Маленький Коля, протянув к доктору дрожащие ручонки, попросил внезапно охрипшим голосом: - Дяденька, родненький, не дай умереть братишке. У меня ведь никого больше нет. Я же один, один останусь - ни матери, ни отца... - Алеша будет жить. И будто в подтверждение этих слов доктора, Алеша приоткрыл глаза и чуть слышно попросил: - Пить. Более двух месяцев лечили юного героя партизанские врачи в Заполье. Когда раны зажили, Алеша все еще немного прихрамывал. Однажды он появился в штабе. - Жив-здоров, на любое задание готов! - шутя отрапортовал он. - Нет, рановато тебе еще на задание, набирайся силы, - ответили ему. - В отряде после блокады много раненых, вот я... - Не лечить ли ты их собираешься? - перебил Алешу один из командиров. - Для этого есть врачи. А я знаю, где можно раздобыть медикаменты. Алеша настоял на своем, и его отпустили за реку. Там, возле одной деревни, была разбита в бою немецкая санитарная машина. Часть медикаментов забрали осиповичские партизаны, остальное было роздано крестьянам. Через три дня Алеша должен был вернуться обратно. Прошла неделя, а про хлопца ничего не слышно. - Бить нас некому, - упрекали друг друга в штабе. - И нужно же было отпустить его в волчье логово. Как-то утром дежурный по лагерю увидел странную повозку: верхом на лошади ехал парнишка и весело насвистывал песенку. На телеге лежало что-то, укрытое еловыми ветками и мхом. - Алеша! - обрадовался дежурный. Командир отряда босиком выскочил из шалаша навстречу парнишке. Алеша неторопливо сбросил ветки, мох. На телеге были ящики: в одном - медикаменты, в другом - немецкие гранаты. Да еще два автомата и полная корзина патронов. - Где же ты все это раздобыл? - удивился командир отряда. - Там, - слезая с лошади, весело ответил Алеша и махнул рукой в сторону реки. - Там, в Столярах, подружился с хорошими дядьками. Жаль, одного немецкие овчарки разорвали. Зато добрые люди собрали за три дня для нас этот подарок. Если б не эта штука, давно бы в лагере был, - и Алеша бережно достал полную бутыль. - Спирт! - обрадованно воскликнул врач. - Для хирургических операций, - солидно пояснил Алеша. Пришла весна сорок четвертого года. К Березинским лесам приближался фронт. Немцы угоняли в Германию мирное население. Детишек отвозили за несколько километров и сжигали в колхозных амбарах. - Кто же моего Кольку защитит? - спрашивал Алеша у партизан. - Он ведь маленький, сам не убежит, в случае чего, в лес. Командир отряда разрешил Алеше привести брата в лагерь. И вот однажды ночью на Кличевский партизанский аэродром прилетел с Большой земли самолет за ранеными партизанами. Алеша стал прощаться с Колей. Раненых уже разместили в самолете, а Коля повис у брата на шее и не мог оторваться. - Ну, не плачь, братишка. Кончится война, увидимся. И перестань слезы лить, не маленький, через год в школу пойдешь, - говорил Алеша, а у самого мокрые от слез щеки. - До свидания, Коля, слушайся хороших людей... Взмыл самолет в ночное небо и пропал в беззвездной темноте... Кончилась война. Бывший юный партизан писал всюду запросы, разыскивая брата, но так и не нашел его. Сам же комсомолец Алеша Голосевич погиб случайно. Было это в ноябре 1945 года. Пошел он со своим дружком Мироном Ананичем к железнодорожному мосту рыбу ловить. Алеша уже разматывал удочки, а Мирон еще искал под камнем червей. - Гляди, что я нашел, - услышал Алеша голос друга, повернулся и увидел в руках Мирона большой снаряд. - Зачем он тебе? - спросил Алеша. - Убрать нужно куда-нибудь, а то еще беды наделает. Ступив несколько шагов, Мирон споткнулся, упал, и снаряд стукнулся о камень. Алеше показалось, будто что-то зашипело вдруг в снаряде. Он схватил его и швырнул в реку. Не долетев до воды, снаряд взорвался. Тяжелораненный Алеша, не приходя в сознание, вскоре умер. Похоронен он на Лютинском кладбище рядом с героями-партизанами. И когда по весне приходят сюда пионеры, чтобы почтить память героев войны, вспоминается им отважный юный мститель Алеша Голосевич. Н.Соколовский ЮНЫЙ ПОЧТАЛЬОН В мае 1942 года подпольщики города Минска выпустили первый номер газеты "Звязда". Я расскажу об одном из самых юных помощников отважных советских патриотов - о пионере Пете Калиновском. Ему еще не было и 14 лет, когда вместе с родителями и 12-летним братом Жорой он ушел в партизанский отряд. За боевые заслуги перед Родиной братья Калиновские были награждены медалями "Партизану Отечественной войны" 1-й степени и "За победу над Германией". x x x Петька возвращался домой. Пропустив колонну автомашин с немецкими автоматчиками, он перебежал улицу, свернул за угол. И тут будто кто толкнул мальчишку. Он поднял голову и оцепенел: прямо перед ним на телеграфном столбе ветер медленно раскачивал три трупа. На черной фуфайке девушки белела доска с надписью: "Мы стреляли в немецких