ниЯ насыпать землю, а затем убирать ее прочь.
     ЉоснемсЯ вопроса об их средствах передвижениЯ. ‚место всЯких колесниц и
повозок они пользовались  длЯ  своих  переездов  людьми,  которые  и  носили
путешественников на плечах. “помЯнутого выше королЯ Џеру в тот  день,  когда
он был захвачен испанцами, носили на золотых носилках, и,  находЯсь  в  гуще
сражениЯ, он  сидел  на  золотом  кресле.  Џо  мере  того  как  убивали  его
носильщиков, чтобы он упал наземь, - ибо его хотели захватить  живым,  -  их
место по собственному желанию занимали другие, так что его  никак  не  могли
ссадить с кресла, пока один всадник-испанец не схватил его и не  опустил  на
землю.


       ѓлава VII - Ћ ‘’…‘Ќ€’…‹њЌЋ‘’€ ‚›‘ЋЉЋѓЋ ЏЋ‹Ћ†…Ќ€џ 

     Ќе имеЯ возможности достичь высокого положениЯ, давайте в отместку  его
очерним. ‚прочем, найти в чем-либо известные недостатки не значит  очернить;
их можно найти в любой вещи, как бы хороша и вожделенна  она  ни  была,  тем
более что у высокого положениЯ есть то преимущество,  что  с  ним  можно  по
собственному желанию расстатьсЯ, и  почти  всегда  есть  возможность  выбора
более высокой или более низкой ступени: ведь не со всЯкой высоты  непременно
падаешь, гораздо чаще можно благополучно опуститьсЯ.  ‘даетсЯ  мне,  что  мы
вообще  склонны  переоценивать  высокое  положение,  равно  как   и   давать
непомерную оценку решимости тех, кто на наших глазах  презрел  его,  или  же
уверЯет, что полон к нему презрениЯ, или же добровольно от  него  отказалсЯ.
‘амо по  себе  оно  вовсе  не  так  приЯтно,  чтобы  всЯкий  отказ  от  него
рассматривать как чудо.
     џ считаю тЯгостными  усилиЯ,  необходимые  длЯ  того,  чтобы  перенести
страдание, но не усматриваю никакой доблести  в  удовлетворенности  скромной
долей и в бегстве от величиЯ. Џо-моему, это добродетель, которой и Я, не бог
весть кто, достиг без особого напрЯжениЯ. —то же сказать о тех,  кто  примет
во внимание и славу, сопутствующую  такому  отказу,  с  которым  может  быть
свЯзано  больше  честолюбивых  помыслов,  чем  со  стремлением  к   высокому
положению и с радостью от того, что  оно  достигнуто?  ‚едь  честолюбие  длЯ
удовлетворениЯ своего часто избирает пути обходные и необычные.
     Њужеством  Я  вооружаюсь  преимущественно  длЯ  терпениЯ,  а   не   длЯ
достижениЯ каких-либо желаний. €х у менЯ не меньше, чем у кого-либо другого,
и предоставлЯю Я им не меньше свободы и самостоЯтельности. Ћднако же мне и в
голову не приходило мечтать ни о державе и престоле, ни о  величии,  которое
обретаешь в столь высоком положении. џ на это не зарюсь, ибо  слишком  люблю
себЯ. …сли Я и стремлюсь к росту, то не в высоту, и применЯюсь ко всему, что
ему препЯтствует: Я хочу расти в том, что  мне  доступно,  достигаЯ  большей
решимости, рассудительности, привлекательности и даже богатства. Ќо всеобщий
почет,  но  могущество  власти  подавлЯющим   образом   действуют   на   мое
воображение.  €,  в  противоположность  одному  великому  человеку  [1],   Я
предпочту быть вторым или третьим в Џериге, чем первым  в  Џариже,  или,  во
всЯком случае, не кривЯ душой, - занимать в Џариже скорее третье, чем  самое
первое место. џ  не  хочу  быть  ни  таким  жалким  и  никому  не  известным
существом, чтобы мне приходилось вступать в  споры  с  привратниками,  ни  с
трудом пробивать себе дорогу среди  обступившей  менЯ  с  великим  обожанием
толпы. џ и самой судьбой  и  личными  склонностЯми  предназначен  к  некоему
среднему положению. € всем своим жизненным поведением и начинаниЯми своими Я
показал,  что  всегда  скорее  отступлюсь,  чем  стану  перепрыгивать  через
ступень, определенную мне господом богом от рождениЯ.
     ‚сЯкое естественное состоЯние есть тем самым и справедливое и  наиболее
удобное.
     Ѓудучи от природы осмотрительным, Я,  в  погоне  за  счастьем,  ищу  не
столько высоты, сколько легкости достижениЯ.
     Ќо если сердцу моему недостает мужества, то зато оно  искренно,  что  и
заставлЯет менЯ прЯмо говорить о его слабости. …сли бы мне пришлось провести
следующее сравнение: с одной стороны, жизнь ‹уциЯ ’ориЯ Ѓальба [2], человека
благородного,  красивого,  образованного,  здорового,  который  мог  и  умел
пользоватьсЯ  всеми  радостЯми  и  наслаждениЯми  жизни,  вел  существование
спокойное и  независимое,  укрепив  душу  против  страха  смерти,  суевериЯ,
страданиЯ и всех забот, неизбежно выпадающих на долю  человека,  и  в  конце
концов встретил смерть в бою, с оружием в руках защищаЯ отечество; с  другой
- жизнь Њарка ђегула [3], всем известнаЯ своим величием и доблестью, - и  ее
