тало, вялыми струйками. Шихов открыл люк, посмотрел назад. За машиной оставалась широкая бугристая колея. Раздался низкий басовый гудок танка. Тягач, утюжа гусеницами примятый снег, двинулся за ним. Пока гусеничные машины пробивали путь, к колонне подтянулось стадо коров. Привыкшие к теплым стойлам, животные шли плохо, часто останавливались. Испуганное мычание, даже не мычание, а истошный рев, отдаваясь от стен лощины, оглушал и закутанных в платки доярок. Раскатистое эхо повторяло звуки, искажало их, и оттого казалось, что не только коровы, но и сами горы испуганно кричат со всех сторон об опасности. Танк оторвался от колонны. Но Шихов не заметил этого. Он беспокойно всматривался в подступивший к самому шоссе крутой обрыв. Вчера на этом месте рухнувшая с откоса небольшая лавина завалила машину по башню. Пришлось выбираться из снега почти вслепую. Запомнилось это место и водителю. Он вел танк на первой скорости, почти не отрывая взгляда от смотровой щели, с одеревеневшим от напряжения потным лицом. - Резче! - отрывисто приказал Шихов. - Рывком вперед! Танк дернулся и с воем врезался в сугроб. Разрывая рыхлый снег, танк пробивался к гребню завала, когда с обрыва словно сбросили колышущийся белый занавес. Он прикрыл и каменные выступы, и одинокие кусты. От промятой гусеницами колеи остался лишь еле приметный след. - Легонько назад, - приказал Шихов, - а потом тряхни горушку еще раз! После второго рывка с обрыва потекли узкие, тающие в воздухе струйки снега. - И откуда только он берется! - воскликнул водитель. - Ты другое скажи. - Шихов положил руку на его плечо. - Хорошо, что присыпало нас, а не их. - Он показал взглядом назад, в сторону отставшей колонны. - Да-а! - Водитель понимающе кивнул и взялся за рычаг. Обрушившегося с обрыва снега было достаточно, чтобы сбросить с шоссе грузовик. Грузовик, но не танк! Колонна давно подтянулась к завалу, а танк с изматывающим однообразием все двигался вперед-назад, вперед-назад. В хвосте застрявшей колонны теснились перепуганные коровы. Ворочая молочно-синими глазами, они уже не мычали, а хрипели, оттесняя измученных доярок в глубокий снег. Сзади напирали лошади. Молодая горячая кобыла вклинилась между коровами и, вытягивая тонкую упругую шею, пронзительно ржала, еще более усиливая сумятицу. Фетисова не выдержала. Нахлестывая рыжего, она с трудом пробилась к танку. Но конь испугался режущих глаза отработанных газов и звучных, похожих на выстрелы, выхлопов мотора, шарахнулся в сторону и увяз по плечи в сугробе. Всхрапывая и дрожа всем телом, он не желал двигаться в сторону страшной машины. Шихов не видел ни Фетисову, ни колонну. Внимание его было поглощено маневрами танка. Утомительная, однообразная качка вперед-назад, вперед-назад изнуряла больше тяжелого физического труда, а главное - требовала огромного напряжения: ведь рядом был откос, а за ним скрытая снегом Тулва... Потный водитель вопросительно посматривал на командира. - Хватит, - решился наконец Шихов. - Дальше давай. Он посмотрел на часы. Сколько прошла колонна? Много ли осталось до дорожной дистанции? - Место вроде знакомое. - Водитель приподнялся с, сиденья и заглянул в смотровую щель. - Не спеши, - охладил его Шихов. - Свалишься в речку... тут вытаскивать некому. Он открыл передний люк. Свет ударил в глаза. Шихов прищурился. Укрывшие дорогу однообразно белые, с легкими сизыми тенями горбы и камни по сторонам и редкие деревца медленно скользили в ярко освещенном прямоугольнике люка, как на экране. Шихов поднялся в башню. Впереди ничего похожего на жилье. Позади ни тракторов, ни автомашин. Колонна отстала. Что там случилось? Снежные заструги укрыли шоссе и кюветы. Разворачиваться здесь было опасно. Пришлось осторожно пятиться, пока из-за поворота не появился головной трактор. Помощь танкистов запоздала. Водители второго тягача уже успели завести трос к буксующему грузовику. Трактор осторожно взял с места. Трос натянулся, заскрипел. Задние колеса грузовика вращались с бешеной скоростью в вырытых ими ямах, поднимая клубы снега. Рывок троса - и грузовик, надрывно завывая, вырвался из рытвины. Трос ослабел, провис. Связанные машины, покачиваясь на буграх, а порой и заваливаясь набок, тянулись за тракторами. Усталые шоферы смотрели вперед слезящимися от напряжения глазами, не чувствуя прилипших к спине мокрых от пота рубашек. Вплотную за грузовиками топтались, порой забираясь по брюхо в снег, кони. Коровы отстали, рассеялись по дороге. Некоторые отказывались идти. Доярки обнимали упрямиц, гладили заиндевевшие морды и уговаривали животных: - Ну полно тебе реветь-то! Чего испугалась? Пойдем помаленьку. Совсем немного осталось идти-то. Сенца там вдосталь. Ступай, родная, ступай. Вот так. Еще немного. Видишь? Не страшно вовсе. Успокаивая животных, как детей, доярки тянули понемногу стадо вперед. ...