я на то, что
даже изощренный слух Конана не мог уловить ни звука.
Теперь киммериец стоял перед новой проблемой. Если он последует за
своим вожатым, ему придется пройти мимо вооруженных стражников. Это
непременно вызовет беспокойство, которое обратит на себя внимание
проводника.
Конан осторожно заглянул за угол и посмотрел в комнату. Слева от него в
стене было множество дверей, забранных железными решетками. Напротив них
начинался еще один освещенный тоннель, который уводил прочь -- неизвестно
куда...
На противоположной стене висел огромный гобелен с волнообразным
орнаментом по краю. На темном фоне была изображена адская сцена: демоны
гонятся за перепуганными людьми.
Конан покрепче сжал рукоять меча. Он был человеком действия. Со времени
его знакомства со старым волшебником и сестрами он чересчур много имел дел с
магией и маловато честного боя. Демоны, чародеи, твари в капюшонах -- с него
довольно. Он предпочитает проблемы, которые можно разрешить клинком и
железным кулаком, а не темными чарами.
Что-то светлое мелькнуло в темноте, привлекая его внимание. Лицо? За
одной из решеток? Тогда это своего рода темница -- еще одна вещь, которую он
терпеть не мог. Если враг его врага, возможно, и не друг Конана, он все
равно может оказаться полезен...
Кинна! Конан узнал молодую женщину в тот самый миг, как она увидела
киммерийца. Он сделал ей знак молчать, но было слишком поздно. Она удивленно
вскрикнула.
Трое в капюшонах обернулись одновременно и посмотрели на узницу. Потом
-- снова как один человек -- поглядели по сторонам, отыскивая причину ее
удивления. Сначала Конан хотел отскочить в сторону, чтобы они его не
заметили, но в следующий миг решил поступить иначе. Хватит прятаться! Он
выхватил меч и вышел вперед.
Трое его противников мгновенно отбежали друг от друга, словно один
большой разум велел им разойтись. Пикинеры склонили свои пики, направив их
на незваного пришельца. Факельщик, стоявший прямо напротив Конана, вынул два
факела из связки на спине и прикоснулся ими к уже горящим. Новые факелы
запылали. В первый раз Конан отчетливо, увидел руки этого существа. В свете
огня они отливали зеленью. Кожа была чешуйчатой, как брюхо змеи.
Киммериец тряхнул головой. Что же это за человек, который держит у себя
подобных слуг? Совартус был ему более чем отвратителен.
Стражник, стоявший с правой стороны от Конана, придвинулся к нему
ближе. Конан сделал три быстрых шага вперед и опустил свой меч с силой,
которая разрубила бы пополам обыкновенного человека. Но тварь в капюшоне
отразила удар. Сталь зазвенела о сталь, брызнули искры. Силу ответного удара
Конан ощутил всей рукой, до самого плеча. Он не мог вонзить в своего
противника меч, потому что этому помешала пика. Для такого маневра
потребовалась бы уже сверхсила. А бестии в капюшонах были кем угодно, только
не слабаками.
-- Конан! Сзади!
Киммериец оправился от своего удивления как раз вовремя и сумел
отскочить в сторону, когда вторая пика просвистела в воздухе. Конан резко
повернулся и ударил мечом сверху вниз, как человек, который рубит дрова. Его
клинок встретил на своем пути пику. Несмотря на свою фантастическую силу,
человек-ящерица вынужден был выпустить из рук ствол пики, и та упала. Из-под
капюшона донеслось рассерженное шипение, когда зеленая тварь отпрыгнула
назад, избегая удара.
Факельщик тут же отступил за пределы досягаемости Конана. Киммериец
улыбнулся. Вот и хорошо. Они хотели тягаться с ним и пришли к выводу, что к
нему нужно относиться с уважением.
Первый стражник замахнулся пикой, чтобы всадить ее Конану в спину. Но
киммериец краем глаза уловил это движение. Его положение было таково, что
требовалась исключительная точность движений. Он слегка согнул колени и
подпрыгнул прямо вверх.
Пика просвистела под ногами Конана. Когда существо беспомощно
наклонилось вперед, Конан ударил нападавшего. Прежде чем человек-ящерица
смог подняться, Конан дотянулся клинком до его горла. Бестия пронзительно
вскрикнула, и зеленая жидкость хлынула из раны на каменные плиты.
У Конана не было времени удивляться. Он отбежал от убитого ко второму
стражнику, который уже поднимал свое оружие. Человеку-ящерице тут же стало
ясно, что дальнейшая попытка сделать это означает верную смерть, поэтому
вместо того, чтобы поднимать пику, он бросился к Конану, изловчился и
схватил его запястья своими чешуйчатыми руками.
Киммериец ощутил жесткость его крепкой хватки, когда попытался пустить
в дело свой меч. Руку словно зажали в тиски. Киммериец выпустил меч, который
. упал на пол, задев по пути обнаженную зеленую руку. Змееподобная тварь
зашипела. Отвратительная вонь ударила Конану в нос. Он уловил движение
сзади, рванул противника на себя, потом набок и ловко подставил его под
удар. Счастье улыбнулось Конану:
факельщик ткнул двумя горящими факелами в лицо своего товарища, вместо
того чтобы ударить Конана.
Киммериец сильно пнул его коленом между ног, но не ощутил при этом у
своего противника деликатной части тела. Там попросту ничего не было.