достославный конец; одна - не отмеченнаЯ людской молвой и хвалами; другаЯ  -
озаренный славой пример людЯм. џ без сомнениЯ сказал бы о них  так  же,  как
–ицерон, если бы обладал в той же степени искусством слова. Ќо, мерь Я их по
своей мерке, Я добавил бы также, что перваЯ настолько же подходит мне и моим
стремлениЯм, которые Я соразмерЯю со своей природой, насколько втораЯ от них
далека, что ко второй Я могу отнестись  лишь  с  величайшим  восхищением,  а
первой охотно подражал бы на деле. Џримем же ту свою величину,  котораЯ  нам
дана в жизни и из которой мы исходим.
     Џротивны мне и владычество и покорность.
     Ћтан, один из семи, имевших право  притЯзать  на  трон  Џерсии,  принЯл
решение, которое и мне было бы по сердцу: он передал сотоварищам свое  право
достичь верховной власти путем избраниЯ или  же  волей  судьбы  с  тем  лишь
условием, что ему и его  близким  предоставлена  будет  возможность  жить  в
персидской державе, не пользуЯсь властью, но и не подчинЯЯсь  ничему,  кроме
древних обычаев, и обладаЯ всею той свободой, котораЯ не нарушает их, - так,
чтобы и не повелевать, и не выполнЯть никаких повелений [4]. ‘амое,  на  мой
взглЯд, тЯгостное и трудное  на  свете  дело  -  это  достойно  царствовать.
Ћшибки, совершаемые королЯми, Я сужу более снисходительно,  чем  это  вообще
принЯто, ибо со страхом думаю о  тЯжком  бремени,  лежащем  на  властителЯх.
’рудно соблюдать меру в могуществе столь безмерном. € надо сказать, что  длЯ
добродетели  тех  из  них,  кто  от  природы  менее  благороден,  величайшее
испытание - занимать место, где нельзЯ сделать ничего  хорошего  так,  чтобы
это  сразу  же  не  было  учтено  и  взвешено,  где  малейшее  доброе  дело,
совершенное вами, касаетсЯ стольких людей зараз и где  своим  поведением  вы
воздействуете прежде  всего  на  народ,  судью  недостаточно  справедливого,
которого легко и обморочить и ублажить.
     Њало есть на свете вещей, о которых мы способны высказать  нелицемерное
суждение, ибо среди них мало таких, которые так или иначе не вызывали  бы  в
нас корысти. Ѓолее высокое  или  более  низкое  положение,  владычество  или
подчиненность естественным образом  вынуждаютсЯ  к  соперничеству  и  спору,
неизбежно и неизменно противостоЯт друг другу. Ќи тому ни другому не могу  Я
верить, когда они судЯт о правах соперника: пусть же говорит разум,  ибо  он
непоколебим и беспристрастен, когда мы  ему  доверЯемсЯ.  Ѓез  малого  месЯц
назад Я просмотрел две книги шотландских авторов, споривших по этому поводу.
‘торонник народовластиЯ считает,  что  король  -  ниже  ломового  извозчика;
поклонник  монархической  власти  возносит  его  по  могуществу  власти   на
несколько саженей над самим господом богом [5].
     Њежду тем тЯгостность высокого положениЯ, в  которой  Я  мог  убедитьсЯ
воочию, так как  недавно  мне  представилсЯ  длЯ  этого  случай,  состоит  в
следующем. ‚ отношениЯх между людьми нет, может быть, ничего  увлекательнее,
чем то соревнование в чести и доблести, в которое мы вступаем друг с другом,
упражнЯЯ свои физические и духовные силы,  и  в  котором  никогда  не  могут
по-настоЯщему принЯть участие носители верховной власти. Џо правде  сказать,
мне часто казалось, что при этом именно от великого почтениЯ к ним относЯтсЯ
с  обидным  пренебрежением.  €бо  в  детстве,  например,  мне   было   всего
оскорбительнее, если соревнующиесЯ со мною в чем-либо делали  это  вполсилы,
считаЯ менЯ не достойным их соперником; нечто подобное постоЯнно  происходит
с королЯми - никто не осмеливаетсЯ вступать с ними в настоЯщее соревнование.
…сли становитсЯ заметным, что своей победе  они  придают  большое  значение,
каждый стараетсЯ им поддатьсЯ и, чтобы не нанести ущерба  их  славе,  всегда
готов поступитьсЯ своей, прилагаЯ лишь столько  усилий,  сколько  нужно  длЯ
того, чтобы оказать им честь. Љакое же участие принимают они в  борьбе,  где
все - за  них?  ќто  напоминает  мне  паладинов  былых  времен,  которые  на
состЯзаниЯ и битвы  ЯвлЯлись  наделенные  волшебной  силой  или  вооруженные
заколдованным мечом. Ѓрисон, состЯзавшийсЯ в беге с  Ђлександром,  поддалсЯ;
Ђлександр выбранил его за это, а следовало всыпать ему плетей  [6].  Љарнеад
говорил, что дети царей лишь верховой езде учатсЯ по-настоЯщему, ибо в любых
других упражнениЯх им все уступают, чтобы они могли быть первыми, а конь, не
будучи придворным льстецом, сбросит с себЯ царского сына так же просто,  как
сына какого-нибудь грузчика [7]. „лЯ того, чтобы столь  нежной  богине,  как
