архии есть определенный смысл, и полагала, что такие вещи открываются тебе, лишь когда ты становишься Айз Седай. В определенном смысле только с момента получения шали и начинается настоящее обучение. - Если Найнив сможет Исцелить тебя снова, значит, ты опять станешь так же сильна, как было раньше. Лиане покачала головой: - До сих пор еще никого не Исцеляли от усмирения. Некоторые могут приравнять нас к дикаркам. Такие сестры занимают положение чуть ниже, чем могла бы позволить им их мощь. Возможно, то, что ты была слабее, а потом стала сильнее, будет истолковано схожим образом. Если Найнив не сможет вернуть нам всю прежнюю мощь, пусть попытается восстановить ее на две трети или даже наполовину. Это лучше того, что мы имеем теперь, хотя в таком случае очень многие женщины в Салидаре окажутся сильнее нас. Илэйн была совершенно сбита с толку, а Найнив выглядела так, словно ей съездили кулаком между глаз. - Тут все имеет значение, - пояснила Суан. - Например, медленно ты училась или быстро, долго ли тебе пришлось пробыть послушницей и Принятой - множество оттенков. Зачастую не так-то просто определить, кто сильнее. Со стороны может казаться, что две женщины обладают равной мощью, но выяснить, так ли это в действительности, позволил бы только поединок. Хвала Свету, такие способы у нас не в ходу. Но если Найнив не вернет нам прежнюю мощь, мы рискуем занять весьма низкое положение. - Предполагается, - подхватила Лиане, - что эта иерархия имеет значение лишь в повседневной жизни, но на деле это далеко не так. Совет, поданный тем, кто занимает высокое положение, вовсе не равноценен совету, полученному от низшего. Покуда мы были усмирены, все это не имело никакого значения. Мы не занимали вовсе никакого положения, и сказанное нами оценивалось только по его важности и значению. В таких случаях важно, что сказано, а не кем. Но теперь все будет иначе. - Понятно, - твердо сказала Илэйн. Неудивительно, что Игру Домов считают изобретением Айз Седай. В сравнении с обычаями сестер ухищрения Даэсс Деи'мар казались довольно простыми. - Приятно видеть, что совершенное тобой Исцеление может принести кому-то больше неприятностей, чем тебе самой, - пробурчала Найнив. Вглядевшись в миску, она нахмурилась и тщательно вытерла дно кусочком хлеба. Лицо Суан помрачнело, но она ухитрилась не повысить голоса: - Видишь, мы предстали перед тобой без прикрас. И не только затем, чтобы убедить тебя снова испробовать Исцеление. Ты вернула мне... жизнь. Ни больше ни меньше. Будучи усмиренной, я убеждала себя, что не умерла, но по-настоящему ожила лишь теперь. Так что начнем все заново, Лиане. Будем подругами, если вы на это согласны. Ну а если нет, составим артель, как рыбаки на одном баркасе. - Подруги, - сказала Илэйн. - Для меня это звучит куда привлекательнее. Лиане улыбнулась ей, но и она, и Суан по-прежнему не отрывали глаз от Найнив. Та, в свою очередь, переводила взгляд с одной на другую. - Илэйн задавала вам вопросы, - сказала она наконец. - поэтому и я задам свой. Что узнала Шириам прошлой ночью? Только не говори мне, Суан, будто тебе это неизвестно. Насколько я понимаю, стоит им хотя бы подумать о чем-то, и ты узнаИшь об этом самое позднее через час. Суан упрямо выставила подбородок, ее темно-голубые глаза угрожающе похолодели. Неожиданно она вскрикнула и наклонилась потереть лодыжку. - Расскажи им, - промолвила Лиане. - Расскажи все, а не то я сама это сделаю. Суан бросила на Лиане негодующий взгляд и надулась так, что, на взгляд Илэйн, того и гляди могла лопнуть, но тут она встретилась глазами с Найнив и выпустила воздух. Каждое слово Суан произносила так, будто его вытягивали клещами, но тем не менее говорила: - Посольство Элайды достигло Кайриэна. Ранд их принял, но похоже, затеял с ними игру. Во всяком случае, будем на то надеяться. Шириам с компанией приободрились, видать, на сей раз им удалось не выставить себя дурами на встрече с Хранительницами Мудрости. А на следующую встречу явится Эгвейн. Кажется, последнюю фразу Суан промолвила с еще меньшей охотой, чем все остальные. Найнив выпрямилась и просветлела. - Эгвейн? Вот это чудесно. И выходит, на сей раз у них обошлось без глупостей. То-то я удивлялась, почему они не тянут нас на очередной урок. - Она взглянула на Суан - искоса, но довольно приветливо. - Рыбачья артель, говоришь? А кто будет капитаном нашего баркаса? - Я, вот кто! Ты, несносная маленькая... - Лиане громко прокашлялась, и Суан глубоко вздохнула. - Вообще-то в артели все равны, - поправилась она, но, заметив на лице Найнив улыбку, упрямо добавила: - Но все равно кто-то должен держать руль. Вот я этим и займусь. - Ладно, - промолвила Найнив, задумчиво повертела ложкой в руке, а потом, словно невзначай, небрежным тоном добавила: - А ты случаем не поможешь нам выбраться из кухни? И Суан, и Лиане выглядели не старше самой Найнив, но они слишком долго пробыли