го, который обслуживается железной дорогой в этой части провинции, расстилается великолепная долина реки Грин-Ривер. Воды этого притока реки Огайо текут, покрытые, точно ковром, самыми разнообразными водяными растениями, главным образом зелеными нелумбусами и понтедериями с голубыми и желтыми цветами, напоминающими цвета флагов Германа Титбюри, Гарри Кембэла и Лисси Вэг. В полдень обе подруги нашли себе приют в "Мамонт-Отеле", первоклассной гостинице, помещавшейся почти у самого входа в гроты, в местности совершенно исключительной по красоте. Несмотря на пожиравшее ее любопытство, Джовите Фолей пришлось отложить до следующего дня посещение Мамонтовых пещер, так как в этот час там не было уже никого из проводников. Свободное время они посвятили прогулке по окрестностям, по очаровательной долине и по тенистым берегам реки, образующей при своем впадении в Грин-Ривер тысячи водяных каскадов. Гостиница "Мамонт-Отель" весьма комфортабельна и состоит из нескольких отдельных домиков, предназначенных для приезжих и для различных служб. Одна из комнат, окно которой выходило на долину, была предоставлена путешественницам, которых жители этого района штата Кентукки ждали с нетерпением. В это время года гостиница была уже полна экскурсантов, стремившихся осмотреть Мамонтовы пещеры. Молодые девушки могли убедиться в этом, когда около шести часов вечера, после того как прозвонил ужасный гонг, столь распространенный в американских гостиницах, они вошли в большую столовую. Губернатор штата Иллинойс Джон Гамильтон, который был там в качестве туриста, пожелал, чтобы Лисси Вэг заняла место справа от него, а Джовита Фолей - слева. И разве этого не было достаточно, чтобы вскружить голову такой впечатлительной молодой особе! Надо прибавить, что если губернатор штата Иллинойс, его спутники и другие приезжие так тепло приветствовали пятую партнершу и ее подругу, то какой же равнодушный прием оказали им все дамы-экскурсантки, приехавшие в этот день в Кентукки! Из этого видно, как поднялись акции Лисси Вэг, и не естественно ли было надеяться на конечный успех? И нельзя было не извинить Джовиту Фолей, которая получала свою долю внимания и любезности, за ее желание все больше отождествлять себя со своей милой Лисси Вэг, которая, конечно, никогда не подумала бы упрекнуть ее в этом. Великолепный обед, приготовленный поваром-французом, был необыкновенно вкусен и сытен, хотя и состоял из одних только обычных для американских обедов блюд - супа aux gombos, форели, только что пойманной в водах одного из притоков Гранд-Ривер, в том месте, где он расширяется и образует маленькое спокойное озеро, традиционного ростбифа с целой серией соусов и гарниров, копченой ветчины, национального торта и всевозможных овощей и фруктов. Не надо забывать также бокалов шампанского, которые посылали многие из сидевших за столом двум подругам. Обе они пили, конечно, очень мало, но отвечали милыми любезностями на все приветствия, после чего раздавались восторженные тосты в честь близкой победы любимицы матча Гиппербона. Никогда еще Джовита Фолей не присутствовала на таком празднике. И она и Лисси Вэг держали себя с большим достоинством, с той только разницей, что Лисси Вэг принимала все приветствия и комплименты со свойственной ей сдержанностью, а ее подруга, гораздо более общительная и живая, принимала их с нескрываемым удовольствием. И когда около десяти часов вечера девушки были уже в своей комнате: - Ну, что же ты по поводу всего этого скажешь? - спросила Джовита Фолей. - Ничего не скажу, - ответила Лисси Вэг. - Как?.. Ты не тронута приемом, который нам был оказан?.. Любезностью губернатора и всех этих туристов, которые, без сомнения, держат за нас пари, я в этом уверена. - Бедные! - А тебе не хочется доказать им свою благодарность, постаравшись выиграть партию? - Мне хочется спать, ничего больше, - объявила Лисси Вэг. - Я сейчас ложусь и советую тебе сделать то же. - Спать!.. Но разве я могу? - Покойной ночи, Джовита! - Будь по-твоему... покойной ночи, маленькая фея с миллионами долларов, - ответила Джовита Фолей, которая, возможно, не только пригубила шампанское, но сделала несколько глотков. Потом, зевнув, она прибавила: - О, как мне хотелось бы, чтобы было уже завтра! Завтра наступило своим чередом и началось ясным солнечным рассветом, на два часа опередившим пробуждение Джовиты Фолей. Лисси Вэг не нашла в себе силы противиться настойчивым призывам своей подруги встать поскорей и одеться, так что в восемь часов обе они были готовы покинуть гостиницу. На осмотр кентуккийских гротов во всех подробностях требуется, по-видимому, не меньше семи-восьми дней. Главная их артерия тянется на протяжении трех или четырех лье, и колоссальная впадина имеет в объеме . (применяя французские меры) одиннадцать миллиардов кубических метров. Она испещрена по всем направлениям двумя сотнями