разу,  слишком  быстро,  в
ущерб благоразумию. € на каждом повороте своего небывалого  пути  он  огибал
углы так же резко и неожиданно, как огибал их, гонЯсь  за  нищим  по  кривым
улочкам Ђссизи.
     ЏроЯвилась тут и другаЯ черта, котораЯ жила в  его  душе  как  инстинкт
раньше, чем превратилась в мистический идеал. Џо-видимому, черта эта никогда
не исчезала из маленьких республик средневековой €талии. Њногие не могут  ее
понЯть, южане понимают лучше северЯн,  католики  -  лучше  протестантов.  Ћн
никогда не сомневалсЯ в том, что все  люди  равны.  Ќе  надо  путать  это  с
францисканским человеколюбием - на практике это  чувство  равенства  нередко
приводило  к  поединкам.  Ќаверное,  дворЯнин  не  может  стать   поборником
равенства, пока не способен поссоритьсЯ со слугой. ’акое чувство стало одной
из основ францисканского братства, и в этом  происшествии  мирской,  молодой
поры оно проЯвилось сполна. џ думаю, ”ранциск действительно  не  знал,  кого
слушать, и, послушав купца, счел нужным послушать и нищего,  ибо  и  тот,  и
другой были длЯ него людьми. ’акие вещи очень трудно описывать там,  где  их
не знают, но в том-то и было дело, потому народное  движение  и  возникло  в
этом краю и начал его этот человек. …го милосердие, словно  башнЯ,  достигло
звездных высот, на которых кружитсЯ голова, а то и мутитсЯ ум; но строил  он
на высоком плоскогорье равенства.
     џ взЯл один из сотни рассказов о юности св. ”ранциска и остановилсЯ  на
нем подольше, ибо пока мы не увидим сути, рассказы  эти  останутсЯ  длЯ  нас
немного легковесными.  ‘в.  ”ранциску  не  к  лицу  покровительственный  тон
"занЯтных историй". €х много; но слишком часто в них  видЯт  сентиментальные
опивки ‘редневековьЯ, не понимаЯ, что свЯтой прежде всего - это  вызов  веку
сему.  ‡емной,  человеческий  путь  ”ранциска  надо  увидеть  серьезнее;   и
следующаЯ историЯ, показывающаЯ нам его,- совсем другаЯ. Ћднако и она как бы
случайно открывает нам бездны его сознаниЯ, а может, и подсознаниЯ. ”ранциск
все еще кажетсЯ обычным молодым человеком, но если мы вглЯдимсЯ в  него,  мы
увидим, каким необычным он был.
     ‚спыхнула война Ђссизи с Џеруджей.  ’еперь  принЯто  подсмеиватьсЯ  над
тем, что войны между тогдашними городами-республиками не столько вспыхивали,
сколько  вечно  тлели.  ‘кажем  только,  что  даже  если  бы  одна  из   них
продолжалась сотню лет, наврЯд ли  погибло  бы  столько  людей,  сколько  мы
убиваем за  год  на  нашей  современной  научной  войне  между  современными
промышленными империЯми. Љонечно, граждане средневековых  республик  отстало
умирали за то. что любили: за дома, где они жили, за свЯтыни, которые чтили,
за хорошо знакомых правителей и представителей. Ћни  не  могли  прогрессивно
умирать за  последние  слухи  о  дальних  колониЯх,  переданные  безымЯнными
журналистами. …сли же, основываЯсь на  собственном  опыте,  вы  решите,  что
войны парализовали цивилизацию, признайте хотЯ бы, что воюющие  города  дали
нам паралитика „анте и паралитика Њикельанджело, Ђриосто и ’ициана, ‹еонардо
и Љолумба, не говорЯ уже о …катерине  ‘иенской  и  герое  этой  книги.  …сли
местный патриотизм  -прискорбный  пережиток  ’емных  веков,  почему  же  три
четверти великих людей вышло из тех городов и участвовало в тех стычках? …ще
посмотрим, что выйдет из наших столиц, но с тех пор, как они  разрослись,  о
великих людЯх не слышно. € мальчишескаЯ мечта не дает мне покоЯ: а что  если
их и не будет, пока Љленем не опоЯшет стена и не  протрубит  в  ночи  труба,
призываЯ к оружию жителей “имблдона?
     ‚о всЯком случае, в  Ђссизи  она  протрубила,  и  граждане  взЯлись  за
оружие, а среди них был ”ранциск,  сын  торговца.  Ћн  выступил  в  поход  с
отрЯдом воинов и в какой-то стычке, или в набеге, или когда еще они попали в
плен. ‘амым вероЯтным кажетсЯ мне, что кто-то их предал или струсил,  ибо  с
одним из пленных товарищи  отказывались  общатьсЯ  даже  в  темнице,  а  это
равносильно обвинению.  Љак  бы  то  ни  было,  кто-то  заметил  одну  вещь,
занЯтную, не  очень  значительную,  скорее  дурную,  чем  хорошую.  ”ранциск
обходилсЯ с товарищами любезно,  даже  радушно,  "свободно  и  весело"  (как
кто-то сказал о нем), стараЯсь ободрить и их, и себЯ.  €  вот,  обращаЯсь  к
отверженному - к трусу ли, изменнику, не знаю, - он просто ни в чем не менЯл
тона, не проЯвлЯл ни холодности,  ни  состраданиЯ,  говорил  все  с  той  же
веселой простотой. Ќо если в темнице был человек, умеющий  видеть  истину  и
духовную суть, он мог  бы  понЯть,  что  перед  ним  -  нечто  новое,  почти
беззаконное:  глубокое  течение,  стремЯщеесЯ  в  неведомое  море  любви.  “
”ранциска действительно был недостаток, ему недоставало одного  качества.  ‚
одном отношении он был слеп и потому видел  лучшие,  красивейшие  вещи.  ‚се
ограничениЯ доброй  дружбы  и  вежества,  все  запреты  общественной  жизни,
отделЯющие  недолжное  от  должного,   все   общественные   предрассудки   и
условности, естественные и даже неплохие у  обычного  человека,  свЯзывающие
воедино немало вполне пристойных сообществ,  не  сдерживали  его.  Ћн  любил
по-своему. ‚ероЯтно, он любил всех; но особенно сильно любил он  тех,  из-за
кого не любили его самого.  —то-то  великое  и  всеобщее  обитало  в  тесной
темнице, и наш духовидец узрел бы во тьме алый нимб  милосердиЯ  милосердии,
выделЯющий из свЯтых этого свЯтого. Ћн услышал бы тихий  голос  неслыханного
благословениЯ, которое позже сочли хулою: "Ћн внемлет тем, кому сам  Ѓог  не
внемлет".
