и посмотрел на дракона. -- Как вы думаете, он может нас слышать? -- сказал он. -- Полагаю, что так. -- Ну, тогда. -- Морковка прочистил глотку и повернулся к ошеломленной рептилии. -- Моей обязанностью является предупредить вас, что вы задержаны по обвинению по некоторым или всем последующим пунктам, а именно: Первый (Первый) i, что 18-го Грюна в месте, известном как Тракт Возлюбленных, Тени, вы противозаконно извергали пламя таким образом, что причинили тяжкие телесные повреждения, в нарушение Статьи Семь Акта о Промышленных Процессах, 1508; И ЧТО, что 18-го Грюна в месте, известном как Тракт Возлюбленных, Тени, вы причинили или представили причину смерти шести неизвестных лиц... Бодряку хотелось бы знать, как долго груда обломков сможет удерживать под собой чудовище. Возможно, потребуются долгие недели, если длина списка преступлений будет нескончаемой. Толпа замолчала. Даже леди Рэмкин замерла в удивлении. -- Что такое? -- сказал Бодряк повернутым лицам. -- Вы что никогда раньше не видели арестованного дракона? -- Шестнадцать (Три) ii, в ночь 24-го Грюна, вы сожгли или были причиной сожжения следующих помещений, известных как Старый Дом Дозора, Анк-Морпорк, оцениваемый в двести долларов; И ЧТО, Шестнадцать (Три) iii, в ночь 24-го Грюна, будучи арестованным офицером Дозора при исполнении обязанностей... -- Думаю, что нам нужно поспешить... -- прошептал Бодряк. -- Он становится беспокойным. Неужели все это необходимо? -- Думаю, что можно подытожить. -- сказал Морковка. -- В исключительных обстоятельствах, согласно Правил Брегга для... -- Возможно, это будет сюрпризом, но нынешние обстоятельства являются исключительными, Морковка. -- сказал Бодряк. -- И они собираются стать обалденно исключительными, если сержант Двоеточие не поспешит с веревкой. Развалины зашевелились, когда дракон напрягся, пытаясь встать. Раздался грохот, как будто били тяжелым бревном. Толпа начала разбегаться. В этот момент Эррол возвращался на бреющем полете над крышами, оставляя за собой след из колец дыма и серии небольших взрывов. Спустившись ниже, он загудел на толпу и заставил передние ряды отшатнуться. Он трубил как наутофон. Бодряк схватил Морковку и стащил его вниз, когда дракон начал отчаянно скрестись, чтобы освободиться. -- Он вернулся, чтобы убивать! -- кричал он. -- Возможно ему потребуется бездна времени, чтобы затормозить! Эррол взобрался на поверженного дракона и верещал достаточно громко, чтобы разбить бутылки. Большой дракон поднял голову, в каскаде из битой штукатурки. Он открыл пасть, но вместо того, чтобы извергнуть язык белого пламени, как ожидал Бодряк, издал звук, как хныкающий котенок. Правда котенок, мяукающий в железной ванне на дне пещеры, но по-прежнему котенок. Сломанные рангоуты упали сбоку, когда огромное чудовище встало, пошатываясь, на ноги. Огромные крылья раскрылись, осыпав прилегающие улицы дождем из пыли и соломы. Летящие камешки со звоном ударялись о шлем сержанта Двоеточие, стекая ручейком по спине, оставив черную полоску на руке. -- Вы позволили ему встать! -- кричал Бодряк, толкая сержанта в укрытие. -- Вы не предполагали дать ему встать, Эррол! Не позволяйте ему встать! Леди Рэмкин нахмурилась. -- Это неправильно. -- сказала она. -- Они никогда обычно так не сражаются. Победитель как правило убивает проигравшего. -- Правильно! -- кричал Валет. -- А затем спустя некоторое время, в любом случае, он взрывается от волнения. -- Послушай, это я! -- кричал Бодряк, когда на сцене нерешительно появился Эррол. -- Я купил тебе пушистый мячик! Мячик со звонком внутри! Ты не должен так поступать с нами! -- Нет, подождите минутку. -- сказала леди Рэмкин, кладя руку ему на плечо. -- Я не уверена, что нам стоит держаться за ошибки и предубеждения... Большой дракон взлетел в воздух, опустив свои громадные крылья вниз, снеся при этом несколько зданий. Громадная голова вращалась на шее, осоловелые глаза пытались удержать в поле зрения Бодряка. Казалось какая-то мысль продолжала неустанно вращаться внутри. Эррол дугой пролетел по небу и реял перед капитаном, глядя на чудовище внизу. На миг показалось, что он может превратиться в маленький летающий бисквит из древесного угля, а затем дракон недоуменно опустил взгляд и начал подниматься. Он взбирался по широкой спирали, набирая скорость так, как он делал это прежде. Эррол двигался, описывая круговую орбиту вокруг чудовища, как буксир вокруг лайнера. -- Это... это все равно как будто он играется с драконом. -- сказал Бодряк. -- Добавь ублюдку! -- с энтузиазмом кричал Валет. -- До полного уничтожения. -- сказал Двоеточие. -- Ты имеешь в виду 'вдребезги'. Бодряк почувствовал пристальный взгляд леди Рэмкин, упиравшийся ему в спину. Он поглядел на выражение ее лица. Понимание снизошло на него. -- А-а. -- сказал он. Леди