имся, только когда вы окажетесь в пещере. Роберту не хотелось в убежище, к тому же Атаклена не вернется туда еще несколько дней. Он сверился с компасом и картой. - Убежище всего в нескольких милях от нашей тропы. К тому же я знаю вас, шимпов из Хаулеттс-Центра. Вы прячете своих драгоценных горилл в местах понадежнее, чем эти пещеры. Он загнал ее в угол, и Элси поняла это. Она заложила пальцы в рот и коротко свистнула, посылая разведчиков в юго-западном направлении. Те устремились по вершинам деревьев. Несмотря на пересеченную местность, Роберт в основном передвигался по земле. Он не мог прыгать по веткам милю за милей, как шимпанзе. Люди не приспособлены для этого. Они перебрались на другую сторону каньона - всего лишь трещины в гигантском каменном утесе. Внизу, в узком ущелье, клубился густой туман, разноцветный под лучами утреннего солнца. Мелькали радуги, а однажды, когда солнце оказалось сзади и над ними, Роберт увидел собственную тень, окруженную тройным радужным ореолом, как у святых на древних иконах. Это нимб - необыкновенно удачное слово для прекрасной обращенной на сто восемьдесят градусов радуги над туманным ландшафтом, согревающее сердца и грешников, и праведников. "Если бы я не был атеистом, - подумал Роберт, - то, не зная природы этого явления, мог бы принять его за знамение". Он вздохнул. Призрак рассеялся, прежде чем он повернул голову. Роберту случалось завидовать своим предкам, жившим во мраке невежества до двадцать первого столетия и большую часть своей жизни пытавшимся объяснить мир, чтобы заполнить зияющие провалы своего незнания. Тогда можно было поверить во что угодно. Простые, замечательно элегантные объяснения человеческого поведения - по-видимому, неважно, верны они или нет, пока толпа считает их правильными. "Партийная линия", многочисленные теории мирового заговора... Можно уверовать даже в собственную святость, если угодно. И никто не докажет тебе, не даст ясных экспериментальных доказательств, что нет легких ответов, нет волшебных пуль, нет философского камня, а есть только скучный рационализм. Каким ограниченным кажется Золотой Век! Не больше ста лет отделяет Тьму от Контакта с галактическим сообществом. Меньше ста лет Земля жила без войн. "А теперь посмотрите на нас, - думал Роберт. - Интересно, в заговоре ли Вселенная против нас? Мы наконец выросли, достигли согласия с самими собой... и вышли к звездам... которыми уже владеют безумные чудовища". "Нет, - поправился он. - Не все там чудовища". В сущности, большинство галактических кланов вполне приличная публика. Но не дают спокойно жить фанатики - и в земном прошлом, и в галактике сегодня. "Наверно, золотые века просто не могут длиться долго". Как странно распространяется звук в этих тесных скалистых ущельях, заросших лианами. Иногда кажется, что весь мир погрузился в тишину, как будто столбы света - плотная обивка, поглощающая любой шорох. Но в следующее мгновение Роберт мог услышать обрывок разговора, всего несколько слов. Каким-то чудом до него доносился шепот разведчиков, которые находятся в сотнях метров от него. Он наблюдал за шимпами. Они по-прежнему нервничают, эти воины нерегулярной армии, которые еще несколько месяцев назад были фермерами, шахтерами и работниками далеких экологических станций. Но с каждым днем они становятся все уверенней, сплоченнее и решительнее. "И свирепей", - подумал Роберт, глядя, как они перелетают с дерева на дерево. Есть что-то дикое и яростное в их движениях, в том, как они смотрят по сторонам, перепрыгивая с ветки на ветку. Казалось, одному шимпу не нужны слова, чтобы знать, что делает другой. Негромкий звук, быстрый жест, гримаса - этого часто вполне достаточно. Если не считать луков, стрел и самотканых патронташей, шимпы были обнажены. Приметы расслабляющей цивилизации - одежда из фабричных тканей и обувь - исчезли. А вместе с ними исчезли и многие иллюзии. Роберт взглянул на себя: голоногий, в набедренной повязке, мокасинах, с рюкзаком из домотканой материи, в синяках, исцарапанный и крепнущий с каждым днем. Ногти у него грязные. Волосы спереди он срезал, а сзади перевязал. Заросший подбородок давно перестал зудеть. "Некоторые ити считают, что люди тоже нуждаются в возвышении, что мы почти животные. - Роберт подскочил, ухватился за лиану, перелетел через колючие заросли и, пригнувшись, ловко опустился на упавшее дерево. - Это мнение очень распространено среди галактов. И кто я такой, чтобы отрицать его справедливость?" Впереди какое-то движение. От дерева к дереву передавались сигналы языком глухонемых. Охранники, которые непосредственно отвечают за безопасность Роберта, показали, что нужно обойти вдоль западного, наветренного склона каньона. Поднявшись на несколько метров, он понял причину. Несмотря на влагу, чувствовался затхлый сладковатый запах пыли принуждения, ржавого металла и смерти. Скоро он добрался до места, откуда за небольшой долиной увидел узкий шрам, уже затягивающийся новой растительностью. Он кончался безликой кучей некогда блестящих механизмов, сейчас обожженных и разбитых. Шимпы переговаривались шепотом и жестами. Разведчики осторожно подошли и начали рыться в обломках, а остальные приготовили оружие и наблюдали за небом. Роберту показалось, что он видит среди обломков кости, уже очищенные вечно голодными джунглями. Он не пытался подойти ближе, шимпы все равно не позволят, и ждал возвращения Элси с докладом. - Они были перегружены, - сказала Элси, вертя в руках маленький черный полетный рекордер. Очевидно, чувства мешали ей говорить. - Несли слишком много людей в Порт-Хелению на следующий день после первого применения газа принуждения. Многие уже заболели, а это был их единственный транспорт. Флиттер не сумел перевалить через ту вершину. - Она указала на затянутый туманом пик на юге. - Должно быть, десяток раз ударился о скалу, прежде чем упал здесь... Оставить несколько шимпов, сэр? Для погребения? Роберт переступил с ноги на ногу. - Нет. Отметьте это место на карте. Я попрошу Атаклену сфотографировать его. Это свидетельство... А пока пусть Гарт возьмет у них все, что ему нужно. Я... Он отвернулся. Не только шимпам трудно говорить в такие минуты. Кивком он велел продолжать путь. Поднимаясь, он чувствовал, что мысли обжигают. Должен быть способ причинить врагу больший ущерб, чем до сих пор! Несколько дней назад в темную безлунную ночь он наблюдал, как двенадцать тщательно отобранных шимпов спускались к укреплению губру. Они летели на самодельных, в буквальном смысле невидимых бумажных глайдерах. Спустились, сбросили нитроглицериновые и газовые бомбы и улетели, прежде чем враг сумел разобраться в происходящем. Потом были шум и дым, смятение и беготня - и никакой возможности оценить степень ущерба. Тем не менее Роберт помнил свои ощущения, наблюдая со стороны. Он опытный пилот и лучше любого шимпа подготовлен для такого дела! Но Атаклена отдала строгий приказ, и неошимпы его выполняли. Голова Роберта священна. "Это моя вина", - казнился он, пробираясь через густые заросли. Сделав Атаклену формально своей женой, он дал ей статус, необходимый для руководства этим небольшим восстанием... а также некоторую власть над собой. Теперь он не может поступать так, как хочет. Итак, она теперь его жена. "Ну и брак!" - подумал Роберт. Атаклена продолжала менять свою внешность, все больше походя на человека, но это лишь раздражало Роберта, напоминая ему о том, чего она действительно _н_е м_о_ж_е_т_. Несомненно, это одна из причин, по которым так редки межвидовые браки. "Интересно, как отнеслась к этой новости Меган... Добрался ли мой посыльный?" - Фсссст! Роберт быстро посмотрел направо. На ветке дерева стояла Элси и показывала вверх. В разрывах тумана виднелись высокие облака, которые, словно прозрачные лодки, плыли по невидимым слоям высокого давления в синем небе. Под облаками треугольная вершина, с которой поднимались столбы дыма. - Гора Фосси, - кратко сообщила Элси. Роберт понял, что шимпы считают это место безопасным... достаточно безопасным для своих драгоценных горилл. Вдоль берега моря Гилмор расположено несколько полудействующих вулканов. Но в немногих местах в Мулунских горах земля изредка дрожит. Иногда выплескивается лава. Хребет продолжает расти. Гора Фосси свистела. Пар конденсировался длинными змееобразными полосами вдоль геотермальных расселин, в которых собиралась горячая вода. Изредка оттуда вздымались гейзеры. Здесь отовсюду сползались вездесущие лианы; как огромные кабели, змеились они по бокам дремлющего вулкана. Здесь главная система прудов всего континента; отсюда редкие приповерхностные элементы поступают в лесную экосистему. - Я мог бы и догадаться, - рассмеялся Роберт. Конечно, губру здесь вряд ли что-то обнаружат. Несколько голых антропоидов на этих склонах теряются в жаре, дыму и смеси химикатов. А если захватчики все-таки явятся, гориллы и их опекуны просто растворятся в джунглях и вернутся после ухода оккупантов. - Чья это идея? - поинтересовался он, когда они шли под покровом леса. Все сильнее пахло серой. - Генерала, - ответила Элси. "Подходит". Роберт не сердился. Он знал, что Атаклена очень умна, даже для тимбрими, в то время как он сам не превосходит средний человеческий уровень. - Почему мне об этом не сказали? Элси выглядела смущенной. - Э-э-э... вы никогда не спрашивали, сэр. Были слишком заняты экспериментами с оптическими волокнами. И... Она замолчала. - Что "и"? - настаивал Роберт. Элси пожала плечами. - И мы не были уверены, что рано или поздно вас не прихватит газом. Тогда вам пришлось бы отправиться в город за противоядием, где Вам задавали бы вопросы, а может, и пси-сканировали