аллей, коридоров, галерей и переходов, причем надо прибавить, что речь идет только об одной, сравнительно недавно открытой ее части. Наступило уже 31 мая, и до утра 6 июня в распоряжении Лисси Вэг оставалось полных шесть дней. При разумном использовании этого времени его должно было хватить даже для более любопытных посетителей, чем взволнованная Джовита Фолей. Все эти осмотры гротов производились многочисленной компанией под руководством лучших проводников, приставленных к этому делу. Тепло одевшись, так как в глубине галерей температура очень низка, туристы обоего пола направились по извилистой тропинке, которая привела их к входу в гроты, представляющему собой узкое отверстие в скале, оставленное в том виде, в каком оно было создано природой, и такого размера, что люди большого роста не могли пройти в него, не наклонив головы. Проводников сопровождали негры с шахтерскими лампочками в руках и факелами, которые были тотчас зажжены, и при свете сверкающих отблесков на гладких местах стен путешественники достигли лестницы, пробитой в скале. Эта лестница ведет сначала в галерею более широкую, чем первая, и непосредственно затем в большую залу, называемую Ротондой. С этого пункта начинается разветвление многочисленных коридоров и переходов, извилины которых требуется хорошо изучить всем желающим, если они не хотят подвергнуть себя риску заблудиться во всех этих переходах, обходясь без проводника. На свете не существует лабиринта более сложного, чем этот, включая сюда и лабиринты островов Лемнос или Крит {В греческой мифологии лабиринт - здание с множеством помещений и запутанных ходов, построенное Дедалом для Миноса, царя острова Крит.}. Пройдя широкий коридор, туристы очутились в одной из самых больших Мамонтовых пещер, которая известна под именем Готической Церкви. Готической?.. Но разве характерной чертой архитектуры этой пещеры является стрельчатый стиль? Это не важно! Она восхитительна со своими природными скульптурными украшениями свода, со сталагмитами и сталактитами {Сталактиты - известковые наросты на потолке пещеры, образованные просачивающимися каплями. Сталагмиты - известковые наросты на полу пещеры, образованные падающими с потолка каплями.}, с поддерживающими этот свод фантастически изогнутыми колоннами, со всеми этими выступами скал самых разнообразных форм, покрытых кристаллическими отложениями, рельефно выступающими при свете факелов и придающими этим скалистым выступам в одном месте форму настоящего алтаря со всеми украшениями, встречающимися в церковных местах, в другом - форму громадного органа, трубы которого тянутся ввысь, и далее - форму балкона или, вернее, кафедры, с которой не раз уже случайные проповедники говорили перед толпой, состоящей не менее как из пяти или шести тысяч верующих. Нечего и говорить, что все экскурсанты разделяли восхищение Джовиты Фолей и присоединили свои восторженные отзывы к громкому хору очарованных зрителей. - Ну что же, Лисси, не жалеешь, что приехала? - Нет, Джовита, это так красиво! - Не забудь, что все это сделала природа, что рука человека никогда не смогла бы выкопать все эти гроты, что мы сейчас находимся в самых недрах земли. - Мне делается страшно при мысли, что здесь можно заблудиться, - ответила Лисси Вэг. - Верю тебе, голубчик, и представляю себе, что было бы с нами, если бы мы остались в этих Мамонтовых пещерах и не попали бы в назначенный пункт к моменту получения телеграммы от милого нотариуса Торнброка! От входа в галерею до Готической Церкви они сделали уже пол-лье, и теперь, продолжая осмотр, им приходилось двигаться с большим трудом, согнувшись, иногда даже ползком вдоль узких коридоров, которые вели в Зал Привидений, где, к большому разочарованию Джовиты Фолей, она не увидела ни одного из тех призраков, которые ее воображение надеялось вызвать в этих подземельях. Зал Привидений представлял собой место отдыха, ярко освещенное светом факелов, где находился прекрасный бар и где все было готово для завтрака туристов, живущих в "Мамонт-Отеле". Зал этот мог бы быть назван санаторием, так как туда являются больные, приписывающие воздуху кентуккийских гротов целебные свойства. В этот раз они пришли сюда на целый день, человек двадцать, и устроились за столом перед гигантским скелетом мамонта, в честь которого эти громадные подземелья и получили название Мамонтовых пещер. В программу экскурсии входило посещение и других живописных мест. Туристы остановились еще в маленькой часовне, которая представляет собой Готическую Церковь в миниатюре. Она находится на краю бездонной пропасти, куда проводники бросают зажженные бумажки, чтобы освещать мрачные глубины. Пропасть эта носит название Бездонного Колодца, причем одна из его выдолбленных стенок образует так называемое Кресло Дьявола, о котором создано столько легенд (да и странно было бы, если бы их не было). После такого утомительного