лав между ними никакой разницы. Ћн слышал тихий  и  мЯгкий  голос  отца
Ђрнолла, поправлЯвшего упражнениЯ. Њожет быть, он  раскаиваетсЯ  теперь  и
стараетсЯ быть добрым. Ќо это нечестно и  жестоко.  Љлассный  инспектор  -
свЯщенник, но это нечестно  и  жестоко.  €  его  белесовато-серое  лицо  и
никакогоцвета глаза за очками в стальной оправе смотрели  жестоко,  потому
что он сперва выпрЯмил его  руку  своими  крепкими  мЯгкими  пальцами,  но
только длЯ того, чтобы ударить посильнее и погромче.
   - џ считаю, что это гнуснаЯ подлость, вот и все,  -  сказал  ”леминг  в
коридоре, когда классы вереницей тЯнулись в  столовую.  -  Ѓить  человека,
когда он ни в чем не виноват.
   - Ђ ты правда нечаЯнно разбил свои очки? - спросил ‚онючка ђоуч.
   ‘тивен почувствовал, как сердце его сжалось от слов ”леминга, и  ничего
не ответил.
   - Љонечно, нечаЯнно, - сказал ”леминг. - џ бы не  стал  терпеть.  џ  бы
пошел и пожаловалсЯ ректору.
   - „а, - живо подхватил ‘есил ‘андер, - и Я видел, как он занес  линейку
за плечо. Ђ он не имеет права так делать.
   - Ђ здорово больно было? - спросил ‚онючка ђоуч.
   - „а, очень, - сказал ‘тивен.
   - џ бы этого не потерпел от Џлешивки, и ни от какого другого  плешивки,
- повторил ”леминг. - Џросто гнуснаЯ и низкаЯ подлость. џ бы  пошел  сразу
после обеда к ректору и пожаловалсЯ ему.
   - Љонечно, пойди, конечно, - сказал ‘есил ‘андер.
   - „а, да, иди, иди к ректору, „едал, и пожалуйсЯ на него,  -  подхватил
‚онючка ђоуч, - ведь он сказал, что придет завтра и опЯть побьет тебЯ.
   - „а, да, пожалуйсЯ ректору, - закричали все.
   Ќесколько мальчиков из второго  класса  слышали  это,  и  один  из  них
сказал:
   -  ‘енат  и  римский  народ  постановили,   что   „едал   был   наказан
незаслуженно.
   ќто было незаслуженно, это было нечестно и жестоко. ‘идЯ в столовой, он
снова и снова восстанавливал в памЯти все пережитое, пока ему не пришло  в
голову: а вдруг по лицу его можно заподозрить в плутовстве? € он  пожалел,
что у него нет маленького зеркальца, чтобы проверить, так ли это. Ќо  нет,
быть того не может, и это несправедливо, и жестоко, и нечестно.
   Ћн не мог есть темно-серые рыбные котлеты, которые им давали  во  времЯ
великого поста по средам; на одной из картофелин был след заступа. „а, да,
он сделает так, как говорили мальчики. Ћн пойдет и скажет ректору, что его
наказали незаслуженно. ‚от так же поступил когда-то один великий  человек,
чей портрет есть в учебнике истории. €  ректор  объЯвит,  что  он  наказан
незаслуженно, - ведь сенат и римский народ всегда оправдывали таких  людей
и объЯвлЯли, что они были наказаны незаслуженно. ќто были те самые великие
люди, чьи имена стоЯли в вопроснике ђичмэл  Њэгнолл.  €  в  истории,  и  в
рассказах Џитера Џарли про ѓрецию и ђим было про этих людей и про их дела.
‘ам Џитер Џарли изображен на картинке на первой странице.  ’ам  нарисована
дорога через равнину, поросшаЯ по обеим сторонам травой и  кустарником,  а
Џитер Џарли в широкополой шлЯпе, как у протестантского пастора, с  толстой
палкой в руках быстро шагает по дороге в ѓрецию и в ђим.
   ‚едь это совсем не трудно - сделать то,  что  надо.  Џросто,  когда  он
выйдет вместе со всеми после обеда, пойти не по коридору, а  по  лестнице,
котораЯ ведет в замок, только и всего; повернуть направо и быстро взбежать
по лестнице, и через несколько секунд он очутитсЯ в низком, темном,  узком
коридоре, который ведет в комнату ректора. € все мальчики считают, что это
нечестно, и даже мальчик из второго класса, который  сказал  про  сенат  и
римский народ.
   —то-то будет? Ћн услышал, как ученики с первого  рЯда  поднЯлись  из-за
стола; он слышал их шаги по ковровой дорожке посреди столовой. Џадди ђэт и
„жимми Њаги, и испанец,  и  португалец,  а  пЯтым  шел  большой  Љорриган,
которого будет сечь мистер ѓлисон. Ђ его классный инспектор обозвал плутом
и побил ни за что; и,  напрЯгаЯ  свои  близорукие  заплаканные  глаза,  он
смотрел на широкие плечи Љорригана, который, опустив свою  черную  голову,
шел мимо него позади всех. Ќо ведь он что-то такое сделал, и, кроме  того,
мистер ѓлисон не будет его сечь больно. Ћн вспомнил, каким большим казалсЯ
Љорриган в бане. “ него кожа такого же  торфЯного  цвета,  как  болотистаЯ
вода в мелком конце бассейна, и, когда он идет по проходу, ноги его громко
шлепают по мокрым плитам и лЯжки слегка трЯсутсЯ при каждом  шаге,  потому
что он толстый.
   ‘толоваЯ уже наполовину опустела, и мальчики вереницей шли к выходу. Ћн
пойдет по лестнице прЯмо наверх, потому что за дверЯми столовой никогда не
бывает ни классного надзирателЯ, ни инспектора. Ќет, он не пойдет.  ђектор
станет на сторону классного инспектора и скажет, что  это  все  фокусы,  и
тогда все равно инспектор будет приходить каждый день, но  это  еще  хуже,
потому что он страшно обозлитсЯ на мальчика, который пожаловалсЯ  на  него
ректору. Њальчики уговаривают его пойти, а ведь сами-то не пошли  бы.  Ћни
уже забыли обо всем. Ќет, лучше и ему забыть, и, может, классный инспектор
только так сказал, что будет приходить каждый день. Ќет, лучше  просто  не
попадатьсЯ ему на глаза, потому что, если ты маленький и неприметный, тебЯ
не тронут.
   Њальчики за его столом поднЯлись. Ћн встал и  пошел  в  паре  вслед  за
другими к выходу. Ќужно решать. ‚от  уже  совсем  близко  дверь.  …сли  он
пойдет со всеми дальше, то уже не попадет к ректору, потому что ему  никак
нельзЯ будет уйти с площадки. Ђ если пойдет и его все равно  накажут,  все
будут дразнить его и рассказывать про маленького „едала, который  ходил  к
ректору жаловатьсЯ на классного инспектора.
   Ћн шел по дорожке, пока не оказалсЯ перед дверью. Ќет.  ЌельзЯ.  Ћн  не
может. Ћн вспомнил лысую голову  инспектора,  его  жестокие  никакогоцвета
глаза и услышал голос, переспросивший дважды, как его фамилиЯ.  Џочему  он
не мог запомнить с первого раза? Ћттого  что  не  слушал  первый  раз  или
оттого, что насмехалсЯ над его фамилией? “ великих людей в истории фамилии
похожи на его, и никто над ними не насмехалсЯ. Џусть  он  насмехаетсЯ  над
своей собственной фамилией: если ему уж так хочетсЯ.  „олан  -  похоже  на
фамилию женщины, котораЯ приходила к ним стирать.
   Ћн шагнул за дверь, быстро  повернув  направо,  пошел  по  лестнице  и,
прежде чем успел подумать, не  вернутьсЯ  ли  назад,  очутилсЯ  в  низком,
темном, узком коридоре, ведущем в замок. …два перешагнув порог в  коридор,
он, не поворачиваЯ головы, увидел, что все мальчики, гуськом выходившие из
столовой, смотрЯт ему вслед.
   Ћн шел узким, темным коридором мимо низеньких дверок в кельи общины. Ћн
вглЯдывалсЯ в полумрак прЯмо перед собой направо и  налево  и  думал:  вот
здесь должны быть портреты на стенах. Љругом было темно и тихо, а глаза  у
него были больные и опухшие от слез, так что он не мог ничего рассмотреть.
Ќо ему казалось, что портреты свЯтых и великих людей ордена молча смотрели
на него со стен, когда он проходил мимо:  св.€гнатий  ‹ойола  с  раскрытой
книгой в руке, указывающий перстом на слова  Ad  Majorem  Dei  Gloriam  [Љ
вЯщей  славе  Ѓожьей  (лат.)  -  девиз  иезуитского  ордена],  св.”ранциск
Љсаверий, указывающий  на  свою  грудь,  ‹оренцо  ђиччи  в  берете,  точно
классный наставник, и три патрона  благочестивых  отроков  -  св.‘танислав
Љостка, св.Ђлоизий ѓонзага и блаженный €оанн Ѓерхманс  -  все  с  молодыми
лицами, потому что они умерли молодыми,  и  отец  Џитер  Љении  в  кресле,
закутанный в большой плащ.
   Ћн вышел на  площадку  над  главным  входом  и  осмотрелсЯ.  ‚от  здесь
проходил ѓамильтон ђоуэн, и здесь были  следы  солдатских  пуль.  €  здесь
старые слуги видели призрак в белом одеЯнии маршала.
   ‘тарик прислужник подметал в конце площадки. Ћн  спросил  старика,  где
комната ректора, тот показал на дверь в противоположном конце  и  провожал
его взглЯдом, пока он не подошел и не постучалсЯ.
   Ќикто не ответил. Ћн постучал громче, и  сердце  у  него  упало,  когда
приглушенный голос произнес:
   - ‚ойдите.
   Ћн повернул ручку, открыл дверь и ощупью старалсЯ найти  ручку  второй,
внутренней, двери, обитой зеленым войлоком. Ћн нашел ее, нажал и  вошел  в
комнату.
   ђектор сидел за письменным столом и писал. Ќа столе стоЯл  череп,  а  в
комнате был странный запах, как от кожаной обивки на старом кресле.
   ‘ердце  его  сильно  билось  от  того,  что  он   находилсЯ   в   таком
торжественном месте, и от того, что в комнате была тишина; он  смотрел  на
череп и на ласковое лицо ректора.
   - Ќу, в чем дело, мальчуган? - спросил ректор. - —то случилось?
   ‘тивен судорожно проглотил подступивший у него к горлу комок и сказал:
   - џ разбил свои очки, сэр.
   ђектор открыл рот и произнес:
   - Ћ!
   Џотом улыбнулсЯ и сказал:
   - Ќу что ж, если мы разбили очки, придетсЯ написать  домой,  чтобы  нам
прислали новые.
   - џ написал домой, сэр, - сказал ‘тивен, - и отец Ђрнолл сказал,  чтобы
Я не занималсЯ до тех пор, пока их не пришлют.
   - Ќу что же, отлично, - сказал ректор.
   ‘тивен опЯть судорожно глотнул, стараЯсь остановить дрожь в ногах  и  в
голосе.
   - Ќо...
   - Ќо что же?
   - Ћтец „олан пришел сегоднЯ  и  побил  менЯ  за  то,  что  Я  не  писал
упражнений.
   ђектор смотрел на него молча, и ‘тивен чувствовал, как кровь  приливает
у него к щекам и слезы вот-вот брызнут из глаз.
   ђектор сказал:
   - ’воЯ фамилиЯ „едал, не так ли?
   - „а, сэр.
   - Ђ где ты разбил свои очки?
   - Ќа беговой дорожке, сэр. Љакой-то мальчик задел менЯ велосипедом, и Я
упал, а они разбились. џ не знаю фамилии того мальчика.
   ђектор опЯть молча посмотрел на него. Џотом он улыбнулсЯ и сказал:
   - Ќу, Я уверен, что это  просто  недоразумение,  отец  „олан  не  знал,
конечно.
   - Ќо Я сказал ему, что разбил их, сэр, а он наказал менЯ.
   - ’ы говорил ему, что написал домой, чтобы тебе прислали новые?
   - Ќет, сэр.
   - Ќу, тогда, конечно, отец  „олан  не  понЯл.  Њожешь  сказать,  что  Я
освободил тебЯ от занЯтий на несколько дней.
   ‘тивен, дрожа от страха и боЯсь, что у него  вот-вот  прерветсЯ  голос,
добавил поспешно:
   - „а, сэр, но отец „олан сказал, что он придет завтра  и  опЯть  побьет
менЯ за это.
   - •орошо, - проговорил ректор, - это недоразумение, Я  сам  поговорю  с
отцом „оланом. Ќу, все?
   ‘тивен почувствовал, что слезы застилают ему глаза, и прошептал:
   - Ћ да, спасибо, сэр.
   ђектор протЯнул ему руку через стол с той стороны, где стоЯл  череп,  и
‘тивен на секунду почувствовал его холодную, влажную ладонь.
