ы ветров были спутаны гигантскими черными смерчами, словно армада рассерженных вулканов в один и тот же момент произвела залп раскаленной породой в небеса. Если бы смерчи не рассосались столь стремительно, то исчезли бы все признаки жизни на планете и навечно воцарился бы ледниковый период. Ведь и так тучи пепла на долгие недели окутали Землю, прежде чем частицы покрупнее начали выпадать на поверхность грязевыми дождями. Но все равно огромное количество пыли и сажи было развеяно воздушными потоками высоко в атмосфере, и еще долго не пропускало солнечный свет. Минули годы, прежде чем наконец снова пришла весна. Но весна пришла. Океан - живущий своей, неторопливой жизнью и не ведающий уныния, послал в самый раз тепла, чтобы не дать спирали перемен раскрутиться и не сделать зиму необратимой. В должный срок теплые облака, набухшие поднявшейся из морей влагой, снова поплыли над континентами. Ветви деревьев опять потянулись к небу, повсюду, из всех трещин в асфальте, поползла трава. И все же высоко в небе оставалось еще достаточно пыли. Холодный воздух то и дело прорывался на юг, напоминая о Нескончаемой Зиме. Туман кристаллизовался вокруг частиц пыли и выпадал на землю снежинками невиданной величины. Ненавистная Зима упрямо возвращалась, пытаясь погрузить континенты в вечную тьму. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЦИНЦИННАТ 1 Снегопад сопровождался ветром, круговерть метели порождала зловещие белые фигуры-призраки, которые исчезали поя кладбищенской сенью застывших на морозе деревьев, но тут же на смену им являлись новые, еще страшнее прежних. Облепленная снегом ветка треснула, не выдержав веса еще одной огромной снежинки. Эхо хруста разнеслось далеко вокруг, как от ружейного выстрела. Снег милостиво припорошил мертвые глаза издохшего от голода оленя и уже начал сглаживать неровности между его выпирающими ребрами. Совсем скоро не осталось и следа от углублений в промерзающей земле, проделанных животным всего час назад в бесплодных поисках корма. Танцующие снежные вихри, не ведающие пристрастий, укутывали белым саваном все, к чему подступали; они быстро накрыли свежей чистой пеленой багровые пятна на старом, слежавшемся снегу. Белых одеял хватило на все трупы; мертвые тела выглядели теперь мирно и напоминали спящих. К тому времени, когда Гордон отыскал тело Трейси под засыпанным снегом кедром, пурга подчистила все следы недавней схватки. Кровь давно перестала сочиться, превратившись в ледяную корку. Перерезанное горло несчастной девушки было холодным и сухим. Гордон заставил себя отбросить воспоминания о Трейси, какой он знал ее при жизни, хотя их знакомство продолжалось недолго: неизменно жизнерадостной, отважной, исполненной энтузиазма по поводу безнадежного дела, которое она на себя взвалила. Скорбно опустив уголки рта, он разорвал ее шерстяную фуфайку и потрогал подмышку. Тело было еще теплым. Беда стряслась совсем недавно. Гордон бросил взгляд в юго-западном направлении, куда тянулись быстро исчезающие в метели следы, и зажмурился от яркой белизны снега. Рядом с ним неслышно возникла фигура в белом балахоне. - Жаль! - услыхал он шепот Филиппа Бокуто. - Славная была девушка! А я-то готов был поклясться, что эти гады не сумеют... - Как видишь, сумели, - оборвал его Гордон. - И всего-то минут десять назад. Он приподнял труп за ремень. Глаза на темно-коричневом лице под белым капюшоном понимающе сощурились. Тело Трейси осталось нетронутым и даже не было изуродовано холнистской символикой. Небольшая банда "мастеров выживания", видно, слишком торопилась, чтобы прихватить свои традиционные жуткие трофеи в виде частей тела. - Мы могли бы их поймать, - шепнул Бокуто. Его глаза пылали гневом. - Через три минуты я буду здесь с остальным отрядом. Гордон покачал головой. - Нет, Фил. Мы и так увлеклись преследованием и вышли далеко за пределы нашего периметра обороны. Пока мы их настигнем, они успеют устроить засаду. Лучше заберем тело Трейси и вернемся. Бокуто сжал челюсти. Он уже не шептал, а говорил полным голосом: - Мы сумеем их поймать! Гордон не мог справиться с раздражением. Зачем Филипп говорит это? Бокуто был сержантом морской пехоты - до того, как около двух десятков лет тому назад от былого мира осталось мокрое место. Ему, а не Гордону, следовало бы принимать подобные малоприятные, но необходимые решения, взваливать на себя ответственность... Он снова покачал головой. - А я говорю, нет! И оставим это. Он взглянул на девушку, бывшую до сегодняшнего дня лучшей разведчицей в армии Уилламетта. Видимо, она все же где-то дала маху... - Нам нужны живые бойцы, Фил. Свирепые и готовые к схватке, а не мертвые. Они избегали смотреть друг на друга. Немного погодя Бокуто оттеснил Гордона в сторону и склонился над неподвижным телом. - Дай мне пять минут, прежде чем поднимешь отряд. - Оттащив тело Трейси за ствол кедра, на подветренную сторону, он вытащил