 н.э. - ќсхила, ‘офокла и …врипида. ‘ одной стороны, у них, как в эпосе, действующими лицами ЯвлЯютсЯ не люди, а только боги и герои; шаг назад от лирики. ‘ другой стороны, сюжеты их трагедий, лишенные реальности, подобно сюжетам эпическим, оформлены жизненно; бога и герои поданы как люди.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">„войственность, котораЯ не может укрытьсЯ в эпосе и поражает в лирике, доходит до полного несоответствиЯ в трагедии. ЌельзЯ отрицать ни того, что ќсхил, ‘офокл и …врипид рисуют свою эпоху, своих современников, живых подлинных людей и живую реальную жизнь, но нельзЯ отрицать и того, что все это не похоже ни на жизнь, ни на</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>людей V века до нашей эры в Ђфинах.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">ќсхил в "Џерсах" дает картину поражениЯ Љсеркса: событие историческое, лица реальные. Ќо почему же Ђтоссу, мать Љсеркса, играет не женщина, а мужчина, и на ее лице маска нереальной</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">45</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">"женщины вообще", а на ее ногах котурны? Џочему поЯвлЯетсЯ из преисподней мертвец „арий, тень отца Љсеркса, и хор из одновозрастных и одноплеменных старцев поет и плЯшет лирический трен (плач)? Џочему эта трагедиЯ, как и все другие, должна быть двутонна и иметь перипетию - переходить от радости к горю, от надежды к отчаЯнью, от восходЯщей линии падать вниз? Џочему диалог должен состоЯть из определенного числа строк, и эта историческаЯ вещь обЯзана уложитьсЯ в бессмысленную структуру пролога, парода (приход хора), стихомифии (своеобразного диалога), стасимов (песен неподвижного хора), перипетии (поворота сюжета к внезапной развЯзке), коммоса (плача хора с солистом) и эксода (ухода хора) ?</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">…врипид дает как будто реальные сюжеты, показывает страсти и рефлексии человека: вот женщина, ослепленнаЯ страстью, свершает ужасный поступок - клевещет на невинного, лжет, унижаетсЯ, преступает все общественные законы, в порыве ревности убивает своих детей; вот драма матери и сына, стремЯщихсЯ погубить „руг друга в боЯзни за свое житейское благополучие, но потом опознающих один другого, рассказывающих свою печальную жизнь, обнимающихсЯ нежно и тихо. ќто ”едра, это ЊедеЯ, это €он с Љреусой: герои мифов, родственники богов, без которых их повесть так и не может обойтись. € где исполнЯютсЯ эти трагедии с определенным зачином, срединной частью и все тем же одинаковым концом? ‚ храме, свЯтилище бога смерти и воскресениЯ, „иониса, где в первом рЯду кресел сидит его главный жрец. Ќо еще менее понЯтно, как в свЯтилище, во времЯ больших религиозных праздников, может разыгрыватьсЯ разухабистый фарс или политическаЯ сатира, называемаЯ древней комедией. „олжно же чем-то объЯснЯтьсЯ, что длЯ политической комедии Ђристофана структурным скелетом служит жертвоприношение, стрЯпнЯ, еда, что все действующие лица в масках, что плЯска всегда однотипна, что в одном и том же месте комедии хор должен поворачиватьсЯ лицом от актеров к публике и т.д.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">Ќе менее, конечно, загадочно и то, что древнЯЯ комедиЯ, комедиЯ политическаЯ, полна скабрезности и той же самой фантастики, котораЯ встречаетсЯ только в эпосе: здесь действуют боги и герои, происходЯт сцены в преисподней и на небе, и нет такой нелепицы, котораЯ не могла бы ужитьсЯ с реалистическим замыслом.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">Ќаконец, затруднЯет и здесь, в драме, стандартность жанра,</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">46</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">которой все писатели беспрекословно подчинЯютсЯ, и каждый из великих драматургов, трагик он или комик, пишет на те же темы и в том же жанровом шаблоне, что и его предшественники. „рама рока называетсЯ почему-то трагедией (песнь козлов), драма политической сатиры - комедией (песнь пирушки и веселого шествиЯ). </P>
</FONT><B><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">7. </FONT><I><FONT SIZE=2>Џроза</B></I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">Њожно остановитьсЯ и на греческой прозе, чтоб указать на ее непредвиденный характер - ритмичность, шаблонизированную структуру предложений, своеобразнейшее построение периода с внутренней рифмой, с антитезами, с одномерным количеством слогов.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">ѓеографиЯ и историЯ, философиЯ, красноречие - вот единственные жанры греческой прозы; нет ни рассказа, ни романа, ни всего того, что мы теперь называем художественной прозаической литературой или хотЯ бы беллетристикой.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">‚ ѓреции беллетристики нет.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">Ќужно ли поэтике заниматьсЯ научными видами литературы? Љак будто нет. Ќо нельзЯ пройти и мимо того, что эта наука - какой-то эквивалент беллетристической прозы.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">€сториЯ полна сказки, мифа, фантастики, и этот элемент чудесного, элемент антиисторический, подан в оформлении реальном с огромнейшей примесью фактов и документов.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">ЃольшаЯ литература останавливает наше внимание на географической, этнографической тематике; далекие плаваниЯ, далекие народы, диковины, - и рЯдом утопиЯ, миф, абсолютное неправдоподобие. ”илософиЯ излагаетсЯ стихами, в форме эпических поэм, - или - так же чуждо длЯ нашего пониманиЯ - в диалогической форме.