тень, к заводи. А Спархок, не обращая внимания на обжигающую босые ноги гальку, отправился к месту, где она лежала и поднял меч своего погибшего брата. Позади себя он услышал звуки свирели Флейты. Мелодию эту он не слышал раньше. В ней была вечная тоска и страстный призыв или вопрос о чем-то... Спархок обернулся, держа в руке меч. Сефрения лежала на одеяле в тени пальм, под ее закрытыми глазами обрисовались темные круги. Коленопреклоненный Кьюрик заботливо склонился над ней, а Флейта сидела, скрестив ноги, невдалеке и выпускала на волю заключенные в свирели странные и страстные звуки своей песни. Спархок вновь пересек полоску раскаленных камней и остановился в тени. Кьюрик поднялся и подошел к нему. - Она не может идти сегодня, - тихо сказал оруженосец, - а может быть даже и завтра. Спархок кивнул. - Это отнимает у нее очень много сил, Спархок, - мрачно продолжал Кьюрик. - Каждый раз, когда кто-нибудь из Двенадцати погибает, она слабеет все больше. Не лучше ли будет из Джироха отослать ее назад в Симмур? - Может, оно и лучше, да только она не поедет. - Да, видно ты прав, - угрюмо согласился Кьюрик. - Ты же знаешь, мы вдвоем ехали бы гораздо быстрее. - Да, но что мы стали бы делать без нее, когда бы пришли на место? - Угу, опять верно. Ты узнал его? Спархок медленно кивнул. - Сэр Керрис, - коротко ответил он. - Я никогда не знал его хорошо. Но, помнится, он был немного строг и натянут, была в нем какая-то непреклонность. - Да, но он был хорошим человеком и славным рыцарем. - А что он сказал тебе? Я был слишком далеко, чтобы услышать его. - Он сказал, что мы на верном пути, и что мы найдем ответ в Дабоуре. - Это хорошо. По крайней мере, обнадеживает. А то я побаивался, что мы гоняемся за пустым звуком. - Да и я побаивался. Флейта отложила свою свирель и теперь сидела рядом с Сефренией. Девочка потянулась и взяла ее безвольную руку в свою. На ее маленьком личике застыли не детская печаль и озабоченность. Внезапно Спархока озарила мысль. Он подошел туда, где лежала Сефрения. - Флейта, - тихо позвал он. Малышка подняла на него глаза. - Не можешь ли ты как-нибудь помочь ей? - Это запрещено, - вдруг прошептала Сефрения. Ее глаза были по-прежнему закрыты. Она глубоко вздохнула и проговорила: - Ступай, надень что-нибудь на себя, Спархок. Нечего разгуливать в таком виде перед ребенком. Они провели в оазисе остаток дня, ночь и весь следующий день. На утро третьего дня Сефрения решительно поднялась и принялась собирать свои вещи. - Время не ждет, мои Лорды, а нам еще предстоит долгий путь, - сказала она. Спархок внимательно посмотрел на нее. Лицо ее по-прежнему было осунувшимся и бледным, а темные круги под глазами не уменьшились. В блестящих черных волосах появились седые пряди. - Может быть, лучше было бы остаться еще на день, чтобы ты как следует окрепла? - спросил он. - Один день не будет иметь значения, Спархок, а больше мы все равно позволить себе не сможем, - утомленным голосом ответила Сефрения. - Да и в любом случае мое здоровье не зависит от отдыха. Давай двигаться дальше, до Джироха еще очень далеко. Они взобрались в седла и двинули лошадей тихим шагом, но через несколько миль Сефрения резко произнесла: - Спархок! Этак нам придется ехать всю зиму, если мы решили устроить себе такую прогулку. - Хорошо, Сефрения. Поедем быстрее, если ты хочешь. Дней через десять после встречи с призраком они добрались до Джироха. Это был портовый город в западном Рендоре, похожий на Киприа - такие же приземистые, толстостенные, беленые дома, таким же амфитеатром поднимающие свои плоские крыши от порта к дальним предместьям. Спархок повел их бесконечными петляющими проулками к приречным кварталам города. В отличие от других мест в городе, здесь к чужеземцам относились более-менее терпимо, хотя и без особого восторга. Среди толпы рендорцев то и дело мелькали яркие одежды камморийцев, лэморкандцев и даже эленийцев. Спархок и его спутники ехали медленно, чтобы не привлекать внимание, и с этой же целью низко надвинув на лица капюшоны. К полудню они добрались до стоящего на отшибе скромного домика. Владельцем его был сэр Воррен, Рыцарь Пандиона, о чем в Джирохе мало кто знал, а был он известен как процветающий эленийский купец. Он и вправду занимался торговлей, и иногда у него даже случались доходы. Однако основной целью пребывания сэра Воррена в Джирохе была вовсе не коммерция - в Джирохе жило инкогнито довольно много пандионцев, смешавшихся с местным населением, и все их сообщения с Орденом, послания и раппорты, проходили через руки Воррена, и отправлялись им спрятанными в бесчисленные коробки и ящики с торговыми грузами, отправляющимися на его торговых кораблях в северные королевства. Равнодушный вислогубый слуга с тусклыми глазами, шаркая по выложенному плиткой полу, повел их через дом в