но, пошли за ними.
-- Похоже, они знают, куда направляются! -- крикнул Харрис. Альберт
Феррис с трудом поспевал за ним.
Неожиданно крысы выбрались из воды и полезли на берег. Впервые Харрис и
Феррис увидели их в полную величину.
-- Господи, какие они огромные! -- воскликнул учитель.
-- Я никогда не видел крыс таких размеров! -- раскрыв рот, пробормотал
Феррис. -- Лучше держаться от них подальше, приятель. Не стоит... дразнить
их.
-- Мы постараемся выследить их, -- твердо сказал Харрис. -- Они могут
привести нас к норе.
Не успел он сказать это, как вожак остановился и повернул к ним голову.
Остальные две крысы замерли и сделали то же самое.
Харрис никогда не забудет ужаса, который охватил его под пристальными
взглядами трех злобных глаз. Его испугала не просто величина крыс, не просто
охватило естественное отвращение к этим мерзким тварям -- его потрясло то,
что крысы не попытались бежать или спрятаться. Харрис не заметил у них
никаких признаков страха. Три огромные твари, застыв, злобно смотрели на
людей, словно решая, переплыть на другой берег или продолжать идти своим
путем. Харрис не сомневался, что, если крысы сделают хотя бы малейшее
движение в его сторону, он, не раздумывая, бросится наутек. Когда Феррис
схватил его за руку, он понял, что у дератизатора те же мысли.
Но крысы внезапно отвернулись и исчезли в дыре деревянного забора,
ограждающего канал.
-- Слава Богу, -- шумно выдохнул Феррис. Потом, немного придя в себя,
добавил: -- А что там, за забором?
Харрис на мгновенье задумался, припоминая.
-- Пустырь. А дальше... -- Он почесал щеку и вновь задумался. -- О
Господи, только не это. Дома. За пустырем -- жилые дома! Слава Богу,
большинство детей сейчас в школе. Но некоторые могут возвращаться на обед.
Думаю, крысы направились к большим мусорным ящикам в домах. На всякий случай
надо сбегать туда.
Они уже собрались бежать, когда вновь заметили в воде движение. На этот
раз более многочисленная группа крыс скользила в направлении,
противоположном движению первых трех. Харрис насчитал как минимум семь,
прежде чем присоединиться к Феррису, -- тот отреагировал на появление
страшной стаи немедленным бегством.
На берегу Харрис оглянулся и увидел черных тварей, торопливо
поднимающихся к дыре в заборе, в которой скрылись первые три крысы.
Когда потрясенные Харрис и Феррис вновь выбежали на дорогу, Харрис
остановил маленького дератизатора.
-- Послушайте, позвоните в полицию, -- задыхаясь, проговорил он. --
Пусть они свяжутся с вашими людьми и как можно быстрее привезут их сюда. Я
побегу к домам, а вы, как только позвоните, тоже бегите туда. Вон там есть
небольшой мост через канал. Ради Бога, не задерживайтесь! Я не хочу
оставаться с ними один!
-- Послушай, приятель, крысы -- мое дело! -- горячо ответил Феррис. --
Это ты беги в полицию. А я посмотрю, куда они направляются, и решу, что
делать. Я не герой, но здравый смысл говорит, что бежать за крысами нужно
мне! Согласен?
И, не дожидаясь ответа, маленький мистер Феррис побежал к мосту. "А кто
спорит?" -- подумал Харрис и отправился на поиски телефона.
Черные крысы быстро преодолевали пустырь. По дороге к ним
присоединились небольшие группы обычных крыс. Стая добралась до второго
забора, отгораживающего жилые дома от пустыря. Пробравшись через
многочисленные дыры в заборе, грызуны устремились к огромным мусорным бакам,
установленным на первых этажах каждого дома. В ящиках накапливались пищевые
и прочие разнообразнейшие отходы, которые жильцы всех этажей сбрасывали в
мусоропровод. Картофельная кожура, скорлупа от яиц, испортившиеся продукты,
бумага -- все, что могло пройти через мусоропровод, попадало сюда. Ящики
становились могилой домашних животных, погибших от старости или несчастного
случая, -- их тоже сбрасывали в мусоропровод. Санэпидемстанция меняла ящики
в конце каждой недели. Но в течение недели все это перемешивалось, гнило, и
к концу недели от мусорокамеры так воняло, что родители предупреждали детей
держаться подальше от ее прогнивших дверей.
Впервые крысы разведали это место днем. Но рядом с домами на игровой
площадке кричали, дрались, шумели дети -- просто потому что им нравилось
шуметь. Детей было много, а крысы боялись людей. Союзником крыс всегда была
ночь.
Но сейчас они осмелели. Смелость придало неожиданное появление среди
них больших черных сородичей. Те сразу же захватили лидерство. И крысы
осмелели. А если и не осмелели, то, по крайней мере, у них появилась
активная движущая сила.
Крысы бежали вдоль стен гуськом, пока не достигли мусорокамеры. Много
ночей назад они уже прогрызли в дверях камеры дыры. В ящиках они тоже
заранее проделали дыры. И теперь ничто не мешало им рыться в отбросах,
грызть, пожирать все, что только попадается на зубы.
Большие крысы первыми разнюхали, что в одном из ящиков лежит мясо.
