моугольники. Том встал и пошел домой.
Пройдя через лужайку Родди Дипдейла, он подошел по берегу к купальне,
присел на мостки, и, подняв ноги, расшнуровал и снял ботинки. С ботинками в
руках, он подошел к задней двери, встал на колени и вставил в замок ключ.
Затем он повернул ручку и осторожно открыл дверь. Оказавшись внутри, Том
сразу же запер дверь на замок. Холодный лунный свет освещал письменный стол
и висящий на стене ковер.
Том тихо прокрался в гостиную и застыл, прислушиваясь к каждому шороху.
В гостиной было темно, как в подземной пещере. Том подождал еще немного,
затем, поверив наконец в то, что находится в доме один, выпрямился и шагнул
в глубь комнаты.
Луч фонарика ударил ему в лицо, ослепив на несколько секунд.
-- На твоем месте я бы тоже проявлял осторожность, -- сказал мужской
голос. -- Стой, где стоишь.
Луч фонарика погас, и Том вдруг опрометью кинулся в кабинет. В этот
момент гостиную осветил свет торшера.
-- Неплохо, -- прокомментировал мужчина действия Тома.
Юноша медленно выпрямился и повернулся к нему лицом. У него тут же
перехватило дыхание. По-прежнему держа руку на выключателе торшера, перед
ним сидел одетый в темно-синий костюм и перчатки под цвет серого двубортного
жилета не кто иной, как Леймон фон Хайлиц.
-- Так вы здесь! -- ошеломленно произнес Том.
Мистер Тень потянул за цепочку выключателя, и комната снова погрузилась
во мрак.
-- Нам пора снова поговорить по душам, -- сказал он.
48
Сделав несколько шагов вперед. Том наткнулся на спинку стула. Обойдя
его, Том сел. Дыхание его было таким же хриплым, как у Фрица Редвинга, когда
они разговаривали сегодня по телефону.
-- Когда вы приехали? -- спросил он. -- И как вошли в дом?
По мере того, как глаза Тома привыкали к темноте, он различал на диване
контуры долговязого тела фон Хайлица.
-- Я вошел сюда около часа назад, отжав замок, -- ответил мистер Тень
на вопрос Тома. Ты, как я понимаю, не ходил обедать в клуб.
-- Нет. Я ходил на ваш пирс и смотрел оттуда на окна столовой. Я не
хотел, чтобы Джерри Хазек нашел меня в доме, и надеялся понять, что
происходит у Редвингов, увидев их за обедом. Я так рад, что вы здесь. Если
бы я мог вас видеть, я бы сказал, что просто счастлив вас видеть.
-- Я тоже рад видеть тебя -- хотя тоже не слишком хорошо вижу в
темноте. Хочу извиниться перед тобой -- я должен был прийти сюда намного
раньше. Я хотел, чтобы ты обнаружил сам все, что сможешь, но недооценил
опасности, которой ты подвергаешься. Никогда бы не подумал, что они станут
стрелять в окна.
-- Так значит, вы читали мои письма?
-- Все до одного. Они просто превосходны. Ты проделал большую работу,
Том, но пора возвращаться на Милл Уолк. Мы летим домой сегодня в четыре часа
утра.
-- В четыре утра?
-- Наш пилот должен заявить о полете и подготовить машину, иначе мы
улетели бы гораздо раньше. Мы не можем рисковать! оставаясь здесь еще на
одну ночь.
-- Так значит, вы не верите, что в окно попала случайная пуля охотника?
-- Нет, -- твердо сказал фон Хайлиц. -- Это было преднамеренное
покушение на твою жизнь. Ты, к тому же, разворошил муравейник, побывав в
заброшенной автомастерской на Саммерс-стрит. Так что теперь я хочу проводить
тебя в безопасное место, чтобы не сомневаться, что ты останешься в живых до
момента посадки в самолет.
-- А как вы узнали об автомастерской? Ведь я еще не дописал письмо. --
Фон Хайлиц молчал. -- Как давно вы находитесь здесь? Ведь вы прибыли на
Игл-лейк не час назад?
-- Неужели ты мог подумать, что я пошлю тебя одного в логово льва?
-- Так вы были здесь все это время? Тогда как же вы получали мои
письма?
-- Иногда ходил за ними на почту, а иногда Джо Трухарт сам приносил их.
Том чуть не свалился со стула.
-- Так это вас я преследовал тогда в темноте? Это вы пробирались по
лесу с фонарем?
-- Ты чуть не поймал меня. Я приходил в свой дом, чтобы взять кое-какие
вещи. Пришлось захватить фонарь -- я вижу в темноте далеко не так хорошо,
как раньше. Ну, пойдем. Я хочу разглядеть тебя получше, чем успел, когда ты
прокрался в комнату. К тому же, нам надо о многом поговорить.
-- А куда мы идем? -- спросил Том.
-- Увидишь, -- сказал, поднимаясь, фон Хайлиц.
Том едва различал в темноте очертания движущейся к нему фигуры. Седые
волосы фон Хайлица поблескивали в лучах лунного света.
-- Домик на полянке, -- догадался Том. -- Хижина миссис Трухарт.
Длинная тень качнулась к Тому, снова блеснули серебристые волосы, и
старик обнял юношу за плечи.
-- Она наверняка захочет перед тобой извиниться. Обычно миссис Трухарт
не пугает пришельцев ружьем. Просто я не хотел, чтобы ты обнаружил меня у
нее в домике.
Том проследовал за фон Хайлицом через кабинет. Дойдя Д╟ двери, старик
обернулся улыбаясь.
-- Все это до сих пор не укладывается у меня в голове, -- сказал Том.
