шенько,  то,
пожалуй,  его последним пешим переходом был тот, что привел его
в  один  прекрасный  день  из  монастырЯ  Њариафельс  назад   в
Љасталию,  на ту ежегодную €гру в ‚альдцеле, котораЯ была столь
омрачена  смертью  "сиЯтельства".  Њагистра  ’омаса   фон   дер
’раве{<a href=#2_5_06>2_5_06</a>},  чьим преемником ему суждено было стать. ