-
Ќашел дуру!
     Ћн понурилсЯ от моих слов, однако не спеша продолжал:
     -- ‘ тех пор, как Я стал свободным...
     -- Ђх, ты стал свободным! -- перебила Я его.  -- Ќу, конечно! ’еперь ты
волен ЯвлЯтьсЯ  ко мне, хотЯ раньше ты сюда ни ногой. ’еперь  ты освободилсЯ
от своей ‡инаиды ‚асильевны...
     Џри имени ‡инаиды ‚асильевны он только рукой махнул:
     -- џ жил с пустотой.
     -- ’еперь ты сам --  пустота! -- разозлилась Я.  --  €ди кайсЯ в другое
место! ‘тупай на дачу, к ‡инаиде! Ћна тебе очень обрадуетсЯ.
     -- Њне никто не нужен, кроме тебЯ. ’ы пойми...
     --  Ќичего Я не хочу понимать!  Њожет быть,  ты  забыл, но  у нас здесь
такое не принЯто! ’акие браки не регистрируютсЯ. ’акого вообще не бывает, не
морочь мне голову!
     --  ’ак ведь необЯзательно...  необЯзательно  здесь... -- произнес он с
болезненной робостью.
     -- Ђх,  вот  что!  -- вскричала  Я,  догадываЯсь.  -- ‚от  что  ты  мне
предлагаешь!  Џереехать!   ’олько  чуточку  подальше,   чем  мне  предлагала
мамаша...
     -- ‚се равно тебе здесь не жить...
     --  „а  перестань  ты менЯ пугать!  џ  не пропаду  --  не беспокойсЯ! џ
теперь, к твоему сведению, не иголка -- не потерЯюсь.  ЊенЯ шесть американок
поддержали. ‘лышал, может быть? Џо радио передавали.
     -- Ћ чем ты говоришь? -- всплеснул он руками и немедленно спрЯтал их за
спину. -- ’ы послушай менЯ...
     -- ’олько не говори, что у вас там  лучше. ’олько не уговаривай менЯ...
Њне и здесь будет хорошо!
     -- ‡десь тебе будет очень хорошо! -- издевательски сощурилсЯ ‹еонардик.
     -- Њолчи! -- вскрикнула Я. -- Ђ что там?
     -- ’ам  ты будешь со мной. Њы соединимсЯ в любви. ‘вет заново прольетсЯ
на нас...
     -- Љакой еще свет? -- простонала Я. € без того свет резал глаза.
     -- ‚ этом  круге  жизни мы оказались  пораженцами. Ћба. Ќо  ты все-таки
узнала менЯ и назвала. џ  же  был  настолько  слеп, жизнь настолько залепила
глаза... ќто был  катастрофический  опыт. џ бежал, как осел  за морковкой...
ѓде наслаждение похоже на морковку, болтающуюсЯ перед глазами, оно затмевает
все,  над  ним трЯсешьсЯ... џ так  трЯссЯ... так  трЯссЯ...  џ даже тебЯ  не
угадал... --  Ћн  помолчал, переводЯ дух. -- ’вои бега были куда красивее. џ
пришел в восхищение... ‘ готовностью принЯть смерть! € ради чего?!
     -- € вместо смерти принЯла срам! --  воскликнула  Я, обливаЯсь горючими
слезами.
     -- ќто было  выше твоих сил, выше  всЯких человеческих возможностей, --
ласково покачал головой ‹еонардик. -- Љак  бы ты  ни бежала, ты заранее была
обречена на поражение... Љогда ты плачешь, ты божественна, -- прошептал он.
     -- џ хотела, как лучше, -- сказала Я.
     --  ‚ерю! Ќо длЯ этой страны (он постучал страшным ногтем по туалетному
столику), длЯ нее колдовство  охранительно... ‘тало быть, в этот раз ты была
не спасительница, а посЯгала на разрушение, ты бежала против ђоссии, хотЯ ты
и красиво бежала...
     -- Џочему это против? -- обиделась Я.
     --  Џотому  что колдовство  заговаривает  кровь,  но -- как  цемент  --
свЯзывает  центробежные  силы... Љое о  чем в этом  роде  Я догадывалсЯ  при
жизни, но Я умудрилсЯ  сделать все длЯ  того, чтобы мне никто не  поверил...
‘тыдно!..
     -- ‡аладил!
     -- Ќет! -- встрЯхнулсЯ ‹еонардик. -- ќто какое-то наваждение! Ќе только
живые,  но  и  тамошние, бывшие сограждане не могут с ним  совладать...  Љак
будто нет ничего другого!
     -- Љак-никак, шестаЯ часть суши, -- заступилась Я за сограждан.
     -- ’ак ведь только одна шестаЯ! -- возопил ‹еонардик.
     --  ѓде же, по-твоему, столица? -- поинтересовалась  Я. Ћн со значением
устремил взглЯд к потолку и затем плутовато улыбнулсЯ:
     -- ’ы всегда хотела столичной жизни... ‡ачем откладывать?
     -- …сли ты менЯ любишь, то  будешь ждать, -- ответила Я, тоже прибегнув
к незначительной хитрости.
     -- џ не  могу ждать,  --  пробормотал  ‹еонардик. --  џ  истомилсЯ  без
тебЯ...
     --  ’ы мне лучше  вот что скажи! -- отвлекла Я его и вдруг  неподдельно
обрадовалась: -- …сли ты ЯвилсЯ, ну, раз ты ЯвилсЯ, значит. Ћн есть? …сть?
     -- ‡начит, Я есть, -- горестно усмехнулсЯ ‹еонардик.
     -- Ќет, погоди! Ђ Ћн?љ
     ‹еонардик упрЯмо молчал.
     -- Ќеужели ты там …го не чувствуешь? -- поразилась Я.
     -- Ќет,  почему? -- безо  всЯкой  охоты молвил ‹еонардик.  -- —увствую.
—увствую  и каюсь, сгораю от стыда.  Ќо ничего не  могу с собой поделать. ’ы
притЯгиваешь сильнее.
     Ћн затравленно посмотрел на менЯ с диванчика.
     -- Ќам с тобой нужно утолить эту страсть, чтобы вернутьсЯ к Ќему.
     -- ‡начит, Ћн есть! -- возликовала Я.
     -- —ему ты радуешьсЯ?
     -- Љак чему? ‚ечной жизни! ‹еонардик скривил многоопытный рот.
     -- Ќашла чему радоватьсЯ... —тобы ее обрести, нужно очиститьсЯ от себЯ,
расстатьсЯ со своим  дорогим "Я", которое чем  больше мечтает  и волнуетсЯ о
своем бесконечном продолжении, тем скорее обречено на гибель и переплавку...
‡аконы материи тЯжелы, как сыраЯ землЯ, -- вздохнул он.
     -- ’ебЯ послушать, так нет никакой разницы, есть Ћн или нет!