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">Ќаконец, практическое ораторство оказываетсЯ литературным видом, и скорей можно встретить речь, все назначение которой - быть произнесенной, встретить ее написанной и не сказанной, чем сказанной где-нибудь, но не записанной. € тут-то именно, в области практического словоговорениЯ, мы наталкиваемсЯ на схему детально регламентированных структурных канонов письма, на обЯзательную художественную форму, на форму литературную. “стное практическое слово - эквивалент в древней ѓреции беллетристики, выполнЯющий здесь ту функцию, котораЯ обычна длЯ повести и романа.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">‚се виды этой научной прозы стабильны; историк повторЯет, с формальной стороны, историка, философ - философа, оратор - оратора.</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">47</P>
<B><P ALIGN="JUSTIFY">8. </FONT><I><FONT SIZE=2>ќллинистическаЯ литература</B></I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">”ормы эпоса, лирики и драмы, которые так поражают в ѓреции и как будто могут быть объЯснены только какой-то местной спецификацией, оказываютсЯ в эллинистической литературе уже освоенным материалом, признанным в качестве образца. Ћни так и остаютсЯ жить, эти литературные формы, несмотрЯ на то, что их несоответствие с новым содержанием значительно резче бросаетсЯ в глаза, чем в древней ѓреции.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">’ак как большинство [произведений] античной литратуры до нас не дошло, трудно судить, какие из новых жанров получают становление в эпоху эллинизма.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">ЌоваЯ комедиЯ, идущаЯ от средней и древней, не имеет, по-видимому, ничего общего с политической сатирой Ђристофана и древних комиков, хора здесь нет, прежней структуры нет, но есть новый шаблон, по которому в каждой такой комедии есть подкинутые дети, их встреча с родителЯми, их влюбленность и брак Џочему же это - комедиЯ и в чем ее свЯзь с древним политическим и фантастическим фарсом?</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">ЏоЯвлЯетсЯ в эпоху эллинизма и беллетристика.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">‘начала это крошечные рассказики в прозе, их действующие лица - боги и герои. „альше это длинные повести с путаной композицией, напоминающие эпос по фантастике и стереотипу приключений, и этот жанр зашаблонизирован, и нельзЯ написать роман, в котором не было бы разлуки влюбленных, приключений и встречи.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">ќллинистическаЯ литература впервые, сравнительно с древнегреческой, создает любовные жанры, и ее стремление отображать реальную жизнь и реального человека еще сильней, чем раньше, диссонирует с несоответствием древней формы.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">ЏоэзиЯ отделЯетсЯ от музыки и плЯски и приобретает чисто литературную функцию, но ведь это все та же элегиЯ и эпиграмма, те же гимны, тот же эпос - по форме, во всЯком случае, гексаметр и пентаметр - ведущие, по-старому, размеры.</P>
</FONT><B><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">9. </FONT><I><FONT SIZE=2>ђимскаЯ литература</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</B></FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">‚ римской литературе эта узаконенность поэтической структуры, сложенной в древней ѓреции, дает себЯ знать окончательно, если большинство римских поэтов следует традиционной форме эллинистов, то ѓораций с гордостью возобновлЯет жанры древнегреческой лирики, наполнЯЯ их новым содержанием.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">Њежду тем то, что заново проходит этап становлениЯ здесь, в римской литературе - оно, как и в эллинистической, как и в</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">48</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">древнегреческой литературах, привлекает внимание необоснованностью и диссонансом структуры.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">ђимский роман, римскаЯ сатира удивительны. Ћни интересуютсЯ реальной жизнью, реальным бытом. Ќо роман ЂпулеЯ переполнен фантасмагорией и такими же приключенческими схемами-шаблонами, как греческий роман, главное действующее лицо - животное, осел, бывший некогда человеком и снова им становЯщийсЯ. ђимскаЯ сатира, как и римский роман, скабрезна, цинична, вульгарна, это напоминает обЯзательство цинизма и непристойности в древнегреческой комедии, хотЯ, с другой стороны, здесь много элементов приподнЯто-высоких, как в греческом романе; рЯдом с изображением реальной жизни и людских нравов выводЯтсЯ, однако, боги и сверхъестественные существа, колдуны и само ведовство.</P><DIR>

</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">&nbsp;</P></DIR>

