ем за чтением. Прошу вас, Эрон, выполняйте обещание. Давайте досье. И все же по настоянию Эрона они отправились на небольшую, обтянутую противомоскитной сеткой террасу, расположенную на том же этаже, с внутренней стороны здания, и удобно устроились там за одним из столиков, любуясь небольшим, тщательно ухоженным садом с песчаными дорожками и старинными фонтанами. Здесь им подали по-южному обильный завтрак: печенье, овсянку, колбасу и внушительное количество кофе с цикорием и молоком. У Майкла разыгрался аппетит. Он чувствовал себя так же хорошо, как тогда, в доме Роуан, радуясь, что мозги не залиты выпивкой. Как это все же здорово -- сидеть с ясной головой, глядя на зеленый сад, на ветви дубов, клонившиеся до самой травы. И просто божественно снова ощущать теплый воздух. -- Все произошло слишком быстро, -- сказал Лайтнер, передавая ему корзиночку с горячим печеньем. -- Наверное, мне следовало бы посвятить вас в какие-то подробности, однако ума не приложу, в какие именно. Мы полагали, что наше знакомство будет происходить постепенно, -- это позволило бы нам лучше узнать вас, а вам, конечно же, -- нас... Мысли о Роуан никак не выходили у Майкла из головы. Невозможность связаться с ней хотя бы по телефону буквально выводила его из себя. Тревога за Роуан терзала душу, однако бесполезно и пытаться объяснить что-либо Эрону. -- Если бы я вошел с вами в контакт так, как планировал, -- продолжал Лайтнер, -- я бы пригласил вас в нашу Обитель возле Лондона, где ваше вступление в орден происходило бы неспешно и гораздо более торжественно. Даже после нескольких лет полевой работы вам ни за что не поручили бы столь опасное задание, как вмешательство в дела Мэйфейрских ведьм. Кроме меня, в распоряжении ордена нет ни одного достаточно подготовленного для такой работы агента. Но, выражаясь современным языком, вы неожиданно оказались втянутым в это дело. -- Увяз по самые уши, -- согласился Майкл, не переставая жевать. -- Но я понимаю, что вы имеете в виду. Это равносильно тому, как если бы католические священники пригласили меня принять участие в обряде изгнания дьявола, зная, что я даже не посвящен в духовный сан. -- Очень близкое сравнение, -- подтвердил Эрон. -- Мне иногда кажется, что, несмотря на отсутствие непреложных догм и жестко определенных ритуалов, мы придерживаемся гораздо более строгих понятий. Установленная нами грань между добром и злом, правильным и неправильным весьма тонка и трудноуловима, при этом мы куда более нетерпимы к тем, кто ее переходит. -- Эрон, обещаю вам, что не расскажу о досье ни единой душе во всем христианском мире, за исключением Роуан. Лайтнер задумался. -- Когда вы прочтете материалы, -- после минутного молчания вновь заговорил он, -- мы непременно продолжим это разговор и обсудим ваши дальнейшие действия. Не спешите отказываться. По крайней мере, прислушайтесь к моему совету. -- Сдается мне, что у вас есть личный страх перед Роуан, -- так? Лайтнер сделал большой глоток кофе. Внимательно оглядел тарелку. За весь завтрак он не съел ничего, кроме кусочка печенья. -- Не уверен, -- ответил он. -- Моя единственная встреча с Роуан состоялась при весьма необычных обстоятельствах. И честное слово, могу поклясться... -- В чем? -- Мне показалось, что ей отчаянно хотелось поговорить со мной. Точнее, хоть с кем-то поговорить. Однако в следующий же момент я почувствовал в ней какую-то враждебность, причем враждебность ко всему и вся, словно в этой женщине было заключено нечто сверхъестественное, словно ее переполняло нечто инстинктивно чуждое остальным людям. Понимаю, мое предположение кажется вам, мягко говоря, странным. Разумеется, в Роэун нет ничего сверхъестественного. Но если мы задумаемся и будем рассматривать наши экстрасенсорные способности как некие мутации, то можно будет с полным правом сказать, что Роуан действительно отличается от других людей -- как, скажем, одна порода птиц отличается от другой. Иными словами, я ощутил ее непохожесть... Лайтнер замолчал. Только сейчас он заметил, что Майкл сидит за столом в перчатках. -- Не хотите попробовать обходиться без них? Полагаю, я смогу научить вас блокировать образы. На самом деле это не так сложно, как вам... -- Я хочу получить досье, -- перебил его Майкл. Он вытер рот салфеткой и допил кофе. -- Разумеется. И вы его немедленно получите, -- со вздохом ответил Эрон. -- Я могу сейчас же отправиться в свою комнату? Да, еще одна просьба. Нельзя ли