Конан развернулся вместе с человеком-ящерицей и уклонился от факела,
которым тыкала в него чешуйчатая бестия. Долго так продолжаться не может,
это Конан знал. Зеленая ошибка природы сильнее его, и к тому же у нее есть
поддержка.
Хватит! В киммерийце зашевелилась злость. Он взревел. Собрав всю свою
силу, он отшвырнул врага от себя прямо на массивный бронзовый канделябр.
Стойка треснула, так что металлические подсвечники упали зеленой твари на
голову. Черное одеяние вспыхнуло, и порождение ада превратилось в живой
костер. Змееподобное существо громко завопило и помчалось изо всех сил,
гонимое болью, к противоположной стене, где и рухнуло догорать, мертвое.
Факельщик выронил оружие на пол и тоже побежал. Он спешил к выходу,
который Конан уже приметил. Не раздумывая, Конан схватил одну из валявшихся
на полу пик и метнул ее. Четырехугольное острие пробило спину удиравшему
слуге Совартуса между лопаток. Одно мгновение он стоял, пронзенный насквозь,
потом упал как подкошенный. Пика вонзилась так глубоко, что теперь торчала
из трупа, как дерево.
Конан подобрал свой меч и поспешно подошел к решетчатой двери, за
которой находилась Кинна. Дверь была заперта на простой замок, однако на
такой высоте, что заключенный не мог до него дотянуться. Конан сбил его, и
Кинна упала в объятия киммерийца.
-- Конан, Конан! Я уже думала, что никогда тебя не увижу!
Конан погладил молодую женщину по волосам.
-- Он держит Элдию и остальных в какой-то башне, как мне кажется, --
проговорила Кинна. -- А что с Витариусом?
Конан ответил:
-- Витариус остался на равнине. Я думаю, что уже ощутил силу его
искусства, когда гора затряслась.
-- Нам нужно добраться до Совартуса, прежде чем он выпустит на волю
свое чудовищное Создание Силы, -- сказала Кинна. -- Но я не уверена, что
смогу найти дорогу.
Конан указал острием меча на выход.
-- Туда! Эта ящероподобная гадина бежала туда, прежде чем я ее свалил.
Если она полагала найти там помощь, значит и нам нужно идти в ту сторону. То
есть, я хочу сказать, мне нужно туда идти. А ты лучше оставайся здесь.
Вместо ответа Кинна высвободилась из его рук и взяла вторую пику. Ее
глаза сверкнули.
-- Я пойду с тобой, Конан, Я пойду с тобой -- или же одна.
Конан коротко рассмеялся.
-- Да, тебя так просто не остановить, Кинна. Хорошо! Пойдем, отыщем
колдуна. А тогда уж мы сумеем отправить его к праотцам.
Эскорт Дювулы двигался безмолвно и безостановочно, пока они не
оказались в тюремном зале. Здесь человек-ящерица внезапно остановился.
Удивленная ведьма с любопытством заглянула ему через плечо.
Трое стражников-ящериц лежали убитые. Одного из них едва можно было
опознать, так он обгорел. Труп еще дымился.
Дело рук варвара. Судя по свернувшейся змеиной крови на полу, он не мог
быть далеко отсюда.
Улыбаясь, Дювула ткнула своего провожатого острым ногтем. Существо
двинулось дальше; ведьма -- следом.
Пантера остановилась бы, если б мясо только что убитых нелюдей было
съедобно. Но тонкие, обостренные органы чувств хищника предупреждали его об
обратном. Для любого природного существа это мясо -- яд, даже оборотень не
был исключением из этого правила. Впрочем, еда сейчас не главное. Запах
ведьмы витал в воздухе. Она находилась в нескольких шагах перед ним, в
коридоре.
Поесть можно и потом -- если не ее мясо, так мясо варвара. Конечно, в
том случае, если Лемпариус к тому времени все еще вынужден будет оставаться
пантерой!
Кошка бесшумно бежала по каменным плитам.
С самой высокой башни замка Слотт Совартус видел, как медленно
пробуждается к жизни Создание Силы. Энергия, прежде заключенная в детях,
теперь сплелась в клубок, и Совартус контролировал его. Равнина словно
ожила, когда резкий ветер взвыл над взбудораженной землей. Рвались и
сталкивались облака; от земли к небу и от неба до земли летали молнии. А
сама земля безумствовала. Из расщелин вырывалось пламя, стремясь
воссоединиться с другими стихиями...
Четверо детей, казалось, спали и не слышали, что четыре первоэлемента
вырвались на равнину. Но Совартус чувствовал, как магические силы словно
рвут его на части. Только благодаря его огромному мастерству безумие стихий
не разнесло их властелина в клочья.
Слуги завернулись в свои плащи и испуганно скорчились возле двери.
Совартус смеялся, глядя на них. Вот сейчас, после всех мучений, после
долгого ожидания, вот сейчас произойдет.
Ураганы-близнецы свились над дрожащей землей в гигантские черные
смерчи, несущиеся с бешеной скоростью. На глазах Совартуса они двинулись
против ветра, гнавшего облака, остановились на одном месте, сойдясь с
противоположных сторон, и вгрызлись в землю, как два гигантских бура,
вздымая вихри пыли.
Да, да! Совартус дрожал, переполняемый Силой.
В воздух летели куски земли размером с дома и небольшие скалы. Они
поднимались над вихрями и формировали торс невиданного богатыря.
