начинает  слабеть,  то  есть  как  будто ЋЌ на секунду
отвлексЯ от менЯ, а затем, когда взЯлсЯ снова, а он еще снова бралсЯ, то все
равно, как будто  с меньшим жаром, с  более  равнодушными чудачествами,  без
такой страсти,  а потом вдруг как-то  раз! --  и совсем  отвернулсЯ в другую
сторону, и Я словно  в пустоту полетела, и  смотрю: бегу что есть сил сквозь
разреженный осенний воздух, несмотрЯ на всю усталость, в общем, отпустил, то
есть  поступил со  мной не как  обычный  мужчина,  который  все заводитсЯ  и
заводитсЯ,  и  до  такой  степени  распалитсЯ,  что, пока  не кончит  --  не
выпустит, он чего доброго прибьет, если ему не дать, хотЯ Я иногда  на такой
риск шла, из злобы шла или чтобы еще дороже быть: Я, мол, такаЯ, менЯ голыми
руками не возьмешь, -- а здесь ЋЌ охладел, как будто  у него на менЯ сначала
здорово встал, а потом сменилось настроение, расхотелось, разонравилась, что
ли. Я ему, и хотЯ Я прекрасно понимала, что его ласка стоит  мне  не  меньше
смерти,  а все-таки  обидно сделалось,  и  Я  даже бестолково  оглЯнулась по
сторонам, куда  он,  мол, делсЯ, мучитель! џ  скажу  еще, что его мучениЯ не
были по-человечески сладки, то есть хочу сказать, что, бывает, тебЯ по морде
лупЯт, а ты хочешь,  ну, мазохизм, хотЯ  Я  по этой статье не очень прохожу,
только  в  редких случаЯх, вот с „ато,  например, а  так Я скорее  сама могу
двинуть, а ‹еонардик  даже умолЯл, но  здесь  не  было  решительно  никакого
наслаждениЯ,  то  есть  чувствовалось,  что там не человек, а какое-то живое
повидло,  и, может быть, были раньше бабенки, некоторые кончали, когда их на
кол сажали  --  не  знаю, но  у  менЯ  до  таких  пределов  удовольствие  не
поднималось, и Я от этого  повидла кайфа, честно скажу, не поймала. ‚ общем,
Я  почти до речки добежала, всЯ в  мыле и пене, отдышатьсЯ  не могу, думала,
вот сейчас в  воду брошусь -- и задымлюсь, как полено, и вода закипит вокруг
менЯ -- вот до какой степени! Ќо в  речку не бросилась остужатьсЯ,  а вместо
этого назад  побрела, к  костру...  Ќе  знаю, сколько  Я шла, но  пришла, из
темноты  на  них  вышла, видок такой,  что  они  сочли  менЯ  уже нездешней,
вскочили на ноги, глаза вытаращили,  а Я говорю, падаЯ у костра на колени: -
ђебЯта, отбой. -- Ћни ко мне: что? как? -- ЋбъЯснЯю: -- ЋЌ там, это Ясно как
день,  мучил-мучил, забавлЯлсЯ,  как с куклой, а потом взЯл  и отвернулсЯ...
будто у него другие, послаще мучениЯ есть.  -- …гор, трЯсЯ бородой, говорит:
-- Ќа, выпей. Ћтойди немного.  ѓосподи, это  что же за страсти такие! -- Ђ Я
рукой  отвела  стакан  водки: -- Ќе надо,  …гор. џ,  говорю, сейчас отдышусь
малость и опЯть побегу, теперь-то ведь точно, что ЋЌ там!!!
     ‚ыходит, голос был правильный... ѓолос! Ќа  хую  волос! -- хамЯт потом,
со своей стороны, мне братьЯ €вановичи. ’ьфу! “ менЯ даже в горле запершило,
как представила.  ‚есельчаки. Њатериалисты  близорукие.  Ђ в  приметы небось
верите?  ‚ черную  кошку?  разбитое зеркало?  или если зубы с кровью  во сне
увидите?  Ђ?  —то молчите?  Њолчат.  €х там не  было. Ђ ћрочка  говорит:  --
Ќеужели второй раз побежишь? -- Ђ …гор: -- ’ы на все поле орала! -- Ђ Я сижу
перед  ними,  как на  картине завтрак на траве,  на корточках, и озноб  менЯ
бьет,  и  …гор мне на  плечи пиджак свой вешает,  как  деревенский ухажер, и
водки предлагает,  но Я  отказываюсь,  и курить  мне не хочетсЯ,  а тЯнет --
рвусь  Я, не  поверите,  назад, в поле, то есть на полную свою пропажу,  как
хотите, так и объЯснЯйте, и даже не ради  чего-то  там возвышенного, это как
бы  само собой,  а  манит,  манит  менЯ  погибель,  Я как бы в другой разрЯд
перешла и  не жилец на  этом свете. Ќе потому, однако, скажу, что смерти  не
боЯлась, нет, Я боЯлась, но Я расслоилась, Я и не Я, одну озноб бьет, другаЯ
крылышками машет. €, конечно, так жить нельзЯ, Я же сама лучше всех понимаю,
пишу и понимаю, что нельзЯ, и  писать об этом нельзЯ, ‡ЂЏђ…™…ЌЋ, только этот
запрет уже не €вановичи на менЯ наложат, это точно! ‡десь запрет иной, более
тонкой организации,  мне не  писать,  а  молитьсЯ, молитьсЯ  полагаетсЯ, а Я
пишу,  машу  крылышками,  и  манит, манит  менЯ  эта писанина,  расписалась,
дуреха, и сама как будто снова по  полю бегу, такой же озноб  и жар,  и дитЯ
роковое в утробе воет, из утробы взывает не писать, угрожает выкидышем, а не
сказать --  тоже  нельзЯ, да  мне и так  все равно пропадать,  такаЯ уж  моЯ
планида, Љсюшечка. ’ак что пишу. Џишу, как бегала, и бегала, как пишу...
     € вот Я вам что скажу. Џосле того как Я отдышалась, пришла в себЯ, хотЯ
в голове все равно шум стоЯл, он не прошел, он так и стоЯл, встаю Я на ноги,
скидываю …горов пиджак  и вновь вступаю в темень. € напоследок им говорю: --
Ќе получитсЯ  сейчас  -- третий раз  побегу. Ќе отступлюсь. Ђ они глЯдЯт мне
вслед,  как  на  †анну  д'Ђрк,  и  плачут. Ќо неужели этот  морок до второго
пришествиЯ  будет клубитьсЯ?  € если из менЯ  вышла говеннейшаЯ †анна д'Ђрк,
может, из вас лучше выйдет. € еще Я подумала: коли от менЯ за версту  грехом
и бергамотом  пахнет -- пока  не  забеременела, тут  запах  отшибло, и  тоже
знамение!  -- раз  ’ЂЉ от менЯ  пахнет,  то куда ЋЌ от менЯ денетсЯ? Ќикуда!
ЏрольетсЯ, не  может не пролитьсЯ его Ядовитое семЯ,  его гнойнаЯ малофьЯ! ‘
теми мыслЯми побежала.
     € опЯть, как  пробежала метров  сорок,  пошла вертетьсЯ-кружитьсЯ  подо
мною землЯ, и луч сфокусировалсЯ и  напрЯгсЯ повидлом и гноем, запрокинулась
подо мной  землЯ, и пошла  летать Я на качелЯх, и тот столп, что из  облаков
торчал,  облапил менЯ  и давай душу  мучить и тело ломать, все горит во мне,
ухают внутренности,  обрываютсЯ, и кричу Я не своим голосом,  и зову не свою
мамочку: мама! мамочка!! “х!  € вцепилась на этот раз в менЯ сила нешуточно,
даже если  не выебет, все равно  замучит,  и  чувствую  -- на границе своего
разумениЯ -- что становлюсь ему, извергу, все ненаглЯднее и краше, груди мои
он сжал мертвой хваткой, норовит с корнем вырвать, чтобы кровь из разверзлых
дыр  облизать  и  высосать, а  потом ноги-руки  оторвать и обрубок на  конец
натЯнуть,  как  марионетку,  ну,  прЯмо  чувствую:  вот  сейчас!  „олго   он
присматривалсЯ, игралсЯ, и не знала Я уже, бегу ли Я, лечу ли вверх ногами в
небо и тучи, или по земле  на карачках ползу,  слезы падают,  реву и головой
мотаю, груди вырваны, бок оторван, или мертваЯ лежу, или что  еще,  то  есть
всЯкий ориентир потерЯла,  как будто вестибулЯрный  мой аппарат упал, как со
стены  часы --  и вдребезги, такое  вот  состоЯние,  приближенное  к полному
помешательству,  и  недаром  €вановичи   позже  в  глаза  мне   заглЯдывали,
первобытный хаос в них находили и  участливо спрашивали:  уж не поехала ли Я
после полЯ? не надобно ль подлечитьсЯ? Ќе надобно.  € не поехала,  а  только
поскользнулась,  но тогда  на поле мне не до €вановичей было,  они  бы оба у
менЯ на ладошке уместились, и Я уже со  всеми попрощалась,  и с тобой, Љсюш,
особенно, но опЯть -- зараза! -- сорвалось! Ќу, прЯмо, ты понимаешь, вот-вот
было --  и сорвалось!!! ’акое  впечатление, что  опЯть отвлексЯ. Ќу,  что ты
скажешь! Ќу,  знаешь, как у фригидных,  уже  накатит-накатит волна, и  вдруг
мимо, и  как  ты  там  ее ни  лижи, ни раскручивай --  мимо!  мимо!  мимо!!!
Џонимаешь, Љсюш?  Џомнишь, как мы с Ќаташкой намучились?  ’Яжелый  случай...
’ак и тут. ’олько в миллион раз страшнее и, если хочешь, обиднее.  ‚едь Я же
шла на это. ‚едь это не каждый вытерпит. ’ы вот,  Љсюш, не вытерпишь, Я тебЯ
знаю, ты всЯкой боли боишьсЯ,  ты даже у ђене и то зубы боишьсЯ лечить, а он
все-таки муж, больно зрЯ не сделает, и при этом француз, деликатный мужчина,
а Я терпела! џ  хотела! џ  всЯ,  как  павлиниха,  хвост распустила: на! бери
менЯ!  убивай!!!  ’олько  кончи ты,  гад,  наконец, своей  вонью  и смрадом,
кончи!!! Ќе взЯл. Ќе убил. Ќе кончил.
     € опЯть Я вернулась к костру, к сторожам моим, к …гору с ћрочкой.
     ‘идЯт зеленые, как  тараканы,  и  их подергивает, потрЯхивает  так, что
лица,  щеки,  носы  в разные стороны  разъезжаютсЯ.  ‚ижу: что-то  они  тоже
почуЯли недоброе. џ присела к ним,  ничего не сказала. Ђ что  скажешь? € так
без  слов  Ясно.  € взмолилсЯ тут ћрочка: не бегай, говорит, €рина, в третий
раз. Ѓог весть, что из этого выйдет, а то вдруг природа раком станет, и всем
нам вместо лучше, еще  хуже  выйдет!.. Ђ  у самого зубы плЯшут: -- Ќе бегай,
заклинаю  тебЯ, в  третий  раз,  €рочка!  -- Ђ Я говорю: -- Ќе бзди. •уже не
будет.  -- Ђ …гор, он тоже спешит с ћрочкой согласитьсЯ: -- Љак не будет?  Ђ
если будет?  -- € поЯснЯет: -- ‚едь так  еще  ничего,  терпимо,  тошниловка,
конечно, но блевать --  не погибать, перебьемсЯ. Џоедем-ка в теплой машине в
Њоскву!
     Љороче, оробели конвоиры, созерцаЯ издали эти мои бега, и даже пиджаком
не укрывают, не проЯвлЯют, по причине страха, ни заботы ко мне, ни уважениЯ.
џ тогда натЯнула  мой шотландский свитер, сорвала травинку,  сижу, покусываю
стебелек, отдыхаю и в их страхи не верю, хуже  не будет, и манит менЯ к себе
это чертово поле, по костЯм павших сородичей  бежать, по костЯм басурманским
и конским, в небеса вверх ногами лететь,  и во вкус смертельный вошла, и нет
мне возврата к  прежней жизни. Ђ на  поле темень и тишь,  и лежит  оно  себе
вполне миролюбиво,  и луна, изредка поЯвлЯЯсь, освещает молочный туманчик, и
это все очень обманчиво, и хочетсЯ дальше бежать.
     Ќу, Я встала,  отбросила свитерок, пошла, говорю,  ребЯтки.  Ћни сидЯт,
тесно  сбившись друг  к  дружке, недовольные  моим  намерением, но  перечить
все-таки  не  решаютсЯ,  а костер без  их  вниманиЯ  совсем  загасает. Ќу, Я
встала, вышла в поле, сердце бьетсЯ от новых предчувствий, глубоко вздохнула
в себЯ сладкий клеверный воздух, волосы за  уши подобрала -- и припустилась,
поскакала по кочкам.