Кто-то выбросил воскресное жаркое в мусоропровод. Может, оно испортилось, а
может, какому-нибудь мужу надоели вечные придирки жены, что его по
воскресеньям нет дома к обеду, и он выбросил жаркое в мусоропровод. Как бы
там ни было, но в ящике мясо, а голод по мясу достиг у крыс пугающей силы.
К мясу попытались пробраться маленькие крысы, но были немедленно убиты
и съедены крупными сородичами-пришельцами.
У одного из домов Феррис услышал крысиный визг. Так обычно визжали
крысы нормальной величины. Феррис остановился и прислушался. Поняв, откуда
раздается визг, он медленно и очень осторожно подкрался к крепким на первый
взгляд деревянным дверям мусорокамеры. Вонь подтвердила его худшие опасения
-- в нижней части двери зияли дыры. Феррис опустился на одно колено и вновь
прислушался. Тишина. Дератизатор наклонился к самой большой дыре и попытался
заглянуть внутрь камеры. Ни малейшего движения. Феррис стоял на коленях и
почти касался земли правым ухом.
Из тьмы дыры на него бросилась огромная крыса и вцепилась зубами в
щеку. Феррис закричал, опрокинулся на спину, яростно пытаясь оторвать от
лица мерзкую тварь. Это ему удалось, но в щеке осталась глубокая рана.
Феррис не смог удержать в руках мощное вырывающееся животное, и зубастая
щетинистая тварь снова упала на него. Через дыры из мусорокамеры полезли
другие крысы. Они жаждали мяса. И они напали на человека.
Феррис отчаянно закричал. Из дверей и окон стали выглядывать жильцы.
Люди не поверили своим глазам, увидев на полу человеческую фигуру в белом
комбинезоне, облепленную крысами. Некоторые, сообразив, что случилось, в
страхе захлопнули дверь и заперлись на замки, словно надеясь, что замки
могут остановить этих чудовищ. Другие, главным образом женщины, чьи мужья
были на работе, завопили или грохнулись в обморок. Те, у кого были телефоны,
побежали звонить в полицию. Многие просто оцепенели от ужаса. Какая-то
пенсионерка, крупная и еще энергичная женщина, бросилась вниз, размахивая
метлой. Она изо всех сил принялась колотить по копающейся массе тварей.
Когда под натиском старухи обычные крысы разбежались, одна из больших
черных крыс оторвалась от пиршества и угрожающе посмотрела на женщину.
Первая телефонная будка была разгромлена хулиганами. Зная, что
остальные телефоны в этом районе могут оказаться точно в таком же виде,
Харрис решил, не тратя время даром, позвонить из ближайшего паба или
магазина. Он нашел табачную лавку и торопливо попросил у хозяина разрешения
позвонить в полицию. Сперва лавочник отнесся к нему настороженно, но
серьезность, с которой Харрис обрисовал ситуацию, убедила его, что молодой
человек говорит правду.
Переговорив с полицией, Харрис поблагодарил хозяина и выскочил на
улицу; Вскоре он уже был у того места, где они расстались с Феррисом. Он
перебежал по мосту на другой берег канала и увидел жилые дома. Около одного
из домов слышался шум. Харрис бросился туда и оцепенел -- какая-то старуха
отбивалась метлой от крыс. Отчаянные призывы о помощи привели его в чувство.
Харрис прекрасно помнил, что укусы крыс смертельны, но не мог же он просто
стоять и смотреть, как старуху разорвут на куски. К счастью, крики у дома
услыхали и рабочие с соседней строительной площадки. Схватив кирки, лопаты,
все, что подвернулось под руку, они помчались на помощь.
И вновь огромная крыса, которая бросила угрожающий взгляд на старуху,
подняла голову и украдкой посмотрела на приближающихся людей. Остальные
большие крысы тут же прекратили схватку.
Рабочие, крича и размахивая подручным оружием, приближались.
Внезапно, будто солдаты, выполняющие приказ, огромные крысы разом
повернулись и бросились наутек, оставив своих маленьких сородичей на
растерзание разгневанных людей.
Увидев, что крысы бросились в его сторону, Харрис прижался к стене.
Крысы пробежали мимо. Харрис невольно вздрогнул, когда одна из них пробежала
по его ботинку. Еще одна на мгновенье остановилась, пристально посмотрела на
человека и побежала дальше. Когда последнее чудовище скрылось за деревянным
забором, у Харриса от пережитого буквально подкосились ноги. Двое рабочих
хотели перелезть через ограду и погнаться за крысами, но Харрис успел их
остановить.
Страшная картина предстала перед учителем, когда рабочие расступились.
На пороге дома сидела старуха. Ее окровавленная грудь судорожно вздымалась,
а руки продолжали сжимать метлу. Харрис вошел в дом. Рядом с мусорокамерой
на полу скорчилась фигурка в изодранном комбинезоне. Харрис с трудом
различил на груди эмблему "Рэткилл" и понял, что это дератизатор, маленький
Альберт Феррис. Лица у него совсем не осталось.
-- Быстро вызовите "скорую", -- тихо сказал Харрис одному из рабочих,
прекрасно зная, что старухе уже поздно обращаться к врачам.
-- Уже вызвали, -- сообщила одна из жиличек. Остальные жильцы тоже
начали с опаской выходить из квартир. Кое-кто подошел к мусорокамере.
-- Что это было? -- спросил кто-то.
-- Крысы, что же еще!
-- Крысы... такой величины? -- удивленно протянул первый голос.
-- Здоровые, как собаки.