Айз Седай, и взгляд у каждой был соответствующий. Найнив выдержала его куда лучше, чем могла ожидать Илэйн, разве что чуточку заколебалась, но в конце концов пробормотала: - Ну что ж, нет так нет. - Нам надо идти, - сказала, вставая, Суан. - Если уж на то пошло. Лиане недооценила кое- что в твоем открытии. Мы могли бы быть первыми Айз Седай, с которых публично содрали шкуру, а я уж точно первая, которой бы этого хотелось. К удивлению Илэйн, Лиане обняла ее и, склонившись к ее уху, прошептала: - Подруги. Илэйн не осталась в долгу и ответила Лиане теплыми объятиями и тем же словом. Лиане обняла и Найнив, но что она ей сказала, Илэйн не расслышала. Суан же сказала спасибо, но, как показалось Илэйн, резко и неохотно. Так показалось Илэйн, но когда они ушли, Найнив заметила: - Думаю, она говорила искренне. У нее слезы на глаза наворачивались. Наверное, мне следует обходиться с ней помягче. - Она вздохнула, вздох перешел в зевок, едва не поглотивший последние слова: - Особенно теперь, когда она снова стала Айз Седай. С тем Найнив и заснула - поднос так и остался у нее на коленях. Прикрыв ладошкой зевок, Илэйн встала, убрала поднос под кровать Найнив, а саму Найнив раздела и уложила в постель - та даже глаз не открыла. Задув свечу, Илэйн прилегла и, глядя в темноту, принялась размышлять над услышанным. Стало быть, Ранд пытается иметь дело с Айз Седай, посланными Элайдой. Да они его заживо съедят! Илэйн едва не пожалела о том, что отклонила предложение Найнив тогда, когда его вполне можно было осуществить. Уж она-то - в этом Илэйн не сомневалась - сумела бы помочь Ранду обойти все расставленные ловушки. Мать многому ее научила, да и от Тома удалось почерпнуть немало. И окажись она там, у нее появилась бы возможность связать Ранда узами. В конце концов, не стала же она дожидаться шали, чтобы сделать своим Стражем Бергитте, так зачем же откладывать это в отношении Ранда. Устроившись поудобнее, девушка уткнулась в подушку. Так или иначе, Ранду придется подождать - он в Кэймлине, а она в Салидаре... Минуточку, но ведь со слов Суан выходило, будто он в Кайриэне. Как же?.. Илэйн была уверена, что Суан все же что-то скрывает, но девушка слишком устала, чтобы думать о чем бы то ни было. Мысли путались и ускользали. Ее сморил сон, а следом явилось и сновидение: лодка, на носу которой сидела Лиане. Она флиртовала с каким-то мужчиной, лицо которого изменялось всякий раз, как Илэйн смотрела в его сторону. А на корме Суан и Найнив боролись за рулевое весло - каждая хотела править своим курсом. Это продолжалось до тех пор, пока Илэйн не взяла на себя обязанности капитана. Если капитан что-то утаивает, немудрено дождаться мятежа. Поутру Суан и Лиане заявились прежде, чем Найнив успела открыть глаза, и одним этим разозлили ее в достаточной степени, чтобы она сразу сумела направить Силу. Но толку от этого не было. Исцеленное раз не могло быть Исцелено снова. - Я сделаю, что смогу, Суан, - пообещала Делана, подавшись вперед и погладив собеседницу по руке. В гостиной они были одни, и чайные чашки на маленьком столике оставались нетронутыми. Суан вздохнула. Вид у нее был сокрушенный, да и чего можно было ожидать после подобной выходки перед Советом? Лучи утреннего солнца падали сквозь окно, и Делана невольно подумала о завтраке, который пришлось пропустить из-за Суан. Ситуация становилась неловкой, а ей очень не нравилось оказываться в таких обстоятельствах. Она приучила себя не видеть в той, усмиренной Суан свою старую подругу - правда, к этому не пришлось прилагать особых усилий, ибо та ничем не походила на Суан Санчей, какой ее помнила Делана. И вдруг она объявилась вновь. Настоящая Суан, только ставшая молодой и привлекательной. Это само по себе было достаточным потрясением, но еще больше Делана удивилась тому, что еще до восхода солнца Суан объявилась у нее и обратилась с просьбой о помощи. Прежде Суан никогда не нуждалась в помощи и не просила о ней. Однако удивительнее всего было даже не это - неожиданно для себя Делана поняла, что теперь она сильнее, чем Суан. Гораздо сильнее. Они дружили еще послушницами, но Суан первенствовала всегда и во всем. Но так или иначе, к ней пришла Суан, причем весьма расстроенная, что тоже было весьма непривычно. Огорчаться, конечно, Суан случалось и прежде, только она никогда не подавала виду. Делана и сама немного расстроилась из-за того, что ничем не могла помочь этой женщине. А ведь когда- то они вместе таскали медовые коврижки, и Суан частенько брала вину на себя. - Во всяком случае, Суан, это скорее всего удастся. Романда была бы более чем счастлива, упрятав эти тер'ангриалы в хранилище Совета. У нее недостаточно Восседающих, чтобы взять все на себя. Но коли Шириам считает, что достаточно, коли она будет думать, что ты воспользовалась своим влиянием на меня и Лилейн, чтобы не допустить этого, она не сможет тебе отказать. А Лилейн согласится, я знаю. Правда, представить себе не могу, зачем тебе потребовалось встречаться с этими айилками. Всякий раз, когда Шириам возвращается с такой встречи, будучи вне себя, Романда ухмыляется, словно кошка возле кринки со сметаной. А уж ты, с твоим-то характером, обязательно что-нибудь выкинешь. Да, времена определенно менялись. Прежде Делане и в голову не пришло бы попрекать Суан вспыльчивым нравом - теперь она сделала это не задумываясь. На грустном лице Суан неожиданно появилась улыбка. - Я так рассчитывала, что ты сделаешь что-нибудь в этом роде. Я поговорю с Лилейн. И с Джанией, думаю, и Джания согласится помочь. Однако тебе придется убедиться в том, что Романда действительно этого не сделает. Из того немногого, что мне известно, явствует, что Шириам худо-бедно, но научилась ладить - или почти ладить - с Хранительницами. Романде пришлось бы начинать все сначала. Конечно, для Совета последнее, может быть, и не очень важно, но я бы предпочла при первой встрече не зацепиться жабрами за крючок. Со сдержанной улыбкой Делана проводила Суан до крыльца, похлопала на прощание по плечу и некоторое время смотрела ей вслед. Для Совета очень важно, чтобы настроение Хранительниц было миролюбивым, хотя Суан этого знать не могла. Похоже, теперь ей придется заботиться о Суан. Делане хотелось верить, что ей это удастся не хуже, чем когда- то удавалось подруге. Чай еще не успел остыть, и Делана совсем уж было решила послать Мису, свою служанку, за булочками и фруктами, но неожиданно послышался стук в дверь, и на пороге появилась вовсе не Миса, а долговязая Люсильда, послушница, привезенная из Башни. Девица присела в реверансе. Выглядела она встревоженной, но эта Люсильда вечно дергалась невесть из-за чего. - Делана Седай?.. Сегодня утром приехала одна женщина, и Анайя Седай велела привести ее к вам?.. Ее зовут Халима Саранов, и она утверждает, будто вы знакомы?.. Делана открыла было рот, желая сказать, что слышать не слышала ни о какой Халиме Саранов, но тут эта женщина появилась на пороге. Необычная женщина, ухитрявшаяся одновременно выглядеть и стройной, и пышнотелой, просто притягивала к себе взгляд. На ней был темно-серый наряд для верховой езды с чрезмерно низким вырезом; длинные, пышные волосы обрамляли прекрасное лицо с огромными зелеными глазами. Такая красавица не оставила бы равнодушным ни одного мужчину. Но Делана уставилась на нее вовсе не поэтому. Руки незваной гостьи свободно висели по бокам, а вот пальцы были сложены в особую комбинацию - большой просунут между указательным и средним. Знак, ведомый лишь немногим из тех, кто носит шаль. Однако эта женщина - Делана находилась достаточно близко к ней, чтобы судить с уверенностью, - вообще не обладала способностью направлять Силу. - Да, припоминаю, - сказала Делана, - кажется, мы и вправду встречались. Ступай, дитя, и постарайся усвоить разницу между предположением и вопросом. Люсильда присела в реверансе, столь быстром и глубоком, что чуть пол носом не клюнула. В других обстоятельствах Делана проводила бы ее тяжелым вздохом: не умела она ладить с послушницами, а почему - и сама не знала. Едва послушница покинула комнату, как Халима без приглашения уселась в кресло, где недавно сидела Суан, закинула ногу на ногу и, взяв со столика чашку со все еще теплым чаем, отпила глоточек. Поверх чашки она поглядывала на Делану. Та впилась в нее суровым взглядом. - Кем ты себя вообразила, женщина? Сколь бы высокое положение ты ни занимала, нет и не может быть никого выше Айз Седай. Где ты выучилась этому знаку? Заговорила Делана лишь потому, что ее взгляд, - возможно, впервые в жизни, - не возымел ни малейшего воздействия. Халима одарила ее насмешливой улыбкой: - Ты на самом деле думаешь, что тайны, скажем так... более темных Айя такой уж секрет? Что же до высокого положения, то ты прекрасно знаешь, что должна будешь повиноваться и последнему нищему, коли он подаст соответствующий знак. Ну а моя история заключается в том, что я сопровождала в пути некую Кабриану Мекандес, Голубую сестру. К сожалению, Кабриана неудачно упала с лошади, разбилась и умерла. Страж ее от горя перестал есть и вскорости последовал за ней. - Халима улыбнулась. - Перед тем как Кабриана умерла, мы с ней о многом беседовали. Она рассказала мне о Салидаре. И еще много интересного, например, что ей удалось разузнать о планах Белой Башни, касающихся вас. И Возрожденного Дракона. Еще раз обнажив белоснежные зубы в ослепительной улыбке, Халима бросила на собеседницу пристальный взгляд, словно оценивая, смогла ли та уследить за ходом ее мысли, и вернулась к своему чаю. Делана была не из тех, кто легко сдается. Ей доводилось вынуждать королей заключать мир, к которому они вовсе не стремились, силой заставлять королев подписывать совсем не нравившиеся им соглашения. Что верно, то верно, она исполняла бы повеления помянутого Халимой нищего, яви он нужные знаки и произнеси нужные слова Но поданный Халимой знак означал, что Халима - Черная сестра. А она таковой быть не могла. Вероятно, эта женщина решила похвастаться запретным знанием и к тому же сочла такой способ наиболее подходящим, чтобы заставить Делану выслушать ее рассказ. Делане эта Халима определенно не нравилась. - Как я понимаю, требуется, чтобы я убедила Совет выслушать тебя и поверить в правдивость твоего рассказа, - грубовато сказала Делана. - Ну что ж, первое не так уж сложно. Второе тоже, если ты действительно знаешь о Кабриане достаточно, чтобы твоя история выглядела достоверно. Тут я тебе ничем помочь не смогу - мне с ней всего-то пару раз доводилось встречаться. Но полагаю, у нее нет возможности нежданно объявиться и подпортить твое выступление. - Ни малейшей. - На лице Халимы появилась все та же насмешливая улыбка. - И если потребуется, я смогу пересказать всю жизнь Кабрианы. Я знаю о ней больше, чем знала она сама. Делана только кивнула. Смерть сестры всегда заслуживает сожаления, но что сделано, то сделано. - В таком случае трудностей не возникнет. Совет примет тебя как гостью, и, по моей просьбе, тебя непременно выслушают. - Гостья - не совсем то, что я имела в виду. Мне требуется нечто более постоянное. Пожалуй, должность твоего писца или что-то в этом роде. Мне необходимо проследить, чтобы этим вашим Советом руководили должным образом. И я собираюсь не только рассказать им о Кабриане, но и время от времени давать указания тебе. - А теперь послушай меня! Я... Халима оборвала ее, не повышая голоса: - Послушай лучше меня. Мне позволено назвать тебе имя, которым я порой пользуюсь. Аран'гар. Делана тяжело откинулась назад. Это имя упоминали в ее снах. Впервые за долгие годы Делане Мосалэйн стало по-настоящему страшно. ГЛАВА 31. Красный воск Когда Эамон Валда проезжал по запруженным народом улицам Амадора, стук копыт его вороного коня заглушался уличным шумом и гамом. Валда истекал потом, тем паче что был закован в безупречно отполированные латы, а со спины его на круп могучего скакуна свисал белоснежный плащ. Правда, броню покрывал слой пыли, но оно и не диво после долгой дороги. Он старался не обращать внимания на грязных, оборванных мужчин, женщин и особенно детей, с потерянным видом бесцельно слонявшихся по городу. Даже здесь. Они были даже здесь. Впервые в жизни лицезрение могучих каменных стен и башен Цитадели Света с реявшими над ними знаменами, этой неприступной твердыни, служившей единственным оплотом истины и справедливости, не подняло его дух. Спешившись на главном дворе, он бросил поводья подбежавшему Чаду и принялся наставлять того, как позаботиться о коне. Конечно же, конюх и без него знал, что следует делать, и брюзжал Валда исключительно из-за скверного настроения. Повсюду сновали облаченные в белые плащи люди - несмотря на жару, они выглядели энергичными и деятельными. Хотелось верить, что это не видимость, а истинное рвение. Молодой Дэйн Борнхальд торопливо пересек двор и прижал кулак к обтянутой кольчугой груди в бравом военном приветствии. - Свет да осияет вас, милорд Капитан. Хорошо ли доехали от Тар Валона? Глаза молодого офицера были налиты кровью, и от него разило бренди. Валда поморщился - пьянству, а уж тем паче с утра, не могло быть оправдания. - Во всяком случае быстро, - проворчал Валда, стягивая латные рукавицы и затыкая их за пояс, на котором висел меч.Нет, то было не бренди, хотя Валда готов был биться об заклад, что парень пьян. А на путешествие, учитывая немалое расстояние, и впрямь ушло не так уж много времени. Лорд-Капитан даже решил наградить своих солдат и, после того как они разобьют лагерь, разрешить им провести ночь в городе. Сам марш прошел удачно, неудачным и даже вредным Эдмон Валда находил приказ, во исполнение которого его легиону пришлось проделать этот путь. Приказ вернуться в Амадор в тот самый момент, когда Башня раскололась и достаточно одного решительного удара, чтобы обрушить ее и навсегда погрести проклятых колдуний под обломками. Марш получился запоминающимся, тем паче что каждый день приносил все худшие и худшие новости. Ранд ал'Тор укрепился в Кэймлине. Для Валды не имело значения, кто он: истинный Дракон или Лжедракон. Этот человек обладал способностью направлять Силу, а всякий, кто этим занимается, - Приспешник Темного, и никак иначе. В Алтаре его приверженцы, так называемые Принявшие Дракона, прямо-таки кишмя кишели, а Гэалдан наводнило скопище мерзавцев, следовавших за каким-то Пророком. Они объявились и в самой Амадиции. Правда, ему удалось несколько поуменьшить численность этого отребья. Задача была не столь уж простой: нелегко сражаться с противником, который не принимает боя лицом к лицу, а при первой угрозе рассеивается, пытаясь раствориться, затеряться среди этих омерзительных беженцев и еще более отвратительных безмозглых бродяг, вбивших себе в голову, будто ал'Тор будет теперь устанавливать свои порядки. Но Валда нашел решение, хотя оно и не вполне его устраивало. Путь следования его легиона был отмечен горами трупов, над которыми кружили стаи ленивых, обожравшихся стервятников. Раз уж не было никакой возможности отличить последователей Пророка от обычных бездельников, одних никчемных негодяев от других, приходилось убивать всех, кто попадался на пути. Невелика беда - добрые люди сидят дома, а не болтаются по проезжим дорогам. Так или иначе. Творец отличит грешных от праведных. - В городе болтают, будто здесь находится Моргейз, - сказал Валда. Он не верил этому слуху, ибо в Андоре только и говорили, что о смерти своей королевы, и потому немало удивился, когда Дэйн кивнул. Однако когда молодой человек принялся расписывать роскошные покои Моргейз, ее блестящие выезды и охоты и уверять, будто она в любой день готова подписать соглашение с Чадами Света, удивление сменилось отвращением. Не скрывая своих чувств, Валда сердито нахмурился. Впрочем, от Найола ничего другого ждать и не приходилось. Когда-то этот человек был великим воином, одним из лучших полководцев, но ныне постарел и стал слишком мягкосердечным. Валда понял это, как только приказ Найола достиг Тар Валона. Найолу следовало выступить на Тир при первом же известии об ал'Торе. Собрать все силы, объединить все народы и под знаменами Чад повести их против Лжедракона. Надо было сделать это еще тогда, а теперь время упущено. Ал'Тор овладел Кэймлином и собрал достаточно сил, чтобы устрашать малодушных. Впрочем, если Моргейз здесь, это поправимо. Доберись до нее он, Валда, она подпишет соглашение без промедления. Он научил бы ее повиновению, а вздумай она противиться вступлению Детей Света в Андор, привязал бы ее за запястья к посоху. Вот было бы знамя - самое подходящее для похода на Андор. Дэйн ждал - вне всякого сомнения, рассчитывал на приглашение к обеду. Как младший по чину, он не мог пригласить Валду сам, но, надо полагать, хотел поговорить со своим бывшим командиром о Тар Валоне и, может быть, о своем погибшем отце. Впрочем, о Джефраме Борнхальде Валда был не слишком высокого мнения, ибо считал этого человека слишком мягким. - Приходи ко мне в лагерь на обед к шести, Чадо Борнхальд. Надеюсь видеть тебя трезвым. Все-таки Борнхальд был пьян - он разинул рот и, прежде чем отсалютовать и уйти, пробормотал что-то невнятное. Что же происходит? Ведь Дэйн был многообещающим молодым офицером. Слишком щепетильным - вечно пытался доискаться доказательств вины, будто это самое главное, - но все же многообещающим. Более твердым, чем его отец. Позор и беда, что такой человек растрачивает себя на бренди. Недовольно бормоча себе под нос - рыба гниет с головы, и уж коли офицеры предаются пьянству в самой Цитадели Света, стало быть, виноват в этом не кто иной, как Найол, - Валда отправился в свои покои. Ночевать он намеревался в лагере, но горячая ванна пришлась бы ему очень кстати. Однако в просторном каменном коридоре навстречу ему попался широкоплечий молодой человек, на белом плаще которого за эмблемой золотой солнечной вспышки красовался алый пастуший посох - символ Руки Света. Не останавливаясь и даже не поднимая на Валду глаз, Вопрошающий почтительным тоном промолвил: - Не угодно ли Лорду-Капитану посетить Храм Истины? Сдвинув брови, Валда проводил его не слишком любезным взглядом - он не жаловал Вопрошающих. Признавая, что кое-какая польза от них есть, он, тем не менее, считал Вопрошающих захребетниками, нацепившими эмблему с алым посохом, дабы избежать встреч с вооруженным противником. Валда хотел было повысить голос и одернуть этого малого, но передумал. Вопрошающие не отличались строгим соблюдением дисциплины, но даже для них было немыслимо, чтобы рядовой ни с того ни с сего принялся давать советы Лорду-Капитану. Он решил, что с ванной придется повременить. Храм Истины, одно из величайших чудес мира, в какой-то мере восстановил душевное равновесие Валды. Храм Истины представлял собой гигантский купол, снаружи ослепительно белый, внутри же выложенный золотыми листьями, сверкавшими в свете бесчисленных подвесных лампад. По окружности высились ряды белоснежных, отполированных до блеска колонн, но сам огромный свод простирался безо всякой поддержки на сто шагов в поперечнике. В центре беломраморного пола находилось мраморное же возвышение - оттуда до вершины купола было не менее пятидесяти шагов, - с которого при проведении самых важных и торжественных церемоний обращался к Чадам Лорд Капитан-Командор. Когда-нибудь на этом месте будет стоять он, Эамон Валда. Найол не вечен. В огромном зале находилось немало Чад - в Храме было на что посмотреть, хотя никто, кроме Детей Света, не мог любоваться его великолепием. Однако - Валда не сомневался - его пригласили сюда не для того, чтобы наслаждаться красотой строения. За высокими колоннами тянулись