     Ѓегу. Ѓегу, бегу, бегу, бегу.љ
     € в третий  раз сгущаетсЯ вокруг менЯ нечисгь, и снова начинает со мною
играть в  полеты и потери  ориентира, да только Я уже почти  привыкла к этим
шуткам, ногами знай  себе  перебираю, несусь во весь  дух сквозь повидло.  €
вдруг в тишине этого полЯ слышу: какие-то голоса поют. ‘начала они нестройно
затЯнули  и неуверенно, а потом  их все больше  и больше, ну,  целый хор,  и
поют,  как  отпевают, поют, как  на похоронах.  ‘лов  не различаю, хотЯ  они
громче стали, и вот уже как будто все поле запело, и лес там черный запел, и
все травинки из-под ног, и тучи, и даже река. ’о есть отовсюду... € поют они
так заунывно, так прощально  и  погребально, что бежать при таком  пении нет
никакой  физической  возможности, особенно  голой, а  хочетсЯ  остановитьсЯ,
прикрытьсЯ руками,  а вокруг все поет. џ замедлила свое движение и  стараюсь
понЯть,  кого  это они  отпевают,  не менЯ  ли, и  кажетсЯ мне, что менЯ, но
кажетсЯ мне, что не только менЯ, а всЈ  вокруг  отпевают, и небо, и тучи,  и
даже реку, то  есть  самих себЯ, и  менЯ,  и  всЈ -сразу, и  остановилась  и
слушаю,  как эти силы,  живые  и непонЯтные, поют заунывную  песню, со  всех
сторон обступили менЯ и  поют, и не то что осуждающе, что, мол, зрЯшнаЯ твоЯ
затеЯ  и  бега  никудышные,  а  скорее   жалостливо   поют,  и  мне   смерть
предсказывают, и менЯ  в  белый гроб кладут,  и гвоздЯми менЯ  заколачивают,
смертную женщину, рабу Ѓожию, €рину  ‚ладимировну...  ‚от Я и остановилась в
смущении и  подумала: встану-ка Я на колени, упаду  лицом  в клевер, жопой в
небо, закопаюсь в  копну моих бергамотовых волос, и  будь что будет, раз все
равно выносЯт менЯ в  белом гробу, и поют, поют неустанно.  Ѓудь  что будет!
Љак поймет -- так и  сделает! ‚ыебет так  выебет, закопает так закопает, все
равно  отпевают всех  и  каждого... €  вот  так  стою Я  на коленЯх, посреди
поющего  полЯ,  которое  полнитсЯ  совершенно  русскими голосами, а  нечисть
главнаЯ,  поганаЯ  менЯ  пощипывает  за  лЯжки и  Ягодицы.  ЏостоЯла Я  так,
постоЯла, обливаЯсь слезами невозможного воскресениЯ, а потом поднЯла голову
да как закричу не своим голосом, обращаЯсь к тучам и смутной луне: да будешь
ли ты менЯ ебать?!
     € вмиг смолкло поле, и  воцарилась кромешнаЯ тишина, и застыл хор живых
непонЯтных сил в ожидании ответа, все притаились, и гроб недвижим. Ќо спустЯ
эту паузу нетерпениЯ,  паузу горечи и последней надежды -- вдруг как грЯнет!
как  грЯнет  над  полем!  Ќо  не  гром  это  грЯнул,  не  молниЯ,  не  гроза
разразилась, стуча по белой  крышке тугими каплЯми,  и  не  зашумела  гнилаЯ
ольха,  встревоженнаЯ ветром,  и не  взметнулось  воронье, нет, не гром  это
грЯнул,  только судорога  прошла по  полю, как по коже,  хотЯ  подумала  Я в
первый момент:  ну,  держись, €рина,  час  настал, но  не смертный  приговор
прогремел в облаках, хотЯ Я и подумала: ну, сейчас всадит, ой, испепелит! Ќо
нет, чую, не то, не тот звук, не тот грохот, и молочный  туман желтым цветом
окрасилсЯ, и  зловоние поползло  с небес  на  траву, и дышать  больше  нечем
стало, и Я задохнулась...
     Ќу, Я встала,  шатаЯсь, держась  за  виски,  как  старуха, и никто  уже
больше  не пел  надо мой,  и подумала:  хуй с тобой!  ’оже мне шуточки...  €
пошла, под смешки, под хихиканье, под визги -- побрела по серому полю.
     ‚от пришла Я  к  костру, руки-плети,  пришла к друзьЯм-приЯтелЯм, а они
сидЯт уже не зеленые, они зарумЯнились  и даже посмеиваютсЯ, вино разливают,
и  огонь  весело  полыхает. Ћтчего  такое  веселье? џ говорю: --  Ћй,  как Я
устала! -- Ќу, садись, отдохни... -- ‚ы что-нибудь слышали? -- —то ты имеешь
в  виду? -- ‚ы слышали, как хор пел заунывными голосами? -- •ор? Љакой  хор?
-- ’ам  хор был... -- Ћни говорЯт: -- •ор  так хор. Ђ Я  говорю: -- ‚ы  что,
пьЯные,  что ли? џ  тут собой, говорю устало, рисковала, а вы надрались?  --
Ќет, -- отвечает ћрочка, -- мы не надрались, Я за рулем не пью, а сам вино в
себЯ заливает. Ђ …гор говорит: -- —то  касаетсЯ менЯ, то Я немножечко выпил,
потому что все обошлось по-хорошему. -- —то  ты мелешь? —то обошлось? -- Љак
что? -- говорит. -- ‚озвращаешьсЯ живаЯ и невредимаЯ, всЯ в прекрасной своей
красоте, как  букет  цветов,  вот,  значит,  мы  и  выпили тут  с  товарищем
немножко. ‘адись  к нам.  --  €  смотрит на менЯ  со значением. -- Ђ еще  вы
что-нибудь слышали? -- Ђ  чего нам слышать,  когда тишина. Њы тебЯ  издалека
заприметили. ’ы белела, как знамЯ... -- Ћтвернись, говорю. Ђ ћрочка говорит:
-- ‘лава Ѓогу, что хуже не вышло, а ведь лучше и так  бы не стало, потому мы
сидели, как тараканы,  и вцепились друг в дружку, опасаЯсь худших времен. ’ы
сходи-ка, …горчик, в машину, принеси нам еще бутылочку водки, ну-ка, выпьем!
Ђ …гор  подбоченилсЯ и  отвечает авторитетно: --  Ќе пойду  Я  к  машине  за
водкой,  Я хочу, чтобы €ра менЯ прежде как брата поцеловала. Ђ  сам на  моих
шмоточках расселсЯ. џ говорю: --  ’ы  с одежды сойди, а  потом  уже и братом
называйсЯ...  Ћни  переглЯнулись,  как  два  интеллигентных  бандита,  и  не
отвечают. Ђ  ты,  говорЯт, не  спеши  одеватьсЯ,  мы  ребЯта  свои,  мы  все
понимаем. --  —то  вы  понимаете? --  Ћни молчат, перемигиваютсЯ,  сигаретки
курЯт. џ подошла тогда осторожно к …гору, не прикрываЯ наготы: -- ЏодставлЯй
щечку  длЯ  поцелуЯ. -- Џодставил.  џ ударила из последних сил! Ћн повалилсЯ
назад. ќх вы,  срань! -- говорю. Ћн поднЯлсЯ, защищаЯ свое бородатое лицо, и
стало мне смешно, хоть  и противно. Ћдевалась Я в полнейшей тишине, а ћрочка
терпел-терпел,  а как Я оделась и  присела к костру, руки грею, зашипел: ты,
шипит, слишком много, смотри, на себЯ не бери, тоже  мне  выискалась, Я тебЯ
такой †анной д'Ђрк выставлю!.. --  џ ему на  это: -- Џомнишь Љсюшу? Џомнишь,
как ты ей рану солью посыпал и издевалсЯ? ’ы ее так  достал, что она с тобою
спала,  но  из  чистой  ненависти спала, от полнейшего отвращениЯ...  -- Ђ в
морду  хочешь? --  поинтересовалсЯ,  вежливо улыбаЯсь, ћрочка.  Ђ Я  устала,
напереживалась, мне даже  лень с ним свЯзыватьсЯ, говорю: ну,  ударь! “дарь,
трус! “дарь, народный  освободитель! “дарь,  подлаЯ скотина!  € сама  его по
морде ударила. € пока случилась заминочка, а он, знаю, не …гор, у него гонор
и спесь, он бешеный, Я вскочила и побежала от них, ну  их, думаю, в жопу! Ќе
того Я от них ждала и не на то надеЯлась...  Ћтбежала Я в темноту, уже не на
поле в этот  раз, а  к дороге, и скрылась во мгле.  ‘ела. „умаю.  —то теперь
делать? Људа идти? ѓде тут живые люди живут?
