х игр, только настоящие сражения. И воевал ты с жукерами. Выиграл все битвы, а сегодня разбил их у родной планеты, где была королева, королевы всех колоний; они все были там, и ты стер их в порошок. Они никогда больше не нападут на нас. Ты сделал это. Ты, Эндер. Настоящее. Не игра. Мозг Эндера был слишком утомлен, чтобы переварить сообщение. Те точки света в пустоте оказались настоящими кораблями, которые он бросал в бой, уничтожал. И он взорвал, распылил на молекулы настоящую планету. Эндер прошел сквозь толпу, не слушая поздравлений, избегая протянутых для пожатия рук, отгородившись от их слов, их радости. Он вернулся в свою комнату, разделся, забрался на койку и заснул. Он проснулся. Кто-то тряс его за плечо. Минута ушла на то, чтобы узнать их. Графф и Ракхейм. Эндер повернулся к ним спиной. - Дайте поспать. - Эндер, мы хотим поговорить с тобой, - сказал Графф. Эндер перекатился обратно. - На Земле крутили видеозапись сражения весь день и всю ночь. - Весь день и всю ночь? Получается, что он сутки проспал. Или нет? - Ты герой, Эндер. Все видели, что ты совершил. Ты и твои ребята. Думаю, нет на Земле правительства, которое уже не наградило тебя самым высоким орденом. - Я их всех убил? - спросил Эндер. - Всех - кого? - удивился Графф. - Ах, это ты о жукерах? Да, всех. А что? Мэйзер наклонился поближе. - На то и война. - Все королевы погибли. Значит, я убил их детей, всех. - Они сами решили свою судьбу, когда напали на нас. Это не твоя вина, Эндер. Это должно было случиться. Эндер схватил Мэйзера за воротник комбинезона, повис на нем, притянул лицо Мэйзера к себе. - Я не хотел убивать всех! Я никого не хотел убивать! Я не убийца. Вам нужен был не я, ублюдки поганые, вам нужен был Питер, но вы заставили меня, вы обманом втянули меня в это. Он плакал, потеряв самообладание. - Конечно, мы обманули тебя. В этом-то все и дело, - сказал Графф. - Иначе ты бы просто не справился. Понимаешь, мы зашли в тупик. Нам нужен был человек, способный на сопереживание, человек, который научился бы думать, как жукеры, понимать и принимать их. Нам нужен был человек, умеющий завоевать любовь и безоглядное доверие подчиненных. Чтобы штаб работал, как единая совершенная машина. Но человек, наделенный даром сопереживания, не может стать убийцей. Не может побеждать любой ценой. Если бы ты знал, ты бы не победил. А будь ты из породы людей, которых ничто не остановит, ты бы не понял жукеров, не понял бы совсем. - И это мог быть только ребенок, Эндер, - добавил Мэйзер Ракхейм. - Ты мобильнее меня, лучше соображаешь. Я слишком стар и осторожен. Ведь ни один достойный человек, знающий, что такое война, не может отправиться в бой со спокойной душой. Но ты не знал. Мы сделали все, чтобы ты не знал. Ты был беспечен, молод и умен. Ты родился для того, чтобы побеждать. - На этих кораблях были пилоты. - Да. - Я приказывал людям идти и умирать и даже не знал, что делаю. - Они знали, Эндер, знали и шли. Они... им было за что сражаться. - Вы никогда не спрашивали меня! Вы не сказали мне ни слова правды! Ни о чем! - Ты стал оружием, Эндер. Как ружье, как Маленький Доктор. Оружие должно быть в рабочем состоянии, ему незачем знать, в кого оно стреляет. Целились мы. Мы несем ответственность. И если что-то вышло не так, виноваты тоже мы. - Потом поговорим. - Эндер закрыл глаза. Мэйзер Ракхейм снова потряс его. - Не спи, Эндер. Есть очень важное дело. - Вы покончили со мной, - сказал Эндер. - А теперь оставьте меня в покое. - Мы для того сюда и пришли, - ответил Мэйзер. - Мы пытаемся рассказать. Тебя не оставят в покое, не надейся. Там внизу они все с ума посходили. Собираются начать новую войну. Америка заявляет, что страны Варшавского Договора хотят напасть на нее, а русские твердят то же самое про Америку. Жукеры только сутки как мертвы, а мир уже вернулся к той сваре, что была до нашествия. И всем чертовски нужен ты. Величайший полководец за всю историю человечества, чтобы у людей было знамя. Все хотят заполучить тебя. Американцы, Гегемония. Все. Кроме русских. Русские хотят, чтобы ты умер. - Прекрасно, - пробормотал Эндер. - Мы должны увезти тебя отсюда. По всему Эросу бродят русские морские пехотинцы, а приказы им, между прочим, отдает русский Полемарх. В любой момент здесь может начаться резня. Эндер снова повернулся к ним спиной. На сей раз они оставили его в покос. Но Эндер не уснул. Он лежал и слушал, что они скажут дальше. - Этого я и боялся, Ракхейм. Ты слишком давил на него. Их аванпосты могли и подождать. Нужно было дать пару дней, чтобы он отдохнул, оправился. - И ты туда же, Графф? Тоже пытаешься решить, как я мог это сделать лучше? А ведь не знаешь, что произошло бы, поведи я себя иначе. И я не знаю. Никто не знает. Я поступил так, как считал разумным, и это сработало. Вот что главное - сработало. Запомни этот способ защиты, Графф. Тебе он тоже пригодится. - Прости. - Я