тенистый, окруженный стеной садик в заднем дворе, наполненный музыкой падающих струек воды в мраморном фонтане. Вдоль стены на ухоженных клумбах дремали поражающие своими ярчайшими расцветками экзотические цветы. На скамье у фонтана сидел сам хозяин дома - сэр Воррен, высокий худой мужчина с сардоническими складками на загорелом и обветренном до цвета старого вытертого седла за долгие годы в Южном королевстве лице, покрытом сетью мелких морщинок. Хотя годы его клонились к закату, в волосах не видно было седины. На нем не было камзола, в такую жару он обходился простой полотняной рубашкой, оставлявшей открытой шею. Когда они вошли в сад, Воррен поднялся и направился им навстречу. - А, Махкра! - вскричал он, коротко взглянув на слугу. - Рад видеть тебя снова! - Воррен, - ответил Спархок, с глубоким рендорским поклоном - полуприседающим волнообразным движением. - Джинтал, - сказал Воррен слуге. - Будь добр, отнеси это моему комиссионеру в порт. - Он сложил вдвое лист пергамента и протянул его смуглолицему рендорцу. - Как прикажет хозяин, - с поклоном ответил тот. Они подождали, пока не услышали, как хлопнула передняя дверь. - Чудесный парень, - сказал Воррен, - конечно, потрясающе туп, но я избегаю набирать в слуги сообразительных, потому что умный слуга - почти обязательно шпион. Подождите-ка минутку, - прищурился он. - Я хочу быть до конца уверенным. - Воррен пересек двор и скрылся в доме. - Не помню, чтобы он был таким нервным, - заметил Кьюрик. - Он живет в самой нервной части света, - ответил на это Спархок. Через несколько минут Воррен вернулся. - Матушка, сколько лет! - тепло приветствовал он Сефрению, целуя ее ладони. - Ты благословишь меня? Сефрения, улыбнувшись, дотронулась до его лба и произнесла что-то по-стирикски. - Мне страшно недостает этого, - сознался Воррен. - Хотя, может быть, я не так много сделал за последнее время, чтобы заслужить твое благословение, Матушка, - потом он посмотрел на нее пристальней. - Ты хорошо себя чувствуешь? У тебя усталое лицо. - Наверно, из-за жары, - сказала Сефрения, медленно проводя рукой по глазам. - Садись сюда, - сказал Воррен, указывая на мраморную скамью у фонтана. - Это самое прохладное место во всем Джирохе. Сефрения опустилась на скамью, а Флейта уселась рядом с ней. - Здравствуй, Спархок, - сказал Воррен, пожимая руку своему другу. - Что так быстро заставило тебя вернуться в Джирох? Ты, может, что-то забыл здесь? - Ничего такого, без чего я не смог бы обойтись, - ответил Спархок. Воррен рассмеялся. - Чтобы доказать тебе, насколько я хороший друг, я не передам твоих слов Лильяс. Привет, Кьюрик, как там поживает Эслада? - Прекрасно, мой Лорд. - А сыновья? У тебя их, кажется, трое? - Четверо, сэр. Последний родился после вашего отъезда из Димоса. - Мои поздравления! - воскликнул Воррен. - Может быть и слегка запоздалые, но все-равно поздравления. - Благодарю вас, сэр Воррен. - Ну ладно, мне надо поговорить с тобой, Воррен, - сказал Спархок прерывая поток любезностей. - А у нас не так уж много времени. - Вот как, опять деловой визит, - протянул Воррен. - Вэниону удалось оповестить тебя о том, что происходит в Симмуре? Ироническая улыбка слетела с лица Воррена и он серьезно кивнул. - Именно поэтому я и удивился, увидев тебя здесь, - сказал он. - Я полагал, что вы отправились в Боррату. Вам удалось что-то разузнать? - Мы напали на след, - Спархок стиснул зубы и мрачно проговорил: - Воррен, Элана была отравлена. Воррен с минуту молча смотрел на него, а потом выругался. - Интересно, сколько времени у меня займет путь до Симмура? - холодно проговорил он. - По-моему Энниас нуждается в переделке, он гораздо лучше будет смотреться без головы. - Вам придется встать в очередь, сэр Воррен, - усмехнулся Кьюрик. - Я знаю по крайней мере уже дюжину человек с тем же самым желанием. - Как бы то ни было, - продолжал Спархок, - мы узнали, что это был рендорский яд, и что в Дабоуре есть врач, которому, возможно, известно противоядие. Туда-то мы и направляемся. - А где Келтэн и остальные? Вэнион написал мне, что был он и трое рыцарей из других Орденов. - Мы оставили их в Мэйделе. Они слишком не похожи на рендорцев и не умеют держаться по-рендорски. Так вот, скажи, ты ничего не слыхал о докторе Тэньине в Дабоуре? - Это тот, про которого говорят, что он излечил королевского брата от какого-то странного недуга? Еще бы, хотя вряд ли он захочет говорить об этом. Здесь ходит множество злобных слухов насчет того, как он раздобыл это лекарство, а ты знаешь, как рендорцы относятся к магии. - Ничего, если он сам не захочет, я заставлю его говорить. - Все же зря ты отправился без Келтэна и остальных. Дабоур теперь очень недружелюбное место. - Теперь я должен сделать все сам, - сказал Спархок. - Я послал им из Киприа приказ вернуться домой и ждать