нож. - Вы правы, сэр, нам нужны злые бойцы. Вот мы с Трейси и позаботимся об этом. Гордон поморщился. - Фил, - запротестовал он, вытягивая руку, - не надо! Не обращая внимания на Гордона, Бокуто с перекошенным лицом разорвал на Трейси рубашку. Не поднимая глаз, выдавил: - Согласен с тобой: мы должны привести наших трусливых фермеров в бешенство, чтобы они рвались в бой! Именно так и советовали нам поступить Дэна и Трейси в случае необходимости. Гордон все еще не верил своим глазам. - Дэна не в своем уме, Фил! Разве ты до сих пор не понял? Пожалуйста, не делай этого! - Он схватил друга за руку и попробовал оттащить от трупа, однако был вынужден отступить перед нацеленным на него острием ножа. Глаза Бокуто метали молнии. - Не усугубляй моего горя, Гордон! Ты - мой командир, и я буду подчиняться тебе, пока это остается наилучшим способом убивать как можно больше холнистов. Но ты, Гордон, слишком цивилизован, хотя жизнь требует совсем другого! Надо же знать меру! Ты меня слышишь? Я не позволю тебе предать Трейси, Дэну, меня ради твоего глупого упрямства, место которому в двадцатом веке! Вот так! А теперь вали отсюда, мистер инспектор... сэр. - Бокуто задыхался от негодования. - И не забудь дать мне пять минут, прежде чем приведешь остальных. Он озверело сверкал глазами. Гордон попятился. Фил сплюнул на снег, смахнул иней с мокрых бровей и ресниц и занялся своим страшным делом... Возвращаясь к отряду, Гордон продолжал недоумевать. Фил Бокуто ни разу еще не набрасывался на него вот так, размахивая ножом, с диким взглядом, не желая подчиниться приказу... Но потом он вспомнил, что никогда не приказывал ему не делать того, что Бокуто собирался сделать сейчас, он всегда просил, уговаривал. Уверен ли он, что сержант на самом деле не прав? Не разделяет ли он сам в глубине души кое-какие идеи из тех, что проповедует Дэна и ее свихнувшаяся женская банда? Гордон покачал головой. Фил прав по крайней мере в одном: философствовать на поле боя просто глупо. Здесь главная проблема - как выжить. Другой войне - той, что разворачивается еженощно в его снах, - придется дожидаться лучших времен. Он осторожно спустился вниз по склону, сжимая в кулаке штык - наилучшее оружие при подобной погоде. Половина людей в его отряде отложила до поры ружья и луки и вооружилась длинными ножами - еще один урок, с трудом перенятый у безжалостного, неистощимого на пакости врага. Они с Бокуто оторвались от остального отряда всего метров на пятьдесят, однако ему казалось, что на целые мили вокруг нет дружеской души - одни расставленные врагом ловушки. Людей заменяли призрачные тени снежных вихрей - словно не умеющих решить, к какому лагерю примкнуть. Эфемерные нейтралы в безмолвной, безжалостной войне... "Кто возьмет на себя ответственность?.." Гордону отовсюду слышался этот свистящий шепот. Роковая фраза прочно засела в его мозгу с тех самых пор, как он сделал выбор между разумной трусостью и бессмысленной надеждой сохранить здесь островок цивилизации... Очередная диверсионная группа холнистов свирепствовала с размахом; впрочем, местные фермеры проявили себя более отчаянными вояками, чем можно было от них ожидать. К тому же Гордон и его отряд всегда находились неподалеку, готовые ввязаться в бой. Совсем недавно его Армия долины Уилламетт одержала небольшую, но важную победу: двадцать человек расстались с жизнью, но забрали с собой и пятерых врагов. От банды холнистов уцелело всего трое или четверо - теперь они пытались уйти на запад. Однако даже четверо этих двуногих чудовищ, пусть измотанные и почти лишившиеся боеприпасов, представляли собой страшную угрозу. В его отряде оставалось всего семь человек, а подкрепления ждать не приходилось. Пусть уходят. Все равно они вернутся. Впереди раздалось совиное уханье. Гордон узнал условный сигнал, подаваемый Лейфом Моррисоном. Лейф делает успехи. Если война подарит нам еще годик жизни, он кого-нибудь да сумеет одурачить. Гордон отозвался похожим уханьем - два крика в ответ на три. Потом он стремительно пересек небольшую поляну и съехал в овраг, где его уже ждали. Моррисон и еще двое поспешили к нему. Их бороды и козлиные бурки были запорошены снегом, они взволнованно сжимали в руках оружие. - Где Джо и Энди? - спросил Гордон. Лейф, верзила-швед, ткнул пальцем влево и вправо. - Посты, - пояснил он. Гордон кивнул и, развязав под большой елью рюкзак, вытащил оттуда термос. Начальственное положение давало ему привилегии, в частности, возможность налить себе горячего сидра когда вздумается, не спрашивая ничьего разрешения. Бойцы отряда снова заняли свои позиции, но то и дело оглядывались на "инспектора", ломая головы, что он выдумает на этот раз. Моррисон - фермер, едва унесший ноги во время сентябрьского налета холнистов на Гринлиф, - имел вид человека, лишившегося всего, что он любил, и уже не принадлежащего к этому миру. Гордон взглянул на свои часы - отличные, довоенные, преподнесенные ему умельцами в Корваллисе. Бокуто давно управился. Сейчас он, наверное, возвращается, петляя, чтобы запутать следы. - Трейси мертва, - сообщил Гордон, следя за реакцией разом побледневших лиц подчиненных. - Наверное, пыталась зайти в тыл этим сволочам и задержать их до нашего подхода. Она не спросила у меня разрешения. - Он пожал плечами. - Вот и поплатилась. Испуганное молчание сменилось отменной бранью. "Так-то лучше, - подумал Гордон. - Только в следующий раз холнисты не будут дожидаться, пока вы, ребята, рассвирепеете. Они прикончат вас, когда вы еще будете соображать, стоит ли пугаться". Имея богатый опыт по часта вранья, Гордон произнес ровным, без всякого выражения голосом: - Мы опоздали на каких-то пять минут, а то успели бы ее спасти. Но у бандитов время нашлось: они прихватили с собой кое-какие сувениры. На лицах слушателей появилось выражение омерзения, быстро сменившееся гневом. - Поспешим за ними! - предложил Моррисон. - Они не могли уйти далеко. Остальные закивали в знак согласия. "Недостаточно энергично", - определил Гордон. - Нет, - отрезал он. - Если вы и сюда добирались с ленцой, то теперь и подавно угодите в ловушку. Мы рассыпемся цепью, заберем тело Трейси и возвратимся домой. Лишь один из фермеров - кстати, только что громче остальных высказывавшийся за погоню, - не скрыл облегчения. Остальные смотрели на Гордона с неприязнью. "Держитесь же настороже, ребята, - с горечью подумал Гордон. - Будь я прирожденным начальником, я бы нашел лучший способ вселить в вас боевой задор". Он убрал термос, так и не предложив никому сидра. Смысл такого поведения был ясен: они не заслужили угощения. - Вперед! - приказал он, закидывая на спину свой легкий рюкзак. Отряд быстро подчинился: бойцы в спешке похватали оружие и затопали по снегу. Слева и справа появились из укрытий Джо и Энди и заняли свои места на флангах. Холнисты прятались бы гораздо искуснее: у них имелось куда больше возможностей попрактиковаться, чем у этих новоиспеченных вояк. Люди, вооруженные штыками, ушли вперед, обогнав тех, кто шел с ружьями наперевес. Спустя минуту Гордон, кравшийся позади цепочки, почувствовал, что рядом с ним идет Бокуто, как ни в чем не бывало появившийся из-за ствола дерева. Никто из фермеров, при всей их вновь обретенной воинственности, не заметил его. Лицо разведчика оставалось бесстрастным, однако Гордон знал, какие чувства обуревают его сейчас, и постарался не встречаться с ним взглядом. Впереди раздался взволнованный крик: изуродованное тело Трейси было обнаружено. - Представь себе их реакцию, если бы они узнали правду, - тихонько сказал Гордону Филипп. - Или если бы до них дошло, почему большинство твоих разведчиков - девушки... Гордон пожал плечами. Идея принадлежала женщинам, но он ответил согласием. Вся вина лежала на нем. Вся вина, при том что дело их почти безнадежно... И все же он не мог допустить, чтобы даже цинику Бокуто открылась вся правда. Ради его же блага Гордон привычно солгал: - Тебе известна главная причина. Помимо теорий Дэны и обещаний Циклопа. Бокуто кивнул, голос его стал хриплым от волнения: - Во имя Возрожденных Соединенных Штатов, - мечтательно, с несвойственным ему трепетом прошептал он. "Сплошное вранье, - подумал Гордон. - Если ты, друг мой, когда-нибудь узнаешь правду, то..." - Во имя Возрожденных Соединенных Штатов, - вслух согласился он. - Да. Они дружно ускорили шаг, чтобы возглавить свою перепуганную, но теперь в должной степени обозленную армию. 2 "Ничего не выходит, Циклоп". Из-за толстого стекла на него смотрел жемчужный глаз, мерцающий на высоком цилиндре, тонущем в клубах холодного тумана. По двойному ряду лампочек пробегала одна и та же замысловатая световая волна. Призрак Циклопа преследовал Гордона уже много месяцев, ибо был воплощением единственной лжи, не уступавшей в дерзости его собственной, давно опостылевшей самому автору. В этой мрачной комнате ему лучше думалось. Там, среди снегов, на частоколах, огораживающих деревни, в одиночестве сумрачного леса мужчины и женщины принимали смерть за них двоих - за химеру, олицетворением которой им казался Гордон, и за машину, хоронящуюся за этим стеклом. "За Циклопа и за Возрожденные Соединенные Штаты". Не будь этих могучих оплотов надежды, жители долины Уилламетт давно уже были бы повержены. Корваллис лежал бы в руинах, а его собранные по томику библиотеки, хлипкая промышленность, ветряки и мигающее электричество - все бы рухнуло, покорившись надвигающейся дикости. Захватчики с Рог-Ривер ввели бы здесь феодальные порядки, уже свирепствовавшие к западу от Юджина. Фермеры да электронщики преклонного возраста сражались против в десятки раз более опытного и хитроумного противника. И все же битва продолжалась, битва, в которой они отстаивали не столько собственную жизнь, сколько эти два символа: ласковую, мудрую машину, на самом деле давно уже