сотни всадников; была еще толпа людей не в форме, похожих на пленников, но до них было слишком далеко, чтобы Алек мог судить с уверенностью. Они ночевали на голой земле, окруженные вооруженными луками и мечами часовыми. Мардуса сопровождали еще два десятка солдат в черной форме; таким образом, пленимарцы располагали заметными силами. Выглянув из клетки с другой стороны, Алек увидел на отмели дымящиеся останки "Кормадоса". похожие на скелет доисторического левиафана. "Что сталось с командой?" - подумал Алек. Пленимарцы сожгли даже лодки. Он не узнал солдат, которые вскоре принесли пленникам завтрак. Юноша заговорил с ними в надежде, что те знают скаланский язык, но, если это и было так, солдаты не откликнулись. Презрительно посмотрев на него, они поговорили о чем-то между собой, плюнули на землю и отошли к другим стражникам, окружавшим тележку. Алек и не ожидал от них иного. Он подошел к Теро и вложил в руку молодого мага кусок хлеба. Теро не обратил на еду никакого внимания. - Ешь, - сказал Алек, и Теро поднес хлеб ко рту и начал медленно жевать. На его бороду посыпались крошки. Алек стряхнул их и протянул Теро кружку с водой. - Пей, - велел он устало. К полудню пленимарцы свернули лагерь и выступили вдоль берега на север. В этих местах побережье Пленимара представляло собой дикую, труднопроходимую местность. Дорога, по которой они двигались, шла через болота, лужайки, сосновые и дубовые леса; справа на них падала тень гор, слева все время было видно море. Чем дальше на север они шли, тем более негостеприимным становился берег. Галька пляжей сменилась красными гранитными скалами и обрывами. Непрекращающийся холодный ветер вздыхал в деревьях, качал скрюченные ветви карликовых сосен и доносил до Алека свежий запах леса. Здесь было холоднее, чем в Скале, но, судя по растительности, все же сейчас была первая половина литиона - Алек давно потерял счет дням. Он смотрел на гвоздь как на свой талисман, свой единственный секрет и надежду. Гвоздь был слишком велик, чтобы все время держать его во рту без опасения привлечь внимание, но Алек не решался расстаться с ним ни на минуту, не решался даже спрятать его в матраце. Вместо этого он надежно воткнул его в свою тунику и прикрыл складкой. Вспомнив происшествие в каюте на корабле, он скрывал теперь свое сокровище и от Теро - на случай, если некроманты или дирмагнос снова заставят мага шпионить за ним. Спрятав гвоздь так надежно, как только мог, Алек выжидал, надеясь, что подвернется какая-нибудь возможность его использовать. Стражники окружали тележку днем и ночью, но даже без их постоянного присутствия Алек не решился бы возиться с замком: предостережение Ашназаи означало, что такая попытка была бы бесполезной, а может быть, и опасной. Ситуация была мучительной. Алек знал замки того типа, которым запиралась клетка, и был уверен, что открыть его гвоздем было бы легко. С самого начала стало ясно, что Варгул Ашназаи наслаждается своим новым поручением. Обманчивая мягкость Мардуса была ему совершенно несвойственна; он просто ехал рядом с тележкой, как мрачное привидение, бросая на Алека злорадные взгляды. Юноша изо всех сил старался не обращать на него внимания; тележка все катилась и катилась на север, подпрыгивая на рытвинах прибрежной дороги. На первый ночлег колонна остановилась под сенью огромных старых сосен. Где-то совсем неподалеку грохотал прибой. Глядя между толстых прямых стволов, Алек мог видеть белую пену волн, разбивающихся об утесы. Это напомнило ему тот шум моря, который преследовал его в снах, но звук был немного иной. Когда совсем стемнело, снова раздались радостные крики пленимарцев. Алек решил, что на небе опять появилась комета, хотя и не видел ее сквозь густые ветви. Через некоторое время он услышал душераздирающие вопли и догадался, что где-то неподалеку происходит жертвоприношение. Даже солдаты, охраняющие клетку, опасливо поеживались, а некоторые делали знаки, отвращающие зло. На этот раз крики раздавались дольше. Чувствуя леденящий ужас, Алек скорчился рядом со спящим Теро и закрыл голову плащом. Меньше года прошло с тех пор, когда более молодой и неопытный Алек так же лежал без сна в темнице Асенгаи, с дрожью и слезами прислушиваясь к каждому крику бедолаг, которых пытали. Недели мучений и близости смерти теперь почти избавили его от таких эмоций. Зажав руками уши, Алек погрузился в беспокойный сон, прошептав грустную молитву оставшегося в живых: "Еще не теперь. Моя очередь еще не пришла". На этот раз невидимый преследователь не появился в его кошмаре; лишь хриплые стоны впереди заставляли его бежать все быстрее и быстрее. Со слезами бессилия Алек сжимал бесполезное древко стрелы и мчался так, что заболела грудь. Обогнув угол, он резко остановился: дорогу преграждала частично обрушившаяся стена. Алек задрожал от возродившейся надежды, увидев