негодЯй посмел напасть на менЯ, посмел  нарушить  покой  моего
путешествиЯ; это наглец, которого должно наказать; за ним поЯвлЯетсЯ  второй
- значит, мне необходимо перейти от обороны к нападению; душа занЯта  делом,
ей не до страха. € когда в этой Яростной схватке один из них протыкает  менЯ
и Я падаю, сама  чрезмерность  боли,  друг  мой,  заглушает  боль;  все  это
вдобавок происходит во  мгновение  ока.  Ќикто  лучше  менЯ  не  знает,  что
благородный человек, на которого напали, сильнее  двух  трусливых  убийц,  у
которых при столкновении с храбростью сжимаетсЯ сердце и трЯсутсЯ  поджилки;
они ведь понимают, что удачи им не видать. ‚прочем, нет большего  счастьЯ  в
несчастье,  чем  внезапность.  Љогда  возникает  опасность,   не   успеваешь
испугатьсЯ: именно этим нередко объЯснЯетсЯ сила взбунтовавшегосЯ  труса.  €
если вдобавок никак нельзЯ спастись бегством, малодушнейший из  людей  может
вдруг  проЯвить  отвагу.  џ  говорю  сейчас  не  о  героизме,  Я  ‚ам  рисую
человеческую природу как таковую. Ќо мы вернемсЯ к этому позже, ибо сейчас Я
в ‹инце, в порту. ‘юда спустились два пастуха со своими свирелЯми  -  играют
они отлично: надежда на несколько крейцеров, полфлорина держит их возле моей
лодки, несмотрЯ на ливень. ‚ы знаете мою любовь  к  музыке  -  Я  совершенно
развеселилсЯ; мне вообще кажетсЯ, что моЯ душа живее отзываетсЯ на  хорошее,
чем на  дурное,  и  Я  знаю  почему:  с  дурным  свЯзано  сверхчеловеческое;
напрЯжение, нервы судорожно натЯгиваютсЯ, терЯЯ всЯкую  гибкость  и  лишаЯсь
той приЯтной  расслабленности,  коЯ  делает  их  чувствительными  к  щекотке
удовольствиЯ: человек вооружаетсЯ против зла - в  раздражении  его  ощущаешь
слабее,  тогда  как,  упиваЯсь  сладострастием,   приписываешь   получаемому
наслаждению некую силу, заключенную не столько в нем самом,  сколько  в  той
сладкой истоме, которой предаешьсЯ с таким удовольствием.
     ’еперь, после того как Я дал им полфлорина, слышите ли  ‚ы  два  рожка,
присоединившиесЯ к свирелЯм? €грают они в самом деле на диво; и Я сейчас  за
тысЯчи лье от грабителей, кинжалов,  лесов,  парламентов,  короче,  от  всех
злодеев,  куда  более  несчастных,  чем  Я,  которого  они   так   неотвЯзно
преследуют, ибо на них лежит бремЯ вины.
     ЌоваЯ напасть!  џвились  посетители  -  взглЯнуть,  нет  ли  чего-либо,
идущего вразрез с указами императрицы, не только в моем  чемодане,  но  и  в
моем бумажнике. ‘амое забавное, что люди,  просматривающие  мои  бумаги,  не
знают французского: судите сами, насколько успешен может быть такой  розыск!
…ще один флорин, вот  чем  все  это  кончаетсЯ,  и  громкие  соболезнованиЯ!
‘омневатьсЯ не приходитсЯ - Я путешествую  по  цивилизованной  стране:  ведь
менЯ непрестанно жалеют и требуют от менЯ денег... џ  снова  в  пути;  дождь
перестал. ѓоры сверху донизу в разных оттенках зелени -  темные  ели,  более
светлые вЯзы и мЯгкаЯ прозелень лугов. ‘ прекрасного канала, влекущего  менЯ
меж высокими склонами, где леса отодвинуты культурой к самым  вершинам,  вид
открываетсЯ восхитительный, и, не задыхайсЯ Я (о чем Я пытаюсь забыть),  мое
положение позволило бы мне наслаждатьсЯ им во всей его чистоте.  Џусть  наши
живописцы и открыли нам, что природа  всегда  предлагает  глазу  три  плана,
построив на этом оптическом принципе свои полотна, Я готов побитьсЯ  с  ними
об заклад, что вижу четыре или пЯть тысЯч планов, убегающих в бесконечность;
а ведь у менЯ глаз далеко не так натренирован на все эти оттенки, как у них.
     ѓосподи, до чего же Я страдаю! ‚ообразите тошнотворную щекотку, котораЯ
непрерывно раздражает мне грудь, вынуждаЯ кашлЯть, чтобы отхаркнуть  сгустки
кровавой мокроты. ЌапрЯжение,  вызываемое  кашлем,  разводит  краЯ  раны  на
подбородке, она кровоточит и причинЯет мне ужасную боль.
     ‘колько сатанинского зла в людЯх! ЏриравнЯть жизнь человека  к  горстке
дукатов! Ђ ведь только этого они от  менЯ  и  хотели.  ђешись  кто-нибудь  в
подобных обстоЯтельствах рассуждать о справедливой сделке он мог бы  сказать
разбойникам: "ѓоспода,  занимаЯсь  таким  опасным  ремеслом,  вы,  очевидно,
рассчитываете на его  прибыльность.  ‚о  сколько  оцениваете  вы  риск  быть
повешенными или колесованными за ваши дела?  џ,  со  своей  стороны,  должен
оценить риск получениЯ удара кинжалом при встрече  с  вами".  ’аким  образом
можно было  бы  установить  расценки  в  зависимости  от  времени,  места  и
действующих лиц.
     Ќе вызывает ли у ‚ас, друг мой, восхищениЯ  та  свобода,  с  которой  Я
отдаюсь потоку моих мыслей?  џ  не  даю  себе  труда  ни  отсеивать  их,  ни
обрабатывать; это менЯ утомило бы, а Я  пишу  ‚ам  только  длЯ  того,  чтобы
отвлечьсЯ от своих страданий, на самом  деле  куда  более  мучительных,  чем
способно вынести порой мое мужество. € все же Я не так уж  достоин  жалости,
как ‚ам может показатьсЯ; Я жив - меж тем как должен  был  быть  мертв:  вот
могучий противовес боли, как она ни мучительна. Ѓудь  Я  совершенно  уверен,
что тому, у кого смерть  отнимает  счастье  чувствовать,  остаетсЯ  хотЯ  бы
счастье мыслить, признаюсь, Я предпочел бы лучше умереть, чем страдать,  как
сейчас, до такой степени Я ненавижу  боль.  Ќо  как  представишь  себе,  что
смерть может отнЯть все, нет, право же, невозможно принЯть  ее  добровольно.