-- Надо догнать их, -- проворчал рабочий, который хотел перелезть через
забор. -- Нельзя же позволять таким тварям бегать по городу.
-- Нет, -- возразил Харрис. Он не имел права рассказать им о
смертельной болезни, которую переносят грызуны, но обязан был остановить их.
-- Полиция уже едет. И дератизаторы тоже. Они разберутся.
-- Пока приедет полиция, эти твари смоются. Я пошел. Кто со мной?
И рабочий направился к забору. Харрис схватил его за руку. Рабочий
сердито повернулся к нему. В этот момент к дому подъехали две полицейские
машины. С визгом они остановились около взбудораженной толпы.
Из одной машины вышел Фоскинс и, не отрывая взгляда от Ферриса и
старухи, направился к Харрису. Подъехал фургон с надписью "Рэткилл". Фоскинс
отвел учителя в сторону.
-- Что здесь случилось, Харрис?
Учитель коротко рассказал. Ему было до смерти жалко маленького Ферриса
с его развитым чувством долга. Именно оно стало причиной преждевременной
гибели Ферриса. Ведь если бы дератизатор не настоял на том, чтобы самому
бежать за крысами, сейчас он был бы жив. А на его месте, возможно, лежал бы
Харрис...
-- Немедленно пришлем сюда поисковую группу, -- сообщил ему Фоскинс. --
Они оцепят весь район. Проверим также канал.
-- Послушайте, эти каналы тянутся на многие мили. Как вы сумеете их
оцепить? -- Спокойный и властный голос Фоскинса раздражал учителя. -- А как
вы намерены оцепить всю канализацию, которая тянется под землей?
-- Это, мистер Харрис, не ваше дело, -- холодно ответил Фоскинс.
Глава 7
В тот день Харрис просто не в состоянии был вернуться в школу. Чтобы
прийти в себя, отправился гулять по улицам, где прошло его детство, бродил
по давно забытым переулкам. Вот табачная лавка, в которой он купил свою
первую пачку "Домино". Дом Линды Кроссили. Она позволила ему и шести его
друзьям переспать с ней в задней комнате местного молодежного клуба. С тех
пор ее называли "Семеркой". Еще нерасчищенные развалины, оставшиеся после
бомбежек. Низкие столбики, к которым когда-то привязывали лошадей, а позже,
в дни детства, через них прыгали, играя в чехарду... Сейчас лошадей стало
меньше... А когда он видел в последний раз детей, играющих в чехарду? В
конце концов, Харрис сел в автобус и вернулся домой. Он заварил чай, уселся
в единственное кресло и задумался все еще под впечатлением ужасных событии
утра. Кеуф, женщина с ребенком, несчастные бродяги, Феррис, старуха с
метлой... Цивилизованный Лондон, деловой, энергичный Лондон, грязный,
проклятый Лондон!
Несмотря на все достижения науки и техники и высокий уровень жизни,
город был способен породить этих жутких переносчиков неизлечимых болезней.
Он видел их сегодня. Бог мой! Такие огромные! Что вызвало эту мутацию? А
откуда эти хитрость и коварство? Дважды за день одна из этих больших черных
крыс пристально смотрела на него (Господи, а не одна и та же это была
крыса?), не боясь, не готовясь к нападению, просто смотрела, невозмутимо
разглядывала, изучала его.
Сколько же еще людей они убьют, прежде чем их уничтожат? Что дало им
возможность стать намного умнее меньших сородичей? Впрочем, это дело
проклятых властей! С какой стати он-то должен беспокоиться? Харрис попытался
разобраться, что именно вызвало у него большее отвращение и негодование:
сами твари или то, что они хозяйничали только в Восточном Лондоне? Не в
Хэмпстеде, не в Кенсингтоне, а в Попларе. Возможно, у него болезненная
предубежденность против средних и высших слоев, против властей, которые
переселили рабочих из трущоб в высокие уединенные бетонные башни, утверждая,
что в лучших условиях те еще никогда не жили. Но правительственным
чиновникам никогда не понять, что сорок многоквартирных домов -- по сути,
сорок клеток, в которых общение ограничено разговорами в лифте. И именно
власти развели в рабочих районах грязь, породившую таких чудовищ, как черные
крысы! Харрис вспомнил, какой охватил его гнев, когда один из новых
ультрасовременных небоскребов рухнул, и только благодаря чуду погибло всего
девять человек. И виноваты были не только архитекторы, запроектировавшие
блочные дома, но и власти, одобрившие проект. По городу тогда ползли слухи.
Больше всего говорили об одном жильце -- "медвежатнике", державшем дома
взрывчатку. Она-то вроде бы и рванула. От взрыва стены сложились, как
карточный домик. Еще болтали, что произошла утечка газа, что и было на самом
деле. Но представители власти не отказались и после этого случая от идеи
блочных домов. Блочное строительство было дешевым. Еще бы -- расселить
тридцать или сорок семей на небольшой площади! Больше всего Харриса огорчала
эта неспособность властей предпринять что-либо радикальное.
Харрис улыбнулся. В душе он до сих пор оставался студентом, смутьяном.
Как учитель, он работал в государственном учреждении. Его часто раздражали
решения "комитета", хотя он знал, что среди членов "комитета" есть неплохие
люди, которые прилагают все силы для принятия справедливых решений. Харрис
не раз слышал об учителях, борющихся против отмены правительством
бесплатного молока для школьников. Он знал немало государственных служащих,
учителей в том числе, которым грозило увольнение за их борьбу.
