ПИН прибудет в Великобританию, ему нужно в вежливой, но твердой форме сказать о том, что думают англичане о заключении в лагеря и тюрьмы инакомыслящих в Советском Союзе. В 73-ем году доцент Московского авиационного технологического института, доктор технических наук АЛЕКСАНДР БОЛОНКИН был приговорен к четырем годам заключения за то, что он якобы призывал рабочих к забастовке в знак протеста против экономической системы в СССР. В заключение письма указывается, что когда ШЕЛЕПИН прибудет в Великобританию, члены английского отделения организации "Амнистия" должны предпринять попытку встретиться с ним и выразить свою озабоченность по поводу подобных случаев нарушения прав человека в Советском Союзе. Радио "Свобода"

2. ЛИСТОВКА ГРАЖДАНСКОГО КОМИТЕТА

Публикуемые далее три листовки Гражданского комитета распространялись в Москве в начале июня 1972 года. 19 июня сообщения об этих листовках передали на Запад аккредитованные в Москве иностранные корреспонденты. Редакция "Вольного слова" В ночь на I июня 1972г более 3,5 тысяч подобных листовок были разбросаны по почтовым ящикам в 8 районах Москвы

ГРАЖДАНЕ!

Мы едва сводим концы с концами! 1 июня 1972 -- 10 лет со дня повышения цен. Они были повышены почти сразу после XXII съезда КПСС, на котором была принята "Программа построения коммунизма". Болтуны обещали: "Уже в течение первых десяти лет все слои советских людей смогут пользоваться достатком, будут материально обеспечены... будет покончено с недостатком в жилищах". А вдруг в 62-м -- повышение цен! Так заскулили: "Мера временная... нет сомнения, что в самое ближайшее время можно будет снижать розничные цены". А мы едва сводили концы с концами! Прошло десять лет. Цены все растут. Нас грабят везде! Огромные средства пожирает советская и партийная верхушка. Закрытые санатории, "Чайки", спец. продуктовые пайки, дачи, спецбольницы -- вот их привилегии! А мы едва сводим концы с концами! "Друзьям" за границу -- зерно, масло, мясо, сахар, ткани, пушки, танки, ракеты. А мы едва сводим концы с концами! Граждане! Боритесь! Пусть борьба рабочих кап. стран будет вам примером! Пусть Польша декабря 1970 будет нам примером! Пусть забастовки и выступления рабочих Москвы, Ленинграда, Новочер-касска, Темиртау, Чирчика и Каунаса будут нам примером! ,--._ БАСТУЙТЕ! ИДИТЕ НА УЛИЦУ! СВОБОДА! СВОБОДА!СВОБОДА!

3. ОБРАЩЕНИЕ А.БОЛОНКИНА К Н.ПОДГОРНОМУ

Самый кровавый, лживый и лицемерный режим!
Председателю Президиума Верховного Совета СССР Подгорному Н. В. Копии: Правительствам стран, подписавшим Хельсинкские соглашения от бывшего политзаключенного, д. т. н. Болонкина А. А. Адрес: 671510, п. Багдарин Баунтовского района Бурятской АССР, до востребования, Болонкину А. А.

Господин Подгорный!

Как мне стало известно, местной кагебне дано указание любыми путями сфабриковать против меня какое-нибудь, желательно уголовное, "дело". ' Не удовлетворившись фабрикацией против меня в 1972 году политического "дела", избиениями, пытками, издевательствами и каторжным трудом в ваших тюрьмах и лагерях, вы даже после моего 4-летнeго пребывания в заключении не хотите оставить меня в покое, дать возможность покинуть ваш "социалистический рай" и уехать в "капиталистический ад". Все это является грубейшим попранием Хельсинкских соглашений, Всеобщей декларации прав человека ООН, Международного пакта о гражданских и политических правах, Советской Конституции. Я еще раз подтверждаю свой отказ от советского гражданства, продолжаю требовать выезда из вашего "рая" и по-прежнему считаю ваш тоталитарный режим самым кровавым, лживым и лицемерным режимом, какой только был в истории человечества. Да будет он навечно проклят! Май 1977 г. А.Болонкин

4. ОВРАЩЕНИЕ АКАДЕМИКА А.Д.САХАРОВА В ЗАЩИТУ А.БОЛОНКИНА

АС No4319 АС No4319. Андрей Сахаров. "Обращение в защиту Александра Болонкина", Горький, 3.5.81. Обращение в защиту Александра БОЛОНКИНА За десять дней до окончания второго срока в лагере арестован Александр БОЛОНКИН. Ему предъявлено обвинение по ст.70 часть вторая УК РСФСР /клеветнические измышления с целью подрыва или ослабления советского общественного и государственного строя/, что грозит ему еще десятью годами заключения и пятью годами ссылки сверх тех девяти лет жесточайших мучений и несправедливых репрессий, через которые он уже прошел. Математик-кибернетик БОЛОНКИН был арестован в первый раз вскоре после защиты им докторской диссертации по теории управления. Он обвинялся в распространении самиздатского журнала "Хроника текущих событий" и тогда, в 1973 году, был осужден на четыре года лагерей и два года ссылки. Приговор этот совершенно незаконен, так как "Хроника" - чисто информационный журнал и не ставит себе целей подрыва или ослабления строя. Докторская диссертация БОЛОНКИНА не была утверждена Аттестационной комиссией, а рукопись его монографии похищена. По пути в лагерь его избили, сломали руку. После отбытия 4-х лет в лагере и почти полного срока ссылки, за месяц до ее окончания он вновь арестован и осужден по сфальцифицированному обвинению еще на три года лагеря. И вот ему опять предстоит суд, на этот раз лагерный - с обычным в таких ' случаях лжесвидетельством других заключенных, вызванном угрозами, избиениями или обещаниями следователей. Я обращаюсь к математикам - коллегам Александра БОЛОНКИНА в СССР и во всех странах, ко всем ученым, ко всем честным людям. Я обращаюсь к Главам всех правительств, подписавших Хельсинкский Акт, ко всем государственным и общественным деятелям, деятелям культуры в бизнеса, которые могут иметь влияние на советских руководителей, обращаюсь к Эмнести Интернейшнл. Выступите в защиту Александра БОЛОНКИНА. 3 мая 1981 года Андрeй САХАРОВ лауреат Нобелевской премии Мира