Здание дорожной дистанции открылось неожиданно. Укрытое от ветра высокой скалой с пестрыми разводами лишайников, оно выглядело спокойным, надежно защищенным от метели. За высоким дощатым забором виднелись крыши сараев, бульдозеры. Из высокой трубы лениво вился дымок. Обрадованный водитель танка включил вторую скорость и, далеко опередив колонну, затормозил у вытянувшегося вдоль шоссе одноэтажного дома. ...С утра Самохин не находил себе места. Оставаться в управлении он не мог. Давила тишина в кабинете. В сдержанном говоре за стеной звучало что-то тревожное. Тянуло туда, где слышались лязг тракторных кранов, грохот подтаскиваемых тягачами валунов, голоса осипших от усталости и долгого пребывания на морозном ветру рабочих. Самохин понимал, что помощь его здесь не нужна (руководил наращиванием противолавинного вала, прикрывающего обогатительную фабрику, опытный инженер), но уйти отсюда не мог. В прошлом он и сам немало полазил по горам, а потому живо представлял, как работают наверху разведчики и как злой, леденящий ветер режет глаза, выбивая на ресницы слезу за слезой, и как они, падая на грудь, застывают мутными льдинками. Мысли об этом мешали сосредоточиться, отвлекали от того, что делалось на площадке. Порой хотелось самому взяться за ручки носилок и тяжкой физической усталостью заглушить растущее беспокойство. Внимание Самохина привлекла группа новичков, работающих у тракторного крана. - Кто так стропит рельс? - Он крупными шагами направился к рабочим. - Это же не дерево, а металл. Сорвется рельс - мокрое место останется от человека. Самохин стал увлеченно показывать, как следует стропить. Наконец-то понадобилось его вмешательство. Стальной трос надежно прихватил рельс, когда Самохин заметил пробирающуюся по торной стежке курьершу. Женщина согнулась в глубоком поклоне порывистому встречному ветру. - Приехали!.. - крикнула она издали. Дальше Самохин не слушал. Он сорвал с головы шапку и, размахивая ею, побежал наперерез проходившему стороной тягачу. Тракторист затормозил. - К управлению! - Самохин поднялся в кабину. - Быстро! Еще издали он увидел темную глыбу танка. Шихов вернулся. А Крестовников? Шихов рассказывал о нелегком пути к дорожникам, а Самохин нетерпеливо посматривал на часы. Шестой час! Мог бы и Крестовников уже вернуться. А если с ним что-то случилось?.. Самохин гнал недобрые мысли, а они становились все более назойливыми. Разведчики могли провалиться в укрытую снегом расселину, соскользнуть с кручи, попасть в небольшую "местную" лавину. Да мало ли что может случиться в горах! Самохин с досадой тряхнул головой. Что с ним? Шести часов еще нет, а он не может отделаться от зловещих предположений. Время тянулось медленно, невыносимо медленно! Но вот минуло шесть часов. Четверть седьмого, половина... - Надо было снять с танка рацию и дать ее Крестовникову, - с досадой произнес Шихов, - тогда бы мы могли получать с горы информацию о ходе разведки. Самохин молча достал из ящика письменного стола пистолет с толстым стволом, банку с ракетами и вышел на крыльцо. Звонко щелкнул выстрел. Ракета прочертила в воздухе дымную полосу и повисла над поселком. Прошла минута, вторая. Самохин нетерпеливо прошелся около управления. Достал вторую ракету. Неторопливо загнал ее в ствол пистолета, но выстрелить не успел. Над склоном Кекура, совсем, казалось, недалеко от поселка, взвился ответный белый огонек. Он коротко завис вверху, разгорелся и с нарастающей скоростью устремился вниз. Крестовников вернулся в начале девятого. Пока его продрогшие помощники сгружали с прицепа заснеженную горную лодочку, он устало сидел на крыльце. - Пройдемте ко мне, - пригласил Самохин. - Имущество приберут. Все будет в сохранности. Он ни о чем не спросил промерзших до костей разведчиков. Прежде всего надо было обогреть их, накормить. На столе появилась бутылка коньяка. Люся внесла сковородку со шкворчащей - только с плиты - колбасой. - Садитесь, садитесь, - торопил Самохин неловко замявшихся парней. - Ждать никого не будем. И стал разливать коньяк. - Не откажусь. - Шихов поднял рюмку, полюбовался на свет золотистым напитком. - Хорош! - А ты что смотришь? - обратился Самохин к притихшей в непривычной обстановке Клаве Бурковой. - После такого похода рюмка коньяку не помешает. Разведчики ели молча, даже сосредоточенно, наслаждаясь отдыхом, теплом. Никогда еще горячая колбаса не казалась такой вкусной. Не успели покончить с нею, как подоспела яичница. Снова поплыла над столом бутылка. Ничто в эти счастливые минуты не напоминало об опасности. Первым заговорил Крестовников: - Вам, понятно, хочется знать, с чем мы вернулись оттуда. - Он кивнул в сторону Кекура. - Я не могу точно определить, когда сойдет лавина. Но в том, что она сойдет, нет никаких сомнений. Она может обрушиться ночью или протянет