бы. Роберт закрыл глаза. Снова открыл. Кивнул. - Ну хорошо. Я даже усомнился, доверяете ли вы мне. - Сэр! - Неважно. - Он махнул рукой. Решение Атаклены опять оказалось правильным и логичным. Но ему хотелось как можно меньше думать об этом. - Пойдем проведаем горилл. Гориллы располагались небольшими семейными группами и были легко распознаваемы на расстоянии - гораздо крупнее, темнее, с более густой шерстью, чем их родственники неошимпанзе. С выражением мирной сосредоточенности на больших заостренных лицах, черных, как обсидиан, они ели, или перебирали друг другу шерсть, или выполняли свою главную работу - ткали, готовили ткани для войны. Челноки летали над широкими деревянными станками, таща за собой нити, щелкали в ритм с негромкой песней рослых обезьян. Треск и низкое диссонирующее пение сопровождали Роберта, когда он со своим отрядом шел к центру убежища. Время от времени ткачиха прекращала работу, откладывала челнок в сторону, и руки ее начинали метаться в жестах: она разговаривала с соседкой. Роберт неплохо знал язык жестов, однако гориллы, по-видимому, говорили на каком-то диалекте, который сильно отличался от языка, которым пользуются дети-шимпы. Простой язык, да, но по-своему изящный, со своим особым стилем. Это явно не просто большие шимпы, а совершенно особая раса, со своей многотрудной дорогой к разуму. Каждая группа горилл состояла в основном из взрослых самок, детей, нескольких подростков и одного огромного, с серебристой шерстью самца. Волосы главы семейства вдоль позвоночника и ребер поседели. Макушка лысая и внушительная. Специалисты по возвышению изменили общую позу горилл, но большие самцы по-прежнему при ходьбе опираются на руку. Огромная грудь и мощные плечи слишком тяжелы, чтобы передвигаться вертикально, на двух ногах. Напротив, дети горилл легко передвигались на ногах. Лбы у них круглые, гладкие, без скошенности и заметных надбровных дуг, которые позже придадут им обманчиво свирепую внешность. Роберту показалось интересным, что дети всех трех видов: людей, шимпанзе и горилл - очень похожи. Только позже становятся заметными различия в наследственности и судьбе. "Неотения" [способность некоторых земноводных и беспозвоночных достигать половой зрелости и размножаться на личиночной стадии развития], - подумал Роберт. Классическая теория периода до Контакта, которая скорее подтвердилась, чем была опровергнута. Она предполагает, что отчасти тайна разума заключается в сохранении детского восприятия мира как можно дольше. Например, человек сохраняет мимику, приспособляемость и (когда его не подавляют) ненасытное любопытство юных антропоидов, даже повзрослев. Случайна ли эта особенность? Та самая, что позволила предразумному Homo habilis совершить считающийся невозможным прыжок - схватить самого себя за волосы и поднять к космическому разуму? Или это дар каких-то загадочных существ, которые, как считают некоторые, когда-то вмешались в человеческую генетику, гипотетических утраченных патронов человечества? Все это догадки, но одно ясно - большинство земных млекопитающих по достижении половой зрелости утрачивают интерес к знаниям и игре. Но люди, дельфины - а теперь все больше и больше с каждым поколением и неошимпанзе - сохраняют неподдельный интерес к миру, в который вступают. Когда-нибудь и взрослые гориллы приобретут эту особенность. Уже и теперь они умнее и любопытнее своих невозделанных земных сородичей, и их потомки через всю жизнь пронесут приметы молодости. "Конечно, если позволят галакты". Детеныши горилл свободно бродили повсюду, суя носы во все дела. Их никогда не ругали и не шлепали, только осторожно отстраняли, когда они оказывались на пути, обычно с легким шлепком и ласковыми словами. Минуя одну группу, Роберт увидел в кустах седовласого самца, оседлавшего самку. А три малыша в это время карабкались по его широкой спине и играли. Самец не обращал на них внимания. Закрыв глаза, он поднимался и опускался, выполняя свой долг перед видом. Детеныши гурьбой сбежались к Роберту. Все они жевали обрывки какого-то пластика - видимо, нашли где-то и разорвали на куски. Дети смотрели на Роберта с любопытством и страхом. Один из них, не такой застенчивый, как остальные, помахал ему рукой. Роберт улыбнулся и поднял малыша. Выше по склону, над цепью затянутых паром горячих источников, Роберт видел скользящие между деревьями коричневые фигуры. - Молодые самцы, - объяснила Элси. - И те, кто уже слишком стар, чтобы быть отцом семейства. До вторжения планировщики Хаулеттс-Центра размышляли, стоит ли изменять семейную организацию горилл. Это их обычай, но он слишком жесток по отношению к бедным самцам. За несколько лет удовольствия и власти они потом расплачиваются годами одиночества. - Она покачала головой. - Мы не успели принять решения до прихода губру, а теперь, может