вируса бешенства, занесенного летучей мышью. АВГУСТ, 27, 1983 г. ВРЕМЯ: 08.40 ВЕЧЕРА. МИССИС НАЙЛА ХРИСТОФ БОУКВИСТ Они выгнали меня из прекрасного люкса! Даже Лави ничем не мог помочь, поскольку весь пентхауз заняла госпожа Рейган со своим персоналом, но он устроил мне комнату на пятом этаже. Номер был вполне пристойный: там стояли две кровати, моя и Эми. Госпожа президент больше не хотела слушать мои пассажи, и мы нуждались в уединении. Не было визитов моего Дома, не было звонков от Ферди (телефонная связь прервана). Какое счастье, что я не смогла во всем признаться. Мне казалось, я наделала массу ошибок. В первую очередь, осталась в оккупированной зоне. Капкан захлопнулся: аэропорт, все мосты и дороги контролировались захватчиками, повсюду их патрули. Я уже перестала волноваться за Рочестер, потому что никаких рейсов не было... слышались только звуки взрывов. Радио говорило, что оружейный огонь слабый, я была не согласна с этим. Выглянув в окно, я заметила клубы дыма со стороны Амакости, обезглавленный монумент Вашингтона. Лихие парни были уверены, что там сидит корректировщик артиллерии. Это вызывало тревогу даже у меня. Когда Джок Мак-Кленти постучался в номер, я боялась открыть дверь. Я не ждала хороших новостей и даже не могла представить, что они могли быть. То же подразумевал и дождливый субботний вечер. Как только я увидела Джока и человека из спецслужб, первой мелькнула мысль, что я арестована. - Миссис Боуквист! - сказал он. - Сенатор вернулся! Он здесь, в отеле, и просил проводить вас к нему. Впрочем, было так: я заплакала. Меня обманывают! Не знаю, почему я так решила, наверное, у меня накопилось столько непролитых слез, что любой легкий толчок мог выхлестнуть их наружу. Они потекли из глаз. Я плакала даже на пути в пентхауз, хотя это длилось довольно долго. Сначала мы спустились в фойе, прошли через многочисленные проверки полиции и спецслужб, затем вошли в лифт. Человек из спецслужб что-то пробормотал (как мило воспитывают этих людей!), остановил лифт и выпустил меня. Я вышла и осмотрелась по сторонам. Мой старый люкс по сравнению с этим походил на крестьянскую хижину из Камбоджи. Роскошный ковер! Окна соборного стиля, высокие потолки! Первым, кого я увидела, была Джекки Кеннеди. Она стояла у окна и разговаривала с кем-то, в ком я узнала Дома. Это был Дом Де Сота! - Дом! - закричала я и бросилась к нему, вся в слезах. Это был Дом, правда, но совсем другой! Он не обнял меня, как это сделал бы Дом, он не сказал подходящих слов и даже запах от него исходил другой: трубочного табака и лосьона; более того, он сделал то, что никогда бы не сделал мой Дом! Он оттолкнул меня! Сделал это мягко... даже вежливо... но оттолкнул. И я даже не удивилась, когда Джекки сжала мои руки и сказала: - Найла, дорогая! Это не тот! Хорошо, что все оказалось правдой, и мой Дом тоже был здесь! Он поднимался по витой лестнице в личный номер президента. Увидев меня. Дом радостно вскрикнул и спрыгнул вниз, и мы обнялись. Сначала он ничего не сказал, мы обнимались так откровенно, что даже если бы здесь были Ферди и Мэрилин, телеоператор и адвокат по бракоразводным процессам, я бы ни на секунду не разжала объятий. Потом он выпустил меня, посмотрел, поцеловал и, сказав: "Любимая!" - оглянулся на лестницу. Наверху стоял секретарь президента и ждал. Я все поняла: - Иди, Дом! Я буду ждать! Он ушел, а Джекки и Джок Мак-Кленти старались втолковать мне что к чему. Говорили они одновременно, но кое-что я все же поняла. Через минуту они проводили меня в спальную комнату, которая могла предназначаться шаху Ирана - зеркала на потолке. О Небеса: на стене подлинник Пикассо! Мы прошли в ванную к умывальнику, где кран был из чистого золота! Это было прекрасно: я могла привести себя в порядок. Когда я вышла из царской ванной и прошла в шахскую спальню, я поняла, что это оказалось тюрьмой для всех нас. Когда я сказала "для всех нас", я имела в виду не только "всех нас", а даже более чем "всех" и более чем "нас". Вернулся мой Дом. Госпожа Рейган приглашала его и нескольких генералов для частной беседы. Дам и я, несомненно, были самыми большими "мы" во всей моей жизни. Но здесь было три "его", а если считать и того, из телевизора, то четыре. И здесь было две "меня"! Я с большой тревогой восприняла тот факт, что здесь было более одного моего возлюбленного, но еще больше обеспокоилась увидев свою копию. Это напоминало мне случай, происшедший два-три года назад на уик-энде в долине Висконсин, куда я приехала с Ферди. С собой я взяла своего кастрированного кота по кличке Пантера, а Эми, сопровождавшая меня, свою холощеную калико Пу-Бир. Это нельзя было назвать счастливой встречей! Пу-Бир первым делом накинулась на лакомство, сбив по пути половину вырезанных из дерева зверюшек. Пантера, в свою очередь, залез под книжный шкаф. Они не