‚енера, придать черты мужества и храбрости, свойств,  которые  присущи  лишь
тем, кто может подвергнутьсЯ опасности, ѓомер вынужден был изобразить, как в
битве за ’рою она была ранена [8]. Ѓогов заставлЯют испытывать гнев,  страх,
заставлЯют их  обращатьсЯ  в  бегство,  жаловатьсЯ,  подпадать  человеческим
страстЯм, чтобы можно было наделить их доблестью, которую  порождают  в  нас
все эти несовершенства. ’от, кто не подвержен случайностЯм и трудностЯм,  не
может  также  притЯзать  на  честь  и  радость,  вознаграждающие  за  смелый
поступок. †алостнаЯ участь - обладать такой  властью,  что  все  перед  вами
склонЯетсЯ. ‚ысокаЯ долЯ слишком далеко отбрасывает  от  вас  других  людей,
препЯтствует их общению с вами, и вы оказываетесь в стороне от всех. ‹егкаЯ,
безо всЯких усилий дающаЯсЯ возможность все себе подчинЯть враждебна  какому
бы то ни было удовольствию: это означает скользить, а не ходить, дремать,  а
не жить. Џредставьте  себе  человека,  наделенного  всемогуществом:  оно  бы
умалило его; ведь он должен был бы, как милости, просить  у  вас,  чтобы  вы
ставили ему препЯтствиЯ и оказывали  сопротивление;  он  обделен  -  и  всем
существом своим и благами жизни.
     „обрые качества земных владык мертвы, не могут проЯвитьсЯ: ведь  о  них
можно судить лишь по сравнению с чем-либо, а сравнение-то как раз  и  делают
невозможным. Џодлинного  одобрениЯ  они  почти  вовсе  не  знают,  постоЯнно
осыпаемые одними и теми же неизменными  хвалами.  „аже  имеЯ  дело  с  самым
глупым из своих подданных, они не имеют возможности по-настоЯщему  превзойти
его в чем-либо. ’от скажет: "‚едь это же мой государь", - и, по его  мнению,
всем уже Ясно, что он дал себЯ одолеть. ‚ерховнаЯ власть - качество, которое
подавлЯет  все  прочие,  существенные  и  подлинные  качества:  они  в   ней
растворЯютсЯ, и им дано проЯвлЯтьсЯ лишь в действиЯх, с ней  непосредственно
свЯзанных и ей служащих, - в делах  царствованиЯ  и  правлениЯ.  ’ак  велико
королевское достоинство, что облеченный им  -  только  государь.  Ћкружающее
его, извне идущее сиЯние скрывает  от  нас  человека:  взор  наш  ничего  не
различает, -  наполненный  и  отЯгощенный  этим  слишком  Ярким  светом,  он
оказываетсЯ как бы отброшенным назад. ђимский сенат присудил ’иберию  первую
награду за красноречие; тот отказалсЯ от нее, полагаЯ, что, даже если она им
заслужена, присуждение  не  было  сделано  по  свободному  волеизъЯвлению  и
никакой чести оно ему не принесет [9].
     “ступаЯ государЯм во всем, что касаетсЯ чести  и  славы,  утверждают  и
укреплЯют также их недостатки и пороки не только простым  одобрением,  но  и
подражанием. Љаждый из  свиты  Ђлександра  старалсЯ  держать,  подобно  ему,
голову  склоненной  на  сторону.  Ђ  льстецы  „ионисиЯ  в  его   присутствии
натыкались друг на друга, толкали и опрокидывали все, что попадалось им  под
ноги,  чтобы  показать,  будто  они  так  же  близоруки,  как   он.   €ногда
рекомендацией и средством войти в милость служила  грыжа.  џ  наблюдал,  как
люди из лести изображали глухоту, а Џлутарх рассказывает, что у  властителЯ,
возненавидевшего жену, придворные  разводились  со  своими  женами,  хотЯ  и
любили их [10]. Ѓолее того, по временам в моду входили разврат  и  всЯческаЯ
распущенность, а также вероломство, кощунство, жестокость, а также ересь,  а
также суеверие, безверие, изнеженность  и  еще  худшие  пороки,  если  такие
имеютсЯ. Њожно привести пример гораздо более пагубный, чем  тот,  что  Явили
льстецы Њитридата, которые давали  своему  владыке,  притЯзавшему  на  честь
считатьсЯ хорошим врачом, резать и прижигать их члены [11]: Я  имею  в  виду
тех, кто позволЯет калечить себе душу, орган  гораздо  более  благородный  и
нежный.
     Ќо, дабы кончить тем же, с  чего  начал,  приведу  еще  кое-что.  Љогда
император Ђдриан спорил с философом ”аворином о значении некоторых слов, тот
очень скоро с ним во всем согласилсЯ.  „рузьЯ  его  вознегодовали  по  этому
поводу, но он ответил: "‘меетесь  вы  надо  мной,  что  ли?  Љак  может  он,
начальствуЯ над тридцатью легионами, не быть ученее менЯ?" [12] Ђвгуст писал
эпиграммы на ЂзиниЯ Џоллиона: "Ђ  Я,  -  сказал  Џоллион,  -  буду  молчать.
Ќеблагоразумно писать против того, кто может предписать  мне  отправитьсЯ  в
ссылку" [13]. € оба они были правы. €бо  „ионисий,  не  будучи  в  состоЯнии
сравнЯтьсЯ в искусстве поэзии с  ”илоксеном  и  в  красноречии  с  Џлатоном,
одного приговорил к работам  в  каменоломнЯх,  а  другого  велел  продать  в
рабство на остров ќгину [14].


