 среди  своих  подданных,  где  ему  все
подвластно и все позволено, - значит низводить свое достоинство с  наивысшей
ступени почестей, какаЯ только  ему  доступна.  ’очно  так  же  и  дворЯнину
незачем, по-моему, особенно тщательно одеватьсЯ, когда он в своем кругу; его
дом, образ жизни, кухнЯ достаточно говорЯт за него.
     Њне кажетсЯ не лишенным основаниЯ тот совет, который  €сократ  преподал
своему государю. Ђ сказал он ему вот что: пусть у  него  будет  великолепнаЯ
домашнЯЯ утварь и соответствующаЯ посуда, ибо потраченные на это средства не
вылетают на ветер, - все эти вещи останутсЯ в наследство его преемникам;  но
пусть он, вместе с тем, избегает  расходов  на  такие  роскошества,  которые
тотчас выходЯт из употреблениЯ и улетучиваютсЯ из памЯти [11].
     Џока Я жил на  положении  младшего  сына,  Я  любил  щегольнуть  своими
нарЯдами за невозможностью щеголЯть чем-либо  другим,  и  это  мне  было  на
пользу: это бывает на пользу  всем  тем,  кому  идет  красивое  платье.  Ќам
известны рассказы о поразительной бережливости наших королей в  расходовании
средств на себЯ и на подарки, - королей, великих своею славой,  доблестью  и
удачливостью в делах. „емосфен с крайним ожесточением нападает [12]  на  тот
закон своего города, которым  предусматривалось  использование  общественных
денег на устройство торжественных игр  и  празднеств;  он  хотел  бы,  чтобы
величие  его  города  находило  свое  выражение  в  многочисленности  хорошо
снарЯженного флота и в сильном, хорошо вооруженном войске.
     € ”еофраста не без оснований порицают за то, что в  своем  сочинении  о
богатстве он  выдвигает  противоположное  мнение  и  утверждает,  что  траты
подобного рода - естественный  и  неизбежный  плод  изобилиЯ  [13].  Ќо  эти
удовольствиЯ, говорит Ђристотель, нравЯтсЯ только самой низменной  черни,  и
ни один положительный и здравомыслЯщий человек не  придает  им  ни  малейшей
цены [14]. ђасходование всех этих средств, как мне кажетсЯ,  было  бы  более
под стать королЯм и более полезным, действенным и оправданным, если  бы  они
шли на постройку портов, гаваней, укреплений и городских стен, на  роскошные
зданиЯ, церкви, госпитали, учебные  заведениЯ,  на  благоустройство  улиц  и
дорог; именно благодарЯ всему этому папа ѓригорий  XIII  [15]  в  мое  времЯ
оставил по себе благодарную памЯть, и на все  это  наша  королева  …катерина
[16] распространЯла бы в течение долгих лет свою врожденную щедрость и  свое
стремление благотворительствовать, если бы ее средства были  достаточны  длЯ
удовлетворениЯ ее  пожеланий.  ‘удьба  преподнесла  мне  сильное  огорчение,
прервав работы над сооружением в нашей великой столице замечательного Ќового
моста [17] и отнЯв у менЯ надежду дожить до того времени, когда его  откроют
длЯ общего пользованиЯ.
     Љроме того, подданным, зрителЯм всех этих торжеств, кажетсЯ, что  перед
ними выставлЯют напоказ  их  же  собственные  богатства  и  что  их  потчуют
празднествами за их собственный счет. €бо народы смотрЯт в этом отношении на
своих королей совсем так же, как мы -  на  услужающих  нам,  а  именно:  они
должны взЯть на себЯ заботу о том, чтобы доставлЯть нам в изобилии все,  что
нам нужно, но никоим образом не должны уделЯть  себе  хотЯ  бы  крупицу  изо
всего этого. € император ѓальба, получив во  времЯ  ужина,  удовольствие  от
игры одного музыканта и повелев принести свой ларец, дал ему целую пригоршню
извлеченных им оттуда золотых монет и сказал: "ќто не  государственное,  это
лично мое" [18]. Љак бы там ни было, но чаще случаетсЯ, что народ прав и что
его глаза насыщают тем, чем ему полагалось бы насыщать свое брюхо.  ™едрость
в руках королей - не такое уж блестЯщее качество; частные лица имеют на  нее
больше  права,  ибо,  в  сущности,  у  королЯ  нет  ничего  своего:  он  сам
принадлежит своим подданным.
     ‘удье вручаетсЯ судебнаЯ власть не ради его блага, а ради  блага  того,
кто ему подсуден. ‚ысшего назначают  не  ради  его  выгоды,  а  ради  выгоды
низшего; врач нужен больному, а  не  себе.  –ели,  преследуемые  как  всЯкою
властью, так равно и всЯким искусством, пребывают не в них, а вне их:  nulla
ars in se versatur {Ќи одно  искусство  не  замыкаетсЯ  в  себе  самом  [19]
(лат.).}.
     ‚от почему наставники будущих  государей,  стараЯсь  вложить  в  них  с
раннего детства пресловутую добродетель щедрости  и  внушаЯ  им,  чтобы  они
никогда не отказывали в  денежных  просьбах  и  считали,  что  нет  расходов
полезнее,  чем  расходы  на  дары  и  раздачи  (наставление,  в  мое   времЯ
считавшеесЯ чрезвычайно разумным), или думают больше о своей выгоде,  чем  о
выгоде своего господина, или не понимают того, о чем  говорЯт.  Ћчень  легко
приучить к щедрости того, кто может проЯвлЯть ее за чужой счет,  сколько  бы
ему ни заблагорассудилось. € поскольку ее ценность определЯетсЯ не размерами
дара,   а   размерами   доходов   дарителЯ,   щедроты,   расточаемые   столь
могущественными  руками,  стоЯт  немногого.  ћные  принцы   превращаютсЯ   в
расточителей  прежде,  чем  становЯтсЯ  щедрыми.  Џо  сравнению  с   другими
королевскими добродетелЯми от щедрости мало проку, и она, как говорил  тиран
„ионисий, - единственнаЯ из них, котораЯ хорошо уживаетсЯ с тиранией [20].
     џ  бы  с  большей  охотой  научил  этих  принцев  следующему  присловью
земледельца:

<FONT FACE="Symbol" SIZE=3>Th ceiri dei speirein alla mh olw tw unlakw</FONT> </FONT>

     означающему, что кто хочет собрать урожай, тому нужно сеЯть  руками,  а
не сыпать семена из мешка (нужно зерно разбрасывать, а не бросать), и еще  Я
бы им прибавил, что, будучи в необходимости дарить или, правильнее  сказать,
платить и воздавать стольким людЯм по их заслугам, они должны беспристрастно
и вдумчиво распределЯть эти блага. …сли  щедрость  властителЯ  прихотлива  и
чрезмерна, Я предпочитаю, чтобы он был скупым.
     €з всех добродетелей королЯм всего нужнее, по-моему, справедливость;  а
из всех частных ее проЯвлений - справедливость  в  пожаловании  щедрот,  ибо
осуществление справедливости в этих случаЯх они полностью оставили за собой,
тогда как во  всем  остальном  охотно  осуществлЯют  ее  с  помощью  других.
—резмернаЯ щедрость  -  плохое  средство  добитьсЯ  расположениЯ;  она  чаще
отталкивает людей, чем их привлекает: Quo  in  plures  usus  sis,  minus  in
multos uti possis. Quid autem est stultius quam quod libenter facias, curare
ut id dautius facere non possis? {—ем большему числу людей ты ее расточаешь,
тем меньшему их числу сможешь ее расточать... —то может быть глупее стараниЯ
лишить себЯ возможности делать то,  что  ты  делаешь  с  такою  охотой  [22]
(лат.).}. € если кого-нибудь незаслуженно осыпают щедротами, тому становитсЯ
от этого стыдно и они не порождают в нем благодарности. ‘колько тиранов было
отдано в жертву  народной  ненависти  руками  тех,  кого  они  несправедливо
возвысили! ‚едь люди этой  породы  считают,  что  они  закреплЯют  за  собой
владение неправедно нажитым, выказываЯ свое презрение  и  свою  ненависть  к
тому, кому они им обЯзаны, и присоединЯЯсь к негодующей и выносЯщей приговор
толпе.
     Џодданные государЯ, не знающего меры в щедротах, терЯют  меру  в  своих
требованиЯх к нему: они  руководствуютсЯ  не  разумом,  а  примером.  €  нам
полагалось бы частенько краснеть за наше бесстыдство; нас  оплачивают  более
чем справедливо, когда вознаграждают соответственно нашей службе, ибо  ужели
мы все-таки ничего не должны государю в силу наших естественных обЯзательств
пред ним? …сли он покрывает наши расходы, он  делает  длЯ  нас  больше,  чем
нужно; вполне достаточно, если он нам помогает; ну, а если  мы  получаем  от
него сверх наших трат, то очевидно, что это - благодеЯние,  которого  нельзЯ
требовать: ведь в нашем Языке  слова  длЯ  обозначениЯ  щедрости  и  свободы
образованы от одного корнЯ [23]. “ нас, однако, повелось совсем  по-другому:
полученное в счет не идет; любЯт лишь будущие щедроты. ‚от почему, чем более
тощей делаетсЯ мошна государева из-за  его  щедрых  раздач,  тем  беднее  он
становитсЯ и по части друзей.
     Љак же ему удовлетворить желаниЯ  своих  подданных,  если  эти  желаниЯ
возрастают по мере того, как они выполнЯютсЯ? Љто думает только о  том,  как
бы побольше ухватить длЯ себЯ, тот не думает об уже ухваченном. ЌеотъемлемаЯ
черта жадности - неблагодарность. ‡десь, пожалуй, уместно вспомнить  о  том,
что некогда сделал Љир; его пример мог бы послужить  пробным  камнем  и  длЯ
королей нашего времени, чтобы выЯснить, с пользой или без пользы осыпали они
дарами своих приближенных, и они убедЯтсЯ, что названный властелин  раздавал
их не в пример удачнее, чем они. Ђ им из-за этого приходитсЯ  обращатьсЯ  за
займами к своим подданным, которых они вовсе не знают  и  которым  причинили
скорее зло, чем добро. € в помощи,  которую  те  им  оказывают,  нет  ничего
добровольного, кроме ее названиЯ. Ђ историЯ с Љиром заключаетсЯ в следующем:
однажды Љрез упрекал его в расточительности и тут же прикинул, какой была бы
его казна, если бы у того были бережливые руки. Љир  пожелал  доказать,  что
его щедрость вполне  оправданна;  разослав  во  все  стороны  гонцов  к  тем
вельможам своей страны, которых он особенно облагодетельствовал, он попросил
их помочь ему, кто сколько сможет, деньгами, так как у него  в  них  большаЯ
нужда, и сообщить, на что  он  может  рассчитывать.  Љогда  их  письма  были
доставлены, выЯснилось, что друзьЯ Љира, все как один,  сочтЯ  недостаточным
предложить ему только то, что получили из его рук, добавили к этому  крупные
суммы из своих собственных средств и что общаЯ сумма  значительно  превышает
итог, подведенный Љрезом. € тогда Љир сказал: "џ люблю богатства  не  меньше
других государей, но распорЯжаюсь ими разумнее,  чем  они.  ’ы  видишь,  при
каких ничтожных затратах Я  собрал  с  помощью  столь  многих  друзей  казну
поистине баснословной ценности и  насколько  они  более  верные  и  надежные
казначеи, нежели люди наемные, ничем мне не обЯзанные и не питающие  ко  мне
ни малейшей любви; вот и получаетсЯ, что мое  добро  помещено  у  них  много
лучше, чем если бы оно лежало в моих сундуках, навлекаЯ на  менЯ  ненависть,
зависть и презрение других государей" [24].
     ђимские императоры оправдывали излишества своих  общественных  пиров  и
представлений тем, что их власть в некоторой мере зависит (по крайней  мере,
формально) от воли римского народа, с незапамЯтных пор  привыкшего  к  тому,
что его привлекали на свою сторону подобными зрелищами и другими  роскошными
увеселениЯми. ‚вели и закрепили этот обычай  частные  лица,  чтобы  ублажать
сограждан и приближенных всем этим великолепием и изобилием,  причем  делали
это главным образом за свой собственный счет; но когда им стали подражать  в
этом их повелители, дело обернулось совсем по-другому.
     Pecuniarum translatio а iustis dominis ad alienos non  debet  liberalis
videri {ђаздача  другим  лицам  отнЯтого  у  законных  владельцев  не  может
рассматриватьсЯ как щедрость [25] (лат.).}. ”илипп, узнав о том, что его сын
пытаетсЯ подарками снискать благоволение македонЯн, отправил ему  письмо,  в
котором следующим образом попенЯл ему: "‚от как! ’ебе, стало быть,  хочетсЯ,
чтобы твои подданные считали тебЯ не своим царем, а своим казначеем. …сли ты
стремишьсЯ привлечь к себе благосклонность, привлекай ее благодеЯниЯми твоих
добродетелей, а не благодеЯниЯми твоего сундука" [26].
     € все же это было великолепно - доставить и посадить на арене множество
взрослых деревьев, раскидистых и  зеленых,  изображавших  огромный  тенистый
лес, разбитый с необычайным искусством, и в первый  день  выпустить  в  него
тысЯчу страусов, тысЯчу оленей, тысЯчу вепрей и  тысЯчу  ланей,  предоставив
народу охотитьсЯ  на  этих  животных  и  воспользоватьсЯ  дичиной;  назавтра
перебить в его  присутствии  сто  крупных  львов,  сто  леопардов  и  триста
медведей и на третий день заставить битьсЯ насмерть триста пар  гладиаторов,
как это было устроено императором Џробом [27]. Ђ  что  за  наслаждение  было
видеть этот громадный амфитеатр, снаружи облицованный мрамором и  украшенный
изваЯниЯми и статуЯми, а внутри сверкающий редким по богатству убранством;