шипели и не царапались, а просто следили друг за другом. Я ушла, а Эми потом рассказывала, что спустя полчаса они мирно лизали друг друга. Это очень напоминало наше поведение, хотя нельзя было сказать, что мы облизывали друг дружку. Другая Найла сидела в углу, смотрела на меня и иногда что-то шептала премерзкой обезьяне. Я сидела в просторном кресле времен королевы Анны вместе с Домом (моим Домом!), обнимавшим меня, и он пересказывал мне все те волшебные события, которые ему довелось пережить. А мы - я и другая Найла - завороженно смотрели друг на друга и не могли оторвать глаз. Хотя я и рассматривала ее внимательней любой женщины, я не заметила, что у нее не хватает больших пальцев, пока не подсказал Дом. Было и другое отличие. У нее совсем иное выражение лица. Наверное, циничное? Или, быть может, завистливое? Все равно - это была я! Я очень благодарна Дому за то, что он обнимал меня. Было уже неудивительно, что я не заметила еще одну вещь. Тот факт, что в комнате находилось три Дома, был нелепым. Присутствие Найлы-Не-Меня, было еще хуже. Но когда я перевела взгляд с Найлы, достаточно долго владевшей моим вниманием, на других, то заметила, что супруги Кеннеди беседуют с двумя молодыми людьми, очень похожими на моего старого знакомого Лаврентия Джугашвили, и оба они смотрели на меня. - Лави? - спросила я обоих. Они удивились. Дом рассмеялся и крепче сжал объятия. - Это не послы! - произнес он. - Лаврентий встречает в аэропорту русских ученых. - О Боже! - рассмеялась я (это было лучше, чем плакать). - Здесь что, каждой твари по паре? - Не только по паре! Думаю, это число бесконечно! Но нас только двое - ты и я, мы вместе. Давай будем считать так! Вдруг показалось, что в комнате появились еще двое, хотя оба они существовали только в воображении. Это были те же самые Мэрилин и Ферди, и выражения на их лицах полны гнева, обиды и обвинений. Замечательно, что все это было только в воображении. Но позже они могут появиться и в реальности. Я выкинула из головы мысли о наших супругах. - Я принимаю это предложение! - сказала я. - Не хочу больше наших разлук, за исключением тех моментов, когда я буду на гастролях. - И не считая избирательных кампаний! - улыбнулся Дом. - Быть так! Просто поразительно, как легко вы даете обещания, которые не сможете сдержать! В этом мире по-прежнему оставались реальные Мэрилин и Ферди. Только им мы были обязаны маленькой свободой действий, пока они не узнали, что произошло. Несмотря ни на что, не обращая внимания на превратности судьбы и то, что прямо под окнами отеля шла жестокая война, я соблюдала приличия, особенно когда я заметила изучающий взгляд Джека Кеннеди. Я покраснела и выпрямилась в кресле. Не оттолкнула руку Дома, но немного отодвинулась. Он правильно понял мои мысли и сделал то же. Затем Дом очнулся и вновь положил руку на мое плечо. Гордо, почти вызывающе. О дьявол, подумала я, мы утратили всякую осторожность! Если наша связь и была тайной, сейчас она раскрыта. Роскошь люкса не ограничивалась золотыми принадлежностями ванной. К люксу была подсоединена кухня, при которой состояли свой шеф-повар и официант. - Давайте поужинаем! - предложил Дом (мой Дом). - Все это уже оплачено налогоплательщиками. Мы поели. Я обнаружила у себя зверский аппетит, как и все путешественники паравремен. Вероятно, за последнее время они ели слишком мало и теперь наверстывали упущенное. Еще они разговаривали. Я не принимала в беседе активного участия, а только прислушивалась, пытаясь разобраться в происходящем. В основном объяснял Дом, а Джек Кеннеди спрашивал. - Этих паравремен, Джек, целый миллион! - говорил Дом. - Нет, даже не миллион, возможно, миллион миллионов! Правильнее сказать, бесконечность! - Удивительно! - воскликнул Джек. - Я не имел об этом ни малейшего представления! Он сидел напротив нас, сжимая руку Джекки. Хотелось бы, чтобы в их возрасте мы любили друг друга также сильно (но все эти сплетни о Джеке и куче женщин...). - Правда, мы можем проникать только в ближайшие, - продолжал Дом. - Доктор Де Сота знает об этом больше меня! - Он дружески кивнул тому на того, к кому я бросилась в первые секунды и который с подозрением разглядывал свою тарелку. Другой Дом сглотнул слюну. - Они чуть-чуть напоминают наши миры, - согласился он, - но есть и различия! В одном из них - агрессоре - президентом США стал Джерри Браун. - Джерри Браун! - вскрикнул Джек. - В это так трудно поверить! - Но это в самом деле так! - Он попробовал фалафел и сказал: - Это очень вкусно! Когда вернусь домой, я посмотрю, сможет ли кто-нибудь сделать такое же блюдо. У паравремен есть преимущество: они повышают уровень жизни. - Не могу сказать, чтобы наша жизнь стала комфортнее, Дом! - усмехнулся Джек. - Но продолжайте о других паравременах. - Хорошо! Есть времена, где президентом Рональд Рейган! - Рони? - Да! И