-- А у меня не укладываешься в голове ты, -- произнес фон Хайлиц. -- Ты
сделал все, что я ожидал, и еще много, много больше. Я и не предполагал, что
тебе удастся раскрыть серию ограблений.
-- У меня хороший учитель, -- сказал Том, чувствуя, как кровь бросается
ему в лицо.
-- И не только. А теперь открой, пожалуйста, дверь.
Том отпер дверь, и старик вышел наружу. Юноша последовал за ним. Встав
на колени, он снова запер дверь на ключ.
Фон Хайлиц положил руку на плечо Тома и не убрал ее даже когда тот
встал и повернулся к нему лицом. Они внимательно смотрели друг на друга. Том
по-прежнему испытывал смешанное чувство изумления, облегчения и
удовольствия, вызванное появлением фон Хайлица.
-- Я думаю, Антон Гетц не убивал Джанин Тилман, -- вдруг выпалил он.
Фон Хайлиц кивнул, улыбнулся и, потрепав Тома по плечу, опустил руку.
-- Я знаю.
-- Я думал... я думал, что вы рассердитесь или что-нибудь в этом роде.
Ведь это было одно из ваших самых крупных дел. Я знаю, что это значит для
вас.
-- Это дело -- моя единственная большая ошибка. И я всегда воспринимал
это именно так. Но теперь, пусть через столько лет, мы вместе исправим ее.
Пойдем скорее к миссис Трухарт -- там мы сможем поговорить.
Спрыгнув с купальни, фон Хайлиц пошел вдоль озера. Возле дома Родди
Дипдейла он пошел прямо по лужайке и вывел Тома к тропинке. Оба отбрасывали
в лунном свете длинные тени. Они шли молча, пока не добрались до того места,
где начиналась тропинка, ведущая к поляне. Здесь фон Хайлиц включил фонарь.
-- Кстати, -- сказал он. -- Тим Трухарт арестовал твоего друга Нэппи.
-- Правда? -- удивился Том. -- А я думал, что Спайчалла ничего не
расскажет ему о моем звонке.
-- Может, и не рассказал бы, если бы Чет Гамильтон не заинтересовался,
почему ты расспрашивал у него дорогу к Саммерс-стрит. Он поехал туда вслед
за вами и видел, как Нэппи выносит коробки и складывает их у дверей
мастерской. Чет развернул машину и поехал к ближайшему телефону. Два звонка
Спайчалла уже не мог проигнорировать.
-- А как насчет Джерри?
-- Пока Нэппи утверждает, что совершил все ограбления один. Но, думаю,
он быстро сменит тактику, когда узнает, что получит гораздо меньший срок,
если назовет сообщников. Спайчалла ищет Джерри Хазека и Робби Уинтергрина,
но пока безуспешно. Вот мы и дошли до места, где ты заблудился в ту ночь.
Луч фонарика скользнул по гладким серым стволам огромных деревьев.
Старик посветил влево, и глазам Тома открылась знакомая тропинка, уходящая
дальше в лес.
-- Похоже, что да, -- сказал Том.
-- Мне было очень неприятно сбивать тебя со следа, -- сказал фон
Хайлиц.
-- Тогда зачем же вы это делали?
-- Я уже сказал. Потому что хотел, чтобы ты сделал то, что сделал, не
догадываясь о моем присутствии.
-- Чтобы я выяснил, что это Барбара Дин убила Джанин Тилман?
Луч фонаря перестал двигаться, и Том чуть не наткнулся на резко
остановившегося фон Хайлица, который вдруг заливисто рассмеялся. Он
обернулся, и луч фонарика уперся в грудь Тома. Даже в темноте было видно,
что старик с трудом старается приглушить смех.
-- Извини, пожалуйста, но хотелось бы знать, что навело тебя на
подобную мысль.
Раздражение, охватившее Тома, было таким же сильным, как радость и
облегчение, которые он испытывал до этого.
-- Я заглянул в шкатулку, которую обнаружил в шкафу Барбары Дин, --
сказал он. -- И нашел там среди вырезок из старых статей, в которых Барбару
обвиняли в убийстве, две анонимные записки. Их написала Джанин Тилман.
-- О, Боже, -- воскликнул фон Хайлиц. -- И что же там был написано?
-- В одной: "Я знаю, кто ты. Тебя пора остановить", в другой -- что-то
вроде "Это продолжалось слишком долго -- ты заплатишь за свои грехи".
-- Весьма оригинально.
-- Насколько я понимаю, вы не считаете, что Барбара убила Джанин
Тилман?
-- Барбара Дин никогда в жизни никого не убивала, -- сказал фон Хайлиц.
-- Уж не думаешь ли ты, что она убила также и Антона Гетца? Повесила его на
леске?
-- Она вполне могла это сделать. Гетц, наверное, шантажировал ее.
-- И Барбара как раз ждала его у него в доме, чтобы заплатить, когда
Гетц рассказал, что я обвинил его в убийстве?
-- Ну да, -- кивнул головой Том. -- Эта часть истории всегда казалась
мне самой непонятной. -- Он больше не злился на фон Хайлица -- ему приятно
было узнать, что Барбара Дин вовсе не убийца. -- Но если она не убивала
Гетца, и он не совершал самоубийства, тогда кто же помог ему расстаться с
жизнью?
-- Ты ведь сам сказал мне, кто убил Джанин и Гетца.
-- Но ведь вы...
-- Ты написал мне об этом в своих письмах. Разве я не сказал тебе, что
ты сделал все то, что я ожидал? -- Фон Хайлиц опустил фонарь, и Том увидел,
что он улыбается.
