фотография была сделана четыре месяца назад.
-- Она взяла карточку и кивнула в сторону спальни. -- А теперь
идите и посмотрите, что с ней стало. А я подожду здесь.
-- Кто с ней?-- спросил Каррас.
-- Никого.
Он выдержал ее пристальный взгляд и, нахмурившись,
повернулся к спальне. Как только он взялся за ручку двери,
звуки, доносившиеся оттуда, резко оборвались. В напряженной
тишине Каррас медленно вошел в комнату и чуть не вылетел
обратно, ощутив резкое зловоние.
Быстро придя в себя, он закрыл за собой дверь. И тут
взгляд священника упал на существо, которое прежде было
Реганой. Оно полулежало на кровати, подпертое подушкой. Широко
открытые проницательные глаза сверкали безумным лукавством. С
интересом и злобой они уставились на Карраса. Лицо напоминало
страшную маску. Каррас перевел взгляд на спутанные, свалявшиеся
волосы, на исхудалые руки и ноги, на раздутый живот и потом
снова на глаза: они наблюдали за ним, буравили его насквозь.
-- Привет, Регана,-- как ни в чем не бывало поздоровался
священник. -- Я друг твоей матери. Она мне сказала, что ты
неважно себя чувствуешь. Сможешь рассказать, что произошло? Я
хочу помочь тебе.
Немигающие глаза яростно блеснули, и на подбородок из
уголков рта поползла желтоватая слюна. Потом губы напряглись и
выгнулись в злобную насмешливую улыбку.
-- Ну-ну,-- злорадно прохрипела Регана, и у Карраса
побежали мурашки по всему телу от этого невероятно низкого
баса, полного угрозы и силы. -- Итак, это ты... они прислали
тебя! Ну тебя-то нам нечего бояться.
-- Да, это верно. Я твой друг. Я бы хотел помочь тебе.
-- Тогда ослабь ремни,-- загремел голос Реганы. Она
попыталась поднять руки, и только теперь Каррас заметил, что
они были стянуты двойными смирительными ремнями.
-- Они тебе мешают?
-- Чрезвычайно. Они создают крайнее неудобство.
Адское неудобство. -- В ее глазах блеснул тайный азарт.
Каррас заметил следы царапин на лице и раны на губах
девочки. Наверное, она кусала их.
-- Боюсь, что ты можешь сделать себе больно, Регана.
-- Я не Регана,-- басом откликнулся голос. На лице
оставалась все та же злобная усмешка, и Каррасу вдруг
показалось, что таким оно было всегда. Как нелепо это
выглядит со стороны.
-- Да, я понимаю. Тогда, наверное, нам надо познакомиться.
Я -- Дэмьен Каррас. А ты кто?
-- А я-- дьявол.
-- Ага, хорошо, очень хорошо,-- одобрительно кивнул
Каррас. -- Теперь мы можем поговорить.
-- Поболтаем немного?
-- Если хочешь.
-- Это так приятно для души. Однако ты скоро поймешь, что
я не могу свободно разговаривать, пока на мне эти ремни. Я
привык жестикулировать. Как тебе известно, я провел много
времени в Риме, дорогой Каррас. Будь так добр, развяжи ремни!
Какая точность мыслей и выражений!
-- Так ты говоришь, что ты дьявол? -- спросил Каррас.
-- Уверяю тебя.
-- Тогда почему ты не можешь сделать так, чтобы ремни
исчезли?
-- Это слишком примитивное проявление моей силы, Каррас.
Слишком грубое. В конце концов, я же король! -- Смех. -- Для
меня предпочтительней убеждение. Я люблю, чтобы в мои дела
кто-нибудь вмешивался и помогал мне. Если я сам расслаблю
ремни, мой друг, я лишу тебя возможности совершить благодеяние.
-- Но ведь благодеяние,-- возразил Каррас,-- это
добродетель, и именно то, что дьявол должен предотвращать, так
что я помогу тебе, если не буду снимать ремни. При условии,
конечно,-- он пожал плечами,-- что ты на самом деле дьявол.
Если же нет, то я, пожалуй, сниму их.
-- Ну ты лиса, Каррас. Если бы любезный Ирод был с нами,
он гордился бы тобой.
-- Какой Ирод? -- прищурившись, спросил Каррас. -- Их было
двое. Ты говоришь о короле Иудеи?
-- Об Ироде из Галилеи! -- с ненавистью и презрением
выкрикнула она и улыбнулась, продолжая тем же зловещим голосом:
-- Ну вот, видишь, как меня расстроили эти проклятые ремни.
Развяжи их. Развяжи, и я сообщу тебе твое будущее.
-- Очень соблазнительно.
-- Это я умею.
-- А как я узнаю, что ты действительно видишь будущее?
-- Я же дьявол.
-- Да, ты так говоришь, а вот доказательств не даешь.
-- В тебе нет веры.
Каррас застыл:
-- Веры в кого?
-- В меня, дорогой Каррас, в меня!--
Маленькое пламя заплясало в злобных и насмешливых глазах. --
Доказательства -- это так расплывчато!
-- Мне подошло бы что-нибудь очень простое,-- продолжал
Каррас. -- Ну, например... дьявол ведь знает все, верно?
-- Не совсем: почти все, Каррас, почти. Ты меня
понимаешь? Люди говорят, что я зазнаюсь. Это не так. К чему же
ты клонишь, лиса?
-- Я думаю, что мы сможем проверить твои знания.
-- Ах да, конечно! Самое большое южноамериканское озеро,--
насмешливо произнесла Регана,-- озеро Титикака в Перу! Это
подойдет?
-- Нет, мне нужно от тебя только то, что известно одному
дьяволу. Например, где Регана? Ты знаешь это?
-- Она здесь.
-- Где "здесь"?
-- В свинье.
-- Дай мне взглянуть на нее.
-- Зачем?
-- Я должен быть убежден, что ты говоришь правду.
-- Ты хочешь поразвлекаться с ней? Ослабь ремни и я
разрешу тебе это сделать.
-- Я хочу видеть ее.
-- Она ничего из себя не представляет как собеседница, мой
друг. Я бы посоветовал тебе остановить свой выбор на мне.
-- Ну вот, теперь мне ясно, что ты не знаешь, где она. --
Каррас пожал плечами. -- Очевидно, ты не дьявол.
-- Я-- дьявол!-- неожиданно взревела Регана и
дернулась вперед. Лицо ее исказилось от злобы. Каррас вздрогнул
от этого низкого громыхающего голоса, сотрясшего стены в
комнате. -- Я-- дьявол!
-- Ладно, ладно, так дай же мне взглянуть на Регану,--
попросил Каррас. -- Это и будет доказательством.
-- Я докажу тебе! Я отгадаю твои мысли! -- вскипело
существо. -- Задумай число от одного до десяти!
-- Нет, это мне ничего не докажет. Мне нужно видеть
девочку.
Неожиданно Регана засмеялась и откинулась на подушку.
-- Нет, тебе никто ничего не сможет доказать, Каррас. И
это прекрасно. В самом деле, это прекрасно! А мы тем временем
постараемся развлечь тебя на славу. В конце концов нам бы
сейчас очень не хотелось потерять тебя.
-- Кому это "нам"? -- заинтересовался Каррас.
-- Мы -- маленькая симпатичная компания внутри
поросенка,-- кивнула Регана. -- Да-да, великолепное маленькое
общество. Позднее, возможно, я тебя кое с кем из нас
познакомлю. А пока у меня мучительно чешется в одном месте, до
которого я не могу достать. Ты не мог бы на минуточку ослабить
ремень, Каррас?
-- Нет. Скажи мне, где у тебя чешется, и я почешу.
-- Ах, как хитро! Как хитро!
-- Покажи мне Регану, тогда я, возможно, и развяжу один
ремень,-- предложил Каррас. -- Если...
И вдруг он замер. Дэмьен понял, что смотрит в глаза,
переполненные ужасом; на губах девочки застыл беззвучный вопль.
В ту же секунду облик Реганы исчез, и черты лица быстро
изменились, превратившись опять в жуткую маску.
-- Ну, так снимешь эти ремни? -- спросил бас с сильным
британским акцентом.
-- Помогите старому дьяцку, отця! Позалейте! -- Существо
вдруг перешло на гаденький скрипучий голос, а потом с хохотом
откинулось назад.
Каррас сидел неподвижно. Внезапно он почувствовал, как
будто к его шее прикоснулись чьи-то холодные руки. Регана
перестала смеяться и сверлила его взглядом.
-- Кстати, твоя мать здесь, с нами, Каррас. Ты ничего не
хочешь ей передать? Я бы мог это сделать.
Побледнев, Каррас уставился на кровать. Регана
торжествующе засмеялась.
-- Если это правда,-- ровным голосом проговорил
священник,-- тогда ты должен знать имя моей матери. Назови его.
Регана зашипела на него, глаза ее безумно заблестели, шея
по-змеиному изогнулась.
-- Так назови его.
Регана взревела, и этот вопль, прорвавшись через ставни,
заставил задрожать стекла огромного окна. Глаза ее закатились.
Некоторое время Каррас наблюдал за Реганой, потом вышел из
комнаты.
Крис быстро отошла от стены, вопросительно глядя на
иезуита.
-- Вы держите ее на транквилизаторах? -- спросил Каррас.
-- Да. На либриуме.
-- Какая дозировка?
-- Сегодня ей ввели 400 миллиграммов, святой отец.
-- Четыреста?
-- Да, иначе нам не удалось бы надеть на нее эти ремни. Мы
с трудом все вместе...
-- Вы дали ей 400 миллиграммов за один раз?
-- Ну да. Регана такая сильная, вы не поверите.
-- Она получает питание?
-- Нет, святой отец. Только сустаген во время сна. Но она
выдернула трубку.
-- Выдернула?
-- Сегодня.
Каррас забеспокоился и серьезно произнес:
-- Она должна быть в больнице.
-- Я не могу этого сделать,-- безжизненным голосом
ответила Крис.
-- Почему?
-- Просто не могу! -- повторила она. -- Нельзя допустить,
чтобы еще кто-то был в этом замешан. Она... -- Крис глубоко
вздохнула. Потом медленно выдохнула воздух. -- Она кое-что
сделала, святой отец. Я не могу рисковать. Никто не должен об
этом знать. Ни врач... ни сиделка. -- Крис взглянула на
Карраса. -- Ни одна душа.
Нахмурившись, священник выключил воду. Что, если
человек, скажем, преступник... Он опустил голову.
-- Кто дает ей сустаген? Либриум? Другие лекарства?
-- Мы сами. Доктор показал нам, как это делается.
-- Но вам будут необходимы рецепты.
-- Кое-чем вы смогли бы нам помочь, святой отец, ведь
верно?