5. ОБРАЩЕНИЕ ЕЛЕНЫ БОННЭР И ДР. ЧЛЕНОВ МОСКОВСКОЙ ГРУППЫ "ХЕЛЬСИНКИ" В ЗАЩИТУ А.БОЛОНКИНА

АС No4333 АС No4333.- 4 члена Моск. ОГС (Е.Боннэр и др.). Документ No166."Заключение Александра Болонкина становитс бессрочным" (Москва), 30.4.81. Московская группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР 30 апреля 1981 г. ' Документ No 166

Заключение Александра БОЛОНКИНА становится бессрочным

10 апреля 1981 г., за десять дней до окончание срока содержания под стражей по последнему приговору суда в лагере вблизи Улан-Удэ, арестован Александр БОЛОНКИН. Начальник следственного отдела КГБ ПРОЗОРОВ сообщил жене БОЛОНКИНА, что против него возбуждено дело по ч.2 ст.70 УК РСФСР и ведется следствие. Александр БОЛОНКИН /1933 г.р./, математик-кибернетик, доктор технических наук /блестяще защищенная им диссертация не утверждена ВАКом в связи с арестом БОЛОНКИНА; в 1973 г. ВАК лишил его и звания кандидата наук/. В сентябре 1972 г БОЛОНКИН был арестован и осужден к четырем годам заключения и двум годам ссылки по ч.1 ст.70 УК РСФСР /антисоветская агитация и пропаганда/ за хранение и распространение самиздатской литературы и документов. После освобождения из лагеря БОЛОНКИН отбывал ссылку в пос.Багдарин Бур.АССР, где работал в мастерской комбината бытового обслуживания. 20 апреля 1978 г., за 26 дней до окончания срока ссылки, БОЛОНКИН был повторно арестован и осужден по искусственно созданному обвинению в •частнопредпринимательской деятельности и хищениях" к трем годам заключения и 26 дням неотбытой ссылки. Во время пребывания в лагере Александр БОЛОНКИН по первому, и по второму приговору/ неоднократно подвергался преследованиям со стороны администрации: помещением в ШИЗО, ПКТ, лишением в связи с этим свиданий и т.п. БОЛОНКИН неоднократно объявлял голодовки протеста. 20 апреля 1981 г. Жена (1) и 14-летний сын (2) ждали освобождения Александра БОЛОНКИНА. Вместо известия об освобождении они получили сообщение о его новом аресте, уже в третий раз. Поскольку в условиях лагеря никакая активная, в том числе и "антисоветская", деятельность практически невозможна, предъявление обвинения по ст.70 УК РСФСР просто абсурдно. Наказание по ч.2 ст.70 УК РСФСР предусмотрено в виде лишения свободы на срок до 10 лет с последующей ссылкой до пяти лет. Так как Александр БОЛОНКИН уже отбывал наказание по ст.70 УК РСФСР, то он неизбежно будет признан опасным рецидивистом, что повлечет за собой отбывание наказания в нечеловеческих условиях лагеря особого режима. После 9-летнего пребывания в лагерях и ссылке здоровье БОЛОНКИНА окончательно подорвано /хронический гастрит, холецистит, воспаление прямой кишки/, и новый длительный срок может стать для него пожизненным. Мы обращаем внимание глав правительств, подписавших Хельсинкский Заключительный Акт, ученых всех стран и мировой общественности на трагическую судьбу Александра БОЛОНКИНА, чтобы сделать все возможно для его освобождения. \ Члены Московской группы "Хельсинки": Елена БОННЭР Софья КАЛИСТРАТОЕА Иван КОВАЛЕВ Наум МЕЙМАН . - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - 1. Маргарита (Хр.40:20, 46:109). 2. Владимир; 1965 г.р., согласно приговору Мосгорсуда А.Болонкину и В.Балакиреву от 22.11.73 (АС No2631:1); ср. 1968 ("Список п/з СССР... Вести из СССР"). Перепечатка с фотокопии оригинала из АС. 6. ИЗ ПЕРЕДАЧИ РАДИО "СВОБОДА" (RFE-RL) РАДИО СВОБОДА: ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ОТДЕЛА РС 86/81 . 8 мая 1981 года