Рэмкин кивнула. -- Правда? -- сказал Бодряк. -- Да. -- сказала она. -- Я должна была об этом подумать прежде. Разумеется, это было слишком горячее пламя. И они всегда более воинственны в отношении территории, чем самцы. -- Почему ты не сражаешься, ублюдок! -- кричал Валет утомленным драконам. -- Сука, Валет. -- тихо сказал Бодряк. -- Не ублюдок. Сука. -- Почему ты не... что? -- Это представительница женского рода. -- пояснила леди Рэмкин. -- Что? -- Мы подумали, что если бы ты испробовал свой знаменитый удар, Валет, то ничего бы не вышло. -- сказал Бодряк. -- Это девушка. -- перевела леди Рэмкин. -- Но она огромная до безобразия! Бодряк настойчиво кашлянул. Мышиные глазки Валета покосились на леди Рэмкин, которая зарделась как заря. -- Я имел в виду, чудесная фигура для драконихи. -- быстро поправился он. -- Э-э. Широкие бедра, подходящие для вынашивания яиц. -- озабоченно сказал сержант Двоеточие. -- Скульптурная фигура. -- горячо добавил Морковка. -- Заткнитесь. -- сказал Бодряк. Он стряхнул пыль с остатков униформы, поправил нагрудник и шлем. Он твердой рукой проделал все необходимое. Не здесь все кончалось, он знал об этом. Здесь все только начиналось. -- Вы, мужчины, пойдете со мной. Пошли, быстрее! Пока все остальные наблюдают за ними. -- добавил он. -- Но как насчет короля? -- сказал Морковка. -- Или королевы? Или кто там она сейчас? Бодряк посмотрел на быстро исчезающие силуэты. -- Я правда не знаю. -- сказал он. -- Полагаю, что дело за Эрролом. Мы должны заняться другими делами. Двоеточие отдал, все еще пытаясь отдышаться. -- Куда мы направляемся? -- спросил он. -- Во дворец. У кого из вас еще остался меч? -- Вы можете воспользоваться моим, капитан. -- сказал Морковка, протягивая меч. -- Хорошо. -- сказал Бодряк. Он посмотрел на них. -- Пошли. Отряд брел вслед за Бодряком по разбитым улицам. Он пошел быстрее. Отряд перешел на рысь, чтобы не отстать. Бодряк тоже перешел на рысь, чтобы удержаться впереди. Отряд двинулся легким галопом. Затем, как по невысказанному слову команды, они припустились бежать. Затем галопом. Люди шарахались в стороны, когда они пробегали мимо них. Громадные сандалии Морковки стучали по камням мостовой. Искры летели из-под шпор на сапогах Валета. Двоеточие бежал тихо для довольно толстого человека, впрочем, так часто делают толстяки, лицо нахмурилось от усердия. Они промчались вдоль улицы Хитрых Подделок, повернули в переулок Кабаньих Спинок, ворвались на улицу Маленьких Богов и с грохотом промаршировали ко дворцу. Бодряк с трудом удерживался во главе, с головой, лишенной напрочь мыслей, кроме одной -- необходимости бежать и бежать. По крайней мере все закончилось. Но в его голове еще шумели и бродили шальные мысли, раздававшийся повсюду грохот шагов городских стражников, все эти марширующие тротуарами придурки в мультивселенной, которые иногда, совершенно случайно, пытались узнать, что есть Право. Далеко впереди них дюжина дворцовых стражников вынула мечи, еще раз посмотрела на них, хорошенько все обдумала, кинулась внутрь за дворцовые стены и принялась закрывать ворота. Ворота со звоном запахнулись, прежде чем Бодряк успел до них добежать. Он заколебался, переводя дыхание, и посмотрел на массивные половинки ворот. Ворота, которые сжег дракон, были заменены на более неприступные. Из-за них донесся звук закрываемых засовов. Не было времени для полумер. Он был капитаном, черт бы все побрал. Офицером. Подобные явления не должны представлять задачи для офицера. У офицеров были проверенные и испытанные способы решения подобных задач. Это называлось сержантом. -- Сержант Двоеточие! -- скомандовал он, его мысли попрежнему крутились вокруг вселенского отряда полицейских. -- Стреляйте в замок! Сержант заколебался. -- Что, сэр? Стрелой из лука, сэр? -- Я имел в виду... -- Бодряк заколебался. -- Я имею в виду, откройте эти ворота! -- Да, сэр! Морковка выступил вперед, сжал громадную ладонь в кулак и мягко постучал по деревянной обшивке двери. -- Открывайте. -- сказал он. -- именем Закона. На другой стороне двери раздался тихий шепот, маленький люк вверху двери приоткрылся и раздался голос. -- Зачем? -- Ибо если вы этого не сделаете, то это будет Воспрепятствование Офицеру при Исполнении Обязанностей, которое карается штрафом не менее чем в тридцать долларов, заключением в тюрьме на месяц или быть взятым под стражу для проведения следствия и составления рапорта и раскаленная докрасна кочерга. -- сказал Морковка. За воротами возобновился шепот и возня, а затем раздался звук отодвигаемых засовов, и двери приоткрылись наполовину. С другой стороны не было видно никого. Бодряк приложил палец к губам. Он направил Морковку к одним воротам, а сам с Двоеточием и Валетом направился к другим. -- Толкайте! -- прошептал он. Они толкнули, с большим