корпус воздушного
корабля. Фриколлина, укрывавшегося в глубине каюты, едва не задела пуля,
пробившая стену рубки.
- Ах, так им, видно, еще мало! - воскликнул Том Тэрнер.
И, спустившись в пороховой склад, он возвратился с дюжиной динамитных
патронов, которые роздал своим товарищам. По знаку Робура эти патроны были
брошены на холм и, ударившись о землю, взорвались, точно небольшие
гранаты.
Какое замешательство поднялось внизу! Король, его двор, армия, народ -
все были охвачены ужасом, вполне понятным после такого нападения. Все
кинулись под защиту деревьев, а пленники тем временем пустились наутек, и
никто даже не думал их преследовать.
Празднество в честь нового короля Дагомеи было окончательно испорчено.
А дядюшке Пруденту и Филу Эвансу довелось убедиться, какой мощью обладает
летательный аппарат и какую службу он может сослужить человечеству.
Затем "Альбатрос" спокойно поднялся в средние слои атмосферы; он
пересек область Уида и уже вскоре потерял из виду пустынный скалистый
берег, который постоянный прибой - следствие юго-западных ветров - делает
почти неприступным.
Теперь воздушный корабль парил над Атлантическим океаном.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
в которой дядюшка Прудент и Фил Эванс пересекают
океан, не страдая от морской болезни
Да, под ними раскинулся Атлантический океан! Опасения обоих коллег
оправдались. Впрочем, Робур, казалось, не испытывал и тени беспокойства,
пускаясь в путешествие над этим громадным океаном. Это нимало не тревожило
ни его самого, ни членов экипажа "Альбатроса", которые, должно быть,
привыкли к подобным перелетам. Все они спокойно разошлись по своим местам.
Никакие кошмары не нарушали их сна.
Куда направляется "Альбатрос"? Неужели воздушный корабль, как говорил
инженер, действительно совершит "больше, чем кругосветное путешествие"? Но
так или иначе, должно же и оно где-нибудь закончиться? Ведь невозможно
допустить, что Робур всю свою жизнь проводит в небе, на борту воздушного
корабля, и никогда не спускается на землю! Как мог бы он тогда пополнять
запасы провизии и боевого снаряжения, не говоря уже о различных
технических материалах, необходимых для бесперебойной работы двигателей?
Несомненно, в каком-нибудь никому не известном и трудно доступном уголке
земного шара должно существовать какое-то пристанище, какое-то место для
передышки, где "Альбатрос" мог бы получать все, в чем он испытывает нужду.
Инженер Робур был способен прервать всякие отношения с обитателями земли,
но прервать всякую связь с земной поверхностью даже он не был способен!
Но если дело обстояло так, где же находилось это пристанище? Что
заставило инженера выбрать именно его? Ожидала ли там возвращения Робура
маленькая колония, которую он возглавлял? Мог ли он набрать там новый
экипаж? И как получилось, что судьбы его спутников - выходцев из различных
стран - оказались связанными с его собственной судьбой? И откуда он взял
средства, чтобы построить такой дорогостоящий аппарат, конструкцию
которого держал в секрете? Правда, содержание экипажа воздушного корабля
не могло быть особенно разорительным: на борту "Альбатроса" все жили
дружно, одной семьей, как живут люди, довольные своей судьбою и не
скрывающие этого. Однако кто же был в конце концов этот Робур? Откуда он
взялся? Каково его прошлое? Словом, тут вставали тысячи необъяснимых
загадок, а единственный человек, который мог их разрешить, конечно,
никогда не станет этого делать!
Вполне понятно, что такое нагромождение неразрешимых проблем выводило
из себя обоих воздухоплавателей. Сознавать, что летят неведомо куда, не
находить никакого выхода из этого опасного приключения, не представлять
себе даже, окончится ли оно вообще когда-нибудь, быть обреченными на
вечные скитания в воздухе, - разве всего этого было недостаточно, чтобы
толкнуть председателя и секретаря Уэлдонского ученого общества на
какой-нибудь безрассудный поступок?..
А пока что, начиная с вечера 14 июля, воздушный корабль летел над
просторами Атлантического океана. Наутро солнце поднялось над дугообразной
линией, где небо, казалось, сливается с водой. На безбрежной поверхности
океана не видно было ни клочка земли. Африка скрылась на северной стороне
горизонта.
Когда Фриколлин отважился покинуть свою каюту и увидел под собою
бескрайнее море, ужас охватил его с новой силой. Правильнее было бы
сказать, увидел не "под собою", а "вокруг себя", ибо человеку,
находящемуся в верхних слоях атмосферы, кажется, будто бездна обступает
его со всех сторон, а горизонт, поднимаясь до уровня его глаз, отходит все
дальше и дальше и представляется недостижимым.
Фриколлин, без сомнения, не отдавал себе отчета в физических причинах
этого явления, но зато очень ясно его ощущал. Этого было достаточно, чтобы
породить в нем "ужас перед бездной", от которого не могут избавиться даже
некоторые смелые люди. Тем не менее негр благоразумно не стал жаловаться
вслух. С закрытыми глазами, он ощупью добрался до своей каюты, решив, как
можно дольше из нее не выходить.