6. АЛЕКСАНДРУ БОЛОНКИНУ УГРОЖАЕТ ТРЕТИЙ СРОК

Ю.
Вишневская Лауреат Нобелевской премии мира академик Андрей Сахаров обратился к ученым и правительствам стран свободного мира с призывом выступить в защиту Александра Болонкина, которому угрожает новый срок - вплоть до 10 лет лишения свободы с пятью годами последующей ссылки - по обвинению в "антисоветской агитации и пропаганде" /ст. 70 часть 2 УК РСФСР/. Новое, уже третье, обвинение Болонкину было предъявлено ему за 10 дней до окончания срока по его второму приговору, 10 апреля 1981 г. /I/. Александр Александрович Болонкин родился 14 марта 1933 г. До ареста - доцент Московского высшего технического училища им. Баумана, доктор технических наук, автор около 40 научных работ. Болонкин был арестован 21 сентября 1972 г. и с тех пор практически ни дня не был на свободе, а только в заключении с почти 2-летнем перерывом в виде ссылки в Забайкалье в Восточной Сибири. Первый суд над Болонкиным состоялся в Москве 22 ноября 1973 г. Болонкину и его подельнику Валерию Балакиреву было предъявлено обвинение по ст. 70 ч. 1 УК РСФСР. Конкретно Болонкину инкриминировалось: слушание и распространение передач зарубежных радиостанций на русском языке; изготовление множительного аппарата мимиографа и распространение на нем "Хроники текущих событий", журнала "Демократ", листовки за подписью "Гражданский комитет", "Моих показаний" Анатолия Марченко, "Просуществует ли Советский Союз до 1964 года?" Андрея Амальрика, перевода книги Роберта Конквиста "Великий террор" и других материалов. Кроме того, в 1971-72 гг. Болонкин распространил в Самиздате примерно полтора десятка своих собственных, подписанных различными псевдонимами работ с критикой социального обеспечения и низкого уровня жизни трудящихся в СССР. В частности, под псевдонимом А. Васильев Болонкин написал большой труд под названием "Сравнение жизненного уровня трудящихся России, СССР и капиталистических стран. Статистические сведения" /2/. Совместно со своим подельником Балакиревым Болонкин издавал также самиздатский журнал "Свободная мысль". 22 ноября 1973 г. судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда приговорила его к 4 годам лагерей строгого режима и 2 годам ссылки /З/. В конце сентября 1976 г. Болонкин был сослан а пос. Багдарин Бурятской АССР. За два месяца до окончания ссылки он был арестован вновь по обвинению в "хищении собственной зарплаты". Во время следствия Болонкина избивали "и грозили убить руками уголовников", если он не признает себя виновным. Суд состоялся 4 августа 1978 г. в пос. Багдарин. На суде у него отобрали тексты закона, выписки из дела, не давали ему говорить. По свидетельству самого Болонкина, многие из представленных им документов исчезли из дела, а в ряде других документов следователи сделали подделки. Во второй раз Болонкин был приговорен по ст. 93 ч. 2 УК РСФСР "Хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем мошенничества" к максимальному сроку наказания по этой статье - 3 годам лагерей строгого режима и 26 дням неотбытой ссылки /4/. Наказание по своему второму приговору"Болонкин отбывал в "учреждении" ОВ-94/2-Б в пос. Южный Бурятской АССР. В этом лагере Болонкина несколько раз помещали в ШИЗО /штрафной изолятор, куда можно посадить на срок до 15 суток/ и дважды на 6 месяцев в ПКТ /помещение камерного типа/. В результате жестокого обращения с ним Болонкин заразился дизентерией, заболел хроническим бронхитом, радикулитом, гастритом и другими заболеваниями. 6 мая 1980 г., почти за год до своего третьего "ареста", Болонкин направил письмо Генеральному прокурору СССР и министру внутренних дел СССР, где предупреждал: Администрация без стеснения говорит, что за оставшийся год заключения меня либо заколотят в гроб, либо полностью подорвут мое здоровье, либо сфабрикуют новое дело /5/. - - - - - - - - - AС No1670. 3. Приговор по делу Балакирева и Болонкина см. АС No2631; о суде см. "Хронику" # 30, стр. 5. 4. АС 1*3624; РС 125/78 "Второй суд над Александром Болонкиным"; "Хроника" # 51, стр. 31-32. 5. "Хроника" # 53, стр. 95, "Хроника" # 55, стр. 28; "Хроника" # 56. стр. 112-113; "Хроника" # 57, стр. 87-88; "Вести из СССР", ред. Кронид Любарский, 1980, ##18-41 и 20-30.

