еспокоились о его образовании, ибо он не умеет ни читать, пи писать. В возрасте восьми лет он был похищен чинженегами, или цыганами. Эти люди увели его в Боснию, где и обучили своим штукам и без труда обратили его в магометанство, исповедываемое большинством среди них1). Один "айан", или старшина, в Ливно отобрал его у цыган и взял себе в услужение, где он и пробыл несколько лет. Ему было пятнадцать лет, когда один католический монах обратил его в христианство, рискуя быть посаженным на кол в случае обнаружения этого, ибо турки отнюдь не поощряют миссионерской деятельности. Юный Иакинф недолго задумывался над тем, чтобы покинуть своего хозяина, достаточно сурового, как и большинство босняков; но, уходя из его дома, он задумал отмстить за дурное обращение. Однажды ночью, в в грозу, он ушел из Ливно, захватив с собой шубу и саблю хозяина, с несколькими цехинами, какие ему удалось похитить. Монах, окрестивший его, сопровождал его в бегстве, совершенном, вероятно, по его совету. От Ливно до Синя, в Далмации, не больше чем миль двенадцать. Беглецы скоро прибыли туда, под покровительство венецианского правительства, в безопасности от преследований айана. Здесь-то Магланович сочинил свою первую песню; он воспел свое бегство в балладе, которая привлекла внимание некоторых, и с нее-то началась его известность2). Но он был без средств к существованию, а по природе своей не слишком был расположен к труду. Благодаря морлацкому гостеприимству некоторое время он жил на подаяния сельских жителей, отплачивая им пением какой-нибудь заученной им старой песни. Вскоре он сам сочинил несколько новых песен на случай свадеб и погребений, и его присутствие стало настолько необходимым, что праздник был не в праздник, если на нем не было Маглановича с его гузлой. Так он жил в окрестностях Синя, мало беспокоясь о своих родных, судьба которых ему доныне осталась неизвестной, так как со дня похищения он ни разу не бывал в Звониграде. В двадцать пять лет это был красивый молодой человек, сильный, ловкий, прекрасный охотник и сверх того знаменитый поэт и музыкант; его уважали все, в особенности девушки. Та, которой он отдавал предпочтение, звалась Марией и была дочерью богатого морлака но имени Злариновича. Он легко добился взаимности и, по обычаю, похитил ее. У него был соперник но имени Ульян, нечто вроде местного сеньора, который заранее проведал о похищении. Иллирийские нравы таковы, что отвергнутый любовник легко утешается и не косится на своего счастливого соперника; но этот Ульян решил ревновать и препятствовать счастью Маглановича. В ночь похищения он явился с двумя слугами в ту минуту, когда Мария уже села на лошадь, чтобы следовать за возлюбленным. Ульян угрожающим голосом приказал остановиться. Соперники, по обычаю, были вооружены. Магланович выстрелил первый и убил сеньора Ульяна. Если бы у него была семья, то она поддержала бы его, и он не покинул бы страны из-за таких пустяков; но он был одинок, против него - готовая на месть вся семья убитого. Он быстро пришел к решению и скрылся с женой в горах, где присоединился к гайдукам3). Он долго жил с ними и далее был ранен в лицо при схватке с пандурами4). Наконец, заработав кое-какие деньги, как я полагаю, не особенно честным способом, он оставил горы, купил скот и поселился в Каттаро с женой и детьми. Дом его около Смоковича, на берегу речонки или потока, впадающего в озеро Врана. Жена и дети заняты коровами и фермой; он же вечпо в разъездах; часто посещает он своих старинных друзей гайдуков, но не принимает уже участия в их опасном промысле. Я встретил его в Заре впервые в 1816 г. В то время я свободно говорил по-иллирииски и сильно желал услышать какого-нибудь известного поэта. Мой друг, уважаемый воевода Николай ***, встретил в Белграде - месте своего жительства - Иакинфа Маглановпча, ему ранее известного, я, зная, что он направлялся в Зару, снабдил его письмом ко мне. Он писал мне, что если я желаю послушать гусляра, то должен сперва подпоить его; ибо вдохновение на него сходило лишь тогда, когда он бывал почти пьян. Иакинфу было в то время около шестидесяти лет. Это - высокий человек, еще крепкий и сильный для своего возраста, широкоплечий, с необычайно толстой шеей; лицо его удивительно загорелое, глаза маленькие и слегка приподнятые по углам, орлиный нос, довольно красный от крепких напитков, длинные белые усы и густые черные брови, все это вместе дает образ, незабываемый для того, кто видел его хоть раз. Прибавьте к тому длинный шрам через бровь и вдоль щеки. Непостижимо, как он не лишился глаза при таком ранении. Голова у него была бритая, по почти всеобщему обычаю, и послал он черную барашковую шапку; платье его было очень поношенное, но притом весьма опрятное. Войдя ко мне в комнату, он передал мне письмо