     --  џ  говорю про тЯжесть материи, -- возразил  ‹еонардик. -- …го  лучи
почти не согревают землю. Љазалось бы, отличие между верующим, перед которым
открыт путь, и неверующим, который прах и лопух, должно быть гораздо больше,
чем   между   человеком  и   амебой,  но  ведь   на   самом   деле   разница
микроскопическаЯ...
     -- ‹юди действительно живут так, будто …го нет,  но они потому и живут,
что Ћн есть.
     -- €шь ты как бойко рассуждаешь! -- удивилсЯ ‹еонардик.
     -- Ђ ты думал! -- польщенно улыбнулась Я.
     -- ’ем  не менее... -- тускло произнес ‹еонардик.  --  —то ни возьми...
„аже гордость по поводу удачного рассуждениЯ зачастую  перевешивает ценность
самого  рассуждениЯ.  ќто входит  в  состав культуры  той  самой  неизбежной
примесью,  что  никогда  не  допустит  ее  высокой  истинности...  ЏроклЯтаЯ
тЯжесть! -- опЯть вздохнул он.
     -- Ќеужели от нас ничего не останетсЯ?
     -- ‡десь -- кости, там -- смутнаЯ памЯть о прежних воплощениЯх... –елаЯ
колода  воплощений. „урнаЯ, в  сущности,  игра. Њы  только  маска витального
сгустка, но пока мы любим...
     --  Љакой-то он неблагостный, этот твой бог!  -- поежилась  Я. -- Њожет
быть, ты его неправильно чувствуешь? Њожет быть, это и есть ’вое наказание?
     Ћн побледнел, хотЯ вовсе не был розовощекий.
     -- Њожет быть... -- пробормотал он.
     -- € ты еще зовешь менЯ к себе! --  возмутилась  Я. -- —то же ты можешь
мне предложить, кроме этой тоски и холода?
     -- ‹юбовь отогреет нас обоих. •удожник и героинЯ. „ар и волЯ. Њы должны
слитьсЯ!..
     џ уже немного  освоилась с ним разговаривать,  потому что разговор  был
интересный и касалсЯ разных предметов, и смотрела на него с  любопытством, Я
много  о них слышала, всегда боЯлась,  мимо кладбища ночью идти не могла без
дрожи, потому  что с раннего детства  чувствовала, что  здесь что-то не так,
что есть что-то такое, что  заставлЯет  боЯтьсЯ, даже если Я и не собиралась
боЯтьсЯ, но иду  мимо кладбища и  думаю, что  не буду  боЯтьсЯ,  но  начинаю
непроизвольно, стало быть, здесь нечисто, не потому боЯлась, что самой  туда
страшно,  под землю, это другой  страх,  а  что они окликнут менЯ,  то есть,
может  быть,  Я  их  влекла к себе  больше,  чем  другие,  хотЯ  другие тоже
жаловались, а Я не из пугливых,  и  потом он сидел вполне  скромный, в серых
фланелевых брюках и черном клубном пиджаке с  серебрЯными пуговицами, только
очень грустный, и говорил очень грустные вещи, а мне хотелось, чтобы он менЯ
утешил добрым словом,  потому что  Я и  так  больна и у менЯ  тЯжелый период
жизни, а он вместо того навел пущую грусть, но наконец  мы были с ним квиты,
то есть он менЯ простил, и Я  украдкой перевела дух, то есть Я подумала, что
он  за  этим и  пришел,  чтобы мне сказать, что не  в обиде на менЯ, хотЯ Я,
конечно, его  не убивала, но  так могло ему показатьсЯ,  потому  что  Я  там
присутствовала, когда он умер, но как только он увидел, что Я поменьше стала
его  боЯтьсЯ,  то,  надо  сказать,  сделалсЯ  более  развЯзным,  и  это менЯ
насторожило.
     -- €рочка... -- сказал он. -- Ќазываю тебЯ по инерции €рочкой, хотЯ это
имЯ тебе не очень идет...
     -- Љакое же мне идет?
     -- ’о, с которым ты по полю бежала, выворачиваЯ мне душу наизнанку.
     -- џ не длЯ тебЯ бежала.
     -- ‡наю. Џотому и выворачивала.
     -- € ты хотел бы кросс в свою честь?
     -- ’ы когда-нибудь любила менЯ?
     -- џ любила тебЯ, -- убежденно ответила Я.
     -- Ђ теперь?
     -- —то делать, если ты умер...
     -- Ђ Я с новой силой тебЯ  полюбил...  џ только и думаю о тебе... џ так
истосковалсЯ,  что все  времЯ  рвалсЯ к  тебе, но Я боЯлсЯ тебЯ испугать, но
когда ты побежала по полю, Я подумал, что ты бесстрашнаЯ, и позволил себе...
     -- „а, -- вздохнула Я. -- ‹учше бы Я не бегала!
     -- Љак ты красиво бежала!.. џ больше не могу без тебЯ!
     -- ‘трасти какие! -- несмело хихикнула Я. -- ‚любленный призрак!
     -- €рочка... ђазве ты не видишь? џ изнываю, Я хочу тебЯ!
     -- Ќу, вот! -- огорчилась Я. -- ‚ели философский разговор, о метафизике
и прочих вещах, и что? ‚се кончаетсЯ пошло и банально.
     Ћн закусил губу.
     -- Ќу, если это сильнее менЯ!  -- вскричал он. -- €рочка! ‡аклинаю тебЯ
нашей земной любовью: отдайсЯ мне!.. Ќу, хотЯ бы разочек...
     џ просто охуела. џ говорю:
     -- ’ы с ума спЯтил? Љому Я буду отдаватьсЯ? ‚едь тебЯ даже,  по совести
сказать, нет. ’ак, одна фикциЯ...љ
     Ћн возражает, полный дрожи в голосе:
     --  “  менЯ серьезные намерениЯ.  џ готов  женитьсЯ.  ’ы -- моЯ!  џ  не
понимал этого раньше, но теперь это  Ясно как день. Џока не наслажусь тобой,
пока не  утолю  свою страсть, Я буду маЯтьсЯ и слонЯтьсЯ  никчемной  фигурой
страданиЯ. Ќу, пожалуйста...
     џ говорю:
     --  Ћчень интересно. Љак  ты себе это представлЯешь? џ,  извини,  этими
штуками не занимаюсь. ќто что? ќто, кажетсЯ, некрофилией называетсЯ, да? џ с
трупами не сплю!
     Ђ он говорит:
     -- Ђ Я не труп!
     -- Ќу, все равно! ’ы -- не живой, не настоЯщий!
     -- „а Я, -- обижаетсЯ, -- в некотором роде более настоЯщий, чем ты!
     -- ‚от,  -- говорю, -- и возвращайсЯ туда, к более настоЯщим, и делай с
ними, что хочешь, а менЯ не трожь!
     -- ‡начит, так? Ќа поле  ты могла подставлЯтьсЯ, а мне, твоему кавалеру
и жертве, отказываешь?
     -- Џослушай! Ќе  приставай ко мне! Ќет,  это  ж надо  такое! ’ы хочешь,
чтобы Я умерла от разрыва сердца?!
     -- џ буду нежный... -- прошептал ‹еонардик.
     -- ‘рать Я хотела на твою нежность!
     ‚се мое  спокойствие  испарилось. џ  жутко разволновалась.  —то делать?
‡аорать? Ќо  ощущаю во внутренностЯх  предательское безволие. ‡наю: лучше не
сопротивлЯтьсЯ.  ’ак напугает,  что и в самом  деле  помру.  Ќе перевести ли
лучше  в сферу  добровольно-принудительного согласиЯ? Џо опыту  знаю, но при
чем  тут опыт? Љсюша, милаЯ,  ты  представлЯешь себе? ’акого  у менЯ  еще не
бывало!
     Ђ он,  паскуда, смотрит  на  менЯ и,  конечно, мысли  мои, как  с листа
бумаги, читает. ’ы, говорит, все равно никуда не денешьсЯ, все равно -- моЯ.
     € встает с диванчика в возбужденном и трепетном состоЯнии.
     џ говорю:
     -- ’ы о Ѓоге подумай!
     Ђ он молча бредет на менЯ.
     -- ’ы брось... ’акие заходы... Ћстановись! ‘той!љ
     Ђ  он приближаетсЯ. џ  схватила с  тумбочки стакан и в него -- хуЯк! --
прЯмо  в  голову  и не  понЯла,  что произошло, но  угодила в зеркало.  Ѓац!
‡еркало вдребезги. „ыра-звезда. ’ут Я совсем оробела.
     -- џ, -- говорю, -- из-за тебЯ зеркало разбила! Ђ он опЯть за свое:
     -- ’ы на поле кому собиралась дать? Ќе боЯлась? Ђ здесь боишьсЯ?
     --  ’ак на поле, -- Я  чуть не плачу, -- Я за свЯтое дело бегала, а тут
что? ЉакаЯ-то твоЯ посмертнаЯ похоть...
     -- „ура! џ женюсь на тебе!
     -- € что дальше?
     -- Ѓудем не расставатьсЯ!
     -- Ќе подходи ближе! Ќе подходи!
     Ђ он сел на край кровати, в ногах, и говорит:
     -- Ќеужели ты думаешь, что тебе со мной плохо будет?
     --  ‡наешь что!.. ”илософиЯ твоЯ всЯ гнилаЯ: ты  потому такой пессимизм
развел, чтобы  мне от  тоски в  любые,  даже ’‚Ћ€ объЯтьЯ  броситьсЯ, как  в
петлю! џ теперь понимаю...
     -- Ќеправда... •очу тебЯ... -- бредит.
     -- ‹адно-ладно! Ќе ты один!
     -- Њы с тобой неразделимое целое, †анна!
     -- —то? ЉакаЯ †анна?  ‚здор!  ’еперь Я †анна и еще невесть  кто, а  как
трахнешь менЯ -- опЯть за говно держать будешь! ‡наю! Ќетушки!
     Ђ он заЯвлЯет:
     -- …сли будешь сопротивлЯтьсЯ, Я тебЯ придушу подушкой. џ сильный!
     Џосмотрела Я на него. Ћн действительно  сильный. Људа сильнее, чем  был
при жизни. †илистый такой... „ействительно, думаю, придушит... —то делать? џ
говорю:
     --  Љак тебе не стыдно? Џришел к больной женщине. Ћбещал ухаживать... “
менЯ горло болит...
     -- †анна, любимаЯ!..  џ  тебЯ так буду любить, что ты  про горло думать
забудешь!
     -- Ќе преувеличиваешь ли ты, -- сомневаюсь, -- свои возможности ?
     -- ‘ейчас, -- говорит, -- увидишь, -- и клубный пиджак расстегивает.
     -- Џогоди-погоди! Ќе  спеши! ’ы менЯ не  соблазнЯй, понЯл? ‚се равно не
соблазнишь! џ боюсь тебЯ, понЯл? Ѓоюсь!!!
     Ћн положил руку на одеЯло со  своими  отвратительными ногтЯми и  сквозь
одеЯло начинает мне ногу гладить, гладит, гладит, у менЯ глаза чуть из орбит
не  вылазЯт, а  рука  все выше, выше,  выше.  ‘мотрю: он уже лобок  начинает
гладить. џ говорю:
     -- ‚се равно ты менЯ не заведешь. џ с мертвыми не сплю!љ
     Ђ он ласкает менЯ и отвечает:
     --  Ќикакой  Я тебе,  повторЯю,  не мертвый,  а  даже  теплое существо.
Џотрогай руку.
     € руку жилистую ко мне протЯгивает. џ невольно отдернулась.
     -- ‚от еще! ђуку щупать! Ћтчего это ты теплый? Њожет, снова ожил, а?љ
     Ћн загадочно отвечает:
     -- Њожет...
     ’о есть темнит, но Я-то вижу, что он не  человек, а кто-то другой, хотЯ
руки теплые.
     -- Ђ почему ногти у тебЯ такие? -- задаю коварный вопрос.
     -- ‘ ногтЯми, -- говорит, -- извини, ничего не поделаешь...
     Ќу, значит, не человек!
     -- ’ы что, ‹еонардик, насильничать собралсЯ? Ќе трожь менЯ!љ
     Ђ он:
     -- ’ы менЯ убила.љ
     Ђ Я:
     -- ’ак ты менЯ за это уже простил! ’ы какой-то непоследовательный!
     --  ЊенЯ,  --   отвечает,  --   от  желаниЯ  распирает,  а  ты  --  про
последовательность!..
     Ќу, что с ним делать? ‚ижу -- не слажу. џ даже оттолкнуть его боюсь...
     Ђ он сидел, сидел --  да как броситсЯ! Љ лицу припал, к губам прижалсЯ,
свой скверный  Язык мне сквозь  зубы пропихивает, а руками за шею схватилсЯ,
будто обнимает. џ стала дергатьсЯ, туда-сюда по кровати ногами ходить, терЯЯ
носки, только смотрю, он одеЯло отбросил и рубашку мою к шее закручивает, за
груди хватаетсЯ, за ноги ловит. џ тогда, как уж, вывернулась, пусть лучше со
спины, думаю, чтоб  не  видеть, ничком лежу и ноги не зажимаю, не то, думаю,
он менЯ там всю разворотит и будут разрывы, и бормочу:
     -- ’ы чего, ‹еонардик! ’ы чего! ‘умасшедший! ’ы же умер!
     ’ак Я бормочу и ноги  на всЯкий случай не сжимаю, ну, будь  что  будет,
только, шепчу, не убивай! Я еще жить немножечко хочу!.. Ћй!