‹учше уж жить, страдаЯ, чем избавитьсЯ от страданий, перестав существовать.
     Љогда накануне рокового судилища  в  Џариже  у  менЯ  трЯслись  руки  в
ожидании самых чудовищных кар, Я видел вещи  в  ином  свете.  џ  предпочитал
тогда лучше утратить самое жизнь, чем смиритьсЯ с тем, что мне  угрожало,  и
мое спокойствие зиждилось только на уверенности, что в моей власти  со  всем
покончить, пронзив ту самую грудь, которую Я сегоднЯ с такой радостью уберег
ценой моего ларчика длЯ бумаг, левой руки  и  подбородка.  ЏодводЯ  итог,  Я
заключаю, что длЯ отдельного человека нет зла, мучительней физической  боли,
но длЯ человека, живущего в обществе, есть нечто еще более невыносимое - это
нравственные страданиЯ.
     Џомните, когда ‚ы приходили утешать менЯ в прекрасный замок, куда более
прекрасный, чем замки вестфальских баронов, поскольку у  него  были  тройные
ворота и решетки на окнах, Я говорил  ‚ам:  "„руг  мой,  ведь  если  б  менЯ
схватила за ногу подагра, Я безропотно сидел бы  в  комнате,  прикованный  к
креслу. Џриказ министра по меньшей мере стоит  подагры,  и  разве  признание
фатальной неизбежности - не первое утешение во  всех  невзгодах?"  ‘ейчас  Я
говорю себе: доведись мне страдать  от  мучительного  флюса,  когда  опухоль
требует вмешательства скальпелЯ, - мог бы ведь после  продолжительных  болей
настать черед и длЯ него  -  не  исключено,  что  мне  рассекли  бы  щеку  и
подбородок и Я оказалсЯ бы в моем нынешнем положении, меж тем как  теперь  Я
хотЯ бы избежал долгих  предшествующих  мук:  значит,  существуют  страданиЯ
горшие, чем оказатьсЯ недобитым. Љонечно, леваЯ рука у менЯ сильно болит;  Я
страдаю, но спокоен; тогда как разбойник не убил менЯ и не взЯл ни флорина с
моего трупа, а поЯсница, думаю, у  него  чертовски  крепко  задета,  челюсть
сломана, и вдобавок его разыскивают, чтобы колесовать. ‡начит, лучше уж быть
жертвой вора, чем вором. € к тому же, друг  мой,  разве  ‚ы  ни  во  что  не
ставите (но это Я шепчу ‚ам на ухо), разве ‚ы ни во что  не  ставите  тайную
радость от сознаниЯ  хорошо  выполненного  долга,  удовлетворениЯ  человека,
понаторевшего в борьбе со злом и пожинающего плоды трудов всей своей  жизни,
убедЯсь на опыте, что он избрал недурной принцип,  положив  в  основу  своей
жизненной позиции необходимость упражнЯть свои собственные силы, вместо того
чтобы применЯтьсЯ к событиЯм, которые могут сложитьсЯ  по-всЯкому,  так  что
предвидеть их заранее невозможно? „ействительно,  если  оставить  в  стороне
брошенный нож, в чем усмотрели мою оплошность, Я, как мне  кажетсЯ,  в  этих
чрезвычайных обстоЯтельствах применил на деле  теорию  силы  и  спокойствиЯ,
выкованную мною длЯ себЯ на протЯжении жизни, дабы  устоЯть  в  злосчастиЯх,
кои не в моей власти было предупредить. …сли в этой мысли и  есть  известнаЯ
гордость, клЯнусь ‚ам, друг мой, она чиста от  всЯкого  чванства  и  глупого
тщеславиЯ, Я сейчас выше этого.
     „опустим наихудшее. ‚ самом крайнем случае  Я  умру  от  удушьЯ,  может
образоватьсЯ отек в желудке, отшибленном в драке.  Ќо  что  Я  -  ненасытен?
_Њожет ли жизненный путь быть полнее,  чем  мой,  как  в  дурном,  так  и  в
хорошем? …сли времЯ измерЯетсЯ событиЯми, его наполнЯющими, Я прожил  двести
лет. Ќет, Я не устал от жизни; но Я могу  предоставить  другим  наслаждатьсЯ
ею, не испытываЯ отчаЯниЯ. џ страстно любил женщин; чувственность  была  длЯ
менЯ источником самых больших услад. ‚ынужденный жить среди мужчин, Я  вынес
многочисленные беды. Ќо если бы менЯ спросили, чего было больше  -  хорошего
или дурного, Я без колебаний ответил бы, что  первого;  конечно,  сейчас  не
самое лучшее времЯ, чтобы задавать вопрос, что перевешивало, - и  все  же  Я
отвечаю без всЯких колебаний_.
     џ пристально присматривалсЯ к себе на  всем  протЯжении  драматического
происшествиЯ в Ќейштадтском или  ќрштадтском  лесу.  Љогда  поЯвилсЯ  первый
разбойник, Я почувствовал, что сердце мое  сильно  забилось.  Љак  только  Я
отгородилсЯ от него  первой  елью,  мною  овладела  какаЯ-то  радость,  даже
ликование, при  виде  замешательства,  изобразившегосЯ  на  лице  грабителЯ.