дня туристы не протестовали, когда им предложили направиться по тем же галереям ко входу в пещеры. Этот путь был предпочтительнее другого, выходившего ближе к гостинице, но менее удобного из-за множества поворотов. Прекрасный обед и целая ночь отдыха вернули подругам силы, необходимые для завтрашней экскурсии. Впрочем, осмотр этих изумительных пещер, как прогулка в сказочный мир "Тысячи и одной ночи", но без встреч с демонами и гномами, щедро вознаградил путешественниц за усталость, и Джовита повторяла, что это зрелище превзошло все границы человеческого воображения. Вот почему в течение пяти дней эта милая особа исключительной выносливости и энергии, которой она утомила большинство экскурсантов и даже самих проводников, решила осмотреть подробно все, что только было известно об этих знаменитых гротах, сожалея, что не может устремиться за пределы сделанных до сих пор открытий. Но то, что проделывала она, неспособна была сделать ее подрута, и Лисси Вэг в конце третьего дня взмолилась о пощаде. Не надо забывать, что она незадолго перед тем болела, и нельзя было допустить, чтобы эти экскурсии привели ее в состояние, которое помешало бы продолжать путешествие. Поэтому Джовита Фолей во время своих последних прогулок не пользовалась обществом Лисси Вэг. Она осмотрела пещеру Храм Гиганта, которая находится на высоте семидесяти пяти туазов; Звездную Комнату, стены которой кажутся инкрустированными бриллиантами и другими драгоценными камнями, ослепительно сверкающими в свете факелов; Аллею Кливленда, украшенную, точно кружевами, разноцветными цветами из пестрых минералов; Бальный Зал, стены которого испещрены беловатым налетом и кажутся покрытыми снегом; цепь Скалистых гор, представляющих собой ряд нагроможденных друг на друга каменных глыб с остроконечными пиками, производящих такое впечатление, точно горные цепи штатов Юта и Колорадо пустили свои разветвления внутрь земного шара; Грот Фей, такой богатый наносными образованиями, отлагаемыми подпочвенными источниками, с арками, колоннами и чем-то вроде гигантского дерева, вроде каменной пальмы, достигающей своей вершиной самого свода зала, расположенного в четырех лье от главного входа в Мамонтовы пещеры. И какое воспоминание должно было навсегда сохраниться в душе неутомимой путешественницы, когда, выйдя из храма Горана, она спустилась в лодке вниз по течению Стикса {Стикс - в греческой мифологии - река подземного мира, обиталище мертвых. Иордан - река в Палестине, воды которой считаются святыми, так как в ней, по евангельскому преданию, крестился Христос.}, который, подобно Иордану, только подземному, вливается в Мертвое море. Но если правда, что ни одна рыба не может жить в водах библейской реки, то про воды этого большого подземного озера сказать того же нельзя. Там ловят мириады пещерных рыб, у которых совершенно отсутствуют зрительные органы, подобно другим видам безглазых рыб, плавающих в некоторых реках Мексики. Таковы ни с чем не сравнимые диковины этих гротов, которые открыли людям часть своих тайн. Что же они еще хранят от любопытства живущих на земле, и не откроется ли всем в один прекрасный день новый изумительный мир внутри земного шара?.. Наконец пять дней, которые Джовита Фолей и ее подруга решили провести в Мамонтовых пещерах, пришли к концу. На следующий день, 6 июня, телеграмму нотариуса Торнброка должны были доставить в контору, находившуюся в самом отеле. Благодаря интересу, который общество туристов проявляло к пятой партнерше, то утро должно было наполниться лихорадочным ожиданием, нетерпением, которое, возможно, одна Лисси Вэг не разделяла. Вечером накануне этого дня за обедом опять провозглашались тосты, и какие громкие "ура" раздались, когда Джон Гамильтон, следуя правилу, установленному губернаторами, принимать женщин в число членов своих штабов, произвел Лисси Вэг в чин полковника, а Джовиту Фолей в чин подполковника полиции штата Иллинойс. И если один из этих новых "офицеров", всегда отличавшийся скромностью, чувствовал себя и на этот раз несколько смущенным такой честью, то другой отнесся к этому так, точно всегда носил мундир. И вечером, когда обе молодые девушки удалились в свою комнату: - Ну что же, - воскликнула Джовита Фолей, отдавая честь по-военному, - вы довольны, полковник? - Это какое-то безумие! - ответила Лисси Вэг. - И это кончится плохо, я боюсь. - Будь добра, замолчи, милая, а то я забуду, что ты мое начальство, и не окажу тебе должного уважения! И, поцеловав нежно свою подругу, она легла, тотчас же уснула, и ей приснилось, что ее уже величают "генералом". На следующий день с восьми часов утра перед телеграфной конторой толпилась публика в ожидании телеграммы, которую должен был послать из Чикаго нотариус Торнброк. Трудно описать волнение всех присутствующих, относившихся с таким участием к двум подрутам! Куда-то направит их судьба? Будут ли