расно горячая поклонница секретаря Пушечного клуба делала все, от нее зависящее, стремясь доказать, что если где и кроется ошибка, так только в мысли, что Мастон может ошибиться в вычислениях! - Ничто не помогало. Наконец, охваченная страхом Америка подняла такой же крик, как и Европа. Впрочем, ни председатель Пушечного клуба, ни его секретарь, ни члены правления компании не обращали ни малейшего внимания на нападки и не делали попыток их опровергнуть. Они позволяли каждому говорить, что ему вздумается, не изменяя ни своих привычек, ни намерений. Но вместе с тем не было заметно, чтобы они делали какие-либо приготовления к выполнению грандиозного предприятия, возбуждавшего в данную минуту такой ужас. В самом непродолжительном времени, - несмотря на всю преданность и старания миссис Скорбит и огромные суммы, пожертвованные ею на защиту Барбикена, ее друга Мастона и капитана Николя, - все трое прослыли людьми опасными для Нового и Старого света. Европейские державы обратились к вашингтонскому правительству с официальной нотой, в которой выразили требование, чтобы оно ближе ознакомилось с намерениями будущих эксплуататоров залежей Полярной области. Предполагалось даже затребовать от последних открытого изложения тех способов, которые они думают применить для перемещения оси Земли. Это значительно успокоило бы публику, так как дало бы ей возможность проверить слух о грозившей катастрофе. Вашингтонское правительство не заставило себя просить. Общественное возбуждение было так очевидно, что колебаний быть не могло. 19 февраля была образована из пятидесяти сведущих людей - инженеров, механиков, математиков, гидрографов и географов - следственная комиссия под председательством известного Джона Престиса, которой и было поручено расследовать сущность задуманного предприятия и в случае надобности наложить на него запрещение. Первым был вызван комиссией Барбикен. Он не явился. Тогда на его квартиру на Кливленд-стрит, 96, были посланы полицейские. Председателя Пушечного клуба не оказалось дома. Где же он был?.. Этого никто не знал. Когда он уехал?.. Пять недель назад, 11 января, он выехал из Балтиморы с капитаном Николем. Куда? Этого опять-таки никто не мог сказать. Очевидно, оба члена Пушечного клуба отправились к тому таинственному пункту, где они лично должны были руководить приготовлениями. Но где находился этот пункт? Ведь это необходимо знать для того, чтобы, пока еще есть время, уничтожить в зародыше план этих опасных инженеров. Разочарование, вызванное исчезновением Барбикена и Николя, не поддается описанию. Негодование публики против правления нового акционерного общества росло не по дням, а по часам и скоро достигло высшей степени. А между тем был один человек, который должен был знать, куда именно уехал Барбикен и его спутник, и который мог бы ответить на все вопросы, волновавшие население Старого и Нового света. Это был Мастон. Мастона вызвали в комиссию по распоряжению ее председателя. Мастон не явился. Неужели и он уехал из Балтиморы и присоединился к своим товарищам, чтобы помочь им в предприятии, результатов которого весь мир ожидал с понятным страхом? Нет, Мастон и не думал уезжать, а по-прежнему жил в Баллистик-коттедже на Франклин-стрит, углубившись в новые вычисления и время от времени прерывая занятия только для того, чтобы провести вечер у миссис Скорбит в ее роскошном особняке. От комиссии был послан к Мастону полицейский с приказом привести его. Придя к коттеджу, он постучал и, не стесняясь, вошел в дом, где был очень недружелюбно встречен Пли-Пли и еще хуже хозяином. Все же Мастон не счел удобным уклониться от приглашения, но, явившись в комиссию, не скрыл своего неудовольствия по поводу того, что его побеспокоили и прервали его работу. Первый вопрос, заданный ему, был: - Известно ли секретарю Пушечного клуба, где находятся в настоящее время председатель Пушечного клуба Барбикен и капитан Николь? - Да, известно, - твердым голосом ответил Мастон, - но я не вправе открыть это. Последовал второй вопрос: - Правда ли, что они заняты приготовлениями для перемещения земной оси? - Это составляет часть той тайны, которую я обязался хранить, и я отказываюсь ответить на вопрос, - сказал Мастон. - Не угодно ли Мастону сообщить комиссии о своей работе, и тогда, познакомившись с нею, последняя решит, возможно ли допустить приведение в исполнение проекта. - Нет! Конечно, нет! Скорее я все уничтожу, но не скажу и не выдам ничего!.. - Я не оспариваю у вас этого права, - сказал председатель комиссии таким серьезным тоном, как будто он говорил от лица всего мира. - Но не могу вам не заметить: не ваш ли прямой долг сказать все откровенно, чтобы положить конец смятению всех народов? Мастон, по-видимому, не разделял этого мнения; он знал лишь одну свою обязанность - молчать - и продолжал молчать. Несмотря ни на увещания, ни на просьбы, ни даже на угрозы, члены следственной комиссии не добились ровно ничего от человека с железным крючком вместо руки. Никто не предполагал, что под гуттаперчевым черепом таится столько упорства. Мастон так же спокойно удалился, как и пришел, сохраняя свою гордую осанку, что доставило особенное удовольствие миссис Скорбит. Когда результат допроса Мастона стал всем известен, негодование публики достигло таких пределов, что жизнь отставного артиллериста оказалась едва ли не в опасности. Давление общественного мнения на правительство и протесты европейских делегатов стали так настойчивы и сильны, что государственный секретарь (министр иностранных дел) Джон Райт принужден был просить у правительства разрешения принять решительные, безотлагательные меры. Вечером, 13 марта, мистер Мастон сидел в своем кабинете в Баллистик-коттедже, по обыкновению углубившись в вычисления, когда раздался резкий телефонный звонок. - Алло!.. Алло! - пробормотала мембрана, передавая чей-то, видимо, встревоженный голос. - Кто говорит? - спросил математик. - Миссис Скорбит. - Что угодно, миссис Скорбит? - Предостеречь вас!.. Я только что узнала, что не далее как сегодня вечером... Фраза не была окончена, как внизу послышался шум и стук: очевидно, в наружную дверь коттеджа кто-то ломился. На лестнице, ведущей в кабинет, произошло смятение. Один голос возражал, другие старались заставить его замолчать. Затем послышался шум падающего тела. Это был Пли-Пли, сброшенный с лестницы за попытку задержать людей, нарушивших неприкосновенность домашнего очага его хозяина. Еще минута - дверь кабинета с шумом распахнулась, и в ней показался констебль*, сопровождаемый толпой полицейских. * Констебль - старший полицейский. Констеблю был дан приказ произвести в коттедже обыск, забрать все бумаги и арестовать самого Мастона. Будучи человеком горячим, секретарь Пушечного клуба схватил револьвер и навел его на непрошенных посетителей, грозя выпустить все шесть зарядов. Борьба была неравная: благодаря численному перевесу полицейских Мастона быстро обезоружили и стали собирать все его бумаги, испещренные цифрами. Но вдруг Мастон вырвался из рук полицейских, быстро подбежал к столу и схватил записную книжку, очевидно, заключавшую, в себе существеннейшую часть его вычислений. Агенты бросились было на него, чтобы отнять книжку... быть может, даже с жизнью; но Мастон в одно мгновение раскрыл ее, вырвал последнюю страницу и еще быстрее скомкал и проглотил ее, как простую пилюлю. - Ну-с, а теперь попробуйте-ка взять ее! - воскликнул он победоносным тоном. Через час ученый секретарь Пушечного клуба уже сидел в балтиморской тюрьме. Это было счастьем для него, потому что жители города были так раздражены против него, что дело легко могло кончиться насилием над его личностью и полиция оказалась бы бессильной помешать этому. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. Что было в запасной книжке Мастона и чего там не оказалось Записная книжка, попавшая в руки балтиморской полиции, заключала страниц тридцать, испещренных формулами, уравнениями и вычислениями Мастона. Это была работа по высшей механике, оценить которую могли только специалисты. Для обыкновенной публики книжка была не только непонятна, но и лишена всякого интереса. И, тем не менее, для успокоения умов сочли нужным опубликовать все данные и выводы, заключающиеся в заметках Мастона. Ознакомившись ближе с работой математика и желая сделать все возможное для предотвращения страшной катастрофы, следственная комиссия составила в сжатой форме сообщение, которое и опубликовала ко всеобщему сведению: "Правление "Северной полярной компании", задавшись целью переместить ось земного шара, нашло средство для этого в отдаче орудия, поставленного в определенном пункте земного шара. Это орудие представляет не что иное, как огромных размеров пушку, выстрел которой не дал бы никакого результата, если бы был направлен вертикально. Чтобы получить желаемый результат, иначе сказать, чтобы действие выстрела достигло наибольшей силы, необходимо направить пушку на север или на юг. В последнем случае Земля получит толчок к северу. "Барбикен и Кo" и решили выбрать это направление. "Как только выстрел последует, центр тяжести Земли переместится в направлении, параллельном выстрелу, что может изменить плоскость орбиты и, следовательно, продолжительность года. Последние изменения, впрочем, будут ничтожны, едва заметны. В то же время Земля получит вращательное движение вокруг оси, лежащей в плоскости экватора. Это новое вращательное движение продолжалось бы неопределенно долго, если бы до того Земля не обладала другим вращательным движением. Оба вращательных движения, складываясь по законам механики, дадут вращение вокруг некоторой третьей оси, полюсы которой будут находиться на известном расстоянии от полюсов первоначальной оси. Если отдача орудия будет достаточно