попросить, чтобы мне принесли туда еще немного этого восхитительного кофе и горячего молока. -- Конечно. Эрон проводил Майкла к выходу с террасы, остановившись лишь затем, чтобы распорядиться насчет кофе, а затем по широкому центральному коридору они дошли до дверей комнаты. Темные шторы из узорчатого шелка, закрывавшие широкие окна со стороны фасада, были подняты, и в комнату лился мягкий летний свет, приглушенный листвой деревьев. На огромной кровати лежал портфель с кожаной папкой, содержащей досье. -- Ну вот, друг мой, -- сказал Эрон, -- Кофе вам принесут без стука, чтобы не отвлекать от чтения. Если хотите, устраивайтесь на балконе. И прошу вас, читайте внимательно. Если я понадоблюсь, телефон у вас под рукой. Достаточно назвать телефонистке мое имя. Я буду всего лишь через две комнаты от вас. Попытаюсь немного поспать. Майкл снял пиджак и галстук, ополоснул в ванной лицо и как раз доставал из чемодана сигареты, когда принесли кофе. Его удивило и несколько раздосадовало неожиданное возвращение Эрона. Тот отсутствовал не более пяти минут. Выражение лица Лайтнера было крайне озабоченным. Он попросил молодого слугу поставить поднос на столик в углу, подождал, пока тот выйдет и плотно прикроет за собой дверь, и только после этого заговорил: -- Плохие новости, Майкл. -- О чем вы? -- Я только что звонил в Лондон, чтобы узнать, нет ли для меня каких-либо сообщений. Оказывается, они пытались связаться со мной и сообщить, что мать Роуан умирает. Они звонили в Сан-Франциско. Но к тому времени я уже уехал из города. -- Роуан непременно должна узнать об этом. -- Поздно, Майкл. Дейрдре Мэйфейр умерла сегодня около пяти утра. -- Его голос слегка дрогнул. -- Вероятно, в то самое время, когда мы с вами разговаривали. -- Ужасная новость для Роуан, -- сказал Майкл, -- Вы не представляете, как она расстроится. Вы даже не можете представить... -- Роуан вылетает в Новый Орлеан, -- перебил его Лайтнер. -- Она звонила в похоронную контору и просила отложить церемонию. Они согласились. Еще она спрашивала насчет отеля "Поншатрен". Мы, разумеется, проверим, заказала ли она там номер. Но мне думается, что мы можем ожидать ее скорого появления в Новом Орлеане. -- Ну знаете! Вы хуже, чем ФБР, -- заметил Майкл. Однако у него не было повода сердиться. Это было именно то, что он хотел узнать. С чувством облегчения он перебрал в памяти свой прилет в город, поездку на такси к дому на Первой улице, пробуждение в номере отеля. Нет, сам он никак не мог бы ускорить встречу с Роуан и ее матерью. -- Да, мы очень предусмотрительны, -- печально произнес Лайтнер. -- Мы продумываем каждый шаг, каждую мелочь. Не знаю, относится ли Бог к тому, что ему приходится наблюдать, с таким же беспристрастием, с каким относимся ко всему мы. Эрон задумался и как будто вдруг ушел в себя; выражение его лица при этом заметно изменилось. Потом, так и не проронив больше ни слова, он направился к двери. -- Вы действительно знали мать Роуан? -- спросил Майкл. -- Да, знал, -- с горечью ответил Лайтнер. -- И ни разу не смог хоть чем-нибудь ей помочь. Но подобное с нами случается часто. Возможно, на этот раз события примут иной оборот. Впрочем, кто знает... -- Эрон повернул дверную ручку. Все здесь. -- Он указал на папку. -- Времени на разговоры больше не остается. Майкл проводил Лайтнера растерянным взглядом. Этот сдержанный всплеск чувств у англичанина несказанно удивил его, но одновременно придал решимости. Как грустно, что он не нашел подходящих слов утешения и оказался не в состоянии хоть как-то облегчить страдания Эрона. С другой стороны, если сейчас он начнет думать о Роуан, мысленно представляя, как сжимает ее в объятиях и пытается рассказать ей обо всем, что произошло за последнее время, то определенно свихнется. Нельзя терять ни минуты. Взяв с кровати кожаную папку, Майкл перенес ее на стол. Потом достал сигареты и поудобнее устроился в кожаном кресле. Почти машинально он потянулся к серебряному кофейнику, налил в чашку кофе и добавил горячего молока. Комнату наполнил восхитительный аромат. Майкл раскрыл папку и вытащил из нее другую -- из плотной бумаги. Краткая надпись гласила: "МЭЙФЕЙРСКИЕ ВЕДЬМЫ. Часть первая". Внутри папки находились листы с убористым машинописным текстом и конверт, озаглавленный: "Фотокопии с подлинных документов". Его сердце болело за Роуан. Он начал читать... 