че? - подумал Майлз. - Впрочем, викторина ни к чему; их обязательно должно быть ровно 10215, не больше и не меньше. Как хитроумно". У психологов цетагандийцев поистине светлые головы. Интересно, что с ними делать, если они когда-нибудь попадут к нему в руки: перевербовать или уничтожить? Но сладкие мечты тут же развеялись перед лицом более насущной задачи - устоять на ногах, когда примерно десять тысяч человек, за исключением доходяг, уже неспособных двигаться, ринулись вперед, норовя свалиться на одни и те же три квадратных метра лагеря. Первые спринтеры достигли кучи, схватили охапки плиток и кинулись наутек. Некоторые успели добраться до своих друзей, разделили добычу и двинулись в сторону от растущего водоворота. Других атаковали разбойничьи шайки, вроде команды суровых братцев-крепышей, и силой лишили добытого. Те из плитковладельцев, кому не удалось вовремя отскочить, оказались прижаты к краю купола телами второй волны бегунов. Майлз и Сьюгар были в числе этих неудачников. Все вокруг мгновенно заслонили потные, пихающиеся, вонючие локти, груди и спины. - Ешьте, ешьте, - торопил его Сьюгар, уже успевший набить рот. В следующую секунду их растащило в разные стороны. Драгоценную плитку, которую изловчился схватить Майлз, вырвали у него из рук прежде, чем он успел опомниться и последовать совету Сьюгара. Он даже не особенно огорчился - голод не шел в сравнение со страхом быть раздавленным или затоптанным насмерть. Его собственные ноги топтали что-то мягкое, но Майлз не мог оттолкнуться с достаточной силой, чтобы дать упавшему (мужчине, женщине - кто знает?) возможность подняться. Через какое-то время давка уменьшилась, и Майлза вынесло на край толпы. Он вырвался на свободу, отошел, шатаясь, и тяжело сел на землю - потрясенный, дрожащий, бледный. Прошло не меньше часа, прежде чем он сумел овладеть собой. В эти ужасные минуты едва не выплеснулся наружу его главный, непобедимый, глубоко укоренившийся страх - боязнь умереть, так и не увидев лица противника. Но, кажется, на сей раз все обошлось, и даже без новых переломов. Может, только в левой ступне? Насчет левой ступни Майлз был не совсем уверен. Тот слон, который на него наступил, наверняка получает больше плиток, чем ему причиталось бы по справедливости. "Ладно, - решил наконец, Майлз. - На разведку и рекогносцировку потрачено достаточно времени. Вставай, солдат. Пора найти полковника Тремонта". Гай Тремонт, герой обороны Фэллоу-Кор. Он держался и не сдавал крепость, даже когда убили Бэнери, даже когда эвакуировался генерал Сян. Сян хотел вернуться, но попал в мясорубку на станции Васильева. Командование обещало подмогу, но штаб и космопорт были захвачены цетагандийцами. К этому моменту Тремонт и его войска уже остались без связи. И все равно ждали и надеялись. В конце концов у них остались только надежда и камни. Камни не лежали без дела - их клали в суп, их швыряли во врага. И, наконец, Фэллоу-Кор был взят. Не сдался! Был взят. Майлзу очень хотелось увидеть Гая Тремонта. Встав на ноги и осмотревшись, Майлз увидел вдали прихрамывающее чучело, которое какая-то группа отгоняла комьями грязи. Сьюгар остановился вне досягаемости земляных снарядов; он по-прежнему указывал на закрученную на запястье тряпку и что-то объяснял. Трое или четверо из слушателей прекратили бомбардировку и в качестве намека повернулись спиной к проповеднику. - Эй, Сьюгар! - окликнул Майлз и замахал рукой. - А, вот вы где! - обрадовался Сьюгар. - Я вас потерял. - Он стряхнул с бровей грязь. - Никто не хочет слушать, понимаете? - Наверное, большинство уже выслушало вас хоть разок? - Может и двадцать раз. Но мне все кажется - а вдруг я кого-то пропустил? Может, того самого. Второго. - Ну, я буду рад вас послушать, но сначала мне надо найти полковника Тремонта. Вы сказали, что кого-то знаете... - А, правильно. Вон там. Сьюгар снова повел его. - Спасибо. Скажите, что, у вас всегда бывает такая свалка? - Более или менее. - А что мешает какому-нибудь клану просто захватить этот сектор купола? - Пищу никогда не дают в одном и том же месте. Они передвигают место раздачи по окружности. Одно время много обсуждали стратегию: лучше ли быть в центре, чтобы всегда оставалось пробежать не больше одного радиуса, или на краю, чтобы хоть иногда поспевать первым. Некоторые парни даже делали математические расчеты: вероятности и все такое прочее... - А вы как предпочитаете? - О, у меня нет постоянного места, так что надеюсь на удачу. - И Сьюгар опять прикоснулся к своей тряпке. - Да и вообще, это не самое важное. Но все же приятно было сегодня поесть. Когда бы оно ни было, это сегодня. - Сегодня второе ноября 97 года по общечеловеческому летоисчислению. - Всего-то? - Сьюгар расправил свою прядь и скосил глаза, пытаясь ее разглядеть. - Я думал, что нахожусь здесь гораздо дольше. А выходит, что и трех лет не прошло! - М-м, - отозвался