"Здесь происходит что-то непонятное, -- подумал Том. -- Что-то
недоступное моему пониманию".
Повернувшись, мистер Тень быстро пошел по тропинке в гущу леса.
-- Так вы не скажете мне имя убийцы?
-- Потом, в свое время. -- Тому хотелось кричать. -- Сначала я должен
рассказать тебе кое-что еще.
Фон Хайлиц не произнес больше ни слова, пока они не оказались на
поляне. В лунном свете, освещавшем хижину Трухартов, растущие вокруг цветы
казались серебристыми. Старик погасил фонарь, как только Том вышел из леса,
и теперь тени их лежали на посеребренной луной траве. Весь мир, казалось,
состоял из трех цветов -- черного, серого и серебристого. Том подошел к фон
Хайлицу. Старик скрестил руки на груди. В лунном свете морщины его словно
стали глубже, а лоб казался сморщенным. Тому вдруг показалось, что он
никогда раньше не видел этого человека. Он остановился в нерешительности.
-- Я так хочу сделать все правильно, -- сказал фон Хайлиц. -- Если мне
это не удастся, ты никогда не простишь меня, и я тоже не прощу себя.
Том открыл было рот, но не смог издать не звука -- неожиданная перемена
в облике мистера Тени словно лишила его дара речи.
Фон Хайлиц опустил глаза, не зная, как начать. Когда он наконец
заговорил, вопрос его очень удивил Тома.
-- Как складываются твои отношения с Виктором Пасмором? Юноша чуть не
рассмеялся.
-- Вообще-то они не очень складываются, -- сказал он. -- Скорее даже не
складываются вовсе.
-- Как ты думаешь, почему так происходит?
-- Я не знаю. Но он, кажется, почти что ненавидит меня. Наверное, мы
слишком разные.
-- А что бы он сказал, если бы узнал, что мы встречаемся друг с другом?
-- Виктор был бы вне себя -- он уже предупреждал меня, чтобы я не
водился с вами, -- Том чувствовал на расстоянии напряжение, владевшее фон
Хайлицом.
-- А почему вы об этом спрашиваете? -- поинтересовался он.
Фон Хайлиц посмотрел на него, потом на серебристую траву, потом снова
на Тома.
-- Я должен кое-что прояснить, -- старик глубоко вздохнул. -- В сорок
пятом году я встретил одну женщину. Я был гораздо старше ее, но она очень
нравилась мне -- очень. Со мной случилось нечто такое, чего я никак не
ожидал. Сначала, она вызывала у меня трогательные чувства, а потом, узнав ее
ближе, я влюбился без памяти. Я чувствовал, что нужен ей. Мы вынуждены были
встречаться тайно, так как ее отец ненавидел меня. Я был самым неподходящим
мужчиной, которого она только могла для себя выбрать, и все же она выбрала
меня. В те дни я еще много путешествовал, но постепенно я стал отказываться
от дел, чтобы не расставаться с ней надолго.
-- Вы говорите...
Фон Хайлиц покачал головой, сделал несколько шагов в сторону и поглядел
в гущу леса.
-- Она забеременела, но ничего не сказала мне об этом. Как раз в это
время до меня дошли слухи об одном очень интересном деле. История очень
заинтриговала меня, и я взялся ее распутать. Мы решили пожениться, как
только я вернусь, и, чтобы немного уменьшить шок, который испытают родные и
знакомые при этом известии, в течение недели появлялись вместе на людях. Мы
сходили на концерт, в ресторан, потом на вечеринку, устроенную людьми не
совсем нашего круга, которые жили в другой части острова. Это было так
приятно. Отправляясь в поездку, я просил ее поехать со мной, но она сказала,
что должна остаться дома и преодолеть сопротивление отца. Я думал, что она
справится с этим. Мне казалось, что она стала гораздо сильнее, чем была до
нашей встречи. Она не разрешила мне поговорить с ее отцом -- для этого будет
время, когда я вернусь. -- Старик снова повернулся к Тому. -- Когда я
позвонил, отец не позвал ее к телефону. Я бросил свое расследование и
прилетел обратно на Милл Уолк, но они уехали в неизвестном направлении. Она
рассказала отцу обо всем, даже о том, что была беременна. Отец увез ее
подальше с Милл Уолк и вскоре купил ей жениха на континенте. Она... она
сошла с ума. Уже втроем -- с женихом -- они вернулись на Милл Уолк, и через
несколько дней состоялась свадьба. Отец пригрозил отправить ее в сумасшедший
дом, если я хоть раз увижусь с ней. Через два месяца после свадьбы она
родила сына. Отец наверняка дал взятку регистратору, чтобы он поставил на
свидетельстве о браке нужную дату. С тех самых пор, Том, я ни разу не брался
за дела, требовавшие моего отъезда с Милл Уолк. Моя любимая снова
принадлежала своему отцу -- наверное, она всегда принадлежала только ему.
Зато я мог наблюдать за своим сыном. Никто не позволил бы мне общаться с
ним, но я мог наблюдать, как он растет. Я так любил его!
-- Так вот почему вы навещали меня в больнице, -- произнес Том. Его
охватили чувства, слишком сильные, чтобы называть их словами. Тело его
словно разрывали на части, а голову погружали то в лед, то в пламя.
-- Я люблю тебя, Том, -- сказал старик. -- Я очень горжусь тобой и
люблю тебя, но я не заслуживаю твоей любви. Я был плохим отцом.
Том сделал шаг в его сторону, а фон Хайлиц вдруг оказался рядом, хотя
Том не заметил ни малейших признаков его движения. Старик неловко обнял
юношу, а Том словно застыл на месте. Потом что-то обрушилось у него внутри
-- какая-то тяжелая глыба, которую он носил внутри всю свою жизнь, не
подозревая о ее существовании, -- и Том разрыдался. Рыдания исходили
откуда-то из-под этой каменной глыбы, из каких-то глубин его души, которые
оставались до сих пор нетронутыми. Он обнял фон Хайлица и ощутил вдруг
небывалую легкость и радость бытия.
-- Что ж, наконец-то я все рассказал тебе, -- произнес старик. --
Надеюсь, я не слишком грубо обрушил на тебя все это.
-- Пожалуй, вы говорили слишком долго, -- сказал Том.
-- Что ж, мне многое надо было сказать.
Том рассмеялся. Слезы, продолжавшие бежать по его лицу, падали на плечо
фон Хайлица, оставляя мокрое пятно на ткани пиджака.
-- Да уж, -- произнес он.
-- Нам обоим потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть ко всему
этому. Я хочу также, чтобы ты знал -- Виктор Пасмор, возможно, сделал все,
чтобы как можно лучше справиться со своей задачей. Конечно, он не хотел,
чтобы ты вырос таким, как я, и честно пытался дать тебе то, что считал
нормальным детством.
Том сделал шаг назад и взглянул в лицо фон Хайлица. Оно больше не
напоминало маску, напротив, казалось до боли знакомым и родным.
-- Учитывая все обстоятельства, это стоило ему огромных усилий. Ему
наверняка было нелегко.
Мир вдруг изменился целиком и полностью, оставаясь в то же время таким,
как был. Разница состояла в том, что теперь Том понимал -- или начинал
понимать -- многие моменты своей жизни, которые раньше воспринимал лишь как
доказательства своей необычности и неприспособленности к этой жизни.
-- Но если вы думаете, что это вы грубо обрушили... -- начал было Том.
-- Давай зайдем в дом, -- перебил его фон Хайлиц.
49
Через час Том вернулся в пустой дом Гленденнинга Апшоу. Когда Леймон
фон Хайлиц услышал, что юноша собирается вернуться, чтобы встретиться с
Сарой Спенс, он очень неохотно отпустил его, взяв с Тома обещание, что ровно
в час он будет ждать его перед домом.
Когда миссис Трухарт ушла спать, Том и фон Хайлиц долго разговаривали
приглушенными голосами. Старик сказал, что у них еще будет время обсудить
убийство Джанин Тилман и Антона Гетца, а сейчас им надо обсудить множество
разных деталей, касающихся их обоих.
-- У нас впереди пятичасовой перелет, -- сказал он. -- Тим Трухарт
доставит нас в Миннеаполис, а там мы сядем на самолет до Милл Уолк. Как
только мы прилетим, примемся за организацию поимки убийцы.
-- Но имя, скажите мне хотя бы его имя, -- умолял Том.
Улыбнувшись, фон Хайлиц встал, чтобы проводить Тома до двери.
-- Я хочу, чтобы ты сам назвал мне его имя.
И теперь Том ждал Сару, сгорая от нетерпения и надеясь, что успел
вовремя, и девушка не успела уйти, подождав его возле пустого дома. Том
боялся зажигать свет, чтобы не привлечь внимания Джерри Хазека, который,
скорее всего, находился где-то рядом. Подождав немного, Том выскользнул из
дома и встал за дубом, растущим на тропинке между его домом и домом Сары.
Вскоре он услышал звук шагов Сары, но не стал покидать своего укрытия,
пока не разглядел в темноте белую блузку девушки. Загорелые руки и ноги
выглядели темными по сравнению с блузкой и белокурыми волосами Сары. Она шла
быстро и чуть не налетела на Тома, который вышел из-за дерева в тот момент,
когда Сара поравнялась с ним.
-- О! -- испуганно воскликнула Сара.
-- Это я, -- тихо произнес Том.
-- Ты испугал меня, -- Сара коснулась груди Тома.
-- Ты тоже испугала меня. Я уже стал сомневаться, что ты придешь.
-- Моя двойная жизнь отнимает много времени -- пришлось отправиться с
Бадди в "Белый медведь" и смотреть там, как он напивается.
Том вспомнил, как Бадди гладил девушку по спине, а рука Сары лежала у
него на плече.
-- Мне очень жаль, что тебе приходится вести двойную жизнь, -- сказал
он.
Сара сделала шаг вперед и оказалась совсем близко.
-- У тебя такой взволнованный вид, -- сказала она. -- Это из-за меня
или из-за того, что произошло сегодня днем? Тебе не стоит волноваться по
поводу меня, Том. А Джерри и его друзья сбежали. После обеда Ральф нигде не
мог найти их.
-- Нэппи арестовали, -- сказал Том. -- Возможно, остальные
действительно скрылись, но скорее всего нет. Я улетаю сегодня на Милл Уолк.
Сегодня столько всего произошло. Я только что узнал... ну, я только что
узнал о себе что-то очень важное. И от всего этого голова немного идет
кругом.
-- Улетаешь сегодня? -- переспросила Сара. -- И когда же -- скоро?
-- Примерно через час.
Сара в упор посмотрела на Тома.
-- Тогда пойдем скорее в дом, -- сказала она. Она обняла Тома за талию,
и вместе они направились к почти невидимому в темноте крыльцу.
-- Но на чем же ты полетишь? Самолеты не летают по ночам.
-- Сначала мы летим в Миннеаполис, -- сказал Том.
-- Мы? -- удивилась Сара.
-- Я и кое-кто еще. У шефа местной полиции есть небольшой самолет, и он
доставит нас туда.
Склонив голову набок, Сара внимательно посмотрела на Тома.