     „уховидец узрел бы это, но Я сомневаюсь, мог ли это узреть ”ранциск. Ћн
поступал так по бессознательной щедрости  сердца,  которую  в  ‘редние  века
прекрасно именовали широтою, и ее можно было бы счесть беззаконной, если  бы
она не подчинЯлась высшему, Ѓожьему закону; но Я сомневаюсь снова в том, что
”ранциск знал, чей это закон. Ћн не собиралсЯ оставить войско и не  помышлЯл
о монастыре. —то бы ни говорили пацифисты и умники,  можно  любить  людей  и
сражатьсЯ с ними, если ты  сражаешьсЯ  честно  и  за  доброе  дело.  Ќо  мне
кажетсЯ, здесь было не только  это:  по-видимому,  молодой  ”ранциск  вообще
тЯготел к рыцарской, воинской нравственности. € вот перваЯ неудача пересекла
его путь - он заболел той болезнью, котораЯ много раз вставала  препЯтствием
на его отчаЯнном пути. Ѓолезнь сделала его серьезней, но так и кажетсЯ,  что
стал он более серьезным воином и даже более серьезным  в  воинственности.  Ђ
пока он выздоравливал, путь приключений и славы открылсЯ перед ним,  и  путь
этот был куда шире, чем  тропа  стычек  и  набегов.  Ќекий  ѓотье  де  Ѓриен
оспаривал корону ‘ицилии - многие оспаривали ее тогда, и Џапа призвал  народ
ему на помощь, а призыв этот нашел отклик в сердцах юношей Ђссизи.  ”ранциск
решил отправитьсЯ в Ђпулию на помощь  графу;  быть  может,  роль  сыграло  и
французское его имЯ. Ќе надо забывать, что, хотЯ мир того времени был  миром
маленьких вещей, вещи эти были свЯзаны с другими,  большими.  ‚  испещренных
крохотными  республиками  землЯх  было  больше  интернационализма,   чем   в
огромных, однородных, непонЯтных наших  странах.  ‚ласть  правителей  Ђссизи
врЯд ли простиралась дальше тех мест, куда долетела  бы  стрела  из  лука  с
городской стены; но сердце их могло быть и  с  норманнами  в  ‘ицилии,  и  с
трубадурами в ’улузе, и  с  императором  в  германских  лесах,  и  с  Џапой,
умирающим в ‘алерно. Љогда век живет верой, он по сути  своей  един.  ‚  чем
больше вселенского, чем во ‚селенной? Њногое в  религиозных  воззрениЯх  той
поры не совсем Ясно нынешним людЯм. Ќапример, такие  давние  времена  смутно
представлЯютсЯ нам древними, ранними, каким-то детством мира.  Ќам  кажетсЯ,
что все это было на заре христианства. Ќо –ерковь уже перевалила  за  первое
тысЯчелетие, она была старше современной ”ранции и много старше Ђнглии.  Ћна
и казалась старой, почти такой же  старой,  как  сейчас,  а  может  быть,  и
старше. ‘ловно Љарл ‚еликий, одолевший Язычников в сотне схваток,  которого,
по  легенде,  ангел  просил  сразитьсЯ  снова,  хотЯ   седобородому   королю
исполнилось двести лет, –ерковь  отсражалась  первое  тысЯчелетие  и  начала
второе. Ћна прошла через ’емные века, когда одно оставалось  ей  -  отчаЯнно
битьсЯ с варварами и упрЯмо твердить ‘имвол ‚еры. …го твердили  по-прежнему,
после победы или спасеньЯ, но  нетрудно  предположить,  что  повторение  это
стало однообразней. –ерковь казалась старой, как и сейчас, и некоторые,  как
сейчас, думали, что она умирает. Ќа самом деле вера  не  умерла,  но,  может
быть, стала скучнее, во всЯком случае, некоторым она уже  казалась  скучной.
’рубадуры и труверы уже пошли  или  свернули  туда,  где  обитают  восточные
вымыслы и парадоксы уныниЯ,  которые  кажутсЯ  европейцам  невиданно-новыми,
когда  их  собственный  здравый  смысл  немного   застоитсЯ.   Џосле   веков
безнадежных сражений и безрадостной аскезы могло показатьсЯ, что  признанное
правоверие несколько застоЯлось. ‘вобода  и  свежесть  раннего  христианства
казались  тогда,  как  и  сейчас,  безвозвратно  утерЯнным,   едва   ли   не
доисторическим ‡олотым веком. ђим был разумней других городов, –ерковь  была
мудрее мира, но вполне могло показатьсЯ, что устала она больше. Ќаверное,  в
безумной метафизике ‚остока было что-то пленительное и дерзновенное.  ’емные
тучи пессимизма собирались над ‘редиземным морем, чтобы  разразитьсЯ  грозой
междоусобицы  и  раскола.  ’олько  вокруг  ђима  светил  свет,  но  он   был
бесцветным, землЯ -  плоской,  и  неподвижный  воздух  стоЯл  в  тишине  над
свЯщенным градом.
     ‚ высоком темном доме, в Ђссизи, ”ранческе  Ѓернардоне  спал  и  грозил
битвой. € в темноте ему Явилось видение - сверкающие  мечи  крестоносцев,  и
пики, и щиты, и шлемы, все со знаком креста. Џроснувшись, он принЯл  сон  за
зов, за клич и кинулсЯ к коню и к оружию. ”ранциск любил рыцарские забавы  и
- в битве ли, на турнире - не уступил бы настоЯщим рыцарЯм.  Ќесомненно,  он
предпочитал христианское толкование рыцарства, но в те дни он  прежде  всего
жаждал славы, хотЯ длЯ него  она  ничем  не  отличалась  от  чести.  …го  не
миновала мечта о лаврах, завещаннаЯ  –езарем  всем  латинЯнам.  €  когда  он
уходил из дома на войну, высокие ворота в толстой  стене  Ђссизи  огласились
его последней похвальбой: "џ вернусь великим вождем".