Заметим кстати, что на долю Атлантического океана приходится больше
четвертой части всей площади морской поверхности земного шара, которая
составляет триста семьдесят четыре миллиона пятьдесят семь тысяч девятьсот
двенадцать квадратных километров. Между тем ничто не говорило о том, что
инженер торопится вперед. Он даже не отдал распоряжения увеличить быстроту
полета "Альбатроса". Впрочем, воздушный корабль не мог бы в то время
развить такую скорость, с какой он несся над Европой, - то есть до двухсот
километров в час. В тех широтах, где господствуют преимущественно
юго-западные воздушные течения, ветер дул навстречу "Альбатросу", и хотя
не достигал большой силы, однако мешал полету воздушного корабля.
Самые последние труды метеорологов, опирающиеся на многочисленные
наблюдения, позволили установить, что в этой лежащей между тропиками
области пассаты постоянно дуют либо по направлению к Сахаре, либо по
направлению к Мексиканскому заливу. Эти периодические воздушные течения
движутся здесь или с запада - к Африке, или с востока - к Новому Свету;
это верно по крайней мере для жаркого времени года.
Итак, борясь со встречным ветром, Робур не использовал всей мощи
гребных винтов "Альбатроса". Он вел воздушный корабль с умеренной
скоростью, которая, впрочем, превышала скорость трансатлантических
пароходов.
Тринадцатого июля инженер объявил всему экипажу, что "Альбатрос"
пересек экватор.
Вот каким образом дядюшка Прудент и Фил Эванс узнали, что они покинули
Северное и вступили в Южное полушарие. Перелет через экватор не повлек за
собой ни одной из тех шутливых проделок и торжественных церемоний,
которыми отмечают на борту некоторых военных и торговых кораблей переход
из одного полушария в другое.
Один лишь Франсуа Тапаж не мог отказать себе в удовольствии вылить
пинту воды за шиворот Фриколлину; но так как после этого "крещения" негр
получил несколько стаканов джина, то он заявил, что готов сколько угодно
раз пересекать экватор, но только не на спине механической птицы, ибо она
не внушает ему никакого доверия.
Пятнадцатого июля утром "Альбатрос" находился между островами
Вознесения и Святой Елены, но ближе ко второму острову, чьи гористые
берега виднелись на горизонте в продолжение нескольких часов.
Нет сомнения, что если бы в эпоху, когда Наполеон находился во власти
англичан, уже существовал летательный аппарат вроде воздушного корабля
инженера Робура, то, вопреки всем оскорбительным мерам предосторожности,
принятым Гудзоном Лоу, его прославленный узник мог бы, чего доброго,
ускользнуть от него по воздуху!
Шестнадцатого и семнадцатого июля с наступлением вечера пассажиры
"Альбатроса" наблюдали любопытное явление. В более высоких широтах его
можно было бы принять за северное сияние. В действительности же это
явление правильнее назвать сумеречным свечением: лучи заходящего солнца
переливались различными оттенками, а некоторые из них горели ослепительным
зеленым светом.
Не было ли это следствием того, что земля встретила на своем пути
облако космической пыли, которое и отражало угасавший свет дня? Именно так
и объясняют сумеречное свечение некоторые наблюдатели. Однако, если бы эти
ученые находились на борту воздушного корабля, они отказались бы от такого
предположения.
После тщательного изучения было установлено, что при сумеречном
свечении в воздухе находятся в подвешенном состоянии мельчайшие кристаллы
пироксена, микроскопические стекловидные шарики, легчайшие частицы
магнитного железа, - словом, вещества, подобные тем, какие извергают
некоторые огнедышащие горы. Поэтому не оставалось сомнения, что какой-то
действующий вулкан выбросил в пространство это облако и составлявшие его
мельчайшие кристаллические частицы были причиной наблюдавшегося явления;
воздушные течения удерживали это облако над Атлантическим океаном.
В те же дни путешественники наблюдали и другие любопытные явления в
атмосфере. Не раз тучи, покрывавшие небо, придавали ему какой-то
необычайный, серый оттенок; когда воздушный корабль поднимался над этой
завесой испарений, можно было видеть, что ее поверхность покрыта
блестящими завитками ярко-белого цвета, усеянными отвердевшими крупинками.
В таких широтах подобное явление можно объяснить лишь образованием
чего-то, напоминающего град.
В ночь с 17-го на 18-е показалась лунная радуга зеленовато-желтого
цвета; это редкое явление было связано с тем, что воздушный корабль
находился между полной луной и сеткой мелкого дождя, который испарялся, не
достигая поверхности моря.
Следовало заключить из этого, что предстоит перемена погоды? Пожалуй.
Как бы то ни было, но в этой экваториальной области юго-западный ветер,
упорно дувший с того времени, как "Альбатрос" покинул берега Африки, начал
постепенно стихать. В тропическом поясе стояла невероятная жара, и поэтому
Робур в поисках прохлады направился в верхние слои атмосферы. Кроме того,
стоило подумать и о том, чтобы укрыться от палящих солнечных лучей,
выносить которые становилось невозможно.
