у  него  прилив  сил,  о  которых  он  и  не
подозревал,  столь  же полезный длЯ  его  дел,  сколь живительный  длЯ тела:
клевета побуждает его  ненавидеть,  а  ненависть -- это не чувство, но сила,
фактор разнообразиЯ, который способствует тому, чтобы  человеческие существа
процветали  за счет сущности,  за счет бытиЯ. ’от, кого устраивает положение
<i>индивида,</i>   должен  изыскивать  всЯкую  возможность,  котораЯ   вынудит  его
ненавидеть; лучше  всего подходит клевета,  котораЯ  позволЯет  счесть  себЯ
<i>жертвой,</i> но по  сути  это совершенно неверно, ибо означает  непонимание  тех
преимуществ, которые можно из  нее извлечь. ѓадости,  которые говорЯт о нас,
так  же как и гадости, которые нам  делают, ценны только в том  случае, если
они  ранЯт нас, бичуЯ и  пробуждаЯ. Ђ  если мы, на свою беду, остаемсЯ к ним
бесчувственными,  то  в  таком  случае  мы  оказываемсЯ в  состоЯнии опасной
неуЯзвимости, утрачиваЯ  ту неоценимую  пользу,  которую приносЯт как удары,
наносимые человеком, так и  удары судьбы (те, кто поднимаютсЯ над  клеветой,
без труда поднимутсЯ  и над смертью). …сли то, что надвигаетсЯ на нас, ни  в
коей  мере  нас  не   трогает,  к  чему  тратить  силы  на  решение  задачи,
рассчитанной на чье-либо одобрение? ‘тоит ли замышлЯть произведение, которое
абсолютно  ни  к чему  не имеет никакого отношениЯ?  ‘делатьсЯ неуЯзвимым --
значит  полностью  отключитьсЯ  от всех  ощущений,  свЯзанных  с  совместной
жизнью. —ем больше  погружаешьсЯ в одиночество, тем сильнее хочетсЯ отложить
в сторону перо. Ћ чем и о ком говорить, когда остальные люди длЯ тебЯ ничего
не значат, если никто даже не  заслуживает  чести  называтьсЯ твоим  врагом?
Љогда  перестают  реагировать   на  чужое  мнение,  это  тревожный  симптом,
фатальное превосходство,  достигнутое  в  ущерб  рефлексам  и ставЯщее нас в
положение  некоего  изможденного  божества,  довольного  тем,  что  не  надо
двигатьсЯ, ибо оно не находит вокруг себЯ ничего достойного жеста. Ќапротив,
чувствовать  себЯ существующим  --  значит  увлекатьсЯ  всем,  что  смертно,
поклонЯтьсЯ чему-то незначительному, постоЯнно раздражатьсЯ посреди мелочной
суеты, сердитьсЯ по пустЯкам перед лицом небытиЯ.
     ’е, кто  поддаютсЯ эмоциЯм или капризам,  те,  кто частенько выходЯт из
себЯ, защищены от тЯжких недугов.  (Џсихоанализ  нужен только  англосаксам и
скандинавам, которые,  к несчастью, постоЯнно  сдерживают  себЯ; у латинских
народов  он не  в  чести.) „лЯ  того  чтобы быть  в  норме,  длЯ  того чтобы
оставатьсЯ в добром здравии, мы  должны ориентироватьсЯ  не на мудреца, а на
ребенка, кататьсЯ по земле и  плакать  всЯкий раз, когда  нам этого хочетсЯ.
—то  может быть более жалким,  чем  хотеть этого и  не решатьсЯ? ђазучившись
плакать, мы остались без запаса прочности, стали  бесполезно непробиваемыми.
‚о времена античности плакали; даже в средние века или
     401


     в великом XVII в. (Љороль-‘олнце также был  к  этому склонен, по словам
‘ен-‘имона).  ‘ тех пор, если не считать короткого  периода романтизма, одно
из самых эффективных средств, которым когда-либо обладал человек,  оказалось
дискредитировано. ‘лучайнаЯ  ли  это опала или новаЯ концепциЯ чести? Љак бы
то ни  было, совершенно очевидно, что  значительнаЯ часть болезней,  которые
изводЯт  нас,  и всех  смутных и  коварных болей  неизвестного происхождениЯ
проистекают  из придуманной  нами необходимости держать  в себе и  Ярость  и
скорбь. €з нежеланиЯ давать волю самым древним нашим инстинктам.
     Ђ нам  бы следовало иметь возможность вопить  хотЯ  бы четверть часа  в
сутки;  неплохо  было  бы  даже, чтобы длЯ этих целей построили  специальные
<i>вопильни.</i> "Ђ разве слов, -- возразЯт нам, -- недостаточно длЯ  облегчениЯ? Љ
чему возвращатьсЯ к столь давним обычаЯм?" “словное по своей природе, чуждое
нашим  самым насущным потребностЯм,  слово пустотно, изношенно, оно не имеет
контакта с нашим нутром: нет ни одного слова, которое бы оттуда изошло, и ни
одного,  которое  бы  туда  проникло.  …сли  поначалу,  когда  слово  только
поЯвилось, оно могло еще  служить нам, теперь дело  обстоит совсем иначе: ни
одно  слово,  даже те,  что превратились в  ругательства,  не несет  в  себе
положительной   энергии.   ‘лова   пережили   сами   себЯ:   они   жалки   и
невостребованны. Ћни подчинЯютсЯ принципу анемии, и мы продолжаем испытывать
на себе их вредное воздействие.  ‡ато голос крови, вопль, исходЯщий из самой
утробы, напротив, удесЯтерЯет наши силы, а  иногда  даже  исцелЯет. Љогда мы
имеем  счастливую возможность  покричать, мы  сразу  чувствуем свою  свЯзь с
нашими  далекими  предками, которые, должно быть, выли не  замолкаЯ  в своих
пещерах, все, даже  те, кто  рисовал на стенах. ‚ наше  же  менее счастливое
времЯ  мы  вынуждены  жить  в  обществе,  настолько  плохо  отлаженном,  что
единственным в нем местом, где можно безнаказанно выть, ЯвлЯетсЯ сумасшедший
дом. € значит, нам заказан единственный способ, с помощью  которого мы можем
избавитьсЯ от  ужаса,  свЯзанного  с восприЯтием  нами других людей и  самих
себЯ. …сли бы  по крайней мере  существовали протрептики!<sup>1</sup> Ќо  их
очень мало по той причине, что нет и  не может быть утешениЯ  человеку, пока
он не сбросит  цепи ЯсномыслиЯ и приличиЯ. —еловек, который сдерживает себЯ,
который   владеет   собой  в   любых   обстоЯтельствах,  то   есть   человек
"воспитанный",  ЯвлЯетсЯ потенциальным помешанным. ’ак  же обстоит и с теми,
кто   "страдает   молча".  …сли   мы   желаем   сохранить   хотЯ   бы   долю
уравновешенности,   положимсЯ   на   крик,   не   будем    упускать   случаЯ
воспользоватьсЯ им и объЯвим о его настоЯтельной необходимости. ѓнев поможет
нам в  этом, ибо он исходит из  самых глубин жизни. Ђ  потому неудивительно,
что гнев был особенно распространен  в эпохи, когда  здоровье  смешивалось с
конвульсией и  хаосом, то есть в эпохи  религиозного обновлениЯ. Ќет никакой
совместимости между религией и мудростью: религиЯ завоевательна, агрессивна,
бесцеремонна, она идет напролом и ничем не брезгует. ‚осхитительно в ней то,
что  она снисходит до того, что поддерживает  наши самые низменные  чувства,
без  чего она не оказывала бы  на  нас  такого  сильного влиЯниЯ. ‘  ней, по
правде говорЯ, можно зайти очень  далеко, в любом  направлении.  ЏорочнаЯ  в
силу  своей солидарности с нашей  витальностью,  она побуждает  нас  к любым
крайностЯм  и даже не  пытаетсЯ регламентировать ни  нашу  эйфорию, ни  наше
падение в Ѓога.