не знаю, что с ним произошло. Полковник Лики утверждает, что, возможно, мальчик уже не оправится, но я не верю ему. Эндер слишком силен. Победа значила для него все, а он победил. - Не говори мне о силе. Парню одиннадцать. Пусть он отдохнет, Ракхейм. В конце концов, ничего еще не взорвалось. Мы можем поставить часовых у его двери. - Лучше поставить их у другой двери, подальше. Пусть думают, что он там. - Как хочешь. Они ушли. А Эндер заснул. Время шло, не касаясь Эндера, разве что изредка нанося ему удары. Однажды он проснулся оттого, что на его руку что-то очень сильно, болезненно давило. Он потрогал сгиб локтя: из вены торчала игла. Эндер хотел выдернуть ее, но не сумел. Силы не хватило. Потом он проснулся в темноте и слышал, как люди что-то бормочут и ругаются над его головой. В ушах еще отдавался грохот, который прогнал сон, но почему-то Эндер не помнил его. - Включите свет, - произнес чей-то голос. В другой раз Эндер проснулся оттого, что кто-то тихо плакал у его постели. Возможно, прошли сутки, или неделя, или месяц, если судить по снам. Он прожил несколько жизней во сне. Снова через глаз Великана, через детскую площадку, через множество смертей, множество убийств... А в лесу все время слышался шепот: "Ты должен был убить детей, чтобы добраться до Конца Мира". Эндер пытался ответить: "Я не хотел никого убивать. Никто не спрашивал меня, хочу ли я убивать". Но лес только смеялся над ним. А когда он прыгал с утеса за Концом Мира, его часто подхватывала не туча, а истребитель. Машина уносила его к перевалочной точке около родной планеты жукеров, принуждая снова и снова смотреть, как огненный смерч, реакция, запущенная Маленьким Доктором, пожирает планету. А истребитель подлетал все ближе, и Эндер глядел, как жукеры взрываются, превращаются в свет, а потом в кучку грязи. И королева, окруженная детьми. Только она почему-то еще была мамой, и к пей прижималась Валентина, а вокруг толпились все ребята из Боевой школы. У одного из них было лицо Бонзо. Он лежал на земле, кровь текла из носа и глаз. Он твердил: "У тебя нет чести". И всегда в конце сна появлялись зеркало, или лужа воды, или гладкая металлическая обшивка корабля - что-нибудь, отражающее лицо. Сначала это всегда было лицо Питера, кровь струилась по подбородку, и хвост змеи показывался изо рта. А потом оно превращалось в его собственное, старое и печальное, а в глазах скрывалась скорбь за миллионы и миллионы погибших, но это были его глаза, и Эндер против них ничего не имел. В призрачном мире Эндер пережил множество жизней за пять дней, что длилась Война Лиги. Когда он проснулся снова, кругом царила тьма. Где-то вдалеке гремели взрывы. Он прислушался и различил тихие шаги. Эндер скрутил заднее сальто и в полете выбросил руку вперед, чтобы поймать того, кто крался к нему. Ухватился за одежду, рванул противника вниз, на пол, готовый убить, если потребуется. - Эндер, это я, это же я! Он узнал голос, который пришел из воспоминаний вековой давности. - Алаи. - Шолом, недомерок. Что это ты, пытался убить меня? - Да. Подумал, что ты пришел убить меня. - Я просто боялся разбудить. Ну что ж, инстинкт самосохранения в порядке. А Мэйзер говорил, что ты превратился в овощ. - Я пытался. А что это там грохочет? - Война. Наш сектор перекрыли, чтобы с нами ничего не случилось. Эндер подтянул ноги и попытался сесть, но не смог. Слишком болела голова. Он сощурился от боли. - Не садись, Эндер. Все в порядке. Похоже, мы побеждаем. Не все солдаты из стран Варшавского Договора поддержали Полемарха. Многие перешли на пашу сторону, когда Стратег сказал им, что ты поддерживаешь Международный флот. - Я спал. - Ну так он солгал. Или не солгал. Ты ведь не строил во сне изменнических планов? Русские перебежчики рассказали, что, когда Полемарх приказал найти и убить тебя, его самого чуть не убили. Что бы они ни думали о других людях, Эндер, тебя любят. Весь мир смотрел записи наших сражений. Видео крутили день и ночь. Я сам смотрел, слышал, как ты отдаешь приказы. Это все там, ничего не вырезали. Хорошее кино. Ты мог бы сделать карьеру в Голливуде. - Не думаю. - Да я шучу. Эй, ты можешь в это поверить? Мы выиграли войну! Так рвались вырасти, выучиться, чтобы сражаться в ней, а оказалось, что мы не играли, а сражались. Мы, дети, Эндер. Это были мы. - Алаи рассмеялся. - Вернее, это был ты. Ох и молодец же ты! Без дураков! Я до сих пор не понимаю, как ты вытащил нас в последний раз. Но вытащил. Ты был молодец. Эндер заметил, что Алаи говорит о нем в прошедшем времени. Он был молодец. - А теперь, Алаи? - Ты все еще самый лучший. - В чем? - В... во всем. Миллионы солдат готовы идти за тобой на край Вселенной. - Я не хочу идти на край Вселенной. - А куда ты хочешь идти? Они последуют за тобой. "Я хочу домой, - подумал Эндер, - только не знаю, где теперь мой дом". Разрывы прекратились. - Послушай, - сказал Алаи. Они