Майлз. - Значит, плитки рационов всегда дают такой кучей, а? - Угу. - Чертовски хитро. - Да уж, - вздохнул Сьюгар. Но этот вздох скрывал ярость, о которой говорили его сжавшиеся кулаки. "А мой безумец не так уж и прост..." - Ну, вот мы и пришли, - добавил Сьюгар. Они остановились возле "участка", обозначенного пятью-шестью положенными кругом циновками. Один из лежащих сердито нахмурился. - Убирайся, Сьюгар. У меня нет настроения слушать твои проповеди. - Это полковник? - прошептал Майлз. - Не-а, его зовут Оливер. Когда-то, еще до лагеря, я был с ним знаком. И он был в Фэллоу-Кор, - тоже шепотом ответил Сьюгар. - Он может отвести вас к полковнику. Сьюгар подтолкнул Майлза вперед: - Это Майлз. Он новенький. Хочет с вами поговорить. Сам он отошел подальше, и Майлз понял, что таким образом Сьюгар пытается ему помочь. Похоже, пророк знает о своей непопулярности. Майлз рассматривал очередное звено цепочки. Оливеру удалось сохранить в целости свою серую пижаму, циновку и чашку, что снова напомнило Майлзу о его собственной наготе. С другой стороны, похоже, у Оливера не было нечестно добытых излишков имущества. Да, этот парень такой же здоровяк, как и суровые братцы, но в остальном он им не чета. Это утешало, хотя самому Майлзу уже можно было и не опасаться грабежа. Оливер неприветливо взглянул на гостя, но потом вроде бы смягчился. - Чего надо? - проворчал он. - Я ищу полковника Гая Тремонта. - Здесь нет полковников, парень. - Он двоюродный брат моей матери. Никто из родных... вообще никто ничего не слышал о нем после падения Фэллоу-Кор. Я... не из тех частей, личный состав которых попал сюда. Полковник Тремонт единственный, о ком я хоть что-то знаю. Майлз сжал руки и постарался выглядеть по-несчастнее. А терзавшее его вполне реальное беспокойство помогло ему принять особенно жалостный вид. - Да и жив ли он еще? Оливер нахмурился. - Родственник, да? - Толстым пальцем он поскреб себе нос. - Наверное, у тебя есть право с ним встретиться. Но это тебе ничего не даст, парень, если ты на что-то надеялся. - Я... - Майлз тряхнул головой. - Я просто хочу знать. - Ну, тогда пошли. Кряхтя, Оливер встал и побрел куда-то, не оглядываясь. Майлз пошел за ним. - Вы ведете меня к полковнику? Оливер ничего не ответил, но в этом не было надобности - путешествие закончилось всего в нескольких десятках метров от пункта отправления, среди другой группы циновок. Кто-то чертыхнулся, кто-то сплюнул. Большинство не обратили на них никакого внимания. Одна циновка располагалась на отшибе, достаточно далеко, чтобы считаться отдельной. На ней, свернувшись калачиком, лежал спиной к ним какой-то человек. Оливер молча постоял, уперев свои огромные кулаки в бока и не отрывая глаз от лежащего. - Это полковник? - нетерпеливо спросил Майлз. - Нет, парень. - Оливер закусил нижнюю губу. - Только его останки. Встревоженный Майлз опустился на колени и с облегчением убедился, что сказанное - всего лишь метафора. Человек дышал. - Полковник Тремонт? Сэр? У Майлза снова оборвалось сердце. Он понял: дыхание - это единственное, на что еще способен полковник. Тремонт лежал неподвижно, глядя куда-то вдаль широко открытыми невидящими глазами. Посетители его не заинтересовали - он на них даже не взглянул. Полковник исхудал даже сильнее, чем Сьюгар. Майлз с большим трудом узнал его черты, хотя и видел их на фотографиях. Это были развалины прежнего лица - словно разрушенные укрепления Фэллоу-Кор. Требовалось чуть ли не умение археолога, чтобы установить личность этого человека. Тремонт был одет, и у его головы стояла чашка, но земля вокруг циновки превратилась в пропитанную мочой грязь. На локтях Тремонта виднелись лиловые пятна пролежней. Влажное пятно на серой ткани брюк подсказывало, что там скрываются более серьезные и неприятные болячки. И все же было очевидно, что за полковником кто-то ухаживает, иначе он был бы в еще худшем состоянии. Оливер опустился на колени рядом с Майлзом, хлюпнув при этом ступнями по зловонной жиже, и вытащил из-под резинки штанов полплитки рациона. Отломив кусочек, он размял его и просунул Тремонту в рот - Ешь, - прошептал Оливер. Губы чуть заметно шевельнулись. Крошки просыпались на циновку. Оливер сделал еще одну попытку, потом вдруг вспомнил про наблюдающего за ним Майлза и, что-то неразборчиво проворчав, спрятал плитку обратно. - Его... его ранило при штурме Фэллоу-Кор? - спросил Майлз. - В голову? Оливер покачал головой: - Фэллоу-Кор не штурмовали, парень. - Но крепость пала шестого октября, так сообщалось, и... - Не шестого, а пятого. Фэллоу-Кор предали. Оливер отвернулся и быстро ушел, видимо боясь, что на его суровом лице отразятся какие-нибудь чувства. А Майлз остался стоять на коленях в грязи. Вот оно как, значит... Можно считать, что розыски окончены? Ему всегда легче думалось на ходу, но отдавленная нога требовала покоя. Он отковылял в