новьями Свободы, - ответил Лэтимер уже с порога. - Мистер Лэтимер! Убедительно прошу, вернитесь и выслушайте нас! - кричал вдогонку Лоренс. - Пропади все пропадом! - сказал Лэтимер и хлопнул дверью. Глава IX. Расправа С моря задувал вечерний бриз; шумела, накатываясь на сушу, приливная волна. Теплый, но влажный ветер немного охладил разгоряченный лоб Лэтимера. В последние насколько минут будто что-то ослепило его. Гарри задумался; ему пришло в голову, что идти в этот час на поиски Фезерстона попросту бессмысленно - разумеется, Мендвилл давно уже его предупредил. Определенно - если только вообще существует что-то определенное в этом ненадежном мире - предатель уже вне досягаемости и недоступен возмездию. Абсолютно ясно, зачем Ратледж хотел удержать Лэтимера и Гедсдена от насилия. Но по той же причине безопасность Фезерстона должна заботить и губернатора. Если Сыновья Свободы сообща расправятся с негодяем, лорд Уильям окажется перед необходимостью защищаться и сам потребует правосудия. При этом ему будет доподлинно известно, что прямо или косвенно в гибели агента виновен Гарри Лэтимер, и губернатору придется выбирать: либо совершенно лишиться всякого авторитета, либо покарать преступника. И если, ради утверждения власти своего августейшего повелителя, он выберет последнее, то, вероятнее всего, начнутся те самые события, которых обе стороны пока всячески стараются избежать. Американские колонии сейчас могут воспламениться, как солома: довольно одной искры, чтобы пожар восстания распространился по всему континенту. Лэтимер и раньше понимал это и все же остался глух к увещеваниям - не столько из-за возмущения бесцеремонностью адвоката, сколько благодаря уверенности в том, что пугающей Ратледжа расправы не произойдет. Однако, хлопнув дверью, он оказался заодно с крайними республиканцами Гедсденом и Драйтоном, которым было вообще безразлично, ускорится кризис или нет. Лэтимер приблизился к ним и сказал, что Фезерстон, должно быть, давно переправлен в безопасное место, так что не стоит понапрасну терять время. - Может, оно и так, - ответил Гедсден, - но я надеюсь, что нет. В любом случае я на этот вечер собрал своих парней на старом мясном рынке. Я думал, что смогу назвать им шпиона. Теперь пойти должен ты, Гарри - пусть они узнают его имя из первых рук. У Лэтимера пробежал озноб по спине, он вздрогнул. Сначала он решительно отказался, и, если бы не уверенность, что Фезерстон уже бежал, никто не смог бы его переубедить. Но, поскольку такая уверенность была, он в конце концов уступил нажиму. Полчаса Лэтимер, стоя на прилавке мясного рынка, держал речь перед толпой мастеровых и ремесленников - тех, кому Кристофер Гедсден месяцами "читал лекции" под Дубом Свободы у стен своего дома. Лэтимер объявил им, что Фезерстон - предатель, сказал о его бесчестной сделке с королевским правительством и об опасности, нависшей по его милости над двадцатью патриотами. Когда Гедсден подтвердил слова Лэтимера, воинственных "Сыновей Свободы" уже ничто не могло удержать. С устрашающими воплями: "Смерть предетелю! Смерть Фезерстону!" - они хлынули на улицу и отправились вершить самосуд. Около сотни молодых парней двинулись по Брод-стрит, а затем по Кинг-стрит к форту Картрит, по соседству с которым жила сестра Фезерстона. По пути число их росло. К ним присоединялись новые группы людей, взбудораженные призывными выкриками. - Идем, ощиплем Фезерстона и снова оперим! Деготь и Фезерстон! - бесновалась толпа, - Деготь и Фезерстон![25] Однако те трое, что были в ответе за разыгравшиеся страсти, остались на мясном рынке. Гедсден, действуй он самостоятельно, непременно встал бы во главе своих молодцов. Лэтимеру тоже представлялось естественным пойти вместе с им же доведенной до неистовства толпой. Но Драйтон, будучи юристом и обладая трезвым умом, удержал друзей. - Пусть зло свершится, - сказал он, - но впутываться в эту историю еще сильнее не советую. Мы только без всякой пользы сунем головы в петлю. Его слова вызвали в Лэтимере легкое раздражение. - Не по душе мне такая сверхосмотрительность, - заметил он. - Нельзя возбудить судебное дело против толпы, - настаивал Драйтон, - но его можно возбудить против индивидуума, который ею руководит. Надо учитывать возможные последствия. - Он прав, - сказал Гедсден, - хотя и рассуждает, как Джон Ратледж. - Который и без того настроен против Лэтимера, - прибавил Драйтон. Лэтимер, считая, что кровожадная толпа все равно прибудет на место слишком поздно и не достигнет своей кровожадной цели, не стал спорить и отправился домой. Большую часть пути его сопровождал Гедсден, живший у бухты неподалеку от него. Лэтимер пришел домой в сравнительно благодушном настроении и сел ужинать. Если бы он мог предугадать дьявольское коварство Мендвилла, то вряд ли смог бы проглотить хотя бы кусок, но он рано успокоился. Не прошло и часа, как в столовую ворвался Том Айзард. Глаза его блуждали, волосы растрепались. - Что случилось? - испугался Лэтимер. - Там творится ад! - задыхался Том. - Это просто озверелые маньяки. Они заполонили улицы. - Пфф-уу! Они не причинят никому вреда. Гнездышко опустело. - Не причинят вреда?! Как бы не так, черт меня побери! Они его уже причинили! - Они схватили Фезерстона?! - вскричал Гарри, побелев лицом. - Схватили?! Да они убили его! Они ворвались в дом и учинили там жуткий погром. Фезерстон сидел за столом вместе с сестрой и шурином. Он не успел даже спрятаться. Они скрутили его и вытащили его наружу, а он визжал, как свинья, когда ее режут. Они сорвали с него всю одежду, он остался совершенно голый. Гнусное дело. Они вымазали его в дегте и обваляли в перьях - почти на глазах у сестры; потом они протащили его, визжащего, по улицам и повесили на суку перед таверной. Боже мой! Его визг так и стоит у меня в ушах! Лэтимер сидел, впившись пальцами в подлокотники, неподвижно глядя в одну точку. Ужас застыл на его посеревшем лице. - Там говорили, что это вы с Гедсденом натравили толпу. - Да-да! - Впрочем, это был не ответ, Лэтимер под конец почти не слушал Тома. Потом он встрепенулся: - Но как толпе удалось схватить его? Куда смотрел Мендвилл? Он что, не предупредил его, или этот болван не внял предупреждению? - Откуда мне знать? Фезерстон, прямо скажем, получил по заслугам. Но тебе не стоило прикладывать к этому руку, Гарри. Теперь нужно срочно позаботиться о себе. - Что? - Гарри вглядывался в лицо друга, пытаясь сообразить, о чем он толкует. Внезапно он насторожился. - Ты думаешь?.. - начал он. - О чем ты? - Проклятье! Именно так! Именно так, Том! Все подстроил этот капитан. Этот дьявол Мендвилл сознательно смолчал и допустил гибель своего агента - чтобы возбудить дело против меня, чтобы привлечь меня к суду! - Ты с ума сошел! - Сошел с ума? А чем еще, по-твоему, все это объяснить? Мендвилл находился в Чарлстоне уже целых два часа, когда я говорил на рынке с Сыновьями Свободы. За это время можно было трижды переправить Фезерстона в безопасное место. Почему его не переправили? Почему? Ответь мне на это! - Но если ты был в этом так убежден, зачем спешил его выдать? - Зачем?.. - Лэтимер недоуменно смотрел на него, не находя ответа. - О! Меня разобрала досада на Ратледжа. Дешевый выпад - лишь бы вышло не по его, лишь бы ему не повиноваться. Да все равно - не я, так Гедсден их бы натравил. Но даю слово, Том, я никогда бы этого не сделал, а сделал бы Гедсден - я бы сам пошел предупредить Фезерстона, если бы почуял ловушку, в которую Мендвилл меня заманил. - Он замолчал, потом тусклым голосом добавил: - Кэри никогда мне не простит. Только он это произнес, как Джулиус открыл дверь и доложил о приходе Ратледжа, Молтри и Лоренса. Гарри отбросил салфетку и поднялся им навстречу. Все трое, даже симпатизировавший ему Молтри, были суровы и непреклонны. Ратледж, кривя губы, начал первый, с интонацией резкой и враждебной: - Итак, сэр, вопреки нашему мнению, вы все-таки сделали по-своему. Что Лэтимер мог на это ответить? Они все равно ему не поверят. Он стоял молча, готовый принять любое наказание, которое выберет Ратледж - а от Ратледжа он снисхождения не ждал. Лэтимер старался сохранить бесстрастный вид, принятый адвокатом за наглость. - Толпа провозгласила вас своим героем, сэр, - продолжал Ратледж, - можете веселиться. Ведь это то, к чему вы стремились и ради чего все это затеяли. - Тут вы, по крайней мере, ошибаетесь, - твердо ответил Лэтимер. - Каждый носит в себе мерило, с которым подходит к своим ближним. Я вынужден предположить, что, находя в тщеславии источник действий других людей, вы ориентируетесь на собственное тщеславие. - Превосходно! - сказал Ратледж. - Самое время для философского диспута. Я пропускаю мимо ушей ваше оскорбление вслед за предыдущими. - Не сомневаюсь в этом, - желчно сказал Лэтимер, понимая, однако, что с каждым словом становится все более неправ. Молтри вмешался: - Ты знаешь, что тебе грозит, Гарри? - Я знаю, но это меня не волнует. - Это должно вас волновать, - серьезно выговорил Лоренс. - Мы пришли, чтобы заставить вас это понять. Вам нельзя медлить - в любую минуту может быть отдан приказ о вашем аресте. - О моем аресте? - О чьем же еще? - спросил Ратледж. - Вы натравили на человека толпу, она совершила убийство, и вы думаете, это сойдет вам с рук? Вы не послушали меня сегодня... - Я не стану слушать вас и сейчас, - перебил его Лэтимер. - В том, что я сделал, больше вашей вины, чем моей. - Вины? Моей? - Ратледж оглядел своих спутников, как бы призывая их в свидетели и приглашая вникнуть в это фантастическое заявление. - Моей вины! Как бы вам слегка не переусердствовать в своих сумасбродных обвинениях, сэр! - Мистер Ратледж, я не хочу подбирать выражения. Здесь мой дом, и если вам непременно хочется насмехаться надо мной, заставляя меня оскорблять вас, я предпочел бы, чтобы вы делали это в другом месте. Том, будь так добр, позвони Джулиусу. - Одну минуту, сэр! Одну минуту! - легкий румянец выступил на полных щеках Ратледжа. - В самом деле, ты должен выслушать нас, - поддержал его Молтри. - Не звоните, Том. Ты должен понять, Гарри, мы не можем допустить, чтобы тебя арестовали. - Но кто меня арестует? - Если губернатор прикажет, мы вынуждены будем подчиниться. И если тебя арестуют, то будут судить, а если будут судить, то непременно повесят. - С согласия Сыновей Свободы, - возразил Гарри. - Тут упоминали, что они меня поддерживают, а я сказал, что мне это безразлично. Так вот, это не так. Я изменил свое мнение. Я полагаюсь на этих ребят, и вы, кстати, тоже можете на них положиться. - Неужели вам непонятно, Лэтимер, - увещевал его Лоренс, - что именно этого мы не хотим. Ведь это может привести к катастрофе. - Но я вовсе не стремлюсь избежать ареста! Напротив, я буду только рад. Я буду только рад и аресту, и суду. Они дадут мне возможность разоблачить преднамеренную подлость, с помощью которой меня загнали в тупик. Все трое мрачно переглянулись. Затем Молтри твердым тоном объявил их окончательное решение: - Гарри, сегодня вечером тебе надлежит покинуть Чарлстон. Не медля! - Не вижу необходимости. - Но вы уедете тем не менее, - сказал Лоренс. - Не сдвинусь ни на шаг. Ратледж предпринял еще одну атаку: - Неужели вы настолько тупы, что ничего не понимаете, или так своевольны и упрямы, что не хотите понимать? Неужели вас заботят лишь восторги толпы? Лже-герой! Если вам недостает ума, чтобы предугадать последствия, тогда помоги вам Бог! Вас арестуют и будут судить. Это может кончиться плачевно для всего континента. Пожар войны готов вспыхнуть от Джорджии до Массачусетса, от Атлантики до Миссисипи. Он уже тлеет после того дела под Лексингтоном; малейший ветерок народного волнения может раздуть настоящее пламя. Если вы лишены разума и ослушаетесь нас сейчас, то страна может оказаться втянутой в гражданскую войну. Последний раз спрашиваю: желаете ли вы оставаться здесь и наблюдать, каких дел натворили, потворствуя своему чудовищному тщеславию? - Нет, сэр, не желаю. - Вы уедете?! - воскликнули в один голос Молтри и Лоренс. - Я остаюсь. - Но... - Если бы я в самом деле руководствовался собственным тщеславием, как утверждает мистер Ратледж, я бы уступил. Но это не так. Мной руководят совсем другие мотивы. Вам, мистер Ратледж, я больше не стану ничего объяснять. Я устал от ваших требований, устал от ваших предвзятых вопросов. Одного того, что уехать просите меня вы, достаточно, чтобы я решил остаться. Я не признаю вашей власти и вашего права подвергать меня допросам и унижать завуалированным подозрениями, которыми вы весь день мне сегодня досаждали. Поэтому я прошу вас избавить себя и меня от дальнейших препирательств. Но если вы, Молтри, останетесь, я целиком и полностью откроюсь вам. В этом деле затронуты моя честь и мое сердце. И если полковник Лоренс пожелает остаться и выслушать - ему я тоже все скажу. Мистер Ратледж поклонился подчеркнуто церемонно. - Спокойной ночи, мистер Лэтимер. Полковник Лоренс и полковник Молтри не меньше моего беспокоятся за мир в провинции. - И он с достоинством удалился. Когда его шаги затихли, Лэтимер, как обещал, поведал обо всем двоим оставшимся и Тому Айзарду. Он обрисовал им, каким в результате последних событий он предстанет в глазах сэра Эндрю Кэри, и что судебное разбирательство, и только оно, выведя Мендвилла на чистую воду, может оправдать его, Лэтимера, перед сэром Эндрю. Эти его соображения вызвали в слушателях глубокое сочувствие. - Чертов Ратледж! - ругнулся Молтри. - И как отвратительна эта его манера - вежливо обливать грязью. Но он - сама честность, Гарри, и самый стойкий патриот в Южной Каролине. К тому же он очень умен. - Умен - не спорю. Но недостаточно великодушен. А ум без сердца никогда не достигнет величия. - Не будем сейчас об этом, Гарри. Речь идет о том, что, если ты останешься, то подвергнешь опасности не только себя, но и всю колонию. - Я не согласен с вами, - возразил Лэтимер. - Губернатор не посмеет передать это дело в суд, когда узнает о роли своего конюшего. - Но вдруг ты ошибаешься в своих предположениях? - удрученно спросил Лоренс. - Если я окажусь неправ, тогда объяснение всему может быть лишь одно: Мендвилл не предупредил Фезерстона по приказу лорда Уильяма. Этому я не могу поверить. Но если это правда, лорд Уильям тем более не захочет преследовать меня в судебном порядке. Может быть, это попытка запугать меня тем самым жупелом, которым вы потрясаете - не знаю. Но я намерен установить истину и потому останусь в городе. После этого разговора Молтри и Лоренс отправились к Ратледжу сообщить о своей неудаче и получили немилосердный разнос за отсутствие твердости. Когда они изложили адвокату причины, выдвинутые Гарри в свое оправдание, да еще добавили, что понимают их и сочувствуют Лэтимеру, Ратледж мысленно разразился бранью; вслух же подивился: ради чего он обрек себя на сотрудничество с партией эмоциональных сентименталистов? В эту ночь Ратледж укладывался спать, уверенный, что провинция стоит на пороге гражданской войны. Впрочем, принимая в расчет то, что творилось по всей Америке, такой прогноз не требовал выдающегося дара предвидения. Глава X. Мешок с почтой На следующий день рано утром к Лэтимеру пришли Уильям Генри Драйтон с членом Секретного комитета Томом Корбетом. - Гарри, пойдем с нами, - предложил Драйтон, - и не забудь захватить пистолет. Лэтимер, естественно, потребовал объяснений, и они были ему представлены. Неделю назад имело место довольно представительное заседание Совета безопасности - исполнительной группы, назначенной Провинциальным конгрессом и облеченной самыми широкими полномочиями. Драйтон тогда поразил собрание предложением взять под стражу лорда Уильяма Кемпбелла. Эта радикальная мера нашла поддержку только у двоих коллег Драйтона по комитету. Остальные, во главе со спикером Палаты общин Ролинсом Лаундсом, были категорически против. они сочли предложение Драйтона недостаточно обоснованным и решили ни в коем случае не предпринимать такого провокационного шага. В результате затянувшихся дебатов решено было все-таки внимательно следить за распоряжениями лорда Уильяма. Визит Лэтимера к губернатору практически ничего не добавил к информации, полученной Драйтоном во время поездки по провинции. Поэтому Совет безопасности санкционировал тщательную негласную проверку почты губернатора; ее поручили проводить Томасу Корбету. Корбет жил у самой бухты и, следовательно, мог очень быстро узнавать о поступлении какого-нибудь пакета из Англии. В то утро Корбет узнал о прибытии нового британского корабля и поспешил на поиски Драйтона, чтобы тот помог ему выполнить поручение. Им пришло на ум, что неплохо было бы заручиться третьим компаньоном, и Драйтон посоветовал включить в предприятие Гарри Лэтимера. - Вы - самая подходящая кандидатура. Во-первых, потому, что ваш дом рядом, и, во-вторых, потому, что лучше привлечь к этому делу человека, который, подобно мне, уже подлежит аресту за ночные события, нежели ни в чем еще не замешанного. - Вы подразумеваете, что хуже не будет, ибо дважды меня не повесят? - рассмеялся Лэтимер, и все трое отправились на новую акцию. А в это же время Уильям Кемпбелл, доведенный прошедшей ночью почти до отчаяния, выслушивал настоятельные рекомендации Мендвилла, как отомстить убийце Фезерстона. Первые сведения о совершенном насилии губернатор получил непосредственно от распоясавшихся громил, которые вызывающе разгуливали у него под окнами, насмехались и угрожали таким же способом разделаться с остальными шпионами. Тогда же лорд Уильям повздорил со своим конюшим. Сначала он ругал его последними словами за недостаток рвения, потом голову его светлости закрались подозрения, что Мендвилл преднамеренно не торопился со спасением агента. Однако Мендвилл, держась спокойно и корректно, утверждал, что он сразу пошел на квартиру Фезерстона, но парня там не застал, тогда он отправился искать его в кофейню на аллее святого Михаила, известную как любимое заведение Фезерстона; там ему сообщили, что Фезерстон поехал к Гусиному ручью, и он поскакал туда во весь опор, чтобы не дать ему вернуться в город. Они разминулись буквально на несколько минут. Утром губернатору доложили подробности. Он узнал, что парня схватили в доме сестры, вытащив из-за обеденного стола. Эта свежая информация возбудила новые подозрения, и лорд Уильям возобновил расспросы. - Как случилось, что вы ни слова не сказали миссис Григг? Мендвилл пожал плечами: - Конечно, так было бы лучше. Но я не хотел тревожить ее без особой нужды. Я надеялся самостоятельно разыскать Фезерстона. Лорд Уильям смотрел на него с подозрением. Подозрение овладело и присутствовавшим при этом Иннесом. Разговор происходил все в том же уютном кабинете окнами в сад. Вместе с нагретым воздухом в них вливался тяжелый аромат магнолий. Влетела пчела, и несколько мгновений только ее жужжание нарушало тишину. Потом Мендвилл, непринужденно развалясь на губернаторской кушетке, снова заговорил: - О чем действительно стоит поразмыслить, так это об ответных мерах, которые вам теперь следует предпринять. - Меры? - переспросил лорд Уильям. - Преступление не должно остаться безнаказанным. - Нельзя наказать толпу. - Нельзя. Но известен подстрекатель. Лэтимер... Лорд Уильям перебил раздраженно: - Я вчера сказал вам, какую мы займем позицию, если что-нибудь случится. Не произошло ничего такого, что изменило бы ее. Начинать сейчас судебное разбирательство означает риск вызвать беспорядки. А тогда последствия будут гораздо страшнее, чем этой ночью. - Но если вы никак не отреагируете, то конец вашему авторитету. - Проклятье, Мендвилл! Почему вы не отправили вчера Фезерстона! - Он стал вышагивать к окну и обратно, затем, приняв решение, остановился у письменного стола. - Иннес, напишите, пожалуйста, несколько строк спикеру Палаты общин. Спросите, не будет ли он столь любезен нанести мне визит. - Иннес принялся выполнять поручение. - Сделаю хорошую мину при плохой игре и, по крайней мере, сохраню лицо, как губернатор Булль после нападения на арсенал. Пусть Палата общин назначит комиссию по расследованию этого грубого надругательства над законом. - Но это ведь комедия чистой воды, - сказал Мендвилл. - Я твердо намерен не допустить трагедии. Однако спустя полчаса поступили новости, пошатнувшие решимость губернатора. Принес их управляющий почтовой конторой Стивенс. Бледный, трясясь от возмущения и недавно пережитого страха, он сообщил, что, как только сегодня утром в контору был доставлен мешок с почтой, туда ворвались три джентльмена и потребовали отдать его им. Когда Стивенс наотрез отказался, один из них приставил ему ко лбу пистолет, приказал под угрозой смерти не шевелиться, а двое других завладели мешком и унесли его прочь. Только после этого их главарь - как Стивенс заключил по его поведению - убрал пистолет и был таков. Губернатор и конюший с секретарем восприняли рассказ как новое грозное предзнаменование. Мендвилл, которого труднее было сбить с толку и отвлечь от главного, чем лорда Уильяма, не позволял себе роскоши долго предаваться эмоциям и сразу приступил к вопросам по существу. - Джентльмены? - переспросил он. - Вы сказали, это были джентльмены, Стивенс? - Да, ваша честь. - Это исключает предположение об ограблении. Дело приобретает политическую окраску. Кто были эти джентльмены, Стивенс? Сдается, вы их знаете. - Нет, капитан, не требуйте от меня имен! - нервно запричитал Стивенс. - Я не хочу составить компанию Фезерстону. - Вот как? - Мендвилл задумался и пальнул наугад: - Одним их них был Лэтимер, не так ли? Это предположение повергло Стивенса в ужас. - Я не говорил этого! Я никогда не говорил этого! Ваша светлость, я не называл никаких имен, - взмолился он. - Вот вы, сэр, - метнулся он к Иннесу, - будьте моим свидетелем, сэр, я же ни слова не говорил о том, кто это сделал. Мендвилл рассудил, что за Стивенса все сказала его паническая реакция. В тот же миг в его памяти всплыла картина: Гарри Лэтимер в Фэргроуве вытаскивает из кармана бутылочно-зеленого сюртука тяжелый пистолет... Поэтому он выпустил еще один пробный шар: - Как вы полагаете, пистолет у мистера Лэтимера был заряжен? - Я не проверял - это могло стоить мне жизни... - ответил Стивенс, прежде, чем осознал, что проговорился. - А двое других? Кто были они? - спросил лорд Уильям. - Не спрашивайте меня, мой господин! Это члены Провинциального конгресса, и почта сейчас находится в конгрессе или в одном из комитетов. И его оставили в покое. Лорд Уильям был слишком озабочен и слишком встревожен собственно происшествием, чтобы перегружать свой мозг деталями, мысли же Мендвилла захватило открытие, что главным действующим лицом нового налета опять оказался Лэтимер; кто были остальные, его мало волновало. - Ну, а теперь что вы собираетесь предпринять? - спокойно поинтересовался капитан после того, как Стивенса отпустили. - Что тут можно поделать? - его светлость был в отчаянии и даже не пытался этого скрыть. - На мой взгляд, ответные меры очевидны, хотя... Я жду распоряжений вашей светлости, - И он щелкнул табакеркой. Губернатор сварливо заметил: - Черт бы побрал ваши советы, Мендвилл! - Мысли его блуждали вокруг другой, менее насущной проблемы. - Как бы то ни было, я сомневаюсь, что в захваченной почте содержались какие-нибудь депеши для меня. Мои прибывают на "Чероки". Так что вряд ли это им что-нибудь даст. Мендвилл набрал щепоть табаку и задумался, потом произнес: - Будем надеяться, так оно и есть. Но даже в этом случае нападение на почту его величества не становится менее тяжким преступлением. И здесь, и в Англии оно карается смертной казнью. Если вы ничего не предпримете, то, честное слово, потеряете уважение и поддержку немногих оставшихся в провинции верноподданных короля. С тем же успехом вы могли бы собраться и уехать, ибо совершенно перестанете контролировать ситуацию. - А если я арестую Лэтимера, как вы рекомендуете, случится то же самое и даже кое-что похуже. Я перестану контролировать ситуацию потому, что меня вышвырнут вон; да еще начнется гражданская война. - Хорошо, но если Лэтимер остается на свободе и будет устраивать свои заговоры, то гражданская война вам также гарантирована. Так что вы находитесь между двух огней. Вы теперь поняли, с каким человеком имеете дело. Отчаянный