вой народ? Дош поймал взгляд Исиан; она поспешно отвернулась. Она была чем-то напугана. - Человеческие жертвоприношения? - сказал он с отвращением. - Ты говоришь, то, что делают Жнецы, - это человеческие жертвоприношения? - А как еще это называть? - Не знаю. Я никогда так об этом не думал. Человеческие жертвоприношения - это что-то, что делают дикари в южных джунглях или делали давным-давно. Варварство. Мы такого больше не делаем! - Жнецы делают, - мрачно сказал Д'вард. - Зэц делает. - Наверное, ты прав. Ну и какое отношение эта чума имеет к... ох, боже мой! - Надеюсь, не твой боже. Но ты понял. Карзон... или Зэц, не вижу особой разницы... В общем, один из них дал откровение, объяснив жрецам, как отвратить божественный гнев и прекратить эпидемию. - Поднести ему голову Освободителя? - спросил Дош. Исиан смертельно побледнела. Рот Д'варда скривился в невеселой усмешке. - Он этого не говорил. У богов есть собственная гордость. Всем известно, что предсказывает "Филобийский Завет" насчет Освободителя и Смерти, хотя большинство людей полагают, что Освободитель до сих пор - годовалое дитя где-то в Суссленде. Назвать Освободителя для Зэца означало бы признаться в собственной слабости. Он мог бы потребовать Д'варда, но даже так это привлекло бы внимание к пророчествам. Он не может называть имен. Он знает, что это я повинен в падении Лемода. Он знает, что меня должны были провозгласить вождем - это было неизбежно, хотя вам и не понять, почему. Поэтому его откровение потребовало только вождя нагианцев, не называя его по имени. - Вот, значит, почему таргианцы перестали нас убивать? - Именно поэтому. Они не хотели убить меня по ошибке. Вождя нагианцев необходимо доставить в храм и принести в жертву там. Смерть в бою не считается. Эфоры жаждали отпустить всю джоалийскую армию на все четыре стороны, даже накормить ее и проводить до дома, сделать для них все, что те пожелают. Они потребовали за это только одно. Дош потер свою непривычно гладкую щеку - ни щетины, ни шрамов. - Значит, Злабориб сдался? Д'вард жалко кивнул: - Сейчас он на пути в Тарг. Мы приплывем туда одновременно с ним. - Он погибнет по ошибке? - Нет. Ну, скорее по ошибке таргианцев, но принц достаточно умен, чтобы понять, что к чему. Он наверняка знает - он не тот, кто им нужен, но его пленители-то этого не знают. Он командовал войском, и у него на ребрах отметины доблести - для них этого достаточно. Зэц, может, и увидит ошибку, если посмотрит сам, но бог вряд ли пойдет на попятную. Слишком поздно. Поэтому Злабориб погибнет, и мор прекратится, а его люди уже на пути домой, захватив с собой столько заложников, сколько нужно, чтобы беспрепятственно завершить поход. Д'вард облизнул губы. - С точки зрения Злабориба, возможно, это и неплохая сделка. Он умрет, но он и так скорее всего бы умер. Зато все его войско благополучно вернется домой. Ни один настоящий вождь не отказался бы от такого предложения. Я не сомневаюсь - он даже не спорил. - Похоже, ты не очень-то удовлетворен этой договоренностью? - Прилис вытащил меня из западни и посадил вместо меня Злабориба. - Д'вард злобно оскалился. - Тебе нравится быть наживкой? Д'вард не удостоил его ответом. Некоторое время все молчали. Дош машинально отметил про себя, что лодку начало качать и что река повернула на запад. Вот-вот должен показаться город. Он не смотрел по сторонам - он был слишком занят, пытаясь понять, что так расстроило Д'варда. Так ничего и не придумав, он сдался и прямо спросил его об этом. Освободитель бросил на него странный взгляд. - Неужели ты не понимаешь? - Он собирается идти в храм, - с горечью сказала Исиан, - чтобы сдаться и сказать им, что они взяли в плен не того. - Но это же полное безумие! Д'вард?.. Правда? - Правда? - спросила она. - Я обязан сделать это, Л'ска. - Он смотрел на Доша, не на нее, и в его лазурных глазах застыло странное выражение, словно он ждал одобрения... или даже ободрения. - Должна же быть мужская честь, верно, воин? - Нет! - ответил Дош. - Нет! Нет! Вздор все это! То, что ты хочешь сделать, не получится, а если даже и получится, я все равно буду считать, что ты спятил. 45 - Мне кажется, ты спятил! - Алиса уже сердилась. - Тебе надо бояться вовсе не немецких пуль. Все те сотни ребят из Фэллоу, которых ты знал, теперь там, в основном младшими офицерами. И ведь достаточно будет только одного: "Черт возьми! Этот парень похож на того, что играл в крикет, как его, Экзетера! Ба! Разве это не он укокошил старину Волынку Боджли?" И потом, мой милый, ты окажешься в... - Ты преувеличиваешь, - перебил ее Эдвард. Они сидели в "Старой английской чайной" в Викарсдауне. Он сказал, что деревушка запомнилась ему не такой большой, на что Алиса ответила, что даже так она вся уместилась бы на Пиккадилли-Серкус, хотя это было вовсе не так. Зато чайная размещалась в настоящем доме елизаветинской эпохи, хотя тот строился, возможно, совсем