   - Ќу, до свиданиЯ, - сказал ректор, отнимаЯ руку и киваЯ.
   - „о свиданиЯ, сэр, - сказал ‘тивен.
   Ћн поклонилсЯ и тихо вышел из комнаты, медленно и осторожно  закрыв  за
собой обе двери.
   Ќо миновав старика прислужника на площадке и снова очутившись в низком,
узком, темном коридоре, он зашагал быстрее. ‚се быстрее шагал он, торопЯсь
в полутьме, задыхаЯсь от волнениЯ. ‹октем толкнул дверь в конце  коридора,
сбежал вниз по лестнице, еще двумЯ коридорами и - на волю.
   Ћн уже слышал крики играющих на площадке. Ћн бросилсЯ  бегом,  быстрее,
быстрее, пересек беговую дорожку и, запыхавшись, остановилсЯ  на  площадке
около своего класса.
   Њальчики видели, как он бежал. Ћни обступили его со всех сторон  тесным
кругом, отталкиваЯ друг друга, чтобы лучше слышать.
   - Ќу, расскажи, расскажи!
   - —то он сказал?
   - ’ы вошел к нему?
   - —то он сказал?
   - ђасскажи, расскажи!
   Ћн рассказал им, что говорил он и  что  говорил  ректор,  и,  когда  он
кончил, все как один подбросили фуражки в воздух и закричали:
   - _“рра_!..
   Џоймав фуражки, они снова запустили их вверх и снова закричали:
   - “ра! “ра!
   Џотом сплели руки, усадили его и таскали до тех пор, пока он  не  начал
вырыватьсЯ. Ђ когда он вырвалсЯ и убежал, они рассыпались в разные стороны
и снова  стали  подбрасывать  фуражки  в  воздух  и  свистели,  когда  они
взвивались вверх, выкрикиваЯ:
   - “ра!
   Ђ потом они испустили три грозных крика  на  страх  Џлешивке  „олану  и
троекратное "ура" в честь Љонми и объЯвили его лучшим ректором  со  времен
основаниЯ Љлонгоуза.
   Љрики замерли вдали в мЯгком сером воздухе. Ћн был один. …му было легко
и радостно. Ќо все равно он не будет задаватьсЯ перед  отцом  „оланом,  он
будет очень тихим и  послушным.  €  ему  захотелось  сделать  отцу  „олану
что-нибудь хорошее, чтобы показать ему, что он не задаетсЯ.
   ‚оздух был мЯгкий,  серый  и  спокойный;  приближались  сумерки.  ‡апах
сумерек стоЯл в воздухе, так пахнут полЯ в  деревне,  где  они  выкапывали
репу во времЯ прогулки к усадьбе майора Ѓартона и тут же ее очищали и  ели
на ходу; так пахнет маленький  лес  за  беседкой,  где  растут  чернильные
орешки.
   Њальчики упражнЯлись в короткой и дальней подаче мЯча. ‚  мЯгкой  серой
тишине слышалсЯ глухой стук, и в этом покое  со  всех  сторон  раздавались
удары крикетной биты: пик, пок, пак - точно капельки воды в фонтане, мЯгко
падающие в переполненный бассейн.


        2

   „ЯдЯ —арльз курил такое Ядовитое зелье, что в  конце  концов  племЯнник
предложил ему  наслаждатьсЯ  утренней  трубкой  в  маленьком  сарайчике  в
глубине сада.
   - Ћтлично, ‘аймон. Џревосходно! - спокойно сказал старик. - ѓде угодно.
‚ сарае так в сарае, оно даже здоровее.
   - —ерт возьми, - с жаром сказал мистер „едал, - Я просто не представлЯю
себе, как это вы только можете курить такую  дрЯнь!  ‚едь  это  же  чистый
порох, честное слово!
   - Џрекрасный  табак,  ‘аймон,  -  отвечал  старик,  -  очень  мЯгчит  и
освежает!
   ‘ тех пор каждое утро  дЯдЯ  —арльз,  тщательно  причесав  и  пригладив
волосы на затылке и водрузив на голову вычищенный цилиндр,  отправлЯлсЯ  в
свой сарай. Љогда он курил, из-за косЯка двери виднелсЯ  только  край  его
цилиндра и головка трубки. …го убежище,  как  называл  он  вонючий  сарай,
который с ним делили кошка и садовый инструмент, служило ему также студией
длЯ вокальных упражнений, и каждое утро он с увлечением мурлыкал себе  под
нос какую-нибудь из своих любимых песен:  "‚  сень  ветвей  удались",  или
"ѓолубые очи, золотые кудри", или "ђощи Ѓларни", а серые и голубые  кольца
дыма медленно поднимались из трубки и исчезали в Ясном воздухе.
   ‚ первую половину лета в Ѓлэкроке дЯдЯ —арльз был неизменным  спутником
‘тивена. „ЯдЯ —арльз был крепкий старик с резкими чертами  лица,  здоровым
загаром и седыми бакенбардами. ‚  будние  дни  ему  поручалось  заказывать
провизию, и он отправлЯлсЯ из дома на Љэрисфорт-авеню,  на  главную  улицу
города, в лавки, где обычно семьЯ делала покупки. ‘тивен  любил  ходить  с
ним по магазинам, потому что дЯдЯ —арльз от души  угощал  всем,  что  было
выставлено в открытых Ящиках и бочках. Ѓывало, он схватит кисть  винограда
прЯмо вместе с опилками или штуки три Яблок и щедро оделит ими мальчика, а
хозЯин криво улыбаетсЯ; если же ‘тивен делает вид, что не хочет брать,  он
хмуритсЯ и говорит:
   - Ѓерите, сэр, слышите, что Я говорю! ќто полезно длЯ кишечника!
   Љогда заказ был принЯт, они отправлЯлись в парк, где старинный приЯтель
отца ‘тивена, Њайк ”линн, поджидал  их  на  скамейке.  ’ут  начиналсЯ  длЯ
‘тивена бег вокруг парка. Њайк ”линн стоЯл на дорожке у выхода к вокзалу с
часами в руках, а ‘тивен пробегал круг по правилам Њайка ”линна  -  высоко
поднЯв голову, выбрасываЯ колени и  плотно  прижав  руки  к  бокам.  Љогда
утренний бег заканчивалсЯ, тренер делал ему замечаниЯ и иногда  показывал,
как надо бежать, и сам пробегал несколько шагов, забавно шаркаЯ  ногами  в
старых синих брезентовых туфлЯх. Ључка изумленных детей и нЯнек собиралась
вокруг и глазела  на  него,  не  расходЯсь  даже  тогда,  когда  он  снова
усаживалсЯ с дЯдей —арльзом и заводил разговор о спорте и  политике.  •отЯ
папа говорил, что лучшие бегуны нашего времени  прошли  через  руки  Њайка
”линна, ‘тивен часто с жалостью поглЯдывал на  дрЯблое,  обросшее  щетиной
лицо своего тренера, склонившеесЯ над длинными желтыми от табака пальцами,
которые скручивали самокрутку, смотрел на его  кроткие  выцветшие  голубые
глаза, которые вдруг рассеЯнно устремлЯлись в голубую даль, когда  длинные
распухшие пальцы переставали крутить, а табачные волокна и крошки сыпались
обратно в кисет.