авнтюрист и самый опасный бунтовщик в провинции. С каждым днем, проведенным на свободе, он становится все опаснее, ибо одновременно растет его популярность. Совершенно ясно, как с ним поступить, причем сделать это надо без промедления. Посадите его на английский корабль и отправьте в Лондон. Пусть там с ним разбираются. Губернатор на минуту замер, размышляя. - Это было невозможно вчера, - сказал он наконец, растягивая слова, - но, исходя из ваших же слов, это еще более невозможно сегодня. - И будет окончательно невозможно завтра, - подхватил Мендвилл, - когда необходимость в этом станет неизмеримо острее. Колебания вашей светлости уже привели к теперешним трудностям. Эти мерзавцы играют на ваших сомнениях. Это трусы, злоупотребляющие вашим великодушием. Вы чересчур с ними нянчились начиная с самого своего приезда. Продемонстрируй вы сразу силу власти, покажи вы им, что отнюдь не страшитесь призрака гражданской войны, которым они всячески запугивают нас, и все сложилось бы иначе. Они играют на ваших сомнениях и ваших опасениях. Преодолейте их, нанесите удар, и вы увидите, как они замечутся в ужасе. Время выжидания, полумер и компромиссов миновало. Наконец Мендвилл отчасти убедил губернатора - его напористость, твердость и то, что, не в пример лорду Уильяму, он не позволял сомнениям и опасениям парализовать свою волю, подействовали на лорда Уильяма. - М-да, - неохотно, но все же согласился он, - вы правы, Мендвилл. Этот человек и впрямь слишком опасен, чтобы позволять ему и дальше мутить воду. Если уж так суждено, что за попытку избавиться от Лэтимера толпа растопчет меня ногами, по крайней мере, я выполню свой долг перед державой. Иннес, если вы подготовите ордер на арест Гарри Лэтимера и принесете мне после завтрака, я его подпишу. Мендвилл сформулирует обвинение. Мендвилл победно улыбнулся и сказал: - Поздравляю вашу светлость с мудрым решением. Потускневшие глаза лорда Уильяма мрачно разглядывали конюшего. - Хочется надеяться, что вы не ошиблись, - со вздохом произнес он. - Бог знает! - И губернатор отправился завтракать. Завтракал он всегда наедине с леди Уильям в изысканном будуаре ее светлости, который находился на первом этаже, прямо под рабочим кабинетом. Лорд Уильям был глубоко погружен в свои думы и не расположен к общению. И думы те, как заметила его супруга, были далеко не веселыми, но она приписала это жутким событиям прошедшей ночи. Мудрая женщина, она не стала пытаться вызвать его на откровенность, а терпеливо ждала, пока муж сам поделится с нею новостями. Но завтрак подошел к концу, а Уильям по-прежнему пребывал в мрачной задумчивости, и она пренебрегла доводами разума, дав выход своему беспокойству. Она вытянула-таки из мужа рассказ о нападении на почту, об ордере, который должен быть подписан вследствие этого нападения, и о прочих событиях. Все это сильно ее поразило. Гарри Лэтимер с детства был ее другом, он был также другом всех ее братьев и сестер, особенно Тома; с Миртль Кэри дружила она сама. И хотя леди Уильям Кемпбелл, пользуясь доверием Миртль, знала о туче, нависшей над отношениями влюбленных, она верила, что любовь их достаточно крепка, и в конце концов все тучи рассеются. - Это... это разумно, Уилл? - спросила она. - Надеюсь, - отвечал он устало. - Так ты не уверен? - Я уверен только в том, что это необходимо. Недопустимо, чтобы к моему авторитету и дальше относились с пренебрежением и чтобы Лэтимер, оставаясь на свободе, продолжал свою карьеру преступника. - Ты говоришь, как капитан Мендвилл, - заметила она. - Это он тебя убедил? Лорду Уильяму не хватило духу признаться, что ее догадка верна. В душе он стыдился, что позволил конюшему всецело подчинить его своему влиянию. Лорд Уильям ответил уклончиво: - Вчера он пытался убедить меня, но я отказался его слушать. Но сегодня, после ужасного конца Фезерстона и налета на почту, больше нет необходимости меня убеждать. - Ты понимаешь, во что это может вылиться? - строго спросила она. - Я понимаю, что нам грозит, если я этого не сделаю. - Ты думаешь, здесь, в Каролине, найдется хоть один суд, который признает Лэтимера виновным? Ответ мужа умерил ее страхи. - Нет, я так не думаю. - Тогда зачем тебе выставлять себя в нелепом свете, арестовывая его? - Его будут судить не в Каролине. Он будет отправлен в Англию, как предписано законом для такого рода преступников. - Боже милосердный! - ужаснулась леди Кемпбелл. - Уилл, этого нельзя делать! - Либо я это сделаю, либо нужно отказываться от губернаторства и самому плыть в Англию. Я и мистер Лэтимер несовместимы и не можем одновременно находиться в Чарлстоне. Это теперь не подлежит сомнению. Леди Кемпбелл не успела оправиться от испуга, как слуга возвестил о приходе ее зятя Майлса Брютона. Она обрадовалась ему как ценному союзнику. Брютон, импозантный, одетый по последней моде мужчина