они посланы на одну из окраин Америки? Опередят ли они и насколько своих конкурентов? Прошло полчаса, зазвонил звонок телеграфного аппарата. Пришла депеша на имя Лисси Вэг, Кентукки, "Мамонт-Отель", Мамонтовы пещеры. Глубокое, можно сказать священное молчание воцарилось как в самой конторе, так и за ее стенами. И каково было изумление, разочарование, даже отчаяние, когда Джовита Фолей дрожащим голосом прочла: "Четырнадцать, из семи, повторенных два раза, пятьдесят вторая клетка, Сент-Луис, штат Миссури. Торнброк", Это была клетка с изображением "тюрьмы", где несчастная Лисси Вэг, уплатив тройной штраф, должна была оставаться до тех пор, пока какой-нибудь не менее ее несчастный партнер не явится ее освободить, заняв ее место. ^TГлава шестая - ДОЛИНА СМЕРТИ^U Утром 1 июня какой-то поезд, выйдя из Стэктона, маленького городка Калифорнии, расположенного на территории прежнего озерного бассейна Сан-Джоаким, мчался во весь дух в юго-восточном направлении. Поезд, состоящий только из паровоза, одного пассажирского вагона и одного багажного, был пущен помимо поездов, идущих по расписанию, и по крайней мере за три часа до того поезда, который, пересекая южную территорию Калифорнии, двигался по пути от Сакраменто к границе штата Аризона. Штат Калифорния занимает второе место в Американской федерации, с площадью в сто пятьдесят восемь тысяч квадратных миль. На севере и на юге его границы определяются градусами широт; на востоке он окаймлен ломаной линией, угол которой упирается в озеро Тэхо и в реку Колорадо; на западе границей его является Тихий океан, омывающий его побережье на протяжении шестисот миль. Если на всей этой обширной территории поселить миллион двести тысяч жителей, самых разнообразных по происхождению - европейцев, американцев и азиатов, всех этих иммигрантов, явившихся сюда после того, как были открыты золотые копи, и после заключенного в 1848 году договора, по которому Мексика уступила Калифорнию федеральной республике, то и тогда плотность населения этой страны окажется весьма незначительной. Местность, по которой несся с необыкновенной быстротой упомянутый выше специальный поезд, по-видимому, не останавливала на себе внимания его пассажиров. Да и были ли у него пассажиры? Без сомнения, да, так как время от времени две головы показывались за стеклом вагонного окна и тотчас скрывались, две отталкивающие физиономии весьма свирепого вида. Порой стекло окна опускалось, и из него высовывалась широкая волосатая рука, державшая короткую трубку, с которой она стряхивала пепел, и тотчас затем скрывалась. Возможно, что северная часть этого штата больше привлекала бы внимание этих путешественников. На севере и в центре все поля, очень удобные для скотоводства, необыкновенно хорошо культивированы; к тому же они очень плодородны и производят в большом количестве пшеницу, ячмень, стебли которого бывают от двенадцати до пятнадцати футов высоты, маис, сорго и овес. Встречаются также плодовые сады, в которых зреют персики, груши, вишни, клубника - целые рощи фруктовых деревьев, и, наконец, виноградники, поставляющие треть сбора всей Америки. Все эти богатства родит необыкновенно щедрая, совершенно неистощимая почва, которая обслуживается превосходной оросительной системой. Не нужно, однако, думать, что бассейн, орошаемый рекой Сан-Джоаким и ее притоками, совершенно неплодороден. Воды этих рек сделали и эту землю вполне пригодной для сельского хозяйства. Но оба путешественника так же мало обращали на нее внимания, как если бы она продолжала оставаться бесплодной, как и пятьдесят лет тому назад, когда люди еще не приложили к ней своих рук. Кто же были эти два таких равно душных путешественника? Откуда они явились и куда так стремились? Были ли они одними из тех пылких калифорнийцев, которых привлекает открытие новых золотых приисков? Ведь позволительно надеяться, что шесть миллиардов франков, извлеченных за последние сорок лет, не вконец еще истощили золотоносные жилы в этой почве, к тому же богатой другими драгоценными ископаемыми. Особенно многочисленны залежи вдоль побережья, богатые такими, например, минералами, как киноварь и ртуть, которых было добыто от 1850 до 1886 года на сумму не менее ста миллионов ливров {Ливр - старинная французская серебряная монета.