сильна, а выстрел направлен надлежащим образом, то новая земная ось может оказаться в положении, перпендикулярном к плоскости земной орбиты. Земля уподобится Юпитеру. "Уже известны следствия такого положения оси, так как они были указаны самим президентом Барбикеном в заседании 22 декабря. "Но, принимая во внимание массу земного шара и энергию его вращения, мыслимо ли вообразить орудие, выстрел которого был бы в состоянии сдвинуть полюс, да еще на 23o28'?! "Да, мыслимо, если бы только инженеры нашли возможность соорудить пушку или Даже целую серию пушек, отвечающих по своим размерам требованиям законов механики, или открыли бы такое взрывчатое вещество, силы которого было бы вполне достаточно для подобного толчка. Если взять тип 27-сантиметровой пушки французского флота (модель 1875 г.), выбрасывающей снаряд весом 180 килограммов со скоростью 500 метров в секунду, и увеличить объем ее в 100x100x100 = 1.000.000 раз, то она сможет выбрасывать снаряды в 180.000 тонн. Если, к тому же, в качестве пороха будет употреблено взрывчатое вещество, способное сообщить ядру скорость в 5600 раз большую, чем теперь, то требуемый эффект будет достигнут. При начальной скорости 2800 километров в секунду нечего опасаться обратного падения ядра на Землю. "К несчастью для безопасности земного шара, как это ни покажется странным, есть много данных, что мистер Мастон и его товарищи, наученные опытом полета на Луну, открыли такого рода взрывчатое вещество, сила которого беспредельна. Открыл его не кто иной, как капитан Николь. "Из чего именно состоит это вещество, остается тайной, так как в записной книжке математика об этом ровно ничего не говорится, хотя оно несколько раз упоминается в ней под именем "мели-мелонита". "Во всяком случае, из чего бы оно ни состояло, ясно одно, что будущие эксплуататоры каменноугольных залежей владеют верным средством для достижения главной своей цели, то есть перемещения земной оси и перенесения полюса на 23o28'. Это грозит катастрофой для всех обитателей земного шара. "Впрочем, остается еще надежда на то, что современные инженеры, несмотря на прогресс металлургической промышленности, не окажутся в состоянии соорудить ни орудия, ни ядра тех гигантских размеров, какие потребовались бы в данном случае. "Однако исчезновение президента Барбикена и капитана Николя представляет тревожное явление, доказывающее, что новое акционерное общество уже приступило к осуществлению своей задачи. Прошло более двух месяцев с минуты их отъезда из Балтиморы, а может быть и из Америки. "Куда могли они уехать? Наверное, в один из тех уголков земного шара, где всего удобнее осуществить подобное предприятие. "Но где этот уголок? Этого никто не знает, а потому невозможны и поиски злодеев, составивших для эксплуатации своих угольных залежей план перевернуть мир вверх дном. "Очевидно, место, где предполагалось сделать приготовления и осуществить план, было обозначено на последней странице записной книжки Мастона. Но она проглочена соучастником Барбикена, который сидит в данную минуту в балтиморской тюрьме и хранит упорное молчание. "Таково положение дел. Если Барбикену удастся соорудить свою чудовищную пушку и изготовить для нее снаряд - словом, выполнить все изложенное выше, он переместит земную ось, и не пройдет и шести месяцев, как земной шар и его обитатели испытают последствия этого неслыханного предприятия. "Время, наиболее благоприятное для успеха выстрела, то есть момент, когда отдача орудия будет иметь наибольшее действие на земной шар, - полночь 22 сентября, по местному времени неизвестного пункта. "Итак, в настоящее время известно следующее: 1) Выстрел будет произведен из пушки, в миллион раз превосходящей двадцатисемисантиметровое орудие; 2) ядро будет весить сто восемьдесят тысяч тонн; 3) начальная скорость его будет равняться 2800 километрам; 4) выстрел последует 22 сентября, спустя двенадцать часов после прохода Солнца через местный меридиан. "Но все это вовсе еще не дает возможность определить то место, где произойдет эта операция. "Невозможно также, за неимением данных в записной книжке Мастона, определить, какие местности земного шара подвергнутся переменам и каким именно; где будут новые полюсы; какие материки превратятся в океаны, какие океаны и моря - в материки. Все это покрыто тайной и оставляет обширное поле для догадок. "А между тем эти перемены, по вычислениям Мастона, будут весьма значительны. После толчка поверхность моря, приняв форму нового эллипсоида, изменит свой вид во всех точках земного шара. "Сообразно ожидаемым переменам, можно смело предположить, что во многих местностях земного шара понижение и повышение уровня моря может достигать 8415 метров. Ввиду того, что Земля сплющена у полюсов, теперешние полярные области после толчка окажутся ниже уровня моря на три тысячи метров. Казалось бы, что эксплуатация каменноугольных