-- Я лечу с Леймоном фон Хайлицом, -- признался Том, -- но, пожалуйста,
Сара, никому не рассказывай о том, что он был здесь. Это очень серьезно.
Никто не должен знать.
-- А ты думаешь, я всем пересказываю наши с тобой разговоры?
-- Иногда я действительно спрашиваю себя об этом.
Сара обвила руками шею Тома, лицо ее было совсем близко, оно стало как
бы частью тьмы, заслонило глаза Тома. Он поцеловал Сару -- это было все
равно, что поцеловать ночь.
-- Так мы войдем в дом или так и будем тут стоять? -- поинтересовалась
Сара.
-- Ну, конечно, войдем, -- сказал Том.
Они поднялись по ступенькам, Том пропустил девушку внутрь и, войдя в
дом, запер дверь.
Он скорее чувствовал, чем видел, что Сара повернулась к нему.
-- Здесь, на севере, никто не запирает двери на замок, -- сказала она.
-- Никто, кроме меня, -- произнес Том.
-- Мой отец не придет сюда меня искать.
-- Я запираюсь вовсе не от твоего отца.
Сара провела кончиками пальцев по щеке Тома.
-- А где включается свет? -- спросила она. -- А то мне совсем тебя не
видно.
-- Нам вовсе не нужен свет, -- сказал Том. -- Просто иди за мной.
-- В темноте?
-- А мне нравится темнота. -- Том хотел сказать что-то еще, но в этот
момент увидел, как блеснули в темноте зубы Сары. Он протянул руку и коснулся
бедра девушки. -- Я только что обнаружил, что я -- вовсе не тот, кем себя
считал.
-- А ты никогда и не был тем, кем себя считал.
-- Судя по всему, все оказались не теми, кем я их считал.
-- Может быть, может быть, -- произнесла нараспев Сара, делая шаг в
сторону Тома. -- Так куда я должна за тобой следовать?
Взяв девушку за руку, Том повел ее, обходя мебель, к невидимой в
темноте лестнице.
-- Вот, -- сказал он, кладя руку Сары на перила. Затем он обнял девушку
за талию, и они стали медленно подниматься по лестнице. У Тома было такое
ощущение, словно они падают во тьму, только падают не вниз, а вверх.
Дойдя до конца лестницы, Сара остановилась.
-- Перила кончились, -- прошептала она.
Том повел ее влево, где бледный лунный свет, падавший из окна освещал
дверь в спальню. Они прошли по коридору, Том нажал на ручку и потянул на
себя дверь.
В комнате было достаточно светло, чтобы разглядеть стол и кровать. За
окном колыхались черные листья дуба. Как только Том закрыл дверь, Сара
обвила руками его шею. От волос ее пахло табачным дымом.
50
Она тихо шептала, а иногда выкрикивала разные слова:
-- Том. О!
Мне так хорошо, а тебе? Скажи, что любишь меня. Да, да, вот так. Сделай
так еще.
Мне так нравится, так нравится, когда ты входишь в меня. Укуси меня. Ну
же, укуси! О, Боже.
Сильнее, да, да, да... Давай перевернемся... О! О! О!
Мой сладкий мальчик...
О, Господи, ты только посмотри на себя! Ну давай же, давай же, давай!
Скажи, что любишь меня.
-- Я люблю тебя, -- произнес Том.
Голова Сары лежала у него на груди. Что бы там ни было дальше, а сейчас
ему было хорошо.
51
Джанин Тилман в развевающемся белом платье поднялась из озера -- лицо
ее было мертвым и холодным -- и теперь шла к Тому в клубах белого дыма,
открыв рот и вывалив белый язык, словно пытаясь сказать ему что-то. Том
услышал во сне ее крик и открыл глаза. Тело Джанин Тилман лежало на нем
сверху, и почему-то жутко болела голова. Грудь его была словно забита
промасленными тряпками, и что-то очень противное ворочалось в животе. Что
это был за крик? Том попытался разглядеть спальню и вдруг почувствовал, что
волосы у него в носу вот-вот затрещат от жара. Он видел сквозь тьму лишь
огненный прямоугольник -- это было окно. Окончательно проснувшись, Том
услышал гудение и треск. Он покачал головой, и его чуть не вырвало.
Застонав, Том выскользнул из-под лежащего сверху тела и буквально рухнул на
пол. Несколько секунд он ошалело смотрел на висящую перед глазами руку,
потом понял, что рука эта принадлежит Саре Спенс. Том чувствовал коленями,
как нагрелся пол.
Том вздохнул, и легкие его обожгло, словно огнем.
-- Сара! -- сказал он. -- Просыпайся! Просыпайся! -- Он потянул ее за
руку, и тело девушки сползло к краю кровати. Глаза ее напоминали щелки.
-- Что такое? -- пробормотала Сара.
-- Дом горит, -- Том сам до конца не понимал, что происходит, пока не
произнес вслух эти слова.
Глаза Сары вдруг закатились. Склонившись над кроватью, Том просунул
руки ей под мышки и потянул Сару к себе. Сара упала прямо на него, одна рука
ее дернулась, ударив Тома по голове. Том упал на спину. Воздух был немного
холоднее пола. Том вдруг заметил, что на нем надета рубашка. Почему он не
снял ее? Протянув руку, он стащил с кровати простыню. Затем он наотмашь
ударил Сару по лицу.
-- Что за дерьмо! -- отчетливо произнесла она. Глаза ее снова
открылись, и Сара закашлялась так сильно, словно хотела выплюнуть
собственные легкие, а заодно и желудок. -- У меня болит голова. И грудь
тоже, -- захныкала она.