ряды колонн пониже - таких же незатейливых по форме, но отполированных до зеркального блеска, а за колоннами находились ниши, украшенные древними фресками. Все они изображали сцены триумфа Чад Света. Валда неспешно шел вдоль колонн, заглядывая в каждую нишу. Наконец он приметил рослого седого мужчину, разглядывавшего одну из фресок, ту, что изображала казнь Серении Латар, единственной Амерлин, угодившей в руки Чад. Правда, на виселицу ее подняли уже мертвой - живую колдунью не больно-то вздернешь, но это к делу не относится. Шестьсот девяносто три года назад восторжествовали закон и справедливость. - Тебя что-то огорчает, сын мой? - послышался мягкий, негромкий голос. Валда слегка опешил. Пусть Радам Асунава и Верховный Инквизитор, но он все равно Вопрошающий. А Эамон Валда - Лорд-Капитан и член Совета Помазанников - никакой ему не сын. - Я не приметил ничего огорчительного, - уклончиво ответил он. Асунава вздохнул. Его изможденное, аскетичное лицо казалось воплощением мученичества, самый его пот походил на слезы, но в глубоко запавших глазах горело пламя - впору подумать, будто именно оно иссушило старческую плоть. На плаще Верховного Инквизитора не было эмблемы солнечной вспышки. Только посох, словно Асунава стоял вне ордена Чад Света. Или над ним. - А времена ныне огорчительные. Беспокойные времена. Цитадель Света укрывает колдунью, - промолвил Асунава. Валда сдержал усмешку. Пусть Вопрошающие и захребетники, но опасаться их нелишне даже для ЛордаКапитана. Этот Асунава, раз уж ему не под силу добраться до Амерлин, наверняка мечтает повесить королеву. Валде было все едино, умрет Моргейз или будет жить, главное, извлечь из ее пребывания здесь всю возможную пользу. Он ничего не ответил, и густые седые брови Асунавы опустились. Глаза его смотрели словно из глубоких пещер. - Времена ныне беспокойные, - повторил он, - и нельзя позволять Найолу ни за что ни про что губить Чад Света. Валда довольно долго молча рассматривал фреску. Наверное, ее создал хороший художник, хотя в искусстве Лорд-Капитан не разбирался и ничуть к этому не стремился. Во всяком случае, эшафот и виселица выглядели как настоящие. В этом он знал толк. Наконец Валда обернулся к старому инквизитору: - Я готов выслушать тебя. - Тогда мы поговорим, сын мой. Позже, когда рядом не будет лишних глаз и чужих ушей. Да осияет тебя Свет, сын мой. И, не сказав более ни слова, Асунава широким шагом удалился. Белый плащ слегка колыхался на его плечах, эхом отдавался стук его сапог - он словно впечатывал каждый шаг в каменные плиты. Некоторые из Детей Света низко кланялись проходившему мимо Верховному Инквизитору. Из узкого оконца высоко над дворцом Найол наблюдал за тем, как Эамон Валда спешился, поговорил с молодым Борнхальдом и ушел, явно пребывая не в духе. Этот Валда вечно не в духе - его все выводит из себя. Будь хоть малейшая возможность вернуть легион Чад из Тар Валона, оставив там их чересчур нервного командира, Найол непременно бы за нее ухватился. Валда неплохой боевой командир, но не более того. Все его представления и о тактике, и о стратегии сводятся к атаке. Покачивая головой, Найол направился в палату для аудиенций - у него дел было не в пример больше, чем у Валды. Моргейз все еще сопротивлялась, словно ее осадили в неприступной крепости, в избытке снабженной всеми необходимыми припасами. Она отказывалась признать, что заперта на дне долины, а все господствующие высоты вокруг заняты противником. Как только Найол появился в передней, из-за стола поднялся Балвер. - Здесь был Омерна, милорд. Он оставил для вас это. - Писец коснулся рукой лежавшей на столе стопки перехваченных красной лентой бумаг. - И это. - Поджав тонкие губы, Балвер извлек из кармана крошечную костяную трубочку. Найол взял трубочку и тяжелой поступью направился во внутренние покои. Невесть почему этот Омерна глупел прямо на глазах - с каждым днем толку от него становилось все меньше. Хоть все его отчеты и являлись полнейшим вздором, ему вовсе не следовало оставлять их на столе у Балвера. И даже такой олух, как Омерна, должен знать, что костяные футляры с тремя красными полосками полагается вручать лично Найолу и никому больше. Он поднес трубочку к огню и, прежде чем отколупнуть ногтем восковую печать, убедился в том, что она не нарушена. Наверное, придется устроить Омерне взбучку, заставить его трепетать перед Светом. Пусть Омерна не, более чем приманка, а вовсе не начальник лазутчиков, но нельзя же быть уж таким дураком. Нацарапанное путаным убористым почерком на полоске тонкой бумаги письмо - этой тайнописью пользовались только личные агенты Найола - оказалось очередным посланием от Варадина. Найол едва не бросил его в огонь, не читая, но что-то в конце, куда случайно упал взгляд, привлекло его внимание. Сосредоточившись, Найол прочел письмо полностью, вдумчиво вникая в тайнопись. Может, Варадин и спятил, но даже в этом не мешает удостовериться. Вначале шла обычная тарабарщина насчет Айз Седай на привязи, странных животных и тому подобное, но в конце... Варадин сообщал, что ему удалось найти для Асидима Файсара надежное укрытие в Танчико. Он непременно вывез бы Асидима Файсара из города, но Предвестники выставили такую стражу, что и шепоток не пролетит за стены. Найол задумчиво потер подбородок. Он лично направил Файсара в Тарабон, дабы тот посмотрел, не удастся ли что-нибудь спасти. Файсар ничего не знал о Варидине, и Варидин не должен был ничего знать о Файсаре. "Предвестники выставили такую охрану, что и шепоток не пролетит за стены". Бред, да и только. Сунув бумагу в карман, Найол вернулся в переднюю. - Балвер, каковы последние новости с запада? - Западом они называли между собой земли, лежавшие вдоль границы с Тарабоном. - Ничего нового, милорд. Патрули, слишком углубляющиеся на тарабонскую территорию, не возвращаются. Но хуже всего толпы беженцев, пытающиеся перебраться на нашу сторону. Патрули не возвращаются... Да, Тарабон - это ров, наполненный крысами и ядовитыми гадами, но... - Балвер, как скоро твой гонец смог бы добраться до Танчико? Балвер и глазом не моргнул. Заговори с ним лошадь, этот малый и тогда не выказал бы удивления. - По ту сторону границы трудно добыть свежих коней, милорд. В обычных обстоятельствах я бы сказал, что на это уйдет дней двадцать, может, даже чуток поменьше. Ну а ныне в два раза больше, да и то если повезет. Причем в одну сторону. Ров со змеями, способный поглотить любого, даже костей не останется. Нужды в возвращении гонца не было, однако об этом Найол предпочел промолчать. - Организуй это, Балвер. Чтобы через час все было готово. С гонцом я буду говорить лично. Балвер поклонился, но принялся потирать руки, как делал всегда, когда чувствовал себя задетым. Пусть злится, невелика беда. Вряд ли все удастся осуществить, не выдав Варадина. Коли он и вправду безумен, предосторожность окажется излишней, но если нет... Его провал не ускорит никаких событий. В палате приемов Найол еще раз перечитал письмо Варадина, а затем поднес листочек к пламени свечи. Когда узкая ленточка сгорела, он растер пепел между пальцами. В своей деятельности Пейдрон Найол привык руководствоваться четырьмя незыблемыми правилами. Никогда не строй планов, не выведав о противнике все, что возможно. Не бойся менять планы, если получил новые сведения. Никогда не думай, будто тебе известно все. И никогда не жди, пока узнаешь все. Тот, кто бездействует, рассчитывая со временем выведать о враге все, рискует обнаружить, что этот самый враг уже поджег шатер, в котором он сидит. Найол неуклонно следовал этим правилам всю свою жизнь и пренебрег ими лишь единожды - в угоду смутному предчувствию. Там, в Джамаре, он по наитию, безо всяких на то резонов, направил добрую треть войска следить за горами, хотя все как один уверяли его, что перевалить через этот хребет никак невозможно. Пока оставшиеся две трети маневрировали, нанося удары по войскам Муранди и Алтары, с этих "неприступных" гор спустилась иллианская армия, которой, по всем расчетам, полагалось находиться не менее чем в сотне миль от поля сражения. Лишь благодаря тому странному предчувствию Найолу удалось избежать разгрома. Сейчас он ощущал то же самое. - Я ему не доверяю, - решительно заявил Талланвор. - Он похож на одного мошенника, которого я как-то видел на ярмарке. Совсем малец, личико детское. Смотрит невинными глазами, а сам только и думает, как бы тебя облапошить. На сей раз Моргейз стоило немалого труда не вспылить. Юный Пайтр недавно сообщил, что его дядюшке удалось наконец найти способ тайно вывести ее из Цитадели Света. Ее и других. Последнее, конечно, представляло собой дополнительное затруднение. Торвин Баршо давно выражал готовность выручить ее одну, но Моргейз не могла оставить своих спутников на милость Белоплащников. Никого, даже Талланвора. - Я приму во внимание твои чувства, - со снисходительной небрежностью промолвила она. - Только не позволяй им мешать делу. Лини, у тебя часом не найдется на сей случай подходящей пословицы? Подходящей для Талланвора и его чувств? О Свет, ну почему ей доставляет такое удовольствие насмехаться над ним, всячески поддевать его? Она ведь его королева, а не... Моргейз отвлеклась и потеряла нить размышлений. Сидя у окна. Лини сматывала клубок голубой пряжи из мотка, который держала на растопыренных руках Бриане. - А мне Пайтр напоминает одного молодого помощника конюха, изрядно нашкодившего незадолго до того, как ты отправилась в Белую Башню Того самого, который завел по ребенку от двух служанок, а потом попался на краже столового серебра твоей матери Моргейз поджала губы, но ни Талланвор с Лини, ни Бриане, бросившая взгляд на королеву, будто и ей позволено высказывать свое мнение, не могли испортить ей настроения. Этот Пайтр предвкушал скорый побег Моргейз