Каррас повернулся к Крис, встретил ее запуганный взгляд и
прочел в нем какой-то необъяснимый, тайный ужас.
-- Святой отец, на что это похоже? -- спросила Крис. -- Вы
думаете, что она одержима?
-- А вы?
-- Я не знаю. Я считала вас специалистом.
-- Что вы знаете об одержимости?
-- Только то, что прочитала. И еще то рассказали врачи.
-- Какие врачи?
-- В больнице Бэрринджер.
-- Вы католичка?
-- Нет.
-- А ваша дочь?
-- Нет.
-- А какой религии вы придерживаетесь?
-- Никакой, но я...
-- Зачем же вы тогда пришли ко мне? Кто вам посоветовал?
-- Я пришла, потому что мне некуда больше идти! --
крикнула Крис взволнованно. -- Никто мне не советовал!
-- Вы говорили, что вам посоветовали обратиться ко мне
психиатры.
-- Я уже не знаю, что говорила. Я почти потеряла рассудок!
-- Послушайте, для меня важно только одно: помочь вашей
дочери. Но я должен предупредить вас: если вы рассчитываете на
ритуал изгнания, как на какое-нибудь лечение потрясением или
внушением, то церковь не даст своего разрешения, и вы упустите
драгоценное время, мисс Макнейл.
Каррас вцепился в вешалку, чтобы успокоить дрожь в руках.
В чем дело? Что случилось?
-- Между прочим, я миссис Макнейл,-- сухо отрезала Крис.
Каррас опустил голову и попытался говорить мягче.
-- Видите ли, для меня не важно, что это -- бес или
психическое расстройство. Я сделаю все, чтобы помочь девочке.
Но мне нужно знать правду. Пока что я только пробираюсь в
темноте. Почему бы нам не спуститься вниз, где мы смогли бы
поговорить? -- Он повернулся к Крис и ободряюще улыбнулся ей.
-- Я бы выпил чашку кофе.
-- А я бы выпила что-нибудь покрепче.
Они устроились в кабинете. Каррас сел в кресло у камина, а
Крис -- на диван. Она рассказала священнику историю болезни
Реганы, аккуратно опуская все, что касалось Дэннингса.
Каррас слушал, лишь изредка перебивая ее, чтобы задать
вопрос. Он кивал головой и время от времени хмурился.
Крис призналась, что вначале действительно считала, будто
изгнание может подействовать как потрясение.
-- А теперь я и сама не знаю,-- засомневалась она. Ее
веснушчатые руки нервно вцепились в колени. -- Я просто не
знаю. -- Крис взглянула на задумавшегося священника. -- А что
вы думаете, святой отец?
-- Вынужденное поведение, вызванное чувством какой-то вины
и, возможно, основанное на раздвоении личности.
-- Святой отец, мне уже говорили о подобной чепухе! Как же
вы можете предполагать это после виденного?!
-- Если бы вы наблюдали столько пациентов в
психиатрических больницах, сколько я, вы утверждали бы это так
же легко,-- убедительно возразил Каррас. -- Пойдем дальше.
Одержимость бесами -- ладно. Давайте представим, что это
возможно и иногда случается. Но ведь ваша дочь не говорит, что
она бес, а уверяет, что она сам дьявол, а это
равносильно тому, как если бы она утверждала, что она Наполеон!
Понимаете?
-- Тогда объясните стук и все прочее.
-- Но я не слышал стука.
-- Его слышали в больнице, святой отец, это было не только
здесь, в доме.
-- Возможно, но, чтобы объяснить его, вовсе не обязательно
привлекать сюда чертей.
-- А что же? -- потребовала Крис.
-- Психокинез.
-- Что?
-- Вы слышали о том, что происходит на сеансах спиритизма,
не правда ли?
-- Когда призраки и души швыряются вещами и двигают
блюдечко?
Каррас кивнул.
-- Это встречается не так уж редко и обычно получается у
эмоционально неуравновешенных подростков. Очевидно, невероятное
внутреннее напряжение будит невидимую энергию, которая и
передвигает предметы на расстоянии. В этом нет ничего
сверхъестественного. То же можно сказать и о чрезвычайной силе
Реганы. Назовите это "разум, преобладающий над материей", если
хотите.
-- Лучше я назову это кошмаром.
-- Ну, в любом случае подобное встречается за пределами
одержимости.
-- Черт возьми, это прекрасно,-- тихо пробормотала Крис.
-- Вот мы сидим здесь: я атеистка, а вы священник и...
-- Лучшее объяснение любому явлению,-- перебил ее
Каррас,-- всегда то, что проще других и включает в себя все
факты.
-- Может быть, я глупа,-- парировала Крис,-- но
объяснение, будто "что-то непонятное в чьей-то голове
подбрасывает блюдце к потолку", мне тоже ничего не дает! Так
что же это? Можете вы объяснить, ради всех святых?
Каррас задумался и откинулся на спинку кресла.
-- У Реганы низкий голос? -- поинтересовался он.
-- Нет, я бы даже сказала -- очень высокий.
-- У нее не раннее развитие?
-- Нет. Среднее.
-- А что она читает?
-- В основном Нэнси Дру и комиксы.
-- А сама манера разговаривать сильно отличается сейчас от
ее обычной речи?
-- Полностью. Она не употребляла и половины слов, которыми
пользуется теперь.
-- Нет, я имею в виду не содержание речи, а стиль.
-- Стиль?
-- Ну, как она соединяет слова в предложении.