Ћбогнув вторую ель и видЯ, что почти уже выбралсЯ на дорогу, Я ощутил в себе
такую дерзость, что, будь у менЯ третьЯ рука, Я выхватил бы ею свой  кошелек
и показал ему как награду за его отвагу, буде он только окажетсЯ  достаточно
смел, чтобы подойти за нею. ‚идЯ, как  подбегает  второй  бандит,  Я  ощутил
внезапный холод, собравший в кулак все мои силы, и, полагаю, в этот  краткий
миг успел передумать больше, нежели обычно случаетсЯ людЯм за полчаса.  ‚се,
что Я перечувствовал, предусмотрел, охватил, выполнил  за  четверть  минуты,
невообразимо. ‚  самом  деле,  у  людей  превратное  представление  о  своих
природных способностЯх, а может, в решающие минуты пробуждаютсЯ  способности
сверхъестественные. Ќо в миг, когда Я прицелилсЯ в первого грабителЯ  и  мой
несчастный пистолет дал осечку, ах! сердце мое словно  сжалось  в  крохотный
комочек,  оно  уже  предчувствовало  удар,  который  получит:  полагаю,  это
движение справедливо можно назвать ужасом, но то  был  единственный  момент,
когда Я его ощутил; ибо после того как сбитый с ног, раненный, ускользнувший
от бандита, Я понЯл, что жив, сердце мое загорелось небывалым огнем,  мощью,
отвагой. ЉлЯнусь богом, Я узрел себЯ победителем, и все, что Я делал с  этой
минуты, было порождено Яростным восторгом,  настолько  застилавшим  от  менЯ
опасность, что ее как бы и вовсе не существовало. џ почти  не  почувствовал,
что рассек себе руку: Я озверел, Я жаждал крови больше,  чем  мой  противник
денег. џ упивалсЯ тем, что сейчас убью негодЯЯ. ’олько бегство его  товарища
и могло спасти ему жизнь: едва опасность  уменьшилась,  Я  тотчас  пришел  в
себЯ; ощутил всю омерзительность поступка, который уже готов был  совершить,
как только увидел, что могу сделать это безнаказанно. Љогда Я сейчас думаю о
том, что вторым моим побуждением было хотЯ бы нанести ему рану, Я  заключаю,
что хладнокровие еще не вполне  вернулось  ко  мне;  ибо  эта  втораЯ  мысль
кажетсЯ мне в тысЯчу раз более жестокой, чем перваЯ. Ќо, друг  мой,  в  моих
глазах навсегда останетсЯ славным  наитие,  побудившее  менЯ  с  благородной
отвагой отказатьсЯ от трусливого намерениЯ  убить  беззащитного  человека  и
принЯть, решение сделать из него своего пленника; и если сейчас Я  несколько
кичусь этим, в тот миг Я гордилсЯ в тысЯчу раз  больше.  €  нож  Я  отбросил
именно от этого внезапного ощущениЯ счастьЯ - сознавать себЯ настолько  выше
личного злопамЯтства, ибо Я  бесконечно  сожалел  о  том,  что  ранил  этого
человека в  поЯсницу,  разрезаЯ  его  поЯс,  хотЯ  и  сделал  это  нечаЯнно,
исключительно по неловкости. Ћтчасти, пожалуй,  Я  и  гордилсЯ  той  честью,
котораЯ будет воздана мне в Ќюрнберге, когда  Я,  тЯжело  раненный,  передам
правосудию свЯзанного злоумышленника. Ќет, это не самаЯ благороднаЯ  сторона
моего поведениЯ; нужно ценить по справедливости - в тот миг  Я  большего  не
стоил. € Я убежден - именно Ярость от сознаниЯ, что от менЯ ускользает  этот
вздорный триумф, заставила менЯ грубо сломать  челюсть  беднЯге,  когда  его
товарищи прибежали, чтобы вырвать несчастного из моих рук; ибо этот поступок
не укладываетсЯ в рамки здравого смысла:  он  продиктован  детской  досадой,
игрой самого жалкого тщеславиЯ. Џосле этого Я остыл и действовал  уже  почти
бессознательно.
     ‚от, друг мой,  полное  признание,  самое  откровенное,  какое  Я  могу
сделать. џ исповедуюсь ‚ам, дорогой мой ѓюден: отпустите мне грехи.
     ‚ы знаете, друг мой, скольких людей придетсЯ  ‚ам  утешать,  если  дело
обернетсЯ дурно: прежде всего самого себЯ  -  ‚ы  ведь  потерЯете  человека,
который ‚ас любит; затем - женщин; что до мужчин, то, если не считать  моего
отца, у них, как правило, хватает сил устоЯть при подобных потерЯх.
     Ќо послушайте, друг мой, буде Я выздоровею, прошу ‚ас, не сжигайте  это
письмо, верните его мне: подобное  покаЯние  не  оставлЯют  в  чужих  руках;
понимаете,  если  менЯ  опЯть  стошнит,  как  сегоднЯ  утром,  и  Я   выблюю
свернувшуюсЯ кровь, котораЯ менЯ душит,  потому  что  желудок  не  может  ее
переварить, то, избавившись от этой чудовищной пищи, Я непременно встану  на
ноги.
     Џрощайте; Я устал писать и даже мыслить, попробую  бездумно  прозЯбать,
коли мне это удастсЯ; это полезней длЯ ран,  чем  писать,  даже  если  почти
вовсе не следишь за своим пером. ‡найте, однако, друг мой, что  сейчас  менЯ
занимает только одно  -  как  бы  поскорее  выздороветь.  ‚се  задачи  моего
путешествиЯ исполнены к совершенному моему удовлетворению. Ќе отвечайте мне,
так как Я собираюсь, насколько это возможно,  двигатьсЯ  без  остановок.  „а
будет мне дано еще раз радостно расцеловать ‚ас!
                                                              16-го вечером.
     Њой добрый друг, пока не встретилась почта и не иссЯкла бумага,  письмо
не окончено. џ поспал, и мне приснилось,  что  менЯ  убивают.  ЏроснулсЯ  от
жесточайшего приступа. Ќо до  чего  приЯтно  отхаркнуть  в  „унай  огромные,
длиннющие сгустки крови. Љак утишилсЯ  горЯчий  пот,  заливший  мое  ледЯное
лицо! Љак свободно Я дышу! ‚ынужденный  отереть  глаза,  из  которых  потуги
выжали слезы, как Ясно Я вижу все вокруг! „аже скалистые горы по обе стороны
реки покрыты виноградниками. ‚се, что перед моими глазами, - чудо  культуры.
‘клоны здесь столь отвесны, что пришлось высечь на них ступени  и  огородить
каждую террасу невысокой стеной,  дабы  предотвратить  осыпи.  ’ак  трудитсЯ
человек, который будет пить вино; но если бы ‚ы  видели,  как  цеплЯетсЯ  за
почти обнаженные утесы, старательно высасываЯ из них каменистые и купоросные
соки, виноград, которому ведь ничего пить  не  предстоит,  ‚ы  повторили  бы
вслед за мной: тут каждый делает все, что в его силах. ‚ этом месте  теснина
так узка, что река словно закипает; это напоминает мне - только в  миниатюре
- наш с ‚ами переход из Ѓулони в „увр, когда мы оба тЯжко болели. Ќо тогда Я
все же был не так болен, как сегоднЯ, хотЯ  и  страдал  больше:  Я,  однако"
полон надежды. ‚се эти рвоты очищают нутро, а смена  острых  болей  чувством
совершенного блаженства, право, не  самое  худшее,  чего  следует  опасатьсЯ
воскрешенному, тут еще разумно считать, что добро восполнЯет  зло:  впрочем,
облегчение уже  близко.  …ще  двадцать  пЯть  немецких  лье,  иначе  говорЯ,
тридцать французских, и Я окажусь в хорошей  постели  в  ‚ене,  где  проживу
по-барски не меньше недели, прежде чем пуститьсЯ в обратный путь.  Џоскольку
менЯ там ждут доктора, возможно, ждут и  кровопусканиЯ  -  это  ведь  первый
принцип их науки.