быть, никогда не сможем. Роберт воздержался от ответа. Ему не нравятся запретительные договоры, но все же то, что делала Элси и ее коллеги в Хаулеттс-Центре, вызывало у него сомнения. Слишком самонадеянно брать на себя такое решение. Он сомневался в благополучном исходе эксперимента. Приближаясь к горячим источникам, он заметил множество шимпов, занятых различными делами. Один заглядывал в рот гориллы, в шесть раз тяжелее его; в руках у шимпа были инструменты дантиста. Другой терпеливо обучал языку жестов группу из десяти горилл. - Сколько шимпов здесь работает? - Доктор де Шрайвер из Центра и с десяток специалистов, которые и там с ней работали, еще два десятка охранников и добровольцев из ближайших поселков. Иногда мы привлекаем горилл к военным действиям. - Как их здесь кормят? - спросил Роберт, когда они спускались к одному источнику. Шимпы из их свиты уже находились там, отдыхали на берегу, прихлебывая суп из чашек. В небольшой пещере поблизости. В ней один из местных работников, в переднике, поварешкой наливает суп всем желающим. - Это сложная проблема, - кивнула Элси. - У горилл нежное пищеварение, здесь трудно сбалансировать их рацион. Даже в заповедниках Африки самцу необходимо шестьдесят фунтов зелени, фруктов и насекомых в день. В природных условиях гориллы постоянно передвигаются, чтобы добыть пищу, но здесь мы не можем это позволить. Роберт опустился на влажный камень и выпустил детеныша гориллы, который спустился к воде, по-прежнему жуя кусок пластика. - Похоже, положение здесь трудное, - сказал Роберт Элси. - Да. К счастью, доктор Шульц только в этом году решил проблему. Я рада, что судьба вознаградила его перед смертью. Роберт снял мокасины. Вода кажется горячей. Он опустил большой палец и тут же отдернул ногу. - Ух! Как он это сделал? - Прошу прощения? - Какое решение нашел доктор Шульц? - Микробиология, сэр. - Элси неожиданно подняла голову, глаза ее блестели. - А вот и суп для нас! Роберт взял чашку из рук шимми в переднике из ткани, сотканной гориллами. Шимми хромала. Роберт подумал, что, возможно, это боевая рана. - Спасибо, - сказал он, вдыхая аппетитный запах. До сих пор он не сознавал, насколько проголодался. - Элси, а что это значит: микробиология? Она изящно отпила из чашки. - Кишечные бактерии, симбионты. Они есть у всех. Крошечные существа, живущие в кишечнике и полости рта, в основном безвредные спутники. Они помогают нам переваривать пищу, оплачивая бесплатное убежище. - Ага. - Конечно, Роберт знал о биосимбионтах. Любой школьник о них знает. - Доктору Шульцу удалось вывести разновидности, которые помогают гориллам усваивать... с удовольствием... туземную растительность Гарта, Они... Ее прервал высокий крик, на который не способна ни одна обезьяна. - Роберт! - кричал кто-то. Роберт поднял голову и улыбнулся. - Эприл. Маленькая Эприл Ву. Как дела, Солнышко? Девочка была одета как Шина, девушка джунглей. Она ехала на плече подростка гориллы с терпеливым мягким взглядом. Наклонившись, Эприл быстро сделала несколько знаков руками. Горилла выпустила ее ноги, и девочка встала у нее на плече, держась за голову. Ее носильщик неуверенно переминался. - Лови меня, Роберт! Роберт торопливо вскочил. Прежде чем он успел что-нибудь сказать, остановить ее, она прыгнула и полетела, размахивая руками, с развевающимися волосами. Роберт схватил ее за ноги, и, пока он не перехватил покрепче, сердце у него билось быстрее, чем во время битвы в горах. Он знал, что девочку ради безопасности держат с гориллами. И, к своему огорчению, понял, как был занят после ранения, что даже не вспоминал об этом ребенке, единственном, кроме него, человеке в горах. - Привет, Тыквочка! - сказал он. - Как дела? Хорошо ли ты заботишься о риллах? Она серьезно кивнула. - Я обязана заботиться о них, Роберт. Мы должны о них заботиться, потому что мы здесь старшие. Роберт обнял ее, на мгновение почувствовав бескрайнее одиночество. Только сейчас он понял, как не хватает ему человеческого общества. - Да. Здесь только мы с тобой, - негромко ответил он. - Ты, я и тимбрими Атаклена, - напомнила девочка. Он встретился с ней взглядом. - Но ты ведь слушаешься доктора де Шрайвер? Она кивнула. - Доктор де Шрайвер хорошая. Она говорит, что, может, я скоро встречусь с папой и мамой. Роберт поморщился. Придется поговорить с доктором. Нельзя обманывать детей. Старшая шимми, вероятно, просто не может сказать девочке правду: та долго еще будет находиться на ее попечении. Отправить ее сейчас в Порт-Хелению означало бы выдать тайну горилл, а это даже Атаклена намерена предотвратить. - Опусти меня туда, Роберт, - потребовала Эприл с улыбкой и указала на плоский камень, где детеныш гориллы прыгал перед отрядом Роберта. Шимпы снисходительно смеялись над проделками малыша. Роберт понимал их покровительственное