     Ќикогда  при жизни храбрецом  ‹еонардик не был, на подвиги  не тЯнул, и
долго,  бывало, возилась  Я с  ним,  раздуваЯ потухший,  сырой  костер,  ой,
буквально часами  дуешь-дуешь,  а все  без  толку,  покуда из искры... такаЯ
тоска!.. ой!  а  здесь, смотрю, дело  складываетсЯ  по-иному,  насел,  груди
руками сдавил, и не так, как  прежде, слюнЯво, страдательно, а крепко, даже,
может быть, чуточку крепче, чем  надо, то есть именно так, как надо, сдавил,
весь выпрЯмилсЯ и пошел!  пошел! џ  думаю: ну, вот! ну, вот сейчас!.. Ћднако
не тут-то было... € мне самой даже интересно: вот, думаю, какие превращениЯ,
кто бы мог подумать! Ђ он вдобавок что-то бормочет, вроде бы как: девочка ты
моЯ,  †анночка любимаЯ, то  есть  в роль  вошел, вообразил невесть что и  от
этого  еще  больше распалилсЯ. ‘лавно наЯривает! ѓосподи, думаю, это  ж надо
такое! ‘начала интеллектуальными беседами про Ѓога занимал, а потом, сбросив
личину,  взЯлсЯ за  дело,  ой, только  еще,  ой,  еще,  ‹еонардик!  Ћй,  как
сладенько, ой!  ой! ой! -- как вкусненько...  милый!..  ой! Ђй! ѓосподи! Ћй,
а-а-а-а-а!!!
     џ в подушку вцепилась, вгрызлась в подушку, ору. Љончила раз, другой, и
снова забрало, забирает волнами, одна на другую набегает, тело прыгает. Ѓоже
ты мой! опомнитьсЯ не дает, а у него -- ну, лучше не придумаешь!.. € Я стала
визжать  и  кусатьсЯ,  и из  кожи лезть,  подушу кусаю, а  потом, чтобы себЯ
совсем не растерЯть, палец большой в рот положила, сосу...
     ѓосподи, силы  дай!.. а  он дальше, и  дальше,  и дальше, он все больше
разгонЯетсЯ и несетсЯ, спасу нет! Ќет спасу! Ћй! Ђй! Ћстановись! Ќет, еще!..
     ’о есть ’ЂЉЋ…!
     Љончаю за разом раз, уже  ничего не понимаю, уже не знаю, что со  мной,
уже Я всЯ свечусь, как жар-птица, уже менЯ  нет, Я  всЯ там, и он со мной, и
торжествует, и с какими-то замысловатыми невыносимыми вибрациЯми входит, как
только  Љарлос  умел, да и  то не совсем, несмотрЯ  на парижский шик, только
чувствую: ближе! ближе! Ћй!  Ћру. Њамочка роднаЯ! Ћй! Ђ он все ближе и ближе
-- и  сейчас  нас обоих не будет -- ‹еонардик! -- †анночка! -- в судорогах и
слезах -- поплыла-поплыла -- дернулась! -- и ‘‚…ђ€‹Ћ‘њ.


<b>21</b>


     Џросыпаюсь от щебета  птиц.  ’еплынь  бабьего лета, и  пузырЯтсЯ  белые
тергалевые занавеси.  ‹ежу поперек кровати, на животе, в обнимку с подушкой.
Ќа подушке  бурые  пЯтна,  из  подушки перьЯ торчат,  большой  палец опух  и
наполовину откушен. Џтицы  поют. ЋдеЯло  на полу, рубашка порвана  -- вид  в
значительной мере растерзанный. ЏриподнЯлась и  оглЯделась.  ‡еркало! —ернаЯ
звезда. ѓребешки и кремы в осколках.
     Џотерла лоб. џ даже позабыла, что ангина, но когда потерла, догадалась,
что вроде  бы  спала температура, прочистила горло, и  тоже --  как будто не
жжетсЯ, только менЯ это мало волнует: смотрю, Я осталась жива. Ќу, Я встала,
по  привычке направилась в  ванную, да вдруг,  проходЯ  коридор,  где  горел
непогашенный свет, как все  вспомню! -- и  прислонилась к  стене, застонала,
пот выступил, слабость... ЏостоЯла, постоЯла и поплелась в ванную.
     ѓазоаппарат гудит. ‚ыдавила Я пасту, открыла рот, ощетинила зубы, и всЯ
нелепость  утреннего  туалета  предстала перед глазами.  ЃосаЯ, лохматаЯ,  с
зубной  щеткой в руке, Я  понЯла  Љатюшу  Њинкову, мою  школьную подружку из
захолустьЯ,  котораЯ  под  страшным  секретом призналась мне  на  перемене в
восьмом классе,  мучаЯсь  своей некрасотой, что она мечтает, чтобы у  нее на
боку была  молниЯ и чтобы однажды  она расстегнула ее и вышла из себЯ, и все
стало бы совсем по-иному.
     Ќо отчего это,  -- подумала Я,  отложив  в  сторону щетку, --  мне  так
окончательно неуютно? --  € осенило: запах не тот!  Ќу, как вам сказать? Ќу,
как  будто  разорен  мой  бергамотовый  сад --  и  сорваны  -- и  гниют  мои
бергамоты... ’акое отчетливое ощущение.љ
     Љсюша! Љсюша!
     „а только нет моей Љсюши, засела  она в своем ”онтенбло, как отрезанный
ломоть. Ќу, Я  -- куда  звонить?  --  думаю. Ќе конвоирам  же?  Ђ  на  дворе
теплынь. Џодумала-подумала, набираю телефон ЊерзлЯкова, все-таки у нас с ним
дружба.  Џодходит жена его,  голос  неласковый, Я  понимаю,  что  нельзЯ, но
трубку не вешаю: -- ‡дравствуйте! --  говорю. -- Џозовите ‚италиЯ... --  Ћн:
-- Ђлле! -- Ђ что мне ему сказать?  џ говорю: -- ‚итасик! Џриезжай скорей! “
менЯ  беда! --  Ћн  помолчал немного и отвечает: -- ‡начит, статьЯ готова?..
•орошо,  Я  заеду.  ‡аберу. ‘пасибо, Њарина ‹ьвовна!  --  ЊенЯ подавило  это
убожество ухищрениЯ. џ на грани  жизни и смерти, а он:  Њарина  ‹ьвовна... џ
даже перезвонить хотела, чтобы не приезжал, но он приезжает, часа через два,
а  Я провожу это  времЯ в томлении, и даже окно распахнула на всЯкий случай,
впускаЯ  дворовую кутерьму, хотЯ  днем они  не должны поЯвлЯтьсЯ, но черт их
разберет, коли  они так свирепо трахаютсЯ! ‚ рассуждении об этом  балдею  от
ужаса.  Ќо тут, слава Ѓогу, он приезжает, с веселым лицом человека, случайно
вырвавшегосЯ  в выходной день  из  семьи, чмокает  в щечку  и  напускаетсЯ с
шуточными претензиЯми: как, мол, посмела звонить? ‚итасик, милый, ты прости:
неотложность, а не  каприз,  мир запрокинулсЯ, а сама всЯ  дрожу. Ћн ко  мне
присмотрелсЯ: что  с тобой?! Ћн уже знал,  что Я  мимо  по полю пробежалась,
ничего не вышло, а  только поссорились. ђебЯта тебЯ целую ночь искали.  Људа
ты  делась?  ‚рут,  что искали! Ћни  уехали, говорю.  џ  у дороги  сидела...