в этих линиях времен двадцать лет назад президентом был Линдой Джонсон, а потом... вы! Только... - он заколебался. - Только там, сенатор, вы были убиты во время принятия присяги террористом по имени Ли Харви Освальд. Жаклин поперхнулась, а Джек с тревогой, взглянул на нее, потом снова на Дома. Сенатор причудливо изогнул брови, но другие мускулы лица оставались каменными. - Ли Харви Освальд? Постойте... это было... да, я вспомнил. Это тот парень, который пристрелил губернатора Техаса? - Да. Он самый. - Чудесно! - сказал Джек Кеннеди и остановился, потом покачал головой. - Моя бедная жена! - он улыбнулся и хлопнул по руке Джекки. - Вы не знаете, доктор Де Сота, какой она стала вдовой? - Не помню точно! - извиняющимся тоном ответил Дом, и я поняла, что он не захотел сказать правду. Джек рассеяно кивнул. Действительно, он подумал то же самое, но удержался от вопросов из-за майора с золотым галуном. Офицер, зашедший в комнату, - свежевыбритый, с аккуратной прической и усталыми глазами. Он выглядел так, словно не спал несколько ночей. Вероятно, так оно и было. - Сенатор Де Сота? - осторожно спросил он, переводя взгляд с одного Доминика на другого. - Вас хочет видеть госпожа президент! Всех трех, сэр! - добавил он. И мой Дом обнял меня, поцеловал в щечку и ушел. Я сидела с Кеннеди. Думаю, мы разговаривали, но я не помню о чем: моя голова была забита совсем другими мыслями, включая вторую Найлу, хотя мы и перестали разглядывать друг друга, но не потеряли интереса. Она стояла у буфетного столика и ловко, несмотря на отсутствие больших пальцев, разрезала сыр для себя и своего антропоидного спутника. Я не поймала ни одного ее взгляда, но была уверена, что она просто успевала отвести глаза. Я ничуть не сомневалась в этом, поскольку делала то же самое. Мне казалось, что я интересовалась ею гораздо больше, чем она мной. Во всяком случае, другая Найла интересовалась не из-за праздного любопытства, хотя я и не могла представить себе ее цели. Я посчитала, что нам необходимо переговорить. Но не смогла воплотить все это на практике, потому что вошел реальный Лаврентий Джугашвили, вытер пот и с любопытством взглянул на другую Найлу, затем подошел ко мне. - Очень рад вас видеть! - сказал посол, галантно поцеловав руки мне и Жаклин. - Сегодня такой сложный день! - Вы захватили с собой ваших парней? - спросил Джек Кеннеди. - Да, конечно! Зупчин и Мережковский, два наших замечательных физика из Ленинского института теоретических наук. Кроме того, мне посоветовали вернуться на Родину! - с усмешкой прибавил он. - У вас еще есть время? - сочувственно спросил сенатор Кеннеди. - Я желаю удачи госпоже Рейган! - Лаврентий махнул рукой, выражая свое неподдельное расположение. - Хотя она и не коммунист. Сенатор тоже продемонстрировал искренность: - Я не могу сказать о нашей леди много хорошего, - сказал он. - Но она умна! Враги схватили ее супруга и заняли Белый Дом. Но наш президент не хочет уступать им и стать первым правителем с 1812 года, сдавшим столицу. - О да! Уж будьте уверены! - согласно кивнул Лаврентий. - Особенно с тех пор, как захватчики усилили активность... - он сделал паузу и взглянул на нас. - Как, вы еще не в курсе? И даже не смотрели телевизор? Конечно, в таких роскошных апартаментах он должен быть! Давайте поищем! Здесь и в самом деле был телевизор, скрытый за дверями из красного дерева. И по нему шло много новостей. Ни одна из них не была хорошей. Мы увидели самую гущу боя: в нескольких кварталах от нас, в конце Молл, около Капитолия. От здания Верховного суда ползли танки и транспортеры, разворачивались, зажимая Капитолий в клещи. Везде - трупы. Камера наплыла, показывая некоторые из них крупным планом. Я хотела бы, чтобы этого не было. Появились следующие кадры, и мы увидели колонну странных танков. Я не сразу поняла, в чем их необычность, а Лари что-то грязно и сердито сказал по-русски. Затем перешел на английский. - Это их новое оружие! Это были танки, но такие малюсенькие! Они едва доставали до колен и каждый волочил, точно хвост скорпиона, длинную пушку. - В Союзе нет ничего подобного! - горестно отметил Лави. - У нас в Америке также! - сказал Джек Кеннеди. - Держу пари, они радиоуправляемы! Милый младенец Иисус, вы только посмотрите, они еще и стреляют! Так как пушки были не для показа - с каждым выстрелом от стен Капитолия отделялись большие грибы дыма и каменной кладки. Сцена сменилась. Мы увидели военную комнату Эн-Би-Си, похожую на штаб-квартиру. За спиной Тома Брокау и Джона Ченкелора висела карта военных действий в округе Колумбия. Комментаторы объясняли военное положение. Они не могли сказать многого, а кадры показывали все. Красным цветом - войска агрессора - были заштрихованы: ближайший квартал города, зона около Капитолия, Белый Дом, большая часть пространства около памятника