там. - Через кого это ты умудрился послать из Киприа что-то? - Это настоятель одного арсианского монастыря на окраине города, я знаю его уже давно. Воррен рассмеялся. - Он все еще пытается скрыть, что он сириникиец? - Ты как всегда знаешь все, Воррен. - Для того я здесь и поставлен. Однако настоятель хороший человек. Он умеет делать свое дело, хотя и слегка прозаичным способами. - Ну так ты, может быть, расскажешь, что творится сейчас в Дабоуре? Мне не хочется соваться туда с закрытыми глазами. Воррен удобно развалился на траве у ног Сефрении, положив руку на свое согнутое колено. - Дабоур всегда был странным местом. Это город Эшанда, и кочевники почитают его за святыню. В свое время там существовало с дюжину религиозных конфессий, борющихся за власть в тамошних святилищах, - он криво усмехнулся. - Поверишь ли, целых двадцать три гробницы претендуют на звание последнего пристанища Эшанда. Конечно, большинство из них поддельные, если только они не расчленили тело святого старца на части и не похоронили его по кусочкам. Спархок опустился на траву рядом со своим другом. - Это интересно, - проговорил он. - А не могли бы мы оказать тайную поддержку одной из этих конфессий, чтобы подорвать позиции Эрашама? - Это прекрасная идея, Спархок, но беда в том, что сегодня уже не существует этих конфессий. После того, как Эрашам узрел свое знамение, он потратил сорок лет на искоренение всех своих соперников. В срединном Рендоре была колоссальная кровавая бойня. Вся пустыня усеяна пирамидами из черепов. В конце концов он получил полную власть в Дабоуре и установил там такие порядки, что Отт из Земоха кажется по сравнению с ним добродушнейшим из правителей. У него там тысячи последователей, слепо выполняющих все его прихоти и капризы, почитая их за откровения свыше. Они бродят по улицам с испеченными солнцем мозгами, выискивая каких-нибудь нарушений невразумительных эрашамовых религиозных законов. Толпы немытых, завшивевших, потерявших всякий человеческий облик людей ищут любой возможности сжечь кого-нибудь у столба. - Теперь более или менее ясно, - Спархок взглянул на Сефрению. Флейта смочила в фонтане платок и мягкими прикосновениями обтирала лицо женщины. Сефрения склонила голову над плечом ребенка, если конечно, Флейта была ребенком. - Так что же, теперь Эрашам собирает там армию? Воррен фыркнул. - Только идиот может назвать это армией. Они же ничего не могут делать толком - им ведь надо каждые полчаса молиться, и, к тому же они слепо подчиняются всем дурацким приказам своего одряхлевшего вождя, - Воррен рассмеялся. - У Эрашама иногда заплетается язык, а порой он просто путает слова, что не удивительно, ведь он наполовину бабуин. Однажды во время своей проповеди где-то в глухомани, он отдал неподражаемый приказ. Он хотел сказать: "Падите на своих врагов!" но что-то, видно у него спуталось, и старец завопил: "Падите на свои мечи!". Три тысячи его воинов в точности выполнили его призыв. Эрашам возвращался домой один, пытаясь понять, что же случилось. - Ты слишком долго пробыл здесь, Воррен, - засмеялся Спархок. - Рендор начинает портить твой характер. - Я не выношу тупость и грязь, Спархок. А сторонники Эрашама свято в них верят. - Ты становишься хорошим оратором, Воррен. - Презрение - прекрасная закваска для пламенной речи. Мне некому высказать все это в Рендоре, зато есть куча времени отшлифовывать отдельные высказывания про себя, - лицо Воррена посерьезнело. - Будь очень осторожен в Дабоуре, Спархок. У Эрашама есть дюжина или две последователей, о которых он, может и сам не знает, но в действительности всем в городе заправляют именно они. А они такие же спятившие, как и сам старец. - Это плохо? - спросил Спархок. - Даже еще хуже. - Ты всегда умел обнадежить, Воррен, - сухо заметил Спархок. - Может, это мой недостаток, но я стараюсь никогда не терять надежды и не давать терять ее другим. А в Киприа произошло что-нибудь интересное? - Да, есть кое-что. - ответил Спархок, играя травинками. - Там появились чужестранцы, которые распускают слухи, что в эленийских королевствах на севере простой народ собрался поднять мятеж против церкви, потому как якобы поддерживает эшандистское движение. - Да, я слышал кое-что, но в Джирохе это еще не зашло далеко. - Боюсь, это дело времени. Все это хорошо организовано. - Ты не подозреваешь, кто может стоять за всем этим? - Мартэл, а мы все хорошо знаем, на кого он работает. Они хотят подвигнуть горожан присоединиться к эрашамовскому восстанию против церкви как раз тогда, когда курия соберется в Чиреллосе выбирать нового Архипрелата. Рыцарям Храма придется прибыть сюда для подавления восстания, а это развяжет руки Энниасу и его сторонниками на выборах, - Спархок встал. - Как ты думаешь, долго еще проходит твой слуга? Нам лучше уйти до его прихода. Может