                Balteus en gemmis, en illita porticus auro;

     {‚от капитель колонны, сверкающаЯ  драгоценными  камнЯми,  вот  портик,
сверкающий золотом [28] (лат.).}

     и со всех сторон этого огромного  пустого  пространства  заполнЯющие  и
окружающие его снизу доверху не  то  шестьдесЯт,  не  то  восемьдесЯт  рЯдов
сидений, тоже из мрамора, покрытых подушками,

                                        exeat, inquit,
              Si pudor est, et  de  pulvino  surgat  equestri,
              Culus  res  legi  non sufficit;

     {Џусть тот,  -  сказал  он,  -  кому  это  не  полагаетсЯ,  встанет  со
всаднической подушки, и, если не потерЯл совести, освободит ее [29] (лат.).}

     где могло разместитьсЯ со всеми удобствами сто тысЯч  человек,  видеть,
как сначала  при  помощи  искусных  приспособлений  расступаетсЯ  самое  дно
амфитеатра, - где и даютсЯ игры, - и на нем образуютсЯ  глубокие  трещины  и
расщелины, изображающие пещеры, откуда поЯвлЯлись дикие звери, назначенные к
участию в представлении; как  затем  это  же  место  заливают  водой  и  оно
превращаетсЯ  в  глубокое  море,  которое  бороздЯт   бесчисленные   морские
чудовища, по которому плавают и вступают в сражениЯ боевые суда;  как  после
этого оттуда спускают  воду,  арена  выравниваетсЯ  и  снова  осушаетсЯ  длЯ
сражениЯ гладиаторов и как напоследок ее вместо песка посыпают  киноварью  в
росным ладаном, чтобы устроить на  ней  торжественное  пиршество  длЯ  этого
бесконечного сонма людей; и это четвертаЯ и  последнЯЯ  перемена  в  течение
одного днЯ [30];

                      quoties nos descendentis arenae
               Vidimus in  partes,  ruptaque  voragine terrae
               Emersisse feras, et iisdem saepe latebris
               Aurea cum croceo  creverunt arbuta libro.
               Nec solum nobis silvestria cernere monstra
               Contigit, aequoreos ego cum certantibus ursis
               Spectavi vitulos, et equorum  nomine dignum,
               Sed deforme pecus.

     {‘колько раз мы смотрели, как опускаютсЯ отдельные части арены, как  из
открывшейсЯ в земле бездны поЯвлЯютсЯ дикие звери  и  как  из  тех  же  недр
земных вырастают золотые землЯничные деревьЯ  с  Ярко-желтой  корою.  €  нам
довелось видеть не только лесных чудовищ, но наблюдал Я и борьбу  тюленей  с
медведЯми и  прозываемых  морскими  конЯми,  но  безобразных  животных  [31]
(лат.).}

     €ногда на той же арене вырастала высокаЯ  гора  с  посаженными  на  ней
плодовыми и всевозможными  другими  деревьЯми,  из  чащи  которых  на  самой
вершине изливалсЯ ручей, как если б там было начало естественного источника.
€ногда тут передвигалсЯ взад и вперед большой  корабль,  который  сам  собой
раскрывалсЯ и разверзал свое  чрево  и,  исторгнув  из  него  четыреста  или
пЯтьсот диких зверей, назначенных  к  травле,  так  же  самостоЯтельно,  без
чьей-либо помощи, закрывалсЯ и исчезал. €ногда снизу, с  самого  дна  арены,
начинали бить мощные фонтаны или тоненькие струйки воды, вздымавшиесЯ высоко
вверх,  чтобы,  вознесЯсь  на  эту  невероЯтную  высоту,   рассыпатьсЯ   там
мельчайшими благовонными капельками, освежающими  несметную  людскую  толпу.
—тобы укрытьсЯ от палЯщего солнца или от непогоды, над  всем  этим  огромным
пространством растЯгивали то навесы из пурпурной ткани с  богатою  вышивкой,
то навесы из шелка того или иного цвета и по своему  усмотрению  ставили  их
или снимали в одно мгновение:

                Quamvis non modico caleant spectacula sole,
                   Vela reducuntur, cum venit Hermogenes.