мертвую, и канувшее в небытие государство, сохранившееся только в их воображении. Бедные простаки... "Ничего не выходит", - говорил Гордон своей ровне, товарищу по лицедейству. Ответом ему была все та же пляска лампочек у него перед глазами и одновременно в мозгу. "Суровая зима на время остановила холнистов. Они пока свирепствуют в городах, захваченных еще осенью. Но по весне они снова вернутся, вцепятся в нас, примутся жечь и убивать, пока деревни одна за другой не взмолятся, чтобы бандиты приняли их под свою "защиту". Мы пытаемся огрызаться. Однако любой из этих дьяволов стоит дюжины наших робких горожан и фермеров". Гордон опустился в мягкое кресло перед толстым стеклянным экраном, вдыхая запах пыли и затхлости, от которого некуда было деться даже здесь, в Доме Циклопа. Если бы у них было время на военную подготовку... Если бы мир не царил здесь столь долго... Если бы у них появился подлинный лидер... Такой, как Джордж Паухатан. Из-за притворенной двери доносилась негромкая музыка. Кто-то поставил пластинку двадцатилетней давности с записью "Канона" Пахельбеля. Он вспомнил, как не сдержал слез, когда после огромного перерыва снова услышал подобную музыку. Ему в ту минуту отчаянно хотелось верить, что где-то на свете еще сохранились отвага и благородство, что здесь, в Корваллисе, он нашел то, что искал. Однако "Циклоп" оказался надувательством, ничем не лучше его собственного мифа о Возрожденных Соединенных Штатах. Для него оставалось загадкой, почему наступление "мастеров выживания" вдохнуло в обе выдумки новую жизнь. Среди крови и ужаса обе легенды обрели особо возвышенное звучание, и люди ежедневно отдавали ради них свои жизни. "Не выходит, и все. - Он не ждал ответа от навеки умолкнувшей машины. - Наши люди сражаются и умирают. Однако зверье в камуфляже доберется к лету и сюда, как бы мы этому ни противились". Он прислушался к печальной, волшебной музыке, задаваясь вопросом, станет ли кто-нибудь слушать Пахельбеля после падения Корваллиса. В дверь тихонько постучали. Гордон выпрямился в кресле. Кроме него, в этот час в здании могли находиться только служащие Циклопа. - Да? - отозвался он. Пол прочертил узкий луч света. Потом луч расширился, и в нем выросла длинная тень женщины с распущенными волосами. Дэна... Именно ее ему сейчас меньше всего хотелось видеть. Она заговорила тихо, но торопливо: - Прости за беспокойство, Гордон, но я подумала, что тебе надо узнать новость немедленно. Только что прискакал Джонни Стивенс. Гордон вскочил с бешено бьющимся сердцем. - Боже, так он прорвался! Дэна кивнула. - Джонни добрался до Розберга и вернулся, хотя и не без труда. - Люди! Привел ли он... - Гордон поперхнулся, видя, что она покачала головой. Ее взгляд не оставлял никакой надежды. - Десять человек. Он доставил южанам твое послание, и они прислали десяток добровольцев. Голос Дэны звучал странно, словно ей было стыдно за остальной мир, который так их подвел. Дальнейшее стало для него откровением: он еще ни разу не слышал, чтобы у нее дрожал голос. - О, Гордон, они даже не мужчины. Это мальчишки, просто мальчишки! 3 Дэну ребенком взял на воспитание Джозеф Лазаренски и другие ученые Корваллиса, оставшиеся в живых, вскоре после Светопреставления. Она выросла среди служащих Циклопа и поэтому оказалась достаточно рослой для нового времени девушкой и получила неплохое образование. Неудивительно, что Гордона поначалу влекло к ней. Однако потом он испытал сожаление, видя, что она так начитанна. Лучше бы она читала гораздо меньше... или неизмеримо больше. Дэна даже придумала собственную теорию! Хуже того, она фанатично верила в эту теорию и без устали пропагандировала ее в кругу впечатлительных подруг и даже за его пределами. Теперь Гордон боялся, что, сам того не ведая, способствовал всему этому. Ему трудно было объяснить себе самому, как это он дал Дэне уговорить себя и принял в армию девушек разведчицами. "Тело юной Трейси Смит, распростертое среди сугробов... Следы на ослепительно-белом снегу..." Накинув белые халаты, они с Дэной прошли мимо охранников, караулящих вход в Дом Циклопа, и ступили на снег, превращающий своим свечением ночь в сумерки. Дэна негромко произнесла: - Если Джонни действительно постигла неудача, то это означает, что у нас остается всего одна надежна. - Не хочу говорить об этом. - Он опустил голову. - Сейчас не хочу. Снаружи стоял пронизывающий холод, и он торопился в столовую, чтобы выслушать доклад юного Стивенса. Дэна взяла его за руку, и он был вынужден взглянуть на нее. - Поверь, Гордон, никто не огорчен случившимся больше меня. Неужели ты считаешь, мы с девочками мечтали, чтобы у Джонни ничего не вышло? По-твоему, мы сумасшедшие? Гордон воздержался от наиболее очевидного ответа. Минувшим днем ему выпало счастье полюбоваться на пополнение, собранное Дэной, - молодых женщин из деревень на севере долины Уилламетт: восторженные голоса, пылающие