с искренней радостью. Конечно, он рассчитывал получить от дядюшки награду, во всяком случае, судя по некоторым его высказываниям, касавшимся возмещения за невозможность возвратиться домой, но, так или иначе, паренек чуть не заплясал от радости, когда она согласилась с его планом, в соответствии с которым уже сегодня все они должны выбраться из Цитадели, а завтра на рассвете и из Амадора. Прочь из Амадора, в Гэалдан, где никто не станет навязывать ей кабальное соглашение. Два дня назад Баршо, переодевшись разносчиком, торгующим пряжей да вязальными принадлежностями, сам заявился в крепость, чтобы познакомить королеву со своим замыслом. То был приземистый носатый мужчина с бегающими глазками и. хотя слова его звучали вполне почтительно, насмешливо ухмыляющимся ртом. Трудно было поверить, что он дядюшка Пайтра, настолько они были не похожи, и еще труднее принять его за торговца. План Баршо оказался гениально прост, хотя несколько задевал достоинство королевы. Ей предстояло покинуть Цитадель Света в телеге, спрятавшись под кухонными отбросами. - Вы все знаете, что следует делать, - сказала Моргейз. Сама она находилась под неусыпным надзором и не могла покинуть свои покои без сопровождения Чад, но ее свите предоставлялась определенная свобода передвижения. От того, сумеют ли ее люди этим воспользоваться, зависело все. Ну, не совсем все, но многое. - Лини и Бриане, когда прозвонит колокол, вы должны быть на хозяйственном дворе. Лини добродушно кивнула, но Бриане поморщилась - сколько можно долдонить одно и то же? Все это они повторяли уже в двадцатый раз, но Моргейз была настойчива, ибо не могла допустить, чтобы вся затея провалилась из-за чьей-то оплошности. Моргейз продолжила: - Талланвор, ты оставишь свой меч здесь и будешь дожидаться остальных в гостинице "Дуб и колючка". - Он открыл было рот, но королева не дала ему и слова вымолвить: - Я уже слышала все твои доводы. Пойми, если ты уйдешь без меча, им и в голову не придет, что ты не собираешься возвращаться. А меч можно раздобыть и другой. Он поморщился, но в конце концов кивнул. - Ламгвин должен ждать в "Золотой голове", а Базел... Послышался торопливый стук, и в дверь просунулась лысеющая голова Базела. - Моя королева, тут человек... Чадо... - Он оглянулся через плечо и прошептал: - Это Вопрошающий, моя королева Талланвор, понятное дело, ухватился за меч, и Моргейз пришлось дважды - взглядом и жестом - приказать ему оставить оружие в покое. - Пусть войдет. - Она ухитрилась вымолвить это спокойным голосом, хотя внутри у нее все обмерло. Почему Вопрошающий? Неужто все до сих пор так хорошо складывавшееся обернется бедой? Высокий человек с ястребиным носом оттеснил Базела назад и захлопнул перед ним дверь. Бело-золотой короткий плащ с вышитым на плече темно-красным пастушьим посохом указывал на ранг Инквизитора. На лице Эйнора Сарина - Моргейз не была с ним знакома, но ей показывали этого человека со стороны, - читалась непоколебимая уверенность. - Лорд Капитан-Командор приглашает вас к себе, - холодно промолвил Инквизитор, - и просит прибыть немедленно. Мысли Моргейз замелькали, как мотыльки. В самом вызове к Найолу ничего необычного не было - с тех пор как она оказалась запертой в Цитадели, он не посещал ее, а лишь призывал к себе, чтобы в очередной раз поговорить о долге королевы перед родной страной и поведать, как он, Найол, искренне печется об интересах как самой Моргейз, так и Андора. Но никогда еще приглашение не передавалось через такого посланца. Если она попадет в руки Вопрошающим, ей не отвертеться. Асунава добьется того, чего захочет, - она лишь мельком видела этого человека, но от одного его вида в жилах холодела кровь. Почему послали Инквизитора? Она задала этот вопрос, и Сарин тем же ледяным тоном ответил: - Я был у Лорда Капитан-Командора, к тому же мне по пути. Поэтому Лорд Капитан- Командор и повелел мне сопроводить вас к нему Вы ведь королева, и вам подобает оказывать почтение - Говорил он устало, чуточку нетерпеливо, а в последних словах промелькнула плохо скрываемая насмешка. - Хорошо, - сказала Моргейз. - Должен ли я сопровождать мою королеву? - с церемонным поклоном спросил Талланвор. Хоть в присутствии посторонних он выказывал надлежащее уважение. - Нет - Поначалу Моргейз хотела взять вместо него Ламгвина, но потом передумала - взять сопровождающего означало показать этому Допроснику, что она боится оставаться с ним наедине. Сарин внушал ей почти такой же страх, как и Асунава, но она не желала, чтобы он об этом догадался. - В этих стенах я не нуждаюсь в телохранителях. Сарин улыбнулся, точнее, скривил губы. Похоже, он просто смеялся над ней Когда Моргейз вышла за дверь и поймала растерянные взгляды Базела и Ламгвина, ей пришло в голову все-таки взять сопровождающего, но внутренний голос подсказал, что этого делать не следует. Если Инквизитор приготовил ловушку, два человек