А есть ли вообще смысл тратить силы и время на борьбу с властями? Он
прекрасно знал, что безалаберность и разгильдяйство существуют на всех
уровнях. Газовщик, который не стал заделывать прохудившуюся трубу. Механик,
вовремя не затянувший гайку. Водитель, мчащийся в тумане со скоростью
пятьдесят миль в час. Молочник, который оставляет одну пинту молока вместо
двух. Разница заключается только в степени ответственности. В этом, кажется,
и состоит Первозданный Грех -- что все люди виноваты! Незаметно Харрис
уснул.
В четверть седьмого его разбудил звук хлопнувшей входной двери и шаги
на лестнице.
-- Привет, Джуд! -- сказал он, когда раскрасневшаяся и запыхавшаяся
девушка вошла в комнату.
-- Привет, лентяй! -- Она поцеловала его в нос. -- Газеты еще не читал?
-- Девушка развернула "Стандард" и показала заголовки, сообщающие о новых
жертвах нападения крыс.
-- Да, я знаю. Я там был. -- Он рассказал обо всем, что произошло v
домов, жестким, без эмоций, голосом.
-- -- Какой ужас, милый! Бедные люди! И ты тоже, бедняжка. Представляю,
каково тебе было все это видеть! -- Джуди дотронулась до щеки Харриса, зная,
что за его внешним гневом скрываются более глубокие чувства.
-- Мне все это просто до чертиков надоело, Джуд! То, что в наши дни
люди вот так глупо погибают. Это безумие!
-- Ты прав, дорогой. Но власти скоро положат этому конец. Сейчас не те
времена, что раньше.
-- Не в этом дело. Такое вообще не должно происходить. Внезапно Харрис
расслабился -- естественная реакция организма на ужасные события. Он достиг
определенного предела, понял, что не может ничего изменить, и просто
заставил себя думать о другом. Он улыбнулся Джуди.
-- Давай на уик-энд уедем из Лондона? Съездим к твоей старой глупой
тетке в Уолтон. Свежий воздух нам обоим не повредит.
-- О'кей. -- Руки девушки обвили шею Харриса, и она крепко его обняла.
-- Что на ужин? -- поинтересовался Харрис.
Остаток недели в том, что касается крыс, прошел спокойно. В прессе
поднялся обычный шум, раздались требования очистить Лондон от грызунов, по
телевидению передавали сердитые дебаты между политиками и чиновниками. Даже
премьер-министр сделал правительственное заявление. Районы, прилегающие к
докам, были оцеплены, и туда направили дератизаторов. Докеры два дня
бастовали, пока их не убедили, что крыс и след простыл. Полиция и солдаты
обыскали каналы, ведущие к докам, но попадались лишь крысы обычной величины,
да и тех было немного. Постоянно поступали сообщения об огромных черных
крысах, но на поверку оказывалось, что это собаки или кошки. Родители
провожали детей в школы и забирали из школ, если дорога к ним шла по
пустынным улицам. На игровых площадках и среди развалин, оставшихся после
войны, теперь уже не слышался детский смех и крики. Магазины, торгующие
собаками и кошками, процветали. Дератизаторы повсюду усердно раскладывали
отравленную приманку, но, кроме мышей и обычных крыс, на нее никто не
попадался. Огромные черные крысы как сквозь землю провалились! Вскоре
появились другие новости, люди начали терять интерес к крысам. Темой для
разговоров стали истории об изнасилованиях, грабежах, поджогах, политические
и неполитические сплетни. Полицейские и дератизаторы, правда, еще продолжали
поиски крыс и отравленные приманки продолжали раскладывать, но трупов черных
чудовищ никто не находил. Нападения крыс тоже прекратились, и всем
показалось, что с этим делом покончено. Фоскинс продолжал нервничать и
заставлял своих подчиненных работать до конца, а концом являлось уничтожение
любых грызунов, способных нанести вред людям или их собственности. Вскоре,
однако, стало очевидно, что всех грызунов уничтожить невозможно, если
правительство не окажет дополнительную финансовую помощь. Но как только к
крысам исчез интерес общественности, тут же прекратился скудный ручеек из
казны.
Глава 8
В пятницу вечером Харрис и Джуди на своем разбитом старом "хиллман
минксе" отправились в Уолток. Тетя Хейзел встретила их очень радушно и
оказалась не такой уж глупой, как думал Харрис. Она провела их в странную,
но уютную комнату с двуспальной кроватью и оставила распаковывать вещи.
-- Вот так старая добрая тетушка Хейзел, -- улыбнулся Харрис. А Джуди
прыгнула на кровать и закричала от восторга:
-- Она всегда была моей самой любимой теткой. Харрис лег рядом и
погладил девушку, но она мягко отвела его руки.
-- Перестань. Давай лучше разложим вещи и спустимся вниз, пока она не
начала скучать и не пожалела, что дала нам комнату на двоих.
Джуди и Харрис спустились вниз. Тетя Хейзел достала бутылку шерри,
налила им по рюмочке, усадила на мягкую софу в цветочек, а сама устроилась в
кресле напротив. Старуха забросала их вопросами о работе, посплетничала о
соседях, вспомнила мать Джуди. Харрис расслабился, очарованный деревенской
жизнью.
