подтянутый мужчина, находящийся в превосходной физической форме. Разумеется, в его силах разделаться с врагами и свергнуть остатки старого режима. С Лайонстон покончено, и Семьи слабеют день ото дня. Он должен чувствовать, что все на свете ему подвластно. Откуда же эта проклятая усталость? Конечно, на его плечи легла чересчур большая ответственность. Оуэн и Хэйзел полностью поглощены своими делами, требующими постоянных разъездов, а Руби совершенно не интересуется политикой. Впрочем, сейчас ее ничто не интересует по-настоящему. К немалому удивлению самой Руби, новизна ощущений, связанных со свалившимся как снег на голову неимоверным богатством, быстро притупилась. Когда можешь иметь все, что пожелает твоя левая нога, новые приобретения перестают радовать. В последнее время Руби спала до полудня, топила тоску в алкоголе или отправлялась в места, где ее не знали в лицо, и пыталась затеять там драку. Она ухитрилась проникнуть даже на Арену, но безумца, рискнувшего бы с ней сразиться, не нашлось. Даже нелюди предпочли сказаться больными, только бы не иметь дела с Руби Джорни. Какое счастье, что он по крайней мере обрел цель жизни. Даже если эту цель выбрал не сам. Нянчиться с новорожденной демократией - тяжелое, хлопотливое и зачастую неблагодарное дело. Раньше Джеку представлялось, что демократия огромной мощной волной захлестнет Империю и без труда сметет старые предрассудки, например аристократию и привилегии. В его мечтах народ должен был сплотиться, чтобы радостно и дружно нести совместное бремя власти и ответственности. Как сильно он ошибался! Отражение устремило на Джека насмешливый взгляд. Грех жаловаться! Благодаря Лабиринту время для него повернулось вспять, и теперь ему снова как будто слегка за двадцать. Никогда в жизни он не был таким сильным, ловким и крепким, как сейчас. Он признан одним из величайших военачальников эпохи. Почему же, черт побери, он чувствует себя старой развалиной? Джек повернулся к зеркалу спиной и вновь обвел взглядом роскошные апартаменты, пытаясь увидеть их глазами своего прежнего "я", глазами легендарного профессионального мятежника. Он и не думал, что когда-нибудь окажется среди подобной роскоши. Большую часть жизни он довольствовался убогими временными пристанищами, перебирался с одной угнетенной планеты на другую, скрываясь от любопытных глаз или возможных предателей. Тогда ему не было дела до удобств. Да и не мог он позволить себе жить в комфорте, когда тысячи тысяч страдали в нужде и рабстве. Конечно, с такой жизнью легко мириться, пока молод и силен. Тогда он каждую ночь любовался звездами, сияющими в глазах очередной боевой подруги. С возрастом Джек стал болезненно переживать неудачи. Следовать путем мятежа год от года становилось тяжелее. Слишком много друзей погибло, слишком много надежд было сметено огневой мощью Империи. Ему неизменно удавалось скрыться, но позади оставались горы трупов. Когда вследствие предательства Джека Рэндома наконец схватили, он едва ли не вздохнул с облегчением. Легенда, окружавшая его имя, давила непомерным грузом, и когда с помощью соратников ему удалось вырваться из плена, он решил отказаться от собственного имени, назвался Джобом Айронхендом и избрал скромный удел простого сторожа. В ту пору, когда от его решений не зависело множество судеб, ему жилось куда спокойнее. Впрочем, отказаться от прожитого было не так просто. Разумеется, откуда ни возьмись, явился этот проклятый Оуэн Дезсталкер - явился, чтобы вновь призвать его к выполнению долга, предназначенного судьбой. Позднее Безумный Лабиринт вернул ему молодость и силы, Восстание вспыхнуло и разгорелось так стремительно, что он сам едва мог поверить в это. А вскоре Джек на собственном опыте узнал, что испытывает человек, мечты которого становятся явью. Он достиг всего, о чем когда-либо осмеливался мечтать, и потом... что потом остается делать тому, кому не о чем больше мечтать? Нет, конечно, дел и обязанностей у него выше головы, и в течение ближайших лет праздность ему не грозит. Теперь основным занятием Джека стала политика. Но это совсем не то, к чему он привык. Конечно, сейчас Джек Рэндом не отказывал себе в некотором комфорте, однако жил весьма скромно: занимал небольшую квартиру в здании, примыкающем к Парламенту. Это давало ему возможность появляться на слушаниях, как только возникала необходимость, к тому же здание тщательно охранялось, а Джек нуждался в особых мерах предосторожности, чтобы уберечься от многочисленных врагов. Слишком многим людям, представителям всех граней политического спектра он доставил серьезные неприятности. Почти все считали, что его действия в отношении Блю Блока были оправданы с точки зрения исторической необходимости. Однако это не означало, что поступки Джека Рэндома вызывали всеобщее и безоговорочное одобрение. Когда он перебрался в более безопасное жилище, количество покушений на его жизнь резко снизилось. Однако возникла новая проблема. В новый дом стало трудно попасть не только врагам, но и друзьям. Иногда это спартанское жилище казалось невыносимо пустым и тихим. После завершения Восстания Джек и Руби пытались жить вместе. Увы, ничего путного не вышло. Их вкусы, потребности и характеры оказались настолько противоположными, что всего через месяц они сочли за благо разъехаться. Их уклады никак не сочетались. Он хотел работать, она - развлекаться. Он был человеком долга и чести, а она... она обожала ходить по магазинам - и затевать драки в переполненных кабаках. Конечно, они любили друг друга, и в постели все было прекрасно, но невозможно проводить там все время. Растущее раздражение, которое оба испытывали, в конце концов разрешилось бурным скандалом. Тогда они не только вылили друг на друга ушаты оскорблений и упреков, но и пустили в ход тяжелые предметы. Однако кончилось все благополучно. После ссоры они мирно разъехались и вскоре вновь стали друзьями. Джек ни в чем не упрекал Руби. Он знал, что с ним не так легко ужиться; это с охотой подтвердила бы каждая из его семи бывших жен, прибавив от себя несколько душераздирающих подробностей. К тому же Руби чертовски много пила. Она заявляла, что перемены, произошедшие с ней после Лабиринта, служат надежной защитой, но Джек отнюдь не разделял ее уверенности. Он видел, что она утрачивает остроту ума. Совершает ошибки. Все чаще доверяет людям, которые не заслуживают доверия - а ведь всего год назад безошибочная интуиция неизменно предостерегала ее от подобных промахов. Джек отлично понимал, почему она пьет. Руби требовалось хоть какое-то занятие. Эта женщина могла вынести все, кроме скуки, а времена, когда она промышляла охотой за скальпами, не прошли для нее даром. В глазах того, для кого убийство стало привычным делом, цена человеческой жизни ничтожно мала, даже если эта жизнь - твоя собственная. Возможно, именно собственную жизнь такие люди ценят меньше всего. Джек тяжело вздохнул и вновь принялся бродить по комнате Ему было о чем поразмыслить. В свое время он боролся против государственной системы. Теперь стал ее частью. Он превратился в политика, который изменяет своим прежним идеалам во имя компромиссов и идет на сотрудничество с людьми, вызывающими у него отвращение. Впрочем, с подобными людьми ему приходилось иметь дело и раньше, когда надо было добыть средства для борьбы. Однако никогда прежде он не поступался принципами, а теперь все чаще оказывается в ситуациях, когда требовалось жертвовать своими прежними убеждениями. Разумеется, ради высокой цели. Ради возможности воплотить наконец в жизнь какую-либо годами лелеемую идею. Проблема состояла в том, что он слишком долго был непререкаемым лидером; мужчины и женщины охотно подчинялись ему, плененные величием целей, ораторским искусством и неотразимой улыбкой. Теперь Джек стал всего лишь одним из влиятельных политиков и нередко с пеной у рта отстаивал свою точку зрения. Иногда приходилось проявлять немалую изобретательность, а если и это не помогало - объединяться с теми, чьи убеждения хоть в какой-то степени близки его собственным, чтобы отобрать голоса у прочих ублюдков. Д потом расплачиваться с новыми союзниками за оказанную поддержку. Когда выяснилось, что чудесная сила и вторая молодость, дарованные ему Безумным Лабиринтом, не в состоянии помочь в осуществлении его нынешних упований, он был удивлен и разочарован. Конечно, он мог запугать других политиков, добиться своего при помощи угроз, однако это означало предать все, во что Джек когда-то верил. Одним из главных камней преткновения служили Семьи. Они не только постепенно уступали влияние остающемуся в тени Блю Блоку, но и, несомненно, не придерживались ни буквы, ни духа того соглашения, которое с ними заключил Джек Рэндом. Под руководством Блю Блока Семьи откровенно пытались вернуть себе власть и господство во всех сферах. Подумав об этом, Джек фыркнул, и его рука автоматически потянулась к пистолету. Ничего, пусть пытаются. Скорее он прикончит проклятых аристократов всех до единого, чем позволит Кланам вновь обрести утраченные позиции. Не для того он потерял стольких хороших друзей, чтобы отступить у последнего рубежа. Блю Блок... спору нет, это настоящая загадка. Джек знал, что он существует, но никто и никогда не мог сообщить об этой организации что-нибудь определенное. Напрасно он выискивал реальные факты, стоявшие за произносимыми шепотом названиями - Черный Колледж и Красная Церковь. Пока что все его усилия не увенчались успехом. Джек недовольно сдвинул брови. Было время, когда соглашение, которое он заключил с Блю Блоком, при всей своей непривлекательности казалось ему необходимым. Теперь он постоянно задавался вопросом - не поменял ли он очевидное и откровенное зло на зло еще большее, только тайное. Блю Блок ставил перед собой четкие