он и не слишком умен, но я знаю рендорцев, они любят посплетничать. - Я думаю, у нас есть время, мой Джинтал по любому заданию идет не быстрее, чем на неторопливой прогулке. Вы успеете перекусить а я пополню ваши съестные припасы. - А в Дабоуре есть какое-нибудь безопасное место, где можно было бы остановиться? - спросила Сефрения. - Нет в Дабоуре места действительно спокойного, - сказал Воррен и посмотрел на Спархока. - Ты помнишь Перрейна? - спросил он. - Этакий тощий человек, который почти никогда не разговаривает? - Вот-вот. Он в Дабоуре прикидывается скототорговцем, у него дом рядом со скотными дворами. Кочевники нуждаются в нем, поэтому он может более-менее спокойно ходить по городу. Он живет там под именем Меррелик. Он приютит вас, и выручит из беды, если что. - Воррен тонко улыбнулся. - Кстати, насчет неприятностей, Спархок. Я бы посоветовал тебе покинуть Джирох до того, как Лильяс узнает о твоем возвращении. - Она все еще несчастна? - спросил Спархок. - Я думал, она уже нашла себе содержателя. - Наверно, и, я думаю, не одного. Но ты же знаешь, Спархок, она злопамятна, как кошка. - Я оставил ей свою лавку, и она могла бы жить припеваючи, если бы хоть немного думала о деле. - Да, я слышал, что все оно так и есть, но ты лишил ее другого, ты уехал, попрощавшись с ней и оставив ей наследство запиской, не доставив бедной женщине удовольствия поубиваться, покричать, что она "сейчас пронзит свое несчастное сердце вот этим кинжалом". - Но только так я и мог незаметно исчезнуть. - Но все же ты поступил с ней ужасно, Спархок. Лильяс ведь прекрасная актриса, а ты... Ускользнуть среди ночи, лишить ее возможности устроить спектакль, Спархок! - Тебе обязательно так долго обсуждать этот вопрос, Воррен? - Я просто пытаюсь дать тебе дружеский совет, Спархок. Все что тебе грозит в Джирохе - это несколько воющих фанатиков, а здесь тебе грозит гораздо, гораздо большая опасность - встреча с разъяренной Лильяс. 21 Примерно через полчаса они тихо покинули дом Воррена. Когда они забирались на лошадей, Спархок внимательно посмотрел на Сефрению. Хотя едва перевалило за полдень, она выглядела очень усталой. - А это существо, что следит за нами, может устроить смерч на реке? - спросил он. Она нахмурилась. - Вообще-то там слишком мало открытой воды, но создание мира тьмы иногда могут преступить естественные законы природы, - она подумала и спросила: - А река широкая? - Не очень, - ответил Спархок. - Во всем Рендоре не хватит воды на широкую реку. - В узких берегах управлять смерчем будет трудно, ты же видел, как блуждал тот, что разрушил корабль Мабина. - Ну что ж, тогда мы должны попробовать. Ты не выдержишь пути до Дабоура верхом. - Не надо рисковать из-за меня, Спархок. - Но это, вообще-то, не только из-за тебя, Сефрения. Мы и так потеряли много времени, а путь на лодке будет намного быстрей, чем посуху. Мы будем плыть рядом с берегом, и в случае чего успеем выскочить. - Ну хорошо, Спархок. Сделаем так, как ты хочешь. Они ехали по запруженным народом улицам, где одетые в черное кочевники смешивались с горожанами. В нос лезли навязчивые рендорские запахи - специи, духи и одуряющий аромат кипящего оливкового масла. Уличный шум оглушал. - А кто эта Лильяс? - с любопытством спросил Кьюрик. - Это неважно сейчас. - Если эта личность опасна, я бы сказал, что напротив - мне очень важно знать об этом сейчас. - Лильяс не опасна в том смысле, который ты имеешь в виду. - Но все же, Спархок, я бы хотел знать. Было видно, что Кьюрик не намеревается прекратить расспросы. Спархок удрученно вздохнул. - Ну ладно, - сказал он. - я прожил здесь целых десять лет. Воррен дал мне место владельца маленького магазинчика, где я жил под именем Махкра. Это было сделано для маскировки, чтобы люди Мартэла не могли обнаружить меня. Ну а чтобы не бездельничать, я собирал сведения для Воррена. Чтобы как следует натурализоваться, мне надо было выглядеть как и остальные купцы на этой улице, а все они имели любовниц, содержанок. Вот и я завел себе такую, ее имя - Лильяс. Ты удовлетворен? - Слишком кратко, Спархок. Я так понимаю, у леди был вспыльчивый характер? - Не совсем, Кьюрик. Лильяс из той породы женщин, что долго вынашивают свое недовольство, а потом... - А, вот оно как. Интересно было бы познакомиться с ней. - Вряд ли. Я сомневаюсь, что ты вообще выдержал бы все эти вопли и визги, эти драматические представления. - А что, это так страшно? - А почему, как ты думаешь, я убрался из города среди ночи? Тебе не кажется, что тема исчерпала себя? Кьюрик довольно захихикал. - Простите меня за мой смех, мой Лорд, - сказал он. - Но, насколько я помню, вы без восторга восприняли мой рассказ о моих отношениях с матерью Телэна. - Хорошо, Кьюрик, мы квиты, - ответил Спархок и далее ехал сжав губы, не обращая внимания на усмешки