сторону, стараясь не зайти ненароком на территорию какой-нибудь группы, и сел, а потом лег на землю, заложив руки за голову и глядя на опалесцирующий купол. Майлз перебрал все возможные варианты: первый, второй, третий. Он обдумал их очень тщательно, но времени на это ушло совсем немного. "Ты ведь, кажется, расстался с привычкой делить человечество на героев и злодеев?" - напомнил он себе. Майлз был уверен, что, входя сюда, надежно заблокировал все свои чувства, но теперь он ощутил, как его тщательно взлелеянное равнодушие уходит. Он начал ненавидеть купол, как некое существо, личного врага. В эстетическом изяществе этой нематериальной скорлупы, в непогрешимом единстве ее формы и функции крылось что-то оскорбительное. Чудо физики, превращенное в орудие пытки. Изощренной пытки... Майлз припомнил параграфы Межзвездной Конвенции относительно обращения с военнопленными, подписанной цетагандийцами. Столько-то квадратных метров на человека - да, им это, несомненно, предоставлено. Ни один пленный не может быть подвергнут одиночному заключению на срок, превышающий сутки - правильно, здесь нет одиночества, здесь можно уединиться только в безумии. Периоды затемнения не должны превышать двенадцати часов - запросто: вообще никакого затемнения, вместо этого - вечный полдень. Никаких избиений - действительно, охранники могут правдиво заявить, что ни разу даже пальцем не прикоснулись к пленным. Они просто наблюдали, как пленные сами избивают друг друга. Точно так же обстоит дело и с сексуальными притязаниями. А каких богатых результатов им удалось добиться, применив этот трюк с раздачей пищи! Да, свалка у плиток - это особо изощренный ход. Никто не в силах уклониться от нее (Майлз потер урчащий от голода желудок). А спровоцировать начальную неразбериху проще простого - однажды прислать "по ошибке" чуть меньше плиток. Хотя это и не обязательно - первый же человек, схвативший две порции вместо одной, оставил другого без еды. В следующий раз потерпевший возьмет три, чтобы компенсировать потерю - и нехватка разрастается, как снежный ком, подрубив в корне всякую надежду на порядок, натравив группу на группу, человека на человека в мерзкой свалке, дважды в день напоминающей всем об их бессилии и униженности. Никакого принудительного труда - ха, еще бы! Тогда потребовалось бы навести порядок. Доступность медицинского персонала? Правильно, здесь должны быть пленные врачи. Майлз снова вызвал в памяти точную формулировку этого пункта. Господи, неужели там действительно сказано "медицинского персонала"? Не медицинской помощи, а только медицинского персонала. Беспомощных, голых докторов и медтехников. Он невесело усмехнулся. Точные списки пленных были переданы посредникам - все как положено, в установленные сроки. Но никакой другой связи... Отсутствие сведений из внешнего мира может свести с ума кого угодно. Это еще хуже бесплодной молитвы, когда говоришь с Богом, который тебе не отвечает. Неудивительно, что у всех у них тут понемногу развивается солипсическая шизофрения. Майлз чувствовал, что и его начинают одолевать сомнения. В самом деле - есть ли кто-то там, снаружи? В условиях информационного голода спасти человека может только вера... Правая рука сжалась, словно расплющивая скорлупу. - Сложившаяся ситуация, - произнес Майлз вслух, - требует радикального пересмотра всех планов. Он заставил себя встать и отправился искать Сьюгара. Проповедник оказался неподалеку: сидел на земле и что-то рисовал. Он поднял голову и приветливо улыбнулся: - Оливер отвел вас к вашему родственнику? - Да, но я опоздал. Он умирает. - Угу... Этого-то я и опасался. Мне очень жаль. - Мне тоже. - Любопытство заставило Майлза на секунду забыть о своей цели. - Сьюгар, а что они здесь делают с телами умерших? - У одной из стенок купола есть что-то вроде свалки. Время от времени стена вроде как вытягивается и все слизывает - так же, как доставляют еду и новых пленных. Когда труп распухает и начинает вонять, кто-нибудь отволакивает его туда. Иногда это делаю я. - Наверное, сбежать этим путем невозможно? - Они сжигают все микроволнами еще до того, как открывают проход. - А! - Майлз сделал глубокий вдох и решился. - Сьюгар, я понял. Я действительно Один-из-Двух. Сьюгар безмятежно кивнул: - Я сразу догадался. Майлз изумленно замолчал. И это все? Он ожидал большего энтузиазма. - Мне было откровение! - торжественно объявил он, решив все же не отступать от своего сценария. - О? - теперь Сьюгар явно заинтересовался. - У меня никогда не было откровений, - завистливо добавил он. - Пришлось самому до всего доходить, так сказать, из контекста. На что это похоже? Вроде транса? "Проклятие, а я-то думал, что ему не в диковинку беседовать с феями и ангелами!" - Майлз пошел на попятную. - Нет, это как мысль, только гораздо сильнее. Овладевает всей вашей волей... Обжигает, как страсть, но только не так легко удовлетворяется. Это не похоже на транс, потому что ведет наружу, а не вовнутрь. Он осекся, смутившись, потому что сказанное было куда ближе к правде, чем ему хотелось. А Сьюгар, наоборот, приободрился. - О, хорошо. А то уж я было испугался - вдруг вы из тех, кто начинает разговаривать с теми, кого другим не видно. Майлз невольно глянул вверх, но тут же снова опустил глаза. - ...