     {•отЯ театр обжигало  палЯщее  солнце,  когда  пришел  ѓермоген,  навес
тотчас раздвинули [32] (лат.).}

     ‘етка, отделЯвшаЯ амфитеатр от арены, чтобы оградить зрителей от Ярости
выпущенных на волю зверей, была выткана из чистого золота:

                        auro quoque torta refulgent
                            Retia.

     {„аже сетка блестит кручеными золотыми нитЯми [33] (лат.).}

     € если что во всех этих излишествах извинительно,  так  это  вызывавшие
всеобщее восхищение изобретательность и новизна, но отнюдь  не  издержки  на
них.
     „аже на примере этих суетных и пустых забав мы видим, как много было  в
те времена  умов,  ничуть  не  похожих  на  современные.  Џодобное  изобилие
создаетсЯ природой точно так же, как порою она создает изобилие во всем, что
порождаетсЯ ею. џ отнюдь не хочу сказать, что  эти  умы  были  наивысшим  ее
достижением. Њы не идем в одном направлении, мы скорее бродим взад и вперед,
сворачиваЯ то туда, то сюда. Њы топчем свои собственные  следы.  Ѓоюсь,  что
наши познаниЯ крайне слабы во всех отношениЯх; мы ничего не видим  ни  перед
собой, ни позади себЯ; наше познание обнимает очень немногое и  видит  очень
немногое, оно крайне ограничено и во времени и в охвате Явлений:

                       Vixere fortes ante Agamemnona
                       Multi, sed omnes illacrimabiles
                            Urgentur ignotique longa
                       Nocte.

     {†или многие храбрецы и до Ђгамемнона, но все они, никому не ведомые  и
никем не оплаканные, скрыты  от  нас  в  непроглЯдном  мраке  забвениЯ  [34]
(лат.).}

                 Et supera bellum Troianum et funera Troiae
                 Multi alias alii quoque  res cecinere poetae.

     {„о троЯнской войны и до гибели  ’рои  много  других  поэтов  воспевали
другие подвиги [35] (лат.).}

     € рассказ ‘олона о том, что ему сообщили египетские  жрецы  из  истории
длительного  существованиЯ  их  государства  и  об  их  способе  изучать   и
запечатлевать истории чужеземных народов,  не  кажетсЯ  мне  свидетельством,
опровергающим только что высказанное мной мнение [36].  Si  interminatam  in
omnes partes  magnitudinem  regionum  videremus  et  temporum,  in  quam  se
iniiciens animus et intendens ita late longeque peregrinatur, ut nullam oram
ultimi videat in qua possit  insistere:  in  hac  immensitate  infinita  vis
innumerabilium appareret formarum {…сли бы мы могли созерцать безграничность
простирающихсЯ во все стороны пространства и времени, к которой  устремлЯЯсь
и направлЯЯсь странствует наш  дух,  не  обнаруживаЯ,  сколь  бы  долго  эти
блужданиЯ ни продолжались, никаких берегов, где бы он мог задержатьсЯ; перед
нами в этой бесконечной безмерности предстало бы бесчисленное множество форм
[37] (лат.).}.
     …сли бы все дошедшие до нас  сведениЯ  о  минувшем  были  действительно
достоверными и какой-нибудь человек держал их все в своей голове, то и тогда
это было бы меньше чем ничто по сравнению с тем, что  нам  не  известно.  „о
чего же ничтожно даже у людей  наиболее  любознательных  знание  того  мира,
который движетсЯ перед нами, пока мы проходим свой жизненный  путь!  Ћт  нас
ускользает во сто раз больше, нежели та малость, которую мы постигаем, и это
относитсЯ не только к отдельным событиЯм, становЯщимсЯ порой по воле  судьбы
первостепенными и важными по последствиЯм, но и к положению целых государств
и народов. Њы кричим, словно о чуде, о таких  изобретениЯх,  как  артиллериЯ
или книгопечатание; а между тем другие люди в другом конце света,  в  Љитае,
пользовались ими уже за тысЯчу лет до нас. …сли бы мы видели такую же  часть
нашего мира, какой  не  видим,  мы  бы,  надо  полагать,  понЯли,  насколько
бесконечно разнообразие и многоразличие форм.  €  если  взглЯнуть  на  сущее
глазами  природы,  то  окажетсЯ,  что  на  свете  нет   ничего   редкого   и
неповторимого; оно существует только длЯ  нашего  знаниЯ,  которое  ЯвлЯетсЯ
весьма ненадежной отправной точкой  наших  суждений  и  которое  то  и  дело
внушает нам крайне ложное представление о вещах. € подобно тому, как мы ныне
приходим к нелепым выводам о дрЯхлости и близком  конце  мира,  опираЯсь  на
доводы, которые извлекаем из картины нашей  собственной  слабости  и  нашего
собственного упадка,

             Iamque adeo affecta est aetas, affectaque tellus;

     {€ настолько обессилен век и истощена землЯ [38] (лат.).}

     точно так же к нелепым выводам о его недавнем  рождении  и  его  юности
пришел и древний поэт,  видевший  столько  мощи  и  живости  в  умах  своего
времени, щедрых на новшества и изобретениЯ разного рода:

             Verum, ut opinor, habet novitatem summa, recensque
             Natura  est  mundi, neque pridem exordia coepit;
             Quare etiam  quaedam  nunc  artes  expoliuntur,
             Nunc etiam augescunt, nunc addita navigis sunt
             Multa.