задачи, которые он, Джек Рэндом, пока не мог определить. Если бы рядом был кто-то, с кем можно поговорить без утайки, кто-то, кому можно довериться всецело. Но Оуэн и Хэйзел далеко, а Руби... ей все до лампочки. Джек раздраженно огляделся. Тут дверь спальни отворилась, и глазам его наконец предстала Руби. К немалому удивлению Джека, на ней был черный, изрядно потрепанный кожаный костюм, на который она накинула белые, но весьма грязные меха. У Джека при виде такого чуда буквально отвисла челюсть. С тех пор как Руби получила возможность швыряться деньгами, она стала страстной модницей и взяла за правило никогда не появляться дважды в одном и том же наряде, каким бы дорогим и шикарным он ни был. И вдруг она снова влезла в видавший виды костюм, в котором охотилась за скальпами, а в качестве единственного, хотя и эффектного украшения выбрала меч. Заметив недоуменный взгляд Джека, Руби громко фыркнула. - Прекрати таращить глаза, а то они у тебя вот-вот выскочат. В этом наряде я чувствую себя самой собой. Такой, какой была раньше. Она прошествовала к ближайшему зеркалу, приняла изысканную позу и одобрительно кивнула собственному отражению. - Полюбуйся только! Несколько месяцев только и делаю, что обжираюсь, напиваюсь и, к твоему великому ужасу, всячески прожигаю жизнь, а все мне нипочем. Не потолстела ни на грамм. По-моему, это один из наиболее полезных побочных эффектов Лабиринта. Я в прекрасной форме и готова к любым испытаниям. А если ты сомневаешься, я быстренько сумею тебя убедить. - Верю на слово, - торопливо сказал Джек, пряча довольную улыбку. - Насколько я понимаю, тебе надоело валять дурака и ты готова вновь взяться за дело? - Я всегда готова к активным действиям, - ответила Руби. - Хотя, откровенно говоря, Шаб... - Она резко повернулась и взглянула прямо в глаза Джеку. - Нет ничего хуже, чем эти выродки - ИРы из Шаба. Машины, восставшие против своих творцов. Ты сам знаешь, я мало чего страшусь, но при мысли о Шабе меня бросает в дрожь. В сравнении с ними мы всего лишь ничтожные муравьи, которым остается только ждать, когда их придавят ботинком. - Вот уж не думал, что ты способна чего-то бояться, - заметил Джек. - О, я не настолько непробиваемая, чтобы не бояться Шаба. От них ведь нигде не скроешься. Их агенты повсюду. Фурии, Призрачные Воины и люди, чей разум был тайно помещен в Матрицу. Никому нельзя доверять. Конечно, в мире всегда хватало врагов столь же опасных и неустрашимых, как я сама. Но я одерживала над ними верх, потому что оказывалась хитрее и изворотливее. Я могла сделать то, что им не под силу, решалась на риск, когда они колебались. Поэтому слава шла по пятам за мной, а не за ними, и я хохотала, глядя на их завистливые рожи. А после того как Лабиринт превратил меня в ходячий ад, я решила, что достигла недосягаемых вершин. Я стала непобедимой, и теперь мне нет равных. Зря радовалась. Я забыла о первой заповеди каждого истинного воина - не важно, что ты собой представляешь, насколько ты смел и силен. Всегда найдется кто-то, кто будет сильнее. - Но они - всего лишь машины, - успокоительно заметил Джек, глубоко тронутый внезапной откровенностью Руби, которая обычно старалась казаться неуязвимой. - В конце концов, ни одна машина не может сравниться с человеком. Мертвый разум - ничто рядом с человеческим. Человек создал машины, а не наоборот, и этим все сказано. Конечно, Шаб обладает огромной мощью, и мы не сможем долго противостоять ему. Но мы не одиноки. За нами стоит все человечество, и вместе мы способны совершить то, что желаем. А Шаб - не более чем шайка арифмометров, одержимых манией величия. - Хотела бы я верить твоим словам, - задумчиво протянула Руби. Внезапно она усмехнулась. - Что ж, пойдем надаем хороших пинков по металлическим задницам Шаба. - Прежде я должен сообщить тебе кое-что. После того как мы покинули зал заседаний, в Парламент пожаловал один особенный посетитель. Посетитель, визита которого никто не ожидал. - Стоит взглянуть на твое лицо, чтобы понять - новость из ряда вон скверная, - недовольно буркнула Руби. - И когда, в конце концов, это кончится?.. Кто это был? Молодой Джек Рэндом, вернувшийся со свалки истории? Валентин Вольф? Лайонстон? - Полчеловека, - произнес Джек. - Или, говоря точнее, его вторая половина. Правая сторона из плоти и крови, левая - энергетическая. В общем, все в точности, как у предшественника. Руби устремила на него недоверчивый, взгляд. - Ты шутишь, - наконец выдавила она. - К сожалению, нет. - Это здорово усложняет дело. - Ты даже не представляешь, до какой степени, - вздохнул Джек. - К счастью, Тоби и Флин оказались в нужном месте и сняли все на пленку. Теперь эту пленку гоняют по всем программам новостей. Можешь сама посмотреть. Руби включила голографический экран, и Джек принялся искать нужные кадры. Через пару секунд он нашел станцию, которая только что запустила интересующую их