взоры новообращенных. Выглядели они забавно: скаутские куртки из оленьей кожи, по ножу на бедре, на запястье и на голени: все сидели кружком, положив на колени открытые книжки. СЬЮЗЕН: Нет-нет, Мария! Ты все перепутала! "Лисистрата" [комедия Аристофана: по инициативе ее главной героини женщины устраивают специфическую "забастовку", отказывая мужчинам в близости, и тем добиваются прекращения войны] не имеет никакого отношения к Данаидам! [пятьдесят дочерей египтянина Даная, убившие в брачную ночь нелюбимых мужей] Все они поступали неверно, но по разным причинам. МАРИЯ: Не понимаю! Только потому, что одни использовали секс, а другие взялись за мечи? ГРЕЙС: Дело не в этом. Просто им не хватало системы взглядов, идеологии... Спор резко оборвался, стоило женщинам завидеть Гордона. Они вскочили и отдали ему честь: он в замешательстве ускорил шаг. У всех женщин радостно сияли глаза, и ему почему-то показалось, что он служит для них каким-то образцом, символом неизвестно чего. Совсем недавно Трейси смотрела на него такими же глазами. Как бы то ни было, Гордону это совершенно ни к чему: он и так не знал, куда деваться от стыда, когда из-за его лжи гибли мужчины. А тут еще женщины... - Нет, - ответил он на вопрос Дэны, качая головой. - Сумасшедшие, но не настолько... Она, засмеявшись, стиснула его руку. - Спасибо и на этом. Но он отлично знал, что словами дело не кончится. В столовой охранник принял у них халаты. Дэне хватило ума поотстать, и Гордон получил возможность выслушать дурные новости один на один. Отличная штука - молодость. Гордон вспомнил себя подростком, каким он был еще незадолго до Светопреставления. В те времена его тоже ничто не могло остановить, разве только автомобильная авария. С некоторыми из ребят, ушедших с юга Орегона вместе с Джонни Стивенсом две недели назад, произошло кое-что похуже. Сам Джонни побывал в форменном аду. И все же он по-прежнему выглядел беззаботным семнадцатилетним гонцом, когда сидел у огня, грея руки о миску с бульоном. Ему не помешает горячая ванна и часов сорок беспробудного сна. Лицо, там, где его не закрывали свесившиеся соломенные волосы и проклевывающаяся бородка, было нещадно исцарапано, а на форме сохранилось всего одно нетронутое место - аккуратная нашивка с простой надписью: ПОЧТОВАЯ СЛУЖБА ВОЗРОЖДЕННЫХ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ - Гордон! - Он широко улыбнулся и с трудом поднялся. - Я молился за твое благополучное возвращение, - сказал Гордон, обнимая Джонни и откладывая пачку депеш, за которые паренек не пожалел бы жизни. - На это я взгляну чуть погодя. Сядь и выпей свой бульон. Гордон мельком посмотрел на новобранцев, которых кормили и обихаживали у большого камина работники столовой. У одного была подвязана рука, другой вообще лежал на столе, в то время как армейский врач по фамилии Пилч хлопотал над его раной в голове. Остальные хлебали из мисок дымящийся суп и с откровенным любопытством разглядывали Гордона. Видимо, Джонни прожужжал им уши героическими историями, и они выглядели готовыми броситься в схватку. Ни одному из них нельзя было дать больше шестнадцати лет. "И это - наша последняя надежда?" - подумалось Гордону. Население южной части Орегона противостояло "мастерам выживания" с Рог-Ривер уже без малого двадцать лет, причем за последние десять лет им удалось принудить варваров к обороне. В отличие от северян, которыми приходилось командовать Гордону, скотоводы и фермеры из-под Розберга не расслабились за последние годы, ибо так и не вкусили мирной жизни. Они отличались стойкостью и хорошо понимали, что представляет собой противник. Кроме того, у них были настоящие вожди. До Гордона доходили рассказы о человеке, который топил в крови одно наступление холнистов за другим. Именно поэтому врагу потребовался новый план действий. Совершив дерзкий бросок, холнисты вышли к морю в районе Флоренса, далеко к северу от тех мест, где их по старинке поджидали. Маневр был безупречен. Остановить бандитов теперь невозможно. Фермеры с юга прислали на подмогу всего десять мальчишек. Десять мальчишек! Когда Гордон приблизился, новобранцы встали. Он прошелся вдоль шеренги и у каждого спросил, как его зовут и откуда он родом. Они с жаром трясли ему руку и величали "мистером инспектором". Несомненно, все надеялись заслужить высшую награду - стать почтальонами, служить государству, которого они по молодости лет знать не знали. Ни это, ни то, что государства больше не существует, не помешает им умереть, думал Гордон. Потом он заметил в углу Фила Бокуто, строгающего палочку. Чернокожий морской пехотинец ничего не сказал, но Гордон видел, что он уже посматривает на новобранцев оценивающим взглядом и ничего не имеет против. Любой из них, хоть что-то умеющий, станет разведчиком, что бы ни говорила по этому поводу Дэна со своими женщинами. Гордон почувствовал ее взгляд, хотя она осталась в дальнем конце помещения. Придется ей смириться с тем, что он никогда не согласится с ее новым планом. Пока он остается командующим армией Нижнего Уилламетта, этому не бывать. Он будет сопротивляться безумию до последнего вздоха. Гордон потратил еще несколько минут на разговор с новобранцами. Когда он снова попытался отыскать взглядом Дэну, ее и след простыл. Не иначе, поспешила с новостью к кучке своих новоиспеченных амазонок. Столкновение становилось неминуемым. Гордон возвратился к столу. Джонни Стивенс теребил сумку из блестящей кожи. На сей раз от него не отвяжешься. Он протянул пакет, проделавший вместе с ним столь длинный путь. - Мне очень жаль, Гордон, - молвил он. - Я лез из кожи вон, но они отказывались меня слушать. Я передал ваши письма, но... - Он понурил голову. Гордон пролистал ответы на просьбы о помощи, которые он сочинял больше двух-месяцев тому назад. - Зато все они хотят быть охваченными почтовым сообщением, - с иронией в голосе сообщил Джонни. - Даже если мы не удержимся, в Орегоне останется хотя бы полоска земли, готовая влиться в состав государства. Гордон узнал по конвертам названия городков вокруг Розберга, ставших легендарными. Ответы оказались вежливыми, в них сквозило любопытство и даже энтузиазм по поводу возрождения Соединенных Штатов. Однако никто ничего не обещал. И не слал войск. - А что Джордж Паухатан? Джонни пожал плечами. - Все тамошние мэры, шерифы, вообще боссы заглядывают ему в рот. Они и пальцем не пошевелят, пока он не сделает первый шаг. - Что-то не нахожу ответа Паухатана. - Он заявил, что не доверяет бумаге. Да и ответ его состоял всего из трех словечек. Он попросил меня передать его устно. - Голос Джонни сделался тише: - Он велел сказать: "Мне очень жаль". 4 Подойдя к двери своей комнаты, Гордон увидел, что внутри горит свет. Его рука замерла на дверной ручке. Он отлично помнил, что, отправляясь пообщаться с Циклопом, задул все свечи. На-прежде чем отворить дверь, он услышал ласковый женский голос, и загадка объяснилась. В его кровати, накрыв одеялом ноги, лежала Дэна. На ней была просторная домотканая ночная сорочка; под самой свечой она держала раскрытую книгу. - Ты портишь глаза, - сказал Гордон, бросая на стол сумку с депешами, полученную от Джонни. - Согласна, - отозвалась Дэна, не поднимая глаз от книги. - Но смею тебе напомнить, что ты сам вернул свою комнату в каменный век, тогда как остальная часть здания электрифицирована. Полагаю, что все вы - люди, сформировавшиеся Во войны, - воображаете, что в пламени свечи есть что-то романтическое. Ведь так? Гордон сам не мог бы точно объяснить, зачем повывертывал у себя в комнате все лампочки и спрятал их подальше. В первые недели, проведенные в Корваллисе, он едва не подпрыгивал от радости всякий раз, когда появлялась возможность щелкнуть выключателем и залить помещение электрическим светом, как в дни его молодости. Зато теперь он не переносил этого света - во всяком случае, у себя. Он налил в стакан воды и взял зубную щетку. - У тебя в комнате есть отличная сорокаваттная лампочка. Могла бы почитать и там. Дэна, словно не расслышав намека, шлепнула ладонью по странице. - Ничего не понимаю! - возмущенно бросила она. - Если верить этой книге, Америка перед самым Светопреставлением переживала культурное возрождение. Конечно, не обошлось без Натана Холна, проповедовавшего свою безумную доктрину супермужественности, и без проблем со славянским мистицизмом за океаном, но в основных проявлениях это было замечательное время! В искусстве, музыке, науке все шло как нельзя лучше. Но, с другой стороны, опросы, проведенные в конце века, свидетельствуют, что большая часть американок не испытывала доверия к технике. Вот во что мне трудно поверить! Неужели это правда? Они что, сплошь были идиотками? Гордон ополоснул рот над тазиком и посмотрел на обложку книги. На ней красовалась яркая голограмма: КАКИЕ МЫ: ПОРТРЕТ АМЕРИКИ 90-х Он стряхнул с зубной щетки воду. - Все не так просто, Дэна. Техника тысячелетиями считалась мужским занятием. Даже в девяностых годах лишь небольшой процент инженеров и ученых были женщинами, хотя появлялось все больше и больше отличнейших... - Не о том речь! - оборвала его Дэна, захлопывая книгу и выразительно встряхивая светлыми кудрями. - Суть в ином: кому это выгодно? Даже если главную роль в этом деле играли мужчины, технология помогала женщинам куда больше, чем им! Сравни Америку своего времени с миром в его теперешнем состоянии и попробуй доказать, что я ошибаюсь. - Сейчас женщины живут в форменном аду, - согласился Гордон, смачивая полотенце водой из кувшина. Он падал с ног от усталости. - Жизнь сейчас гораздо труднее для них, чем для мужчин. Она безжалостна к ним, доставляет одну лишь боль и к тому же коротка. И я, к своему стыду, позволил тебе уговорить себя поручить девушкам наихудшее, самое опасное... Дэна не дала ему закончить мысль. Возможно, смерть