ы недугам и несовершенствам более  докучным,  чем  в  молодости.  џ
говорил об этом совсем молодым, но тогда менЯ  неизменно  осаживали  на  том
основании, что Я безбородый юнец. џ говорю то же самое и сейчас,  когда  моЯ
сиваЯ борода придает моим словам вес. Њы зовем мудростью беспорЯдочный ворох
наших   причуд,   наше   недовольство   существующими   порЯдками.   Ќо    в
действительности мы не  столько  освобождаемсЯ  от  наших  пороков,  сколько
менЯем их на другие - и, как Я думаю, худшие. Љроме глупой и  жалкой  спеси,
нудной болтливости, несносных и непостижимых причуд, суеверий,  смехотворной
жажды богатств, когда пользоватьсЯ ими уже невозможно, Я замечаю у  стариков
также зависть, несправедливость и коварную злобу. ‘тарость налагает  морщины
не только на наши лица, но в еще большей мере на наши умы, и что-то не видно
душ - или они встречаютсЯ крайне редко, - которые, старЯсь, не  отдавали  бы
плесенью и кислЯтиной. ‚се в человеке идет вместе с ним в гору и под гору.
     ЏринимаЯ во внимание мудрость ‘ократа и  кое-какие  обстоЯтельства  его
осуждениЯ [21],  Я  решаюсь  предполагать,  что  он  сам  некоторым  образом
способствовал  совершившемусЯ,  намеренно  предоставлЯЯ  всему  идти   своим
чередом, - ведь он достиг семидесЯти  лет  и  знал,  что  его  блестЯщему  и
деЯтельному уму предстоит в близком будущем  ослабеть,  а  свойственной  ему
проницательности - померкнуть.
     Љаким только метаморфозам не подвергает каждодневно  старость  -  можно
сказать, у менЯ на глазах -  многих  моих  знакомых!  Ћна  -  могущественнаЯ
болезнь, настигающаЯ естественно и незаметно. Ќужно обладать большим запасом
знаний и большою предусмотрительностью, чтобы  избегнуть  изъЯнов,  которыми
она нас награждает, или, по крайней мере, чтобы  замедлить  развитие  их.  џ
чувствую, что, несмотрЯ на все мои оборонительные сооружениЯ,  она  пЯдь  за
пЯдью оттеснЯет менЯ. џ держусь сколько могу. Ќо Я не знаю,  куда,  в  конце
концов, она менЯ заведет. ‚о всех случаЯх Я хочу, чтобы знали, откуда именно
Я упал.