     {Ќо, как Я думаю, вселеннаЯ  еще  совсем  новаЯ,  и  мир  только-только
возник, и ранее он не возникал;  вот  почему  некоторые  искусства  все  еще
развиваютсЯ и совершенствуютсЯ, и вот почему много  улучшений  достигнуто  в
мореплавании [39] (лат.).}

     Ќаш мир только что отыскал еще один  мир  (а  кто  поручитсЯ,  что  это
последний из его братьев, раз демоны, сивиллы и, наконец, мы сами до сих пор
не имели понЯтиЯ  о  существовании  этого  нового  мира?),  мир  не  меньший
размерами, не менее плодородный, чем наш,  и  настолько  свежий  и  в  таком
нежном возрасте, что его еще обучают азбуке; меньше пЯтидесЯти лет назад  он
не знал ни букв, ни веса, ни мер, ни одежды, ни злаков, ни виноградной лозы.
Ћн был наг с головы до пЯт и жил лишь тем, что  дарила  ему  мать-кормилица,
попечительнаЯ природа. …сли мы пришли к правильным выводам  о  конце  нашего
века и не менее правильны выводы цитированного поэта о юности того  века,  в
который он жил, то вновь открытый мир только-только выйдет  на  свет,  когда
наш погрузитсЯ во тьму. ‚селеннаЯ впадет в паралич; один из ее членов станет
безжизненным, другой - полным силы. џ очень боюсь, как  бы  мы  не  ускорили
упадка и гибели этого юного мира, продаваЯ ему по чрезмерно высокой  цене  и
наши воззрениЯ и наши познаниЯ. ќто был мир-дитЯ. € все же нам до сих пор не
удалось, всыпав ему порцию розог, подчинить его нашим порЯдкам,  хотЯ  мы  и
располагаем перед ним преимуществом в доблести и природной силе, не  удалось
покорить  справедливостью  и  добротой,   не   удалось   привлечь   к   себе
великодушием. ЃольшаЯ часть ответов тамошних жителей  и  их  речи  во  времЯ
переговоров, которые с ними велись, свидетельствуют о том, что они нисколько
не уступают нам  в  Ясности  природного  ума  и  в  сообразительности  [40].
ЏотрЯсающее великолепие городов Љуско и Њехико и среди прочих диковинок  сад
их королЯ, где все деревьЯ, все плоды и все травы, расположенные так же, как
они обычно произрастают в садах, и с соблюдением  их  натуральной  величины,
были поразительно искусно выполнены из золота, каковыми были в его  приемной
и все животные, которые водились на его землЯх  и  в  водах  его  морей,  и,
наконец, красота их изделий из камнЯ, перьев и хлопка, а также  произведениЯ
их живописи наглЯдно показывают, что они нисколько не ниже нас и в ремеслах.
Ќо  что  касаетсЯ  благочестиЯ,  соблюдениЯ  законов,   доброты,   щедрости,
честности, искренности, то нам оказалось весьма и весьма кстати,  что  всего
этого у нас не в пример меньше, чем у них; из-за  этого  преимущества  перед
нами они сами себЯ погубили, продали и предали. —то до смелости и отваги, до
твердости, стойкости, решительности перед лицом страданий,  голода,  смерти,
то Я не побоюсь сопоставить находимые мной  среди  них  образцы  с  наиболее
прославленными образцами  античности,  все  еще  бережно  хранимыми  памЯтью
нашего мира по эту сторону океана. Ќо что  касаетсЯ  тех,  кто  подчинил  их
своей власти, то пусть они примут во внимание хитрости и фиглЯрство, которые
были ими  использованы  длЯ  обмана  обитателей  вновь  открытых  земель,  и
естественное изумление этих народов при виде нежданно-негаданно ЯвившихсЯ  к
ним  бородатых   существ,   отличавшихсЯ   от   них   Языком,   верованиЯми,
телосложением, всем своим обликом, ЯвившихсЯ к тому же из  столь  отдаленных
мест, что они никогда и  представить  себе  не  могли,  будто  и  там  могут
существовать какие-нибудь поселениЯ, и притом верхом на огромных,  неведомых
им чудовищах, к ним, не только никогда не видевшим лошади, но и  не  знавшим
никакого иного животного, приученного носить на  себе  человека  или  другие
тЯжести; так вот, повторЯю, пусть они примут во внимание  их  изумление  при
виде людей, облаченных в блестЯщую кожу и вооруженных сверкающим  и  разЯщим
оружием и действующих им  против  тех,  кто,  потрЯсенный  таким  невиданным
чудом, как зеркало или блестЯщий нож,  отдавал  за  них  целое  богатство  в
золоте и жемчугах, против тех, кто не имел  ни  знаний,  ни  средств,  чтобы
пробивать по своему желанию нашу сталь; добавьте сюда также громы  и  молнии
наших пушек и аркебуз, которые нагнали бы ужас на самого –езарЯ, если бы  он
столкнулсЯ с ними, так же не имеЯ о них понЯтиЯ и так же врасплох,  как  эти
народы, и которые были пущены в ход против них, ходЯщих совсем нагишом, если
не считать, что к этому времени они уже научились ткать кое-что из хлопковой
прЯжи, и к тому же не располагавших никаким другим вооружением, кроме  лука,
камней, копьев и деревЯнных щитов; к тому  же  народы  эти  были  введены  в
заблуждение  притворным  простодушием  и  дружелюбием  белых  пришельцев   и
охвачены любопытством и жаждой увидеть вещи, длЯ них чуждые  и  неизвестные.
’ак вот, говорю Я, отнимите у  победителей  все  эти  благоприЯтствующие  им
обстоЯтельства, и вы лишите их всЯкой возможности одерживать столько побед.
     ЌаблюдаЯ неукротимый пыл, с каким тысЯчи мужчин, женщин и детей столько
раз выходили и устремлЯлись навстречу неизбежным опасностЯм, отстаиваЯ своих
богов и свою свободу; наблюдаЯ  их  благородную  стойкость  в  претерпевании
всевозможных бедствий и трудностей  и  даже  смерти,  лишь  бы  не  подпасть
владычеству тех, кем они были  так  бесстыдно  обмануты,  причем  некоторые,
будучи захвачены в плен, предпочитали скорее умереть от голода и  истощениЯ,
чем принЯть жизнь из рук врага, столь подлым образом  добившегосЯ  над  ними
победы, Я предвижу, что любому, кто пойдет на них при равных  условиЯх  -  в
смысле вооружениЯ, боевой опытности и численности, - придетсЯ  испытать  все
те же опасности, которыми, как мы видим, чревата всЯкаЯ другаЯ война.
     ЉакаЯ жалость, что это столь благородное приобретение не  было  сделано
при  Ђлександре  или  при  древних  греках  и  римлЯнах  и   столь   великие
преобразованиЯ и перемены в судьбе стольких царств и  народов  не  произошли
при тех, кто мог бы бережно смЯгчить и сгладить все, что тут было дикого,  и
вместе с тем поддержать и вырастить добрые  семена,  брошенные  здесь  самою
природой, не только привносЯ в обработку земли и украшение городов искусство
‘тарого  ‘вета,  но  также  привносЯ  в  добродетели  туземцев   добродетели
греческие   и   римские!   Љаким   это   было   бы   улучшением   и    каким
усовершенствованием нашей планеты, если бы первые образцы  нашего  поведениЯ
за океаном вызвали в этих народах восхищение добродетелью и подражание ей  и
установили между ними и нами братское единение и взаимопонимание! „о чего же
легко было бы ей завоевать души столь девственные, столь жадные к восприЯтию
всего нового, в большинстве своем с прекраснейшими задатками,  вложенными  в
них природою! Њы же поступили совсем по-иному, воспользовались их неведеньем
и неопытностью, чтобы тем  легче  склонить  их  к  предательствам,  роскоши,
алчности и ко всЯкого рода бесчеловечности и жестокости по образу и  подобию
наших собственных нравов.  Љто  когда-нибудь  покупал  такою  ценой  услуги,
доставлЯемые торговлей и обменом  товарами?  ‘только  городов  разрушено  до
основаниЯ,  столько  народов  истреблено  до  последнего  человека,  столько
миллионов  людей  перебито  беспощадными  завоевателЯми,  и   богатейшаЯ   и
прекраснейшаЯ часть света перевернута вверх  дном  ради  торговли  перцем  и
жемчугом: бессмысленнаЯ  победа!  Ќикогда  честолюбие,  никогда  гражданские
распри, толкавшие людей друг на друга, не приводили их к столь  непримиримой
вражде и не причинЯли им столь ужасающих бедствий.
     ЏлывЯ вдоль побережьЯ в поисках золотых копей  и  серебрЯных  рудников,
несколько испанцев высадились на сушу  в  области  плодородной  и  приЯтной.
‡десь они представились местным жителЯм, как это делают  обычно,  а  именно,
заЯвлЯЯ, что они люди мирные,  прибывшие  из  дальних  стран,  посланные  по
повелению и от имени королЯ кастильского,  самого  могущественного  государЯ
обитаемой земли, которому папа, наместник бога на земле, отдал  во  владение
всю €ндию, и что если местные жители пожелают стать его  данниками,  с  ними
будут хорошо обращатьсЯ. ‡атем испанцы попросили съестных припасов и золота,
Якобы необходимого им длЯ некоторых лекарств; они рассказали также о вере  в
единого бога и говорили об  истинности  нашей  религии,  которую  советовали
поскорее принЯть; ко всему  этому  они  присовокупили  и  кое-какие  угрозы.
‚ыслушанный ими ответ был таков: что касаетсЯ их заЯвлениЯ о  том,  что  они
люди мирные, то, если бы они и впрЯмь были такими, то  выглЯдели  бы  совсем
по-другому; что до их королЯ, то раз он обращаетсЯ с  просьбами,  значит  он
беден и терпит нужду; что до сделавшего ему этот подарок,  то  это  человек,
любЯщий сеЯть раздоры, ибо, отдаваЯ третьему лицу  то,  что  ему  отнюдь  не
принадлежит, он вовлекает его в  ссоры  с  давними  собственниками;  что  до
съестных припасов, то их они предоставЯт; золота у них  очень  мало,  и  это
вещь совсем не ценимаЯ ими, так как она бесполезна и не нужна им длЯ  жизни,
ибо всЯ их забота заключаетсЯ в том, чтобы прожить счастливо и приЯтно;  тем
не менее все, что пришельцы смогут найти, кроме того, что требуетсЯ им самим
длЯ служениЯ их богам, пусть смело забирают с собой; что до единого бога, то
речи о нем пришлись им по душе, но они не желают менЯть  религию,  поскольку
она столь долгое времЯ служила им с такою пользою; ну, а что  до  угроз,  то
угрожать тем, чей  характер  и  чьи  средства  защиты  неведомы,  -  признак
нерассудительности; итак, пусть пришельцы поторопЯтсЯ очистить их землю, ибо
они не привыкли  доверЯть  любезности  и  посулам  людей  вооруженных  и  им
неизвестных; в противном случае с  ними  обойдутсЯ  так  же,  как  со  всеми
другими. € пришельцам показали несколько человеческих голов,  объЯснив,  что
это - головы казненных в их городе. ‚от образец их Якобы детского лепета. Ќо
как бы там ни было, ни здесь, ни в других местах, где  испанцы  не  находили
того, что искали, их не задержали и на них не напали, какие бы возможности к
их истреблению ни представлЯлись, и свидетели этому - мои каннибалы [41].
     €з двух наиболее могущественных монархов Ќового ‘вета, а может  быть  и
‘тарого, двух владык над  владыками,  двух  последних  государей  из  многих
свергнутых испанцами с тронов, государь Џеру был захвачен ими в плен в одном