солдат!" "Гады, повесили!" - шептали побелевшие губы мальчишки... Когда он прибежал домой и, бросившись на шею отцу, стал рассказывать об увиденном, тот тихо перебил: - Знаю, сынок, знаю. Хорошие это были люди... Они боролись с фашистами, чтобы ты снова ходил в школу, снова носил пионерский галстук, чтобы наш народ, как и раньше, был свободным и счастливым... - Я тоже буду бороться! - Хорошо! Ты ведь пионер. Значит, умеешь держать язык за зубами. Сбегай в сарай, возьми пилу и топор. Отец с сыном по улице шли молча. Долго блуждали по каким-то дворам. Наконец отец тихо постучал в обитые клеенкой двери. - Кто там? - спросил чей-то голос за дверью. - Дрова пришли пилить. Открой, хозяюшка! ... В коридоре Петька увидел незнакомого мужчину. Тот поздоровался с отцом и, кивнув головой в сторону Петьки, спросил: - А он зачем?.. - Это мой сын. Он пионер. Листовки поможет передать. Прошли в комнату. Окна были завешены, и Петька не сразу заметил, что в дальнем углу, склонившись над чем-то, сидят двое мужчин. Один из них сказал: - Все в порядке. Включай!.. Шум, потрескивание. И вдруг Петька ясно услышал голос диктора: "Говорит Москва! Говорит Москва!" Потом этот же голос прочитал последние сообщения с фронтов. А Петька от радости никак не мог поверить, что слышит передачу из Москвы. Вдруг что-то щелкнуло, радиоприемник смолк. Отец сказал: Кажется, успели записать все. Теперь побольше листовок надо. Пусть народ узнает, как громит палачей наша армия... На следующий день, едва поднялось солнце, Арсений Викентьевич разбудил сына. - Возьми эти листовки и отнеси к дяде Васе в Лошицу. Прихвати с собой графин. Задержит часовой, скажи, несу, дескать, молоко деду. Листовки спрячь за пазуху. Если найдут, говори, что подобрал на улице. С того дня Петька все чаще и чаще стал носить "деду молоко". А на самом деле носил в Лошицу листовки и даже патроны. Однажды, когда дома никого не было, отец показал сыну подпольный номер газеты "Звязда". - Надо быстрей передать в Лошицу. Пойдешь? - Надо - пойду! - Теперь давай подумаем, как лучше спрятать газету. Петька сморщил лоб, задумался. За пазуху нельзя - найдут, гады! Часовые сейчас злые. Прошлый раз пристали, как смола, еле упросил, чтобы пропустили... Оглушительный взрыв где-то на станции оборвал Петькины мысли. Тонко зазвенели стекла в окнах, с подоконника упала пробка от графина. - А что, папа, если вместо вот этой стеклянной пробки сделать пробку из газеты? Сверху накрутить немецких, а в середине - наша "Звязда"... - Стой! Куда идешь? - остановил Петьку у переезда полицай. - К деду, дяденька... Пропустите. Больной он, молока просит. Немец, вышедший из будки, молча вырвал из рук мальчишки графин и долго болтал его, просматривал на свет, видно, сомневался, молоко ли это. Затем, что-то сказав, передал графин полицаю. Тот вытащил пробку, отпил два глотка молока, сплюнул. - А ну, проваливай, щенок! Шляются тут. Петька, крепко сжав в руке дорогую пробку, побежал по дороге в Лошицу. Вечером партизаны уже читали свежий номер подпольно отпечатанной газеты "Звязда". С.Николаев КЛЯТВА ЮНГИ В Пинском городском парке под сенью вековых лип возвышается фигура воина, скорбно склонившего боевое знамя над могилой тех, кто пал за свободу родной Отчизны. Среди фамилий погибших за освобождение города моряков и солдат золотом выведено: старший лейтенант П.Е.Ольховский, а чуть ниже - юнга О.П.Ольховский. Это - отец и сын, вместе сражавшиеся на одном бронекатере и оба погибшие в один и тот же день - 12 июля 1944 г. Весной братская могила утопает в цветах, а 14 июля сюда приходят тысячи жителей, чтобы почтить память героев. На митинге обычно выступает Герой Советского Союза Владимир Григорьевич Канареев. Много лет прошло с тех пор, но никогда не забудет бывший старшина первой статьи боевых дней лета сорок четвертого года. Вот здесь, в парке, где сейчас играют малыши, а по вечерам гуляет молодежь, погибали, отвоевывая каждый метр белорусской земли, моряки и солдаты-десантники. Здесь погиб в неравном бою и юнга Олег, свято выполнив свою клятву. x x x Он появился в отряде под Киевом. Невысокий крепыш с лихо вздернутым пуговичкой-носом. Ему было лет тринадцать, но с виду он казался старше своего возраста. Видимо, его старили глаза, большие, не по-детски серьезные; глаза, уже повидавшие бомбежки, пожары, смерть... Он был ленинградец. Во время одной из бомбежек Олега тяжело ранило. Мать в это время рыла окопы у самых стен родного города. Мальчишку подобрали моряки и отвезли в госпиталь, а оттуда самолетом отправили на Большую землю, в тыл. Здесь случайно разыскал его отец. С тех пор они не расставались. Старший лейтенант служил механиком во втором отряде бронекатеров. В этот отряд зачислили сигнальщиком и Олега. Но больше всего Олег хотел стать разведчиком. Едва увидев, что богатырь Петя