отношение. Очень молодая раса клиентов, естественно, должна испытывать такие чувства по отношению к еще более юной. К гориллам шимпы относились как собственники, родители. Роберт, в свою очередь, ощущал себя отцом, которому предстоит неприятный разговор с детьми. Им придется объяснить, что щенок не всегда будет принадлежать им. Он перенес Эприл на другой берег и опустил ее. Вода здесь не такая горячая, она просто восхитительная. Сбросив мокасины, он опустил ноги в щекочущее тепло. Эприл и детеныш гориллы прижались к Роберту с обеих сторон, поставив локти ему на колени. Дальше сидела Элси. Минутная идиллическая картина. Если бы каким-то чудом из воды высунулась улыбающаяся морда неодельфина, получился бы отличный семейный портрет. - Эй, что у тебя во рту? - Роберт протянул руку к маленькой горилле, которая сразу же отпрыгнула и смотрела на него широко раскрытыми любопытными глазами. - Что он жует? - спросил Роберт у Элси. - Похоже на полоску пластика. Но... но как она здесь оказалась? Тут не должно быть ничего, изготовленного вне Гарта. - Она сделана не на Гарте, - сказал кто-то. Они подняли головы. Голос принадлежал шимми, которая разливала суп. Улыбнувшись, она вытерла руки о передник и взяла детеныша гориллы. Тот без сопротивления отдал ей полоску. - Все малыши жуют такие. В них нет ничего, что пахло бы для детекторов губру земным. Элси и Роберт обменялись изумленными взглядами. - Откуда ты знаешь? Что это за материал? Шимми дразнила детеныша, размахивая перед его лицом пластиком, пока тот не поймал его и снова не сунул в рот. - Взрослые гориллы принесли эти куски из нашей первой удачной засады, еще у Хаулеттс-Центра, и сказали, что это "хороший запах". А теперь детеныши жуют все время. Она улыбнулась. - Это суперпластиковая обшивка боевых машин губру из пуленепробиваемого материала. Роберт и Элси удивленно смотрели. - Эй, Конга, - заворковала шимми, обращаясь к маленькой горилле. - Броню ты уже пожевал, что скажешь насчет чего-нибудь повкуснее? Не хочешь ли попробовать город? Скажем, Нью-Йорк? Ребенок выпустил измусоленную мокрую ленточку и широко зевнул, показав острые блестящие зубы. Шимми улыбнулась. - Ха! Мне кажется, маленькому Кинг-Конгу эта мысль понравилась. 54. ФИБЕН - Стой спокойно, - сказал Фибен Гайлет, запустив пальцы в ее шерсть. Он мог бы и не предупреждать. Хотя Гайлет отвернулась, подставив ему спину, он знал, что на лице ее нескрываемое блаженство. Он расчесывал ей шерсть. Когда она такая спокойная, расслабленная и радуется простым земным радостям, ее обычно строгое лицо преображается. К несчастью, это длилось только минуту. Глаз Фибена уловил легкое движение, и он инстинктивно устремился к нему, прежде чем оно исчезло в тонкой шерсти. - Ой! - воскликнула Гайлет, когда он прихватил вместе с маленькой уворачивающейся вошью кусочек кожи. Загремев цепями, Гайлет переступила с ноги на ногу. - Что ты делаешь? - Ем, - ответил он, сжимая насекомое зубами. Даже тут оно не перестало корчиться. - Лжешь, - неуверенно сказала Гайлет. - Показать? Она вздрогнула. - Неважно. Продолжай. Он выплюнул мертвую вошь. Учитывая, как их кормят, мог бы и использовать протеин. Он тысячи раз участвовал во взаимном расчесывании с другими шимпами: с друзьями, соучениками, с семейством Тропов на острове Гилмор, но никогда раньше не понимал так отчетливо причины возникновения этого ритуала, наследия древних джунглей избавления другого шимпа от паразитов. Он надеялся, что Гайлет не будет слишком привередлива и проделает то же самое с ним. После двух недель сна на соломе все тело ужасно чешется. Руки болели. Ему приходилось вытягивать их, чтобы дотянуться до Гайлет, потому что они прикованы к разным стенам каменного помещения. Он едва доставал до нее. - Ну, вот, - сказал он, - я почти закончил. В тех местах, где ты мне разрешила. Не могу поверить, что шимми, всего несколько месяцев назад предлагавшая мне "розовую", такая скромница. Гайлет только фыркнула, не снисходя до ответа. Вчера, когда предатели-шимпы привели Фибена сюда из другой камеры, она, вероятно, обрадовалась. Долгие дни в одиночках заставили их радоваться друг другу как родным. Но теперь она, по-видимому, снова недовольна всем, что делает Фибен. - Еще немного, - сказала она. - Повыше и слева. - Щипать, щипать, щипать, - мысленно приказал себе Фибен. Но послушался. Шимпам необходимо касаться друг друга. В этом они нуждаются больше своих патронов-людей. Те иногда держатся за руки в общественных местах, но и только. Фибену было настолько приятно после долгого перерыва расчесывать кого-то, как будто бы это проделывали с ним самим. В колледже он читал, что некогда у людей запрещалось большинство прикосновений к сексуальным партнерам. В темные времена родители избегали даже обнимать детей! Эти примитивные существа вряд ли испытывали