     —увствуетсЯ, что мы приближаемсЯ к большой столице: обработанные земли,
суда  на  реке,  храмы,  укреплениЯ  -  все  возвещает,  что  она  недалека.
Љоличество людей множитсЯ на  глазах;  они  будут  все  больше  теснитьсЯ  и
наконец скопЯтсЯ в конечной точке моего путешествиЯ: в конечной точке  моего
удалениЯ, хочу Я сказать; ибо мне предстоит проделать не  меньше  четырехсот
лье, чтобы вернутьсЯ домой и обнЯть дорогих друзей,  с  коими,  надеюсь,  ‚ы
поделитесь новостЯми, сообщенными мною. џ не могу писать всем одновременно и
потому буду посылать письма то одному, то другому; хорошо бы собрать все  их
в ‚аших руках, не рассказывать же  заново  каждому  то,  что  уже  рассказал
другим. Џока моЯ голова разрывалась от  забот,  мне  чертовски  трудно  было
найти минуту длЯ письма; но теперь, когда все кончено,  Я  снова  становлюсь
самим собой и охотно болтаю.
     „о свиданьЯ, любезный друг: опЯть  тошнота  подступает  к  сердцу,  тем
лучше, пусть менЯ вырвет. …сли бы не эта гадкаЯ тЯжесть,  Я  был  бы  просто
раненым, тогда как теперь Я болен. Ѓольше никак не могу писать.
                                                        Ћт 20-го, в полдень.
     ‚от Я и в ‚ене. Ћчень страдаю, но не  столько  от  удушьЯ,  сколько  от
острой  боли:  думаю,  это  добрый  знак.  ‘ейчас  лЯгу;  давненько  мне  не
доводилось этого делать".

     …сли г-н де ђонак полагает, что с приключениЯми покончено,  он  глубоко
ошибаетсЯ. ‚прочем, приключенческий роман и без элементов  плутовского,  как
считают некоторые, - причем в роли пикаро, плута, выступает, разумеетсЯ, сам
Ѓомарше - переходит в роман, именуемый, хочешь не  хочешь,  историческим.  €
если уж Я употребил  слово  "роман",  то  венскому  эпизоду  нужно  было  бы
посвЯтить в нем, по меньшей мере, страниц триста. ‡авЯзка - письмо,  которое
Ѓомарше передает императрице  Њарии-’ерезии,  испрашиваЯ  у  нее  аудиенцию.
€мператрица в сомнении: кто такой этот г-н де ђонак? …е секретарь, барон  де
Ќени, видевший француза, ничего не понЯл в его приключениЯх, но  нашел,  что
"вид у него достойный". ‚се более и более недоумеваЯ,  ЊариЯ-’ерезиЯ  просит
графа де ‘ейлерн, бывшего  посла,  ныне  министра  Ќижней  Ђвстрии  и  главу
правЯщего совета, встретитьсЯ с таинственным иностранцем.  ђонак  показывает
‘ейлерну  приказ  ‹юдовика  XVI  и  вручает  ему   документ   длЯ   передачи
императрице. 22 августа вечером он принЯт в енбрунне. Ѓомарше сделал королю
подробный отчет о своей "исторической беседе"  с  императрицей  и  обо  всех
неприЯтностЯх, за сим последовавших. ќто его версиЯ событий, датирована  она
15 октЯбрЯ.  Љ  тому  времени  ‹юдовик  XVI  располагал  уже  исчерпывающими
сведениЯми и мог судить о происшедшем со  знанием  дела.  Њожно  ли  считать
Ѓомарше настолько глупым, чтобы предположить, что в подобных обстоЯтельствах
он лгал? ‚прочем, как мы увидим, ‹юдовик XVI счел, что г-н де ђонак выполнил
свою задачу блестЯще.  €так,  вот  версиЯ  Ѓомарше,  которой,  как  правило,
предпочитают версию австрийцев. Ќа  сцене  императрица  ЊариЯ-’ерезиЯ,  теща
французского королЯ, и г-н де ђонак, он же Ѓомарше:
     " - ‘ударынЯ, - сказал Я ей,  -  речь  идет  не  столько  об  интересах
государственных в точном смысле слова, сколько о попытках разрушить  счастье
королевы,  смутив  покой  королЯ,   предпринимаемых   во   ”ранции   темными
интриганами. - ’ут Я поведал ей во всех подробностЯх свою миссию. Џри каждом
повороте событий императрица, всплескиваЯ руками  от  удивлениЯ,  повторЯла:
"Ќо, сударь, откуда у вас такое пылкое рвение в защите интересов моего  зЯтЯ
и в особенности моей дочери?"
     - ‘ударынЯ,  в  конце  прошлого  царствованиЯ  Я  был  одним  из  самых
несчастных людей  во  ”ранции.  ‚  это  страшное  времЯ  королева  удостоила
высказать некоторое участие ко мне, обвиненному во всЯческих  ужасах.  ‘лужа
ей сегоднЯ и нисколько даже не рассчитываЯ на то, что она когда-нибудь будет
о сем осведомлена, Я лишь возмещаю свой неоплатный  долг;  чем  труднее  мое
предприЯтие, тем горЯчей жажду Я его успеха. Љоролева однажды  соблаговолила
высказать вслух, что Я защищаюсь слишком мужественно  и  умно  длЯ  человека
действительно виновного в тех преступлениЯх, кои мне вменЯют; что же сказала
бы она сегоднЯ, сударынЯ, если б увидела, что в деле, затрагивающем равно ее
и королЯ, мне не хватает того мужества, которое ее поразило,  той  ловкости,
которую она назвала умом. Ћна заключила  бы  из  этого,  что  мне  недостает
рвениЯ. …му, сказала бы она,  хватило  недели,  чтобы  уничтожить  пасквиль,
оскорблЯвший покойного королЯ и его любовницу, в то времЯ как французские  и
английские   министры   на   протЯжении   полутора   лет   тщетно   пытались
воспрепЯтствовать его изданию. Ђ сейчас, когда на него возложено подобное же
поручение, касающеесЯ нас, тому же человеку не удаетсЯ его  выполнить;  либо
он изменник, либо дурак, и в обоих случаЯх он равно не заслуживает  довериЯ,
коим удостоен. ‚от, сударынЯ, высшие мотивы, заставившие менЯ бросить  вызов
всем опасностЯм, пренебречь всеми страданиЯми и преодолеть все препЯтствиЯ.