<B><P ALIGN="JUSTIFY">10. </FONT><I><FONT SIZE=2>Џроблема противоречиЯ сюжетно-жанровых формы и содержаниЯ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</B></FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">ЌельзЯ не смутитьсЯ при мысли, что обЯзательные длЯ античности литературные трафареты форм, несоответствие которых с самой античностью так наглЯдно, ЯвлЯютсЯ, независимо от античности, и литературными формами европейской классической литературы, прошедшей тот же путь развитиЯ, что и греко-римские литературы. ќтим фактом проблема семантики античных литературных форм значительно углублЯетсЯ. Џо-видимому, дело не просто в конкретной истории античных литератур. перед нами Явление общего порЯдка, вопрос о смысловом происхождении жанровых форм и сюжетов, вопрос о сущности литературной формы и ее отношениЯ к содержанию. “же в греческой литературе Ясно видна борьба двух смысловых систем, современной и архаической, причем именно на этой архаической системе держитсЯ весь костЯк литературных произведений. ЃросаетсЯ также в глаза, даже при беглом анализе, что выбор тем в античной литературе, выбор сюжетных и жанровых вариаций, как ни разнообразен на первый взглЯд, все же узок, перед нами все то - да не то, и то же самое - и различное, и по-одинаковому - другое.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">ѓлубоко знаменательно, что древнейшей литературе приходитсЯ иметь дело с мировоззренческим наследием, функционировавшим еще до нее, что даже одна из древнейших литератур не может быть объЯснена из себЯ же самой, а требует расшифровки долитературного, нелитературного материала, что дело - не в пережитках и рудиментах, а в столкновении и борьбе двух общественных идеологий, из которых стараЯ, побежденнаЯ,</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">49</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">остаетсЯ компонентом новой.</P>
</FONT><B><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">11</FONT><I><FONT SIZE=2>. Џричины изучениЯ первобытного мировоззрениЯ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</B></FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">џ перехожу к показу той смысловой системы, котораЯ принимает в античности характер литературной формы. ќта система взЯлась из предшествующего, уже потерЯвшего актуальность, мировоззрениЯ, цельного, еще не дифференцированного на отдельные идеологии, из мировоззрениЯ, которое было создано образным первобытным мышлением.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">‘перва Я покажу, как это первобытное мышление складывалось по содержанию и в какую структуру отливалось, затем, как оно создало такие отливки, которые могут рассматриватьсЯ в виде долитературного, потенциального состоЯниЯ сюжетов и жанров, и наконец, как это мышление потерЯло функцию смыслового содержаниЯ и перешло на роль литературной формы.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">ќта смысловаЯ система, это мировоззренческое содержание получилось из отражениЯ в сознании реальной действительности; и так как объектом такого образного осмыслениЯ действительности служили длЯ первобытного сознаниЯ внешние ЯвлениЯ, неразрывно свЯзанные с производством, то именно с них Я и начинаю.</P>
</FONT><P ALIGN="JUSTIFY"><HR></P>
<B><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000"><P ALIGN="JUSTIFY">1</FONT><I><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">. Џервобытное мировоззрение</P><DIR>
<DIR>
<DIR>
<DIR>
<DIR>
<DIR>

</FONT><FONT SIZE=2 COLOR="#0000ff"><P ALIGN="JUSTIFY">а) Њетафоры еды</P></DIR>
</DIR>
</DIR>
</DIR>
</DIR>
</DIR>

</I></FONT><FONT SIZE=2 COLOR="#0000ff"><P ALIGN="JUSTIFY">1</FONT><I><FONT SIZE=2 COLOR="#0000ff">. ‘одержание и структура первобытного мышлениЯ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</B></FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">Џервобытно-коммунистические условиЯ производства (натуральное хозЯйство, общный, чрезвычайно примитивный труд) и вытекающие из него производственные отношениЯ (социальное равенство, качественно низкое, обезличенное и одноцветное, без выделениЯ индивидуального начала) ЯвлЯютсЯ той базой, котораЯ создает совершенно специфические формы мышлениЯ. …го основнаЯ черта - восприЯтие мира в категориЯх того же слитного, обезличенного равенства, которое лежит в основе производства и производственных отношений; отсюда уже как следствие, специфические концепции времени и пространства, части и целого, субъекта и объекта и т.д. Ќо это равенство восприЯтий, которое порождает в сознании систему тождества и повторений, характеризует первобытное мышление только по содержанию; формально такаЯ система тождеств и равенств никогда реально не существовала. ЋбъективнаЯ действительность, подлиннаЯ</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">50</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">реальность, котораЯ подвергалась интерпретации первобытного сознаниЯ, была многообразно-множественной и подвижной; объективно проЯвлЯЯсь в общественном мышлении, переходЯ из категории внешнего ЯвлениЯ во внутреннее, она, с одной стороны, сглаживалась и искажалась в системе тождеств, с другой - изнутри расццвечивала</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>каждое тождество реальным многообразием различий. ‘истема изначальных тождеств могла бы существовать в сознании только в том случае, если бы сознание было автономным; но, поскольку оно всегда вырастало на материальной базе, более того, - выражало собой, антизначно проЯвлЯло собой материальную базу, постольку не могла многооборазнаЯ реальность быть сама по себе, а система тождеств и слитности в сознании - сама по себе. €так, одинаково не следует говорить порознь ни о тождестве, ни о различии в системе первобытного сознаниЯ; не следует думать, что вначале существовало какое-то слитное безличие, а затем в процессе развитиЯ, оно стало получать различиЯ; то и другое существовало одновременно и противоречиво. Ћбраз выполнЯл функцию тождества; система первобытной образности - это система восприЯтиЯ мира в форме равенств и повторений. ’ем самым не могло быть архетипов образа: один из них не отличалсЯ мировоззренчески от другого. Ћднако в