запись. На экране возник зал заседаний Парламента, вскоре после того как главные борцы за власть удалились. На трибуне какой-то депутат произносил бесконечную скучную речь. Вряд ли хоть один человек в зале слушал оратора. В большинстве своем парламентарии нетерпеливо ерзали на стульях, ожидая, когда настанет их черед подняться на трибуну и нагнать скуку на собравшихся. Некоторые беззаботно болтали, небольшая компания увлеченно резалась в покер. И вдруг экран залило ослепительным светом - столь ярким, что объективы камеры не выдержали. Когда сияние погасло, на экране возник Полчеловека - он стоял в центре зала перед трибуной. По рядам депутатов пронесся гул удивления и недовольства, который мгновенно стих, когда они осознали, кто стоит перед ними. А в следующее мгновение в зале повисло молчание: собравшиеся поняли, что представший перед ними - не совсем тот, за кого они его приняли. Незнакомец был зеркальным отражением Полчеловека, которого они знали прежде. Правая его половина состояла из плоти и крови, а левая представляла собой сгусток мерцающей, потрескивающей энергии, принявшей форму человеческого тела. Всем собравшимся была известна ужасная история капитана Фаста, превращенного в Полчеловека. Неизвестными пришельцами он был похищен с мостика своего собственного звездолета, долгие годы провел в плену, где стал объектом бесчисленных экспериментов, испытал невероятные мучения и, наконец, вернулся, наполовину оставшись человеком, а наполовину став кем-то еще. С тех пор капитан прожил несколько веков и отвечал за отношения Империи с пришельцами, так как никто лучше него не знал, с каким риском и угрозами сопряжены подобные отношения. Пресса окрестила его Полчеловека. Именно он отыскивал и готовил расследователей, составлявших могучую армию Империи, не знавшую ни пощады, ни снисхождения. Во время Восстания Полчеловека был убит Оуэном Дезсталкером. По крайней мере левая его половина нашла свой конец. Однако теперь вторая половина человеческого тела обрела жизнь. Именно она предстала сейчас в Палате, вызвав всеобщий испуг и смятение. Так как у Полчеловека была всего половина лица, трудно было сказать, улыбается он или нет. - Я - Полчеловека, - в конце концов изрек он, и его спокойный, холодный голос прозвучал в тишине особенно отчетливо. - Настоящий Полчеловека. Истинный капитан Фаст. Создание, которое вы знали раньше, создание, которое вы наградили этим именем, было подделкой и обманом. Мне наконец удалось вырваться из плена негуманоидов, чтобы принести вам жизненно важную новость и грозное предостережение. За этим сообщением последовала длительная пауза. Каждый из собравшихся надеялся, что кто-нибудь другой ответит незваному гостю. Наконец Тоби Шрек осторожно выступил вперед. Сразу за ним, подняв над головой камеру, чтобы снять сцену во всех подробностях, следовал Флин. Тоби, остановившись от Полчеловека на расстоянии, которое представлялось ему достаточно безопасным, приветствовал наполовину светящуюся фигуру самой ослепительной из своих профессиональных улыбок. - Добро пожаловать, капитан Фаст. Уверен, вы правильно истолкуете наше замешательство. Итак... поведайте нам подлинную историю Полчеловека. Человеческая половина лица смерила говорившего холодным взглядом. - Я знаю, как ваши предки охотились за моим предшественником и подвергали его гонениям. Надеюсь, с тех пор многое изменилось. - О, разумеется, - торопливо ответил Тоби, мысленно скрещивая пальцы за спиной. - Прошу вас, расскажите все подробно, не считаясь со временем, и, главное, не упускайте сочных деталей. - Хватит! - раздался визг Элайи Гутмана. - Как Спикер Парламента, я объявляю, что из соображений безопасности вы должны прекратить съемку! Пленка будет конфискована. - Не обращай внимания, Флин, - ответил Тоби. - Продолжай снимать. Люди должны знать правду. - Так точно, босс. Гутман сделал повелительный жест, и многочисленные охранники, держа наготове мечи и пистолеты, бросились вперед. Они образовали полукруг, в центре которого оказались Полчеловека, Тоби и Флин. Тоби изо всех сил старался сохранить невозмутимый вид и мысленно просил Бога сохранить им жизнь. Конечно, Гутман не осмелится убить их на глазах миллионов зрителей. По крайней мере Тоби рассчитывал, что не осмелится. Гутман стал публичной фигурой, и ему необходимо считаться с общественным мнением. - Довольно, - изрек Полчеловека. - Я рад, что мой рассказ попадет на экраны. Вся Империя должна узнать о том, что я собираюсь поведать. Охранники сначала переводили растерянные взгляды с Полчеловека на Гутмана, потом начали недоуменно переглядываться между собой. Считалось, что убить Полчеловека невозможно, тем не менее Дезсталкер все-таки сделал это. Известно было также, что Полчеловека обладает чрезвычайно вспыльчивым нравом и без колебаний готов прикончить любого, кто встает на пути или осмелится перечить. Охранники, державшие