из сражений, и за него был назначен настолько несоразмерный выкуп, что  даже
трудно поверить, который все же  был  полностью  и  честно  внесен,  и  этот
государь обнаружил в беседах и  разговорах  прЯмодушное,  снисходительное  и
стойкое мужество и ум Ясный и здравый. Ћднако, получив с него  один  миллион
триста двадцать пЯть тысЯч пЯтьсот золотых безамов  [42],  кроме  серебра  и
других вещей, стоивших самое малое столько же, так что после  этого  испанцы
подковали своих лошадей тЯжелыми  золотыми  подковами,  победители  возымели
желание выЯснить, не останавливаЯсь ни перед какими бесчестными  средствами,
каковы  же  оставшиесЯ  у  этого  государЯ  сокровища,  и  получить  в  свое
распорЯжение все, что ему удалось сохранить. ђади  этого  против  него  было
выдвинуто лживое обвинение и собраны лжесвидетельства, Якобы уличавшие его в
том, что он собираетсЯ возмутить свои земли и вырватьсЯ на свободу. Ќа  этом
основании по справедливому и нелицеприЯтному приговору  тех  же  самых,  кто
сострЯпал этот поклеп, его присудили к  публичному  повешению  и  удавлению,
заставив сожжение заживо на костре купить ценою  крещениЯ,  которое  и  было
совершено над ним  на  месте  казни.  “жасный,  неслыханный  случай,  но  он
вытерпел все эти муки, не унизив себЯ ни выражением лица, ни единым  словом,
и держалсЯ все времЯ с поистине королевским достоинством. Џо совершении этой
казни испанцы,  чтобы  успокоить  оцепеневший  от  столь  небывалой  вещи  и
потрЯсенный народ, притворились, будто  глубоко  скорбЯт  о  его  смерти,  и
устроили ему пышные похороны.
     „ругой государь, король Њексики, после  того  как  долго  защищал  свой
осажденный город и выказал во времЯ этой осады упорство и  твердость,  какие
едва ли были когда-нибудь выказаны другими государЯми и другими народами, на
свое несчастье живым отдалсЯ в руки врагов при  условии,  что  с  ним  будут
обращатьсЯ по-королевски (и, пребываЯ в  тюрьме,  он  не  сделал  ничего  не
достойного этого титула); не обнаружив после этой победы всего того  золота,
которое они сами себе обещали в мечтах, и перерыв и перекопав все на  свете,
испанцы принЯлись добывать желательные им сведениЯ  при  помощи  жесточайших
пыток, какие только могли придумать, над томившимисЯ  у  них  узниками.  Ќо,
ничего от них не добившись, так как их мужество оказалось сильнее пыток, они
впали в такую Ярость, что в нарушение своего слова  и  международного  права
порешили подвергнуть пытке на глазах друг у друга самого королЯ и одного  из
его виднейших придворных.
     ќтот придворный, чувствуЯ, что ему не устоЯть перед  болью,  окруженный
со всех сторон жаровнЯми с раскаленным углем, обратил  на  своего  господина
опечаленный взор, как бы просЯ у него прощениЯ за то, что  больше  не  может
терпеть. Љороль, вперив в него надменный и строгий взглЯд, чтобы бросить ему
упрек в трусости и малодушии, сказал  всего  несколько  слов,  произнесЯ  их
жестким и твердым голосом: "Ђ Я? или, быть может, Я в бане? €ли  мне  легче,
чем тебе?" ќтот придворный вскоре после этого был сломлен болью и  умер  тут
же на месте. ЉоролЯ же,  наполовину  изжаренного,  унесли  оттуда  -  не  из
состраданиЯ  (ибо  какое  сострадание  трогало  когда-нибудь   души   людей,
способных смотреть, как поджариваетсЯ у них на глазах человек, больше того -
король, в сомнительной надежде выведать от него, где находитсЯ золотаЯ ваза,
которую они жаждут присвоить), но потому, что его  стойкость  все  больше  и
больше вгонЯла в стыд их жестокость. ‚последствии они его все  же  повесили,
так как он предпринЯл отчаЯнную попытку с оружием в  руках  освободитьсЯ  от
длительного плена и рабства; он умер, как подобает умереть государю со столь
возвышенною душой.
     ‚ другой раз они решили  сжечь  заживо  на  огромном  костре  четыреста
шестьдесЯт человек - четыреста из простого народа и шестьдесЯт  из  наиболее
знатных сановников той области, где  это  произошло,  -  самых  обыкновенных
военнопленных. Њы знаем об  этом  от  самих  испанцев,  ибо  они  не  только
признаютсЯ во всех этих зверствах,  но  и  похвалЯютсЯ  ими  и  всЯчески  их
превозносЯт. Ѓыло ли это свершением правосудиЯ или проЯвлением  религиозного
рвениЯ? ђазумеетсЯ, подобный путь совершенно не совместим со столь свЯщенной
целью и, больше того, уводит от нее в прЯмо противоположную сторону. …сли бы
они действительно стремились распространить нашу веру,  они  бы  сообразили,
что  способствует  этому  не  завоевание  новых  земель,  а  завоевание  душ
человеческих;  они  бы  довольствовались   теми   убийствами,   которые   по
необходимости приносит война, и не добавлЯли  к  ним  истреблениЯ  всех  без
разбора, словно перед ними - дикие  звери.  Ћни  уничтожили  столько  людей,
сколько можно было уничтожить огнем и  мечом,  намеренно  сохранЯЯ  в  живых
только тех, кого они хотели превратить в своих жалких рабов  длЯ  работы  на
рудниках. ‚ конце  концов  дело  дошло  до  того,  что  несколько  испанских
военачальников, справедливо возмущенных и пришедших в ужас  от  чинимых  ими
насилий по повелению королей Љастилии были преданы смерти в местах, где  они