-- Я не уверена, что поняла вас правильно.
-- У вас нет ее писем? Сочинений? А запись ее голоса была
бы...
-- Да, у меня есть пленка, которую она наговаривала для
отца,-- перебила Крис. -- Она хотела отослать ее вместо письма,
но так и не закончила. Возьмете ее?
-- Да, и еще мне нужна история болезни, записанная в
Бэрринджере.
-- Послушайте, святой отец, я уже прошла через все это,
и...
-- Да-да, я понимаю, но мне их нужно просмотреть для себя.
-- Значит, вы все еще против изгнания?
-- Я только против того, что принесет вашей дочери больше
вреда, чем пользы.
-- Но вы сейчас говорите как психиатр?
-- Нет, я говорю и как священник. Если я пойду в церковь
за разрешением на изгнание беса, то первым делом я должен буду
дать существенные доказательства того, что у вашей дочери не
обычное психическое расстройство. Потом мне нужны будут данные,
исходя из которых церковь признает, что она одержима.
-- Например?
-- Еще не знаю, надо почитать книги.
-- Вы шутите? Мне казалось, что вы в этом разбираетесь.
-- Возможно, вы сейчас знаете об одержимости больше, чем
большинство священников. А пока что скажите, когда вам смогут
прислать записи из больницы?
-- Если будет нужно, я найму самолет.
-- А пленка?
Крис встала:
-- Пойду поищу.
-- И еще кое-что,-- добавил Каррас. -- Та книга, о которой
вы говорили, с главой об одержимости, вы не вспомните, когда
Регана ее читала: до начала болезни?
Крис сосредоточилась, постукивая по зубам ногтями.
-- Мне помнится, она что-то читала, перед тем как это
дерьмо... как эта ужасная штука началась,-- быстро поправилась
она. -- Но я не могу сказать точно. Думаю, что она ее читала.
То есть я в этом уверена. Абсолютно уверена.
-- Я бы хотел просмотреть эту книгу. Вы мне ее дадите?
-- Она ваша. Ее взяли в вашей библиотеке. Я сейчас
принесу. А пленка, по-моему, внизу. Я скоро вернусь. -- Крис
вышла из кабинета.
Каррас отсутствующе кивнул, рассматривая узор на ковре.
Прождав Крис несколько минут, он встал, прошел через кабинет и
остановился в темном холле. Дэмьен словно застыл в другом
измерении; засунув руки в карманы, он уставился в никуда и
слушал доносившиеся сверху звуки; то хрюканье свиньи, то вой
шакала, то шипение и икание.
-- А, вы здесь! А я искала вас в кабинете.
Каррас обернулся и заметил, что Крис включает свет.
-- Вы уходите? -- Она подошла к нему, держа книгу и
пленку.
-- Боюсь, что да. Мне нужно подготовиться к завтрашней
лекции.
-- Вы читаете лекции? Где?
-- В медицинской школе. -- Дэмьен взял у нее книгу и
пленку. -- Я приду к вам завтра, днем или вечером. Но если
случится что-нибудь непредвиденное, звоните мне в любое время.
Я попрошу телефонистку на коммутаторе, чтобы вас со мной
соединили.
Крис кивнула. Иезуит открыл дверь.
-- Как у вас обстоит дело с медикаментами?
-- Пока хорошо,-- успокоила она священника. -- Нам
выписали рецепт на бланке, который каждый раз возвращают.
-- Вы больше не будете вызывать врача?
Крис прикрыла глаза и чуть заметно покачала головой.
-- Вы же знаете, я не терапевт,-- предупредил Каррас.
-- Я не могу,-- прошептала она. -- Не могу.
Священник чувствовал, как в ней поднимается тревога.
-- Вы понимаете, что рано или поздно мне придется
рассказать обо всем высшему духовенству, особенно если я буду
бывать здесь по ночам?
-- Это так необходимо? -- Крис нахмурилась.
-- Иначе это будет выглядеть несколько странно, вы не
считаете?
Крис опустила глаза.
-- Да, я понимаю, что вы хотите сказать,-- пробормотала
она.
-- Вы не против? Я расскажу только самое необходимое. Не
волнуйтесь. -- Иезуит попытался успокоить ее.-- Больше никто не
узнает.
Крис подняла свои измученные глаза и, встретившись с его
грустным взглядом, прочитала в нем боль и сочувствие.
-- Хорошо,-- согласилась Крис.
Она поверила этому взгляду.
Каррас кивнул:
-- Мы еще поговорим.
Он уже собирался выйти, но замешкался на секунду в дверях,
приложил к губам пальцы, о чем-то раздумывая:
-- Ваша дочь не знала, что я священник?
-- Нет. Никто не знал, кроме меня.
-- Вы знали, что у меня недавно умерла мать?
-- Да. Мне очень жаль.
-- А Регана знала об этом?
-- Нет.
Каррас кивнул.
-- А почему вы об этом спрашиваете? -- не унималась Крис,
удивленно приподнимая брови.
-- Это не важно. -- Иезуит пожал плечами. -- Мне просто
хотелось узнать.
Он посмотрел на актрису, в его глазах мелькнула тревога.
-- Вы ночью спите?
-- Да, немного.
-- Принимайте таблетки. Вы пьете либриум?
-- Да.
-- Сколько? -- поинтересовался Каррас.
-- По десять миллиграммов, два раза в день.