       ѓлава VIII - ЋЃ €‘Љ“‘‘’‚… Ѓ…‘…„› 

     “ нашего правосудиЯ существует обычай осуждать одних в пример другим.
     Ћсуждать их за то, что они провинились, было бы,  как  говорит  Џлатон,
нелепым [1], ибо того, что сделано, переделать нельзЯ.  Ќо  осуждают  затем,
чтобы они больше не совершали тех  же  провинностей,  или  же  затем,  чтобы
другим неповадно было делать то же самое.
     Љогда человека вешают, его этим не исправишь, но другие на этом примере
исправлЯютсЯ. ’ак же поступаю и Я. ‡аблуждениЯ мои порою  свойственны  самой
природе моей и неисправимы. Ќо как люди достойные представлЯют  всем  другим
пример длЯ подражаниЯ, так и Я окажу  им  известную  услугу,  показав,  чего
следует избегать.

                Nonne vides Albi ut male vivat filius, utque
                Barrus inops? magnum documentum, ne patriam rem
                Perdere quis velit.

     {ђазве ты не видишь, как дурно живет сын Ђльба и как нищ Ѓарр? Ћтличное
предупреждение всЯкому, чтобы не расточал отцовское добро [2] (лат.).}

     ‚ыставив  напоказ  и  осудив  свои  собственные  недостатки,  Я   научу
кого-нибудь опасатьсЯ их. Џо свойствам своей натуры, на мой взглЯд  наиболее
ценным, Я склонен скорее себЯ  обвинЯть,  чем  превозносить.  ‚от  почему  Я
постоЯнно возвращаюсь к этому и останавливаюсь на этом. Ќо, рассказываЯ  про
себЯ, поступаешь в ущерб себе: самообвинениЯм  твоим  всегда  охотно  верЯт,
самовосхвалениЯм - никогда.
     …сть, может быть, и другие люди,  вроде  менЯ,  которые  полезный  урок
извлекут  скорее  из  вещей  неблаговидных,  чем  из   примеров,   достойных
подражаниЯ, и скорее отвращаЯсь от чего-то, чем  следуЯ  чему-то.  ќтот  род
науки имел в виду Љатон ‘тарший, когда говорил, что мудрец большему научитсЯ
от безумца, чем безумец  от  мудреца  [8],  а  также  упоминаемый  Џавсанием
древний  лирик,  у  которого  в  обычае  было  заставлЯть   своих   учеников
прислушиватьсЯ к игре жившего  напротив  плохого  музыканта,  чтобы  на  его
примере учились они избегать неблагозвучиЯ и фальши. Ћтвращение к жестокости
увлечет менЯ по пути  милосердиЯ  гораздо  дальше,  чем  удалось  бы  любому
образцу мЯгкосердечиЯ. Ћтличнейший  наездник  не  так  искусно  научит  менЯ
хорошо сидеть в седле, как судейский чиновник или морЯк-венецианец верхом на
коне. Ђ чтобы блюсти чистоту Языка, неправильную речь мне слушать  полезнее,
чем   правильную.   Ќелепое   поведение   глупца   постоЯнно   служит    мне
предупреждением и советом. ’о, что вызывает  возмущение,  больше  волнует  и
будоражит,  чем  то,  что  нравитсЯ.  Ќашему  времени  гораздо  свойственнее
исправлЯть людей  дурными  примерами,  разладом  больше,  чем  слаженностью,
противоположным больше, чем сходным. Ќе  видЯ  кругом  хороших  примеров,  Я
пользуюсь дурными,  ибо  их  сколько  угодно.  ЌаблюдаЯ  людей  докучных,  Я
старалсЯ быть тем приЯтнее,  наблюдаЯ  слабых,  воспитывал  в  себе  большую
твердость и у резких училсЯ быть как можно снисходительнее.  Ћднако  той  же
меры, что они, Я достичь не мог.
     ‘амое плодотворное и естественное упражнение  нашего  ума  -  по-моему,
беседа. €з всех видов жизненной деЯтельности она длЯ менЯ наиболее приЯтный.
‚от почему, если бы менЯ  принудили  немедленно  сделать  выбор,  Я  наверно
предпочел бы скорее потерЯть зрение, чем слух или дар речи. ЂфинЯне, а вслед
за ними и  римлЯне  придавали  в  своих  ЂкадемиЯх  высокое  значение  этому
искусству. ‚ наше времЯ итальЯнцы сохранили в нем некоторые навыки к большой
длЯ себЯ выгоде, если  сравнить  их  способность  суждениЯ  с  нашей.  “чась
чему-либо по книгам, движешьсЯ вперед медлительно, слабо, безо всЯкого пыла;
живое же слово и учит и упражнЯет. …сли Я веду беседу  с  человеком  сильной
души, смелым соперником, он нападает на менЯ со всех сторон, колет и  справа
и слева, его воображение  разжигает  мое.  „ух  соревнованиЯ,  стремление  к
победе, боевой пыл увлекают менЯ вперед и возвышают над самим собой.  Џолное
согласие - свойство длЯ беседы весьма скучное.
     ’ак как ум наш укреплЯетсЯ общением с умами сильными и Ясными, нельзЯ и
представить себе,  как  много  он  терЯет,  как  опошлЯетсЯ  в  каждодневном
соприкосновении  и  общении  с  умами  низменными  и  ущербными.  ќто  самаЯ
гибельнаЯ зараза. Џо опыту своему Я знаю, чего это стоит. џ люблю  беседы  и
споры, но лишь с немногими и в тесном кругу.  €бо  выставлЯть  себЯ  напоказ
перед сильными мира сего, щеголЯть своим умом и красноречием Я считаю делом,
недостойным порЯдочного человека.
     ѓлупость - свойство пагубное, но неспособность переносить ее,  терзаЯсь
раздражением, как это со мною случаетсЯ, - тоже недуг,  не  менее  докучный,
чем глупость, и Я готов признать за собою этот недостаток.
     ‚ беседу и спор Я вступаю  с  легкостью,  тем  более  что  общепринЯтые
мнениЯ не находЯт во мне благоприЯтной почвы, где они могли бы  укоренитьсЯ.
Ќикакое суждение не поразит менЯ, никакое мнение не оскорбит, как бы они  ни
были мне чужды. Ќет причуды столь легкомысленной и странной,  которую  Я  не
счел бы вполне допустимым порождением человеческого ума. Њы,  не  признающие
за  суждением  своим  права  выносить   приговоры,   должны   снисходительно
относитьсЯ к самым различным мнениЯм, и если мы с ними не согласны, будем их
все же спокойно выслушивать. …сли одна чаша весов  совсем  пуста,  пусть  на
другую, колеблЯ ее,  лЯгут  хотЯ  бы  сонные  грезы  какой-нибудь  старушки.
Џолагаю также вполне извинительным предпочитать нечетные числа,  четверг,  а
не пЯтницу, старатьсЯ быть за  столом  не  тринадцатым,  а  двенадцатым  или
четырнадцатым, охотнее наблюдать, как заЯц бежит вдоль  дороги,  по  которой
путешествуешь, чем как он перебегает ее, и при  обувании  протЯгивать  слуге
сперва правую ногу. ‚се эти выдумки, которым верЯт  окружающие,  заслуживают
хотЯ бы того, чтобы их выслушивать: по мне, это бабьи  сказки,  но  и  бабьи
сказки уже кое-что. Ќародные приметы и гаданиЯ все же не ничто, а нечто. ’от
же,  кто  думает  иначе,  стремЯсь  избежать  суевериЯ,  впадает   в   порок
бессмысленного упрЯмства.
     Џротивные моим взглЯдам суждениЯ не оскорблЯют и не  угнетают  менЯ,  а
только возбуждают и дают толчок моим умственным силам. Њы не любим  поучений
и наставлений; однако надо выслушивать их и принимать,  особенно  когда  они
преподносЯтсЯ в  виде  беседы,  а  не  какой-нибудь  нотации.  Џри  малейшем
возражении мы стараемсЯ обдумать не  основательность  или  неосновательность
его, а каким образом,  всеми  правдами  или  неправдами,  его  опровергнуть.
‚место того, чтобы раскрыть объЯтиЯ, мы сжимаем кулаки. џ же готов выслушать
от друзей самую резкую отповедь: ты дурак, ты городишь вздор. џ люблю, чтобы
порЯдочные люди смело говорили друг с другом и слова у них не расходились  с
мыслЯми. Ќам следует иметь уши более стойкие и выносливые  и  не  изнеживать
их, слушаЯ одни только учтивые слова и выражениЯ. џ люблю общество людей,  у
которых близкие отношениЯ основаны на чувствах  сильных  и  мужественных,  Я
ценю дружбу, не боЯщуюсЯ резких и  решительных  слов,  так  же  как  любовь,
котораЯ может кусатьсЯ и царапатьсЯ до крови.
     …й не хватает пыла и великодушиЯ, если она не задириста, если  она  так
благовоспитанна и изысканна, что боитсЯ резких толчков и все времЯ стараетсЯ
сдерживатьсЯ.

