льно ли дневное светило продолжает совершать свой небесный путь. И вот, несколько минут спустя по своем восходе, сияющий шар, как ему и полагалось, начал двигаться к южному полушарию неба. Очевидно, ничего не изменилось в его видимом движении. Майор Донеллан и его коллеги приветствовали небесное светило дружным восторженным "ура", как приветствуют на сцене любимого актера. Небо было чудно хорошо в эту минуту: оно совершенно очистилось от утреннего тумана, и никогда еще ни один великий актер не появлялся на более прекрасной сцене, при более блестящей обстановке, пред более восхищенной, восторженной публикой. - И опять на своем месте, указанном ему законами астрономии! - кричал Эрик Бальденак. - Да, нашей старушкой астрономией, - заметил Борис Карков, - которую эти безумцы собрались было уничтожить! - Убытки и позор будут им в наказание, - добавил Янсен, устами которого, казалось, говорила сама Голландия. - И северная область останется навеки погребенной подо льдами! - вставил профессор Гаральд. - Ура Солнцу! - вскричал майор Донеллан. - Каково оно есть, таким оно останется и навеки; другой вселенной и не надо! - Ура! Ура! - дружно подхватили остальные делегаты старой Европы. Тут вмешался и Тудринк, не промолвивший до этой минуты ни слова. - Не рано ли радоваться, господа? Они, может быть, вовсе еще и не стреляли? - сказал он с легкой усмешкой. - Не стреляли? - вскрикнул майор Донеллан. - Я хочу думать, что, напротив, они произвели уже не один, а два выстрела! То же предположение сделали и Мастон и Еванжелина Скорбит. Вопрос этот задавали себе и ученые и невежды. То же повторил и Алкид Пьерде, прибавив только: - Выстрелили они или нет - все равно! Суть в том, что Земля не перестала вальсировать вокруг своей старой оси! Вообще никто не знал, что произошло в Килиманджаро. Но в тот же день, к вечеру, был получен ответ на вопрос, который задавали себе все обитатели земного шара. В Соединенных Штатах была получена от занзибарского консула телеграмма следующего содержания: "Занзибар, 23 сентября, 7 ч. 27 м. утра. Джону Райту, государственному секретарю. Выстрел произведен вчера ровно в полночь, из жерла, пробуравленного в южном склоне горы Килиманджаро. Снаряд вылетел с ужасающим свистом. Страшный взрыв. Область опустошена ураганом. Море поднялось. Множество судов потерпели крушение и выброшены на берег. Ряд местечек и деревень уничтожены. Все обстоит благополучно. Ричард Трест". Да, действительно все обстояло благополучно, так как ничто не изменилось в положении вещей, если не считать опустошений в области Вамасаи, значительная часть которой была превращена положительно в голую равнину искусственным смерчем, а также кораблекрушений, происходивших от сотрясения воздуха. Не то же ли самое было при полете знаменитого снаряда на Луну? Не отозвалось ли сотрясение почвы во Флориде на сотни километров в окружности? Все это повторилось и теперь, но в сильнейшей степени. Во всяком случае телеграмма консула сообщила всем заинтересованным обитателям Старого и Нового света две вещи, а именно: 1) что огромная пушка была сооружена в Килиманджаро, и 2) что выстрел был произведен в назначенный час. И тогда весь мир испустил радостный, облегченный вздох, за которым последовал неудержимый взрыв хохота. Попытка "Барбикена и Кo" кончилась ничем! Все формулы и вычисления Мастона оказались годными только на растопку печей! Отныне "Северной полярной компании" предстояла жалкая участь объявить себя несостоятельной. Однако как это могло случиться? Неужели секретарь Пушечного клуба сделал ошибку в вычислениях? - Я скорее могу усомниться в своих чувствах к нему, чем допущу, возможность подобного предположения! - говорила себе Еванжелина Скорбит. И, конечно, в эту минуту среди всех этих людей, населяющих земной шар, не было ни единого живого существа, которое чувствовало бы себя более смущенным, чем Мастон. Убедившись в том, что в условиях, в которых свершается движение Земли, никакого изменения не последовало, он попытался успокоить себя надеждой, что, быть может, вследствие какой-нибудь случайности Барбикен и Николь принуждены были отложить выстрел... Но с получением телеграммы из Занзибара ему волей-неволей пришлось признать, что их предприятие не удалось. Легко сказать!.. Не удалось! А уравнения, а вычисления и формулы, из которых следовала твердая и несомненная уверенность в успехе предприятия? Неужели пушка в шестьсот метров длины и двадцать семь метров ширины, выбросившая при взрыве двух тысяч тонн мели-мелонита снаряд в сто восемьдесят миллионов килограммов