впереди луч дневного света, струящийся сквозь неровную дыру высоко в стене. Снаружи доносился знакомый грохот прибоя. Взобравшись на осыпавшиеся камни, Алек протиснулся в дыру... и оказался в одиночестве на гранитном утесе; его окружал туман, такой густой, что по сторонам ничего не было видно. Над головой смутно виднелся диск полуденного солнца. Грохот прибоя стал теперь оглушительно громким, таким громким, что невозможно было определить, откуда он доносится. Если Алек сделает лишнее движение, пойдет в этом тумане не в ту сторону, он наверняка упадет со скалы; припав к камню, он на четвереньках медленно полз вперед, пока руки его не погрузились в воду. Волны неспешно подхватили юношу, перевернули на спину, понесли вдоль берега. Когда пенные валы отступили, скалы вокруг, насколько хватал глаз, оказались покрыты телами утонувших мужчин и женщин; их синевато-белая кожа блестела в ровном сиянии просочившихся сквозь туман солнечных лучей. Шум прибоя стал тише, и Алек. теперь мог слышать приближающееся сквозь туман хриплое ворчание и тяжелые мокрые шлепки. Охваченный ужасом, голый и безоружный, Алек скорчился среди трупов. Даже стрелы без наконечника у него теперь не было, ее унесли волны. Вскоре Алек разглядел странные горбатые фигуры, движущиеся между мертвецами. Ворчание и шлепки стали громче, приблизились. Внезапно что-то ледяной хваткой вцепилось в Алека сзади и рывком подняло на ноги. Он не мог повернуть голову достаточно далеко, чтобы увидеть, что это, но от отвратительного запаха его затошнило. - Присоединяйся к пиршеству, мальчик, - прошептал ему в ухо злорадный липкий голос. Вырвавшись из мерзких объятий, Алек повернулся, чтобы увидеть это существо, но позади никого не было. - Присоединяйся к пиршеству, - повторил тот же голос сзади; как ни быстро обернулся Алек, за спиной снова никого не оказалось. Споткнувшись, Алек упал на груду раздувшихся трупов. Подняться он не смог: при каждом движении он лишь еще больше запутывался в вялых конечностях. - Аура Элустри малреи! - завопил он, отчаянно трепыхаясь. - Присоединяйся к пиршеству! - с триумфом взвыл все тот же голос. Потом солнце стало черным. Алек дернулся и проснулся, все еще ощущая запах смерти, преследовавший его во сне. Сквозь ветви светила луна, до рассвета было еще далеко. Обхватив колени, Алек сделал глубокий вдох, но смрад только усилился. - Ох, Алек, мне так страшно! В изумлении подняв глаза, Алек увидел в нескольких шагах от себя Силлу. Освещенная колдовским внутренним светом, она умоляюще смотрела на юношу. Даже понимая, что перед ним призрак, Алек был так рад видеть ее целой, что не испугался. - Что ты здесь делаешь? - спросил он тихо, моля богов, чтобы она не исчезла так же внезапно, как и появилась. - Я не знаю. - По ее щеке медленно скатилась слеза. - Я так долго блуждала! Нигде не могу найти ни отца, ни бабушку. Что случилось, Алек? Где мы? Она казалась такой настоящей, что Алек снял плащ и накинул на плечи Силлы. Она благодарно завернулась в него и прислонилась к Алеку; прикосновение ее было вполне телесным. Несколько секунд Алек просто стоял на коленях рядом с Силлой, изо всех сил стараясь поверить в ее присутствие. Потом наконец он немного отстранился и взглянул на девушку, прислонившуюся головой к его груди. - Зачем ты пришла? - спросил он снова. - Я была должна, - печально прошептала она. - Я должна сказать тебе... - Сказать мне что? - Как сильно я тебя ненавижу. Ее голос был так тих и нежен, что Алек не сразу понял смысл слов. Сердце его стало тяжелым, как свинец, а Силла продолжала: - Я ненавижу тебя, Алек. Это была твоя вина, даже больше, чем Серегила. Они тебя увидели и выследили. Ты привел их к нам. Я рада, что ты должен умереть. - Нет! О нет, нет, нет! - Алек отшатнулся и рванулся в дальний угол. - Это неправда! - вскрикнул он. - Это не может быть правдой! Силла медленно подняла голову. Ее глаза в слабом свете луны смотрели на него, как два черных провала. Силла улыбнулась, и клетку снова затопил смрад тления. Ее улыбка тирилась и ширилась, превратилась в гримасу, в оскал; затем изо рта высунулась черная рука и, становясь все длиннее, вцепилась в Алека. Сжав его плечо черными когтями, рука протащила Алека по безвольному телу Теро и притянула к Силле. Какую-то секунду их лица почти соприкасались, ее безумные глаза впились в Алека, губы непристойно растянулись вокруг торчащей изо рта руки. Потом все тело Силлы вспухло, став черной, лишь отдаленно напоминающей человека фигурой. - Ты так в этом уверен? - спросила тварь голосом, который снился Алеку в кошмаре. - Ты совершенно в этом уверен? Отпустив юношу, существо всколыхнулось, затем, как дым, вытекло из клетки. - Будь ты проклят! - завопил Алек, зная. что Варгул Ашназаи где-то неподалеку и наблюдает. - Будь ты проклят, лакающий кровь сын шлюхи! Ты лжешь! Ты лжешь! Ответом ему