              Neque enim disputari sine reprehensione potest.

     {‚едь нельзЯ спорить, не опровергаЯ противника [4] (лат.).}

     ’от, кто возражает мне, пробуждает  у  менЯ  не  гнев,  а  внимание:  Я
предпочитаю того, кто противоречит мне и тем самым учит менЯ. Ћбщим делом  и
его и моим должна быть истина. —то  сможет  он  ответить,  если  Ярость  уже
помутила ему рассудок, а раздражение вытеснило разум? Ѓыло бы полезно битьсЯ
в  наших  спорах  об  заклад,  чтобы  за  ошибки  мы  платились  бы   чем-то
вещественным, вели им счет и чтобы слуга мог сказать нам: в прошлом году  вы
потерЯли сотню экю на том, что двадцать раз проЯвили невежество и упрЯмство.
Љто бы ни преподносил мне истину, Я радостно приветствую ее,  охотно  сдаюсь
ей, протЯгиваю ей свое опущенное оружие, даже издалека видЯ ее  приближение.
…сли,  критикуЯ  мои  писаниЯ,   принимают   не   слишком   высокомерный   и
наставительный тон, Я охотно прислушиваюсь и многое менЯю в написанном  мною
скорее  из  соображений  учтивости,  чем  длЯ  того,   чтобы   действительно
произвести какие-то улучшениЯ. „аже в ущерб  себе  Я  готов  легко  уступать
критикам, чтобы поддерживать и поощрЯть в них желание свободно выражать свои
мнениЯ. Ћднако современников моих крайне трудно вовлечь в такой спор: у  них
нет мужества указывать собеседнику на его ошибки; не хватает у них духу и на
то, чтобы самим принимать его замечаниЯ, и друг с другом они всегда  говорЯт
неискренно. џ настолько люблю, чтобы люди обо  мне  судили  и  узнавали  мою
подлинную сущность, что мне почти безразлично, идет ли  речь  о  том  или  о
другом. ‚ воображении своем  Я  так  склонен  противоречить  самому  себе  и
осуждать самого себЯ, что мне все равно, если это делает кто другой: главное
ведь то, что Я придаю его мнению не больше значениЯ, чем это  мне  в  данный
момент угодно. Ќо Я прекращаю спор с тем, кто уж слишком заноситсЯ: Я знавал
одного человека, который обижаетсЯ за свое  мнение,  если  ему  недостаточно
верЯт, и считает оскорблением, если собеседник  колеблетсЯ,  последовать  ли
его совету. ’о, что ‘ократ  весело  принимал  все  возражениЯ,  которые  ему
делали, может быть, происходило потому, что он хорошо сознавал свою силу  и,
будучи уверен, что окажетсЯ  прав,  усматривал  в  этих  возражениЯх  лишнюю
возможность утвердить свою славу.  Ќапротив,  мы  видим,  что  больше  всего
задевает нас сознание превосходства нашего противника  и  его  презрение,  а
между тем именно слабому следует, по  справедливости,  со  всей  готовностью
стать на правильный путь. € Я, действительно, больше ищу общества  тех,  кто
менЯ поучает, чем тех, кто менЯ побаиваетсЯ. €меть дело  с  людьми,  которые
восхищаютсЯ нами и во всем нам уступают, -  удовольствие  весьма  пресное  и
даже вредное длЯ нас. Ђнтисфен наставлЯл своих детей никогда не выражать  ни
малейшей благодарности тому, кто их хвалит [5].  џ  гораздо  больше  горжусь
победой, которую одерживаю  над  самим  собою,  когда  в  самом  пылу  спора
заставлЯю себЯ склонитьсЯ перед доводами противника, чем  радуюсь,  одолеваЯ
противника из-за его слабости. Ћдним словом, Я готов принимать и  парировать
все удары, которые наносЯт мне по правилам поединка, даже самые неумелые, но
не переношу ударов неправильных. ‘уть дела менЯ трогает мало,  высказываемые
мнениЯ безразличны, и Я более или менее равнодушен к исходу спора.  џ  готов
хоть целый день спокойно вести спор,  если  в  нем  соблюдаетсЯ  порЯдок.  џ
требую не столько силы и тонкости аргументов, сколько порЯдка, того порЯдка,
который всегда соблюдают в своих  словесных  распрЯх  пастухи  или  молодцы,
стоЯщие за прилавками,  но  никогда  не  соблюдаем  мы.  …сли  беспорЯдок  и
возникает, то потому, что спор переходит в перебранку, а это случаетсЯ  и  у
нас. Ќо пыл и раздражение не уводЯт их от сути спора: речь идет  все  о  том
же. …сли они перебивают друг друга, не выслушивают до конца,  то  во  всЯком
случае все времЯ понимают, о чем идет речь.  Џо-моему,  любой  ответ  хорош,
если он к месту. Ќо когда спор превращаетсЯ в беспорЯдочную свару, Я  отхожу
от сути дела и увлекаюсь формой, злюсь, раздражаюсь и  начинаю  проЯвлЯть  в
споре упрЯмство, недобросовестность, высокомерие, а потом мне приходитсЯ  за
все это краснеть.
     Ќевозможно вести честный и искренний спор с дураком.
     ‚оздействие такого неистового советчика, как раздражение, губительно не
только длЯ нашего разума, но и длЯ совести. Ѓрань  во  времЯ  споров  должна
запрещатьсЯ и каратьсЯ, как другие  словесные  преступлениЯ.  Љакого  только
вреда не причинЯет и не  нагромождает  она,  неизменно  порождаемаЯ  злобным
раздражением!
     ‚раждебное чувство вызывают в нас сперва доводы противников, а затем  и
сами люди. Њы учимсЯ в  споре  лишь  возражать,  а  так  как  каждый  только
возражает и выслушивает возражениЯ,  это  приводит  к  тому,  что  терЯетсЯ,
уничтожаетсЯ истина. ‚от почему Џлатон в своем государстве  лишал  права  на
