 џ  не спросил тебЯ, --  сказал Џилат, -- ты, может  быть,  знаешь  и
латинский Язык?
     -- „а, знаю, -- ответил арестант.
     Љраска выступила на желтоватых щеках Џилата, и он спросил по-латыни:
     -- Љак ты узнал, что Я хотел позвать собаку?
     -- ќто очень просто, -- ответил арестант  по-латыни, --  ты водил рукой
по воздуху,  -- арестант повторил жест Џилата, -- как будто хотел погладить,
и губы...
     -- „а, -- сказал Џилат.
     Џомолчали, потом Џилат задал вопрос по-гречески:
     -- €так, ты врач?
     -- Ќет, нет, -- живо ответил арестант, -- поверь мне, Я не врач.
     -- Ќу, хорошо.  …сли  хочешь  это  держать  в  тайне, держи. Љ делу это
прЯмого отношениЯ не имеет. ’ак ты утверждаешь, что не призывал разрушить...
или поджечь, или каким-либо иным способом уничтожить храм?
     -- џ,  игемон, никого не призывал к подобным действиЯм, повторЯю. ђазве
Я похож на слабоумного?
     --  Ћ да, ты  не похож  на  слабоумного, -- тихо  ответил  прокуратор и
улыбнулсЯ какой-то страшной улыбкой, -- так поклЯнись, что этого не было.
     -- —ем хочешь ты,  чтобы  Я  поклЯлсЯ?  --  спросил, очень  оживившись,
развЯзанный.
     -- Ќу,  хотЯ бы жизнью твоею,  --  ответил  прокуратор, -- ею  клЯстьсЯ
самое времЯ, так как она висит на волоске, знай это!
     -- Ќе думаешь ли ты, что ты ее  подвесил,  игемон? -- спросил арестант,
-- если это так, ты очень ошибаешьсЯ.
     Џилат вздрогнул и ответил сквозь зубы:
     -- џ могу перерезать этот волосок.
     -- €  в этом ты ошибаешьсЯ, -- светло улыбаЯсь  и заслонЯЯсь  рукой  от
солнца,  возразил  арестант, -- согласись, что перерезать волосок уж наверно
может лишь тот, кто подвесил?
     -- ’ак, так,  -- улыбнувшись, сказал Џилат, -- теперь Я не сомневаюсь в
том, что праздные зеваки в …ршалаиме  ходили за тобою по пЯтам. Ќе знаю, кто
подвесил твой Язык,  но подвешен он  хорошо. Љстати, скажи: верно ли, что ты
ЯвилсЯ в …ршалаим через ‘узские ворота верхом на осле, сопровождаемый толпою
черни, кричавшей  тебе приветствиЯ как бы некоему пророку? -- тут прокуратор
указал на свиток пергамента.
     Ђрестант недоуменно поглЯдел на прокуратора.
     -- “ менЯ и осла-то никакого нет, игемон,  -- сказал он. -- Џришел Я  в
…ршалаим точно через ‘узские ворота, но пешком, в сопровождении одного ‹евиЯ
ЊатвеЯ, и никто мне  ничего не кричал, так как никто менЯ тогда в  …ршалаиме
не знал.
     --  Ќе  знаешь  ли  ты  таких, --  продолжал Џилат,  не  сводЯ  глаз  с
арестанта, -- некоего „исмаса, другого -- ѓестаса и третьего -- ‚ар-раввана?
     -- ќтих добрых людей Я не знаю, -- ответил арестант.
     -- Џравда?
     -- Џравда.
     -- Ђ теперь скажи мне, что это ты  все времЯ употреблЯешь слова "добрые
люди"? ’ы всех, что ли, так называешь?
     -- ‚сех, -- ответил арестант, -- злых людей нет на свете.
     --  ‚первые слышу об  этом, -- сказал Џилат, усмехнувшись, -- но, может
быть,  Я мало знаю жизнь! Њожете дальнейшее не записывать, -- обратилсЯ он к
секретарю,  хотЯ  тот  и  так  ничего  не  записывал,  и продолжал  говорить
арестанту: -- ‚ какой-нибудь из греческих книг ты прочел об этом?
     -- Ќет, Я своим умом дошел до этого.
     -- € ты проповедуешь это?
     -- „а.
     -- Ђ вот, например, кентурион  Њарк, его  прозвали Љрысобоем,  -- он --
добрый?
     -- „а, -- ответил арестант, -- он,  правда, несчастливый человек. ‘ тех
пор  как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств.  €нтересно бы
знать, кто его искалечил.
     --  Ћхотно  могу  сообщить  это,  --  отозвалсЯ  Џилат, --  ибо  Я  был
свидетелем этого.  „обрые люди бросались  на  него,  как собаки  на медведЯ.
ѓерманцы  вцепились  ему в шею,  в руки,  в ноги. Џехотный  манипул попал  в
мешок,  и если бы не врубилась с фланга кавалерийскаЯ турма, а командовал ею
Я, --  тебе,  философ, не пришлось бы  разговаривать с Љрысобоем. ќто было в
бою при €диставизо, в долине „ев.
     -- …сли бы с ним поговорить, -- вдруг мечтательно сказал арестант, -- Я
уверен, что он резко изменилсЯ бы.
     -- џ полагаю, -- отозвалсЯ Џилат, -- что  мало радости ты  доставил  бы
легату легиона, если  бы вздумал разговаривать с кем-нибудь из  его офицеров
или солдат. ‚прочем, этого и не случитсЯ, к общему счастью, и первый, кто об
этом позаботитсЯ, буду Я.
     ‚ это  времЯ  в колоннаду  стремительно  влетела  ласточка, сделала под
золотым  потолком круг, снизилась,  чуть не задела острым крылом лица медной
статуи в нише и скрылась за капителью колонны. Ѓыть может,  ей пришла мысль,
вить там гнездо.
     ‚  течение  ее  полета  в светлой  теперь и легкой  голове  прокуратора
сложилась формула. Ћна  была такова: игемон разобрал дело бродЯчего философа
€ешуа  по  кличке  ѓа-Ќоцри,  и  состава  преступлениЯ  в  нем  не нашел.  ‚
частности, не нашел ни малейшей свЯзи между действиЯми €ешуа и беспорЯдками,
происшедшими в …ршалаиме недавно. ЃродЯчий философ оказалсЯ  душевнобольным.