Том быстро обернул ее простыней, затем схватил одеяло и замотал им
голову Сары. Затем, стащив с кровати еще одну простыню, он прикрылся ею
сверху и пополз к двери. Несмотря на треск горящего дерева, Том слышал, как
Сара, кашляя, ползет за ним.
Он уперся головой в дверь и протянул руку, ощупывая ее в поисках ручки.
Она была теплой, но не горячей, и Тому удалось повернуть ее. Он тут же
услышал вой и треск пожара, крики и голоса, доносившиеся снизу. Припав к
горячему полу, Том выполз в коридор.
Задняя часть дома была скрыта за пеленой удушливого черного дыма, за
которым не видно было лестницы и двери в спальню Барбары Дин. Дерево
трещало, рушилось, рассыпая снопы искр.
-- Дыши через простыню, -- прокричал Том, оглядываясь. Он увидел лицо
Сары, опухшее, с изумленными глазами. Она проползла еще несколько дюймов,
зажимая рот простыней, и тело ее опало под простыней и одеялом.
Обмотав свою простыню вокруг нижней части лица, Том нашел в себе силы
подняться, кинулся к Саре и подхватил ее под руки. Когда он поднял тело
девушки, одеяло упало, и Тому пришлось нагнуться за ним и снова обмотать
вокруг девушки. Это казалось ему сейчас особенно важным, самым важным на
свете. Подсунув одну руку под плечи, а другую под колени Сары, Том,
пошатываясь поднялся на ноги. Глаза щипало от дыма. Он вынес девушку в
коридор.
Сила бушующего огня чуть не свалила его навзничь. Сара вдруг забилась у
него в руках. Простыня, обернутая вокруг Тома, напоминала саван. Том кинулся
вниз, преодолевая жар. Какая-то невидимая рука тянула его обратно. Горящий
воздух, проникая в рот, обжигал горло и легкие. Он чуть не упал снова, но
что-то вдруг уперлось ему в бедро, словно поддерживая. Секунду спустя Том
понял, что опирается на перила. Неожиданно силы вернулись к нему. Он взвалил
Сару на плечо. Конец одеяла хлестал его по лицу. Том упрямо шел вниз. Сквозь
треск горящего дома слышны были голоса, но Том вдруг понял, что они ему
только мерещатся.
Дойдя до половины лестницы, он увидел, что гостиная объята пламенем.
Где-то в глубине кабинета обрушилась балка, и в воздух взвился сноп искр. У
него на глазах загорелись ковры, потом стулья и шторы.
Спустившись по лестнице, Том заметался в поисках выхода. Он старался не
дышать, но легкие упрямо требовали глотка воздуха, который должен был убить
его. Входная дверь была закрыта, сверху ее охватывало пламя. Полоска огня
пробежала по полу к старому стулу, который сгорел, как свеча, всего за
несколько секунд. В кабинете обрушилась часть потолка. Том метался по всему
этажу, воя от отчаяния. Сара лежала тяжелым грузом на его плече. Брови и
ресницы Тома успели обгореть.
Добравшись до входной двери, Том потянулся к замку обернутой в простыню
рукой. Металл жег руку. Простыня вдруг спала с его руки, и Том схватился за
ручку голыми пальцами. Он почувствовал, как пальцы прирастают к металлу.
Громко закричав, Том повернул ручку. За спиной раздался оглушительный треск
взрыва. Огонь плясал среди растущих у крыльца деревьев. Том закрыл глаза,
втянул голову в плечи и с силой толкнул дверь. Свежий холодный воздух ударил
ему в лицо, а огонь за его спиной заревел вдруг, как тысячи разбуженных
хищников. Том прошел прямо сквозь фанерную дверь, слыша, словно издалека,
как она трещит и ломается, и вышел на крыльцо, жадно ловя ртом воздух. Ноги
его были словно из ваты. Внизу Том увидел людей, которые что-то кричали
пронзительными голосами. Его вырвало прямо на простыню, которой он был
обернут. Пахло дымом и пеплом, словно кто-то высыпал перед ним содержимое
огромной пепельницы. Том пошатываясь спустился по лестнице, и вдруг заметил,
что тяжесть тела Сары исчезла с его плеча, словно девушка испарилась или
улетела. Он открыл ничего не видящие глаза, шагнул в темноту и повалился
кому-то на руки.
Через несколько секунд Том очнулся, и его снова вырвало. Чьи-то сильные
руки сжимали его плечи. Воздух вокруг был очень жарким, но все же казался
гораздо холоднее, чем он ожидал. Интересно, почему? Том сделал шаг назад, от
пахнущей дымом розово-коричневой лужи, и запутался ногами в лежащем рядом
одеяле. В воздухе пахло углем. Том поднял голову и увидел языки пламени,
пляшущие за спинами людей в халатах и пижамах. Где-то рядом выли сирены. Том
вспомнил крики, напоминавшие вой, которые слышал во время пожара. Это тоже
были сирены? Битси Лангенхайм в желтом кимоно с широкими рукавами и
огненными хризантемами. Листья дуба, возвышавшегося над головами людей,
вдруг охватило пламя, и все сделали шаг в сторону Тома.
-- Сара? -- прохрипел он. Горло его пронзали сотни иголок.
-- С ней все в порядке, Том. Сейчас приедет скорая помощь. Ты спас ей
жизнь.
Ноги его подогнулись, и Том упал на колени. Только сейчас до его
сознания окончательно дошло, что он стоит недалеко от дома Спенсов, а
огромный костер, на который смотрят собравшиеся вокруг люди, не что иное,
как его собственный дом, вернее дом Гленденнинга Апшоу. Мозг его словно
заволокло туманом или мокрой ватой. Нейл Лангенхайм присоединился к жене,
чтобы взглянуть на Тома. На лице его не отражалось ничего, кроме отвращения.
-- В доме был кто-нибудь еще? -- спросил Леймон фон Хайлиц.
Том покачал головой.
-- Я как раз собирался попытаться проникнуть внутрь, когда ты выбежал
на порог, -- и как раз вовремя. Буквально через секунду обрушилась
практически вся задняя часть дома.
-- Это было за секунду до того, как я выбежал, -- возразил Том,
вспомнив оглушительный грохот, который слышал за спиной. -- Где Сара?
-- Со своими родителями. Ты спас ей жизнь, догадавшись завернуть ее в
одеяло.
Том попытался подняться, но черная пелена тут же поплыла у него перед
глазами.
-- Самолет, -- пробормотал он. -- Все узнают, что вы...
-- Боюсь, что наш полет придется отменить, -- сказал фон Хайлиц. -- Так
или иначе Тиму придется пробыть здесь не меньше суток, чтобы выяснить,
отчего возник пожар.
-- Я хочу видеть ее, -- срывающимся голосом произнес Том, и в горле
снова заворочались лезвия и иголки.
Дуб, растущий со стороны озера, начал рушиться, превращаясь в золу и
пепел.
-- Она сказала... она говорила...
Фон Хайлиц погладил Тома по руке.
Черноволосый мужчина в красном шелковом халате поверх желтой шелковой
пижамы стоял в самом конце толпы, наблюдая за пожаром и посасывая длинную
трубку. Он что-то сказал молодому человеку в выцветших джинсах, в котором
Том с трудом узнал Марчелло, и тот махнул рукой в сторону деревьев,
отделявших дом Глена Апшоу от дома Спенсов. Где-то вдалеке испуганно заржала
лошадь. Том хотел спросить фон Хайлица, что здесь делает Хью Хефтер, потом в
голову ему пришла почему-то странная, бесполезная мысль о том, что у
издателя "Плейбоя" наверняка такой же самолет, как у Ральфа Редвинга. И тут
он понял, что мужчина в красном халате и есть Ральф Редвинг. Глаза его
злобно сверкнули в сторону Тома и Леймона фон Хайлица, затем он быстро
отвернулся. На его гладком, освещенном языками пламени лице застыло то же
тревожно-сосредоточенное выражение, какое бывало обычно у Джерри Хазека.
-- Вас все видели, -- прохрипел Том, обращаясь к фон Хайлицу.
Мистер Тень потрепал его по плечу.
-- Но они же видели вас, -- снова повторил Том, понимая, что произошло
нечто ужасное, то, чего не должно было произойти.
Огонь перекинулся на следующий дуб.
Часть восьмая
Вторая смерть Тома Пасмора
52
На этот раз палата не была белой, как когда-то в Шеиди-Маунт. Стены
были выкрашены в простые яркие цвета -- небесно-голубой, солнечно-желтый и
красный, как осенние кленовые листья. Эти цвета должны были поднимать
пациенту настроение и помогать ему выздоравливать. Открыв глаза, Том
вспомнил почему-то, как сидел на занятиях в детском саду миссис Уистлер и
пытался вырезать нечто, отдаленно напоминавшее слона, из куска жесткой синей
бумаги слишком большими для него ножницами. У него болели желудок, горло и
голова, толстый слой белых бинтов покрывал правую руку. На специальной
подставке, прикрученной к кровати, он заметил небольшой телевизор -- когда
Том в первый раз выключил его с помощью пульта дистанционного управления,
медсестра, зайдя в палату, снова включила изображение со словами: "Разве вам
не хочется что-нибудь посмотреть?" Во второй раз она сказала: "Никак не могу
понять, что случилось с этим телевизором". С тех пор Том больше не выключал
телевизор, только переключал на разные каналы, краем глаза наблюдая в
промежутках между периодами сна за телешоу, мыльными операми и выпусками
новостей.
Когда в комнату вошел Леймон фон Хайлиц, Том снова выключил телевизор.
Каждая часть его тела казалась ужасно тяжелой, словно под кожу накачали
какой-то жидкости, и все болело, но болело как-то по-новому. Руки и ноги его
покрывал слой прозрачного масла, пахнущего как освежитель воздуха для
комнат.
-- Через несколько часов ты можешь уйти отсюда, -- сказал Леймон фон
Хайлиц, усаживаясь на стул рядом с кроватью Тома. -- Теперь из больниц
выписывают быстро -- никаких проволочек. Я узнал об этом только что, так что
мне придется сходить упаковать чемоданы и раздобыть для тебя кое-какую
одежду, а потом я вернусь за тобой. Тим доставит нас в Миннеаполис, мы сядем
на десятичасовой рейс и приземлимся на Милл Уолк в семь часов утра.
-- Будем лететь девять часов?
-- Рейс не совсем прямой, -- сказал, улыбнувшись, фон Хайлиц. -- Как
тебе нравится больница Град-Форкс?
-- С удовольствием выпишусь отсюда.
-- А как тебя лечили?
-- Сегодня утром дали ненадолго кислородную маску. Потом, кажется,
какие-то антибиотики. Каждые два часа приходит медсестра и заставляет меня
выпить апельсинового соку. И еще они втирают в меня это пахучее масло.
-- Ты готов к тому, чтобы встать с кровати?
-- Я готов на все, только бы выбраться отсюда, -- сказал Том. -- У меня
такое чувство, словно я переживаю заново всю свою жизнь. Меня недавно
толкнули под машину, и я оказался в больнице. А скоро я раскрою одно
убийство, и это повлечет за собой новую цепочку смертей.