Евтухов снова старательно точит кинжал, он ни на шаг не хотел отходить от Канареева. Выбрав подходящую минуту, когда, как казалось ему, гвардии юнге не смогут отказать, он строго по уставу обращался к Канарееву. - Товарищ старшина первой статьи, разрешите идти с вами в поиск. И когда слышал в ответ от моряков уже надоевшее "мал ты еще, подрасти", вовсе не по уставу скороговоркой бубнил: - Я уже не маленький! - и, обиженно поджав губы, отходил в сторонку. Когда моряки возвращались из разведки, он первым встречал их. - Наши, наши идут! - радостно кричал он и пулей мчался навстречу. О доме, о далеких женах и родных детишках напоминал суровым разведчикам этот пострел в матросской форме, и потому всю нежность и любовь отдавали они ему. Баловали и берегли матросы своего юнгу и сберегли бы, если б... x x x В темную июльскую ночь отряд бронекатеров, приглушив моторы, тихо приближался к Пинску. Фашисты сильно укрепились на берегах Пины, и попытки освободить город с суши оказались безуспешными. Тогда командование решило нанести отвлекающий удар с боем высадить десант в районе городского парка. Моросил нудный, не по-летнему холодный дождь. Вцепившись в поручни, Канареев пристально всматривался в темноту, но даже натренированный глаз разведчика ничего не мог увидеть за плотной завесой дождя. Еще один поворот и - город. А берег молчит: ни огонька, ни звука. Тяжелая, тревожная темень повисла над рекой. Что скрывает она? Позавчера старшина с группой разведчиков проник в город. Вся набережная изрыта траншеями и блиндажами, у воды паучьей сетью разбросана заминированная колючая проволока. И еще удалось узнать разведчикам: в ночь с 11 на 12 июля в городе намечается банкет для господ офицеров. Именно в эту ночь и решили моряки нанести удар. ... Первыми высадились разведчики. Кто-то из моряков наткнулся на проволоку. Оглушительный взрыв фугаса расколол темноту. Длинная пулеметная очередь прошила берег. Где-то слева рявкнул крупнокалиберный. - Вперед! - крикнул Канареев и, выдернув из-за ремня гранату, первым бросился к траншеям... Едва забрезжил рассвет, фашисты пошли в контратаку. Опомнившись, они решили во что бы то ни стало уничтожить десант. Двенадцать атак отбили моряки. Кончились боеприпасы. Уже многих товарищей недосчитывали моряки в своих рядах. Погиб Федя Манцуров, лежал на дне ячейки обгорелый Ваня Ловцов. А враг наседал. И вот в этот тяжелый час из-за изгиба реки, не дождавшись спасительной темноты, вынырнул катер. Он спешил на помощь десантникам. Бешено заплясали за бортом разрывы снарядов. Фашистские танки с берега били прямой наводкой. Упал тяжелораненый командир катера. Его сменил старший лейтенант Ольховский. - Так держать! Вторым снарядом заклинило башню. Умолкло орудие катера. Старшина первой статьи Насыров бросился к пулеметам, но не добежал. Сраженный очередью, упал старый черноморский матрос на палубу. Услышав стоны друга, из башни выскочил Герой Советского Союза матрос Куликов. Подхватил старшину, но до люка так и не донес. Тяжелый снаряд ударил в рубку. Упал смертельно раненный Алексей Куликов, судорожно уцепившись за штурвал, безжизненно повис рулевой; а рядом, залитый кровью, сполз на приборы старший лейтенант Ольховский. Глянул юнга - и не поверил своим глазам. Нет, не может этого быть! Казалось, вот-вот отец поднимется и снова поведет катер вперед. Припав к груди отца, Олег быстро разрезал мокрый от крови бушлат и сразу понял, что перевязку делать уже поздно. Он откинул теперь уже ненужный бинт и, пригнувшись, бросился к пулемету. Длинная очередь полоснула по траншеям фашистов. И залегли, не выдержав огня, снова было поднявшиеся в атаку немецкие автоматчики. Старательно, как учил его когда-то старшина, ловил в прорезь прицела Олег серые ненавистные фигуры. И снова, и снова строчил пулемет в руках мальчишки... Потеряв управление, словно смертельно раненный боец, плыл по реке катер. Весь огонь фашисты сосредоточили по нему. Сотрясаясь от прямых попаданий, объятый пламенем, медленно шел он вниз. А с его палубы все бил по врагу пулемет. x x x Когда под огнем моряки-десантники подползли к приткнувшемуся к берегу катеру, Олег лежал на рукоятках пулемета. Густая кровь медленно капала с черной пряди волос на блестящие гильзы. На груди, там, где недавно билось сердце героя, моряки нашли в кармане исписанный детским почерком листок из тетради. Олег Ольховский торжественно клялся перед Родиной сражаться с ее врагами до последней капли крови. Х.