залежей, приобретенных компанией, при таком положении Северной области немыслима; но возможность этого была предусмотрена президентом и его товарищами; последние открытия позволяют сделать предположение, что Северный полюс представляет плоскогорье, высота которого превышает три километра. "Подводя итог всему изложенному, нельзя скрыть, что для жителей земного шара - где бы они ни обитали - чрезвычайно важно проникнуть в тайну "Барбикена и Кo", так как действия этой компании таят для них чрезвычайную опасность. "А потому считаем обязанностью предупредить обитателей Старого и Нового света, чтобы они зорко следили за возможными работами по отливке пушек, ядер, по изготовлению пороха, производству взрывчатых веществ, которые стали бы производиться на их территориях, а равно за появлением подозрительных личностей, и немедля доводили обо всем замеченном до сведения следственной комиссии в Балтиморе (Мериленд, Северо-Американские Соединенные Штаты). "Будем надеяться, что ожидаемое сообщение придет вовремя, ранее 22 сентября текущего года, угрожающего изменить нынешнее положение нашей планеты". ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой Мастон продолжает хранить свое упорное молчание Итак, для перемещения земной оси хотят прибегнуть к пушке. Всюду и всегда пушка! Очевидно, она крепко засела в голове артиллеристов Пушечного клуба, и они не могут выдумать ничего другого! Неужели это грубое орудие станет владыкой вселенной? Впрочем, в этом нет ничего мудреного. Недаром же Барбикен и его товарищи посвятили свою жизнь баллистике*! Надо полагать, что первый опыт послужил к чему-нибудь. Потерпев неудачу с полетом на Луну, они на этот раз, наверно, соорудят пушку невиданно гигантских размеров и по-военному скомандуют: * Баллистика - наука, изучающая законы движения снаряда огнестрельного оружия. - Нацеливай на Луну! Пли! - Переставляй земную ось!.. Пли!.. Чего доброго, затея кончится тем, что весь свет, в свою очередь, скомандует по адресу отважных членов Пушечного клуба: - Сажай в сумасшедший дом!.. Пли!.. И действительно, их безумное предприятие вполне заслуживает этого! Опубликование сообщения следственной комиссии произвело действие, не поддающееся описанию. Само собой разумеется, все сказанное в нем не могло никого успокоить; из вычислений Мастона было ясно, что задача, касающаяся механики, им разрешена. Операция, к которой приступили Барбикен и Николь, очевидно, должна произвести нежелательные изменения в суточном движении Земли. Каковы могли быть последствия такого грандиозного предприятия, мы уже знаем. Общество, строго обсудив затею "Барбикена и Кo", предало ее всеобщему проклятию. Как в Старом, так и в Новом свете члены акционерного общества имели перед собой в данную минуту лишь одних врагов, и если они сохранили еще сторонников, то исключительно в Америке, да и там их было мало. Во всяком случае, с точки зрения личной безопасности, Барбикен и его товарищи поступили в высшей степени разумно, во-время покинув Америку. Было много вероятия, что их постигла бы печальная участь. Нельзя безнаказанно грозить всем обитателям земного шара страшной катастрофой и перевертывать вверх дном все их привычки, угрожая самому их существованию. Но куда же, в самом деле, могли бесследно исчезнуть эти два члена Пушечного клуба? Как удалось им незаметно увезти массу материала, необходимого для подобного предприятия? Ведь чтобы перевезти подобное количество угля, железа и мели-мелонита, конечно, потребовались бы сотни вагонов и сотни кораблей! Положительно было необъяснимо, как могли они уехать втайне. А между тем факт налицо. Даже более: самыми тщательными розысками и расспросами было удостоверено, что ни в одном из полушарий ни одна фабрика, ни один металлургический завод не получили никаких заказов. Все это было более чем необъяснимо в данную минуту и ждало разъяснения в будущем... если только еще это будущее когда-либо наступит для обитателей земного шара! Во всяком случае, если Барбикену и его товарищу удалось на время таинственно скрыться и избегнуть прямой опасности, то Мастон, сидевший в тюрьме, мог ожидать общественного возмездия. Впрочем, это нимало не тревожило его. Этот математик был необычайно упрям, упрям, как кремень, или, вернее, как железный крючок, заменявший ему правую руку. Ничто не могло принудить его уступить. Сидя в одиночной камере балтиморской тюрьмы, секретарь Пушечного клуба мысленно следил за работой своих друзей, за которыми, к сожалению, он не мог последовать. Он вызывал в своем живом воображении образы Барбикена и Николя, готовивших гигантский опыт в неведомом пункте земного шара, где никто не мог помешать их работе. Он представлял их себе занятыми сооружением громадного орудия и составлением мели-мелонита, за литьем ядра, которому суждено было скоро сделаться одним из маленьких спутников Солнца. Эту будущую маленькую