для другого - настоящие современники Елизаветы пили вовсе не чай, а пиво. Чайная была маленькой, тесной, полутемной и - очень кстати - прохладной. Они пили чай. Они ели домашние лепешки с земляничным вареньем и сливками, густыми, как масло. Минута была слишком драгоценная, чтобы портить ее пререканиями. Глаза Эдварда оставались холодными, как море зимой. - И потом эти сотни ребят уже не все там. Половина из них мертва. И ты продолжаешь обращаться со мной, как с малолетним братом, хотя я вырос. Она подняла чашку. - Все равно. Ты всегда был для меня младшим братом и всегда им будешь. Даже когда мы станем дряхлыми седобородыми стариками, ты все равно останешься моим младшим братом. - Она отпила глоток, не сводя с него глаз: примет ли он оливковую ветвь? - Я как-то плохо представляю тебя с седой бородой, - рассудительно сказал он. - Обещай, что будешь ее красить. Она отставила чашку и взяла его за руку. - Обещаю, что не буду думать о тебе как о младшем брате, если ты расскажешь мне про Исиан. - А что про нее рассказывать? Я не воспользовался своим положением. Надеюсь, это тебя не удивит. - Ни капельки. - Хотя она знала, что это удивило бы подавляющее большинство людей. - Ты ее любил? Он отнял руку и принялся накладывать сливки на лепешку - так землекоп грузит свою тачку. - Я рассказал тебе все. Она очень решительная юная женщина - ты же знаешь, я всегда питал слабость к таким. Ей было шестнадцать лет, и я был пришельцем. Куда ей было устоять! Это не я, это все моя проклятая харизма. - Ты не ответил на мой вопрос. - Нет, я ее не любил. - Что с ней стало потом? Когда ты видел ее последний раз? - Примерно год назад. Миссис Мургатройд взяла ее к себе в кухарки, в Олимпе. Она хорошая кухарка, хотя, конечно, знает только лемодийские рецепты. Романтическая история, которую она себе вообразила, треснула и разлетелась на мелкие кусочки. - Но необразованная? Просто местная девица? Не пара тебе? Он посмотрел на нее, как бы не веря своим ушам, и лицо его опасно вспыхнуло. Нож лязгнул о блюдце. - Ох, Эдвард, прости! - поспешно сказала она. - Это гадко с моей стороны! Я не сомневаюсь, что ты вел себя, как настоящий джентльмен. То есть я хочу сказать... - Я был пришельцем, - сказал он очень тихим, напряженным голосом. - Пришельцы не умирают, разве что от скуки или от насилия. Я знаю, что выгляжу не старше, чем был, когда исчез отсюда. Исиан теперь, должно быть, восемнадцать или девятнадцать. Через десять лет ей будет двадцать девять, а еще через десять - тридцать девять. Останься я в Соседстве, я бы остался примерно таким, как сейчас. Как ты думаешь, почему Служба посылает людей в отпуск на родину - особенно холостяков? Главная причина - то, что они должны жениться на других пришельцах! Любовь между пришельцем и туземкой невозможна. Это приводит... ко всяким гнусностям. Палата... ладно, не будем об этом. - Я не подумала. Извини. Ты хочешь сказать, ты не позволил себе полюбить ее? Он снова принялся за лепешки. - Я не говорил ей, что люблю ее. Я вообще ничем ее не поощрял. По правде говоря, я использовал тебя в качестве предлога. Надеюсь, ты не обидишься. Будь я волен реагировать на Исиан как нормальный мужчина, я бы пал к ее ногам, я бы рвал на себе одежду, я бы посыпал голову пеплом до тех пор, пока она не согласилась бы выйти за меня замуж. Поскольку это исключалось, ничего этого не было. Просто дружба. Как прекрасен был бы мир, если бы чувства всегда подчинялись логике с такой легкостью! "Мне очень жаль, сэр Д'Арси, но ваш статус женатого мужчины делает наши дальнейшие отношения совершенно невозможными..." - Гляди-ка! - Эдвард смотрел в маленькое окно на залитую солнцем деревушку. Дряхлая кляча волокла по улице цыганский фургон. Собаки брехали, ребятня гурьбой бежала за ним. Он провожал его взглядом до тех пор, пока тот не скрылся за углом. - Когда я был здесь в прошлый раз, цыганка предсказала мне судьбу. Правда, фургон был другой. - Ты веришь в подобную ерунду? Он скривился: - Раньше не верил, но она угадала все чертовски точно. Она сказала, что мне придется выбирать между честью и дружбой. И точно, мне пришлось бросить Элиэль как раз тогда, когда я мог помочь ей. - Да брось, Эдвард! Это с таким же успехом можно сказать и про Исиан. Его глаза сверкнули, как бритвы. - Я довольно редко предаю своих друзей. Бросить Исиан, если это можно так назвать, - достойный поступок. Впрочем, возможно, тебе интересно будет узнать остальную часть предсказания - так вот, миссис Босуэлл, цыганка, сказала еще, что мне придется выбирать между долгом и честью и что я обрету честь только через бесчестие. Объясни мне это, пожалуйста, - я, например, не могу! Может, ей стоит использовать это как предлог? - Ну, твой долг - уйти на фронт, но честь требует, чтобы ты отомстил за смерть родителей... - Значит, говоришь, никогда не сдаваться? - Даже Эдвард может выйти из себя. Если