с начальной скоростью две тысячи восемьсот километров, - неужели такой пушки недостаточно, чтобы произвести перемещение полюсов? Нет! Нет! Этого быть не может! А все-таки... Наконец, Мастон не выдержал и в страшном волнении объявил своей покровительнице, что желает покинуть свое убежище. Напрасно Еванжелина Скорбит пыталась удержать его от этого шага. Не потому, что она опасалась за его жизнь, - нет, она знала, что в данную минуту угроза чего-нибудь подобного уже миновала, но ей хотелось уберечь его от насмешек, ядовитых шуток и намеков, которыми все неминуемо встретят незадачливого математика. И затем еще вопрос: какой прием ожидал его со стороны товарищей по Пушечному клубу?! Не станут ли они обвинять своего секретаря в постигшей их неудаче, выставившей их в таком смешном виде? Не на него ли, автора вычислений, падет вся ответственность за неуспех предприятия?! Но Мастон не хотел ничего слышать. Он не поддался ни на мольбы, ни даже на слезы Еванжелины Скорбит и вышел из дома, где скрывался. Понятно, стоило ему появиться на улицах Балтиморы, как его тотчас же узнали и в отместку за ужас, охвативший всех при угрозе потерять имущество и жизнь, его встретили бранью и оскорблениями. Стоило послушать одних этих американских уличных мальчишек. - Эй ты! Выпрямитель оси! - кричал один. - Ах ты! Кувыркатель земного шара! - подхватывал другой. Обруганный и осмеянный секретарь Пушечного клуба принужден был искать спасения в особняке миссис Скорбит, где его приятельница истощила весь запас нежности, чтобы успокоить его. Но все было напрасно! Ничто не могло утешить ее друга. Так прошли две недели. Жители земного шара, придя в себя от перенесенных волнений, мало-помалу успокоились и перестали даже думать об угрожавшем им проекте "Северной полярной компании". Однако о Барбикене и капитане Николе не было, как говорится, ни слуху, ни духу. Не погибли ли они при сотрясении, произведенном выстрелом, опустошившем селения Вамасаи? Не поплатились ли жизнью за величайшую мистификацию нашего времени? Ничего подобного! Сшибленные с ног в момент выстрела, вместе с султаном, его свитой и тысячной толпой негров, они скорее всех оправились и встали на ноги целы и невредимы. - Ну что, удалось?.. - было первым вопросом султана, потиравшего себе плечи. - А вы сомневаетесь? - Я... сомневаюсь?.. - ничуть, но все-таки когда же это станет окончательно известно? - Через несколько дней!.. - ответил Барбикен. Догадался ли председатель Пушечного клуба тотчас же, что они потерпели полное поражение? Возможно! Но ни за что не согласился бы он признаться в этом повелителю Вамасаи. Через сорок восемь часов оба друга распростились с Бали-Бали, отпустившим их лишь после того, как они заплатили ему изрядную сумму за понесенные его подданными убытки. А так как эти тысячи долларов целиком поступили в личную кассу султана, а несчастным потерпевшим не досталось ни одного доллара, то его величество ничуть не сожалел об этой выгодной афере. Затем оба товарища, в сопровождении своих десяти мастеров, отплыли в Занзибар, где как раз в это время стоял корабль, готовившийся отправиться в Суэц. Оттуда пароход отвез их под чужими именами в Марсель, а почтовый поезд вполне благополучно доставил их в Париж, где на вокзале Восточной железной дороги они пересели в поезд, шедший в Гавр, а в Гавре они сели на один из океанских пароходов и приехали в Америку. ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ, в которой эта любопытная история - столь же правдивая, сколь и невероятная - заканчивается - Барбикен?.. Николь?.. - Мастон! - Вы? - Мы! В тоне этого слова, произнесенного обоими товарищами одновременно довольно странным голосом, чувствовалась ирония и упрек. - Ваша галерея в Килиманджаро имела точно шестьсот метров длины при двадцати семи ширины? - Да! - А весил ли ваш снаряд именно сто восемьдесят миллионов килограммов? - Да! - Было ли употреблено на выстрел две тысячи тонн мели-мелонита? - Да! Эти три положительные ответа как дубиной ударили Мастона по голове. - В таком случае, я полагаю... - начал было Мастон, но не окончил фразы. - Ну-с, что именно? - спросил Барбикен. - А вот что, - ответил Мастон. - Ясно, что операция не удалась только, потому, что порох не сообщил ядру начальной скорости в две тысячи восемьсот километров! - Вот как!.. - воскликнул капитан Николь. - Да-с! И ваш мели-мелонит годится лишь на то, чтобы заряжать им детские пугачи. Эти слова нанесли капитану Николю кровное оскорбление и заставили его привскочить, как ужаленного. - Мастон! - вскричал он. - Николь! - Если