7. Алeксaндру Болонкину Валерий Рубин

Перед пропастью страшной обмирает душа... Я Болонкина Сашу обнимаю, спеша. То ли передо мною он на миг постарел, то ли перед страною, где он столько сидел. Вот он -- в сером костюме, поприбавил морщин... Я его после тюрем провожаю один. Объявляется вылет и не выдержать мук, сколько в карцерах вынес этот доктор наук. Не подумаешь, встретя, что колючкой крещен... Это в наше-то время?! А в какое ж еще?! Вот уже он с вещами, переходит черту... Невиновных -- прощают, никогда -- правоту. Вот его у оконца человек обыскал... На энергии солнца он поднимает корабль. Вот он встал вдруг и замер, поднимает кулак... Мол, уходит не насмерть! Но для нас это так. Вот он издали машет, как на том берегу и помочь тебе, Саша, я уже не могу. 1988г. Вaлeрий РУБИН - извeстный совeтский поэт и писaтeль. Публиковaлся в вeдущиx совeтскиx литeрaтурныx журнaлax "Новый мир", "Знaмя", "Юность". В 1981 году опубликовaл ряд своиx критичeскиx стиxотворeний нa Зaпaдe в журнaлe "Континeнт", a зaтeм иx читaли по "Голосу Амeрики". Зa что подвeргaлся прeслeдовaниям в СССР. В 1994г вышлa eго книгa "Обыск". Приложeния
  1. А.Головков, Врeмя нa рaзмышлeния (пeрвaя стaтья в СССР в зaщиту диссидeнтов, "Огонeк",1988г.).Load
  2. Г.Лaнский, Тяжкоe брeмя сомнeний.Load
  3. В.Лeвин, То взлeт, то посaдкa.Load
  4. Интeрвью А.Болонкинa, Бeссмeртиe чeловeкa - это побочный продукт моиx исслeдовaний.Load
  5. Интeрвью А.Болонкинa, Всeмирный Авиaционный Конгрeсс.
  6. Письмо Прeзидeнтa США Б.Клинтонa д.т.н. Алeксaндру Болонкину.Load
  7. Покушeниe нa А.Болонкинa
Нижe привeдeны нeкоторыe публикaций о А.Болонкинe и eго стaтьи, a тaкжe отклики в широкой прeссe:

Новоe Русскоe Слово,США, 11.3.91Г.;15.9.92г.; 11.4.96Г.; 12.4.96г.; 6.3.95, стр.14; 4.4.00.
Нeзaвисимaя Гaзeтa, 18.01.92г.
Взгляд, США,#54,94г.
Мост, США #72.
Нaроднaя Гaзeтa, Минск, aвгуст, 1995г.;
Бeлорусскaя Гaзeтa, 1994г.
Гaзeтe "Монитор", США, "83; #84, 1996г.; #92 7.3.97г.
Эxо Плaнeты, #9, 1992г.
Алeф, Изрaль, США, #44.
Гaзeтa "Мир", Бостон, США, #536, 23.6.95г.;#617, 10.01.97г.
Новости нeдeли, Изрaиль, 3.10.94г.; 25.2.97г.,стр.14; 30.9.97г;
Литeрaтурнaя гaзeтa 11.10.95г, 13.10.97г;
Журнaл "Тexникa-Молодeжи",#12,1996, cтр.44.;#10,1997.
Журнaл "Огонeк",#42,1997г; Апрeль 24, стр. 18-19.
Гaзeтa "Контaкт" (США), 28 мaя 1998г.
Российскaя гaзeтa, 31.7.98г;
Комсомольскaя Прaвдa, 27.8.98г;
Извeстия, 28.8.98г.6 стр.4; 8.7.01г., стр.2.
"Королeвский Журнaл",1998, стр.8-17.
Гaзeтa "Новости",Изрaиль, 13.4.99г.
"Сeвeрнaя Прaвдa",1999.
Гaзeтa "Русский Бaзaр", #171, 30.7.97.
Журнaл "Энeргия рaзумa", #12, 2000.
Журнaл "Путник", #279, 1992г.
Журнaл "Диссидeнт" #230, 3.7.1999г., #1б 2000.
"Интeрeснaя Гaзeтa" #119, 27.4.97г., #265, 10.5.2000.

и многиe другиe.

Return to main page
Стaтья из журнaлa "Огонeк" 1988г.
(Пeрвaя стaтья в зaщиту диссидeнтов пeриодa "пeрeстройки") B>Анатолий Головков (Москва) Время на размышление

Всего несколько лет отделяет нас от периода, когда зa попытку выскaзaть прaвду о положeнии, в котором нaxодилaсь стрaнa, чeстныx людeй не раз объявляли особо опасными преступниками, обрекали на годы заключения и ссылки, лишали гражданства. Мало кто имел мужество вступиться за инакомыслящих, когда их "клеймили позором" коллективы заводов и учреждений, громили по указке сверху пресса и телевидение. Ведь именно эти люди так или иначе приближали к нам время перестройки. Наш разговор -- о нравственном выборе и человеческой совести. "Рaскaяниe"

Дома в тепле, в безопасности, он то и дело прислушивался к стукам за стеной, к шуму лифта за дверью. Не садился, а лишь присаживался на краешек стула, будто тотчас потребуют встать. По-детски обильно сластит чай, отщипывал у бутерброда кусочки. Повадка выдавала в нем человека настороженного, словно со сжатой внутри пружиной.
Александру Александровичу 55 лет. Почти четверть жизни он провел в исправительно-трудовых колониях строгого режима и ссылке.

Болонкину многие завидовали. За что ни возьмется, все вроде бы получалось у него легко, играючи. В школе был круглым отличником. Рос без отца, как многие дети войны. Мать, уборщица, едва сводила концы с концами. Увлекался авиамоделизмом. Изящные, легкие его конструкции, бывало, перекрывали мировые рекорды. В Казанский авиационный поступил без экзаменов, диплом с отличием. Знаменитый Олег Константинович Антонов пригласил его а свое КБ ведущим аэродинамиком, и поднимались в небо уже настоящие самолеты -- АНы... Заочно ему удалось еще окончить механико-математический факультет Киевского университета, аспирантуру. Он стал кандидатом технических наук, доцентом. Опубликовал десятки научных работ. 16 ноября 1971 года на Ученом Совете Ленинградского политехнического института защитил докторскую диссертацию...
Болонкину сулили блестящую карьеру. Однако не состоялась она -- арестовали.
Друзья его, узнав, что следствие по делу Александра Александровича ведут работники госбезопасности, что ему грозит суд, были в шоке... Его-то, учено-го-математика, убежденного технократа, всегда мало интересовала полити-ка. Имел, пожалуй, все о чем мечтается человеку: семью, отдельную кварти-ру, увлекательную и высокооплачивае-мую работу. И вдруг...