еще неделю-две. Хуже другое! Чем позднее она сойдет, тем сильнее будет ее удар. - Утренний прогноз обещает прекращение осадков, - вставил Самохин. - Это ничего не изменит, - ответил Крестовников. - Слишком много снегу навалило на горе. В особенности на восточной части склона. Под воздействием солнца и ветра на снежной поверхности со временем образуется толстая корка, или, как принято говорить у нас, гляциологов, "снежные доски". К весне, когда корку пригреет солнце, она может достигнуть метровой толщины и больше. Лавина обрушится, как масса рассыпного кирпича, несущегося со скоростью пятьдесят - шестьдесят километров в час. Представьте себе ударную мощь такого тарана! Самохин не разбирался в тонкостях лавиноведения. Но как инженер он живо представил себе несущуюся по склону со стремительно нарастающей скоростью массу огромных кирпичей из слежавшегося крепкого снега. Непрочный покой в доме сразу развеялся. - Что вы предлагаете? - спросил Самохин. - Прежде чем предлагать, придется сделать кое-какие расчеты, - ответил Крестовников. - Все же? - настаивал Самохин. - Не эвакуировать же предприятие? - Что вы! - воскликнул Крестовников. - Надо сделать все возможное, чтобы не допустить этого. Горячность, с какой ответил Крестовников, несколько успокоила Самохина. Он достал из шкафа карту и, сдвинув посуду, разостлал ее на столе. Все поднялись с мест, стеснились у карты. С севера на юг карту разделяла темная гряда Кекура. Выделялась над нею скала со странным названием Петушиный Гребень и отметкой 1682 метра. Внизу, в лощине, голубой тесьмой вилась Тулва и уходила в продолговатое озерко - запруду гидроэлектростанции. От озерка отделялись уже две тесемки. Слева тоненькая - отводный канал, по которому в весенний паводок спускали лишнюю воду, не проходившую через рабочую часть плотины. Тулва вырывалась из-под плотины и круто сворачивала на запад. Впрочем, все, что было за поворотом реки и на западном склоне Кекура, никого в кабинете сейчас не интересовало. - Обратите внимание на это место. - Крестовников взял карандаш и, пользуясь им, как указкой, обвел продолговатый круг под Петушиным Гребнем. - Здесь метелевый снег образовал длинную складку толщиной до трех метров. Несколько выше навис снежный мешок, представляющий наибольшую угрозу. Основа его - крупнозернистый сухой снег - лежит на голом камне и практически не имеет сцепления. Достаточно незначительного увеличения тяжести снежного мешка или легкого толчка - и он скользнет вниз, приведет в движение снежный покров на склоне. Лавина сойдет широким фронтом. - Крестовников помолчал и добавил: - Значительно более широким, чем я предполагал. - А точнее? - спросил Шихов. - Для точного определения возможного фронта лавины следовало сделать не десяток замеров и проб снежного горизонта, а много больше. Я исследовал лишь вероятную точку отрыва лавины. - Времени нет заниматься исследованиями, - поддержал его Самохин. - Широкий фронт лавины заденет не только защищенную валом шахту, - продолжал Крестовников, - возможно, достанет и до поселка. - Снег защитного вала перед поселком не прошибет. - Лавина - не только снег, - возразил Крестовников.- Десятки тысяч тонн снега сметают со склона все: деревья, валуны. Камень весом в тонну и больше несется с горы с бешеной скоростью. Представьте себе его ударную силу. Он если и не пробьет вала, то может перескочить через него и разрушить стоящие за ним здания. - Все же я попрошу вас поделиться со мной своими практическими соображениями, - сказал Самохин. - Что делать дальше? - План мой очень прост. - Крестовников придвинул к себе карту. - Я предлагаю: не дожидаясь схода лавины, обрушить ее взрывом. - На шахту? - спросил Самохин. - Рано или поздно удара в этом направлении не избежать, - ответил Крестовников. - Только сила его со временем нарастет, станет куда больше. - Много ли надо взрывчатки? - спросил Самохин. - Под Петушиным Гребнем снег еле держится, - ответил Крестовников. - Достаточно одной-двух толовых шашек. Я умышленно не останавливаюсь на деталях. Это займет много времени. - Не надо. - Самохин задумался: "Одна-две толовые шашки... Снег действительно еле держится на склоне". - Какая вам нужна помощь? - Прежде всего надо сделать необходимые расчеты, - ответил Крестовников. - Времени мало, а расчеты довольно трудоемки. - Кого вам дать в помощь? Хорошего инженера? Горняка? - Было бы лучше, если б мне помог человек, имеющий представление о гляциологии. - Крестовников обернулся к молчаливо сидящей в стороне Люсе: - Вы поможете? Люся недоумевающе посмотрела на него: - В таких условиях можно не спрашивать. Она разбудила Крестовникова в полночь. Борясь с дремотой, он включил полный свет, выпил стакан крепкого чая и сказал: - За дело. Самохин в кабинете не появлялся. Решение Крестовникова подорвать лавину значительно облегчало положение. Теперь незачем было распылять силы. Сооружаемый с огромным напряжением защитный вал перед обогатительной фабрикой стал не нужен. Рабочих перебросили на восток, к месту ожидаемого схода лавины. На пустынной каменистой площадке, между шахтой и склоном Кекура, было людно, шумно. Ярко освещенные прожекторами тракторные краны наращивали защитный вал. Строительный материал находился рядом - груды отвальной породы. Мощные тягачи, переваливаясь на буграх и скрежеща гусеницами о камни, подтаскивали к кранам тяжелые валуны, рельсы. В стороне жарко пылали огромные костры, выбрасывая в низкие рыжие облака клубы дыма. Ветер бросался на упругое пламя, прижимал его к земле и, срывая крупные искры, уносил их в сумрак. Временами костер выплескивал огненные языки вверх, и тогда яркий свет вырывал из темноты розовые тракторы, розовые валуны в моховых шубках, розовые силуэты рабочих. Незадолго до рассвета Крестовников закончил работу и подтвердил свое решение обрушить лавину. Знакомясь с рельефом горы, он обратил внимание на прорезавшую склон неширокую вмятину - гигантский "шрам", память ледниковой эпохи. Начиналась впадина от надломившей хребет седловины. Спускаясь к лощине, она постепенно расширялась и между шахтой и поселком почти сливалась со склоном. Стоило подорвать наверху снег, и лавина устремится по склону, приведет в движение покрывающие его сугробы. Вмятина не даст ей распространиться на запад, в направлении поселка. Большого ущерба хорошо защищенной шахте удар лавины не нанесет. Пострадают лишь строения подсобного хозяйства: скотный двор, свинарник, конюшня да теплицы. Наверняка сметет лавина столбы - электрические и телефонные. Разговор Самохина с Крестовниковым был короток. Правота ученого была очевидна. Самохин утвердил его план и приказал немедленно вывезти из обреченных строений все ценное. В ремонтно-механической мастерской спешно готовили светильники. Их должны были установить на высоких шестах, когда погаснет электричество. Освещение особенно беспокоило Самохина. На улице он разыскал прораба, намечавшего места для светильников. - Установите-ка один, - сказал Самохин. - На пробу. Рослый парень в армейском бушлате долбил ломом мерзлую землю; долбил, вкладывая в каждый удар все силы. Под тонким слоем промерзшей почвы был камень. Удары лома высекали из него искры, и только. - Хватит, - остановил взмокшего от пота рабочего прораб и предложил: - А если прибить шест к стене дома? - Пожалуй, - согласился Самохин и, заметив стоящего рядом Шихова, спросил: - Вы ко мне? - Да. Вас не беспокоит, что после схода лавины управление останется без связи с шахтой и электростанцией? - Что вы предлагаете? - спросил Самохин. - Протянуть от управления к шахте полевую телефонную линию. На опасных участках ее можно закопать в снег. От осевой линии дадим шлейф на электростанцию. Тогда управление будет обеспечено устойчивой связью с отдаленными объектами в любых условиях. - Отлично! - подхватил Самохин. - Берите в помощь старшего линейного надсмотрщика Кушниренко. Кабель и индукторные аппараты есть на складе. Рабочих подберет Кушниренко. Мужик он толковый и людей знает. Старожил наш! Старшего линейного надсмотрщика Шихов нашел на телефонной станции. Оказалось, что Кушниренко служил в армии командиром взвода связи. Телефонное дело он знал основательно и вполне мог самостоятельно справиться с нехитрой задачей. Перебила их беседу курьерша. - Насилу разыскала вас! - Она с трудом перевела дыхание. - Товарищ Шихов, Крестовников вас ждет. Очень вы нужны ему. Так и просил передать. Очень! - Хорошо, что вы пришли, - радостно встретил его Крестовников. - Ждал вас с нетерпением. Он явно не решался приступить к разговору, и Шихов помог ему. - Если я могу быть чем-либо полезен... - Очень! - подхватил Крестовников. - Самохин передал мне ваш разговор о рации. В разведке она была не нужна. Но сейчас необходима. Вот так! - для большей убедительности он провел ребром ладони по горлу. Шихов не спешил с ответом. Он объяснил особенности своей рации, осторожно прощупывая познания Крестовникова в радиоделе. - Лучше всего... - он коротко подумал, - я пойду с вами. - Я полагал, что вы останетесь здесь, - Крестовников явно не ожидал такого поворота, - и возглавите аварийную группу. - И я так полагал, - согласился Шихов. - Но передать танковую рацию гражданскому лицу... Он развел руками, показывая, что это выше его возможностей. Шихов схитрил. Из короткого разговора с Крестовниковым он понял, что Крестовников мог включить и настроить рацию, но не больше. А в горах возможны всякие неожиданности. Справится ли с ней человек, далекий от техники? Крестовников в армии не служил, о воинских порядках имел очень смутные представления, а потому принял слова Шихова на веру. - Что ж!.. - Он задумался. - Оставим старшей аварийной группы Клаву Буркову. В горах она держалась хорошо: уверенно и с разумной осторожностью, характерной для опытного и смелого человека, не боящегося, что его обвинят в трусости. - Он помолчал и, убеждая себя, добавил: - Буркова справится. Словно отвечая на недосказанное собеседником, Шихов спокойно заметил: - Постараемся обойтись без участия аварийной группы. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Крестовников уверенно вел маленькую группу по проложенной вчера лыжне. Широкие охотничьи лыжи, подбитые мехом нерпы, хорошо держали на подъеме, и он несколько опередил своих спутников. За ним, сильно налегая на палки, осторожно двигался Шихов. За плечами у него была приспособленная для переноски танковая рация - груз не особенно тяжелый, но капризный. Замыкал маленькую колонну румяный крепыш Саня, получивший строгий наказ Крестовникова: на трудных участках страховать Шихова. Крутизна склона возрастала. Все чаще лыжи проскальзывали, сбивали дыхание. Настойчивый западный ветер теребил полы штормовок, парусил рюкзаки. Вскоре пришлось подниматься лесенкой - боком, переступая в сторону и оставляя за собой на насте следы, похожие на ступеньки. Крестовников остановился на небольшом выступе с одинокой голой березкой, вытер разгоряченное лицо. - Пора выходить на связь, - сказал он. И, отдыхая, навалился грудью на лыжные палки. Шихов снял с плеч рацию. Пока он связывался с поселком, Крестовников осмотрелся. В сжатой горами лощине четко выделялась Тулва с темнеющими на льду промоинами, замерзшее озерко, плавно огибающий электростанцию канал для спуска паводковых вод. Чуть правее плотины, недалеко от речки, чернел дощатый копер шахты и рядом с ним рудоразборка, какие-то строения. Сверху дома поселка казались плоскими, словно их вдавили в сугробы. Над лощиной взвилась ракета. Радиосообщение в управлении приняли. И снова три лыжника, три еле приметные на склоне горы точки поползли вверх, оставляя за собой на насте неровную лесенку следов. Усталость чувствовалась все сильнее, чаще стали короткие остановки. Движения лыжников потеряли необходимую в горах уверенность, точность. Крестовников остановил спутников, достал из рюкзака веревку. Дальше из предосторожности они шли на связке. Чем выше поднималась маленькая группа, тем меньше становилось снега, чаще проглядывали из него острые грани камней. Наст стал крепким, почти не поддавался под лыжами. Стоило поскользнуться, и покатится человек под гору, где черными зубами выделялись под снегом каменистые выступы. На твердом насте даже связка не всегда надежна. Пришлось снять лыжи и двигаться дальше пешком, временами проваливаясь выше колен в сугробы. Особенно трудно пришлось Шихову с его капризным грузом. Он шел осторожно, прощупывая снег лыжной палкой. Связанные вместе лыжи тянул волоком идущий последним Саня. За взгорком открылось сравнительно ровное место. Над ним круто вздымалась почти отвесная стена с источенным ветрами каменистым гребнем. Широкие наплывы снега свисали с него, тянулись вниз пухлыми языками. К стене прижимались наметенные ветрами снежные заструги. Крестовников дал спутникам передохнуть после тяжелого подъема и свернул налево, повел их между застругами. Теперь ветер из противника превратился в помощника - подталкивал в спину. Саня попробовал даже завести беседу, однако привыкший к строгой горной дисциплине Шихов остановил его. Из-за скалистого выступа показалась неровная гряда камней, некогда отброшенных спускающимся ледником. За ними угадывалась прорезавшая горный кряж вмятина. - Отдохнем, - остановился Крестовников. Шихов прикинул взглядом расстояние: - Идти-то осталось немного. - И все же мы отдохнем, - повторил Крестовников. Шихов понял, что нечаянно нарушил одну из основных заповедей: в горах с руководителем не спорят. Он невольно покосился на Саню - не заметил ли тот его промаха - и снял рацию. Крестовников достал из футляра бинокль. Внимательно осмотрел свисающие с вершины снежные наплывы. Они походили на перелезающего через зубчатый хребет белого медведя: две лапы ухватились за каменистый обрыв, между ними любопытно заглядывающая вниз голова и чуть подальше - крутые плечи. Еще вчера мощный снежный карниз обеспокоил Крестовникова. Одной "лапы" снежного "медведя" было достаточно, чтобы засыпать маленькую группу. Лыжники подкрепились горячим кофе, бутербродами. Отдыхая, Крестовников еще раз напомнил, как должен вести себя лыжник, попавший в лавину. Особенно важно, подчеркнул он, закрыть рот и нос, иначе снег забьет дыхательные пути, задушит человека. Потом он поднялся, приказал спутникам высвободить руки из ремней лыжных палок и растянуться - держаться метрах в пятидесяти друг от друга. Идти в одиночку тяжело. Кажется, что и ветер сильнее, и подъем круче. Даже в рюкзаке словно бы груза прибавилось. А