был хриплый издевательский смех из темноты. Глава 44. Белый камень, черный камень Серегил остановился, чтобы подождать Микама и Нисандера; ветер трепал его плащ, хлопал полами по коленям, хватал за мешок, к которому были привязаны лук и колчан. Оглянувшись назад, на крутые склоны и бесконечные утесы, он еле смог разглядеть спутников. Нисандер шел, тяжело опираясь на Микама и посох. Над покрывающими предгорья деревьями высилась голая каменная вершина горы Китес, словно костлявый локоть, торчащий из поношенного зеленого рукава. Глядя на приближающихся друзей, Серегил с изумлением покачал головой. Несмотря на изможденный вид, Нисандеру последние два дня удавалось идти так же неутомимо, как и более молодым спутникам. Серегил и Микам по очереди помогали ему; другой в это время разведывал дорогу впереди. Теперь они уже совсем приблизились к огромной горе и шли по кромке леса, который тянулся вдоль берега, насколько хватал взгляд. Местность была дикой и безлюдной, но среди деревьев петляла еле заметная заросшая дорога. Серегил заслонил глаза рукой, чтобы не слепило клонящееся к закату солнце, и осмотрел каменистые склоны и лес. Как, о Иллиор, смогут они найти единственную скалу, хоть и белую, в этих безбрежных просторах? С тем же успехом можно предположить, что они уже миновали ее. Однако Нисандер настаивал, что их цель еще впереди, и по мере продвижения на юг на его лице все заметнее светилась надежда. Микам говорил мало, но Серегил подозревал, что друг так же угнетен стоящей перед ними почти невыполнимой задачей, как и он сам. "Что, если Нисандер ошибается?" Серегилу приходилось все время бороться с этой мыслью, да и другими, столь же невеселыми. Что, если, проиграв схватку с некромантами в Ореске, Нисандер потерпел поражение как Хранитель? Что, если раны, полученные им, повлияли на его рассудок и он теперь ведет их неведомо куда, а Алека в это время увозят совсем в другую часть Пленимара? И все же каждую ночь, глядя, как все ярче разгорается на небе комета, и ощупывая заживающий шрам на груди, Серегил не решался высказать свои сомнения вслух. Разумно это или нет, в глубине сердца он верил, что Нисандер прав. Цепляясь за эту надежду, он все шел и шел вперед, вглядываясь в очертания покрытого лесом берега так пристально, что глаза слезились и болела голова. Его сердце начинало отчаянно колотиться каждый раз, когда каприз освещения или блик в оставленном приливом озерце манили его обманчивой белизной. Нисандер и Микам уже почти нагнали Серегила, который сидел на гранитном валуне, следя за стаей уток, покачивающейся на волнах за линией прибоя. Его взгляд привлекли буро-зеленые космы водорослей, облепляющие скалы внизу. Отдельные их пучки отмечали уровень, до которого доходит прилив, а дальше тянулись густые скользкие покрывала, хорошо видные сейчас, когда вода отступила. Серегил заметил различие еще накануне, и этот факт все время смутно тревожил его, хотя он никак не мог вспомнить почему. Микам и Нисандер медленно добрались до того места, где их ждал Серегил. Старый волшебник опустился на камень и вытер лоб рукавом. - Ох, Создатель, - пропыхтел он, - мне нужно немного посидеть. Серегил протянул ему мех с водой. - У нас осталось всего несколько часов светлого времени, - сказал он, внезапно охваченный нетерпением. - Я пойду вперед. Если не вернусь до темноты, разожгите костер, и я вас найду. Микам нахмурился и протестующе поднял руку. - Погоди-ка. Мне совсем не нравится эта идея - снова разделиться. - Не беспокойся, - обнадежил его Нисандер. - Мне нужен всего лишь короткий отдых, а потом мы снова пойдем следом за Серегилом. Я согласен с ним: нельзя терять времени. - Договорились. - Серегил двинулся дальше, не дав Микаму времени возразить. - Пройдя четверть мили, он увидел широкую бухту, врезающуюся в берег. Склон горы в этом месте плавно понижался, доходя до основания изъеденных морем гранитных скал, окружающих залив, как полуразрушенные крепостные стены. Чайки в поисках пищи обследовали озерца, оставленные приливом, и выброшенные на берег водоросли. Довольно живописное место, подумал Серегил и стал подниматься на скалы, чтобы не удаляться от опушки леса. Заброшенная дорога вилась между деревьями, не спускаясь к морю. Серегил как раз гадал, не стоит ли ему по ней пойти, когда заметил на противоположном берегу бухты среди кустарника что-то белое. Карабкаясь по камням и через упавшие деревья, Серегил готовился к очередному разочарованию: такой же многообещающий белый предмет всего лишь утром этого дня оказался выбеленной временем лопаткой лося, а чуть позже Серегила обманул солнечный отблеск в питаемом родником озерце. Подойдя ближе, однако, он увидел, что перед ним молочнобелый валун примерно четырех футов высотой. Бросив на землю мешок, Серегил стал продираться сквозь чащу безлистного еще кустарника и сухих