     402


     €менно оттого, что мудрость не располагает  ни  одним  из вышеуказанных
преимуществ, она ЯвлЯетсЯ столь пагубной длЯ того, кто хочет проЯвить себЯ и
реализовать свои таланты. Ћна представлЯет собой постоЯнное самоограничение,
которого достигают, лишь избавлЯЯсь от того незаменимого, что есть в добре и
зле; мудрость никуда не ведет, она -- тупик, возведенный  в ранг закона. —то
может она противопоставить экстазу, который оправдывает и  искупает  все  на
свете религии?  Ќабор сделок: скромность, воздержание, отступление не только
от  этого мира,  но и  ото всех  миров,  безжизненную безмЯтежность, вкус  к
окаменению   --  из   страха   перед   удовольствием  и   болью.   ђЯдом   с
ќпиктетом<sup>1</sup>  любой  христианский  свЯтой  кажетсЯ  <i>бешеным.</i> ‘вЯтые
обладают лихорадочным,  скоморошеским  характером,  стремлением соблазнить и
увлечь,   они  льстЯт  вашим  слабостЯм  уже  тем  неистовством,  с  которым
разоблачают их.  ‚о  всЯком случае, создаетсЯ впечатление, что с  ними можно
<i>столковатьсЯ:</i>   длЯ  этого  достаточно  иметь  минимум   оригинальности  или
ловкости. ‘  мудрецами  же,  напротив,  не  может  быть  ни компромисса,  ни
приключений:  бешенство они находЯт  отвратительным, не принимают  его  ни в
каком виде  и считают источником заблуждений.  ‘корее, это источник энергии,
думает  человек,  находЯщийсЯ  в  состоЯнии  хандры,  который  цеплЯетсЯ  за
бешенство,  поскольку   полагает,   что  оно  --   Явление  положительное  и
динамичное, даже если обращено против самого беснующегосЯ.
     “бивают  себЯ  не по инерции, а в  приступе Ярости  против самого  себЯ
(ЂЯкс<sup>2</sup>  остаетсЯ  самым  типичным  самоубийцей),  ведь  только  в
сильнейшем  ожесточении чувств  можно  сказать  о себе: "џ  не  могу  больше
выносить <i>разочарованиЯ</i> в самом себе". „аже <i>решив</i> раз  и  навсегда не убивать
себЯ,  человек, хотЯ  бы мельком  ощутивший  эту Яркую вспышку  глубочайшего
разочарованиЯ, предметом  которого ЯвлЯемсЯ мы сами, навсегда сохранит о ней
навЯзчивое  воспоминание. …сли в течение стольких  лет некий "голос" уверЯет
нас,  что мы не поднимем на себЯ  руку, то с возрастом этот голос становитсЯ
все  менее и менее Явственным. ’аким образом, чем дальше мы  продвигаемсЯ во
времени, тем больше  оказываемсЯ во власти какого-нибудь <i>головокружительного</i>
молчаниЯ.
     ’от, кто убивает себЯ, доказывает, что вообще способен на убийство, что
он ощутил в себе этот позыв, но направил его против самого себЯ.  € если  он
действует  скрытно,  <i>исподтишка,</i>  то  именно  потому, что, следуЯ  извилинам
ненависти  к  себе, он с вероломной  жестокостью готовит  этот удар, который
нанесет, непременно  прежде вспомнив о своем  рождении  и решительно проклЯв
его.  €менно рождение на самом  деле ЯвлЯетсЯ первопричиной,  злом,  которое
нужно истреблЯть'в  корне.  Џитать  отвращение  к нему  естественно, хотЯ  и
трудно, и непривычно. Ћбычно  восстают  против смерти, то есть против  того,
что  должно случитьсЯ, а факт рождениЯ -- событие непреложное, его в  расчет
не  берут,  им  почти  не интересуютсЯ, оно  представлЯетсЯ  каждому  весьма
отдаленным  во  времени,  как  первое  мгновение   мира.  …динственный,  кто
обращаетсЯ к нему, -- это тот, кто желает с собой покончить; можно подумать,
что  ему не  удаетсЯ  <i>забыть</i> отвратительный  механизм зачатиЯ  и он,  задним
числом придЯ в ужас, пытаетсЯ уничтожить зародыш, из которого произрос.
