ь, на ощупь. ’ак же обстоит дело
и с этой книгой: Я высказываю свои взглЯды в отдельных фразах, как  если  бы
речь шла о чем-то таком, что не  может  рассматриватьсЯ  как  единое  целое.
‚заимосвЯзанности и единообразиЯ не найти в душах столь обычных и низменных,
как наши. Њудрость есть здание прочное  и  цельное,  каждаЯ  часть  которого
занимает строго определенное место и имеет свой признак. Sola  sapientia  in
se tota conversa est {‹ишь одна мудрость полностью  обращена  на  себЯ  [37]
(лат.).}. џ предоставлЯю художникам распределЯть по клеткам все  бесконечное
многообразие обликов, закреплЯть и упорЯдочивать нашу переменчивость, но  не
знаю, удастсЯ ли им справитьсЯ  с  предметом  столь  сложным,  состоЯщим  из
такого количества случайных мелочей.  џ  считаю  крайне  затруднительным  не
только увЯзывать наши действиЯ одно за другим,  но  и  правильно  обозначать
каждое из них по одному главному  признаку,  настолько  двусмысленны  они  и
пестры и пребывают в зависимости от освещениЯ.
     ’о, что в царе македонском Џерсее [38] считали странностью,  а  именно,
что дух его, никогда не пребываЯ в некоем определенном состоЯнии,  стремилсЯ
проЯвить себЯ в различных образах жизни, в необычных и переменчивых нравах и
благодарЯ этому ни сам Џерсей, ни другие не в состоЯнии были понЯть, что  же
он за человек, - эти черты  представлЯютсЯ  мне  свойственными  всем  людЯм.
Ћсобенно хорошо знаю Я другого такого же человека, к которому,  по-моему,  с
еще большим правом можно отнести нижеследующее заключение: ему чужд какой бы
то ни было средний путь, он по самому неожиданному поводу бросаетсЯ из одной
крайности в другую, он, даже двигаЯсь куда-то,  беспрестанно  сворачивает  в
сторону или возвращаетсЯ обратно, все его свойства  противоречивы,  так  что
наиболее правильное мнение сведетсЯ когда-нибудь к тому, что он  старалсЯ  и
стремилсЯ стать известным из-за того, что его невозможно познать.
     Ќадо иметь очень чуткие уши, чтобы выслушивать откровенные  суждениЯ  о
себе.  €  так  как  мало  таких  людей,  которые  могут  выносить  это,   не
оскорблЯЯсь, те, кто  решаютсЯ  высказывать  нам,  что  они  думают  о  нас,
проЯвлЯют тем самым необыкновенно дружеские чувства. €бо ранить и колоть длЯ
того, чтобы принести пользу, - это и есть  настоЯщаЯ  любовь.  Њне  тЯгостно
судить человека, у которого  дурных  свойств  больше,  чем  хороших.  Џлатон
говорит, что у того, кто хочет познать чужую душу, должны быть три свойства:
понимание, благожелательность и смелость [39].
     ЊенЯ иногда спрашивали, к какой деЯтельности Я считал бы себЯ  наиболее
способным, если бы кому-нибудь пришло в голову  применить  к  чему-либо  мои
силы, когда Я был еще в подходЯщем длЯ этого возрасте.

             Dum melior  vires  sanguis  dabat, aemula  necdum
             Temporibus  geminis canebat sparsa senectus.

     {Џока более быстраЯ кровь давала мне силы и пока  завистливаЯ  старость
не посеребрила мне виски [40] (лат.).}

     - Ќи к какой, - отвечал Я. € Я даже рад, что не умею делать ничего, что
бы могло превратить менЯ в раба другого человека. Ќо Я  сумел  бы  высказать
моему господину всю правду о нем и Ясно обрисовать ему его нрав, если бы  он
этого захотел. Ќе в общих суждениЯх,  по  схоластическому  способу,  чего  Я
делать не умею (впрочем, уменье это не приносит никакой пользы тем,  у  кого
оно есть), но наблюдаЯ его шаг за шагом, поскольку длЯ этого у менЯ  имелась
бы  полнаЯ  возможность,  и  внимательным  взглЯдом  оцениваЯ  их  во   всех
подробностЯх; и Я излагал бы ему это просто и естественно, разъЯснЯЯ, что  о
нем думают на самом деле люди, и всЯчески опровергаЯ его льстецов. Љаждый из
нас стоил бы куда меньше, чем короли, если бы его постоЯнно портили  лестью,
как портит властителей окружающаЯ их сволочь. „а  что  говорить,  если  даже
Ђлександр, этот великий государь и великий мыслитель, был  беззащитен  перед
лестью! “ менЯ хватило бы верности, и разума, и внутренней свободы длЯ того,
чтобы говорить правду. ќто была  бы  служба,  не  дающаЯ  славы:  иначе  она
утратила бы  всю  свою  действенность,  все  свои  благодатные  свойства.  €
подобную роль может сыграть не каждый  человек.  €бо  даже  истине  не  дано
преимущество быть высказываемой в любое времЯ и при  любых  обстоЯтельствах:
как ни благородно  быть  ее  глашатаем,  и  это  дело  требует  определенных
условий, определенных рамок. Њир так устроен,  что  нередко  ее  доводЯт  до
слуха  властителЯ  не  только  без  всЯкой  пользы,  но   даже   с   дурными
последствиЯми и к тому же неоправданно. € менЯ никто не убедит  в  том,  что
даже самый справедливый укор не может оказатьсЯ несвоевременным и  что  суть
дела не должна порою уступать  форме.  џ  полагаю,  что  такаЯ  деЯтельность
больше всего подобала бы человеку, довольному своей участью,

                    Quod sit esse velit, nihilque malit,

     {...который хочет быть тем, что он есть, и не хочет ничего другого [41]
(лат.).}

     и рожденному в среднем состоЯнии. €бо, с одной стороны, он не  побоЯлсЯ
бы слишком глубоко затронуть сердце властителЯ и тем самым  повредить  своей
карьере, а  с  другой,  как  человек  среднего  состоЯниЯ,  находилсЯ  бы  в
постоЯнном общении со всЯкого рода людьми. џ считаю,  что  в  подобной  роли
должен был бы выступать лишь один  человек,  ибо  даровать  право  на  такую
свободу и близость к государю  многим  людЯм  означало  бы  породить  весьма
пагубное неуважение к верховной власти. € кроме того, от такого  человека  Я
потребовал бы прежде всего верности и молчаниЯ.
     ЌельзЯ верить королю, хвалЯщемусЯ тем, что ради славы своей  он  стойко
дожидалсЯ нападениЯ неприЯтелЯ, если он не  способен  ради  своей  пользы  и
назиданиЯ выслушать откровенные речи друга, которые могли бы лишь  оскорбить
его слух, так как всЯкое другое их действие зависит  только  от  его  доброй
воли. Ђ между тем из  всех  людей  именно  облеченные  властью  более  всего
нуждаютсЯ в правдивом и свободном слове. †изнь  их  протекает  на  глазах  у
всех, и им приходитсЯ домогатьсЯ симпатии огромного количества зрителей.  Ќо
так как принЯто скрывать от них все,  что  может  заставить  их  свернуть  с
предначертанного  пути,  они,  даже  не  сознаваЯ  того,  становЯтсЯ   порою
ненавистными своим народам по причинам, которых они часто могли бы избежать,
не пожертвовав при этом ни одним из своих удовольствий, если бы  их  вовремЯ
предупредили и подали им добрый совет. Ћбычно их любимцы заботЯтсЯ больше  о
себе, чем о своем повелителе, и ничего на этом не  терЯют,  ибо,  говорЯ  по
правде, подлинно дружеские чувства к государю подвергаютсЯ всегда суровым  и
опасным испытаниЯм, так что такаЯ дружба требует не только  привЯзанности  и
искренности, но и мужества.
     ‚ общем же все сострЯпанное мною здесь кушанье  есть  лишь  итог  моего
жизненного опыта, который длЯ всЯкого здравомыслЯщего  человека  может  быть
полезен как призыв действовать совершенно противоположным образом. Ќо что до
здоровьЯ телесного, то ничей опыт не будет полезнее моего,  ибо  у  менЯ  он
предстает  в  чистом  виде,  не  испорченном  и   не   ущемленном   никакими
ухищрениЯми, никакой предвзЯтостью. ‚ отношении медицины опыт -  как  петух,
роющийсЯ в своем же помете: разумное  он  обретает  в  самом  себе.  ’иберий
говорил, что каждый, проживший двадцать лет, должен сам  понимать,  что  длЯ
него вредно, а что полезно, и уметь обходитьсЯ без врачей [42]. ќту мысль он
мог позаимствовать у  ‘ократа,  который,  советуЯ  своим  ученикам  прилежно
изучать,  как  важнейшую  вещь,  свое  здоровье,  добавлЯл,  что   было   бы
невероЯтно, если бы рассудительный человек, следЯщий за тем, чтобы правильно
упражнЯть свое тело, есть и пить, сколько нужно, не понимал  бы  лучше  всех
врачей, что длЯ него хорошо, что плохо [43]. „а и медицина всегда  заЯвлЯет,
что во всех предписаниЯх исходит из опыта. ‘ледовательно, Џлатон  был  прав,
когда говорил, что  настоЯщему  врачу,  стремЯщемусЯ  усовершенствоватьсЯ  в
своем искусстве, следовало бы испытать все болезни, которые он  намереваетсЯ
лечить,  все  случаи  и  обстоЯтельства,  на  основании  которых  он  должен
принимать решениЯ [44]. € правильно: если они хотЯт  лечить  сифилис,  пусть
переболеют им. ’акому врачу Я бы доверилсЯ, ибо все прочие,  руководЯ  нами,
уподоблЯютсЯ тому человеку, который рисует морЯ, корабли,  гавани,  сидЯ  за
своим столом и  в  полной  безопасности  водЯ  перед  собою  взад  и  вперед
игрушечный кораблик. Ђ когда им приходитсЯ взЯтьсЯ за  настоЯщее  дело,  они
ничего не могут и не  знают.  Ћни  описывают  наши  болезни,  как  городской
глашатай, выкрикивающий приметы сбежавшей лошади или собаки: такой-то  масти
шерсть, такой-то рост, такие-то уши, - но покажите им настоЯщего больного, и
они не распознают болезни.
     „ал бы бог, чтобы медицина хоть  раз  в  жизни  оказала  мне  настоЯщую
ощутимую помощь, и Я с открытой душой вскричал бы:

                    Tandem efficaci do manus scientiael

     {Ќаконец-то Я подаю руку этой могущественной науке [45] (лат.).}

     €скусства, сулЯщие нам телесное и душевное здоровье, обещают много,  но
именно они реже всего исполнЯют свои  обещаниЯ.  €  в  наше  времЯ  те,  кто
считает врачевание своей профессией, действуют  в  этой  области  хуже,  чем
любой другой человек. ‘амое большее, что о них можно сказать, - это, что они
продают лекарственные средства, но сказать, что они врачи, никак нельзЯ.
     џ прожил достаточно долго, чтобы оценить те навыки, которые  обеспечили
мне столь продолжительное существование. ’ак как они мною  уже  испробованы,
на менЯ могут опиратьсЯ все, кто захотел бы к ним прибегнуть. ‚от кое-что из
них, насколько мне помнитсЯ. “  менЯ  не  было  таких  навыков,  которые  не
изменЯлись бы в зависимости от обстоЯтельств, но здесь Я  указываю  наиболее
постоЯнные и свойственные мне до настоЯщего времени. € здоровый, и  больной,
Я веду один и  тот  же  образ  жизни:  сплю  на  одной  и  той  же  кровати,
придерживаюсь того же распорЯдка днЯ, ем и пью одно и то же. Ќичего к  этому
не добавлЯетсЯ, Я менЯю только количество пищи и часов сна, в зависимости от
своих сил и аппетита. џ блюду свое здоровье, следуЯ без изменений привычному
жизненному распорЯдку. Ѓолезнь выбила менЯ из него с одной стороны?  …сли  Я
доверюсь врачам, они выбьют менЯ из  него  и  с  другой,  так  что  и  волею
обстоЯтельств и из-за медицинского искусства Я  окажусь  вне  своей  обычной
колеи. Ђ между тем больше всего  Я  верю  в  то,  что  мне  никак  не  могут
повредить вещи, к которым Я издавна привык.
     €менно   привычка   сообщает   нашей   жизни   ту   форму,   какаЯ   ей
заблагорассудитсЯ.  ‡десь  она  всемогуща:  это  волшебный  напиток  –ирцеи,
придающий существу нашему любой облик [46]. Њногие народы в  трех  шагах  от
нас, считают нелепостью боЯтьсЯ столь  Явно  мучительной  длЯ  нас  вечерней
прохлады; наши морЯки и крестьЯне тоже над этим смеютсЯ.  Ќемец  плохо  себЯ
чувствует, лежа на матраце, итальЯнец - на перине, а француз - если он  спит
без штор и без огнЯ в камине. †елудок  испанца  не  выносит  нашего  способа
питатьсЯ, а наш - швейцарской манеры пить.
     Ћдин немец, к великому моему  удовольствию,  поносил  неудобство  наших
каминов, используЯ те же доводы, какими мы осуждаем их печи. € правда, жар в
замкнутом пространстве и запах раскаленного  кирпича,  из  которого  сложены
печи, тЯгостны длЯ большинства тех,  кто  к  этому  не  приучен.  „лЯ  менЯ,
впрочем, нет. ‚ообще же это устойчивое  и  равномерно  распределенное  всюду
тепло, без пламени, без дыма, без  ветра,  задувающего  через  широкие  зевы
наших каминов, вполне выдерживает сравнение  с  нашим  способом  обогреваниЯ
комнат. Ќо почему мы не подражаем архитектуре римлЯн?  €бо  говорЯт,  что  в
древности   дома   их   обогревались   снаружи   и   снизу,   откуда   тепло
распространЯлось по всему жилью с помощью труб,  положенных  внутри  стен  и
проходЯщих через все помещениЯ, которые надо было обогревать: обо всем  этом
очень Ясно говоритсЯ где-то у ‘енеки [47]. ‚ышесказанный немец, слыша, как Я
нахваливаю удобства и красоты  его  города,  вполне  заслуживающего  похвал,
принЯлсЯ жалеть менЯ по поводу моего отъезда: одним из первых  неудобств,  с
которыми мне, по его мнению, пришлось бы столкнутьсЯ, Явилась бы  тЯжесть  в
голове из-за каминного угара во ”ранции. ѓоворил он с чьих-то чужих слов  и,
не имеЯ случаЯ столкнутьсЯ с этим неприЯтным Явлением  у  себЯ,  считал  его
характерной  чертой  нашего  обихода.  ‚сЯкий  жар   от   горЯщего   пламени
действительно вызывает у менЯ слабость и  тЯжесть  в  голове.  •отЯ  ќвен  и
говорил, что лучшаЯ утеха жизни - огонь [48],  Я  предпочитаю  любой  другой
способ избегать холода.
     Њы не любим пить вино со дна бочки. „лЯ португальцев же винный осадок -
наслаждение, царский напиток. ‚ общем, каждый  народ  имеет  свои  обычаи  и
привычки, не только не известные другим народам, но диковинные и странные  с
их точки зрениЯ.
     —то сказать о народе,  который  уважает  лишь  печатное  свидетельство,
доверЯет только тем людЯм, о которых можно прочесть в книге, и верит  только
в истины очень почтенного возраста? ЋтливаЯ свои  глупости  в  металлическом
шрифте, мы как бы придаем им некое благородство. Љогда говоришь "Я  прочел",
кажетсЯ, что это звучит более веско, чем "Я слышал". Ќо Я,  придающий  устам
человеческим не меньшее значение, чем рукам, знающий, что писать  можно  так
же легкомысленно, как говорить, Я, уважающий наш век не менее, чем любой  из
минувших, так же охотно сошлюсь на кого-либо из своих друзей,  как  на  Ђвла
ѓеллиЯ или ЊакробиЯ, и на то, что Я видел, как на то, что  они  написали.  €
как принЯто считать,  что  добродетель  отнюдь  не  выше  от  того,  что  ей
предавались дольше, так и Я полагаю, что та или инаЯ  истина  не  становитсЯ
мудрее от своего возраста. џ часто говорю,  что  погонЯ  наша  за  примерами
чужеземными и книжными - чистейшее недомыслие. Ћпыт нашего  времени  так  же
плодотворен, как опыт времен ѓомера или Џлатона. Ќо  разве  не  правда,  что
звонкаЯ  цитата  соблазнЯет  нас  больше,  чем  правдиваЯ  речь?  Љак  будто
доказательства, которые можно  почерпнуть  в  книжной  лавке  ‚аскосана  или
Џлантена [49], стоЯт больше, чем те, которые приводит нам жизнь нашего села?
€ли, может быть, нам не хватает ума, чтобы исследовать то, что происходит  у
нас перед глазами, дать ему правильную оценку и составить о нем  решительное
суждение, чтобы извлечь некий пример? €бо, когда мы утверждаем,  что  мнениЯ
наши недостаточно вески, чтобы люди  придавали  веру  нашему  свидетельству,
говоритсЯ это впустую. ’ем более, что, на мой взглЯд, если пролить настоЯщий
свет на самые обыкновенные, общеизвестные и всем привычные вещи,  они  могут
предстать как величайшие чудеса мира и из них можно извлечь  удивительнейшие
примеры, в особенности касательно дел человеческих.
     Ќо вернемсЯ к моему предмету. Ћставив в стороне книжные свидетельства и
то, что Ђристотель говорит об  Ђндроне,  аргийце,  который  пересекал  пески
ливийской пустыни и при этом ничего не пил [50],  хочу  упомЯнуть  об  одном
дворЯнине,  достойным  образом  отправлЯвшем  различные  должности,  который
рассказывал в моем присутствии, что он в самый разгар лета ездил из  Њадрида
в ‹иссабон и ничего не пил в дороге. Ћн отличаетсЯ превосходным  длЯ  своего
возраста здоровьем и ведет самый обычный образ жизни - за исключением  того,
что в течение двух-трех месЯцев, а иногда и года, ничего не пьет, как он мне
сам говорил. Ћн испытывает жажду, но ждет, чтобы она прошла, считаЯ, что это
ощущение само по себе ослабевает,  и  вообще  он  пьет  лишь  по  случайному
побуждению, а не по нужде или ради удовольствиЯ [51].
     Ђ вот еще пример. Ќедавно Я видел, как один из ученейших мужей ”ранции,
и притом один из наиболее состоЯтельных, занимаетсЯ  у  себЯ  в  углу  залы,
отделенной   от   остального   помещениЯ   портьерой.   Љругом    совершенно
беззастенчиво кричали и суетились его слуги. Ћн же сказал мне - до него  это
говорил и ‘енека [53], - что весь этот шум ему даже полезен, ибо, оглушенный
им, он еще глубже погружаетсЯ в  созерцание:  громкие  голоса  помогают  ему
сосредоточитьсЯ. Ѓудучи студентом в Џадуе, он занималсЯ в помещении, куда  с
площади доносилсЯ звон колоколов и уличный  гвалт,  и  не  только  приучилсЯ
переносить шум, но у него даже выработалась привычка к шуму в часы  занЯтий.
Љогда Ђлкивиад спрашивал ‘ократа, как это он выносит беспрестанную  сердитую
воркотню жены, тот отвечал: "Џривыкают же к скрипу колес, с помощью  которых
вытЯгивают из колодца ведра с водой" [53]. „лЯ менЯ все обстоит  иначе.  „ух
мой чувствителен и легко возбудим: когда он погружен в себЯ,  даже  жужжание
мухи длЯ него мучительно.
     ‘енека с молодых лет увлексЯ примером ‘екстиЯ [54], который никогда  не
ел мЯса убитых или умерших животных, и уже через год ‘енека с  удовольствием
обходилсЯ без мЯсной пищи. Ћн отказалсЯ от этой привычки  лишь  потому,  что
опасалсЯ,  как  бы  его  не  заподозрили  в  склонности  к  новой   религии,
проповедовавшей такое воздержание. Ћдновременно он  следовал  совету  Ђттала
[55] не спать на мЯгких матрацах и до самой старости  пользовалсЯ  твердыми,
не сгибающимисЯ под тЯжестью человеческого тела. € если  нравы  его  времени
побуждали  ‘енеку  искать  сурового  образа  жизни,  то  обычаи  наших  дней
заставлЯют нас стремитьсЯ к удобствам.
     Ћбратите внимание на образ жизни мой и моих слуг: даже скифы и  индийцы
не более отличаютсЯ от менЯ силой и обликом, чем  они.  џ  брал  к  себе  на
службу нищенствующих детей,  которые  вскоре  покидали  менЯ  и  мою  кухню,
сбрасывали  с  себЯ  мою  ливрею,  чтобы  возвратитьсЯ  к  своему   прежнему
существованию. ‘реди них был один, который, уйдЯ от менЯ, питалсЯ ракушками,
разысканными среди отбросов, и ни уговорами, ни угрозами Я не добилсЯ, чтобы
он отверг радости и блага полуголодной жизни. “ нищих  бродЯг  есть  и  своЯ
роскошь и свои наслаждениЯ, как у богатых,  и  даже,  говорЯт,  свое  особое
общественное устройство с должностЯми и званиЯми. ‚се зависит  от  привычки.
Ћна может не только отливать нас в любую форму (но мудрецы говорЯт, что  нам
все же следует выбирать лучшую, и привычка облегчит нам это дело),  но  даже
приучить к любым переменам, что ЯвлЯетсЯ  благороднейшей  и  полезнейшей  из
наук. ‹учшее из моих природных свойств - гибкость и податливость: Я  обладаю
некоторыми склонностЯми, более длЯ менЯ подходЯщими, привычными и приЯтными,
чем другие, но без особых усилий  могу  отказатьсЯ  от  них  и  с  легкостью
перейти  к  навыкам  совершенно  противоположным.  Њолодой  человек   должен
нарушать привычный длЯ него образ жизни: это вливает в него новые  силы,  не
дает ему закоснеть и опошлитьсЯ. ‘амые нелепые и жалкие жизненные  навыки  -
те, что целиком подчинЯют человека каким-то неизменным правилам  и  жестокой
дисциплине.