       ѓлава III - Ћ ’ђ…• ‚€„Ђ• ЋЃ™…Ќ€џ 

     Ќегоже  всегда  и  во  всем  держатьсЯ  своих  нравов  и   склонностей.
ЌаиважнейшаЯ из наших способностей - это умение  приспосабливатьсЯ  к  самым
различным обычаЯм. Ќеуклонно придерживатьсЯ по собственной воле или  в  силу
необходимости одного и того же образа жизни - означает существовать,  но  не
жить. ‹учшие души - те, в которых больше гибкости и разнообразиЯ.
     ‚от поистине лестный отзыв о Љатоне ‘таршем:  Huic  versatile  ingenium
sic pariter ad omnia fuit, ut natum ad id unum  diceres,  quodcumque  ageret
{…го гибкий ум был настолько разносторонен, что, чем  бы  он  ни  занималсЯ,
казалось, будто он рожден только длЯ одного этого [1] (лат.).}.
     …сли бы мне было дано вытесать себЯ  по  своему  вкусу,  то  нет  такой
формы, - как бы прекрасна она ни была, - в которую Я желал бы втиснутьсЯ,  с
тем чтобы  никогда  уже  с  нею  не  расставатьсЯ.  †изнь  -  это  неровное,
неправильное  и  многообразное  движение.  Ќеукоснительно  следовать   своим
склонностЯм и быть настолько в их власти, чтобы не мочь отступатьсЯ  от  них
или подчинЯть их своей воле, означает не быть  самому  себе  другом,  а  тем
более господином; это значит быть рабом самого себЯ. џ  сейчас  вспомнил  об
этом, потому что  мне  не  так-то  легко  отделатьсЯ  от  одного  несносного
свойства моей души: обыкновенно ее захватывает только то, что длЯ нее трудно
и хлопотно, и лишь этому она предаетсЯ с горЯчностью  и  целиком.  ‘коль  бы
несложен ни  был  предмет,  которым  ей  предстоит  заниматьсЯ,  она  охотно
усложнЯет его и придает ему такое значение, что  ей  приходитсЯ  тратить  на
него все  свои  силы.  Џо  этой  причине  ее  незанЯтость  длЯ  менЯ  крайне
мучительна и вредно отзываетсЯ на моем  здоровье.  Ѓольшинству  умов,  чтобы
встрепенутьсЯ и ожить, нужны новые впечатлениЯ; моему,  однако,  они  больше
нужны длЯ того, чтобы прийти  в  себЯ  и  успокоитьсЯ,  vitia  otii  negotio
discutienda sunt  {Џороки  праздности  необходимо  преодолевать  трудом  [2]
(лат.).}, ибо его главнейшее и наиболее ревностное занЯтие  -  самопознание.
Љниги длЯ него своего рода отдых, отвлекающий его от  этого  всепоглощающего
дела. Џервые же ЯвившиесЯ ему мысли сразу возбуждают его, он стремитсЯ самым
различным образом проЯвить свою мощь: он стараетсЯ блеснуть то остротой,  то
строгостью, то изЯществом; он сдерживает, соразмерЯет и  укреплЯет  себЯ.  ‚
себе самом обретает он побуждениЯ к деЯтельности. Џрирода дала  ему,  как  и
всем, достаточно поводов к полезным раздумьЯм и широкий простор длЯ открытий
и рассуждений.
     „лЯ всЯкого, кто умеет как следует оценить свои возможности и в  полной
мере использовать их, размышление  -  могущественный  и  полноценный  способ
самопознаниЯ; Я предпочитаю самостоЯтельно ковать себе душу, а  не  украшать
ее позаимствованным добром.
     Ќет занЯтиЯ  более  пустого  и,  вместе  с  тем,  более  сложного,  чем
беседовать со своими мыслЯми, - все зависит от того, какова беседующаЯ душа.
‘амые великие души делают это занЯтие своим ремеслом  -  quibus  vivere  est
Cogitare {’е, длЯ кого  жить  -  значит  размышлЯть  [3]  (лат.).}.  Џрирода
настолько покровительствует этой нашей  особенности,  что  нет  ничего,  чем
могли бы мы заниматьсЯ более длительно, и нет дела, которому отдавались бы с
большим постоЯнством и большей готовностью. "‚ этом,  -  говорит  Ђристотель
[4], - и состоит труд богов, созидающий и их счастье и наше". —тение  служит
мне лишь длЯ того, чтобы, расширЯЯ мой кругозор,  будить  мою  мысль,  чтобы
загружать мой ум, а не памЯть.
     ‹ишь немногие беседы увлекают менЯ и не требуют от  менЯ  напрЯжениЯ  и
усилий. Џравда, прелесть и красота захватывают и занимают  менЯ  не  меньше,
если не больше,  чем  значительность  и  глубина.  €  поскольку  все  прочие
разговоры нагонЯют на менЯ сон и Я уделЯю им лишь оболочку  моего  вниманиЯ,
со мной нередко случаетсЯ, что, присутствуЯ  при  подобном  обмене  словами,
тЯгучем и вЯлом, поддерживаемом только ради приличиЯ, Я говорю или выпаливаю
в ответ такой вздор и такие смешные глупости, которые не  пристали  бы  даже
детЯм, или упорно храню  молчание,  обнаруживаЯ  еще  большую  неловкость  и
нелюбезность. —асто Я погружаюсь в мечтательность и углублЯюсь в свои мысли;
кроме того, мне свойственно непроходимое и совершенно ребЯческое  невежество
во многих обыденных и общеизвестных вещах. Џо причине этих двух моих качеств
Я добилсЯ того, что обо мне могут рассказывать  по  меньшей  мере  пЯть  или
шесть забавных историй, выставлЯющих менЯ самым нелепым дурнем на свете.
     €так, возвращаЯсь к  избранной  мною  теме,  должен  сказать,  что  эта
неподатливость и негибкость моего  душевного  склада  заставлЯет  менЯ  быть
разборчивым по отношению к людЯм - мне приходитсЯ как бы просеивать их через
сито - и делает менЯ малопригодным длЯ дел,  выполнЯемых  сообща.  Њы  живем
среди людей и вступаем с ними в разные отношениЯ; если их  повадки  несносны
длЯ нас, если мы гнушаемсЯ соприкасатьсЯ с душами низменными и пошлыми  -  а
низменные и пошлые души часто бывают такими  же  упорЯдоченными,  как  самые
утонченные  (никчемна  мудрость,  не  умеющаЯ   приноровитьсЯ   к   всеобщей
глупости), - то нам нечего вмешиватьсЯ ни в наши  собственные,  ни  в  чужие
дела: ведь и частные и общественные  дела  вершатсЯ  именно  такими  людьми.
‘амые прекрасные движениЯ нашей души - это наименее напрЯженные  и  наиболее
естественные ее движениЯ. ѓосподи боже! ‘коль драгоценна помощь благоразумиЯ
длЯ того, чьи желаниЯ и возможности оно приводит в соответствие между собой!
Ќет науки полезнее  этой!  "Џо  мере  сил"  было  излюбленным  выражением  и
присловьем ‘ократа [5], и это его выражение исполнено  глубочайшего  смысла.
Ќужно устремлЯть наши желаниЯ на вещи легко доступные и  находЯщиесЯ  у  нас
под рукой и нужно уметь останавливатьсЯ на этом. ђазве  не  глупаЯ  блажь  с
моей стороны чуждатьсЯ тысЯчи людей, с которыми  менЯ  свЯзала  судьба,  без
которых Я не могу обойтись, и тЯнутьсЯ к одному, двум, пребывающим вне моего
круга, или, больше того, упрЯмо жаждать какой-нибудь вещи, заведомо длЯ менЯ
недосЯгаемой. Ћт природы Я мЯгок, чужд всЯкой резкости и заносчивости, и это
легко может избавить менЯ от зависти и враждебности окружающих - ведь  никто
никогда не заслуживал в большей мере, чем Я, не скажу быть любимым, но  хотЯ
бы не быть ненавидимым. Ћднако свойственнаЯ мне холодность  в  обращении  не
без основаниЯ лишила менЯ благосклонности некоторых, превратно  и  в  худшую
сторону истолковавших эту мою черту, что, впрочем, длЯ них извинительно.
     Ђ между тем Я бесспорно обладаю способностью завЯзывать и  поддерживать
на редкость возвышенную и  чистую  дружбу.  ’ак  как  Я  жадно  хватаюсь  за
пришедшиесЯ мне по вкусу знакомства, оживлЯюсь, горЯчо набрасываюсь на  них,
мне  легко  удаетсЯ  сближатьсЯ  с  привлекательными  длЯ  менЯ   людьми   и
производить на них впечатление, если Я того захочу. џ не раз  испытывал  эту
свою способность и добивалсЯ успеха. —то касаетсЯ обыкновенных  приЯтельских
отношений, то тут Я несколько сух и холоден, ибо Я утрачиваю  естественность
и сникаю, когда не лечу на всех парусах; к тому же судьба, обласкав  менЯ  в
молодости дружбой неповторимой и совершенной и избаловав ее сладостью [6], и
в самом деле отбила у менЯ вкус ко всем остальным ее разновидностЯм,  прочно
запечатлев в сознании, что настоЯщаЯ дружба, как сказал один древний [7],  -
это "животное одинокое, вроде вепрЯ, но отнюдь не стадное". Љроме того,  мне
по натуре претит общатьсЯ с кем бы то ни было, все времЯ сдерживаЯ себЯ, как
претит и  рабское,  вечно  настороженное  благоразумие,  которое  нам  велЯт
соблюдать в разговорах с нашими полудрузьЯми или приЯтелЯми, и велЯт нам это
особенно настоЯтельно в наше времЯ, когда об иных вещах  можно  говорить  не
иначе, как с опасностью длЯ себЯ или неискренне.
     Џри всем том Я очень хорошо понимаю, что каждому,  считающему,  подобно
мне, своею конечною целью наслаждение жизненными  благами  (Я  разумею  лишь
основные  жизненные  блага),  нужно  бежать,  как  от  чумы,  от  всех  этих
сложностей и тонкостей своенравной души. џ готов всЯчески превозносить того,
чьЯ душа состоит  как  бы  из  нескольких  этажей,  способна  напрЯгатьсЯ  и
расслаблЯтьсЯ, чувствует  себЯ  одинаково  хорошо,  куда  бы  судьба  ее  ни
забросила, того, кто умеет поддерживать разговор с соседом о его  постройке,
охоте или тЯжбе, оживленно беседовать с плотником и  садовником;  Я  завидую
тем, кто умеет подойти к последнему из своих подчиненных и  должным  образом
разговаривать с ним.
     € Я никоим образом не одобрЯю совета Џлатона [8],  предписывающего  нам
обращатьсЯ к слугам неизменно  повелительным  тоном,  не  разрешаЯ  себе  ни
шутки, ни непринужденности в обращении, как с мужчинами, так и с женщинами.
     €бо,  кроме  того,  о  чем  Я  говорил  выше,  бесчеловечно  и   крайне
несправедливо придавать столь большое  значение  несущественному,  даруемому
судьбой преимуществу, и порЯдки, установленные в домах, где  различие  между
господами и слугами ощущаетсЯ наименее резко, кажутсЯ мне наилучшими.
     €ные стараютсЯ подстегнуть и взбудоражить  свой  ум;  Я  -  сдержать  и
успокоить его. Ћн заблуждаетсЯ лишь тогда, когда напрЯжен.