Прибыль, бывший командир спецотряда "КУЗНЕЧИК" С тех пор как фашисты захватили аэродром, одной из наших постоянных забот стало пополнение оружия и боеприпасов. Когда была воздушная связь с Москвой, мы, что называется, не знали ни горя, ни хлопот. Столица быстро отвечала на любую нашу просьбу: присылала автоматы, патроны, мины, тол. А тут все пошло по-иному. Боеприпасы стали таять буквально на глазах. В один из таких дней мы очень волновались. Должен был прибыть очередной "транспорт" с оружием и минами. "Транспорт" - это обычная крестьянская телега с худой, доживающей свой век лошадью, которую с трудом добыли на рынке. Нельзя же было Евдокии Павловне Лавицкой давать хорошую лошадь. Откуда ей, бедной женщине, иметь такую? А Заморыш - так звали лошадь - никакого подозрения не вызывал: ведь такого коня можно легко выменять на барахло, и все тут. На этот раз Евдокия Павловна привезла несколько противопехотных мин. В Бобруйске у нас была создана, как мы в шутку называли, "артель" по заготовке боеприпасов. Рейс Евдокии Павловны прошел счастливо. Она навалила в телегу старых тряпок, а сверху лег Володя Кузнечик, закутанный в рваное одеяло. Дважды Лавицкую встречали немецкие патрули, и дважды она им говорила одно и то же: "Киндер кранк. Тиф". Солдаты не решались подойти к телеге. Володя - единственный мальчишка в нашем отряде. Его настоящая фамилия Кулик, но с чьей-то легкой руки к нему пристало прозвище "Кузнечик". Живой, веселый, худенький, с красивыми синими глазами и непослушным льняным чубчиком, он появлялся на главной базе отряда то в одном, то в другом месте. Искать его было трудно. Пошлешь за ним на кухню, а он, глядишь, в ружейном парке или в какой-нибудь землянке. В начале войны Володя потерял родителей. Отец погиб на фронте, мать умерла. Двенадцатилетний пионер Володя, оставшись без матери, с большими трудностями перебивался в родном Бобруйске, который вскоре заняли немцы. Хлопчик, не имея ни родных, ни жилища, стал беспризорным. Сам зарабатывал себе на жизнь. Так Володя жил до августа 1943 года, пока его не встретила Дуся Рубин. Шла она однажды с корзинкой ягод по улице, как вдруг откуда-то подскочил к ней оборванный парнишка: - Тетенька, давайте поднесу, до базара далеко. - Я сама донесу, - ответила та. - Дайте, - не отставал он. В голосе его слышались жалостливые нотки. - Чего пристал? Может, украсть хочешь? - Не-ет! - протянул он. - Заработать хочу... хлеба кусочек... - На тебе кусок. Отстань только. - Дуся остановилась и начала развязывать сверток, лежавший поверх ягод в корзинке. - Нет, я бесплатно не беру, - ответил он. Парнишка понравился Дусе. Она пришла с ним на базар и сказала: - Ну вот, если хочешь заработать, то стереги корзинку, а я к бабушке схожу, навещу старушку, чтобы потом время зря не терять. - Не боитесь? - хитро прищурился парнишка. - Чего же бояться, ты ведь сам сказал, что бесплатно тебе ничего не нужно? - И Дуся ушла к партизанскому связному Турскому, довольная тем, что ей не нужно тащить по городу тяжелую корзинку. Через час Дуся возвратилась. Парнишка был на месте. Так они познакомились и подружились. Полюбился тетке Дусе шустрый беспризорник, и она, приходя в Бобруйск, каждый раз приносила ему хлеба и сала. Володя целыми днями пропадал на базаре, ждал тетю Дусю. Он незаметно превратился в ее верного помощника: то на вокзал сбегает - узнать, что за эшелон прибыл, то - на какую улицу ушел немецкий патруль. На аэродром начали каждый день прибывать транспортные самолеты. Нам нужно было срочно разведать, какой груз они доставляют. В тот же день Дуся и рассказала нам о Володе Кулике. - К нам бы его. Мальчик очень хороший. Согласился бы, - упрашивала она. Мне до тех пор не доводилось встречать маленьких партизан. Но я знал, что они есть почти в каждом отряде, и много слышал о их просто-таки героических подвигах. Кое-кто из наших товарищей и раньше поговаривал: не послать ли Володю в разведку. Однако на подобные предложения я неизменно отвечал: "Нет!" Но в тот день... Мы уже давно решили, что кому-нибудь из наших надо пробраться на немецкий аэродром. Количество и состав авиации, ее размещение и маскировка, система охраны - все это представляло большой интерес. После разговора с Дусей я подумал: "А что, если послать его? Попрошайке-беспризорнику не трудно увязаться за авиаторами и пройти вместе с ними к аэродрому..." Подавив в себе тяжелое чувство, я сказал Дусе: "Посылай парнишку на аэродром и возвращайся вместе с ним на базу". Понятно, на территорию военного объекта пробраться нелегко, но важно побывать и возле него, для нас каждая мелочь важна. Крупица к крупице - и вот уже довольно полное представление об интересующем нас объекте. Дуси не было четыре дня. На пятый день, к вечеру, она пришла с Володей. Я только глянул на него и сразу же понял, что задание выполнено. Глаза парнишки - озорные, горящие нетерпением поделиться пережитым, - рассказали обо всем без слов. - Ну, докладывай, партизан, - поднял я Володю на руки и крепко, как родного сына, прижал к груди. Слушать Володю без улыбки было нельзя. - Я, дяденька... товарищ командир, потетидусиному сделал. Как она сказала, так