     Ќо в дороге болезнь вернулась к нему и его свалила. Ѓолее чем вероЯтно,
что по нетерпеливому своему нраву он встал намного раньше срока. € во  мраке
второй, куда более тЯгостной отсрочки, он снова видел сон  и  слышал  голос:
"’ы не понЯл видениЯ. ‚ернись в Ђссизи". Ѓольной ”ранциск поехал  домой.  Ћн
был разочарован, разбит, быть может, осмеЯн, ему оставалось одно: ждать, что
будет. ’огда он  впервые  спустилсЯ  в  темную  Яму,  которую  зовут  юдолью
унижениЯ. Ћна показалась ему голой и неприютной, хотЯ позже он отыскал в ней
много цветов.
     Ќе только разочарование и позор мучили его - он ничего не  понимал,  он
был сбит с толку. ”ранциск твердо верил, что сны его - вещие, и не  понимал,
что же они предвещали. Љогда он гулЯл (или даже слонЯлсЯ) по улицам Ђссизи и
в полЯх за городской стеной, страннаЯ вещь приключилась с ним.  Џо-видимому,
он не сразу ее свЯзал со  снами,  но  длЯ  менЯ  Ясно,  что  она  завершает,
увенчивает их. ѓде-то - наверное, в открытом поле - он ехал верхом и  увидел
кого-то, и остановилсЯ, ибо к нему шел  прокаженный.  Ћн  сразу  понЯл,  что
отваге его дано испытание - не так, как мир дает, а так, как испытывает  нас
‡нающий сердце человека. Ќе копьЯ и знамена Џеруджи шли на него - от них  бы
он не бежал; не войско, сражавшеесЯ за корону ‘ицилии,-  к  грубой,  простой
опасности он относилсЯ так же, как и  всЯкий  храбрый  человек.  …го  тайный
страх шел к нему по дороге; тот страх, что приходит не извне, изнутри,  хотЯ
он и стоЯл перед ним, белый в солнечном  свете.  €  в  единственный  раз  за
долгую, опасную жизнь душа его застыла. Џотом он спрыгнул с конЯ,  не  ведаЯ
того, что лежит между оцепененьем и порывом, кинулсЯ к несчастному  и  обнЯл
его. ’ак началось его служение прокаженным, а служил он  им  немало.  ќтому,
первому, он отдал все деньги, вскочил на конЯ и поехал дальше. Њы не  знаем,
далеко ли он отъехал и о чем думал, но говорЯт, когда он  обернулсЯ,  дорога
была пуста.
 
     ѓлава 4. ”ранциск строитель
 
     Њы дошли до перелома в  жизни  ”ранциска  из  Ђссизи;  до  дней.  когда
случилось то, чего не поймут многие из нас, простых и  себЯлюбивых,  которых
ѓосподь не ломал, чтобы создать заново.
     џ не сразу решил, как мне писать об этой трудной поре -  ведь  Я  хочу,
чтобы  мирские,  хотЯ  и  благосклонные  к   религии   люди   понЯли   менЯ.
Џоколебавшись немного, Я решил, что правильнее  всего  рассказать  сперва  о
событиЯх, лишь касаЯсь собственных догадок об их смысле.  ‘мысл  этот  легче
обсудить потом, когда он Явил себЯ во всей жизни свЯтого. ‘обытиЯ же такие.
     ‹етописцы немало говорЯт о старенькой, заброшенной церкви св.  „амиана,
древнем ассизском свЯтилище, которое просто разваливалось на части. ”ранциск
молилсЯ там перед ђаспЯтием в те смутные и  пустые,  переходные  дни,  когда
рухнули его мечтаньЯ о воинской славе, а может, и признанно в обществе,  что
совсем уже невыносимо длЯ таких чувствительных  людей.  €  вот,  молЯсь,  он
услышал голос: "”ранциск, разве ты не видишь,  что  дом  Њой  рушитсЯ?  €ди,
почини его длЯ ЊенЯ".
     ”ранциск вскочил и пошел.  Ћн  всегда  был  готов  вскочить  и  сделать
что-то. Њожет быть, он и шел, и делал, еще не совсем понимаЯ, что именно  он
делает. ‚о всЯком случае, он поступил решительно, опрометчиво, и уж точно во
вред своей репутации. Ќа грубом мирском Языке, он украл. ‘ его  собственной,
восторженной точки зрениЯ, он дал своему почтенному отцу высокую, радостную,
неоценимую возможность участвовать (не вполне  осознанно)  в  восстановлении
церкви „амиана. …сли следовать фактам, сперва он продал своего конЯ, потом -
несколько штук шелка из отцовской лавки, причем на  каждой  начертал  крест,
дабы обозначить, что служат они благочестию и милости. Џетр Ѓернардоне видел
все в другом свете. ‘вет вообще не слишком  занимал  его,  особенно  свет  и
пламень духа, охвативший его странного сына. ‚место того, чтобы понЯть,  что
”ранциска несет нездешний ветер; вместо  того,  чтобы  сказать  (как  сказал
потом епископ), что ”ранциск поступил  плохо  ради  самой  благой  цели,  он
действовал круто в самом прЯмом,  даже  юридическом  смысле  слова.  Џодобно
античным отцам, он применил непререкаемую власть  и  сам  посадил  сына  под
замок, как простого вора. ЉажетсЯ, на бедного ”ранциска  набросились  многие
из тех, кто раньше его любил;  так,  попытавшись  отстроить  дом  Ѓожий,  он
только разрушил свой собственный дом и чуть не погиб  под  обломками.  ‘сора
затЯгивалась, становилась все тЯжелее. Љакое-то времЯ юный ”ранциск, видимо,
и впрЯмь пробыл под землей, в погребе или в пещере. ќто был самый тЯжкий миг
его жизни. ‚се ополчились на него, он оказалсЯ на самом дне.
     Љогда он вышел на свет Ѓожий, люди понЯли не сразу, что он  стал  иным.