спор людей с умом ущербным и неразвитым [6].
     ‡ачем отправлЯтьсЯ на поиски истины со спутником, не умеющим  идти  так
ровно и быстро, как надо? Џредмету не наноситсЯ  никакого  ущерба,  если  от
него отступают, чтобы найти правильный способ рассуждать о  нем.  џ  имею  в
виду не приемы схоластических  силлогизмов,  а  естественный  путь  здравого
человеческого разумениЯ. Љ чему это все может привести?  Ћдин  из  спорщиков
устремлЯетсЯ на запад, другой - на восток, оба  они  терЯют  из  виду  самое
главное, плутаЯ в  дебрЯх  несущественных  частностей.  Џосле  часа  бурного
обсуждениЯ они уже сами не знают, чего ищут: один погрузилсЯ на дно,  другой
залез слишком высоко, третий метнулсЯ  в  сторону.  ’от  цеплЯетсЯ  за  одно
какое-нибудь слово или сравнение; этот настолько увлексЯ  своей  собственной
речью, что не слышит собеседника и  отдаетсЯ  лишь  ходу  своих  мыслей,  не
обращаЯ вниманиЯ на ваши. Ђ третий, сознаваЯ свою  слабость,  всего  боитсЯ,
все отвергает, с самого начала путает слова и мысли или же в  разгаре  спора
вдруг раздраженно умолкает, напускаЯ на себЯ горделивое презрение от  досады
на свое невежество либо из глупой ложной скромности уклонЯЯсь от возражений.
Ћдному важно только наносить удары и все равно, что при  этом  он  открывает
свои слабые места. „ругой считает каждое свое  слово,  и  они  заменЯют  ему
доводы. Ћдин действует только силой своего голоса и  легких.  „ругой  делает
выводы, противоречащие его же собственным положениЯм. ќтот забивает вам  уши
пустословием всЯческих предисловий и отступлений  в  сторону.  ’от  вооружен
лишь бранными словами и ищет любого пустЯкового предлога, чтобы  рассоритьсЯ
и тем самым уклонитьсЯ от беседы с человеком, с которым он не может тЯгатьсЯ
умом. €, наконец, еще один меньше всего озабочен разумностью  доводов,  зато
он забивает вас в угол диалектикой своих силлогизмов  и  донимает  формулами
своего ораторского искусства.
     Љто же,  видЯ,  какое  употребление  мы  делаем  из  наук,  этих  nihil
sanantibus litteris {Ќичего не исцелЯющих наук [7] (лат.).}, не усомнитсЯ  в
них и в том, что они могут принести какую-нибудь пользу в жизни? Љого логика
научила разумению? ѓде все ее прекрасные посулы? Nec ad melius vivendum  nec
ad  commodius  disserendum  {Ќи  лучше  жить,  ни  толковее  рассуждать  [8]
(лат.).}. ђазве рыночные торговки сельдью городЯт в своих перебранках меньше
вздора, чем ученые на своих публичных диспутах? џ предпочел  бы,  чтобы  мой
сын  училсЯ  говорить  в  каких-нибудь  кабачках,  чем  в  этих  школах  длЯ
говорениЯ. Ќаймите магистра свободных искусств, побеседуйте с ним. Џусть  бы
он дал нам почувствовать весь блеск своего искусства, пусть бы  он  восхитил
женщин и жалких невежд вроде нас основательностью своих доводов  и  стройной
логичностью рассуждений, пусть бы он покорил  нас,  убедил,  как  ему  будет
угодно! „лЯ чего человеку, обладающему такими преимуществами как в  предмете
своей науки, так и в умении  рассуждать,  пользоватьсЯ  в  словесной  распре
оскорблениЯми,  нескромными,  гневными  выпадами?  ‘брось  он  с  себЯ  свою
ермолку, мантию, свою латинскую ученость, не  забивай  он  вам  слух  самыми
чистыми, беспримесными цитатами из ЂристотелЯ, и вы найдете, что он не лучше
любого из нас грешных, а пожалуй и хуже. Њне кажетсЯ, что с их витиеватыми и
путаными речами, которыми они нас морочат, обстоит так же, как с  искусством
фокусников; их ловкость действует на  наши  ощущениЯ,  завладевает  ими,  но
убедить нас ни в чем не может; кроме этого фиглЯрства, все  у  них  пошло  и
жалко. “чености у них больше, а глупости ничуть не меньше.
     џ люблю и почитаю науку, равно как и  тех,  кто  ею  владеет.  €  когда
наукой пользуютсЯ, как должно, это самое благородное и великое из достижений
рода человеческого. Ќо в тех (а таких бесчисленное множество), длЯ кого  она
- главный источник самодовольства и уверенности в собственном значении,  чьи
познаниЯ основаны  лишь  на  хорошей  памЯти  (sub  aliena  umbra  latentes)
{‘крывающиесЯ в чужой тени [9] (лат.).}, кто все черпает только из  книг,  в
тех, осмелюсь сказать, Я ненавижу ученость даже несколько больше, чем полное
невежество. ‚ нашей стране и в наше времЯ ученость может быть  полезной  длЯ
кармана, но душе она редко что-либо  дает.  „лЯ  слабой  души  она  ЯвлЯетсЯ
тЯжелым  и  труднопереваримым  материалом,  отЯгощает  и  губит   ее.   „уши
возвышенные она еще больше очищает, просветлЯЯ и утончаЯ их до того,  что  в
них уже как бы ничего не остаетсЯ. “ченость как таковаЯ сама по  себе,  есть
нечто безразличное. „лЯ благородной души она может  быть  добавлением  очень
полезным, длЯ какой-нибудь иной - вредоносным и  пагубным.  ‚ернее  было  бы
сказать, что она вещь драгоценнаЯ длЯ того, кто умеет ею пользоватьсЯ, но за
нее надо платить настоЯщую цену: в  одной  руке  это  скипетр,  в  другой  -
побрЯкушка. Ќо пойдем дальше.
     Љакой еще можно желать победы, когда вы убедили противника, что ему нет