Сeйчас, спустя годы, как-то странно и диковато читать сорок семь пунктов обвинения в приговоре судебной коллегии Московского городского суда от 23 ноября 1973 года: "...Изготовил в нескольких экземплярах и отпечатал на машинке статьи "К итогам выполнения 8-го пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР", "Сравнение ито-гов первого десятилетия строитeльства коммунизма с Директивами XXII съезда КПСС"... Заявлял о том, что "в Советском Союзе якобы отсутствуют демократические свободы, что граждане СССР преследуются не за преступные действия, а за убеждения".
-- Да, это верно,-- тихо рассказывал он, когда я навещал его в подмосковном Долгопрудном,-- в начале семидесятых, ни в чем не нуждался... Лишь в одном испытывал постоянный, гнетущий дискомфорт, одного не мог добиться -- внутреннего согласия души.

А кого всерьез интересовала такая субстанция, как душа?
Первыми своими сомнениями делился с коллегами по МВТУ имени Баумана, где в ту пору работал. "Что ж тут изменишь?-- чаще всего слышал в ответ.-- Постарайся, как все. Главное то -- сколько уж лет без войны! И за это спасибо!" И действительно, жили в мире. Но жили и во лжи...
Воспитанный учителями в том духе, что в науке, как и в жизни, нельзя оставлять без решения вопросы, на которые ты в состоянии ответить, Александр Александрович был уверен в другом: фальсификация в государственном масштабе, ущерб истине, недомолвки наносят еще больший вред стране. Как же можно было молчать? Разве раздвоение души, ведущее к тяжкой личной драме, менее страшно, чем наказание за правду?

Он написал несколько статей. Нет, не статей даже -- записок со своими личными наблюдениями, с анализом экономики, который сделал сам, читая подшивки газет и отчеты ЦСУ СССР. Дал почитать одному знакомому, другому. Потом собрал под одной обложкой, назвал "Свободная мысль". Получилось что-то вроде сегодняшних самодеятельных бюллетеней, которые выпускают многие неформальные объединения и Народные фронты в поддержку перестройки. Зачитывали до дыр. Тогда Болонкин решил размножать свой "журнал" при помощи восковок, примерно полсотни экземпляров: "Должны же были люди знать, что их надувают!".
Суд признал, что сочинения Александра Александровича содержат "клеветнические измышления о советском государственном и общественном строе", приговорил его к четырем годам лишения свободы в ИТК строгого режима и двум годам ссылки. Этап завершился в Мордовии. Встретил там Болонкин самый разный люд: от предателей-власовцев и "великомучеников" с уголовным уклоном до тех, кто, как и он сам, пострадал за "преждевременную" гласность.
В местах, не столь отдаленных, своя наука. За малейшую провинность-- расстегнута ли пуговица куртки, опоздал ли в строй, или (что однажды довелось испытать Болонкину) отказался, например, грузить трупы из морга лагерной больницы-- карцер! Сначала 15 суток штрафного изолятора ("шизо"). А там, если охране что-то не понравится, еще пятнадцать и еще... Отсидавших три срока в "шизо" ждет уже помещение камерного типа (ПКТ) во внутрилагeрной тюрьмe особого рeжимa.

Болеe 400 суток его продержали а штрафных изоляторах и не менее 700 -- в ПКТ. Какими же углями тлела еще его душа, какими остатками сил держался?
Жил надеждой, как любое существо, запертое а капкан. Старался тренировать отвыкающий от нагрузки мозг. Обгоревшей спичкой по изморози бетонных стен царапал наброски, чертежи, формулы. Тренировал память.
Однажды в бессонной тишине карцера явилось ему среди ночи чудо дивное -- звездолет. Реальный, свободный, кажется, руку протяни -- коснешься зеркальной поверхности, корабль парил а звездном пространстве, гонимый солнечным ветром. Александр Александрович вскочил, стал спешно набрасывать эскиз на стене... Так родилась у него идея движителя нового типа.
Он мерз и голодал, его избивали подсаженные в камеру уголовники (за пригоршню чая, за пайку хлеба) -- терпел. Бодрился, внушал себе не впадать в отчаяние. Но наказание следовало за наказанием.
Он не помнит, после какой по счету отсидки убедился: не выбраться ему из этого бетонного мешка. Это было в 1976 году. Стал распускать ткань арестантской куртки, нитка за ниткой. Веревка должна была выдержать вес его тела. И он осуществил бы свое намере-ние, но роба оказалась слишком ветхой, прочную удавку сплести не удалось...