все в точности, - торопился он, глотая окончания слов. - У шлагбаума примостился, с немцем познакомился. Воды ему принес, за сигаретами сбегал. Он уже знал, что я к больной матери в деревню пробираюсь, но по лесу один идти боюсь. Немец смеется. "Партызан, паф-паф", а я говорю: "Волков в этом году много появилось". Не скупой немец попался, яблоком угостил. Когда грузовики мимо проходили, я просился подвезти. Но не брали, черти. А потом на один взяли. Я немцам, здесь же, в кузове, по-цыгански сплясал, песни наши пел, а петом про их танки начал рассказывать: "Во-о, - говорю, - какие, страшные", - руками развел, закричал и под лавку сунулся. Они смеются, хлопают меня по плечу. "Гут-гут", - говорят. Володя так живо передавал эту сцену, что мы смеялись чуть не до слез. А он продолжал: - Вижу я, аэродром показался. Думаю, слезать нужно, пока не поздно. А потом решил: "Была не была, пусть везут до тех пор, пока сами не выбросят". Я снова в пляс пустился. Смотрю, уже и аэродромный шлагбаум рядом. А вдали, у дома, три больших самолета стоят. И только тут немцы спохватились, что далеко меня завезли. Из будки вышел долговязый офицер, увидел меня и давай кричать, ругаться. Я спрыгнул с машины, он схватил меня за шиворот и дал тумака. Я заплакал, побежал, а сам по сторонам посматриваю. Меня обогнали два грузовика. Под брезентом на задней машине увидел стол. И три женщины в военной форме сидят. Вот и все, больше ничего я не видел. На аэродром так и не удалось пробраться, - тихо сказал Володя и умолк. - Молодец, - похвалил я парнишку. Столы и женщины... Зачем их перебрасывать в Бобруйск самолетом? Такое может себе позволить только большой начальник. Кто? Через несколько дней один из связных сообщил, что с Орловского фронта прибыл сюда разведывательный отдел "Корук", который слился с бобруйским разведотделом девятой немецкой армии и стал называться "Штаб Корук 532". Вот они, оказывается, какие Володины "столы и женщины". Для Володи наступил самый радостный день. Я построил всех разведчиков, которые находились на базе, вызвал Володю на середину и перед строем дал ему листок с текстом партизанской присяги. Володя читал слова с большим волнением. После этого я крепко, как боевому товарищу, пожал ему руку, поздравил со вступлением в партизанский отряд и вручил новенький автомат. Разведчики приветствовали юного партизана аплодисментами и долго качали его, высоко подбрасывая в воздух. И.Кузьмин МЕСТЬ Ребята волновались. Только что пионервожатая Вера Григорьевна сообщила: - Будем сооружать памятник бывшему ученику нашей школы Лене Лорченко, погибшему в 1943 году. ... Над родным Могилевом клубились черные тучи, горели дома, фабрики, заводы. Гитлеровцы расстреливали советских граждан, вывозили в плен. Ненавистью к захватчикам полнилось сердце Лени Лорченко. Мальчишка знал, что в Могилеве действует подпольная группа. Почти каждый день на стенах, на столбах появлялись листовки. Фашисты срывали их, вешали свои. А назавтра поверх фашистской брехни кто-то наклеивал новые листовки. Мальчишке хотелось встретиться с отважными подпольщиками, хотелось бороться рядом, вместе. И он начал искать встречи с ними. Как-то темным вечером Леня заметил незнакомого человека. Тот быстро приклеил листовку и пошел дальше. У Лени сильнее забилось сердце. "Подпольщик!" - мелькнула мысль. Леня бросился вслед за ним. - Дяденька, возьмите меня с собой. Помогать буду, - попросил он. Незнакомый посмотрел в глаза мальчишке. - Ну что же. Вот тебе листовки. Будешь приклеивать по ночам на видных местах. Будь осторожным. Адрес твой я знаю, - незнакомец дал Лене пачку листовок и исчез в темноте... И мальчишка начал действовать. Он расклеивал листовки, затем перерезал подземный кабель связи и так замаскировал то место, что гитлеровцам довелось копаться несколько дней, чтобы соединить его. Кто-то донес на мальчишку. За ним установили слежку. Оставаться в городе было опасно. Тогда Леню вызвал руководитель подпольной группы Василий Игнатьевич Батура: - Леня, тебе нужно оставить город... Мальчишка с оружием ушел к партизанам. ... Отряд, в котором находился Леня, возвращался с задания. До лагеря было далеко. Решили переночевать. Отряд остановился в деревне Рудня. Выставили посты. Вышел в дозор и Леня. Тихо прошла короткая летняя ночь. На востоке алела полоска зари. Вдруг утреннюю тишь нарушил гул моторов. Цепью подходили гитлеровцы. Они окружали деревню. Ждать больше нельзя, нужно было заставить их залечь. Партизаны открыли огонь. Но силы были неравными. Цепь смыкалась. Два партизанских автомата уже умолкли. Леня остался со своим неразлучным другом Костей. - Что, отступаете? - кричал Костя фашистам. Вдруг он умолк на полуслове. Леня подполз к другу. Пуля попала Косте в голову. Немцы были уже в нескольких шагах от Лени. За деревней слышались частые выстрелы. "Видимо, наши не успели выйти из окружения..." - мелькнула мысль. Леня обвел глазами цепь врагов. Их было много. Леня выдернул из противотанковой гранаты чеку и бросился в гущу врагов. Вместе с собой он взорвал более десяти фашистов... x x x Над могилой Лени возвышается памятник. А в голубом небе шумят березы, допевая недопетые песни героя. А.