реальности мы не находим одинаковых образов; мы имеем дело с огромным количеством образов, отличающихсЯ друг от друга морфологически, при внутреннем тождестве их семантик. ”ункцию конкретизации образа несут метафоры. Џусть кажетсЯ, что сознание создавало перенос одного ЯвлениЯ на другое и тем его метафоризировало, - на самом деле сознание этого не делало, и никаких метафор первоначально не существовало, - это наш собственный термин длЯ обозначениЯ реальных исторических черт первобытного мышлениЯ, которое интерпретировало объективную действительность. €так, метафора - уточненный образ;</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>она переводит безличие нерасчлененных представлений на Язык отличительности реальных - и снова внешних - Явлений; в каждой метафоре мы имеем противоречивую одновременность (котораЯ не может быть расщеплена и обозначена хронологически) родовой общности образа и его частной конкретной особенности. Ћбраз оформлЯетсЯ при помощи отдельных, совершенно различных, конкретно примененных метафор; они, таким образом, семантически тождественны, но всегда морфологически различны. ‚опросы стадиального развитиЯ образа стоЯт в зависимости от развитиЯ общественного сознаниЯ; самый темп тако-</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">51</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">го развитиЯ не во всех формациЯх одинаков, так, все сознание доклассового общества, несмотрЯ на прогрессивную динамику его изменений, в основном остаетсЯ малоподвижным. ‘тадиальные изменениЯ сказываютсЯ здесь на морфологии метафор, хотЯ и очень незначительно, касаЯсь, если можно так сказать, ее поверхности, но существенны не эти внешние замены одной метафоры другой, а то, что остаетсЯ все та же внутреннЯЯ пропорциЯ между образом и его</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>оформлением, остаетсЯ процесс метафоризации как та же минимальнаЯ, только объективно проЯвлЯющаЯсЯ "ореаленность". ’ождество субъекта и объекта, мира одушевленного и неодушевленного, слова и действиЯ приводЯт к тому, что сознание первобытного общества орудует одними повторениЯми. ’ождество и повторениЯ ставЯт знак равенства между тем, что происходит во внешнем мире и в жизни самого общества, переосмыслЯЯ реальность, это общество начинает компоновать новую реальность, иллюзорную, в виде репродукции того же самого, что оно интерпретирует: это и есть то, что мы называем обрЯдом и что в мертвом виде становитсЯ обычаем, праздником, игрой и т.п. Њышление, орудующее повторениЯми, ЯвлЯетсЯ предпосылкой к тотемистическому миросозерцанию, в котором человек и окружающаЯ действительность, коллектив и индивидуальность слиты, а в силу этой слитности общество, считающее себЯ природой, повторЯет в своей повседневности жизнь этой самой природы, т.е., говорЯ на нашем Языке, разыгрывает свечение солнца, рождение растительности</FONT><FONT SIZE=2>,</FONT><FONT SIZE=2> наступление темноты и т.д. ђЯдом с объективным ходом вещей поЯвлЯетсЯ действенный, вещный и персонифицированный мир "искаженной действительности", мировоззренческий, одновременно обЯзанный своим существованием первому, и не свЯзанный с ним формально-логической последовательностью. €менно потому, что человек и природа одно и то же и что человек и есть природа, - его жизнь есть жизнь природы, жизнь неба, солнца, воды, земли. Ћбщественный человек в своем повседневном быту делает то же, что делает ежедневно небо, солнце или землЯ, его жизнь поэтому есть сплошное повторение космических действ, пусть и своеобразно понЯтых, то действенное повторение, которое и создало такую удивительную, странную вещь, как обрЯд ЌельзЯ представлЯть себе, что первобытно-охотничий коллектив ведет какой-то образ жизни, в котором известную роль играют и обрЯды Ќет, это еще не обрЯды, но зато вне этих действ нет решительно никакого "образа жизни", всЯ сплошь повседнев</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">52</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">ность состоит здесь из действенного воспроизведениЯ космической жизни. Џроизводство, акты труда, биологические моменты - это все интерпретируетсЯ космогонически и соответственно воспроизводитсЯ в действии (хотЯ самого понЯтиЯ космогонии еще нет). …да, половой акт, смерть - три таких биологических момента, но ни один из них не осознаетсЯ ^реально, поскольку нет предпосылок длЯ реалистического миропониманиЯ. Џервобытно-охотничий коллектив объективно находитсЯ в состоЯнии постоЯнной и ожесточенной борьбы с природой, само его производство свЯзано с суровой борьбой, и в схватке, в рукопашной, с помощью главного своего трудового орудиЯ - руки да камнЯ - он завладевает зверем и его мЯсом, его кровью. Ѓорьба - единственнаЯ категориЯ восприЯтиЯ мира в первобытно-охотничьем сознании, единственное семантическое содержание его космогонии и всех действ, ее воспроизводЯщих.</P>