-- Ты слушал выпуски новостей? -- спросил Леймон, и что-то в его голосе
заставило Тома насторожиться. Поднявшись повыше не подушках, он покачал
головой. -- Я должен сообщить тебе кое-что, -- нагнувшись к Тому, старик
поставил локти на край кровати. -- Дом твоего дедушки на Милл Уолк, конечно
же, сгорел дотла. И дом Спенсов тоже. Сейчас на Игл-лейк нет никого из
приезжих с Милл Уолк -- сегодня утром Ральф Редвинг вывез всех на своем
самолете.
-- Сара?
-- Ее выписали около семи часов утра -- она была в лучшем состоянии,
чем ты, благодаря тому, что ты замотал ее в одеяло. Ральф и Катинка высадили
Спенсов и Лангенхаймов на Милл Уолк, а сами полетели в Венесуэлу.
-- В Венесуэлу?
-- Там у них тоже есть дом. После всего, что произошло, Редвинги не
захотели оставаться на Игл-лейк. После пожара там дурно пахнет, не говоря
уже о расследовании, которое ведет полиция.
-- О расследовании? -- переспросил Том. -- А, по поводу ограблений.
-- Не только по поводу ограблений. Около двух часов дня, когда пепел
наконец остыл настолько, что Спайчалла и заместитель Трухарта, который
помогает полиции летом, нашли среди того, что осталось от дома Глена Апшоу,
обгорелый труп. Он обгорел слишком сильно, чтобы можно было установить
личность погибшего.
-- Тело? -- ошеломленно переспросил Том. -- Не может быть... -- У него
вдруг закружилась голова. По мере того, как он понимал, что случилось, к
горлу подступала тошнота.
-- Это было твое тело, -- сказал фон Хайлиц.
-- Нет, это было...
-- Чет Гамильтон был там, когда полицейские осматривали пепелище, и все
трое решили, что тело наверняка принадлежало тебе. Рядом не было никого, кто
мог бы убедить их в обратном. К тому, же им сразу пришел в голову
убедительный мотив поджога. Я имею в виду Джерри Хазека. Едва вернувшись к
себе в редакцию, Гамильтон написал об этом статью. Ее напечатают в
завтрашнем выпуске газеты, и все узнают, что тебя нет больше в живых.
-- Это была Барбара Дин! -- Том не мог больше молчать. -- Я совсем
забыл -- она ведь говорила мне по телефону, что приедет ночевать... О, Боже!
Она умерла -- ее убили! -- Том закрыл глаза, по телу его пробежала дрожь.
Горе и ужас охватили его. Сначала Тома прошиб пот, потом все тело его
похолодело, во рту стоял запах дыма.
-- Я слышал, как она кричала, -- из глаз хлынули слезы. -- Когда я
вышел, когда я упал вам на руки, -- я думал, что это ржет ее конь. Он почуял
пожар и... -- Том запнулся -- в голове его звучал душераздирающий крик.
Зажав уши руками, он вдруг увидел ее, Барбару Дин, открывающую дверь
дома в своей черной блузке и жемчужных бусах. Том вспомнил, как тревожило
его то, что он слышал об этой женщине от своей матери. Потом услышал, как
Барбара произносит: "Не думаю, чтобы кто-нибудь мог стать для твоего дедушки
тем, что люди называют хорошей женой", а потом: "Я всегда буду помнить о
том, что твой дедушка спас мне жизнь". Теперь Том закрыл ладонями уже не
уши, а глаза.
-- Я согласен с тобой, -- произнес над ухом голос Леймона фон Хайлица.
-- Любое убийство глубоко противоестественно по своей сути.
Протянув руку, Том крепко сжал затянутую в перчатку ладонь пожилого
джентльмена.
-- А теперь позволь мне рассказать тебе о Джерри Хазеке и Робби
Уинтергрине. -- Фон Хайлиц также сжал пальцы Тома, желая приободрить его,
но, несмотря на то, что ему стало чуть легче, Том вдруг почувствовал, как
нарастает внутри чудовищная усталость и пронзающая душу грусть. -- Эти двое
угнали на главной улице машину и выехали на набережную перед Гранд-Форкс.
Согласно показаниям свидетеля, они ругались, сидя в машине, в результате
автомобиль врезался в ограждение набережной, и оба чуть не вылетели через
лобовое стекло. Теперь оба в тюрьме.
-- Наверное, это все из-за Джерри, -- сказал Том.
-- Это произошло около восьми часов вечера.
-- Нет, этого не может быть. Это наверняка случилось сегодня. Иначе как
же они могли...
-- А они и не делали этого, -- Леймон фон Хайлиц снова крепко сжал руку
Тома. -- Джерри не поджигал твой дом. Я также не думаю, что это он стрелял в
тебя. -- Отпустив руку Тома, он поднялся со стула. -- Я вернусь за тобой
примерно через час. И помни -- в течение ближайших двух дней ты останешься
для всех мертвым. Тим Трухарт знает, что ты жив, но я убедил его никому не
сообщать обитом, пока дела немного не утрясутся.
-- А как же в больнице?..
-- Я записал тебя как Томаса фон Хайлица.
Старик вышел из палаты, а Том несколько секунд тупо глядел в стену.
"Помни, что ты останешься для всех мертвым..."
Медсестра из дневной смены зашла в комнату с подносом, быстро
улыбнулась Тому, заглянула в его карточку и сказала:
-- Мы ведь рады, что скоро едем домой, не так ли? -- Это была полная
рыжеволосая женщина с почти оранжевыми бровями и двумя выпуклыми наростами
на правой щеке. Том ничего не ответил, и медсестра шутливо нахмурила брови.
--