Судя по изменившемуся направлению воздушных течений, можно было
предвидеть, что за пределами экватора путешественники окажутся в иных
климатических условиях. Как известно, июль месяц в Южном полушарии
соответствует январю в Северном, то есть приходится на самый разгар зимы.
И если бы "Альбатрос" продолжал движение на юг, ему вскоре пришлось бы
испытать это на себе.
Впрочем, море уже "дышало холодом", как выражаются моряки. 18 июля,
когда тропик Козерога остался позади, с "Альбатроса" было замечено новое
грозное явление, которое привело бы в трепет экипаж любого корабля.
Как будто догоняя друг друга, по поверхности океана с быстротой не
менее шестидесяти миль в час мчались какие-то светящиеся валы. Соблюдая
расстояние футов в восемьдесят, они бороздили море длинными полосами
света. Спустилась ночь, и их яркий отблеск достиг "Альбатроса". На этот
раз его действительно можно было принять за светящийся болид. Робуру
впервые пришлось парить над морем огня, но огня холодного, от которого не
было нужды убегать, поднимаясь в верхние слои атмосферы.
Причину этого явления следовало, по-видимому, искать в электричестве,
ибо его нельзя было объяснить ни присутствием огромного косяка рыбы,
мечущей икру, ни гигантским скоплением микроскопических животных, которые
вызывают свечение поверхности моря.
Это позволяло предполагать, что электрическое напряжение в атмосфере
было весьма значительно.
На следующий день, 19 июля, море так разбушевалось, что грозило гибелью
всякому кораблю. Однако "Альбатрос", подобно могучей птице, чье имя он
носил, как будто смеялся над ветрами и волнами. Когда ему надоедало
носиться над поверхностью моря, подобно буревестнику, он мог, словно орел,
взмыть в поднебесье в поисках солнца и тишины.
К этому времени воздушный корабль пересек сорок седьмой градус южной
широты. Теперь продолжительность дня не превышала семи-восьми часов. По
мере приближения к антарктическим областям дни должны были стать еще
короче.
В час пополудни "Альбатрос", в поисках более благоприятных воздушных
течений, заметно снизился. Теперь он летел всего в какой-нибудь сотне
футов над поверхностью океана.
Стояла безветренная погода. Все небо обложили грозные темные тучи,
сверху бугристые, а снизу заканчивавшиеся четкой горизонтальной линией. Из
этих туч спускались длинные языки, почти касавшиеся воды, которая бурлила
под ними, образуя водовороты и причудливые фонтаны.
Внезапно вода под "Альбатросом" взметнулась вверх, приняв форму
гигантской бутыли.
В то же мгновение воздушный корабль был втянут в орбиту исполинского
смерча, за которым следовало еще десятка два смерчей чернильного цвета. По
счастью, подъемные винты "Альбатроса" вращались в противоположном со
смерчем направлении, - иначе работа винтов прекратилась бы, и воздушный
корабль рухнул бы в море; но все же он начал с головокружительной
быстротой вертеться вокруг своей оси.
Опасность была чрезвычайно велика, и ее, по-видимому, нельзя было
отвратить, ибо "Альбатрос" не мог вырваться из смерча, всасывающая сила
которого затягивала его, несмотря на бешеное вращение гребных винтов.
Людям, отброшенным под действием центробежной силы на нос и на корму
воздушного корабля, пришлось уцепиться за перила, чтобы их не снесло с
палубы.
- Спокойствие! - скомандовал Робур.
Спокойствие было действительно необходимо, так же как и присутствие
духа.
Дядюшка Прудент и Фил Эванс, незадолго перед тем вышедшие на палубу,
отлетели на корму и едва не свалились за борт.
Не переставая вращаться-вокруг собственной оси, "Альбатрос" в то же
время перемещался вместе со смерчами, крутившимися в воздухе с быстротой,
которой могли позавидовать винты воздушного корабля. Едва он вырывался из
одного смерча, как тут же попадал в орбиту другого; каждую минуту ему
грозила опасность расколоться или даже разлететься на куски.
- К орудию!.. - крикнул инженер.
Этот приказ был отдан Тому Тэрнеру. Боцман припал к небольшой пушке,
установленной посреди палубы, где меньше всего ощущалось действие
центробежной силы. Он понял план Робура, в мгновение ока открыл казенную
часть орудия и вложил в нее снаряд, который вынул из зарядного ящика,
прикрепленного к лафету. Послышался выстрел, и смерчи внезапно обрушились
вместе с облачным потолком, который они, казалось, поддерживали.
Сотрясения воздуха было достаточно, чтобы покончить с грозным явлением
природы; громадная туча разрешилась ливнем и избороздила горизонт
вертикальными струями, как будто между небом и поверхностью океана
натянули огромную сеть дождя.
Освобожденный "Альбатрос" поспешил подняться на несколько сот метров.
- Нет ли повреждений? - осведомился инженер.
- Нет, - ответил Том Тэрнер, - но, право, эту опасную игру в волчок не
стоит повторять!
В самом деле, несколько минут "Альбатрос" находился на краю гибели.
Если бы не его необычайная прочность, он был бы уничтожен в вихре смерчей.
В продолжение этого полета над Атлантическим океаном время тянулось
очень медленно, особенно когда никакие приключения не нарушали
однообразия. Дни все уменьшались, а холод делался все чувствительнее.