И снова рассмеялся Совартус, воздевая руки к небу. Вторая пара вихрей,
немного меньших, чем первая, оторвалась от ураганов и стала руками
чудовищного существа.
Гора зашаталась. Голубая вспышка света пролетела над равниной, образуя
дугу между горой я некоей отдаленной точкой. Совартус лишь головой мотнул.
Слишком поздно, старый дурак!
Магистр Черного Квадрата опустил руки и пальцами указал на грозовые
тучи. Из центрального сплетения туч слепилось одно-единственное шарообразное
облако. Извергая молнии, оно двинулось к великану, повисло над ним и затем
опустилось. В облаке раскрылись три отверстия, которые напоминали глаза и
рот. Молнии легли зигзагами, образуя зубы в раскрытой пасти.
Черный Маг подбежал к окну и высунулся наружу, склоняясь вниз, под
дождь. Земля все еще изрыгала огонь, который под дождем сразу же гас и
стелился белым дымом. Совартус повернул руки ладонями вверх и воздел их.
Пламя разгорелось сильнее. Два огненных шара выкатились из расщелин и
поднялись вверх. Словно демонические светляки летели эти сгустки материи,
пока не достигли головы, созданной из грозовых туч и сидевшей на плечах
земляного великана, который высился на ногах ураганных смерчей. С шипением
влетели огненные шары в пустые глазницы...
Совартус набрал в грудь воздуха и прокричал последнее слово.
Заключительное слово самых могущественных чар из всех, какие только были
созданы им или любым другим магом.
Буря улеглась. Земля закрылась, и пламя, вырывавшееся из ее недр,
погасло. Снова стало тихо, если не считать того шума, который производила
фигура, высившаяся над равниной и ростом равная замку Слотт. Существо,
состоявшее из всех четырех стихий, поворачивалось кругом, давая Совартусу
возможность рассмотреть его. Оно сверкало глазами живого огня и прятало их
за веками грозовых туч, неспокойных от жара. Когда эти веки снова поднялись,
Совартус понял -- цель достигнута. Торжественно и медленно великан склонился
перед Совартусом. Создание Силы живет. И Сорватус -- его повелитель.
Глава двадцать первая
Кинна шла первой, поскольку дорогу в Совар-тусовом гнезде она запомнила
лучше, чем предполагала. Прошло совсем немного времени, и они с Конаном
поднялись из скального фундамента в замок. Камни, из которых были сложены
стены, казались такими же древними, как и сама скала. На стенах сохранились
следы копоти множества факелов и свечей, прогоревших за несчитанные годы.
Здесь, как и внизу, извилистые переходы образовали настоящий лабиринт.
Однако плотную влажную темноту здесь разрывал свет, сочившийся сквозь
нерегулярно прорубленные окна.
Два человека поднялись на такую высоту, что Конан, высунувшись в окно,
увидел существо, закрывшее собой почти всю равнину. Глядя на него, киммериец
остолбенел.
-- Что там такое? -- спросила Кинна. Конан безмолвно кивнул на окно.
Молодая женщина взглянула туда, куда киммериец показывал пальцем. От ужаса
она лишилась дара речи.
-- Да, -- произнес Конан. -- Из всех злых дел это, несомненно, самое
жуткое.
Он уставился на смерчи, на бурлящую, точно вода, землю; потом он
увидел, как из грозовых туч возникла голова и как зажглись глаза из огненных
шаров. А затем Создание Силы посмотрело словно бы прямо в глаза Конану и
поклонилось.
Конан отвернулся.
-- Нам нужно спешить, -- сказал он, -- чем бы это, ни было, им владеет
Совартус -- не нам же оно поклонилось...
Они бежали по коридору, круто поднимающемуся наверх, так стремительно,
что едва не оказались на волосок от гибели. Обостренное чутье Конана вовремя
уловило дух ящероподобных существ. Он схватил Кинну за руку и зажал ей
ладонью рот, чтобы женщина не вскрикнула от удивления.
-- Тес! Там, за углом, опять бестии в капюшонах. Кинна подергала Конана
за руку. Он отнял ладонь от ее губ.
-- Откуда ты знаешь? -- прошептала она.
-- Запах, Жди здесь!
Конан оставил Кинну в тени и скользнул по коридору до угла. Там он
опустился на колени и осторожно заглянул за угол, прижимаясь щекой к влажной
стене.
Коридор вел в помещение, которое было не больше спального покоя в
богатом доме. У стен стояли девять рептилий в своих обычных одеждах: каждый
вооружен такой же пикой, какая теперь была у Кинны. Судя по их боевому
порядку, они охраняли полукруглую арку на противоположной стене. Глубоко в
подсознании Конана росла уверенность, что за этой аркой скрывается Совартус
-- и с ним Элдия, ее братья и сестра!
Конан прокрался назад, прежде чем его обнаружили. Они должны пройти
через эту комнату. Но прогуливаться под носом девяти чертовски быстрых и
сильных ящероподобных тварей -- весьма небезопасное занятие. Он тихо
рассказал Кинне обо всем. что увидел.
Дювула, повинуясь возникшему у нее предчувствию, приказала своему
провожатому остановиться, прежде чем он провел ее за следующий поворот
коридора, и на цыпочках вышла вперед, чтобы украдкой бросить взгляд за угол.
В коптящем свете свечи, посылавшей в потолок кольца дыма, стоял варвар
и беседовал с молодой женщиной. Наконец-то! Теперь она его схватит, во имя
Сэта!