прислушались. Дверь отворилась. Кто-то стоял в проеме. Кто-то маленький. - Все кончилось, - прошептал Боб. И как бы подтверждая его слова, вспыхнул свет. - Привет, Боб. - Привет, Эндер. Следом вошла Петра, рука об руку с Динком. Все трос приблизились к постели Эндера. - Кто победил? - Мы, Эндер, - ответил Боб. - Ты же там был. - Он не настолько сдвинулся, Боб. Он спрашивает, кто победил только что. - Петра взяла Эндера за руку. - На Земле заключено перемирие. Они там неделю торговались. И все-таки решили принять предложение Локи. - Он же не знает о предложении Локи... - Да там все сложно, но главное, что Международный флот остается, а страны Варшавского Договора из него выходят. Их морские пехотинцы возвращаются домой. Думаю, русские согласились потому, что славянские рабы взбунтовались. Впрочем, пострадали все. Пятьсот человек погибли в космосе, а на Земле все еще хуже. - Гегемон подал в отставку, - сообщил Динк. - Они там внизу все умом тронулись. Да черт с ними. - Ты в порядке? - спросила Петра и положила руку на лоб Эндера. - Ты нас здорово напугал. Они говорили, что ты спятил. А мы сказали, что это они все спятили. - Я таки спятил, - ответил Эндер. - Но все в порядке. - Когда ты это понял? - спросил Алаи. - Когда принял тебя за убийцу и решил прикончить первым. Видимо, я просто убийца по природе своей. И все-таки лучше быть живым, чем мертвым. Все покатились со смеху, а Эндер расплакался и обнял Боба и Петру - они были ближе. - Я так скучал. Так хотел вас видеть. - Особенно когда мы разваливались на части, - съехидничала Петра и чмокнула его в щеку. - Вы были великолепны, - признал Эндер. - Просто тем, в ком я сильнее всего нуждался, пришлось туго. Глупо с моей стороны. - Теперь все в порядке, - сказал Динк. - Да и не стряслось с нами ничего такого, что не могли бы вылечить пятидневные потемки посреди гражданской войны. - Я теперь больше не командир, правда? - спросил Эндер. - Я не хочу командовать людьми. - Тебе не надо никем командовать, - ответил Динк. - Но нашим командиром ты останешься навсегда. Они помолчали немного. - Что мы теперь будем делать? - задумался Алаи. - Война с жукерами окончена, гражданская война на Земле - тоже. Что же мы станем делать? - Мы же дети, - фыркнула Петра. - Они, наверное, погонят нас в школу. Это закон такой. Ты обязан ходить в школу, пока тебе не исполнится семнадцать. И все расхохотались. Они смеялись до тех пор, пока слезы не потекли по щекам. 15. ГОЛОС ТЕХ, КОГО НЕТ Озеро было гладким и спокойным - ни волн, ни ряби. Два человека сидели рядом в креслах на причале. У самого конца пирса к балке был привязан маленький деревянный плотик. Графф зацепил ногой веревку и подтянул его, затем отпустил и стал смотреть, как он отплывает, повинуясь невидимому течению, потом опять подтянул. - Ты похудел. - Нервное напряжение увеличивает вес, оно же его снимает. Я представляю собой сложное химическое соединение. - Должно быть, тебе пришлось худо. Графф вздохнул. - Не особенно. Я знал, что меня оправдают. - А мы не были уверены. Они там с ума посходили. Жестокое обращение с детьми, убийство, допущенное по небрежности. Видеозаписи гибели Стилсона и Бонзо Мадрида - довольно-таки жуткое зрелище. Когда один ребенок убивает другого... - Меня спасли именно видеозаписи. Обвинение манипулировало фрагментами, а мы показали все подряд. И тогда стало ясно, что Эндер не зачинщик. Обвинения потеряли почву. Я заявил, что делал необходимое для сохранения человеческой расы и у меня получилось. Потом мы заставили судей согласиться с тем, что обвинение проиграет дело, если не докажет одно: Эндер смог бы выиграть войну без подготовки в нашей школе. Вот и все. Списали на военное время. - Знаешь, Графф, это большое облегчение для нас. Случалось, мы ссорились, и я знаю, что обвинение использовало записи наших разговоров против тебя. Но к тому времени я уже знал, что ты был прав с самого начала. Даже хотел выступить свидетелем защиты. - Я знаю, Андерсон. Мои адвокаты рассказывали. - И что ты будешь делать теперь? - Понятия не имею. Прихожу в себя. За это время у меня накопилось несколько лет неиспользованных отпусков. Могу отдыхать, сколько заблагорассудится. А еще у меня по разным банкам валяется чертова уйма денег - жалованье. Могу жить на проценты. Подумываю, не стать ли бездельником. Звучит заманчиво. Однако я быстро устаю от безделья. Представь, мне предложили должность президента, три разных университета предложили! Они там считают, что я учитель. А когда я говорю, что в Боевой школе занимался только игрой, пожимают плечами и не верят. Но есть и другое предложение, поинтереснее. - Посредник? - Теперь, когда войнам пришел конец, пора приниматься за прежние игры. Это будет не работа, а сплошные каникулы. В Лиге всего двадцать девять команд. Смешно. Вдобавок после стольких лет наблюдения за нашими летающими ребятишками футбол для