Крестовников шел впереди ровным, размеренным шагом, почти не оглядываясь. Все внимание его поглощало наблюдение за "медведем": не покажутся ли под свисающими с хребта "лапами" легкие дымки - предвестники отрыва карниза. Наконец он остановился. Подождал спутников. Все облегченно вздохнули: опасное место осталось позади. - Видите камень? - Крестовников показал лыжной палкой на небольшую скалу с обращенным к долине ребристым обрывом. - За ним, метрах в трехстах, будет точка отрыва лавины. Остаток пути прошел незаметно. Когда видишь цель, легче идти. Под скалой с плоской, словно примятой, вершиной Крестовников сбросил рюкзак, расправил онемевшие плечи, осмотрел небольшую, почти ровную площадку. - Здесь мы укроемся после взрыва, - сказал он. - Укроемся? - переспросил Шихов. - Обязательно. - Крестовников встретил вопросительный взгляд Шихова и пояснил: - Если б даже я не был так стеснен во времени и смог обследовать не только точку отрыва лавины, но и весь участок (он обвел лыжной палкой широкую полосу склона), то и в этом случае пришлось бы искать укрытие. Даже в самые точные расчеты горы могут внести нежелательные поправки. Пренебрегать опасностью не следует. Кстати, - круто повернул разговор Крестовников, - отсюда можно будет снять редкостные и ценные кадры: отрыв и движение лавины. - Он обернулся к Шихову: - Возьмите у Сани кинокамеру и приготовьтесь. Крестовников держался спокойно, словно подрывать лавины было для него привычным делом. - Кинокамеру изготовили? Отлично. А теперь развертывайте рацию. Сообщите в поселок о выходе на место и ждите моего сигнала. Я иду закладывать взрывчатку. Как только управление подтвердит готовность к встрече лавины, быстро свертывайте рацию и беритесь за кинокамеру. - Ясно! - привычно отчеканил Шихов. - Снимайте взрыв и момент отрыва лавины. Эти кадры, как я уже говорил, будут не только интересны, но и ценны для науки. Крестовников достал из кармана рюкзака толовую шашку, запальный шнур и, оставив товарищей под скалой, направился к снежному мешку, нависшему над склоном и уже готовому сорваться от собственной тяжести. Шел он осторожно, не отводя взгляда от снежного мешка, как бы небрежно брошенного на склон. Несколько раз он останавливался, вслушиваясь: не скрипит ли снег, предвещая опасность? Нет, тишина полная. Метрах в десяти от выпуклой снежной стены Крестовников остановился. Вырыл лыжной палкой неглубокую ямку. Прикрепив запальный шнур к желтой, похожей на кусок мыла, толовой шашке, опустил ее в ямку и забросал снегом. Потом он поднял палку: внимание! Шихов ответил ему так же: все готово! И, словно подтверждая его сигнал, над лощиной поднялась красная ракета. Пора! Крестовников ослабил лыжные крепления, зажег спичку. Вялый огонек лизнул кончик шнура и сразу стал красным, упругим. Теперь только бы не оступиться, не упасть! Слегка отталкиваясь палками, Крестовников плавно скользил к ожидающим его товарищам. Скала-укрытие приближалась медленно, нестерпимо медленно. Хотелось налечь на палки в полную силу... Спокойно, спокойно! Время в запасе есть. Смотри, как Шихов прильнул к кинокамере. Еще несколько широких шагов - и Крестовников скользнул под скалу. За спиной что-то ухнуло. Крестовников обернулся. Мог ли он упустить редкостное зрелище - отрыв лавины? Грузный снежный мешок дрогнул и, разваливаясь в падении, тяжко рухнул. Склон перед ним пришел в движение. Четкие сизые тени рвали крепкий наст. Куски его сталкивались, дыбились, собирались в неровные складки; складки сливались в шершавую белую волну; волна скользила по склону, набирая скорость, устремилась вниз. Быстро расширяясь клином, она захватывала все большее пространство. Темные трещины юркими змейками разбегались в сторону от места отрыва лавины, приближались к камню, под которым укрылись Крестовников, Шихов и Саня. Уже и возле камня наст медленно оплывал. Разрывающие его трещины становились темнее, резче, проворнее... Крестовников тревожно оглянулся. С дальней от него стороны камня снег тоже двинулся, пополз. Шорох его быстро нарастал, глушил гул катящейся под гору лавины. - К скале! - закричал Крестовников, силясь перекрыть громкий шорох снега. - Плотнее к скале! Рот закройте! Рот! Голос его утонул в надвинувшемся гуле. Снег обтекал скалу справа и слева все быстрее, быстрее. Комья его уже стали неразличимы, сливались в иссиня-серые дрожащие полосы. Клочок неподвижного наста под обрывом быстро таял. Над скалой с глухим рокотом взметнулся клубящийся снежный султан. "Вот она!.. - мелькнуло в сознании Крестовникова. - Белая смерть!" - Рот!.. Это было последнее, что он успел крикнуть. Что-то упругое подкатилось сзади под ноги. Уже падая, Крестовников рывком поднял кашне, прикрывая лицо. Новая упругая волна толкнула в спину. И тут сверху обрушился кипящий белый поток, швырнул Крестовникова