}, иначе говоря, не менее ста тысяч тонн. Во всяком случае, эти путешественники должны были быть очень богатыми людьми и к тому же куда-то очень спешили, раз они позволили себе нанять специальный поезд, в то время как в их распоряжении было много всяких поездов, регулярно идущих по Южной Тихоокеанской железнодорожной линии. Они запоздали бы только на каких-нибудь полдня и не истратили бы нескольких тысяч долларов, в которые им обошелся этот поезд. Как бы то ни было, паровоз продолжал мчаться во весь дух, и так как в этой части пути поезда не так часты, то график их мог быть без труда установлен. К тому же речь шла о сравнительно небольшом пробеге в двести сорок приблизительно миль, которые могут быть пройдены в шесть-семь часов. И как раз в такой именно срок они и были пройдены. Никакая случайность не замедлила быстроты передвижения поезда. Было одиннадцать часов утра, когда паровоз, прогудев несколько раз за четверть мили до города Килер, подошел к станции и остановился у платформы. Два человека выскочили из вагона. Багаж их был крайне несложен: чемодан и корзинка с провизией, очевидно еще не тронутой. У каждого из них было в руках по сумке, а за плечами по ружью. Один из этих путешественников подошел к паровозу и сказал машинисту: "Ждите!" - таким тоном, каким он сказал бы это своему кучеру, выйдя из кареты, чтобы зайти ненадолго к знакомым. Машинист сделал рукой утвердительный жест и стал двигать поезд на запасный путь, чтобы не мешать свободному движению по линии. Тогда путешественник в сопровождении своего товарища направился к выходу и очутился перед незнакомым человеком, который, очевидно, его дожидался. - Экипаж здесь? - спросил он его отрывистым тоном. - Со вчерашнего дня. - В порядке? - В порядке. - Едем же! Минуту спустя оба путешественника сидели в комфортабельном автомобиле, снабженном мощным механизмом, и быстро мчались по дороге, направляясь к востоку. В одном из этих двух путешественников читатель, вероятно, уже узнал коммодора Уррикана, а в другом - его верного Тюрка, хотя оба они воздерживались от обычной для них вспыльчивости и не кричали ни на машиниста, без малейшего опоздания подавшего специальный поезд, ни на шофера автомобиля, ожидавшего их в Килере. Спрашивается, каким же чудом Годж Уррикан, принесенный 25 мая полумертвым в почтовую контору Ки-Уэста, очутился через каких-нибудь восемь дней в этом маленьком калифорнийском городке, отстоящем от Флориды на тысячу пятьсот миль? При каких условиях - действительно совершенно исключительных - и произошел этот переезд в такой короткий промежуток времени и каким образом шестой партнер, которого все время преследовали чудовищные неудачи и который, казалось, был уже не в силах продолжать партию, находился сейчас здесь, более чем когда-либо готовый играть эту партию до конца? Читатель не забыл, вероятно, что потерпевший кораблекрушение коммодор был отнесен в бессознательном состоянии в телеграфное бюро Ки-Уэста. Телеграмма, посланная на его имя из Чикаго в то самое утро, была получена ровно в полдень. И какую печальную весть она принесла!.. Об одном из самых несчастных ударов игральных костей, которые когда-либо существовали: о пяти, из двух и трех! Этот удар отсылал коммодора из пятьдесят третьей клетки в пятьдесят восьмую, из Флориды в Калифорнию, что означало переезд через весь Союз с юго-востока на северо-запад! И было еще одно обстоятельство, особенно тяжелое: в этом штате Уильям Гиппербон выбрал клетку "смерти", так называемую Долину Смерти, куда партнер должен был лично явиться и откуда по уплате тройного штрафа ему надлежало возвратиться в Чикаго! И это после его такого блестящего дебюта! В результате, когда Годж Уррикан, придя в себя благодаря энергичным растираниям и не менее энергичным лекарствам, узнал содержание телеграммы, он испытал сильнейшее нервное потрясение, выразившееся в таком приступе бешеного гнева, какого Тюрк никогда у него еще не видал. Это его и поставило на ноги. К счастью для присутствующих, не оказалось никого, к кому коммодор мог бы за что-нибудь придраться, и Тюрку не нужно было стараться превзойти его в неистовстве. Годж Уррикан произнес только одно слово, одно-единственное, но одно из тех, которые становятся историческими: - Едем! Мертвая тишина наступила вслед за этим словом. Тюрку пришлось сказать своему хозяину, где они и как обстоит дело. Тогда коммодор узнал и о гибели маленького судна, и о доставке пассажиров и экипажа в Ки-Уэст, где не было ни единого судна, готового к отплытию в один из портов штата Алабама или штата Луизиана. Годж Уррикан превратился в Прометея, прикованного к скале, и его сердцу грозило быть растерзанным коршунами, носящими имя Нетерпения и Бессилия! Действительно, ему было необходимо в ближайшие две недели попасть из Флориды в Калифорнию и из Калифорнии в штат Иллинойс. Несомненно, слово "невозможно" существует на всех языках, даже на американском, хотя и считается, что оно было вычеркнуто из словаря смелыми янки! Думая о последствиях партии, проигранной из-за абсолютной невозможности выехать в этот же день из Ки-Уэста, Годж Уррикан испытал вторичный приступ бешенства, сопровождаемый ругательствами, проклятиями и угрозами, от которых дрожали стекла телеграфной конторы, но Тюрку удалось его угомонить: он сам предался таким взрывам дикого бешенства, что хозяину пришлось призвать его к спокойствию. Какая тяжелая необходимость и какая жестокая рана для самолюбия партнера матча - быть