трудом. Внезапно из-за двери раздался взрыв проклятий. -- Бегите! -- крикнул Двоеточие. -- Нет! -- крикнул Бодряк. Он обошел вокруг ворот. Четверо оглушенных дворцовых стражника смотрели на него. -- Нет. -- сказал он. Больше не надо бегать. Я желаю, чтобы этих людей арестовали. -- Вы не посмеете. -- сказал один из солдат. Бодряк вгляделся в него. -- Кларенс, не так ли? -- сказал он. -- На букву К. Что ж, Кларенс на букву К, следи за моими губами. Вы можете быть взяты под стражу за Пособничество и Подстрекательство... -- он наклонился поближе и с понимающим взглядом посмотрел на Морковку. -- ... с помощью топора. -- Гляди получше, добыча для собак! -- добавил Валет, возбужденно подпрыгивая с ноги на ногу. Маленькие поросячьи глазки Кларенса посмотрели на мрачную громаду Морковки, а затем в лицо Бодряку. Ни капли пощады. Казалось, что он принял твердое решение. -- Чудесно. -- сказал Бодряк. -- Замкните их в сторожке у ворот, сержант. Двоеточие натянул лук и расправил плечи. -- Вы слышали Приказ. -- Он. -- Одно неправильное движение и вы... -- он сделал с отчаяния нажим на этом. -- вы кое-чего не досчитаетесь! -- Да! Врежь им хорошенько! -- кричал Валет. Если дела принимали крутой оборот, Валет начинал крутиться на повышенных оборотах. -- Продажные души! -- насмехался он им в спину. -- Пособничество и Подстрекательство чему, капитан? -- сказал Морковка, когда уводили прочь разоруженных стражников. -- Вы должны пособничать и подстрекать к чему-то. -- Полагаю, что в этом случае идет просто об общем подстрекательстве. -- сказал Бодряк. -- Настойчивое и безрассудное подстрекательство. -- Да. -- сказал Валет. -- Терпеть не могу подстрекателей. Слизняки! Двоеточие вручил капитану Бодряку ключ от сторожки. -- там не слишком безопасно, капитан. -- сказал он. -- Они смогут в конце концов сбежать оттуда. -- Надеюсь на это. -- сказал Бодряк. -- потому что вы должны швырнуть ключ в первую канаву, встреченную на пути. Все здесь? Отлично. За мной. Люпин Обычный бежал по разрушенным коридорам дворца, с 'Вызыванием Драконов' под мышкой, со сверкающим королевским мечом в руке. Он остановился, отдуваясь, в дверях. Его голова была не в состоянии здраво мыслить, но какая-то засевшая мысль настойчиво напоминала, что невозможно увидеть то, что не видно и услышать то, что не слышно. Кто-то следовал за ним. И он увидел лорда Ветинари, проходящего по дворцу. Он знал, что этот человек сидит надежно под замком. Замок было совершенно невозможно взломать. Он помнил, как Патриций настаивал при установке на том, чтобы это был замок, который невозможно взломать. В конце коридора кто-то зашевелился. Обычный с перепугу понес околесицу, нащупал дверную ручку позади себя, ринулся внутрь, захлопнул дверь и прислонился к двери, пытаясь отдышаться. Он открыл глаза. Он был в старой комнате для частных приемов. Патриций сидел в своем старом кресле, одна нога на другой, наблюдая за ним с мягким интересом. -- А-а, Обычный. -- сказал он. Обычный подпрыгнул, царапая пальцами отыскал дверную ручку, выскочил в коридор и бежал по нему до тех пор, пока не добрался до главной лестницы, поднявшись сквозь развалины центрального дворца как незадачливый штопор. Ступени -- высота -- выше земли -- защита. Он поднимался, минуя по три ступеньки одновременно. Все, что ему было нужно, несколько минут покоя. Тогда он им покажет. На верхних этажах царил полный мрак. Чего там не хватало -- внутренних конструкций. Столбы и стены были снесены драконом, когда тот строил свою пещеру. Комнаты зияли провалами и проломами. Болтающиеся обрывки гобеленов и ковров трепыхались на ветру из разбитых окон. Пол вздыбился и шатался под ногами как трамплин, когда Обычный бежал по нему. Он направился к ближайшей двери. -- Похвально быстро. -- сказал Патриций. Обычный с треском захлопнул дверь и выскочил одним прыжком в коридор. Рассудок взял короткую передышку. Он замер около статуи. Не было слышно ни единого звука, ни звука бегущих ног, ни скрипа потайных дверей. Он с подозрительностью осмотрел статую и ткнул ее мечом. Когда та не шевельнулась, то он открыл ближайшую дверь, захлопнул ее за собой, отыскал стул и заклинил им ручку. Это была одна из тех комнат с роскошным убранством, ныне совершенно без мебели и отсутствующей четвертой стеной. На месте, где она должна была находиться, зиял вход в пещеру. Из полумрака выступил Патриций. -- Вся ваша система полетела к черту... -- сказал он. Обычный обернулся и вытащил меч из ножен. -- Вы не существуете. -- сказал он. -- Вы -- дух, или нечто несуществующее. -- Охотно верю, что это не так. -- сказал Патриций. -- Вы не сможете меня остановить! У меня еще осталось немного волшебного зелья, у меня есть книга! -- Обычный вытащил из кармана коричневую кожаную сумку. -- Я принесу еще одну! Вы увидите! -- Я