Так это, стало быть, откровения... Ну, такое я тоже ощущал. - А вы сами не поняли, что это? - невозмутимо спросил Майлз. - Не понял... Очень неловко быть избранным. Я долго пытался от этого увильнуть. Но Господь сам находит способ справиться с уклоняющимися от призыва. - Вы слишком скромны, Сьюгар. Вы верили в свое Писание, но не верили в себя. Разве вы не знаете, что, получая назначение, получаешь и силы его выполнить? Сьюгар удовлетворенно вздохнул. - Я знал, что это дело для двоих. Так и сказано в Писании. - Угу, да. Так теперь нас двое. Но надо, чтобы нас стало больше. Наверное, нам следует начать с ваших друзей. - Это не займет много времени, - горьковато отозвался Сьюгар. - Ну а если с ними у нас ничего не выйдет? - Тогда мы начнем с ваших врагов. Или шапочных знакомых. Мы начнем с первого встречного-поперечного. Неважно, где мы начнем, потому что я намерен в конце концов получить их всех. Всех до самого разнаипоследнего. - Тут на память Майлзу пришла особенно подходящая цитата, и он энергично провозгласил: - Имеющий уши да услышит! С этими словами Майлз вознес - про себя - настоящую молитву и заставил Сьюгара встать. - Идем проповедовать язычникам. Сьюгар вдруг расхохотался: - Я когда-то знавал одного боксера, который точно таким же тоном говорил: "Пойдем накидаем пачек какому-нибудь дураку". - Без этого тоже не обойдется, - вздохнул Майлз. - Понимаешь, всеобщая принадлежность к нашей пастве вряд ли будет целиком добровольной. Но набор предоставь мне, слышишь? Сьюгар разгладил свой клок бороды, и в глазах его мелькнули веселые искорки: - Значит, вы бывший клерк, а? - Точно. - Слушаюсь, сэр. Они начали с Оливера. Майлз взмахнул рукой: - Можно войти в ваш кабинет? Оливер потер нос тыльной стороной ладони и фыркнул: - Позволь дать тебе совет, парень. Как клоун ты здесь не приживешься. Все мыслимые шутки уже заезжены до смерти. Даже черные. - Прекрасно. Он сел на землю - неподалеку от Оливера, но все же не слишком близко. Сьюгар пристроился у Майлза за плечом, готовый ретироваться, как только возникнет необходимость. - Раз мои шутки вам не по душе, то я буду говорить прямо. Мне не нравится, как тут все устроено. Оливер насмешливо скривил губы, но вслух ничего не сказал. Этого и не требовалось. - Я собираюсь все изменить, - продолжал Майлз. - Чушь собачья, - отозвался Оливер, укладываясь на спину. - Начиная отсюда и с этой минуты. Немного помолчав, Оливер произнес: - Убирайся, или я тебя поколочу. Сьюгар уже начал вставать, но Майлз жестом вернул его на место. - Он был в Четырнадцатом, - озабоченно прошептал Сьюгар. - Он вас пополам переломит. - Девять десятых обитателей лагеря, включая девушек, могут переломить меня пополам, - шепотом ответил Майлз. - Этот довод не актуален. Наклонившись, он схватил Оливера за подбородок и повернул лицом к себе. Сьюгар беззвучно ахнул, потрясенный столь рискованной манерой привлекать внимание слушателя. - Вот что я сижу вам насчет цинизма, сержант: это самая бессильная мораль на свете. Но зато какая удобная! Убеди себя, что барахтаться бесполезно, - и можно со спокойной душой сидеть по уши в дерьме и ничего не делать. Оливер отбросил руку Майлза, но не ударил его и не отвернулся. В глазах его полыхала ярость. - Это Сьюгар тебе сказал, что я сержант? - Нет, это у тебя на лбу написано кровавыми буквами. Послушай-ка меня, друг... Оливер перекатился на живот и привстал, упираясь в циновку костяшками пальцев. Сьюгар вздрогнул. - Это ты слушай, мутантишка, - прорычал бывший сержант. - Мы уже все пробовали. Устраивали учения, игры, жили по правилам, качали мускулы - только вот душа тут нет. Мы устраивали фестивали и ставили спектакли. Мы пробовали силу и хорошенько повоевали друг с другом. А потом занимались грехом, сексом и садизмом, пока не затошнило. Мы все попробовали не меньше десяти раз. Ты что, думаешь, ты тут первый реформатор? - Нет, Оливер. - Майлз наклонился совсем близко, и голос его упал до шепота. - Я уверен, что я - последний. Оливер на миг опешил, потом рассмеялся: - Господи, наконец-то Сьюгар нашел себе пару. Двое психов, как и сказано в его Писании. Майлз пропустил эту реплику мимо ушей и постарался сесть как можно прямее. - Прочти мне свое Писание еще раз, Сьюгар. Целиком. Он закрыл глаза, чтобы получше сосредоточиться и не отвлекаться на пикировку со скептиком-сержантом. Сьюгар нервно пошуршал рядом, откашлялся и начал: - Для тех кто станет наследниками спасения. Так они и направились к вратам. Теперь