Вашингтону, огромный сектор берегов реки и неоднородные участки Дистрикта. Вдоль большей части периметра загорались красные лампочки, отмечавшие местонахождение текущих боев. Брокау показал на Капитолий. - Самая крупная атака, - произнес он, - началась сорок пять минут назад на пересечении Первой улицы и авеню Конституции. Одновременно начались бои в некоторых других близко расположенных точках города. - Он перечислил их, затем повторил: - Установлена прямая линия связи между захваченным Белым Домом и штабом наших войск, расположившемся в неназванном месте в пределах округа. Как стало известно, агрессоры захватили в плен трех членов правительственного кабинета и три четверти штаба и обслуживающего персонала, нескольких сенаторов, конгрессменов и других важных лиц. В плен взят и Рональд Рейган. Всем заложникам, как называет их наше правительство, было предложено записать на магнитофон звуковые письма, которые переданы по телефону. Вот голос генерала Вестморилэнда... Я уже слышала это и не стала слушать вновь, а взглянула на Найлу Христоф. Она на меня. Из того немногого, что успел нашептать Дом, я ожидала увидеть гибрид гестаповки и Маты Хари. Но она больше всего походила на меня. Христоф сидела спрятав руки, и я не могла усмотреть отсутствие пальцев. Я видела женщину с моим лицом и телом, нет... она была немного легче меня, и ее это нисколько не портило... Женщину, которую я по утрам видела в зеркале. Я знала, что Христоф внушала ужас. Я и не предполагала, что меня можно бояться. Но я воспитывалась не в том мире, где за мелкие магазинные кражи молодой женщине могли отрубить большие пальцы. Она молчала и без всякой вражды изучала мое лицо. Я тоже не проронила ни слова, хотя чувствовала, что на небольшой девичьей вечеринке (главным образом, салаты плюс коктейль для праздничного настроения), мы могли бы хорошо поболтать. Постепенно мне становилось ясно, что не одни мы разглядываем друг друга. Лави Джугашвили собирался уходить, но сейчас заколебался и стал изучать двух Лари Дугласов. Он что-то шепнул Джеку Кеннеди, растерянно посмотрел, кивнул головой и, наконец, сказал: - Мистер Дуглас? Можно вас на пару слов? Обоих, если не затруднит! - Почему бы и нет? - сказал один из них (не могу сказать, какой именно!). - Я заметил, - сказал Лави, - что мы... несколько похожи! Может быть, мы с вами родственники? Один из Дугласов рассмеялся: - О черт! Это убогий подход: держу пари, что мы намного больше, чем родственники! У нас та же пара родителей и те же дедушки! - Вы имеете в виду дедушку Джо? - спросил один кивнув головой. - Я имею в виду всех сразу! - сказал первый. - Просто дедушка Джо самый знаменитый. Восемьдесят-девяносто лет назад он был очень горяч, обчищая банки Сибири и обходя закон. Когда в России стало слишком жарко, он эмигрировал в Америку и, используя награбленное, открыл собственное дело в Нью-Йорке по оптовой торговле тканью. На этом и составил капитал. - С моим та же история! - крикнул второй. - Твой и кончил так же? Убит в своем летнем доме в Ашокане одним парнем с ледорубом? - Это было зимой в Хоуб Сайд, и это был не ледоруб! - заметил первый. - Но это было в самом деле так! Говорят, это сделал политический: вы же знаете, что дед забрал деньги, предназначенные для коммунистов? У вас так же, посол? Лаки внимательно осмотрел их, затем тяжело признался: - Только истоки! Мои предки никогда не покидали Россию. Дедушка Джо остался и стал довольно известным под своей партийной фамилией Сталин! - Он вытер с лица пот и продолжил: - Все это весьма печально. Пожалуйста, извините меня - я должен уже быть в посольстве, но вы... эта ситуация, похожая на осуждение. Он остановился и покачал головой. Я могла не помогать, но встала и обняла Лави рукой. Он был поражен не меньше меня, но ответил своим объятием. Затем выпустил, отошел немного назад и поцеловал руку. - Простите, я должен идти! Он осекся, нахмурившись. - Думаю, мне тоже пора, - я услышала тревожные звуки. Почти неразличимый дальний орудийный огонь стал очень громким и исходил снизу. На улице грохотал бой. На меня не смотрел никто. Всеобщее внимание было приковано к лестнице, уходившей в пентхауз президента. Вначале показались телохранители из спецслужб, следившие за каждым нашим движением. Они прошли через салон, приказав всем подойти к стенам, первый из них назвался: - Дженнер, спецслужбы! Госпожа президент эвакуируется! - Эвакуируется! - проворчал сенатор Кеннеди. - Какие-нибудь проблемы, Дженнер? Мы в опасности? - Да, сэр! Если вы хотите уехать, то можете сделать это после эвакуации госпожи Рейган. Здесь есть проход через подземный гараж. Но подождите, пока не пройдут сопровождающие лица... пожалуйста! - добавил он и затем после раздумья сказал: - Сэр!.. Вниз по лестнице спустилась госпожа Рейган со своим окружением: много людей из спецслужб (три