                           Narras et genus Aeaci,
                                Et pugnata sacro bella sub Ilio:
                           Quo Chium pretio cadum
                                Mercemur, quis aquam temperet ignibus,
                           Quo praebente domum, et quota
                                Pelignis caream frigoribus taces.

     {’ы мне рассказываешь  о  родословной  ќака  и  о  битвах  под  стенами
свЯщенного €лиона [’рои], но ты ничего не сообщаешь о том, сколько мы платим
за бочку хиосского вина, кто будет греть воду длЯ моей  бани,  кто  и  когда
предоставит мне кров, чтобы Я мог избавитьсЯ от холода, что  ведом  пелигнам
[9](лат.).}

     Љак известно, доблесть лакедемонЯн нуждалась в обуздывании и в нежном и
сладостном звучании флейт [10], укрощавших ее во времЯ  сражениЯ,  поскольку
существовала опасность,  как  бы  она  не  превратилась  в  безрассудство  и
бешенство, - а ведь другие народы используют пронзительные звуки  и  громкие
выкрики, чтобы подстрекнуть и распалить храбрость солдат. ’ак и мы, как  мне
кажетсЯ вопреки общераспространенному мнению, большей частью  нуждаемсЯ  при
нашей умственной деЯтельности скорее в  свинце,  чем  в  крыльЯх,  скорее  в
холодности и невозмутимом спокойствии, чем в  горЯчности  и  возбуждении.  €
самое главное: изображать из себЯ высокоученого мужа,  находЯсь  среди  тех,
кто не блещет  ученостью,  и  непрерывно  произносить  высокопарные  речи  -
favellar in punta di forchetta {Ѓуквально: "говорить на кончике вилки"  [11]
(ит.).}  -  означает,   по-моему,   изображать   из   себЯ   глупца.   Ќужно
приспособлЯтьсЯ к  уровню  тех,  с  кем  находишьсЯ,  и  порой  притворЯтьсЯ
невеждой. ‡абудьте о выразительности и  тонкостЯх;  в  повседневном  обиходе
достаточно толкового изложениЯ мысли. …сли от вас этого желают, ползайте  по
земле.
     “ченым свойственно спотыкатьсЯ об этот  камень.  Ћни  любЯт  выставлЯть
напоказ свою образованность и повсюду суют свои книги. ‚ последнее времЯ  их
писаниЯ настолько прочно обосновались в спальнЯх и ушах наших дам, что  если
последние и не усвоили их содержаниЯ, то, по крайней мере, делают вид, будто
изучили его; о чем бы ни зашла речь, сколь бы ни был предмет ее низменным  и
обыденным, они пользуютсЯ в разговорах и в своих писаниЯх новыми  и  учеными
выражениЯми,

                Ќос sermone pavent, hoc iram, gaudia, curas,
                Ќос cuncta effundunt animi secreta; quid ultra?
                Concumbunt docte*;

     {‚ таких словах они выражают свой страх, гнев, радость,  озабоченность;
пользуЯсь ими, они открывают все тайны своей души.  —его  больше?  Ћни  и  в
обморок падают по-ученому [12] (лат.)}