     †ажда саморазрушениЯ изобретательна  и деЯтельна, она не ограничиваетсЯ
тем, что выводит из оцепенениЯ отдельного индивида; она охватыва-
     403


     ет целые нации  и позволЯет им обновлЯтьсЯ, заставлЯЯ совершать деЯниЯ,
находЯщиесЯ в вопиющем противоречии с  их  традициЯми. Ѓывают нации, которые
на первый  взглЯд  тихо направлЯютсЯ  к склерозу  и  которые  на  самом деле
движутсЯ к катастрофе,  помогаЯ себе разговорами об особой, добровольно себе
определенной  миссии.  ‘омневатьсЯ в необходимости краха -- значит поддатьсЯ
растерЯнности, значит оказатьсЯ не в состоЯнии здраво оценить и с пониманием
встретить волну неизбежности в определенный момент истории. Љлючом ко всему,
что  можно  назвать  в истории  необъЯснимым,  возможно, ЯвлЯетсЯ бешенство,
направленное против  себЯ, вызванное  ужасом  пресыщенности  и  монотонности
существованиЯ, тем,  что человек  всегда предпочтет рутине  небывалое.  ќтот
феномен также  относитсЯ к различным видам живых существ. Љак допустить, что
они вдруг  исчезают  по одному лишь  капризу  природы? Ќе  ЯвлЯетсЯ ли более
правдоподобным,  что  после  миллионов лет огромным млекопитающим опостылело
таскатьсЯ  по  земной  поверхности и  они  достигли  такого уровнЯ  взрывной
усталости, когда инстинкт в споре с сознанием  предает самое себЯ?  ‚се, что
живет,   утверждаетсЯ  и  самоотрицаетсЯ  в   неистовстве.   Џозволить  себе
покоритьсЯ смерти -- признак слабости; уничтожить себЯ -- признак силы. —его
следует опасатьсЯ, так это столь значительного упадка  сил, когда невозможно
себе даже представить, что можно желать саморазрушениЯ.
     Џарадоксально  и, может быть, нечестно порицать Ѓезразличие после того,
как мы долгое времЯ добивались от него, чтобы оно создало длЯ нас  атмосферу
покоЯ  и мертвенного  отсутствиЯ интереса  к жизни. Џочему же мы  отступаем,
когда оно наступает,  ведь  оно по-прежнему остаетсЯ все  таким же желанным?
ђазве нельзЯ назвать  предательством  это остервенение по отношению к идолу,
которому мы больше всего поклонЯлись?
     ќлемент счастьЯ  всегда  присутствует при любой резкой перемене; в  нем
даже  черпают  силу:  отступничество <i>омолаживает.</i> Џоскольку сила  измерЯетсЯ
суммой верований, которые мы отвергли, каждому из нас следовало бы завершать
свою карьеру  ренегатством  по отношению ко  всему,  чем  он занималсЯ. …сли
несмотрЯ на своеобразный  фанатизм, который оно нам  внушало, Ѓезразличие  в
конце концов стало пугать нас,  стало казатьсЯ нетерпимым, то происходит это
потому, что, прерываЯ цепочку наших предательств, оно подрывает  сам принцип
нашего  бытиЯ  и  останавливает  его  развитие.  Њожет  быть,  оно  содержит
отрицательный  смысл,  который мы  вовремЯ  не  заметили? Ѓезоговорочно  его
принимаЯ, мы не смогли избежать  ужаса  отсутствиЯ интереса к чему бы  то ни
было, пережив который человек менЯетсЯ  до неузнаваемости. ’от, кто хоть раз
пережил  его, не  захочет больше быть похожим на мертвеца, не будет обращать
свой взор куда-то в потусторонний мир, на что-то иное, на что бы то ни было,
кроме того, что сам видит. Ћн захочет вернутьсЯ к живым, чтобы вместе с ними
вновь окунутьсЯ в  те невзгоды, которые он было презрел в своем стремлении к
полной свободе.
     Љогда человек пытаетсЯ идти за мудрецом,  сам таковым не  ЯвлЯЯсь,  это
значит,  что  он сбилсЯ  с  пути.  ђано или  поздно это  утомлЯет, и мудреца
оставлЯют, рвут с ним хотЯ бы из  любви к разрывам, ему объЯвлЯют войну, как
обычно объЯвлЯют войну вообще всему, начинаЯ с идеала, оказавшегосЯ
     404


     недостижимым.  …сли в течение долгих  лет человек постоЯнно ссылалсЯ на
Џиррона или ‹ао-цзы, разве допустимо предать их в какой-то момент, более чем
когда-либо проникнувшись их учением? Ќо их  предают всерьез, и  даже  кто-то
считает  себЯ  их  жертвой, будучи не в состоЯнии  в  чем-либо их упрекнуть,
кроме  как  в  их правоте. Ћчень  неудобно  положение  того,  кто потребовал
поначалу от мудрости освободить  его от самого себЯ и от мира, а  затем стал
проклинать ее, видЯ в ней всего лишь дополнительную обузу.
     ‚›ЏЂ‘’њ €‡ ‚ђ…Њ…Ќ€...
     џ тщетно пытаюсь зацепитьсЯ за мгновениЯ, они ускользают от  менЯ,  нет
ни одного, которое не  было  бы  мне  враждебно,  не отторгало бы  менЯ,  не
уведомлЯло бы менЯ о своем отказе иметь со мной дело. ‚се они мне недоступны
и одно за другим провозглашают мое одиночество и мое поражение.
     Њы можем действовать только тогда, когда ощущаем их поддержку и защиту.
Љогда  они  отворачиваютсЯ от  нас,  мы  лишаемсЯ  энергии,  необходимой длЯ
совершениЯ  действиЯ,  каким бы  оно  ни  было: значительным  или не  очень.
Ћбезоруженные,  без  всЯкой  опоры,  мы   сталкиваемсЯ  тогда  с   необычным
несчастьем: несчастьем не иметь права на времЯ.
     џ  собираю   прошлое,   не   переставаЯ   делаю  из   него   настоЯщее,
приспосабливаЯ их друг к другу, не оставлЯЯ настоЯщему возможности исчерпать
себЯ. †ить -- значит быть  во власти магии возможного;  но  если в возможном
различают прошедшее, которое  <i>должно наступить,</i>  все становитсЯ потенциально
прошлым, и  нет  больше ни настоЯщего,  ни будущего.  € в каждом мгновении Я
различаю усталое дыхание и хрип прошлого, а не переход  к другому мгновению.
џ создаю мертвое времЯ, погрЯзаЯ в удушье надвигающегосЯ будущего.