ты должен запомнить, что город стоял на огромной горе, но пилигримы поднялись на эту гору легко, потому что их вели за руки те двое. К тому же они оставили свою смертную одежду позади, в реке: хоть они и пришли в одеждах, но вышли нагими. Поэтому они поднялись туда с великой ловкостью и быстротой, хотя основание, на котором покоился город, поднималось выше облаков. Потом они проследовали через воздушные области... - Сьюгар умолк, затем добавил извиняющимся тоном: - Тут оно заканчивается. Я оторвал страницу. Не понимаю, что это может означать. - Наверное, то, что дальше вы должны додумать сами, - подсказал Майлз, снова открывая глаза. Так вот тот материал, из которого ему предстоит строить. Не блещет разнообразием, но по смыслу подходит. Что ж, сгодится и такой. А последняя фраза вообще потрясла его, обдав холодом. Ну, так тому и быть. Вперед! - Теперь понимаешь, Оливер? Вот это я и предлагаю. Единственную надежду, ради которой стоит дышать. Спасение для всех. - Возвышенно до чертиков! - с издевкой отозвался Оливер. - Именно этого мне и надо! Чтобы вы все возвысились. И учти, Оливер: я - фундаменталист. Я понимаю мое писание очень, ну, очень буквально. Здоровяк открыл было рот, потом закрыл, так ничего и не сказав. "Наконец-то заинтересовался, - мысленно вздохнул Майлз. - Можно считать, контакт установлен". Через какое-то время Оливер проговорил: - Необходимо чудо, чтобы всех переделать. - Это не теология для избранных. Я намерен проповедовать массам. Даже, - Майлз начал входить во вкус, - закоренелым грешникам. Небеса открыты для всех, но приблизиться к ним можно лишь собственными усилиями. Мы не несем чудо в карманах... - Уж ты-то точно... - пробормотал Оливер, бросив взгляд на голого Майлза. - ...мы можем только молиться и готовить себя к лучшему миру. Но чудеса случаются только с подготовленными. Ты подготовлен, Оливер? Майлз подался вперед, и голос его зазвенел. А Оливер пришел в такое замешательство, что даже обратился за подтверждением к Сьюгару: - Этот тип действительно такой? - Он думает, что притворяется, - хладнокровно ответил лагерный пророк, - но на самом деле говорит правду. Это действительно Один-из-Двух, никакого сомнения. Черт подери, неужели он о чем-то догадывается? Майлз решил, что иметь дело со Сьюгаром все равно, что фехтовать в зеркальном зале - нипочем не разберешь, где живой противник, а где его отражение. Оливер почесал в затылке. На его лице попеременно отражались раздражение, вера и сомнение. - Как же мы спасемся, эй, ты, благочинный? - Зови меня брат Майлз. Да. Скажи, сколько новообращенных ты можешь привести к нам своим личным авторитетом? Ничем не подкрепленным? Оливер задумался. - Дай только им надежду, и они пойдут за тобой куда угодно. - Ну... спасение-то, конечно, будет даровано всем, однако существуют определенные временные ограничения. Поэтому и нужны посредники между Господом и паствой. Я хочу сказать: блаженные те, кто не видел, но уверовал. - Это точно, - согласился Оливер. - Но если твоя религия не сумеет сотворить чудо, то наверняка последует жертвоприношение. - Э-э... вот именно, - выдавил Майлз. - Ты на редкость проницателен. - Это не проницательность, - сказал Оливер, - а просто обещание. - Да, ну так вот... гм, возвращаясь к моему вопросу. Сколько последователей ты сможешь привести? Я веду речь о плоти, а не о духе. Оливер нахмурился. - Наверное, человек двадцать. - А кто-нибудь их них сможет привести других? Убедить еще кого-то? - Ну, допустим... - Тогда сделай их своими капралами. По-моему, нам лучше забыть о прежних чинах. Назовемся... э-э... Армией возрождения. Или нет - Армией реформации! Да, это звучит лучше. Мы реформируемся, словно гусеница в куколке, а в итоге превратимся в бабочку и улетим. - А что за реформы ты планируешь? - Пока только одну: еду для всех. Оливер кинул на него недоверчивый взгляд: - А ты уверен, что не блефуешь в расчете подкормиться за чужой счет? - По правде говоря, я действительно проголодался... - Оливер встретил этот намек ледяным молчанием, и Майлз поспешно сменил тему. - Но то же чувствует еще множество людей. К завтрашнему дню мы их всех будем кормить с рук. - Когда тебе понадобятся эти двадцать? - К следующему сигналу раздачи еды. - Так скоро? - Видишь ли, Оливер, здесь всем нам специально внушается мысль, будто спешить абсолютно некуда. Сопротивляйтесь ей, ибо это ложь. - Да, уж ты не мешкаешь. - А я тебя не к зубному врачу тащу. Кроме того я вдвое легче, поэтому мне и приходится двигаться в два раза быстрее, чтобы у меня был такой же момент инерции. Итак, к следующей раздаче. - И что, по-твоему, ты сможешь сделать с двадцатью парнями? - Мы захватим штабель плиток... Оливер с отвращением скривился. - Это с двадцатью-то? Никогда. Кроме того, это уже пробовали. Я же говорил тебе здесь была настоящая война. И сегодня получится просто крепкая потасовка. - ...