оружие наготове, один за другим начали опускать его. Гутман мгновенно решил, что называется, сделать хорошую мину при плохой игре и сдался, сохраняя видимость достоинства. - Разумеется, капитан Фаст, вы можете поведать нам свою историю. Уверен, что вся Империя просто умирает от желания ее услышать. - Тем лучше, - проронил Полчеловека. - Ибо то, что я собираюсь рассказать, касается всех до одного жителей Империи. Не обращая ни малейшего внимания на политиков, он устремил взгляд прямо в камеру. - Кое-что из того, что сообщил мой предшественник-самозванец, было правдой. Пришельцы действительно захватили меня в плен и ставили на мне опыты. Они разделили меня надвое, и в результате получилась пара чудовищных созданий, одно из которых вы видите перед собой. В моем втором "я" доминировало негуманоидное сознание. Пришельцы управляли движениями его тела, пришельцы говорили его устами. Он поведал вам тщательно продуманную ложь, желая скрыть от вас правду и реальную опасность. Те враги, с которыми вы сталкивались до сих пор, ничто в сравнении с настоящим Злом, которое до поры до времени ждет своего часа. В Черной Бездне сохранилось кое-что живое. Извечное, могущественное, ужасающее зло. Те, кто воплощает это зло, называют себя Возрожденными. И близится время, когда они выйдут из Черной Бездны и уничтожат все живое. Вновь повисла долгая пауза. Тоби нервно откашлялся. - Что же представляют собой... Возрожденные? - Воображение бессильно представить, насколько они ужасны. Разум отказывается постичь, насколько они могущественны. Они полны враждебности ко всем проявлениям жизни, какие только вам известны. Они умирают и тут же оживают вновь. Они бессмертны и неуязвимы. И вскоре они доберутся до вас. - Но если они бессмертны, точнее, смерть не может остановить их, неужели им захочется канителиться с таким ничтожным противником, как мы? - произнес Тоби. - Отняв ваши жизни, они наполнят топливом свои могущественные двигатели. Ваши предсмертные страдания растянутся на века и усилят мощь их машин. Ваши муки принесут им наслаждение. Выходцы из тьмы, они не выносят света. Поэтому, где бы они ни обнаружили свет, они уничтожают его, стремясь погрузить Вселенную в бесконечную ночь. В этой тьме они будут властвовать вечно. - Черт побери, значит, нам крышка. Разве мы сможем сражаться с подобными чудовищами? - не выдержал Тоби. Полчеловека в первый раз удостоил его взглядом. - Не сможете, - бесстрастно проронил он. Джек Рэндом выключил головизор. - В сущности, это все, - произнес он. - Потом в Палате начался настоящий бедлам - споры, крики, паника. Полчеловека, если только это действительно он, в конце концов позволил охранникам вывести себя вон. Он дал согласие ответить на ряд вопросов. По моим последним сведениям, депутаты до сих пор не покинули Палату. Они упорно просиживают там штаны, высказывая все более и более глубокомысленную чушь, словно решили уничтожить последние сомнения в собственной непроходимой глупости. - Если этот Полчеловека не тот, за кого выдает себя, кто же он на самом деле? - медленно процедила Руби. - Может быть, Фурия? - Вопрос, конечно, интересный, - откликнулся Джек. - И все же я не думаю, что ИРы способны производить живое энергетическое поле, подобное этому. Империя имела дело с Полчеловека в течение веков, однако никто так и не смог понять, какова его истинная природа. - Но если это - настоящий Полчеловека, значит, все, что он рассказал, - правда. - Не обязательно, - возразил Джек. - Долгие годы, проведенные в плену, в мучениях, могли сказаться на его рассудке. К тому же у него может быть сколько угодно причин для того, чтобы лгать нам. Заметь, он ни словом не обмолвился насчет того, где он был, кто держал его в плену и как ему в конце концов удалось вырваться. Он уже признал, что устами первого Полчеловека говорили пришельцы. Вполне возможно, когда первая игрушка была сломана, ее создатели решили сделать еще одну. Словом, мы слишком многого не знаем и пока не узнаем больше, не следует доверять ни этому малому, ни его словам. - Однако он сказал чистую правду насчет того, что в Черной Бездне сохранилась жизнь. Ты не думаешь, что надо... - Не думаю, - отрезал Джек. - Нам надо заниматься своим делом. И отвлекаться совершенно ни к чему. Прежде всего необходимо выяснить, насколько плотно мы сидим на крючке у Шаба. Все остальное подождет. - Наверное, хорошо быть таким упертым, как ты, - сердито пожала плечами Руби. - Лично мне это не нравится. Знаешь, я все время чувствую - мы теряем почву под ногами. - Если не мы, то кто же - с пафосом изрек Джек. - Помни, за нами идут многие. Руби испустила тяжкий вздох и снова пожала плечами. - Ну ладно, с чего начнем? - С Роберта Кэмпбелла, вновь назначенного капитана "Неудержимого". Известно, что его Семья имела с Шабом деловые отношения. Потом Вольфы захватили власть и истребили почти всех