это случится, у нее не останется ни малейшей надежды убедить его логически. - Ты целый год не видел Исиан? - Эта девушка - единственная оставшаяся у нее приманка, чтобы заманить его обратно в Соседство, подальше от Западного фронта. Он раздраженно посмотрел на нее. - Я же тебе сказал, - пробормотал он. - Она в Олимпе, работает на Полли Мургатройд. Она очень славная - я имею в виду Полли. Я написал ей перед тем, как вернуться сюда, то есть Исиан... - Он нахмурился, застыв с салфеткой у губ. - Но поскольку человек, который обещал передать ей это письмо, пытался убить меня, она, возможно, так его и не получила. - Так ты сам не был в Олимпе? Он мотнул головой, жуя. - Мне понадобилось два года, чтобы попасть туда, и когда я наконец туда добрался, я пробыл там совсем недолго. Комитет решил, что это слишком опасно - как для меня, так и для всех остальных. Они не хотели, чтобы Зэц осаждал Олимп в надежде изловить меня. Меня переправили в Товейл - очень маленький сельский вейл неподалеку оттуда. Я помогал основать там несколько общин. Можешь себе представить, я заделался миссионером! - Он ухмыльнулся. - Святоша Роли, должно быть, в гробу перевернулся! Но мы все... они все заняты этим. - Из тебя, наверное, вышел бы хороший проповедник. - Она вполне могла представить, как он заправляет своей паствой, словно мальчишками у себя в школьной спальне. - Вовсе нет! Я не верю даже в то, что лучше других знаю, что нужно. Я терпеть не могу говорить людям, как они должны думать. Это аморально! - Но разве из пришельца не получается хорошего проповедника? - Да, - мрачно кивнул он. - Я мог убеждать толпы. Я обращал язычников в новое, улучшенное язычество Церкви. Но душа у меня к этому не лежала. Вот Джамбо Уотсон - тот мог одной-единственной службой обращать целые деревни. Я сам видел. Алиса отказалась от попытки разыграть карту Исиан. Если он продержался в стороне от девушки целый год, занимаясь тем, во что сам не верил, значит, мысли об Исиан не удержат его и от записи добровольцем на фронт. - Освободитель? - сказала она. - Благородное звание. На ум приходят Боливар, Вильгельм Телль, Роберт Брюс... Разве это тебя не искушает? Он закатил глаза - ее настойчивость начинала ему надоедать. - Не то чтобы очень. Было два раза - и "Филобийский Завет" предсказал оба. Я почти уступил Тиону - он сказал, что сможет исцелить хромоту Элиэль. Еле пронесло! И потом еще в Тарге, с принцем... - Он сунул в рот лепешку и с блаженным видом принялся жевать. - А что с принцем? - Тоже не удалось, но тоже на волосок. Кстати, конкретно это пророчество заканчивается словами: "...но пробудят его мертвые". И это сбылось, Алиса, ведь я видел мертвых - во Фландрии. Во сколько жизней обошлась эта война? - Никто не знает. Все, что можно прочитать в газетах, прошло через цензуру. - Ладно. Главное, мертвые говорят. Они говорят, что настала моя очередь. Мне надо исполнить свой долг, и все тут. - Он покосился на ее запястье, потом на старинные часы в углу. Она вздохнула. До Харроу всего две мили. Ее ноги уже болели. - Нам пора, да? Эдвард кивнул: - Зря я так объелся. - Он тайком сунул в карман последнюю лепешку и виновато улыбнулся, увидев, что она заметила. - Еще одно приношение. Алиса недоверчиво тряхнула головой. Была середина дня, пятница, они находились в Англии и направлялись на встречу с богом. 46 "Позор! Позор! К мужу ступает Д'вард со словами: "Убей меня!" И падет молот, и осквернит кровь священный алтарь. Воители, где честь ваша? Так позор вам" (Стих 266). Эта богодухновенная тарабарщина эхом звенела в голове Доша, пока он пробивался сквозь толпу на Мельницкой улице Тарга. Жужжали насекомые, толкались и ругались люди, толпа была душной, шумной и вонючей. Что за смысл заключается в этих строках? Как может пророчество о смерти Д'вар да исполниться раньше всех остальных, касающихся его? Чушь какая-то. Самое страшное - это то, что слишком многое из предсказанного "Филобийским Заветом" обретало смысл только после того, как уже свершилось. Что делать тогда со Стихом 1098? Тем самым, что так интересовал Тиона? Что-то там насчет того, что Освободитель не спешит гневаться, а потом: "И станет Элиэль первым искушением, а принц - вторым, но пробудят его мертвые". Это наверняка относилось к Освободителю. Вполне возможно, это относилось как раз к этому часу. Что-то назревало, что-то настолько важное, что не миновало внимания пророчицы много лет назад. Дош никогда еще не видел такого большого города, как Тарг. Он был даже больше, чем Джоал. Он вполне заслуживал репутации самого уродливого города в Вейлах. Мрачные каменные здания с гладкими стенами и узкими окнами-бойницами напоминали крепости. Ни ярких цветов, ни резных украшений - ничего, на чем мог бы задержаться взгляд. Мужчины носили коричневые или травянисто-зеленые одежды, мальчишки - желтые или бежевые, хотя на воротнике обязательно имелась тонкая полоска