     - Ќо, сударь, какаЯ была вам необходимость менЯть имЯ?
     - ‘ударынЯ, к сожалению, менЯ слишком хорошо знает под моим собственным
именем всЯ просвещеннаЯ …вропа, записки, кои напечатал Я в свою  защиту  при
последнем деле, настолько воспламенили умы в мою пользу, что повсюду, где  Я
поЯвлЯюсь  под  именем   Ѓомарше,   Я   возбуждаю   такой   дружеский,   или
сочувственный, или хотЯ бы просто любопытствующий интерес к себе, что у менЯ
нет отбоЯ от визитов, приглашений, менЯ окружают со всех сторон, и Я лишаюсь
свободы действовать втайне, необходимой при таком деликатном поручении.  ‚от
почему Я умолил королЯ дозволить мне путешествовать под именем де ђонака, на
кое мне и выдан был паспорт.
     Њне   показалось,   что   императрица   горит   любопытством   прочесть
произведение, уничтожение которого стоило мне таких трудов. Ћна принЯлась за
чтение тотчас после нашего разговора. …е  величество  благоволила  войти  со
мной в обсуждение самых интимных подробностей, свЯзанных с этим  делом;  она
благоволила также выслушать мои пространные объЯснениЯ. џ  оставалсЯ  с  ней
более трех с половиной часов и несколько раз умолЯл ее  самым  настоЯтельным
образом, не терЯЯ времени, послать кого-либо в Ќюрнберг.
     - Ќо осмелитсЯ ли этот человек там показатьсЯ, знаЯ, что вы  сами  туда
направлЯлись? - сказала мне императрица.
     - ‘ударынЯ, чтобы побудить его отправитьсЯ именно туда, Я обманул  его,
сказав,  что  немедленно  поворачиваю  обратно  и  возвращаюсь  во  ”ранцию.
‚прочем, может, он там, а может, и нет. ‚ первом случае, препроводив его  во
”ранцию, ваше величество окажет существенную услугу королеве,  во  втором  -
его розыски, на •удой конец,  окажутсЯ  безрезультатными,  как  и  операциЯ,
которую Я умолЯю ваше  величество  провести  тайно,  приказав  обыскивать  в
течение некоторого времени все нюрнбергские печатни,  чтобы  удостоверитьсЯ,
нет  ли  там  этой  мерзости;  в   других   местах   Я   уже   принЯл   меры
предосторожности, и за Ђнглию и ѓолландию отвечаю.
     €мператрица простерла свою доброту до того, что поблагодарила  менЯ  за
пылкое и разумное усердие, высказанное мною; она попросила менЯ оставить  ей
эту книжонку до завтрашнего днЯ, дав мне свое свЯтое слово,  что  вернет  ее
через г-на де ‘ейлерна.
     -  ‘тупайте,  лЯгте  в  постель,  -  сказала  она  мне  с  неизъЯснимым
благорасположением, - и пусть вам скорее пустЯт кровь. Ќе должно забывать ни
здесь, ни во ”ранции, какое рвение вы выказали при сем случае, дабы услужить
вашим государЯм.
     џ вхожу, сир, в  эти  подробности  длЯ  того  лишь,  чтобы  дать  лучше
почувствовать,  насколько  ее  обращение  со  мной   отличалось   от   всего
дальнейшего. џ возвращаюсь в  ‚ену,  все  еще  разгорЯченный  этой  беседой;
набрасываю  на  бумагу  уйму  соображений,   представлЯющихсЯ   мне   весьма
существенными длЯ предмета, который Я трактую; адресую их  императрице;  г-н
граф де ‘ейлерн берет на  себЯ  их  передать.  Ћднако  мою  книжицу  мне  не
возвращают, и в тот же день, в девЯть вечера, в мою  комнату  входЯт  восемь
гренадеров с примкнутыми  штыками,  два  офицера  с  обнаженными  шпагами  и
секретарь правЯщего совета с запиской графа де ‘ейлерна, где тот  предлагает
мне не сопротивлЯтьсЯ аресту, оставлЯЯ за  собой,  как  он  говорит,  устное
объЯснение причин подобной меры, кою Я, без сомнениЯ, одобрю.
     - Ќе вздумайте  сопротивлЯтьсЯ,  -  сказал  мне  человек,  предъЯвивший
приказ.
     - ‘ударь, - ответил  Я  холодно,  -  Я  иногда  оказываю  сопротивление
грабителЯм, но императорам - никогда.
     ЊенЯ заставлЯют опечатать  все  бумаги.  џ  прошу  разрешениЯ  написать
императрице, мне в этом отказывают. “  менЯ  отбирают  все  мои  вещи,  нож,
ножницы, даже парик и оставлЯют со мной всю эту охрану, здесь  же,  прЯмо  в
моей комнате, где она и пребывает тридцать один день или сорок четыре тысЯчи
шестьсот сорок минут, ибо если длЯ людей счастливых часы бегут быстро и один
час незаметно сменЯет другой, несчастные дробЯт  времЯ  своих  страданий  на
минуты и секунды и находЯт, что каждаЯ из них в отдельности  весьма  длинна.
‚се это времЯ, спал Я  или  бодрствовал,  один  из  гренадеров,  вооруженный
ружьем с примкнутым штыком, не отрывал от менЯ глаз,
     Џосудите сами, каково было мое изумление, моЯ Ярость! Џодумайте о  моем
здоровье  в  эти  ужасные  часы,  все  это  было  невыносимо.   ‹ицо,   менЯ
арестовавшее, Явилось на следующий день, дабы менЯ успокоить.
     - ‘ударь, - сказал Я этому человеку, - длЯ менЯ не может быть  никакого
покоЯ,  доколе  Я  не  напишу  императрице.  ’о,  что  со  мной  происходит,
невероЯтно. Џрикажите дать мне перьЯ и бумагу  или  будьте  готовы  заковать
менЯ в ближайшее времЯ в цепи, потому что тут есть от чего сойти с ума.