средних лет, был искренне привязан к лорду Уильяму. Невзирая на то, что сам принадлежал к патриотической партии, он не однажды помогал губернатору миновать мели и опасные проходы, и лорд Уильям охотно прислушивался к его мнению, ибо понял, что Брютон, по-видимому, так же консервативен и верит в конституцию, как любой сторонник короля. Благодаря своей расположенности к губернатору, Брютон не жалел сил для укрепления популярности родственника. Как раз на завтрашний вечер был назначен бал, который он устраивал в его честь. Леди Кемпбелл поначалу предположила, что, быть может, это и послужило причиной раннего визита зятя, но тот вскоре объявил, что желает переговорить с губернатором конфиденциально. Они вышли прогуляться в сад, и ее светлость благоразумно не сделала ни малейшей попытки к ним присоединиться. Ей не суждено было долго предаваться одиноким раздумьям: тотчас же прибыл новый посетитель, ее брат Том, принесший вместе с собой в маленькую комнату свойственное его особе настроение юной беспечности. Том заглянул к сестре, чтобы прощупать почву и выяснить, насколько Гарри был прав в своей оценке Мендвилла и в том, что тот сознательно подставил Лэтимера. Том приступил к этому предмету с ловкостью молодого слона. - Салли, говорят, в том, что случилось с Фезерстоном, обвиняют Гарри Лэтимера? Она внимательно взглянула на него снизу вверх. - От кого это ты услышал? - От кого? - мастер Том пришел в замешательство, но нашел выход в правде. - Ну... от самого Гарри. - А он откуда это знает? Том, большой и добродушный, возвышался над сестрой, сидевшей на диване. - Я пришел сюда задавать вопросы, а не для того, чтобы спрашивали меня, - ответил он и спросил: - Это правда? - Боюсь, что правда, Том. - Ее внезапно осенило. - Лучшая услуга, которую ты можешь оказать Гарри, - скорее пойти к нему и передать, чтобы он покинул город, не мешкая ни минуты. Уилл подписывает ордер на его арест - за Фезерстона и за нападение на почтовую контору сегодняшним утром. Поторопи его, Том! Но Том не стал спешить. Вместо этого он уселся рядом с сестрой и флегматично улыбнулся; его поведение ее встревожило. - Не пойду, пока не повидаю Уилла, - заявил он. - И чем ты можешь обрадовать Уилла? - То, что я ему скажу, заставит его одновременно подписать ордер и на мой арест. Потому что этой ночью я вместе с Гарри был на мясном рынке. Весь Чарлстон знает, что я там был. И, между нами, в нападении на почту я тоже замешан. - Ты с ума сошел, Том! О, как ты мог! Ты хоть немножко подумал обо мне? - Ее статная фигура, казалось, еще выросла от негодования. - Как ты мог поставить меня в такое дурацкое положение! - Это не ты в дурацком положении, а Уилл. Ему придется арестовать своего шурина или изменить намерение относительно Лэтимера. Томас Айзард, как видим, был, в конечном счете, не лишен-таки определенной находчивости. Глава XI. Пат Совместными усилиями брат и сестра частично поколебали решимость губернатора. Посещение Майлса Брютона тоже имело отношение к ночному происшествию и предполагаемой реакции лорда Уильяма. Брютон пришел, чтобы предостеречь свояка от опрометчивых шагов. Слабовольный лорд Уильям, как флюгер, поворачивался под любым дуновением ветерка и, когда он возвращался из сада, его жесткая позиция была уже расшатана. Получив ультиматум Тома, он в сердцах припомнил, что имя Айзарда упоминалось также и в списке мятежников, нападавших на арсенал. Но смятенные его мысли првел в порядок голос Мендвилла, явственно зазвучавший в мозгу: "Продемонстрируйте свою силу... докажите, что вы не страшитесь призрака гражданской войны... Они играют на вашем страхе". Если Мендвилл прав - а в этом он лорда Уильяма убедил - то, имея в виду избавление от этого окаянного Гарри Лэтимера, угроза ареста должна подействовать столь же эффективно, как и сам арест. Нужно избавиться от него - неважно, каким способом - и тогда с большинством проблем будет покончено. В результате губернатор принял новое решение и с не меньшей, чем прежде, твердостью объявил: - Приказ об аресте не может быть отменен. Сегодня я подпишу его. У меня нет выбора. Губернатор Южной Каролины, имея очевидные доказательства грабежа и государственной измены, совершенных одним и тем же лицом, обязан принять меры. Но наказание может быть отсрочено. Я приостановлю исполнение приказа на двадцать четыре... нет, на сорок восемь часов и сегодня же официально предупрежу об этом мистера Лэтимера. Меня вполне удовлетворит, если он покинет Южную Каролину в течение предоставленной отсрочки. - Фактически это указ об изгнании, - сказал Брютон, выпячивая губы. - И величайшее снисхождение, причем гораздо больше, чем я имею право оказать. Если вы ему друг, Том, и мне тоже, убедите его воспользоваться отсрочкой. Чем больше лорд Уильям размышлял о новом решении проблемы, пришедшем ему в голову с внезапностью