Его рука обняла плечи Джуди, ее пальцы нашли его пальцы. Он смеялся
самым незатейливым шуткам тети Хейзел. Его невероятно заинтересовали
предстоящая распродажа подержанных вещей викарием, любовник вдовы-соседки,
ослиные скачки на прошлой неделе. Харрис смеялся не над старой тетушкой, а
вместе с ней, завидуя простой жизни, которую та вела.
В половине одиннадцатого тетушка Хейзел предложила молодым людям
прогуляться перед сном, чтобы лучше спать. Держась за руки и наслаждаясь
миром и покоем, они прошлись по тихой деревне.
-- Дыши глубже, -- сказал Харрис и сам глубоко вздохнул. Подняв головы
к звездам, они несколько раз глубоко вздохнули и расхохотались. Потом
двинулись дальше. Окружающая тишина способствовала лирическому настроению.
-- Может, удастся найти место в школе где-нибудь в пригороде, --
принялся мечтать вслух Харрис. -- В какой-нибудь деревушке вроде этой. Или
даже открыть почту. Что ты скажешь?
Джуди улыбнулась. Она знала, что он любит помечтать. Харрис был
преданным горожанином, хотя любил посетовать, что не любит город.
-- Ладно, а я открою маленький магазинчик одежды. Но что скажет
викарий, если мы будем жить вместе? Он, наверное, будет считать меня падшей
женщиной.
-- Можно доставить ему удовольствие и пожениться. Они остановились, и
Джуди повернулась к нему лицом.
-- Еще раз сделаешь предложение, и я поймаю тебя на слове.
Дома их ждали горячие тосты и шоколад. Старая тетушка в длинном халате
суетилась, накрывая на стол, болтала обо всем, что приходило ей в голову,
потом пожелала спокойной ночи и отправилась к себе наверх.
-- Она очаровательна, -- улыбнулся Харрис, отхлебывая горячий шоколад.
-- Тетушка Хейзел сведет меня с ума, но она очаровательна.
У себя в комнате они обнаружили в постели грелку и огонь в камине.
Раздеваясь, Харрис продолжал улыбаться. Давно их никто так не баловал.
Сейчас это было вдвойне приятно, потому что баловали их вместе.
Он забрался в постель и обнял теплое тело Джуди.
-- Жаль, что мы не можем остаться здесь надолго. Не хочется
возвращаться.
-- Давай наслаждаться тем, что есть, дорогой. У нас впереди целый
уик-энд.
Мягкие пальцы девушки скользнули вниз по его спине и заставили
вздрогнуть от удовольствия. Найдя его бедро, пальцы поползли вверх.
-- Джуди! О Джуди! -- воскликнул Харрис голосом Кэри Гранта. -- Что
скажет викарий?
Утром их разбудил осторожный стук в дверь. Тетя Хейзел внесла поднос с
чаем, бисквитами и утренней газетой для Харриса. Пока старуха ходила по
комнате, открывала шторы, забирала грелку, Харрис и
Джуди все пытались повыше натянуть одеяло и поплотнее укрыться со всех
сторон. Когда тетушка Хейзел начала болтать о погоде, соседях и моркови
миссис Грин, Джуди ущипнула Харриса под одеялом за голый зад. Он едва
удержался, чтобы не вскрикнуть, схватил Джуди за кисть и уселся на нее, а
сам стал гладить пушистый треугольник между ног девушки. Джуди вскрикнула.
Пришлось между взрывами смеха объяснять тетушке, что у нее судороги в ногах.
Рука тети Хейзел пробралась под одеяло, нашла ногу племянницы и начала
энергично растирать ее. Харрис едва не задохнулся от хохота и спрятался за
газетой.
В десять они оделись и спустились завтракать. Тетя Хейзел
поинтересовалась их планами и предложила посетить распродажу подержанных
вещей, но они извинились и объяснили, что хотели бы съездить в Стратфорд,
там же они скорее всего и пообедают. Предупредив о том, чтобы они были
осторожными за рулем, тетка лихо нацепила соломенную шляпу, подхватила
корзину и помахала им на прощанье. У калитки она обернулась и помахала
снова.
Харрис и Джуди помыли посуду. Потом Джуди отправилась наверх заправлять
постели, а Харрис почистил камин на кухне и развел новый огонь. Он не мог
понять, зачем старушка разжигает камин в такую погоду, но должен был
признать, что по вечерам приятно, когда в камине горит огонь.
Наконец они уселись в машину и проселками, распевая во все горло,
поехали в Стратфорд.
Харрис пожалел об этой затее сразу же, как только пришлось искать место
для парковки машины. Старинный Стратфорд кишел людьми, машинами и
автобусами. Харрис никогда раньше не был здесь. Воображение рисовало ему
старинные диковинные дома с дубовыми балконами, мощные улицы. А здесь...
Харрис даже рассердился на себя за наивность. Неужели трудно было
догадаться, что такой знаменитый туристский центр не может быть не испорчен
коммерциализацией? В конце концов, он нашел место для стоянки на какой-то
дальней узенькой улочке. По дороге к Королевскому театру Шекспира Харрис
отметил, что улицы все же сохранили очарование старины, но эту атмосферу
нарушили шумные толпы туристов. Чем ближе Харрис и Джуди подходили к театру,
тем более шумно становилось на улицах.
Худой, болезненного вида мужчина с округлыми плечами, в свободной
рубахе с короткими рукавами настраивал фотоаппарат.
