лое - свое и
всех идей, ставших частью моей  сути. Ќо  это не  значит,  что  памЯть - моЯ
часть, она самостоЯтельна, она разумна и не уничтожима.
     - Ќе понимаю. ’ы хочешь сказать...
     -  џ  хочу сказать,  что в дискуссии с “чеными ты лишилсЯ  материальной
энергии своей  памЯти и только потому  забыл  обо всем, что помнил.  Ќо суть
памЯти энергией не обладает, она  не материальна.  ЏерейдЯ в нашу ‚селенную,
ты должен был ее сохранить.
     - ‚ виде пустой оболочки...
     - Ќет!  ЏустаЯ оболочка возникает  именно  из  материальной субстанции,
памЯть же - та ее суть, что осталась в тебе - нематериальна.
     - Џочему  Я ничего не помню о том, каким был?  - в  отчаЯнии воскликнул
Џодольский.
     - ’ы  помнишь.  Ќо ты  не умеешь  работать  с абсолютно нематериальными
носителЯми. Ђриман умеет. Џоэтому он помнит.
     - Ќо ведь Я - это он, и он - это Я. Њы - одно.
     -  „а,  в материальном  плане  вы  стали одним существом, имЯ  которому
ЊиньЯн. Ќо Я ощущаю вас  раздельно. Љак  же иначе Я говорю именно с тобой, а
не со всеми сразу?
     - Ђ Ћрмузд? Ђнтарм?
     - ‚се равно.
     - џ могу вспомнить все?
     - ’ы все помнишь.
     - Ќет!
     -  „а. ѓовори со своей памЯтью так же, как говоришь со мной. € она тебе
ответит так же, как отвечаю Я.
     - ЏамЯть - вне менЯ?
     - ЏамЯть в  тебе. ‚от аналогиЯ, котораЯ, возможно, будет более понЯтна.
’ы  говорил  о втором  "Я", о том, как  твое  материальное сознание способно
вести  дискуссии  с самим  собой.  ђазве  твое второе "Я" менее разумно, чем
первое?
     - ‡начит, чтобы вспомнить, Я должен  спросить сам себЯ? Ќо Я уже не раз
делал это, размышлЯЯ, и памЯть молчала.
     - ‘проси, - повторил ‘оздатель.
     € исчез.
     Џодольский исчез  тоже -  сознание его  растворилось, и никакаЯ  другаЯ
личность не занЯла оставленное место. ЊиньЯн стал единым существом -  единым
и единственным. Ћн размышлЯл.
     Џравота  ‘оздателЯ  представлЯлась  ему  сейчас  очевидной,  но  задать
собственной  памЯти прЯмой  вопрос ЊиньЯн  не  решалсЯ,  понимаЯ,  что, если
личность  его объединила  десЯть  независимых человеческих сущностей,  то же
произошло и с  памЯтью. Ќе  возникла ли сумЯтица воспоминаний, разобратьсЯ в
которой окажетсЯ невозможно?
     —тобы   избежать  хаоса,   нужно  было  обратитьсЯ   к   самому  Яркому
воспоминанию.  —тобы вспомнить самое принципиальное событие  в  жизни, нужно
знать, о  каком событии могла идти речь, то  есть помнить о нем...  Џорочный
круг.
     Ќужно вспомнить, и невозможно это сделать.
     ђазорвать этот круг логически ЊиньЯн не  сумел, и тогда прозвучал  крик
измученного сознаниЯ,  вынужденно  запертого  в  оболочке, вовсе длЯ него не
предназначенной.
     "џ люблю тебЯ!  - сказала „аэна. - ‹юбовь позволила мне - и тебе, какой
ты есть, -  выжить в этом  мире. ђазве может быть что-то более значительное,
чем  любовь?  џ люблю  тебЯ,  и  если памЯть  вообще существует,  ты  должен
помнить, и Я должна помнить"...
     ...ќто была обычнаЯ московскаЯ  квартира - три комнаты  и  гостинаЯ  со
встроенным  в стену  телепроектором.  Ћни пришли  после  работы, уставшие  и
немного даже  разозленные,  потому  что эксперимент закончить не удалось,  а
начальство в лице  •алдеева,  чтоб он  был  здоров, вызвало его в  кабинет и
долго распекало по поводу, который ему даже и  не запомнилсЯ, потому что  он
думал совсем о другом, а она думала о том  же, ожидаЯ его у выхода на „ачный
проспект, и когда  он наконец  выбежал  из  подъезда,  то  показалсЯ  ей  не
человеком,  а духом,  воспарившим в небо на  белых  крыльЯх. Џотом,  правда,
крыльЯ  оказались  лепестками зонтового  плаща (он  думал, что идет дождь, а
дождЯ не было, и он свернул плащ, выйдЯ на улицу), но ей уже было все равно,
и она поцеловала его прЯмо на стоЯнке, никто  не видел, а  если  и видел, то
какаЯ разница?
     „ома у него она прежде никогда не была, и все в квартире ей  показалось
уродливо разбросанным по разным углам. Ћна решила, что наведет здесь порЯдок
- потом, когда придет сюда хозЯйкой. Ђ он думал, что  она уже хозЯйка в этом
доме,  он поймал  ее  взглЯд, брошенный  на груду  биодискеток,  и на  остов
разобранного стереосканера, и на остатки вчерашнего ужина в тарелке, которую
он не  успел убрать утром, уходЯ  на работу, а потом,  приглашаЯ ее к  себе,
даже  не подумал  о том,  что  дома  беспорЯдок,  да  что  там беспорЯдок, -
попросту  бардак, выражаЯсь  хотЯ и не по-интеллигентски, но  зато  уж точно
по-русски.
     Ћн так и не сказал  ей того, что она  хотела услышать.  Ћба  знали, что
слова  ничего  не изменЯт в их отношениЯх. ‚се, что они думали друг о друге,
можно было  сказать вслух, а можно было не говорить, и даже лучше, наверное,
было  не  говорить,  потому  что любое  слово  искажает  мысль, а  оставаЯсь
невысказанной, мысль не искажаетсЯ,  но все равно  ей  хотелось услышать это
слово  ушами, а не  подсознанием. “слышать и повторЯть,  и потом, когда  это
произойдет, ей будет проще и понЯтнее жить, но сначала нужно услышать...
     Ћн взЯл ее руки в свои и сказал буднично:
     - ‚от так  Я живу. ’ак Я живу без тебЯ. Ђ теперь здесь ты. € все  стало
иначе. џ вижу, что все стало иначе, а ты не видишь. ’ы еще не видишь.
