тил сознание, все перед ним поплыло, задвигалось и остановилось, и от этого толчка остановки он сразу очнулся и стал трезв. Точно обрезало. И все прояснилось, и перед ним стало голо, как голое осеннее дерево: все было глупо и ненудачно. Сколько он думал, готовился, и Иван Никанорыч подвел... Он, значит, хотел все концы в узел и в воду. "Смотнри у меня, не шали". Это он разъяснял, чтобы чисто. Умный он человек, а я, видно, дурак. Никандру стало обидно, он не хонтел быть дураком. И как же с пустыми руками явиться? И какой дать ответ: И хлеба он взял на дорогу, а -- ничего. Никандр лежал в темноте, как в гробу, незачем было ни шевелиться, нечего даже желать. Но, однако же, он завозилнся, круто двинул плечами, а руки, сами собою, судорожно сжались в кулак. И это движение, активностью своей, его развязало. Как в широко распахнутую в непогоду наружную дверь врывается разноголосый вихрь бури, так, в перебивку, но слитная такая же разноголосица дня ворвалась в его грудь, и он должен был устоять, не потеряться, найти свое место, что-то он должен был сделать, иначе нельзя. Тут был и матрос с разорванным ухом, условившийся о свидании, куда и Никандр хотел кое-что принести, и азор этих глаз, коляный и грубый, как рукавица, схватившая душу в кулак, эти глаза, которыми сразу поймал широкоплечий Маланьи сожитель, и все эти широкие спины людей, перед котонрыми надо сворачивать, чтобы не задавили, и эти ныне заснтывшие в камне гиганты, -- все они и в лесу пошли бы так точно, как идут между людей, напролом, целиной. Зависть и ненависть на две половины раздирали Никандрово сердце. А парни, бившие в морду бульварного идола, словно подхлестынвали и подвывали в груди. Никандр был готов заплакать от злости, что Маланья, сестра, от него ускользнула. Вся эта сумятица чувств, весь их напор что-то ему диктовали опреденленное. Кровь от него была неотступна, это она давила на мозг; это она над ним колдовала. Никандр начал соображать. Он полупривстал и мысленно видел, так ясно, как днем, каждый угол подвала, и где стояла мука, и кое-какие вещицы, и как спит старуха, и только забыл о калачиком свернувшейся денвочке да о коте, уткнувшем свою пушистую морду между тепнлых ее дремотных колен. Ленька в эту минуту как раз и проснулся. Он тронул, поншарив, ноги Никандра, но Никандр промолчал, И все же было это как предупреждение, как остановка. Бог весть почему, вспомнил Никандр и о старушке, певшей про очи, и о художнинке, и о своих стариках, и о девочках, продававших пирожные, и вот об этой лежавшей в ногах у своей старенькой бабушки. Руки Никандра обмякли, а в оба виска вступила глухая, давянщая боль. Боль эта все возрастала, и чтобы унять ее, Нинкандр охватил уши руками и закачался. Это был непонятный, досель ему незнакомый припадок тоски и мучительной жалонсти. Смертельно ему стало жалко и Леньку, и стариков, и себя, и всех деревенских... О городских он забыл. Ему показалось, что это не он, а за него вся деревня надумала послать их, ренбят, ходоками за хлебом... А пока он так тихо покачивался и Ленька с ним рядом снонва сопел, Ниночка тоже проснулась. - Бабушка! бабушка! -- позвала она тихо, а потом и понгромче. -- Ты разве тут? Ты разве приехала? -- Спи... спи... -- отвечала Агафья Матвеевна, не просыпаясь. Ниночка слабо в ответ рассмеялась и завозилась, как коншечка. -- А мне без тебя как было страшно, -- сказала она, опять закрывая глаза. - А с тобой как ничего мне не страшно! Было тихо, мертво, когда Никандр снова прислушался. Он от висков провел руками к глазам. Пальцы его ощутили две капли, холодные, как ночная роса. Это его удивило. Он их растер по щекам, не раздумывая, что это было такое. Он уже знал, как теперь сделать. Надо было все тихо собрать, улонжить в мешки, поднять Леньку, и с Богом. А если проснется? Тотчас же он встал и принялся за работу. С кошачьей ловнкостью, вовсе бесшумно, не разбирая, он набивал один мешок за другим. Муку, привезенную с юга, не пересыпая, также он сунул в один из своих просторных мешков. Все уже было близнко к концу, когда он зацепил чайную чашку, забытую на краю стола. Она шумно упала и разлетелась в куски. Никандр заснтыл, выжидая. Агафья Матвеевна приподнялась. -- Знать, кот, -- про себя, негромко сказала она, села, зевннула; Никандр в темноте фигуры ее не различал. Но вот он расслышал, как она поднялась и пошла. Отойти он боялся, как бы она не услыхала. Все сжалось в нем и напрягнлось. Его раздражало, зачем она не легла, злоба его опять охнватила, он готов был па все. На пути его снова было препятствие. И когда Агафья Матвеевна, искавшая стол, чтобы ощупать его, натолкнулась внезапно на Никандрову грудь, ему показанлось, как если б его схватили за горло. Ни раздумывать, ни выбирать было нечего -- надо было оборонять свое достояние, на которое город опять посягнул. Он даже не дал ей крикнуть и, наудачу, как свинцом налитыми руками, со страшною силой схвантил ее шею и начал давить. Она захрипела, рванулась и увлекла его в угол. Там она спотыкнулась о лежавшее у печки полено и глухо упала. Никандр на секунду ее отпустил, но тотчас опять навалился. Колено его теперь упиралось в тощий старухин жинвот, а рука, чего-то ища, судорожно цапала по полу рядом, и, как всегда в таких случаях, нужный предмет точно подсунут. Рука отгадала сразу колун, и, зачем-то зажмурившись, он подннял его, круто взмахнул и с силой обрушил прямо перед собой, где должна была быть голова. XIV Ленькина слуха вся эта глухая возня досягала только отнчасти. В ногу с другими ребятами он шел и размахивал флангом. "Своего собственной рукой!" -- звенело в ушах и пело в груди. А Никандр, похожий сейчас на Иван Никанорыча, как бывает похоже только во сне, сидел на крылах поверженной птицы, грозил ему пальцем и говорил: "Смотри у меня, не шали!" А Ленька в ответ пел еще громче, сердце его будто летело, и он и во сне улыбался. Но вот голоса прорезал глунхой, сдавленный крик, и Ленька проснулся. В самый, может быть, миг пробуждения мелькнуло ему еще будто бы платьинце Ниночки; до сей поры он ее не видал. От того же самого крика проснулась и девочка. Оба они ничего не понимали. Но вдруг, темным каким-то инстинктом, ощутив возле себя пустоту, незаполнимую, она поняла и испунстила крик, от которого сразу Ленька вскочил. -- Не кричи! Я убью тебя! -- крикнул Никандр, но крик его вышел хриплый и сдавленный. Он разогнулся и потянул, не выпуская, колун, за колуном приподнялось и рухнуло на пол что-то тяжелое. Никандр опять наклонился и тронул рукой. Пальцы его, через расщелину, окунулись в податливую, невязкую массу. Он непроизвольно, с жадною судорогой, стал ее мять. В эту минуту для него нинчего иного не существовало. Зубы дробно стучали во рту, но остальной механизм работал, как и обычно, строго-налаженно, глаза были полуприщурены, сужены, а скулы ровно и мерно ползли к мочкам ушей. -- Оставь меня! -- крикнула девочка. Это Ленька, искавший убежища от охватившего страха, нанщупал кровать и схватил девочку за руку. Никандр расслышал, и через стену темного своего упоения, этот острый и режущий вскрик. "Ленька работает. Правильно", -- нелепо мотнулось в его распаленном мозгу. " Разбудит весь дом. Надо девчонку скрунтить". Один из мешков, неполный еще, не был завязан, и, сообнражая не столько сам, как за него соображали дрожавшие липкие руки, он прихватил с. собою веревку и, грубо окинув ею голову девочки, туго на шее ее затянул мертвым узлом; обе косички, между собой внизу перевязанные, так же легли под веревку, как со спутанными ногами барашки ложатся под нож. -- Держи и крути, а я подберу мешки. Ленька спросил: -- А бабушка где? -- Солонина в углу, -- ответил Никандр, а впрочем тотчас же поправился: -- Просвирка в углу. Только не стоит. Сухая. Ленька его не понимал и понимал, как и сам Никандр едва ль отдавал себе полный отчет в том, что говорил, но говорил и делал теперь ровно, спокойно, как очередную работу, только что спешную. - А зачем же ее? -- спросил Ленька. Губы его и руки, в которые сунул Никандр грубый, в ладонни едва помещавшийся узел веревки, дрожали и путались, звенело в ушах. -- Крути, говорят. Если докажет, и матери тебе не видать. - Не...не докажет, мы с ней даве играли. Доказывать грех, нехорошо. Слабый свет утра падал теперь поверх занавески, да и ее, будто как ветер, дующий в парус, светло надувал в темноту. -- А я говорю, что докажет. Ты матери хлеба хотел принвезти: Эх, ты, сухоручка! На вот лучину, возьми и подкрути. Девочка слабо дышала под дохлою Ленькиной, слабой и страшной рукой, от сонной еще шейки ее дышало теплом. Так, действительно, было удобнее. Ленька подсунул лучину и нанчал крутить. И снова стало похоже на сон, уже бывший конгда-то и от которого, как от судьбы, не убежишь. На секунду почудилось Леньке, что под руками его котиная теплая шейнка, и в ту же минуту почувствовал он острую боль, схватил и отшвырнул обеими лапами вонзившегося в больную его, усерндно работавшую руку, кота. Когда все было кончено, Никандр вместе связал два мешка и перекинул их за плечи, больший на спину, поменьше, с мукою, на грудь. Третий, заполненный наполовину, дал Леньке. Они отворили дверь и вышли, никем не замеченные. И один только жалобный, странный, получеловеческий писк сопутствовал им. Это был Ниночкин кот; едва ли он не сошел с ума. После жаркого дня ночь им показалась прохладной. На углу переулка серела невысокая церковь. Никого на улицах не было. Идти на базар еще рано и не безопасно. Никандр устанвил мешки у ограды, и они сели ждать, пока совсем рассветет. Ни слова они между собой не произнесли и так просидели час или два в странном оцепенении. Ни сторож на них внимания не обратил, ни они не заметили, как он, покрестившись на Троницу, открыл перед собою железную дверь. Но вдруг, как змеею ужаленный, Ленька вскочил и закричал. Ему показалось, что у него быстро-быстро, в мозгу, стала раскручиваться тугая пружина. Вскочил и Никандр. Он, словно в припадке, кинулнся и, навалившись на Ленькин мешок, стал его мять и дуншить. Но все это было напрасно. Из мешка, металлически ясно звенел и звенел, вырастая в ушах в неумолимый набат, звонкий будильник покойницы. Он ею поставлен был точно, и еще не успел отзвучать, как гулко упал с колокольни первый удар воскресного благовеста. А на ребят из мистической Троницы сбоку глядел сам Бог Саваоф, знать снова, как