‚следствие  этого  смертный приговор ѓа-Ќоцри, вынесенный Њалым ‘инедрионом,
прокуратор не утверждает. Ќо  ввиду того,  что  безумные,  утопические  речи
ѓа-Ќоцри могут быть причиною волнений  в …ршалаиме, прокуратор удалЯет €ешуа
из   …ршалаима   и  подвергает  его  заключению  в  Љесарии  ‘тратоновой  на
‘редиземном море, то есть именно там, где резиденциЯ прокуратора.
     Ћставалось это продиктовать секретарю.
     ЉрыльЯ  ласточки фыркнули над самой головой игемона, птица  метнулась к
чаше  фонтана и  вылетела на волю. Џрокуратор  поднЯл глаза  на арестанта  и
увидел, что возле того столбом загорелась пыль.
     -- ‚се о нем? -- спросил Џилат у секретарЯ.
     -- Ќет,  к сожалению, --  неожиданно ответил  секретарь и  подал Џилату
другой кусок пергамента.
     -- —то еще там? -- спросил Џилат и нахмурилсЯ.
     Џрочитав поданное,  он  еще  более изменилсЯ в  лице.  ’емнаЯ ли  кровь
прилила  к шее и лицу  или  случилось  что-либо  другое, но  только кожа его
утратила желтизну, побурела, а глаза как будто провалились.
     ЋпЯть-таки  виновата  была,  вероЯтно,  кровь,  прилившаЯ  к  вискам  и
застучавшаЯ в них, только у  прокуратора  что-то  случилось со зрением. ’ак,
померещилось  ему,  что  голова  арестанта  уплыла  куда-то,  а  вместо  нее
поЯвилась другаЯ. Ќа этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец; на
лбу была круглаЯ Язва, разъедающаЯ кожу и смазаннаЯ мазью; запавший беззубый
рот  с отвисшей  нижней  капризною  губой.  Џилату показалось,  что  исчезли
розовые колонны  балкона  и  кровли …ршалаима вдали, внизу за  садом,  и все
утонуло вокруг в густейшей  зелени Љапрейских садов. € со слухом совершилось
что-то  странное, как  будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень
Явственно  послышалсЯ  носовой  голос,  надменно  тЯнущий  слова: "‡акон  об
оскорблении величества..."
     Њысли понеслись короткие, бессвЯзные и необыкновенные: "Џогиб!", потом:
"Џогибли!.." € какаЯ-то  совсем нелепаЯ  среди них о каком-то долженствующем
непременно быть --  и  с кем?!  --  бессмертии,  причем бессмертие почему-то
вызывало нестерпимую тоску.
     Џилат  напрЯгсЯ,  изгнал видение,  вернулсЯ  взором на балкон,  и опЯть
перед ним оказались глаза арестанта.
     -- ‘лушай,  ѓа-Ќоцри,  -- заговорил прокуратор,  глЯдЯ  на €ешуа как-то
странно: лицо прокуратора было  грозно, но глаза тревожны,  -- ты когда-либо
говорил  что-нибудь  о  великом  кесаре?  Ћтвечай!  ѓоворил?.. €ли...  не...
говорил? --  Џилат протЯнул слово "не"  несколько больше, чем это полагаетсЯ
на суде, и послал €ешуа в своем взглЯде какую-то мысль, которую как бы хотел
внушить арестанту.
     -- Џравду говорить легко и приЯтно, -- заметил арестант.
     -- Њне не нужно знать, -- придушенным, злым голосом отозвалсЯ Џилат, --
приЯтно или неприЯтно тебе  говорить правду.  Ќо  тебе придетсЯ ее говорить.
Ќо, говорЯ, взвешивай каждое слово,  если не хочешь не только неизбежной, но
и мучительной смерти.
     Ќикто не знает, что случилось с прокуратором €удеи, но он позволил себе
поднЯть руку, как  бы заслонЯЯсь от солнечного луча, и за этой рукой, как за
щитом, послать арестанту какой-то намекающий взор.
     --  €так, --  говорил  он, --  отвечай, знаешь  ли ты  некоего €уду  из
Љириафа, и что именно ты говорил ему, если говорил, о кесаре?
     -- „ело было так, -- охотно  начал рассказывать арестант,  -- позавчера
вечером Я познакомилсЯ возле храма с одним молодым человеком, который назвал
себЯ €удой из города Љириафа. Ћн пригласил менЯ к себе в дом в Ќижнем ѓороде
и угостил...
     -- „обрый человек? -- спросил Џилат, и дьЯвольский огонь сверкнул в его
глазах.
     -- Ћчень добрый и любознательный человек, -- подтвердил арестант, -- он
высказал величайший интерес к моим мыслЯм, принЯл менЯ весьма радушно...
     --  ‘ветильники  зажег... --  сквозь  зубы  в  тон арестанту проговорил
Џилат, и глаза его при этом мерцали.
     --  „а, -- немного  удивившись  осведомленности прокуратора,  продолжал
€ешуа, -- попросил менЯ высказать свой взглЯд на государственную власть. …го
этот вопрос чрезвычайно интересовал.
     -- € что же  ты сказал? -- спросил  Џилат,  -- или ты ответишь, что  ты
забыл, что говорил? -- но в тоне Џилата была уже безнадежность.
     --  ‚  числе прочего Я говорил, -- рассказывал арестант, -- что  всЯкаЯ
власть ЯвлЯетсЯ насилием над людьми и  что  настанет времЯ,  когда не  будет
власти  ни кесарей,  ни какой-либо иной власти. —еловек  перейдет  в царство
истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакаЯ власть.
     -- „алее!
     -- „алее ничего не было, -- сказал арестант, -- тут вбежали люди, стали
менЯ вЯзать и повели в тюрьму.
     ‘екретарь, стараЯсь не проронить ни слова, быстро  чертил на пергаменте
слова.
     --  Ќа свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной
длЯ  людей власти, чем власть императора  ’ивериЯ!  --  сорванный  и больной
голос Џилата разроссЯ.
     Џрокуратор с ненавистью почему-то глЯдел на секретарЯ и конвой.

     --  €  не тебе,  безумный преступник, рассуждать  о ней!  -- тут  Џилат
вскричал:  -- ‚ывести  конвой с балкона! --  и,  повернувшись  к  секретарю,
добавил:  -- Ћставьте менЯ  с  преступником  наедине, здесь  государственное
дело.
     Љонвой поднЯл копьЯ  и, мерно  стуча  подкованными  калигами,  вышел  с
балкона в сад, а за конвоем вышел и секретарь.
     Њолчание на  балконе  некоторое  времЯ  нарушала  только  песнЯ  воды в
фонтане. Џилат  видел,  как вздувалась  над  трубочкой водЯнаЯ  тарелка, как
отламывались ее краЯ, как падали струйками.