воеводы и присел без стеснения. Когда я прочел письмо, он сказал тоном довольно презрительного сомнения: - Так вы говорите по-иллирийски. - Я отвечал немедленно на этом языке, что достаточно понимаю по-иллирийски, чтобы оценить его песни, которые мне очень хвалили. - Ладно, ладно, - отвечал он, - но я хочу есть и пить; я буду петь, когда поем. - Мы вместе пообедали. Мне показалось, что он голодал по меньшей мере дня четыре, с такой жадностью он ел. По совету воеводы, я подливал ему, и друзья мои, которые, услышав о его приходе, пришли ко мне, наполняли его стакан ежеминутно. Мы надеялись, что когда этот необычайный голод и жажда будут удовлетворены, наш гость соблаговолит нам что-нибудь спеть. Но ожидания наши оказались напрасны. Вдруг он встал из-за стола и, опустившись на ковер у огня (дело было в декабре), заснул в пять минут, и не было никакой возможности разбудить его. Я был удачливее в другой раз: я постарался напоить его лишь настолько, чтобы воодушевить его, и тогда он спел мне много баллад, находящихся в этом сборнике. Должно быть, голос его был прежде хорош, но тогда он был немного разбит. Когда он пел, играя па гузле, глаза его оживали, и лицо принимало выражение дикой красоты, которую художники охотно заносят на полотно. Он расстался со мною довольно странным способом: пять дней жил он у меня и па шестой утром ушел, и я тщетно ждал его до вечера. Мне сказали, что он ушел из Зары к себе домой; но в то же время я заметил исчезновение пары английских пистолетов, которые, до его поспешного ухода, висели у меня в комнате. Я должен добавить к его чести, что он мог равным образом унести и мой кошелек, и золотые часы, которые были раз в десять дороже, чем взятые им пистолеты. В 1817 году я провел два дня в его доме, где он принял меня, выказав живейшую радость. Жена его и все дети и внуки окружили меня н обнимали, а когда я ушел от них, старший сын служил мне проводником в горах в течение нескольких дней, причем невозможно было уговорить его принять какое бы то ни было вознаграждение (франц.). 1) Все эти подробности были сообщены мне в 1817 году самим Маглановичем. 2) Я тщетно разыскивал эту балладу. Сам Магланович ее забыл или, может быть, стыдился петь мне первый свой поэтический опыт. 3) Род разбойников. 4) Полицейские солдаты. (Из Анакpеона). Отрывок ("Узнают коней ретивых..."). Перевод LV оды Анакреона, греческого лирика VI-V вв. до н. э. Предназначался для включения в "Повесть из римской жизни" ("Цезарь путешествовал...") (см. т. 5). Ода LVI (Из Анакреона) ("Поредели, побелели..."). Перевод LVI оды Анакреона. Предназначался для включения в "Повесть из римской жизни" ("Цезарь путешествовал..."), куда введен с изменением последних четырех стихов (см. т. 5). Ода LVII ("Что же сухо в чаше дно?.."). Сокращенный перевод LVII оды Анакреона. * Полководец. Стихотворение посвящено памяти М. Б. Барклая де Толли (1761-1818), главнокомандующего русскими войсками в начале Отечественной войны 1812 г., выработавшего план отступления русской армии в глубь страны и руководившего (до 17 августа 1812 г.) операциями по отступлению. Появившимся в печати стихам: Там, устарелый вождь! как ратник молодой, Свинца веселый свист заслышавший впервой, Бросался ты в огонь, ища желанной смерти Вотще! - . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . в рукописи соответствуют: Там, устарелый вождь! как ратник молодой, Искал ты умереть средь сечи боевой. Вотще! Преемник твой стяжал успех, сокрытый В главе твоей. - А ты, непризнанный, забытый Виновник торжества, почил - и в смертный час С презреньем, может быть, воспоминал о нас! Стихотворение вызвало брошюру родственника М. И. Кутузова - Л. И. Голенищева-Кутузова, обвинявшего Пушкина в том, что он "позволил себе такой совершенно неприличный вымысел". Пушкин ответил пространным "Объяснением" ("Современник", 1836, э 4; см. т. 6). У русского царя в чертогах есть палата - "Военная галерея" в Зимнем дворце в Петербурге, где помещены портреты свыше трехсот генералов, участников Отечественной войны 1812 г. Портреты написаны английским художником Доу, приглашенным для этого в 1819 г. в Россию, и его помощниками. Бросался ты в огонь, ища желанной смерти. - Барклай проявил необычайную храбрость в Бородинском сражении, появляясь в самых опасных местах. Он писал Александру I: "26 августа не сбылось мое пламеннейшее желание: провидение пощадило жизнь, которая меня тяготит". *Из А. Шенье ("Покров, упитанный язвительною кровью..."). Перевод фрагмента идиллии Андрея Шенье "Oeta, mont ennobli par cette nuit ardente..." {1}. Основано на мифе о гибели Геркулеса (Геракла, Алкида, то есть внука Алкея). Кентавр, пораженный ядовитой стрелой Геракла, мстя ему перед смертью, предлагает жене Геракла, Деянире, взять его запекшейся отравленной крови. Эта кровь якобы способна вернуть любовь Геракла. Предвидя измену Геракла, Деянира посылает ему плащ, пропитанный отравленной кровью Кентавра. Не находя сил вынести мучения от яда, Геракл сжигает себя на костре. 