планету он назовет "Скорбита", как дань любезности и уважения щедрой капиталистке из особняка в Нью-парке. И Мастон с нетерпением считал дни, остававшиеся до момента выстрела. Настал апрель. Придет весна, лето... Через шесть месяцев будет осеннее равноденствие, и в эту достопамятную минуту наступит конец временам года, так регулярно и так глупо чередовавшимся столько столетий. В 189... году в последний уже раз дни будут еще не равны ночам, но с этих пор от восхода до заката солнца всегда и всюду на земном шаре будет протекать равное число часов. Это было поистине великое, сверхъестественное, непостижимое предприятие! Мастон не думал больше об американских арктических владениях и об эксплуатации угольных залежей старого полюса. Он видел перед собой только те последствия, которые эта операция будет иметь для мирового устройства. Она должна была изменить лицо мира и заставляла его позабыть о практических целях компании. Мастон, сидевший в одиночной камере, по-прежнему не поддавался никаким увещаниям. Члены следственной комиссии ежедневно приходили к нему с расспросами, но ровно ничего не могли добиться. Тогда им пришла мысль воспользоваться влиянием миссис Скорбит, горячее расположение и преданность которой к математику ни для кого не были тайной. Всем было отлично известно, что там, где шел вопрос об интересах Мастона, богатая вдова пойдет на все жертвы и ни перед чем не остановится. Посоветовавшись между собою, члены комиссии решили предоставить миссис Скорбит полную свободу посещать заключенного так часто, как ей заблагорассудится. Если этим людям удастся произвести выстрел из своей чудовищной пушки, то разве миссис Скорбит не грозят те же бедствия, что и остальным обитателям земного шара? Разве ее богатый дом в Нью-парке может вернее уберечься от последствий катастрофы, чем бедная хижина охотника или шалаш индейца в прериях? Разве это дело не касалось ее жизни, так же как и жизни скромного якута или неведомого обитателя какого-нибудь островка на Тихом океане?! Председатель следственной комиссии это и говорил миссис Скорбит, обращаясь к ней с просьбой повлиять на Мастона. Если он решится нарушить свое молчание и укажет таинственное место, где скрываются Барбикен и Николь, а также и многочисленные рабочие, которых они должны были взять с собой, то возможно, что удастся еще найти их во-время и помешать работе; это, понятно, положит конец общему волнению и тревоге. Итак, миссис Скорбит получила свободный доступ в тюрьму. Ей и самой хотелось поскорее вырвать Мастона из рук полиции и опять увидеть его гостем в своем доме. Но рассчитывать на то, чтобы энергичная миссис Скорбит сделалась игрушкой в чужих руках, значило плохо знать эту женщину. 9 апреля она в первый раз посетила своего друга, и всякий, подслушавший их разговор, был бы сильно удивлен, услышав следующее: - Наконец-то, милейший мистер Мастон, я опять вижу вас! - Это вы, миссис Скорбит? - Да, мой друг; не видя вас целых четыре длинных недели... - Двадцать восемь дней пять часов и сорок пять минут, - сказал Мастон, посмотрев на свои часы. - Наконец-то мы опять вместе! - Но как допустили вас ко мне, любезнейшая миссис Скорбит? - С условием, мой друг, подействовать на человека, моя преданность к которому безгранична. - Что я слышу, Еванжелина?.. - вскричал Мастон. - Неужели вы согласились на подобного рода условия и допустили мысль, что я выдам своих друзей? - Я? Допустить что-нибудь подобное, дорогой Мастон? Как мало вы меня знаете!.. Неужели я способна уговаривать вас пожертвовать вашей честью ради безопасности?.. Покрыть бесчестием имя человека, вся жизнь которого посвящена высшим целям? - Ну, и отлично! Я очень, очень рад, что вижу в вас прежнюю щедрую и энергичную акционершу нашего общества. Нет, нет, ни на минуту не сомневался я в вашем благородстве. - Благодарю вас, Мастон. - Что касается меня, - продолжал математик, - то они очень, очень ошибутся в своих ожиданиях. Выдать этим дикарям нашу тайну, указать место, где скрываются наши друзья, прервать подготовку к великому предприятию, которое принесет нам барыши и славу? О! Я скорее умру, чем произнесу хоть слово!.. - О Мастон, я преклоняюсь перед вами! - воскликнула вдова, растроганная твердостью своего друга. Эти два существа, спаянные одним энтузиазмом и одинаково безумные в своих мечтах, как нельзя более подходили друг к другу. - Нет, никогда не узнать им той страны, в которой моим вычислениям суждено принять конкретную форму! - прибавил Мастон. - Пусть они убьют меня, если это им угодно, но тайны я не выдам! - Если убьют вас, пусть убьют и меня вместе с вами! Я тоже докажу, что умею молчать! - вскричала вдова. - К счастью, дорогая Еванжелина, они не знают, что вам известна наша тайна! - Но неужели вы думаете, дорогой Мастон, что я способна выдать вас потому только, что я женщина? Изменить друзьям... вам?.. Нет, нет, мой друг, никогда!.. Пусть поднимут против вас население городов и деревень всего мира; пусть все придут в вашу тюрьму с целью вырвать у вас вашу тайну, - не бойтесь, я не покину вас, и нашим утешением будет мысль, что мы умрем вместе!.. И если бы Мастон действительно мечтал когда-либо очутиться в объятиях своей миссис Скорбит, то подобная смерть должна была казаться ему в высшей степени заманчивой. Так оканчивался разговор миссис Скорбит с Мастоном всякий раз, когда она приходила навестить его. А когда члены следственной комиссии спрашивали ее о результатах переговоров с заключенным, она неизменно отвечала: - Пока ничего еще не могла добиться. Разве со временем удастся!.. Со временем! Но время не ждало, оно бежало! Недели проходили, как дни; дни, как часы, а часы, как минуты! Апрель сменился уже маем. Еванжелина Скорбит ничего еще не добилась от Мастона. А там, где потерпела неудачу такая влиятельная женщина, понятно, никто не мог уже рассчитывать на успех! Что же оставалось предпринять? Неужели бросить надежду и покорно ждать ужасной катастрофы, а случая, могущего предотвратить ее, так и не представится? Поэтому-то европейские делегаты сделались более настойчивы, чем когда-либо. Между ними и членами следственной комиссии поминутно происходили стычки, которые приняли в конце концов характер настоящей войны. Даже флегматичный Янсен, при всем своем добродушии, присущем голландцу, ежедневно осыпал своих противников упреками. Борис Карков пошел дальше и вызвал на дуэль секретаря комиссии; к счастью, она окончилась только легким ранением противника. Не вытерпел и майор Донеллан: правда, согласно английским обычаям, он не прибег к оружию, но зато в присутствии своего секретаря Дэна Тудринка обменялся несколькими ударами и зуботычинами по всем правилам бокса с Вильямом Форстером, флегматичным торговцем трески, подставным лицом "Северной полярной компании", в сущности, не имевшем ни малейшего понятия обо всем этом деле. Обитатели всего мира уже считали Америку ответственной за предприятие, которым хотел обессмертить свое имя Барбикен, один из самых знаменитых ее граждан. Возник даже слух, что в непродолжительном времени из Америки будут отозваны посланники и будет объявлена война. Вашингтонское правительство и само не желало ничего большего, как поймать Барбикена с соучастником, и не его вина, если, несмотря на все старания, это до сих пор не удавалось. Напрасно Америка обращалась за содействием к европейским державам; те отвечали ей: - В ваших руках Мастон, один из соучастников. Ему, конечно, все известно. Заставьте его говорить. Шутка сказать! Легче извлечь слово из уст глухонемого, чем из этого Мастона! Общее раздражение и волнение возросли до того, что нашлось несколько практичных людей, вспомнивших о средних веках и предложивших прибегнуть к пытке, делающей разговорчивым самого упорного молчальника. Но что годилось для средних веков, то не может годиться для нашего, так называемого гуманного, просвещенного века, ознаменованного изобретением магазинных ружей, разрывных пуль и всяких взрывчатых веществ, до мели-мелонита включительно... И ввиду того, что Мастону не грозила опасность подвергнуться участи средневековых узников, оставалась надежда на то, что он сам, наконец, поймет свою ответственность и скажет то, чего от него требовали, или же, что какой-нибудь неожиданный случай так или иначе раскроет тайну. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, в конце которой Мастон дает поистине эпический ответ А между тем время шло, и с ним вместе подвигалась, вероятно, и работа Барбикена и капитана Николя! Удивительно было одно: как могло случиться, что операция, требовавшая обширной мастерской, огромных печей и вообще всех приспособлений для сооружения гигантских размеров пушки и ядра, оставалась до последней минуты незамеченной и не открытой? Не могли же со всем этим справиться только два человека: очевидно, здесь нужны были сотни рабочих рук! Где, в какой части Старого или Нового света Барбикен и Николь могли найти столь таинственный уголок, что об их действиях не заподозрил никто из живущих по соседству? Не высадились ли они на каком-нибудь необитаемом острове Тихого океана? Но нет, - и этого быть не могло; в наши дни таких островов больше нет: все заняты англичанами. Разве только новоиспеченному акционерному обществу посчастливилось открыть какой-нибудь новый. Ведь нельзя же было в самом деле допустить мысль, что Барбикен и его друг забрались для своих работ на Северный полюс! Так или иначе, но искать председателя Пушечного клуба и его соучастника было делом совершенно безнадежным. К тому же в записной книжке Мастона было ясно обозначено, что выстрел должен был произойти близ экватора, а там, как известно, имеются страны если не заселенные, то во всяком случае годные для заселения. Очевидно, это не могло быть ни в Америке, то есть ни в