меня выглядит, как первенство среди улиток. Они рассмеялись. Графф снова вздохнул и подтянул ногой маленький плот. - Этот плот. Ты, конечно, не можешь на нем плавать. Графф покачал головой. - Его построил Эндер. - Ах да. Ты же его сюда привозил. - Все это хозяйство переписано на его имя. Я проследил за тем, чтобы он получил награду. Он никогда не будет нуждаться в деньгах. - Если они позволят ему вернуться, чтобы воспользоваться ими. - Никогда не позволят. - Несмотря на то что Демосфен требует его немедленного возвращения? - Демосфен больше ничего не требует. Андерсон поднял бровь. - Что бы это значило? - Демосфен ушел в отставку. Навсегда. - Ты что-то знаешь, старый хрыч. Пари держу, ты знаешь, кто Демосфен. - Кто был Демосфеном. - Расскажи. - Нет. - Графф, ты становишься неприятен. - Я всегда таким был. - Расскажи хотя бы почему. Многие из нас думали, что когда-нибудь Демосфен станет Гегемоном. - У него никогда не было никаких шансов. Нет, толпа собранных Демосфеном кретинов-политиков никогда не убедит Гегемона вернуть Эндера на Землю. Никогда. Мальчик слишком опасен. - Да ему же только одиннадцать. Нет, уже двенадцать. - И потому он еще более опасен. Его так легко контролировать. Во всем мире имя Эндера произносят с восхищением, страхом и любовью. Бог-ребенок, чудотворец, мальчик, державший в руках судьбу человечества. Убийца. Любой кандидат в тираны, будет стремиться заполучить его, поставить во главе своей армии, чтобы все остальные либо перебежали на его сторону, либо в ужасе сдались. Если Эндер вернется на Землю, он захочет отдохнуть, прожить мирно остаток своего детства. Но они не оставят его в покое. - Понятно. Кто-то объяснил это Демосфену. - Наоборот, - усмехнулся Графф. - Демосфен объяснил это одному человеку. Одному типу, который при помощи Эндера смог бы не только захватить власть над Землей, но и примирить людей со своей властью. - Кто это? - Локи. - Но именно Локи убедил всех, что Эндеру лучше пока оставаться на Эросе. - Видимость всегда обманчива. - Это слишком сложно для меня, Графф. Дайте мне игру. Хорошие честные правила. Судей. Старт и финиш. Победителей и проигравших. А потом пусть все идут по домам - к женам и детям. - Слушай, подбрасывай мне время от времени пару билетиков на самые интересные матчи. - Ты не собираешься уходить в отставку? - Нет. - Тебя переводят в аппарат Гегемонии, да? - Я новый министр по делам колоний. - Они таки начали. - Начнем, как только получим доклады от разведчиков из бывших колоний жукеров. Придем на готовенькое; плодородная почва, дома, заводы - все на месте, только жукеры мертвы. Очень удобно. Мы отменяем законы, ограничивающие рост населения. - Которые все ненавидят лютой ненавистью. - А всех этих третьих, и четвертых, и пятых мы посадим на корабли и отправим к известным и неизвестным мирам. - Ты думаешь, люди поедут? - Еще как... Они всегда едут. Всегда находятся желающие. Те, кто хочет построить новую жизнь в новом мире. Лучшую. - А почему, черт возьми, новой жизни не быть лучшей? Сначала Эндер верил, что его привезут на Землю, как только все немножечко успокоится. Но все уже успокоилось, год назад как успокоилось, и теперь стало совершенно ясно, что никто не хочет его возвращения, что легче использовать в политических интересах имя и миф, чем живого, не очень уживчивого мальчика из плоти и крови. И еще был треклятый военный суд над полковником Граффом. Тщетно адмирал Чамраджнагар пытался помешать Эндеру смотреть. Эндер тоже получил чин адмирала, и это был один из редких случаев, когда он воспользовался новыми привилегиями. Так что он внимательно просмотрел видеозаписи драк со Стилсоном и Бонзо Мадридом, видел все, включая фотографии трупов крупным планом, слышал, как психологи и юристы решают, убийство это или самозащита. Эндер составил свое мнение на этот счет, но его никто не спрашивал. Процесс ставил под удар его самого. Обвинитель оказался слишком умен, чтобы напасть на Эндера открыто, но пытался выставить его извращенцем, мерзавцем, сумасшедшим убийцей. - Не обращай внимания, - сказал Мэйзер Ракхейм. - Политиканы боятся тебя, но им не удастся запачкать твою репутацию. Это произойдет только лет через тридцать, когда тобой займутся историки. Эндеру была безразлична его политическая репутация. Внешне бесстрастный, он следил за процессом и забавлялся в душе. "Я убил во время войны десять миллиардов жукеров, таких же живых разумных существ, как люди, они и не думали начинать новую атаку... и никто не считает это преступлением". Убийства висели на нем свинцовым грузом, и смерти Стилсона и Бонзо были не тяжелее и не легче прочих. Итак, придавленный страшным бременем, Эндер тянул пустые месяцы, ждал, когда мир, который он спас, разрешит ему вернуться домой. Один за другим друзья неохотно покидали его, улетали вниз, к домам и семьям, чтобы быть встреченными как герои в своих родных