-- Принимайте по двадцать. Попробуйте пока не заходить к
дочери. Чем чаще вы ее видите в таком состоянии, тем скорее
начнете неправильно судить о ней. Лучше оставайтесь в
неведении. И успокойтесь. В состоянии нервного расстройства вы
ей ничем не поможете. Да вы и сами это знаете.
Опустив глаза, Крис грустно кивнула.
-- А теперь, пожалуйста, ложитесь спать,-- тихо попросил
священник. -- Прямо сейчас идите и ложитесь.
-- Да, хорошо,-- послушно согласилась Крис. -- Хорошо. Я
вам обещаю. -- Она попыталась улыбнуться. -- Спокойной ночи,
святой отец. Спасибо. Спасибо вам большое.
Секунду он молча смотрел на нее, потом повернулся и быстро
вышел.
Крис, стоя в дверях, наблюдала за священником. Когда он
перешел через улицу, она вдруг поняла, что сегодня Каррас
остался без обеда.
Заметив, что он опускает закатанные рукава, Крис
забеспокоилась, не холодно ли ему.
На углу Проспект-стрит и П-стрит иезуит уронил книгу и
резко остановился, чтобы поднять ее, потом обогнул угол и
скрылся из виду. Глядя ему вслед, Крис почувствовала
облегчение. Она не заметила, что в легковой машине, стоящей
рядом с ее домом, сидит Киндерман.
Крис закрыла дверь.
Каррас принял душ, сел за письменный стол и обнаружил блок
сигарет "Кэмел" без фильтра, а рядом с ним два ключа: один с
отметкой "Лингафонная лаборатория", а другой -- "Холодильник
столовой". Ко второму ключу была приложена записка: "Лучше это
сделаешь ты, чем крысы". Каррас прочитал надпись и улыбнулся:
"Леденцовый мальчик". Он отложил записку, снял часы и положил
их перед собой на стол. Было 12 часов 28 минут ночи. Каррас
начал читать. Фрейд. Маккасланд. "Сатана". Тщательные
исследования Ойстраха. Чтение он закончил уже под утро. Глаза
нестерпимо болели. Каррас взглянул на пепельницу, переполненную
пеплом и смятыми окурками. Дым густой пеленой повис в воздухе.
Он встал, медленно побрел к окну, открыл его, вдохнул полной
грудью свежий утренний воздух и задумался. У Реганы выявились
физические признаки одержимости. Он не сомневался в этом. Во
всех приведенных случаях, независимо от эпохи и места
нахождения больного, симптомы одержимости всегда были одни и те
же. Некоторые из них, правда, у Реганы еще не проявились: пятна
на теле, желание есть непригодную к употреблению пищу,
нечувствительность к боли, громкая и продолжительная икота. Но
остальные выявились в достаточной степени: непроизвольное
мышечное возбуждение, зловонное дыхание, обложенный язык,
раздутый живот, раздражение на коже и слизистых оболочках. Но,
что более важно, налицо были основные симптомы, наличие которых
Ойстрах относил к "истинной" одержимости: поразительные
перемены в голосе и чертах лица в сочетании с появлением новой
личности.
Каррас поднял глаза и уставился в темноту. Через ветви
деревьев ему померещились дом и большое окно в спальне Реганы.
Когда одержимость добровольная, как у медиумов, новая личность
часто бывает доброй. "Как Ция",-- отметил про себя Каррас. Дух
женщины, который вселился в мужчину-скульптора. Приступы были
непродолжительными, длились не более часа. Но в Регане
находится не Ция. Эта вторая личность была злой. Типичный
случай бесовской одержимости, когда новая личность пытается
разрушить тело своего хозяина. И это ей часто удается.
В задумчивости иезуит подошел к столу, взял пачку сигарет,
закурил. Ну, хорошо. У нее синдром бесовской одержимости. А
как это лечить? Все зависит от того, что вызвало
одержимость.
Священник присел на край стола. Задумался. Например,
монахини в монастыре Лилль. Это случилось во Франции в начале
семнадцатого века. Монахини признались на исповеди, что во
время одержимости они часто посещали дьявольские оргии и
занимались развратом с женщинами, с мужчинами, с домашними
животными и с драконами. И с драконами!.. Иезуит покачал
головой. Во многих случаях одержимости встречается смесь
фантазии и мифомании. Одержимость может быть вызвана и
психическими расстройствами: паранойей, шизофренией,
неврастенией, психоастенией,-- в этом крылась основная причина
того, что уже в течение многих лет церковь советовала
священникам работать вместе с психиатрами и невропатологами.
Однако не все случаи одержимости объяснялись так просто.
Некоторые из них Ойстрах характеризовал как "отдельные случаи
расстройства", не прибегая к психиатрическому термину
"раздвоение личности", а заменяя его примерно такими же по
смыслу оккультными понятиями "бес" или "дух усопшего".
Записи, сделанные в Бэрринджере, свидетельствовали, по
словам Крис, о том, что расстройство Реганы могло быть связано
с внушением или с чем-то, вызвавшим истерию. Каррас тоже
придерживался этого вывода. Он считал, что большинство
изученных им случаев имели в своей основе эти причины.
Во-первых, подобное почти всегда случается с женщинами.
Во-вторых, вспомнить хотя бы вспышки эпидемий одержимости. И
еще священников, занимавшихся изгнанием бесов... Каррас
нахмурился. Они сами часто становились одержимыми. Он подумал о
Лодане. Франция. Урсулинский женский монастырь. Из четырех
священников, посланных туда во время эпидемии одержимости, трое
-- отец Лукас, Лактанц и Транкуилл -- не только сами стали
одержимы, но и вскоре умерли, вероятно, от нервного потрясения.