папоротников, которые частично скрывали камень. Валун действительно был белым - огромный кусок кварца, совершенно не соответствующий окружающей породе. Серегил обошел его кругом, высматривая резьбу или какие-нибудь знаки, потом нагнулся и в сухих листьях нащупал небольшой гладкий камень. Вытащив его, Серегил увидел, что держит кусок отполированного черного базальта величиной с гусиное яйцо. Порывшись еще, он нашел и другие черные камни, а также глиняную фигурку женщины и украшение, вырезанное из раковины. Сжимая в руках свои находки, Серегил помчался обратно тем же путем, что и пришел, и скоро увидел направляющихся к нему Микама и Нисандера. - Я нашел его! - закричал Серегил. - Я нашел твою белую скалу, Нисандер! Она существует на самом деле! Микам разразился радостным воплем, и Серегил ответил ему тем же. - Что ты скажешь теперь о мистицизме последователей Иллиора, Микам? - задыхаясь, спросил Серегил, когда добежал до друзей. Микам, ухмыляясь, покачал головой: - Я никогда ничего в этом не пойму, но и правда пока что пророчество вело нас верно. - Вокруг основания лежат черные камни, и я нашел еще и это, - возбужденно сказал Серегил, протягивая Нисандеру глиняную фигурку и резную раковину. - О, свет Иллиора! - пробормотал волшебник, внимательно их разглядывая. - Пошли скорее! - В нетерпении он схватил за руки обоих своих спутников. - Несите меня, если не будет другого выхода, но я обязательно должен оказаться там прежде, чем зайдет солнце. Но нести Нисандера не понадобилось. Размахивая посохом, маг спускался по склону со своей прежней энергией. Как будто принесенные новости оживили его, подумал Серегил. Может быть, Нисандер так же нуждался в вещественном подтверждении своих видений, как и Серегил с Микамом. - О да, это он самый, - сказал Нисандер, когда они приблизились к камню. Он положил на валун обе руки и закрыл глаза. - Древний... до чего же древний, - прошептал он почти с благоговением. - Его воздвигли здесь задолго до того, как на землю Пленимара ступил первый Иерофант, но отголоски древнего почитания все еще чувствуются. - Ты хочешь сказать, что здесь какое-то древнее святилище? - спросил Микам, внимательно разглядывая камень. - Что-то в этом роде. Те предметы, что нашел Серегил, пролежали здесь более тысячи лет. Нужно вернуть их на место. Серегил положил глиняную фигурку и резное украшение к подножию белого камня. - Я осмотрел валун, но не нашел на нем никаких знаков. Но если здесь было святилище, может быть, в пророчестве идет речь именно о нем? Нисандер покачал головой: - Нет, это всего лишь опознавательный знак, я в этом уверен. До того, как берег зарос лесом, белая скала должна была быть заметной с моря, да и с дороги тоже, если дорога в те времена уже существовала. - Тогда храм где-нибудь в окрестных лесах, - предположил Микам. - Отдохни здесь, Нисандер, а мы с Серегилом поищем вокруг. Лес был старым, никогда не вырубавшимся, с определенным облегчением отметил Микам. Огромные перекрученные ветром сосны росли далеко друг от друга, подлеска почти не было. Однако, хотя видеть во все стороны они могли на большое расстояние, после часа поисков ни Микам, ни Серегил не обнаружили ничего, что даже отдаленно напоминало бы храм или иное строение. Вернувшись на берег, они увидели, что Нисандер обследует склоны холма. День клонился к вечеру, и отлив обнажил часть дна бухты. - Ничего не нашли, а? Очень странно. - Опираясь на посох, Нисандер перевел мрачный взгляд на море. - Но ведь если нам не удается ничего обнаружить, возможно, мы ищем не то, что следует. Микам с разочарованным вздохом опустился на камень. - И что же тогда нам следует искать? Ведь осталось всего три дня до этого твоего затмения. Серегил недовольно оглядел бухту, потом спустился к кромке берега. - Наша неудача означает одно: то, что мы ищем, - не здание. - Мне знакомо выражение его глаз, - сказал Микам, наблюдая, как друг обшаривает подножие склона, словно гончая, потерявшая след. Нисандер смущенно кивнул: - Мне тоже. - Что ты там ищешь? - окликнул Серегила Микам. - Пока еще не знаю, - рассеянно ответил тот, тыкая палкой в груду водорослей, плавающую в одной из оставленных отливом луж. - Смотрите: скалы вокруг бухты образуют естественный амфитеатр, - показал Нисандер. - Давайте обойдем верхние склоны; я пойду направо. Микам послушно принялся карабкаться на скалы, но не нашел там ничего, кроме раковин и птичьего помета. Он как раз раздумывал, не следует ли Нисандеру потратить часть своих магических сил, чтобы найти храм, когда снизу донесся победный клич Серегила. - Что там? - крикнул Микам. Серегил лежал на животе, запустив руки почти по плечо в одну из узких длинных расселин, сбегающих по склону горы к морю. - Идите взгляните сами. Спустившись вниз, Нисандер и Микам опустились на колени и заглянули в трещину в камне. - Вон там, - показал