городах. Эндер всегда смотрел трансляции этих встреч: он был тронут похвалами Эндеру Виггину, который научил их всему, научил и привел к победе. Но стоило им заикнуться о возвращении Эндера, как эту часть пленки вырезали, чтобы просьба не была услышана. Какое-то время единственным занятием на Эросе были уборка и ремонт после кровавой Войны Лиги и прием сообщений с бывших боевых, а теперь просто космических кораблей, исследовавших колонии жукеров. Но сейчас на Эросе все по уши ушли в работу, а в тоннелях толпилось больше пароду, чем во время войны. Эрос превратился в пункт сбора колонистов, готовых заселить опустевшие миры жукеров. Эндер помогал местному персоналу, насколько ему позволяли. Взрослые как-то упускали из виду, что этот двенадцатилетний мальчик и в мирное время может проявить себя с тем же блеском, что и на войне. Но Эндер был терпелив и не сердился, когда им пренебрегали, он научился вносить предложения и проталкивать свои планы через тех немногих взрослых, что прислушивались к нему. Его не интересовала слава, а только результат. Единственное, чего он не мог выносить, это преклонения колонистов. Он научился избегать тех тоннелей, где они жили, потому что его всегда узнавали - весь мир теперь знал его в лицо, - и кричали от радости, и обнимали, и поздравляли, и показывали детей, названных в его честь, и говорили, что он так молод, даже сердце щемит, что они не винят его в убийствах, что это не его вина, что он еще совсем ребенок. Он прятался от них как только мог. Впрочем, от одного колониста ему не удалось скрыться. В тот день он улетел с Эроса, отправился на челноке к новой станции межзвездного запуска, где учился чинить корпуса кораблей в открытом космосе. Чамраджнагар выговаривал ему, что офицерам не подобает работать руками, но Эндер рассмеялся и сказал, что та профессия, которую он освоил, больше не пользуется спросом, пора осваивать новую. Его вызвали через радиопередатчик в шлеме скафандра и сказали, что его хотят видеть, как только он вернется на корабль. Эндер не хотел никого видеть, а потому не торопился. Он кончил монтировать щит для корабельного анзибля, вытащил свой крюк, пролетел вдоль борта корабля и нырнул в люк. Она ждала его прямо у дверей раздевалки. Мгновение он злился, что эти мерзавцы впустили колонистку туда, где он надеялся быть один, потом поднял глаза и понял, что, стань эта молодая женщина девочкой, он бы узнал ее. - Валентина. - Привет, Эндер. - Что ты здесь делаешь? - Демосфен вышел в отставку. Я улетаю с первым транспортом в колонию. - Дорога займет пятьдесят лет. - Два года по корабельному времени. - Но если ты захочешь вернуться, все, кого ты знаешь на Земле, давно уже будут мертвы. - Я подумала об этом. Но надеялась, что кое-кто из знакомых на Эросе полетит со мной. - Я не собираюсь жить на планете, которую мы украли у жукеров. Я хочу только вернуться домой. - Эндер, ты никогда не вернешься домой. Я позаботилась об этом, прежде чем улетела. Он молча смотрел на нее. - Я говорю это тебе сейчас. Если ты хочешь ненавидеть меня, будешь хотя бы знать почему. В маленькой каюте, отведенной Эндеру на межзвездной станции, она все объяснила. Питер хотел, чтобы брат вернулся на Землю, чтобы Совет Гегемонии гарантировал ему защиту. - Видишь ли, Эндер, на сегодня дела обстоят так, что подобное решение отдало бы тебя полностью в руки Питера. Половина Совета, виляя хвостом, бросается исполнять его желания. А те, кто не превратился еще в домашних зверюшек Локи, опасаются противоречить ему. - Они знают, кто он? - Да. Широкая публика не в курсе, но в верхах знают. Это больше не имеет значения. У него слишком много власти, чтобы кого-нибудь беспокоил его возраст. Он делал невероятные вещи, Эндер. - Я заметил, что договор, который все подписали год назад, носит его имя. Договор Локи. - Это был прорыв. Питер предложил свою идею через друзей-политиков, и Демосфен поддержал его. Этого-то он и ждал - возможности соединить влияние Демосфена на толпу и власть Локи над умами интеллигенции, чтобы сделать что-нибудь стоящее. Он предотвратил жестокую войну, которая могла тянуться десятилетиями. - Он хочет стать государственным деятелем? - Думаю, да. Однажды в припадке цинизма - они нередки - Питер сознался, что, позволь он Лиге развалиться, мир пришлось бы покорять по кусочкам. А пока существует Гегемония, он может добиться этого одним махом. Эндер кивнул. - Таким я его помню. - Смешно, правда? Что Питер спас миллионы жизней? - Тогда как я погубил десятки миллионов. - Я не это имела в виду. - Он хотел использовать меня? - Да, у него были виды на тебя, Эндер. В день твоего прибытия он собирался выйти из подполья. Он встретил бы тебя на космодроме перед видеокамерами. Старший брат Эндера Виггина, великий Локи, созидатель мира. Рядом с тобой он казался бы совсем зрелым. И ваше внешнее сходство теперь велико как никогда. После этого