     Ћни помолчали немного, а потом, слышу, …гор кричит: -- €ра! €ркааааа!!!
ѓдеее тыыыыыыы? џ молчу, не отзываюсь, пусть  кричат. Џотом слышу,  в машину
залезли, гудеть принЯлись, на всю €вановскую гудЯт и  фары включают. ѓудите,
гудите,  голубчики... Ђ сама думаю:  неужели  Я  к ним вернусь? € сама  себе
отвечаю:  --  Ќу,  конечно,  вернешьсЯ!  Ђ  куда тебе детьсЯ?  Љак миленькаЯ
вернешьсЯ.  € они  тоже между собой рассуждают. Ќе в ночи же она  тут  будет
сидеть, коченеть, осенью наслаждатьсЯ? Џродрогнет, на костер выйдет...
     ’ы  устала,  набегалась,  ухайдакалась,  €рочка,   ты   сегоднЯ   очень
набегалась, на всю жизнь набегалась, солнышко...
     € слышу, ћра тоже кричит: -- €ра,  вернись!  ‚ернись!  Џоедем в Њоскву!
‚ернись!!!
     € Я, дура, хорошо понимаю, что  надо  встать  и вернутьсЯ,  вон их фары
горЯт и зовут, что надо вернутьсЯ, встать  и откликнутьсЯ, потому что куда ж
Я  пойду, вокруг  темнаЯ ночь,  а потом  Я часики у костра оставила, золотые
часики, с  золотым  браслетом,  швейцарские,  Љарлоса  подарочек,  но  Я  не
вставала и не шла. -- €рааааа! -- кричали дуэтом мальчики. -- Ќадо ехать! Ќе
валЯй дуру!  ќто было затмение! ’ы нас  простиииииии!!! -- ...€ снова гудЯт,
из  ночи  выманивают на  свет  фар,  в  теплую, мЯгкую, как  подушка,  а под
подушкой батистоваЯ рубашечка, машину, где на заднем  сиденье Я  просплю всю
дорогу  назад, свернувшись  калачиком,  и не  буду видеть  ни  деревень,  ни
слепЯщих огней редких встречных  машин, Я буду спать, спать, спать,  и надо,
конечно, встать и идти, только нету сил, только не поднЯть мне век, глаз  не
открыть,  и  подумала  Я:  все  равно  не  жилец,  и  как  подумала,  так  и
отключилась. ‚ырубилась. € все.


<b>19</b>


     Џо  приезде Я позвонила спаренным братьЯм €вановичам и незамедлительно,
прЯмо  по телефону, сдалась.  Ќо они все равно  пришли  хмурые, набычившись,
шелестЯ  макинтошами.  --  Ђх,   зачем,  зачем  вы  по  полю  бегали,  €рина
‚ладимировна?  -- вскричали оба, как только менЯ увидели. -- Џо какой нужде?
Њы уже обо всем договорились. Њы все уладили. ‚ас принимали обратно в фирму.
€ ‚иктора •аритоныча мы уломали, как ни сопротивлЯлсЯ  он  необходимости вас
восстановить. Ђ что теперь? Џошли  слухи. ‡ашевелились в литературных кругах
шептуны: †анна д'Ђрк! †анна  д'Ђрк!.. ‚ы  кому  и что доказать хотели? ‡Ђ—…Њ
‚ЂЊ  ќ’Ћ Ѓ›‹Ћ Ќ“†ЌЋ?!. ќх, €ра,  €ра, все вы испортили. € не предлагайте нам
снимать  наши  макинтоши! ‘ледовало  с нами заранее посоветоватьсЯ.  “ж если
бегать по полю, так с четким заданием!..  Ђ вы!.. ‚от и ‚ладимира ‘ергеевича
подвели. Ћн совсем  из-за вас станет полной фигурой нон-грата, с телевидениЯ
уже  снЯли изображениЯ. €счерпали вы запас его прочности. „о  дна исчерпали!
Ћй, надрал бы он вам ваши кудри! Ћй, надрал бы!..
     €  ушли,  предоставив  мне беспокоитьсЯ  насчет  моей  будущей  судьбы.
ѓавлеев!  Љак  же!  Љак  же!  Љонечно,  помню.  –енитель  разомкнутых  сфер,
интригующих сочленений... Љак же! Љак же! Ђ Я и забыла...
     џ встретила  их кашлем,  соплЯми, стрелЯющим  ухом  и отвечаю не своим,
толстым голосом: а вы? ‘ами вы хороши! ‡ачем, ради какой стратегии напустили
вы  на менЯ ‘тепана с его полуночным броневиком? -- Љакого еще  ‘тепана?  --
Ћй,  Я  вас умолЯю!..  --  Ќет,  вы  объЯснитесь  по-человечески. -- Ћй!  --
морщусь. -- Љак будто не знаете! ’ого ‘тепана, что покалечить менЯ собралсЯ,
лишить  красоты,  а  потом,  недовыполнив  поручение,  прикинулсЯ  пьЯным  и
обмочилсЯ, вот здесь, идите сюда, на коврике  возле дивана, понюхайте коврик
как  доказательство,  вот  здесь  он провел  всю ночь, а наутро  все  что-то
нескладно лепил про Њарфу ѓеоргиевну, про ее именины липовые...
     ЏереглЯнулись ‘ергей с Ќиколаем. †урналисты  высокого полета.  Ђ  Я  им
ангинным,  обиженным тоном, словно как из  трубы, объЯснЯю: -- Ђх, оставьте,
пожалуйста! у менЯ  до  сих пор на бедре синЯк  размером в одну шестую всего
тела, оставьте, Я не маленькаЯ...
     Ђ  они как  разахаютсЯ да как разведут руками. Ќу, €рина  ‚ладимировна,
тут  без  посторонней  помощи  не обошлось.  Ќе  иначе как  Ѓорис  „авыдович
приложил  свою каинову  печать,  не  иначе как  он.  ‚ самом  деле, отвечаю,
спасибо  умному  человеку.  „о  менЯ, Я женщина  слабаЯ,  до менЯ  не  сразу
доперло...   --  ќх!   --  присвистнули  братьЯ.  --  €рина  ‚ладимировна!..
†идовствуете,  --  говорЯт. -- Ќехорошо! --  џ на это: --  Ќу, вот. ‚се менЯ
обижают, обманывают!  -- €  пустила  слезу.  Ћни скинули макинтоши,  вытерли
ноги,  повесили на вешалку. -- € вы  тоже... --  жалуюсь... -- Љому  верить?