Серегил, отодвигая в сторону сухие водоросли. Под ними Нисандер и Микам увидели ряды грубо вырезанных символов, начинающиеся в шести дюймах ниже края расселины. Продвигаясь вдоль нее на четвереньках, они обнаружили, что символы непрерывной полосой тянутся по обеим сторонам расселины, уходя к самой воде. По другую сторону бухты оказалась еще одна трещина в камне, покрытая изнутри такой же резьбой. - Что это? - спросил Микам. Бледное лицо Нисандера осветилось возбуждением; он лихорадочно изучал спирали, круги и кресты, образующие узор. - Такие высеченные в камне символы находят повсюду на берегах внутренних морей, но никому еще не удалось их расшифровать. Как и тот белый камень, они были здесь еще до того, как наш народ пришел в эти края. - Еще одно священное место, - сказал Серегил, садясь на камень. - Я нашел корону в пещере, которую дравнийцы называли жилищем духа. Я почувствовал его присутствие после того, как добыл корону. Микам, помнишь подземное святилище, которое ты обнаружил в топях? - Конечно, - поморщился тот, вспомнив ужасную бойню. - Ты говорил, что там было что-то вроде каменного алтаря, - вступил в разговор Нисандер, обменявшись с Серегилом взволнованным взглядом. - То подземелье, должно быть, тоже было своего рода святилищем, еще до того, как там спрятали деревянные диски. - Он махнул рукой в сторону обнаруженных ими символов. - А теперь эта наша находка - древний храм. Похоже, некроманты используют силу, таящуюся в таких местах, для усиления собственной магии. Если предположить, что так оно и есть, тогда выбор Мардусом этого труднодостижимого храма должен иметь особое значение. - Я как раз думал о том же, - сказал Серегил, заглядывая в правую из двух расселин. Начинался прилив, и вода с легкими вздохами поднималась все выше и выше по трещине, неся пену и водоросли. Подумав секунду, Серегил принялся стаскивать сапоги. - Будь добр, принеси веревку, - попросил он Микама, снимая и тунику с рубашкой. - Что это ты затеял? - Просто хочу посмотреть, куда ведут эти расселины. Серегил обвязал один конец веревки вокруг талии, другой вручил Микаму и шагнул в ледяную воду. Он не зашел еще и по пояс, когда придонное течение сбило его с ног. Микам натянул веревку, но Серегил выплыл на поверхность и знаком попросил его вытравить побольше. Борясь с волнами, он отплыл от берега и нырнул. - Что он рассчитывает найти? - обеспокоенно пробормотал Микам, разматывая веревку. - Представления не имею, - покачал головой Нисандер. Серегил нырял еще два раза, потом закричал, чтобы Микам вытащил его. Бледный и посиневший от холода, Серегил вылез и растянулся на нагретом солнцем камне. Нисандер снял с себя плащ и накинул на него. Микам опустился на корточки рядом с другом. - Что-нибудь нашел? - Ничего. Я думал, может быть, с приближающимся подаренным отливом... - Серегил оборвал себя, резко поднялся и ударил кулаком по лбу. - Пальчики Иллиора, я же все понял наоборот! - Ах, кажется, я догадался! - Впервые за все время на бледных щеках Нисандера проступил румянец. - Как же я мог проглядеть такую очевидную вещь! - Подаренным отливом? - переспросил Микам, гадая, правильно ли он расслышал. Зубы Серегила стучали, как кости для игры в бакии в кожаном стаканчике. - Это последняя часть головоломки. Теперь все встало на место. - О чем, черт возьми, вы... - Дважды каждый месяц луна дарит самые большие прилив и отлив, - объяснил Нисандер. - Рыбаки называют их подаренными. В день затмения как раз Такой прилив и будет. - Дело в водорослях, - продолжал Серегил, как будто это все объясняло. - Они растут гуще всего на границе воды при отливе. Прошлой ночью я заметил, что, когда вода спала, обнажилась особенно густая заросль. - Но ты же сказал, что ничего не нашел! - Правильно. - Серегил вскочил на ноги и устремился вверх по склону. - Я мог бы избавить себя от бесполезного заплыва. Лейтеус сказал, что затмение произойдет в полдень - то есть во время самого высокого прилива! Это другая половина цикла! - Он снова начал разглядывать расселину, не обращая внимания на капающую с носа воду. Внезапно он наклонился над кучкой камней рядом с параллельной трещиной и начал отбрасывать их в сторону. - Смотрите, дыра! - Он показал Нисандеру и Микаму на круглое отверстие диаметром в руку человека, уходящее глубоко в камень. Серегил опустился на колени и стал шарить вокруг. Скоро он нашел еще одно отверстие, потом еще одно. Нисандер и Микам пришли ему на помощь, и вскоре они обнаружили четырнадцать таких отверстий, расположенных на равном расстоянии друг от друга и образующих полукруг; центром его оказалась большая неглубокая впадина в скале как раз там, куда не доставал прилив. Она с виду ничего собой не представляла, заваленная плавником, сухими водорослями и раковинами, однако обе таинственные расселины сходились к ней. - Вот тебе твой храм, - объявил