ему было бы совсем нетрудно взять власть. - Почему же ты остановила его, помешала? - Эндер, ты не был бы счастлив прожить жизнь пешкой, орудием Питера. - Я всегда был чьей-то пешкой. - Я тоже. Я показала Питеру собранные мной доказательства, достаточные, чтобы в глазах общественности он выглядел психопатом и убийцей. Цветные фотографии замученных им белок и записи монитора - то, как он обращался с тобой. Потребовалось много времени и труда, чтобы собрать все это, но зато, ознакомясь с документами, он был готов исполнить мои желания. А желала я свободы для тебя и для себя. - Мое понимание свободы расходится с жизнью в доме убитых мной людей. - Эндер, что сделано, то сделано. Их миры теперь пусты, а наш переполнен. И мы можем принести на эти планеты то, чего не знали жукеры. Там будут города, полные людей, людей, живущих собственной жизнью, по-своему любящих и ненавидящих. На всех планетах жукеров происходило одно и то же, одна незамысловатая история, а мы принесем множество историй и будем импровизировать, придумывая новый конец, день за днем. Эндер, Земля принадлежит Питеру. И если ты не пойдешь со мной, он затянет тебя туда и будет использовать, пока ты не пожалеешь, что родился. Это твой единственный шанс убежать. Эндер молчал. - Я знаю, о чем ты думаешь, Эндер. Тебе кажется, что я пытаюсь управлять тобой. Как Питер, как Графф. - Была такая мысль. - Добро пожаловать в человеческую расу. Никто не управляет своей жизнью. Единственный выбор - отдать свою судьбу в руки хороших, любящих тебя людей. Я прилетела сюда не потому, что мечтаю о поприще колонистки. Я здесь потому, что провела всю жизнь рядом с братом, которого ненавидела. А теперь хочу узнать брата, которого люблю, пока не поздно, пока мы еще дети. - Мы уже не дети. - Ты ошибаешься, Эндер. Думаешь, что вырос, устал, износился, но в глубине души ты такой же ребенок, как и я. Мы будем держать это в секрете от всех остальных. Пока ты будешь управлять колонией, а я - писать книги по политической философии, никто и не догадается, что во мраке ночи мы пробираемся в комнату друг к другу, чтобы играть в фантики или драться подушками. Эндер рассмеялся, но все же успел поймать фразу, брошенную слишком небрежно, для того чтобы быть случайной. - Управлять колонией? - Я же Демосфен, Эндер. Я ушла, хлопнув дверью, оповестив публику, что вера в необходимость колонизации призывает меня улететь первым же кораблем. А министр по делам колоний, бывший полковник по фамилии Графф, объявил, что первый корабль поведет великий Мэйзер Ракхейм, а губернатором колонии станет Эндер Виггин. - Они бы хоть меня спросили. - Вот я тебя и спрашиваю. - Но объявление? - Пока не было. Объявят завтра. Если ты примешь предложение. Мэйзер уже согласился. - Расскажешь всем, что ты и есть Демосфен? Четырнадцатилетняя девочка? - Будет известно только, что Демосфен улетел первым кораблем. И пусть они еще пятьдесят лет роются в списке пассажиров, пытаясь докопаться, кто из колонистов был великим демагогом Века Локи. Эндер рассмеялся и покачал головой. - Ты развлекаешься вовсю, Вэл. - А почему бы и нет? - Ладно, - вздохнул Эндер. - Я еду. Даже согласен стать губернатором, если ты и Мэйзер будете мне помогать. Здесь меня, мягко говоря, недооценивают. Валентина взвизгнула от удовольствия и обняла его. Типичная картинка: девочка-подросток получила от младшего брата долгожданный подарок. - Вэл, - остановил ее восторги Эндер. - Я хочу прояснить одну вещь. Я еду не из-за тебя. Не ради карьеры губернатора. И не от скуки. Я знаю о жукерах больше, чем кто-либо из живущих, и, если поеду с тобой, смогу узнать еще. Я украл у них будущее и могу вернуть хотя бы часть долга, не дав умереть их прошлому. Перелет оказался долгим. К тому времени, как они достигли цели, Вэл уже окончила первый том "Истории Нашествий" и передала его на Землю по анзиблю от имени Демосфена. А Эндеру удалось завоевать кое-что получше слепого обожания пассажиров-колонистов. Когда они узнали его ближе, благоговейных страх сменился любовью и уважением. Эндер действительно принял должность губернатора и управлял, чаще убеждая, чем приказывая. Там хватало тяжелой работы: чтобы выжить, колония должна была перейти на самообеспечение. Но самым важным из всех его занятий - это признавалось всеми - оставались исследования. Он разбирался с наследством жукеров, искал среди чужих зданий, машин, полей то, что сейчас или со временем может пригодиться людям. Здесь не нашлось книг - жукеры в них не нуждались. Все, что хранила вечно живая память, мысли, не облеченные в слова, знания, все погибло вместе с ними. Но все ли?.. Мощные перекрытия сараев и загонов для скота подсказали Эндеру, что зимы будут суровыми, снежными. Высокие изгороди из заостренных кольев, ощетинившиеся шипами, навели на мысль, что здесь водятся крупные травоядные, которые могут расправиться с урожаем, и не менее