-- Ты идешь, Хильда?
-- Подожди, сейчас, -- раздался голос из дверей магазина. На улицу
вышла полная женщина в очках. Она держала в руках десяток открыток
Стратфорда-на-Авоне и мороженое.
Наверняка янки: короткая стрижка, пиджак в клетку, неизмененный
фотоаппарат.
-- Посмотри туда. Быстрее. Снимаю!
Хильда картинно и самодовольно встала у магазинчика с дубовыми балками
и тростниковой крышей. Она лизала мороженое. Через голубоватые очки-бабочки
виднелись увеличенные стеклами глаза.
-- Скорее, Мервин. Я чувствую себя как последняя дура. Харрис и Джуди
подошли к унылому театру. Выяснилось, что он закрыт.
-- Давай прокатимся по реке, -- предложила Джуди, заметив разочарование
Харриса. Но река тоже была переполнена яликами, каноэ, шлюпками.
-- Давай лучше выпьем. -- Харрис направился к ближайшему пабу. Сквозь
окна паба виднелись люди, уплетающие сосиски, яйца, картошку. Харрис и Джуди
вошли в полутемную комнату с каменным полом и стенами, отделанными деревом.
Барменши в костюмах шестнадцатою века, весело улыбаясь, обслуживали толпы
туристов. "Это уже получше", -- подумал Харрис и заказал пинту "Брауна",
красное вино и два сандвича с ветчиной и помидорами. Он отнес вино Джуди,
устроившуюся на скамье за круглым старинным дубовым столом, и вернулся за
пивом. Потом они сидели рядом, уплетая сандвичи, и Харрис пожал Джуди руку,
давая понять, что к ней его испорченное настроение не относится.
-- Правда, не так уж и плохо? -- Харрис принялся разглядывать огромную
квадратную деревянную колонну, поддерживающую низкий потолок. Он протянул
руку и потрогал ее.
Пластмасса.
-- Дерьмо!
Когда они вышли из паба, накрапывал дождик. Дождь был несильным, но в
дверях магазинов стал скапливаться народ. Туристы на улице набрасывали на
головы и плечи пластиковые плащи. Харриса и Джуди затолкали люди, спешившие
укрыться в пабе.
-- Пойдем, Джуди. -- Харрис твердо взял девушку за руку и вывел на
дорогу. Их охватило чувство клаустрофобии. Они быстро вернулись к машине,
сели и отдышались. Не успел Харрис выкурить и полсигареты, как выглянуло
солнце и дождь прекратился. Отовсюду повалили туристы, они смеялись,
окликали друг друга.
Из автобуса, остановившегося на противоположной стороне улицы, вывалила
еще одна группа туристов, потягивающихся и зевающих. Они тут же начали
искать туалет.
-- Взгляни вон на тех женщин, -- изумленно проговорил Харрис. -- Какие
они все одинаковые: толстые и в очках. Глазам своим не верю.
Джуди расхохоталась. Харрис был прав, женщины все выглядели одинаково.
Непонятно почему, но у Харриса поднялось настроение. По крайней мере, он
хоть сумел оценить юмор ситуации: разбитая иллюзия трепетного посещения
места рождения Шекспира. Они выехали из переполненного людьми города и
направились в деревню.
За городом Харрис сразу почувствовал облегчение. Опять можно было
дышать полной грудью. Харрис не понимал, почему на него так действуют толпы.
Он испытывал к людям отвращение. Не отдельно к каждому человеку, а к
безликой толпе. Странно, но это было чем-то похоже на отвращение, которое он
испытывал к крысам. Будто эти туристы представляли опасность.
-- Джуд, я не схожу с ума?
-- Нет, дорогой. Ты просто столкнулся со слишком большим количеством
людей не в то время и не в том месте. Мы хотели уехать подальше от городской
суеты, а попали в самую гущу.
Чем пустыннее становилась дорога, тем свободнее чувствовал себя Харрис.
Впереди они заметили крутой холм. На его вершине росли деревья, а на склонах
паслись овцы. Холм окружали разноцветные поля: от ярко-желтого до сочного
зеленого.
-- Хочешь забраться наверх? -- спросил Харрис.
-- О'кей.
Они остановились на поросшей травой обочине, и Харрис запер машину.
Потом они перелезли через забор и пошли по краю поля. Джуди объяснила
разницу между пшеницей, овсом и ячменем, а Харрис наслаждался своим
невежеством.
Под взглядами овец они прошли через ворота. Подъем стал круче. Ближе к
вершине начала сказываться усталость, и они обнялись. Время от времени то
один, то другой спотыкался, падал, но они упорно продолжали подниматься
наверх. Наконец Харрис и Джуди добрались до деревьев и нашли тропу, которая
вывела их на самую вершину.
Внизу раскинулись поля, окаймленные вдали лесом. Они бросились в траву
и принялись разглядывать окружающие холмы, крошечные домики внизу, зеленые
линии дорог. Легкий ветерок обдувал их лица.
-- Ну как, полегче? -- поинтересовалась Джуди.
-- Да.
-- Дыши глубже.
-- Здесь так тихо. -- Он потянулся к девушке. -- И никого вокруг. Сразу
же возникает правильная перспектива.
Мимо пробежала отбившаяся от стада овца. Она посмотрела на них,
проблеяла и побежала дальше.
Харрис повернулся к Джуди и принялся целовать ее, сначала легкими,
нежными поцелуями, едва касаясь губ, потом настойчивее, с желанием. Его рука
пробралась под джемпер и нашла маленькие круглые груди.
-- Харрис, нас могут увидеть, -- предупредила девушка.
-- Здесь, наверху? -- рассмеялся он. -- Ты шутишь. Какой дурак сюда
полезет?
Харрис расстегнул молнию на ее брюках. Джуди целовала его лицо, шею. В
ней тоже проснулось желание, тело начало ритмично двигаться. Харрис принялся
стягивать с нее брюки. Джуди помогала ему, потом взяла его руки и погладила
ими свои гладкие бедра. Он начал целовать их, оставляя языком узкие влажные
следы. Потом рука Харриса легла на тончайшие трусики и протиснулась между
ног.
Джуди застонала от удовольствия и потянулась к Харрису. Она сняла с
него брюки, трусы. Его рука вкрадчиво пробралась под прозрачную ткань, легла
на нежную кожу и нашла сокровенные шелковистые полосы. Потом скользнула
вниз, между ног. Его пальцы сразу намокли. Он нежно стянул трусики с длинных
ног девушки, бросил рядом с брюками, привстал на локте и с удовольствием
посмотрел на обнаженные, особенно белые на фоне сочной зелени бедра Джуди.
Джуди прижала его к себе и прошептала, хотя ей было наплевать:
-- Дорогой, нас могут увидеть.
-- Только не здесь. Здесь нас никто не увидит.
Харрис вошел в нее очень медленно и очень нежно. Они прильнули друг к
другу. Ее слегка согнутые ноги лежали на склоне. Харрис начал ритмично
двигаться. Их страсть, как нередко бывает, совпала. Они двигались навстречу
друг другу, позабыв обо всем, кроме сладостных физических ощущений.
Но по мере того, как их движения делались все быстрее и яростнее,
пальцы его ног и колени стали скользить по поросшему травой склону, и Харрис
сполз вниз. Он попытался удержаться, цепляясь за лучки травы, подтянулся
вверх. Но как только они возобновили занятие любовью, он опять сполз вниз,
на этот раз потеряв Джуди. Девушка рассмеялась, ему же было не до смеха.
-- Нам нужно развернуться, -- сказал Харрис, вновь входя в нее.
Осторожно, дюйм за дюймом, они стали разворачиваться против часовой стрелки,
отчаянно вцепившись друг в друга и хохоча над комическим зрелищем, которое
наверняка представляли.
-- Я чувствую, как у меня к голове приливает кровь, -- хихикнула Джуди.
-- Я не стану тебе говорить, куда она у меня приливает, -- застонал
Харрис, изо всех сил пытаясь удержаться на девушке.
Он вцепился в траву, мышцы его напряглись. Они двигались все быстрее,
быстрее, приближаясь к кульминации. Джуди извивалась под ним и пару раз чуть
не сбросила. Они вместе достигли оргазма, причем Харрис с облегчением, и
вместе лениво сползли вниз на несколько футов.
Несколько минут Харрис и Джуди отдыхали, греясь под лучами теплого
солнца. Они с наслаждением подставляли обнаженные разгоряченные тела легкому
ветерку.
-- Я люблю тебя, милый, -- сказала Джуди.
-- Это хорошо, потому что я тоже люблю тебя. Они нехотя оделись. Харрис
закурил. Джуди легла рядом, и они оба уставились в кобальтовое небо.
Вдруг где-то рядом раздался голос:
-- Сусан, крошка, не заходи далеко!
Джуди и Харрис сели и повернули головы в сторону, откуда послышался
голос. Из-за деревьев вслед за девочкой лет семи вышли мужчина и женщина.
Они очень удивились, когда молодые люди, сидевшие на холме, расхохотались.
Глава 9
Дейв Муди стоял на грязной платформе метро, прислонившись к стене.
Время от времени он запрокидывал голову и отхлебывал молоко из бумажного
пакета.
"Эта птичка мне надоела, -- подумал он, глядя на унылую бесцветную
станцию. -- Встречаться с одной девчонкой по три раза в неделю целых два
месяца подряд -- это уж чересчур! Кино по средам, клуб по субботам, телик по
воскресеньям, а сейчас она хочет к тому же, чтобы я перестал ходить по
пятницам на футбол. Как же -- разбежался!"
Они не были даже помолвлены, но Джерри с каждым днем все более и более
заявляла на него права, придумывая новые правила, решая, с кем ему
встречаться, с кем не встречаться, выискивая огрехи в его одежде, придираясь
к словам. Ко всему этому добавились еще гонки за последним поездом метро.
Каждый раз он, спотыкаясь, мчался по крутым ступенькам станции "Шадвелл", а
однажды чуть не сломал ногу. Дейв не возражал бы, если бы хоть что-то имел
за это. Вот и сегодня он целый вечер ласкал ее, пытаясь завести, но все
напрасно. А когда настало время уходить, Джерри внезапно возбудилась.
Приятели намекали ему, что она любит развлекать парней самыми смелыми
способами, но Дейв не верил. Он даже хорошенько вздул одного из друзей.
-- Может, на следующей неделе что-нибудь получится, -- высказал вслух
свои мысли Дейв, словно убеждая себя.