Кьюрика. На рахитичных пристанях, врезавшихся в мутные замусоренные струи реки Гулл, были развешаны пропахшие тухлой рыбой сети. Несколько дюжин баркасов, что ходили по реке между Джирохом и Дабоуром были привязаны к ним. Смуглые лодочники в бурнусах лениво развалились на палубах, подложив под голову сложенную одежду. Спархок спешился и подошел к злобного вида одноглазому человеку в свободном полосатом халате. Тот стоял на пристани, выкрикивая приказы ленивой троице босоногих матросов на борту старой грязной шаланды. - Твоя лодка? - спросил Спархок. - И что из этого? - Она идет в наем? - Смотря сколько заплатишь. - Не бойся, сговоримся. Сколько дней ты идешь до Дабоура? - Три или четыре дня, в зависимости от ветра и от цены, - одноглазый оценивающе поглядел на Спархока и его спутников. Его угрюмое лицо растянулось в сладкой улыбке. - Может быть, мы поговорим о цене, уважаемый господин. Спархок попытался было для виду поторговаться, а потом полез в полный кошелек, который вручил ему перед их уходом Воррен, и вложил в испачканную руку речного капитана серебряк. Единственный глаз того хищно заблестел при виде набитого монетами кошелька. Они взобрались в шаланду и привязали лошадей посередине, а матросы уже отвязали лодку от пристани, отдав ее на волю течения и принялись поднимать единственный косой парус. Течение в реке было довольно медленно, и крепкий ветер с Арсианского залива легко толкал суденышко против течения. - Будьте осторожны, - прошептал Спархок Сефрении и Кьюрику, когда они расседлывали своих лошадей. - Похоже, наш капитан не прочь будет поживиться на наш счет, и не упустит возможности получить больше, чем просто плату за проезд. - Он направился на корму, туда, где одноглазый сидел на румпеле. - Держись как можно ближе к берегу, - сказал Спархок. - Это еще зачем? - одинокий глаз капитана стал настороженным. - Моя сестра боится открытой воды, - сымпровизировал Спархок. - Раз я сказал, так делай как сказано. - Ты платишь, - пожал плечами капитан. - Я сделаю, как ты хочешь. - А по ночам ты идешь или останавливаешься? Капитан покачал головой. - Слишком много коряг и подводных камней на мой вкус. Нет, я останавливаюсь по ночам, когда стемнеет. - Хорошо, я люблю осторожность. Это делает путешествие безопасней, что немаловажно, - Спархок раскрыл плащ, чтобы показать кольчугу и тяжелый меч, висевший на поясе. - Ты понимаешь, что я хочу сказать? На лице капитана отразилась досада. - Ты не имеешь права угрожать мне на моем корабле! - зашумел он. - Как ты сказал, я плачу. А мне что-то не нравится твоя команда, капитан, да и твое лицо не внушает доверия. - Не нужно обижать так бедного лодочника, - угрюмо сказал одноглазый. - Если я ошибся, я попрошу у тебя прощения - позднее. У нас есть с собой кое-какие ценности, и мы бы хотели сохранить их. Я и мои спутники будем спать на носу, а ты со своими матросами - на корме. Надеюсь, ты не сочтешь это за особую обиду? - Уж больно ты осторожен, нет? - Смутные времена, приятель, смутные времена. Так что, когда мы пристанем на ночь к берегу, предупреди своих людей, чтобы они держались поближе к корме и не разгуливали во сне. Мало ли что может случиться, а у меня чуткий сон, - он развернулся и отошел от капитана. По обоим берегам реки над водой нависала буйная тропическая растительность, но холмы, поднимающиеся над узкой речной долиной были голыми и бесплодными, единственным их украшением служили разбросанные там и тут скальные обломки. Спархок и его друзья сидели на носовой палубе, неусыпно следя за капитаном и его оборванной командой и стараясь не упустить любых признаков необычной погоды. Флейта разместилась верхом на бушприте, наигрывая что-то на свирели, а Спархок вел тихую беседу с Сефренией и Кьюриком. Сефрения была уже знакома со здешними обычаями, поэтому наставления Спархока касались в основном оруженосца. Он предупреждал его о многих условностях, несоблюдение которых могли здесь счесть за личное оскорбление, и о других, которые могли посчитать святотатством. - И кто придумал эти идиотские правила? - не переставал удивляться Кьюрик. - Эшанд, - ответил Спархок. - Он был сумасшедший, а сумасшедшие особенно любят всякие бессмысленные ритуалы. - Есть еще что-нибудь? - Да. Если ты случайно повстречаешься с какой-нибудь овцой, тебе следует почтительно уступить ей дорогу. - А ну-ка, повтори, - недоверчиво сказал Кьюрик. - Это очень важно, Кьюрик. - Ты что, издеваешься? - Да нет же, я серьезен, как никогда. Эшанд в юности был пастухом и приходил в бешенство, когда кто-то проезжал через его стадо. Когда он пришел к власти, он заявил, что Богом ему открыто, будто овца - священное животное, и что каждый должен уступать ей дорогу. - Бред какой-то, Спархок! - возмутился Кьюрик. - Конечно, но здесь это закон. - Странно, как откровения