крупные хищники, представляющие опасность для людей и скота. Осмотрев же развалины мельницы, Эндер понял, что отвратительного вкуса фрукты, растущие в уже одичавших садах, можно высушить, перемолоть - и получится прекрасная мука. А еще он нашел котомки, в которых носили детей с собой на поля. Пусть жукеры и не обладали индивидуальностью, они любили детей. Годы шли, жизнь устраивалась. Люди жили и деревянных домах на поверхности планеты, а подземные города жукеров использовали под склады и фабрики. Колонией теперь управлял Совет, переизбиравшийся ежегодно, и Эндер, хотя люди все еще называли его губернатором, на самом деле исполнял лишь функции судьи. Он сталкивался с преступлениями и ссорами, с людьми любящими и теми, кто не любит никого. Повседневная жизнь засасывала, и никто уже особенно не интересовался новостями, приносимыми анзиблем. Имена, популярные на Земле, ничего не значили для колонистов, за исключением имени Питера Виггина, Гегемона Земли. Анзибль извещал только о мире и процветании, о больших кораблях, покидавших границы Солнечной системы и уходивших за кометный щит, чтобы заполнить людьми оставленные жукерами миры. Скоро и на этой планете, планете Эндера, возникнет еще одна новая колония, у первопроходцев появятся соседи, они уже на полпути сюда, но это никого не беспокоило. Старожилы помогут новеньким, когда они прилетят, научат их всему, что те должны знать. Впрочем, первопоселенцев теперь гораздо больше интересовало, кто на ком женится, кто болен и кто здоров, когда сеять и "почему это, спрашивается, я должен ему платить, если этот проклятущий теленок издох через три недели после того, как я его получил". - Они стали людьми земли, - говорила Валентина. - Здесь уже никого не интересует, что Демосфен отослал сегодня по анзиблю седьмой том своей "Истории". На этой планете никто его не прочтет. Эндер нажал кнопку, и компьютер вывел на экран следующую страницу. - Очень прозорливо, Валентина. А сколько томов еще осталось написать? - Один. Историю Эндера Виггина. - И что ты будешь делать? Подождешь, пока я умру? - Нет, буду писать и писать, а когда дойду до нынешнего времени, остановлюсь. - У меня есть идея получше. Окончи книгу днем последнего боя. С тех пор я ничего не сделал для истории. - Может быть, - сказала Валентина. - А может, и нет. Анзибль принес известие, что кораблю, несущему новую партию колонистов, осталось лететь только год. Эндера просили подыскать место, где новички могли бы поселиться. Не слишком далеко от старой колонии, чтобы можно было торговать, и не очень близко: у пришельцев было свое правительство. Эндер взял вертолет и полетел осматривать окрестности. Он прихватил с собой одного из бойких мальчишек, одиннадцатилетнего паренька по имени Абра; мальчугану было всего три года, когда основали колонию, и он не помнил другого мира. Они с Эндером улетали так далеко, как позволял запас топлива, на ночь разбивали лагерь, а утром шли на разведку пешком. На третье утро у Эндера возникло смутное подозрение, что он уже однажды побывал в этом месте. Он огляделся: ерунда, никогда он здесь не был и пейзаж этот видит впервые. Он позвал Абру. - Эй, Эндер! - откликнулся мальчик, стоявший на вершине низкого холма. - Иди сюда! Эндер вскарабкался на холм, песок и мелкие камешки летели из-под ног. Абра смотрел куда-то вниз. - С ума сойти. Глазам своим не верю, - бормотал он. Холм оказался полым. Внутри него лежала глубокая ложбина, наполненная водой; над ней опасно наклонялись крутые своды, чем-то напоминавшие ребра. В одну сторону от нее тянулись две гряды, образующие V-образную долину, с другой поднималась белая скала, напоминавшая череп, изо рта которого росло дерево. - Как будто здесь умер великан, - заметил Абра, - и земля поднялась, чтобы укрыть его скелет. Теперь Эндер знал, почему пейзаж показался ему знакомым. Тело Великана. Он слишком часто играл здесь ребенком, чтобы не узнать место. Но все равно, быть этого не может! Компьютер Боевой школы не мог видеть этого. Эндер поднял к глазам бинокль и устремил взгляд в известном ему направлении, одновременно боясь и надеясь, что увидит еще одну принадлежность знакомого места. Качели и горки. Трещотки. Карусель. Все заросло травой, но очертания те же. - Кто-то построил все это, - прошептал Абра. - Посмотри на череп. Это же не скала, он из бетона. - Знаю. Они построили его для меня, - ответил Эндер. - Что? - Я знаю это место, Абра. Жукеры построили его для меня. - Когда мы прилетели сюда, все жукеры уже были пятьдесят лет как мертвы. - Ты прав. Это невозможно. Но я знаю, что говорю. Абра, мне не следует брать тебя с собой. Это может быть опасно. Если они знают меня достаточно хорошо, чтобы построить такое, они могут... - Может быть, они хотят рассчитаться с тобой? - За то, что я убил их... - Так не ходи туда, Эндер. Не делай того, что они хотят от тебя. - Если они хотят