вынужденным прекратить борьбу, а для оранжевого флага - склониться перед флагами лиловым, синим, голубым, зеленым, желтым и красным! Но правы те, кто говорят, что на этом свете хорошие и дурные случайности чередуются нередко с быстротой электрического тока. И вот благодаря какому-то чудесному вмешательству судьбы нашелся выход из положения, казавшегося совершенно безнадежным. В тридцать семь минут первого семафор порта Ки-Уэст дал сигнал о появлении судна в открытом море на расстоянии пяти миль. Толпа любопытных, собравшихся перед телеграфной конторой, бросилась с Годжем Урриканом и Тюрком впереди на ту часть берега, откуда открывался вид на море. Какое-то судно показалось вдали - пароход, дым которого расстилался на линии горизонта. Раздались взволнованные голоса: - Направляется ли это судно в Ки-Уэст? - А если да, то пристанет ли оно здесь или отправится дальше в тот же день? - И если отправится дальше, то в какой из портов и какого штата: Алабамы, Миссисипи, Луизианы, в Новый Орлеан, Мобил или Пенсаколу? - И, наконец, если оно направляется в один из этих портов, достаточна ли его быстрота, чтобы сделать этот переезд в сорок восемь часов? Как видите, необходимо было выполнить все эти четыре условия! И они все были выполнены. Пароход "Президент Грант" должен был пробыть в Ки-Уэсте всего только несколько часов и отправиться в тот же вечер в порт Мобил, причем это был один из самых быстроходных пароходов во всем торговом флоте Соединенных Штатов. Излишне прибавлять, что Годж Уррикан и Тюрк были приняты в число его пассажиров и что капитан Хампер заинтересовался коммодором, подобно тому как капитан парохода "Шерман" в свое время заинтересовался Томом Краббом. В результате, при благоприятном состоянии моря, при легком юго-восточном ветре "Президент Грант" шел с максимальной скоростью, делая двадцать миль в час, и это дало ему возможность прийти в Мобил в ночь на 27 мая. Щедро расплатившись за этот переезд, Годж Уррикан в сопровождении Тюрка вскочил в первый отходивший поезд, пролетевший в двадцать четыре часа все семьсот миль, отделявшие Мобил от Сент-Луиса. Там произошли известные нам инциденты: недоразумение с начальником станции в Геркулануме, спешная поездка Годжа Уррикана в Сент-Луис за своим чемоданом, встреча его с Гарри Кембэлом, вызов, сделанный репортеру, возвращение вечером Уррикана в Геркуланум, его отъезд утром следующего дня, револьверные выстрелы, которыми он и Гарри Кембэл обменялись в пункте пересечения рельсовых путей, и его приезд в Сент-Луис. Оттуда 30 мая железная дорога доставила коммодора в Топику, потом по Тихоокеанской железнодорожной линии в Огден, далее в Рено, откуда в семь часов утра он направился на станцию Килер. Но прибытие коммодора на станцию Килер еще не означало прибытия в Долину Смерти - в тот пункт, который был ему указан в штате Калифорния. В ту пору между Килером и Долиной Смерти никакого настоящего пути сообщения не было. Не было также ни почтовых карет, ни перекладных. Проехать же верхом в такой короткий срок около четырехсот миль туда и обратно по извилистой, неровной дороге, через местность, славящуюся разными неприятными случайностями, было невозможно. Когда Годж Уррикан был в Сент-Луисе, ему пришла в голову счастливая мысль послать телеграмму в Сакраменто и спросить, нельзя ли нанять там для него автомобиль и отправить на станцию Килер, чтобы он его там ждал. Ответ был утвердительный: автомобиль усовершенствованной системы будет ждать коммодора Урри-кана. Двух дней было достаточно, чтобы доехать до Долины Смерти, двух - на обратный путь, и таким образом он будет в Чикаго еще до 8 июня. Очевидно, счастье снова улыбнулось этому морскому волку! В результате таких соображений и распоряжений автомобиль оказался на станции Килер в момент прихода туда поезда, а вскоре затем покинул этот маленький городок и помчался по дороге, которая вела в Долину Смерти. Зная о поспешности, с которой совершалось это путешествие, можно понять, что коммодору Уррикану было чуждо любопытство туриста. Его мчал поезд, обслуживающий Тихоокеанскую железнодорожную линию, мчал через штаты Небраска, Вайоминг, через Скалистые горы, через горный проход Трэки, находившийся на высоте тысячи туазов над уровнем моря, и дальше - через штат Юта, вплоть до окраин штата Невада. Он не выходил из вагона ни в Огдене, чтобы посмотреть на Грэйт-Солт-Лейк-Сити, ни в Кэрсоне, чтобы осмотреть эту столицу; он и не подумал полюбоваться городом Сакраменто, столицей калифорнийского Эльдорадо, городом, который был почти целиком приподнят на большую высоту после целого ряда наводнений на реке Арканзас. Да! Пришлось так утолщить его почву насыпями, чтобы она оказалась выше уровня самых больших разливов этой реки, для чего все дома были подняты сразу на десять - пятнадцать метров. В настоящее время этот город, прочно укрепленный вдоль всего побережья, с