одного из священных цветов. Женщин не видно вовсе. Двери и ставни не окрашены, но просмолены. Улицы напоминали узкие ущелья или скорее даже окопы - жаркие, душные, прямые, как копья. К тому же сегодня их заполнили толпы народа - нетерпеливых, шумных, сварливых вольных граждан. Все они спешили в ту же сторону, куда направлялся он, и большинство их превосходило его ростом. Ему с трудом удавалось не упускать Д'варда из вида. К счастью, Освободитель был выше большинства, и его заметная черная шевелюра плясала над головами, как щепка на волнах. Он спешил. Похоже, его нимало не волновало то, что горожане все до одного вооружены мечами и агрессивное проталкивание сквозь толпу может обернуться для него большими неприятностями. Вполне вероятно, он сознательно пытался оторваться от нежелательного спутника. "Боги не ошибаются". Эту фразу Дош тоже твердил про себя, как молитву. Прилис удерживал Освободителя вдали от армии, с тем чтобы эфоры схватили не того вождя. Отпустив его сегодня утром, он не мог не знать, что намерен сделать Д'вард. Значит, не сомневался, что уже поздно - ведь верно? Злабориба наверняка уже нет в живых. "Могут ли боги ошибаться?" Возможно, незначительный бог вроде Прилиса и может. Все спешили в храм, поскольку было какое-то объявление - это Дош понял по обрывкам разговоров. Он не осмеливался задавать вопросы, чтобы в нем не заподозрили чужестранца. Таргианцы не слишком любезны с чужестранцами, особенно таргианцы, сбившиеся в толпу, - а в воздухе уже явственно пахло опасными страстями. Злобная вооруженная толпа... ни единой женщины, ни единого раба? Ну да, все женщины здесь - матери, они должны сидеть по домам, в темницах с крошечными окнами-бойницами. Проклятие, куда делся Д'вард? Дош поднялся на цыпочки, пытаясь заглянуть поверх голов. Потерял?! Нет! Вон он! Он просто задержался у какой-то двери, и толпа чуть было не пронесла Доша мимо. Он рванулся поперек течения, толкаясь, извиняясь, получая в ответ проклятия, угрозы и тычки. Чего-чего, а извиняться таргианцы не умеют. Он пробился к стене - толпа тут же притиснула его к ней - и начал бочком пробираться к двери. В глаза ему бросилось цветное пятно над дверью, гирлянда выцветших на солнце синих веревок. Синий цвет означал Деву, а сеть - символ справедливости. Ему всегда казалось, что символ выбран на редкость неудачно. Насколько говорил его жизненный опыт, ловят, как правило, мелюзгу, а большая рыба благополучно избегает неприятностей. Ясное дело, имелось в виду совсем другое. Д'вард говорил с кем-то через решетку на двери. Исиан с бледным застывшим лицом стояла рядом. Она увидела Доша и неприязненно улыбнулась. Д'вард протягивал через решетку письмо настоятеля. Дош подобрался поближе в надежде услышать, о чем идет разговор. Как только он оказался рядом с Исиан, бок его пронзила острая боль. Он опустил взгляд, и глаза подтвердили то, о чем он догадывался и так, - что причиной этого неприятного ощущения являлся кинжал. - Ступай! - прошептала она. Он споткнулся и тут же вспомнил, что видел уже один раз в ее глазах подобное выражение - когда она грозила оглушить его дубинкой. Д'вард все разговаривал с привратницей, умоляя поторопиться. Боль повторилась. Одно быстрое движение - и она пронзит его насквозь. Он шагнул назад. Она двинулась за ним, подгоняя его острием. - Ступай! - шипела она. - Да шевелись же! Он шагнул в толпу, и его тут же понесло дальше. Он чувствовал, что рука ее все еще цепляется за его пояс, но по крайней мере кинжал больше не дырявил ему шкуру. Спустя мгновение потная толпа уже тащила их дальше по улице. - Что, черт возьми, ты такое делаешь? - возмутился он оборачиваясь. Она торжествующе сияла. - Не пойду я в эту вшивую обитель! Д'вард собирается в храм. Нам нужно перехватить его и не дать ему свалять дурака! Ничего себе дурака! Скорее покойника. - Во имя пяти богов, девчонка, как ты надеешься... - Не называй меня девчонкой! - Я назову тебя идиоткой! Нам никогда не найти его в этой... Толпа заметно замедлила продвижение. Дош врезался в идущего впереди человека и тут же получил локтем в солнечное сплетение, отчего у него перехватило дух. Он пошатнулся. - Смотри, куда идешь! - посоветовала Исиан, толкая его дальше. Во всех городах святые места почему-то лепятся друг к другу. Храмовая площадь оказалась прямо за углом от обители. Она была битком забита людьми. Тем не менее толпа с улицы продолжала напирать, не желая оставаться в стороне от событий. Дош сообразил, что женщинам, возможно, запрещено ступать в священный храм Мужа. Если истинный пол Исиан обнаружат, отвечать за это придется ему. С другой стороны, у него гораздо больше шансов погибнуть в давке. Дышал он уже с трудом, а толпа продолжала прибывать. Она медленно продвигалась вперед, словно ледник из человеческих тел. Жаль, что он не вышел ростом. - Нас же здесь убьют! - Его внезапно охватила паника. Две руки схватили