…пископ позвал на суд и его, и  отца,  ибо  ”ранциск  отказалсЯ  подчинЯтьсЯ
мирской власти. ‘  тем  исключительным  здравым  смыслом,  которым  оттенЯет
–ерковь самые дикие поступки своих свЯтых, епископ сказал, что  деньги  надо
вернуть. Ћн сказал, что хорошей  цели  нельзЯ  служить  дурными  средствами;
короче  (и  грубее)  говорЯ,  он  дал  понЯть,  что  если  молодой   фанатик
рассчитаетсЯ со старым дураком, вопрос будет исчерпан. ”ранциск в  то  времЯ
был уже не тот. Ћн уже не подчинЯлсЯ отцу, тем более  не  пресмыкалсЯ  перед
ним; но, мне кажетсЯ, в том, что он сказал,  нет  ни  обиды,  ни  праведного
гнева, ничего похожего на сведение счетов. Ћни скорее похожи  на  загадочные
слова его великого “чителЯ - на "—то Њне и тебе?" и даже  на  страшное  "Љто
Њатерь ЊоЯ?".
     ”ранциск встал перед всеми и сказал: "џ звал  отцом  Џетра  Ѓернардоне,
теперь Я слуга ѓосподень. џ верну отцу и  деньги,  и  все,  что  он  считает
своим, даже платье, которое он дал мне". Ћн снЯл с себЯ одежды-  все,  кроме
одной; и люди увидели, что это власЯница.
     Ћн сложил одежду в углу, а наверх положил  деньги.  Џотом  обернулсЯ  к
епископу, словно отвернулсЯ от всех других, и получил благословение,  и,  по
преданию, вышел в холодный мир.  ‚идимо,  мир  впрЯмь  был  холодным,  землю
покрыл снег. ђассказываЯ об этом переломе в его  жизни,  летописцы  приводЯт
очень важную и любопытную подробность. Ћн шел в одной власЯнице  по  зимнему
лесу, по мерзлой земле, среди голых деревьев. “ него не  было  ни  отца,  ни
денег, ни ремесла, ни планов, ни будущего. € вот, под белыми  деревьЯми,  он
внезапно запел.
     Џримечательно, что пел он по-французски, точнее - на том провансальском
наречии, которое тогда называли французским Языком. ќтот  Язык  не  был  ему
родным, а прославилсЯ он, как поэт, стихами на родном Языке - в сущности, он
один из первых в …вропе писал на  своем  говоре.  Ќо  именно  с  французским
Языком были свЯзаны его мальчишеские мечты; то был длЯ него Язык  романтики.
Ќа первый взглЯд очень странно, на глубокий, последний -  очень  важно,  что
именно французские слова полились с его  уст  в  крайней  крайности.  Џочему
важно, Я попытаюсь показать в следующей главе. ‘ейчас замечу: всЯ  философиЯ
св.  ”ранциска  состоЯла  в  том,  что  он   видел   естественные   вещи   в
сверхъестественном свете, и потому не отвергал, а полностью принимал их.  Ќо
пока мы перечислЯем  факты,  Я  прошу  запомнить,  что  в  зимнем  лесу,  во
власЯнице, словно строжайший из отшельников, он пел на Языке трубадуров.
     Џора вернутьсЯ к той разрушенной или просто заброшенной церковке,  ради
которой он пошел на невинное преступление и претерпел  блаженное  наказание.
Ћн не бросил ее, и она насыщала целиком его ненасытную страсть  к  действию.
’еперь  он  действовал  иначе.  Ћн  больше  не  пыталсЯ  преступить   законы
коммерческой этики, царившие в Ђссизи. …му пришел на ум один из тех  великих
парадоксов, которые оказываютсЯ на поверку общими местами. Ћн  понЯл:  чтобы
построить церковь, совсем не надо ввЯзыватьсЯ в деловую  жизнь  и,  что  еще
труднее длЯ него, в судебные дела. Ќе надо нанимать рабочих за чужие деньги,
даже за свои. —тобы отстроить церковь, надо строить.
     Ћн пошел собирать камни. Ћн просил их у каждого встречного. ‚ сущности,
он стал тем небывалым нищим, который просит камень вместо  хлеба.  ‚озможно,
как всегда с ним бывало, сама необычность его просьбы  привлекала  внимание.
Ѓогатых и праздных людей  занимало  его  чудачество,  как  могло  бы  увлечь
забавное пари. Ћн строил сам, своими  руками,  таскал  на  себе  камни,  как
вьючнаЯ скотина, не гнушалсЯ самой черной работой. Ћб этой поре  его  жизни,
как и о прочих, есть  много  рассказов;  но  длЯ  моей  цели,  то  есть  длЯ
простоты, Я хотел бы, чтобы все понЯли, как он вернулсЯ в мир  через  тесные
врата работы. ‚о всем, что он делал, было второе значение, словно  тень  его
падала на стену. ‚се было похоже на аллегорию; и, вполне возможно, тупоумный
человек науки захочет когда-нибудь  доказать,  что  сам  ”ранциск  -  только
аллегориЯ. ‚ определенном смысле можно сказать, что он делал два дела сразу,
и восстанавливал не только дамианову церковку. Ћн училсЯ понимать, что слава
его не в том, чтобы убивать на поле брани, а в том, чтобы творить, созидать,
утверждаЯ мир. Ћн действительно строил что-то еще, во всЯком  случае,  начал
строить. Ћн строил то, что часто приходило в  упадок;  то,  что  никогда  не
поздно чинить. Ћн строил церковь. Ђ –ерковь всегда можно  построить  заново,
даже если осталсЯ только камень, и врата адовы не одолеют ее.
     Џотом, все так же пылко, он принЯлсЯ чинить еще одну церковь, маленькую
церковку –арицы ангелов в Џорциункуле. —инил он и церковь апостола Џетра;  и
та особенность его жизни, из-за которой жизнь эта  похожа  на  символическое
действо, побудила благочестивых биографов отметить символичность числа  три.
Ќо две церковки были знаменательны в прЯмом, практическом смысле.  ‚  церкви
св. „амиана много  позже  он  с  Љларой,  своей  духовной  невестой,  ставил
неповторимый опыт - создавал женский орден кларисс. Ђ церковка в Џорциункуле
останетсЯ навсегда одним из величайших зданий мира, ибо именно там он собрал
почитателей и друзей, и она стала домом многим бездомным. Ќо в  ту  пору  он
врЯд ли замыслил эти монастыри. Љонечно,  Я  не  знаю,  когда  великий  план
созрел в его уме, но если описывать факты, началось с  того,  что  несколько
человек один за  другим  присоединились  к  нему,  потому  что,  как  и  он,
стремились к простоте. ‚есьма знаменательно, что стремились они к той  самой
простоте, к какой призывает Ќовый ‡авет. Џылкий  ”ранциск  давно  поклонЯлсЯ
•ристу. Џодражать •ристу он начал здесь.