молоденькой Трейси Смит оказалась для нее слишком болезненным ударом, и она торопилась переменить тему. - Прекрасно! - бросила она. - В таком случае мне хотелось бы знать, почему до войны женщины боялись техники - если эта дурацкая книга не врет, - хотя наука так много сделала для них. Ведь альтернатива была ужасна! Гордон повесил на крючок влажное полотенце и пожал плечами. С тех пор минуло слишком много времени. В своих скитаниях он навидался такого, что Дэна навечно утратила бы дар речи, опиши он ей все это. Она застала крушение цивилизации, будучи неразумным маленьким ребенком. Если не считать страшных дней, предшествовавших ее удочерению сердобольными служащими Циклопа, - а те испытания к тому же давно изгладились из ее памяти, - она выросла в единственном в целом мире месте, где сохранялось подобие былого комфорта. Ничего удивительного, что у нее до сих пор не появилась седина - это в двадцать два-то года! - Некоторые утверждают, что именно технология и погубила цивилизацию. - Он присел на стул рядом с кроватью и закрыл глаза, надеясь, что она поймет намек и оставит его в покое. - Возможно, они не так уж не правы. Бомбы, вирусы. Трехлетняя зима, уничтожение коммуникаций, от которых так зависело общество... - На сей раз она не прерывала его, но он все равно запнулся, не найдя сил, чтобы читать поминальную молитву вслух. - ...Больницы... университеты... рестораны... блестящие на солнце авиалайнеры, переносившие свободных граждан куда им только захочется... веселые, ясноглазые ребятишки, прыгающие на газоне под струей крутящейся поливалки... фотографии с поверхностей спутников Юпитера и Нептуна... мечты о звездах... замечательные, мудрые машины, вынашивавшие головокружительные планы и наполнявшие нас гордостью... знания... - Антитехнологическая болтовня, - вынесла Дэна приговор обозначенной тенденции. - Мир погубили люди, а не наука. И ты это знаешь, Гордон. Люди определенного сорта. У Гордона не хватило даже сил пожать плечами. Какое это имеет теперь значение? До него донесся ее смягчившийся голосок: - Иди сюда. Давай снимем эти потные тряпки. Гордон попробовал возмутиться. Единственное, чего ему сейчас хотелось, - это свернуться калачиком, отгородиться от остального мира и, оставив страшные решения на завтра, поскорее забыться. Однако Дэна была сильна и непоколебима. Ее пальцы бегали по его пуговицам, тянули к подушкам, пропитавшимся ее запахом. - Я знаю, почему все пошло прахом, - приговаривала Дэна, не оставляя своего занятия. - Книга не врет. Просто женщины утратили бдительность. Они погрузились в периферийные заботы, забросив наиболее насущную проблему - мужчин. Вы прилично справлялись со своим делом - рассчитывали, конструировали, изготовляли разные предметы. Тут мужчинам нет равных. Однако любой, в ком есть хоть крупица здравого смысла, согласится, что от четверти до половины из вас - безумцы, насильники и убийцы. _Н_а_м_ надо было не спускать с вас глаз, пестовать лучших и отбраковывать выродков. - Она довольно кивнула, не усматривая в своей логике изъяна. - Это мы, женщины, оказались не на высоте и позволили произойти тому, что произошло. - Да ты на сто процентов лишилась рассудка, Дэна! - буркнул Гордон. Он уже смекнул, куда она клонит: она предприняла очередную попытку обвести его вокруг пальца и заставить согласиться с новым сумасшедшим планом постижения победы в войне. Только на этот раз у нее ничего не выйдет. Одной части его естества сейчас хотелось, чтобы доморощенная амазонка ушла восвояси и оставила его в покое. Однако ее запах сделал свое дело. И несмотря на то что глаза его были закрыты, Гордон знал, что ее домотканая сорочка беззвучно упала на пол и она задула свечу. - Возможно, я и ненормальная, - сказала Дэна, - но я знаю, о чем говорю. - Она прижалась к нему. - Знаю! Это наша вина. Прикосновение ее гладкой кожи подействовало на него как удар током. Его тело помимо воли откликнулось на близость женщины, как ни пытался он сохранить хотя бы крупицу гордости и забыться сном. - Но мы, женщины, больше такого не допустим, - шептала Дэна. Она скользила кончиком носа по его шее и водила пальцами по плечам и груди. - Теперь мы разбираемся в мужчинах: кто из них герои, а кто ублюдки, и как разглядеть разницу. В себе мы тоже стали разбираться гораздо лучше. Ее кожа горела огнем. Руки Гордона уже обнимали ее и принуждали растянуться рядом. - В этот раз, - выдохнула Дэна, - все будет по-другому. Гордон решительно закрыл ей рот поцелуем: надо же было хоть как-то прервать поток ее красноречия. 