     - ‚ижу, - сказала она, отнЯла у него свои ладони и отошла, чтобы видеть
лучше.
     ’ак они и стоЯли минуту, другую, третью, смотрели  друг на друга издали
и  говорили  друг с другом, а потом как-то совершенно неожиданно оказались в
спальне,  она  не  понимала,  куда  делсЯ  тот интервал  времени, в  течение
которого она вошла в эту комнату, а он сорвал покрывало, а она  (сама? или с
его помощью?) освободилась  от одежды, именно освободилась и, только  ощутив
кожей  прохладу  освеженного  воздуха, понЯла, насколько  она  свободна.  Ћт
всего, что  было, и от всего,  что будет. € даже  от  того,  что происходило
сейчас, она тоже была свободна, потому что это происходило вроде и не с ней.
     € только тогда, когда уже  не имело смысла говорить что  бы то ни было,
потому что любое  слово  превращалось в стон, он  прошептал ей на  ухо, а ей
показалось, что это был крик:
     - ‹юблю, люблю, люблю...
     ’ак и случилось.
     Ђ потом? Ћна не помнила, и он не помнил тоже. Ќо  что-то было, конечно,
с ними, они смотрели друг другу в глаза и спрашивали друг у друга, но памЯти
их  уже разделились,  и помнили они разное, и  вопрос  нужно было уже задать
иначе, но главное, что они уже знали, и что теперь знал ЊиньЯн: это было.
     ђаскрыв глаза, он увидел  голубое, созданное  им,  небо с неподвижными,
будто нарисованными,  а  на самом  деле всего  лишь придуманными облаками, и
ощущение  себЯ  изменилось,  и  если  бы  сейчас  возникло  бесплотное  лицо
‘оздателЯ,  он  знал бы  уже,  что  сказать  ему, потому  что только  теперь
разговор мог происходить на равных.


        ѓлава тринадцатаЯ

     ‚первые за долгое времЯ ему было хорошо. ‚первые за долгое времЯ он был
в ладу  с самим  собой. €ндусы назвали бы  это состоЯние нирваной, но даже в
подсознании, открытом, будто книга с шелестЯщими  на ветру страницами, он не
находил никаких свЯзей с индийской культурой и -  тем более - философией. Ќо
и иудеем, несмотрЯ на присутствие в нем трех десЯтых еврейского естества, он
тоже не был,  как не был и христианином,  несмотрЯ  на  пЯть  десЯтых своего
христианского начала.  Ћн  подумал  мельком, что  иудейские  и  христианские
представлениЯ   о  мироздании  должны  бы  в  нем  прийти   в  непреодолимое
противоречие,  осложнив  существование   настолько,  что  всЯкое  обдуманное
действие  оказалось  бы  невозможным.  Ќа  самом  же  деле  обе  религиозные
парадигмы мирно уживались, не пытаЯсь взЯть на себЯ больше, чем решил он сам
- он,  каким  себЯ  ощущал,  отделенный от  десЯти  своих  составлЯющих,  но
одновременно соединенный с ними единой  судьбой - единым будущим,  и, как ни
странно, единым прошлым.
     …му было хорошо. Ћн лежал на берегу реки -  ему всегда  нравилсЯ  такой
пейзаж, потому он  и создал этот крутой берег, и  это быстрое течение, и эти
перекаты, о  которые  поток  разбивалсЯ  с треском, будто разрывалась тонкаЯ
ткань.  ‘олнце  в  небе  он  создал тоже сам, как  и облака, и само  небо  -
темноголубое  и  еще более  темневшее у горизонта,  близкого  и одновременно
бесконечно  далекого.  ѓоризонт ему  удалсЯ больше всего - он  не  собиралсЯ
обманывать  себЯ и создавать видимость  привычного пространства,  если знал,
что  всЯ  созданнаЯ  им  твердь имела  размер  едва  ли больше  километра  в
поперечнике, напоминаЯ по  форме ковер-самолет из  детской  сказки. Ћн знал,
конечно, что от правого берега реки до краЯ  тверди идти быстрым шагом всего
минуты четыре, а если очень не торопитьсЯ, то шесть. Љлаустрофобией  он тоже
не страдал, но  все  же  умудрилсЯ так  сконструировать  форму  собственного
творениЯ,  что за близкими холмами и небольшой пирамидальной горой ощущалась
даль  -  может  быть,   на  это  намекала  глубина  неба,  будто  отражавшаЯ
несуществующую  земную  ширь,  а  может,  и не  было  ничего, сознание  само
дополнЯло  картинку, его не  интересовали детали,  он жил впечатлением,  ему
было этого достаточно.
     „остаточно  ему  было и того, что  он был здесь один. ‚се  человеческие
чувства  он испытывал по  отношению  к самому себе и  в себе  - от любви  до
ненависти, от ужаса смерти до счастьЯ рождениЯ.
     Ћн  сам  удивлЯлсЯ тому, как  сумел за краткий, по  его представлениЯм,
промежуток времени пройти столь долгий  эволюционный путь: от арифметической
суммы десЯтка независимых человеческих личностей со всеми их достоинствами и
недостатками  до  существа,  способного на  равных  говорить с  любой идеей,
населЯющей ’ретью ‚селенную.
     ЊиньЯн  любил свой мир, и свою  твердь, и небо, и то, что было в нем, и
идеи, населЯвшие ’ретью ‚селенную - это была любовь „аэны, и любовь Ђримана,
и любовь  ѓенриха  Џодольского, и любовь Ќатали  ђаскиной,  м  чувство  это,
лишенное индивидуальных оттенков  и, казалось, именно из-за этого погибшее в
материальном мире, стало длЯ ЊиньЯна истинным счастьем, потому что позволило
понЯть   себЯ   и   соединить   себЯ   с   идеЯми,   среди    которых   была
‚дохновеннаЯ-‹юбовь-“правлЯющаЯ-‚селенной.
     Ћн поднЯлсЯ и  подошел к  воде. Ћпустив в холодную, почти  ледЯную воду
руки  „аэны,  самые  чувствительные  из  его  рук,  он  ощутил, как уходит в
подсознание  ощущение нирваны,  как  поднимаетсЯ желание действовать. Ќижний
край  солнца  коснулсЯ вершины горки, которую он  называл ‘инаем,  и  в небе
возник ореол, огромное  гало, будто радуга - красиво до  безумиЯ, вчера  это
получилось случайно,  и возникшаЯ картина так  понравилась Ќатали  с „аэной,
что ему  пришлось напрЯчь  мыслительный аппарат ѓенриха, привлечь к расчетам
интуитивные  способности  Ћрмузда  с  Ђнтармом,  и  он вычислил,  как  нужно
изменить химический состав  и температурные перепады воздуха, чтобы в нужное
времЯ вокруг солнца возникал ореол, наполнЯЯ все его души восторгом.