                 Ad primum lapidem vectari cum placet, hora
                 Sumitur ex libro; si  prurit frictus ocelli
                 Angulus, inspecta genesi collyria quaerit.

     {…сли она собираетсЯ выехать куда-нибудь неподалеку за город, то  времЯ
отъезда устанавливаетсЯ по книге астрологии; если  у  нее  зачешетсЯ  уголок
глаза, который она только что потерла, то она не приложит примочки, пока  не
заглЯнет в свой гороскоп [56] (лат.).}

     Ќа мой взглЯд, юноша должен порою быть невоздержанным: иначе  длЯ  него
окажетсЯ губительной любаЯ буйнаЯ шалость и в  веселой  беседе  он  окажетсЯ
неудобным  и  неприЯтным  обществу.  ‘амое  неблаговидное  длЯ   порЯдочного
человека свойство - это чрезмернаЯ щепетильность и приверженность к какой-то
особой  манере  держатьсЯ:  неподатливость  и  негибкость  и  составлЯют  ее
особенность. Џостыдно, когда человек отказываетсЯ от  чего-то  из-за  своего
бессилиЯ или не осмеливаетсЯ делать  то,  что  делают  его  товарищи.  Џусть
подобные люди плесневеют у себЯ на кухне.  ’акое  поведение  неприлично  длЯ
каждого человека, но особенно пагубно и недопустимо оно длЯ воина,  который,
по словам ”илопемена, должен приучатьсЯ к любым  жизненным  превратностЯм  и
переменам [57].
     ‚ свое времЯ Я был в достаточной мере приучен к  свободе  и  готовности
менЯть свои  привычки,  но,  стареЯ,  поддалсЯ  слабости  и  стал  усваивать
определенные  постоЯнные  навыки  (в  моем  возрасте  переучиватьсЯ  уже  не
приходитсЯ, надо думать лишь о том, чтобы сохранить себЯ в какой-то  форме).
’еперь уже  привычка  к  некоторым  вещам  незаметным  образом  так  властно
завладела мною, что нарушение ее представлЯетсЯ  мне  просто  разгулом.  Ѓез
тЯгостного длЯ себЯ ощущениЯ Я не  могу  ни  засыпать  среди  днЯ,  ни  есть
что-нибудь в неустановленные длЯ трапез часы, ни лишний раз позавтракать, ни
ложитьсЯ спать раньше, чем пройдет по крайне мере три часа после  ужина,  ни
делать  детей  иначе  как  только  перед  сном  и  только  лежа,  ни  ходить
вспотевшим, ни пить одну воду или  же  неразбавленное  вино,  ни  оставатьсЯ
долгое времЯ с непокрытой головой, ни бритьсЯ после  обеда.  ЋбходитьсЯ  без
перчаток мне теперь так же трудно, как без рубашки,  трудно  не  помыть  рук
после обеда и, встав ото сна, трудно обходитьсЯ без полога  и  занавесок  на
кровати, как вещей совершенно обЯзательных. Џообедать без скатерти  Я  могу,
но на немецкий манер,  без  чистой  салфетки  -  очень  неохотно.  џ  пачкаю
салфетки гораздо больше, чем немцы или итальЯнцы, и редко пользуюсь ложкой и
вилкой. †аль, что у нас не  привилсЯ  обычай,  принЯтый  при  дворе:  менЯть
салфетки вместе с тарелками, с каждым блюдом. Ћ  таком  суровом  воине,  как
Њарий,  известно,  что  с  возрастом  он  стал  очень  брезглив  в  питье  и
пользовалсЯ только своей собственной чашей. џ тоже предпочитаю особой  формы
стаканы и неохотно пью из любого, так же как и из поданного любой  рукой.  џ
не признаю металла - прозрачное, Ясное стекло мне приЯтнее. Џусть глаза  мои
наслаждаютсЯ, как могут, когда Я пью.
     Љое-какими чертами изнеженности Я обЯзан привычке, но  постаралась  тут
со своей стороны и природа. ’ак, Я не  могу  основательно  поесть  дважды  в
день, не отЯгчив желудка, но не могу и всю дневную  порцию  съедать  в  один
присест, иначе менЯ начинает пучить, пересыхает во рту, нарушаетсЯ  аппетит.
Ќе могу Я и проводить долгое времЯ на воздухе в  ночную  пору,  ибо  если  в
походе - как это нередко бывает  -  приходитсЯ  всю  ночь  бодрствовать  под
открытым небом, с некоторых пор у менЯ в таких случаЯх часов через пЯть  или
шесть начинаетсЯ расстройство желудка, сильные головные боли,  а  к  утру  -
обЯзательно рвота. Љогда другие идут  завтракать,  Я  заваливаюсь  спать,  а
выспавшись, встаю как ни в чем не бывало. џ всегда слыхал,  что  вредоноснаЯ
сырость распространЯетсЯ лишь с ночной темнотой. Ќо за  последние  годы  мне
пришлось  близко  и  длительно  общатьсЯ  с  одним  господином,  проникнутым
уверенностью в том, что сырость особенно въедлива и опасна под вечер, за час
или два до захода солнца. ѓосподин этот старательно избегает выходить именно
в это времЯ, а ночной сырости совсем не боитсЯ, и на менЯ он тоже повлиЯл  в
этом  смысле  -  не  столько,  правда,  своими   доводами,   сколько   силой
убежденности.  —то  ж,  значит,  сомнение  и  исследование  могут  настолько
поразить наше воображение, что мы способны изменитьсЯ? Љто поддаетсЯ  такому
направлению мыслей, сам себЯ губит. џ очень жалею  некоторых  известных  мне
дворЯн, которые из-за глупости своих врачей  еще  в  молодом  возрасте  и  в
добром здоровье стали жить, как в больнице. ‹учше перенести  простуду,  чем,
отвыкнув от жизни в обществе, навсегда отказатьсЯ от нее и от всЯкой  нужной
и полезной деЯтельности.  Ћдна  беда  от  этой  науки,  лишающей  нас  самых
сладостных в жизни часов! Ќадо полностью  использовать  все  предоставленные
нам возможности. “порство чаще всего  закалЯет  и  лечит,  -  так  исцелилсЯ
–езарь от падучей тем, что не обращал на нее вниманиЯ  и  не  поддавалсЯ  ей
[58]. ‘ледует руководствоватьсЯ разумными правилами, но  не  подчинЯтьсЯ  им
слепо - разве что тем, если такие существуют, рабскаЯ приверженность которых
благодетельна.
     Љороли и философы  ходЯт  по  нужде,  а  также  и  дамы.  †изнь  людей,
находЯщихсЯ на виду, свЯзана со всЯческими церемониЯми; моЯ же независима; к
тому же солдату и гасконцу свойственно говорить свободно.  ‚от  почему  Я  и
скажу: по нужде надо ходить в определенные часы, лучше ночью, приучить  себЯ
к такому порЯдку, как Я это сделал, но не стать рабом его, как случилось  со
мной, когда Я постарел,  так  что  теперь  мне  длЯ  этого  дела  необходимо
определенное место и сиденье, и  оно  свЯзано  длЯ  менЯ  с  неудобствами  и
проволочками  из-за  вЯлости  моего  кишечника.  Ќо  разве  не  извинительно
старатьсЯ соблюдать при отправлении самых грЯзных функций  самую  тщательную
чистоту? Natura homo mundum et elegans animal est {—еловек по своей  природе
- животное чистое и изЯщно [59]  (лат.).}.  Љогда  Я  отправлЯю  именно  эту
естественную  потребность,  всЯкий  перерыв  мне  особенно  неприЯтен.   Њне
приходилось встречать  немало  военных,  которые  страдали  от  расстройства
пищеварениЯ. џ же и мое пищеварение никогда не бываем в разладе,  встречаЯсь
как раз в тот момент, когда надо вставать с постели, разве что  нам  в  этом
помешает какое-нибудь очень важное дело или болезнь.
     Љак мне уже приходилось говорить, Я не вижу, что лучшего может  сделать
больной,  если  не  придерживатьсЯ  своего  обычного  образа  жизни,   своей
привычной пищи. Љакое бы то ни было изменение всегда мучительно.  Џопробуйте
доказывать, что каштаны вредны жителЯм Џеригора или ‹укки, а молоко и сыр  -
горцам.  Ђ  им  станут  предписывать  не   только   новый,   но   и   совсем
противоположный образ жизни; такой перемены не вынесет и  здоровый  человек.
‡аставьте семидесЯтилетнего бретонца  пить  одну  родниковую  воду,  заприте
морЯка в ванную комнату, запретите лакею-баску гулЯть, лишите его  движениЯ,
воздуха и света. An vivere tanti est?  {‘тоит  ли  жизнь  такой  цены?  [60]
(лат.)}

                 Cogimur a suetis animum suspendere rebus,
                    Atque, ut vivamus, vivere desinimus.
                 Hos  superesse reor,  quibus  et spirabilis aer
                    Et lux qua regimur redditur ipsa gravis?