Дядюшка Прудент и Фил Эванс почти не видели Робура. Инженер большую часть
времени проводил у себя в каюте, намечая путь "Альбатроса", нанося на
карту его маршрут, определяя при каждой возможности местоположение
воздушного корабля, записывая показания барометров, термометров и
хронометров и, наконец, внося в бортовой журнал все, что происходило в
пути.
Что касается обоих коллег, то, хорошенько закутавшись, они стояли на
носу "Альбатроса", упрямо стараясь обнаружить какую-нибудь землю на юге.
Со своей стороны, Фриколлин, по особому поручению дядюшки Прудента,
пытался выведать у повара хоть что-нибудь об инженере. Но можно ли было
верить тому, что болтал этот гасконец Франсуа Тапаж? Послушать его, так
Робур некогда был и министром Аргентинской республики, и главой
адмиралтейства, и президентом Соединенных Штатов, ушедшим в отставку, и
испанским генералом, уволенным в запас, и, наконец, вице-королем Индии, но
пожелал подняться в еще более высокие сферы. То выходило, что Робур
обладает миллионным состоянием, награбленным при помощи летательной
машины, и привлечен к суду за свои преступления; то оказывалось, что он
разорился, сооружая свой летательный аппарат, и ему скоро придется
совершать публичные полеты, чтобы вернуть свои денежки. Что же касается
того, намерен ли инженер когда-либо остановиться, - то, разумеется, нет!
Впрочем, он думает отправиться на Луну, и если тамошние места придутся ему
по вкусу, тогда уж он обоснуется на этой планете.
- Признайся, Фри... дружище!.. Тебе ведь не терпится побывать на Луне и
посмотреть, что там делается?
- Я не полечу!.. Я отказываюсь!.. - отвечал простофиля, который верил
всем этим россказням.
- Почему же, Фри? Почему? Мы тебя женим там на какой-нибудь лунной
красотке!.. И ты станешь родоначальником негров на Луне!
Когда Фриколлин пересказывал всю эту болтовню дядюшке Пруденту, тот
всякий раз убеждался, что ему не добиться сколько-нибудь достоверных
сведений о Робуре, и думал лишь о том, как отомстить инженеру.
- Фил, - обратился он однажды к своему коллеге, - теперь вы убедились,
что мы не можем рассчитывать на побег?
- Не можем, дядюшка Прудент.
- Отлично. Но ведь каждый человек волен распоряжаться собою и
пожертвовать в случае нужды своей жизнью...
- Если уж без такой жертвы не обойтись, то сделаем это поскорее! -
вскричал Фил Эванс, которому изменило обычное хладнокровие. - Да! Пора с
этим покончить! Куда летит "Альбатрос"?.. Теперь он ужи почти пересек
Атлантический океан, и если направление его полета не изменится, он вскоре
достигнет побережья Патагонии, а затем и берегов Огненной Земли... Ну, а
дальше что?.. Полетит ли он над Тихим океаном или направится к Южному
полюсу?.. С этим Робуром надо быть ко всему готовым!.. А уж тогда мы
пропали!.. Так что речь идет о законной самозащите, и если нам суждено
погибнуть...
- То перед смертью, - подхватил дядюшка Прудент, - мы должны отомстить
и уничтожить летательный аппарат со всеми, кто на нем находится!
Бессильный гнев и долго сдерживаемая ярость толкнули злосчастных
воздухоплавателей на это страшное решение. Да! Если потребуется, они
пожертвуют своей жизнью, лишь бы уничтожить изобретателя вместе с секретом
его изобретения! Пусть чудесный воздушный корабль, бесспорное
превосходство которого в воздухе им скрепя сердце пришлось признать,
просуществует всего несколько месяцев со дня своего появления на свет!
Эта мысль так прочно засела в их голове, что они день и ночь только и
думали, как бы привести ее в исполнение. Каким способом? Хорошо бы
похитить один из динамитных патронов, имевшихся на борту, и с его помощью
разнести в щепы летательный аппарат. Но для этого надо было проникнуть в
склад, где хранились боевые припасы.
По счастью, Фриколлин и не подозревал об этом проекте. При одной мысли,
что "Альбатросу" грозит опасность взорваться в воздухе, слуга был способен
донести на своего господина.
Двадцать третьего июля на юго-западе, близ мыса Дев, у входа в
Магелланов пролив, снова показалась земля. За пределами пятьдесят
четвертой параллели в эту пору года ночь продолжается уже около
восемнадцати часов и температура падает в среднем до шести градусов ниже
нуля.
Вместо того чтобы углубляться дальше к югу, "Альбатрос" сначала полетел
вдоль извилистых берегов пролива, словно направляясь к Тихому океану.
Миновав бухту Ломас и оставив гору Грегори на севере и горную гряду
Брекнок на западе, он пролетел над небольшим чилийским селением
Пунта-Аренас, в то время когда в местной церкви звонили во все колокола;
через несколько часов с "Альбатроса" были замечены старинные сооружения
Порт-Фамин.