1 Эта, гора, облагороженная той пылающей ночью...(франц.). "На Испанию родную...". Вскоре по вступлении на престол последнего короля вестготов Родериха (710-711) в Испанию явились арабы, призванные сюда, по преданию, магнатом, оскорбленным королем. Государство вестготов не имело уже силы противостоять врагам; победа арабов при Херес де ла Фронтера навсегда уничтожила вестготское царство. Король Родерих бесследно пропал; он был, вероятно, убит в сражении. Ближайшим источником стихотворения Пушкина была, по-видимому, поэма английского поэта Соути "Родрик, последний из готов" (1814). Она привлекла внимание Пушкина за много лет до написания "Родрика" (см. письмо к Гнедичу от 27 июня 1822 г.; т. 9). Пушкин использовал только две первые песни Соути, которые он передал очень сжато. Стихотворение написано в форме испанского романсеро, в то время как поэма Соути написана пятистопным рифмованным ямбом. В черновой рукописи имеются строфы, не вошедшие в окончательную редакцию. Во II части, после стихов И в пещере поселился Над могилою его следовала строфа, тут же зачеркнутая: В сокрушении глубоком День и ночь он слезы льет, День и ночь у бога молит Отпущение грехов. Ниже, после стихов И виденьями ночными Краткий сон его мутить следовало: Лишь уснет - ему приснятся Графской дочери черты, Перед ним мелькает Кава, Каву снова видит он. Очи полны думой гордой, Благородное чело, И младенчески открыто Выраженье детских уст. В III части вместо второй строфы было две: Раз несчастный, утомленный, На рассвете задремал, И господь ему виденье Благодатное послал. Видит он, - святой угодник Приближается к нему, Ризой светлою одеян И сияньем окружен. Странник. Пушкин обозначил это произведение в своих записях "Из Bunyan" (Из Беньяна). "Странник" является вольным переложением начала 1-й главы прозаического произведения "Путешествие пилигрима" английского сектанта и проповедника Джона Беньяна (1628-1688). Однако "Странник" Пушкина произведение законченное. "...Вновь я посетил...". Написано 26 сентября 1835 г. в Михайловском, куда Пушкин приехал после восьмилетнего перерыва (если не считать четырехдневного пребывания в Михайловском в мае 1835 г.). Уже старушки нет - няня Пушкина Арина Родионовна умерла в Петербурге 31 июля 1828 г. В черновых рукописях остались отрывки текста, не введенные поэтом в окончательную редакцию. После стихов Уже старушки нет - уж за стеною Не слышу я шагов ее тяжелых, Ни кропотливого ее дозора, следовало: И вечером при завыванье бури Ее рассказов, мною затверженных От малых лет, но все приятных сердцу, Как шум привычный и однообразный Любимого ручья. Вот уголок, Где для меня безмолвно протекали Часы печальных дум иль снов отрадных, Часы трудов свободно-вдохновенных. Здесь погруженный в Я размышлял о грустных заблужденьях, Об испытаньях юности моей, О строгом заслуженном осужденье, О мнимой дружбе, сердце уязвившей Мне горькою и ветреной обидой. Затем эти стихи были заменены другими: Не буду вечером под шумом бури Внимать ее рассказам, затверженным Сыздетства мной, - но все приятным сердцу, Как песни давние или страницы Любимой старой книги, в коих знаем, Какое слово где стоит. Бывало, Ее простые речи и советы И полные любови укоризны Усталое мне сердце ободряли Отрадой тихой... После стихов Меж нив златых и пажитей зеленых Оно, синея, стелется широко; следовало: Ни тяжкие суда торговли алчной, Ни корабли, носители громов, Его кормой не рассекают вод; У берегов его не видит путник Ни гавани кипящей, ни скалы, Венчанной башнями; оно синеет В своих брегах пустынных и смиренных... Вслед за последним стихом И обо мне вспомянет. - следовало окончание стихотворения: В разны годы Под вашу сень, Михайловские рощи, Являлся я; когда вы в первый раз Увидели меня, тогда я был Веселым юношей, беспечно, жадно Я приступал лишь только к жизни; годы Промчалися, и вы во мне прияли Усталого пришельца; я еще Был молод, но уже судьба и страсти Меня борьбой неравной истомили. Я зрел врага в бесстрастном судии, Изменника - в товарище, пожавшем Мне руку на пиру, - всяк предо мной Казался мне изменник или враг. Утрачена в бесплодных испытаньях Была моя неопытная младость, И бурные кипели в сердце чувства И ненависть и грезы мести бледной. Но здесь меня таинственным щитом Святое провиденье осенило, Поэзия как ангел утешитель Спасла меня, и я воскрес душой. "Я думал, сердце позабыло...". Первый черновой автограф был написан, по-видимому, в январе 1831 г., за несколько недель до свадьбы Пушкина с H. H. Гончаровой (18 февраля 1831 г.). Он был обращен к