     {Ќас заставлЯют отучить душу от привычных  вещей,  и,  чтобы  жить,  мы
перестаем жить. Њожно ли  считать  живущими  тех,  кого  лишают  и  воздуха,
которым мы дышим, и света, столь много значащего длЯ нас [61]? (лат.).}

     …сли  врачи  не  делают  ничего  хорошего,  то  они  хоть  подготовлЯют
заблаговременно своих больных к смерти, подтачиваЯ постепенно их здоровье  и
понемногу ограничиваЯ  их  во  всех  жизненных  проЯвлениЯх.  €  здоровый  и
больной, Я всегда готов был поддатьсЯ обуревавшим менЯ  влечениЯм.  џ  очень
считаюсь со своими желаниЯми и склонностЯми. џ не люблю лечить одну  беду  с
помощью другой и  ненавижу  лекарства,  еще  более  докучные,  чем  болезнь.
‘традать от колик и страдать от того, что  лишаешь  себЯ  удовольствиЯ  есть
устрицы, - это две беды вместо одной. Њучит нас болезнь, мучит и режим.  ђаз
мы и так и этак вынуждены идти на печальный риск, давайте, рискуЯ,  получать
хоть какое-то удовольствие. ‹юди же обычно поступают наоборот,  считаЯ,  что
полезным может быть только неприЯтное: все,  что  не  тЯгостно,  кажетсЯ  им
подозрительным. Ђппетит мой во многих  случаЯх  обходилсЯ  без  постороннего
вмешательства, во всем зависЯ от состоЯниЯ моего желудка. Ћстрые приправы  и
соусы Я любил, когда был молод. ‡атем они стали вредить моему желудку,  и  Я
тотчас же потерЯл к ним всЯкий вкус. ‚ино вредно  больным:  когда  Я  болен,
первое, к чему Я начинаю испытывать непреодолимое отвращение, - это именно к
вину. ‚се, что мне противно, ЯвлЯетсЯ и вредным длЯ менЯ, как  не  причинЯет
вреда ничто из того, к  чему  у  менЯ  есть  влечение  и  вкус.  Ќикогда  не
приходилось мне страдать, если Я делал нечто длЯ менЯ приЯтное, и  Я  всегда
смело  жертвовал  врачебными  предписаниЯми  ради  своего  удовольствиЯ.   ‚
молодости,

            Quem  circumcursans  huc  atque  huc  saepe  Cupido
                  Fulgebat,  crocina splendidus in tunica,

     {Љогда порхающий взад и вперед Љупидон блистал возле менЯ, облаченный в
великолепную пурпурную тунику [62] (лат.).}

     Я  предавалсЯ  обуревавшему  менЯ  желанию  с  таким   же   безудержным
сладострастием, как любой другой юноша,

                        Et militavi non sine gloria,

     {€ сражалсЯ не бесславно [63] (лат.).}

     но выражалось это у менЯ больше в длительности и непрерывности его, чем
в количестве любовных приступов:

                    Sex те vix memini sustinuisse vices.

     {Џомню, что счет у менЯ едва доходил до шести [64] (лат.).}

     Њне даже стыдно признатьсЯ, в каком необычайно юном возрасте  познал  Я
впервые власть желаниЯ. ‚ышло это случайно, ибо событие совершилось  задолго
до того,  как  Я  вступил  в  возраст  сознаниЯ  и  разума.  Ќикаких  других
воспоминаний о тех годах у менЯ нет, и мою судьбу можно сравнить  с  судьбою
Љвартиллы, не помнившей времени, когда она была еще девственницей [65].

               Inde tragus celeresque pili, mirandaque matri
                     Barba meae.

     {‚от почему Я стал похотлив, и на теле у менЯ рано  выросли  волосы,  и
моЯ мать была поражена моей бородой [66] (лат.).}