а когда захватим, то перераспределим их. Честно и справедливо, по одной порции на рыло, как положено. Праведникам, грешникам и всем прочим. К следующему сигналу все, кто голодал, будут уже за нас. И тогда мы сможем заняться перевоспитанием. - Ты просто псих. Ты ничего не сможешь. С двумя-то десятками! - Разве я говорил, что у нас будет только двадцать человек? Сьюгар, я это говорил? Внимательно слушавший проповедник покачал головой. - Ну, я не собираюсь высовываться и лезть в драку, если ты не предоставишь мне каких-нибудь видимых средств поддержки, - заявил Оливер. - Это может погубить нас. - Будет сделано, - опрометчиво пообещал Майлз. С чего-то ведь надо начинать. - К сигналу я выведу пятьдесят бойцов. За святое дело! - Сделай, и я пройду вокруг всего лагеря на руках и голый, - отозвался Оливер. Майлз усмехнулся: - Смотри, сержант, поймаю на слове. Двадцать с лишним. К следующей раздаче. - Майлз встал. - Пошли, Сьюгар. Первая победа была одержана, и новоявленные миссионеры отступили в полном боевом порядке. Оглянувшись, Майлз увидел, что Оливер встал и, помахав кому-то знакомому, направился к группе циновок неподалеку от своей. - Так откуда же мы возьмем к следующему сигналу пятьдесят бойцов? - спросил Сьюгар. - Должен предупредить вас: Оливер - лучший из моих знакомых. С другими наверняка будет труднее. - Что? - изумился Майлз. - Ваша вера уже колеблется? - Я верую, - смущенно сказал Сьюгар. - Я просто не понимаю. Может, это и значит, что я блаженный? - Удивительно. Я полагал, что все достаточно очевидно. Вон они, наши бойцы, - и Майлз указал на другую сторону лагеря, где пролегала невидимая граница территории женщин. - Ох! - Сьюгар остановился как вкопанный. - Нет, Майлз, боюсь, что на этот раз вы ошибаетесь. - Пошли. - Вам туда не попасть без операции по перемене пола. - Что, невзирая на Божью волю, вы не стали проповедовать им свое писание? - Пытался, но был избит. После этого обращался к другим. Майлз поджал губы и вгляделся в Сьюгара. - А точно ли дело только в неудачах? Не стыд ли подточил вашу обычную решимость? Вам надо что-то загладить в этом отношении? Сьюгар покачал головой: - Лично мне нет. Если не считать греха бездействия. Слава Богу, Сьюгар не насильник. Майлз еще раз осмотрелся, как бы пытаясь заново оценить всю лагерную обстановку в целом. - Да... Давление хищников создает психологию стада. И приходится заключить, что давление достаточно сильное, раз удерживает вместе коллектив такого размера. Но никаких инцидентов со времени моего появления здесь я не заметил... - Они то есть, то нет, - пояснил Сьюгар. - Фазы луны или еще что... Лунные фазы, точно. Майлз в душе возблагодарил богов (если они есть) за то, что цетагандийцы, похоже, имплантировали всем пленным женщинам какой-то регулярно действующий противозачаточный препарат. Да будет благословенен тот неизвестный, который включил этот пункт в правила Международной Конвенции. Хотя... Возможно, присутствие среди пленных беременных, младенцев и детей могло бы оказаться еще одним дестабилизирующим фактором. Или, наоборот, стабилизирующим... М-да, все же хорошо, что этот вопрос так и не вышел из теоретической плоскости. - Ну... - он сделал глубокий вдох и агрессивно надвинул на лоб воображаемую шляпу. - Я новенький, и потому временно не смущаюсь. Пусть тот из нас, кто без греха, бросит первую приманку. Кроме того, для таких переговоров у меня есть еще одно преимущество - сразу видно, что я ни для кого не представляю угрозы. Он двинулся вперед. - Я подожду вас здесь, - услужливо пообещал Сьюгар и уселся на землю. Майлз так рассчитал маршрут, чтобы встретиться с патрулем из шести женщин, обходивших свою территорию. Он расположился перед ними, сдернул воображаемую шляпу и стратегически прикрыл ею то место, которое не принято показывать в обществе. - Добрый день, дамы. Позвольте извиниться за мой внешний ви... Его галантная фраза была прервана самым неделикатным образом: в рот набилась грязь, ноги дернулись назад, а плечи - вперед... Четыре женщины аккуратно бросили Майлза лицом вниз. И не успел он отплеваться, как его подхватили и начали раскачивать, держа за руки и за ноги. На негромкий счет "три" он взлетел в воздух и шмякнулся неподалеку от Сьюгара. Патрульные двинулись дальше, не сказав ни слова. - Ну, что я вам говорил? - спросил Сьюгар. Майлз повернул голову и посмотрел на него: - Вы заранее вычислили мою траекторию? - Вроде того, - согласился Сьюгар. - Я прикинул, что они смогут зашвырнуть вас гораздо дальше обычного. Из-за вашего роста. Майлз с трудом сел, пытаясь отдышаться. Черт подери эти ребра: они уже начали проходить, а теперь опять каждый вздох болью опоясывает грудь. Через несколько минут он встал и отряхнулся, а потом, словно опомнившись, поднял свою невидимую шляпу. При этом у него потемнело в глазах, так что ему пришлось постоять, упираясь