вы хотите стреляться мели-мелонитом... - О нет, пироксилином!.. Это вернее! Чтобы успокоить расходившихся артиллеристов, потребовалось вмешательство миссис Скорбит. - Подумайте только, ведь вы - друзья! - вскричала она. Тогда вмешался и сам Барбикен. - Какая польза и какой толк в этих взаимных упреках и обвинениях? - сказал он более спокойным тоном. - Несомненно, все вычисления нашего почтенного друга Мастона вполне верны, как несомненно и качество употребленного мели-мелонита, изобретенного нашим почтенным другом! Мы в точности применили на практике все новейшие данные современной науки, и... вместе с тем наш опыт все-таки не удался! Отчего? Возможно, что мы никогда этого и не узнаем!.. - Ну, что ж! - воскликнул секретарь Пушечного клуба. - Повторим попытку!.. - А деньги, которые потрачены без пользы? - заметил капитан Николь. - А общественное мнение? - воскликнула Еванжелина Скорбит. - Разве вы полагаете, что оно допустит вас еще раз поставить на карту судьбу всей планеты? - Но что же станется теперь с приобретенной нами северной областью? - спросил капитан Николь. - Воображаю, как упадут акции Северной компании! - прибавил Барбикен. Полный крах!.. Падение акций уже началось: их продавали связками по цене негодной бумаги. Таков был исход этого поистине гигантского предприятия. Таким грандиозным крахом, который останется навсегда у всех в памяти, закончились грандиозные проекты "Барбикена и Кo". Никогда еще насмешка не обрушивалась ни на кого так беспощадно, как на незадачливых инженеров; никогда еще фельетоны газет, юмористические песенки, карикатуры и всякого рода пародии не находили себе такого обильного материала, как в данном случае. Барбикен, все правление компании, их приятели из Пушечного клуба были буквально оплеваны. В особенности изощрялась в насмешках Европа, так что янки в конце концов обиделись. И, вспомнив, что Барбикен, Николь и Мастон - тоже янки и являются именитыми гражданами славного города Балтиморы, американцы чуть не заставили правительство Соединенных Штатов объявить войну Старому свету. Станет ли когда-нибудь известно, что было причиной неудачи? Мог ли неуспех служить доказательством того, что подобного рода предприятия вообще невыполнимы, что человеческих сил никогда не хватит на то, чтобы изменить суточное движение Земли, что никогда Полярная область не будет перемещена на такую широту, где вечные снега и льды растают от лучей Солнца? Ответ на эти вопросы был дан через несколько дней по возвращении Барбикена и его сотрудника в Америку. В номере французской газеты "Время" от 17 октября появилась небольшая заметка, оказавшая услугу всему свету. В ней говорилось: "Конечно, всем теперь известно, как печально окончилась попытка создать новую ось Земли. Нельзя, однако, не признать, что вычисления Мастона, основанные на совершенно точных данных, привели бы к желаемому результату, если бы по необъяснимой рассеянности в них с самого начала не вкралась ошибка. Ошибка состоит в том, что знаменитый секретарь Пушечного клуба, взявши основанием вычислений окружность земного шара, написал цифру в сорок тысяч метров, вместо сорока тысяч километров, что именно и повело к неправильному решению. Чем объяснить подобную ошибку?.. Что могло быть ее причиной?.. Как мог сделать ее такой замечательный математик?.. Теряешься в догадках! Несомненно только, что будь задача о перемещении оси составлена правильно, она была бы и решена верно. Но раз были забыты три нуля, в конечном итоге получилась ошибка в двенадцать нулей. Для того чтобы переместить земную ось на 23o28', при той силе мели-мелонита, какую ему приписывает капитан Николь, потребовалась бы пушка не в миллион, но в целый триллион раз больше двадцатисемисантиметровой пушки, причем из нее нужно было бы выпустить не один снаряд, а целый миллион снарядов. В данном же случае единственный выстрел, произведенный в Килиманджаро, передвинул полюс всего на три микрона (три тысячных миллиметра), а уровень воды в океане изменился не более, чем на девять тысячных микрона. Что же касается снаряда, то он в виде маленькой планеты вошел в состав солнечной системы. Алкид Пьерде". Итак, теперь вполне выяснилось, что причиной унизительной неудачи компании была рассеянность Мастона, забывшего по какой-то случайности приписать, где надо, три нуля. Негодованию его товарищей не было пределов. Но в то время как его коллеги осыпали его упреками и проклятиями, общественное мнение, видимо, изменилось в пользу бедного математика. В конце концов ведь только благодаря его ошибке обитатели