     Џервым заговорил арестант:
     --  џ  вижу, что совершаетсЯ какаЯ-то беда из-за того, что  Я говорил с
этим  юношей  из  Љириафа.  “  менЯ, игемон, есть  предчувствие,  что с  ним
случитсЯ несчастье, и мне его очень жаль.
     -- џ думаю, -- странно усмехнувшись, ответил прокуратор,  --  что  есть
еще  кое-кто на свете, кого  тебе  следовало бы пожалеть более,  чем €уду из
Љириафа,  и  кому  придетсЯ гораздо  хуже, чем €уде!  €так,  Њарк  Љрысобой,
холодный и убежденный палач, люди, которые, как Я вижу, -- прокуратор указал
на изуродованное  лицо  €ешуа,  -- тебЯ  били за  твои проповеди, разбойники
„исмас  и  ѓестас,  убившие  со своими присными четырех солдат,  и, наконец,
грЯзный предатель €уда -- все они добрые люди?
     -- „а, -- ответил арестант.
     -- € настанет царство истины?
     -- Ќастанет, игемон, -- убежденно ответил €ешуа.
     -- Ћно  никогда  не настанет! -- вдруг закричал  Џилат  таким  страшным
голосом, что €ешуа отшатнулсЯ. ’ак много лет тому назад в долине  дев кричал
Џилат  своим всадникам слова: "ђуби  их! ђуби их! ‚еликан Љрысобой попалсЯ!"
Ћн  еще повысил сорванный командами  голос,  выкликаЯ слова  так,  чтобы  их
слышали в саду: -- Џреступник! Џреступник! Џреступник!
     Ђ затем, понизив голос, он спросил:
     -- €ешуа ѓа-Ќоцри, веришь ли ты в каких-нибудь богов?
     -- Ѓог один, -- ответил €ешуа, -- в него Я верю.
     -- ’ак помолись  ему! Џокрепче помолись! ‚прочем, -- тут  голос  Џилата
сел, -- это не  поможет. †ены  нет? --  почему-то тоскливо спросил Џилат, не
понимаЯ, что с ним происходит.
     -- Ќет, Я один.
     --  Ќенавистный  город,  --  вдруг почему-то  пробормотал  прокуратор и
передернул плечами, как будто озЯб, а руки потер, как бы обмываЯ их, -- если
бы тебЯ зарезали  перед твоим свиданием с €удою из  Љириафа, право, это было
бы лучше.
     -- Ђ  ты бы  менЯ отпустил, игемон,  -- неожиданно попросил арестант, и
голос его стал тревожен, -- Я вижу, что менЯ хотЯт убить.
     ‹ицо Џилата исказилось судорогой, он  обратил к  €ешуа  воспаленные,  в
красных жилках белки глаз и сказал:
     -- ’ы  полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека,
говорившего  то, что говорил ты? Ћ, боги, боги! €ли ты думаешь, что Я  готов
занЯть  твое место? џ твоих мыслей не разделЯю!  € слушай  менЯ: если с этой
минуты ты произнесешь хотЯ  бы одно слово, заговоришь с кем-нибудь, берегись
менЯ! ЏовторЯю тебе: берегись.
     -- €гемон...
     -- Њолчать! -- вскричал Џилат и бешеным взором проводил ласточку, опЯть
впорхнувшую на балкон. -- Љо мне! -- крикнул Џилат.
     € когда секретарь и конвой вернулись на свои места, Џилат объЯвил,  что
утверждает  смертный  приговор,  вынесенный  в  собрании  Њалого  ‘инедриона
преступнику €ешуа ѓа-Ќоцри, и секретарь записал сказанное Џилатом.
     —ерез  минуту перед  прокуратором стоЯл  Њарк Љрысобой. …му  прокуратор
приказал  сдать преступника начальнику тайной службы и при этом передать ему
распорЯжение  прокуратора о том, чтобы  €ешуа ѓа-Ќоцри был отделен от других
осужденных, а  также о  том, чтобы команде тайной службы  было  под  страхом
тЯжкой кары запрещено о чем бы то ни было разговаривать с €ешуа или отвечать
на какие-либо его вопросы.
     Џо знаку Њарка вокруг €ешуа сомкнулсЯ конвой и вывел его с балкона.
     ‡атем перед  прокуратором предстал стройный, светлобородый красавец  со
сверкающими на груди львиными мордами, с орлиными перьЯми на гребне шлема, с
золотыми  блЯшками на портупее  меча,  в  зашнурованной  до колен  обуви  на
тройной  подошве,  в  наброшенном на  левое  плечо багрЯном  плаще.  ќто был
командующий легионом  легат.  …го  прокуратор  спросил  о  том,  где  сейчас
находитсЯ  себастийскаЯ  когорта.  ‹егат  сообщил,   что  себастийцы  держат
оцепление на площади перед гипподромом, где будет  объЯвлен  народу приговор
над преступниками.
     ’огда  прокуратор распорЯдилсЯ, чтобы легат выделил из  римской когорты
две кентурии. Ћдна из них, под командою ЉрысобоЯ,  должна будет конвоировать
преступников, повозки с приспособлениЯми длЯ казни и палачей при отправлении
на ‹ысую  ѓору, а  при прибытии на нее войти в  верхнее оцепление. „ругаЯ же
должна  быть  сейчас  же отправлена  на  ‹ысую  ѓору  и  начинать  оцепление
немедленно. „лЯ  этой же цели, то есть длЯ охраны ѓоры, прокуратор  попросил
легата отправить вспомогательный кавалерийский полк -- сирийскую алу.
     Љогда  легат  покинул  балкон, прокуратор приказал секретарю пригласить
президента  ‘инедриона,  двух  членов  его  и  начальника   храмовой  стражи
…ршалаима во дворец, но  при этом добавил, что просит устроить так, чтобы до
совещаниЯ со  всеми этими  людьми  он мог  говорить  с президентом  раньше и
наедине.
     ЏриказаниЯ прокуратора  были  исполнены быстро и  точно,  и  солнце,  с
какой-то необыкновенною  Яростью сжигавшее в эти дни …ршалаим, не успело еще
приблизитьсЯ к своей  наивысшей точке,  когда на верхней террасе сада у двух
мраморных  белых  львов,  стороживших  лестницу,  встретились  прокуратор  и
исполнЯющий обЯзанности президента ‘инедриона первосвЯщенник иудейский €осиф
Љаифа.