Четвертый, Пьер Сурин, ставший одержимым в 33 года, сошел с ума
и провел остальные 25 лет своей жизни в безумии.
Если расстройство Реганы было истерического характера,
если внушение есть причина одержимости, тогда на это могла
повлиять прочитанная глава из книги о колдовстве. Глава об
одержимости. Читала ли она ее?
Иезуит пролистал несколько страниц. Может быть, здесь он
найдет какое-то сходство описания припадков одержимости с
поведением Реганы? Это было бы доказательством. Это могло бы
помочь.
Кое-где он нашел совпадения:
"...случай с 8-летней девочкой, который описывали так:
"Она ревела, как бык, тяжелым, низким басом". (И Регана также
ревела).
...Случай с Элен Смит, которую лечил известный психолог
Флауэрни. Психолог описывал, как с поразительной скоростью
менялись черты ее лица и голос. (С Реганой было то же.
Личность, которая разговаривала с британским акцентом. Быстрая
перемена. Почти моментальная.)
...Случай в Южной Африке. Сведения получены от известного
этнолога Юнода. Он рассказал о женщине, которая однажды ночью
исчезла из дома. Ее нашли на следующее утро. Женщина была
привязана к верхушке высокого дерева "широкими прочными
лианами", а потом "сползла с дерева вниз головой, шипя и
высовывая язык, как змея. Некоторое время она висела на дереве
и говорила на языке, которого до сих пор никто из местных
жителей не слышал". (Регана тоже ползала за Шарон, как змея. А
ее бессмысленная речь? Что это -- попытка говорить на
"неизвестном языке"?)
...Случай с Джозефом и Тибатом Бернерами. Им было
соответственно 10 и 8 лет. Говорили, что они "вдруг начинали
волчками вертеться с огромной скоростью". (Очень похоже на то,
как дергается и крутится Регана.)
Да, причины, чтобы подозревать внушение, имелись: в этой
главе упоминалось об огромной силе, о сквернословии. Более
того, в ней подробно описывалось течение одержимости по
стадиям: "Первая -- заражение-- сюда входят нападение
жертвы на предметы окружающей обстановки, шумы, запахи,
перемещение предметов, вторая -- одержимость-- нападение
на субъект с целью запугивания, нанесения увечий посредством
ударов руками и ногами".
Может быть, она все это и читала. Но Каррас не был
убежден. И Крис тоже. Она сильно в этом сомневалась.
Священник снова подошел к окну. Так где же ответ?
Настоящая одержимость? Бес? Он опустил глаза и покачал
головой. Нет. Это невероятно. Парапсихологические
проявления? Конечно. Почему бы и нет? Сколько опытных
наблюдателей описывало их. И терапевты, и психиатры. Например,
Юнод. Но все дело в том, как ты преподнесешь эти
проявления. Каррас опять вспомнил Ойстраха, его рассказ про
шамана в горах Алтая. Шамана исследовали в больнице во время
левитации. Незадолго до начала левитации его пульс участился
сначала до ста, а потом до двухсот ударов в минуту. Заметно
изменилась частота дыхания, поднялась температура. Его
ненормальное состояние было тесно связано с физиологией. Оно
было вызвано какой-то материальной силой или энергией.
Но в качестве доказательства настоящей одержимости церковь
требовала иные внешние проявления, которые...
Каррас забыл формулировку и заглянул в книгу. Провел
пальцем по странице и отыскал нужное место: "...достоверные
внешние проявления, свидетельствующие о высшем вторжении в
интеллект человека". "Есть ли это у Реганы?" -- спросил себя
Каррас.
Он прочитал строчки, которые отчеркнул для себя
карандашом: "Изгоняющий бесов должен убедиться в том, что ни
одно из проявлений не осталось незамеченным..." Священник
зашагал по комнате, перечисляя в уме признаки расстройства
Реганы и пытаясь по возможности объяснить их. Он перебирал один
признак за другим:
Невероятная перемена черт лица Реганы.
Частично вследствие болезни. Частично в результате плохого
питания и ухода. Но скорее всего, решил он, из-за того, что
лицо должно отражать психическую конституцию.
Невероятная перемена голоса.
Иезуит ни разу не слышал ее нормального голоса. Но даже
если он и был высоким, как утверждает мать, постоянный крик мог
огрубить голосовые связки, и, следовательно, голос стал более
низким. Дело было даже не в этом, а в удивительной громкости
голоса, которая физиологически невозможна. И все же, подумал
Каррас, в состоянии возбуждения и в патологии огромная сила и
напряжение мышц считаются нормальным явлением. Не может ли это
относиться и к голосовым связкам?
Резкое увеличение словарного запаса и объема
знаний.
Криптомнезия: сохранившаяся и отложившаяся в глубине мозга
информация, полученная с первого дня жизни. У сомнамбул, а
иногда и у людей, находящихся при смерти, эта подсознательная
информация пробивается наружу с поразительными подробностями.
Она узнала, что я священник.
Регана могла догадаться. Если она читала главу про
одержимость, то могла ожидать, что к ней пришлют священника.