5 - Сейчас маленький Марк продемонстрирует, что нашим новым инфракрасным прибором ночного видения может пользоваться даже ребенок. Он снабжен лазерным обнаружителем и может выхватить цель даже из кромешной тьмы. Совет обороны долины Уилламетт восседал за длинным столом в самой большой аудитории, какая только была в университете штата Орегон, и взирал на Питера Эйга, демонстрировавшего последнее "секретное оружие", созданное в лабораториях служащими Циклопа. Свет погас, двери затворились, и Гордон едва мог различить теперь долговязого конструктора. Зато его голос сделался подобен грому. - В глубине зала мы посадили в клетку мышь, олицетворяющую вражеского лазутчика. Марк включает снайперский прицел... - В темноте раздался негромкий щелчок. - Он ищет мышь по тепловому излучению. - Вижу! - раздался чистый детский голосок. - Умница! Теперь Марк ловит зверька лазерным лучом... - Поймал! - ...и фиксирует луч. Наш прибор преобразует лазерные частоты, и мы все видим мышь! Гордон впился взглядом в темноту, но так ничего и не увидел. Кто-то из зрителей хихикнул. - Ее, видать, уже слопали, - предположил чей-то голос. - Ага. Лучше настройтесь на кошку. - Кто-то весело мяукнул. Как ни стучал председатель Совета своим молотком, Гордон присоединился к хохоту остальных остряков. Он бы с радостью добавил что-нибудь от себя им в тон, но его голос все хорошо знали. Он исполнял здесь слишком серьезную роль, и его шутка прозвучала бы обидно. Внизу слева конструкторы затеяли какую-то возню, сопровождаемую перешептыванием. Потом кто-то попросил зажечь свет. Замигали лампы дневного света, и члены Совета принялись протирать глаза. Десятилетний Марк Эйг - тот самый мальчик, которого Гордон спас от холнистов среди руин Юджина несколько месяцев тому назад, - снял с головы шлем с прибором ночного видения и сказал: - А я видел мышь! Отлично видел. И поймал ее лазерным лучом. Только никак не переключались цвета. Питер Эйг был смущен. Его коллеги возились с громоздким устройством. - Вчера прибор выдержал пятьдесят испытательных включений, - объяснил он. - Наверное, забарахлил конвертор параметров. Бывает. Разумеется, это всего лишь прототип. Никто в Орегоне не пытался сделать чего-либо подобного уже лет двадцать. Прежде чем запустить его в производство, мы должны будем устранить неполадки. Совет обороны состоял из трех групп людей. Двое мужчин и женщина, одетые так же, как Питер, в белые с черным халаты служащих Циклопа, закивали, подтверждая его слова. Остальные члены Совета не проявили такой же понятливости. Справа от Гордона сидели двое в таких же синих форменных рубахах и кожаных куртках, как и у него. На рукавах курток красовались нашивки с орлами, взмывающими в небо с погребального костра, и надпись: ПОЧТОВАЯ СЛУЖБА ВОЗРОЖДЕННЫХ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ Коллеги Гордона по "почте" переглянулись; один театрально закатил глаза. В центре стола расположились две женщины и трое мужчин, включая председателя Совета, представлявшие территории, образовавшие союз. Это были округа, когда-то объединившиеся благодаря вере в Циклопа, затем сплоченные растущей почтовой сетью, а в последнее время сбившиеся в кучу из-за страха перед общим врагом. Одеты они были кто во что горазд, но каждый носил на рукаве повязку с яркими буквами "W" и "V", обозначавшими "Willamette Valley" ["Долина Уилламетт" (англ)]. Хромированные символы - единственное, чего в армии имелось в достатке: брошенные автомобили оказались неисчерпаемым источником. Первым заговорил один из этих невоенных членов Совета: - Сколько таких игрушек вы сможете поставить армии к весне? - Ну... - Питер задумался. - Если очень постараемся, то примерно дюжину к концу марта. - И, насколько я понимаю, для всех потребуется электричество. - Мы сумеем изготовить переносные аккумуляторы. Комплект будет весить не больше пятидесяти фунтов. Фермеры переглянулись. Женщина, представлявшая индейские общины Каскадных гор, выразила общую точку зрения: - Не сомневаюсь, что эти ночные прицелы помогут отразить внезапное нападение на крупный населенный пункт. Но хотелось бы знать, на что они будут годны после того, как растает снег и эти любители отрезать части тела станут накатываться на нас волнами, сжигая наши, деревушки одну за другой? Не можем же мы загнать все население в Корваллис: спустя неделю-другую начнется повальный голод. - Точно, - поддакнул один из фермеров. - Где же все сверхоружие, которое вы, умники, собирались сварганить? Не иначе как вы выключили Циклопа, а? Настал черед переглядываться служащим Циклопа. Главный среди них, доктор Тайфер, протестующе повысил голос: - Это несправедливо! У нас совершенно не было времени! Циклоп создавался для мирных целей и должен перепрограммировать сам себя с мира на войну. Даже если он разработает величественные планы, претворять их в жизнь придется обычным людям со всеми их недостатками. Гордон не верил своим ушам: Тайфер казался не на шутку уязвленным, он защищал от нападок своего механического оракула, которого в долине по-прежнему почитали, как великого волшебника страны Оз. Представитель северных территорий с должным уважением, но с не меньшим упорством покачал головой. - Я вовсе не намерен критиковать Циклопа. Уверен, он выпек