Королев ПОДВИГ РАЗВЕДЧИКА Едва началась война, из деревни Пудино, что на Новогрудчине, начали уходить люди: одни на фронт, другие в лес. Гитлеровская армия надвигалась сюда. Павел Яковлевич Чилек, отец Миши, был бригадиром в колхозе "Красная звезда" Новогрудского района, а мать, Нина Алексеевна, заведовала животноводческой фермой. В августе фашисты ворвались в Мишину деревню. Павлу Яковлевичу и Нине Алексеевне пришлось скрываться в лесу, Миша и его две сестрички остались с бабушкой. Всякого навидались они. Однажды на рассвете фашисты схватили председателя сельсовета Ивана Куприяновича Радецкого. - Коммунист? - спросил немецкий офицер, похлестывая стеком по голенищу сапога. - Комсомолец. - Ты знаешь, что коммунистов и комсомольцев мы уничтожаем? Я прикажу тебя расстрелять. - Всех не перестреляешь, патронов не хватит, - с ненавистью ответил Радецкий. - И еще помни, что, пока ты на советской земле, всюду ждет тебя пуля и никуда ты от нее не спрячешься. Офицер оглядел согнанных на площадь жителей деревни. Они все слышали. И видели, как Радецкий, со связанными руками, гордо подняв голову, стоял перед немецкими автоматчиками. - Товарищи! - крикнул он. - Боритесь с фашистской гади... Затрещали автоматы, не дав комсомольцу закончить последнего слова. Да только все поняли, что хотел он сказать. Понял и Миша, который очень любил этого жизнерадостного человека, друга деревенской детворы - Ивана Радецкого. Стоял в толпе и крепко сжимал кулаки. В тот день он поклялся отомстить врагам за смерть Ивана. Вместе с друзьями Валиком Чесновским и Митей Киеней начал собирать в лесу оружие. Была пора золотой осени. Листва на деревьях отливала багрянцем. В лесу - тишина и прохлада. Под ногами пружинит мягкий мох. Кажется, что войны и нету вовсе... А она не прекращалась. Совсем недавно в этих лесах пробивались из окружения советские части. Вспыхивали бои. И всюду валялись винтовки и пулеметы, снаряды и патроны. Встречались артиллерийские орудия и даже танки. Все было искорежено, обуглено. Когда солнце село за вершины деревьев, друзья направились домой. Оружие, которое могло еще стрелять, они запрятали в надежное место. - Что же мы со всем этим будет делать? - спросил Митя. - Воевать с фашистами станем, - ответил Миша. - Придет время, понадобится... В лесах начали организовываться отряды народных мстителей. Им нужно было оружие. Мальчишки и передали собранное ими оружие партизанам. Через связного Юрия Киеню из отряда было передано Мише ответственное задание. Его родственник Митрогевич служил на станции Неман диспетчером. Ему было известно, какие, в какое время и в каком направлении проходят поезда. Вот за этими важными сведениями и послали партизаны Мишу. До станции Неман восемь километров. Миша шагал по дороге, беззаботно размахивая срезанной хворостинкой. Патрулям и в голову не приходило задержать мальчишку. И возвращался Миша со станции таким же беззаботным, хотя и "нес" важные сведения. Никаких записок дядя ему не давал, все нужно было запомнить. Миша напевал песенку, а сам мысленно повторял про себя часы и минуты прохождения поездов, их направление. Еще одно важное задание было выполнено. - Дядя Юра! - обратился как-то Миша к разведчику. - Разреши мне проводить подрывников. Знаю такое место, где немцы слабо охраняют железнодорожное полотно. - Иди. Но с условием: доведешь людей и сам немедленно обратно! Достигнув насыпи, подрывники велели Мише идти назад. - Не прогоняйте, пожалуйста. Дайте хоть раз посмотреть, как взлетит на воздух паровоз! Ведь это же я вас привел, и вдруг сам ничего не увижу... Так и остался. Затаив дыхание, следил Миша, как на его глазах после взрыва мины паровоз, вздыбившись, рухнул под откос, а задние вагоны, треща и ломаясь, полезли на передние... В поселке Березовка был размещен сильный фашистский гарнизон. Оттуда и пришли в 1942 году жандармы в Пудино, чтобы арестовать Мишину школьную учительницу - Байзарову. Ее предупредили, и она укрылась в лесу у партизан. Взбешенные жандармы подожгли школу. Остались обгорелые печи да груды головешек. Так появился у Миши предлог ходить в Березовскую десятилетку, за пять километров, и там в поселке следить за фашистами. Связав веревочкой случайно найденные учебники и тетради, мальчик вышагивал десять километров до Березовки и обратно. В любую погоду. Узнав, где расположен немецкий склад, казарма, Миша, будто нечаянно, попадал туда. Его задерживали, вели к