     Ќаконец мне разрешили написать; у г-на ‘артина есть все мои письма, они
были ему пересланы; пусть их перечитают, по ним видно, какое огорчение  менЯ
убивало. Ќичто, касавшеесЯ до менЯ лично,  менЯ  не  трогало;  Я  отчаивалсЯ
только из-за той ужасной ошибки, которую совершали в ‚ене,  задерживаЯ  менЯ
под арестом в ущерб интересам ‚ашего ‚еличества. Џусть  менЯ  бросЯт  в  мою
карету свЯзанным, - говорил Я, - и отвезут  во  ”ранцию.  џ  глух  к  голосу
самолюбиЯ, когда так настойчиво заЯвлЯет о себе долг. ‹ибо Я г-н де Ѓомарше,
либо Я злоумышленник, присвоивший его имЯ и поручение. Ќо  в  том  и  другом
случае задерживать менЯ на целый месЯц в ‚ене - политика неразумнаЯ. …сли  Я
мошенник, то отправка менЯ во ”ранцию только ускорит мое наказание; но  если
Я Ѓомарше, в чем невозможно усомнитьсЯ после всего  происшедшего,  то,  даже
получивши плату  за  нанесение  ущерба  интересам  королЯ,  моего  государЯ,
невозможно было бы содеЯть ничего худшего, чем держать менЯ в ‚ене, меж  тем
как Я так нужен в другом месте.
     Ќикакого ответа. ‚ течение целой недели  Я  жду  в  смертельной  тоске.
Ќаконец присылают, чтобы допросить менЯ, советника правЯщего совета.
     - џ протестую, сударь, - говорю Я ему, - против насилиЯ, которому  менЯ
здесь подвергают, попираЯ все человеческие права: Я прибыл, чтобы воззвать к
материнскому участию, и оказалсЯ под бременем императорского самовластиЯ!
     Ћн предлагает мне изложить на бумаге все, что Я захочу, обещаЯ передать
ее. џ доказываю в моем письме, что, вынуждаЯ менЯ сидеть сложа руки в  ‚ене,
наносЯт ущерб интересам королЯ. џ пишу  г-ну  де  ‘артину;  умолЯю  хотЯ  бы
спешно отправить к нему нарочного.  ‚озобновлЯю  свои  настоЯниЯ  касательно
Ќюрнберга. Ќикакого ответа. ЊенЯ оставлЯют на целый  месЯц  под  замком,  не
удостаиваЯ даже успокоить относительно чего бы то ни бьшо. ’огда, собрав всю
свою философию и уступаЯ року столь злосчастной звезды,  Я  наконец  начинаю
заниматьсЯ   своим   здоровьем.   Њне   пускают   кровь,   дают   лекарства,
очистительное. Џри аресте ко  мне  отнеслись  как  к  лицу  подозрительному,
буйному, отнЯв у менЯ бритву, ножи, ножницы и т. д., как к  дураку,  отказав
мне в перьЯх, чернилах - и вот среди всех этих  обрушившихсЯ  на  менЯ  бед,
тревог и несообразностей Я ждал письма г-на де ‘артина.
     ‚ручаЯ мне его на тридцать первый день моего заключениЯ, мне сказали:
     - ‚ы вольны, сударь,  остатьсЯ  или  уехать,  в  соответствии  с  вашим
желанием и состоЯнием вашего здоровьЯ.
     - „аже если бы мне предстоЯло умереть в пути, Я не осталсЯ бы в ‚ене  и
четверти часа.
     Њне предложили тысЯчу дукатов от лица  императрицы.  џ  отверг  их  без
всЯкой гордыни, но с твердостью.
     - - “ вас нет других денег, чтобы уехать, - сказали  мне,  -  все  ваше
имущество во ”ранции.
     - ‚ таком случае Я выдам вексель на то, что вынужден взЯть  в  долг  на
дорогу.
     - ‘ударь, императрица не ссужает в долг.
     - Ђ Я не принимаю благодеЯний ни от кого, кроме  моего  повелителЯ,  он
достаточно великий государь, чтобы отблагодарить менЯ, если Я хорошо  служил
ему; но Я не возьму ничего, в особенности денег, от иноземной  державы,  где
ко мне отнеслись так гнусно.
     - ‘ударь, императрица сочтет, что вы позволЯете  себе  слишком  большую
вольность, осмеливаЯсь отказать ей.
     - ‘ударь, единственнаЯ вольность, в которой нельзЯ  отказать  человеку,
преисполненному почтениЯ, но в то же  времЯ  глубоко  оскорбленному,  -  это
свобода отвергнуть благодеЯние. ‚прочем, король, мой повелитель, решит,  был
ли Я прав или нет, избрав такое поведение, однако до его решениЯ Я не могу и
не хочу вести себЯ по-иному.
     ‚ тот же вечер Я выезжаю из ‚ены и, не останавливаЯсь на отдых ни днем,
ни ночью, прибываю в Џариж на девЯтый день моего  путешествиЯ,  надеЯсь  тут
найти объЯснение приключению столь  невероЯтному,  как  мой  арест  в  ‚ене.
…динственное, что сказал мне по этому  поводу  г-н  де  ‘артин,  -  это  что
императрица Якобы принЯла менЯ за авантюриста; но ведь Я показал ей  приказ,
написанный рукой ‚ашего  ‚еличества,  Я  посвЯтил  ее  во  все  подробности,
которые, на мой взглЯд, не должны были оставить  ни  тени  сомнениЯ  на  мой
счет. ‚се эти соображениЯ  позволЯют  мне  надеЯтьсЯ,  что  ‚аше  ‚еличество
благоволит не осудить менЯ за то,  что  Я  по-прежнему  отказываюсь  принЯть
деньги от императрицы, и позволит  мне  отослать  оные  в  ‚ену.  џ  мог  бы
рассматривать как лестное возмещение за ошибку, жертвой которой Я стал, либо
благосклонное письмо императрицы, либо ее портрет,  либо  какой-нибудь  знак
уважениЯ, который Я мог бы противопоставить наветам, доносЯщимсЯ до менЯ  со
всех сторон, будто Я был арестован в ‚ене как  подозрительнаЯ  личность;  но
деньги, ‘ир, длЯ менЯ предел унижениЯ, и Я не  считаю,  что  заслужил  такой
позор в оплату за труды, усердие и отвагу, с которыми Я постаралсЯ  возможно
лучше выполнить каверзнейшее поручение".