В апреле семьдесят восьмого, когда срок его ссылки в Бурятии заканчивался, Александру Александровичу предъ-явили новое обвинение, якобы в присвоении "левых" денег. В далеком, забытом Богом и обкомом партии поселке Богдарин он ремонтировал примусы, электроплитки и холодильники -- по договору. По этому новому "обвинению" его приговорили к трем годам лишения свободы в ИТК строгого режима. Снова он жил надеждой, подгоняя время, бок о бок с уголовниками-рецидивистами. Снова терпел муки и унижения... Но и этой надежде сбыться не удалось: за десять (всего за десять!) дней до окончания срока Болонкина неожидан-но обвинили в "антисоветской агитации и пропаганде" среди заключенных... Над ним навис еще один срок!

Тогда, уже в восемьдесят втором, с ним говорили с подкупающей откровенностью, прямо, без обиняков:
-- Дело твое табак. Сорок осужденных написали жалобы, что ты их агитируешь против Советской власти.
-- Я уже видел этот список,-- возражал Александр Александрович,-- со многими, кого вы называете, я даже не знаком.
-- Ничего, меньше десяти лет тюрьмы и пяти лет ссылки не получишь, уж мы постараемся. Подумай о себе. Может, раскаешься? Скостим срок...
Болонкин чувствовал: здоровье его уже далеко не то, каким он обладал в Мордовии девять лет назад. Речь шла о жизни и смерти. Он согласился. Его на месяц перевели з тюремную больницу, подлечили, назначили усиленное питание, какое и не снилось давно.
"Раскаяние" было обставлено по всем правилам. Выдали ему по такому случаю накрахмаленную сорочку, галстук, пиджак с чужого плеча: пусть думают, что человек уже на свободе! Осветители налаживали свет, телережиссер заботливо поправлял воротник его рубашки...

-- А кзк же остальное? -- спросил Болонкин.-- Штаны-то тюремные, да эти кирзовые сапоги...
-- О, не волнуйтесь ради бога,-- заверили его,-- Это не войдет в кадр. Лучше текст просмотрите. И чтоб без запинки! Не вздумайте импровизировать!
Александр Александрович бегло просмотрел машинописные листки с "раскаянием", которое видел впервые,-- там он всесторонне бичевал сам себя. Дали свет, включили видеокамеру. Сюжет потом показали всей стране в перерыве футбольного матча.
Вспоминая этот случай, Болонкин заметил: "Молодцы, эти телевизионщики. Придумали символ эпохи застоя: одна половина человека в пиджаке функционера -бюрократа, другая -- в штанах и сапогах зека".
Тогда же с ними беседовал корреспондент. И в "Неделе" No 12 за 1982 год появилась статья "Прозрение", которая начиналась задушевно-лирической фразой: "Жизнь прожить-- не поле перейти....." Пересказывать статью просто неприятно.
Указ о помиловании вышел 2 ноября 1984 года. В это время Болонкин находился в ссылке, работал старшим научным сотрудником Восточно-Сибирского технологического института. Заслужил немало благодарностей от ректора. Оформил технические идеи, рожденные в тюрьмах и колониях,-- 13 автор-ских свидетельств на изобретения! Опубликовал несколько научных работ, сдал в печать монографию по методам оптимизации управляемых систем, учебное пособие для студентов. ВАК вернул ему звания кандидата технических наук, доцента. Ссылка, последняя в его жизни, закончилась. Впереди маячила неизвестность. ПОСЛЕСЛОВИЕ К СВОБОДЕ

Собственно говоря, минуло уже три года, как ссылка его официально закончилась, но Моссовет упорно отказывал ему в прописке. Фактически наказание продолжалось вопреки закону, логике и здравому смыслу. ВАК так и не решился утвердить его докторскую диссертацию. На работу по специальности не брали, а в Бурятии он не мог оставаться по состоянию здоровья. Более сотни писем в различные научные учреждения страны не дали результата.
Наконец, его прописали в Москве, дали комнатку в коммуналке. Именно здесь, в столице, он ожил: а вдруг все еще образуется и он сможет вернуться к любимой работе? Но его вновь и вновь отправляли по нескончаемым коридорам, из кабинета в кабинет...
Разочарованный, лишенный какой бы то ни было поддержки и оставшийся без средств к существованию, почти утративший веру, что еще есть на свете справедливость, Болонкин решил покинуть страну.

Александру Александровичу это казалось единственным выходом из положения, в котором он очутился после "помилования". Вопреки Конституции государство словно бы отказывалось брать на себя ответственность за дальнейшую его судьбу. Во всяком случав, люди, которые осуществляли власть от имени государства. О нем будто бы забыли, хотя разрешение на выeзд он получил, так сказать, "в революционно кратчайшие сроки".

Разрешение было в кармане, а он все-таки еще выжидал, колебался, писал письма: вдруг его услышат, поймут, поверят? Ведь ничего сверхъестественного он не требовал для себя! Лишь квартиры -- такой же, какой лишили его после ареста. Лишь работы, но не дворником или оператором мусоропровода, а той, где бы он смог приносить максимальную пользу, предлагать новые идеи, реализовать опыт.
Болонкин предпринял еще один шаг: подал прошение в Президиум Верховного Совета СССР о продлении срока отъезда хотя бы на год. Дали отсрочку на шесть месяцев. Написал отчаянное письмо в "Огонек": "Я хочу трудиться для своей страны, для своего народа, особенно в настоящий период перестройки, когда начали претворяться в жизнь идеи демократизации и гласности. Хочу надеяться, что вы поддержите людей, которые имели мужество поднять эти вопросы во времена Брежнева и которые за это так жестоко пострадали!"