Перу, ни в Бразилии, - ни на Зондских островах, ни на Суматре, Борнео, Целебесе, ни в Новой Гвинее. Будь что-нибудь там, население давно было бы уже осведомлено об этом. Не могли подобного рода работы пройти незамеченными и в Африке, в стране великих озер, перерезанной экватором. Оставались, правда, еще Мальдивские острова в Индийском океане, острова Адмиралтейства, Джильберта, Рождества, Галапагос в Тихом океане, Сан-Педро в Атлантическом. Но там повсюду были наведены справки, не давшие никакого результата, кроме отрицательного. Интересно, однако, - что думал обо всем этом Алкид Пьерде? Его пылкая голова не переставала измышлять и соображать всевозможные последствия этого предприятия. Если капитану Николю удалось изобрести взрывчатое вещество в три-четыре тысячи раз сильнее всех веществ подобного рода, существовавших доселе, и в пять с половиною тысяч раз сильнее добропорядочного старого пороха, употреблявшегося нашими предками, то это было бы крайне удивительно, но не невозможно. Ведь военная промышленность быстро идет вперед, и, может быть, скоро изобретут средства, которые позволят уничтожать целые армии на любых расстояниях. Во всяком случае перемещение земной оси посредством выстрела не могло удивить французского инженера. Обращаясь мысленно к председателю Пушечного клуба, Алкид Пьерде рассуждал так: "Ясно, Барбикен, что земля отзывается на все толчки, которые происходят на ее поверхности. Конечно, когда тысячи людей забавляются тем, что стреляют друг в друга из ружей или пушек, или даже когда я хожу, или прыгаю, или всего-навсего протягиваю руку, - все это отражается на теле нашей Земли. А твоя большая пушка в состоянии произвести нужный толчок. Но - клянусь интегралом! - сможет ли этот толчок повернуть Землю? Судя по вычислениям этой скотины, Мастона, кажется, сможет!" Но как бы Алкид ни бранил Мастона, - в душе, как инженер, он не мог не восторгаться его гениальными математическими вычислениями. Конечно, они были понятны только избранным, но французский инженер принадлежал к числу этих немногих счастливцев; он читал алгебру, как легкую журнальную статью, и это чтение доставляло ему истинное удовольствие. Но если выстрел удастся, сколько катастроф и бедствий будет следствием такого успеха! Города в развалинах, обвалившиеся горы, миллионы убитых, воды, покинувшие свое лоно и производящие ужасные разрушения! Это будет как бы землетрясение неслыханной силы. "Если б еще можно было надеяться на то, что проклятый порох, изобретенный Николем, окажется меньшей силы, чем рассчитывали. Тогда выпущенное ядро могло бы упасть на Землю и при падении дать обратный толчок; и все станет на свое место сравнительно скоро. Впрочем, дело и тут не обойдется, конечно, без многих бедствий, но они не будут так велики, как теперь, и во всяком случае поправимы". Так рассуждал Пьерде, и в его рассуждениях было много горькой правды, чем, конечно, не замедлили воспользоваться газеты. По обыкновению они опять забили в набат и еще больше увеличили страх и без того напуганных людей. Подобные обстоятельства делали положение Мастона все более критическим, и миссис Скорбит трепетала за участь своего друга. Действительно он легко мог сделаться жертвой общественного негодования. Возможно, что теперь у нее самой было сильное желание, чтобы он сказал то слово, которое он так упрямо отказывался произнести; но она боялась и заикнуться ему об этом и хорошо делала. Это значило бы получить категорический отказ и серьезно рассердить своего друга. Дошло до того, что в Балтиморе стало почти невозможно сдерживать народное раздражение. Тревога, раздуваемая газетами и телеграммами, с каждым днем все увеличивалась. Однако упрямый Мастон продолжал отказываться назвать таинственный пункт, сознавая, что, поступи он так, Барбикен и капитан Николь будут сразу же лишены возможности продолжать свои работы. Нечего и говорить, насколько Мастон вырос в глазах миссис Скорбит и во мнении членов Пушечного клуба. Старые бравые артиллеристы упорно стояли за предприятие "Барбикена и Кo". Секретарь клуба достиг такой известности, что уже многие написали ему, как какому-нибудь выдающемуся преступнику, с целью получить несколько строк, написанных рукой, которая собиралась перевернуть мир. Такое положение вещей день ото дня становилось опаснее. У ворот балтиморской тюрьмы день и ночь толпился народ, слышались крики, проклятия и требовали выдачи Мастона, чтобы расправиться с ним на месте. Полиция видела приближение минуты, когда она не в силах будет сдерживать народное раздражение. Желая дать удовлетворение американскому народу, а также и народам Европы, вашингтонское правительство решилось, наконец, предать Мастона уголовному суду. Присяжные заседатели, поддавшиеся уже общей панике, "не заставят себя просить и живо покончат с этим делом", - говорил Алкид Пьерде. 