     —асто врачи  весьма  благотворно  согласуют  свои  предписаниЯ  с  теми
сильными желаниЯми, которые возникают у больных: такаЯ  сила  потребности  в
чем-то внушаетсЯ самой природой, и в ней не может быть  ничего  вредного.  €
затем, как важно утолить свою фантазию! Ќа мой взглЯд, все зависит от этого,
во всЯком случае, больше, чем от чего-либо другого. ‘амые  частые  и  тЯжкие
болезни -  те,  которыми  мы  обЯзаны  своему  воображению.  Њне  во  многих
отношениЯх чрезвычайно нравитсЯ испанскаЯ поговорка: Defenda me dios  de  mi
{‡ащити менЯ, господи, от себЯ самого [67] (исп.).}. Љогда Я болен, то очень
жалею, если у менЯ нет желаниЯ, удовлетворив  которое,  Я  мог  бы  получить
удовольствие, и врачам было бы нелегко  отвратить  менЯ  от  этого.  ’ак  же
обстоит со мной, и когда Я здоров: самое  лучшее  длЯ  менЯ  -  надеЯтьсЯ  и
хотеть. Џлохо, когда и желаниЯ твои слабы и хилы.
     €скусство врачеваниЯ еще не имеет столь  твердо  установленных  правил,
чтобы мы, делаЯ что угодно, не  могли  сослатьсЯ  на  какой-либо  авторитет:
предписаниЯ медицины менЯютсЯ в зависимости от климата, от  лунных  фаз,  от
теорий ”ернелЯ или ‘калигера [68]. …сли ваш врач не дает  вам  спать  вволю,
пить вино, есть такой-то сорт мЯса, не тревожьтесь:  Я  найду  вам  другого,
который выскажет противоположное мнение. ђазличиЯ во  мнениЯх  и  доводах  у
врачей принимают любого рода формы. Ќа моих глазах некий больной изнемогал и
мучилсЯ от жажды, чтобы выздороветь, а после другой врач  смеЯлсЯ  над  ним,
осуждаЯ этот совет, как пагубный. Ќа пользу ли ему пошла его  мука?  Ќедавно
от камней в почках умер один  человек  того  же  ремесла,  прибегнувший  длЯ
борьбы со своей болезнью к  самой  крайней  воздержанности.  ‘отоварищи  его
утверждают, что, напротив, голодовка только иссушила ему ткани,  и  песок  у
него в почках спексЯ.
     џ заметил, что при ранениЯх и во времЯ болезни говорить мне вредно, так
как это возбуждает менЯ не меньше, чем беспорЯдочные движениЯ. ѓолос у  менЯ
громкий, резкий, Я напрЯгаюсь и утомлЯюсь, когда говорю. „оходило  до  того,
что когда Я ЯвлЯлсЯ к сильным мира беседовать о важных делах, им приходилось
просить менЯ умерить мой голос. ‚от рассказ, который менЯ позабавил: в одной
греческой школе кто-то говорил очень громко, как Я; наблюдавший за  порЯдком
велел передать ему, чтобы он  говорил  потише.  "Џусть  он  мне  покажет,  -
возразил тот, - каким тоном должен  Я  говорить".  …му  ответили,  чтобы  он
равнЯлсЯ на слушающего [69]. Ћтвет неплохой, но при условии, что  смысл  его
был таков: говорите так или иначе в зависимости от  сути  того,  что  хотите
сказать своему собеседнику. €бо если совет означал: достаточно, чтобы он вас
услышал, - или: соразмерЯйтесь с его слухом, - Я не считаю  его  правильным.
Ќа мой взглЯд, тон, высота голоса всегда что-то выражают и обозначают.  џ  и
должен пользоватьсЯ им так, чтобы он менЯ представлЯл. Ћдин  голос  поучает,
другой льстит, третий бранит. џ хочу, чтобы мой голос  не  только  дошел  до
слушающего, но чтобы он,  когда  нужно,  поразил  его  и  пронзил.  Љогда  Я
распекаю своего слугу резким и Язвительным  голосом,  ему  подобает  сказать
мне: "•озЯин, говорите-ка потише, Я вас отлично слышу". Est quaedam  vox  ad
auditum accommodata, non magnitudine, sed  proprietate  {…сть  некий  голос,
который хорошо доходит до слушателей не потому, что он  громкий,  а  в  силу
присущих  ему  свойств  особого  рода  [70]  (лат.).}.  Џроизнесенные  слова
принадлежат наполовину говорЯщему, наполовину слушающему.  Џоследний  должен
принимать их так, как они ему брошены, подобно тому как во времЯ игры в  мЯч
принимающий делает те или иные движениЯ в зависимости от движений бросающего
или от характера броска.
     Ћпыт научил менЯ и тому, что мы губим себЯ нетерпением. Ѓеды наши имеют
свою жизнь и свой предел, свои болезни и свое здоровье. Ѓолезни обладают тем
же строением, что и живые существа. …два  зародившись  в  нас,  они  следуют
своей строго определенной судьбе, им тоже даетсЯ некий срок. ’от, кто  хочет
во что бы то ни стало  насильственно  сократить  или  прервать  их  течение,
только удлинЯет его, только усиливает недуг, вместо того чтобы его затушить.
џ  согласен  с  Љрантором,  что  не  следует   ни   упорно   и   безрассудно
сопротивлЯтьсЯ болезни, ни безвольно поддаватьсЯ ей, а надо предоставить  ее
естественному течению в зависимости и от ее свойств и от наших  [71].  Џусть
болезни проходЯт сами собой, и Я нахожу, что они меньше длЯтсЯ  у  менЯ,  не
вмешивающегосЯ в их течение. „аже от  самых  упорных  и  стойких  недугов  Я
избавлЯлсЯ благодарЯ bх естественному прекращению, без помощи  врачеваниЯ  и
вопреки правилам медицины. Џредоставим природе действовать по ее усмотрению:
она лучше знает свое дело, чем мы. - Ќо, - говорЯт мне, - такой-то  умер  от
этой болезни. - ‚ы тоже умрете, не от этой, так от другой. Ђ  сколько  людей
умерло от нее, хотЯ за ними и ходили три врача? Џример  -  зеркало  довольно
неЯсное: все в него смотрЯтсЯ и все, что  угодно,  в  нем  видЯт.  …сли  вам
предлагают приЯтное лечение, соглашайтесь на него:  на  этом  вы  ничего  не
потерЯете. ЊенЯ не смутЯт ни название, ни цвет лекарства, если  оно  приЯтно
на вкус и вызывает аппетит.
     “довольствие - одно из главных видов пользы. ‘колько  раз  нападали  на
менЯ и сами  собою  проходили  простуда,  флюс,  подагрические  и  сердечные
приступы, мигрени, которые оставили менЯ, когда Я  уже  почти  примирилсЯ  с
тем, что надолго буду их жертвой. ‘ ними легче справлЯтьсЯ, потакаЯ им,  чем
сопротивлЯЯсь. Њы должны кротко подчинЯтьсЯ  установленному  длЯ  нас  самой
судьбой закону. ‚едь мы и созданы длЯ того, чтобы стареть, слабеть,  болеть,
несмотрЯ ни  на  какое  врачевание.  ќто  первый  урок,  который  мексиканцы
преподают своему потомству; едва оно успеет поЯвитьсЯ из материнского чрева,
как они приветствуют его словами: "„итЯ, ты Явилось в  мир,  чтобы  терпеть:
терпи же, страдай и молчи".
     Ќесправедливо жаловатьсЯ на то, что с кем-то случилось нечто такое, что
может случитьсЯ с каждым, indignare si quid in te inique proprie constitutum
est {‚озмущайсЯ, если несправедливость совершена только по отношению к  тебе
одному [72] (лат.).}. ‚зглЯните на старика, который  молит  бога,  чтобы  он
даровал ему полноту сил и здоровьЯ, то есть вернул ему молодость.

             Stulte, quid haec frustra votis puerilibus optas?

     {ѓлупец! —то ты тщетно предаешьсЯ ребЯческим мечтам? [73] (лат.).}

     ђазве  это  не  глупость,  противнаЯ  естественным  условиЯм  возраста?
Џодагра, почечные колики, несварение желудка -  признаки  пожилых  лет,  как
зной, дождь и ветер - неизменные спутники длительных путешествий. Џлатон  не
считает,  что  ќскулап  озабочен  тем,  чтобы  благодарЯ  его   предписаниЯм
сохранить жизнь  в  разрушенном,  ослабевшем  теле,  бесполезном  отечеству,
бесполезном делу, которым оно занималось,  бесполезном  и  длЯ  производства
здорового,  крепкого  потомства.  Ќе  считает  он  также,  что  божественной
мудрости и справедливости,  все  ведущей  ко  благу,  подобало  бы  об  этом
заботитьсЯ [74]. Њилейший старик, ничего не поделаешь: тебЯ уже не поставить
на ноги. Њожно немножко  починить,  немножко  подправить,  продлить  еще  на
несколько часов твое жалкое существование,

                Non secus instantem cupiens fulcire ruinam,
                Diversis contra nititur obicibus,
                Donec certa dies, omni compage soluta,
                Ipsum cum rebus subruat auxilium.

     {Ќе иначе, как тот, кто стараетсЯ поддержать разрушающуюсЯ стену и  длЯ
этого ставит  всЯкого  рода  подпорки,  пока  в  один  прекрасный  день  его
сооружение не развалитсЯ  и  не  рухнет  со  всеми  своими  подпорками  [75]
(лат.).}

     Ќадо уметь переносить то, чего нельзЯ  избежать.  Ќаша  жизнь,  подобно
мировой гармонии,  слагаетсЯ  из  вещей  противоположных,  из  разнообразных
музыкальных тонов, сладостных и грубых, высоких и низких, мЯгких и  суровых.
—то смог бы создать музыкант, предпочитающий лишь одни  тона  и  отвергающий
другие? Ћн должен уметь пользоватьсЯ всеми вместе и смешивать их. ’ак должно
быть  и  у  нас  с  радостЯми  и  бедами,  составлЯющими  нашу  жизнь.  ‘амо
существование наше немыслимо без этого смешениЯ; тут необходимо  звучание  и
той и другой струны. ЏытатьсЯ восставать против естественной необходимости -
значит проЯвлЯть то же безумие, что и Љтесифонт,  который  бил  своего  мула
ногами, чтобы с ним справитьсЯ [78].
     џ редко обращаюсь к врачам, когда чувствую себЯ плохо,  ибо  люди  эти,
видЯ, что вы в их власти,  становЯтсЯ  заносчивыми.  Ћни  забивают  вам  уши
своими  прогнозами,  а  недавно,  найдЯ  менЯ  ослабевшим  от  болезни,  они
гнуснейшим  образом  донимали  менЯ  своими   догматами   и   своей   ученой
напыщенностью, угрожаЯ мне то тЯжкими страданиЯми, то близкой смертью. џ  не
был этим ни угнетен, ни потрЯсен, но менЯ охватили раздражение и возмущение.
€ хотЯ мысли мои не ослабели и не помутились, им все же пришлось  преодолеть
какие-то препоны, а это всегда означает волнение и борьбу.
     Њежду тем Я стараюсь, чтобы воображение мое ничем не омрачалось, и если
бы Я только мог, то избавил  бы  его  от  малейшей  неприЯтности,  малейшего
смЯтениЯ.  …му  надо  по  возможности  приходить  на  помощь,  ласкать  его,
обманывать. ђазум мой к этому весьма склонен - у него наготове любые доводы,
и он оказывал бы мне большую услугу, если бы его проповеди всегда убеждали.
     •отите пример? Ћн говорит, что камни в почках длЯ менЯ даже к  лучшему;
что вполне естественно в моем возрасте немного  страдать  от  подагры  (моим
органам уже пришло времЯ слабеть и портитьсЯ; это длЯ всех неизбежно,  и  не
могу же Я рассчитывать, что ради менЯ произойдет чудо?  ’ем  самым  Я  плачу
дань старости и даже довольно дешево отделываюсь); что Я  не  один  в  таком
положении и должен этим утешатьсЯ: болезнь  эта  -  самаЯ  в  моем  возрасте
обычнаЯ (повсюду вижу Я людей, страдающих от того же самого, и длЯ менЯ даже
почетно находитьсЯ в их обществе, тем более что подагра чаще всего одолевает
знатных  людей  и  по  самой  природе  своей  обладает   неким   благородным
достоинством); что мало кто из людей, страдающих ею, получал облегчение  так
легко, как Я: им это стоило строгого режима и повседневной докуки  принимать
лекарства, мне же  в  данном  случае  просто  повезло,  ибо  Я  без  всЯкого
отвращениЯ  проглотил  несколько  бесполезных,  на   мой   взглЯд,   настоек
чертополоха и грыжника исключительно  ради  дам,  тем  более  любезных,  чем
болезнь моЯ жестока, которые предлагали мне половину своей порции. „лЯ  того
чтобы  без  особых  болей  избавитьсЯ  от  большого  количества  песка,   им
приходитсЯ тысЯчу раз взывать к ќскулапу и выплачивать такое  же  количество
экю своему врачу, а у менЯ это зачастую  происходит  само  собой.  Њне  даже
нетрудно при этом соблюдать приличие в обществе, и Я могу  задерживать  мочу
хоть десЯть часов подрЯд и, во всЯком случае,  так  же  долго,  как  человек
вполне здоровый. ‘трах перед этой болезнью,  говорит  мне  разум,  овладевал
тобой в то времЯ, когда ты с ней не был знаком: ужас внушали тебе  отчаЯнные
вопли тех, кто усугублЯет недуг своим нетерпением. Ѓолезнь эта  поразила  те
твои члены, которыми ты более всего грешил. ’ы ведь сознательный человек!

                  Quae venit indigne poena, dolenda venit.

     {Ќезаслуженное страдание - особенно мучительно [77] (лат.)}

     Љара, постигшаЯ тебЯ, еще очень мЯгка по сравнению с  тем,  что  терпЯт
другие: это  поистине  отеческое  наказание.  Џришла  она  поздно,  мучит  и
донимает тебЯ в том возрасте, который сам  по  себе  бесплоден  и  никчемен,
предоставив, словно по соглашению, твоей молодости предаватьсЯ всем радостЯм
и удовольствиЯм. ‘трах этой болезни и с