Юнг утверждал, что подсознательная интуиция и чувствительность
у истерических больных в десятки раз выше той, которую
проявляют медиумы во время "чтения мыслей" и на сеансах
спиритизма. Ведь "чтение мыслей" -- это не что иное, как
вибрации, незаметное сотрясение воздуха, идущее от человеческих
рук. Эти вибрации создают определенный рисунок, он-то и
является условным кодом для разных букв или чисел. Регана,
угадав его профессию, могла "прочитать" и мысли священника. Она
ведь наблюдала за его манерами, руками, могла почувствовать
запах церковного вина.
Регана узнала, что у него умерла мать.
Всего лишь логический домысел. Ему уже сорок шесть лет.
"Помогите старому дьяцку..."
Католичество признает телепатию как реальное и
естественное явление.
Раннее развитие интеллекта у Реганы.
Психиатр Юнг, наблюдая однажды случай раздвоения личности,
обладающей якобы оккультными способностями, сделал заключение,
что истерический лунатизм не только обостряет чувственное
восприятие, но и повышает интеллектуальные способности, так как
новые, вторгающиеся личности оказываются намного умнее первой.
"Но все же,-- удивился Каррас,-- может ли констатация факта
объяснить его?"
Внезапно священник застыл над столом. Его осенило, что
намек Реганы на Ирода был гораздо тоньше, чем ему сначала
показалось: когда фарисеи рассказали Христу об угрозах Ирода,
Христос ответил им: "Идите и скажите этой лисе, что я
изгоняю бесов..."
Каррас взглянул на пленку с записью голоса и устало
опустился на стул. Он прикурил еще одну сигарету... выпустил
дым... и опять вспомнил братьев Бернеров и восьмилетнюю девочку
со всеми признаками настоящей одержимости. Какую же книгу могла
прочитать девочка, чтобы подсознательно так правдоподобно
симулировать симптомы? И, может быть, одержимые в Китае
каким-то образом связывались с одержимыми в Сибири, в Германии,
в Африке, ведь симптомы всегда были одинаковы?
"Кстати, твоя мать с нами здесь, Каррас..."
Сигаретный дым поднимался вверх и возвращал Дэмьена в
прошлое. Он откинулся назад, уставившись на нижний левый ящик
стола, затем выдвинул ящик и вытащил из него старую школьную
тетрадь, тетрадь своей матери. "Обучение взрослого населения".
Дэмьен положил ее на стол и с трепетом пролистал. Алфавит,
опять и опять алфавит. Потом простые упражнения:
Урок 4.
Мой полный адрес.
Между страницами она пыталась написать ему письмо:
"Дорогой Димми,
Я долго ждала тебя..."
Еще одно письмо. Незаконченное. Дэмьен отвернулся. В окне
привиделись ее глаза. В них застыла тоска.
"Отец наш, я недостоин..."
Глаза матери вдруг превратились в глаза Реганы. Они
молили... Они. ждали...
"Скажи хоть слово..."
Священник взглянул на пленку с записью голоса Реганы.
Он вышел из комнаты, прихватив с собой пленку, и
направился в лабораторию. Отыскал свободный магнитофон. Сел.
Заправил пленку. Надел наушники. Щелкнул выключателем. Подался
поближе и приготовился слушать.
Некоторое время было слышно только шипение пленки. Потом
раздался щелчок включаемого аппарата, и сразу же какой-то шум,
звуки возни. "Привет..." Потом, видимо, пленку остановили.
Откуда-то издалека донесся приглушенный голос Крис Макнейл: "Не
так близко к микрофону, малышка. Держи его чуть подальше". --
"Так?" -- "Нет, еще дальше". -- "Так?" -- "Да, вот так. Ну,
давай. Говори дальше". Смех. Микрофон стучит по столу. Потом
веселый голос Реганы Макнейл.
"Привет, папа! Это я. М-м-м-м". Опять смех и шепот в
сторону: "Я не знаю, что говорить!" "Ну, расскажи ему, как у
тебя дела. Расскажи, чем ты занимаешься". Снова смех. "М-м-м...
папа... ну, я... Ты меня хорошо слышишь? Я... м-м... ну вот...
м-м-м... мы... нет, подожди, сначала, нет... мы сейчас живем в
Вашингтоне, знаешь? Это где президент и этот дом... ты знаешь,
папа, он такой... нет, подожди, я лучше начну сначала. Ну вот.
В общем, здесь..."
Остальное Каррас слышал неясно, звуки доносились издалека,
в ушах шумело, в груди, где-то внутри, всколыхнулось
предчувствие: существо, которое я видел в той комнате,-- не
Регана!
Он вернулся к себе. Произнес молитву, а когда поднимал
гостию, пальцы его задрожали. Дэмьен вдруг ощутил надежду, о
которой не смел даже думать; против этой надежды восставала вся
его воля, каждая клеточка, каждый нерв.
"Это мое тело..." -- прошептал он с трепетом.
Нет, это хлеб! Это только хлеб!
Дэмьен не осмеливался полюбить вновь и опять потерять свою
любовь. Прежняя утрата была для него слишком тяжела. Священник
опустил голову и проглотил гостию. Надежда растаяла, а хлеб
больно оцарапал его пересохшее горло.
После мессы Дэмьен позавтракал, набросал кое-какие заметки
и отправился читать лекцию в медицинскую школу Джорджтаунского
университета. С трудом давалась плохо подготовленная речь:
"...и рассматривая симптомы маниакальных состояний, вы..."
"Папа, это я... это я..."
Но кто "Я"?
Каррас отпустил студентов пораньше и вернулся домой.
Он сразу же сел за стол и еще раз просмотрел главу о
признаках одержимости: "...телепатия... естественное явление...