неизвестной и заключал в себе откинутые затем варианты: Тогда ли, милая, тогда ли Была явиться мне должна Когда решена? и строфу в конце стихотворения: Гляжу, предаться не дерзая Влеченью томному души, Полурасцветшая, младая, Блеснуть готовая в тиши... Вернулся поэт к этому стихотворению и обработал его в 1835 г. * На выздоровление Лукулла. Подражание латинскому. Сатира на министра народного просвещения и президента Академии наук Сергея Семеновича Уварова (1786-1855), написанная в форме оды (так называл стихотворение и сам Пушкин), В стихотворении говорится о случае, который приобрел скандальную известность. Когда один из богатейших людей России, граф Д. H. Шереметев, находился при смерти, наследник его, С. С. Уваров, женатый на двоюродной сестре Шереметева (последний женат не был и не имел прямых наследников), поспешил опечатать своей печатью имущество Шереметева, рассчитывая на огромное наследство. Однако Шереметев выздоровел. Он мнил: "Теперь уж у вельмож // Не стану нянчить ребятишек... // И воровать уже забуду // Казенные дрова". Современники свидетельствуют, что Уваров заискивал расположения министра финансов Канкрина, ласкал детей его, пользовался, в качестве президента Академии наук, бесплатно дровами академии и т. д. Жену обсчитывать не буду - Уваров был женат по расчету на богатой гр. Е. А. Разумовской. О грязной репутации Уварова см. также Дневник Пушкина (запись от февраля 1835 г.; см. т. 7) и ниже - эпиграмму "В Академии наук...". После напечатания стихотворения Пушкина вызывали для объяснений. Сохранилось его черновое письмо, по-видимому, к помощнику шефа жандармов А. H. Мордвинову от второй половины января - начала февраля 1836 г., где Пушкин писал: "Моя ода была послана в Москву без всякого объяснения. Мои друзья совсем не знали о ней. Всякого рода намеки тщательно удалены оттуда. Сатирическая часть направлена против гнусной жадности наследника, который во время болезни своего родственника приказывает уже наложить печати на имущество, которого он жаждет". "В образе низкого скупца, пройдохи, ворующего казенные дрова, подающего жене фальшивые счета, подхалима, ставшего нянькой в домах знатных вельмож, и т. д., - публика, говорят, узнала вельможу, человека богатого, человека, удостоенного важной должности". "Я прошу только, чтобы мне доказали, что я его назвал, - какая черта моей оды может быть к нему применена, или же, что я намекал..." (подлинник на французском языке; см. т. 10). * Пир Петра Первого. Этим стихотворением Пушкин открыл первую книгу организованного им в 1836 г. журнала "Современник". Содержание стихотворения - достаточно явный намек Николаю I, которого поэт еще в 1826 г. призывал: "Во всем будь пращуру подобен... // И памятью, как он, незлобен" ("Стансы"). В связи с десятилетием со времени восстания декабристов и приговора над ними Пушкин давал понять царю, что от него ждут примирения с подданными, то есть с декабристами. В стихотворении говорится о действительном случае: "Петр простил многих знатных преступников, пригласил их к своему столу и пушечной пальбой праздновал с ними примирение" ("История Петра"; см. т. 8). Брантов бот - морская лодка царя Алексея Михайловича, починенная при Петре I голландским корабельным мастером Брантом. В 1723 г. Петр I устроил боту торжественное чествование, о котором Пушкин сделал заметку в "Истории Петра", под 1723 г.: "10-го же (июля) триумф старого ботика, дедушки русского флота (см. Голикова, Ломоносова, Сумарокова etc.)" (см. т. 8). Подражание арабскому ("Отрок милый, отрок нежный..."). Заключительные строки стихотворения - перевод из "Гюлистана" Саади Ширазского: "Помню, в прежнее время я и друг мой жили будто два миндальные ореха в одной скорлупе". Первоначально первое четверостишие имело такой текст: Отрок милый, отрок нежный, Я твоя, навек ты мой; В край безлюдный, в степи снежны Я готова за тобой. "В Академии наук...". Кн. Дондуков-Корсаков, Михаил Александрович (1792 (?) - 1869), на которого написана эпиграмма, - ограниченный и невежественный человек, председатель петербургского цензурного комитета, назначенный вице-президентом Академии наук по протекции президента Уварова (см. выше "На выздоровление Лукулла"), с которым его связывали порочные отношения. Скандальное назначение Дондукова-Корсакова вызвало эпиграмму, которая в такой же мере как Дондукова-Корсакова, разила и Уварова (см. письма Пушкина к Бенкендорфу от апреля - мая 1835 г.; т. 10). Д. В. Давыдову ("Тебе, певцу, тебе, герою!.."). Стихотворение, в духе поэзии Дениса Давыдова, написано Пушкиным при посылке Д. В. Давыдову "Истории Пугачевского бунта" спустя год после выхода в свет книги, в связи с приездом Давыдова в Петербург. Тебе, певцу, тебе, герою - перевод первого стиха стихотворения французского поэта Антуана Арно (1766-1834) "A vous, poete, a vous, guerrier" ("Вам, поэт, вам, воин"), написанного на книге, посланной Арно Давыдову (см. статью "Французская Академия", 1836 - т. 6). Ты мой отец и командир - слова Дениса Давыдова из письма к Пушкину от 4 апреля 1834 г.: "Совестно мне посылать тебе сердечные мои бредни, но, если прикажешь, исполню повеление парнасского отца и командира" (см. Акад. изд. Собр. соч. Пушкина, т. XV, стр. 123). Пушкин переадресовал обращение старшему поэту, сыгравшему известную роль в формировании его поэзии в ранние годы творчества. Мирская власть ("Когда великое свершалось торжество..."). По словам Вяземского, стихотворение, "вероятно, написано потому, что в страстную пятницу в Казанском соборе стоят солдаты на часах у плащаницы" ("Старина и новизна", кн. VIII, 1904, стр. 39). Первые шесть стихов передают евангельский рассказ о смерти распятого на кресте Иисуса Христа. Мария-грешница - Мария Магдалина. Пресвятая дева - мать Христа. 5-й стих в автографе: "Стояли бледные две слабые жены". Эпитеты не удовлетворили поэта, и он зачеркнул их, не заменив ничем. (Подражание италиянскому) ("Как с древа сорвался предатель-ученик..."). Вольный перевод "Сонета об Иуде" итальянского поэта Франческо Джанни (1760-1822) с французского перевода Антони Дешана. (Из Пиндемонти) ("Недорого ценю я громкие права..."). Первоначально стихотворение было названо: "Из Alfred Musset", затем заменено ссылкой на Пиндемонти. Это говорит о том, что оба источника - мнимые, придуманные Пушкиным для проведения стихов через цензуру. Поэт думал напечатать цикл стихов, сочиненных летом 1836 г., и поставил на них номера в той последовательности, как он хотел увидеть их в печати: II - "Отцы пустынники и жены непорочны..." III - (Подражание италиянскому) ("Как с древа сорвался предатель-ученик...") IV - Мирская власть ("Когда великое свершалось торжество...") VI - Из Пиндемонти ("Недорого ценю я громкие права...") Автографы с цифрами I и V до нас не дошли. Все эти стихотворения Пушкиным не были опубликованы. "Отцы-пустынники и жены непорочны...". Вторая половина стихотворения является поэтическим переложением великопостной молитвы Ефрема Сирина "Господи и владыко живота моего...". "Я памятник себе воздвиг нерукотворный...". Написано на тему оды Горация "К Мельпомене" (XXX ода книги III), откуда взят и эпиграф. Эту же оду Горация перевел Ломоносов; ей подражал Державин в своем стихотворении "Памятник". Александрийский столп - Александровская колонна, памятник Александру I в Петербурге на Дворцовой площади; Пушкин "выехал из Петербурга за 5 дней до открытия Александровской колонны, чтоб не присутствовать при церемонии вместе с камер-юнкерами, моими товарищами" (запись в дневнике 28 ноября 1834 г.; см. т. 7). Причина была, конечно, глубже - Пушкин не желал участвовать в прославлении Александра I. В черновой рукописи 3-й строфы называются еще и другие национальности, живущие в России, которые назовут имя Пушкина: грузинец, киргизец, черкес. Четвертая строфа читалась первоначально: И долго буду тем любезен я народу, Что звуки новые для песен я обрел, Что вслед Радищеву восславил я Свободу И милосердие воспел. Вслед Радищеву - как автору оды "Вольность" и "Путешествия из Петербурга в Москву". Восславил я Свободу - имеется в виду вольнолюбивая лирика Пушкина. Милость к падшим призывал - Пушкин говорит о своих "Стансах" ("В надежде славы и добра..."), о стихотворении "Друзьям", о "Пире Петра I", может быть о "Герое", - тех стихотворениях, в которых он призывал Николая I вернуть с каторги декабристов. 1) Я воздвиг памятник (лат.). Художнику ("Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую..."). Обращено к скульптору Борису Ивановичу Орловскому (1792 (?) - 1837). Вот исподлобья глядит, дуя в цевницу, сатир - статуя Орловского "Сатир с цевницей", находящаяся в настоящее время в Русском музее в Ленинграде. Здесь зачинатель Барклай, а здесь совершитель Кутузов - статуи полководцев, в следующем, 1837 г., к двадцатипятилетию Отечественной войны 1812 г., поставленные в бронзе перед Казанским собором в Петербурге. Характеристика роли этих полководцев в войне повторяет в сжатой форме сказанное в "Объяснении" о стихотворении "Полководец" (см. т. 6). ...со мной доброго Дельвига нет - Дельвиг, любитель и знаток искусства, автор идиллии "Изобретение ваяния", любил водить Пушкина по выставкам и, по-видимому, по мастерским художников. Его уже не было в живых. * Родословная моего героя (Отрывок из сатирической поэмы). "Родословная моего героя" является извлечением из поэмы "Езерский" (см. т. 3), напечатанным Пушкиным в виде отрывка. Здесь вновь поднята тема о судьбах русского дворянства, которую Пушкин неоднократно обсуждал в прозе и в стихотворении "Моя родословная". 