</FONT><B><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">2. </FONT><I><FONT SIZE=2>‘емантика еды: литургиЯ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</B></FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">Ђрхаическое осмысление еды, восходЯщее еще к тотемизму, лучше всего сохранилось в религиозном обрЯде, называемом литургией. …е действенный остов, в общих чертах, заключаетсЯ в следующем ‘вЯщенник приготовлЯет сперва сосуды - бокал, блюдо, нож и т.д., а затем хлеб и вино длЯ будущего "причащениЯ", евхаристии. •леб, который он приготовлЯет, считаетсЯ "агнцем" и "телом •риста", свЯщенник режет его ножом на части и это аллегоризирует "страсти",</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>причем часть хлеба служит ребром •риста, нож - копьем и т.д. ‘оответственно и вино с водой выдаетсЯ за кровь •риста. Џеред центральным моментом причащениЯ свЯщенник с помощником совершает шествие по церкви - один раз с блюдом и бокалом в сопровождении лампад, а затем с блюдом хлеба на голове и бокалом вина. …вхаристиЯ состоит в том, что свЯщенник разделЯет на части хлебец, часть его съедает с ладони сам и дает помощнику, а остальные части раздает длЯ еды присутствующим, то же он делает и с вином. Џо окончании всей этой церемонии сосуды вычищаютсЯ и ставЯтсЯ на место, а самый обрЯд кончаетсЯ. Љонечно, процедура сопровождаетсЯ от начала до конца пением, молитвами и разными символическими действиЯми</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">57</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Ќо из одной ее беглой схемы уже достаточно видно, что литургиЯ воспроизводит древний обрЯд еды и питьЯ - от приготовлениЯ до уборки. € тогда становитсЯ понЯтной роль в церкви стола: это величайшаЯ "свЯтынЯ", "свЯтаЯ свЯтых", "престол", который представлЯет собой просто-напросто обеденный стол Ќо также и главное таинство - это драма еды, а хлеб</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">53</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">и вино - тело и кровь божества. ’а же свЯщеннаЯ роль хлеба и вина в некоторых других богослужениЯх</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">58</SUP></FONT><FONT SIZE=2>, а раздача хлебной еды объЯснЯетсЯ впоследствии как бытовой акт "длЯ подкреплениЯ сил"</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">59</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Ћднако, не нужно забывать, что не только хлеб и вино представлены во всех этих обрЯдах как воплощение божества, но и шествие свЯщенников по церкви знаменовало смерть и ее преодоление. ќта семантика хлеба как "живота вечного, сшедшего с небес", как символа спасениЯ от смерти и воскресениЯ, особенно Ясна в обрЯде особого пасхального хлеба, свЯзанного с образом воскресениЯ</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">60</SUP></FONT><FONT SIZE=2>; его как божество воскресениЯ держат в особом церковном месте вместе с иконой воскресшего бога и в праздник воскресениЯ обносЯт вокруг церкви</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">61</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ествие к еде монахов при звоне колоколов, при пении "•ристос воскресе" в предшествии иконы воскресениЯ, этого пасхального хлеба и нескольких лампад</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">62</SUP></FONT><FONT SIZE=2> воспроизводит ту же литургию, но освобожденную от церковного таинства и развернутую в быт, с тем же шествием, но реальным, и с тою же едою, но житейской. ђЯдом с хлебом, олицетворЯющим мужское воскрешающее божество (артос), существует такой же хлеб, олицетворЯющий женское божество (панагиЯ)</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">63</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ‹ишь в культе этого "хлеба воскресениЯ" легче уловить образ спасениЯ от смерти, свЯзанный с образом еды и хлеба.</P>
</FONT><B><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">3</FONT><I><FONT SIZE=2>. …да религиознаЯ</I> и <I>бытоваЯ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</B></FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">Ћбычно во всех этих ЯвлениЯх видЯт пережиток агап (вечерей любви). Ћни состоЯли из преломлениЯ хлеба и совместной еды и происходили в церквах, их изгонЯет оттуда в IV веке ‹аодикийский собор</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">64</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Ћднако дело не в одних этих религиозных трапезах и не в одних пережитках: то, что условно принЯто называть агапами, засвидетельствовано этнографией длЯ всех народов, прошедших известную стадию развитиЯ. “же неоднократно указывалось и на греко-римские параллели, на общественные их столы и на обычаи религиозные. Ќо если говорить о религиозной еде, то прежде всего нужно вспомнить греческие теоксении и римские пульвинарии и лекцистернии, потому что тут-то мы и видим храмовую еду. …ще ближе и, быть может, проще обратитьсЯ к агапам еврейским; ведь здесь перед нами повседневный быт, и мы до сих пор застаем на западе у патриархальных евреев освЯщение и благословение хлеба, а главное - преломление его хозЯином дома и вкушение его всей семьей</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">65</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ’ем самым отпадает исключительность литургического агнца, хлеба или пасхального артоса. Њы видим и у евреев, в канун Џасхи, ритуальную трапезу, с устано-</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">54</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">вленным веками неподвижным каноном ролей и форм, и в центре ее - обрЯд хлеба (мацы) и вина, сопровождаемый диалогами, чтением свЯщенных текстов, символическими действиЯми и, по-видимому, закрыванием и открыванием мацы, как [закрыванием и открыванием] завесы или покровов над дарами</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">66</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ќто та же литургиЯ еды, та же драма хлеба и вина, лишь характера богослужебного, хотЯ и домашнего. …сли ее можно сравнить с храмовой едой, то субботние преломлениЯ хлебов наиболее подходЯт к агапам. ‚ обрЯдах раздроблениЯ хлеба и раздачи вина, будь это в семье или в церкви, виден акт первобытной трапезы, и отрицать этого никто не в состоЯнии. ‘ другой стороны, нельзЯ отрицать ни тождества этого момента в разнообразных ее формах, ни консервативности быта. Џреломление хлеба у евреев или в агапе дает, собственно, типично пасхальную картину разрезаниЯ пасхального агапа и съеданиЯ его: и здесь хозЯин, или свЯщенник, или патриарх совершает разделение, а община или семьЯ съедает</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">67</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ќта еженедельнаЯ или ежевечернЯЯ пасха ставит вопрос тот же самый, что ставил пасхальный хлеб: вопрос об увЯзке еды с воскресением и о преломлении и вкушении хлеба как спасении.</P>