Он стал насвистывать. Как это ни смешно, но он с нетерпением будет
ждать встречи с Джерри в среду. Джерри всегда потрясающе выглядела и классно
одевалась. Вот только мать девушки действовала ему на нервы, но, к счастью,
они редко пересекались. Отец Джерри был старым лентяем. Родители Дейва были
совсем другими, и он отлично с ними ладил. В субботу вечером его всегда
ждала свежевыглаженная рубашка, после работы -- вкусный разогретый ужин, а
старика в конце недели легко можно было раскрутить на один-два фунта.
"Наверное, -- подумал Дейв, -- это все потому, что я остался единственным
сыном". После того как семь лет назад старшего брата сбила машина, родители
обратили всю любовь на него. Дейв не возражал. Он любил их.
Он всегда мог привести домой вечером друзей. Отец не отказывался выпить
с ними пива, а мать любила потанцевать с приятелями сына. Нет, они совсем не
были похожи на родителей Джерри. Бедные старики!
Размышления юноши прервали шаги на длинной лестнице. Негр в форме
служащего метро направился к дальнему концу платформы и скрылся за дверью с
табличкой "Посторонним вход воспрещен".
Мысли Дейва Муди вернулись к реальности. Где же этот чертов поезд?
Стоило уходить так рано, чтобы торчать здесь в полумраке! Джерри всегда
провожала его до двери и желала доброй ночи. Ее страсть росла в той же
пропорции, в какой росла его тревога по поводу последнего поезда. В конце
концов, она отпустила его и стояла у двери до тех пор, пока он не скрывался
за углом.
Дейв оборачивался и несколько раз беззаботно махал Джерри рукой на
прощанье, а она посылала ему воздушные поцелуи. Но, едва свернув за угол, он
мчался как пуля. Вскоре он начинал задыхаться, появлялась боль в боку. Он
всегда прибегал на станцию с болью в боку, перескакивал через барьер, не
платя, спускался, перескакивая через две-три ступеньки, и обычно едва
успевал вскочить в уже закрывающиеся двери вагона.
Хорошо, что Джерри не слышала его проклятий, когда он не успевал.
Опоздание означаю длинную прогулку домой по полной неприятностей
Коммершиэл-роуд. На каком-нибудь углу всегда поджидала шайка парней, а в
дверях часто прятались извращенцы. Дейв не был трусом, но все равно такая
прогулка сулила неприятности.
Его глаза уловили внизу какое-то движение. Между рельсами мелькнула
черная тень. Парень подошел к краю платформы и посмотрел вниз, но в темноте
ничего не было видно. Наверное, крыса, подумал Дейв и швырнул пакет из-под
молока. Из черной пещеры тоннеля послышался странный шум, будто дул ветер.
Дейв резко поднял голову. Этот звук не был похож на шум приближающегося
поезда. Юноша нервно посмотрел на черную тень, замеревшую среди рельсов, и
вновь поднял голову. Шум приближался. Вдруг из тоннеля высыпала стая крыс.
Сотни маленьких черных тел помчались по рельсам. Некоторые крысы выскочили
на платформу и теперь бежали по ней.
Дейв Муди обратился в бегство до того, как его мозг отметил, что эти
крысы значительно крупнее обычных и бегают гораздо быстрее. У лестницы
черная волна грызунов почти настигла юношу. Дейв помчался наверх,
перепрыгивая через три ступеньки.
Он поскользнулся, но тут же восстановил равновесие, схватившись за
поручень. Одна крыса обогнала его, и парень споткнулся снова. Когда он
оперся рукой о поручень, острые зубы вцепились в его пальцы. Юноша завопил
от боли и страха и стал пинками отбиваться от наседающих крыс. Два черных
тела перелетели через спины товарищей. Дейв опять бросился наверх, но теперь
ему мешали тяжелые вцепившиеся в одежду крысы. Он упал, ударился переносицей
об острый край ступеньки. На лицо и белую рубашку хлынула кровь.
Он лягался изо всех сил, кричал, но крысы стащили его вниз, тряся, как
куклу. Крики эхом разносились по старой станции. Один раз ему удалось
привстать... Прежде чем свет окончательно померк перед его глазами, юноша
крикнул: "Мама!"
Эррол Джонсон распахнул дверь с табличкой "Посторонним вход воспрещен"
и выскочил на платформу. Он услышал крики и подумал, что кто-то упал на
лестнице и скатился на платформу. Эррол знал, что рано или поздно это должно
произойти. Лестница была плохо освещена. Если бы он когда-нибудь стал
начальником станции, если бы цветным разрешалось быть начальниками станций,
он бы почистил "Шадвелл" и сделал бы из нее приличную станцию. Конечно, эта
не самая оживленная станция, но это еще не значило, что за ней не надо
следить.
Увидев перед собой жуткое зрелище, Эррол замер, широко раскрыв рот.
По станции шныряли крысы. Миллионы крыс! Среди них попадались и большие
-- такие водились на его родине, и даже еще крупнее. Эррол побежал, не
оглядываясь. Лестница была запружена что-то облепившими крысами. Оставался
только один путь к бегству. Эррол Джонсон, не колеблясь, спрыгнул на рельсы
и побежал в черное чрево тоннеля. Страх погнал его прямо на мчавшийся поезд.
Головной вагон смял Джонсона до того, как он понял, что это смерть.
Машинист резко затормозил, несколько пассажиров упали. Скрежеща
колесами, поезд по инерции выскочил из тоннеля. Зрелище, открывшееся
машинисту, заставило его действовать инстинктивно. Это спасло жизнь и ему и
пассажи