настаиваю на том, чтобы вы этого не делали. -- мягко сказал лорд Ветинари. -- А, вы думаете, что вы такой умный, держите все в своей власти, такой непоколебимый, ибо у меня есть меч, а у вас его нет! Но у меня есть еще кое-что сверх этого, хочу , чтобы вы знали. -- торжествующе сказал Обычный. -- Да! На моей стороне дворцовая стража! Они пойдут за мной, а не за вами! Знайте, никто вас не любит. Никто даже не испытывает к вам ни капли симпатии. -- Он взмахнул мечом так, что его кончик оказался в футе от груди Патриция. -- Так что возвращайтесь в свою камеру. -- сказал он. -- И в этот раз я позабочусь, чтобы вы оставались там. Стража! Стража! Раздался грохот бегущих ног. Дверь задрожала от ударов, стул закачался. Ни миг все стихло, а затем дверь и стул разлетелись на кусочки. -- Заберите его отсюда! -- визжал Обычный. -- Принесите скорпионов! Бросьте его в... вы не... -- Опустите меч. -- сказал Бодряк, пока за его спиной Морковка вытаскивал из ладони занозы, впившиеся после удара по двери. -- Да. -- сказал Валет, выглядывая из-за капитана. -- Лицом к стене и раздвиньте их, сосунок! -- А-а? Что он должен раздвинуть? -- нетерпеливо прошептал сержант Двоеточие. Валет пожал плечами. -- Не знаю. -- сказал он. -- Все, как я полагаю. Самый безопасный способ. Обычный, не веря своим глазам, разглядывал отряд стражников. -- А, Бодряк. -- сказал Патриций. -- Вы можете... -- Заткнитесь. -- холодно сказал Бодряк. -- Младший констебль Морковка? -- Сэр! -- Прочитайте заключенному его права. -- Да, сэр. -- Морковка достал свою записную книжку, облизал большой палец и перелистал страницы, ища нужную. -- Люпин Обычный. -- сказал он. -- также известный как Люпин Закорючка, секретарь, ПСО... -- Что? -- сказал Обычный. -- ... ныне проживающий в месте, известном как Дворец, АнкМорпорк, моей обязанностью является информировать вас, что вы арестованы и вам будет предъявлено обвинение... -- Морковка с мукой во взоре поглядел на Бодряка. -- В совершении преступлений, как-то убийство непосредственно с помощью инструмента, а именно, дракона, а также еще много различных правонарушений всеобщего подстрекательства, которые будут выяснены позднее. Вы имеете право сохранять молчание. Вы имеете право не быть брошенным в водоем с пираньями. Вы имеете право быть подвергнутым тяжелому испытанию. Вы имеете... -- Это сумасшествие. -- холодно сказал Патриций. -- Я думал, что приказал вам заткнуться! -- прикрикнул Бодряк, повернувшись и покрутив пальцем перед носом Патриция. -- Скажите мне, сержант. -- прошептал Валет. -- как вы думаете, мы собираемся бросить его в яму со скорпионами? -- ... ничего не говорить, но в случае, если вы ничего не скажете, то это будет записано здесь, в моей книжке, и может быть использовано в качестве улики... Голос Морковки стих, затерявшись в тишине. -- Если эта пантомима доставляет вам удовольствие, Бодряк. -- наконец согласился Патриций. -- отведите его в темницу. Я разберусь с ним утром. Обычный не подавал ни малейших признаков несогласия. Ни крика, ни плача. Он просто бросился к Патрицию, подняв меч. Возможные последствия замаячили у Бодряка в голове. Среди мелькавших мыслей окрепла главная -- убеждение, что стоять в стороне было бы наилучшим планом, позволить Обычному совершить задуманное, после разоружить его, позволить городу самому очистить себя. Да. Чудесный план. И потом для него явилось полным чудом, зачем он ринулся вперед, воздев меч в тщетной попытке блокировать удар... Возможно, это нечто из того, что написано в книге как поступать в таких случаях. Раздалось звяканье, не очень громкое. Он уловил, как что-то блестящее и серебристое пролетело мимо уха и вонзилось в стену. Обычный разинул рот. Он уронил обломки меча и попятился, сжимая 'Вызывание'. -- Вы будете жалеть. -- прошипел он. -- Вы будете все очень сожалеть! Он шепотом бормотал, постепенно затихая. Бодряк почувствовал, что его трясет. Он не сомневался, что знает, что же именно пролетело у него над ухом, и только одна мысль об этом заставила вспотеть его руки. Он пришел во дворец готовым убивать, и это была минута для этого, только одна минута, когда на миг мир кажется управляется должным образом, а он стоит во главе этого и сейчас, да-да, сейчас, все, что он желал, был глоток выпивки. -- Оставьте! -- сказал он. -- Вы замолчите в конце концов? Бормотание возобновилось. Воздух потеплел и стал сухим и горячим. Бодряк пожал плечами. -- Что ж тогда. -- сказал он и повернулся. -- Бросьте в него книгой, Морковка. -- Хорошо, сэр. Бодряк вспомнил слишком поздно, что гномы не понимают метафор. И они очень хорошо умеют целиться. 