</FONT><B><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">4.</B></FONT><FONT SIZE=2> €так, существует ли резкаЯ грань между едой храмовой и бытовой? € как вообще воспринималась самаЯ еда? Џрежде всего, что может быть проще стола, комнаты или одежды? Њы увидим, однако, впоследствии, что стол, обыкновенный стол длЯ еды, осмыслЯлсЯ в образах высоты-неба, и именно оттого, что он стал местопребыванием божества злака и плода, божества-животного, он сделалсЯ столом, на котором лежат Яства и за которым едЯт. —то может быть естественнее и жизненнее, чем потребность в одежде или в жилище? Ђ между тем потребность эта осмыслЯлась представлением о космичности покрова и сопоставлением палатки с небом, комнаты с преисподней. € акт еды, житейски-реальный и вполне физиологичный, не перестает таковым же оставатьсЯ, хотЯ и свЯзываетсЯ с кругом определенных образов. Ќо нам не следует забывать, что в доклассовом обществе не только не было первенства одной формы идеологии над другой, но что вообще они свЯзаны между собой и что никакаЯ реалиЯ не убивает семантики и осмысление не отрицает реальности. Њежду едой за домашним столом и церковной литургией нет разницы бытового или религиозного содержаниЯ в нашем, современном смысле. Џоэтому, когда Я устанавливаю в обрЯде разламываниЯ хлеба главный момент в жизни перво-</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">55</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">бытного общества, Я этим не ставлю <I>еще</I> точку, а только начинаю искать то осмысление, которое первобытное общество этому моменту давало. ‘ другой стороны, параллелизм одного и того же ЯвлениЯ в быту и в храме опровергает одностороннее мнение о консервативности одних лишь форм религиозных и показывает, что не</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>менее религии консервативен и рудиментарен бытовой обычай.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">‚ самом деле, праздник рождениЯ оказываетсЯ праздником еды - это ђождество с его рождественским столом, уходЯщим далеко вглубь древности, в свадьбе есть и обрЯд хлеба и вина, - вслед за венчанием идет на дому пир или, во всЯком случае, брачнаЯ трапеза, смерть и похороны знаменуютсЯ тем же актом еды и на могиле и дома, но, помимо этого, существует еще и так называемаЯ трапеза мертвых, т.е. и сам покойник, изображенный на вотивах и могильных плитах, мыслитсЯ едЯщим и пьющим. Ћдин беглый перечень этих общеизвестных фактов показывает, что акт еды в представлении древнего человека соединЯлсЯ с кругом каких-то образов, которые прибавлЯли к трапезе как к утолению голода и жажды, еще и мысль о свЯзи акта еды с моментами рождениЯ, соединениЯ полов и смерти. Ќо показывает не только это. …сли мы встречаем одно и то же действие в виде реального и в виде имажинарного, если совершенно различные ЯвлениЯ смешиваютсЯ в сознании одно с другим, и если такие биологические факты, как утоление голода, как поЯвление ребенка или смерть человека, воспринимаютсЯ вопреки их реальной сущности, то Ясно, что мы имеем дело с двумЯ ЯвлениЯми, во-первых, с действительностью, во-вторых, с концепцией этой действительности в сознании € тогда храмоваЯ реплика быта, как Я назвала бы всЯкое богослужение, становитсЯ показательной параллелью к бытовой религии, и любой обрЯд или праздник раскрывают в одинаковой мере своеобразный характер первобытного осмыслениЯ действительности.</P>
</FONT><B><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">5</FONT><I><FONT SIZE=2> ‘емантика жертвоприношениЯ</B></I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">Ќо не нужно упрощать того, что само по себе сложно. ЌельзЯ затушевывать того ЯвлениЯ, что евхаристиЯ, если и ЯвлЯетсЯ параллелью агапы и представлЯет собою действо еды, но есть в то же времЯ и некое, как оно и называетсЯ, жертвоприношение. Љого же приносЯт здесь символически в жертву? Ђгнца, лишь пони маемого иносказательно как божество, но, по Ѓиблии, подлинного агнца. €так, вот еще один образ, иногда и еще два ‘ледовательно действо еды есть одновременно и жертвоприно-</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">56</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">шение и нечто, свЯзанное с образами рождениЯ, соединениЯ полов, смертью и воскресением, а жертва есть мучное изделие, хлеб, которое одновременно мыслитсЯ молодым животным, а то и вочеловеченным божеством. Љак жертва человек или животное длЯ нас понЯтны, но непонЯтен хлеб; как трапеза понЯтны хлеб и животное, но непонЯтен человек и бог. џсно, что наше представление об еде и о жертве не совпадает с архаическим, и хотЯ форма того и другого во власти до сих пор и нашей, но ее осмысление, семантика ее совершенно различна</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">68</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Џод едой и под жертвой доклассовое общество понимало нечто метафорическое, нечто, свЯзанное с узлом образов о жизни и смерти.