что-либо подобное взаимному расчесыванию, почесыванию, прихорашиванию. Это почти несексуальное занятие, исключительно ради удовольствия от контакта, общения. Краткий поиск в Библиотеке, к изумлению Фибена, подтвердил этот слух, который он считал клеветническим. Трудно представить себе безумные сексуальные обычаи людей в древности. Что только не выносили бедные мужчины и женщины. Думая об этом, Фибен лояльнее относился к изображению старинных зоопарков, цирков и "охотничьих" трофеев. От этих мыслей Фибена оторвал звон ключей. Старинная деревянная дверь распахнулась. Кто-то вошел, пнув ее ногой. Это шимми, которая принесла ужин. Фибен так и не узнал ее имени, но запомнил лицо в форме сердца. На ней был яркий комбинезон, смахивающий на те, что носят испытуемые, работающие на губру. Костюм на лодыжках и запястьях перевязан эластичными лентами, а на наручной нашивке голографическое изображение когтистой птичьей лапы словно выступает на несколько сантиметров в пространство. - К вам придут, - негромко сказала самка-проби. - Я думаю, вам стоит знать об этом, подготовьтесь. Гайлет холодно кивнула. - Спасибо. - Она даже не взглянула на шимми. Но Фибен, несмотря на ситуацию, смотрел вслед тюремщице, которая, покачиваясь, вышла. - Проклятые предатели! - сказала Гайлет. Натянула свою тонкую цепь, загремела ею. - Иногда я очень хочу быть шеном. Я бы... я бы... Фибен взглянул в потолок и вздохнул. Гайлет повернулась и посмотрела на него. - Что! Хочешь прокомментировать? Фибен пожал плечами. - Конечно. Будучи шеном, ты, может, сумела бы порвать свою тонкую цепочку. Но, с другой стороны, у самца, Гайлет, и цепь была бы потолще. Он, насколько можно, поднял руки: едва мог сам их видеть. Загремели тяжелые звенья. Болела раненая правая рука, поэтому он снова опустил цепи. - Думаю, есть и другие причины, почему ей хочется быть самцом, - послышался голос от двери. Фибен посмотрел туда и увидел проби Железную Хватку, вожака предателей. Шимп театрально улыбнулся, накручивая кончик уса. Фибена уже тошнило от этой его привычки. - Прошу прощения. Я не мог не слышать ваш разговор, друзья. Гайлет презрительно вздернула верхнюю губу. - Ты подслушивал. Ну и что? Это значит, что ты не только предатель, но и шпион. Могучий шимп улыбнулся. - Неужели я похож на соглядатая? Почему бы не сковать вас вместе? Это очень забавно, вы ведь так друг друга любите. Гайлет фыркнула. Подчеркнуто отодвинулась от Фибена, прижавшись к дальней стене. Фибен не ответил: не стоит доставлять удовольствие врагу. Спокойно смотрел на Железную Хватку. - В сущности, - насмешливо продолжал Железная Хватка, - вполне понятно, что такая шимми, как ты, хотела бы стать шеном. Особенно с твоей белой картой, ведь она зря пропадает! - Но вот чего я не могу понять, - обратился Железная Хватка к Фибену. - Зачем вы делали то, что делали? Играли в солдатиков-людей? Это трудно понять. У тебя синяя карта, у нее белая - да вы могли бы заниматься этим всякий раз, как она розовеет, и без всяких пилюль, не спрашивая разрешения у опекунов, у Совета возвышения. И у вас было бы столько детишек, сколько захотите. Гайлет презрительно взглянула на шимпа. - Ты отвратителен. Железная Хватка покраснел. Это стало особенно заметно на его бритом лице. - Почему? Потому что меня интересует то, чего меня лишили? То, чего я не мог иметь? Фибен проворчал: - Скорее то, чего ты не можешь делать. Краска сильнее залила его щеки. Железная Хватка понял, что выдает свои чувства. Он наклонился и приблизил свое лицо к Фибену. - Подожди, парень из колледжа. Кто знает, что ты сможешь, когда мы решим твою судьбу? - Он улыбнулся. Фибен наморщил нос. - Знаешь ли, цвет карты шена - еще не все. Прежде всего, если бы ты хоть изредка полоскал рот, у тебя было бы больше деву... Он выдохнул и согнулся: удар кулака пришелся в живот. "За удовольствия надо платить", - напомнил себе Фибен, пытаясь начать дышать. Живот у него свело конвульсией. Но, судя по лицу предателя, он попал в точку. Реакция Железной Хватки говорила о многом. Фибен повернулся, чтобы найти сочувствие у Гайлет, но увидел только гнев. - Прекратите! Вы оба ведете себя как дети... как предразумные... Железная Хватка повернулся и показал на нее. - А ты что об этом знаешь? А? Ты, специалист, член проклятого Совета возвышения? Да ты хоть раз рожала? - Я изучаю социологию галактики, - с достоинством ответила Гайлет. Железная Хватка горько рассмеялся. - Какая награда для умной обезьяны! Ты, должно быть, достигла чего-то действительно выдающегося в гимнастике джунглей, чтобы получить докторат. Он присел рядом с ней. - Ты еще не поняла, маленькая мисс? Позволь выговорить за тебя. Мы все проклятые предразумные! Попробуй оспорить это. Докажи, что я не прав! Настала очередь Гайлет покраснеть. Она взглянула на Фибена. Он знал, что она