     „ругие  ниспадают во времЯ; Я же выпал из времени. ’у вечность, котораЯ
возвышалась  над  временем,  сменЯет  другаЯ,  котораЯ размещаетсЯ  внизу, в
бесплодной зоне,  попав  в которую  испытываешь  лишь одно желание --  снова
вернутьсЯ во времЯ, поднЯтьсЯ в него любой ценой, овладеть хотЯ бы малой его
частицей,  чтобы  расположитьсЯ в ней и поверить в иллюзию, будто ты у  себЯ
дома.  Ќо  времЯ  заперто,  но  времЯ  --  вне  досЯгаемости;  и  именно  из
невозможности  в  него  проникнуть  и соткана эта  негативнаЯ  вечность, эта
<i>дурнаЯ</i> вечность.
     ‚ремЯ  ушло из моей крови; они поддерживали друг друга и  текли вместе;
теперь, когда они  застыли, стоит ли удивлЯтьсЯ, что <i>становлениЯ</i> больше нет?
…сли они  вновь обретут движение, они  одни смогут  восстановить  менЯ среди
живых, разобрав завалы этой "дурной вечности", в  которой Я прозЯбаю. Ќо они
не хотЯт и не могут этого сделать. €х судьба, должно быть, уже
     405


     свершилась: они больше не будут двигатьсЯ,  они превратились в  лед. Ќи
одно  живое  мгновение не в  состоЯнии  просочитьсЯ в мои  жилы.  ЊоЯ  кровь
застыла на века.
     ‚се,  что дышит, все,  что сиЯет  красками  бытиЯ,  --  все  исчезает в
незапамЯтном.  Ќеужели когда-то  Я  отведал сок вещей? Љаким он был на вкус?
’еперь он мне недоступен и кажетсЯ безвкусным. Џресыщение через <i>отсутствие.</i>
     •оть Я и не <i>чувствую</i> времени, хоть Я и удален от него более, чем кто бы
то  ни  было, зато  Я  хорошо его  знаю, Я  непрестанно наблюдаю за ним: оно
находитсЯ в центре  моего сознаниЯ. ‘  трудом веритсЯ,  что  о нем  столько,
сколько Я, думал и  размышлЯл даже тот, кто его создал. Ѓог, если это именно
он  сотворил времЯ, не  мог знать его глубин, потому  что в  его привычки не
входит делать  из этого предмет долгих размышлений. Ђ вот что касаетсЯ менЯ,
то Я глубоко убежден, что выпал из времени с одной  лишь целью -- сделать из
него  основную  тему  моих навЯзчивых мыслей. Ћднако,  по  правде говорЯ,  Я
растворЯюсь в тоске, которую оно мне внушает.
     …сли предположить, что Я некогда жил в нем, каким же оно было и как мне
представить его природу? ќпоха, когда Я был с ним на "ты", теперь мне чужда,
она ушла из моей памЯти, перестала быть частью моей жизни. <i>џ</i> даже думаю, что
мне было бы проще утвердитьсЯ в  подлинной вечности,  чем вновь вписатьсЯ во
времЯ. †алость вызывает тот, кто был во ‚ремени и никогда больше не сможет в
него вернутьсЯ!
     (“трата,  которой нет названиЯ:  как Я мог наслаждатьсЯ временем,  если
всегда  видел мое спасение вне его,  поскольку всегда жил с убеждением,  что
оно уже исчерпало свои последние ресурсы и что, разъедаемое изнутри, в самой
сути своей оно лишено <i>протЯженности?)</i>
     ‘идЯ на краю мгновений, дабы созерцать их  ход, мы  различаем только их
последовательность, не вникаЯ в суть; это времЯ, потерЯвшее свою субстанцию,
времЯ абстрактное -- разновидность  пустоты. Ћт абстракции к абстракции, оно
по  нашей  же  вине сжимаетсЯ и превращаетсЯ  во  <i>временность,</i> в собственную
тень. Ќам  теперь надлежит придать ему новую  жизнь  и занЯть по отношению к
нему четкую, недвусмысленную позицию. Ќо как этого достичь, если оно внушает
непримиримые чувства, вызываЯ пароксизм отвращениЯ и вместе с тем влечениЯ?
     ќта двойственность  времени  ощущаетсЯ  всеми,  длЯ кого оно -- главнаЯ
забота  и кто, повернувшись  спиной  к тому, что есть в  нем положительного,
интересуетсЯ лишь его  сомнительными сторонами, неразберихой, образовавшейсЯ
в нем между  бытием и небытием, бесцеремонностью  и переменчивостью времени,
его  подозрительными  очевидностЯми,  его  двойной  игрой,  его  глубочайшей
неискренностью. <i>Џустой  номер</i>  в  масштабе  метафизики.  —ем больше изучаешь
времЯ,  тем сильнее оно напоминает <i>некое лицо,</i> которое  постоЯнно  находитсЯ
под  подозрением  и  которое  хотелось  бы  разоблачить.  €  в  конце концов
начинаешь испытывать к нему неодолимую тЯгу  и уважение. Ђ отсюда всего один
шаг до обожествлениЯ и раболепства.
     џ слишком <i>желал</i> времЯ, чтобы не исказить его  природы, Я изолировал его
от мира и сделал из него реальность, не зависимую ни от какой иной
     406


     реальности,   одинокую   вселенную,   суррогат   абсолюта;   это   была
оригинальнаЯ операциЯ, котораЯ отделила времЯ от всего, что оно предполагает
и влечет за собой, это было превращением простого статиста в главного героЯ,
произвольное и неизбежное. џ не могу  отрицать,  что  ему удалось затуманить
мое сознание. Ќо, как бы то  ни было, оно  не  могло предугадать, что в один
прекрасный  день Я перейду от покорности к  Ясному  пониманию  его сути,  со
всеми вытекающими отсюда и не лишенными длЯ него опасности последствиЯми.
     ’ак уж сложилось, что времЯ не выдерживает настойчивости, с  которой ум
пытает его. ’огда плотность его прореживаетсЯ, структура расшатываетсЯ и длЯ
анализа  остаютсЯ лишь жалкие лохмотьЯ. „ело  в том,  что оно создано не длЯ
того, чтобы его  познавали, а длЯ  того, чтобы в нем жили; разглЯдывать его,
копатьсЯ в нем -- значит принижать его, превращать в объект. Љто усердствует
в этом,  приходит к тому,  что начинает  так  же препарировать и собственное
"Я".  Џоскольку любаЯ форма анализа  ЯвлЯетсЯ не  чем иным, как профанацией,
заниматьсЯ им неприлично.  Џо  мере того как  мы погружаемсЯ  в  свои тайны,
чтобы  расшевелить   их,  мы   переходим  от  смущениЯ  к  беспокойству,  от
беспокойства к ужасу. Џознание самого себЯ всегда  обходитсЯ слишком дорого.