     Ќо что же произошло в енбрунне?
     Џрежде всего, императрица усомнилась  -  действительно  ли  этот  ђонак
Ѓомарше? “ нее не было никакой уверенности. ‘транный субъект  с  рассеченным
лицом, который в жару и волнении  вечер  напролет  держал  перед  нею  речи,
вполне мог оказатьсЯ обманщиком, а то и убийцей пресловутого Ѓомарше. ’аково
было, очевидно, первое впечатление Њарии-’ерезии.  ‚о  всЯком  случае,  дело
заслуживало  проверки;  она  поручила  это  Љауницу,  своему  канцлеру.  ’от
приступил к расследованию незамедлительно  и  вскоре  вынес  свое  суждение:
ђонак  действительно  Ѓомарше,  иначе  говорЯ,  плут.  Ћн  доложил  об  этом
императрице, уточнив, что, по его мнению. Ѓомарше сочинил не только  историю
нападениЯ на  него,  но  и  само  "Џредуведомление".  ’Яжкое  обвинение,  не
опиравшеесЯ  ни  на  какие  доказательства,   кроме   дурного   впечатлениЯ,
произведенного путешественником, а также  показаний  кучера  „раца,  хозЯина
гостиницы ѓрюбера и чиновника магистрата ”ецера.  Ѓыло,  однако,  решено  на
всЯкий случай взЯть под арест эту сомнительную личность и  уведомить  о  том
‚ерсаль. ’ем временем, обезумев от Ярости, Ѓомарше засыпал  посланиЯми  всех
австрийцев, которых знал по имени. —тобы его утихомирить, к  нему  направили
некоего ‡онненфельса, полуписателЯ, получиновника, и тот, держа его под над-
зором, в то же времЯ попыталсЯ несколько скрасить  жизнь  узника.  €з  своей
камеры,  достаточно,  впрочем,  комфортабельной,  г-н  де   ђонак   направил
Њарии-’ерезии пространное письмо, где предложил ей ни больше ни меньше,  как
опубликовать очищенное издание пасквилЯ, "дабы предупредить наихудшие  беды"
и  оградить  чувствительность  ‹юдовика  XVI.  ќтот  документ  -  не  спорю,
удивительный -  вовсе,  однако,  не  доказывает,  что  Ѓомарше  был  автором
"ЏредуведомлениЯ",  даже  напротив.   Ћн   свидетельствует   лишь   об   его
растерЯнности. ‚прочем, как мы видели по его докладу ‹юдовику  XVI,  Ѓомарше
сообщает своему государю, не входЯ,  правда,  в  детали,  об  этом  странном
послании.
     Ѓомарше   автор   "ЏредуведомлениЯ"?   “тверждение   канцлера   Љауница
продолжительное времЯ разделЯлось - клевета, клевета!  -  многими  авторами.
Џравда, и само существование Ђнжелуччи долго представлЯлось  проблематичным,
поскольку никто не находил никаких его следов, пока ‹ентилак не напал в один
прекрасный день на два письма Ѓомарше, адресованные  некой  ”абии.  Ћдно  из
них, датированное 12 августа и, следовательно, предшествующее "событиЯм", со
всей очевидностью устанавливало реальность ѓийрма Ђнжелуччи. € в самом деле,
Ѓомарше писал: "‘делайте  мне  удовольствие  и  передайте  другу  (ђудиль  -
пресловутый ђ.? - ”. ѓ.), который вручит  ‚ам  мое  письмо,  что,  буде  ему
предъЯвЯт мой, переводной вексель на сумму в 100 луидоров, выданный  на  имЯ
некоего ѓий. Ђнжелуччи, пусть он его не принимает: Я хотЯ вексель  и  выдал,
ничего не должен этому мошеннику, поскольку он  нарушил  все  обЯзательства,
под кои его у менЯ выманил..." ЌельзЯ отказатьсЯ  выплатить  по  переводному
векселю,  выданному   на   имЯ   несуществующего   человека!   Џосле   всего
вышесказанного мы вольны задатьсЯ! еще вопросом о том, кто такаЯ эта  ”абиЯ?
„ействительно ли она ”абиЯ? €ли это  псевдоним,  за  которым  скрываетсЯ,  к
примеру, ЊариЯ-’ереза ‚иллермавлаз? Ѓомарше любил играть именами и редко мог
устоЯть перед соблазном шифра. Љак  указывает  Њортон,  одно  из  его  писем
‘артину в июне 1774 года начиналось следующим образом:  "‚ы  приказали  мне,
сударынЯ,  и  т.  д.".  —то  касаетсЯ  стилЯ   и   содержаниЯ   пресловутого
"ЏредуведомлениЯ", в  основной  своей  части  опубликованного  в  1868  году
Ђльфредом фон Ђрнетом, то их анализ подтверждает, что автором  памфлета  был
не Ѓомарше. ќтот пасквиль, столь  же  злобный,  сколь  бездарный  по  форме,
содержал в себе вещи,  оскорбительные  длЯ  людей,  которых  Ѓомарше  любил.
Ќапример, его "сообщник" ‘артин  открыто  обвинЯлсЯ  там  в  злоупотреблении
казенными средствами! ‚ сущности, и  на  этот  раз  клевета  ни  на  что  не
опиралась. ‚прочем,  если  бы  существовала  малейшаЯ  возможность  доказать
авторство Ѓомарше, его враги навернЯка ее не упустили  бы.  Љак  справедливо
пишет ђене Џомо: "‘колько дал бы граф де ‹аблаш человеку,  доказавшему,  что
Ѓомарше автор  "ЏредуведомлениЯ  испанской  ветви"?"  ‡ачинщиком  всех  этих
интриг, очевидно, метивших также и в ‘артина, был, возможно, герцог  ќгийон.
Ѓомарше,  впрочем,  учуЯл  его  махинации.  Ћн  вскоре   написал   о   своих
предположениЯх новому морскому министру: "Ѓесспорно одно -  огонь  раздувает
какое-то высокопоставленное лицо, ибо Я никогда еще не сталкивалсЯ  с  таким
ожесточением. Ќе попахивает ли здесь д'ќгийрном? ќто похоже на  его  манеру.
‚ам не хватало только одного - быть оклеветанным; теперь ‚ам  нечего  больше
желать: это произошло..."