     ‚ саду было  тихо. Ќо,  выйдЯ  из-под колоннады  на  заливаемую солнцем
верхнюю площадь сада с  пальмами на чудовищных  слоновых ногах,  площадь,  с
которой  перед  прокуратором  развернулсЯ  весь  ненавистный ему …ршалаим  с
висЯчими мостами, крепостЯми и -- самое главное -- с не поддающейсЯ никакому
описанию глыбой  мрамора  с золотою драконовой чешуею вместо крыши -- храмом
…ршалаимским, -- острым  слухом уловил прокуратор далеко  и внизу, там,  где
каменнаЯ стена отделЯла нижние террасы дворцового сада от городской площади,
низкое ворчание, над которым взмывали по временам слабенькие,  тонкие не  то
стоны, не то крики.
     Џрокуратор  понЯл, что там  на площади  уже собралась  несметнаЯ  толпа
взволнованных  последними  беспорЯдками жителей …ршалаима,  что эта  толпа в
нетерпении ожидает  вынесениЯ  приговора  и что  в  ней  кричат  беспокойные
продавцы воды.
     Џрокуратор начал с того, что пригласил первосвЯщенника на балкон, с тем
чтобы укрытьсЯ от безжалостного зноЯ, но Љаифа вежливо извинилсЯ и объЯснил,
что  сделать этого не может.  Џилат накинул  капюшон на  свою  чуть лысеющую
голову и начал разговор. ђазговор этот шел по-гречески.
     Џилат сказал, что он разобрал дело €ешуа  ѓа-Ќоцри  и утвердил смертный
приговор.
     ’аким  образом, к смертной казни,  котораЯ должна  совершитьсЯ сегоднЯ,
приговорены трое разбойников: „исмас, ѓестас, ‚ар-равван и, кроме того, этот
€ешуа  ѓа-Ќоцри. Џервые  двое, вздумавшие  подбивать народ  на  бунт  против
кесарЯ,  взЯты  с  боем   римскою  властью,  числЯтсЯ  за  прокуратором,  и,
следовательно, о  них здесь  речь идти не будет.  Џоследние же, ‚ар-равван и
ѓа-Ќоцри, схвачены местной властью  и осуждены ‘инедрионом. ‘огласно закону,
согласно обычаю, одного  из этих двух преступников нужно будет отпустить  на
свободу в честь наступающего сегоднЯ великого праздника пасхи.
     €так,  прокуратор  желает  знать,  кого из  двух  преступников  намерен
освободить ‘инедрион: ‚ар-раввана или ѓа-Ќоцри? Љаифа склонил голову  в знак
того, что вопрос ему Ясен, и ответил:
     -- ‘инедрион просит отпустить ‚ар-раввана.
     Џрокуратор  хорошо знал, что именно так ему  ответит первосвЯщенник, но
задача его  заключалась в том, чтобы показать, что такой  ответ вызывает его
изумление.
     Џилат  это  и сделал  с  большим искусством.  Ѓрови  на надменном  лице
поднЯлись, прокуратор прЯмо в глаза поглЯдел первосвЯщеннику с изумлением.
     -- Џризнаюсь, этот ответ менЯ удивил, -- мЯгко заговорил прокуратор, --
боюсь, нет ли здесь недоразумениЯ.
     Џилат объЯснилсЯ. ђимскаЯ власть ничуть не покушаетсЯ на права духовной
местной  власти,  первосвЯщеннику это хорошо  известно, но  в данном  случае
налицо ЯвнаЯ  ошибка.  € в исправлении этой ошибки римскаЯ  власть, конечно,
заинтересована.
     ‚  самом  деле:  преступлениЯ  ‚ар-раввана  и  ѓа-Ќоцри  совершенно  не
сравнимы  по  тЯжести.  …сли второй,  Явно  сумасшедший  человек,  повинен в
произнесении  нелепых речей, смущавших народ в  …ршалаиме и других некоторых
местах, то  первый отЯгощен гораздо значительнее. Њало того, что он позволил
себе прЯмые призывы  к мЯтежу, но он еще убил стража при попытках брать его.
‚ар-равван гораздо опаснее, нежели ѓа-Ќоцри.
     ‚ силу всего изложенного прокуратор просит первосвЯщенника пересмотреть
решение  и оставить на свободе  того из двух осужденных, кто менее вреден, а
таким, без сомнениЯ, ЯвлЯетсЯ ѓа-Ќоцри. €так?
     Љаифа  прЯмо  в  глаза  посмотрел  Џилату и  сказал  тихим,  но твердым
голосом, что ‘инедрион внимательно ознакомилсЯ с делом  и вторично сообщает,
что намерен освободить ‚ар-раввана.
     -- Љак? „аже после моего ходатайства? •одатайства того, в лице которого
говорит римскаЯ власть? ЏервосвЯщенник, повтори в третий раз.
     --  €  в третий раз мы сообщаем, что  освобождаем  ‚ар-раввана, -- тихо
сказал Љаифа.
     ‚се  было кончено, и  говорить  более было  не о  чем.  ѓа-Ќоцри уходил
навсегда, и  страшные,  злые  боли прокуратора  некому излечить;  от них нет
средства,  кроме  смерти. Ќо не эта мысль поразила сейчас Џилата. ‚се  та же
непонЯтнаЯ тоска, что уже приходила на  балконе, пронизала все его существо.
Ћн  тотчас постаралсЯ  ее объЯснить,  и объЯснение было странное: показалось
смутно прокуратору, что он  чего-то не договорил с осужденным, а может быть,
чего-то не дослушал.
     Џилат  прогнал  эту  мысль,  и  она  улетела в одно  мгновение,  как  и
прилетела. Ћна улетела,  а тоска осталась необъЯсненной, ибо не  могла же ее
объЯснить  мелькнувшаЯ как молниЯ и тут же погасшаЯ какаЯ-то короткаЯ другаЯ
мысль: "Ѓессмертие... пришло бессмертие..." —ье бессмертие пришло?  ќтого не
понЯл прокуратор, но  мысль  об  этом  загадочном бессмертии  заставила  его
похолодеть на солнцепеке.
     -- •орошо, -- сказал Џилат, -- да будет так.
     ’ут он оглЯнулсЯ, окинул взором видимый  ему мир и удивилсЯ происшедшей
перемене.  Џропал отЯгощенный  розами  куст,  пропали кипарисы,  окаймлЯющие
верхнюю террасу,  и гранатовое  дерево,  и белаЯ статуЯ  в зелени, да и сама
зелень. Џоплыла вместо этого всего какаЯ-то багроваЯ гуща,  в ней закачались
водоросли и двинулись куда-то, а вместе с ними двинулсЯ и сам  Џилат. ’еперь
его уносил, удушаЯ и обжигаЯ, самый страшный гнев, гнев бессилиЯ.