его за запястья и завернули их за спину. - Именем пяти богов, что ты делаешь? - Сцепи руки! - Что? Исиан рывком свела его руки вместе. Каким-то образом она ухитрилась извернуться и поставить на них одну ногу. Потом подтянулась за его шею и уселась ему на плечи, вцепившись пальцами в его волосы. От ее тяжести у него подгибались колени. - Вот! - сказала она. - Теперь видно. Давай вперед! Древний Храм Карзона в Тарге, восходивший еще ко временам монархии, был деревянным. В годы Пятой Джоалийской войны в него ударила молния, и он сгорел дотла. Это страшное знамение в преддверии решающей битвы повергло воинство Мужа в отчаяние, но знаменитый Гоцтикон, тринадцатикратно избиравшийся эфором, объявил, что это, напротив, знак надежды. Он публично предложил жизнь свою и семерых своих сыновей за то, что бог обещает этим знамением обновление Таргии; воинство Мужа, утверждал он, победит и вернется с полей сражений, дабы выстроить новый величественный храм во славу своего бога. Так оно и вышло. Армии джоалийской коалиции были сокрушены в кровопролитной битве при Суддорпассе. Те, кто выжил, провели остаток своих дней в каменоломнях, трудясь, чтобы ускорить строительство храма. Художники и мастеровые со всех вейлов потратили двадцать лет на его украшение. Контрибуции, наложенные на Джоалию по мирному договору, включали в себя величайшего мастера своего времени, К'симбра Скульптора, специально выписанного в Тарг, чтобы изваять подобающую статую бога. То есть богов. Хотя Муж в своей основной ипостаси был богом и созидания, и разрушения, до сих пор его изображали только в одном из этих образов. В новом храме его изобразили дважды. Одно гигантское изваяние было обшито медью, которая со временем позеленела, приобретя его цвет. Другое - серебром, постепенно почерневшим. Официально оба изваяния изображали Карзона, но в народной молве второе приписывалось Зэцу, богу смерти. Миньон сравнялся со своим господином. Толпа неумолимо несла Доша вперед, к юго-западному углу площади. Поверх моря голов он видел возвышающуюся над площадью громаду храма, два ряда колоссальных колонн, протянувшихся на восток и на север. Такими массивными они были и такими узкими промежутки между ними, что с того места, где он стоял, они совершенно заслоняли внутренность храма. Они угнетали его, подавляя своими размерами. Храм Карзона казался огромной клеткой из серого гранита, самым уродливым зданием, какое он когда-либо видел. Его то и дело пихали в спину, подталкивая ближе. - Рано еще! - объявила Исиан, с трудом перекрикивая шум толпы. Она повернула Дошу голову. - Подожди вон там! - Я не могу пробраться. Она схватила его за уши и дернула. Он взвыл, отчего стоявшие ближе к нему начали оглядываться. На глаза навернулись слезы боли. - Я могу и оторвать! - сообщила Исиан, лягая его пятками. Кто-кто, а она могла. Он начал проталкиваться туда, куда она показала. Ценой значительных усилий ему удалось выбраться из основного течения, и он остановился на углу площади. Там тоже было много людей, но они по крайней мере стояли на месте, глядя на храм издали и не решаясь рисковать жизнью во все усиливающейся давке. Задыхаясь, истекая потом, он прислонился к стене. Его плечи готовы были отвалиться. - Слезай! - прохрипел он. - Ты меня раздавишь. - Не канючь! А кто утверждал, что он выносливее всех в армии? - Я тебе не какой-то трахнутый моа! Над толпой виднелось довольно много детей в желтых одеждах, восседавших на плечах у отцов. Однако среди них не было ни одного ростом с Исиан. Дош мог поклясться, что среди них не было и девиц. Множество подростков постарше позалезали на высокие базы колонн, а некоторые даже выше, вскарабкавшись по резным украшениям и уцепившись за них живыми лишайниками. Каждые несколько минут кто-то уставал держаться и падал, увлекая за собою остальных, прямо в толпу. Криков или ругани слышно не было - их заглушал непрерывный низкий рев. От этого угла Дош мог уже заглянуть между ближайшими колоннами. Все, что он видел, - это статую Зэца со спины. Серебряно-черная фигура раз в десять выше человеческого роста угрожающе наклонила голову, словно вглядываясь в копошащихся у ее ног людишек. Он порадовался, что он не внутри храма и не смотрит в лицо Смерти. На заднем плане виднелась часть статуи Карзона, точнее, виднелся только молот у него в руке. Исиан лягнула Доша пятками по ребрам. - Вон он идет! Если бы у него было хоть немного места для движения, он мог бы ухватить ее за руки и сдернуть с себя, но в такой толпе она упала бы на кого-нибудь еще, а то и на двоих, и пришлось бы разбираться. И кроме того, его руки были так крепко притиснуты к бокам, что он не мог даже поднять их, чтобы защититься от ее пяток. - Д'вард идет! - не успокаивалась она. - Давай! Сюда! - Она снова взяла его за уши и повернула его голову влево. Он покорился и плечом вперед начал протискиваться. Возможно, он продвигался бы