1) С самого начала (буквально - от яйца) (лат.) 2) Третье сословие (франц.) "Была пора: наш праздник молодой...". Последняя "лицейская годовщина" Пушкина, написанная к двадцатипятилетию основания лицея. Осталась незаконченной. Куницын - см. прим. к стих. "19 октября" (1825). Наш Агамемнон - Александр I, называвшийся так по имени могущественнейшего греческого царя, возглавлявшего других греческих царей в Троянской войне. Новый царь - Николай I. Пушкин начал читать стихи 19 октября 1836 г. на собрании лицеистов у М. Л. Яковлева, но от волнения закончить чтения не мог. * На статую играющего в свайку. * На статую играющего в бабки. Стихотворения посвящены двум скульптурам, которые Пушкин увидел на выставке, открывшейся в конце сентября 1836 г. в Академии художеств в Петербурге. Статуя играющего в свайку принадлежала скульптору А. В. Логановскому (1810-1855), статуя играющего в бабки - Н. С. Пименову (1812-1864). По преданию, при первом свидании с Пименовым "А. С. Пушкин в энергическом порыве и с навернувшимися на глазах слезами, взяв в обе руки руку ваятеля, сказал громко: слава богу, наконец и скульптура на Руси явилась народною" (Полн. собр. соч. Пушкина, изд. 2-е, под ред. Г. Н. Геннади, СПб. 1870, т. I, стр. 520). По словам биографа Пименова, Пушкин тут же на выставке набросал четверостишие в записной книжке, вырвал листок и вручил художнику с приглашением к себе; Пименов не мог об этом вспоминать без волнения (П. Петpов, Н. С. Пименов, профессор скульптуры, СПб. 1883, стр. 5-6). Оба стихотворения были напечатаны в статье Н. В. Кукольника "С.-Петербургская выставка в императорской Академии художеств". Стихам предшествовал такой текст: "Эти изваяния имеют и литературное достоинство! А. С. Пушкин почтил их приветными античными четырестишиями, которыми, с обязательного согласия автора, мы имеем удовольствие украсить наше издание. Эти четырестишия равно принадлежат как отечественной литературе, так и отечественным художникам" ("Художественная газета", 1836, декабрь, э 940, стр. 141). Дискобол (метатель диска) - знаменитая статуя Мирона, греческого скульптора V в. до н. э. "От меня вечор Леила...". Подражание арабской песне, помещенной во французском переводе в сборнике "Melanges de Litterature Orientale et Francaise". Par. J. Agoub. Paris, 1835. ("Из восточной и французской поэзии", Ж. Агуб. Париж, 1835.) Из письма к В. П. Горчакову ("Зима мне рыхлою стеною..."). Горчаков, Владимир Петрович (1800-1867) - прапорщик Генерального штаба в Кишиневе, приятель Пушкина, один из тех четырех офицеров, которым Пушкин написал стихотворение "Друзьям" ("Вчера был день разлуки шумной..."; см. т. 1). В "Воспоминании о Пушкине" он рассказывает: приятели узнали по секрету от А. П. Алексеева, что в первый понедельник богатый молдавский откупщик Е. К. Варфоломей "намерен дать бал на славу... На другой день утром мы свиделись с Пушкиным, потолковали об импровизированном вечере и обещанном Алексеевым бале; но состоится ли самый бал, мы нисколько не были уверены. Встречаясь с Пушкиным всякий день и по нескольку раз, мы в остальную часть этого дня почему-то не видались, а на другой день я получил его записку следующего содержания: Зима мне рыхлою стеною..." (Приведен весь известный нам текст, последняя строка которого читается: "Что скажет наш Варфоломей и проч.") "Продолжение этой записки принадлежит, собственно, к дневнику нашему; не помещаем его здесь для того собственно, чтобы не увлечься подробностями объяснения самой записки, как нисколько не относящимися к настоящей статье..." (М. А. Цявловский, Книга воспоминаний о Пушкине, М. 1931, стр. 185-186). Л. Пушкину ("Брат милый, отроком расстался ты со мной..."). Написано в связи с восемнадцатилетием брата, которому при отъезде Пушкина в ссылку было пятнадцать лет. Чиновник и поэт. Чиновник - по-видимому, столоначальник канцелярии Инзова Михаил Иванович Лекс, от которого Пушкин слышал историю Кирджали. Люблю базарное волненье - ср. описание кишиневского базара с его разноплеменной толпой в наброске "Теснится средь толпы..." (т. 1). ...