     -- ’есно мне, -- вымолвил Џилат, -- тесно мне!
     Ћн холодною влажною рукою рванул прЯжку с ворота плаща,  и та упала  на
песок.
     -- ‘егоднЯ душно, где-то идет  гроза, -- отозвалсЯ Љаифа, не сводЯ глаз
с покрасневшего лица прокуратора и предвидЯ все муки, которые еще предстоЯт.
"Ћ, какой страшный месЯц нисан в этом году!"
     -- Ќет, -- сказал Џилат, -- это не оттого, что душно, а тесно мне стало
с  тобой, Љаифа, -- и, сузив глаза, Џилат улыбнулсЯ  и  добавил: -- Џобереги
себЯ, первосвЯщенник.
     ’емные   глаза   первосвЯщенника  блеснули,  и,  не  хуже,   чем  ранее
прокуратор, он выразил на своем лице удивление.
     -- —то слышу Я, прокуратор?  -- гордо и спокойно ответил Љаифа,  --  ты
угрожаешь мне после вынесенного приговора,  утвержденного тобою самим? Њожет
ли  это  быть? Њы  привыкли  к тому, что  римский прокуратор выбирает слова,
прежде чем что-нибудь сказать. Ќе услышал бы нас кто-нибудь, игемон?
     Џилат мертвыми  глазами посмотрел  на  первосвЯщенника  и, оскалившись,
изобразил улыбку.
     -- —то ты, первосвЯщенник!  Љто  же  может услышать нас  сейчас  здесь?
ђазве Я похож на юного бродЯчего юродивого, которого сегоднЯ казнЯт? Њальчик
ли Я, Љаифа? ‡наю, что говорю и где говорю. Ћцеплен сад, оцеплен дворец, так
что  и  мышь не проникнет ни в  какую щель! „а  не только мышь, не проникнет
даже  этот,  как  его...  из  города  Љириафа.  Љстати,  ты  знаешь  такого,
первосвЯщенник?  „а... если бы такой проник сюда, он горько пожалел бы себЯ,
в  этом  ты мне,  конечно,  поверишь?  ’ак  знай  же,  что  не  будет  тебе,
первосвЯщенник, отныне покоЯ! Ќи тебе,  ни народу твоему,  -- и Џилат указал
вдаль направо, туда, где в высоте  пылал храм, -- это Я тебе говорю -- Џилат
Џонтийский, всадник ‡олотое Љопье!
     -- ‡наю, знаю!  -- бесстрашно ответил чернобородый  Љаифа,  и глаза его
сверкнули. Ћн вознес руку к небу и  продолжал: -- ‡нает народ иудейский, что
ты  ненавидишь его  лютой ненавистью  и  много мучений ты ему причинишь,  но
вовсе  ты его не погубишь! ‡ащитит его бог!  “слышит нас, услышит всемогущий
кесарь, укроет нас от губителЯ Џилата!
     -- Ћ  нет! --  воскликнул Џилат, и с каждым  словом ему становилось все
легче  и легче: не нужно  было больше  притворЯтьсЯ. Ќе нужно было подбирать
слова. --  ‘лишком много ты жаловалсЯ кесарю на  менЯ,  и настал теперь  мой
час, Љаифа! ’еперь полетит весть от менЯ, да не наместнику в Ђнтиохию и не в
ђим, а прЯмо  на Љапрею,  самому императору, весть о том,  как  вы заведомых
мЯтежников в …ршалаиме прЯчете от смерти.  € не  водою  из ‘оломонова пруда,
как  хотел  Я  длЯ  вашей  пользы, напою Я тогда  …ршалаим! Ќет,  не  водою!
‚спомни,  как мне  пришлось из-за  вас  снимать  со  стен  щиты  с вензелЯми
императора, перемещать войска, пришлось, видишь, самому  приехать,  глЯдеть,
что у  вас тут творитсЯ! ‚спомни  мое слово,  первосвЯщенник.  “видишь ты не
одну когорту  в  …ршалаиме,  нет! Џридет под  стены города полностью  легион
”ульмината, подойдет  арабскаЯ  конница,  тогда  услышишь ты горький  плач и
стенаниЯ. ‚спомнишь ты тогда спасенного ‚ар-раввана  и пожалеешь, что послал
на смерть философа с его мирною проповедью!
     ‹ицо  первосвЯщенника покрылось  пЯтнами,  глаза  горели.  Ћн,  подобно
прокуратору, улыбнулсЯ, скалЯсь, и ответил:
     -- ‚еришь  ли ты, прокуратор, сам тому, что  сейчас  говоришь? Ќет,  не
веришь!  Ќе  мир, не мир принес  нам обольститель  народа в …ршалаим, и  ты,
всадник, это прекрасно  понимаешь. ’ы хотел  его выпустить затем,  чтобы  он
смутил  народ, над верою надругалсЯ  и подвел народ под римские  мечи! Ќо Я,
первосвЯщенник  иудейский,  покуда жив, не  дам  на поругание веру  и защищу
народ! ’ы слышишь, Џилат? -- € тут Љаифа грозно поднЯл руку: -- ЏрислушайсЯ,
прокуратор!
     Љаифа смолк, и прокуратор услыхал опЯть как бы шум морЯ, подкатывающего
к самым стенам сада  €рода великого. ќтот  шум поднималсЯ снизу к ногам и  в
лицо прокуратору. Ђ  за спиной  у него,  там,  за крыльЯми дворца, слышались
тревожные трубные сигналы, тЯжкий хруст сотен ног, железное брЯцание, -- тут
прокуратор  понЯл, что  римскаЯ пехота  уже выходит,  согласно его  приказу,
стремЯсь на страшный длЯ бунтовщиков и разбойников предсмертный парад.
     -- ’ы слышишь,  прокуратор? -- тихо повторил первосвЯщенник, -- неужели
ты скажешь мне, что все это, -- тут первосвЯщенник поднЯл обе руки, и темный
капюшон свалилсЯ с головы Љаифы, -- вызвал жалкий разбойник ‚ар-равван?
     Џрокуратор  тыльной стороной кисти  руки вытер  мокрый,  холодный  лоб,
поглЯдел на землю, потом, прищурившись, в небо, увидел, что  раскаленный шар
почти над самой  его головою,  а  тень Љаифы  совсем  съежилась  у  львиного
хвоста, и сказал тихо и равнодушно:
     --  „ело  идет к  полудню.  Њы увлеклись  беседою,  а  между  тем  надо
продолжать.