вдохновения, тем больше оно ему нравилось. Оно казалось ему чуть ли не Соломоновым; он подозревал в нем достоинства маленького дипломатического шедевра. Одним удачным ходом он спасет свое реноме, избавит провинцию от бунтаря и ничего при этом не спровоцирует. Подавленность лорда Кемпбелла как рукой сняло, он воспрял духом и, приятно возбужденный, поднялся в кабинет, откуда послал за Мендвиллом. Явившись на вызов, конюший застал лорда Уильяма мурлыкающим какой-то песенный мотивчик. - Ордер подписан, - важно начал губернатор, - но исполнение отложено до утра пятницы - на сорок восемь часов, начиная с этой минуты. Вам надлежит немедленно поставить в известность мистера Лэтимера. Мендвилл подумал было, не сошел ли губернатор с ума, и едва не спросил его об этом. Но когда его светлость изволил объясниться, Мендвилл переменил свое мнение. Он уже почти восхищался гибкостью, с которой лорд Уильям проскользнул между Сциллой и Харибдой труднейшей дилеммы. А коль скоро самому Мендвиллу, по сути, нечего было желать, кроме устранения Лэтимера, то для него не имело особого значения, каким путем оно будет достигнуто. Поэтому довольный капитан Мендвилл выбежал из дому и зашагал вниз по Брод-стрит, затем свернул на север и двинулся вдоль широкой Бэй-стрит, мимо бастионов и куртин[26] над широкой гладью Купера, выносящего свои воды в океан. В бухте, за множеством более мелких посудин, он различил черно-белый корпус шлюпа "Тамар", стоящего на рейде на расстоянии мили от берега, и подумал, что полдюжины таких кораблей быстро отбили бы бунтарские замашки у этих колониальных выскочек. Он миновал людную набережную, начало Куин-стрит, вошел в тихий квартал за таможней и добрался наконец до владения Гарри Лэтимера. Джулиус в шитой серебром небесно-голубой ливрее проводил капитана в библиотеку, где ему предоставилась возможность скоротать ожидание, изумляясь произведениями искусства, которыми себя окружали Лэтимеры. Ему пришлось-таки изрядно поизумляться: Лэтимер долго не хотел отрывать его от этого занятия. Когда молодой хозяин дома все же появился, он был одет в абрикосовый бархатный сюртук поверх черных атласных панталон, завязанных ниже колен, и в черные шелковые чулки. Тесьма на воротнике и обшлагах сюртука являла великолепный образец работы Мешлена, на пальце у Лэтимера сверкал перстень с дорогим бриллиантом, а туфли на красных каблуках, украшенные пряжками со стразами, явно совершили путешествие из Парижа. Джулиус придержал дверь, и Лэтимер с порога отвесил посетителю изящный поклон. - Мое почтение, капитан Мендвилл. - Ваш покорный слуга, сэр, - ответил Мендвилл, в свою очередь, шаркнув ножкой. - Я прислан к вам его светлостью губернатором. Лэтимер подошел ближе. Джулиус попятился, дверь закрылась, и они остались вдвоем. - Вот кресло, сэр. Капитан Мендвилл присел. - Я перейду прямо к делу, мистер Лэтимер. Не взыщите, но вы допустили серьезный промах. - Воистину, сэр, и не однажды, - с легкостью подтвердил его слова Лэтимер. - Я подразумеваю ваше ночное выступление перед толпой на мясном рынке, в результате которого был убит человек. - Вы уверены, капитан Мендвилл, что это случилось из-за моего выступления? - Отчего же еще? - У меня есть подозрение, что это было следствием вашей, сэр, преднамеренной нерасторопности. Вы не воспользовались предупреждением, полученным от меня в Фэргроуве. Так что не я вынес приговор Фезерстону - это вы убили его. - Сэр! - вскричал, вскочив, капитан. Синие глаза Лэтимера безмятежно перебегали с одного зрачка Мендвилла на другой. Складывалось впечатление, что он развлекается. - Вы отрицаете это - вот тут, передо мной? Капитан справился с собой. - Мне незачем что-либо отрицать или признавать. Мне не грозит судебное разбирательство. - У вас все еще впереди, - обнадежил его Лэтимер. - Что вы имеете в виду? - несколько встревожился капитан. - О, так ли это важно? Но я, верно, вас задерживаю. А вы, как я понимаю, имеете нечто мне сообщить? - Да, - ответил Мендвилл, - думаю, нам лучше держаться этого. Так вот, подписан приказ о вашем аресте, мистер Лэтимер. Вы, конечно, понимаете, что с вами произойдет, если этот приказ будет выполнен. - Если он будет выполнен? - Лэтимер пристально на него посмотрел. - Но приказы обычно выполняются неукоснительно, разве не так? Капитан предпочел уклониться от прямого ответа. - В данном случае лорда Уильяма уговорили дать вам поблажку и не применять закон во всей его строгости, если вы выполните одно условие. - Это будет зависеть от сути условия. - Его светлость удовлетворится, если вы подчинитесь решению о высылке из Южной Каролины. Он дает вам сорок восемь часов - весьма щедро по любым меркам - в течение которых вы должны покинуть Чарлстон. Но он желает также, чтобы вы отчетливо понимали: если к десяти утра в пятницу вы еще будете здесь, приказ будет исполнен и с