Говорят, что патагонцы, чьи костры виднелись на земле, отличаются
высоким ростом; однако пассажиры воздушного корабля не могли об этом
судить, ибо с высоты люди казались им карликами.
Какое изумительное зрелище открылось им в эти часы короткого зимнего
дня в Южном полушарии! Крутые горы, покрытые вечными снегами вершины,
густые леса, спускающиеся уступами по горным склонам, внутренние моря,
бухты среди полуостровов и островов архипелага, который образуют земли
Кларенса, Доусона и Дезолейшн, каналы и проливы, многочисленные мысы и
скалы - все это хаотическое нагромождение было уже сковано льдами в единое
целое, - от мыса Форвард, где оканчивается американский материк, до мыса
Горн, где кончается Новый Свет!
Когда "Альбатрос" прибыл в Порт-Фамин, узникам стало ясно, что Робур
собирается продолжать свой полет к югу. Проскользнув между горой Тарн, на
полуострове Брунсвик, и горой Грэвса, воздушный корабль направился к горе
Сармьенто, гигантская вершина которой, укутанная льдами, господствует над
Магеллановым проливом, поднимаясь на две тысячи метров над уровнем моря.
Внизу лежала страна печереев, или фуэгийцев, - туземцев, населяющих
Огненную Землю.
Какой прекрасной и плодородной показалась бы эта земля, особенно в
южной своей части, полгода назад, в самый разгар лета, когда день длится
здесь целых пятнадцать - шестнадцать часов! Тогда повсюду взор ласкали бы
зеленые долины и пастбища, способные прокормить тысячи животных;
девственные леса, состоящие из гигантских деревьев - берез, буков, ясеней,
кипарисов, древовидных папоротников; широкие равнины, по которым
проносятся стада гуанако, вигоней и страусов, наконец целые армады
пингвинов и всяких пернатых. Когда на "Альбатросе" зажглись электрические
фонари, целые стаи кайр, уток, гусей и других птиц устремились к его
бортам. Их было столько, что хватило бы пополнить дичью сотню таких
кладовых, как у Франсуа Тапажа.
Это нашествие птиц принесло немало хлопот повару, который умел
мастерски приготовлять их, уничтожая неприятный привкус жира. Прибавилось
хлопот и у Фриколлина, который охотно ощипывал десяток за десятком этих
лакомых представителей мира пернатых.
В тот день, около трех часов пополудни, перед самым заходом солнца,
впереди показалось огромное озеро, окаймленное густыми лесами. В ту пору
оно полностью замерзло, и несколько туземцев быстро скользили на длинных
лыжах по его ледяной поверхности.
Едва завидев воздушный корабль, насмерть перепуганные фуэгийцы
пустились наутек, а когда у них уже не было сил бежать, они спрятались,
зарывшись в снег, словно животные.
Двигаясь к югу, "Альбатрос" пролетел над каналом Бигл, оставив позади
остров Наварино, чье греческое имя ласкает ухо на фоне неблагозвучных
названий этих далеких мест, и миновал остров Уолластон, расположенный в
самой южной части Тихого океана. Наконец, преодолев семь тысяч пятьсот
километров от берегов Дагомеи, он пролетел над последними островками
Магелланова архипелага и самой южной точкой Нового Света - страшным мысом
Горн, острый выступ которого вечно гложет прибой.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
в которой "Альбатрос" совершает то, чего, пожалуй, никому не совершить
Наступило 24 июля. А ведь этому дню в Южном полушарии соответствует 24
января в Северном. Больше того, только что пройденный пятьдесят шестой
градус южной широты соответствует на севере параллели, которая в Европе
проходит через Шотландию на уровне Эдинбурга.
Поэтому термометр постоянно показывал среднюю температуру ниже нуля.
Так что путешественникам приходилось занимать немного искусственного тепла
у аппаратов, предназначенных для обогревания рубок воздушного корабля.
Следует упомянуть, что хотя продолжительность дня должна была
постепенно возрастать после зимнего равноденствия, которое в Южном
полушарии приходится на 21 июня, на самом деле день заметно уменьшался,
ибо "Альбатрос" неуклонно приближался к полярным областям.
По этой причине южная часть Тихого океана, граничащая с Полярным
кругом, освещалась очень ненадолго. Итак, днем - весьма мало света, а
ночью - к тому же и весьма чувствительный холод. Чтобы сносить его,
приходилось одеваться на манер эскимосов или фуэгийцев. И так как на борту
"Альбатроса" теплых вещей было достаточно, то дядюшка Прудент и Фил Эванс,
хорошенько укутавшись, могли подолгу оставаться на палубе, тщательно
обдумывая свой план мести и ожидая лишь удобного случая, чтобы привести
его в исполнение. Робура они видели мало; надо сказать, что после обмена
обоюдными угрозами во время полета над Тимбукту инженер и его пленники
вовсе не разговаривали.
Что касается Фриколлина, то он ни разу не выходил из кухни, где помогал
Франсуа Тапажу приготовлять пищу, за что повар оказывал ему самое радушное
гостеприимство. Эту выгодную должность негр охотно принял с разрешения
своего господина. К тому же, оставаясь взаперти, Фриколлин не видел того,
что происходит снаружи, и мог считать себя защищенным от опасности. Не
походил ли он на страуса не только физически, из-за своего удивительного
желудка, но и нравственно, из-за своей редкой бестолковости?