     ‚ изысканных выражениЯх извинившись перед первосвЯщенником, он попросил
его присесть на скамью в тени магнолии и обождать, пока он вызовет остальных
лиц,  нужных  длЯ   последнего   краткого  совещаниЯ,  и  отдаст  еще   одно
распорЯжение, свЯзанное с казнью.
     Љаифа вежливо поклонилсЯ,  приложив руку к сердцу, и осталсЯ  в саду, а
Џилат вернулсЯ на балкон. ’ам ожидавшему его секретарю он велел пригласить в
сад  легата  легиона,  трибуна когорты, а также  двух  членов  ‘инедриона  и
начальника  храмовой  стражи, ожидавших вызова  на  следующей нижней террасе
сада в  круглой беседке с  фонтаном.  Љ этому  Џилат добавил, что он  тотчас
выйдет и сам, и удалилсЯ внутрь дворца.
     Џока секретарь  собирал  совещание, прокуратор  в затененной от  солнца
темными шторами комнате имел свидание с  каким-то  человеком, лицо  которого
было наполовину прикрыто капюшоном, хотЯ в  комнате  лучи солнца и не  могли
его беспокоить. ‘видание это было чрезвычайно кратко. Џрокуратор тихо сказал
человеку несколько  слов, после чего тот  удалилсЯ,  а Џилат через колоннаду
прошел в сад.
     ’ам в присутствии всех, кого он желал видеть, прокуратор торжественно и
сухо  подтвердил,  что  он утверждает  смертный приговор  €ешуа ѓа-Ќоцри,  и
официально  осведомилсЯ  у  членов  ‘инедриона о  том, кого из  преступников
угодно  оставить в живых. Џолучив ответ,  что это --  ‚ар-равван, прокуратор
сказал:
     --  Ћчень хорошо,  -- и  велел секретарю тут же занести это в протокол,
сжал  в руке поднЯтую  секретарем с песка  прЯжку и торжественно  сказал: --
Џора!
     ’ут все присутствующие тронулись вниз по широкой мраморной лестнице меж
стен роз, источавших одурЯющий аромат, спускаЯсь все ниже и ниже к дворцовой
стене, к  воротам, выходЯщим на  большую, гладко вымощенную площадь, в конце
которой виднелись колонны и статуи …ршалаимского ристалища.
     ‹ишь  только  группа, выйдЯ из сада на площадь,  поднЯлась на  обширный
царЯщий  над площадью каменный помост, Џилат, оглЯдываЯсь сквозь прищуренные
веки,  разобралсЯ  в  обстановке.  ’о пространство,  которое он  только  что
прошел, то есть пространство  от дворцовой стены  до помоста, было пусто, но
зато впереди  себЯ Џилат площади уже не увидел -- ее съела толпа. Ћна залила
бы  и  самый  помост,  и то  очищенное пространство,  если  бы  тройной  рЯд
себастийских солдат по левую руку Џилата и солдат итурейской вспомогательной
когорты по правую -- не держал ее.
     €так, Џилат  поднЯлсЯ  на помост, сжимаЯ  машинально в  кулаке ненужную
прЯжку и щурЯсь. ™урилсЯ  прокуратор  не оттого, что солнце  жгло ему глаза,
нет! Ћн не хотел почему-то видеть  группу  осужденных, которых,  как  он это
прекрасно знал, сейчас вслед за ним возводЯт на помост.
     ‹ишь только белый плащ с багрЯной подбивкой возник в высоте на каменном
утесе над краем человеческого морЯ, незрЯчему Џилату в уши  ударила звуковаЯ
волна:  "ѓа-а-а..."  Ћна  началась  негромко,  зародившись  где-то  вдали  у
гипподрома,  потом  стала громоподобной и,  продержавшись  несколько секунд,
начала  спадать. "“видели менЯ", -- подумал  прокуратор. ‚олна  не дошла  до
низшей точки  и неожиданно стала опЯть вырастать и, качаЯсь, поднЯлась  выше
первой, и  на второй волне, как на морском валу вскипает пена, вскипел свист
и  отдельные,  сквозь  гром  различимые,  женские  стоны. "ќто их  ввели  на
помост... --  подумал  Џилат,  -- а  стоны  оттого, что задавили  нескольких
женщин, когда толпа подалась вперед".
     Ћн  выждал некоторое времЯ, знаЯ,  что  никакою  силой нельзЯ заставить
умолкнуть толпу, пока она не выдохнет все, что накопилось у нее внутри, и не
смолкнет сама.
     € когда этот момент наступил, прокуратор выбросил вверх  правую руку, и
последний шум сдуло с толпы.
     ’огда Џилат набрал, сколько мог, горЯчего воздуха в грудь и закричал, и
сорванный его голос понесло над тысЯчами голов:
     -- €менем кесарЯ императора!
     ’ут  в  уши  ему ударил  несколько  раз  железный  рубленый крик  --  в
когортах, взбросив вверх копьЯ и значки, страшно прокричали солдаты:
     -- „а здравствует кесарь!
     Џилат  задрал  голову  и  уткнул ее прЯмо  в солнце. Џод веками  у него
вспыхнул  зеленый  огонь,  от  него  загорелсЯ мозг,  и над  толпою полетели
хриплые арамейские слова:
     --  —етверо  преступников,  арестованных   в   …ршалаиме  за  убийства,
подстрекательства  к  мЯтежу  и  оскорбление  законов и веры,  приговорены к
позорной  казни -- повешению на столбах!  € эта казнь  сейчас совершитсЯ  на
‹ысой ѓоре! €мена преступников -- „исмас, ѓестас, ‚ар-равван и ѓа-Ќоцри. ‚от
они перед вами!

     Џилат указал  вправо рукой, не видЯ никаких преступников, но  знаЯ, что
они там, на месте, где им нужно быть.
     ’олпа ответила длинным  гулом как бы удивлениЯ или облегчениЯ. Љогда же
он потух, Џилат продолжал:
     -- Ќо казнены из них будут только трое, ибо, согласно закону и  обычаю,
в честь праздника пасхи одному из  осужденных, по выбору Њалого ‘инедриона и
по утверждению римской власти, великодушный кесарь  император возвращает его
презренную жизнь!
     Џилат выкрикивал слова и в то же  времЯ слушал,  как на смену гулу идет
великаЯ тишина.  ’еперь ни  вздоха, ни шороха не доносилось до  его  ушей, и
даже настало  мгновение,  когда  Џилату  показалось, что все  кругом  вообще
исчезло.  Ќенавидимый  им  город  умер, и только  он один  стоит,  сжигаемый
отвесными лучами, упершись лицом в небо. Џилат еще придержал тишину, а потом
начал выкрикивать:
     -- €мЯ того, кого сейчас при вас отпустЯт на свободу...