     Џолучив сообщение Љауница, австрийский посол в ‚ерсале, грозный граф де
Њерси-Ђржанто, отправилсЯ к ‘артину, который оказалсЯ на  высоте  и  защитил
своего агента,  точнее,  агента  ‹юдовика  XVI.  Њерси  пришлось  сдатьсЯ  и
доложить об этом Љауницу, а тому не оставалось иного выхода, как  освободить
узника. "Њне  кажетсЯ,  -  написал  он  послу,  -  что,  кроме  нравственной
распущенности г-на де ‘артина, здесь, возможно, играет также роль его личнаЯ
заинтересованность в том, чтобы избежать упреков, которые можно ему  сделать
за то, что он предложил королю длЯ выполнениЯ  столь  деликатного  поручениЯ
такого подданного, как г-н де Ѓомарше". ‡аметьте при этом, что, несмотрЯ  на
Явное раздражение, канцлер говорит уже не об обмане, но о весьма "деликатном
поручении". Љауница можно  извинить  в  той  мере,  в  какой  он  рассуждал,
руководствуЯсь  сведениЯми,  поставлЯемыми  Њерси  -  скорее  шпионом,   чем
дипломатом, - имевшим в ‚ерсале своих агентов  повсюду,  вплоть  до  спальни
Њарии-Ђнтуанетты. Џослу, который ненавидел  Ѓомарше,  пришлось  впоследствии
пережить неприЯтные минуты, вручаЯ этому последнему бриллиант  самой  чистой
воды, присланный императрицей; ЊариЯ-’ерезиЯ нашла красивый  способ  предать
забвению  свое  венское  гостеприимство.  ‚  "‘екретных  записках  Ѓашомона"
писалось  в  ту  пору:  "ѓосподин  Ѓомарше   носит   на   пальце   бриллиант
поразительной  красоты,  который,  естественно,  был  бы  уместнее  на  руке
суверена. ‚о извинение  этой  дерзости  он  утверждает,  что  бриллиант  был
подарен ему императрицей, когда он был послан к ней с поручением; он отверг,
по его словам, какое бы то ни было денежное вознаграждение, и …е  ‚еличество
отблагодарила его этим прекрасным подарком".

     Џосле освобождениЯ Ѓомарше вместе со своим бравым слугой  отправилсЯ  в
обратный  путь.  џ  предполагаю,  что  именно  по  дороге  во   ”ранцию   он
присутствовал на представлении  "Љлавихо"  ѓете  в  Ђугсбургском  театре.  ‚
первых числах октЯбрЯ после десЯтидневного, примерно, путешествиЯ он  прибыл
в Џариж. ‚ дороге он сочинил песенку, слова  которой  кажутсЯ  мне  довольно
банальными, но которую  город  распевал  всю  зиму;  это  было  своеобразным
возданием почестей вернувшемусЯ герою. ‚от ее первый куплет:

                     ‚се тот же он - его дела неплохи,
                     „оволен он житьем-бытьем,
                     Џасхальным днем
                     €ли постом,
                     ‚се нипочем ‚еселому пройдохе;
                     Џусть будет солнце или мгла,
                     Ћт вас - хула иль похвала,
                     ‚се тот же он - его дела неплохи.

     ‚се тот же? ‚от  уж  нет!  ќтот  человек  сильно  изменилсЯ.  €спытаниЯ
закалили его характер. € если он именует себЯ ‚еселым пройдохой,  то  потому
лишь, что не принимает себЯ всерьез. Љак и у большинства из нас,  у  Ѓомарше
было два лица, но то ли из стыдливости, то ли  из  безразличиЯ  он  открывал
лишь фарсовую его сторону. ‹юди, склонные упрощать, полагают, что иной и  не
было.  ‡нали  ли  другого  Ѓомарше  близкие  и  друзьЯ,  праздновавшие   его
возвращение? Ќе уверен, тем более что, если ‚еселый пройдоха  оставалсЯ  все
тем же, Џьер-Ћгюстен мало-помалу лепил, как скульптор, свой характер и  свои
черты, сообщаЯ им отчетливость. арль ‹енорман д'ќтиоль  в  сйоем  парижском
особнЯке пышно чествует еще ‚еселого пройдоху. —тобы  отблагодарить  хозЯина
(арло), тот пишет длинный парад с куплетами, в котором  знаменитый  „югазон
играет с  подчеркнуто  певучим  марсельским  акцентом.  Ќет,  это  не  было,
разумеетсЯ,  произведением  высокого  полета,  но  с   помощью   шампанского
собравшиесЯ горЯчо принимали каждую строфу, в частности следующую:

                      џ вел процесс, и мне не повезло:
                      ‚от задали мороку, вражьЯ сила -
                      Џодстроили, чтоб дело, как назло,
                      ‚ парламент новый угодило.
                      арло был очень мил
                      € так мне говорил:
                      "’ы не виновен, друг, и действуй смело".
                      Ќо эти судьи, вот дерьмо,
                      ‘ам дьЯвол с ними заодно,
                      Ћшельмовать менЯ - да слыханное ль дело?

     Ќо  и  человек,  приговоренный  к  гражданской  казни,  теперь  в  ином
положении. Њопу получил отставку, парламент потерпел  поражение,  и  Ѓомарше
может уже не торопитьсЯ. Ќевзгоды сделали его требовательным.  Ѓомарше  дает
понЯть королю и министрам, что ждет от исполнительной и судебной  власти  не
просто отмены  приговора,  а  почетной  реабилитации.  „аже  при  абсолютной
монархии это  не  так  просто.  Ќу  что  ж!  Ћн  подождет.  Ќастала  очередь
осужденного диктовать законы. Ќет, Я  не  шучу.  Љороль  решил  восстановить
прежний парламент, но министры не сходились относительно  того,  как  именно
это сделать и какие полномочиЯ ему предоставить. Љому же разрешить сомнениЯ,
просветить суверена  своими  советами,  поделитьсЯ  с  правительством  своим
опытом в этой области? ‘ кем в октЯбре 1774 года  следует  посоветоватьсЯ  в
первую очередь? „а с г-ном де Ѓомарше, разумеетсЯ! ’аким  образом,  человек,
ошельмованный  палачом,  нарушитель   общественного   порЯдка,   недостойный
гражданин получил официальное поручение написать в кратчайший срок "короткую
Ясную записку, коей принципы, будучи изложены без  всЯкой  высокопарности  и
украшений, могли бы оказать воздействие на любого здравомыслЯщего  человека,
даже  если  оному  и  не  хватает  образованиЯ"!  €зложить   свои   принципы
правительству и в то же времЯ просветить нацию - Ѓомарше не заставил просить
с