12 Приблизительно через час Роуан позвонила в отель. Она уложила в чемоданы кое-что из летней одежды. Откровенно говоря, перебирая вещи и прикидывая, что стоит взять, Роуан словно со стороны наблюдала за собственными сборами, и они преподнесли ей несколько сюрпризов. Из глубин гардероба были вытащены легкие шелковые наряды -- блузки и платья, когда-то купленные для отпусков и с тех пор ни разу не надетые. Роуан достала шкатулку с украшениями, к которым не притрагивалась со времен колледжа. На глаза попались нераскрытые коробочки с духами. Изящные туфли с высокими каблуками, так и пролежали в магазинной упаковке. Все эти годы в ее жизни властвовала медицина, и ни на что другое времени уже не оставалось. И чудесные полотняные костюмы она надевала всего лишь пару раз, когда отдыхала на Гавайях. Что ж, теперь они ей пригодятся. Роуан сунула в чемодан и косметический набор, которым не пользовалась больше года. Она решила лететь ближайшим полночным рейсом. Но сначала нужно заехать в клинику и детально ознакомить Слэттери, который заменит ее на время отсутствия, с историями болезни пациентов. А оттуда уже -- прямо в аэропорт. Так. Теперь пора позвонить в отель, заказать номер и оставить для Майкла сообщение о своем приезде. Ей ответил приятный, с южным акцентом голос гостиничной телефонистки. Да, у них есть свободный номер. Нет, мистера Карри сейчас нет в отеле. Однако для нее имеется сообщение, что мистеру Карри пришлось срочно уехать и что он позвонит ей в течение ближайших суток. Нет, он не сказал, куда направляется и когда вернется. -- Хорошо, -- устало вздохнув, сказала Роуан. -- Пожалуйста, запишите и передайте ему следующее... Передайте ему, что в самое ближайшее время я буду в Новом Орлеане. Умерла моя мать. Церемония прощания состоится завтра в похоронной конторе "Лониган и сыновья". Записали? -- Да Позвольте мне выразить искреннее соболезнование в связи с кончиной вашей матушки. Всем нам было горько услышать об этом. Я привыкла видеть ее сидящей на террасе, когда шла на работу мимо старого дома. Изумлению Роуан не было границ. -- Будьте любезны, если можно, ответьте мне на пару вопросов, -- попросила Роуан. -- Дом, где она жила, находится на Первой улице? -- Да, доктор. -- Это в квартале, который называется у вас Садовым? -- Да, доктор, именно там. Роуан пробормотала слова благодарности и повесила трубку... Та самая улица... Именно о ней рассказывал Майкл... И как странно, что все они знают о смерти ее матери. "Тем более странно, -- подумала Роуан, -- что я даже не упомянула ее имени..." Но сейчас было не до раздумий. Пора ехать. Роуан вышла на пирс и поднялась на палубу "Красотки Кристины". Убедившись, что яхта надежно закреплена и, случись что, выдержит самую скверную погоду, она заперла рулевую рубку и вернулась в дом. Там она включила все системы сигнализации, которыми не пользовалась со дня смерти Элли. В последний раз оглядеться... Роуан вдруг вспомнила, как Майкл, стоя возле своего прекрасного старого дома в викторианском стиле, говорил о предчувствии, что он туда не вернется. У нее самой не было столь отчетливого предчувствия. И тем не менее при виде знакомого с детства дома ее охватила печаль. Ощущение было такое, будто от него взяли все, что могли, а теперь бросили на произвол судьбы. То же самое чувство она испытала, в последний раз оглянувшись на "Красотку Кристину". Да, яхта хорошо послужила ей, но сейчас утратила всякое значение. И все мужчины, с которыми Роуан занималась любовью в каюте, отныне тоже ничего не значили в ее жизни. Откровенно говоря, просто замечательно и в какой-то мере символично, что в тот вечер она не потащила Майкла в духоту каюты. Ей это даже в голову не пришло. Майкл казался ей частью совершенно иного мира. Роуан вдруг отчаянно захотелось затопить "Красотку Кристину" вместе со всеми связанными с нею воспоминаниями. Боже, ну что за глупая мысль! Разве не "Красотка Кристина" привела ее к Майклу? Наверное, она просто теряет рассудок. Слава Богу, она летит в Новый Орлеан. Слава Богу, она успеет увидеть свою мать, прежде чем захлопнется крышка гроба, и слава Богу, она вновь будет рядом с Майклом, расскажет ему обо всем и ощутит его близость. Она обязана верить, что все будет именно так, и не важно, почему он не позвонил. Роуан с горечью вспомнила о лежащем в сейфе документе. Отныне он превратился в нечто совершенно несущественное, в пустую бумажку, не стоящую даже того, чтобы еще раз взглянуть на нее или разорвать. Роуан, не оглядываясь, захлопнула за собой дверь.