Серегил. - Думаю, ты можешь быть прав, - ответил Нисандер, в изумлении озираясь. - Он выше обычной линии прилива, но, судя по наносам, самые высокие подаренные приливы достигают его. Здесь что-то вроде естественной выемки. - Должно быть, это все сооружено ради богов того народа, что оставил выбитые в камне символы, - рассуждал Нисандер. - Интересно, а что собой представляют дыры? - Так, значит, затмение и самый высокий прилив, при котором выемка заполняется, произойдут одновременно, - заметил Микам, помогая Серегилу снова прикрыть камнями отверстия. - Прилив достигнет самой высокой точки через несколько минут после начала затмения, - ответил маг. - Это значит, что у Мардуса будет совсем мало времени для завершения обряда, прежде чем снова покажется солнце. Обычно считается, что чем более редкое синодическое расположение имеет место, тем сильнее его эффект. А тут еще комета... Я сказал бы, что противостояние будет чрезвычайно могущественным и опасным. И то. что его сила будет использована именно в этом месте, делает его опасным вдвойне. - Клянусь Пламенем! - пробормотал Микам. - И предполагается, что мы втроем одолеем бог весть сколько пленимарцев! - Вчетвером, - мрачно поправил его Серегил, в упор глядя на Нисандера. - Когда придет время, нас должно быть четверо. Глава 45. Возмездие ДлЯ Алека время тянулось как непрекращающийся кошмар. Днем тележка подпрыгивала и переваливалась на рытвинах прибрежной дороги, по которой шла колонна. Всадники, охранявшие ее, по большей части не обращали на пленников никакого внимания, разговаривая между собой на собственном языке. С таким компаньоном, как Теро, Алек мог днем лишь дремать или смотреть на горы, проплывающие мимо. И еще с ужасом ждать ночи. На привалах тележку ставили где-нибудь поодаль от лагеря. Алек скоро научился бояться того момента, когда стражники исчезали в темноте; это служило сигналом для начала мерзкой процессии созданий Варгула Ашназаи. Позже, когда последний призрак растворялся в ночи, а Алек был доведен до непереносимого страха и гнева, снова появлялись солдаты, и остаток ночи проходил в относительном покое. На вторую ночь внутри клетки материализовались Диомис и его матушка; они держали в руках собственные головы и проклинали и обвиняли Алека. Он знал, что с ним говорят всего лишь призраки, но обвинения били в чувствительное место: Алек и сам испытывал сомнения и вину, - а потому причиняли мучительную боль. Повернувшись к Диомису и Триис спиной и заткнув уши, Алек старался не обращать внимания на толчки и щипки ледяных призрачных рук. Сопротивляться было бесполезно: их плотью была пустота. Свернувшись в клубок, юноша молча страдал, дожидаясь, когда же Ашназаи устанет от своих игрищ. Когда все закончилось, Алек остался лежать, слушая тихие звуки ночи: крик охотящейся совы, далекое конское ржание, перешептывание стражников, вернувшихся, как только ушел Ашназаи. "А куда они уходили? - гадал Алек, позволяя мыслям блуждать по собственной воле. - И главный вопрос: почему они уходили?" Он широко раскрыл глаза, глядя в ночное небо. Каждый раз, когда Ашназаи мучил его, и на корабле, и теперь, он делал это без свидетелей. Подтверждалось подозрение Алека: Варгул Ашназаи не хотел, чтобы кто- нибудь, и в особенности Мардус, знал, что он затевает. На следующую ночь Ашназаи не появился. Прижавшись к спящему Теро, Алек вглядывался в ночные тени, собираясь с мужеством для встречи с каким-нибудь новым ужасом. Поднялась луна. Звезды медленно перемещались по небу, но ничто не тревожило ночной тишины. Теплый весенний ветер прошумел между стволами деревьев, принеся запахи смолы, влажного мха, нежных зеленых побегов, пробивающихся сквозь лесную подстилку. Закрыв глаза, Алек представил себе, что бродит с луком в руках по лесистым холмам, как он бродил вместе с отцом. Несмотря на страх, юноша задремал; ему снились следы зверей. охота, свобода. Он проснулся оттого, что кто-то прошептал его имя. Рядом с тележкой стояла темная фигура и манила его. Алек осторожно подполз к решетке. - Что тебе нужно? - Алек, это я, - тихо ответил пришелец. Он откинул капюшон, и лунный свет озарил его лицо. - Серегил! - задыхаясь, выдавил Алек. Прижавшись всем телом к прутьям решетки, он протянул между ними руку. Серегил схватил ее и прижал к губам. Он был настоящий: теплый, вполне материальный. Алек вцепился в друга, не обращая внимания на слезы облегчения, струящиеся по щекам. - Я и не думал... Как ты нашел меня? Просунув руки между прутьями, Серегил коснулся лица юноши. - Сейчас некогда объяснять, тали. Сначала нужно освободить тебя. - Неохотно отпустив Алека, он скользнул к дверце тележки и принялся осматривать замок. - Будь осторожен. Варгул Ашназаи наложил на запоры чары. Серегил поднял на него глаза. - Кто? - Тот некромант, что был с Мардусом в Вольде. И он к тому же здесь не один. С