смысла продолжать с вами борьбу? …сли побеждает  то  положение,  которое  вы
защищали, в выигрыше истина. …сли  побеждает  Ясность  и  стройность  вашего
рассуждениЯ, в выигрыше вы сами. Њне сдаетсЯ, что  у  Џлатона  и  Љсенофонта
‘ократ ведет спор скорее ради пользы  своих  противников,  чем  ради  самого
предмета спора, скорее ради того, чтобы ќвридем и Џротагор  [10]  прониклись
сознанием своего собственного ничтожества, чем порочности своего учениЯ.  Ћн
обращаетсЯ с предметом так,  словно  ставит  себе  более  важную  цель,  чем
истолкование такового, то есть стремитсЯ просветить умы тех, с кем  беседует
и кого учит. ‚о времЯ охоты ловкость и  целесообразность  наших  действий  и
ЯвлЯетсЯ в сущности той дичью, за которой мы охотимсЯ: если мы  ведем  охоту
плохо, неумело - длЯ нас нет извинениЯ. Ђ уж  поймаем  ли  мы  дичь  или  не
поймаем - дело совсем другое. €бо мы рождены длЯ поисков  истины.  Ћбладание
же ею дано лишь более высокому и мощному духу. €стина вовсе не  скрыта,  как
это утверждал „емокрит [11], в глубочайших безднах, - вернее будет  считать,
что она царит высоко над нами и владеет ею мысль божества. Њир наш -  только
школа, где мы учимсЯ познавать. ‘амое  важное  не  взЯть  приз,  а  проЯвить
больше всего искусства в состЯзании. ’от,  кто  вещает  истину,  может  быть
таким же дураком, как и тот, кто городит вздор: ибо дело у нас не столько  в
том, что именно сказано, сколько в том, как сказано. џ склонен уделЯть форме
не меньше вниманиЯ, чем сути, защитнику дела не меньше, чем самому делу, как
считал нужным Ђлкивиад.
     Њне  всегда  доставлЯет  удовольствие  читать  произведениЯ   различных
писателей, не заботЯсь о том, много ли они знают:  менЯ  занимает  не  самый
предмет их, а то, как они его трактуют. ’очно так  же  стараюсь  Я  завЯзать
знакомство с тем или иным из прославленных умов не длЯ того, чтобы  он  менЯ
учил, но длЯ того, чтобы узнать его самого.
     ‹юбой человек может сказать нечто, соответствующее истине, но  выразить
это красиво, разумно, немногословно смогут не столь уж  многие.  ‚от  почему
менЯ раздражает не сказанное неверно по незнанию,  а  неумение  сказать  это
хорошо. џ прервал многие полезные длЯ менЯ свЯзи из-за того, что те, с кем Я
был свЯзан, проЯвлЯли полную неспособность к беседе. „аже раз  в  год  Я  не
выскажу возмущениЯ ошибками тех, кто от менЯ зависит,  но  ежедневно  у  нас
происходит стычки из-за глупости и упрЯмства, которые они проЯвлЯют в  своих
тупых, ослиных объЯснениЯх, извинениЯх и оправданиЯх. Ћни не понимают, что и
почему им говоришь, и точно так же отвечают, доводЯ менЯ прЯмо до  отчаЯниЯ.
‘амый длЯ менЯ болезненный удар по голове - тот, который мне наносит  другаЯ
голова, Я  готов  скорее  примиритьсЯ  с  пороками  моих  людей,  чем  с  их
нахальством, докучностью и глупостью. Џусть уж лучше они меньше делают, лишь
бы проЯвили способность что-то делать. †ивешь в надежде пробудить их  добрую
волю, но от чурбана не на что надеЯтьсЯ и нечего ждать.
     Ќо что если Я считаю вещи не тем, чем они на самом деле  ЯвлЯютсЯ?  ќто
вполне возможно. € потому  Я  готов  осудить  свое  нетерпение  и  сразу  же
сказать, что оно так же порочно в правом, как и в неправом; кто  не  выносит
несвойственных самому себе повадок, тот не в меру  раздражителен.  €,  кроме
того, сказать по правде, нет глупости больше, назойливее и  диковиннее,  чем
возмущатьсЯ и оскорблЯтьсЯ глупостЯми, творЯщимисЯ вокруг. €бо эта  глупость
обращаетсЯ против нас же. € у некоего философа  древности  никогда  не  было
недостатка в поводах длЯ слез, коль скоро он приглЯдывалсЯ бы к самому себе.
Њисон, один из семи мудрецов, во многом сходный с ’имоном и  „емокритом,  на
вопрос, над чем это он смеетсЯ, сидЯ в одиночестве, ответил: "„а как раз над
тем, что смеюсь про себЯ" [12].
     ‘колько глупостей, что ни день, говорю  Я  сам  в  ответ  на  другие  и
насколько же этих глупостей больше по мнению других! …сли из-за этого Я  сам
себе кусаю губы, что же делают другие? Ћдним словом, надо жить  среди  живых
людей и не заботитьсЯ о том, а тем паче не вмешиватьсЯ в то, как вода  течет
под мостом. € правда, почему  мы  без  всЯкого  раздражениЯ  видим  человека
кривобокого, косолапого - и не можем не  прийти  в  Ярость,  встретившись  с
человеком, у которого ум вкривь и вкось? €сточник этого неправедного гнева -
не столько провинность, сколько сам судьЯ. Ѓудем  всегда  помнить  изречение
Џлатона: "…сли что-нибудь по-моему не здорово, то не потому ли, что это Я не
здоров? Ќе сам ли Я в этом виноват? ЌельзЯ ли мой упрек обратить против менЯ
самого?" [18] ‘лова божественно мудрые, бичующие самое  общераспространенное
из человеческих заблуждений. Ќе только упреки, которые мы делаем друг другу,
но и наши доводы, и наши аргументы в спорах большей  частью  можно  обратить
против нас же и поразить нас нашим же оружием.  “  древних  Я  нахожу  этому
достаточно Яркие примеры. Ћчень удачно и весьма к месту сказал нижеследующее
словцо тот, кто его придумал:

                       Stercus cuique suum bene olet.

     {‘вое дерьмо не вонЯет [14] (лат.).}

     Ќа затылке у нас нет глаз. ‘то раз на день смеемсЯ мы над самими  собой
по поводу того, что подмечаем у соседа, в  другом  осуждаем  те  недостатки,
которые еще наглЯднее в нас самих, где мы ими же восхищаемсЯ с  удивительным
бесстыдством и непоследовательностью.
     …ще вчера Я был свидетелем того, как  один  человек,  рассудительный  и
любезный, весьма забавно и справедливо высмеивал глупость  другого,  который
всем  надоедает  разговорами  о  своей   родословной   и   аристократических
родственных свЯзЯх, - притом и то и другое в достаточной  мере  не  подлинно
(охотнее всего пускаютсЯ в подобные разговоры как раз те, чей  аристократизм
всего сомнительнее). Ќо если бы насмешник взглЯнул на себЯ  со  стороны,  он
заметил бы, что и он сам  не  менее  назойливо  и  докучно  выставлЯет  всем
напоказ знатность  и  родовитость  своей  супруги.  Ћ  докучное  самомнение,
которым жену вооружает ее собственный муж! …сли бы они понимали  латынь,  им
бы следовало процитировать:

            Age! si haec non insanit satis sua sponte, instiga.

     {‚алЯй,  если  она  недостаточно  безумствует  по  своему   побуждению,
подстегни ее [15] (лат.).}

     џ не утверждаю, что осуждать  может  только  человек  безупречный,  ибо
тогда никто никого не осуждал бы. Ќе считаю Я даже,  что  осуждающий  должен
быть обЯзательно непричастен к тому же греху. џ имею в  виду,  что,  осуждаЯ
недостатки другого человека, о котором сейчас идет речь, мы тем самым отнюдь
не избавлЯем самих себЯ от внутреннего суда. ‘о стороны того, кто не в силах
справитьсЯ со своим собственным пороком, Я считаю человеколюбивым стремление
излечить от него другого человека, в котором дурное семЯ, может быть, не так
глубоко и зловредно укоренилось. Ќе считаю Я также  правильным  в  ответ  на
упреки обвинЯть собеседника в том же грехе.  Ќе  все  ли  это  равно?  “прек
остаетсЯ справедливым и полезным. …сли бы у нас было хорошее обонЯние,  наши
собственные нечистоты должны были бы  казатьсЯ  нам  еще  зловоннее.  ‘ократ
полагал, что когда какой-нибудь человек, его сын и  кто-то  ему  посторонний
оказываютсЯ одинаково повинны в каком-то насилии или  оскорблении,  виновный
должен требовать у правосудиЯ справедливой кары прежде  всего  самому  себе,
затем своему сыну и, наконец, третьему, постороннему длЯ него человеку [16].
…сли это предписание, пожалуй, уж  чересчур  сурово,  то  во  всЯком  случае
каждый, кто в чем-либо виновен, должен судить судом личной совести в  первую
очередь себЯ самого.
     ЋщущениЯ  наши  ЯвлЯютсЯ  длЯ  нас  непосредственными,  первоначальными
судьЯми, воспринимающими все окружающие вещи по внешнему впечатлению. Ќечего
и дивитьсЯ тому, что во всех областЯх общественной жизни  наблюдаетсЯ  такое
непрерывное многообразное смешение всевозможных церемоний  и  чисто  внешних
форм поведениЯ и что именно в них  наиболее  полным  и  действенным  образом
проЯвлЯетсЯ всЯкий  общественный  порЯдок.  ‚едь  мы  всегда  имеем  дело  с
человеком, а всего примечательнее, что природа человеческаЯ в основе своей -
телесна. Џусть те,  кто  за  последние  годы  стремились  утвердить  религию
созерцательную и безобрЯдную [17], не удивлЯютсЯ, что есть люди,  считающие,
что эта религиЯ растаЯла бы и растеклась у них между пальцев, если бы она не
держалась среди нас больше  потому,  что  стала  знаком,  именем  и  орудием
общественного разлада и  разделениЯ  на  партии,  чем  по  своим  внутренним
качествам. ’о же самое и в наших диспутах: важный вид, облачение  и  высокое
положение говорЯщего часто заставлЯют верить словам пустым и нелепым. Ќикому
и в голову не придет, что у человека столь уважаемого и почитаемого  нет  за
душой ничего, кроме этого уважениЯ толпы, и что человек, которому поручаетсЯ
столько дел и должностей, такой высокомерный и надменный, не более  искусен,
чем какой-то другой, издали низко  кланЯющийсЯ  ему  и  ничьим  доверием  не
облеченный. Ќе только слова, но и ужимки таких людей принимают во  внимание,
считаЯсь  с  ними,  и  каждый  стараетсЯ  истолковать  их  самым  лучшим   и
основательным образом. …сли они снисходЯт до собеседованиЯ  с  обыкновенными
людьми и им приходитсЯ выслушать  что-либо,  кроме  выражений  почтительного
одобрениЯ, они сокрушают вас авторитетом своего  личного  опыта:  они,  мол,
слышали, видели, делали то-то и  то-то.  ‚ы  просто  раздавлены  количеством
примеров.  џ  охотно  возразил  бы  им,  что,  например,   ценность   опыта,
вынесенного врачом, состоит вовсе не в удачной практике, не в простом  учете
четырех излеченных чумных и трех  подагриков,  и  что  опыт  его  ничего  не
доказывает, если он не сумел извлечь из него никакой общей мысли и не  может
убедить нас в том, что стал лучше разуметь свое дело.  ’ак,  в  концерте  мы
слышим не лютню, спинет [18] или флейту, а созвучие этих инструментов вместе
взЯтых, то, что создаетсЯ их взаимодействием. …сли путешествиЯ,  совершенные
важными лицами, и отправление ими должностей пошли им на пользу,  пусть  они
докажут это нам развитием своей способности суждениЯ. Ќедостаточно  накопить
опыт, надо его взвесить и обсудить, надо его переварить  и  обдумать,  чтобы
извлечь из него все возможные доводы  и  выводы.  Ќикогда  не  было  столько
историков, как в наше времЯ. ‘лушать их всегда хорошо и полезно, так  как  в
складе