Ќичего... „обралась... „а нет, Я почти здорова... Џросто они озверели, когда
Я третий раз побежала,  да  ну их! это теперь неважно, теперь все неважно --
вот -- посмотри. Ћн смотрит: разбитое зеркало. ’ак. ќто еще каким образом? џ
зафинделила. ‚ кого? ‚ него. ‚ кого  именно? Ќу,  в  него,  в ‹еонардика. ’о
есть во ‚ладимира ‘ергеевича... Ћн приходил.
     ‚итасик так и присел на диванчик. ‘трусил. ќто менЯ не удивило. ‘мотрит
недоверчиво  и  одичало.  ’о на  менЯ, то  на  зеркало.  Ћн что,  в  зеркале
показалсЯ? Ћ чем ты говоришь! ‡десь, на диванчике, сидел! ‚итасик подпрыгнул
с диванчика...
     ‚итасик,  герой  шестидневной  любви. ’ы бы  хоть  курточку снЯл! Ћн не
снЯл. Ћн  спросил: --  Ћн тебе угрожал?  -- Ђ ты думал! Ћн  сказал, если кто
узнает, что он ко  мне приходил, тому несдобровать...  -- џ зажала  ладошкой
рот.  --  Ќу, спасибо! --  промолвил  ‚итасик.  -- “ менЯ нет никого,  кроме
тебЯ... -- оправдывалась Я. Ќо ЊерзлЯков  хитер, изворотлив умом: -- Ђ может
быть, он на пушку брал, чтобы ты не болтала? -- џ обрадовалась: --  Љонечно,
на пушку!.. ’олько вдруг он опЯть придет? -- ЋбещалсЯ? --  …го ко мне тЯнет.
Ћн сказал, что Ѓог совсем не такой, как нам  кажетсЯ, что, хотЯ Ћн есть, это
в принципе не имеет значениЯ... --  Ђ что имеет? -- насторожилсЯ ‚итасик. --
џ не понЯла, -- призналась чистосердечно. -- Ќо вообще он говорил о том, что
нужно беречь природу, не загрЯзнЯть леса и водоемы... -- ‚итасик хмыкнул: --
а  о  том,  что нужно лечить больных, не обижать домашних  животных, уважать
старших, почитать начальство -- об  этом он тоже распространЯлсЯ? --  Џочему
ты  спрашиваешь?  -- Љаким  ты был,  -- весело и фальшивЯ  запел ‚итасик, --
таким  ты  и  осталсЯ...  --  ќто  ты  зрЯ,  --  не  согласилась  Я.  --  Ћн
раскаиваетсЯ.  Ћн  сказал,  что  он  многое понЯл, однако  идею  вселенского
коммунизма как идею  одобрЯет и поддерживает.  -- Ђ  что он  к живой девушке
пристает, это его  не  смущало? -- Ћн же  мне  сначала в любви призналсЯ! --
чуть-чуть  обиделась Я за ‹еонардика. -- € потом: разве он не прав? разве не
нужно лечить больных и сажать  деревьЯ?  --  Љакое  трогательное и  гуманное
Явление!  -- умилилсЯ  ‚итасик.  -- џ  бы попросил у  него автограф... -- Ћн
бранил свои  книги,  -- вспомнила Я. -- „а  ну? -- не поверил ‚итасик. -- Ћн
вообще  сомневалсЯ! ѓоворил, что культура  повсюду выхолостилась, что только
новое  откровение способно будет ее  оживить. --  ‚итасик  наморщил лоб:  --
Џостой, а что он имел в виду под новым откровением?
     ’ерпеть не  могу  заумных  мужиков: они  всегда  склонны к  отвлеченным
словам и многочасовой болтовне в накуренном помещении!
     --  Џри  чем  тут  откровение!  -- рассердилась  Я.  --  ’ы  мне  лучше
посоветуй, как  мне быть?  --  Ђ ты сама чего  хочешь?  --  —тобы он от менЯ
отвЯзалсЯ!  --  €нтересно,  это  был  призрак или привидение?  --  задумалсЯ
‚итасик. -- ЉакаЯ разница!  ѓлавное, он  на менЯ набросилсЯ. -- Ђ ты? --  џ,
что  Я?  -- ’ебе понравилось? -- ’ы  что! -- вскричала Я. -- Џонравилось! Ћн
подушкой  душил!  --  €  сколько раз ты  кончила? -- Ќе помню... -- џсно. --
Ќичего не Ясно! --  возразила Я. -- џ боюсь,  что он повадитсЯ менЯ трахать.
‚итасик! џ  этого не перенесу. џ так могу умереть!.. -- ‚итасик помолчал. ’ы
знаешь, сказал он мне, что …гора  с ћрой вчера вызывали? ’ы чего там про них
порассказала? --  Ќичего Я про них не рассказывала! Џросто пришли ко мне два
журналиста, ну эти, которые обо мне статейку написали  непонЯтную... -- ‘ами
пришли? -- Ќу да! Ћни уже обо всем знали...  -- ‚о дают!  -- кисло поразилсЯ
‚итасик.  -- Њожет, они о  нем тоже знают? -- предположил он. ‘  ЊерзлЯковым
никогда не понЯтно: то ли шутит, то ли издеваетсЯ, то  ли правду говорит. --
’ы  сходи  в  отделение  и  заЯви,  что  тебЯ  изнасиловали.  ‚едь  он  тебЯ
изнасиловал  или как? --  ‡наешь что! -- сказала  Я  с  гневом.  --  —то? --
нагловато спросил ‚итасик. -- €ди-ка  сюда! --  приказала Я.  -- Ќагнись! --
„а... -- пробормотал виновато  ‚итасик, удостоверившись. -- Љак будто трупом
пахнет! -- сказала  Я. -- ‚итасик покачал головой. ‡апах его огорошил. -- ’ы
ведь умный, -- сказала Я, --  ты все знаешь,  скажи, такие вещи случались на
белом свете? Ќу, вдали  от людских глаз... Њожет быть, ведьмы  с ними спали?
--  ‚итасик беспомощно развел руками. Ћн ни о чем подобном не слышал. -- —то
же мне делать? -- спросила Я и рассказала про Љатюшу Њинкову и про молнию на
боку. -- џ вижу только один выход, -- сказал ‚итасик,  подумав. -- ЋдевайсЯ!
…дем! -- Људа? -- Ћн посмотрел на менЯ странно: -- Љак куда? ‚ церковь.
     Џока  Я  одевалась  и  куталась, предохранЯЯсь  от  возврата  панически
бросившей менЯ болезни, ‚итасик  ходил вокруг менЯ и  изучал предметы хорошо
знакомой  ему спальни. Ћн  был на высоте когда-то, но  потом опустилсЯ, и мы
подружились. -- €рочка,  скажи мне,  пожалуйста, вот эти твои мысли о поле и
встреча  с  ‹еонардиком  --  откуда  это взЯлось?  ’ы  же была  очень земнаЯ
девушка.  Ќе  попала  ли  ты  ненароком  в  руки  какому-нибудь экстрасенсу?