‘адитесь, пожалуйста. -- ‘ели за стол. --  ’ак, -- говорЯт Ќиколай и ‘ергей.
-- Ђ насчет татаро-монгольского полЯ, что находитсЯ на таком-то километре от
Њосквы  (не  помню,  на  каком,  цифры  плохо  запоминаю), это  тоже он  вас
надоумил, Ѓорис „авыдович? Ќу, успокойтесь.. успокойтесь... успокойтесь.  --
Љак же Я  могу  успокоитьсЯ? --  отвечаю  плаксиво,  теребЯ  в  руках мокрый
платочек. --  џ т-т-там ч-ч-часики золотые... швейцарские... п-п-потерЯла...
с золотым б-б-браслетиком... -- ‡начит, тоже он? -- Ќет, --  отвечаю честно,
безо  всЯкой  неправды.   --  Ќе  он.  Њне  голос   был.  --   Ћни  говорЯт,
насторожившись  еще  больше: -- ’ак.  Љакой голос?  ђасскажите. ‚  ваших  же
интересах... --  Ђх,  говорю, нечего и рассказывать... ќтого  вам никогда не
понЯть...  --  ???  -- ‚ы,  говорю,  материалисты.  -- Ќу, знаете  ли, €рина
‚ладимировна,  творческий материализм допускает различные загадки  природы и
физики. ‚он ‘ергей у нас, например, по парапсихологии статейки пишет. --  €в
приметы верите?  --  Ќу! -- отвечает  ‘ергей уклончиво: не  то да,  не то, а
дальше что.  -- џ высморкалась. -- „авайте, говорю, будем  снова дружить. --
„ружить! -- недоверчиво усмехаютсЯ братьЯ. -- Њы с вами дружим-дружим, а  вы
тайком от нас по  полю бегаете!  -- џ и так наказана, -- жалуюсь, -- видите,
ангиной заболела,  тридцать восемь  и  три  температура,  всЯ горю, и  горЯт
€вановичи  вместе  со мной  синим  пламенем.  -- Ќу, €рина  ‚ладимировна, не
ожидали,  честно  сказать, мы  от вас! ‚ы же русскаЯ  женщина!  --  ђусскаЯ,
отвечаю,  какаЯ  еще?  --   Ќу,  разве  это,  удивлЯютсЯ,  не  свЯтотатство?
Ќациональную свЯтыню ногами топтать, нагишом по ней бегать туда-сюда? ‚ы нас
обманули. € главный редактор ѓавлеев вне себЯ от Ярости, поместивший про вас
обелЯющую  статью...  --  Ќу,  ладно,  ребЯта, -- винюсь,  --  ладно!  ‘дуру
побежала, больше не буду, честное слово, а  сама  думаю:  ну ее к черту, эту
ђоссию, пусть о  ней другие пекутсЯ! •ватит  с менЯ! •очу жить. -- ‚ы ребЯта
деловые,  так? ’ак. ‡начит, сможем договоритьсЯ? Ђ они опЯть за свое:  --  Ђ
случись,  сомневаютсЯ, такаЯ историЯ, что на поле  нарушилсЯ бы национальный
эквилибр, -- что тогда? € ѓавлеев, он в лучших  чувствах обижен, он тоже вам
поверил...  џ  говорю:  доложите  своему начальнику  ѓавлееву,  что  никаких
нарушений эквилибра не произошло и произойти не может, поскольку, говорю, на
своей злосчастной шкуре  убедилась, что этот самый эквилибр -- он такой, что
надо!  “спокойте начальника!  -- € вспомнились  мне  тут  бабы  на  далеком,
незнакомом мне  базаре, которые лучше менЯ понимали про эквилибр. Ќу,  бабы,
сказала Я, взгромоздЯсь на торговый рЯд, просите, что хотите, что попросите,
то и будет! -- Ћни в кучу  сбились, отвечают несмело: ничего не хочим, нам и
так хорошо. „а так ли уж, говорю, хорошо? Ђ чего, отвечают, жаловатьсЯ, Ѓога
гневить понапрасну, войны нет... Ђ Я говорю: ну, хоть чего-нибудь да хотите?
Ђ  ты, говорит одна,  ты  купи  у нас  семечек,  купи,  дочка,  мы не дорого
отдадим... Ќе хочу, отвечаю, Я ваших семечек, от них одно засорение желудка.
     “ходили они  даже с некоторым  облегчением, пошли ѓавлееву докладывать,
только   вы,   €рина  ‚ладимировна,   вы  об   этих  своих  бегах  не  очень
распространЯйтесь, особенно чужеземцам, переврут, истолкуют неправильно.  --
Љак можно? -- заверЯю. -- Ќикогда в жизни! ’олько вы менЯ тоже не обидьте, и
про …гора,  про ћрочку им рассказала, про их глупые споры, и  как  сидели на
траве, зеленые, как  тараканы, но про  нечисть  смолчала,  потому что это --
ЊЋ…,  и €вановичи  говорЯт: -- устрые ребЯта! -- Ђ Я  подумала:  --  ‚се вы
шустрые! --  Ќа том  и  расстались,  да тут на  базар  вползает человеческий
обрубок, дЯдЯ Њиша, без трех конечностей, держа в руке стакан, полный водки.
‡акуси  огурцом,  дЯдЯ Њиша!  Ќо  дЯдЯ  Њиша  придерживаетсЯ  иного  мнениЯ.
Ћполовинив стакан, отвечает: -- ‡ачем пить, если закусывать? -- € сплевывает
на щеку. Ѓабы суют ему в карманы Яблоки в крапинку. Ѓабы  лузгают семечки. ‚
лужах солнце. „ЯдЯ Њиша допивает водку. Ћн никогда не пьЯнеет, дЯдЯ Њиша, он
никогда не  трезвеет. Ћн ползет по базару, загребаЯ единственной клешней. Ћн
заползает в зал ожиданиЯ, щеки горЯт, в зале ожиданиЯ Я провела много часов.
”икус рос из окурков. Ќачальница  станции,  сжалившись надо мной,  выдала из
брони  билет. ‚ простенках портреты. Џреобладают зеленые и коричневые  тона.
Љак киноактрисы,  портреты  выглЯдели  моложе  себЯ лет на сорок. Ћни хорошо
сохранились, но скорее всего они просто не успели состаритьсЯ: заработались,
не  было  времени,  и  их  постные, молодцеватые  лица  дышали  праздничными
салютами  вчерашней  победы.  ‘идЯ  на желтой лавке  ЊЏ‘,  Я  хорошенько  их
рассмотрела. ‚се они  мне понравились. Ќи Я, ни они -- мы никуда не спешили.
Ќоги ныли. Ћбрубок  полз.  ‘квознЯк сулил  ангину. Џоезд прибыл, когда стало
светать.  Ћткуда-то  взЯлсЯ  народ,  повалили  с  авоськами,  с  чемоданами.
Џосадка. ‚ысоко задираЯ ноги,  лезли в вагон. Џокрикивали, кутаЯсь в шинели,
заспанные проводницы... ‚от так встреча!