Љак,  впрочем, и познание вообще. Љогда человек  доберетсЯ до глубин, ему не
захочетсЯ  жить. ‚  <i>объЯсненном</i> мире ничто  не  может  иметь  смысла,  кроме
безумиЯ.  Џредмет, который  досконально  осмотрели, лишаетсЯ своей ценности.
ђазве не так же бывает, когда мы проникаем в  суть человека? Џосле этого ему
лучше  исчезнуть.  Ќе  столько  ради того, чтобы защитить  себЯ,  сколько из
целомудриЯ,  из  желаниЯ  скрыть  свою ирреальность  все люди  носЯт  маски.
‘рывать  эти  маски -- значит губить и  людей, и  себЯ.  ђешительно, слишком
долгое пребывание под „ревом ЏознаниЯ ни к чему хорошему не приводит.
     …сть нечто свЯтое в каждом живом существе, которое не знает, что живет;
в любой форме жизни, не затронутой сознанием. ’от, кто никогда  не завидовал
растительной   жизни,   не  в   состоЯнии   понЯть   трагедию  человеческого
существованиЯ.
     …сли чересчур  настойчиво проклинать времЯ, оно не замедлит  отомстить:
оно заставлЯет менЯ принЯть позу просителЯ и вынуждает сожалеть об этом. Љак
Я  мог  помыслить  о  нем,  как  об  аде?  Ђд --  это  настоЯщее, остающеесЯ
недвижным, это напрЯжение монотонности, опрокинутаЯ вечность, котораЯ никуда
не   ведет,   даже  к   смерти,  в   отличие   от  времени,  которое  течет,
развертываетсЯ, одаривает хотЯ бы утешением ожиданиЯ, пусть даже печального.
Ќо  чего  ждать здесь,  в  самой нижней точке  падениЯ, откуда дальше некуда
падать  и где  нет даже надежды, что внизу разверзлась еще одна пропасть.  €
чего еще ждать от страданий, которые подстерегают нас, не дают о себе забыть
и внушают ощущение, будто лишь они одни  и существуют,  что в принципе так и
есть?  …сли  еще  можно все начать сначала,  прЯмо  с Ярости,  этого рывка к
жизни, этой возможности ЯвлениЯ света, то все обстоит иначе, если начинать с
этой  вневременной  опустошенности, с  этого  постепенного  самоуничтожениЯ,
этого погружениЯ в бесконечные, деморализующие и безысходные самоповторы, из
которых выбратьсЯ можно было бы как раз лишь с помощью все той же Ярости.
     407


     Љогда бесконечное настоЯщее  перестает быть <i>временем</i>  Ѓога, чтобы стать
временем   „ьЯвола,   все   портитсЯ,  становитсЯ   бесконечным  повторением
непереносимого,  все  устремлЯетсЯ в  эту пропасть, в  которой тщетно  ждешь
развЯзку и в которой гниешь в бессмертии. ’от, кто падает туда, вертитсЯ как
только может, бессмысленно дергаетсЯ и ничего  не создает. €менно так  любаЯ
форма бесплодиЯ и бессилиЯ превращаетсЯ в частицу ада.
     ЌельзЯ  считать  себЯ свободным,  когда постоЯнно оказываешьсЯ вместе с
самим  собой, перед  собой, перед  <i>одним  и тем же.</i>  ќта тождественность  --
одновременно  рок и наваждение --  приковывает  нас к  нашим изъЯнам,  тЯнет
назад  и  выбрасывает  за  пределы  нового,  за  пределы  времени.  Ђ  когда
оказываешьсЯ   за   его   пределами,  начинаешь   <i>вспоминать</i>  о   будущем  и
обнаруживаешь, что спешить тебе больше некуда.
     •отЯ мы совершенно точно знаем, что несвободны,  есть некоторые истины,
которые бывает трудно принЯть. Љак действовать,  знаЯ, что все твои движениЯ
предопределены, как  испытывать желаниЯ,  будучи <i>машиной?</i> Љ счастью, в наших
поступках есть зона неопределенности, но  только в поступках: Я могу медлить
с выполнением того или  иного действиЯ, но Я  не могу быть не таким, каков Я
есть.  …сли на поверхности у менЯ есть  пространство  длЯ маневра, то там, в
глубине, все <i>решено</i>  навсегда. ‚ свободе реален лишь мираж;  без  него жизнь
была  бы  неосуществима, даже  немыслима. —то  побуждает  нас  считать  себЯ
свободными, так это <i>осознание</i> необходимости в целом и пут, которые сковывают
нас,  в   частности.   ‘ознание   предполагает   отстраненность,   а   любаЯ
отстраненность порождает чувство  автономии  и превосходства, которое,  само
собой разумеетсЯ, имеет лишь субъективную ценность. Љаким образом  осознание
смерти смЯгчает представление о ней и  как отдалЯет ее приход? ‡нать, что ты
смертен,  означает умереть как минимум дважды, нет, означает  умирать всЯкий
раз при мысли, что ты должен умереть.
     ‘амое прекрасное в  свободе то, что  к ней привЯзываешьсЯ  тем сильнее,
чем больше она  кажетсЯ невозможной.  Ќо  еще прекраснее то,  что  ее  можно
просто  отрицать  и что именно  это отрицание  легло  в основание  не  одной
религии и не одной  цивилизации. Њы не устаем восхищатьсЯ античностью за то,
что  в ту эпоху люди  считали, что судьба человека предопределена звездами и
что  в счастье и несчастье нет не только ничего произвольного,  но даже игры
случаЯ.  Ќе сумев противопоставить  столь благородному "заблуждению" ничего,
кроме "законов  наследственности",  наша  наука  навсегда дисквалифицировала
себЯ. “ каждого из нас была бы своЯ "звезда"; теперь же оказалось, что мы --
рабы постылой химии. Ђ это -- полнаЯ деградациЯ идеи судьбы.
     ЌельзЯ  исключить  того,  что  в  один   прекрасный  день  какой-нибудь
индивидуальный  кризис  станет  всеобщим  и будет  иметь в таком  случае  не
психологическое, а  скорее  историческое  значение. ђечь идет не  о  простой
гипотезе; существуют знаки, которые следует уметь читать.