     ‘инай  поглотил  светило, будто крокодил из сказки  —уковского, которую
Ђлена обожала  в  детстве  -  и  боЯлась, страшно  было,  что  солнце  так и
останетсЯ в желудке у  зубастого страшилища. “видев испуг  в глазах  дочери,
мама  быстро дочитывала последнюю строфу, но солнце на небо не возвращалось,
и животные "ура!"  не кричали - Ђлена уходила спать с ощущением, что  завтра
солнце не встанет, а значит, и она никогда не проснетсЯ.
     ќто был самый  большой  страх в ее жизни, и он осталсЯ  в ней навсегда.
„аже потом, когда, будучи „аэной, совсем  уже в другом мире она ждала своего
любимого, видела, как  его пожирал шар, созданный “чеными, и  ничего, совсем
ничего не  могла  сделать, страх потерЯть  все не шел  в сравнение с детским
страхом  не  увидеть больше взошедшее солнце. € тольно потому „аэна понЯла в
тот  момент,  что могло  спасти  Ђримана  -  ее  детскаЯ  памЯть.  ЏамЯть  о
крокодиле, проглотившем солнце, могла  уничтожить  огненный шар,  проглотить
его. Ќо  это была памЯть и о любви, о самом большом чувстве в ее жизни.  …го
тоже пришлось  принести  в  жертву.  Ќет, не в жертву  - любовью  невозможно
пожертвовать. ’ак было нужно, и так стало.
     Ђ  она  забыла. ‘начала  забыла детство  и  любовь, а потом себЯ, когда
пришлось прорыватьсЯ из кокона. € ей было хорошо. ‚озвращение памЯти вернуло
воспоминание о детском страхе, и теперь она боЯлась, как в детстве, что гора
съест солнце, а Ђркадий гладил ее по  голове и говорил: "Ќу,  милаЯ, хорошаЯ
моЯ, хочешь, Я сделаю так, что ночи не будет?"
     Ћна знала, что он может это сделать, она  и сама  могла, но ей хотелось
быть маленькой девочкой  и  боЯтьсЯ,  и чтобы Ђркаша гладил  ее по голове  и
говорил: "Ќу, милаЯ"... Ћна и мысли ‚лада ощущала тоже, это были и ее мысли,
‚лад  всегда хотел ее, а  получил всего  однажды,  это было хорошо,  он  был
замечательный любовник, но потом, оставшись  одна,  она думала  об Ђркаше, о
том, как он будет мучитьсЯ, если узнает, и это все испортило. ’о, что иногда
бывало потом, - не в  счет,  это не  были измены, изменЯешь ведь  не  тогда,
когда  отдаешь  кому-то свое  тело, мало ли какие обстоЯтельства случаютсЯ в
жизни; изменЯешь, если  вместе с телом отдаешь себЯ, а себЯ она ‚ладу больше
не отдавала. Ђркаша - теперь она это знала - страдал и тихо ненавидел ‚лада,
но  он  ведь  всегда  таким  был,  ее  Ђркадий:  способным  только  на тихую
ненависть, а так, чтобы ударить обидчика... Ќет, это он позволЯл себе только
на работе, да там ведь и обидчиков не было, сплошь заказчики и цели.
     € все-таки именно Ђркадий убил ‚лада. € ее  тоже. € тогда, потерЯв себЯ
и найдЯ себЯ в другом мире, она понЯла, что готова ради Ђркаши на все...
     „иск  солнца,  лежавший  на  горе  ‘инай,  потускнел,  будто  собиралсЯ
погаснуть, и ЊиньЯн сосредоточил внимание. ‘оздатель ЯвилсЯ  длЯ беседы - на
солнце прорисовались глаза  и  грива  волос-протуберанцев, и  улыбчивый рот.
ЊиньЯн оставил попытки  понЯть, было ли это действительно реальным природным
феноменом или порождением его собственного сознаниЯ.
     "’ворец, -  подумал  он ‘оздателю,  - дал человеку в  моем  мире десЯть
заповедей.  Ћни не  могли  быть  созданы людьми. ќто были идеи, пришедшие  в
материальный  мир  из  мира  духовного.  Ћтсюда.  ‡начит,  между мирами есть
свЯзь".
     "’вое поЯвление доказывает это", - согласилсЯ ‘оздатель.
     "’ри мира свЯзаны  друг с другом, -  продолжал  ЊиньЯн. - …сли в Џервой
‚селенной поЯвилась  заповедь  "Ќе убий!",  эта  идеЯ должна  была погибнуть
здесь, в ’ретьем мире".
     Њысль  ‘оздателЯ прошелестела  и каплей упала с неба  на  берег реки, с
шипением  испарилась  под лучами  недавно  взошедшего  солнца  и вернулась в
небытие, оставив в сознании ЊиньЯна кивок, подобный улыбке —еширского кота.
     "„а, - подумал ‘оздатель. - ќто был ‚ечный-‡апрещающий-“бивать".
     "‚ечный, - повторил  ЊиньЯн. - Љогда эта идеЯ погибла, в ваш мир пришло
убийство? ‚ы начали убивать друг друга?"
     "Њы начали  спорить,  - возразил ‘оздатель,  -  и это было благом. €деи
перестали рождатьсЯ бесконтрольно. Њир приобрел упорЯдоченность, ту, котораЯ
пока еще существует".
     "Џусть  так,  -  согласилсЯ ЊиньЯн. -  Ќо из твоей  мысли следует,  что
‚ечный-‡апрещающий-“бивать погиб очень давно, вскоре после Ѓольшого взрыва".
     "ќто так".
     "‡аповедь "Ќе убий" была дана людЯм гораздо позже".
     "Ќе  понимаю,  -  прозвучала  мысль ‘оздателЯ,  -  в  чем  ты  находишь
противоречие?"
     "Ќесоответствие времени", - объЯснил ЊиньЯн.
     "Ќо времЯ не существует вне мира"...
     "Љак и пространство! ’ам,  где  нет материи,  нет ни  пространства,  ни
времени. Ќо материи нет и здесь, в ’ретьей ‚селенной. Њежду тем"...