земного шара избегли ожидавшей их страшной катастрофы. Следствием было то, что со всех сторон посыпались к Мастону поздравления по случаю сделанной им ошибки. Но эти приветствия, понятно, страшно раздражали почтенного секретаря Пушечного клуба. Он чувствовал себя в высшей степени пристыженным. Барбикен, капитан Николь, Том Гентер, полковник Билсби и их друзья никогда, никогда не простят ему его ошибки! Единственным человеком, не сделавшим ему ни одного упрека, была все та же миссис Скорбит. Благородная женщина осталась ему верна и в эту трудную для него минуту. Первым делом Мастон принялся за проверку своих вычислений, положительно не допуская мысли, чтобы он мог совершить подобную ошибку. А между тем это было так! Алкид Пьерде оказался прав. Вот почему в последнюю минуту перед ожидаемой катастрофой этот оригинал, нимало не волнуясь, по обыкновению веселый, жизнерадостный, спокойно сидел в ресторане и пил за здоровье Старого света. Да! Ни более, ни менее, как только три нуля были забыты в выражении длины земного экватора! Внезапное воспоминание осенило Мастона. Он вспомнил, что это случилось как раз в начале его работы, когда он заперся в своем кабинете в Баллистик-коттедже. Он ясно помнил, что, взяв мел, четко вывел на черной доске число 40.000.000. В эту минуту раздался нетерпеливый звонок телефона... Мастон оставил работу и подошел к телефонному аппарату... Обменявшись несколькими словами с миссис Скорбит, он хотел уже вернуться к доске. Раздался сильный удар грома, молния сшибла его с ног и откинула доску к печке... Поднявшись с пола, он принялся за работу и прежде всего хотел восстановить число, которое оказалось наполовину стертым... Едва он успел написать 40.000... как раздался опять телефонный звонок... Очень возможно, что когда он второй раз вернулся к доске, то тут-то именно, и забыл приписать три нуля к числу, выражающему окружность Земли. Да, иначе и быть не могло. Единственная виновница ошибки - миссис Скорбит! Не помешай она ему в ту минуту, он, весьма возможно, не получил бы удара от электрического разряда! И молния не сыграла бы с ним такой подлой шутки! Можно себе представить, какой это был удар для Еванжелины Скорбит, когда Мастон сообщил ей обстоятельства, при которых совершена была ошибка. Да, несомненно, она одна была виновата во всем!.. Из-за нее Мастон считал себя опозоренным до конца дней своих, которых осталось ему, вероятно, прожить немало, так как члены Пушечного клуба умирали не иначе, как столетними стариками. После этого разговора Мастон убежал из гостеприимного особняка. Он вернулся в свой Баллистик-коттедж и здесь, шагая из одного угла кабинета в другой, повторял: - Теперь я уж более ни на что не годен на свете!.. - Даже и на то, чтобы жениться? - спросил робкий взволнованный голос, в котором слышались слезы. Это была Еванжелина Скорбит; в отчаянии она последовала за Мастоном в его коттедж. - Дорогой Мастон... - Ну, хорошо! Согласен!.. Но только с одним условием: я больше никогда не буду заниматься математикой. - Мой друг, я и сама всей душой ненавижу ее! - поспешила успокоить его вдова. И миссис Еванжелина Скорбит стала миссис Мастон. Маленькая же заметка Алкида Пьерде принесла славу не только самому инженеру, но и всей Политехнической школе, из которой он вышел. Заметка была переведена на все языки, перепечатана всеми местными и иностранными журналами и сделала его имя известным всему миру. Следствием этого было то, что отец хорошенькой обитательницы Прованса, отказавший Алкиду в руке своей дочери по той причине, что он слишком умен, тоже прочел заметку Пьерде, почувствовал угрызения совести и для первого шага к примирению послал автору статьи приглашение отобедать вместе. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ, очень короткая, но весьма успокоительная для будущего всего мира Пусть обитатели земли не тревожатся! Барбикен и капитан Николь не возьмутся больше за свое, так плачевно окончившееся, предприятие. Мастон не будет больше делать никаких - хоть бы и вполне правильных - вычислений. Это было бы напрасным трудом. В своей статье Алкид Пьерде был совершенно прав. По законам механика, для того, чтобы произвести смещение земной оси на 23o28', хотя бы с помощью мели-мелонита, и то надо построить триллион пушек, подобных той, какая была выдолблена в толще Килиманджаро. Для этого наша планета слишком мала, даже если бы ее поверхность вся состояла из суши. Поэтому обитатели земного шара могут спать спокойно. Изменить условия, в которых совершается движение Земли, не по силам человеку.