эленийского Бога всегда совпадают с суевериями его пророков, - прошептала Сефрения. - Они хоть что-то делают как нормальные люди? - поинтересовался Кьюрик. - Не многое. С заходом солнца одноглазый капитан пришвартовал свою шаланду и вместе с командой расстелил соломенную циновку на корме. Спархок поднялся, вышел на середину суденышка и положил руку на шею Фарэна. - Будь настороже, - шепнул он на ухо своему коню. - Если кто вздумает бродить тут, дай мне знать. Фарэн оскалил зубы и повернулся мордой к корме. Спархок одобрительно похлопал его по крупу и отправился обратно на нос. Он, Сефрения и Кьюрик поужинали хлебом и сыром и расстелили свои одеяла на палубе. - Спархок, - позвал Кьюрик, когда они улеглись. - Да, Кьюрик. - Я тут кое-что подумал. Много людей входит и выходит из Дабоура? - Обычно да. Когда Эрашам в городе, туда стекается множество паломников. - Вот я и думаю, может нам будет лучше выйти из лодки где-то за лигу от Дабоура и пристать к какой-нибудь кучке пилигримов. - Ты успеваешь подумать обо всем, Кьюрик. - За это ты меня и держишь, Спархок. Рыцарям ведь некогда бывает подумать о простых вещах, вот тут-то их и выручают оруженосцы. - Я ценю это, Кьюрик. - Нет, нет. Не стоит благодарности. Ночь прошла без событий. На рассвете матросы отвязали шаланду, и лодка поплыла дальше вверх по реке. Утром этого дня они проплыли мимо приречного городка Кодл. По реке между ним и Дабоуром сновало множество суденышек, движение было не особенно организованно, и лодки то и дело сталкивались, и тогда над рекой повисали истошные вопли и ругань матросов. В полдень четвертого дня путешествия Спархок отправился на корму поговорить с хозяином судна. - Мы уже близко от города? - спросил он. - Осталось лиг пять, - ответил капитан, с силой ворочая румпель, чтобы избежать столкновения с двумя встречными лодками. - Паршивый выродок трехногого осла! - закричал он рулевому на одной из них. - Чтоб твоей матери обрасти бородавками! - не остался в долгу тот. - Я хочу сойти на берег до того, как мы войдем в город. Мы хотим немного осмотреться перед тем как встретиться с последователями Эрашама. - Тут ты прав. Да я и чувствую, что вы сюда не с добром приехали, а я не хочу ввязываться ни в какие истории. - Вот и хорошо, мы оба будем довольны. Через некоторое время капитан подвел шаланду к берегу. - Ну вот, - сказал он, - это самое близкое к городу место, куда я могу вас доставить. Дальше берег становится болотистым. - А далеко отсюда до Дабоура? - Мили четыре, может пять. - Ну что ж, путь не дальний. Матросы перекинули с борта на песчаный берег мостки и Спархок со своими спутниками свели лошадей и мула с шаланды. Как только они оказались на берегу, матросы втащили трап на борт и оттолкнули лодку от берега. Капитан вывел лодку на середину реки и суденышко поплыло вниз по реке. - Тебе не полегчало? - спросил он Сефрению, лицо которой все еще не покинула печаль смертельной усталости, и только круги под глазами стали поменьше. - Я чувствую себя прекрасно, Спархок, - заверила она его. - А если мы потеряем еще нескольких братьев, тебе, наверно, будет совсем туго? - Точно сказать не могу, я еще ни разу не была в такой ситуации. Но давай-ка поскорее отправимся в Дабоур и попробуем поговорить с доктором Тэньином. Они продрались сквозь прибрежный кустарник и вскоре выехали на идущую вдоль берега дорогу на Дабоур. На ней были и другие путешественники, по большей части завернутые в черные плащи кочевники, в чьих глазах горели безумные огоньки. Однажды им пришлось уступить дорогу отаре овец. Пастухи, восседавшие на мулах, поглядывали на них высокомерно, стараясь со своим стадом занять всю ширину пути. Видно было, что они настороженно ожидают, что кто-то будет чинить им препятствия. - Я не слишком люблю овец, - заметил Кьюрик, - а уж пастухов еще меньше. - Не вздумай показать это, - посоветовал ему Спархок. - Однако они поедают кучу баранины? Спархок кивнул. - А это не святотатство - забивать и есть священное животное? - Последовательность не присуща рендорскому строю мысли. Когда овцы наконец прошли, Флейта поднесла к губам свирель и извлекла из нее несколько визгливых нот. У нескольких овец в глазах вспыхнуло неистовое пламя, они дико забрыкались и припустили в сторону от дороги в пустыню. Пастухи всполошились и, нахлестывая мулов, кинулись за ними в погоню. - Перестань, - сказала Сефрения Флейте. - Ты знаешь, случилось как раз то, о чем я перед этим подумал, - с удивлением проговорил Кьюрик. - А я совсем не удивлен, - ответил Спархок. - Мне и правда очень нравится эта малышка, - широко ухмыльнулся оруженосец. Они присоединились к толпе пилигримов, направляющихся по дороге в Дабоур. Наконец за очередным плавно изогнутым гребнем холма перед ними открылся Дабоур. Город состоял из обычных рендорских беленых