В какой же пункт земного шара держал теперь пучь "Альбатрос"? Можно ли
было предположить, что в самый разгар зимы он отважится проникнуть в
область над южными морями или над землями, лежащими у самого полюса? Даже
если допустить, что химические элементы батарей были бы достаточно
морозостойкими, следовало помнить, что уже одно пребывание в ледяной
атмосфере грозило гибелью всему экипажу, страшной гибелью от холода! Если
бы Робур вздумал пересечь полюс в жаркое время года - еще куда ни шло! Но
решиться на такой перелет в самый разгар антарктической зимы, во мгле
вечной ночи, мог только безумец!
Так рассуждали председатель и секретарь Уэлдонского ученого общества,
оказавшиеся против воли над тем материком Нового Света, который хоть и
называется Америкой, но отнюдь не той, где расположены Соединенные Штаты!
В самом деле! До чего еще дойдет этот невыносимый Робур? И не наступило
ли время покончить с путешествием, разрушив его летательный аппарат?
В тот день, 24 июня, инженер то и дело беседовал с боцманом. Не раз Том
Тэрнер и Робур записывали показания барометра - и, видимо, не для
определения достигнутой высоты, а чтобы получить данные, относящиеся к
погоде. Без сомнения, в атмосфере происходили какие-то изменения, которые
следовало принять во внимание.
Дядюшке Пруденту показалось даже, что Робур составляет опись всех
оставшихся на борту запасов - как тех, что служат для питания тяговых и
подъемных механизмов воздушного корабля, так и тех, что служат для питания
человеческих организмов, о бесперебойной работе которых также следовало
позаботиться.
Все это, возможно, говорило о том, что инженер готовится в обратный
путь.
- В обратный путь? - заметил Фил Эванс. - Интересно, куда?
- Туда, где этот Робур может пополнить свои запасы, - отвечал дядюшка
Прудент.
- Должно быть, на какой-нибудь остров, затерянный в Тихом океане, где
существует колония таких же проходимцев, как их вожак.
- И я того же мнения. Фил Эванс. Я полагаю, что Робур в самом деле
помышляет о том, чтобы двинуться на запад, а при той скорости, какой
обладает его воздушный корабль, он быстро достигнет цели.
- Но если он туда доберется... нам не удастся привести в исполнение
свой план...
- Он туда не доберется. Фил Эванс!
Очевидно, коллеги отчасти проникли в замыслы инженера. К вечеру этого
дня уже не оставалось сомнений, что "Альбатрос", достигнув границ
антарктических вод, намеревался, наконец, повернуть назад. Как только льды
сковывают все эти воды, вплоть до мыса Горн, все южные области Тихого
океана покрываются ледяными полями и айсбергами. Ледовый пояс образует
мощный барьер, который не могут преодолеть ни самые прочные корабли, ни
самые отважные мореплаватели.
Разумеется, ускорив взмахи своих крыльев-винтов, "Альбатрос" мог бы
перелететь сначала ледяные горы, во множестве скопившиеся на поверхности
океана, а затем и горы сухопутные, возвышающиеся на материке вблизи
полюса, если только самая южная точка земного шара действительно лежит на
материке. Но разве мог он отважиться продолжать свой полет в ледяной
атмосфере, которая в период полярной ночи охлаждается до шестидесяти
градусов ниже нуля? Конечно, нет!
Поэтому, углубившись километров на сто к югу, "Альбатрос" вскоре
повернул к западу, взяв курс на один из неизвестных островов,
расположенных в Тихом океане.
Внизу простиралась бескрайняя гладь океана, омывающего американский и
азиатский материки. В это время его воды приняли ту своеобразную окраску,
благодаря которой их называют "молочным морем". Немощные лучи полярного
солнца не могли преодолеть полумрак, и вся поверхность этой части Тихого
океана казалась молочно-белой. Ее можно было принять за огромное снежное
поле, ибо с высоты водная гладь казалась совершенно невозмутимой.
Вероятно, именно так выглядит эта часть океана, когда мороз сковывает его
воды, превращая их в безграничное ледяное поле.
Как известно, это необычайное явление вызывают мириады светящихся
телец, фосфоресцирующих микроорганизмов. Но удивительнее всего, что такое
скопление мельчайших живых существ, излучающих опаловый свет, наблюдалось
за пределами Индийского океана.
Внезапно барометр, который в утренние часы держался довольно высоко,
резко упал. В атмосфере появились признаки, которые заставили бы
насторожиться обыкновенный корабль, но воздушный корабль мог ими
пренебречь. Очевидно, какая-то страшная буря не так давно возмутила воды
Тихого океана.
В час пополудни Том Тэрнер, подойдя к инженеру, сказал:
- Мистер Робур, взгляните на эту черную точку на горизонте! Вон...
там... прямо к северу от нас. Не утес ли это?
- Нет, Том, в той стороне не может быть земли.
- Тогда это, должно быть, корабль или по крайней мере шлюпка.
Дядюшка Прудент и Фил Эванс, стоявшие на носу "Альбатроса", напряженно
всматривались в точку, указанную Томом Тэрнером.
Робур приказал принести свой морской бинокль и принялся внимательно
наблюдать за движущимся предметом.
- Это какая-то шлюпка, - объявил он, - и я уверен, что в ней люди.
- Потерпевшие кораблекрушение? - воскликнул Том.
- Да, потерпевшие кораблекрушение люди, которым пришлось оставить свое
судно, - продолжал Робур, - несчастные, потерявшие представление о том,
где находится земля, быть может, погибающие от голода и жажды! Ну, что ж!
Никто не посмеет сказать, что "Альбатрос" не пришел им на помощь!
Механику и двум его помощникам был отдан короткий приказ, и воздушный
корабль начал медленно опускаться. Метрах в ста от поверхности моря
"Альбатрос" остановился и, ускорив вращение гребных винтов, быстро понесся
к северу.
На волнах беспомощно покачивалась шлюпка. Ее парус бессильно повис на
мачте. Из-за отсутствия ветра она лишилась управления, а на борту ее,
по-видимому, ни у кого не было сил справиться с веслом.
В глубине шлюпки лежали пять человек: они либо спали, либо не могли
пошевелиться от истощения, если вообще были живы.
Подлетев ближе, "Альбатрос" начал постепенно снижаться.
На корме лодки можно было разобрать название судна, с которого она была
спущена: то был французский корабль "Жаннетта" из Нанта, очевидно
покинутый своим экипажем.
- Э-эй! - закричал Том Тэрнер.
Его должны были услышать, ибо шлюпка находилась в каких-нибудь
восьмидесяти футах под "Альбатросом".
Никакого ответа.
- Стреляйте! - приказал Робур.
Команда была выполнена, и громкий звук выстрела прокатился над
поверхностью воды.
И тогда с "Альбатроса" увидели, как один из потерпевших бедствие с
трудом поднялся: глаза его блуждали, а изможденное лицо напоминало лицо
скелета.
При виде "Альбатроса" он вздрогнул от испуга.
- Не бойтесь, - крикнул Робур по-французски. - Мы пришли к вам на
помощь!.. Кто вы?
- Матросы с "Жаннетты", трехмачтового судна, на котором я был
помощником капитана, - ответил человек. - Вот уже пятнадцать дней... мы
оставили его... когда оно пошло ко дну!.. У нас нет ни воды, ни пищи!..
Четверо других потерпевших кораблекрушение медленно при-поднимались.
Измученные, исхудавшие, дошедшие до последней степени истощения, они
простирали руки к воздушному кораблю.
- Внимание! - закричал Робур.
С "Альбатроса" на веревке было спущено в шлюпку ведро с пресной водой.
Несчастные накинулись на воду с такой жадностью, что на них было больно
смотреть.
- Хлеба!.. хлеба!.. - кричали они.
Немедленно была спущена и корзина с провизией: в ней были консервы,
бутылка бренди и несколько литров кофе. Помощник капитана с большим трудом
удерживал изголодавшихся людей, набросившихся на еду.
Затем из шлюпки донеслось:
- Где мы?
- В пятидесяти милях от берегов Чили и от архипелага Чонос, - ответил
Робур.
- Благодарю. Но без ветра нам...
- Мы возьмем вас на буксир!
- Кто вы такие?..
- Люди, которые рады оказать вам помощь, - кратко ответил Робур.
Помощник капитана понял, что должен уважать инкогнито своих спасителей.
Но можно ли было надеяться, что летательная машина окажется достаточно
сильной, чтобы взять шлюпку на буксир?
Разумеется! И, привязанная к концу каната длиною в сто футов, шлюпка
быстро понеслась на восток, увлекаемая мощным летательным аппаратом.
К десяти часам вечера появилась земля: с "Альбатроса" заметили
береговые огни. Для потерпевших кораблекрушение моряков "Жаннетты" эта
помощь с неба пришла как раз вовремя, и они имели все основания считать
свое спасение чудом!
Как только шлюпка оказалась вблизи проливов между островами Чонос,
Робур крикнул, чтобы матросы отвязали конец каната, что они и сделали,
благословляя своих спасителей; затем "Альбатрос" вновь направился в
сторону открытого моря.
Положительно, он был великолепен, этот воздушный корабль, способный
прийти на помощь потерпевшим кораблекрушение морякам, затерянным среди
океана! Какой воздушный шар, даже самой совершенной конструкции, был бы
способен сослужить подобную службу! Дядюшке Пруденту и Филу Эвансу
пришлось с этим согласиться, несмотря на то, что они пребывали в таком
расположении духа, когда люди готовы спорить даже против очевидности.
А волнение на море все не успокаивалось. Тревожные признаки нарастали.
Барометр упал еще на несколько делений. Порывистый ветер то яростно
свистел между подъемными винтами "Альбатроса", то на минуту совсем
затихал. При таких условиях парусному судну пришлось бы уже взять два рифа
в марселях и один риф в фоке. Все указывало на то, что направление ветра
вот-вот переменится и он задует с северо-запада. Стекло штормгласса
затуманилось, и это также внушало тревогу.