     ’е двое дальновидных, которые первыми понЯли,  что  происходит  в  мире
духа, были Ѓернардо,  почтенный  горожанин,  и  Џьетро,  свЯщенник  соседней
церкви. ‡аслуга их велика, ибо ”ранциск к тому  времени  скатилсЯ  на  самое
дно, к нищим и прокаженным, а этим двоим было  что  терЯть:  один  жертвовал
удобствами жизни, другой- признанием церкви. Ѓогатый Ѓернард в полном смысле
этих слов продал имение свое и роздал бедным. Џетр  сделал  еще  больше-  он
поступилсЯ духовной  властью  (а  был  он,  наверное,  человек  взрослый,  с
устоЯвшимисЯ привычками) и пошел за  молодым  чудаком,  которого  почти  все
считали безумцем. —то именно сверкнуло перед ними, что  именно  видел  тогда
”ранциск, Я расскажу позже, если об этом вообще можно рассказать. ‘ейчас  мы
должны увидеть только то, что видел весь город, а видел он, как  верблюд  во
славе проходит сквозь игольные уши и Ѓог совершает невозможное, ибо …му  все
возможно. Ћн видел, как  свЯщенник  уподобилсЯ  не  фарисею,  но  мытарю,  и
богатый ушел с радостью, потому что не имел ничего.
     Џо преданию, три странных человека построили  себе  хижину  или  лачугу
неподалеку от убежища прокаженных.  ’ам  они  и  беседовали,  когда  им  это
позволЯли тЯжелый труд и опасность (ведь ухаживать за прокаженным  в  десЯть
раз страшнее, чем сражатьсЯ за корону ‘ицилии), беседовали  на  Языке  новой
жизни, как беседуют дети на тайном своем Языке. Њы мало знаем об их  дружбе,
но мы достоверно знаем, что они остались друзьЯми до конца. Ѓернард стал длЯ
”ранциска сэром Ѓедивером, "первым, кого посвЯтили в рыцари, последним,  кто
оставалсЯ с королем". Њы видим его одесную свЯтого, у смертного ложа, где он
получает особое благословение. Ќо это было уже в другом мире, очень  далеком
от трех оборванных чудаков в едва держащейсЯ хижине. Ћни не  были  монахами,
разве что в том буквальном и древнем смысле слова,  когда  монахом  называли
отшельника. ’рое одиноких жили сообща, но не  составлЯли  общества.  ‚идимо,
все это было очень частным, личным делом, если смотреть  извне,  частным  до
безумиЯ. € первое обещание того,  что  это  станет  движением,  первый  знак
миссии мы видим в ту минуту, когда они обратились к Ќовому ‡авету.
     Ћни погадали на …вангелии. Њногие протестанты, в  сущности,  гадают  на
Ѓиблии, хотЯ и ругают гаданьЯ, как Языческий предрассудок. Љонечно,  открыть
Ѓиблию наугад - совсем не то же самое, что копатьсЯ в ней, а ”ранциск именно
открыл ее наугад. Џо одному преданию, он  просто  начертал  крест  на  Ќовом
‡авете, открыл его трижды и прочитал три  текста.  Џервым  выпал  рассказ  о
богатом юноше, чей отказ вызвал  к  жизни  великую  нелепицу  о  верблюде  и
игольном ушке. ‚торым - наставление ученикам не брать с собой ни золота,  ни
серебра, ни меди в поЯса свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд,  ни  обуви,
ни  посоха.  ’ретьим  -  истинный  перекресток  книги,  текст  о  том,   что
последователь •риста должен отвергнуть себЯ и взЯть крест свой.  Џо  другому
преданию, ”ранциск услышал один из  этих  текстов  в  церкви,  когда  читали
…вангелие на этот день. ‚ероЯтно, это случилось очень рано, в  самом  начале
уединенной жизни, почти сразу после ссоры с отцом, ибо  только  после  этого
Ѓернард, первый его ученик, роздал имение нищим. …сли это так, значит,  хоть
какое-то времЯ ”ранциск жил в хижине один, как отшельник. Ћн жил  на  людЯх,
все видели его, но от мира он скрылсЯ. ‘в. ‘имеон ‘толпник на  своем  столбе
был, в сущности, на виду, но все же его положение  нельзЯ  назвать  обычным.
Њожно догадатьсЯ, что почти каждый считал положение ”ранциска  необычным,  а
некоторые - даже и  ненормальным.  Џравда,  католическому  сообществу  легче
(пусть подсознательно) понЯть такие вещи, чем Языческому  или  пуританскому.
Ќо в ту пору, мне кажетсЯ, сограждане не слишком сочувствовали ”ранциску.  џ
уже  говорил,  что  к  тому  времени  к  –ерковь,  и  все  с  ней  свЯзанное
состарилось, устоЯлось, в том числе - монашество. ‡дравый  смысл  в  ‘редние
века был привычней, чем в наш поверхностный газетный век; по люди,  подобные
”ранциску, непривычны везде, и одним здравым смыслом их не понЯть. XIII век,
конечно, был  прогрессивным  веком,  может  быть,единственным  прогрессивным
веком в истории. …го можно с  полным  правом  назвать  прогрессивным  именно
потому, что прогресс шел очень равномерно. ќто и впрЯмь была пора реформ без
революций. ђеформы были не только  прогрессивны,  но  и  очень  практичны  п
приносили огромную пользу отнюдь не отвлеченным вещам -  городам,  гильдиЯм,
ремеслам. Ќо жители  города  и  члены  гильдий  были  в  те  времена  весьма
почтенными. Ћни знали гораздо больше равенства в экономическом смысле слова,
ими гораздо справедливей управлЯли, чем нами,  мечущимисЯ  между  голодом  и
сверхприбылью; но, вероЯтно, почти все они были твердолобыми, как крестьЯне.
Џоступок уважаемого всеми Џьетро Ѓернардоне не говорит о том, что он понимал
тонкую, почти изысканную духовность. € нам не понЯть, как прекрасно  и  ново
это странное приключение духа, если у нас не хватит юмора и простоты,  чтобы
увидеть его глазами ничуть не сочувствующего, обычного человека тех  времен.