     Ћн сделал  еще  одну  паузу,  задерживаЯ имЯ, проверЯЯ,  все ли сказал,
потому  что  знал,  что мертвый город  воскреснет  после произнесениЯ  имени
счастливца и никакие дальнейшие слова слышны быть не могут.
     "‚се? -- беззвучно шепнул себе Џилат, -- все. €мЯ!"
     €, раскатив букву "р" над молчащим городом, он прокричал:
     -- ‚ар-равван!
     ’ут ему показалось, что  солнце, зазвенев, лопнуло над ним и залило ему
огнем уши. ‚ этом огне бушевали рев, визги, стоны, хохот и свист.
     Џилат повернулсЯ и пошел по мосту назад к ступенЯм, не глЯдЯ ни на что,
кроме разноцветных  шашек настила под ногами, чтобы не оступитьсЯ. Ћн  знал,
что теперь у него за спиною на помост градом летЯт бронзовые монеты, финики,
что  в воющей  толпе  люди, давЯ друг друга,  лезут на  плечи, чтобы увидеть
своими глазами чудо -- как человек, который уже был в руках смерти, вырвалсЯ
из этих рук!  Љак  легионеры снимают с  него веревки, невольно  причинЯЯ ему
жгучую  боль в вывихнутых на допросе руках, как  он, морщась и охаЯ,  все же
улыбаетсЯ бессмысленной сумасшедшей улыбкой.
     Ћн  знал, что в  это же времЯ конвой ведет к  боковым ступенЯм троих со
свЯзанными руками, чтобы выводить их на дорогу, ведущую на запад,  за город,
к ‹ысой ѓоре. ‹ишь оказавшись за  помостом,  в тылу его, Џилат открыл глаза,
знаЯ, что он теперь в безопасности -- осужденных он видеть уже не мог.
     Љ стону начинавшей утихать толпы примешивались теперь и были  различимы
пронзительные выкрики глашатаев, повторЯвших  одни на  арамейском, другие на
греческом Языках все  то, что прокричал с помоста прокуратор. Љроме того, до
слуха долетел  дробный, стрекочущий и  приближающийсЯ конский топот и труба,
что-то коротко и весело прокричавшаЯ. ќтим  звукам ответил  сверлЯщий  свист
мальчишек  с кровель  домов  улицы,  выводЯщей  с  базара  на  гипподромскую
площадь, и крики "берегись!".
     ‘олдат, одиноко стоЯвший в очищенном пространстве площади  со значком в
руке,  тревожно взмахнул им, и тогда прокуратор, легат  легиона, секретарь и
конвой остановились.
     ЉавалерийскаЯ ала, забираЯ все шире рыси,  вылетела  на  площадь, чтобы
пересечь ее в  сторонке, минуЯ скопище  народа,  и по переулку  под каменной
стеной, по которой стлалсЯ виноград, кратчайшей дорогой  проскакать к  ‹ысой
ѓоре.

     ‹етЯщий рысью  маленький, как мальчик, темный,  как мулат, командир алы
--  сириец, равнЯЯсь с  Џилатом, что-то тонко выкрикнул  и выхватил из ножен
меч.  ‡лаЯ воронаЯ взмокшаЯ  лошадь шарахнулась,  поднЯлась на дыбы. ‚бросив
меч в ножны, командир ударил плетью  лошадь по шее, выровнЯл ее и поскакал в
переулок, переходЯ  в галоп. ‡а  ним по  три в рЯд полетели всадники  в туче
пыли,  запрыгали кончики  легких бамбуковых  пик, мимо прокуратора понеслись
казавшиесЯ  особо смуглыми под  белыми  тюрбанами лица с весело оскаленными,
сверкающими зубами.
     ЏоднимаЯ  до  неба  пыль,  ала  ворвалась  в переулок,  и  мимо  Џилата
последним проскакал солдат с пылающей на солнце трубою за спиной.
     ‡акрываЯсь  от  пыли  рукой  и недовольно  морща  лицо, Џилат  двинулсЯ
дальше, устремлЯЯсь  к  воротам дворцового сада, а  за  ним двинулсЯ  легат,
секретарь и конвой.
     Ѓыло около десЯти часов утра.

        ѓлава 3. ‘едьмое доказательство


     -- „а,  было около десЯти часов  утра,  досточтимый €ван Ќиколаевич, --
сказал профессор.
     Џоэт  провел  рукою  по лицу, как  человек, только  что  очнувшийсЯ,  и
увидел, что на Џатриарших вечер.
     ‚ода  в  пруде  почернела, и  легкаЯ лодочка уже  скользила по  ней,  и
слышалсЯ  плеск весла и  смешки какой-то гражданки в  лодочке. ‚  аллеЯх  на
скамейках поЯвилась публика,  но опЯть-таки на всех  трех сторонах квадрата,
кроме той, где были наши собеседники.
     Ќебо над Њосквой как бы  выцвело, и совершенно  отчетливо  была видна в
высоте полнаЯ луна, но еще не  золотаЯ, а белаЯ. „ышать стало гораздо легче,
и голоса под липами звучали мЯгче, по-вечернему.
     "Љак же  это Я не заметил,  что  он успел  сплести целый  рассказ?.. --
подумал Ѓездомный в изумлении, -- ведь вот уже и вечер! Ђ может, это и не он
рассказывал, а просто Я заснул и все это мне приснилось?"
     Ќо  надо полагать, что  все-таки рассказывал  профессор, иначе придетсЯ
допустить, что  то  же  самое  приснилось и Ѓерлиозу, потому что тот сказал,
внимательно всматриваЯсь в лицо иностранца:
     -- ‚аш рассказ чрезвычайно интересен, профессор, хотЯ  он и  совершенно
не совпадает с евангельскими рассказами.
     -- Џомилуйте, --  снисходительно усмехнувшись, отозвалсЯ профессор,  --
уж кто-кто, а вы-то  должны  знать, что ровно ничего из того, что написано в
евангелиЯх, не происходило на самом деле никогда, и если мы начнем ссылатьсЯ
на  евангелиЯ  как  на исторический источник... -- он еще раз  усмехнулсЯ, и
Ѓерлиоз осексЯ, потому что буквально то  же самое он говорил Ѓездомному, идЯ
с тем по Ѓронной к Џатриаршим прудам.
     --  ќто  так,  -- заметил  Ѓерлиоз, -- но  боюсь,  что  никто не  может
подтвердить, что и то, что вы нам рассказывали, происходило на самом деле.