из них женщины), несколько полицейских из округа, во главе с генералом Гленном, полковник из женских вспомогательных войск (она несла коды для запуска ядерных ракет), трое или четверо из штаба, пытавшиеся поговорить с госпожой Рейган, когда она спускалась, держась рукой за перила. И она что-то отвечала. Я не поддерживала политику Нэнси, но даже при отступлении она смотрелась настоящим президентом! Как только она вошла в лифт, остальные понеслись вниз по лестнице одним большим стадом. В конце я увидела Домов (трех Домов!) и двух русских ученых, еще каких-то бодрых типов. Они остановились. Я замерла. В комнате внезапно загрохотало, люди затаили дыхание, издавая звуки удивления и беспокойства. Я не знаю, что это было... точно. Я увидела спускавшихся по лестнице людей, а потом все они вдруг испарились. Стало холодно и... думаю, вы можете назвать это могильной тишиной (но с выстрелами!), как бывает в реактивном самолете, когда вы приспосабливаетесь к смене давления. Затем прозвучало: - Простите! Сзади меня раздался хорошо знакомый голос. - Неужели мы так никогда и не поговорим, Найла? - Почему же? - я повернулась и взглянула в "свои" глаза. Они, улыбались. В ее улыбке было что-то такое, что заставило меня посмотреть ниже. Она вытянула на уровне груди свои беспалые руки, и между ними выглядывало острое лезвие ножа, взятого с буфетного стола. Оно было направлено на меня. Объектом считалась голова человека, вероятно, это следует назвать ее образом, так как она была размером с пляжный мяч и состояла из точек света. Со стороны представлялось, что так же могла выглядеть и Галактика, если бы была плотно упакована звездами. Большая часть из точек была бледно-голубого цвета, но внутри сферы показались зеленые, желтые, оранжевые и даже красные, подобно расходящимся линиям гангрены вокруг зараженной раны. Над сферой линии, которые могли бы быть зеркалами и которые отражали озабоченные лицо человека, но это были не зеркала. Волосы - длинней или короче. Некоторые волосы имели желтовато-коричневый цвет, другие - бледный, какие-то жирные, некоторые - тонкие. "Теперь проводим синхронизацию! - дал команду сидящий. - Уверен, что мы можем проникнуть в этот мир. Я уже измерил гармоничность шестого порядка и по-прежнему распространяю... - Он остановился, чтобы взглянуть на несогласных, но таких не было. - Если это продолжается, - спокойно проговорил он, - я провожу проекции. Вероятность девять и девять, что в пределах стандартного года нарушения будут эффективно неограниченными и необратимыми!" АВГУСТ, 28, 1983 г. ВРЕМЯ: 12.10 ДНЯ. АГЕНТ НАЙЛА ХРИСТОФ Никто не обратил внимания, когда я и Боуквист прошли в буфет. Если бы они внимательно посмотрели на ее лицо, то могли бы заметить неладное. Я приказала ей улыбнуться. За буфетом находилась ванная, а дальше дверь на лестницу. Никто не увидел, как мы вошли туда. - Подождем минутку, Боуквист! - сказала я, не спуская с нее глаз. Она хорошенькая женщина. Не толстая, а лишь слегка круглей меня, по-другому пахла, а я редко пользуюсь духами. А почему бы и нет? Мужчинам это нравится, а мне нравится, чтобы мужчине нравилось во мне все, когда мы направляемся в постель. Но для Боуквист это было естественно, и она душилась постоянно. Кроме того, аромат испускали и ее волосы. Они были длинней моих на добрых четыре дюйма и падали мягкими локонами. - Почему - Боуквист? - спросила я. - Фердинанд Боуквист мой супруг! - ответила она, не подавая никаких признаков испуга (я бы так не смогла!). - Так я и думала! Но мне кажется, вы слишком уж тесно прижимались к сенатору! Найла промолчала. Хорошо, на ее месте, я поступила бы точно так же. Рада видеть, что эта красивая респектабельная женщина не была круглой дурочкой. - Что вы собираетесь со мной сделать? - спросила она. - Очень немногое, любовь моя! - ответила я. - Я узнала, что у вас где-то здесь комната... мы позаимствуем ее на время. Как я и рассчитывала, двери распахнулись и вошел Мо, пригнавший двух Лари. Чужой был в унынии, а мой старый наложник кипел от ярости. - Найла! Ты умом тронулась? - спросил он. - Я не знаю, что у тебя в голове, но ты не можешь... - Заткнись, милок! - сказала я. - Мы только немножко пройдемся! Это не было "немножко", и это трудно было назвать прогулкой, если быть точным. Мы опускались по лестнице: четырнадцать этажей, двадцать восемь пролетов. Даже внутри отеля были слышны звуки боев на улице и в залах. Этого хватило, чтобы испугаться. Мой Лари занервничал. - Найла, Бога ради! - запыхавшись, он плелся позади меня. - Что ты получишь от этого?.. Эти люди вначале стреляют, а потом спрашивают! Я тоже истекала потом и была рада остановиться на минуту. - Никто не сделает этого, глупец! - сказала я. - Они сначала спросят, с какой мы стороны. Мы можем оказаться с какой угодно! "Вот только Найла Боуквист... - добавила я про себя. - Но кто решится в нее выстрелить? Во всяком случае, нам осталось только три этажа!" Это правда, но что я не приняла во внимание, так это то, что в их времени Вашингтон мог оказаться зоной высокой преступности. Двери лестницы открывались только с одной стороны - хуже того, они были стальными и висели на таких петлях, которые не вышибешь плечом. Я с сомнением взглянула на Мо и спросила: - Думаешь, мы сумеем открыть? Он не ответил, если не считать ответом мрачное хрюканье. Отойдя в сторону, он устремился вперед и ударил в закрытую дверь всем своим весом... более двухсот фунтов... Дверь не поддалась. Было много шума, но никаких результатов. Мо подпрыгнул на одной ноге, потер другую и кисло посмотрел на меня. Я только пожала плечами и проговорила: - Попробуй еще раз! Но прежде чем Мо смог что-нибудь сделать или возразить, дверь распахнулась и в проеме показался солдат в оливково-зеленой униформе. Он направил на нас автомат и удивился, но не так сильно, как я. - Кто вы такие, черт возьми? - спросил он. Как я это выдержала, даже не знаю. Думаю потому, что мы были чужаками или просто он отдышался раньше, но тут Мо овладел ситуацией. - Полегче с пушкой, приятель! - он оскалился и широко расставил ноги. - Я пытался вывести из огня этих очень важных персон. Я из ФБР! Сейчас я достану из кармана символ, чтобы доказать это... и сделаю это медленно... Так он и поступил. Солдат оказался достаточно молодым и тупым. Он подошел поближе, чтобы получше разглядеть жетон. Это и было его ошибкой. - Уф! - он только это и смог вымолвить, когда Мо вонзил в него нож. Так мы вошли в комнату Боуквист и овладели оружием, однако теперь у нас возникла проблема, чтобы никто не задал нам перцу за вынужденное убийство. В комнате Найлы была оставлена записка: "Дорогая Найла! Они заставляют меня покинуть отель. Я постараюсь добраться до дома сенатора Кеннеди и буду ждать вас там. Надеюсь, с вами все в порядке. Эми". Отсутствие Эми проверять не стоило: шкаф с одеждой распахнут и в ванной включен душ. Я оставила Мо надзирать за дрожащими заложниками и встала под душ. Это было очень приятно. Кроме того, в душе мне приходят в голову самые умные мысли. Я так нуждалась в них, поскольку дело приняло непредвиденный оборот. Хорошо, что у нас есть оружие, раньше я такого не видела. Но поскольку прицел, предохранитель, спусковой крючок и банан магазина на месте, я могла без труда с ним справиться. Многие думают, раз у меня нет больших пальцев, я не могу пользоваться пушкой. В результате некоторые из таких болванов потеряли на этом деньги, а некоторые - еще и кое-что посущественней. Когда вы расстреливаете в подвалах ФБР, вы без труда понимаете основное: в одном конце взрывается черный порох, из другого конца ствола вылетает пуля. Это не женское дело, но, когда натренируешься, оно станет истинно женским. Я уж не говорю о занятии любовью, так как могу откопать не менее дюжины мужчин, свидетельствующих о том, что женщина я первого сорта! Но думала я под душем совсем не о том, а о Найле Боуквист. Волосы ее просто великолепны, немного косметики - и глаза блестят, каблучки-"шпильки"... Все это было не то! Но я думала именно об этом, когда стояла под горячим душем, мысли витали где только можно. Слишком далеко я не зашла: многое толкало обратно к реальности, и реальность эта была мерзка. Плохо, что появился труп, он мог подсказать многое... Но практически это было несущественным - кругом столько трупов. Хотя мне это и не нравилось: я не была прирожденной убийцей. Мне не нравились люди, которые убивали, работая на меня, исключая стопроцентную необходимость. И совсем скоро Мо пожалеет о сделанном. Скоро, но не сразу, поскольку я совершила другое. Закончив полоскать волосы, я подумала, что все идет как надо! Обмотав волосы полотенцем, я распахнула дверь, приковав к себе внимание трех мужчин, и обратилась к Боуквист. - Я хочу одолжить у вас нижнее белье! Вы разрешите? - попросила я достаточно вежливо. - В этом ящике! - Она показала где. Эта Найла была слишком воспитана, чтобы намекнуть на мою наготу, но когда я выдвинула ящик, то заметила, что она не скрывает улыбки. Трусики, чулки и лифчики - все было аккуратно разложено. Эми - просто сокровище! Я выбрала себе комбинацию из белого шелка и одевалась во время разговора. - Что мы сделаем, - сказала я, - так это то, что украдем портал! Затем уйдем домой! Все так и оторопели! Особенно мужчины. Я замечала, что, когда они смотрят на обнаженную женщину, они становятся идиотами и не сразу возвращаются к действительности, тем более когда тело женщины розовое и влажное. Он они достаточно быстро пришли в себя. Мо кивнул, принимая это как приказ. Другой Лари был ошеломлен, а мой собственный - огрызнулся: - Ради Господа, Найла! Для чего? Разве ты не видишь, как здесь прекрасно? Давай останемся? Я покачала