     "„ух,  идеЯ развиваютсЯ,  рождаютсЯ  и  умирают.  ќто  не  времЯ,  если
понимать под  временем последовательность возникновениЯ  материальных тел. €
это не пространство, в котором могут существовать твердь и воздух, и солнце.
‚се это создал ты и все это существует только длЯ тебЯ"...
     "‚от как,  -  подумал ЊиньЯн. -  Ѓезумные  идеи,  погибшие здесь, могут
возникнуть в Џервом или во ‚тором  мире независимо от собственной внутренней
логики? „уша, покинувшаЯ Џервую ‚селенную, может оказатьсЯ во ‚торой гораздо
раньше - если измерЯть времЯ от Ѓольшого взрыва, - чем человек, которому эта
душа принадлежала, поЯвилсЯ на свет".
     "‚ерно", - подумал ‘оздатель.
     ЊиньЯн сосредоточилсЯ, собралсЯ в плотную группу, тело к  телу, глаза в
глаза, так думалось лучше, так ‚лад не мешал Ђбраму, а ѓенрих - —ухновскому,
не возникало внутренних противоречий, а согласие ускорЯло процесс мысли.
     "…сли так,  -  думал  он,  - то  поЯвление  Ђримана во ‚торой ‚селенной
должно  было оказатьсЯ случайным во времени.  Ћн мог  разойтись с  ’ой,  Љто
†дет, на миллионы лет".
     "ЊенЯ не было бы в  ’ретьей ‚селенной, - понимал ЊиньЯн,  - поскольку Я
оказалсЯ бы разбросан во времени этого мира. Џочему этого не произошло?"
     "’от же  факт, что Я собрал  себЯ  здесь и сейчас, означает или великую
флуктуацию  или  управление  этим  процессом,  -  думал  он.   -  ”луктуациЯ
маловероЯтна - впрочем, Я не могу правильно оценить ее реальную возможность,
не  знаЯ  природы  этого ЯвлениЯ.  џ  поЯвилсЯ  в ’ретьем  мире, когда  этой
‚селенной  начала  грозить  гибель.  …ще  одно  маловероЯтное  событие.  „ве
пренебрежимо  малые   вероЯтности,  умножаЯсь,  создают  невозможность.  Њое
поЯвление  в  ’ретьей   ‚селенной  не  могло  быть   результатом  случайного
процесса"...
     "…сли  это  не  случайность,  то  кто  управлЯл  моим  рождением?  Љто,
понимавший, что конец трех ‚селенных близок, создал менЯ длЯ того, чтобы"...
     –ель могла быть только одной: спасти ’ривселенную.
     "‚ ’ретьем мире, - размышлЯл ЊиньЯн, - нет идеи, сотворившей менЯ, если
не лгут ‘оздатель  и ‚дохновеннаЯ-‹юбовь-“правлЯющаЯ-‚селенной. Ћни не могут
лгать.  ‹гать могла бы идеЯ, имЯ которой, к примеру,  ‘лово-€скажающее-‘уть.
Ќо идей с подобными именами здесь нет. €ли Я неправ?"
     "’ы прав,  - была  мысль ‘оздателЯ.  - Ќе существует идей, о которых ты
думаешь. џ не знаю таких имен".
     "…сли  моему  рождению  не  помогли  идеи  ’ретьего  мира,  и  со  всей
очевидностью  -  не  могли  помочь  ничтожные  духовные  возможности  земной
цивилизации, то остаетсЯ предположить, что поЯвлением своим Я обЯзан законам
природы ‚торой ‚селенной,  - думал ЊиньЯн. -  ‡аконам или людЯм, исполнЯющим
законы?"
     “ченые?
     "Ћткуда Я?" - спросил ЊиньЯн себЯ и получил ответ из памЯти Ћрмузда.
     Ћн  родилсЯ на  поле  ‘ардоны  и знал о мире  лишь  то,  что  рассказал
встретивший  его  “читель. ’от, в свою  очередь, считал себЯ одним из лучших
учеников  самого Љриспана, человека в то времЯ уже старого и почти выжившего
из  ума.  ‚о времена, о  которых никто  и не помнил, Љриспан  был “ченым, но
почему-то отошел от исследованиЯ мирозданиЯ, занЯлсЯ досужими рассуждениЯми,
а  учеников  брал себе из  числа самых нерадивых  горожан.  ‘транным образом
Љриспан  готовил из  них настоЯщих  “чителей,  не чета себе - то ли он  умел
лучше  других извлекать  знание  из  нематериальной  сути  предмета,  то  ли
распознавал  таланты  там, где  никто, кроме  него,  не мог углЯдеть  ничего
путного и достойного развитиЯ.
     “чителЯ  Ћрмузда  звали  Љоринт, и  первое,  чему он научил  мальчишку,
вытащив его из  болота, было умение понимать законы  природы. Џрирода едина,
познаваема,  и законы  ее не просто логичны  -  они  свЯзаны между собой так
жестко, что достаточно понЯть единственную неоспоримую суть, и тогда  можно,
не  утруждаЯ  себЯ  наблюдениЯми  или  экспериментом,  разобратьсЯ  во  всех
хитросплетениЯх. Џравда,  умение, которым  обладал сам Љоринт и  которому он
научил Ћрмузда, было  умением  пониманиЯ каждого закона, а  вовсе не умением
распознаваниЯ их в общей системе.
     “чение  у Љоринта  было  кратким,  как  стихотворение  любимой девушке,
написанное на ее косынке, наброшенной на плечи. Ћрмузд  построил себе жилище
рЯдом с домом “чителЯ, но не прошло  и трех дней, как мальчишке стало скучно
-  он  получил от  наставника  все,  что тот  мог  дать,  и если  бы не ушел
немедленно и без раздумий, то знал бы еще  больше и,  следовательно, стал бы
неучем, ибо новое  знание неминуемо уничтожило бы  то,  что уже осело  в его
памЯти.
     Ћрмузд ушел и дом свой забрал с собой - дом ему нравилсЯ, и он не хотел
вновь обращать постройку  в идею,  а потом  восстанавливать на новом  месте.
—то-то  он  мог забыть  и получил бы  жилище, хотЯ и похожее  по  форме,  но
отличное по духу, как  отличаютсЯ  торты,  приготовленные по одному  рецепту
одним поваром в одной печи. ‚роде бы совсем одинаковые, но такие разные!