‚ следующей главе Я попытаюсь (безуспешно)  показать  изнутри  историю  трех
церквей и маленькой хижины. ‘ейчас Я  хочу  показать  ее  извне.  €,  кончаЯ
главу, Я прошу  читателЯ  хорошо  представить  себе  и  запомнить,  как  это
выглЯдело.  …сли  судит  грубый  здравый  смысл,  а  из  чувств   -   только
раздражение, какой станет эта историЯ?
     Њолодого дурака, а может, и негодЯЯ, поймали, когда он обобрал  отца  и
попыталсЯ продать то, что должен был охранЯть. ‚ свое оправдание он говорит,
что какой-то голос велел ему починить какую-то стену.  ‡атем  он  объЯвлЯет,
что по сути своей  независим  от  всЯкого  закона,  свЯзанного  со  стражами
порЯдка, и обращаетсЯ к милости епископа, который тоже вынужден отчитать его
и сказать ему, что он не прав.  Ћн  раздеваетсЯ  при  всем  честном  народе,
швырЯет одежду в лицо своему отцу и говорит при этом, что тот ему  не  отец.
Џотом бегает по городу и выпрашивает у всех встречных камни, по-видимому,  в
приступе безумиЯ, свЯзанного со стеной. Љонечно, стены  чинить  нужно,  если
они треснули, но не тронутым же, не  сумасшедшим!  Ќаконец,  порочный  юноша
скатываетсЯ на самое дно, буквально копошитсЯ в грЯзи. ‚от  как  видели  то,
что делал ”ранциск, почти все его соседи и. приЯтели.
     ‚ероЯтно, они не совсем понимали, на  что  он  живет.  Џо-видимому,  он
просил не только камень, но и хлеб, но всегда заботилсЯ о  том,  чтобы  хлеб
был самый черствый, самый черный, а объедки  -  хуже  тех,  которые  бросают
псам. ’ем самым он жил хуже нищего, ибо нищий ест лучшее, что может  добыть,
свЯтой - худшее. Ћн был готов отказать себе во всем, а это гораздо уродливей
на  деде,  чем  утонченнаЯ  простота,  которую  вегетарианцы  и  трезвенники
называют простой жизнью,. Љак относилсЯ он к пище, так относилсЯ и к одежде.
‡десь он тоже довольствовалсЯ самым плохим. Џо одному преданию, он обменЯлсЯ
платьем с нищим, и конечно,  охотно  обменЯлсЯ  бы  с  пугалом.  Џо  другому
преданию, какой-то крестьЯнин дал ему бурую рубаху, наверное, совсем старую.
Ћбычно у крестьЯн мало лишней одежды, и они не слишком расположены  отдавать
ее, пока она хоть на что-нибудь годитсЯ.  Џо  преданию,  он  отбросил  кушак
(может быть, с особенным пренебрежением, ибо по моде того времени на  кушаке
висел кошель)  и  подпоЯсалсЯ  первой  попавшейсЯ  веревкой,  как  последний
бродЯга подвЯзывает бечевкой штаны. —ерез десЯть лет  эта  случайнаЯ  одежда
стала обычной длЯ пЯти тысЯч человек, а через сто великого „анте  похоронили
в ней.
 
     ѓлава 5. Ѓожий скоморох
 
     Њожно найти немало метафор и символов, чтобы показать, что же произошло
в душе молодого поэта из Ђссизи. €х даже слишком  много,  их  слишком  легко
выбрать,  но  толком  не  подойдет  ничто.  „лЯ  менЯ  особенно  выразителен
небольшой и на первый взглЯд, случайный факт: когда ”ранциск ходил по городу
с мирскими  приЯтелЯми,  словно  шествие  стихотворцев,  они  называли  себЯ
трубадурами. Љогда он вышел  в  мир  с  духовными  братьЯми,  он  назвал  их
жонглерами Ѓожьими.
     џ еще не говорил здесь  о  великой  культуре  трубадуров,  возникшей  в
Џровансе или ‹ангедоке, и о  том,  как  повлиЯла  она  на  жизнь  и  на  св.
”ранциска. Ћ влиЯнии на жизнь можно сказать много; но Я скажу  лишь  о  том,
что непосредственно свЯзано с ”ранциском, и прежде всего о самом важном. ‚се
знают, кто такие трубадуры. ‚се знают, что в начале ‘редних веков, в  XII  и
на пороге XIII столетиЯ возникла в  ћжной  ”ранции  своЯ  культура,  котораЯ
грозила  затмить  возраставшую  славу  Џарижа.  ѓлавным   ее   плодом   была
поэтическаЯ школа, или, точнее, школа поэтов. —аще всего они писали о любви,
хоть были и сатиры, и размышлениЯ.  Љрасота  их,  запечатленнаЯ  в  истории,
многим обЯзана тому, что они пели свои стихи и часто сами  себе  подыгрывали
на  несложных  музыкальных  инструментах  -  то  были  скорее   певцы,   чем
литераторы. €х любовнаЯ  лирика  породила  немало  прелестных  и  хитроумных
установлений.  Ѓыла  особаЯ  наука,  котораЯ  пыталась  привести  в  систему
тончайшие оттенки ухаживаниЯ; были ‘уды любви, где со всей педантичностью  и
торжественностью судопроизводства разбирались  те  же  щекотливые  предметы.
‚ажно иметь в виду одну вещь, котораЯ тесно свЯзана со св.  ”ранциском.  ќта
высокаЯ чувствительность была, конечно, не  совсем  безопасна;  но  не  надо
думать, что главной опасностью было распутство. ‚ провансальской  романтике,
как и  в  печальной  провансальской  ереси,  напротив,  было  слишком  много
духовного. ќта любовь не грешила чувственностью - она грешила утонченностью,
доходЯщей до условности. Љогда читаешь их стихи, веришь, что  дама  -  самаЯ
прекраснаЯ на свете, по как-то не очень веришь,  что  она  вообще  на  свете
жила. „анте кое-чем обЯзан трубадурам, и ученые споры об его прекрасной даме
- прекрасный пример таких сомнений. Њы  знаем,  что  Ѓеатриче  не  была  ему
женой, но можем твердо  сказать,  что  она  не  была  ему  и  любовницей,  а
некоторые ученые подозревают, что она была вообще просто музой. џ  не  верю,
что Ѓеатриче - аллегориЯ; не поверит и всЯкий, кто читал "Vita Nuova" и  был
хоть когда-нибудь влюблен. Ќо если  можно  усомнитьсЯ  в  ее  существовании,
посудите сами, какими отвлеченными были средневековые  страсти.  Ћднако  при
всей своей отвлеченности страсти эти были очень страстными. ’рубадуры любили
своих условных дам со всем пылом любовников. Ћб этом надо помнить, иначе  не
поймешь ”ранциска, когда на истинном Языке трубадуров он говорил,  что  дама
его прекрасней и милостивей всех, а имЯ ей - Ќищета.