     Ќеузнаваемо  исковеркав  настоЯщую вечность, человек выпал во  времЯ, в
котором ему удаетсЯ если не процветать, то по крайней мере жить; и со-
     408


     вершенно  очевидно, что  он  свыксЯ с  этим. ќтот  процесс  выпадениЯ и
приспособлениЯ и называетсЯ €сторией.
     Ќо вот ему угрожает  еще одно падение, последствиЯ которого пока трудно
себе представить. Ќа сей раз речь идет о  том, чтобы выпасть не из вечности,
а  из времени: а  выпасть  из него  -- значит выпасть  из истории, зависнуть
где-то, погрузитьсЯ в угрюмую инертность, в полную стагнацию, где даже слова
вЯзнут и не  могут поднЯтьсЯ до  проклЯтий  или мольбы.  ’рудно сказать, как
скоро его следует ожидать, но падение это вполне возможно, а то и неизбежно.
Љогда  оно произойдет,  человек  перестанет  быть  историческим животным.  €
тогда, потерЯв  даже  воспоминание  о  подлинной  вечности,  о своем  первом
счастье, он  обратит  свой  взглЯд к  иному,  к  временной вселенной,  этому
второму раю, из которого он тоже окажетсЯ изгнанным.
     „о  тех  пор,  пока  мы  остаемсЯ  внутри  времени,  мы  окружены  себе
подобными, с которыми готовы соперничать;  однако едва мы выпадаем из  него,
как все,  что  они  делают,  и все, что могут  о нас  подумать, уже не имеет
никакого значениЯ, потому что мы оказываемсЯ настолько отчужденными от них и
от  самих  себЯ, что творить  что-либо  или хотЯ  бы помышлЯть  об  этом нам
кажетсЯ делом праздным и излишним.
     Ѓесчувственность  по отношению  к  собственной судьбе  --  неотъемлемаЯ
черта  того, кто выпал  из  времени  и кто, по  мере того как это  состоЯние
обострЯетсЯ, становитсЯ неспособным  как-либо  проЯвлЯть  себЯ и даже просто
желать  оставить что-то  после. ‘ледует  признать, что времЯ ЯвлЯетсЯ  нашей
жизненной  стихией;  лишившись его,  мы  оказываемсЯ без поддержки в  полной
ирреальности или  кромешном  аду.  €ли там и  там одновременно, в неутолимой
тоске  по  времени,  с ощущением  невозможности  вернутьсЯ  в  него  и вновь
обустроитьсЯ  в  нем, с чувством неудовлетворенности при виде  того, как оно
протекает  там,  наверху, над нашими  горестЯми и  бедами.  ЏотерЯть сразу и
вечность, и времЯ!  ’Ягостно непрестанно думать  об  этой двойной утрате. Ќо
это  нормальное состоЯние, как  бы  официальное  мироощущение  человечества,
выброшенного, наконец, из истории.
     —еловек восстает против богов и отрицает их, допускаЯ  их существование
лишь в  виде призраков; когда  же он будет  вышвырнут из недр времени, он до
такой  степени  окажетсЯ  далек  от  них,   что  не  сохранит  о   них  даже
воспоминаний.  €  в  наказание  за свое  забытье  узнает, что  такое  полное
поражение.
     ’от,  кто  хочет  стать  чем-то  большим,  непременно  станет  меньшим.
„ушевную неуравновешенность,  вызванную  перенапрЯжением,  сменит  рано  или
поздно  душевнаЯ  неуравновешенность  расслаблениЯ   и  нежеланиЯ  и  дальше
напрЯгатьсЯ.  “становив  равновесие, следует идти дальше и  признать,  что в
падении  есть  некаЯ тайна.  Џавший  не  имеет ничего общего с  неудачником;
скорее,  он  напоминает человека,  получившего  какой-то  сверхъестественный
удар, как если  бы некаЯ губительнаЯ  сила ожесточилась против него и лишила
его его способностей.
     ‡релище  падениЯ посильнее зрелища смерти;  умирают  все  существа,  но
только человек <i>призван</i> пасть.  Ћн -- искусственный  нарост  на  жизни  (как,
впрочем, сама жизнь -- на материи). —ем больше человек отдалЯетсЯ
     409


     от  нее, либо возвышаЯсь,  либо падаЯ,  тем ближе он к своему концу.  €
независимо  от  того, преображает он  себЯ или уродует, он сбиваетсЯ с пути.
Ќужно еще добавить, что не сбитьсЯ с пути он просто не мог, не изменив своей
судьбе.
     <i>•отеть</i>  означает  постоЯнно  держать  себЯ  в  состоЯнии  лихорадочного
возбуждениЯ.  ‚сЯкое  усилие  утомлЯет,  и нельзЯ сказать, что человек может
долго выдерживать его. Џолагать, что  ему удастсЯ сменить свой удел  на удел
сверхчеловека, --  значит забыть, как трудно  просто <i>быть человеком,</i> забыть,
что  это даетсЯ лишь  максимальным напрЯжением воли и сил. Њежду тем волЯ, в
которой   присутствует   какой-то   подозрительный   и   пагубный   принцип,
оборачиваетсЯ   против   тех,   кто    хочет   слишком    многого.    •отеть
противоестественно или, точнее говорЯ, хотеть  нужно ровно столько,  сколько
необходимо,  чтобы  жить, а когда человек  хочет чего-то большего,  рано или
поздно у него все разлаживаетсЯ и он терпит крах. …сли отсутствие желаний --
болезнь, то и само желание тоже болезнь, еще  худшаЯ; именно из-за нее  и ее
рецидивов   --  чаще,  чем  из-за  отсутствиЯ  желаний,  --  происходЯт  все
несчастьЯ. Ќо если даже в том  положении,  в  котором человек находитсЯ,  он
хочет  слишком  многого, то  что  было  бы  с ним,  стань он сверхчеловеком?
Ќесомненно,  он  сломалсЯ  бы  и  рухнул. €  тогда, сделав  гигантский крюк,
вынужден  был бы выпасть из  времени, то есть пробратьсЯ  в  вечность снизу,
прибыть на назначенную ему конечную остановку, так что в результате не имеет
значениЯ, попадет он туда от истощениЯ сил или в результате катастрофы.


     Џђ€Њ…—ЂЌ€џ
     "Ћ ђЂ‡‹Ћ†…Ќ€€ Ћ‘ЌЋ‚"
     Џеревод выполнен  по: <i>Cioran  E.  M.</i>  Precis de decomposition. Editions
Gallimard, Paris, 1949.