'Законы и Указы Городов Анка и Морпорка' угодили секретарю прямо в лоб. Тот моргнул, пошатнулся и сделал шаг назад. Это был самый длинный шаг, который тому доводилось делать. Ибо он длился всю оставшуюся ему жизнь. Спустя несколько секунд они услышали звук удара его тела о землю, пятью этажами ниже. Спустя еще несколько секунд их лица склонились над краем открывавшейся пропасти. -- Как удивительно все свершилось. -- сказал сержант Двоеточие. -- Это факт. -- сказал Валет, протянув руку к уху за окурком. -- Убит по божьему благословению. Метафорически. -- Не знаю. -- сказал Валет. -- По мне, так выглядит как обычная земля. У вас не найдется огоньку, сержант? -- Ведь все правильно, сэр? -- настойчиво спросил Морковка. -- Вы приказали... -- Да-да. -- сказал Бодряк. -- Не беспокойтесь. -- Он протянул трясущуюся руку, взял сумку, которую прежде держал Обычный, и высыпал оттуда груду камней. В каждом камне была дырка. Зачем? -- подумал он. Шум, раздавшийся позади, заставил его оглянуться. Патриций держал обломки королевского меча. Капитан увидел, как тот выковыривает из стены вторую половинку меча. Это был удачный бросок. -- Капитан Бодряк. -- сказал он. -- Сэр? -- Ваш меч, если позволите? Бодряк вручил ему меч. Он не мог сообразить, что ему делать. Возможно, ему было лучше самому оказаться в яме со скорпионами. Лорд Ветинари тщательно осмотрел ржавое лезвие. -- Как давно он у вас, капитан Бодряк? -- мягко сказал он. -- Это не мой. Он принадлежит младшему констеблю Морковке, сэр. -- Младшему... ? -- Мне, сэр, с вашего позволения. -- сказал Морковка, отдавая честь. Патриций медленно крутил клинок так и сяк, как будто увлекшись этим. Бодряк почувствовал, что атмосфера сгущается, история споткнулась в этой точке, но почему, он в течение своей жизни так и не понял. Это была одна их тех точек, когда Штаны Времени кувыркаются переворачиваясь, и если вы были неосторожны, то легко можете попасть не в ту штанину... Обычный восстал в мире теней, леденящее смятение вливалось ему в душу. Но все, о чем он мог думать в этот момент, была высокая фигура в капюшоне, стоявшая около него. -- Я думал, что вы все умерли. -- пробормотал он. Это была странная тишина и покой, окружающие краски казалось поблекли и съежились, став тусклыми. Что-то было не так. -- Это вы, Брат Привратник? -- осмелился спросить он. Фигура наклонилась. МЕТАФОРИЧЕСКИ, ответила та. ... и Патриций вручил меч Морковке. -- Прекрасная работа, юноша. -- сказал он. -- Капитан Бодряк, полагаю, вы дадите своим людям отдых на оставшуюся часть дня. -- Благодарю вас, сэр. -- сказал Бодряк. -- Хорошо, парни. Вы слышали его высочество. -- Но только не вы, капитан. Нам необходимо немного потолковать. -- Да, сэр? -- невинным голосом сказал Бодряк. Отряд удалился, бросая на Бодряка полные печали и сострадания взгляды. Патриций подошел к краю и посмотрел вниз. -- Бедный Обычный. -- сказал он. -- Да, сэр. -- Бодряк уставился на стену. -- Знаете, я предпочел бы, чтобы он остался в живых. -- Сэр? -- Заблуждавшийся, да-да, но полезный человек. Его голова могла еще оказать мне пользу. -- Да, сэр. -- Остальных, без сомнения, мы прогоним прочь. -- Да, сэр. -- Это была шутка. -- Да, сэр. -- По моему мнению, бедняге так и не удалось уловить идею тайных пассажей. -- Да, сэр. -- Этот юноша. Морковка, так вы его называли? -- Да, сэр. -- Увлекающийся юноша. Ему нравится служба в Дозоре? -- Да, сэр. Как дома, сэр. -- Вы спасли мне жизнь. -- Сэр? -- Идите со мной. Он прошел сквозь разрушенный дворец, Бодряк следовал за ним не отставая, пока они не добрались до Продолговатого Кабинета. Там было все прибрано, кабинет избежал разрушений, не считая покрывавшего все слоя пыли. Патриций сел, и как будто он не покидал своего места. Бодряк хотел бы знать, как это ему удается. Он поднял стопку бумаг и смел щеткой покрывавший их слой штукатурки. -- Печально. -- сказал он. -- Обычный был таким здравомыслящим человеком. -- Да, сэр. Патриций скрестил руки и посмотрел на Бодряка сквозь перекрестие. -- Позвольте мне дать вам один совет, капитан. -- сказал он. -- Да, сэр? -- Это поможет вам правильно понимать смысл окружающего мира. -- Сэр. -- Я считаю, что вы рассматриваете жизнь как некую задачу, ибо вы думаете, что есть хорошие люди и плохие люди. -- сказал Патриций. -- Вы ошибаетесь, разумеется. Есть, всегда и только, плохие люди, но некоторые из них находятся на противоположных сторонах. Он взмахнул своей тонкой рукой в направлении города и подошел к окну. -- Огромное расстилающееся море зла. -- сказал он, почти как собственник. -- Мельче, разумеется, в некоторых местах, но глубже, ах, как глубоко-глубоко в других. Но люди, подобные вам, складывают воедино небольшие своды правил и вполне пристойные добрые намерения и говорят, что это против зла, что это восторжествует в самом конце. Изумительно! -- Он добродушно похлопал Бодряка по спине. -- Там внизу. -- сказал он. -- люди, которые последуют за любыми драконами, будут поклоняться любым богам, игнорировать любые прегрешения. Все буднично, ежедневная скверна. Разумеется не высокое, созидающее омерзение великих грешников, а массовая разновидность мрака души. Грех, как можно заметить, без признаков оригинальности. Они соглашаются со злом не потому, что сказали 'да', а ибо не сказали 'нет'. Простите, если это оскорбляет вас. -- добавил он, похлопывая капитана по плечу. -- но вы, парни, на самом деле нуждаетесь в нас. -- Да, сэр? -- тихо сказал он. -- Да. Мы единственные люди, которые знают, как заставить все работать. Поймите, единственное, в чем сильны хорошие люди, это свержение плохих людей. А вы в этом преуспели, должен вам признаться. Но неувязка в том, что вы сильны только в этом. В один прекрасный день зазвонят колокола и свергнут злого тирана, но следующее, на что все сидящие вокруг будут жаловаться, что хотя тирана свергли, но никто не убирает мусор. Потому что плохие люди знают как планировать. Вы можете сказать, что это часть необходимых условий. Каждый злой тиран имеет план как управлять миром. Кажется хорошие люди не обладают сноровкой. -- Возможно. Но вы ошибаетесь относительно остальных. -- сказал Бодряк. -- Это просто потому, что люди боятся и одиноки... -- Он замолчал. Это прозвучало слишком глупо, даже для него. Он пожал плечами. -- Они же просто люди. -- сказал он. -- Они же просто делают то, что делают остальные. Сэр. Лорд Ветинари по-дружески ему улыбнулся. -- Разумеется, разумеется. -- сказал он. -- Я понимаю, что вы должны в это верить. Иначе вы окончательно сойдете с ума. Иначе вы можете вообразить, что находитесь на мосту, толщиной в перышко, проложенным над сводами Преисподней. Иначе существование превратится в мрачную агонию и единственной надеждой останется вера в то, что после смерти не будет жизни. Я вполне понимаю. -- Он посмотрел на свой стол и вздохнул. -- А сейчас. -- сказал он. -- слишком много скопилось работы. Боюсь, что Обычный был прекрасным слугой, но совершенно никудышным правителем. Вы можете идти. Отлично выспаться этой ночью. Ах, и обязательно приведите завтра ваших людей. Город должен оказать свою признательность. -- Что должен? -- сказал Бодряк. Патриций посмотрел в свиток. Его голос уже обрел сухую интонацию человека, который планирует, организовывает и контролирует. -- Признательность. -- сказал он. -- После каждой триумфальной победы должны быть герои. Это необходимо. Тогда каждый будет знать, что все было сделано правильно. Он бросил взгляд на Бодряка поверх свитка. -- Это все часть естественного порядка вещей. -- сказал он. Спустя мгновение он сделал несколько пометок карандашом на лежащей перед ним бумаге и опять поднял взгляд. -- Я сказал. -- сказал он. -- вы можете идти. Бодряк замер в дверях. -- Вы во все это верите, сэр? -- сказал он. -- О бесконечности зла и абсолютности тьмы? -- Вот еще. -- сказал Патриций, переворачивая страницу. -- это же только логическое заключение. -- Но вы встаете с кровати каждое утро, сэр? -- Гм-м? Да? Не пойму, что вы хотите сказать? -- Я просто хотел бы узнать зачем, сэр. -- Ах, немедленно уходите. Вы хороший человек. В темной и неудобной пещере, прорубленной из сердца дворца, скачками пробирался Библиотекарь. Он вскарабкался на печальные останки груды и посмотрел на распростертое тело Обычного. Затем он спустился вниз и, очень аккуратно, вытащил из закоченевших пальцев 'Вызывание Драконов'. Он сдул с книги пыль. Он осторожно обмахнул ее, как будто это был перепуганный ребенок. Он повернулся, чтобы влезть на груду, и остановился. Он опять наклонился и осторожно вытащил еще одну книгу из блестящего хлама. Эта книга не была из его собрания, за исключением того, что все книги происходили из его владений. Он осторожно перевернул несколько страниц. -- Держите ее покрепче. -- сказал Бодряк, стоявший позади него. -- Унесите куда-нибудь подальше и спрячьте там. Орангутанг кивнул капитану и с грохотом спустился с груды. Он постучал Бодряка по колену, открыл 'Вызывание Драконов', пролистал ее пожухшие от времени страницы, пока не нашел нужную, и молча протянул книгу. Бодряк покосился на неразборчивые каракули. Пока драконы не похожи на единорогов, как я желаю. Они обитают в некоем Царстве, определяемым Фантазией Желания, а потому, всякий, кто вызывает их и указывает им путь в этот мир, вызывает своего собственного Дракона, порождение своих мыслей. И еще, я полагаю, что Чистый Сердцем может вызвать Дракона Власти как Силу во имя Добра в этом мире, и в эту ночь начнется Великая Работа. Все будет приготовлено. Я изо всех сил работал, чтобы стать Драгоценным Сосудом... Царство фантазии, подумал Бодряк. Так вот куда они направлялись. В царство нашего воображения. И когда мы их вызываем, то придаем им облик, подобно тому как выжимают тесто в формы для пирожных. Только вы не получите человека, подобного имбирному прянику, вы получите то, что вы есть. Ваша собственная темнота, даст облик... Бодряк перечитал еще раз страницу, а затем посмотрел на следующие. Там было не так уж и много. Большинство страниц представляло обугленную массу. Бодряк вернул книгу обезьяне. -- Каким человеком был де Малахит? -- спросил он. Библиотекарь уделил этому внимание, сообразно поведению человека, знающего наизусть 'Словарь Городских Биографий'. Затем он пожал плечами. -- Почти святой? -- сказал Бодряк. Обезьяна покачала головой. -- Тогда непростительно злой? Обезьяна пожала плечами и опять покачала головой. -- Если бы я был на вашем месте. -- сказал Бодряк. -- Я положил бы эту книгу где-нибудь в надежном месте. И вместе с ней свод законов. Они обе чертовски опасны. -- У-ук. Бодряк выпрямился. -- А сейчас. -- сказал он. -- пойдемте отсюда и промочим глотку. -- У-ук. -- Но только по маленькой. -- У-ук. -- И вы платите. -- И-ик. Бодряк остановился и всмотрелся в большое, мягкое лицо. -- Скажите мне. -- сказал он. -- Мне всегда хотелось знать... может лучше быть обезьяной? Библиотекарь подумал над этим. -- У-ук. -- сказал он. -- Ах. Правда? -- сказал Бодряк. И наступил день следующий. Комната была забита, под самую завязку, сановниками. Патриций сидел в своем громадном кресле, окруженный членами Совета. Все присутствовавшие блистали начищенными до блеска улыбками, склоняясь перед хорошо проделанной работой. Леди Сибил Рэмкин присела по другую сторону, одетая в несколько акров черного бархата. Фамильные драгоценности Рэмкинов поблескивали на ее пальцах, шее и черных завитках парика, одетого по случаю приема. Общий эффект был ошеломляющий, подобно земному шару с небесами. Бодряк, печатая шаг, провел отряд на центр зала и остановился со шлемом под мышкой, согласно предписаниям. Он был потрясен, увидев, что даже Валет сделал попытку -- подозрительный блеск металла можно было видеть тут и там на его нагруднике. Двоеточие имел непоколебимый вид важной персоны. Доспехи Морковки блестели и переливались. Двоеточие отдал честь согласно уставу, в первый раз в жизни. -- Все присутствуют и все в порядке, сэр! -- пролаял он. -- Отлично, сержант. -- холодно сказал Бодряк. Он повернулся к Патрицию и вопрошающе поднял бровь. Лорд Ветинари коротко взмахнул рукой. -- Станьте вольно, или как там это у вас делается, парни. -- Уверен, что нам совсем не нужны здесь церемонии. Что скажете, капитан? -- Как вам угодно, сэр. -- сказал Бодряк. -- А сейчас, солдаты. -- сказал Патриций, наклоняясь вперед. -- мы выслушали примечательные подробности ваших героических усилий по защите города... Бодряк позволил своим мыслям пуститься в странствие, пока изливался поток позолоченных банальностей. Вскоре он получил изрядную дозу веселья от разглядывания лиц членов Совета. По их лицам пробегала целая гамма обуревавших их чувств, по мере того как Патриций продолжал говорить. Впрочем, само дело было улажено и вопрос исчерпан. И забыт. Разумеется проводить подобные церемонии было жизненно важно. Просто еще одна глава в долгой и восхитительной истории и т.д. и т.п. Анк-Морпорк знал толк в новых главах, в их начале. Его блуждающий взгляд остановился на леди Рэмкин. Она подмигнула ему. Бодряк опять обратил свой взор вперед, и тут его лицо одеревенело, как доска. -- ... выразить нашу признательность. -- закончил Патриций, садясь на место. Бодряк почувствовал, что все взоры устремились на него. -- Простите? -- сказал он. -- Я говорил, что мы пытались обдумать подходящую компенсацию, капитан Бодряк. Многочисленные государственно мыслящие сограждане... -- Патриций остановил свой взор на членах Совета и леди Рэмкин. -- и, разумеется, я, собственной персоной, ощущаем, что должна быть воздана соответствующая награда. Все еще непонимающе Бодряк продолжал смотреть на него. -- Награда? -- сказал он. -- Это же обычно за столь героическое предприятие. -- сказал Патриций, немного раздраженно. Бодряк опять устремил взор вперед. -- Не стоило об этом думать, сэр. -- сказал он. -- Мужчины не должны об этом говорить, ей-богу. Настала неуклюжая пауза. Краем глаза Бодряк заметил, как Валет толкает в бок сержанта. В конце концов Двоеточие выступил вперед из строя и опять отдал честь. -- Разрешите сказать, сэр. -- пробормотал он. Патриций любезно кивнул. -- Э-э. -- сказал он. -- Вопрос в том, что спасая жизнь вашей чести, мы думали, понимаете, о спасении города и его жителей, или точнее, я имею в виду... мы просто попытались, ей богу, попасть в уязвимое место и все такое... просто мы были убеждены, что имеем на это право. Если вы уловили мою мысль. Собравшиеся в зале дружно кивнули. Именно так и должно было быть. -- Продолжайте. -- сказал Патриций. -- А потому мы, как бы это сказать, пораскинули вместе