     ‚  полутемном  общем вагоне они сидели  и резались  в карты, хихикали и
благоухали.
     ‡десь были все:  и ’анька с трепаком, и нежнаЯ  высокаЯ ‹ариса, и  Ќина
—иж,  простившаЯ  менЯ,  и Ђндрюша, чудик мой,  и ко  мне сидЯщаЯ  спиной...
обернулась...  €рка! ђитулЯ!  —моки.  —маки. Љакими судьбами?  ‚ы  откуда? ‘
Ярмарки!  ‘  показухи.  Ђндрюшка,  как  всегда, такой  элегантный,  и  жесты
замедленные. ’олько  с Ђндрюшей  Я чувствовала себЯ человеком. Џосле гулЯнок
помогал  убирать  со  стола, мыл посуду в  моем переднике,  выносил во  двор
мусор.  Џотом  мы  укладывались  и,  всласть наболтавшись,  насплетичавшись,
нахохотавшись,  засыпали,  прижавшись  друг  к  другу  спинами,  с  открытой
форткой.  Љак  нам  спалось!  Њы  просыпались веселые,  бодрые.  ‚озились  в
постели. Ђндрюшик, говорила Я, как ты прекрасен! ’ы Ђполлон! ЉакаЯ прелесть!
Џусти менЯ, нет, ты мне разреши, дай поцелую, ну дай! Ђндрюша!
     Ќо  он,  смущаЯсь, говорил: -- €риша!  Ђнгел  мой!  „авай  не станем мы
осквернЯть нашу дружбу жадными губами! ’ы видишь в фортку: на деревьЯх снег.
Ћн -- белый, €ра...
     Њы пили кофе. Њы  даже однажды выбрались за город, покататьсЯ на лыжах.
Ќу, почему на  свете  так мало чистых  мужчин, как Ђндрюша!  Ѓудь их больше,
какой бы груз упал с узких женских плеч!.. Љак славно бы все разрЯдилось!
     Ђ  ты, €ришка, откуда? —то  за  вид?  ’акое воспаленное лицо. ‘трЯслось
что-нибудь?..  Ќу,  что  вы,  девочки!  џ  просто ездила  в деревню.  Њашина
сломалась. Љавалер осталсЯ загорать... •очешь выпить?  -- Ћ,  коньЯк! Ђ  где
Џолина? -- Џоехала автобусом.  ѓлотни еще.  -- Ћй, кайф! ђитулЯ, ты ли  это?
Ќу, как ты, милаЯ? -- ‘кучаю без тебЯ. “  тебЯ новые друзьЯ. -- Ђх, чтоб они
сдохли! Ќадоели! --  Ђ Я,  наверное... -- ‡а кого? ‡а ѓамлета? -- Ђ что?  --
Ќет, правильно!  -- Ћн  подарил... -- ’ыщ  пЯть?  --  Ѓольше! -- ‘мотри,  не
оторвали б  вместе  с пальцем!..  Ђндрюша, милый! Љак тоскливо без тебЯ, без
вас, девочки...  -- € нам! € нам! Љогда вернешьсЯ? -- Ћткуда Я знаю!.. -- ’ы
возвращайсЯ. €ли  ты  отвалишь? --  Ќет, Ќинуль, куда мне... поздно...  -- Ђ
знаешь, Њаришка-то  уехала. --  „а ну? -- ‚ ѓолландию... -- Ќу,  скоро девок
вообще не останетсЯ. Ћдни коровы. -- Љоровы тоже едут. -- ќто верно. Ћй, что
это?
     ‚се смотрели. Ќе буду говорить, что это было. -- Ќу, дно! -- сказала Я.
-- Џошли курить.
     Ђндрюша сопроводил нас с ’анькой в  тамбур.  -- ‚ылечилась? -- „авно! Ђ
ты? -- —то Я? -- ’ы  тоже... -- Ќет, это у ђитульки... Ђ  баба -- не промах,
-- похвалил Ђндрюша, ни разу в жизни не куривший. -- ‚ерно сориентировалась.
Џодсунула ботинки. Њол, пусть хоть до краев. -- ‚агон  смеЯлсЯ. Љто не спал,
но  большинство  спало и не  смеЯлось.  --  Ђ  как наденет  утром? --  ’ак и
наденет. -- Ќу, дно! -- сказала Я. џ ехала в  Њоскву. џ всю жизнь в нее еду.
‚ тамбуре мужики хвастали, кто сколько раз бывал и  где. ‚друг кто-то взЯлсЯ
лапой за  мое  плечо.  --  ќто  ты  сказала,  что мы  --  дно?  --  Ђндрюша,
щепетильный  человек, сказал  мужчине: -- џ вас  уверЯю, вы  обознались.  --
“йди!.. Њужики! Ћна  сказала,  что мы -- дно! -- ђекордсмены вытрезвителЯ не
очень огорчились, и все бы обошлось, когда бы не ’анЯ,  она у нас отчаЯннаЯ.
-- Љто  же вы еще? -- сказала  ’анЯ, топча окурок каблуком. --  Ђх, сука! --
завопил мужик. -- “  всЯкого встречного-поперечного  хер жуешь, а  говоришь,
что мы -- дно! -- „а  ладно! -- отмахнулась Я,  сводЯ все  к шутке: -- ЉакаЯ
баба  нынче не  жует...  -- ’от  развернул менЯ лапой  к  себе. Ћбыкновенное
мужское лицо. •арЯ.  -- ’ы почему сказала, что  мы -- дно? -- „а ничего Я не
сказала. Ћтстань. -- Ќет, ты сказала! Њужики, она сказала, что мы -- дно! --
Ђндрюша,  мЯгко:  --  Ќу, пошли, девочки? Џокурили -- и пошли. -- €дти  было
некуда. Ћни стоЯли и смотрели  на нас. Ђндрюша разволновалсЯ.  ’от загородил
собою дверь. €з вагона стучались. ‚о рту папироса. ‚ынул папиросу и ткнул ею
мне в лицо,  но  Я отбила  нетвердую руку, и он огнем угодил ’аньке в  щеку.
’олько ’анька умеет так орать. Ћна  может переорать заводскую сирену. Њужики
стоЯли и смотрели, как  она орет. Ћна была выше их ростом, Я тоже. „а еще на
каблуках. ’огда  вдруг другой  налилсЯ кровью и  говорит:  -- ’ы чего? --  Ђ
первый отвечает: -- Ђ чего? Ћна нас назвала дно. -- Ќу, и чего? -- Ђ ничего!
--  Ћни  сцепились  неуклюже, и места в тамбуре не стало  ни длЯ кого.  Њы с
’анькой  отворили  дверь  и бросились  в  вагон, наткнувшись на  проводницу,
котораЯ вышла разнимать. ‚агон спал.  ‚ проходе торчали пЯтки баб, стариков,
солдат. ‚агонный дух. џ знаю и вам подскажу: в  этот час самый чистый воздух
-- в туалете. ’ам приоткрытое окно. џ заперлась и подошла к окну.
     Ќу, обожгли  ’аньке  щеку...  Ќу,  поболит...  Ќу,  пройдет... џ дышала
свежим  предутренним воздухом. џ ни о  чем не  думала. €м весело, думала  Я,
вспоминаЯ,  как веселилсЯ  вагон,  глЯдЯ на мужика, блюющего в свои башмаки.
Љак они веселились! € даже жена, суроваЯ поначалу, и та улыбнулась: мол, вот
дурак!..  Џосле  нервотрепки,  сутолоки  посадки  сели, подкрепились,  едем,
развеселились. Ђ разве не смешно? Љак же  он их  завтра наденет? “мора. џ не
смеЯлась. € вот встал человек с обычным  мужским  лицом, встал  и  обиделсЯ,
потому что мне, видите ли,  не  смешно...  Ђ может быть, Я  в самом  деле не
права? €  разве  ты, €рина  ‚ладимировна,  ты,  со  своим батюшкой  и  своей
матушкой, со своей биографией, с двумЯ муженьками и вечными скандалами -- ты
не догадывалась о том, что их нужно жалеть, жалеть, жалеть... ‡ачем вступила
ты в преступный  сговор? зачем  хотела  ворошить  эту жизнь? Ќе нужно никого
спасать,  потому что от кого! от самих  себЯ? —то же делать? Љак что? Ќичего
не  делать.  €,  пожалуй,  моЯ милаЯ Љсюша, пора  мне ставить точку  на моей
бурной жизни, пора образумитьсЯ. џ ни о чем не думала.
     Ђндрюш!  Ђндрюш,  ты хороший, ты  уступил мне свою  полку, сам полез на
третий этаж,  ты хороший, женись на мне! Њы будем  спать с тобой, прижавшись
друг к другу спинами, мы будем слушать красивую музыку, а твои делишки -- да
ради  Ѓога!  Ћни менЯ  не волнуют.  џ буду  верна тебе,  Ђндрюш, а  захочешь
ребеночка,  такого  маленького-маленького,  который  будет  похож  на  тебЯ,
слышишь, Ђндрюш, Я тебе рожу...
     ‚ернись, €рина,  к  своим  корнЯм!  ‚нюхайсЯ  в запах полосатых носков!
‚нюхайсЯ лучше в этот запах, €рина! ќто ’‚Ћ‰ запах,  деточка! ‚се  остальное
-- от лукавого. ЋЌ€  -- это ’›. ’› -- это ЋЌ€, и не выебывайсЯ, иначе делать
тебе на этой земле нечего, запомни, €рина...љ
     џ осторожно понюхала воздух.љ
     џ заглЯнула на  третью полку.  Ћн лежал с открытыми глазами. -- Ђндрюш,
-- сказала  Я. -- Ћни не виноваты.  џ точно знаю. -- Ђ мне-то что? -- сказал
Ђндрюша. -- ‚иноваты -- не виноваты... Џочему Я всю жизнь должен жить в этом
говне? -- Ђндрюш, -- сказала  Я, -- есть выход... †енись на мне... -- Љолеса
катились  в  Њоскву. ’ормозили, останавливались и дальше  катились. Џочтовый
замирал у каждого столба. Ђндрюша  молчал. Ѓыло  обидно. -- ’ы чего молчишь?
-- шепнула Я. -- ’ы мне не веришь? -- ђазве это выход? -- отозвалсЯ Ђндрюша.
-- ђазве это, милаЯ, выход?
     Ќу,  Я что? џ  и  не такое  прощала. џ простила. Ќакрылась с головой  и
простила.


<b>20</b>


     Џо  приезде Я  позвонила  братьЯм  €вановичам и незамедлительно,  прЯмо
телефону, сдалась. Ќо все это мелочи жизни,  и Я  опускаю. Ђ затем наступила
ночь. ’о есть все-таки что-то сместилось и разгулЯлось в природе и выше, раз
она наступила, и она на менЯ наступила.
     ѓосподи! „ай мне силы поведать о ней!
     Ђнгина  достала  менЯ. џ  пылала,  металась,  извелась,  места себе  не
находила.  џ --  пожар горла,  ангинное месиво!  ѓорло так раскалилось, что,
казалось, оно озарЯет комнату сухим бордовым светом...  ‚се стало совершенно
мне  противно:  простыни, тиканье  часов, книги, обои,  духи,  пластинки  --
ничего не хотелось,  подушка  жалилась, и Я  изредка приподнималась, в тупом
отчаЯнье мерно била по  ней кулаком, температура ползла, за окном  ненастье,
мелькали ветви, Я перебирала людей и соки, чего бы попить, кто бы поухаживал
за больной девочкой, напитки, люди смешались:  ананасовый,  сладкий,  таил в
себе разжиженного, волокнистого ‚иктора •аритоныча, и Я отвергла его, вместе
с дольками, приторно-манговый вызвал в  памЯти одно мельком виденное лицо на
грЯзноватом плЯже на Ќиколиной горе, оно торчало без туловища, без имени и в
темных зеркальных очках, апельсиновый  сок был слишком цитрусовый, не говорЯ
уже про  грейпфрут,  и  одной мыслью о себе мучил и  раздражал слизистую,  а
виноградный, целительный  и  вЯзкий,  привел менЯ в глюкозный ‘ухуми, и „ато
мне улыбнулсЯ тЯжелой  улыбкой. ‚ томатном содержалсЯ осадок  из отрыжки,  а
также  лучшаЯ подруга, что, как чешуйка помидора, прилипла к нЈбу, откуда ни
возьмись, и забава  юности, кроваваЯ  Њери, стекала по  ножу,  и, перебрав и
ничего  не выбрав,  Я остановилась  на кипЯченой воде  в чайнике, котораЯ из
кухни отдавала  ђитулей,  но  зато  бесцветна и пуста, Я  долго  не решалась
встать, то есть  даже сесть на  кровати,  одернув сбившуюсЯ рубашку,  верную
спутницу моих болезней, а так  Я без нее, пусть  дышит тело, а она все равно
задираетсЯ, бесполезно, но тут Я  на нее надела сверху еще кофту, тетЯ ЊотЯ,
и  шерстЯные синие носочки --  видок отменный, тетин-Њотин, и  горло  -- как
перо  жар-птицы, и  Я подумала: вот наказание за поле, то есть осторожненько
схитрила,  цеплЯЯсь за  болезнь, отделываЯсь пустЯчным наказанием, и хорошо,
подумала твердо, что на стекло или банку консервную с развороченными зубцами
крышки  не  напоролась  на  бегу,  и  вспомнилось,  как  в  первый  вечер  у
‹еонардика,  „Ћ ‹еонардика, порезалась  и даже недоумевала, кто это был, что
сзади  был,  помимо  Љсюши  и  Ђнтончика,  поскольку никого больше  не было,
который поднес  поутру  глоток невозможного шампанского и поздравил с буйной
красотой,  но даже шампанское мне  было не  впрок, и Я изменила ему  не  без
гримасы  при  этом  далековатом  воспоминании,  но  вспомнила,  как  с болью
проснулась в  ступне, как порезалась -- отшибло,  только Љсюша подкрашенными
липкими  губами шевелила, произносЯ неслышные  слова, и  вообще боюсь  спать
одна: скрип  половиц,  дверных петель,  уключин -- река -- хлопок фортки  --
фотографиЯ -- родничок  -- девушка с  кувшином --  Я потЯнулась  к ночнику в
виде совушки -- не пей, козленочком станешь! -- не пей! --  Я потЯнулась и с
видом болезненным и невинным включила свет и даже вскрикнуть не смогла.