коменданту, обыскивали и допрашивали. Во время допроса Миша, едва не плача, с обидой причитал: - Пан комендант, вот свидетельство, я учусь ин ди шуле, - и совал то одному, то другому жандарму выданную бургомистром справку, которая свидетельствовала, что Михаил Чилек действительно учащийся. Ему возвращали книжки и тетради, и комендант приказывал отпустить Мишу с тем, чтобы мальчишка больше не смел соваться куда не следует. Миша подробно рассказывал разведчику Киене обо всем, что происходит в гарнизоне. Сведения, собранные им, всегда оказывались очень важными. На появление в гарнизоне мальчишки с книжками в руках немцы уже не обращали внимания. Знали, что его сам комендант не раз отпускал. А юный разведчик все чаще встречался с дядей Юрой и передавал ему каждый раз что-либо новое и важное. Настал такой день, когда Киеня представил Мишу командиру отряда "Искра" бригады имени Кирова. - Разрешите мне остаться в вашем отряде, - набравшись смелости, попросил Миша командира. Командир внимательно посмотрел на мальчишку и обратился к Киене: - Что ты скажешь, Киеня, на этот счет? Ты его больше знаешь. - Он давно, уже помогает нашему отряду, - ответил Киеня. - Собрал и передал нам оружие. Добывал разведданные на станции. Водил подрывников на "железку". - Хорошо, пусть остается в отряде, - сказал командир. - Поступаешь, юный разведчик, в распоряжение Киени. Миша был счастлив. Он добился своего, стал разведчиком... Командир отряда Конев получил приказ от комбрига: уничтожить лютого фашистского палача, коменданта березовского гарнизона обер-лейтенанта Штэмпака. Привести в исполнение приговор партизан над Штэмпаком было не просто. Комендант отличался большой осторожностью. Миша сразу помчался к Киене: - Дядя Юра, попросите командира, пусть разрешит мне уничтожить коменданта. В гарнизоне меня знают. Мне легче, чем другим... Киеня улыбнулся. - Как же ты уничтожишь-то его, из рогатки, что ли? - Вы не смейтесь, дядя Юра. Зачем из рогатки, если есть пистолеты! - Пистолет ты и в руках не держал, а с ним нужно уметь обращаться. И еще запомни - за жизнь твою мы в ответе. - Вы мне покажите, я быстро научусь стрелять. Ладно?.. И вскоре вызвал Мишу командир отряда. - Разведчик Миша Чилек прибыл по вашему приказанию! - отрапортовал он, вытянувшись в струнку. Ему не трудно было догадаться, что дядя Юра все рассказал командиру, и вот теперь об этом будет важный у них разговор. Командир, будто впервые, внимательно смотрел на невысокого, но сильного, коренастого подростка. Может, вспомнил своего сына, такого же мальчишку, о судьбе которого давно уже ничего не знал. - Ты слыхал, что за операцию мы готовим? - Знаю. Меня фрицы не задержат, вот увидите! Я все продумал, - ответил командиру юный разведчик. Они долго беседовали, партизанский вожак коммунист Конев и пионер Миша Чилек. Командир еще раз подробно расспросил о размещении гарнизона. Вместе они обсудили план выполнения опасного задания. - Понятно, товарищ командир! - козырнул наконец Миша. И принялся Миша изучать пистолет. Стрелять он научился метко, притом как с места, так и на бегу. В назначенное время он все с теми же книжками, перевязанными веревочкой, зашел в поселковую управу. Увидел через окно, как комендант, без провожатого, пересек двор. Вот он вошел в дом и направился по коридору. Миша сделал шаг навстречу. Два выстрела в упор, и комендант Штэмпак, выпучив глаза, начал тяжело оседать, потом упал навзничь и вытянул ноги. Конец! Не теряя ни минуты, Миша выбежал из помещения управы и, подбрасывая и ловя на ходу книжки, как будто ничего не произошло, зашагал туда, где его поджидали разведчики. И не оглянулся ни разу. Миша сейчас уже взрослый. Зовут его Михаилом Павловичем. Он работает инженером на стеклозаводе "Неман". А.Позняк ПАРТИЗАНСКАЯ НАУКА За веселый нрав, за добрую улыбку и отзывчивое сердце дали партизаны Наде Богдановой необычное и ласковое имя - Лазурчик. Так и звали... А лазурь - чистая голубизна. x x x В отряде их встретил начальник разведки Евсеев. Суровый и простодушный, он сразу понравился ребятам. Долго разговаривал с ними, расспрашивал обо всем, а потом посоветовал: - Приглядывайся, юный народ, к партизанской жизни. Привыкай. Там посмотрим, может, и в разведку... Ребята с радостью взялись постигать партизанскую науку. Хотелось освоить ее как можно скорее, чтобы получить право на задание. Настоящее. Боевое. Вскоре такое им и дали. Настоящее боевое задание - разведать вражеские укрепления в деревнях Довганы и Рудня Езерищенского района. Вернуться и доложить... Переодевшись в разную рвань, юные разведчики прихватили с собой нищенские торбы и пошли по деревням поближе к немецким гарнизонам. Возле одного села заметили постового. Одетый в кожух и большие валенки, он вышагивал взад-вперед. - Начинай, - незаметно подтолкнул Юра девчонку. Вытирая рукавом слезы, Надя тоненько затянула: - Дяденька, подайте кусочек хлеба. Есть нечего. - Голодные ходим, - дрожащим голосом подхватил Юра. Полицай уставился на ребят. Обшарил взглядом. "Нищие" не вызвали у него подозрения. Поеживаясь от холода, зло крикнул: - Проходи быстрей, не задерживаться! Ребятам только того и надо было. Отошли от полицая подальше, вступили в деревню, приостановились. Вон замаскированные доты и дзоты. Посчитали автомашины. Переходя из дома в дом, Юра говорил: - Запомни - 12 автомашин с севера деревни. Пулеметы и минометы - на околицах. - Хорошо, запомню! И снова дети стучались в дом, жалостливо приговаривая: - Подайте хлебушка... Вечером усталые юные разведчики докладывали командиру о добытых сведениях. Так был сдан первый экзамен по партизанской науке. Прошло несколько дней. И однажды... - Лазурчик! Где ты? Надя Богданова и Юра Семенов! К командиру! На этот раз объектом разведки была деревня Карасево. Ребята разведали размещение немецких огневых точек и уже стали пробираться к своим. За деревней на дороге вдруг вырос полицейский: - Кто такие? Куда идете? Что у вас в торбе? - и принялся вытряхивать сумки; на снег посыпались куски хлеба, картошка. - Попрошайками прикинулись! - заорал вдруг полицейский и, нагнувшись, схватил небольшой желтый брусок. - Откуда вы взяли это? - замахал перед носом у ребят кусочком тола. - Партизаны подослали? - Да что вы?! Это же мыло! - ответил Юра. - Знаю, какое это мыло! Тол носите, партизанам помогаете! Марш в комендатуру! Там разберемся... Допрашивал их фашистский офицер. - Что вы делали в деревне? - Хлеба просили. Мы проголодались... - Где партизаны? Отвечайте! - Не знаем мы про партизан ничего. - Кто командир? - Не знаем. - Где взяли тол? Зачем он вам? Фашист приказал избить детей шомполами. И снова: "Не знаем..." Их били прикладами, били коваными сапогами. Ребята уже не могли говорить, лишь отрицательно качали головами: мол, ничего не знаем... Острая боль сжала сердце Нади. Обессиленный, пластом упал на пол Юра. - Где брали тол? Где партизаны? Вопросы чередовались с ударами. - Кто командир отряда? Где партизаны? И снова удары. И снова молчание. - Вы комсомольцы? Надя собрала последние силы и в полузабытьи прошептала непослушными губами: - Я - пионерка... Надя пришла в себя только под утро. Рядом она увидела Юру, лицо его было черным от побоев. Оказывается, их заперли в бане. Пахло сырой сажей, и было холодно. - Выдержишь? - спросила Надя шепотом. - Надо выдержать, Лазурчик, - тоже шепотом ответил Юра. - Мы с тобой партизаны... Семь дней продолжались допросы. Дети не сдавались. Вызвали одного Юру. Он едва переставлял ноги. Над ним долго издевались, старались выпытать хоть что-нибудь незначительное, но так ничего и не добились. Немецкий гауптман ревел от бешенства: - Убивать таких надо! Испепелить!.. Ослепительная вспышка выстрела... Упал, широко раскинув руки, Юра Семенов. Измученная пытками, на грязном полу бани лежала в полузабытьи Надя. Ночью она заметила, что заключенные, которых днем втолкнули сюда, прорыли яму в земляном полу и выползают на улицу. Наде тоже удалось выбраться. Идти ей было тяжело, и тогда она вынуждена была ползти по снегу - с трудом, медленно. Казалось, вот-вот догонят полицаи, которые, конечно, уже обо всем узнали. Тишину морозной ночи прорезали автоматные очереди и взрывы гранат. Это были партизаны... Это было спасение... x x x Вчетвером они - Евсеев, Слесаренко, Шамков и Надя Богданова - двигались цепочкой по лесу, стараясь не шуметь. Молчали. Тихо в вечернем лесу. Только время от времени Евсеев спрашивал: - Лазурчик, ты не устала? - Нет, все в порядке, товарищ командир! - бодро отвечала девочка, поправляя тяжеловатый для нее автомат. - Деревня близко. Слышите, собаки лают, - шепчет Шамков. - Подготовиться! - дает команду Евсеев и тотчас добавляет: - Нужно "языка" взять. Дождемся ночи. Под прикрытием ночной темноты Надя пробралась к околице деревни. В окне небольшой хатки маячил огонек. Надя осторожно постучалась. - Кто там? - Свои. Не бойтесь! Послышались торопливые шаги. Со скрипом открылась дверь. - Добрый вечер вам в хату. - Вечер добрый, дитятко, - удивленно рассматривая вооруженную девочку, ответила хозяйка. - Бабушка, говорят, у вас в деревне полицейских много. Подскажите, где они размещаются? - Такая маленькая, девчонка совсем, а уже партизанка! Вот времечко! - никак не могла успокоиться хозяйка. - Полицаев ищете? Да вот и нынче один на побывку домой приехал. Неподалеку от нас, через один двор. Да тебе, детка, с ним не справиться! Он же здоров как бык. И оружие при нем. Надя пробирается к указанной хате. Настойчиво стучит в окно. Никто не отвечает. Юная разведчица, стараясь придать своему голосу грозный тон, командует: - Открывай! - Сейчас, сейчас, - трусливо пролепетали за д