сегодня мы // Выпровождаем из тюрьмы // За молдаванскую границу //... Кирджали - 26 февраля 1823 г. из кишиневской тюрьмы переправляли в местечко Скуляны (за Прутом в Молдавском княжестве) гетериста Георгия Кирджали. Он был арестован 22 февраля 1823 г. в Бессарабии, куда он бежал из Молдавского княжества после ограбления в ночь с 13 на 14 февраля вдвоем с товарищем местечка Скуляны, при этом было ранено шесть человек и один убит. Кирджали в поступке своем признался, и, по распоряжению Инзова, его решили сдать молдавскому правительству. Пушкин вернулся к этой оставленной теме в 1828 г. и набросал несколько стихов "В степях зеленых Буджака..." (см. т. 3). В 1834 г., узнав дальнейшую историю Кирджали, поэт написал рассказ "Кирджали" (см. т. 5). "Внемли, о Гелиос, серебряным луком звенящий...". Незаконченный перевод идиллии Андрея Шенье "Слепец". Гелиос, боже кларосский - Аполлон, бог солнца, поэзии, искусств. Слепец - Гомер. M. E. Эйхфельдт ("Ни блеск ума, ни стройность платья...") (стр. 479). Отрывок из послания сохранился в памяти В. П. Горчакова (см. прим. к "Из письма к В. П. Горчакову"). "Это послание, - писал он, - по некоторым выражениям чересчур сильной речи, не могло быть не только напечатанным, но даже отдано той, к которой писано, особенно то, что относилось до Зои, родственницы ее". Эйхфельдт, Мария Егоровна, рожденная Мило, гречанка; ее "миловидное личико по своей привлекательности сделалось известным от Бессарабии до Кавказа". Муж ее, И. И. Эйхфельдт, "человек довольно странный, - по воспоминаниям Горчакова, - и до того заклятый нумизматик, что несравненно больше занимался он старыми монетами, чем молоденькою женою"; "в обществе, - как охранная стража, - ее окружали родственники: то Алеко, то Тодораки, то Костаки. Все эти господа считались ее двоюродными братьями" (М. Цявловский, Книга воспоминаний о Пушкине, М. 1931, стр. 180). Зоя - племянница М. Е. Эйхфельдт, "не очень привлекательной наружности". "Сегодня я поутру дома...". Незаконченная пригласительная записка к неизвестному приятелю. Тардиф - кишиневский повар, француз, бывший владелец ресторана в Петербурге, разорившийся и скрывшийся в Одессе. Коленкур - маркиз Арман Коленкур, герцог Висанский (1773-1827), французский посол в Петербурге в 1807-1812 гг. 1) горячие закуски (франц.). Из письма к Вигелю ("Проклятый город Кишинев!.."). Шутливое послание входило в письмо от октября-ноября 1823 г. (см. т. 9). Вигель, Филипп Филиппович (1786-1856) - бывший член "Арзамаса", в это время - чиновник в Кишиневе, впоследствии - автор широкоизвестных "Записок". Порок Вигеля дал основание ввести в послание эпизод из библии, - города Содом и Гоморра были истреблены именно за этот распространенный там порок жителей. Пестрый дом Варфоломея - см. прим. к стих. "Из письма к В. П. Горчакову". "Мое беспечное незнанье...". Стихотворение выражает глубокое разочарование, охватившее Пушкина в 1823 г. (см. выше прим. к стих. "Кто, волны, вас остановил..."). С этим черновым текстом связаны стихотворения "Демон" и "Свободы сеятель пустынный...". "Бывало, в сладком ослепленье...". Отрывок по своему настроению связывается с центральными стихами послания "В. Ф. Раевскому" ("Ты прав, мой друг, напрасно я презрел...", 1822; см. т. 1). "Придет ужасный час... твои небесны очи...". Незаконченная элегия близка по мысли к элегии того же времени "Надеждой сладостной младенчески дыша..." (см. выше, стр. 12). "Туманский Фебу и Фемиде...". Дружеская эпиграмма на поэта Василия Ивановича Туманского (1802-1860), чиновника по особым поручениям при Воронцове в Одессе. Написано в связи с его служебной поездкой по Крыму в сентябре 1823 г. Фамилия обозначена в рукописи буквой Т. "Мой пленник вовсе не любезен...". Набросок возражения на чьи-то слова, что в образе Кавказского пленника Пушкин нарисовал себя. Дидло плясать его заставил - Дидло, Шарль-Фредерик-Луи (1767-1837) - француз, петербургский балетмейстер, поставивший в январе 1823 г. балет "Кавказский пленник, или Тень невесты" с музыкой Кавоса. Кораблю ("Морей красавец окриленный!.."). Написано в связи с отплытием Е. К. Воронцовой 14 июня 1824 г. яхтой из Одессы в Крым. Мотив близок к 3-й оде Горация "Кораблю, везущему в Афины Вергилия". "Зачем ты послан был и кто тебя послал...". Стихотворение о Наполеоне, его роли в истории и французской революции. Графу Олизару. Послание известно лишь в черновом тексте, но Пушкин думал его завершить, а может быть сделал это (заглавие его поэт внес в список стихотворений, предназначенных к печати, составленный в 1827 г.). Граф Олизар, Густав Филиппович (1798-1868?) - польский поэт и общественный деятель. Пушкин встречался с ним в Кишиневе, Каменке, Киеве и получил от него в 1822 г. большое стихотворное послание на польском языке. Олизар сватался к М. Н. Раевской, но получил отказ от отца ее, основанный на различии религий и национальностей. Может быть, в связи с этим и написано Пушкиным утешительное послание Олизару, идея которого в том, что поэзия преодолевает национальные различия и предрассудки и для нее нет государственных границ. Аналогичная мысль выражена Пушкиным спустя четыре года в стихотворении "Сто лет минуло как тевтон..." Из письма к Плетневу ("Ты издал дядю моего..."). Этими стихами начинается письмо от конца октября 1824 г. (см. т. 9), известное лишь в черновом недописанном тексте. Плетнев, Петр Александрович (1792-1865) - писатель, поэт, критик, позднее профессор словесности, ректор (1832-1849) Петербургского