Из свертка, который ведьма навьючила на своего слугу поневоле, Дювула
вынула два предмета. Во-первых, сосуд необычной формы, обладавший магическим
свойством долгое время сохранять живым любой орган. Вторым предметом была
тонкостенная фарфоровая колба. Ее Дювула с большими предосторожностями
завернула в кусок плотной овечьей шкуры. Колба содержала измельченные в пыль
лепестки черного лотоса. Ведьма выменяла смертоносный порошок на одно
заклинание у жреца Йуна. Рыжеволосая колдунья была запаслива. Вдруг
понадобится немедленно умертвить какое-нибудь существо, способное дышать?
Вдохнувший мельчайшие пылинки автоматически становился трупом. Так говорил
желтолицый жрец. И для убедительности продемонстрировал силу порошка на
собаке к полному удовольствию Дювулы.
Ведьма взяла фарфоровую колбу в левую руку и вытащила маленький острый
кинжальчик из-за пояса. Она уже накопила солидный хирургический опыт по
вырезанию сердец -- все ее прежние неудачные попытки оживить Принца. Варвар
не должен убежать до того, как черный лотос совершит свое дело.
Дювула кольнула существо в капюшоне своим кинжальчиком.
-- Иди! -- приказала она. -- Доставь мне этого человека. Вон там,
впереди!
Рептилия двинулась вперед. За ее спиной злобно улыбалась Дювула.
Безразлично, убьет варвар этого ящера или не успеет. Ей требуется отвлечь
киммерийца лишь на мгновение, чтобы бросить яд. А тогда все, кто находится
поблизости, умрут. Причем моментально...
В сознании пантеры инстинкты хищного зверя перемежались вспышками
человеческого разума. Только большим усилием воли Лемпариусу кое-как
удавалось сохранять свое человеческое "я" в облике гигантской кошки, в
которую он был превращен. Страх заставлял преследовать ведьму с большой
поспешностью. Если он не сумеет добраться до нее в ближайшие часы, он -- и
это однозначно -- проиграл и обречен окончить свои дни простой пантерой.
Самое худшее заключалось в том, что его сознание постепенно превращалось в
сознание дикого зверя. И со временем уже ничто человеческое не вспыхнет в
мозгу хищника, темном, как бесконечная стигийская ночь.
Гонимая этим страхом, гибкая кошка неслась, не разбирая дороги. И
внезапно замерла у поворота в коридоре этой замшелой, кишащей крысами
крепости -- как раз позади Дювулы.
Человек в Лемпариусе знал, что ему поставлен заслон, который не
позволит напасть на огненноволосую женщину; но хищник уже одерживал верх.
Лемпариус, бывший сенатор, бывший человек, зарычал от ярости, и его голос
был голосом взбесившейся пантеры.
Звук этот испугал женщину. Она отшатнулась и громко выругалась, и лишь
потом сообразила, что этой невесть откуда взявшейся кошки она может не
бояться.
Разум Лемпариуса отчаянно цеплялся за контроль над телом. Он боролся
даже тогда, когда пантера приготовилась к прыжку. И ему почти удалось
победить -- но только "почти".
Пантера-оборотень прыгнула на ведьму,
Конан резко обернулся, услышав звук шагов по каменным плитам. И тогда
ход событий словно замедлился тем особенным образом, как это иногда
случается в минуты большой опасности. Казалось, даже воздух сгустился и стал
неподвижен.
Из темноты показалась одна из рептилий. За ней торопливо шла женщина --
ведьма Дювула. Конан узнал ее. Затем в воздух взвилась золотистая тень --
пантера, пытающаяся вцепиться в горло ведьме. Конану показалось, что и этот
зверь ему знаком.
На передней лапе хищника киммериец увидел шрам от резаной раны. Он
понял, что не ошибся. Это Лемпариус. Но почему он нападает на Дювулу?
В этот момент пантера ударилась о невидимую стену, которая защищала его
жертву. Опять колдовство!
Конан не стал разбираться, как все его враги оказались в одном месте,
да еще у него за спиной. Вместо этого он вытащил меч. Одетый в черное
стражник уже на расстоянии удара... А рев хищника привлечет сюда и
остальных. В этом Конан был уверен. Не время думать! Только дело может
теперь спасти положение!
Конан сделал шаг в сторону и опустил клинок, когда тварь в капюшоне
прыгнула к нему. Она была бессильна против острой стали, и клинок остался
торчать у нее в чешуйчатой спине. Как подкошенный сноп, рептилия рухнула на
пол и увлекла за собой меч. Варвар выругался и наклонился, чтобы вытащить
клинок.
Тут он услышал легкие шаги. Обернувшись, Конан увидел, как еще один
стражник появляется из-за угла. Это было ошибкой бедняги -- Кинна тут же
ударила его пикой. Она насадила его на острие, как ломоть жареной свинины.
Пантера снова зарычала и опять врезалась в защитную стену, которая
предохраняла ведьму от нападения. Ворча и фыркая, вне себя от ярости, зверь
обернулся и увидел Конана. Теперь он набросился на киммерийца.
Четыре или пять ящероподобных существ с выставленными пиками завернули
за угол. Оружие Кинны все еще торчало в животе убитого.
-- Кинна! Сюда!