гораздо медленнее, если бы Исиан не начала расчищать ему путь с помощью ног, немилосердно колотя ими ни в чем не повинных соседей. Неизбежный гнев обрушивался на него - его проклинали, били кулаками, ногами и эфесами мечей. С минуты на минуту кто-нибудь окончательно потеряет терпение и вытащит меч. - Быстрее! - шипела она. - Мы его упустим! Конечно, они его уже почти упустили. У них не было никакого шанса перехватить его. Д'вард - больше и выше, и потом он - Освободитель. Он сам признавал, что умеет очаровывать людей. Он запросто мог очаровать их так, чтобы они расступались, освободив ему проход через толпу. И еще ему не надо было тащить на себе Исиан. Впрочем, Исиан и помогала Дошу. Он обнаружил, что стоит ему навалиться на человека, и тот поспешно отодвигался, боясь упасть и быть затоптанным. С другой стороны, упади Дош - и эта участь постигла бы его самого. Исиан дернула его за левое ухо. - Видишь того человека в зеленом? Держись за ним! Дош сразу же увидел того, кого она имела в виду. Ярко-зеленые одежды выделяли его из бурой толпы и, возможно, означали, что он имеет какое-то отношение к храму - жрец или стражник. Он был высок, мускулист и явно стремился пробиться поближе к храму. То есть ближе к Д'варду. Каким-то образом Дошу удалось пристроиться за ним, и их продвижение сразу же значительно ускорилось. Здоровяк, похоже, даже не заметил, что у него появилась пара спутников, и продолжал прокладывать себе дорогу. Дош толкал его в спину. Шум толпы немного утих, зато к нему добавился новый звук - низкий ровный рокот барабанов. Дош не знал, что происходит в храме, но от этого зловещего "бу-бубу-бум" волосы вставали дыбом. Может, это вводят Злабориба? Человеческое жертвоприношение? Вот уже тысячу лет ни один бог в Вейлах не требовал человеческих жертвоприношений. Что они с ним сделают? Отрубят голову? Вырвут сердце? Сожгут живьем? Бедный старина Злабориб! Он сумел превратиться из ленивого неженки в воина, в вождя. Он доказал, что достоин править королевством, принадлежащим ему по праву, а теперь погибает ради спасения своих людей. О чем он сейчас думает? - Почти дошли! - Исиан несколько раз нетерпеливо лягнула его. Дош прикрикнул на нее. Сначала он решил, что она имеет в виду огромные колонны, в которые они вступали, но потом увидел впереди знакомые черные волосы. Возможно, эта безумная гонка сквозь толпу и увенчается успехом. Что тогда? Д'вард отказывался внять доводам разума на лодке; вряд ли с тех пор он обрел способность мыслить более здраво. Однако Дош не шутил, когда говорил Д'варду, что неплохо умеет делать массаж. Кроме этого, он владел кое-какими хитрыми приемами самообороны, которые не раз выручали его, когда дело принимало неприятный оборот. Если он сможет подобраться поближе к Д'варду, и если он сможет освободить свои руки, и если он сможет схватить его этими руками за шею - тогда Д'вард на некоторое время уснет. Потом... что потом? Д'вард упадет на землю, и его затопчут насмерть? Эту часть плана надо продумать получше. Барабанный бой участился. Все, что от него требуется, - это задержать Д'варда всего на несколько минут, а потом будет уже слишком поздно жертвовать собой. Человек в зеленом догнал Д'варда и шел теперь прямо за ним. Вот только из прокладывающего путь тарана он превратился в барьер, ибо Дош никак не мог его обойти. До колонн оставалось каких-то несколько футов, когда человек в зеленом вдруг схватил Д'варда за руку и рывком повернул лицом к себе, шагнув при этом вправо. Дош чуть не споткнулся о его ногу, с трудом удержал равновесие и уклонился влево. Толпа обтекала их теперь с обеих сторон, сдвинув всех троих мужчин лицом к лицу, с ногами Исиан, торчавшими между ними. Мгновение все молчали, слышался только беспокойный грохот барабанов. - Что? - свирепо вскинулся Д'вард, пытаясь вырвать руку. На Доша и на Исиан он даже не смотрел. - О... это ты? - А ты кого ждал? - спросил человек в зеленом, и голос его гремел так же оглушительно, как барабаны. - Во имя Созидания, что ты здесь делаешь, юный идиот? - Он был выше Д'варда на два или три дюйма и гораздо массивнее. У него была густая черная борода и крючковатый нос. На вид он казался довольно молодым, и все же он относился к тем людям, к которым обращаются "господин". Пальцы Исиан болезненно впились в шевелюру Доша. Он чуть дышал в давке, переводя взгляд с Освободителя на мужчину в зеленом и обратно. Их лица находились прямо над ним, и все же оба, казалось, не замечали его присутствия. Он боялся даже предположить, кто этот второй мужчина. Д'вард улыбнулся, но улыбка вышла гротескной - одни глаза и зубы, словно вся кожа у него на лице высохла. - Вы взяли не того человека! - Голос его звучал хрипло. - Я знаю, кретин! И завтра он умрет. Ты думаешь, это случайность? Ты хоть представляешь, скольких сил это нам стоило? Чего ты надеялся добиться, явившись сюда? - Я могу занять его