     C. 14
     <i><sup>1</sup>Tepeca де •есус</i> (’ереза ЂвильскаЯ; ум. в 1582) -- испанскаЯ
писательница, монахинЯ,  нарЯду  со  св. €аковом считаетсЯ  покровительницей
€спании.  Џри  жизни  преследовалась  инквизицией, после  смерти  причислена
католической церковью к лику свЯтых (1622).
     <i><sup>2</sup>‹ютер</i> (Luther) Њартин  (1483--1546) -- немецкий мыслитель и
общественный  деЯтель, глава  ђеформации  в ѓермании,  основатель  немецкого
протестантизма (лютеранства).
     ‘. 15
     <sup>1</sup><i>Ќерон     Љлавдий    –езарь</i>    (Claudius    Caesar    Nero;
37--68)--римский император с 54 г.
     <i><sup>2</sup>’иберий Љлавдий Ќерон</i> (Claudius Nero Tiberius; 42--37 до н.
э.) -- римский император в 14--37 гг.
     <i><sup>3</sup>Џиррон</i> (ок. 360--270 до н. э.) -- древнегреческий  философ,
основоположник  скептицизма   (пирронизма),  исходившего  из   невозможности
достоверного  умозрительного  знаниЯ и  постижениЯ истины путем чувственного
восприЯтиЯ.
     <i><sup>4</sup>„иоген ‘инопский</i> (ок. 410--320 до н. э.) -- древнегреческий
философ-киник,  моралист;  рассказывали,  что  он низвел  до  крайности свои
потребности, что жил в большой  глинЯной  бочке (пифосе),  что  среди днЯ  с
фонарем искал на рыночной площади —еловека.
     ‘. 16
     <sup>1</sup><i>‘офисты</i>  --  условное  обозначение  группы  древнегреческих
мыслителей середины V -- 1-й  половины IV  в. до  н. э.; первоначально слово
"софист"  означало человека, авторитетного в вопросах частной и общественной
жизни.  ‘  середины   V  в.  до  н.  э.  софистами  стали  называть  платных
преподавателей красноречиЯ и  всевозможных  знаний, считавшихсЯ необходимыми
длЯ участиЯ в гражданской жизни.
     ‘. 18
     <i><sup>1</sup>Ђлкивиад</i>   (Alkibiades;   ок.   450--404  до   н.   э.)  --
политический и военный деЯтель древних Ђфин. ‚ероЯтно,  ‘иоран имеет  в виду
так называемый "золотой век
     411


     Џерикла" (490--429  до  н. э.;  Ђлкивиад  -- воспитанник  Џерикла), при
котором Ђфины достигли наибольшего культурного расцвета.
     <i>восемнадцатое  столетие  во  ”ранции</i>  --  период  подъема  экономики  и
культуры ”ранции,  век  ЏросвещениЯ,  Ядро которого  составлЯет  убеждение в
решающей  роли  знаниЯ  и  который  свЯзан  с  именами ‚ольтера,  Њонтескье,
ѓольбаха, ѓельвециЯ.
     <i><sup>3</sup>„еффан   (Deffand)   Њари</i>   (1697--1780)   --   французскаЯ
писательница. …е салон посещали писатели и философы.
     ‘. 22
     <sup>1</sup><i>ќлевсин</i>  -- древнегреческий город, где ежегодно справлЯлось
культовое  празднество, участниками  которого  могли быть  все желающие,  не
запЯтнанные какой-либо скверной.
     ‘. 26
     <sup>1</sup>‚о французском  Языке  "on"  --  безличное  местоимение;  в
экзистенциалистско-феноменологической     философии    употреблЯетсЯ     длЯ
обозначениЯ безликого, безответственного мира толпы (ср. с нем. "Man").
     <i><sup>2</sup>елли (Schelley) Џерси Ѓиш</i> (1792--1822) -- английский поэт.
     ‘. 28
     <sup>1</sup><i>Ђлександрийский стих</i> --  от французской поэмы об Ђлександре
Њакедонском, XII в. ‚ эпоху классицизма --  основной размер эпоса, трагедии,
элегии, сатиры и других высоких и средних жанров.
     <i><sup>2</sup>‚алери  (Valery)  Џоль</i>  (1871--1945)  --  французский поэт,
моралист, художественный критик.
     ‘. 32
     <sup>1</sup><i>Ђнтичные  скептики</i> -- представители  античного скептицизма,
направлениЯ   древнегреческой   философии;    исходили    из   невозможности
достоверного  умозрительного  знаниЯ и постижениЯ истины  путем чувственного
знаниЯ;   главное   требование  скептицизма   --  воздержание  от  суждений,
достижение полной невозмутимости в отношении к миру; не верили в возможность
рационального обоснованиЯ норм человеческого поведениЯ.
     <i><sup>2</sup>”ранцузские  моралисты</i>  --  группа  писателей  и  философов
”ранции  XVII-- XVIII  вв.,  исследовавших страсти человека,  чтобы  научить
людей владеть собой (‹арошфуко, Џаскаль, ‹абрюйер, Њонтескье и др.).
     ‘. 38
     <sup>1</sup><i>‹ойола  €гнатий</i> (1491--1556) -- основатель ордена иезуитов,
одного  из  орденов католической церкви,  автор руководства по  религиозному
воспитанию "„уховные упражнениЯ" ("Exercitia spiritualia", 1522--1548).
     ‘. 39
     <sup>1</sup><i>ќпикурейство</i>   --  учение  последователей  древнегреческого
философа ќпикура (341--270  до  н. э.),  развивавшего учение  о наслаждении,
считаЯ его благом длЯ человека и понимаЯ как отсутствие страданий, состоЯние
полной душевной безмЯтежности, независимость от внешних условий.
     <i><sup>2</sup>‘тоицизм</i>  -- древнегреческаЯ философскаЯ  школа, основаннаЯ
‡еноном  из Љитиона ок. 300 г. до н. э.; согласно стоикам, цель человеческой
жизни (счастье) состоит в следовании судьбе, что возможно лишь в  результате
приобщениЯ   к  добродетели   и  достижениЯ  полного  безразличиЯ  ко  всему
остальному.
     412


     ‘. 46
     <sup>1</sup><i>Ђрхимедовы  точки</i>  --  автор,   вероЯтно,   имеет   в  виду
приписываемое  древнегреческому  ученому,  математику,   механику   Ђрхимеду
(Archimedis; ок. 287--212 до  н. э.) высказывание: "„ай мне точку опоры, и Я
сдвину ‡емлю".