руками в колени. - Ну ладно, - пробормотал он, - возвращаемся. - Майлз... - Это необходимо, Сьюгар. Другого выхода нет. Да и вообще, когда я начинаю, то уже не могу отступить. Мне говорили, что я патологически упрям. Я просто неспособен отступать. Сьюгар, кажется, собирался выдвинуть какое-то возражение, но раздумал. - Хорошо, - только и сказал он. - Я буду ждать, пока вы меня не позовете. И погрузился то ли в воспоминания, то ли в медитацию, то ли в дремоту. Вторая попытка Майлза закончилась точно так же, как и первая - разве что траектория была, возможно, немного длиннее и круче. Третья попытка была подобна второй, но полет закончился гораздо быстрее. - Отлично, - пробормотал Майлз, вставая. - Похоже, они выдыхаются. На этот раз он запрыгал параллельно патрулю - вне досягаемости, но в пределах слышимости. - Послушайте, - пропыхтел он, - вам незачем тратить столько сил. Давайте я вам помогу. У меня врожденное заболевание костей: я не мутант, знаете ли, мои гены в порядке, а уродился я таким потому, что моя мать во время беременности подверглась действию яда. Так что моя хворь ненаследуема и не окажет влияния на детей, которых я мог бы иметь. Я всегда считал, что добиться свидания проще, если сразу внести ясность в этот вопрос: я не мутант... Короче, кости у меня такие хрупкие, что любая из вас без труда их все переломает. Вы, может, удивляетесь, зачем я вам это говорю... Правду сказать, я не люблю это афишировать... Вы должны остановиться и поговорить со мной. Я же вам не угрожаю... Разве я похож на угрозу?.. Может, я и бросаю вам вызов, но не угрожаю... Вы что, собираетесь тащить меня за собой вокруг всего лагеря? Притормозите, ради Бога... Майлз почувствовал, что еще немного - и он настолько запыхается, что лишится своего главного оружия - речи. Он бросился женщинам наперерез и встал у них на пути, раскинув руки. - ...если вы собираетесь переломать мне кости, пожалуйста, принимайтесь за дело и кончайте с этим поскорее, потому что я все равно буду возвращаться сюда, пока смогу двигаться. Повинуясь незаметному жесту предводительницы, патрульные остановились. - Давайте так и сделаем, - предложила высокая рыжеволосая женщина. Щетка ее медных волос ужасно отвлекала Майлза; он представил себе, как падали на пол густые пряди под ножницами безжалостных тюремщиков-цетагандийцев. - Я сломаю ему левую руку, если ты займешься правой, Конри, - добавила она. - Если это единственное, что может заставить вас остановиться на пять минут и выслушать меня, то так тому и быть, - отозвался Майлз, не отступая. Рыжая сделала шаг вперед, ловко захватила его левую руку и, не торопясь, начала ее заламывать. - Пять минут, а? - отчаянно попросил Майлз, чувствуя, как нарастает боль. Яростный взгляд женщины обжег его лицо. Он закрыл глаза, затаил дыхание и стал ждать. Давление достигло критической величины: Майлз встал на цыпочки, готовясь услышать знакомый хруст... Рыжая отпустила его так резко, что Майлз чуть не упал. - Чертовы мужики, - с отвращением проговорила она, - вечно они из всего устраивают соревнование. Даже кто дальше пописает. - Пол - это судьба, - выдохнул Майлз, открывая глаза. - Или ты извращенец и тебе нравится, когда тебя избивают женщины? Тело едва не предало Майлза радостным салютом. Черт побери, если эта встреча с рыжей - не последняя, придется где-то срочно доставать штаны. - А если я скажу "да", вы нарочно откажетесь меня избивать? - осведомился он. - Ну, уж нет! - А я-то надеялся... - Прекрати болтать, Беатрис, - приказала начальница патруля, и ее короткий кивок вернул Беатрис обратно в ряд. - Ладно, коротышка, у тебя есть твои пять минут... может быть. - Благодарю, мадам. - Майлз сделал вдох и привел себя в порядок - насколько это осуществимо без мундира, который можно было бы одернуть. - Во-первых, позвольте мне принести извинения за то, что я вторгся в ваше общество в таком неодетом виде. Практически первые же люди, которых я здесь встретил, оказались активистами движения за упрощение жизни. Они упростили меня, в частности, освободили от одежды... - Я это видела, - неожиданно подтвердила рыжая Беатрис. - Ребята Питта. Майлз сдернул с головы шляпу и поклонился: - Вы правы, мадам. - Когда кланяешься, ты показываешь зад тем, кто у тебя за спиной, - бесстрастно заметила Беатрис. - Это их трудности, - откликнулся Майлз. - Что до меня, то я хочу поговорить с вашим руководством. У меня есть планы по серьезному улучшению местных манер, в чем мне хотелось бы заручиться вашей поддержкой. Вы - самый крупный из сохранившихся здесь островков цивилизации, не говоря уже о военной дисциплине. Думаю, что пришло время расширить ваши границы. - Все наши силы уходят на то, чтобы поддерживать теперешние границы, сынок, - ответила начальница. - Дудки. Так что убирайся. - И сам себя обслужи, - предложила Беатрис. - Здесь тебе не дадут. Майлз