место. Это мое место! - Даже так ты не спасешь его жизни! Даже если Зэц и согласится обменять его, чего он не сделает, эфоры не простят ему унижения. Он, можно считать, уже мертв - мертв так же, как будет мертв завтра, когда ему размозжат голову. Д'вард скривился: - Я им не позволю! - И как ты собираешься остановить их? Барабанный бой слился в непрерывный зловещий рокот, усиливающийся, отдающийся эхом от колонн. - Я могу пойти и объявить, кто я! Я могу сказать, что у них в руках не тот, кто им нужен. Если я скажу, что я Освободитель... - Ты будешь мертв в ту же секунду. Лицо Д'варда побелело - от страха или гнева, Дош не знал. Возможно, от того и другого вместе. - Тогда помоги мне, стань рядом... - Дурак! - Здоровяк проревел это слово оглушительно, и все же никто из окружающих не обратил на них ни малейшего внимания. Как можно спорить с таким властным голосом? - У Зэца сил больше, чем у всех Пятерых, вместе взятых. - "Ты ничего не добьешься, разве тоже умрешь!" - Ведь есть же что-то, что я могу сделать! - Нет, нету! Возможно, потом, но не сегодня и не завтра! - Крепкие пальцы еще сильнее стиснули руку Д'варда. Человек, казалось, готов был вцепиться в него. - Ну же, чего ты хочешь, жить или умереть? Или мне тебя силой заставить? Глаза Д'варда яростно вспыхнули. - Используй свою ману здесь, и ты тут же обратишь на себя его внимание, что, нет? Мы ведь на узле. - Почему тебе так не терпится умереть? - Они уже просто орали друг на друга, хотя никто из окружающих их не замечал. - Почему тебя так беспокоит, умру я или нет? - Потому что мы хотим, чтобы ты исполнил пророчество! Твое время еще не пришло, вот и все. Д'вард зажмурился и вздрогнул. Он как-то сразу обмяк от отчаяния, казалось, только давление толпы удерживает его. - Ладно! Если такова твоя цена, я сделаю это. Я буду вашим чертовым Освободителем. Я буду выполнять твои приказы, сделаю все, что ты захочешь, только вырви принца оттуда. Я не могу позволить, чтобы вместо меня погиб другой человек. - Извини. Этого я сделать не могу. - Так будь тогда проклят! - вскричал Д'вард. - Пусти меня! Прежде чем человек в зеленом успел ответить, барабанный бой оборвался. Короткая тишина... далекий голос, объявляющий что-то... радостный рев толпы в храме... ответный рев толпы снаружи, требующей новостей... Человек в зеленом расправил широкие плечи, чтобы освободить руку, и с размаху нанес удар Д'варду в подбородок. Голова Д'варда дернулась. Ноги его подогнулись, и он упал бы, если бы тот не удержал его второй рукой. Никто не мог пошевелиться, иначе, возможно, толпа бы плясала. Но даже так они вопили изо всех сил. По толпе передавалась новость: будет принесена жертва. Мор прекратится. Мужчина в зеленом опустил взгляд на Доша, не выказав при этом ни малейшего удивления, словно давно уже знал, кто такой Дош и что он делает здесь. - Забирай ее и следуй за мной, - буркнул он. Он без малейшего усилия вскинул безжизненное тело Д'варда на плечо и зашагал сквозь толпу, раздвигая ее, как высокую траву. Так и не приходя в сознание, Д'вард висел вниз головой, зажатый между человеком в зеленом и Дошем, который изо всех сил цеплялся за широкий пояс здоровяка. Собственно, тот волок всех троих, ибо Дош едва стоял на ногах, сгибаясь под тяжестью. Когда они выбрались из самой давки, он рухнул на колени. Исиан не удержалась и упала. Здоровяк повернулся и подхватил обоих. Его сила казалась... какой? Сверхчеловеческой? Кто это? Лучше не гадать... но, возможно... Кто же еще? Но почему? - Держись! - приказал человек, повернулся и пошел дальше. Дош решил не дожидаться подтверждения своих подозрений и поспешил за незнакомцем. И, конечно же, Исиан ни за что не отстала бы от Д'варда. Ликующая толпа понемногу рассасывалась, с радостными криками и пением выплескиваясь с площади на улицы. Дош продолжал цепляться за пояс мужчины, другой рукой волоча за собой Исиан. На юг, потом на восток, еще два квартала на юг... мужчина (Муж?) знал, куда идет. В конце концов он свернул в какой-то темный двор. - Ступеньки! - бросил он, не оборачиваясь, и нырнул в темноту. Держась руками за шершавую каменную стену, Дош и Исиан осторожно спустились по лестнице следом за ним. Три лестничных пролета вниз внутри квадратного колодца - и они оказались в захламленном вонючем помещении. Скрипнула, открываясь, дверь, и следом за своим могучим провожатым они вступили в полутемный склеп, полный людей. Воздух казался густым от обилия запахов: гниющего хлама на полу, сырых стен, горящих восковых свечей, немытых тел и постельного белья, трав и сильно сдобренной пряностями стряпни - особенно стряпни. Они разбудили целый ворох воспоминаний, оглушивших Доша. Он отпрянул и врезался в Исиан. При виде вошедших мужчины повскакивали, женщины торопливо накрыли головы, дети бросились искать защиты у матерей. В этом темном подземелье было не меньше трех десятков человек, едва различимых в