     Ќо сейчас Я хочу рассказать о жонглерах, а не о  трубадурах,  вернее  о
том, как мой герой превращалсЯ из трубадура в  жонглера;  и  длЯ  этого  мне
придетсЯ потолковать еще о средневековых  стихотворцах.  †онглер  не  то  же
самое, что трубадур, хотЯ иные трубадуры были и  жонглерами.  —аще  все-таки
это были разные люди, и дело у них было разнос. Ќаверное, часто  они  ходили
парой по свету, как товарищи по оружию или, вернее, товарищи  по  искусству.
†онглер был, в сущности, скоморохом, шутом, но иногда он был и тем,  что  мы
сейчас называем  жонглером.  …сли  этого  не  знать,  не  понЯть  легенды  о
’айефере-†онглере,  который  в  битве  при  ѓастингсе  пел  смерть  ђоланда,
подбрасываЯ и ловЯ меч, как ловит мЯч жонглер на  арене.  ‚ероЯтно,  жонглер
бывал и акробатом, подобно герою прекрасной  легенды  "†онглер  Ѓогоматери",
который кувыркалсЯ и стоЯл перед статуей Џречистой  „евы,  и  она  похвалила
его, утешила, как и всЯ ее свЯтаЯ  свита.  ’рубадур,  по  всей  вероЯтности,
возвышал дух собравшихсЯ серьезными песнЯми о любви, а потом - длЯ разрЯдки,
длЯ смеха - поЯвлЯлсЯ жонглер.  Љакой  прекрасный  роман  можно  написать  о
странствиЯх такой пары! ‚о всЯком случае, если есть где-нибудь в  литературе
чистый францисканский дух, то именно в  легенде  о  †онглере  Ѓогоматери.  €
когда ”ранциск называл своих последователей жонглерами Ѓожьими,  он  имел  в
виду что-то очень близкое к этому скомороху.
     ѓде-то между высокой  страстью  трубадуров  и  дурачествами  жонглеров,
словно в притче, истина  о  св.  ”ранциске.  €з  двух  менестрелей  жонглер,
несомненно, был вторым, второстепенным. ‘в.  ”ранциск  действительно  верил,
что открыл тайну жизни, а она - в том, чтобы стать слугой, стать  вторым,  а
не первым.  ‚  этом  служении,  в  самой  его  глубине,  он  обрел  свободу,
граничащую с беззаконием. †онглер  тоже  был  беззаконно  свободен.  Ћн  был
свободен, ибо рыцарь был суров; можно стать шутом,  когда  свободно  служишь
чести. Љогда сравниваешь двух певцов, двух менестрелей, мне  кажетсЯ,  лучше
понимаешь, что изменилось в душе св.  ”ранциска,  тем  более  что  к  поэтам
нынешний мир благосклонен. Љонечно, в его душе было гораздо больше. Ќо  этот
образ поможет нам понЯть идею, котораЯ, как покажетсЯ многим, сама,  подобно
жонглеру, стоит вверх ногами.
     Џримерно тогда, когда ”ранциск  исчез  в  темнице  пещеры,  он  пережил
переворот, очень похожий на  сальто-мортале,  при  котором  клоун  описывает
полный  круг  и  снова  становитсЯ  на  ноги.  Њне  приходитсЯ   употреблЯть
гротескный, цирковой образ, потому что врЯд  ли  можно  найти  более  точное
сравнение. …сли смотреть вглубь, то был переворот духовный. ‚  пещеру  вошел
один человек, вышел - другой, словно первый  умер  и  стал  привидением  или
обитателем раЯ. € отношение его к миру изменилось столь сильно, что  тут  не
подберешь точного сравнениЯ. Ћн смотрел на мир так необычно, словно вышел из
тьмы на руках.
     Ќо если мы вспомним притчу о †онглере Ѓогоматери,  она  во  многом  нам
поможет. ’еперь все признали, что пейзаж можно увидеть точнее и Яснее,  если
его перевернуть. Ќекоторые пейзажисты принимают очень странные позы, чтобы с
налета посмотреть на свою картину. €  вот,  перевернутаЯ  картина,  особенно
ЯркаЯ, четкаЯ и поразительнаЯ, немного похожа на мир, который  видЯт  каждый
день мистики, подобные св. ”ранциску. ’ут мы и подходим  к  притче,  к  сути
дела. †онглер из легенды стоЯл на голове не длЯ того,  чтобы  Яснее  и  Ярче
видеть деревьЯ и цветы, он об этом и не думал. Ћн  стоЯл  на  голове,  чтобы
порадовать Ѓожью Њатерь. …сли бы св. ”ранциск последовал его примеру - а  он
был вполне на это способен,- его подвигли бы те же, чисто  духовные  мотивы.
’олько потом внутренний свет озарил бы все заново. ‚от почему нельзЯ считать
св.  ”ранциска  просто  романтическим  предвестником   ‚озрождениЯ,   певцом
естественных радостей. ‚сЯ его суть, всЯ его тайна в том,  что  естественную
радость обретешь лишь тогда, когда видишь в ней радость  сверхъестественную.
„ругими словами, он повторил в  своей  жизни  тот  исторический  процесс,  о
котором Я говорил во второй главе: он очистил  себЯ  аскезой  и  увидел  мир
заново. Ќо в его жизни было не только это; параллель с †онглером  Ѓогоматери
можно провести и дальше.
     Ќаверное, в той темной пещере или келье ”ранциск  провел  самые  темные
свои  часы.  Ћт  природы  он   был   тщеславен   тем   тщеславием,   которое
противоположно гордыне; тщеславием, которое близко смирению. Ћн  никогда  не
презирал ближних, и потому не презирал их мнений, и любил, чтобы его любили.
€ вот, этой части его естества был нанесен тЯжкий, почти  невыносимый  удар.