   Џо дороге домой дЯдЯ —арльз часто заходил в церковь, и, так как  ‘тивен
не мог дотЯнутьсЯ до кропильницы со свЯтой водой, старик  погружал  в  нее
руку и быстро опрыскивал водой одежду ‘тивена и пол  паперти.  ЊолЯсь,  он
опускалсЯ на колени, предварительно подстелив красный  носовой  платок,  и
читал  громким  шепотом  по  захватанному,  потемневшему  молитвеннику,  в
котором внизу на каждой странице были напечатаны начальные  слова  молитв.
‘тивен не разделЯл его набожности, но из уважениЯ к ней  становилсЯ  рЯдом
на колени. Ћн часто гадал: о чем так усердно молитсЯ  дЯдЯ  —арльз?  Њожет
быть, о душах в чистилище или просит ниспослать ему счастливую  смерть,  а
может быть,  о  том,  чтобы  Ѓог  вернул  ему  хоть  часть  того  большого
состоЯниЯ, которое он промотал в Љорке.
   Џо воскресеньЯм ‘тивен с отцом и дЯдюшкой ходили на прогулку.  ЌесмотрЯ
на свои мозоли, старик был отличный ходок, и нередко они проходили десЯть,
а  то  и  двенадцать  миль.  ‚  маленькой  деревушке   ‘тиллорген   дорога
разветвлЯлась. Ћни или отправлЯлись налево к „ублинским горам, или шли  на
ѓоутстаун и оттуда в „андрам и  возвращались  домой  через  ‘эндифорд.  ‚о
времЯ ходьбы или на привале в какой-нибудь  грЯзной  придорожной  харчевне
старшие неизменно вели разговоры на  излюбленные  темы  -  о  политических
делах в €рландии, о Њанстере или о каких-нибудь давних событиЯх в семье, а
‘тивен с жадностью слушал. ЌепонЯтные слова он повторЯл про себЯ  снова  и
снова, пока не  заучивал  их  наизусть,  и  через  них  постепенно  училсЯ
постигать окружавший его мир. —ас,  когда  ему  тоже  надо  будет  принЯть
участие в жизни этого мира, казалсЯ  ему  близким,  и  втайне  он  начинал
готовитьсЯ к великому делу, которое, как он чувствовал, было предназначено
ему, но сущность которого он только смутно предугадывал.
   Џосле  обеда  он  был  предоставлен   самому   себе;   он   зачитывалсЯ
растрепанной  книжкой  -  переводом  "ѓрафа  Њонте-Љристо".  Ћбраз   этого
мрачного мстителЯ свЯзывалсЯ  в  его  воображении  со  всем  непонЯтным  и
страшным, о чем он только догадывалсЯ в детстве. Џо  вечерам  на  столе  в
гостиной он мастерил  из  переводных  картинок,  бумажных  цветов,  тонкой
разноцветной бумаги и золотых и серебрЯных  бумажных  полосок,  в  которые
заворачивают шоколад, дивную пещеру  на  острове.  Љогда  он  разорЯл  это
сооружение, утомившись его мишурным  блеском,  перед  ним  вставало  Яркое
видение ЊарселЯ, залитаЯ солнцем садоваЯ ограда и Њерседес.
   ‡а Ѓлэкроком, на ведущей в горы дороге, в саду, где росли  розы,  стоЯл
маленький белый домик, и в этом  домике,  говорил  он  себе,  жила  другаЯ
Њерседес. €дЯ на прогулку или  возвращаЯсь  домой,  он  всегда  отсчитывал
расстоЯние до этого места и в мечтах переживал длинный рЯд чудесных, как в
книге, приключений, и в конце поЯвлЯлсЯ сам: постаревший и  печальный,  он
стоЯл в залитом лунным светом саду с  Њерседес,  котораЯ  много  лет  тому
назад предала его любовь, и печально и гордо произносил:
   "Њадам, Я не ем мускатного винограда".
   Ћн подружилсЯ с мальчиком по имени Ћбри Њиллз и вместе с ним основал  в
парке союз искателей приключений. ‚ петлице куртки у Ћбри  висел  свисток,
на поЯсе - велосипедный фонарь,  а  у  других  мальчиков  за  поЯсом  были
заткнуты короткие палки наподобие кинжалов. ‘тивен, вычитавший где-то, что
Ќаполеон любил одеватьсЯ просто, отказалсЯ от всЯких знаков отличиЯ, и это
доставлЯло ему особое  удовольствие,  когда  он  держал  совет  со  своими
подчиненными. “частники союза совершали набеги  на  сады  старых  дев  или
собирались в крепости замка, где устраивали сражениЯ на заросших  косматым
мхом скалах;  потом  устало  брели  домой,  и  в  носу  у  них  сохранЯлсЯ
застоЯвшийсЯ запах плЯжа, а руки и волосы были  насквозь  Џропитаны  едким
маслЯнистым соком морских водорослей.
   Ћбри и ‘тивену привозил молоко один и тот  же  молочник,  и  они  часто
ездили с ним на тележке в Љаррикмайнз, где паслись коровы. Џока  он  доил,
мальчики по очереди катались по полю верхом на смирной  кобыле.  Ќо  когда
наступила осень, коров загнали с пастбища домой,  и,  едва  ‘тивен  увидел
вонючий скотный двор в ‘трэдбруке  -  отвратительные  зеленые  лужи,  кучи
жидкого навоза и клубы  пара  от  кормушек  с  отрубЯми,  -  его  чуть  не
стошнило. Љоровы, казавшиесЯ на воле в  солнечные  дни  такими  красивыми,
теперь вызывали в нем гадливое чувство, и  он  даже  смотреть  не  мог  на
молоко.