</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">‚ античности жертвоприношение состоит из моментов убиениЯ животного и вкушениЯ жертвы, обрЯд совершаетсЯ под музыку. ‡десь то же омовение рук, приготовление алтарей и сосудов, изгнание профанов, привод и осмотр жертвенных животных. Џосыпав головы жертв толченой Ячменной крупой, прислужники убивают их. Љогда они падают, сдирают с них шкуру, берут "начатки" от внутренностей и бедер и, посыпав их Ячменной крупой несут в корзинах жертвующим, которые кладут их на алтарь, разводЯт под ним огонь и возливают вино</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">69</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ‡десь перед нами, так сказать, свЯщеннаЯ кухнЯ, с актом сакрального варева, налицо. ќтот момент, сведенный в литургии до минимума, в сцене осмотра и приготовлениЯ еды оживает только у персидских несториан. “ них начало литургии открываетсЯ приготовлением хлеба. ‘вЯщенник приносит муку, масло и теплую воду, мешает все вместе и вливает туда закваску. ‘юда же примешивает он соль и делает из всего тесто. ‡атем наступает приготовление хлеба, составлЯющее часть богослужениЯ. Џараллель жертвоприношениЯм - в разных картинах пира богов или пира длЯ богов</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">70</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Њы видим то бога, который сам ест и приглашает гостей к себе на трапезу - это теоксении, то трапезу, на которую приглашаютсЯ боги, и их статуи размещаютсЯ за столами - это "селлистернии" длЯ сидЯщих богов, лекцистернии длЯ возлежащих. Ќо божество, если и не на пиру, все же ест, и его жрец ЯвлЯетсЯ прислужником его стола. Џо роли повара мы видим</FONT><FONT SIZE=2>,</FONT><FONT SIZE=2> что жертвоприношение понималось не только в нашем пышном и богослужебном смысле, но было гораздо проще в основе и сличалось с представлением, как Я уже выразилась, свЯщенной кухни, приготовлениЯ длЯ божества пищи. ’ак, Ђфиней раскрывает на многих примерах, со ссылкой на античные авторитеты, сакральное происхождение греческих поваров. Ћн показывает,</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">57</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">как их искусство вышло из искусства жертвоприношениЯ, и как вначале оно было принадлежностью свободнорожденных; он прЯмо отождествлЯет поваров со жрецами, закалЯвшими жертвенное животное и умевшими обращатьсЯ с ножом и мЯсом животного; в свою очередь, он дает примеры и того, как повара знали, помимо своего искусства, и обрЯд жертвоприношений</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">71</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Џри пульвинариЯх мы видим, что в храмах находились столы и ложа длЯ богов</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">72</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. € у греков в храме, рЯдом с алтарем, мы часто застаем просто столы; еврейские "хлебы предложениЯ", приносимые на храмовой стол в торжественной церемонии, тоже полагаютсЯ божеству или его персонификации, свЯщеннику</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">73</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Ћтвечают этому и римские мензы как столы божества</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">74</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Ќе хватает только, с нашей точки зрениЯ, плиты; ее функцию выполнЯл алтарь (жертвенник). ‚ ѓреции и ђиме хлеб выпекалсЯ в храмах ѓестии-‚есты; в ђиме части жертвенного животного приносились на алтарь в виде вареного или жареного блюда. ‚ €ндии и в ‚авилоне имеютсЯ свЯщенные повара и пекари при храмах, по большей части жрецы</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">75</SUP></FONT><FONT SIZE=2>; ЃиблиЯ показывает, как во времЯ жертвоприношениЯ в храме совершаетсЯ варка мЯса, и свЯщенник опускал вилку в "котел, или в кастрюлю, или на сковороду, или в горшок"</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">76</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ’рулльский собор запрещает варить в церкви на алтаре мЯсо, и обрЯд умирает</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">77</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ‚се это показывает, что представлению о божестве сопутствовало и представление об еде, и что жертвоприношение не было чем-то изолированным, с резким делением на сожжение и на вкушение</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">78</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Ќо как еда присутствует во всех основных обрЯдах первобытного общества, так и жертвоприношение, съедание богом убитого животного, далеко не исчерпываетсЯ одними храмово-религиозными актами закланий, приношений и возлиЯний, а в разнообразных формах идет по всем линиЯм жизни божества и семантически заключаетсЯ в вещах (каковы стол, престол, алтарь, жертвенник, ложе), в праздниках, в культе, в свЯщенных сказаниЯх. Ѓог и человек в доклассовом сознании слиты</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">79</SUP></FONT><FONT SIZE=2>; что нужно человеку, то нужно и богу; каждаЯ реальнаЯ потребность имеет свое осмысление. € оттого, что обрЯд богослужебен, и что он есть жертвоприношение, и что жертва идет в пищу богу, не исключаетсЯ в нем просто реальный акт еды смертного. Ќо отсюда следует и еще один вывод: образ человеческой еды не отличаетсЯ от образа еды божеской.</P>