вспоминает тот день в колледже Порт-Хелении, когда они поднялись на колокольню и увидели кампус без людей. Только студенты и преподаватели-шимпы, которые делали вид, будто ничего не изменилось. Она вспомнила, как горько было смотреть на это глазами галакта. - Я разумное существо, - ответила она, стараясь говорить убежденно. - Да? - усмехнулся Железная Хватка. - На самом деле ты хочешь сказать, что ты чуть ближе нас, остальных... ближе к тому, что Совет возвышения считает нашей, неошимпанзе, целью. Ближе к тому, какими мы должны быть, по мнению людей. Тогда ответь мне. Допустим, ты летишь на Землю, и капитан неверно поворачивает на уровне Д гиперпространства. Ты возвращаешься через несколько сотен лет. Как ты думаешь, что тогда произойдет с твоей драгоценной белой картой? Гайлет отвела взгляд. - Sic transit gloria mundi [так проходит земная слава (лат.)]. - Железная Хватка щелкнул пальцами. - Ты будешь тогда реликтом, устаревшей фазой, давно пройденной безжалостным продвижением возвышения. - Он рассмеялся, взял Гайлет за подбородок и повернул к себе, чтобы она смотрела на него. - Ты будешь _и_с_п_ы_т_у_е_м_о_й_, миленькая. Фибен бросился вперед, но его остановила натянутая цепь. Боли в руке он почти не заметил в порыве гнева, который слишком переполнял его, чтобы он мог говорить. Зарычав, он смутно сообразил, что то же самое происходит с Гайлет. И это тем более унизительно, ибо доказывает правоту ублюдка. Железная Хватка посмотрел ему в глаза и выпустил Гайлет. - Сто лет назад, - продолжал он, - я был бы выдающимся представителем шимпов. Мне простили бы небольшие странности и регрессы, дали бы белую карту за мой ум и силу. _В_р_е_м_я_ решает, мои дорогие маленькие шимп и шимми. Все зависит от того, в каком поколении вы родились. Он выпрямился. - А может, и не только время. - Железная Хватка улыбнулся. - Может, важно и то, кто твои патроны. Если стандарты изменятся, если цель, идеальный образ будущего Pans sapiens станет другим... - Он развел руками, предлагая додумать самостоятельно. Первой обрела дар речи Гайлет. - Ты... действительно... надеешься... что губру... Железная Хватка пожал плечами. - Времена меняются, моя дорогая. Возможно, у меня скорее, чем у вас, будут внуки. Фибен сумел подавить гнев, который лишил его дара речи, и рассмеялся, загоготал. - Да? - спросил он со смехом. - Для начала тебе придется решить другую проблему, приятель. Как ты собираешься передавать свои гены, если у тебя даже не встанет... На этот раз Железная Хватка ударил ногой. Фибен предвидел это и успел откатиться, так что удар пришелся вскользь. Но за ним последовал град новых тумаков. Однако слов не было, и Фибен понял, что пришел черед онеметь Железной Хватке. Весь в пене, его рот открывался и закрывался, извергая низкое рычание. Наконец высокий шимп перестал пинать Фибена, повернулся и вышел. Шимми с ключами смотрела ему вслед. Она стояла у дверей и словно не знала, что делать. Фибен с хмыканьем перевернулся на спину. - Хм. - Сморщившись, он потрогал ребра. Сломанных как будто нет. - Ну, по крайней мере Саймон Легри [персонаж романа Г.Э.Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома"; рабовладелец, забивший плетьми негра Тома] ушел без подходящей заключительной реплики. Я ждал, что он скажет: "Я еще вернусь" или что-нибудь столь же оригинальное. Гайлет покачала головой. - Чего ты добивался своими насмешками? Фибен пожал плечами. - На то есть свои причины. Он осторожно прислонился к стене. Шимми в ярком комбинезоне смотрела на него. Встретившись с ним взглядом, она быстро мигнула, повернулась и вышла, закрыв за собой дверь. Фибен поднял голову и несколько раз глубоко вдохнул через нос. - А что ты теперь делаешь? - спросила Гайлет. Он пожал плечами. - Ничего. Просто убиваю время. Когда он снова взглянул, Гайлет повернулась к нему спиной. Ему показалось, что она плачет. "Неудивительно", - подумал Фибен. Гораздо хуже быть пленницей, чем руководить подпольем. Насколько можно судить, сопротивление подавлено, прикончено, капут. И нет оснований считать, что в горах дела обстоят лучше. Атаклена, Роберт и Бенджамин могут быть убиты или находиться в плену. А в Порт-Хелении по-прежнему правят птицеподобные и квислинги. - Не волнуйся, - сказал он, стараясь подбодрить ее. - Знаешь про настоящий тест на разумность? Неужели никогда не слышала? Он начинается, когда шимпы ложатся. Гайлет вытерла глаза и посмотрела на него. - Заткнись. "Ну ладно, шутка бородатая, - признался самому себе Фибен. - Но попытаться стоило". Она знаком попросила его повернуться. - Давай. Теперь твоя очередь. Может быть... - Она слегка улыбнулась, словно не решаясь пошутить. - Может быть, я тоже найду, чем перекусить. Фибен улыбнулся. Он повернулся и натянул цепи так, чтобы спина была как можно ближе к ней. Теперь он не обращал