     <i><sup>2</sup>„аосизм</i> -- одно из главных направлений китайской  философии
и традиционной религии ЉитаЯ.
     ‘. 48
     <sup>1</sup><i>Љант   €ммануил</i>    (1724--1804)    --   немецкий   философ,
основоположник немецкой классической философии.
     <i><sup>2</sup>‘ократ</i> (ок. 470--399 до н.  э.) -- древнегреческий философ,
сосредоточивший  свое  внимание  на   выЯвлении  сути  нравственных  понЯтий
(справедливость,  мудрость,  мужество   и  др.)   и  сведении  их  в  единую
добродетель, которую он отождествлЯл со знанием; основным методом нахождениЯ
истины  признал  диалог. ‚месте  с тем  девизом ‘ократа был начертанный  над
входом  в храм Ђполлона  в „ельфах призыв "Џознай  самого себЯ!".  Њыслитель
находит в себе самом некий внутренний голос,  демона, который склонЯет его к
философствованию, подсказывает, что должно делать и чего следует избегать. ‚
конце  жизни  ‘ократ  был  привлечен к  суду  за  введение  новых божеств  и
развращение  юношества;  приговоренный  судом к  смерти,  отказалсЯ спастись
путем бегства и принЯл в тюрьме Яд.
     <sup>3</sup><i>Ќицше (Nietzsche) ”ридрих</i> (1844--1900) -- немецкий философ,
поэт. ”илософиЯ Ќицше обретает выражение  в поэтическом творчестве, легенде,
мифе;   пытаЯсь   преодолеть   рационалистичность    философского    метода,
представлЯет  понЯтиЯ в качестве  многозначных символов  (см.: "’ак  говорил
‡аратустра",   1883--1884;   "‚еселаЯ   наука",  1882,  и  др.).  ’ворческаЯ
деЯтельность Ќицше прервалась в свЯзи с душевной болезнью.
     ‘. 50
     <sup>1</sup><i>„осократики</i>  --  новоевропейский  термин   длЯ  обозначениЯ
греческих философов VI--V вв. до н. э., не затронутых влиЯнием ‘ократа.
     ‘. 51
     <sup>1</sup><i>‚едические  гимны</i>  --   древнейшаЯ  часть  наиболее  ранних
текстов на древнеиндийском (ведическом) Языке, созданных примерно в период с
середины 2-го тысЯчелетиЯ до н. э. до 1-й половины 1 тысЯчелетиЯ н. э.
     <i><sup>2</sup>‹ао-цзы</i>  ("Џрестарелый мудрец", "Џрестарелый младенец")  --
древнекитайский  философ,  автор древнекитайского трактата "„ао дэ дзин"  --
канонического сочинениЯ даосизма.
     <sup>3</sup><i>ѓераклит</i>   (ок.  540--480  до  н.  э.)  --  древнегреческий
философ.
     <i><sup>4</sup>ќлеатство</i>  --  принадлежность к направлению древнегреческой
философии,  основанному  Љсенофаном  из  Љолофона  в  сер. VI в. до н.  э. и
окончательно разработанному Џарменидом в начале V в. до н. э.; происходит от
названиЯ италийского города ќлеЯ.
     ‘. 61
     <i><sup>1</sup>Њенипп</i>  (сер.   III  в.  до  н.  э.)   --   древнегреческий
философ-киник, относившийсЯ к сократической школе древнегреческой философии,
одним из главных представителей которой был „иоген ‘инопский.
     <i><sup>2</sup>Ђлександр</i> -- вероЯтно, речь идет  об Ђлександре Њакедонском
(356--323 до н. э.), царе Њакедонии (с 336).
        413


     <sup>3</sup><i>Џлатон  (427</i>--347  до н.  э.) --  древнегреческий  философ.
<sup>4</sup>"Ђпокалипсис"  по-гречески   значит   "обнажение";  †ак  „еррида
переводит это слово как "стриптиз".
     ‘. 67
     <sup>1</sup><i>’рапписты</i>   --   члены  католического  монашеского  ордена,
основанного в 1636 г. во ”ранции, в монастыре ‹а ’рапп.
     ‘. 75
     <sup>1</sup><i>Џриам</i>  --  в древнегреческой  мифологии --  последний  царь
’рои.
     ‘. 82
     <i><sup>1</sup>”уше      (Fouche)     †озеф</i>     (1759--1820),     <i>’алейран
(Talleyrand-Perigord)  арль  Њорис  де</i> (1754--1838) -- политические деЯтели
периода ‚еликой французской революции и наполеоновской ”ранции.
     ‘. 87
     <sup>1</sup><i>ѓельдерлин (Holderlin) €оганн Љристиан ”ридрих</i> (1770--1843)
-- немецкий поэт.
     <i><sup>2</sup>ѓеорге  (George)  ‘тефан</i>  (1868--1933)  --  немецкий  поэт.
<i><sup>3</sup>Ѓодлер (Baudelaire) арль</i> (1821--1861) -- французский поэт.
     ‘. 95
     <sup>1</sup><i>Ђпиций  Њарк  ѓабий</i> -- имЯ  известного гурмана, жившего  во
времена  Ђвгуста  и ’ибериЯ (см. примеч. к  с. 2),  обогатившего  кулинарное
искусство своего времени многими новыми рецептами.
     ‘. 98
     <i><sup>1</sup>‘ерапис</i> -- один из богов эллинистического мира.
     <i><sup>2</sup>–ельс</i> (Celsus; вт. пол. II в.) -- римский философ-платоник,
одним из первых высказавший принципиальные возражениЯ против христианства.
     <sup>3</sup><i>Џорфирий  (232</i>--304)--римский  философ-неоплатоник,   автор
сочинениЯ "Џротив христиан", одного из ранних образцов библейской критики.
     <i><sup>4</sup>ћлиан ”лавий Љлавдий</i> (ћлиан Ћтступник; 332--363) -- римский
император, чье правление отмечено попыткой  восстановлениЯ древних Языческих
культов и обычаев.
     <sup>5</sup><i>ћстиниан</i> (ок. 482--565) -- византийский император с 527 г.;
в  годы его  правлениЯ были  изданы "„игесты",  основнаЯ  часть византийской
кодификации права.
     ‘. 99
     <sup>1</sup><i>Љультура александрийского  типа</i>  --  культура