встарь, над землею поднявший грозный свой скипетр. Церковь была небольшая, Благовещенья пресвятой Богонродицы, что на Бережках. У ранней обедни прихожан было немного, и когда расходились, друг другу передавали, что утнром, у самой ограды, были задержаны два мальчугана с мешканми, как видно, воришки. XV Никандра, после суда, отправили в колонию для малолетнних преступников, Леньку сначала в приют, после в больницу для душевнобольных. Обоих их видела мать. До деревни дошли сначала одни темные слухи, но она собралась тотчас и поехала. Никандр был угрюм, неразговорчив. С ним ничего, казалось, не пронизошло. В работах он был исполнителен, как настоящий мунжик, и вообще на хорошем счету. Ленька на вид также почти не переменился, только еще исхудал. Одной из его странностей было то, что он почти нинчего не ел. Также не выносил он котят и боя часов. Он затынкал себе уши и убегал. Во всем остальном он был тих и спокоен. Иногда на него находило блаженное самозабвение. Он махал тогда в воздухе своею иссохшей рукой, и губы его что-то беззвучно шептали. Когда вошла к нему мать, он ее сразу узнал, но вместо того, чтобы кинуться к ней, полез рукою в карман и начал там шарить. Недоумение и как бы обида отразились на лице его. - Что поздно пришла? -- сказал он с укором. -- Все время берег для тебя, а вот куда-то девалась. Врачи Катерине сказали, что долго он не проживет, и она осталась в Москве. Они были правы. Узнавши от матери о Ленькиной смерти, Никандр и тут ничем себя не проявил. Наказав поклониться отцу, он вышел с ней за ворота. Был жаркий и облачный день. Облака гронмоздились по небу огромными кучами. Парило. Никандр понглядел и сказал: -- Земля-то, чай, сохнет у нас. Хорошо бы дождя. А когда Катерина ушла, он долго еще глядел ей вослед. И никто не видал, а если б и видел, не разгадал бы необычного странного выражения его остановившихся глаз. В обратный путь Катерина не села на поезд, а вышла пешнком. Город был позади, а по бокам и впереди лежали поля, родная страна. Шла она не спеша, некуда было ей торопиться, как торопилась когда-то к Алеше. Сын ее с ней был теперь неразлучен, как неразлучна была та земля, на которую Катенрина ступала и в которой лежал ее Ленька. Через четверо суток пути дошла она до родных краев. Опять ее обступил знакомый тот лес, где когда-то билась крылами, как залетевшая птица, тревожная ее и больная душа. Тут бы ей и осесть. Может быть, только хотелось бы ей одного человека. И это не муж, а Алеша. Открывшийся ей шалаш не дымил. По-прежнему травы цвели, но ярче и строже, молитвенней. И когда переступила Катерина порог, она не удивилась. Поодаль от толстого дубового пня был поставлен другой толстый обрубок, между ними постланы были три свежих доски, и на них тихо лежал отошедший Алеша. Рядом, в углу, приготовленная, стояла лопата. Постояв и простившись, Кантерина взяла ее в руки, вышла на волю и принялась за работу. Лесная земля копалась легко. Перепадали дожди, хлеба колосились и наливались. Точно бы кто умолил жестокое небо жестокою жертвой. Мужицкое сердце забытою радостью радовалось. С другими, пожалуй, повеселел бы и Болдырев, но Катерина сильно его озадачила. Предавши земле Алешино бренное тело, она так и осталась в лесу. Степан ее звал, грозил и стыдил, уговаривал, но Катенрина ему отвечала: -- Куда мне из дому идти? Со мною тут Ленька; и нам хорошо. Отец Михаил, как и Алешу, Катерину не одобрял. Кое-кто из старух на селе