Конан видел, как ведьма возится с каким-то предметом. Что бы это ни
было, оно едва не выпало у нее из рук, и ведьма поймала его только в
последний момент, грязно выругавшись.
Конану пришлось всерьез заняться пантерой. Слишком поздно до него
дошло, что одного меча явно недостаточно для защиты от оборотня.
Хищник попытался схватить Конана за горло. Рослый киммериец ударил без
колебаний. Клинок глубоко вонзился в бок зверя и перерубил ребра, так что
пантера повалилась. Но едва она коснулась пола, кровь перестала течь, и рана
мгновенно затянулась.
Киммериец бросил свой меч Кинне.
-- Лови! -- крикнул он.
Затем выхватил из-за пояса кривой нож Лемпариуса. Кошка снова прыгнула.
Конан упал на колени, подняв клинок вверх. Острие вонзилось пантере под
глотку. Сила прыжка рванула пантеру вперед, над пригнувшимся киммерийцем,
так что магический клинок разрезал ее от горла до середины живота.
Вывалились внутренности. Пантера упала на пол, откатилась в сторону и
испустила дух.
-- Конан!
Это крикнула Кинна, которая яростно взмахивала тяжелым мечом варвара,
не без успеха оттесняя толпу ящериц.
Конан велел ей бросить ему меч и тут же всадил клинок одной из рептилий
под подбородок. Смертельно раненый, слуга Совартуса скорчился и замер.
-- Вот я тебя и достала! -- воскликнул кто-то позади Конана.
Он отскочил от пикинеров, чтобы поглядеть в коридор за своей спиной.
Там стояла ведьма Дювула и держала наД[ головой маленький круглый
сосудик.
-- Пришел твой час, варвар, твой и всех, кто рядом с тобой!
Замок задрожал, стены начали мерцать голубым светом. Витариус! Он
продолжает бороться! Это очень хорошо, подумал Конан, потому что его
собственная участь и судьба Кинны, похоже, уже решены...
Дювула вскрикнула, когда пол закачался под ее ногами, и она потеряла
равновесие. Фарфоровая колба выскользнула из ее пальцев. Она отчаянно
закричала:
-- Нет!
Сосуд ударился о каменные плиты в тот самый миг, когда голубое мерцание
погасло. Из осколков колбы поднялись густые зеленовато-желтые облачка пыли,
которые быстро заполняли коридор.
Конан уже понял, что это были за облака. Он видел такой порошок в
действии, когда вместе с одним немедийским вором лез на Слоновую Башню в
Аренджуне. Этот вор давно уже мертв, но его слова остались в памяти Конана.
Порошок черного лотоса -- вдохнуть его -- мгновенная смерть!
Конан действовал чисто инстинктивно. Он схватил Кинну за руку.
-- Задержи дыхание, девочка! Ни в коем случае не дыши! И беги во имя
твоей жизни!
И он повлек Кинну в облака смерти.
Хотя киммериец и не дышал, все же он ощутил тошнотворно сладкий,
противоестественный аромат, когда густое облако сомкнулось над ним. Он
споткнулся о распростертую на полу ведьму, едва не упав, но удержался на
ногах и помчался дальше, волоча за собой Кинну.
Потом Конан услышал именно то, что и рассчитывал услышать шаги.
Рептилии гнались за ними.
Мужчина и женщина выскочили из облака, но Конан бежал дальше, чтобы
стряхнуть последние зернышки порошка, которые, возможно, уцепились за
одежду. Остановившись, он все еще не дышал. Сперва он заботливо отряхнул
одежду Кинны и свою, потом отошел еще на несколько шагов и наконец выпустил
из легких воздух. Очень осторожно Конан вдохнул, но смертоносного запаха не
ощутил. Тогда он кивнул Кинне,
-- Дыши! -- сказал он.
Кинна захрипела. Как только она снова смогла говорить, она спросила:
-- Что с теми, в капюшонах?
-- Слушай! -- ответил Конан.-
До его ушей доносился шорох, как будто тяжелые тела падали на каменные
плиты.
-- Я ничего не слышу, -- сказала Кинна.
-- Подожди! -- оборвал он.
Через некоторое время облако пыли опустилось и наконец полностью
рассеялось. Теперь отчетливо были видны немые фигуры рептилий на полу. Среди
них беглецы заметили тела ведьмы Дювулы, которая хотела добыть сердце Конана
для своего жестокого колдовства, и обнаженного мужчины. Он лежал на спине, и
живот у него был распорот.
-- Что это?
-- Яд, -- объяснил Конан. -- Однажды я уже видел, как он убивает.
Витариус заставил гору колебаться. Ведьма выронила колбу с ядом и уничтожила
саму себя.
-- А кто этот человек?
-- Лемпариус. Он был пантерой, а теперь ни то и ни другое. Идем, нам
нужно освободить детей. И прежде всего мы должны покончить с Совартусом,
иначе это чудище с равнины всех нас поработит.
Глава двадцать вторая
Когда голубой луч света ударился о замок. Совартус чуть не вывалился из
окна, так затряслось все сооружение. Он ухватился за карниз и сумел
забраться наверх, в башенный покой. Чародей бросил испепеляющий взор на
невидимую отсюда фигуру своего однокашника, и лицо его исказилось от
ненависти. Не будь он таким ловким, он бы сейчас наверняка разбился
насмерть! Это было бы поистине жестокой иронией судьбы -- погибнуть из-за
легкомыслия и глупости в то время как ему подчиняется нечто столь могучее.
Совартус выпрямился в полный рост и улыбнулся. Настало время
рассчитываться со старым школьным другом! Магистр Черного Квадрата посмотрел
на Создание Силы, и творение Совартуса отвечало на его взгляд взглядом
неподвижных огненных глаз.
--- Иди и размажь по земле это надоедливое насекомое! -- приказал
Совартус, сопровождая свои слова повелительным взмахом руки.
Создание Силы, заключившее в себе все четыре стихии, отвернулось от
замка и зашагало со страшной скоростью. Гигантскими шагами передвигалось оно
на ногах-смерчах.
С пустой равнины сорвалась голубая стрела света. В земляном теле
Создания Силы задымилась черная рана, но чудовище не замедлило шагов.
Совартус усмехнулся. Потом посмотрел, не видит ли его торжества
кто-нибудь из детей. Нет, пленники сидели неподвижно, с закрытыми глазами, и
дышали совсем медленно.
Ничего, подумал чародей, хватит и того, что это вижу я!
В несколько мгновений Создание Силы стало таким маленьким, что теперь
оно казалось не больше человека, идущего по противоположной стороне улицы.
Третий луч поднялся с земли и вонзился в чудовище, которое почти добралось
до стрелка.
Совартус смотрел, как Создание Силы, одним только видом наводящее ужас,
наклоняется и поднимает руку. Потом рука опустилась, как молот. Сила этого
удара потрясла землю и стала ощутима даже в замке. Совартус почувствовал,
как вздрогнул пол под подошвами его сапог.
Этот удар многое означал для Совартуса -- о, очень многое! Теперь он
знал, что Витариуса, ученика Отистума, заклятого врага Черного Квадрата,
больше нет. Он уничтожен. И для этого не потребовалось сильно напрягаться,
нужно было только приказать.
Теперь ничто уже не сможет противостоять ему. Совартус знал это
определенно, потому что не существует в мире силы, способной остановить его
детище, повелителем которого он стал. После гибели Атлантиды никогда еще не
собиралось столько власти в руках одного человека. Что ж, теперь он может
жить вечно!
Пока Создание Силы шло назад, Совартус не выпускал его из глаз. Скоро
перед ним склонятся народы всего мира, и он начнет разрушать города,
опустошать целые страны и разбрасывать армии, если жители откажутся воздать
ему почести. Скоро он будет владычествовать над миром, и мир будет
повиноваться любому его капризу -- либо умолкнет навеки!
Эта мысль наполняла Совартуса глубокой черной радостью.
Коридор привел в комнату. Конан увидел спины двух постовых-ящериц. Но
их внимание было приковано к чему-то другому. Заглянув в комнату мимо
часовых, Конан увидел, что так приворожило их: щуплый человек с черными
волосами и клиновидной бородкой, в плаще, сотканном из волос. Он глядел в
окно.
-- Совартус! -- шепнула Кинна.
-- Ну вот и все, -- сказал Конан и выдернул меч .из ножен.
Что-то встревожило ящериц, потому что они обернулись одновременно и
поглядели на Конана и Кинну. Потом они подняли пики.
-- Левый -- мой, -- заявила Кинна.
Конан не колебался и с ходу атаковал фигуры в плащах с капюшонами.
Совартус бросил на них короткий взгляд, но потом снова углубился в
созерцание того, что видел в окно, как будто более важных забот у него быть
не могло.
Конан успел изучить быстроту и силу ящериц, и в этом заключалось
небольшое преимущество. Он не стал наносить рубящий удар, а вместо этого
отбил в сторону пику. Один-единственный выпад позволил Конану выяснить, с
сопротивлением какой силы ему предстоит иметь дело. Он быстро огляделся и
увидел, как Кинна всадила пику в своего противника. Рептилия злобно
зашипела. Конан взмахнул мечом и опустил его на шею ящерицы. Та безмолвно
опустилась на пол. Рослый киммериец ворвался в башенный зал. Элдия лежала в
цепях под своим окном. Остальные трое были прикованы таким же образом. Все
дети выглядели так, словно они были уже в объятиях смерти. Конан взревел от
ярости и шагнул к Со-вартусу.
Чародей отвернулся от окна и взмахнул рукой в сторону Конана, щелкнув
при этом пальцами.
Внезапно рукоять меча стала обжигающе горячей, и несмотря на то, что
она была обмотана кожаными ремнями, Конан не смог удержать ее. Конан взял
оружие в другую руку, но жар стал еще сильнее. Сыромятные ремни начали
дымиться и вспыхнули. Киммериец выронил меч. Клинок покраснел, потом стал
синевато-белым и таким светлым, что Конану пришлось отвести глаза. Потом он
услышал дребезжащий звук. Меч исчез. Осталось только пятно на полу.
За спиной киммерийца вскрикнула Кинна. Снова послышался звон, когда ее
пика упала на каменные плиты. Он увидел вспышку и понял, что и это оружие
уничтожено.
Конан бесстрашно вытащил кривой нож, которым убил Лемпариуса, и хотел
наброситься на Совартуса. Нож заключал в себе чары, и, возможно, это
подействует...
Нож сам собой вырвался из руки Конана, пролетел по воздуху, и
магический стол-талисман поглотил его.
Дьявольские штучки!
Конан зарычал от ярости. У него еще остаются руки, во имя Крома! Рослый
киммериец рванулся вперед, намереваясь размозжить хилого человечка
мо-лотоподобным кулаком.
Невидимый сапог ударил Конана в живот. Его тренированные мышцы достойно
встретили удар, но он потерял равновесие и упал.
Совартус злобно улыбнулся и поднял руку. И снова Конана сильно ударили,
на этот раз в бок. Он хотел было схватиться с этим врагом, но никого не смог
увидеть. Тут просвистел третий удар, по голове, и оглушил его.
Кинна попыталась подбежать к Конану, но и ее отшвырнула волшебная рука.
Женщина упала на пол и на миг задохнулась. Конан с трудом поднялся на
колени, упираясь ладонями в каменные плиты, потом встал.
Совартус рассмеялся.
-- Идиот! Ты не можешь со мной равняться! Я твой новый бог! Склонись же
передо мной, и тогда я подарю тебе жизнь, потому что ты будешь первым, кто
вознесет ко мне молитву.
-- Никогда! -- заявил Конан.
Незримый сапог ударил Конана под подбородок, так что он снова
опрокинулся на спину. Пытаясь сесть, киммериец непроизвольно простонал.
Откровенно развеселившись, Совартус разглядывал его.
За спиной Совартуса в своих цепях очнулась Элдия. Она раскрыла глаза,
моргнула, посмотрела на Конана, потом на Совартуса.
Конан покачал головой, предупреждая Элдию, чтобы она молчала. Элдия
пристально глядела на Совартуса. Потом подняла руку и пальцем указала на
странное одеяние волшебника. Совартус, должно быть, что-то услышал, потому
что хотел уже было повернуться к девочке.
Конан набрал побольше воздуха и плюнул в чародея. Тот немедленно
перевел свое внимание обратно на киммерийца.
-- А вот за это ты умрешь, несчастный дурак! Он уже поднял руку...
...и в этот миг его одеяние внезапно вспыхнуло! Чародей резко
обернулся.
-- Что?!
Но широкий плащ разметал складки и только раздул огонь еще сильнее.
Совартус выругался, срывая с себя плащ. Теперь он выпустил огромного
киммерийца из глаз.
Конан собрал всю свою силу и прыгнул. На этот раз он достиг цели. Как
тиски, обхватили его руки горло Совартуса. Оба упали на пол и покатились по
пылающему плащу. Совартус тоже вцепился Конану в горло. Несмотря на то, что
чародей был таким тощим, он обладал значительной физической силой, которую
удвоило отчаяние. Как стальные клыки, терзали его пальцы шею Конана.
Киммериец напряг на шее мышцы и сжал руки еще сильнее.
Хватка Совартуса слабела. Лицо волшебника стало темно-красным, почти
лиловым. Глаза вылезли из орбит, кровь хлынула из носа. Губы втянулись.
Руки Совартуса соскользнули с шеи Конана, он бессильно обмяк. Недолго
прожил он в облике бога...
В горе поднялся страшный шум -- бессловесный вопль ярости и
предсмертной боли, который пробрал Конана до мозга костей. Он выглянул в
окно.
На равнине дрожало и размахивало руками огромное чудовище. Снова
испустило оно крик. Земля сыпалась с его тела, настоящая лавина обрушилась с
торса. Живой огонь глаз загорелся. Молнии вылетели изо рта, когда оно
закричало в третий раз. Чудовище надвигалось на замок.
Конан взял пику и просунул ее в металлическое кольцо, которым Элдия
была прикована к стене. Потом он глубоко вздохнул и дернул цепь.
-- Помоги разбудить остальных, если сумеешь, -- обратился он к Кинне.
-- Сюда идет чудовище с равнины.
Конан быстро сорвал цепи с детей и потряс их за, плечи. Трое почти
пришли в сознание, но были все еще оглушены.
Пол зашатался, когда чудовище подошло ближе. Конан бросил взгляд на
равнину. Создание Силы дрожало и кружилось. Казалось, в каждый миг оно могло
рухнуть. Огромные скалы срывались с его тела и скатывались вниз. Еще горели
глаза и сверкали молнии, но ветры рук и ног уже улетели прочь.
-- Вставайте! -- крикнул Конан и схватил полусонную девочку. -- Бежим
отсюда! Нам нельзя здесь оставаться!
Кинна потащила одного из мальчиков. Элдия шла следом. Конан нес двух
оставшихся детей. Они бежали так, словно за ними гнались демоны из
преисподней. Собственно, так оно и было.
Не доходя до места, где погибли ведьма и оборотень, Конан остановился.
-- Медленнее, -- приказал он, -- чтобы снова не поднять пыль!
Киммериец возглавил шествие. Перешагивая через труп рептилии, он
споткнулся. Из свертка на спине ящерицы высовывалось острие меча. Конан
осторожно наклонился и развернул пакет. Он нашел там одежду -- свою одежду!
-- и свой двуручный меч. Конан не смог подавить улыбки. Ведьма, должно быть,
заколдовала эту тварь, подумал он. Он взял меч и одежду осторожно, чтобы не
отравиться.
-- Дальше! -- сказал Конан.
Они двинулись по извилистому коридору. То и дело они проходили мимо
неподвижных рептилий. Конан предположил, что смерть их господина
предопределила и их судьбу.
Киммериец вел Кинну и детей в глубь замковой горы. Резкий удар потряс
скалу. Он был таким сильным, что беглецы не сумели удержаться на ногах.