университета, академик. Один из самых преданных друзей Пушкина в течение всей его жизни, Плетнев издавал почти все книги поэта, начиная с главы первой "Евгения Онегина", выпущенной им в 1825 г. Ты издал дядю моего - имеется в виду книга "Стихотворения Василия Пушкина", СПб. 1822. Опасный сосед - поэма (1811) В. Л. Пушкина, напечатать которую из-за ее откровенной картины нравов ему не удалось. Беседа - "Беседа любителей русского слова", литературное общество, основанное в 1811 г. по мысли Державина и Шишкова, объединявшее писателей-защитников традиций классицизма; в противовес этому обществу возникло другое - "Арзамас", объединившее карамзинистов, членом которого был и В. Л. Пушкин. Плоды пустых моих трудов - речь шла о первой главе "Евгения Онегина". Когда ж ты будешь свой издатель? - Плетнев своих произведений не издал. "Как жениться задумал царский арап...". Стихотворение о прадеде Пушкина Ибрагиме (Абраме Петровиче) Ганнибале, интерес к личности которого у Пушкина обострился в Михайловском (см. выше "К Языкову", 1824, а также письмо к брату от конца января - первой половины февраля 1825 г. и к П. А. Осиповой от 11 августа 1825 г. - т. 9). Стихотворение написано в народном духе. Может быть, это связано с рассказами Арины Родионовны, которая слышала семейные предания Ганнибалов и хорошо помнила Абрама Петровича, - она была его крепостной, выросла в имении Суйда (Петербургской губ.), где он жил и умер, когда ей было двадцать три года. Эту же тему - сватовство Ганнибала к русской девушке - Пушкин через три года разработал в своей повести "Арап Петра Великого" (см. т. 5). "Мне жаль великия жены...". Сатира на Екатерину II, известная лишь в черновом, неотделанном тексте. Еще в 1822 г. Пушкин дал резко отрицательную характеристику Екатерины II в заметке: "По смерти Петра I движение, переданное сильным человеком..." (см. т. 7). Мы Прагой ей одолжены. - Имеется в виду раздел Польши в 1795 г. Следствием этого раздела явилось и то, что в 1815 г. Варшава с ее крепостью Прага отошла к России. И посрамлением луны - то есть Турции, на знаменах которой был знак полумесяца - эмблема магометанства. Имеются в виду победы России над Турцией (1774, 1791), объявление Крыма независимым от Турции (1774) и присоединение его к России (1783-1792). Минерва - то же, что Афина Паллада, богиня, в греческой мифологии, воинственности, мужества, мудрости. Аонида - муза; Екатерина II была автором драматических произведений, аллегорических сказок, журнальных статей. Орлов, Григорий Григорьевич (1734-1783) - один из пяти братьев Орловых, главных участников переворота 1762 г., возведшего на престол Екатерину II, первый ее фаворит, пользовался неограниченным на нее влиянием до 1774 г., когда его сменил Потемкин. Делинь - принц Шарль-Жозеф (1735-1814), австрийский дипломат и военный деятель, родом бельгиец; служил в России в 1782-1788 гг. и сопровождал Екатерину II в ее путешествиях. Известен тонким остроумием. Барков, Иван Семенович (1732-1768) - поэт и переводчик; автор порнографических произведений, распространившихся в списках. Вольтеру первый друг была - Екатерина II объявляла себя почитательницей Вольтера и переписывалась с ним; Пушкин говорил об ее "отвратительном фиглярстве в сношениях с философами ее столетия" и о том, что когда история оценит ее деятельность - "тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее славной памяти от проклятия России" (см. указанную заметку). Наказ писала - имеется в виду "Наказ" Екатерины II, сочиненный ею проект нового уложения законов; "перечитывая сей лицемерный Наказ, нельзя воздержаться от праведного негодования..." - писал Пушкин (см. там же). Флоты жгла - имеется в виду сожжение турецкого флота (в Чесменском сражении 26 июня 1770 г., во время первой русско-турецкой войны при Екатерине II) и шведского флота (в 1790 г., во время русско-шведской войны). "Презрев и голос укоризны...". Написано в связи с планами бегства из ссылки в Михайловском за границу. Планы эти были оставлены, стихотворение не доработано, и два стиха из него - Иду в чужбине прах отчизны С дорожных отряхнуть одежд - использованы в "Борисе Годунове", но в них был вложен противоположный смысл: Вот, вот она! вот русская граница! Святая Русь, Отечество! я твой! Чужбины прах с презреньем отряхаю С моих одежд - пью жадно воздух новый... (слова Курбского в сцене "Граница литовская"). Младенцу. Стихотворение извлечено из черновой рукописи. Черновой текст, предшествующий этому восьмистишию, дает основание считать, что поэт говорит о своем незаконном ребенке: Прощай, дитя моей любви, Я не скажу тебе причины... * И клевета неверно ей Чертами опишет... Быть может, о судьбе моей Она со временем услышит... Из письма к Родзянке ("Прости, украинский мудрец..."). Об А. Г. Родзянк