в сторону и с силой прижал к шершавому граниту... Казалось, все неровности камня вжались в спину. Но тут же скала будто отступила от Крестовникова. Снежные тиски сжали тело со всех сторон. Шум оборвался. Не слышно стало ни гула, ни шороха. Неожиданная пугающая тишина. Лишь неправдоподобно громко билось сердце. Самохин не мог избавиться от неприятного ощущения, что забыл сделать что-то очень важное. Снова и снова перебирал он в памяти события минувшей ночи, последних часов. Аварийные бригады распределены по участкам. Краны отведены в укрытия. Тракторы рассредоточены и в любой момент выйдут туда, где может понадобиться их помощь. Медпункт переведен в цокольный этаж клуба - наиболее безопасное место в поселке. Полевая телефонная линия протянута, закопана в снег и проверена... И опять он мысленно перебирал сделанное, до мелочей. А неприятное ощущение не уходило. Так и вернулся он в управление, полный смутного беспокойства. В кабинете сбросил куртку, валенки. Лег на диван. Лишь сейчас он почувствовал, как устал. Хотелось курить. Но шевельнуться, достать портсигар из кармана висящей на спинке стула куртки не было сил. Тридцать шесть часов Самохин не спал. Почти все время в напряжении, на ногах. Но и сейчас заснуть было невозможно. Он лежал, вслушиваясь в ноющее от усталости тело, и ждал; ждал вести оттуда, с Кекура. ...Стук в дверь подбросил его с дивана. Самохин выбежал в приемную в одних носках. В комнате было как-то по-особому тихо, так тихо, что Анна Павловна сердито взглянула в его сторону. Самохин застыл на месте. В приемнике послышались шорох, щелчок, потом какой-то грохот, словно в горах все уже рушилось, валилось, летело к чертям. Грохот оборвался. Из динамика четко прозвучало: "Раз, два, три, четыре, пять! Пять, четыре, три, два, один! Даю поверку! Даю поверку! Движемся благополучно. Сроки выдерживаем. Находимся на траверзе гидроэлектростанции. Повторяю: вышли на траверз электростанции. Как вы меня поняли? Прошу ответить ракетами. Жду. Шихов". Приемник замолк. Первой опомнилась Люся. Взяла ракетницу и выбежала на крыльцо. Сочный хлопок выстрела. Второй. За окном вспыхнула ракета. За нею вдогонку устремилась другая - сигнал: "Слышали вас отлично. Поняли все". Самохин вернулся в кабинет. Лег. Закрыл глаза. За стеной дежурили у радиоприемника Анна Павловна и Люся. Они знали, что следующий выход на связь будет только через час, и все же не отходили от приемника. А вдруг он заговорит, обратится за помощью? Горы! Люся знала, что такое горы. Анна Павловна никогда в жизни не ходила по горам, и оттого все, что происходило сейчас наверху, казалось ей еще страшнее. И все же Самохин заснул. Заснул мертвым сном усталого человека. Разбудил его громкий голос Люси: - Вышли на место! Самохин вскочил с дивана. От нетерпения он не мог попасть ногой в валенок и вышел в приемную, когда ее заполнил низкий голос Шихова. - ...В поселке все должно быть наготове: люди в укрытиях, аварийные группы на местах. Подтвердите готовность к взрыву красной ракетой. Ждем красной ракеты. Комната была полна народу. А тишина стояла в ней, как в наглухо закрытом погребе. Слышалось лишь чье-то тяжелое дыхание да легкое потрескивание приемника. - Отдохнули? - встретил Самохина дежурный по штабу Николай Федорович. Держался он подчеркнуто спокойно, уверенно, и это было приятно. - Принимайте командование. Самохин кивнул в ответ и, чувствуя на себе ожидающие взгляды, сказал Люсе: - Ракету. Люся взяла пистолет и вышла из комнаты. Шаги ее четко простучали в коридоре. Хлопнула наружная дверь. - Ракету вашу видим, - снова раздался голос Шихова - Крестовников закладывает взрывчатку. - Из приемника послышались легкое покашливание, какие-то шорохи. - Шашка заложена. Следующий сеанс связи через час. Ровно через час. Внимание! Ждите взрыва. Связь кончаю. Щелчок. Все устремились на улицу. Одна Анна Павловна осталась за столом и закрыла лицо ладонями. Самохин и Люся остановились на крыльце. Поселок замер. На улице ни души. Лишь у крыльца управления люди сбились в плотную кучку. Тишина. Только в палисаднике еле слышно поскрипывал флюгер. Все напряженно ждали взрыва, и никто его не услышал. Вдалеке, на склоне Кекура, взметнулся еле приметный глазу белый султанчик. Еще один, на этот раз пониже. - Лавина! - шепнул кто-то. В бинокль было видно, как белый склон пришел в движение. Снежный покров стягивался в крупные подвижные складки. Скоро бинокль стал не нужен. Неровно изгибающийся мохнатый вал скользил по горе, стремительно приближался. Местами над ним вспыхивали белые плотные облачка. Они быстро росли, рыхлели, временами опережали лавину. Тигр сбросил шкуру ягненка. Злобно шипя, устремился он в лощину, сметая все со своего пути. Клубящаяся масса мчалась по склону с злобным воем, с силой, которую ничто не могло остановить или