глинобитных домишек, тесно жмущихся едва ли не на головах друг у друга поближе к реке, а вокруг города раскинулось целое море черных палаток кочевников. Спархок, прикрыв рукой от солнца глаза, осмотрел город. - Загоны для скота, идущего на продажу, находятся где-то на восточной окраине, - сказал он. - Где-то там мы сможем найти Перрейна. Они начали спускаться с холма немного в сторону от дороги, стараясь избегать домов и палаток. Но мимо палаток проехать все же пришлось - они преграждали им путь к загонам для скота. Тут им преградил путь бородатый кочевник с тяжелым бронзовым медальоном на груди. - Куда вы едете? - грозно спросил он, величественно махнув рукой. В ответ на его жест из-за палаток высыпало с дюжину одетых в черное людей с длинными копьями в руках. - У нас торговое дело на скотных дворах, уважаемый господин, - спокойно ответил Спархок. - О, правда? - усмехнулся бородач. - Я что-то не вижу с вами никакого скота. - Он самодовольно оглядел своих копейщиков, приглашая их подивиться своей проницательности. - Стадо гонят позади, уважаемый господин. А мы выехали вперед, чтобы заранее сторговаться. Человек с медальоном сдвинул брови над переносицей и задумался, ища к чему бы придраться. - Вы знаете, кто я такой? - спросил он в конце концов. - Боюсь, что нет, уважаемый господин, - извинился Спархок. - Небо не дало мне счастья быть знакомым с вами. - Ты, видно, считаешь себя очень умным, - прорычал бородач. - Твои льстивые слова не обманут меня! - Я и не хотел этого сделать, - ответил Спархок. В голосе его почувствовалось напряжение. - Я только хотел быть вежливым. - Я Ульсим, любимый ученик святого Эрашама! - заявил бородач, ударяя себя кулаком в грудь. - Большое счастье для бедного торговца встретить вас, - сказал Спархок, кланяясь в седле. - И это все, что ты скажешь? - завопил Ульсим, выпучив свои и без того выпученные глаза. - Я польщен, господин мой Ульсим. Я и надеяться не смел встретить такого прославленного человека. - Я здесь не для того, чтобы встречать тебя, скотина, а для того, чтобы взять вас под стражу. А ну, слезайте с лошадей! Спархок посмотрел на него долгим взглядом, оценивая положение, и спрыгнул со спины Фарэна, а потом помог спешиться Сефрении. - О чем это все, Спархок? - спросила она, снимая с седла Флейту. - Я так думаю, что он просто мелкая сошка, пытающаяся показать свою значимость. Давай пока не будем ничего предпринимать, а будем делать, что он говорит. - Отведите этих пленников в мой шатер, - как-то рассеянно произнес Ульсим. Видимо "любимый ученик" не очень-то соображал, что ему делать дальше. Копейщики окружили их и повели к шатру, на верхушке которого болтался флажок из темно-зеленого полотна. Грубо затолкав Спархока, Сефрению и Кьюрика в шатер, копейщики опустили тяжелое шерстяное одеяло, прикрывающее вход. - Неотесанное дурачье, - презрительно пробормотал Кьюрик. - Они держали свои пики словно это пастушеские посохи, и даже не догадались обыскать нас. - Может, и дурачье, - мягко сказала Сефрения, - но все же мы у них в плену. - Ненадолго, - проворчал Кьюрик, доставая свой кинжал. - Я сейчас прорежу сзади шатра дыру, и мы выберемся отсюда. - Нет, - сказал Спархок. - Через минуту по нашим следам будет мчаться целая орда. - Что ж нам теперь, так и сидеть здесь? - раздраженно спросил Кьюрик. - Предоставь это дело мне. Через некоторое время одеяло откинулось и в шатер вошел Ульсим, а за ним еще двое. - Я хочу знать твое имя, скотник, - надменно проговорил он. - Меня зовут Махкра, господин Ульсим, - смиренно ответил Спархок. - А это моя сестра, ее дочь и мой слуга. Могу ли я спросить, почему господин задержал нас? Ульсим прищурился. - Есть такие, кто отказывается подчиниться власти святого Эрашама, - объявил он. - Я Ульсим, его любимый ученик, ловлю этих отступников и посылаю к столбу, на сожжение. Святой Эрашам полностью доверяет мне. - Неужели они еще остались? - удивился Спархок. - Я думал, все враги святого Эрашама уже давно мертвы. - Нет, их еще много! - взвизгнул Ульсим. - Еще много отступников в пустыне и в городах, и Ульсим не сомкнет глаз, пока последний не будет предан пламени! - Но вам не из-за чего подозревать меня и моих спутников, господин Ульсим, - заверил его Спархок. - Мы почитаем Бога, и молимся, как подобает. - Это слова, Махкра. А можешь ли ты доказать, что у тебя законное дело в священном городе? - Бородач самодовольно посмотрел на своих сопровождающих. - Как же, господин Ульсим, могу. Мы приехали к торговцу скотом по имени Меррелик. Вы может быть, знаете его? - Что могу иметь общего я, любимец святого Эрашама, с обычным скототорговцем? - напыжившись от важности вопросил Ульсим. Один из прихвостней "любимца" поклонился вперед, и что-то прошептал на ухо Ульсиму. Самоуверенное выражение сползло с лица бородача и в