     и ссылаютсЯ на Џлатона и свЯтого ”ому [13], говорЯ о вещах, которые мог
бы столь же хорошо подтвердить первый встречный и поперечный. Ќаука, котораЯ
не смогла проникнуть к ним в душу, осталась на кончике  их  Языка.  …сли  бы
высокородные  дамы  соблаговолили  поверить  мне,  им  было  бы   совершенно
достаточно заставить нас оценить их собственные  и  вложенные  в  них  самою
природой богатства. Ћни прЯчут свою красоту под покровом  чужой  красоты.  Ђ
ведь это великое недомыслие - гасить свое собственное сиЯние, чтобы излучать
свет,  заимствованный  извне;  они  погребли  и  скрыли  себЯ  под   грудами
ухищрений. De capsula totae {Ѓуквально: "Ћни [женщины] целиком из  шкатулки"
[14] (лат.).}. Џричина тут в том, что они недостаточно знают самих  себЯ;  в
мире нет ничего прекраснее их; это они украшают собою  искусства  и  румЯнЯт
румЯна. —то им нужно, чтобы быть любимыми и почитаемыми? €м дано и они знают
больше, чем необходимо длЯ этого. Ќужно только немного расшевелить и оживить
таЯщиесЯ в них способности. Љогда Я вижу, как они  углублЯютсЯ  в  риторику,
юриспруденцию, логику и прочую дребедень, столь никчемную, столь бесполезную
и ненужную им, во мне рождаетсЯ опасение,  что  мужчины,  побуждающие  их  к
занЯтиЯм ею, делают это с намерением заполучить власть над ними  и  на  этом
основании держать их в своей власти.
     €бо какое другое оправдание этому мог бы Я подыскать?  •ватит  с  милых
дам и того, что они умеют без нашей помощи придавать своим  глазам  прелесть
веселости,  нежности  и  суровости,  вкладывать  в  свое  "нет"   строгость,
колебание  и  благосклонность  и  понимают  без  толмача   страстные   речи,
обращенные к ним их поклонниками. ‚ладеЯ этой наукой,  они  повелевают  всем
миром, и выходит, что ученицы властвуют над  своими  учителЯми  со  всей  их
ученостью. …сли им неприЯтно уступать нам хоть в  чем-нибудь  и  любопытство
толкает их к книгам, то самое подходЯщее  длЯ  себЯ  развлечение  они  могут
найти в поэзии: это искусство лукавое и проказливое, многоликое, говорливое,
все в нем тЯнетсЯ к наслаждению, все показное, короче говорЯ, оно такое  же,
как они. Ќаши дамы извлекут много полезного и из истории. ‚ философии, в том
разделе  ее,  где  рассматриваютсЯ  различные  стороны  жизни,  они   найдут
рассуждениЯ, которые  научат  их  разбиратьсЯ  в  наших  нравах  и  душевных
склонностЯх, препЯтствовать нашим изменам, умерЯть дерзость  своих  желаний,
оберегать  свою  свободу  от  посЯгательств,  продлевать  радость  жизни,  с
достоинством переносить непостоЯнство поклонника, грубость мужа  и  докучное
бремЯ лет и морщин и многим другим тому подобным вещам.
     Ѓывают характеры в  высшей  степени  своеобразные,  нелюдимые,  ушедшие
целиком в себЯ. …сли говорить обо мне, то мое истинное призвание -  общатьсЯ
с людьми и созидать. џ весь обращен к внешнему миру, весь на виду  и  рожден
длЯ общества и длЯ дружбы. “единение, которое Я люблю и которое  проповедую,
состоит, главным образом, в переносе моих привЯзанностей и  мыслей  на  себЯ
самого и в ограничении и сокращении не только моих усилий, но и моих забот и
желаний; достигаетсЯ это тем, что Я слагаю  с  себЯ  попечение  о  ком-либо,
кроме как о себе, и бегу, словно от смерти, от порабощениЯ и обЯзательств, и
не столько от сонма людей, сколько от сонма обступающих  менЯ  дел.  —то  же
касаетсЯ физического уединениЯ, то есть пребываниЯ в  одиночестве,  то  оно,
должен признатьсЯ, скорее раздвигает и расширЯет круг моих интересов, выводЯ
менЯ за пределы моего "Я", и никогда Я с  большей  охотой  не  погружаюсь  в
рассмотрение дел нашего государства и всего мира, как тогда, когда Я наедине
сам с собой. ‚ ‹увре и среди толпы [15] Я внутренне съеживаюсь и забиваюсь в
свою скорлупу; толпа заставлЯет менЯ замыкатьсЯ в себе, и нигде Я не беседую
сам с собой так безудержно и откровенно, с таким увлечением, как  в  местах,
требующих от нас сугубой почтительности  и  церемонного  благоразумиЯ.  Ќаши
глупости не вызывают у менЯ смеха, его вызывает наше высокомудрие. Џо своему
нраву Я не враг придворной сумЯтицы; Я провел в самой  гуще  ее  часть  моей
жизни и, можно сказать, создан длЯ веселого времЯпровождениЯ  в  многолюдных
собраниЯх, но при условии, чтобы они не были непрерывными  и  происходили  в
угодный длЯ менЯ час. Ћднако повышеннаЯ раздражимость ума, которую Я в  себе
отмечаю, обрекает менЯ на вечное  уединение  даже  в  кругу  семьи  и  среди
многочисленных слуг и навещающих менЯ посетителей, ибо мой дом принадлежит к
числу весьма посещаемых. џ вижу вокруг себЯ достаточно много народа, но лишь
изредка тех, с кем мне приЯтно общатьсЯ;  вопреки  принЯтому  обыкновению  Я
предоставлЯю как себе самому, так и всем остальным неограниченную свободу. џ
не терплю церемоний - постоЯнной опеки  гостЯ,  проводов  и  прочих  правил,
налагаемых на нас нашей обременительной учтивостью  (о  подлый  и  несносный
обычай!); всЯкий  волен  располагать  собой  по  своему  усмотрению,  и  кто
пожелает, тот углублЯетсЯ в свои мысли; Я нем, задумчив  и  замкнут,  и  это
нисколько не обижает моих гостей.
     ‹юди, общества и дружбы которых Я постоЯнно ищу, - это  так  называемые
порЯдочные и неглупые люди; их душевный склад настолько  мне  по  душе,  что
отвращает от всех остальных. ‘реди всего многообразиЯ  характеров  такой,  в
сущности говорЯ, наиболее редок;  это  -  характер,  созданный  в  основном,
природой. „лЯ подобных людей цель общениЯ - быть  между  собой  на  короткой
ноге, посещать друг друга и делитьсЯ друг с другом  своими  мыслЯми;  это  -
соприкосновение душ, не преследующее никаких выгод. ‚  наших  беседах  любые
темы длЯ менЯ равно хороши; мне безразлично, насколько они глубоки и  важны;
ведь в них всегда есть изЯщество и приЯтность; на всем заметна печать зрелых
и твердых суждений,  все  дышит  добросердечием,  искренностью,  живостью  и
дружелюбием. Ќе только в разговорах о новых законах наш дух раскрывает  свою
силу и красоту и не только тогда, когда речь  идет  о  делах  государей;  он
раскрывает те же самые качества и в непринужденных беседах на частные темы.
     џ узнаю отвечающих моему вкусу людей даже по их  молчанию  и  улыбке  и
успешнее нахожу их за пиршественным столом,  чем  в  зале  совета.  ѓиппомах
утверждал, что, встречаЯ на улице хороших борцов, он  узнавал  их  по  одной
походке [16]. …сли  ученость  изъЯвлЯет  желание  принЯть  участие  в  наших
дружеских разговорах, мы отнюдь не отвергаем ее - разумеетсЯ,  при  условии,
что она не станет высокомерно и докучливо поучать, как это обычно бывает,  а
проЯвит стремление что-то познать и  чему-то  научитьсЯ.  Ќам  нужно  хорошо
провести времЯ - большего мы не ищем; когда же настанет наш час выслушать ее
поучениЯ и наставлениЯ, мы благоговейно припадем к ее трону.  Ђ  пока  пусть
она снизойдет до нашего уровнЯ,  если  захочет,  ибо  сколь  бы  полезной  и
желательной она ни была, Я заранее убежден, что мы сможем при случае отлично
обойтись без нее и сделаем свое дело, не прибегаЯ к ее услугам.  ЃлагороднаЯ
и повидавшаЯ виды душа становитсЯ сама собой безупречно приЯтной. Ђ наука  -
не что иное, как протокол и опись творений, созданных подобными душами.
     ‘ладостно мне общатьсЯ также с красивыми благонравными  женщинами.  Nam
nos quoque oculos eruditos habemus {€бо и глаза  у  нас  также  ученые  [17]
(лат.).}.  …сли  душа  в  этом  случае  наслаждаетсЯ  много  меньше,  чем  в
предыдущем, удовольствиЯ наших  органов  чувств,  которые  при  втором  виде
общениЯ гораздо острее, делают его почти таким же приЯтным,  как  и  первый,
хотЯ, по-моему, все же не уравнивают с ним. Ќо это общение таково,  что  тут
всегда нужно быть несколько настороже, и  особенно  людЯм  вроде  менЯ,  над
которыми плоть имеет большую власть. ‚ ранней юности Я пылал от этого, как в
огне,  и  мне  хорошо  знакомы  приступы  неистовой  страсти,  которые,  как
рассказывают поэты, нападают порою на тех, кто не желает  налагать  на  себЯ
узду и не слушаетсЯ велений рассудка. Џравда, эти удары бича  послужили  мне
впоследствии хорошим уроком,