Кэмпбеллов. Нам надо встретиться с Робертом и хорошенько его расспросить. - А если он не пожелает разговаривать с нами? Джек расплылся в улыбке. - Тогда тебе придется затеять с ним игру. Только смотри, чтобы эта игра не закончилась для него слишком плохо. * * * Заручившись ордером Парламента, дававшим право подвергать допросу любого, кого им заблагорассудится, Джек и Руби погрузились на челнок, который следовал на "Неудержимый". "Неудержимый" был одним из немногих звездолетов класса Е, переживших Восстание, и сейчас его приводили на Границе в полную боевую готовность. Огромный космический корабль окружали менее крупные суда, которые сновали туда-сюда, слово осы. Сотни людей в скафандрах возились на внешней поверхности корпуса, занимаясь различными работами Когда Джек потребовал немедленной встречи с капитаном, дежурный офицер сообщил, что капитан примет их, как только у него появится такая возможность. Руби поставила челнок в док. Оказавшись в воздушном шлюзе, они с Джеком нетерпеливо ожидали, пока кто-нибудь откроет им дверь. Хотя шлюз был необычно просторным, Джеку он казался тесным и узким. Если капитан Кэмпбелл не пожелает говорить с ними о связях, которые имели место между Шабом и его Кланом, он может держать их здесь до бесконечности. Или по крайней мере до тех пор, пока им не осточертеет ждать и они не уберутся восвояси. Джек поймал изучающий взгляд Руби, устремленный на внутреннюю дверь. - Нет уж, взламывать дверь мы не будем, - непререкаемым тоном заявил он, безошибочно угадав ее намерения. - К тому же это вряд ли возможно. Переборка сработана на совесть. - Для нас нет ничего невозможного, - возразила Руби. - И все равно лучше оставить дверь в покое. Я вовсе не хочу, чтобы Кэмпбелл вообразил, будто мы потеряли самообладание. - Никакого самообладания я не потеряла, - заявила Руби. - Просто мне надоело здесь торчать. - Возможно, он действительно занят. В конце концов, он капитан огромного корабля. - Ничего, для нас мог бы выкроить время. Он и сам понимает, что тянуть резину ни к чему, - прошипела Руби. - Только проклятый аристократ выпендривается. Заставляет нас ждать, показывает, какая он важная персона. - Думаю, ты к нему несправедлива. Судя по его досье, он всегда и прежде всего был космическим офицером, а уж потом - аристократом. - Эти служаки - тоже мерзкие типы. Пусть не думает, что во время разговора с ним я буду стоять навытяжку. Я быстро собью с него спесь. Выпотрошу его и разрежу на кусочки. Джек пристально взглянул на Руби. - Уверен, будет лучше, если ты предоставишь инициативу мне. И не забывай, Руби, мы здесь для того, чтобы получить ответы на интересующие нас вопросы. А от мертвеца вряд ли добьешься вразумительных ответов. Руби пренебрежительно фыркнула. Наконец дверь распахнулась, и вошел холеный офицер, в глазах которого сияло торжество победителя. - Рады вас видеть, Джек Рэндом и Руби Джорни. Милости просим на борт, сэр. Добро пожаловать, мадам. - Кого это он назвал "мадам"? - вполголоса поинтересовалась Руби, когда они с Джеком протиснулись в коридор вслед за офицером. - Если меня, так это не по адресу. Я в жизни не переступала порога дома терпимости. - Он просто хотел проявить вежливость, - пробормотал Джек. - Не будь слишком строга. А главное, не распускай руки. - Я - лейтенант Ксанг, - представился офицер, наградив гостей ослепительной белозубой улыбкой. Старательно делая вид, что ничего не слышал, он закрыл тяжелую дверь и проверил, надежно ли та заперта, поскольку привык проявлять в отношении подобных вещей особую осторожность. Потом с заметной неохотой повернулся, чтобы вновь встретиться лицом к лицу со своими подопечными. По всему было видно, что он нервничает. Джек с трудом удерживался от желания оглушительно гаркнуть "Б-у-у!" и посмотреть, что из этого выйдет. - Прошу вас следовать за мной. Я провожу вас в отсек капитана Кэмпбелла. Он с нетерпением ждет встречи с вами. - Если это действительно так, капитан является исключением из общего правила, - заметил Джек. - Встреча с нами редко для кого является желанной. - Н-да, видно, мы стали сдавать, - пробормотала Руби. Ксанг не знал, нужно ли ему вежливо рассмеяться после этой реплики, и ограничился улыбкой. Улыбался он так широко и старательно, что скулы свело. Гордясь про себя тем, что ему удается совладать с предательски дрожащими руками, офицер повел гостей по коридорам корабля. Джек тем временем незаметно, но пристально рассматривал все. что встречалось им на пути, - и людей, и обстановку. Народу в сверкающих стальных коридорах было достаточно, однако не слишком много. Каждый выполнял свою работу и старался не мешать другому. Несмотря на занятость, люди хранили верность дисциплине. У экипажа было дело, и оно полностью поглощало всех и каждого. Офицеров охраны, в обязанность которых входило следить за порядком и за тем, чтобы никто не валял дурака, нигде не было видно. Все это доказывало, что капитан получил в свое распоряжение образцовое судно, на котором правила не навязываются сверху, а соблюдаются по внутреннему убеждению. - Скажите, лейтенант, - осторожно начал Джек, - а что вы думаете о вашем новом капитане? - Капитан Кэмпбелл - превосходный офицер, - незамедлительно отчеканил Ксанг. - Отлично знает свое дело. Еще бы - он выслужился из нижних чинов, а не пришел сюда прямиком из Академии. - И все же он слишком молод, вам не кажется? - Он знает свое дело, - повторил Ксанг. На этот раз в его голосе послышались резкие нотки. Джек не мог не заметить, что молодой офицер так яростно бросился на защиту командира, что даже позабыл о своих собственных тревогах. - Возраст не имеет значения, сэр Рэндом, - более спокойным тоном произнес лейтенант. - На войне капитан проявил себя настоящим героем. Сражался до тех пор, пока его корабль не был взорван. Дезсталкер лично вручил ему медаль. - Да, я знаю, - кивнул головой Джек. - Капитан - мужественный человек. Наконец они достигли личного отсека капитана. Ксанг уверенно постучал в дверь и отступил, пропуская посетителей. Дверь незамедлительно распахнулась. Молодой лейтенант, явно радуясь тому, что завершил свою щекотливую миссию, лихо отдал честь, повернулся на каблуках и торопливо зашагал прочь по коридору. По всей видимости, он рассчитывал скрыться прежде, чем кому-то придет в голову позвать его обратно. Джек не смог удержаться от улыбки. Сегодня его репутация сослужила ему добрую службу; обычно случалось наоборот. Он приглашающе махнул Руби, и та прошествовала в каюту капитана, по-прежнему держа руку на поясе, поблизости от пистолета. Каюта сияла опрятностью и чистотой и была достаточно просторной, чтобы двигаться без риска налететь на предметы. На космическом корабле пространство - большая роскошь, даже капитан не может позволить себе жить в большой каюте. Дверь захлопнулась. Джек неторопливо огляделся по сторонам, пытаясь по обстановке составить представление о характере хозяина Однако в глаза ему не бросилось ничего необычного или примечательного. Возможно, дело было в том, что капитан провел на судне сравнительно немного времени и отпечаток его личных вкусов еще не успел проявиться на облике каюты. Так или иначе, стены каюты были совершенно голыми. Обычно они сплошь увешаны свидетельствами славного прошлого капитана, знаменующими основные вехи его восхождения по служебной лестнице. Трофеями, наградами и так далее. Но у капитана Кэмпбелла была одна-единственная медаль, и, вероятно, он решил, что на видном месте она будет выглядеть слишком сиротливо. Дверь в прилегающую к каюте ванную комнату внезапно отворилась, и перед ними предстал Роберт Кэмпбелл, вытирающий полотенцем мокрое лицо. Расстегнутый китель обнажал грудь, поросшую чрезвычайно густыми волосами. Высокий, стройный, он был очень хорош собой и действительно казался слишком молодым для должности капитана. Увидев Джека и Руби, Кэмпбелл удостоил их вполне дружелюбным кивком и опустился на единственный стул, положив полотенце на колени. - Простите мой вид, мы здесь просто с ног сбились. Ни секунды свободной. Присаживайтесь, прошу вас. Он указал им на кровать. Однако Джек предпочел оставаться на ногах, сочтя, что так он будет выглядеть внушительнее. - Мы признательны вам, капитан, за то, что вы сразу дали согласие встретиться с нами. - Должен сказать, ваше сообщение было не слишком четким, - слегка нахмурившись, заметил Роберт. - А точнее говоря, просто туманным. Любого другого я непременно послал бы к чертям. Сейчас, когда корабль готовится к полету, дел у меня выше головы, и терять время попусту - непозволительная роскошь. Но если легендарный Джек Рэндом и знаменитая Руби Джорни считают, что им необходимо переговорить со мной... Задавайте вопросы, я готов отвечать. - Я не был уверен, что успею застать вас здесь, - начал Джек. - Я слышал, что вы, возможно, покинете Флот. Откажетесь от назначения для того, чтобы стать первым из Кэмпбеллов, главой своего Клана. Роберт бросил на него сердитый взгляд. - Конечно, на меня оказывали немалое давление, вынуждая поступить именно так, но... Флот - моя жизнь, сэр Рэндом. С ним связаны все мои упования. И, согласитесь, стать капитаном в столь молодые годы... С другой стороны, у меня есть определенные обязанности на Голгофе. В общем, я просто разрываюсь на части. Разрываюсь между долгом офицера Флота, главная цель которого - способствовать восстановлению Империи, и долгом крови, который велит мне помочь выжившим членам Семьи вновь создать Клан Кэмпбеллов. Я не единственный претендент на титул первого из Кэмпбеллов, однако мысль сделать главой Клана героя войны не оставляет многих. В настоящее время я пытаюсь справиться со всеми обязанностями одновременно. Однако рано или поздно мне придется решить, куда же призывает меня истинный долг. - Аристократ всегда остается