5 сентября председатель следственной комиссии лично явился в камеру Мастона. Миссис Скорбит, по ее настоятельной просьбе, получила разрешение присутствовать при допросе. Очевидно, надеялись, что ее влияние на упрямого математика возьмет верх и заставит его в последнюю минуту открыть то, чего от него так тщетно добивались. - Не сдастся, так там увидим, что делать! - говорили некоторые из более дальновидных, членов комиссии. - В сущности, какой толк вешать Мастона: ведь катастрофы этим не предотвратишь! Итак, 5 сентября, в 11 часов утра, Мастон очутился в присутствии председателя следственной комиссии и Еванжелины Скорбит. Разговор был несложен: председателем было задано несколько довольно резких вопросов, на что последовало столько же спокойных ответов мистера Мастона. И кто бы мог вообразить, что наиболее спокойным и уравновешенным из двух собеседников окажется горячий, вспыльчивый математик? - В последний раз спрашиваю вас: хотите вы отвечать или нет? - спросил председатель. - На что и по поводу чего?.. - в свою очередь спросил Мастон ироническим тоном. - По поводу места, где скрывается ваш товарищ Барбикен. - Я уже сто раз ответил вам на этот вопрос. - Так повторите ваш ответ в сто первый раз! - Он находится в данную минуту там, откуда должен произойти выстрел. - А где этот выстрел будет произведен? - Там, где находится мой товарищ Барбикен. - Берегитесь, Мастон! - Чего именно? - Последствий вашего запирательства, в результате чего... - Вы не узнаете того, чего не имеете права знать. - Мы? Не имеем права знать? Мы должны знать! - Не разделяю вашего мнения. - Мы привлечем вас к уголовной ответственности! - Сделайте одолжение. - И суд осудит вас! - Это дело присяжных. - И как только приговор будет произнесен, он немедленно будет приведен в исполнение. - Пускай. - О, дорогой Мастон!.. - робко решилась заметить миссис Скорбит, сердце которой невольно сжалось от этих угроз. - О, миссис Скорбит!.. - с упреком произнес Мастон. Еванжелина опустила голову и замолчала. - А угодно вам узнать, каков будет этот приговор? - продолжал допрашивать председатель следственной комиссии. - Как желаете. - Вы будете приговорены к смертной казни... и будете повешены, как вы этого и заслуживаете!.. - Неужели? Тут председатель следственной комиссии удалился, а миссис Скорбит бросила на своего друга взгляд, полный немого восторга. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, очень короткая, но в которой, Х получает, наконец, географическое значение К счастью для Мастона, вашингтонское правительство совершенно неожиданно, потеряв уже всякую надежду, получило следующую телеграмму от американского консула в Занзибаре: "Государственному секретарю Джону С.Райту. Вашингтон, США. Занзибар, 13 сентября, 5 часов по местному времени. В Вамасаи, к югу от горной цепи Килиманджаро, производятся обширные работы. Восемь месяцев, как Барбикен и капитан Николь с многочисленным персоналом рабочих - негров - водворились во владениях султана Бали-Бали, о чем имею честь довести до сведения правительства. Ричард Трест, консул". Вот таким образом обнаружилась тайна Мастона. Вот почему секретарь Пушечного клуба не был повешен, хотя и находился в заключении. Быть может, впоследствии он сам пожалел, что не умер тогда, когда был окружен славой! ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, которая содержит кое-что чрезвычайно важное для обитателей земного шара Итак, американскому правительству стало, наконец, известно, в каком месте "Барбикен и Кo" производили свои работы. Американский консул в Занзибаре пользовался репутацией человека обстоятельного, надежного, донесение которого заслуживало полного доверия. К тому же первая телеграмма вскоре была подтверждена последующими. Действительно, в Африке, в Вамасаи, средь гор Килиманджаро, несколько выше экватора, инженеры "Северной полярной компании" почти заканчивали свои гигантские работы. Спрашивается: как же им удалось тайно для всех устроиться у подошвы столь известной горы? Каким образом удалось им, незаметно ни для кого, соорудить обширные мастерские и собрать достаточное количество рабочих? Как удалось им, наконец, завязать мирные сношения с свирепыми местными племенами и их не менее дикими, жестокими повелителями? Пока все это было неизвестно, а может быть, ввиду приближения рокового дня - 22 сентября - и навсегда останется для всех тайной. Неудивительно поэтому, что, когда Мастон узнал от Еванжелины Скорбит о полученной правительством телеграмме, в которой была раскрыта тайна Килиманджаро, он воскликнул, сделав в воздухе решительный жест своим крючком: - Ну, что ж, и отлично!.. Пускай себе!.. По телеграфу да телефону еще не умеют ездить, а через каких-нибудь шесть дней, трах-та-ра-рах - все будет сделано! Если бы кто-нибудь слышал, каким тоном и с каким жестом секретарь Пушечного клуба произнес эту фразу, то несомненно подивился бы избытку энергии, еще