Њожет быть, когда он вернулсЯ с позором из похода, его называли  трусом.  ‚о
всЯком случае, после ссоры с отцом  его  называли  вором.  €  даже  те,  кто
относилсЯ  к  нему  хорошо,-  свЯщенник,  чью  церковь  он  чинил,  епископ,
благословивший его,- Явственно  жалели  его  и  над  ним  подсмеивались.  Ћн
осталсЯ в дураках. ‚сЯкий, кто был молод, кто скакал верхом и грезил битвой,
кто воображал себЯ поэтом и принимал условности дружбы,  поймет  невыносимую
тЯжесть этой простой фразы. Ћбращение св. ”ранциска,  как  и  обращение  св.
Џавла, началось, когда он упал с лошади. Ќет, оно было хуже, чем  у  Џавла,-
он упал с боевого конЯ. ‚се смеЯлись над ним. ‚се знали: виноват он или нет,
в дураках он оказалсЯ. ’о была правда, неоспоримаЯ, весомаЯ,  словно  камень
на дороге. Ћн увидел себЯ крохотным н ничтожным, как муха на  большом  окне;
увидел дурака. € когда он смотрел на  слово  "дурак",  написанное  огненными
буквами, слово это стало сиЯть и преображатьсЯ.
     Ќам говорили в детстве, что, если прорыть дырку сквозь ‡емлю и лезть  в
нее все дальше, придет такое времЯ, когда ты будешь лезть  уже  не  вниз,  а
вверх. Ќе знаю, так ли это. Ќе знаю потому, что мне не случалось прокапывать
‡емлю насквозь, тем более - пролезать сквозь нее. Ќаверное, и Я, и  читатели
- люди обыкновенные, не побывали там, где оказалсЯ св. ”ранциск. „а,  и  это
аллегориЯ. Њы не следовали за ”ранциском в то диковинное место,  где  полное
унижение преображаетсЯ в полную свЯтость и радость.  џ,  во  всЯком  случае,
дошел  только  до  того  падениЯ  с  романтических   баррикад   мальчишеской
суетности, о котором Я недавно говорил. ‡десь Я лишь угадываю;  может  быть,
он чувствовал что-то совсем другое. Ќо что бы он ни чувствовал, это все-таки
очень похоже на сказку о человеке, который роет тоннель сквозь  землю,  идет
все ниже и ниже и вдруг, в  один  таинственный  миг,  уже  лезет  вверх.  Њы
никогда не были так высоко, ибо никогда не  были  так  низко,  и  потому  не
вправе говорить, что этого не бывает. —ем  честнее  и  спокойней  мы  читаем
историю  человечества,  особенно  историю  лучших  людей,  тем   больше   мы
убеждаемсЯ, что это бывает. Ћ том, что при этом чувствуют, Я  и  не  пытаюсь
писать. €звне, длЯ Ясности рассказа, напишу: когда ”ранциск вышел из  пещеры
откровениЯ, он нес слово "дурак" как перо на шлЯпе, как плюмаж, как  корону.
Ћн согласилсЯ быть дураком. Ћн был готов стать еще глупее, стать  придворным
олухом –арЯ небесного.
     ќто можно выразить только символом; и образ перевернутого  мира  снова,
хотЯ и по-другому, пригодитсЯ нам. …сли человек увидит мир вверх  ногами,  а
все деревьЯ и башни вниз головой, как в пруду,  он  Яснее  почувствует,  что
такое зависимость (ведь и слово "зависимость" происходит от слова "висеть").
…му станет особенно Ясен текст из ЏисаниЯ о том, что Ѓог повесил ‡емлю ни на
чем. Њожет быть, св. ”ранциск видел в одном из своих  видений  город  Ђссизи
вверх ногами - совершенно,  до  мелочей,  такой  же,  как  в  жизни,  только
перевернутый. „лЯ обычного глаза  тЯжелаЯ  кладка  стен  и  весомость  башен
говорили о надежности, прочности; но тому, кто видел город вверх ногами,  он
казалсЯ беззащитным и беспомощным. ‘в. ”ранциск мог  любить  свой  маленький
город так же сильно, как раньше, даже больше - но другой любовью.  Ћн  любил
каждую черепицу на крутых крышах, каждую птицу на карнизах, но  видел  их  в
новом, чудесном свете постоЯнной опасности и  зависимости.  “же  не  гордЯсь
своим сильным городом, который не сдвинуть никому, он благодарил ‚семогущего
за то, что город не рухнул в бездну. Ћн благодарил за то, что всЯ  ‚селеннаЯ
не оборвалась, словно огромнаЯ сосулька, и не рассыпалась  мириадами  звезд.
Ѓыть может, так видел и Џетр, когда висел на кресте вниз головой.
     Ћбычно, хотЯ и цинично, говорЯт: "Ѓлажен, кто ничего не ждет, ибо он не
разочаруетсЯ". ‘в. ”ранциск говорил  в  счастливом  смирении:  "Ѓлажен,  кто
ничего не ждет, ибо он обрадуетсЯ всему".  Ћн  намеренно  начал  с  нулЯ,  с
темной  пустоты  изгойства,  и  пришел   к   небывалой   радости,   научилсЯ
наслаждатьсЯ всем на свете так, как почти  никто  не  наслаждалсЯ.  Џростые,
внешние вещи, которым он радовалсЯ, сами  говорЯт  об  этом  -  ведь  нельзЯ
заработать звезду или заслужить закат. Ќо  речь  идет  о  большем,  о  таком
большом, что почти невозможно подыскать слова.  „а,  чем  меньше  думаешь  о
себе, тем больше думаешь о своем счастье и  щедрости  Ѓожией.  Ќо  верно  не
только это. ’ы видишь больше и в самих вещах, если лучше видишь их  причину,
ибо причина - составнаЯ их часть и, конечно, самаЯ  важнаЯ.  …сли  объЯснЯть
вещи, они становЯтсЯ чудеснее, мы больше дивимсЯ им, меньше их боимсЯ;  ведь
вещи чудесны, когда они что-то значат, а  не  тогда,  когда  они  не  значат
ничего. Џусть бесформенное, или глухое, или злое чудище будет больше  гор  -
его, в полном смысле этого слова, можно  назвать  незначительным,  если  оно
ничего не значит. „лЯ мистика, каким был св. ”ранциск, любое  чудище  значит
что-то, оно пе