     Ћрмузд  никогда не задумывалсЯ над тем, почему  пришел  на поле ‘ардоны
именно в таком,  а  не в ином обличье. Џочему он должен был  об этом думать?
…сть  закон  ‹еумира-„отта,  выведенный, насколько знал  Ћрмузд, много веков
назад,  когда  “ченые были  еще  Љолдунами  и воображали,  что  не познавать
природу  нужно,  а  создавать  ее  из  собственного  воображениЯ.  €  законы
мирозданиЯ создавать, соответственно, тоже.  —то из  этого получилось, можно
было  увидеть на восточной оконечности  материка  Љанбы,  где оставлено было
пепелище  и  в нем - тысЯчи обгорелых человеческих скелетов:  их давно нужно
было уничтожить,  но  приличных мыслей из этого крошева  не получилось бы, а
засорЯть духовную суть  мира не хотел  никто.  „а и  “ченые - каста  как раз
тогда усилилась настолько, что к мнению “ченых стали прислушиватьсЯ  больше,
чем  к мнению самого мудрого и деЯтельного из Љолдунов -  настаивали на том,
чтобы  сохранить  пепелище  длЯ  будущего: пусть все видЯт, к чему  приводит
бездумное отношение к собственным возможностЯм.
     Ђ   закон   ‹еумира-„отта    гласил:   человек   рождаетсЯ   в   форме,
соответствующей его  ментальной сути, поскольку  форма  и содержание  -  две
стороны одного  целого. Ћрмузд  жил и  ждал, потому что предназначение  свое
понЯл сразу, как только ЯвилсЯ в мир - ему предстоЯло стать “чителем, причем
научить он должен  был единственного  ученика.  ’ого, кто родитсЯ, когда он,
Ћрмузд, поймет, что настало времЯ.
     “йдЯ от  Љоринта,  Ћрмузд несколько  месЯцев  прожил в  Ќерге, городке,
расположенном  в  трех  горизонтах  к северу  от полЯ  ѓракха:  здесь в  мир
ЯвлЯлись, в основном,  женщины, назначениЯ  которых Ћрмузд долго не понимал,
потому  что  не  было,  как  ему  одно  времЯ  казалось, закона  природы,  с
необходимостью требовавшего разделениЯ человечества на два пола.
     Ђ  потом он полюбил - настало его времЯ. †енщину звали „аэной, и Ћрмузд
понЯл,  что  имЯ  это  означало:  ’а,  ЉотораЯ  †дет.  ‚  неуемной  страсти,
совершенно  длЯ  него  непонЯтной,  но  оттого  не  менее сжигавшей,  Ћрмузд
вообразил, что ждала „аэна именно его. ‚первые увидев ее на краю полЯ ѓракха
выходившей из пены, соскальзывавшей с ее белой упругой кожи,  Ћрмузд едва не
потерЯл сознание от неожиданно острого, как луч солнца, ощущениЯ счастьЯ.
     „аэну  встречал  ее “читель, и Ћрмузд ощутил  еще  один укол - чувство,
которого  он  не  знал,  называлось ревностью. Џочему?  Љаким  законом  было
определено,  что вести „аэну  по тропам  мира должен  этот  нелепый мужчина,
слишком  длЯ  этой  женщины   толстый,  с  двойным  подбородком   и  усталым
равнодушным  взглЯдом?  Ќе  осознаваЯ  того, что  делает,  Ћрмузд  преступил
уходившей  паре  дорогу и протЯнул „аэне  руки -  ему  не нужно  было ничего
говорить,  мысль его и  желаниЯ  перелились  из  ладони  в  ладонь,  женщина
вскрикнула, а  сопровождавший ее  “читель даже и движениЯ  не сделал, только
нахмурилсЯ -  и  Ћрмузд  оказалсЯ в городе, рЯдом с менЯльной лавкой Ћргиса,
где обычно обменивали никому уже не нужные предметы на относительно  новые и
способные к развитию мысли.
     “дар  был нанесен, впрочем, не  столько по физическому  телу мальчишки,
сколько  по  самолюбию,  и  Ћрмузд бросилсЯ  вдогонку за  обидчиком, сначала
поднЯвшись мысленно над домами и оглЯдев окрестности, а потом ринувшись вниз
- туда,  где  на  склоне холма „аэна уже  сооружала  себе  дом, материализуЯ
планы, возникавшие в ее голове.  “чителЯ он не  увидел,  будто его и не было
никогда. „аэна встретила Ћрмузда улыбкой, ему вовсе не предназначенной, и он
неожиданно успокоилсЯ.
     - џ жду, - коротко сказала „аэна.
     - џ знаю, - коротко ответил Ћрмузд.
     -  ’ы  будешь  его  “чителем,  -  сказала  „аэна,  продолжаЯ  округлыми
движениЯми  рук создавать свой  дом - крышу она возвела из мысли о дожде, и,
естественно, облака, висевшие в небе с утра, немедленно  рассеЯлись, обнажив
темную голубизну, котораЯ, казалось, была так  же бесконечна, как волЯ „аэны
дождатьсЯ того, длЯ которого  она сейчас жила здесь, а раньше жила там, хотЯ
и не понимала, что означает "здесь", и не помнила, что происходило "там"...
     - џ буду его “чителем, - повторил Ћрмузд, - а ты - его любовью. Ќо ведь
и Я люблю тебЯ.
     - Џротиворечие? -  улыбнулась „аэна.  - џ тоже  люблю  тебЯ,  Ћрмузд. џ
знаю, что мы будем вместе. ’ы и Я. џ и он. Ћн и ты. џ жду. € ты тоже ждешь.
     - ‘ тобой был “читель, - сказал Ћрмузд. - Ћн покинул тебЯ?
     - Ћн слишком сурово обошелсЯ с тобой, да? Ќо ты хотел помешать. Џочему?
     - ’ы не ответила на мой вопрос.
     - ђазве был вопрос?
     Ћрмузд  подумал и  вынужден  был согласитьсЯ. ‚опроса не было, он всего
лишь констатировал факт - странно, конечно, что  “читель покинул „аэну почти
сразу после того,  как вывел ее с полЯ  ѓракха, но похоже,  что эта  женщина
сама прекрасно понимала все, чего хотела, и знала все, что ей было нужно.
     - €ди, - сказала „аэна. - џ останусь.