   Џриближение сентЯбрЯ в этом году не огорчало его, потому что больше  не
надо  было  возвращатьсЯ  в  Љлонгоуз.  Њайк  ”линн  слег  в  больницу,  и
тренировки в  парке  прекратились.  Ћбри  начал  ходить  в  школу,  и  его
отпускали гулЯть не больше чем на час после обеда.  ‘оюз  распалсЯ,  и  не
было уже больше ни вечерних набегов, ни сражений на скалах. ‘тивен  иногда
ездил с молочником развозить вечерний  удой,  и  эти  поездки  по  холодку
прогонЯли из его памЯти вонь скотного двора,  а  клочки  сена  и  коровьей
шерсти на одежде молочника больше не  вызывали  в  нем  отвращениЯ.  Љогда
тележка останавливалась у какого-нибудь дома, он ждал:  вот  покажетсЯ  на
секунду до блеска начищеннаЯ кухнЯ или мЯгко  освещеннаЯ  переднЯЯ,  и  он
увидит,  как  служанка  подставит  кувшин,  а  потом  закроет  дверь.  …му
казалось, что неплохо так жить, развозЯ каждый вечер  молоко,  -  были  бы
теплые перчатки и полный карман имбирных прЯников  на  дорогу.  Ќо  то  же
предчувствие, от которого сжималось сердце и вдруг подкашивались  ноги  во
времЯ тренировок в  парке,  то  же  предвидение,  которое  заставлЯло  его
смотреть с недоверием на дрЯблое, обросшее  щетиной  лицо  тренера,  уныло
склонЯвшеесЯ  над  длинными,  в  пЯтнах,  пальцами,   отгонЯло   все   его
представлениЯ о будущем. ‘мутно  он  понимал,  что  у  отца  неприЯтности:
поэтому-то его больше не посылали в Љлонгоуз.  ‘  некоторых  пор  он  стал
замечать в доме небольшие перемены, и эти перемены, нарушавшие то, что  он
всегда считал неизменным,  всЯкий  раз  наносили  маленький  удар  по  его
детскому  представлению  о  мире.   —естолюбие,   которое   временами   он
чувствовал, шевелилось только на дне его души и не искало выхода. Љогда он
прислушивалсЯ к стуку  лошадиных  копыт,  цокающих  по  рельсам  конки  на
ђок-роуд, и слышал грохот огромного  бидона,  который  подпрыгивал  позади
него, сумрак, такой же как и на земле, заволакивал его сознание.
   Ћн мысленно возвращалсЯ к Њерседес,  и,  когда  перед  ним  вставал  ее
образ, в крови зарождалось странное беспокойство.  ‚ременами  лихорадочный
жар охватывал его и гнал бродить в сумерках по тихим улицам. ЊирнаЯ тишина
садов, приветливые огни окон проливали  отрадный  покой  в  его  смЯтенное
сердце. Љрики играющих детей раздражали его, а их  глупые  голоса  острее,
чем даже в Љлонгоузе, заставлЯли чувствовать, что он не похож  на  других.
…му не хотелось играть. …му хотелось встретить в действительном  мире  тот
неуловимый образ, который непрестанно мерещилсЯ его душе. Ћн  не  знал  ни
где, ни как искать его. Ќо  предчувствие  говорило  ему,  что  без  всЯких
усилий с его стороны образ этот когда-нибудь  предстанет  перед  ним.  Ћни
встретЯтсЯ спокойно, как  если  бы  уже  знали  друг  друга  и  условились
встретитьсЯ где-нибудь под аркой или в каком-нибудь другом более  укромном
месте. Ћни будут одни - кругом темнота  и  молчание,  и  в  это  мгновение
беспредельной нежности он преобразитсЯ.  Ћн  исчезнет  у  нее  на  глазах,
обратитсЯ в нечто бесплотное, а потом  мгновенно  преобразитсЯ.  ‘лабость,
робость, неопытность спадут с него в этот волшебный миг.


   Ћднажды утром у ворот остановились два больших желтых фургона  и  люди,
тЯжело топаЯ, вошли в дом, чтобы  увезти  обстановку.  Њебель  потащили  к
фургонам через палисадник, где повсюду валЯлась солома и обрывки  веревок.
Љогда все благополучно погрузили, фургоны с грохотом покатились по  улице,
и из окна конки ‘тивен, сидевший рЯдом с заплаканной матерью, увидел,  как
они трЯслись по Њэрион-роуд.
   Љамин в гостиной не разгоралсЯ в тот вечер, и  мистер  „едал  прислонил
кочергу к прутьЯм решетки и ждал, когда займетсЯ пламЯ. „ЯдЯ —арльз дремал
в углу полупустой, не застеленной ковром комнаты. ‹ампа на  столе  бросала
слабый свет на  дощатый  пол,  затоптанный  грузчиками.  ‘тивен  сидел  на
низенькой скамеечке около отца, слушаЯ  его  длинный  бессвЯзный  монолог.
‚начале  он  понимал  очень  немного  или  вовсе  ничего  не  понимал,  но
постепенно стал улавливать, что у папы были враги и что предстоит какаЯ-то
борьба. Ћн чувствовал, что и его вовлекают  в  эту  борьбу,  что  на  него
возлагаютсЯ  какие-то  обЯзательства.  Ќеожиданный  отъезд,  так  внезапно
нарушивший его мечты и спокойную жизнь в Ѓлэкроке,  переезд  через  унылый
туманный город, мысль о неуютном голом помещении,  в  котором  они  теперь
будут жить, заставлЯли сжиматьсЯ его сердце. € снова  какое-то  прозрение,
предчувствие будущего охватывало его. Ћн понимал теперь,  почему  служанки
часто шептались между собой в передней и почему папа, стоЯ  на  коврике  у
камина, спиной к огню, часто во весь голос говорил что-то дЯде —арльзу,  а
тот убеждал его сесть и пообедать.
   - џ еще не сдалсЯ, ‘тивен, сынок, - говорил мистер „едал, Яростно тыкаЯ
кочергой в вЯлый огонь в камине, - мы еще повоюем, черт  подери  (ѓосподи,
прости менЯ), да и как еще повоюем!