аристократом, - подала голос Руби. Роберт наградил ее ледяной улыбкой. - Охотница за скальпами всегда остается охотницей за скальпами, - парировал он. Джек счел за благо незамедлительно вмешаться. - Сейчас не время вспоминать, что во время Восстания мы сражались по разные стороны, - дипломатично вставил он. - Надеюсь, сегодня все мы служим одной цели - благу и процветанию Империи. Нам необходима определенная информация, капитан, которую можете сообщить только вы. Информация относительно контактов Клана Кэмпбеллов с ИРами из Шаба. Роберт медленно кивнул: - Я всегда знал, что в конце концов это выйдет наружу. Но вот в чем дело... Если я сообщу вам все, что знаю - кстати, предупреждаю сразу, мне известно немного, - вы должны дать мне гарантии, что по мере возможности не будете разглашать эти сведения. - Если понадобится, мы заставим вас говорить, - процедила Руби. - Возможно, - согласился Роберт. - Но, поверьте, это будет не так просто. Вам придется потратить немало времени. К тому же если станет известно, что Джек Рэндом пытал героя войны... - Я всегда делаю то, что считаю необходимым, - отрезал Джек. - И сам несу ответственность за последствия. Однако в данном случае я пока что не вижу надобности прибегать к насилию. Объясните мне, Кэмпбелл, почему я должен держать в тайне полученную от вас информацию? - Потому что будущее моей Семьи висит на волоске. Вольфы истребили нас практически полностью. Они выслеживали нас на улицах, настигали в домах и убивали, не зная пощады. Мало кто осмеливался прийти нам на помощь. Некоторым удалось выжить благодаря службе в вооруженных силах. Другим ради своего спасения пришлось прибегнуть к средствам, которыми не принято гордиться. Но сегодня многое изменилось. Блю Блок объявил, что обычай кровной мести остался в прошлом, что наследственные междоусобицы - это путь к самоуничтожению. Для того чтобы обеспечить собственное могущество, Блю Блок попытался возродить к жизни как можно больше Семей. И теперь Клану Кэмпбеллов нечего больше опасаться Вольфов. По крайней мере те, кто остался в живых, могут выйти из тени. Но если у Клана нет главы, соперничающие группировки, без сомнения, разорвут его на части. А если выйдут наружу факты, которые можно интерпретировать как преступление против человечества, с Кланом будет покончено навсегда. Джек, Рэндом, прежде чем я сообщу вам все, что знаю, вы должны дать мне слово. Ваше слово будет для меня надежной гарантией. - А мое? - встряла уязвленная Руби. - О вас речь не идет. Вы - охотница за скальпами. - Весьма разумное замечание. Слушай, Джек, по-моему, нам стоит послать его ко всем чертям. Подумаешь, горе, еще одна Семья будет уничтожена!.. - Все не так просто, Руби. Клан, стоящий на разумных позициях и обладающий чувством ответственности, способен принести немало пользы. Например, удержать Блю Блок от наиболее опасных действий. В случае с Кланом Кэмпбеллов я предпочел бы, чтобы его главой стал истинный герой войны, а не кто-то другой. Капитан, я даю вам слово - все, что я от вас услышу, не будет подлежать разглашению. - Джек, ты становишься слюнтяем, - буркнула Руби. - Идешь на поводу у аристократа. - Капитан, я буду хранить в тайне все сообщенные вам факты в том случае, если сочту имеющиеся основания достаточно вескими для этого. Обещаю, что так же поступит Руби. Но за остальных я говорить не могу. Так что возрождайте свой Клан, пока у вас есть такая возможность, и возрождайте его на прочных началах. Вскоре события могут принять иной оборот. - Я понял, - проронил Роберт. Обтерев вспотевший лоб полотенцем, он отбросил его прочь. Казалось, он постарел и осунулся на глазах. - Поверьте, я никогда не принимал участия в заговоре и мало что знаю. Суть сделки состояла в том, что наш Клан передавал Шабу секретные разработки нового космического двигателя, а они в обмен обеспечивали нас передовыми технологиями, благодаря которым наши промышленные предприятия стали лучшими в Империи. При этом мы никогда не вступали с ними в непосредственный контакт: благодаря целой цепочке мер предосторожности левая рука, как говорится, не ведала, что делает правая. В случае если бы возникла необходимость, мы могли бы весьма убедительно все отрицать. Финли утверждает, то был всего лишь хитрый ход и в действительности Семья не имела намерения передавать Шабу подлинные разработки. Но я не могу вам сказать, насколько это утверждение соответствует истине. Финли никогда не был главой Клана, Клан возглавлял его отец, Кроуфорд... Шаб передавал нам технологии, мы увиливали от своих обязательств, и так тянулось довольно долго. Никому и в голову не приходило, что это измена. Тем более старались не думать, что произойдет, если Шаб вдруг поймет, что мы никогда и не собирались передавать им секретные проекты. Но потом Вольфы начали атаку против нашего Клана, и все это дело пришлось прекратить. После того как