глазах его мелькнул испуг. - Я пошлю к нему, - нехотя сказал он, - если он подтвердит твои слова, я отпущу тебя, если нет, я отведу тебя на суд к самому святому Эрашаму. - Как пожелает господин Ульсим, - поклонился Спархок. - Пусть посланец скажет, что здесь Махкра с приветом от его матушки. Он тотчас же сам придет сюда. - Что ж, надейся, Махкра, - угрожающе произнес Ульсим и повернулся к своему человеку, который шептал ему на ухо перед этим. - Ступай разыщи Меррелика, передай ему слова Махкры и скажи, что я Ульсим, любимый ученик святого Эрашама, приказываю ему явиться сюда. - Слушаюсь, властительнейший, - ответил тот и выбежал из шатра. Ульсим посмотрел на Спархока и вместе со своим оставшимся прихвостнем покинул шатер. - Спархок, у тебя по-прежнему на поясе меч! - возмутился Кьюрик. - Почему бы тебе было не очистить свет от этого пустозвона? А я бы занялся остальными двумя. - Зачем? - пожал плечами Спархок. - Я знаю Перрейна достаточно, будь уверен, он сумел сделать себя необходимым Эрашаму. Он скоро явится и поставит на место этого Ульсима, любимого ученика Святого Эрашама. - Тебе не кажется, что ты играешь с огнем, Спархок? - спросила Сефрения. - А что, если Перрейн не знает имени Махкра? Ты ведь жил в Джирохе, а он здесь, в Дабоуре. - Он может не знать имени, под которым я жил в Рендоре, но он не может не знать тебя, Матушка. Это наш очень старый пароль. Пандионцы уже много лет используют его. - Я, конечно, очень польщена, - сказала она, - но почему никто не сказал об этом мне? Спархок удивленно посмотрел на нее. - А мы думали, что ты знаешь... Примерно через четверть часа мрачный худой человек в полосатом халате и сопровождавший его Ульсим вошли в шатер. На этот раз на лице Ульсима застыла раболепная улыбка, выпуклые глаза беспокойно бегали. - Это тот самый человек, о котором я говорил, почтеннейший господин Меррелик, - пролебезил он. - А, Махкра! - сказал худой человек, подходя ближе и пожимая руку Спархоку. - Рад видеть тебя снова. В чем здесь дело? - Небольшое недоразумение, Меррелик, - ответил Спархок, легко поклонившись своему брату-пандионцу. - Ну теперь, я думаю, все в порядке. - Перрейн повернулся к любимому ученику, - не так, ли, Ульсим? - К... конечно, почтенный господин мой, - запинаясь произнес побледневший бородач. - Как посмел ты задержать моих друзей? - вкрадчиво спросил Перрейн. - Я... я лишь преданный... слуга Святого Эрашама, и пытаюсь защитить его... - Неужто? А он просил тебя об этом? - Нет, то есть да, то есть не то, чтобы меня, но... - Ульсим сник. - Тебе известно, что думает Эрашам о тех, кто действует без его на то воли? Многие из них потеряли свои головы. Ульсим затрясся. - Ну, я думаю, он простит тебя, если я расскажу об этом случае. Ведь ты же его любимейший ученик... Что-нибудь еще, Ульсим? Побелевший от страха Ульсим затряс головой. - Тогда мы с моими друзьями пойдем, - сказал Перрейн и повел их прочь из шатра. Пока они ехали через палаточный лагерь, раскинувшийся вокруг Дабоура, Перрейн со знанием дела рассуждал о том, как плохо теперь обстоят дела с торговлей скотом. А между хаотично раскиданных шатров носились ватаги грязных голых детей, и худые скучающие собаки поднимались из тени каждого шатра, чтобы, лениво полаяв на проезжающих, снова свалиться в прохладный песок в тени. Наконец они подъехали к дому Перрейна. Он стоял на расчищенном участке земли за палаточным лагерем и представлял собою кубическое глыбообразное строение. - Прошу, почтите мой дом, - воскликнул Перрейн, - и расскажите мне поподробнее об этом пастухе. Они вошли. Внутри было сумрачно и прохладно, весь дом представлял собой единственную комнату. С одной стороны были неприхотливые кухонные принадлежности, с другой стороны - кровать. Несколько больших кувшинов из ноздреватой глины висели на потолочных балках, сочась мелкими капельками влаги, которая падая собиралась в лужи на каменном полу. Посреди комнаты стоял стол и две скамьи. - Здесь не слишком роскошно, - извинился Перрейн. Спархок бросил многозначительный взгляд на окно в противоположной стене дома, которое показалось ему не совсем прикрытым. - Здесь можно говорить спокойно? - тихо спросил он. Перрейн рассмеялся. - Конечно, Спархок. Я сам посадил терновый куст под этим окном, и собственноручно его поливаю. Ты будешь поражен, когда увидишь, каким здоровенным он вымахал и какие длинные у него шипы. А ты прекрасно выглядишь, мой друг. Ведь мы не виделись еще с послушнических времен. - Перрейн говорил с легким акцентом - в отличие от большинства пандионцев он не был эленийцем, а пришел откуда-то из срединной Эозии. Спархоку он всегда нравился. - Похоже, ты научился здесь говорить, Перрейн, - сказала Сефрения, - а раньше всегда был таким молчуном. Перрейн улыбнулся. - Это из-за моего выговора, Матушка. Я не хотел,