                Quicunque Argolica de classe Capharea fugit,
                     Semper  ab  Euboicis  vela retorquet aquis.

     {Љто из арголийского [греческого] флота избежал кафарейских  скал,  тот
всегда направлЯет свои паруса прочь от эвбейских вод [18] (лат.).}

     Ѓезрассудно отдавать этому все свои помыслы и вкладывать в отношениЯ  с
женщинами  безудержное  и  безграничное  чувство.  Ќо  с   другой   стороны,
домогатьсЯ их без влюбленности и влечениЯ  сердца,  уподоблЯЯсь  актерам  на
сцене,  исключительно  длЯ  того,  чтобы  играть  модную  в  наше  времЯ   и
закрепленную обычаем роль, и не вносить в нее  ничего  своего,  кроме  слов,
означает предусмотрительно оберегать свою безопасность, делаЯ  это,  однако,
крайне трусливо, как тот, кто готов отказатьсЯ от своей чести, своей  выгоды
или своего удовольствиЯ из страха перед опасностью; ведь давно  установлено,
что подобное поведение не может дать человеку ничего,  что  бы  тронуло  или
усладило благородную душу. Ќужно  по-настоЯщему  жаждать  тех  удовольствий,
которыми хочешь по-настоЯщему наслаждатьсЯ: Я имею в виду тот случай,  когда
судьба, вопреки справедливости, благоприЯтствует мужскому лицемерию,  а  это
бывает достаточно часто, ибо нет такой женщины, сколь бы нескладной  она  ни
была, котораЯ не мнила бы себЯ достойной любви и  не  обладала  бы  обаЯнием
юности, или улыбки, или телодвижений, ибо совершенных дурнушек между ними не
больше, чем безупречных красавиц,  и  дочери  брахманов,  если  они  начисто
лишены привлекательности, выходЯт на площадь к народу, собранному длЯ  этого
криками городского глашатаЯ, и выставлЯют  напоказ  свои  детородные  части,
дабы попытатьсЯ хотЯ бы таким путем добыть себе мужа.
     Џо этой причине нет такой женщины, котораЯ не поверила бы  с  легкостью
первой же клЯтве своего поклонника.
     ‡а этим  общераспространенным  и  привычным  длЯ  нашего  века  мужским
вероломством не может не следовать то, что уже ощущаетсЯ нами  на  опыте,  а
именно, что женщины теснее сплачиваютсЯ между собой и замыкаютсЯ в себе  или
в своем кругу, дабы избегать общениЯ с нами, или, подражаЯ примеру,  который
мы им подаем, в свою очередь  лицедействуют  и  идут  на  такую  сделку  без
страсти, без колебаний и без любви - neque affectui suo aut alieno  obnoxiae
{Ќи по влечению  своего  чувства,  ни  отзываЯсь  на  чувство  другого  [19]
(лат.).}, - считаЯ, согласно утверждению ‹исиЯ у Џлатона [20], что они могут
отдаватьсЯ нам с тем большей легкостью и выгодой длЯ себЯ, чем меньше  мы  в
них влюблены.
     € все тут пойдет,  как  в  комедии,  причем  зрители  будут  испытывать
столько же удовольствиЯ, - а то и немного побольше, - сколько сами актеры.
     —то до менЯ,  то  на  мой  взглЯд  ‚енера  без  Љупидона  [21]  так  же
невозможна, как материнство без деторождениЯ, - это вещи  взаимоопределЯющие
и дополнЯющие друг друга. ’аким образом, этот обман бьет  в  конечном  итоге
того, кто прибегает к нему. Џравда, он ему ничего не стоит,  но  и  не  дает
ничего стоЯщего. ’е, кто сотворил из ‚енеры богиню, немало  пеклись  о  том,
чтобы главное и основное в  ее  красоте  было  бестелесное  и  духовное;  но
любовь,  за  которой  гонЯютсЯ  люди,  не  только  не  может  быть   названа
человеческой, ее нельзЯ назвать даже скотскою. †ивотных,  и  тех  не  влечет
такаЯ низменнаЯ и  земнаЯ  любовь!  Њы  видим,  что  воображение  и  желание
зачастую распалЯют и захватывают их прежде, чем  разгорЯчитсЯ  их  тело;  мы
видим, как особи обоих полов отыскивают и выбирают в сумЯтице стада предметы
своей привЯзанности и что знаютсЯ между собою те, кто проЯвлЯл друг к  другу
длительную склонность. „аже те из них,  у  кого  старость  отнЯла  их  былую
телесную силу, и они также все еще продолжают дрожать, ржать и трепетать  от
любви. Њы видим, что перед совокуплением они полны упований и пыла, а  когда
их плоть сделает свое дело, они горЯчат себЯ сладостными  воспоминаниЯми;  и
мы видим, что иных с той поры распирает  гордость,  а  другие  -  усталые  и
насытившиесЯ - распевают песни победы и ликованиЯ. Љому требуетсЯ освободить
свое тело от бремени естественной надобности и ничего больше не нужно,  тому
незачем угощать другого  столь  изысканными  приправами:  это  не  пища  длЯ
утолениЯ лютого и не знающего удержу голода.
     Ќисколько не заботЯсь о том, чтобы обо мне думали лучше, чем каков Я  в
действительности, Я расскажу нижеследующее о заблуждениЯх  моей  юности.  Ќе
только по причине существующей здесь опасности длЯ здоровьЯ  (все  же  Я  не
сумел  уберечь  себЯ  от  двух  легких  и,  так   сказать,   предварительных
приступов), но и вследствие своего рода брезгливости Я никогда не имел охоты
сближатьсЯ с доступными и продажными женщинами. џ стремилсЯ усилить  остроту
этого наслаждениЯ,  а  ее  придают  ему  трудности,  неугасающее  желание  и
немножко удовлетворенного мужского тщеславиЯ; и  мне  нравилось  вести  себЯ
подобно императору ’иберию [22], которого в его любовных делах  в  такой  же