эзотерику? нет? -- џ решительно  отрицала. -- ‚ церковь в брюках не годитсЯ?
Ђ в шотландской юбке --  не очень пестраЯ? -- ‘ойдет, -- одобрил ‚итасик. --
џ вообще ни с кем  теперь  не сплю, -- объЯснила Я. --  € вообще после тебЯ,
лапулЯ, Я спала с  мужиками безо всЯкого энтузиазма. -- ’ы всегда была очень
вежливаЯ девушка, -- поклонилсЯ ‚итасик. -- Ќет, Я правду говорю! --  џ тоже
после тебЯ ни с  кем не спал, кроме жены, -- улыбнулсЯ мой друг. -- Ђ в Ѓога
ты веришь? -- спросила Я.  -- „а все  никак не  решусь... -- замЯлсЯ  он. --
‡наю, что  необходимо и  очень полезно, но, может быть, оттого, что все  это
знаю,  --  рассказывал  он  мне  по  дороге,  -- стою, понимаешь, и  чего-то
выжидаю, выжидаю.... -- Ќу, а после того, что случилось  со мной? -- ‚итасик
покосилсЯ на менЯ: -- ‚о всЯком случае, это вдохновлЯет... -- € опЯть: то ли
шутит, то ли издеваетсЯ, но у менЯ с ним дружба.
     € отправились мы  с ним за город,  будто  в  Њоскве  церквей нет,  а он
говорит,  что  под Њосквою как-то вольготнее,  ну, поехали, и снова Я еду по
осеннему пейзажу, мимо желтых деревьев  и засыпающих,  будто рыбы, прудов, и
взлетели  мы вскорости на горку, мимо свалки увЯдших венков и  неровных, как
детские  каракули, оград и крестиков --  и вдруг  медным самоваром пылает  и
блещет  церковь  --  приехали. Ђ было воскресенье, и только-только кончилась
служба,  и народ постепенно расходилсЯ,  выходил  на  паперть  и  крестилсЯ,
оглЯнувшись на самовар,  и  Я косыночку  накинула --  входим, проталкиваемсЯ
против течениЯ, а там еще свечками торгуют,  Я захотела купить, надышанный и
насмоленный  воздух  густ  непонЯтной мне густотой,  и  Я  чужой  долговЯзой
фигурой  стою  последнЯЯ  в  очереди  за свечками  --  <b>дылда</b>  --  со  своими
эталонными пропорциЯми, только  щиколотки заужены дворЯнским происхождением,
а среди верующих народец  мелкий,  низкорослый  --  высокого человека  редко
когда  в церкви  встретишь  и обЯзательно  на  него  оглЯнешьсЯ,  --  но  мы
замешкались со свечками, зазевались,  только собрались направитьсЯ к алтарю,
а   уборщицы   нас  не   пускают,   полы,   говорЯт,  начинаем  мыть,   все,
давайте-давайте, ставьте свечки и выходите, не задерживайте, а ‚итасик берет
их  на обаЯние, улыбаетсЯ уборщицам отлаженной щедрой улыбкой: -- Џропустите
нас, у нас срочное дело, непременно нужно помолитьсЯ, -- а они, естественно,
не  пускают, им все равно,  раньше приходить надо, коли молитьсЯ надумали, а
не  дрыхнуть до полуднЯ, и  не пускают, будто  в магазине перерыв на обед, а
‚итасик  настаивает и  даже,  утрачиваЯ улыбку,  сердитьсЯ начинает, вы  уже
совсем  совесть потерЯли, мы вам, мол, мыть не помешаем, а они ни  в какую и
даже толкаютсЯ, то есть гонЯт, но вдруг пропускают, пожалуйста, вижу по лицу
‚итасика, оказываетсЯ, и  здесь  можно по-хорошему  договоритьсЯ,  чтобы все
остались довольны, и мы  прошли, а они принЯлись мыть  пол и не обращают  на
нас вниманиЯ, хотЯ только что злые были и неуступчивые.
     Џодошли к образам.  Џустота. ‘вечи вокруг горЯт, догорают. —то  делать?
ЋглЯнулась Я на ‚итасика.  Ћн шепчет: вставай на  колени, ну, Я от всей души
-- стала, хотЯ никогда до  этого не становилась, однако  раньше ко мне  тоже
‚ладимир  ‘ергеевич  таким  образом не  приходил, и Я стала. €  ‚итасик стал
рЯдом   со   мной.  ‘тоим  на  коленЯх.   џ  пальцы  сложила   и  неуверенно
перекрестилась, но, по-моему,  не ошиблась, перекрестилась, как положено.  €
он тоже  вслед за мной перекрестилсЯ.  ЏерекрестилсЯ и  зарумЯнилсЯ, то есть
ему стало стыдно, как рассказывал  позже, в кабаке, потому что, рассказывал,
в  жизни  его  две  неравные  вещи   смущали:  обрЯды  церковные  и  мужской
гомосексуализм, то есть домашнее воспитание провело  как  бы  черту, и  умом
своим развитым он  понимает, что  черта  эта -- вымышленнаЯ,  но когда это с
юности,  ну, как у Ђндрюши, то можно сказать:  от  природы,  и  нет черты, а
когда  ее  преодолеваешь,  потому что  дошел до  пресыщениЯ,  рассуждал  мой
‚итасик, тогда, несмотрЯ на интерес, никак не избавишьсЯ от мысли, правильно
ли поступаешь и  не обманываешь ли себЯ. -- Ќу, а если даже обманываешь?  --
спросила  Я  ‚итасика,  выпив немного  водки, поскольку черту  видела  менее
отчетливо и  не понимала, в  чем, собственно, проблема,  если кто из  мужчин
нежно  тронет  его  за член.  ѓлупый  ты,  право,  ‚итасик!  Ђ  мы оба  были
некрещеные.  ‘тоим на  коленЯх, как  два  дурака. Ќу,  шепчет,  давай,  €ра,
начинай,  молись  -- как?  -- ну, расскажи, что  с  тобой произошло,  вырази
отношение  к происшедшему и попроси,  горЯчо попроси,  чтобы этого больше не
повторилось  -- ну, вот, в двух словах... Ђ теперь молись,  а то нас  отсюда
сейчас попросЯт. Њолись, а Я за тебЯ помолюсь, да и за  себЯ тоже, раз такаЯ
оказиЯ, а если что не так, спишем на психотерапию, тоже не страшно, чтобы не
выглЯдеть дураками, только,  говорит, какаЯ уж тут  психотерапиЯ,  если он к
тебе  сватаетсЯ  и  увлекает  за  собой,  а  Я  думаю:  нужно в  самом  деле
помолитьсЯ, хуже не будет, только Я не умею, а  иконы все какие-то странные,
нет привычки, то есть у менЯ крестик всегда на шее -- хрустальный, с золотым
ободком -- и иконы --  Я знала -- это сокровища, ими обзаводЯтсЯ и гордЯтсЯ,
и  называют досками, и торгуют,  и  садЯтсЯ за  них на  долгие  года --  все
понимаю -- страсти и красота, но не  мое, как  длЯ ‚итасика педерастиЯ, но Я
начала молитьсЯ, как могла, и  губы зашевелились от слов,  и  Я обратилась к
Ѓогу первый раз в жизни с такими словами:љ
     Ѓоже! џ стою перед ’обой на коленЯх и первый  раз произношу ’вое имЯ не
потому, что мне  хорошо, как тогда, когда  сладко вздыхаю и уста шепчут  имЯ
’вое, и  пристало  оно к  удовольствию, и Я  им пользовалась  всегда  --  ’ы
прости, Я не чтобы обидеть ’ебЯ,  а по привычке  и недоразумению. Ќо настало
другое времЯ, и ’ы обо мне все знаешь. ’ы даже знаешь простодушную  молитву,
с  которой  Я  обращаюсь  к ’ебе,  не подыскиваЯ  подходЯщих слов,  так  как
подходЯщие слова  --  это тоже лукавство, и ’ы знаешь,  что случитсЯ со мной
после этой молитвы, и завтра, и послезавтра, и через много дней, и ’ы знаешь
день,  в  который  Я  умру,  как  умирают  все  люди,  но  ’ы,  может  быть,
передумаешь, если Я раскаюсь, только если Я раскаюсь. ’ы уже и это знаешь, и
впереди ’ебЯ не  забежишь.  ’ак что же мне делать,  если  все было не совсем
так,  как рассказывала Я  ‚итасику,  и вообще,  кто знает, как есть на самом
деле,  кроме  ’ебЯ,  потому  что  Я  многое  не  понимаю,  и  Љсюша  говорит
справедливо, что лобок мой сильнее, чем лобик, и это, согласись, длЯ женщины
нормально, так  вот,  что Я хочу сказать?  что  попросить?  Ђ хочу Я вот что
попросить...
     € тут как прорвалось, и  Я стала молитьсЯ, перваЯ молитва -- как перваЯ
любовь,  все забываешь, и  слезы  льютсЯ.  Џотому что какаЯ  справедливость?
Ѓабы, куда  дурнее и подлее менЯ, живут  распрекрасно  и даже  шикарно, и на
руках их носЯт,  а Я, конечно, не  без греха, да только  за  что  мне  такое
непосильное  наказание?  ‡а то, что  ‹еонардик  умер с моей помощью? •орошо.
ђазберемсЯ. Њежду прочим, он сам  нарушил обещание:  не  женилсЯ, и  пусть в
моей молитве бытоваЯ шелуха, но ведь и  всЯ здешнЯЯ жизнь, извини, шелуха, и
ничего,  кроме пестрой шелухи. Ћн  не женилсЯ, хотЯ  Я два года потерЯла,  а
годы шли, и у  менЯ убывала надежда, тем более что Љарлос уехал, и вообще. €
теперь  что  получаетсЯ? Људа мне детьсЯ? џ бежала по полю,  да! Ќо Я не длЯ
себЯ  бежала.  ’ы  скажешь, что  у менЯ  был  заветный шанс стать свЯтой или
просто национальным  кумиром. Ќо ведь Я рисковала  жизнью! Ђ  чем еще  может
рисковать человек?  Ћн потому и свЯтой, потому и  кумир, что жизнь свою ниже
народного интереса ставит, а что, когда рискует, про себЯ думает, потому что
не может не думать, и если лукавит свЯтой --  это его частное дело! џ, может
быть, потому и  шла на  верную  гибель, и  голос мне  был, что  чувствовала:
сподоблюсь.  „а  только колдовство  наше  русское  не заворожит  даже  самаЯ
сладкаЯ баба! ’ут приманка,  должно быть, послаще... Ќе  знаю, не  думала --
какаЯ,  и  думать не хочу. џ  и так, прости  за грубость, обосралась. €  вот
новаЯ  напасть:  ‹еонардик.  Џришел  и   выеб.  ‡ачем,  спрашиваетсЯ.  •очет
женитьсЯ.  Ќо   разве  можно  выйти  за  мертвЯка?  ѓоворит,  мы   по-своему
родственные души и что раньше  жили в одном веке, но  не пересеклись  по  не
зависЯщим от нас околичностЯм,  а  теперь пересеклись,  да  только сразу  не
понЯли, что к чему, и опЯть разминулись, и он спохватилсЯ, когда уже умер, и
затосковал,  доживаЯ  посмертный  свой  срок  в  отведенном  ’обою  небесном
предбаннике,  из  которого,  стало  быть,  есть  еще  дорожка  назад,  и  он
направилсЯ ко мне,  пока дело не дошло до финальной кончины облика, ссылаЯсь
на  любовь, котораЯ  со смертью  в  нем сильней разгорелась.  ’ак он сказал.
•орошо.  Ђ  теперь  скажи,  что  мне  делать?  Ќе  то страшно,  что  он менЯ
употребил, хотЯ  это тоже страшно, но что за собой  зовет, и Я сомневаюсь...
‚итасик, который тут рЯдом со мной на коленЯх стоит, он сказал, пока ехали в
церковь: все  пути ведут к Ѓогу, все, только мало кто идет по любому из них,
останавливаютсЯ на первом шагу,  как  вкопанные, и дальше не идут, так жизнь
проживают,  а ты,  €риша, ушла  дальше многих  и,  возражаю  ему,  дошла  до
чертиков. Ќо ’ы менЯ, конечно, спросишь,  а сама ты что хочешь? Њужа Љарлоса
или что-нибудь вроде него? ќтим ли удовлетворишьсЯ? € если Я скажу: да -- ’ы
скажешь: подумаешь, тоже мне, свЯтой хотела стать,  а  теперь ей уже Љарлоса
достаточно или космонавта. Ќет,  мне космонавт не к лицу. Џусть летает  себе
без моих слез и участиЯ.
     Ђ что же тебе надо, €ра?
     ‡апуталась Я, ѓосподи! —еловека подтолкнула к смертному порогу, а нынче
жалуюсь на него, что приходит...
     Ќу, что же делать будем?
     ѓосподи,  Я верую в  ’ебЯ  так нетвердо, что один  раз пишу ’вое  имЯ с
заглавной  буквы, а другой  -- с маленькой. ѓосподи, запуталась девка, и дай
мне срок! „ай в ’ебе и в себе разобратьсЯ!
     Ќе разберешьсЯ, €ра.љ
     Џочему не разберусь?
     Ђ потому, что не дано тебе разобратьсЯ. —то же мне тогда дано, ѓосподи?
     Ђ то,  чтобы ты ходила  среди  людей и высвечивала  из-под низа  всю их
мерзость и некрасоту!
     ѓосподи! „околе мне  на  людей  раком смотреть и свидетельствовать о их
неблагообразии?! „а, Я знаю немножко людей с этой  стороны и скажу ’ебе, что
они некрасивы, уродливы  и вообще менЯ разочаровали. Ќо неужто участь моЯ --
подмечать одну только мерзость?  ‚едь ’ы, ѓосподи, по-иному на них смотришь,
ведь ’ы продолжаешь и множишь  их жизнь, а  не сжигаешь все горЯчим железом!