     Ќа  маленьком  узком  диванчике,  что  по  правую руку,  как входишь  в
спальню, у двери, кровать -- налево, сидел ‹еонардик.
     ‘идел ссутулЯсь, полуопустив голову, и из-под бровей грустноватым, Я бы
даже добавила,  виноватым  взором, как  бы заранее  извинЯЯсь за  вторжение,
смотрел на менЯ.
     Џрижала к груди руки и с диким ужасом смотрела на него.
     Ћн  был не  совсем похож  на  себЯ.  Ќе  только  сутулый, но  и  весьма
изможденный, как после многосуточного похода, опавшие бледные щеки и голубые
бескровные полосы губ,  нос казалсЯ  куда боле орлиным и  воинственным,  чем
раньше, полушариЯ лба раздались, и седоватые  волосы слегка  кучерЯвились, и
было их больше,  чем было, и до  менЯ постепенно  дошло, в  чем перемена: он
пришел моложе того, кого довелось мне знать, с кем познакомилась на даче и с
румЯным лицом кружилась по льду теннисного корта, он был моложе, поджарый, и
с лица не струилсЯ маслЯнистый свет, и черный  клубный пиджак с серебристыми
пуговицами мне тоже не был знаком. —исто  выбритый, с мешками усталости  под
глазами и двумЯ глубокими  горькими бороздами, уходЯщими от  ноздрей к углам
рта,  он был  подобен  скорее  недобитому белогвардейцу,  нежели счастливому
деЯтелю культуры.
     ѓлЯдЯ на менЯ, он сказал ровным, отчетливым голосом:
     -- ’ы больна. џ пришел за тобой поухаживать. ’ы хочешь пить?
     џ хотела завизжать, но вместо того безвольно лЯзгнула зубами:
     -- Џринеси мне кипЯченой воды.
     ‘ готовностью встал, обрадованный возможностью мне услужить. ‚ коридоре
вспыхнул свет. ‡вЯкнула крышка чайника на кухне. Ќосик стучал о стекло. € он
плавно поЯвилсЯ снова со стаканом воды и плавно протЯнул руку, приближаЯсь к
кровати. џ отпила, ловЯ  неверными губами край  стакана, и покосилась на его
ногти:  уродливо загибаЯсь,  они врастали  в мЯкоть пальцев. Ћн смутилсЯ  и,
отсев на диванчик, спрЯтал руки за спину.
     -- Ќе бойсЯ... -- попросил он.
     џ слабо пожала плечами: просьба немыслимаЯ.
     --  Ќа поле  было  холодно...  -- полувопросительно произнес он,  будто
старалсЯ завести светскую беседу.
     -- •олодно... -- побормотала Я.
     -- ‘ентЯбрь, -- рассудил он.
     -- ’еперь мне хана... -- пробормотала Я.
     -- Ќу, почему? -- мЯгко усомнилсЯ он.
     -- ’ы пришел.
     -- џ пришел, потому что ты больна.
     -- Ќе стоило беспокоитьсЯ... ’ы же умер.
     --  „а,  -- послушно  согласилсЯ он и  добавил с несвежей улыбкой: -- ‘
твоей помощью.
     -- Ќеправда, -- медленно  покачала  Я головой. -- Ќеправда. ќто ты сам.
Ћт восторга.љ
     Ћн сказал:
     -- „а нет! џ не жалею...
     џ взглЯнула на него с вЯлым, почти равнодушным подозрением.
     -- Ќе веришь? ‡ачем мне лгать?
     -- џ тебЯ не убивала... ќто ты сам... -- качала Я головой.
     -- •орошо, -- сказал он.
     -- џ тебЯ не убивала... ќто ты...
     -- Ђх, какое это имеет значение! -- нетерпеливо воскликнул он.
     -- „лЯ тебЯ, может быть, уже ничто  не имеет значениЯ, а Я  здесь живу,
где все имеет.
     -- Ќу, и как тебе здесь живетсЯ?
     -- ‘ам видишь... прекрасно. Џомолчали.
     -- € долго ты собираешьсЯ так жить?
     -- Ќет уж, хватит с менЯ! -- отвечала Я с  живостью. -- Ќадоело! ‡аведу
себе наконец какую-нибудь семью, ребенка...
     Ћн  посмотрел  на   менЯ   с  глубочайшим   сочувствием,  если   не   с
соболезнованием, во всЯком случае, он  посмотрел на менЯ с такой жалостью...
Я этого не выношу! Я терпеть не могу! џ сказала:
     -- ’ы, пожалуйста, так не смотри. ’ы вообще лучше уходи.  “ходи, откуда
пришел. џ еще жить хочу!љ
     Џокачал головой:
     -- Ќе будет тебе жизни.љ
     џ говорю:
     -- ‚ каком смысле? ‘танешь менЯ постоЯнно преследовать?
     --  Љак  ты не  понимаешь? --  удивилсЯ  он.  -- џ тебе  благодарен. ’ы
избавила менЯ от позора жизни.
     -- ќтого нельзЯ делать, -- сказала Я.
     -- ’ы облегчила мою участь...
     --  Ђх,  брось!  --  передернула  Я  плечами.  -- „ай Ѓог  всЯкому  так
пожить!..
     --  Њне  стыдно...  стыдно...  стыдно...  --   лопотал  ‹еонардик,  как
безумный.
     -- Џонимаю,  -- усмехнулась Я. --  Џожил,  погулЯл, теперь самое  времЯ
покаЯтьсЯ...
     -- € буду каЯтьсЯ! -- выкрикнул он, брызнув слюной.
     -- Ќеужели в этом ты тоже преуспеешь? -- удивилась Я.
     Џомолчали.
     -- ’ы жестока, -- наконец вымолвил он.
     -- Ђ ты?
     Ћн встал и принЯлсЯ  ходить взад-вперед по комнате, взволнованно, будто
живой.
     -- Њы с тобой, -- объЯвил, -- свЯзаны  гораздо крепче, чем ты  думаешь.
Њы свЯзаны не только моей кровью...
     -- ЋпЯть ты об этом! -- поморщилась  Я. -- Ђ кто менЯ обманул?  ‡олотаЯ
рыбка! Љто обещал женитьсЯ?.. †енилсЯ? Ќу, вот и отстань! џ сама разберусь.
     Ћн остановилсЯ посередине комнаты и тихим голосом произнес:
     -- џ хочу на тебе женитьсЯ.
     -- —то?! -- изумилась Я. -- ђаньше нужно  было об  этом думать! ђаньше!
’еперь это  просто смешно! †ених!  --  фыркнула Я, окатив  его  взглЯдом. -