ними и дирмагнос. - Потроха Билайри! Но должен же быть какой-то способ... Я тебя здесь не оставлю! Сердце Алека громко колотилось; он следил, как Серегил осматривает замок. Что за пытка: быть так близко и все же порознь! - Ах вот в чем дело... - начал Серегил, но в этот момент позади вспыхнули факелы. - Серегил, берегись! Обернувшись, Серегил и Алек оказались лицом к лицу с ухмыляющимся Ашназаи в сопровождении полудюжины солдат. - Как ты ловко нашел нас, - издевательски похвалил Серегила некромант. - Я высоко ценю твои усилия. Да и мальчик сыграл свою роль убедительно, не правда ли? Серегил поражение посмотрел на Алека. Этот обвиняющий взгляд был самым жестоким ударом из всех, которые ему пришлось вынести. Слова застряли у Алека в горле, он мог только с умоляющим видом покачать головой. Серегил выхватил клинок и отпрыгнул от тележки - прочь от людей Ашназаи. Но в темноте его поджидали другие противники. Прижавшись к прутьям решетки, Алек с ужасом смотрел, как Серегил сражается насмерть. Одного стражника он пронзил рапирой, другого ударил по шее, но остальные накинулись на него сзади, повалили на землю и схватили за руки. Некромант пролаял приказ, и солдаты рывком подняли Серегила на ноги. Лицо его было залито кровью, но он держал голову высоко; с пылающей в глазах ненавистью он плюнул в Ашназаи. Тот отдал еще один приказ. Серегила втащили внутрь клетки и привязали к решетке лицом к Алеку. - Я не помогал ему, клянусь, - хрипло прошептал юноша. - Ох, Серегил, я... - Это не имеет особого значения - теперь, - прорычал Серегил, отворачиваясь. - Ни в малейшей степени, - согласился Ашназаи, подходя к тележке с клинком Серегила в руках. - Жаль, конечно, что ты ранен, но, с другой стороны, я едва ли решился бы оставить вас вместе. - Ухватив Серегила за волосы, он запрокинул ему голову. - Кто знает, на какие уловки ты способен, а? Сделав шаг назад, он приставил острие рапиры к пояснице Серегила и медленно нажал, поворачивая лезвие. Серегил глухо вскрикнул и вцепился в прутья решетки. Алек рванулся к другу, пытаясь оттолкнуть клинок, но один из стражников оттащил его прочь; Ашназаи рванул рапиру, так что она рассекла живот Серегила, и высвободил лезвие. С хриплым воплем Серегил рухнул на колени. Алек вырвался из хватки солдата и попытался подхватить друга. На руки ему хлынула горячая кровь. Струйка крови показалась и в углу рта Серегила. Алек попытался что-то сказать, но слова не шли. Серегил смотрел на него своими большими серыми глазами, полными печали и упрека. Снова оттянув голову умирающего назад, Ашназаи перерезал ему горло. Из рассеченных артерий брызнула кровь, залив лицо и грудь Алека. Серегил слабо дернулся с последним жутким булькающим вдохом. Потом по его телу пробежала судорога, и он обмяк. Пустые глаза остались открытыми. Всхлипывая, Алек обнимал тело друга, пока солдаты не перерезали веревки и не оттащили мертвеца в темноту. Ашназаи с презрением посмотрел на юношу. - Я получил большое удовольствие. Твоя очередь тоже скоро настанет, но не рассчитывай на такое милостивое обхождение. Впрочем, ты знаешь это, я думаю. "Это была иллюзия, еще один из трюков Ашназаи". Алек снова и снова повторял это себе, пока тележка, подпрыгивая на ухабах, катилась на север. Но засохшая кровь на его руках и груди была настоящей. Настоящими были и пятна на матраце и досках тележки там, где упал Серегил. "Серегил мертв". "Это была иллюзия". "Серегил мертв". "Это была..." Горе Алека было слишком глубоким, чтобы он мог плакать. Оно было таким огромным, что заслоняло все вокруг. Алек не мог ни есть, ни спать, ни смотреть вокруг. Скорчившись в углу, он обхватил колени руками и опустил на них голову, пытаясь спрятаться от всего мира. "Серегил мертв". На протяжении всего пустого мучительного дня Алек часто ощущал на себе злорадный взгляд Ашназаи, который упивался его страданиями, как вином. Алек отводил глаза, не в силах выносить этой сытой самодовольной улыбки. Некромант не торопился вступать с ним в разговор и до полудня держался поодаль. - Стражники говорят, что ты сегодня ничего не ел и не пил, - наконец сказал он, подъехав к тележке. Алек отвернулся. - Тебе не следует так себя вести: силы нужно поддерживать, - любезно продолжал некромант. - Может быть, тебя развлечет перемена обстановки. Разведчики обнаружили там, где мы остановимся на ночлег, пещеру. После всех этих дней в клетке - на сквозняке, у всех на глазах - укромная пещера придется тебе по вкусу, а? Там тебе будет... как это? - он сделал паузу, - очень уютно. Смех, которым сопровождались эти слова, не оставлял сомнений, что Алека ждет что-то особенно неприятное. Алек поежился, отчасти от страха, отчасти от внезапного возбуждения. Это будет его последний шанс убежать. Он стал смотреть на море, гадая, сколько миль отделяет его от Римини. "Нисандер мертв". "Серегил