одерживали  победы  [43],  и  почти  все  другие  военачальники  подверглись
немилости и опале. €, воздаваЯ им по заслугам, господь попустил,  чтобы  эти
награбленные  ими  сокровища  неисчислимой  ценности  при   перевозке   были
поглощены океанской пучиной и  погибли  в  междоусобных  войнах,  в  которых
завоеватели безжалостно истреблЯли друг  друга;  и  большаЯ  часть  испанцев
полегла в этих заморских землЯх, так и не вкусив плодов от своих побед.
     —то же касаетсЯ поступлений оттуда, то даже в руках столь бережливого и
благоразумного государЯ  [44],  как  нынешний,  они  не  отвечают  надеждам,
которые обольщали его  предшественников  и  основывались  на  первоначальном
изобилии  всевозможных  богатств,  сразу  же  обнаруженных  на  этих   вновь
найденных землЯх (ибо, хотЯ и сейчас из них  извлекаетсЯ  достаточно  много,
все же это так ничтожно по  сравнению  с  тем,  чего  можно  было  ожидать).
Џричина же в том,  что  народам  Ќового  ‘вета  были  совершенно  неизвестны
употребление и чеканка денег и вследствие этого  все  их  золото  собиралось
где-нибудь в одном месте - ведь оно  использовалось  лишь  длЯ  того,  чтобы
выставлЯтьсЯ напоказ, как утварь, наследуемаЯ от отца к сыну  на  протЯжении
многих  поколений  могущественных  государей,  опустошавших   свои   рудники
исключительно с целью  накапливать  всю  эту  груду  сосудов  и  статуй  длЯ
украшениЯ дворцов и храмов, тогда как наше золото находитсЯ в обращении и  в
торговле. Њы его расточаем и портим в тысЯчах изделий, мы его разбрасываем и
рассеиваем. Џопробуем же представить себе, что получилось бы, если бы и наши
короли так же в течение многих веков занимались накоплением золота,  где  бы
они его ни находили, и так же сохранЯли его без всЯкого употреблениЯ.
     †ители мексиканского королевства были в некоторой мере цивилизованнее и
искуснее, чем все остальные народы за  океаном.  ‚от  и  они,  подобно  нам,
полагали, что вселеннаЯ близитсЯ к своей гибели, и  видели  предзнаменование
этого в опустошениЯх, которые мы им принесли. Ћни верили, что  существование
мира  подразделЯетсЯ  на  пЯть  периодов  и  это  свЯзано  с   жизнью   пЯти
последовательно сменЯвших друг друга солнц, из которых  четыре  уже  прожили
свои сроки, а то, что их освещает, - пЯтое. Џервое погибло  вместе  со  всем
сущим при всеобщем потопе; второе - из-за падениЯ на нас неба,  раздавившего
все живое, и этот  век  они  отводЯт  гигантам,  чьи  кости  они  показывали
испанцам (исходЯ из пропорций нашего тела, можно предполагать, что рост этих
людей достигал двадцати пЯдей); третье - от огнЯ, охватившего  и  пожравшего
все; четвертое - от движениЯ воздуха и от ветра, опрокинувшего  даже  многие
горы, - на этот раз люди не умерли, а превратились в обезьЯн  (каких  только
нелепостей не принимает за истину человеческое  легковерие!);  после  гибели
этого четвертого солнца мир в течение  двадцати  пЯти  лет  был  погружен  в
непрерывную тьму, причем на пЯтнадцатый год были созданы мужчина и  женщина,
восстановившие род человеческий, а спустЯ десЯть лет, в определенный  по  их
счету день, поЯвилось вновь сотворенное солнце, и с этого днЯ  они  и  ведут
свое летосчисление. Ќа третий день по его сотворении  умерли  древние  боги;
новые поЯвились позднее, рождаЯсь каждый день один за другим. Љаким образом,
по их мнению, погибнет последнее солнце, этого  мой  автор  не  выЯснил.  Ќо
принЯтаЯ у них дата гибели четвертого солнца  совпадает  по  времени  с  тем
сочетанием  небесных  светил,  которое,   как   полагают   наши   астрологи,
приблизительно восемьсот лет назад принесло миру  великие  и  многочисленные
новшества и изменениЯ.
     —то касаетсЯ пышности и роскоши, с чего Я и  начал  рассмотрение  моего
предмета, то ни ѓрециЯ, ни ђим, ни …гипет не могут сравнить ни одно из своих
творений - ни в смысле полезности, ни в отношении трудности выполнениЯ, ни в
благородстве - с большой дорогой, которую можно увидеть  в  Џеру  и  которую
проложили прежние владыки этой страны от города Љито  до  города  Љуско  (ее
протЯженность - триста лье), прЯмою, гладкой, мощеной, огражденной  с  обеих
сторон прекрасными и высокими стенами, с текущими  вдоль  них  с  внутренней
стороны  двумЯ  никогда  не  иссЯкающими  ручьЯми,   обсаженными   красивыми
деревьЯми, которые на их Языке называютсЯ "молли".
     ѓде они встречали на своем пути  горы  и  скалы,  они  пробивали  их  и
выравнивали,  а  где  им  попадались  Ямы,  они  закладывали   их   камнЯми,
скрепленными известью. ‚ начале каждого древнего перегона у них были большие
дворцы, где хранились  съестные  припасы,  одежда  и  оружие  как  длЯ  нужд
путешественников, так  и  длЯ  проходЯщего  войска.  ‚оздаваЯ  должное  этой
работе, Я принимаю в расчет трудности ее исполнениЯ, которых в  этих  местах
было особенно  много.  Ћни  строили  из  камней  размером  не  менее  десЯти
квадратных футов; и у них не было других  средств  перемещениЯ  строительных
материалов, кроме их собственных рук, и они тащили свои грузы волоком; и  не
было у них также способов поднимать  тЯжести,  кроме  единственного  приема,
состоЯвшего в  том,  чтобы  возле  возводимого  ими  строениЯ  по  мере  его
возраста