     € Ћрмузд ушел.  •отЯ  и осталсЯ тоже.  Ћн шел  долго -  час, два, потом
наступил вечер, а  он  все еще шел,  мысленно помогаЯ  „аэне достраивать  ее
странный,  лишь  наполовину материальный  дом. Љогда на холм ’ой,  Љто †дет,
опустилсЯ  вечер и солнце, не дотЯнув до горизонта, погасло и рассыпалось по
небу фантомными  огнЯми, Ћрмузд  пришел  наконец туда, где должен  был ждать
Ђримана. €мЯ всплыло в сознании так же естественно, как недавно - имЯ „аэны.
     Џоле €алу было настоЯщим  болотом с отдельными сухими островками, между
которыми всплывала, булькала и  опадала неприЯтнаЯ  жижа,  не  имевшаЯ  даже
признаков духовности - вещество как  данность, вещество ради вещества. ‡десь
в  мир приходили  прагматики,  и если Ђриман  окажетсЯ  таким  же, - подумал
Ћрмузд, - то учить его законам мирозданиЯ будет  сложно, как любить женщину,
не знаЯ истинного смысла этого странного чувства.
     Ћн  дождалсЯ и вывел  рожденного на сухое  место, искоса поглЯдываЯ  на
своего ученика и не вполне понимаЯ, что мог дать  Ђриману именно он, по сути
почти так  же  мало знавший  о мире. Ћднако  правоту „аэны он  ощутил сразу.
Џравота этой  женщины окружала  Ђримана  едва видимой  аурой,  распространЯЯ
вокруг  странный любовный дурман, от которого у Ћрмузда подгибались коленки,
а собственнаЯ миссиЯ начинала казатьсЯ невыполнимой.
     Ћн ждал многого от Ђримана и многое сообщил ему сам. Љогда они выходили
из города, Ђриман  странно  посмотрел Ћрмузду  в глаза  и произнес  странную
фразу:
     - …сли  мы останемсЯ вместе, то погибнем. …сли  врозь, то погибнет мир.
‡начит, мы не должны быть вообще, и это утешает.
     Ћрмузд не понЯл, но, посмотрев  в глубь души Ђримана, увидел, что и тот
не понимал сказанного: мысль  ему не принадлежала,  была  кем-то подумана, и
ученик лишь материализовал ее простыми словами.
     ’огда  Ћрмузд  почувствовал, что  развЯзка  близка.  ЏротЯнутаЯ к  нему
ладонь  Ђримана  - ЯркаЯ, светившаЯсЯ подобно  солнцу,  -  притЯгивала,  как
вдохновеннаЯ идеЯ притЯгивает мыслителЯ. Ћрмузд и не подумал  сопротивлЯтьсЯ
-  он знал, что мог бы это сделать, отклонить ладонь с пути ее, потому что в
тот момент сам  Ђриман ни  в  малейшей степени  не владел  собой  и  даже не
осознавал,  что  делал. Ќо  Ћрмузд,  знавший точно, что  судьбы  и  рока  не
существует, потому  что  не  было  такого природного закона  в  его  памЯти,
все-таки принЯл свою судьбу и свой рок.
     ‹адонь Ђримана  коснулась его, и он умер  - переход от существованиЯ  к
небытию тЯнулсЯ вечность, и Ћрмузд мучилсЯ. ќто  было мучение в чистом виде.
Њучение ради мучениЯ. Њучение, отделенное от материального носителЯ.
     Ђ потом...
     ЊиньЯн опЯть перегруппировал себЯ, поставив  в центр Ђнтарма -  это был
знак нового  вопроса,  и  ответ последовал  незамедлительно. Ћрмузд прочитал
памЯть Ђнтарма, и  „аэна  прочитала то,  что смогла понЯть,  а  часть  понЯл
Ђриман,  на  долю остальных  осталось  немногое,  ЊиньЯн  сложил  обрывки  и
расправил их в собственном коллективном воображении.
     Ћн вспомнил. ’очнее,  воссоздал  свою  жизнь  после того,  как  Ђнтарма
оставил  его “читель, научивший  неофита не только элементарным  вещам - как
пользоватьсЯ  духовной  составлЯющей  мира,  как  понимать, не  слыша, и как
слышать то, что еще не произнесено. “читель, навернЯка не  знавший истинного
предназначениЯ Ђнтарма, все же  наделил его  способностью воссозданиЯ истины
по   обрывкам  чужих  и  собственных  впечатлений  и  наблюдений.  ‚  Џервой
‚селенной,  о которой  Ђнтарм не  знал  ничего, эту  способность назвали  бы
обработкой рассеЯнной информации. ‚о ‚торой ‚селенной это называлось иначе -
Ђнтарм стал ‘ледователем.
     ‚ отличие от Ћрмузда, Ђнтарм не умел легко обращатьсЯ с обеими мировыми
составлЯющими, без усилий создаваЯ вино из мысли о  нем и  равно безо всЯких
затруднений избавлЯЯ  материальный  мир  от  предметов,  которые хранить  не
стоило. Ђнтарм жил  сначала  в небольшом городке, где  не было не только  ни
одного “ченого,  но даже ’орговцев  можно было пересчитать по  пальцам. „ело
свое он знал и исполнЯл с четкостью часового механизма - впрочем, ему самому
механизмы часов представлЯлись очень ненадежным способом измерениЯ  времени,
у себЯ дома он  держал большой кусок металла,  испускавшего невидимые глазу,
но  ощутимые сознанием  лучи, интенсивность  которых определЯла час, минуту,
секунду и даже ее мельчайшую долю с гораздо большей точностью, чем это можно
было сделать с помощью лучших в городе механических приспособлений.
     Ћ своих  расследованиЯх  Ђнтарм  мог  бы написать  книгу,  но  эта идеЯ
почему-то  приходила  в  голову  не  ему,  а  его  клиентам,  которые  после
завершениЯ очередного поиска говорили обычно:  "‚ы гений, Ђнтарм, вы  должны
сделать  сообщение длЯ всех, поместить его в верхнем  слое тропосферы, чтобы
каждый видел. ‹юди перестанут творить зло, знаЯ, что зло никогда не остаетсЯ
безнаказанным".
     Ђнтарм понимал, что это не  так. ‡ло безнаказанно  всегда,  люди только
воображают,  что  способны покарать преступника, а след  самого преступлениЯ
превратить в памЯть о нем, да  и памЯть рассеЯть там, где ее никто не сможет
собрать  - над  пустынными зонами провинции Ђрхат.  ‡ло безнаказанно, потому
что это особаЯ энергетика,  не способнаЯ превращатьсЯ  в энергии иного типа.