мертв". "Силла. Диомис. Триис. Рири". Имена падали ему на сердце как камни. Если ему этой ночью не удастся бежать, лучше уж погибнуть при попытке. Иногда полное отчаяние может оказаться хорошей заменой надежде. На ночь колонна остановилась у подножия небольшого холма, окруженного лесом. Сразу за дорогой земля круто обрывалась к морю. лизавшему скалы. К этому времени Алек обдумал свои немногие возможности. Где-то на севере проходит граница Майсены. Если ночью ему удастся освободиться, идти имеет смысл только в том направлении. Если следовать береговой линии, это увеличит шанс встретить дружественные силы. Однако ведь придется тащить за собой Теро, а Мардус, конечно, кинется в погоню; если удастся скрыться от преследователей и опередить их, тогда у них, может быть, появится шанс спастись. Если же нет, он будет сражаться. Когда стало ясно, что колонна вот-вот сделает привал, Алек быстро вытащил драгоценный гвоздь из складки туники, сунул его в рот и встал у решетки, глядя наружу. Как обычно, возница поставил тележку на некотором удалении от основного лагеря, у края скал сбоку от дороги. Это место, заметил Алек с растущей надеждой, было к тому же к северу от стоянки: это означало, что между ним и свободой окажется меньше часовых. Ашназаи предпочитал не рисковать. Когда он явился, чтобы отвести пленников на новое место, его сопровождали полдюжины вооруженных воинов. Пещера оказалась глубокой расселиной под выступом скалы, нависающей над морем. В ней было сыро, но достаточно просторно, чтобы можно было выпрямиться во весь рост. В камень оказался вбит толстый железный штырь, с него свисали тяжелые цепи. Один из стражников о чем-то спросил Ашназаи по-пленимарски. Тот разразился в ответ длинной речью, и солдаты захохотали, потом обмотали шею Алека цепью и скрепили тяжелым замком. - Он спросил, не хочу ли я, чтобы тебя приковали за ногу, - сообщил Ашназаи Алеку. - Я ответил ему: "Животное может отгрызть себе лапу, чтобы освободиться из капкана, но не думаю, чтобы даже этот сообразительный молодой человек сумел отгрызть себе голову". Все еще усмехаясь в ответ на шутку варрона, стражники приковали Теро. Варгул Ашназаи смотрел на них с мрачным удовлетворением. - Это тебя удержит, - сказал он, в последний раз подергав штырь. - Советую тебе не тратить силы, пытаясь освободиться от цепей. Даже если тебе как-нибудь это и удалось бы, ты тут же обнаружил бы, что дорогу тебе преградят вещи пострашнее, чем цепи или часовые. Так что отдыхай, пока можешь. - Подарив Алеку еще одну мерзкую хитрую улыбку, он добавил: - Нам уже недолго оставаться вместе. Я предвкушаю, что сегодняшний вечер станет незабываемым для нас всех. Ненависть клокотала в горле Алека, как горькая желчь. Ашназаи был от него всего в нескольких футах - длина цепи позволила бы... Юноша стиснул кулаки и пробормотал: - Не беспокойся, я тебя никогда не забуду. Ашназаи следом за солдатами выбрался из низкого прохода, обернулся и начертил в воздухе несколько магических знаков; потом он ушел, но Алеку было видно, что у пещеры остались по крайней мере двое стражников. Они тихо перебрасывались шутками, и тени заскользили по стенам пещеры, когда солдаты развели костер и расположились у него на ночное дежурство. Не сводя глаз со входа, Алек вынул изо рта гвоздь и принялся за дело. Сначала он обследовал замок на цепи, сковывающей Теро. Замок был массивный и тяжелый, но Алек скоро разобрался в его конструкции: она была не слишком сложной. "Был бы инструмент подходящий", - мысленно посетовал юноша. Гвоздь был не особенно тонок, но все же входил , в замочную скважину. Закрыв глаза, Алек осторожно поворачивал его, пока не почувствовал, что механизм поддается. В замке было четыре колесика, и потребовалось несколько напряженных минут, чтобы повернуть их все, но наконец открытый замок упал в его руку. Алек оставил цепь на шее Теро. Если кто-нибудь бросит в пещеру мимолетный взгляд, он ни о чем не догадается, если только Теро не повернется к нему спиной. Алек проделал то же со своим замком, потом занялся другими оковами Теро. Замок, удерживающий металлические полосы на голове молодого мага, был слишком мал для этой грубой отмычки. Подвинув Теро так, чтобы на него падал слабый свет от костра охранников, Алек обследовал железные браслеты. Швов или сочленений на них не оказалось; вероятно, браслеты снимались и надевались с помощью магии. Хотя и слишком тугие, чтобы соскользнуть с рук Теро, они, однако, довольно свободно облегали его костлявые запястья. Алек с легкостью мог просунуть палец между рукой и браслетом. Может быть, мрачно усмехнулся Алек, они были более тугими две недели назад; теперь же издевательства и скудная пища сделали свое дело. Очевидно, никто, даже Мардус, об этом не подумал. Подняв глаза, Алек встретился с Теро взглядом и почувствовал, как екнуло его сердце. Иртук Бешар