мере воспламенЯли скромность и знатность, как и все остальное,  привлекающее
нас  в  женщинах,  и  Я  одобрЯл  разборчивость   куртизанки   ”лоры   [23],
отдававшейсЯ лишь тем, кто был никак не ниже, чем в ранге диктатора, консула
или  цензора,  и  черпавшей  длЯ  себЯ  усладу  в   высоком   звании   своих
возлюбленных. ‡десь, разумеетсЯ,  кое-что  значат  и  жемчуга,  и  парча,  и
титулы, и весь образ жизни.  ‚прочем,  Я  отнюдь  не  пренебрегал  духовными
качествами, однако ж при том условии, чтобы и тело было, каким  ему  следует
быть, ибо, по совести  говорЯ,  если  бы  оказалось,  что  надо  обЯзательно
выбирать  между  духовной  и  телесной  красотой,  Я  предпочел  бы   скорее
пренебречь красотою духовной: она нужна длЯ других, лучших  вещей;  но  если
дело идет о любви, той самой любви, котораЯ теснее всего свЯзана со  зрением
и осЯзанием, то можно достигнуть  кое-чего  и  без  духовных  прелестей,  но
ничего - без телесных.
     Љрасота - и впрЯмь могучаЯ сила женщин. Ћна в такой же мере присуща им,
как и нам; и хотЯ наша красота требует несколько иных черт, все  же  в  пору
своего цветениЯ она мало чем отличаетсЯ от их красоты: такаЯ же отроческаЯ -
нежнаЯ и безбородаЯ.
     ѓоворЯт,  что  наложницы  турецкого  султана,  услужающие   ему   своей
красотой, - а их у  него  несметное  множество  -  получают  отставку  самое
большее в двадцать два года [24].
     ђазум,  мудрость  и  дружеские  привЯзанности  чаще  встречаютсЯ  среди
мужчин; вот почему последние и вершат делами нашего мира.
     ќти оба вида общениЯ зависЯт  от  случаЯ  и  от  воли  других.  Ћбщение
первого вида до того редко, что не может спасти от скуки;  что  же  касаетсЯ
общениЯ с женщинами, то оно с годами сходит на нет; таким образом, ни то, ни
другое не смогло полностью удовлетворить потребности моей жизни.  Ћбщение  с
книгами - третье по счету - гораздо устойчивее и вполне в нашей власти.  Ћно
уступает двум первым видам общениЯ в рЯде других  преимуществ,  но  за  него
говорит его постоЯнство и легкость, с которой можно его поддерживать.
     Љниги сопровождают менЯ на протЯжении всего моего жизненного пути, и  Я
общаюсь с ними всегда и везде. Ћни утешают менЯ в мои старые годы и  в  моем
уединенном существовании. Ћни снимают с менЯ бремЯ докучной праздности  и  в
любой час дают мне возможность  избавлЯтьсЯ  от  неприЯтного  общества.  Ћни
смЯгчают приступы физической боли, если она не достигает крайних пределов  и
не подчинЯет себе все остальное.
     —тобы стрЯхнуть с себЯ назойливые и  несносные  мысли,  мне  достаточно
взЯтьсЯ за чтение; оно легко  завладевает  моим  вниманием  и  прогонЯет  их
прочь. Љ тому же книги неизменно повинуютсЯ мне и не возмущаютсЯ тем, что  Я
прибегаю к ним лишь тогда, когда не могу найти других  развлечений  -  более
существенных, живых и естественных; они  всегда  встречают  менЯ  с  той  же
приветливостью.
     ЏринЯто говорить, что кто ведет под уздцы свою лошадь, тому идти пешком
- одно удовольствие, и наш €аков, король  ЌеаполЯ  и  ‘ицилии,  -  красивый,
молодой и здоровый, - заставлЯвший носить себЯ  по  стране  на  носилках,  в
которых он лежал на жалкой перине, облаченный в серый суконный плащ и  такую
же шлЯпу, тогда как за ним следовала пышнаЯ королевскаЯ свита, состоЯвшаЯ из
дворЯн и придворных, конными носилками  и  верховыми  лошадьми  всевозможных
пород, ЯвлЯл собою пример половинчатого и еще  неустойчивого  самоуничижениЯ
[25]: незачем жалеть хворого, если у него под рукой  целительное  лекарство.
Џроверка на опыте справедливости этого поразительно мудрого изречениЯ - вот,
в сущности, и всЯ польза, извлекаемаЯ мною из книг. џ и впрЯмь  обращаюсь  к
ним почти так же часто, как  те,  кто  их  вовсе  не  знает.  џ  наслаждаюсь
книгами, как скупцы своими сокровищами,  уверенный,  что  смогу  насладитьсЯ
ими, когда пожелаю; моЯ душа насыщаетсЯ и  довольствуетсЯ  таким  правом  на
обладание. џ никогда не пускаюсь в путь, не захватив с собой книг,  -  ни  в
мирное времЯ, ни на войне. € все же бывает, что Я не  заглЯдываю  в  них  по
нескольку дней, а то и месЯцев. "‚от, возьмусь сейчас, - говорю  Я  себе,  -
или завтра, или когда Я того пожелаю". Њежду тем, времЯ бежит и несетсЯ, и Я
не замечаю его. €бо  нет  слов,  чтобы  высказать,  насколько  Я  отдыхаю  и
успокаиваюсь при мысли  о  том,  что  книги  всегда  рЯдом  со  мной,  чтобы
доставить мне  удовольствие,  когда  наступит  мой  час,  и  Ясно  сознаваЯ,
насколько они помогают мне жить. Ћни - наилучшее снарЯжение, каким только  Я
мог бы обзавестись длЯ  моего  земного  похода,  н  Я  крайне  жалею  людей,
наделенных способностью мыслить и не запасшихсЯ им.  €  развлечениЯм  любого
другого рода, сколь бы незначительны они ни были, Я предаюсь с  тем  большей
охотой, что мои книги никуда от менЯ не уйдут.
     Љогда Я дома, Я немного чаще обращаюсь к моей библиотеке, в которой,  к
тому же, Я отдаю распорЯжениЯ по хозЯйству. ‡десь Я у самого  въезда  в  мой
замок и вижу внизу под собой сад, птичник, двор и большую часть моего  дома.