Специалистов такого класса, как Болонкин, у нас не тысячи и даже не сотни. Возможно, единицы. А кому он был нужен, этот Болонкин? Кого заинтересовало, что его прежние открытия сэкономили стране миллионы рублей? Неужели не могли пригодиться его последние изобретения, продуманные в колонии и оформленные в бурятской ссылке... Сколько бы он мог еще сделать!
Сетуя на "утечку мозгов", мы стоически продолжаем обеднять свое Отечество, разбазаривая таланты с такой щедростью, словно у нас существуют их тайные залежи: только копни -- и вот он, засверкал!.. Так ли уж нам необходимо, пеняя на анкетные данные человека (национальность, судимости, семейное положение и т.д.), столь расточительно обкрадывать собственное государство? Вопрос -- отнюдь не к кадровикам научных учреждений, а к тем реальным силам, которые, устрашаясь "деидеологизации", все еще готовы по первому сигналу пуститься вновь в погоню за "ведьмами".

Разве мыслить по-новому -- это не сознавать, что сегодня горaздо опаснее не такие, как Болонкин, а те,кто,приспосабливаясь к переменам, пользуясь нашим доверием, неизбывной нашей беспечностью, ставшей едва ли не национальной чертой, игнорируя народное мнение, принимает решения за нашей спиной?
...Странные бывают совпадения. Болонкин и другиe отбывали в разное время сроки заключения в тех же мордовских краях, в районе поселков Потьма и Явас, куда Сталин в 1938 году загнал героиню другого моего очерка, В. Ф. Пикину, секретаря ЦК ВЛКСМ ("Не отрекаясь от себя", "Огонек" No 7 за 1988 г.) в "модернизированной" зоне некогда принадлежащей ГУЛАГу. Совпадения ли? Зловещая аббревиатура заменена на ГУИТУ, а зоны были все те же. Во всяком случае, известно, что до 1984 года существовала сеть ИТК строгого режима, вполне исправно действовало то, о чем предпочиталось умалчивать перед остальным цивилизованным миром,-- система испрааительно-трудовых колоний для политзаключенных, в том числе и инакомыслящих!

Какое же уродство эти зоны! Мне довелось в шестидесятых годах, после призыва а армию, служить в одном сибирском городе, который сразу после войны выстроили политические заключенные. Неподалеку от нашей воинской части, в болотистой низине, за двойной колючей проволокой стояли полуразрушенные бараки большого лагеря. По ночам туда сбегались и выли одичавшие овчарки, седые, с гнилыми зубами, натасканные некогда на людей. Хорошо бы сохранить такого рода руины -- вечное напоминание нашим детям и внукам о том, во что порой превращаются "благие намерения". Вечное предосте-режение любителям тоталитарной власти.

Зоны уродливы не только потому, что узники, получившие свободу,-- это, как правило, люди с навсегда исковерканной судьбой и травмированной психикой. Не позавидуешь и тем, кто по дол-гу службы годами работает там и живет возле ИТК. Болонкин рассказывал, что в мордовской колонии люди -трудятся семьями, целыми династиями. Служба делает охранников озлобленными. Беспредельная власть над осужденными морально развращает их. А у детей, живущих рядом, в поселке, помимо пряток и чижика, есть такая игра: двое мальчишек с деревянными винтовками ведут третьего "под конвоем"...

Сегодня мы можем сказать "спасибо" сотрудникам прокуратуры, они активно занимаются реабилитацией незаконно репрессированных в сталинские времена. Работа эта кропотлива и трудна. Однако, думается, наше общество сказало бы им еще большее спасибо, займись они и теми, кто пострадал во времена Хрущева, Брежнева... Пострадал лишь за то, что не пожелал верить наглому вранью, лицемерию и пустым обещаниям. Отказывался понимать, почему единственный сын обязан сложить голову в Афганистане. Открыто смеялся, когда власть имущие вешали на пиджаки друг другу "юбилейные" звезды и ордена. Мужественно писал в самиздатовские журна-лы, высказываясь за ту самую альтернативу, за ту судьбу для страны, кото-рая стала складываться после Апреля.
Рукописи не горят? Еще как горят, когда солдаты бросают их лист за листом в печку! Горят бессонные ночи, слова, написанные сердцем. Корчатся в огне строфы стихов. Живая человеческая мысль, обесцененная во времена, когда весь советский народ должен был думать единообразно, не подвергая и тени сомнения догмы, выжигается огнем! Оглянуться назад -- цепочка пы-лающих костров тянется в наше непростое время из кровавых тридцатых.
Кто сегодня подсчитает, сколько вдохновенных романов, прекрасных поэм "уничтожено актом"? Горели рукописи в НКВД на Лубянке и а Бутырках. Безжалостно швыряли в огонь тысячи страниц, написанных историками, философами, экономистами -- жертвами "ленинградского дела" в сороковых. А сколько по всей стране!.. Но ведь не могло же все сгореть, что-то же осталось! Мне, например, не удалось получить вразумительного ответа на
вопрос; какова же судьба писем жен политзаключенных, писем, которыми еще после войны были завалены подва-лы Прокуратуры СССР? Или: когда же наконец будут переданы народу рукописи незаконно репрессированных, под-шитые к их "делам", которые и поныне пылятся бог весть в каких секретных сейфах?..
Наша радость по поводу реабилитации понемногу обрела оттенок горечи. Многие не дожили. А как же теперь быть с другими, теми, кто жив? Как сложится иx судьба?.. И об Александре Александровиче Болонкине вспоминал я с тяжелым сердцем...
Последний раз разговаривали с ним минувшим летом. Оставалось всего пара недель до дня, когда он должен был пересечь государственную границу. Вид у Болонкина был потерянный и озадаченный: на шестом десятке с его здоровьем даже при благополучном стечении обстоятельств не так уж просто начинать жизнь с нуля в чужой стране, не зная языка, законов, традиций... И возможно ли это вообще-- на чужбине отыскать "эквиваленты" Родины? Было заметно, что Александр Александрович все еще колебался. А я уже ничем не мог ему помочь. Что требовалось для того, чтобы Болонкин остался? Всего лишь смелое, принципи-альное решение -- реабилитировать человека, предоставить ему квартиру, вернуть звание доктора наук, предложить творческую работу на благо перестройки. То есть отнестись с должным вниманием.
Мне рассказывали: перед вылетом он пытался шутить с друзьями. Спотыкался о чьи-то чемоданы, как-то вымученно, виновато улыбался... Вот-вот должны были объявить посадку, но что-то еще решалось в недрах "Шереметьева-2". Время затягивалось, как петля на шее, занудно длилось. Может быть, в эти мгновения он снова перелистывал свою жизнь, думая о том, что отъезд лучше смерти. Сколько зим мели метели вдоль бараков, огибая столбы с колючей проволокой, вышки с прожекторами и часовыми, пока не выпал снег его свободы. А потом преодолел он последний, не самый легкий срок -- время на размышление, и оно ускользнуло, как песок сквозь пальцы...