мозгами. -- сказал сержант. -- Немного нагло, я понимаю... -- Пожалуйста, продолжайте, сержант. -- сказал Патриций. -- Не стоит останавливаться. Нам всем хорошо известна важность вопроса. -- Хорошо, сэр. Да, сэр. Во-первых, это жалованье. -- Жалованье? -- сказал лорд Ветинари. Он посмотрел Бодряка, который отвел взгляд, вглядываясь в пустоту. Сержант приободрился. Его лицо выражало непреклонную решимость человека, собирающегося довести дело до конца. -- Да, сэр. -- сказал он. -- Тридцать долларов в месяц. Это неправильно. Мы думаем, что... -- он облизал губы и бросил взгляд через плечо на двух своих товарищей, которые подбадривали его жестами. -- мы думаем, что для начала можно положить, э-э, тридцать пять долларов? В месяц? -- Он посмотрел на каменное выражение лица Патриция. -- С надбавками за звание? Мы думаем пять долларов. Он еще раз облизал губы, нервничая из-за выражения лица Патриция. -- Мы не хотели бы соглашаться на сумму, меньше четырех. -- сказал он. -- Категорически. Простите, Ваше Высочество, но так оно и есть. Патриций еще раз посмотрел на ничего не выражающее лицо Бодряка, а затем опять поглядел на отряд. -- Категорически? -- сказал он. Валет прошептал что-то на ухо Двоеточию, а затем отступил на шаг назад. Вспотевший сержант сжал свой шлем так, как если бы тот оставался единственной реальной вещью в мире. -- Это совсем другое дело, Ваше Преподобие. -- сказал он. -- Вот как. -- понимающе улыбнулся Патриций. -- И вот еще чайник. Он был не очень хороший, но Эррол слопал его. Он стоит около двух долларов. -- Он судорожно глотнул. -- Мы могли бы обзавестись новым чайником, если не возражаете, ваше высочество. Патриций наклонился вперед, ухватившись за поручни своего кресла. -- Я хочу прояснить суть вопроса. -- холодно сказал он. -- Мы можем считать, что вы просите о изрядной добавке к жалованью и домашней утвари? Морковка прошептал в другое ухо Двоеточия. Двоеточие повернул оба выпученных, налитых кровью глаза к сидящим сановникам. Ободок шлема судорожно вращался между пальцами, как мельничное колесо. -- Ну. -- начал он. -- иногда, мы подумали, понимаете, во время обеденного перерыва, или когда тихо, например возможно в конце дежурства, и мы хотим немного расслабиться, понимаете, отдышаться... -- Его голос замер на полуслове. -- Да? Двоеточие сделал глубокий вдох. -- Я полагаю, что доска для дартца не подлежит обсуждению...? Громовая тишина, последовавшая за этими словами, была прервана недовольным фырканьем. У Бодряка из трясущейся руки выпал шлем. Нагрудник затрясся, как будто годами сдерживаемый смех вырвался наружу, извергаясь как лава из вулкана. Он повернулся лицом к сидящим советникам и смеялся без остановки до тех пор, пока не полились слезы. Смеялся над тем, как они встали, сконфуженные и с чувством оскорбленного достоинства. Смеялся над подчеркнуто неподвижным выражением лица Патриция. Смеялся над миром и спасением душ. Смеялся и смеялся, смеялся без остановки до тех пор, пока не полились слезы. Валет вытянулся как журавль, чтобы достать до уха Двоеточия. -- Я говорил вам. -- прошипел он. -- Я говорил вам, что они никогда не смирятся с этим. Я знал, что доска для дартца оттолкнет нам удачу. Вы их всех расстроили. Дорогая Мамочка и Папа [писал Морковка] Вы ни за что не поверите, но я, пробыв в Дозоре лишь несколько недель, уже стал Констеблем. Капитан Бодряк сказал, что Патриций лично сказал ему, что я должен стать констеблем, а также он надеется, что у меня будет долгая и успешная карьера в Дозоре, и он будет следить за мной с особым интересом. Мое жалованье увеличилось на десять долларов и еще у нас есть специальная премия в двадцать долларов, которую капитан Бодряк платит из своего собственного кармана, как сказал сержант Двоеточие. Вы найдете деньги, приложенные к письму. Я собрал немного, потому что навещал Тростинку, а миссис Пальма сказала, что все девушки будут следить за моей карьерой с Огромным интересом, и я могу прийти на обед после ночного дежурства. Сержант Двоеточие мне рассказывал, как начинать ухаживание, которое очень интересное и совсем не такое сложное, как кажется. Я арестовал дракона, но он сбежал. Надеюсь, что с мистером Лаковым все в порядке. Я такой счастливый, как никто другой в целом мире. Ваш сын, Морковка. Бодряк постучал в дверь. Как он заметил, была приложены усилия, чтобы привести в порядок особняк Рэмкинов. Разросшийся кустарник был безжалостно вырублен. Старый рабочий, стоявший на верху лестницы, прибивал к стенам штукатурку, а другой, с лопатой, был занят определением, где же кончается лужайка и начинаются клумбы с цветами. Бодряк сунул под мышку шлем, пригладил волосы и постучал. Он предполагал попросить сержанта Двоеточие сопровождать его, но быстро отбросил эту мысль. Он не мог выносить насмешек. Чего он, в