движение предметов... теперь предполагается... тело может
излучать некий флюид... наши предки... наука... в настоящее
время надо быть более осторожным. Однако сверхнормальные
явления не выдерживают критики..." Дэмьен начал читать
медленней: "...нужно тщательнее анализировать все разговоры,
которые ведутся с пациентом. Если в них сохраняется
логико-грамматическая структура и та же система ассоциаций, что
и в нормальном состоянии, то одержимость следует поставить под
сомнение".
Каррас тяжело задышал. Он сильно устал за это время.
Неужели единственная надежда для Реганы -- это обряд изгнания?
Неужели ему придется приподнять завесу прошлого?
Нет, нужно еще раз проверить. Он должен знать правду. Но
как ее узнать? "...разговоры с больными надо тщательно..." Ну
да. Почему бы не попробовать? Если обнаружится, что структура
речи Реганы и "беса" совпадает, то даже со сверхнормальными
проявлениями, конечно же... Верно. Только резкое отличие
докажет, что одержимость возможна!
Священник нервно зашагал по комнате. Надо еще что-то
срочно придумать. Она... Он остановился, уставившись в пол
и сложив за спиной руки. Эта глава... Эта глава в книге по
колдовству... Бесы всегда реагируют на священную гостию, она
вводит их в ярость, как и другие реликвии... Святая вода!
Вот то, что мне надо! Я приду к девочке и окроплю ее простой
водопроводной водой, но скажу, что это святая вода! Если Регана
среагирует на нее так, как должны реагировать на святую воду
бесы, то будет ясно, что она не одержима... что причина во
внушении... А если нет, то это...
Настоящая одержимость?
Может быть...
Дрожа, как в лихорадке, Дэмьен пошел искать пузырек для
святой воды.
Уилли открыла священнику дверь. Еще из прихожей он
взглянул на дверь спальни Реганы, откуда доносились крики.
Кто-то ругался. Но это был уже не тот низкий громкоголосый бас.
Голос отличался резкостью, в нем явственно слышался британский
акцент... Когда Каррас видел Регану в последний раз, именно эта
личность на секунду возникла перед ним.
Каррас посмотрел на Уилли. с удивлением рассматривающую
его рясу.
-- Скажите, пожалуйста, где миссис Макнейл? -- обратился к
служанке священник.
Уилли указала наверх.
-- Спасибо.
Дэмьен поднялся по лестнице и увидел Крис. Она сидела
рядом со спальней Реганы. Голова ее была опущена, руки сложены
на груди. Когда иезуит подошел поближе, Крис услышала шорох его
одежды и встала.
-- Здравствуйте, святой отец.
Под глазами мешки. Каррас нахмурился:
-- Вы спасти?
-- Немного.
Он с упреком покачал головой.
-- Я просто не могла,-- вздохнула Крис, кивком указывая на
спальню. -- Это продолжается всю ночь. -- Она взяла священника
за рукав, будто пыталась увести его в сторону. -- Пойдемте
вниз, там мы сможем...
-- Нет. Я хотел бы посмотреть на нее,-- перебил Каррас, не
трогаясь с места.
-- Прямо сейчас?
Что-то неладно. Она напряжена. Чем-то напугана.
-- А почему бы нет? -- поинтересовался он.
Крис с опаской взглянула на дверь, ведущую в спальню.
Оттуда доносился пронзительный мужской голос:
-- Проклятый нацист! Нацистская свинья!
Крис отвернулась, потом в отчаянии кивнула:
-- Идите. Идите к ней.
-- У вас есть магнитофон?
Она метнула на него удивленный взгляд. -- Принесите его,
пожалуйста, сюда и еще чистую ленту.
Крис подозрительно нахмурилась:
-- Зачем? Вы хотите записать?
-- Да. Невоз...
-- Святой отец, я не могу...
-- Мне нужно сравнить структуру ее речи, -- резко перебил
ее Каррас. -- И, пожалуйста, запомните: вы должны мне доверять!
Из спальни выскочил Карл, вслед ему несся поток отборной
ругани. Мрачное лицо швейцарца было землистого оттенка. В руках
он сжимал пеленки и постельное белье.
-- Ты их сменил. Карл? -- спросила Крис, как только слуга
закрыл за собой дверь.
-- Да, сменил,-- сухо отчеканил Карл и заспешил через холл
к лестнице.
Крис посмотрела ему вслед и повернулась к Каррасу.
-- Хорошо. Хорошо. Его принесут сюда. -- Она неожиданно
отвернулась и вышла из холла.
Каррас следил за ней, ничего не понимая. Что произошло?
Потом прислушался. В спальне было тихо. Но тишина взорвалась
вдруг дьявольским смехом. Каррас нащупал в кармане пузырек с
водой, открыл дверь и шагнул в спальню.
Зловоние было еще сильнее, чем в прошлый раз. Священник
прикрыл за собой дверь и уставился на кровать.
Бес наблюдал за ним насмешливым взглядом. Глаза его были
полны лукавства, ненависти и силы.
-- Здравствуй, Каррас.
-- Здравствуй, Дьявол. Как ты себя чувствуешь?
-- В настоящий момент счастлив видеть тебя. Очень рад. --
Язык вывалился наружу, глаза нахально рассматривали Карраса. --
Теперь ты в своем обычном одеянии. Очень хорошо. Кстати, кто
тебе сказал, что я -- Дьявол?
-- Разве не так?