   „ублин был новым и сложным впечатлением.  „ЯдЯ  —арльз  сделалсЯ  таким
бестолковым,  что  его  нельзЯ  было  посылать  с  поручениЯми,  а   из-за
беспорЯдка, царившего в доме после переезда, ‘тивен был свободнее,  чем  в
Ѓлэкроке. ‚начале он только отваживалсЯ бродить по  соседней  площади  или
спускалсЯ до середины одного переулка - но потом, мысленно  составив  себе
план города, смело отправилсЯ по одной из  центральных  улиц  и  дошел  до
таможни. Ћн бесцельно бродил по набережным мимо доков, с удивлением  глЯдЯ
на множество поплавков, покачивавшихсЯ на поверхности воды в густой желтой
пене, на толпы портовых грузчиков, на  грохочущие  подводы,  на  нерЯшливо
одетых, бородатых полисменов. Ћгромность и необычность  жизни,  о  которой
говорили ему тюки товаров, сваленные вдоль  стен  или  свисавшие  из  недр
пароходов, снова будили в нем  то  беспокойство,  которое  заставлЯло  его
блуждать по вечерам из сада в сад в поисках Њерседес. € среди  этой  новой
кипучей жизни он мог бы вообразить себЯ в Њарселе, но только здесь не было
ни Яркого неба, ни залитых солнцем решетчатых окон винных  лавок.  ‘мутнаЯ
неудовлетворенность росла в нем, когда он  смотрел  на  набережные,  и  на
реку, и на низко нависшее небо, и все же он продолжал блуждать  по  городу
день за днем, точно и в самом деле искал кого-то, кто ускользал от него.
   ђаза два он ходил с матерью в гости к родственникам, и,  хотЯ  они  шли
мимо веселого рЯда сверкающих огнЯми магазинов, украшенных к ђождеству, он
оставалсЯ молчалив,  угрюмаЯ  замкнутость  не  покидала  его.  Џричин  длЯ
угрюмости было много - и прЯмых и косвенных. …му досаждало, что он еще так
юн, что поддаетсЯ каким-то глупым неуемным порывам, досаждала  перемена  в
их жизни,  превратившаЯ  мир,  в  котором  он  жил,  во  что-то  убогое  и
фальшивое. Ћднако досада не  привнесла  ничего  нового  в  его  восприЯтие
окружающего мира. Ћн терпеливо, отстраненно отмечал все то, что  видел,  и
втайне впитывал этот губительный дух.
   Ћн сидел на табуретке в кухне у своей тети. ‹ампа с рефлектором  висела
на покрытой лаком стене над камином, и при этом свете тетЯ читала лежавшую
у нее на коленЯх вечернюю газету. Ћна долго смотрела на снимок улыбающейсЯ
женщины, потом сказала задумчиво:
   - Љрасавица Њейбл •антер.
   ЉудрЯваЯ девочка поднЯлась на  цыпочки  и,  поглЯдев  на  снимок,  тихо
спросила:
   - ‚ какой это пьесе, мама?
   - ‚ пантомиме, детка.
   „евочка прижала кудрЯвую головку к руке матери  и,  глЯдЯ  на  портрет,
прошептала, словно завороженнаЯ:
   - Љрасавица Њейбл •антер.
   ‘ловно  завороженнаЯ,  она,  не  отрываЯсь,  смотрела  на  эти   лукаво
усмехающиесЯ глаза и восхищенно шептала:
   - Ђх, какаЯ прелесть.
   Њальчик, который вошел с улицы, тЯжело ступаЯ и согнувшись  под  мешком
углЯ, слышал ее слова. Ћн проворно сбросил на пол  свою  ношу  и  подбежал
посмотреть. Ћн тЯнул к себе газету покрасневшими и черными от углЯ руками,
отталкиваЯ девочку и жалуЯсь, что ему не видно.
   Ћн сидит в узкой тесной столовой в  верхнем  этаже  старого  с  темными
окнами дома. ЏламЯ очага плЯшет на стене, а за окном над  рекой  сгущаетсЯ
призрачнаЯ мгла. ‘таруха возитсЯ у очага, готовит чай и, не  отрываЯсь  от
своего занЯтиЯ, тихо рассказывает, что сказали свЯщенник и доктор.  €  еще
она говорит, какие перемены наблюдаютсЯ в последнее времЯ у больной, какие
странности в поступках и речах. Ћн слушает эти речи, а мысли его поглощены
приключениЯми, которые разворачиваютсЯ перед ним в  тлеющих  углЯх  -  под
арками и сводами, в извилистых галереЯх и тесных пещерах.
   ‚незапно он чувствует какое-то движение в дверЯх.  ’ам,  в  сумраке,  в
темном проеме приоткрытой двери, повис череп. †алкое существо, похожее  на
обезьЯну, стоит там, привлеченное звуками голосов у  очага.  Ќоющий  голос
спрашивает:
   - ќто †озефина?
   ‘уетЯщаЯсЯ старуха, не отходЯ от очага, живо откликаетсЯ:
   - Ќет, ќлин, это ‘тивен!
   - Ђ... „обрый вечер, ‘тивен.
   Ћн отвечает на приветствие и  видит  на  лице  в  дверЯх  бессмысленную
улыбку.
   - ’ебе что-нибудь нужно, ќлин? - спрашивает старуха.
   Ќо та, не отвечаЯ на вопрос, говорит:
   - џ думала, это †озефина. џ тебЯ принЯла за  †озефину,  ‘тивен.  -  Ћна
повторЯет это несколько раз и тихонько смеетсЯ.
   Ћн сидит на детском вечере в •эролдс-кроссе. ЊолчаливаЯ настороженность
все сильнее завладевает им, и он почти не принимает участиЯ в играх. „ети,
надев колпаки, которые достались им в хлопушках, прыгают и плЯшут, но  он,
хоть и пытаетсЯ разделить их  веселье,  все  равно  чувствует  себЯ  таким
унылым среди всех этих задорных треуголок и чепцов.
   Ќо когда, выступив со своей песенкой, он  уютно  устраиваетсЯ  в  тихом
уголке, одиночество становитсЯ ему  приЯтно.  ‚еселье,  которое  в  начале
вечера  казалось  ненастоЯщим,   бессмысленным,   действует   теперь   как
успокаивающий ветерок, приЯтно пробегающий по чувствам, прЯчущий от  чужих
взглЯдов лихорадочное  волнение  крови,  когда  через  хоровод  танцующих,
сквозь этот шум музыки и смеха,  взглЯд  ее  устремлЯетсЯ  к  его  уголку,
ласкающий, дразнЯщий, ищущий, волнующий сердце.
   ‚ передней одеваютсЯ последние дети. ‚ечер  кончилсЯ.  Ћна  набрасывает
шаль, и, когда они вместе идут к конке, пар  от  свежего  теплого  дыханиЯ
весело  клубитсЯ  над  ее  закутанной  головой  и  башмачки  ее   беспечно
постукивают по замерзшей дороге.
   ’о был  последний  рейс.  ѓнедые  облезлые  лошади  чувствовали  это  и
потрЯхивали бубенчиками в острастку Ясной ночи. Љондуктор  разговаривал  с
вожатым, и оба покачивали  головой  в  зеленом  свете  фонарЯ.  Ќа  пустых
сиденьЯх валЯлось несколько цветных билетиков.  ‘  улицы  не  было  слышно
шагов ни в ту, ни в другую сторону. Ќи один звук не нарушал  тишины  ночи,
только гнедые облезлые лошади терлись друг о друга мордами  и  потрЯхивали
бубенцами.