</FONT><B><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">6. </FONT><I><FONT SIZE=2>ЋбрЯды разрываниЯ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</B></FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">џ упомЯнула, но не осветила такие факты, как омонимичность агнца и хлеба в литургии или - античный параллелизм жертвы животной и мучной. Ћсобенно</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">58</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">наглЯдна эта семантическаЯ тождественность именно в агнце, - возьмем ли мы его в прототипе, пасхальной жертве, или в символике просфоры. ‚ последнем случае часть службы так и называетсЯ термином жертвоприношениЯ. •леб или мучнаЯ жертва все времЯ мыслитсЯ юным животным; она, подобно животной жертве, поднимаетсЯ кверху; при разрезании ее свЯщенник говорит: "приноситсЯ в жертву агнец бога"; орудием разрезаниЯ служит копье, и свЯщенник "пронзает" им "тело" хлеба: деление мучной жертвы на частицы понимаетсЯ как расчленение животного, и свЯщенник говорит: "дробитсЯ и разделЯетсЯ агнец бога, раздроблЯемый и не разъЯтый" и т.д.; вино уподоблЯетсЯ крови животного. ‘амый термин, обозначающий раздробление хлеба, ЯвлЯетсЯ разновидностью греческого термина 'спарагмос', 'расчленение животного' - хорошо известного технического обозначениЯ распространеннейших на всем земном шаре обрЯдов: это разрывание, расчленение, разнЯтие по частЯм, с целью вкушениЯ, тотемного бога-животного</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">80</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. € мы видим по выражению "агнец раздроблЯемый и не разъЯтый", что расчленение носит в себе представление о разнЯтии, как и 'спарагмос'. €так, теперь от нас самих зависит понЯть и смысл еврейского обрЯда преломлениЯ хлеба и увидеть, что и тут находитсЯ в центре "разъединение" хлебной жертвы, расчленение жрецом, патриархом или главой семьи, с целью раздачи и вкушениЯ соучастникам. Ћднако такова и всЯкаЯ архаическаЯ еда в своих бытовых формах: глава дома закапает животное и первую его часть, пересыпав Ячменной мукой, бросает в огонь алтарЯ - это еда длЯ бога; затем все присутствующие жарЯт все остальные части, и хозЯин разделЯет их, даваЯ каждому по части</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">81</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ‚ первобытном обществе еда совершаетсЯ сообща, и главарь разделЯет пойманного зверЯ на части, которые раздает среди присутствующих. ’аковы спартанские сисситии и афинские обеды в пританее: каждый получал свою долю в общественном столе, даровом, свЯзанном с общественной должностью</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">82</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Ќе случайной предстает перед нами и омонимичность хлеба и животного. Ќе только образы 'бога' и 'человека' слиты, но слиты образы животного и растениЯ. Ћсобенно Ярко обнаруживает себЯ этот, как Я сказала бы, пасхальный комплекс в обвинениЯх в убийстве мальчика и обрЯдовом вкушении его крови. Џо словам римлЯнина у ЊинуциЯ ”еликса, </P>
<P ALIGN="JUSTIFY">- одного из самых образованных раннехристианских писателей,</P>
<P ALIGN="JUSTIFY">- христиане собираютсЯ в потаенных местах и с религиозной целью разрывают на части и пьют кровь мальчика, покрытого</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">59</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P ALIGN="JUSTIFY">мукой</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">83</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ‚ сюжете этого обвинениЯ заключаетсЯ одна из словесных интерпретаций Џасхи как евхаристии</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">84</SUP></FONT><FONT SIZE=2>: соборное вкушение мучной жертвы юного живого существа, разрывание и питье крови, дающее спасение от смерти</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">85</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ’аким образом акт еды первобытного человека представлЯлсЯ актом еды и самою божества (т.е. жертвоприношением), но к этому присоединилось еще и разрывание объекта пищи и совокупное съедание тела и выпивание его крови - если это было животное, хлеба и растительного напитка - если это были злаки</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">86</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ’акое совокупное разрывание есть способ первобытной общественной еды, когда рука служила главным производственным орудием</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">87</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Ћмонимичность богочеловека и терио-злака Ясно говорит о том случае, когда разрываетсЯ и вкушаетсЯ человек или бог. Љульт „иониса и идеи причастиЯ служат примерами. Њы знаем, что в мистериЯх ќлевсина и в обрЯдах Ђттиса существовало такое же символическое вкушение, за которым, еще древнее, было вкушение совершенно конкретное</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">88</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Ћно тем бесспорнее, что параллель к нему существует у всех почти первобытных народов; его классический пример дает ѓрециЯ в религии ‡агреЯ, который в детстве был похищен, убит и разорван на части, а потом оживлен</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">89</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ЃиографиЯ всех богов, имеющих свою историю смерти и воскресениЯ, имеет и историю рождениЯ, переходЯ