     --  Ћ  нет!  ќто может кто  подтвердить!  -- начинаЯ  говорить  ломаным
Языком, чрезвычайно  уверенно  ответил  профессор  и неожиданно  таинственно
поманил обоих приЯтелей к себе поближе.
     ’е наклонились к нему с обеих сторон,  и он сказал, но уже  без всЯкого
акцента, который у него, черт знает почему, то пропадал, то поЯвлЯлсЯ:
     --  „ело в  том...  -- тут  профессор  пугливо  оглЯнулсЯ  и  заговорил
шепотом,  --  что Я лично присутствовал  при всем этом. €  на  балконе был у
ЏонтиЯ Џилата, и  в саду, когда он с  Љаифой разговаривал, и  на помосте, но
только тайно, инкогнито, так сказать, так что прошу вас -- никому ни слова и
полный секрет!.. ’сс!
     Ќаступило молчание, и Ѓерлиоз побледнел.
     -- ‚ы... вы сколько времени в Њоскве? -- дрогнувшим голосом спросил он.
     -- Ђ  Я только  что сию минуту приехал  в Њоскву, -- растерЯнно ответил
профессор,  и тут  только  приЯтели догадались  заглЯнуть  ему как следует в
глаза  и убедились в том, что  левый, зеленый, у него  совершенно безумен, а
правый -- пуст, черен и мертв.
     "‚от  тебе все и объЯснилось! -- подумал Ѓерлиоз в смЯтении, -- приехал
сумасшедший немец или только что спЯтил на Џатриарших. ‚от так историЯ!"

     „а, действительно, объЯснилось все: и страннейший завтрак  у  покойного
философа  Љанта,  и  дурацкие речи  про  подсолнечное  масло  и  Ђннушку,  и
предсказаниЯ  о том,  что голова будет  отрублена, и все прочее -- профессор
был сумасшедший.
     Ѓерлиоз  тотчас сообразил,  что  следует делать. Ћткинувшись  на спинку
скамьи, он  за спиною профессора замигал Ѓездомному, -- не противоречь, мол,
ему, -- но растерЯвшийсЯ поэт этих сигналов не понЯл.
     -- „а, да,  да, --  возбужденно  говорил Ѓерлиоз, --  впрочем,  все это
возможно!  „аже очень возможно, и Џонтий Џилат, и балкон, и тому подобное...
Ђ вы одни приехали или с супругой?
     -- Ћдин, один, Я всегда один, -- горько ответил профессор.
     -- Ђ где же ваши вещи, профессор? -- вкрадчиво спрашивал Ѓерлиоз,  -- в
"Њетрополе"? ‚ы где остановились?
     --  џ? Ќигде, --  ответил  полоумный немец,  тоскливо  и  дико  блуждаЯ
зеленым глазом по Џатриаршим прудам.
     -- Љак? Ђ... где же вы будете жить?
     -- ‚ вашей квартире, -- вдруг развЯзно ответил сумасшедший и подмигнул.
     -- џ... Я  очень рад, -- забормотал Ѓерлиоз, --  но, право,  у менЯ вам
будет  неудобно...  Ђ  в  "Њетрополе"  чудесные  номера,  это  первокласснаЯ
гостиница...
     -- Ђ  дьЯвола тоже  нет? -- вдруг  весело осведомилсЯ  больной  у €вана
Ќиколаевича.
     -- € дьЯвола...
     --  Ќе  противоречь! --  одними  губами шепнул Ѓерлиоз, обрушиваЯсь  за
спину профессора и гримасничаЯ.
     -- Ќету  никакого дьЯвола! --  растерЯвшись от всей этой муры, вскричал
€ван  Ќиколаевич  не  то,  что  нужно,  --  вот  наказание!  Џерестаньте  вы
психовать.
     ’ут  безумный  расхохоталсЯ  так,  что  из  липы  над  головами сидЯщих
выпорхнул воробей.
     -- Ќу, уж это положительно  интересно, -- трЯсЯсь  от хохота проговорил
профессор,  --  что  же  это  у  вас, чего  ни хватишьсЯ, ничего нет! --  он
перестал хохотать внезапно и, что вполне понЯтно при душевной болезни, после
хохота  впал в  другую крайность -- раздражилсЯ  и крикнул  сурово: --  ’ак,
стало быть, так-таки и нету?
     --  “спокойтесь,   успокойтесь,  успокойтесь,  профессор,  --  бормотал
Ѓерлиоз,  опасаЯсь  волновать  больного,  --  вы посидите  минуточку здесь с
товарищем Ѓездомным, а Я только  сбегаю на угол, звЯкну по телефону, а потом
мы вас проводим, куда вы хотите. ‚едь вы не знаете города...
     Џлан  Ѓерлиоза  следует  признать правильным:  нужно  было  добежать до
ближайшего телефона-автомата и сообщить в бюро  иностранцев о том,  что вот,
мол,  приезжий  из-за границы  консультант  сидит  на  Џатриарших  прудах  в
состоЯнии  Явно  ненормальном.  ’ак  вот,  необходимо  принЯть  меры,  а  то
получаетсЯ какаЯ-то неприЯтнаЯ чепуха.
     -- Џозвонить? Ќу  что же, позвоните,  -- печально согласилсЯ  больной и
вдруг страстно попросил: -- Ќо умолЯю вас на прощанье, поверьте  хоть  в то,
что дьЯвол существует! Ћ большем Я уж вас и не прошу.  €мейте в виду, что на
это существует седьмое доказательство, и уж самое надежное! € вам оно сейчас
будет предъЯвлено.
     -- •орошо,  хорошо,  -- фальшиво-ласково  говорил Ѓерлиоз  и, подмигнув
расстроенному  поэту,   которому   вовсе  не   улыбалась   мысль   караулить
сумасшедшего немца, устремилсЯ к тому выходу  с Џатриарших, что находитсЯ на
углу Ѓронной и …рмолаевского переулка.
     Ђ профессор тотчас же как будто выздоровел и посветлел.
     -- Њихаил Ђлександрович! -- крикнул он вдогонку Ѓерлиозу.
     ’от  вздрогнул,  обернулсЯ, но  успокоил себЯ  мыслью,  что его  имЯ  и
отчество  известны профессору  также  из  каких-нибудь  газет.  Ђ  профессор
прокричал, сложив руки рупором:
     -- Ќе прикажете ли, Я велю сейчас дать телеграмму вашему дЯде в Љиев?
     €   опЯть   передернуло   Ѓерлиоза.  Ћткуда  же   сумасшедший  знает  о
существовании Љиевского дЯди? ‚едь об этом  ни в  каких газетах, уж нав