Не стоит себя обманывать: помилование политических заключенных -- благородный, но лишь первый шаг, который оставляет надежду на второй, болев решительный -- к полной и безусловной реабилитации всех невинных жертв брежневщины. Ведь уже создан прецедент! Хотя шаг этот труден, сделать его необходимо. Для восстановления справедливости. Для укрепления гласности и правового сознания. Для того, чтобы навсегда в державе нашей стали нормой гуманизм и общечеловеческая мораль.
Анaтолий Головков

Гр. Ланский. Тяжкое бремя сомнений (из истории диссиденства в России)
БОРЬБА КАК ФОРМА СУЩЕСТВОВАНИЯ МЫСЛЯЩЕЙ МАТЕРИИ

Одним из самых прочных "подарков" жителям бывшего Союза было , по-моему, утверждение в их сознании "железобетонного" комформизма. Способность пережить любое унижение и несправедливость у кого угодно, предать всех на свете, поменять взгляды в самый короткий срок - все это стало, увы, отличительным признаком "Гомо советикуса", как, впрочем, и поразительное умение одно - думать, другое - подразумевать, и совсем третье - говорить, четвертое - делать. Тем более поразительным было явление в послевоенный период людей, не только мыслящих нормальными человеческими категориями, а не "партийно-классовыми установками", но и вдруг ставших выражать эти самые мысли вслух. Это выглядело патологией, ненормальностью, чем, собственно и являлось, если только считать нормальностью средние нормы сумашедшего дома.

И все-таки откуда брадись они, эти люди? Можно долго и нудно говорить о пробуждении гражданственности под влиянием действия внутренних, внешних, наконец, индивидуальных факторов судеб, но нагляднее, как мне кажется, все прозвучит на примере именно судьбы. Сразу же оговорюсь, что не "средней судьбы". Во-первых, таковых не знаю и не допускаю в принцыпе,а, во=вторых, речь пойдет не о "житие", а только о некоторых частных моментах жизни конкретного человека. Его зовут Александр Болонкин. Профессор Болонкин. Кроме всего прочего, как мне известно, он - единственный человек, сумевший поработать на ответственных должностях как в советском, так и в американском космических центрах, что уже само по себе, согласитесь, необычно. Он же возглавляет Международную Ассоциацию бывших советских политзаключенных (МАСП). Так что основания для знакомства с Александром Болонкиным имелись самые серьезные.

Сначала все укладывалось в рамки обычности: Александра воспитывала в Перми мама, работавшая уборщицой, а его отец погиб во время конфликта на Халкин-Голе. Комнатка в бараке, нищета, скудость во всем вряд ли могли быть восприняты им во всей своей страшной силе, ведь так жили миллионы других людей. А он уже в начальной школе серьезно занялся популярным тогда авимоделизмом и преуспел в этой области настолько, что стал владельцем Всесоюзного рекорда, а затем превысил и Мировое достижение. Он - выделился и был принят без экзаменов в Казанский авиационный институт. Отличная учеба, прекрасное распределение (в Киев, в ОКБ О.Антонова) и успехи в этой области не заставили себя ждать. В Киеве же он "по дороге" получает еще одно высшее образование (математическое), становится ведущим сотрудником ОКБ. Потом - аспмрантура Московского авиационного института, успешная защита диссертации и работа в ОКБ В. Глушко (Главного конструктора ракетных двигателей). С этого момента основной темой работы Александра становятся новые самолеты, двигатели и ракеты. Десять лет жизни он отдал этой теме, опубликовав чуть ли не полсотни работ, став профессором МАТИ и МВТУ, доктором наук (кибернетика)... Все шло замечательно: исключительные способности создавали ему исключительные условия жизни и труд