   Ћни, казалось, прислушивались: он на верхней ступеньке, она на  нижней.
Ћна несколько раз поднималась на его ступеньку и снова спускалась на свою,
когда разговор замолкал, а раза два стоЯла минуту совсем близко  от  него,
забыв сойти вниз,  но  потом  сошла.  ‘ердце  его  плЯсало,  послушное  ее
движениЯм, как поплавок на волне. Ћн слышал, что  говорили  ему  ее  глаза
из-под шали, и знал, что в  каком-то  туманном  прошлом,  в  жизни  или  в
мечтах, он уже слышал такие речи. Ћн видел, как  она  охорашиваетсЯ  перед
ним, дразнЯ его  своим  нарЯдным  платьем,  сумочкой  и  длинными  черными
чулками, и знал, что уже тысЯчи раз поддавалсЯ этому. Ќо  какой-то  голос,
прорывавшийсЯ изнутри сквозь стук его мЯтущегосЯ сердца, спрашивал: примет
ли он ее дар, за которым нужно только протЯнуть  руку.  €  ему  вспомнилсЯ
день, когда он стоЯл с ќйлин, глЯдЯ  на  двор  гостиницы,  где  коридорный
прилаживал к столбу длинную полоску флага, а  фокстерьер  носилсЯ  взад  и
вперед по солнечному газону, и она вдруг засмеЯлась  и  побежала  вниз  по
отлогой дорожке. ‚от  и  теперь,  как  тогда,  он  стоЯл  безучастный,  не
двигаЯсь с места, - словно спокойный зритель, наблюдающий  разыгрывающуюсЯ
перед ним сцену.
   "…й тоже хочетсЯ, чтобы Я прикоснулсЯ к ней, - думал он. - Џоэтому  она
и пошла со мной. џ мог бы легко прикоснутьсЯ, когда она становитсЯ на  мою
ступеньку: никто на нас не смотрит. џ мог бы обнЯть и поцеловать ее".
   Ќо ничего этого он не сделал; и потом, сидЯ в  пустой  конке  и  мрачно
глЯдЯ на рифленую подножку, он изорвал в мелкие клочки свой билет.
   Ќа следующий день он просидел несколько часов у себЯ за столом в пустой
комнате наверху. Џеред ним было новое перо, новаЯ изумрудно-зеленого цвета
тетрадь и новаЯ чернильница. Џо привычке  он  написал  наверху  на  первой
странице заглавные буквы девиза иезуитского  ордена:  Ђ.Њ.D.G.  Ќа  первой
строчке вывел заглавие стихов, которые собиралсЯ писать: Љ ќ- Љ-. Ћн знал,
что  так  полагаетсЯ,  потому  что  видел  подобные  заглавиЯ  в  собрании
стихотворений лорда Ѓайрона. Ќаписав заглавие и проведЯ под ним  волнистую
линию, он задумалсЯ и стал  машинально  чертить  что-то  на  обложке.  …му
вспомнилось, как он сидел у себЯ за столом в Ѓрэе на следующий день  после
рождественского обеда и пыталсЯ  написать  стихи  о  Џарнелле  на  обороте
отцовских  налоговых  извещений.  Ќо  тема  никак  не  давалась  ему,   и,
отказавшись от попытки, он исписал весь лист фамилиЯми  и  адресами  своих
одноклассников:

   ђодерик Љикем
   „жек ‹отен
   ќнтони Њаксуини
   ‘аймон Њунен

   Љазалось, у него ничего не получитсЯ и  теперь,  но,  размышлЯЯ  о  том
вечере,  он  почувствовал  себЯ   увереннее.   ‚се,   что   представлЯлось
незначительным, обыденным, исчезло, в воспоминаниЯх не было ни  конки,  ни
кондуктора с кучером, ни лошадей, даже он и она отступили  куда-то  вдаль.
‘тихи говорили только о ночи,  о  нежном  дыхании  ветерка  и  девственном
сиЯнии луны; какаЯ-то неизъЯснимаЯ грусть таилась в сердцах героев,  молча
стоЯвших  под  обнаженными  деревьЯми,  а  лишь  только  наступила  минута
прощаньЯ, поцелуй, от которого  один  из  них  удержалсЯ  тогда,  соединил
обоих. ‡акончив стихотворение, он поставил  внизу  страницы  буквы  L.D.S.
[Laos Deo Semper - вечно Ѓога хвалит (лат.); формула, обычно ставившаЯсЯ в
конце сочинений в иезуитских школах], и, спрЯтав тетрадку, пошел в спальню
матери и долго рассматривал свое лицо в зеркале на ее туалетном столике.
   Ќо долгаЯ пора досуга и свободы подходила к концу. Ћднажды отец  пришел
домой с ворохом новостей и выкладывал их без умолку в течение всего обеда.
‘тивен дожидалсЯ прихода отца, потому что в этот день на обед было баранье
рагу и он знал, что отец предложит ему макать хлеб в подливку. Ќо на  этот
раз подливка не  доставила  ему  никакого  удовольствиЯ,  потому  что  при
упоминании о Љлонгоузе у него что-то подступило к горлу.
   - џ чуть было не налетел на него, - рассказывал в четвертый раз  мистер
„едал, - как раз на углу площади.
   - ’ак он сможет это устроить? -  спросила  миссис  „едал.  -  џ  говорю
насчет Ѓельведера.
   - Ќу еще бы, конечно, - сказал мистер „едал. - џ же говорил тебе,  ведь
он теперь провинциал ордена.
   - Њне и самой очень не  хотелось  отдавать  его  в  школу  христианских
братьев, - сказала миссис „едал.
   - Љ черту христианских братьев! - вскричал мистер „едал. - џкшатьсЯ  со
всЯкими замарашками Џадди да Њайки! Ќет, пусть уж держитсЯ  иезуитов,  раз
он у них начал. Ћни  ему  и  потом  пригодЯтсЯ.  “  них  есть  возможности
обеспечить положение в жизни.
   - € ведь это очень богатый орден, не правда ли, ‘аймон?
   - …ще бы! Ђ как живут? ’ы видела, какой у них стол в  Љлонгоузе?  ‘лава
Ѓогу, кормЯтсЯ как бойцовые петухи!
   Њистер „едал пододвинул свою тарелку ‘тивену, чтобы тот доел остатки.
   - Ќу, а тебе,  ‘тивен,  теперь  придетсЯ  приналечь,  -  сказал  он.  -
„овольно ты погулЯл.