населением в двадцать семь тысяч, производит очень хорошее впечатление своим красиво построенным Капитолием, главными улицами, удобно распланированными, китайским кварталом, который точно перенесен сюда из провинций Поднебесной империи. И если, находясь в подобных же условиях, Макс Реаль или Гарри Кембэл пожалели бы, что не могли осмотреть Сакраменто, то насколько глубже были бы их сожаления о городе Сан-Франциско! Этот крупнейший город штата, в котором насчитывается триста тысяч жителей, является единственным в своем роде главным образом благодаря своему заливу в сто квадратных километров, по размерам не уступающему Женевскому озеру и имеющему выход в Тихий океан через пролив Золотые Ворота. Нужно побывать в его нарядных кварталах, побывать на всех главных его уличных артериях, отличающихся необыкновенным оживлением, - на улице Сакраменто и на улице Монтгомери, где красуется гостиница "Оскиденталь", достаточно просторная, чтобы поместить в своих стенах целую колонию; нужно видеть эту великолепную улицу - смесь Бродвея, Пикадилли и Рю-де-ла-Пе - этого очаровательного Сан-Франциско, или Фриско, как его сокращенно называют, с его сверкающими белизной домами, с балконами и мирадорами {Мирадоры - окна с выступами.} на мексиканский лад, украшенными фестонами из цветов и листьев, с его садами, где растут самые очаровательные породы тропической флоры. Нужно не забыть городских кладбищ, представляющих собой парки, всегда полные гуляющими, а в восьми милях от города удивительный загородный дом Клифф-Хауз, во всей красоте окружающей его дикой природы. Это же касается его экспортной и импортной торговли, то разве же этот город не равняется Иокогаме, Шанхаю, Гонконгу, Сингапуру, Сиднею и Мельбурну, этим властителям восточных морей? Если бы коммодор Уррикан и попал туда в одно из воскресений, он все равно не нашел бы в нем признаков вымершего города, подобно многим другим городам Соединенных Штатов. С тех пор как французское население в нем стало почти преобладающим, хотя и не настолько, как китайское (но все же близкое к тому), город Фриско приобрел неизмеримо более модный вид. Кроме того, в этой среде калифорнийцев коммодор встретил бы ярых держателей пари, увлеченных матчем Гиппербона, так как Сан-Франциско является городом спекулянтов, трестов, финансовых конфедераций, синдикатов, скупивших все однородные отрасли индустрии; там страсть к азартной игре проявляется в самых крайних формах; там состояния создаются и разрушаются какой-нибудь биржевой спекуляцией, подобно ударам игральных костей; там пульс бьется, как бился лет пятьдесят назад, в эпоху золотой лихорадки! И эти смелые калифорнийцы разве не рукоплескали бы идее использовать автомобиль так, как шестой партнер, и разве сам Годж Уррикан, человек с таким норовом, не сделался бы их любимцем, хотя ему и надо было начинать всю партию сызнова и в таких неблагоприятных условиях! В конце концов, извинением коммодору Уррикану служит то обстоятельство, что он не мог терять ни одного часа, не говоря уж о том, что человеку с подобным характером и в голову не пришло бы отправиться осматривать Калифорнию, удовлетворить любопытство туриста пожелали бы только Макс Реаль и, возможно, Гарри Кембэл, при условии, если бы у них было на это время. В этом случае разнообразные железнодорожные пути и многочисленные пароходы перевезли бы их в Марипозу, вблизи ни с чем не сравнимой Йосемитской долины, куда стекается такая масса путешественников; в Окленд, расположенный напротив города Фриско, на берегу залива, дамба которого длиной в целое лье скоро достигнет противоположного берега; в пролив Каркинез в Бэнисии, где паровые паромы перевозят целые поезда; в очаровательную Санта-Клару, которая не замедлит слиться с соседним с ней Сан-Хозе; в знаменитую обсерваторию на горе Гамильтон; в испанский Монтерей с его морскими купаниями, славящийся своими тенистыми кипарисовыми рощами, не имеющими себе подобных; в Лос-Анжелес на южном побережье, второй город штата, с его исключительным климатом, изобилием деревьев - эвкалиптовых, грушевых, апельсиновых, банановых, кофейных, чайных, которые приносят плоды круглый год, - с санаторием, очень ценимым американцами Запада. Возможно, наконец, что при особо удачной комбинации железнодорожных расписаний молодой художник и репортер "Трибюн" смогли бы доехать даже до южной границы штата, где красивый городок Сан-Диего, отличающийся чистым и необыкновенно здоровым воздухом, построенный на берегу реки, доступной даже для судов большого тоннажа, ждет, чтобы эксплуатация залежей солей борной кислоты превратила его в один из наиболее значительных портов Тихого океана. Нет! Годж Уррикан ничего не видел и не желал ничего видеть при своем переезде через центральную Калифорнию. Не говорил ли он себе, что для него достаточен, даже слишком, его переезд из Килера в Долину Смерти! Превосходным