слабом свете, пробивавшемся сюда через несколько вентиляционных отверстий высоко на потолке. Мужчины выступили вперед - крепкого вида мужики в лохмотьях, которые, казалось, вот-вот окончательно порвутся. Все как один с золотыми волосами и бородами. Глаза их поблескивали в полумраке, как и их ножи. Загородив собой свои семьи, они замерли, повинуясь знаку державшегося сзади пожилого человека. Он стоял среди разбросанных тюфяков, узлов какого-то хлама и поломанной мебели. Он был худ, сед и держался с достоинством. Единственный из всех он был одет в дорогой халат. Он вежливо поклонился: - Ты оказал нам честь своим посещением, благородный воин. Этого языка Дош не слышал вот уже много лет. У него перехватило в горле. - Отзови своих диких котов, Бирфейр Староста! - отвечал незнакомец в зеленом на том же языке. Старик бросил одно-единственное слово, и мужчины нехотя спрятали ножи. Их светлые глаза уставились на Доша. Он понимал, что ему угрожает опасность, смертельная опасность. Он подвинулся чуть ближе к здоровяку. Лудильщики, похоже, уважали его, хотя явно считали его не тем, кем он, по мнению Доша, являлся, - иначе они давно бы уже пали ниц. Тот же - кем бы он ни был - опустил Д'варда на пол. - Вот тот человек, о котором я говорил. Он отдыхает. Я бы предложил вашим женщинам перекрасить ему волосы, пока он не проснулся. Это избавит вас от споров. Старик улыбнулся и снова поклонился. - Другие... - Здоровяк махнул рукой в сторону Доша и Исиан. - Этот на самом деле женщина. Другой - из вашего племени. Возьмите и их, если это возможно. Бирфейр потер руки. - По той же цене, благородный воин. Тот фыркнул. - Отлично. За женщину. - Он бросил старику кошель, упавший на пол с громким звоном. - Проследи, чтобы к ней не приставали - она может оказаться важной. Мужчина расплатится сам. - Воистину, если он один из наших, как ты сказал. - Глаза Доша немного привыкли к полумраку, и он смог разглядеть трясущееся лицо старика, изъеденное оспинами. - Он заразное отродье блудливой свиньи, рожденное в выгребной яме. - Я вырву твои вонючие потроха и запихну их тебе в глотку твоими же трясущимися ногами, - отвечал на это Дош. Все это была ерунда, устные упражнения. Произношение у него было так себе - сказывалось отсутствие практики. Карзон пожал плечами: - Как трогательно наблюдать возвращение блудного сына в лоно родного племени! Я хочу, чтобы все трое как можно быстрее покинули город. Мне безразлично, как вы это устроите. После этого ваш брат сможет сам заработать себе на хлеб. Он обладает кое-какими навыками, которые могут вам пригодиться, если вы не слишком перестараетесь. Остальным потребуется ваше покровительство. - Благородный воин уже доказал свою щедрость. - И я надеюсь, что это воздается! Когда мой пустоголовый молодой друг проснется, объясните ему, что он должен держаться подальше от Лимпа. - Лимпа, - повторил старик. - Да. Это такое место. Оно под наблюдением, так что еще долго ему небезопасно будет там показываться. - Мы повинуемся. - Я надеюсь! - Человек в зеленом повернулся к двери. Она захлопнулась перед носом у рванувшегося за ним Доша. Странное дело, дверь оказалась заперта. Вполне возможно, она была заперта и раньше, что объясняло, почему Лудильщиков застали врасплох. Он резко повернулся, прижавшись к ней спиной и выхватив нож. В его сторону уже двигались трое молодых мужчин - они приближались осторожно, но целенаправленно, поблескивая глазами и зубами. Бирфейр не давал никаких обещаний на его счет. У него были золото, костюм хорошего покроя и вполне неплохой меч, которым он не умел пользоваться. Позволят ли ему оставить все это при себе, зависело только от того, как он проучит остальных. ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ. ЭНДШПИЛЬ 47 Ленч вышел довольно неудачным: всем хотелось поговорить о войне, но стоило кому-нибудь упомянуть об этом, как кто-то другой сразу же менял тему разговора. "Мы не должны огорчать нашего героя, а то он может расплакаться!" Это уже было достаточно погано, но сразу после этого Алиса с Экзетером уехали на велосипедах, и Смедли остался наедине с Джинджером Джонсом и миссис Боджли. Втроем они осторожно ступали по зыбкой почве разговора - ни одного клочка твердой земли под ногами, ни одной безопасной темы для обсуждения. Он вышел на улицу повозиться с цветами, но и это не клеилось. Черные мысли неотвязно преследовали его. Рука болела. Нога ныла. Он подумал было, не пригласить ли Джинджера на партию в крикет одной рукой, и тут же на ум ему пришел однорукий гольф, однорукая охота на куропаток, однорукий крикет, однорукое занятие любовью... если только найдется девица, которая заинтересуется калекой. Вождение машины одной рукой? Он отправился прогуляться, но это тоже не помогло. Он вернулся к Дувр-Хаусу, плюхнулся на садовую скамейку в саду и мрачно задумался о том, как это он спятил настолько, чтобы ввязаться в эту ис