внимания на раны. Позволил ей расчесывать свалявшуюся шерсть и закатил глаза. - Ах, ах! - вздыхал Фибен. Днем еду - жидкую похлебку и два куска хлеба - принес другой тюремщик. Этот самец-проби не обладал красноречием Железной Хватки. Напротив, ему доставляли затруднения даже простейшие фразы, и когда Фибен попытался заговорить с ним, он только зарычал. Его левая щека непрерывно дергалась в нервном тике, и Гайлет шепотом призналась Фибену, что свирепый блеск глаз этого шимпа заставляет ее волноваться. Фибен попытался отвлечь ее. - Расскажи о Земле, - попросил он. - Какая она? Гайлет коркой хлеба подобрала остатки супа. - Что рассказывать? Все знают о Земле. - Да, конечно, по видео и книгокубам "Отправляйся туда". Но не по личному опыту. Ты ведь была там с родителями, ребенком? И там получила диплом доктора? Она кивнула. - В Джакартском университете. - А потом что? Она смотрела куда-то вдаль. - Потом я попыталась поступить в Центр Галактических Исследований в Ла-Пасе. Фибен слышал об этом месте. Большинство дипломатов, послов и агентов Земли проходили там подготовку, изучая образ мышления и обычаи населения пяти галактик. Очень важно, чтобы руководители Земли могли правильно выбрать путь трех земных рас в опасной Вселенной. Будущее волчат во многом зависело от выпускников ЦГИ. - Меня потрясает, что ты просто пыталась это сделать, - произнес Фибен, и очень серьезно. - Они... То есть я хочу спросить: ты прошла? Она кивнула. - Почти. Если бы набрала чуть больше очков, не было бы вопросов, сказали мне они. Очевидно, вспоминать все еще больно. Она колебалась, как будто хотела сменить тему. Гайлет покачала головой. - Но потом мне сказали, что предпочтительнее для меня вернутся на Гарт. Они посоветовали мне стать преподавателем. И ясно дали понять, что считают меня в этой роли более полезной. - Они? Кто эти "они", о которых ты говоришь? Гайлет нервно перебирала шерсть на руке, внезапно обнаружив это, она заметила, что делает, и положила руки на колени. - Совет возвышения, - промолвила негромко. - Но какое они имеют отношение к назначению преподавателей и вообще к выбору карьеры? Гайлет посмотрела на него. - Самое прямое, Фибен, если считают, что на карту поставлен генетический прогресс неошимпанзе или неодельфинов. Они могут помешать тебе стать астронавтом, например, из боязни, что пропадет твоя драгоценная плазма. Или не дадут тебе выбрать своей профессией химию из страха перед непредсказуемыми мутациями. Она подобрала соломинку и принялась крутить ее. - О, у нас гораздо больше прав, чем у других молодых рас клиентов. Я это знаю и все время напоминаю себе об этом. - И они решили, что твои гены нужны здесь, на Гарте, - негромко предположил Фибен. Она кивнула. - Все дело в системе набора очков. Если бы я набрала проходной балл на экзаменах ЦГИ, все было бы в порядке. Туда поступает мало шимпов. Но я не добрала. И мне вручили эту проклятую белую карту - словно утешительный приз или индульгенцию - и отправили назад на родину, на бедный старый Гарт. - По-видимому, главный мой raison d'etre [смысл существования (фр.)] - мои дети. Все остальное не имеет значения. Она горько рассмеялась. - Дьявольщина, я месяцами нарушаю законы природы, рискуя в восстании жизнью и маткой. Даже если мы победим - а шансов на это почти нет, - я получу медаль, может, меня даже будут торжественно чествовать, но это неважно. Когда вся шумиха уляжется, Совет возвышения снова бросит меня в тюрьму. - О Гудолл, - вздохнул Фибен, прижимаясь спиной к холодному камню стены. - Но ведь ты еще... я хочу сказать, ты еще... - Не рожала? Точно подмечено. Одно из преимуществ самки с белой картой в том, что я сама могу выбирать отца будущего ребенка и определять время. Лишь бы до тридцати лет я родила троих или больше детей. Мне даже не надо их растить самой! - Снова послышался резкий невеселый смех. - Черт, да половина семейных групп на Гарте выбрилась бы наголо, лишь бы им позволили усыновить моего ребенка. "В ее устах положение кажется таким ужасным, - подумал Фибен. - Но на всей планете не больше двадцати шимпов, которых так же высоко оценивает Совет. Для представителя расы клиентов это величайший почет". Однако он понимал ее. Она вернулась на Гарт: какой бы блестящей ни оказалась ее карьера, каких бы высот она ни достигла, все это только сделает еще более ценными ее яичники... только участятся болезненные и неизбежные посещения работников Банка Плазмы... и все сильнее на нее будет давление, чтобы как можно больше детей она выносила в собственной матке. Предложения вступать в групповые браки или в парные связи будут поступать непрерывно и легко. Слишком легко. И невозможно узнать, приглашает ли ее группа ради нее самой. Одинокие самцы будут добиваться ее ради того статуса, который дает отцовство ее ребенка. И будет зависть. Э