головой: - Может быть, ты и сможешь забыть все милый! - сказала я. - Ведь, по правде говоря, дома у тебя нет будущего! Но я работаю на Бюро. Они кое-чего ждут от меня... и я доставлю им это! - О дьявол, Найла! - закричал он. - Ты хочешь вернуться туда, где тебя могут посадить в тюрьму только за то, что твоя юбка на три дюйма короче общепринятых норм? В сущности здесь ведь неплохое место! Раз у них идет война... - Тут его мысли догнали слова, и взгляд Лари стал подозрительным. - Что ты имеешь в виду под словами "нет будущего"? Я спокойно пояснила: - Ты ведь не можешь постоянно рассчитывать на мое покровительство... разве не так? Тебя пустят в расход, милейший!.. Я могу взять эти брюки, Боуквист? - Но Найла! Ведь и я кое-что сделал... - Да что ты говоришь, Лари? Ты сам запустил лапки в этот маленький политический скандал - надувательство и мелкое воровство. Я не осуждаю тебя... но наша встреча была ошибкой. Самый хороший способ, чтобы узнать, закрыли ли мы твое дело, - это надавить на шефа Бюро. Да закрыли мы его, милый, закрыли! Я просто не говорила тебе! - Найла! - он заволновался. Другой Лари заметно повеселел: когда кто-то еще крепче попал в переплет, собственные неприятности представляются менее гнетущими. Оба они были одного поля ягода: скользкие взгляды и обаяние, посредственность везде и во всем. - Не переживай, приятель! - застегнув молнию, я посмотрелась в зеркало. Брюки облегали не так плотно, как мне хотелось бы, но на это не стоило обращать внимания. Я хлопнула его по плечу. - Я получила то, что желала, да и ты узнал, что нужно. Безусловно, я могу поместить тебя в лучшую десятку мужчин, которых знала в постели. - Я размотала полотенце и потрогала волосы (еще не высохли!). - Боуквист, я могу одолжить на время сушилку для волос? - Фен в ванной, - сказала она и хотела принести, но я остановила. - Лари, принеси его и включи в розетку! - Это я обратилась к своему собственному. Обиженный, он ушел, и я слышала, как, он шумел, открывая дверцы шкафчика. - Что мы будем делать, так это торговаться! Они хотят то, что у нас есть, а я - то, чем обладают они! - Что же это босс? - загрохотал Мо, нахмурившись над непонятным выражением. - Они обладают порталом! А у нас есть заложники! - я любезно улыбнулась другой Найле и другому Лари. - Думаю, они раскошелятся за одну только Боуквист! - пояснила я свою мысль. - Ведь дружок кинется выручать свою подружку! К несчастью, у него нет портала! Теперь очередь за вами, доктор Дуглас! Я сделала вывод, что кое-кто жаждет заполучить за вас еще больше... - О нет! - закричал он. - Бога ради, послушайте! Не возвращайте меня к ним! У меня есть лучшая идея! - Слушаю! - сказала я, все еще улыбаясь. - Может быть, нам стоит позаимствовать портал, не знаю, каким образом. Затем мы вернемся в ваше время и я научу, как его делать, как в своем времени научил других. Вы же хотели этого. До самой смерти я буду работать на вас, клянусь! Я подумала: - Возможно, это в какой-то степени, просто! - признала я. - Как мы получим портал? Вот в чем вопрос! - Я повернулась к Боуквист. - Здесь можете пригодиться и вы! Как вы полагаете, если мы поговорим с вашим славным дружком, он сможет ненадолго устроить нам портал? - Понятию не имею! - холодно и тихо ответила она. Какие тонкие манеры! Я любовалась Найлой и хотела быть такой же. В какой-то мере моему подсознанию льстило то, что и я могла быть такой же в другом мире, ведь я, в конечном счете, была ей... - Что? - Я сказала, - повторила Боуквист, - что с вашим дружком, кажется, что-то произошло! - она посмотрела на дверь ванной. Через секунду до меня дошло, и я поняла, что она права. Шум в ванной прекратился, но Лари не возвращался. Я распахнула дверь. Здесь негде спрятаться - и под раковиной, и в отгороженном душе (я раздвинула шторы, чтобы убедиться). Его здесь не оказалось. Хотя других выходов, через которые он мог ускользнуть, не существовало, в ванной было совершенно пусто. На этот раз я очень перепугалась и обернулась к Мо. Хотела сказать, чтобы он заглянул под кровать или еще куда-нибудь... Выражение лица Мо было озадаченным. Потом выражение исчезло, поскольку не стало самого лица. Что-то подобное... Вначале я смотрела на него, а затем сквозь него, так как его здесь уже не было. Я видела только окно и оружие, снятое с убитого солдата, которое лежало на подоконнике. Но от самого человека не осталось и следа. Я вдруг ощутила себя голой и испуганной. Я не подразумеваю под этим просто обнаженное тело, как тогда, когда я вышла из душа, я имею в виду беспомощность и беззащитность. Чисто рефлексивно я прыгнула к автомату. Но не успела схватить его. Комнату тряхнуло... И меня тоже не стало... Они пролетели над зелеными полями Ирландии и находились в двухстах милях от Атлантического океана, когда закончили проверку билетов. Это нельзя назвать