   - џ уверена, что он теперь будет старатьсЯ  изо  всех  сил,  -  сказала
миссис „едал, - тем более что и Њорис будет с ним.
   - Ђх, ѓосподи, Я и забыл про Њориса, -  сказал  мистер  „едал.  -  Џоди
сюда, Њорис, негодник. Џоди ко мне, дурачок. ’ы знаешь, что Я тебЯ пошлю в
школу, где тебЯ будут учить складывать Љ-Ћ-’ - кот.  €  Я  тебе  куплю  за
пенни хорошенький носовой платочек, чтобы ты им вытирал нос.  ‚от  здорово
будет, а?
   Њорис, просиЯв, уставилсЯ сначала на отца, а потом на  ‘тивена.  Њистер
„едал вставил монокль в глаз и  пристально  посмотрел  на  обоих  сыновей.
‘тивен жевал хлеб и не глЯдел на отца.
   - „а, кстати, - сказал наконец мистер „едал, - ректор, то есть, вернее,
провинциал, рассказал мне, что произошло у тебЯ с  отцом  „оланом.  Ђ  ты,
оказываетсЯ, бесстыжий плут.
   - Ќеужели он так и сказал, ‘аймон?
   - „а нет! - засмеЯлсЯ мистер „едал. - Ќо он рассказал мне  этот  случай
со всеми подробностЯми. Њы ведь долго болтали с ним о том о сем... Ђх  да,
кстати! ’ы знаешь, что он мне, между прочим, рассказал? Љому, ты  думаешь,
отдадут это место в муниципалитете? ‚прочем, про это потом. Ќу так вот, мы
с ним болтали по-приЯтельски, и он спросил менЯ,  ходит  ли  наш  приЯтель
по-прежнему в очках, и рассказал всю историю.
   - Ћн был недоволен, ‘аймон?
   - Ќедоволен! Љак бы не так! _Њужественный малыш_, - сказал он.
   Њистер „едал передразнил жеманную, гнусавую манеру провинциала:
   - Ќу и посмеЯлись же мы вместе с отцом „оланом, когда Я рассказал им об
этом за обедом. _Ѓерегитесь, отец „олан_, - сказал Я, - _как бы юный „едал
не выдал вам двойную порцию по рукам_! Ќу и посмеЯлись же мы все. •а,  ха,
ха.
   Њистер „едал повернулсЯ к жене и воскликнул своим обычным голосом:
   - ‚идишь, в каком духе их там воспитывают! Ћ, иезуит - это дипломат  во
всем, до мозга костей.
   Ћн повторил опЯть, подражаЯ голосу провинциала:
   - _Ќу и посмеЯлись же мы все вместе с отцом „оланом, когда Я  рассказал
им об этом за обедом. •а, ха, ха!_


   ‚ечером перед  школьным  спектаклем  под  „ухов  день  ‘тивен  стоЯл  у
гардеробной и смотрел на маленькую лужайку,  над  которой  были  протЯнуты
гирлЯнды китайских фонариков. Ћн видел, как гости, спускаЯсь  по  лестнице
из главного зданиЯ, проходили в театр. ђаспорЯдители во фраках,  старожилы
Ѓельведера, дежурили у входа в  театр  и  церемонно  провожали  гостей  на
места. Џри внезапно вспыхнувшем свете фонарика он увидел улыбающеесЯ  лицо
свЯщенника.
   ‘вЯтые дары были убраны из ковчега, а первые скамейки отодвинуты назад,
чтобы  возвышение  перед  алтарем  и  пространство  перед  ним  оставались
свободными. “ стены были поставлены гантели, булавы, в углу свалены  гири,
а  среди  бесчисленных  груд  гимнастических  туфель,  фуфаек  и  рубашек,
засунутых кое-как в коричневые мешки, стоЯл  большой  деревЯнный,  обшитый
кожей конь, дожидавшийсЯ, когда его вынесут на сцену  и  вокруг,  в  конце
показательных состЯзаний, выстроитсЯ команда-победительница.
   ‘тивен, хоть он и был выбран старостой на  занЯтиЯх  по  гимнастике  за
свою славу лучшего писателЯ сочинений, в  первом  отделении  программы  не
участвовал, но в спектакле, который шел во втором отделении, у  него  была
главнаЯ комическаЯ роль учителЯ. …го выбрали на эту роль из-за его  фигуры
и степенных манер.  Ћн  был  уже  второй  год  в  Ѓельведере  и  училсЯ  в
предпоследнем классе.
   ‚ереница  маленьких  мальчиков  в  белых  гольфах  и  фуфайках,  топаЯ,
пробежала через  ризницу  в  церковь.  ‚  ризнице  и  в  церкви  толпились
взволнованные наставники и ученики.  Џухлый  лысый  унтер-офицер  пробовал
ногой трамплин возле конЯ. •удощавый молодой  человек  в  длинном  пальто,
который должен был  жонглировать  булавами,  стоЯл  рЯдом  и  с  интересом
наблюдал: блестЯщие посеребренные булавы торчали из его  глубоких  боковых
карманов. Ћткуда-то  доносилсЯ  глухой  треск  деревЯнных  шаров,  команда
готовилась  к  выходу;  минуту  спустЯ  взволнованный   наставник   погнал
мальчиков через ризницу, как стадо гусей, суетливо хлопаЯ крыльЯми  сутаны
и покрикиваЯ  на  отстающих.  ѓруппа  одетых  неаполитанскими  крестьЯнами
мальчиков репетировала танец в глубине церкви - одни разводили руками  над
головой,  другие,  приседаЯ,  размахивали  корзинками   с   искусственными
фиалками. ‚ темном углу придела за аналоем тучнаЯ стараЯ  дама  стоЯла  на
коленЯх, утопаЯ в ворохе своих пышных черных юбок.  Љогда  она  поднЯлась,
стало видно фигурку в розовом платье, в  парике  с  золотыми  локонами,  в
старомодной  соломенной  шлЯпке,  с   подведенными   бровЯми   и   искусно
подрумЯненными и напудренными щечками. ’ихий изумленный шепот пробежал  по
церкви при виде этой девической фигурки. Ћдин из наставников,  улыбаЯсь  и
киваЯ, подошел к темному углу и, поклонившись тучной старой  даме,  сказал
любезно:
   - —то это - хорошенькаЯ молодаЯ леди или кукла, миссис ’аллон?
   €,  нагнувшись,  чтобы  заглЯнуть  под  полЯ   шлЯпки   в   улыбающеесЯ
накрашенное личико, он воскликнул:
   - Ќе может