ослабить. В белых клубах исчезла метеорологическая станция. Разлетелся одинокий сарай. Приподнялась крыша и растаяла в белесой мути. Раза два в кипении снега мелькнуло какое-то темное пятнышко. Было ли это бревно, доска или обломок крыши, разглядеть никому не удалось. Лавина вырвалась из-под окутавших ее снежных туч, с бешеной силой обрушилась на прикрывающий шахту каменный вал и встала дыбом. Отвесная стена с увенчивающим ее курчавым гребнем коротко замерла и с громовыми раскатами рухнула на неожиданное препятствие. Крепкие белые клубы накатились на шахту. В разрывах между ними выглянула красная звезда, установленная на вершине копра, и исчезла. Все смешалось в белом хаосе. Клубы снега бурлили и кипели, сливаясь в сплошную колышущуюся завесу. Она плотно накрыла шахту и прижавшиеся к ней строения, добралась до гидроэлектростанции. Что делалось за нею? Как шахта, люди? Самохин, отодвинув кого-то с дороги, пробежал в управление. В приемной он бросился к полевому телефону. С силой провернул рукоятку индуктора. Снял с аппарата трубку, прижал ее к уху и услышал частые и гулкие удары в виске. - Аварийный пост "Шахта" слушает, - ответил сочный мужской голос. - Что у вас там? - нетерпеливо спросил Самохин. - Присыпало крепко, - ответил дежурный. - Выдавило два окна. Вместе с предохранительными щитами. Стена рудоразборки пробита камнем. В остальном пока не разобрались. - Не разобрались, - повторил Самохин. Сгоряча бросил трубку на стол. Но тут же поднял ее, продул микрофон. Убедившись, что трубка в порядке, он бережно положил ее на аппарат. - Дежурный по штабу! Вошел Николай Федорович и выжидающе остановился в дверях. - Разошлите людей по объектам! - приказал Самохин. - Выясните там обстановку, нанесенный лавиной ущерб, где нуждаются в срочной помощи. В первую очередь... Запишите. Николай Федорович достал записную книжку, сел за круглый столик, отодвинул графин с водой. В углу, где стоял столик, было темновато. Анна Павловна поднялась, щелкнула выключателем. Лампочка не вспыхнула. Лицо Самохина исказилось. Словно невидимая рука, огромная, грубая, схватила его в горсть, стиснула. - Что с вами? - испуганно воскликнула Анна Павловна. - Вам плохо? Самохин хотел ответить и не смог, только шевельнул сразу пересохшими жесткими губами. Он забыл... Нет. Упустил из вида, что, если не будет электричества, радиоприемник перестанет работать. Управление не могло принять с горы ни доклада, ни призыва о помощи. Оно стало глухим. - Ищите... - с усилием произнес он, глядя куда-то в сторону мимо замерших женщин, Николая Федоровича. - Найдите... где угодно найдите приемник, работающий на батарейном питании. Лишь теперь все поняли его. Остолбенели в растерянности. Бледное лицо Анны Павловны под расчесанными на прямой пробор черными волосами стало почти белым. Люся крупными шагами подошла к вешалке, сорвала с крюка пальто. Натягивая его на ходу, она почти выбежала из комнаты. ...Самохин не удивился бы, узнав, что за минувшие пять минут он поседел. Мысли о том, что делалось на шахте, электростанции, на Кекуре, не давали присесть, сосредоточиться. Несколько раз подходил он к полевому телефону, даже брался за рукоятку индуктора и останавливал себя. Рано. В такие минуты нельзя отрывать людей от дела. Разберутся в обстановке, сами доложат. Ждать становилось все труднее. Несколько раз Самохин выходил в приемную. Люси там не было. Анна Павловна сидела у омертвевшего приемника. Николай Федорович стоял у окна, не отрывая взгляда от протоптанной к управлению дорожки. Нет. Нельзя терять времени. Надо что-то делать. Но что? Самохин решительно подошел к телефону, провернул рукоятку индуктора. - Аварийный пост "Электростанция" слушает, - ответил низкий женский голос. - Докладывайте. - Что я могу доложить? - В трубке было слышно, как дежурная вздохнула. - Начальство еще у пульта управления. - Вернется Фарахов, пусть доложит о положении электростанции, - сухо приказал Самохин. "Шахта"! Где там "Шахта"? - "Шахта" слушает! - ответил знакомый мужской голос. - То же самое, - сказал Самохин. - Освободится начальник шахты, пусть позвонит мне. - Есть передать начальнику шахты, чтобы по возвращении немедленно позвонил вам! - четко повторил дежурный. Стало легче от мысли, что люди на самом трудном участке действуют спокойно, четко. Захотелось поделиться своей маленькой радостью. Самохин подошел к Анне Павловне, увидел замерший приемник и помрачнел. Неужели в поселке не найдется приемника, работающего на батарейном питании? Хотя... кому он нужен? Во всех общежитиях установлены репродукторы, возле клуба и управления мощные динамики... Самохин посмотрел на часы. Время идет. А он все еще ничего не сделал, все еще ждет... - Где Люся? - Ищет приемник, - напомнила Анна Павловна. - Вы ее послали. - Через тридцать пять минут он будет не