К часу ночи ветер достиг бешеной силы. Однако, хотя воздушный корабль
шел теперь против ветра, он еще мог благодаря своим мощным гребным винтам
преодолевать его и продвигаться вперед со скоростью четырех-пяти лье в
час. Но большего от него нельзя было требовать.
Очевидно, надвигался грозный циклон - явление в тех широтах весьма
редкое. Как бы его ни называли - ураганом в Атлантическом океане, тайфуном
в Китайских морях, самумом в Сахаре, торнадо на западном побережье, - это
всегда и всюду свирепый и весьма опасный вихрь! Да, опасный для всякого
судна, попавшего в орбиту этой крутящейся бури, вращательное движение
которой усиливается от окружности к центру; лишь в самой середине этого
воздушного Мальмстрема остается относительно спокойная зона.
Робур это знал. Он знал также, что самым благоразумным было бежать от
циклона, вырваться из сферы его действия, поднявшись в верхние слои
атмосферы. До сих пор ему это всегда удавалось. Но теперь нельзя было
терять ни одного часа, пожалуй, даже ни одной минуты!
В самом деле, неистовство ветра возрастало с каждой секундой.
Обезглавленные вихрем волны мчались, разбрызгивая белую пену по
поверхности океана. Циклон, перемещаясь с невероятной скоростью,
неудержимо двигался к полярным областям.
- Вверх! - скомандовал Робур.
- Вверх! - повторил Том Тэрнер.
Подъемные винты воздушного корабля заработали с максимальной быстротою,
и он устремился под острым углом вверх, точно двигался по наклонной
плоскости, установленной в юго-западном направлении.
В это мгновение барометр вновь опустился: ртутный столбик резко упал -
сначала на восемь, затем на двенадцать миллиметров. Внезапно восходящее
движение "Альбатроса" приостановилось.
Чем объяснялась эта остановка? По-видимому, она произошла вследствие
того, что мощный воздушный поток стремился сверху вниз, и под его
давлением "Альбатрос" не мог найти себе надежной опоры в атмосфере.
Когда пароход поднимается вверх по течению реки, работа винта тем менее
успешна, чем быстрее текущая вода уходит из-под его лопастей. При этом
судно так сильно относит назад, что его попятное движение может порою
стать равным поступательному. То же происходило и с "Альбатросом".
Однако Робур не прекратил борьбы. Все семьдесят четыре винта
"Альбатроса", работая ровно и согласованно, вращались с предельной
скоростью. Но неумолимо увлекаемый циклоном, летательный аппарат не мог
вырваться из его грозных объятий. Пользуясь каждой минутой затишья,
"Альбатрос" пытался подняться вверх, но под тяжестью циклона снова и снова
падал вниз, подобно тонущему кораблю. Казалось, он судорожно барахтается в
волнах воздушного океана, затерянный в ночной мгле, которую его фонари
побеждали только на очень небольшом пространстве.
Было очевидно, что, если ярость циклона еще возрастет, "Альбатрос",
потеряв управление, превратится в хрупкую соломинку, в жалкую игрушку
вихря, способного с корнем вырывать Деревья, сносить кровли и разрушать
стены зданий.
Робур и Том Тэрнер могли теперь объясняться лишь жестами. Дядюшка
Прудент и Фил Эванс, вцепившись в перила, спрашивали себя, не сыграет ли
разбушевавшаяся стихия им на руку, не уничтожит ли она сама воздушный
корабль и его изобретателя, а вместе с ним и секрет изобретения!
Так как "Альбатросу" не удавалось подняться в верхние слои атмосферы и
вырваться из цепких лап циклона, ему, по-видимому, оставалось только одно:
попытаться достичь относительно спокойной зоны в центре циклона, где он
мог бы свободнее маневрировать. Но чтобы достичь этой зоны, надо было
преодолеть центробежную силу вращающегося вихря, который удерживал
воздушный корабль в своей орбите. Достанет ли на это у "Альбатроса"
мощности?
Внезапно тучи на небе разорвались, и сгустившиеся водяные пары хлынули
вниз потоками дождя.
Было два часа ночи. Барометр, падавший резкими скачками - по двенадцать
миллиметров сразу, - в эту минуту опустился до семисот девяти миллиметров;
правда, такое понижение объяснялось отчасти тем, что воздушный корабль
находился в то время на значительной высоте над уровнем моря.
Описанный циклон был явлением тем более редким, что возник он за
пределами тех областей, в которых, как правило, наблюдаются подобные
вихри: области эти расположены между тридцатым градусом северной и
двадцать шестым градусом южной широты. Быть может, именно поэтому
крутящаяся буря внезапно превратилась в обыкновенный ураган, движущийся по
прямой. Но зато в какой ураган! С ним можно было бы сравнить разве только
неистовый шквал, налетевший 22 марта 1882 года на штат Коннектикут,
скорость которого достигала ста шестнадцати метров в секунду, то есть
свыше ста лье в час.
Стало быть, "Альбатросу" оставалось лишь мчаться по ветру, подобно
судну, убегающему от бури, или, вернее, не противиться воздушному течению,
вырваться из которого он был не в силах. Но, послушно двигаясь по
навязанному ему пути, воздушный корабль несся к югу, приближаясь к
полярным областям