отомстить, Абра, у меня нет возражений. Но, может, дело не в этом. Наверное, они пытались поговорить со мной. Написали мне записку. - Они же не умеют писать. Не знают, что это такое. - Наверное, научились, прежде чем умерли. - Ладно, но я не собираюсь сидеть здесь и ждать у моря погоды. Я отправляюсь с тобой. - Нет. Ты слишком мал, чтобы рисковать... - Пошел ты, Эндер Виггин. Не говори мне, что может одиннадцатилетний. Они сели в вертолет и полетели над детской площадкой, над синим лесом, над колодцем из нетесаного камня, одиноко стоявшим на поляне. А потом перед ними возник утес, на вершине его виднелся выход из пещеры и маленькая ровная площадка - смотровая площадка за Концом Мира. А вдалеке, точь-в-точь как в Игре Воображения, поднимались в небо легкие башни замка. Он посадил вертолет. - Не ходи за мной. Если через час меня не будет - лети домой. - Фиг тебе, Эндер, я иду с тобой. - Сиди тихо, Абра, или я накормлю тебя грязью. Абра понял, что, несмотря на веселый тон, Эндер вовсе не шутит. И остался. Стены башни были изъедены временем, местами камни вывалились из гнезд, образуя уступы. Жукеры хотели, чтобы он попал внутрь. Комната оказалась такой, какой ей полагалось быть. Эндер посмотрел на пол, рассчитывая увидеть змею, но там лежал только коврик с вышитой на нем змеиной головой. Имитация, а не дубликат; для народа, не знавшего даже понятия "искусство", жукеры справились замечательно. Они вытащили все эти образы из сознания Эндера, через пропасть в десятки световых лет они дотянулись до него и проникли в сны. Зачем? Конечно, чтобы привести в эту комнату. Чтобы оставить послание. Но где же послание и как Эндер сможет его прочесть? На стене висело зеркало. Тусклый блеск полированного металла. В центре процарапаны контуры человеческого лица. "Это они пытались изобразить то, что я каждый раз видел в зеркале". И, глядя в тусклое кривое зеркало, он вспоминал, сколько раз крушил его, сколько раз из потайной ниши на него бросались змеи, чтобы вонзить в тело ядовитые клыки. "Как хорошо они меня знают, - удивился Эндер. - Достаточно хорошо, чтобы понимать: я не боюсь смерти, наоборот, часто думаю о пей. Достаточно хорошо, чтобы быть уверенными, что страх смерти не помешает мне снять зеркало со стены". Он подошел к зеркалу, ухватился и вынул лист из стены. Ничего не произошло. Никто и не думал атаковать его. В нише лежал белый шелковый комок, из которого здесь и там торчали концы ниток. Яйцо? Нет. Куколка королевы жукеров, уже оплодотворенной самцами-личинками и готовой произвести на свет сто тысяч жукеров, рабочих-самцов и нескольких королев. Эндер почти видел темные тоннели, брачную комнату, где по стенам висят похожие на слизняков самцы, видел, как огромный взрослый жукер вносит на руках малютку королеву, как самцы по очереди касаются ее, и бьются в экстазе, и падают, умирая, на гладкий каменный пол. А затем новую королеву приносят к ногам старой - прекрасного существа, завернутого в мягкие, шуршащие, сверкающие крылья, уже не годные для полета, но еще отмеченные печатью величия. И старая королева целует свою дочь на ночь, погружая ее в сон нежнейшим на свете ядом, а затем одевает в шелковый кокон и приказывает ждать, а когда исполнится срок, стать собой, королевой, новым городом, новым миром, даровать жизнь другим королевам и мирам... "Откуда я знаю все это? - удивился Эндер. - Ведь все это проходит передо мной, как собственные воспоминания". И, словно в ответ, перед его глазами встала картина первого сражения с флотом жукеров. Раньше он видел его на имитаторе, а теперь смотрел на сражение глазами сотен жукеров, глазами их королевы. Флот построился в шар, а затем из темноты космоса налетели вражеские истребители, и Маленький Доктор превратил всех жукеров во вспышку света. Он переживал чувства королевы. Смерть пришла слишком быстро, чтобы не только избежать, но даже понять ее. В памяти не было ни боли, ни страха. В сознании королевы плыла печаль, нечто вроде тихого отчаяния. Ее тоска не вылилась в слова, но эти слова четко сложились в мозгу Эндера. Глядя на людей, пришедших убивать, королева думала: "Они не простили нас. Теперь, конечно, мы умрем". - Как возвратить вас к жизни? - спросил он. Королева из шелкового кокона не могла ответить ему словами, но, когда он закрыл глаза и сосредоточился, откуда-то из глубины сознания пришли новые образы. Кокон нужно положить в прохладное место, темное и тихое. Там должна быть вода, чтобы куколка не пересохла. Нет, нет, не просто вода, а вода, смешанная со смолой одного дерева. Вода должна быть теплой, чтобы внутри кокона началась реакция. Несколько недель куколка внутри кокона будет постепенно изменяться. А потом, когда кокон потемнеет и станет пыльно-коричневым, Эндер должен разрезать шелк и помочь маленькой и хрупкой королеве появиться на свет. Он видел, как берет ее за переднюю лапку и помогает перебрать