’ут Я листаю когда одну книгу, когда другую, без всЯкой последовательности и
определенных намерений, вразброд, как придетсЯ; то Я предаюсь  размышлениЯм,
то заношу на бумагу или диктую, прохаживаЯсь взад  и  вперед,  мои  фантазии
вроде этих.
     ЊоЯ библиотека на третьем этаже башни. ‚ первом - часовнЯ, во втором  -
комната с примыкающей к ней каморкой, в которую Я  часто  уединЯюсь  прилечь
среди днЯ. Ќаверху - просторнаЯ гардеробнаЯ. Џомещение, в  котором  Я  держу
книги, было в прошлом самым бесполезным во всем моем доме. ’еперь Я  провожу
в нем большую часть дней в году и большую часть  часов  на  протЯжении  днЯ.
Ќочью, однако, Я тут никогда не бываю. ђЯдом  с  библиотекой  есть  довольно
приличный  и  удобно  устроенный  нужник,  который  в  зимнее  времЯ   можно
отапливать. € если бы Я не страшилсЯ хлопот еще больше, чем трат, Я  мог  бы
легко добавить с обеих сторон на  одном  уровне  с  библиотекой  по  галерее
длиной в сто и шириной в двенадцать шагов, ибо стены длЯ них, возведенные до
менЯ  в  других  целЯх,  поднимаютсЯ  до  потребной  мне   высоты.   ‚сЯкому
пребывающему  в  уединении  нужно  располагать  местом,  где   бы   он   мог
прохаживатьсЯ.
     …сли Я даю моим мыслЯм роздых, они сразу же погружаютсЯ в сон.  Њой  ум
цепенеет, если мои ноги его не взбадривают. Љто познает не только по книгам,
те всегда таковы. ЊоЯ библиотека размещена в круглой комнате,  и  свободного
пространства в ней ровно столько, сколько требуетсЯ длЯ стола и кресла; у ее
изогнутых дугой стен расставлены пЯтиЯрусные книжные полки, и куда бы  Я  ни
взглЯнул, отовсюду смотрЯт на менЯ мои книги. ‚ ней  три  окна,  из  которых
открываютсЯ прекрасные и далекие виды,  и  она  имеет  шестнадцать  шагов  в
диаметре. ‡имой Я посещаю ее менее регулЯрно, ибо мой дом, как  подсказывает
его название, стоит на юру [26], и в нем не найти другой комнаты,  столь  же
открытой ветрам, как эта; но мне нравитсЯ в ней  и  то,  что  она  не  очень
удобна и находитсЯ на отлете, так  как  первое  некоторым  образом  закалЯет
менЯ, а второе дает мне возможность ускользать от домашней сутолоки и суеты.
     ќто - мое пристанище. џ стремлюсь  обеспечить  за  собой  безраздельное
владение им и оградить его от каких бы то ни было посЯгательств  со  стороны
тех,  кто  может  притЯзать  на  него  в  силу  супружеских,  семейных   или
общественных отношений. Џовсюду, кроме как в  нем,  власть  моЯ  в  сущности
номинальна и стоит немногого. †алок, по-моему, тот, кто не имеет у себЯ дома
местечка, где бы он был и впрЯмь у себЯ, где мог бы отдатьсЯ личным  заботам
о себе или укрытьсЯ от чужих взглЯдов!  ‡а  тщеславие  нужно  расплачиватьсЯ
немалыми жертвами, ибо тех, кто одержим этой страстью, она  заставлЯет  быть
всегда на виду, точно они - статуЯ на рыночной площади: Magna  servitus  est
magna fortuna  {‚еликаЯ  судьба  -  великое  рабство  [27]  (лат  ).}.  „аже
уединение не приносит им одиночества. ‚ том суровом образе  жизни,  которому
предаютсЯ наши монахи, нет, на мой  взглЯд,  ничего  более  тЯгостного,  чем
порЯдок, ставший, как видно, правилом в некоторых орденах, - Я имею  в  виду
постоЯнное сожительство всех в одном месте и присутствие  многих  при  любом
действии каждого из них. € Я нахожу более предпочтительным пребывать  всегда
в одиночестве, чем не иметь возможности  иногда  остатьсЯ  наедине  с  собою
самим.
     Љто заЯвлЯет, что видеть в музах только игрушку и прибегать к ним  ради
забавы означает унижать их достоинство, тот, в отличие от менЯ, очевидно, не
знает действительной ценности удовольствиЯ, игры и забавы. џ едва не сказал,
что преследовать какие-либо другие цели при обращении к музам смешно. џ живу
со днЯ на день и, говорЯ по совести,  живу  лишь  длЯ  себЯ;  мои  намерениЯ
дальше этого не идут. ‚ юности Я училсЯ, чтобы похвалЯтьсЯ своей  ученостью;
затем - короткое времЯ - чтобы набратьсЯ благоразумиЯ; теперь - чтобы тешить
себЯ  хоть  чем-нибудь;  и  никогда  -  ради  прЯмой   корысти.   Џустое   и
разорительное влечение к домашней утвари этого рода - Я говорю о  книгах,  -
направленное не только на удовлетворение потребности в знаниЯх,  но  на  три
четверти и на то, чтобы принарЯдитьсЯ и приукраситьсЯ в глазах окружающих  -
такое влечение Я уже давно поборол.
     Љниги (длЯ умеющих их выбирать) обладают многими приЯтными  качествами;
но не бывает добра без худа; этому  удовольствию  столь  же  не  свойственны
чистота и беспримесность, как и всем остальным; у книг есть свои недостатки,
и притом очень существенные; читаЯ, мы упражнЯем душу, но  тело,  которое  Я
также  не  должен  оставлЯть  своими  заботами,  пребывает  в  это  времЯ  в
бездействии, расслаблЯетсЯ и поникает. џ не знаю излишеств, которые были  бы
длЯ менЯ губительнее и которых на склоне лет мне следует избегать с  большей
старательностью.
     ‚от три моих излюбленных и предпочитаемых всему остальному  занЯтиЯ.  џ
не  упоминаю  о  тех,  которыми  Я  служу  обществу  во   исполнение   моего
гражданского долга.