экипажем был этот автомобиль, доставленный ему из Сакраменто, автомобиль новейшей, усовершенствованной системы Адамсона, наиболее распространенной в Америке. Горючим ему служила нефть, и он мог запастись ею на целую неделю. В этих условиях, даже если бы нельзя было возобновить в пути запасов горючего, этот автомобиль все равно мог бы без труда сделать триста миль туда и обратно. Оба путешественника, Годж Уррикан и Тюрк, прекрасно устроились в мягких креслах этого комфортабельного экипажа, а передние места занимали шофер и его помощник, имея у себя под рукой аппараты управления машиной. На этот раз, против своих привычек, коммодор оставался сосредоточенным и молчаливым, и Тюрк не мог выудить из него ни единого слова. Он думал только о конечной цели своего путешествия, загипнотизированный этой шестьдесят третьей клеткой, такой далекой от него в данную минуту, и такой близкой вначале. И дело было вовсе не в той сумме денег, которой ему стоил последний плачевный тираж, включая сюда плату за специальный поезд и плату за автомобиль, не говоря уж о тройном штрафе, о трех тысячах долларов, которые ему надлежало уплатить в Чикаго, прежде чем начинать партию сызнова. Нет! Это был вопрос самолюбия, чести. Он испытывал стыд, да, стыд, при виде того, что его обгоняли все шесть партнеров, а также страх (в этом надо признаться), страх, что ему не достанется наследство Уильяма Гиппербона. Тем временем автомобиль катился быстро и ровно по дороге, начиная с Килера довольно хорошей, по которой его шофер уже не раз совершал поездки в Долину Смерти. Вскоре путешественники проехали через несколько маленьких местечек, довольно уединенных, находившихся за отрогами горной цепи Сьерра-Невада с ее вершиной Уинэй, возвышающейся на четырнадцать тысяч футов над уровнем моря. Переехав вброд несколько ручьев, автомобиль повернул на юго-восток, переехал реку Шай-о-пу-ва-ну и доехал до местечка Индиан-Уэлс, расположенного при выходе из горного прохода Уокер. До сих пор местность эту нельзя было назвать абсолютно пустынной. По дороге встречались фермы, правда на очень большом расстоянии одна от другой. Встречались фермеры и несколько отрядов индейцев племени мохаук, которому принадлежала когда-то вся эта территория. С видом людей, которых ничто никогда не удивляет, они молча смотрели на этот механический экипаж. Почва здесь не была еще лишена растительности, повсюду виднелись целые "букеты" юкки {Юкка - древовидное растение семейства лилейных с пучками длинных жестких колючих листьев. Растет в Центральной Америке и южной части Северной Америки.}, гигантские кактусы вышиной до восьми туазов, вся серия древовидных кустарников невадских лесов. Но, в общем, это теперь, конечно, была не та знаменитая территория Калаверас и Марипоза-территория феноменальных деревьев, таких, как "Отец леса" и "Мать леса", исключительных гигантов, высота которых превосходила триста футов. И если бы вместо того, чтобы быть посланным в Долину Смерти, Годжу Уррикану пришлось бы отправиться в Йосемитскую долину, на восток от Сан-Франциско, по направлению к центральной части Сьерра-Невады, или если бы, еще лучше, счастливый случай привел туда Макса Реаля, какие бы воспоминания сохранил он об этой местности - даже после всех чудес Национального парка Вайоминга - об этом втором парке, который находится на высоте двух тысяч туазов, и о всех его достопримечательностях с такими красноречивыми названиями, как "Каскад Весны", "Зеркальное озеро", "Королевские Арки", "Собор" и "Колонна Вашингтона", приводивших в восторг тысячи туристов! Наконец автомобиль достиг пустыни, на границе которой начинается мрачная Долина Смерти. Там царит беспредельное уныние. Там отсутствует жизнь. Эту долину не посещают ни люди, ни звери. Жгучее солнце заливает своими лучами все эти бесконечные равнины. Почти нигде не видно и следа даже самой жалкой растительности. Ни лошади, ни мулы не могли бы найти там себе пропитания, и было как нельзя более кстати, что автомобильный двигатель нуждался только в нефтяных парах, для того чтобы экипаж продвигался вперед. Местами - несколько очень невысоких холмов, окруженных гапаралем, представляющим собой мелкий, жалкий кустарник. После удручающей дневной жары наступали калифорнийские ночи, сухие и холодные, не смягчаемые ни туманами, ни росами. По этой-то дороге коммодор Уррикан доехал 3 июня до южной окраины гор Телескоп, обрамляющих на западе Долину Смерти. Было три часа пополудни. Путешествие длилось пятьдесят часов без отдыха, без каких-либо неприятных случайностей. Эта пустынная, унылая страна с глинистой почвой, местами покрытая налетом минеральных солей, была вполне справедливо названа Страной Смерти. Долина, которой она заканчивается у границы штата Невада, представляет собой не что иное, как один из видов каньона, шириной в девятнадцать миль, длиной в сто двадцать, местами