вздохнул, поворачивая шляпу в руках за широкие поля. Потом он несколько секунд покрутил ее на указательном пальце - и встретился взглядом с рыжей. - Обратите внимание на мою шляпу. Это единственный предмет одежды, который мне удалось сохранить от покушения братьев-крепышей. Тех, кого вы назвали ребятами Питта. Беатрис фыркнула. - Эти подонки... А почему только шляпу? Почему не штаны? Почему уж тогда вообще не парадный мундир? - саркастически добавила она. - Шляпа - это важнейшее средство общения. Вы можете сделать широкий жест, - тут Майлз сделал этот жест, - или показать свою искренность, - он прижал мнимую шляпу к сердцу. - Вы можете выразить смущение, - он прикрыл гениталии и виновато согнулся, - или ярость, - он с силой швырнул шляпу на землю, потом поднял и тщательно отряхнул. - Вы можете выказать решимость, - он нахлобучил шляпу на голову и надвинул на лоб, - или проявить любезность. - Тут Майлз снова сдернул шляпу, приветствуя Беатрис. - Видите шляпу? Рыжей уже стало забавно: - Да... - А перья на шляпе видите? - Да... - Опишите их. - О... пушистые такие. - Сколько? - Два. Сколоты вместе. - А цвет перьев видите? Женщина отступила, вдруг отрезвев, и покосилась на своих спутниц: - Нет. - Когда вы увидите цвет перьев, - негромко проговорил Майлз, - вы поймете, как можно раздвинуть ваши границы в бесконечность. Беатрис молчала, и лицо ее было бесстрастно. Но начальница патруля пробормотала: - Наверное, этому коротышке надо поговорить с Трис. В порядке исключения. Женщина-командующая явно воевала на передовой: горбясь за экраном в каком-нибудь тыловом бункере не приобретешь такую мускулатуру, буграми перекатывающуюся под кожей. Она носила настоящее оружие, извергавшее настоящую смерть; она билась на грани человеческих возможностей, и война выжгла шрамы в ее душе. Ярость пылала в ней подобно пламени в угольном пласте: скрыто и неугасимо. Ей было, наверное, лет тридцать пять - сорок. "Господи, я влюбился, - подумал Майлз. - Дорогая, вы нужны брату Майлзу в Армию реформации..." Потом он постарался овладеть собой. Наступил самый решающий момент его плана, и шутливая болтовня была бы здесь бесполезна и даже опасна. "Обиженным нужна власть, больше ничего. Они думают, что власть спасет их от новых обид. Эту не заинтересует странное послание Сьюгара, во всяком случае - пока..." Он набрал в легкие побольше воздуха. - Мадам, я пришел предложить вам командование этим лагерем. Женщина уставилась на него так, словно Майлз был каким-то паразитом, копошащимся в темном углу сортира. Глаза ее полоснули по наготе молодого человека, и ему показалось, что по всему телу от подбородка до ступней пролегли следы когтей. - Которое вы, видимо, носите в своем планшете, - отрезала женщина. - Командования в этом лагере не существует, мутант. Так что ты им распоряжаться не можешь. Отнеси его за нашу территорию по кусочкам, Беатрис. Майлз увернулся от рыжей. Вопрос о мутантстве он прояснит потом. - Командование в этом лагере будет создано мною, - объяснил он. - Обратите внимание: я предлагаю вам власть, а не отмщение. Месть - непозволительная роскошь. Командующие не могут ее себе позволить. Трис поднялась со своей циновки, выпрямилась в полный рост, потом согнула колени, чтобы оказаться лицом к лицу с Майлзом, и процедила: - Очень жаль, дерьмецо. Ты почти заинтересовал меня. Потому что я хочу отомстить. Каждому мужику в этом лагере. - Значит, цетагандийцы добились своего: вы забыли, кто ваш настоящий враг. - Наоборот, я узнала, кто мой настоящий враг. Хочешь знать, что они с нами делали - наши собственные парни?.. - Цетагандийцы хотят, чтобы вы думали, будто все это, - тут он обвел рукой лагерь, - вы сотворили сами. Так что, воюя друг с другом, вы становитесь их марионетками. А они все время наблюдают за вами и наслаждаются вашим унижением. И вы знаете об этом! Взгляд Трис на мгновение метнулся к куполу, потом опять вонзился ему в лицо. - Власть лучше отмщения, - продолжал Майлз, не дрогнув перед горящими углями ее глаз. - Власть - это нечто живое, и благодаря ей вы протягиваете руку к будущему. А месть - мертва, она тянется из прошлого и тащит вас назад. - А ты талантливый враль, - оборвала его Трис. - Я тебя уже раскусила: ты норовишь схватить, что плохо лежит. Вот настоящая власть. - Она сжала руку у него под носом, поиграв мускулами. - Это единственная власть, которая здесь существует. У тебя ее нет, вот ты и ищешь, к кому бы приткнуться. Но ты не туда обратился. - Нет, - возразил Майлз и постучал себя по лбу. - Вот где настоящая власть. И этого у меня хватает, никуда обращаться не надо. Власть, которая управляет силой. - И он шлепнул по своему кулаку. - Люди могут сдвинуть горы, а людьми движут идеи. Но верно и обратное - на ум можно воздействовать через тело! Для чего, по-вашему, все это, - он указал на лагерь, - как не для того, чтобы воздействовать на ваши умы