€ли  Я  не ’ебе  принадлежу?  Ќет,  ’ебе!  ’ебе.  Ќе  отдавай  менЯ  никому!
Џожалуйста... „ай мне другие глаза! Џодними менЯ с четверенек!љ
     Ќет, €ра.
     ѓосподи! ђазве можно отнимать у человека надежду?љ
     Ќо как  исполнишь  свое назначение, ты пойдешь  ко Њне, и џ отмою тебЯ.
ЃлизитсЯ срок, потому что смеркаетсЯ твоЯ красота...
     Ќо Я даже матерью еще не была, ѓосподи! „ай мне хоть это!..
     ‚итасик  трЯс  менЯ  за  плечо.  Џрекрати!  ’ы  что  --  орать в храме!
“борщицы,  заправив  за  поЯс  подолы,  с  угрожающими рожами  приближались.
‚итасик поднЯлсЯ  с колен навстречу им. Љакой-то  попик высунулсЯ из боковой
двери,  посмотрел на  менЯ  и исчез. Љак  выЯснилось позже:  отец  ‚ениамин.
‚итасик  поспешно и тихо  доказывал что-то уборщицам. ’е  непреклонно мотали
головами. ‚итасик  поволок  менЯ к дверЯм. ’е ругались  нам вслед.  ‚итасик,
сказала Я,  очутившись  на дворе,  ‚итасик... џ заплакала. Ћн  усадил менЯ в
машину. -- ‡ачем ты  менЯ  сюда  привез? ‚ы все в заговоре!  ‚идеть  тебЯ не
хочу!  -- џ пихалась. џ выпихивала его  из  машины --  “ймись! --  Ћн больно
схватил менЯ за руку. џ рыдала. ђазве можно отнимать у человека  надежду? Ќе
верю Я в этого паскудного боженьку! ‚ конце концов, мы живем в атеистическом
государстве!  —ему  нас учили с  детства? Ћпиум длЯ народа!  Љак  верно! Љак
верно!  Џонастроили церквей!  €диоты!  Ќе смогли их  все  вырвать с  корнем!
Џросто  у  менЯ  расстроились  нервы.  “  менЯ  плохо  с нервами. Њне  нужно
отдохнуть. Њне нужно успокоитьсЯ.  Ѓархатный  сезон на кавказской ривьере. џ
утерла  слезы.  „урман рассеивалсЯ.  --  ‚итасик,  милый,  -- сказала Я.  --
€звини. €звини за все! Ѓольше ноги  моей здесь  не  будет!.. ‚итасик, у тебЯ
есть немного времени? ‚итасик, милый, поедем в ресторан, хорошо? “ менЯ есть
деньги...  --  „еньги? “  менЯ тоже  есть  деньги! --  разворчалсЯ  ‚итасик,
радуЯсь  завершению  женской  истерики.  џ   улыбнулась  ему  ненакрашенными
заплаканными глазами. -- Ћй, как жрать хочетсЯ! -- зажмурилась Я.
     €  пустились мы в обратную  дорогу,  как  в  плЯс,  обгонЯЯ движение  и
наверстываЯ  упущенное, радуЯсь  осЯзаемому веществу жизни,  что  прет,  как
тесто  прет из  кастрюльки,  через край!  -- пусть  прет! -- ах, как хочетсЯ
жрать!  -- туда, туда, через  мост,  за  реку,  на косогор, где в загородном
кабаке знакомые повара стучат ножами,  их жирные лица плавЯтсЯ  над  плитой,
где шипЯт и стрелЯют  цыплЯта табака, фыркают  бифштексы, румЯнитсЯ осетрина
на вертеле, а жаркое томитсЯ в горшочках! ’уда, где  на  расписных подносах,
на поднЯтых руках  мои  друзьЯ-официанты разносЯт потную водку и  тепловатое
красное  вино,  туда,  где  под   столами  переплетаютсЯ  ноги  и  баклажаны
нафаршированы прозрачными намеками!
     Џодъехали. €, минуЯ робкую очередь, расположившуюсЯ на крыльце в унылых
позах предобеденного ожиданиЯ, прЯмо к двери: стучим! ЋтворЯй! € на властный
стук  выскакивает  на  крыльцо свой  человек,  очаровательный  душка,  ”едор
Њихайлович, в швейцарском мундире, с улыбкой, с лампасом, он на всех шикает,
а  нас рукой зазывает  и немедленно пропускает,  и запирает за  нами тЯжелый
засов. ‘ейчас будем разговлЯтьсЯ! ‘ейчас поддадим!  Ђ  внутри  нас привечает
разлюбезнейший ‹еонид Џавлович, умеющий, заглЯнув ненароком в глаза,  с ходу
установить  цену  посетителю,  определить  его  моральный  облик, финансовые
возможности, служебное и  семейное положение, а также: судилсЯ ли он, когда,
сколько  раз и по  какой шел статье, выездной  или из тех, кто прикидываетсЯ
выездным, а  если иностранец,  то из  какой страны и по  какой надобности  в
наших  краЯх, ‹еонид  Џавлович,  мой  друг,  рекомендую,  и  проводит нас  в
отдельный кабинет с плотными занавесЯми, и там уже накрыт стол -- специально
длЯ нас, -- и  сервирована закусь, как-то: соленые рыжики, сациви, гурийскаЯ
и  квашенаЯ капустка  с  брусникой,  лобио,  всЯкаЯ  зелень,  горЯчий лаваш,
лососинка с ломтиками лимона и кучерЯвой петрушкой, холодец с хреном,  салат
из крабов под майонезом, тамбовский окорок со слезцой, балычок, икорка и так
далее  -- короче,  гастрономический  набор, предназначенный  длЯ победы  над
тоской, психастенией, черной магией, тоталитаризмом, депрессией, критическим
реализмом, безвременьем и прочим идеализмом. -- ’ак... -- потираЯ ручки, под
перезвон браслетов. -- ’ак... Ќачнем с водочки. Џод  водочку рыжик,  царский
гриб,  так,  намажем на  горЯчий лаваш желтое  масло,  на  масло густо-густо
намажем икру,  и  выпьем еще раз, и забудем о  глупостЯх,  в конечном счете,
право подрастающее поколение, которое -- возьми рыбки -- в лице  моей ђитули
утверждает,  что боротьсЯ  и  мучитьсЯ глупо, надо  жить, потому что,  когда
борешьсЯ, во-первых, напрЯгаешьсЯ и тратишь силы, во-вторых, тратишь  времЯ,
в-третьих -- налей! --  ты  можешь сам получить по зубам -- за что боролись,
на то и напоролись, мой  случай! -- в-четвертых, учти, ты должен считатьсЯ с
теми, против  кого  --  сжимаю  кулачки  и  показываю, --  а  это  скучно  и
недостойно нас, в-пЯтых, что в-пЯтых? -- в-пЯтых, чокнемсЯ и будем жи