смехотворным, пассажиры были взволнованны и раздражены. Они чувствовали, что что-то здесь не так. Была необъяснимая задержка, они миновали ворота Хитроу и уже находились в воздухе, но диспетчер просил каждого предъявить свой билет. Это и было выполнено. Принято шестьсот сорок обедов, в воротах отмечено шестьсот сорок билетов - но в самолете находилось шестьсот тридцать девять пассажиров. Кто-то когда-то вышел в ворота с одного конца и не появился в другом. Несмотря на то что по распечатке с компьютера было проверено каждое сиденье на обеих палубах и во всех шести купе, включая восемнадцать туалетов и девять багажных отделений... они по-прежнему не знали, что случилось, хотя стало известно имя. "Хорошо! - угрюмо сказал экономист. - По крайней мере, мы знаем, что не ошиблись в подсчете. Но что мы скажем семье этого Джона Гриббина?" АВГУСТ, 28, 1983 г. ВРЕМЯ: 10.50 ВЕЧЕРА. МАЙОР ДЕ СОТА, ДОМИНИК Р. Быть майором - это значит не быть им, когда у тебя нет отряда и твои парни далеко. Там идет сражение. Оружие, протащенное через портал без четверти одиннадцать, уже стреляет. Бой был кровавым, и я знал это: ведь, наблюдая портал возвращения, установленный под мостом, нельзя не видеть возвращающихся. Но я не смотрел на них, а только стоял с зажженной сигаретой в руке и ждал, пока кто-нибудь скажет мне, куда идти и что делать. В целом операция выглядела ужасно. Возможно даже все потеряно. Новые группы пехотинцев, уходившие сражаться, уже не были головорезами с гордо поднятыми головами и ясными глазами, ссутулившись, они угрюмо брели в большой черный прямоугольник и молчали. Обратно возвращались единицы... Те, кто возвращался, лежали на носилках медиков. Сквозь портал возвращения доносились звуки оружейной стрельбы, бабаханье мортир и гранат. Даже воздух был более горячим и влажным. Он пах гарью и разбитой штукатуркой, дизельным зловонием танков. Он пах смертью! При других обстоятельствах это была бы прекрасная ночь, я вообразил себе прогулку вдоль реки, как моя рука обнимает прелестную девушку... Конечно, жарковато, но чего же еще вы ожидали от августа? Этот вечер был знойным, хотя на небе ни одной звезды, раздавался постоянный "зап-зап" наших стробов (их дюжины). Я считаю, теперь они уже не могли обвести вокруг пальца русские спутники, но они замечательно смотрелись, освещая дырявые облака. Тем не менее, обстоятельства складывались плохо. Я был очень далек от того, чтобы меня могли назвать героем. По крайней мере, мне дали другую одежду - брюки и рубашку из ближайшего супермаркета - и я больше не смотрелся таким болваном во взятом напрокат смокинге. Но это ощущение не проходило. Я более чем ничто. Я сделал шаг назад, уступая дорогу громыхающему полугусеничному транспортеру с грузом носилок, и столкнулся с другим безработным зевакой. - Извините! - сказал я, затем увидел на воротнике генеральские звезды. - Боже мой! - вымолвил я. - Нет, майор Де Сота, - грустно сказал генерал Магрудер. - Это всего лишь я! Генералу трудно перенести подобное сочувствие, особенно такому, как Магрудер, Крысья Морда. Сейчас это был совсем другой человек, чем тот, который пережевывал мою задницу в Нью-Мехико. Он выглядел обреченным, и было легко понять почему. Я вежливо, насколько мог, спросил генерала, какой зоной операции он сейчас командует. И ответ Магрудера был краток: - Никакой, Де Сота! Меня сняли и переназначили на форт Леонард Вуд. Вылетаю утром! - О! - только и смог сказать я. Когда генерала вытаскивают из военных действий и переводят на обучение гарнизона, вы не можете сказать ничего другого. Думаю, мои мысли были написаны у меня на лбу. Он улыбнулся мне со злорадством. - Если вы по-прежнему беспокоитесь за трибунал, не спешите! - сказал он. - По списку перед вами около сотни людей! - Рад слышать, сэр! - произнес я. С удивлением и презрением он взглянул на меня. - Рад? Я бы не сказал! - Генерал посмотрел на портал, откуда ковылял хромой сержант, поддерживаемый женщиной с лейтенантскими полосками и перевязанной головой. И вспыхнул: - Эта глупая президентская сука! Для чего она заставила нас применить силу? - Она сумасшедшая, сэр! - заискивая, сказал я. - Чертовски верно, она чокнутая! - сказал он злобно. - По крайней мере, я это понял! И этот проклятый яйцеголовый... - Сэр? - Этот ученый! - прорычал он. - Я имею в виду не Дугласа, а нашего собственного! Знаете, что сказал он нам теперь? Мы могли не проводить этой дерьмовой операции, а воспользоваться мирами, где нет людей! - Нет людей, сэр! - Вся эта чертовская раса перебила себя много лет назад! - раздраженно крикнул Магрудер. - Он недавно заглянул в эти миры! Похоже, в семидесятых у них была ядерная война... Вероятно, некоторые миры еще радиоактивны, но остальные-то... И нам никто бы не сопротивлялся! Мы могли послать туда целый флот, свободно пролетать над Росси