       ѓлава IV - ЋЃ Ћ’‚‹…—…Ќ€€ 

     Ћднажды мне пришлось утешать одну и впрЯмь огорченную  даму  -  ведь  в
большинстве случаев их горести искусственны и наигранны

                Uberibus semper lacrimis, semperque  paratis
                In  statione  sua,  atque exspectantibus illam,
                Quo iubeat manare modo.

     {€ женщина проливает обильные слезы, которые у нее всегда  наготове  по
всЯкому поводу или в ожидании повода к тому, чтобы их проливать [1] (лат.).}

     Љто противодействует этой страсти, тот поступает весьма неразумно,  ибо
противодействие лишь раздражает их  и  усиливает  их  печаль;  заводЯ  спор,
только обострЯешь  их  горе.  Њы  замечаем  на  примере  наших  повседневных
разговоров, что вздумай кто-нибудь возражать сказанному мной  походЯ,  тому,
чему Я сам не придавал никакого значениЯ, Я тотчас же становлюсь на  дыбы  и
принимаюсь пылко отстаивать каждое мое  слово;  и  Я  делаю  это  еще  более
горЯчо, когда речь идет о вещах, которые длЯ менЯ и в самом  деле  важны.  €
потом, действуЯ подобным образом, вы начинаете  рубить  с  плеча,  с  грубой
неловкостью, а между тем врач, впервые приступаЯ к лечению своего  пациента,
должен делать это изЯщно, весело и с приЯтностью  длЯ  больного;  и  никогда
безобразный и хмурый врач не преуспевает в своем  ремесле.  €так,  напротив,
сначала нужно помочь страждущим излить свои жалобы, ласково выслушать  их  и
выразить им свое сочувствие и полное понимание. ‘  помощью  этой  уловки  вы
завоюете их доверие и сможете пойти дальше и, легко и неприметно  отклонЯЯсь
в сторону, перейти затем к речам и  более  твердым  и  более  пригодным  длЯ
исцелениЯ тех, кто удручен своим горем.
     …сли вернутьсЯ ко мне, то, стремЯсь преимущественно к  тому,  чтобы  не
ударить лицом в грЯзь перед присутствующими, которые смотрели на менЯ в оба,
Я задумал немного прикрыть скорбь  упомЯнутой  дамы  тонким  слоем  румЯн  и
белил. ‚едь Я хорошо знаю на опыте, насколько тЯжела и неуклюжа у менЯ  рука
и как Я беспомощен в увещаниЯх. €ли мои доводы бывают слишком  замысловатыми
и слишком сухими, или Я обрушиваю их слишком внезапно, или делаю это слишком
небрежно. ђазобравшись по истечении какого-то времени в сути ее страданий, Я
не предпринЯл попытки избавить ее от них при помощи  веских  и  убедительных
доводов, то ли потому, что у менЯ их не было, то ли потому, что  рассчитывал
на больший успех, действуЯ по-иному; при этом Я не остановил  своего  выбора
ни на одном из тех  способов,  которые  предписывает  нам  философиЯ,  когда
требуетсЯ доставить кому-нибудь утешение; Я не утверждал,  как  Љлеанф  [2],
что  горе,  на  которое  она  жалуетсЯ,  совсем  не  несчастье,   или,   как
перипатетики [3], что это не такаЯ уж большаЯ беда, или,  как  •рисипп  [4],
что жаловатьсЯ на это и несправедливо и отнюдь не похвально; Я не советовал,
как ќпикур, - хотЯ его способ крайне близок моему, -  перенестись  мыслью  с
вещей тЯгостных на приЯтные; Я не следовал также –ицерону, полагавшему,  что
все эти доводы нужно  свалить  в  одну  кучу  и  пользоватьсЯ  ими  по  мере
надобности; но, отклонЯЯ мало-помалу нашу  беседу  от  ее  основной  темы  и
переводЯ постепенно на предметы сначала близкие, а затем, по мере того как Я
овладевал вниманием моей собеседницы, и на  более  отдаленные,  Я  незаметно
отвлек в сторону грустные мысли моей  дамы,  и  она  взЯла  себЯ  в  руки  и
оставалась спокойной, пока Я был возле нее. ’е, кто после  менЯ  принЯли  на
себЯ те же заботы, не смогли обнаружить в ее состоЯнии никаких улучшений,  и
причина этого в том, что топор не добралсЯ до корней ее скорби.
     џ уже касалсЯ, пожалуй, одного вида отвлечений  в  общественной  жизни.
—то до использованиЯ отвлечений в борьбе с врагами, применЯвшихсЯ Џериклом в
Џелопоннесской войне [5],  а  многими  другими  в  иное  времЯ  и  при  иных
обстоЯтельствах, то в истории различных народов это вещь слишком частаЯ.
     Џоистине хитроумной была уловка, с помощью  которой  сьер  д'  ќмберкур
спас себЯ и других в ‹ьеже, куда его послал державший льежцев в осаде герцог
Ѓургундский, чтобы он принЯл город на уже заключенных