также считали ее чародейкой, волховавшей ночами над человеческим телом, без отпевания и самончинно преданным ею земле. Другие, напротив того, считали ее тихой молитвенницей. Иван Никанорыч был зол на Никандра. Он говорил мунжикам: -- Жалко мне Болдыревых. Ну, а только Никандр не глунпо устроился. Свой срок отсидит на казенных хлебах, а потом и назад, на готовенькое. Такие-то, брат, и выживают. Что гонворить, молодая Россия! Но Катерина молилась и за Никандра. Ей вспоминалось про Иван Никанорыча Алешино слово: "Лукавый он есть и маловер. И правды не скажет". И в молитвах своих Катерина, как только умела, заступанла детей, не отдавала их. Для ее материнского сердца были они, равно и свои, и чужие, -- как жертва неведомая. 8 октября 1921 г, Москва СОДЕРЖАНИЕ М.В. Михайлова. Слова любви и прощенья от Алексея Христофорова................... ..... 5 Золотые кресты. Роман............... ...... 24 Во имя Господне................................ 195 Петух................................................. 207 Пчелы-причастницы........................ 224 Троицкая кукушка.......................... 241 Повесть о коричневом яблоке ............252 Гарахвена.................................... 290 Жертва.......... ............................ 315 Иван Алексеевич НОВИКОВ ЗОЛОТЫЕ КРЕСТЫ Ответственные за выпуск И.А. Александрова, Редакторы Технический редактор .Художник Корректоры А.В. Конопля Л.В. Дмитрюхина, О.В. Вологина Г.В. Скорикова С.И. Прокопов, член Союза художников России, заслуженный работник культуры М.С. Корчагина, преподаватели мценской гимназии Подписано в печать 28.04.2004 г. Формат 84х108/з;. Печать Офсетная. Бумага офсетная. Усл. п. л. 23,31. Тираж 500 экз. Заказ No 1902 Отпечатано и ОГУП Орловская областная типография "Труд". 302028, Орел, ул. Ленина, 1. [1] См. Волков Я. Светлый талант // Новиков И. Калина в палисаднике. Тула, 1982. С. 311. 308. [2] Козловский Ю. О творчестве И.А. Новикова // Новиков И.А. Повести "рассказы. М, 1981. С. 10. 1 Новиков И.Л. Собр. соч. в 4-х тонах. 1967. Т. 1. С. 32. 2 Правда. 1922. 2 апреля. Труд. 1922. 10 апреля. Труд. 1922. 10 апреля. 1 И.А.Новиков в кругу писателей современников. Орел-Мценск, 2003, С. 141, 2 Жирмунский В. Современная литература о немецком романтизме // Руснская мысль. 1913. No 11. 3-я паг. С. 31. 1 Новиков Ив. К возрождению. Рассказы. Изд. С. Скирмунта. М., б.г. С. 287. 2 М.З. // Утро, России. 1916. No 190. 9 июля. 1 Вяткин Г. Из новинок беллетристики. Рассказы Ив. Новикова // Сибирнская жизнь. 1912. No 277. 14 дек 2 Maйгyp. Литература и жизнь // Утро России. 1916. No 281. 8 апр. 1 См. анализ этой пьесы в рец. Е. Колтоновской ( Речь. 1917. No 9. 11 янв.) 1 Новиков Ив. К возрождению. С. 287. 1 См. Крайний Антон. Предмет десятой необходимости // Утро России. 1916, No 259. 17 сент. 2 Петровская Н. И. Новиков. Золотые кресты // Весы. 1908. No 1. С. 99. 3 Там же. С.99 1 Биржевые ведомости. 1916. No 15819. 23 сент. 2 Раннее утро. 1908. No 98. 15 марта. 3 Майгур. Литература и жизнь // Утро России. 1916. No 281 1 Известия. 1924. 12 сентября. 2 Труд. 1922. 10 апреля. 3 Вечерняя Москва. 1926. 25 мая. 1 Труд. 1922.10 апреля. 2 См. Правда. 1922. 2 апреля. 1 Семен Р. Рассказы И.Новикова // День. 1913. No 6. 7 янв. 2 Петровская Н. Указ соч. С.100. 3 Сполохи. 1917. No И. С. 209, 204. 4 М.З. // Утро России. 9 июля. 1916. No 190. 1 Б.Э. (Эйхенбаум Б.) Иван Новиков. Рассказы // Запросы жизни. 1912. No 52. С. 3013 .