-- Чудовище уже здесь, -- сказал Конан. -- Я думаю, умирая, оно хочет
прихватить с собой замок.
Все шестеро встали и побежали так быстро, как только могли. Переходы,
казалось, не имели конца. Под ударами чудовища пол колебался так, что они
порой не могли найти себе твердой опоры. Один раз из скального потолка
сорвался огромный кусок, которые едва не похоронил под собой беглецов.
Наконец они добрались до выхода из тоннеля.
-- Туда! -- крикнул Конан, перекрывая гудение земли. -- Там лошади,
если они еще целы.
Чудовище стояло по другую сторону горы и ударяло по замку. Буря,
родившаяся из его конечностей, вздымала пыль и листву.
Конан бежал к загону. Лошади были охвачены паникой, но еще не вырвались
из загона. Под раскаты грома Конану удалось посадить Кинну и детей на
лошадей. Потом он сам вскочил на коня.
-- Теперь помчались! -- крикнул Конан.
Конан сделал знак остановиться. Маленький отряд посмотрел назад, на
замок. Чудовище, созданное из четырех стихий, уже снесло верхнюю часть замка
Слотт и бушевало теперь над скалой. Огромные глыбы гранита летали в воздухе.
Маленькие камни долетали даже туда, где стояли Конан и его спутники.
-- Смотри! -- крикнула Кинна.
Создание Силы зашаталось. Большая часть горы раскололась. Вместе с ней
опустилось и чудовище, которое рассыпалось, подняв густое облако каменной
пыли.
Одно мгновение все безмолствовали. Потом Конан нарушил молчание.
-- Оно сделало свое дело и погибло.
Всадники поехали по додлигийской дороге. Вдруг Конан заметил вдали
фигуру, которая размахивала руками, и вытащил меч. Они подъехали еще ближе.
Киммериец, улыбнувшись, вложил клинок обратно в ножны. Эта знакомая фигура
не таила в себе угрозы.
Элдия радостно вскрикнула:
-- Витариус!
-- Да, да, старый Витариус, -- сказал человек, когда они оказались
возле него. -- И никто не подумал о лошади для меня. Придется ехать на одной
лошадке с Элдией.
-- Мы подумали, что вы... -- начала Кинна.
-- Умер? Да, Совартус с радостью сплясал бы на моей могиле. Он послал
свое Создание Силы раздавить меня. Я попал в него несколько раз лучами, но
это была война комара и осла. Когда оно подошло слишком близко, я пришел к
выводу, что неплохо бы отправиться куда-нибудь в другое место, подальше от
него.
Конан посмотрел на голую равнину.
-- Какой-нибудь колдовской трюк?
-- Я с удовольствием украсил бы себя павлиньими перьями, -- ответил
Витариус, -- но тут, право, нечем хвастаться. Я забрался в один из волчьих
тоннелей и спрятался там так хорошо, как только мог. То. что было убито
монстром, -- всего лишь призрак. Я ведь неплохо умею вызывать всякие
фантомы.
-- Я помню, -- сухо заметил Конан.
Глава двадцать третья
Расскажете вы мне или нет? Как все это было? -- приставал Витариус.
Конан ухмыльнулся и доложил ему обо всем, что они пережили с того
момента, как расставались. Витариус кивал и время от времени удивленно
восклицал. Наконец он прервал рассказ вопросом:
-- Но как вышло, что одежда Совартуса загорелась?
Конан показал на Элдию.
-- Странно! -- сказал волшебник--- Я думал, что при формировании
Создания Силы у детей были отняты все их способности.
Элдия кивнула.
-- Так и было. Во мне нет больше огня с тех пор, как Совартус
заколдовал меня. Весь мой огонь перешел к Созданию. Но когда я проснулась и
увидела, что Конан ранен, я почувствовала, что где-то во мне прячется
последняя искорка. И я послала ее на плащ Совартуса.
-- Я рад, что она это сделала, -- добавил Конан.
Он развернул сверток с одеждой, который забрал у мертвого стражника.
Когда он вытащил оттуда свои штаны, из них посыпались мерцающие зеленые
камни.
-- Что это? -- спросила Кинна. Конан расхохотался.
-- Изумруды! Лемпариус, должно быть, сунул их туда, чтобы позднее
забрать! Одним из таких камешков я заплатил за все наше снаряжение, а их
здесь около пятидесяти.
-- Значит, ты теперь богат, -- сказала Кинна. Конан покачал головой.
-- Нет, м ы теперь богаты. Так звучит лучше. Мы поделим их между собой.
В конце концов, мы заработали их вместе.
Он разложил драгоценные камни на семь равных частей. Под конец у
каждого стало по семь изумрудов. Оставались еще два. Эти он вручил Кинне.
-- Ты найдешь им лучшее применение, чем я, -- сказал он. -- Теперь тебе
кормить еще три рта.
-- Да, -- ответила она. -- Я вернусь на нашу землю и построю чудесный
дом. Мы не будем больше бедны. Пойдем с нами, Витариус!
Старик кивнул.
-- С удовольствием. Теплый огонь чтобы греть мои старые кости, и такое
милое общество -- это меня привлекает. А может, я научу ребятишек паре
волшебных фокусов -- конечно, только для развлечения...
Кинна обратилась к Конану:
-- А ты, Конан? Я всегда рада видеть тебя в своем доме... и в своей
постели. Конан качнул головой.
-- У м