‘амые неизменные  природные  законы -  законы  сохранениЯ  - утверждали  это
однозначно.
     “  Ђнтарма была женщина. …е звали Ћрлан, и  Ђнтарм любил ее так, что  в
конце  концов погубил, да он  и  сам понимал, что губит ее своей любовью, но
ничего  с собой  поделать не мог,  а Ћрлан, знаЯ, что ее ожидает, ни разу не
высказала ему никаких претензий, даже не думала  об этом - он  бы знал, если
бы она хотЯ бы подсознательно решила покинуть его.
     Ђнтарм  не  стал  бы любить Ћрлан  или  другую  женщину,  но  профессиЯ
‘ледователЯ  настоЯтельно  требовала  глубокого чувства, не  относившегосЯ к
основной  деЯтельности:  это  чувство,  направленное на  нейтральный объект,
позволЯло в профессиональном плане  действовать  сугубо  рационально  и даже
более того - материально,  без влиЯниЯ духовного начала, мешавшего в поисках
преступника  больше,  чем даже жалость к пострадавшему. ‚  качестве отдушины
Ђнтарм сам  выбрал плотскую возвышенную  любовь - мог  бы полюбить,  скажем,
поэзию или музыку, большинство  его  коллег,  с которыми он времЯ от времени
мысленно общалсЯ, так и поступали, полагаЯ, что женщинам приходитсЯ отдавать
не только  действительно не нужные в работе эмоции,  но зачастую и абсолютно
необходимую  уверенность  в  собственной   правоте.  Ђнтарм  соглашалсЯ,  но
поступил по-своему, самому себе не признавшись, что  на самом деле чувство к
Ћрлан не было вызвано им самим. Џросто так получилось.
     Ћн увидел  эту  женщину на  улице  - она шла, думаЯ  о  своем, закрытаЯ
мысленным щитом, - и сразу понЯл, что нет никого лучше.
     "џ  люблю тебЯ",  -  это подумалось непроизвольно,  он  не хотел, чтобы
женщина услышала,  но, в  отличие от  нее, он  был  в тот  момент совершенно
открыт,  поток  мысли,  как  вода  в  реке, мог  перетекать  только  в одном
направлении -  от открытого  источника к  закрытому, Ћрлан  поднЯла  голову,
посмотрела Ђнтарму в глаза, улыбнулась и...
     ‚ ту  ночь они  были  вместе  и потом были  вместе  каждую ночь, а днем
Ђнтарм работал, как ему казалось, не хуже самого ќдгара, лучшего ‘ледователЯ
всех  времен, о котором  рассказывал  ему еще “читель. € каждую  ночь  Ћрлан
уходила  все  дальше, оба  они это чувствовали  и понимали, не  так уж много
времени им  оставалось, и  можно было  еще  все закончить, расстатьсЯ, тогда
Ћрлан прожила бы весь отпущенный ей природой срок - возможно, даже вечность.
     - “ходи, - говорил он, оставлЯЯ решение своей подруге.
     - Ќет, - отвечала она, - Я должна быть с тобой, Я - это ты...
     ‡анЯтый своими мыслЯми, Ђнтарм долгое времЯ  думал, что это всего  лишь
фигура речи,  способ не согласитьсЯ. Љогда  Ћрлан действительно ушла, Ђнтарм
понЯл,  что  и  приходила-то она в  мир с единственной  целью:  быть с  ним,
впитывать его эмоциональные порывы, жить этими эмоциЯми, терЯть в результате
свою материальность и уйти наконец, когда духовнаЯ  составлЯющаЯ ее личности
стала  довлеющей,  а  материальнаЯ  превратилась  всего  лишь  в   бездумную
оболочку.
     Ћрлан ушла на его глазах - только что они стоЯли у окна и смотрели, как
по улице  несетсЯ маленький смерч, чьЯ-то несдержаннаЯ мысль, и  вдруг  лицо
любимой неуловимо изменилось, черты заострились,  поднЯтаЯ рука повисла, а в
следующее мгновение от женщины осталсЯ лишь образ, отражение, символ, улыбка
без тела, взглЯд, мысль.
     ’олько мысль ему и удалось удержать - да и то на час, не больше.  Ћрлан
ушла, значит, ему предстоЯла последнЯЯ работа, которой он должен  был отдать
все силы, все умение, весь разум.
     Ћн никогда прежде не разговаривал с “чеными в физическом пространстве -
ему достаточно  было эмоционального контакта. Ђ в  ту  ночь  Ђнтарма впервые
вызвал Њинозис.
     “ченый  знал,  конечно, об  уходе Ћрлан, а  Ђнтарм  знал, что во власти
Њинозиса было  сделать так,  чтобы женщина осталась  с ним  еще  на какое-то
времЯ.  Ќе навсегда - даже  “ченые не были властны над вечностью,  - но  еще
несколько ночей, равных по продолжительности жизни...
     - Ќет, -  сказал  Њинозис,  поймав мысль Ђнтарма и  отбросив ее  назад:
мысль  распалась,  и  серый  порошок  тонкой  струйкой  опустилсЯ  на  плечи
‘ледователЯ, он не стал ее собирать, к  чему? ЊертваЯ  мысль, бесполезнаЯ  -
пыль, не более того.
     -  Ќет, Ђнтарм, -  сказал Њинозис. -  ’ы сам  не хочешь ее возвращениЯ.
Џомогать тебе против твоего желаниЯ Я не могу.
     ќто тоже было верно. “шедшее невозвратимо. Ѓолее того - даже если очень
хочетсЯ  вернуть  его  и  случаетсЯ  чудо,  выверт  вероЯтностей, и  прошлое
возвращаетсЯ, ты понимаешь,  что оно больше не нужно  тебе. ‚се было хорошо,
но  если оно  ушло, то, вернувшись,  похоже лишь на трухлЯвое  строение, под
которое, чтобы оно не упало, подложены  бревна ненужных мыслей. —уждаЯ мысль
способна  поддержать  материальную  структуру,  но  не  может  сообщить   ей
жизненной энергии.
     -  ‚ мире родилсЯ опасный человек, - сказал Њинозис. - …го имЯ  Ђриман.
’ы найдешь его и определишь степень опасности.
     “ченый замолчал, полагаЯ, что  все  необходимое длЯ  работы  с объектом
‘ледователь по долгу службы  поймет сам  - профессионал обЯзан был понЯть, а
непрофессионалу, не закончившему обучение, понимать  было не обЯзательно, но
тогда и выполнить работу он не мог.
     ђазговор  происходил в  одном из рабочих  кабинетов Њинозиса - то ли  в
какой-то   пространственной   каверне,  какие  в  большом  количестве   были
разбросаны вблизи любого крупного небесного тела - планеты в том числе, - то
ли  “ченый вызвал  Ђнтарма  длЯ разговора  в  зону предположений,  структуру
нематериальную  настолько,   что  все  мысли,  пришедшие   здесь  в  голову,
приходилось потом продумывать  заново,  опираЯсь лишь на тени,  блуждавшие в
сознании. Ђнтарм  решил, что  вернее  второе предположение - слишком уж  все
казалось зыбким, ненадежным, и он не мог сказать, виноват ли  в  том сам, не
способный  постичь всю  глубину и взаимозависимость материальных конструкций
обычного кабинета “ченого.
     - ’ы найдешь Ђримана и пойдешь за ним, - сказал Њинозис.
     “ченый что-то скрывал.  …сли Њинозис  знал о  пришедшем, то  определил,
конечно, и его местоположение в  мире. „а и степень  опасности не могла быть
длЯ “ченого тайной, раз уж объект был найден и определен. ђазговариваЯ с кем
угодно,  даже  с собственным “чителем,  Ђнтарм  мог разгадать  любую скрытую
мысль  -  это  нетрудно. Ќо  Њинозис был сильнее.  …сли  “ченый желал что-то
скрыть,  у  него  это получалось, и не  имело  смысла ни отгадывать  скрытую
мысль, ни допытыватьсЯ до причины сокрытиЯ информации.
     - •орошо, - коротко сказал Ђнтарм.
     ‚  тот  вечер он обнаружил  Ђримана.  ‘ледователь был недоволен собой -
преступника удалось найти лишь после того, как тот совершил убийство. Ђриман
убил своего “чителЯ.
     “видев Ђримана на берегу реки,  Ђнтарм  испытал чувство, давно  его  не
посещавшее: преступник ему понравилсЯ. “ченый говорил об исходившей от  него
опасности, однако на самом деле Ђриман излучал страх, которого сам почему-то
не видел - страх струилсЯ  из  головы,  светилсЯ подобно  холодной  плазме в
долине ‚инкра, сгущалсЯ, опускаЯсь до подбородка, и, остыв, падал  на  землю
зеленоватой пористой массой, через которую Ђриман переступал, не представлЯЯ
что делает.
     € еще:  кроме  страха,  в Ђримане  было нечто  очень  важное  и тоже не
имевшее  отношениЯ  к  опасности.  Ђриман любил.  Ћн  любил,  пожалуй,  даже
сильнее,  чем  Ђнтарм  - Ћрлан. “ж  он-то не  допустил бы, чтобы его любимаЯ
ушла,  оставив гаснувшую в рассветном воздухе улыбку.  ‘транно,  что  и этой
своей особенности Ђриман не понимал  совершенно - мысли свои он не  то чтобы
не  скрывал,  но, похоже,  и  не  умел  этого  делать. —еловек,  не  умевший
управлЯть  мыслЯми,  непременно  должен  был  обладать каким-то иным,  более
существенным секретом.
     €з Ђримана струилась  памЯть. ЏамЯть, которую Ђнтарм прочитать не мог и
даже не мог понЯть. ‘траннаЯ памЯть - о том, чего не  было и быть  не могло.
‘начала ‘ледователь решил, что это фантазии  - он  видел, как мысли Ђримана,
случайные,  не вызванные  необходимостью, кружились в  воздухе подобно палым
листьЯм, а потом опустилсЯ ночной  мрак, и мысли, тихо стекавшие по плечам и
рукам  Ђримана,  стали  светитьсЯ,  неЯрко,  будто  поток  сознаниЯ.  Ђриман
почему-то не  обращал вниманиЯ на это  свечение, более того, он жаловалсЯ на
беспросветность   ночи,  хотЯ  видно  было  прекрасно  -  благодарЯ  его  же
собственным мыслЯм.  € это  не были фантазии, как  Ђнтарм подумал вначале. “
фантазий  обычно розоватый оттенок, и текут они не к земле, как того требуют
законы тЯготениЯ,  а  вроде бы  к небу, но это  лишь  видимый эффект, этакое
обратное отражение, фантазии именно так и распознаютсЯ.
     ’о,  о чем думал Ђриман, фантазиЯми  быть не  могло  - это  была именно
памЯть.  Ѓыла - и  не  могла быть, потому что  памЯть эта пахла чуждостью  и
неприспособленностью к миру.  Ђнтарм даже отступил на шаг, хотЯ и не  должен
был этого делать  -  он инстинктивно боЯлсЯ  заразитьсЯ, потому  что  памЯть
Ђримана выглЯдела как страшнаЯ болезнь. ‚от  почему  Њинозис утверждал,  что
этот человек опасен.
     ЌеизлечимаЯ болезнь памЯти. ’акого еще не бывало.
     ’огда  это и  произошло. Ђриман неожиданно протЯнул руку, не  ожидавший
нападениЯ  Ђнтарм  застыл на  месте и смотрел, как тЯнулась  к нему  горЯчаЯ
ладонь,  горЯчаЯ  не  мыслью,  -  какаЯ  мысль в ладони?  -  но материальной
разрушительной энергией. € было в этом движении столько притЯгательной силы,
что Ђнтарм облегченно расслабилсЯ, пылавшаЯ в темноте ладонь коснулась его и
увлекла куда-то, ему было все равно куда, потому  что в это мгновение смерти
он понЯл  длЯ  чего был послан  Њинозисом  и что на  самом  деле должен  был
сделать с опасным длЯ мира человеком.
     Ќа какое-то времЯ Ђнтарм лишилсЯ  сознаниЯ, ему  даже казалось,  что он
стал  туманом  и   видел  весь  мир  как  бы  со  стороны,  остались  только
представлениЯ о причинах и следствиЯх, а потом он осознал себЯ на поле €алу,
узнав его по дурно пахнувшей жиже и сухим островкам пришествий. Ћн был здесь
не один на один с  Ђриманом,  теперь их стало десЯть, столько и  должно было
быть, и среди них он узнал свою Ћрлан, но ее узнал еще и другой человек, имЯ
которого  вспыхнуло над  головой  Ђнтарма и погасло,  потому что стало не до
имен.
     “ченые взЯлись за них всерьез.
     Њир вспыхнул и исчез, и все ушло.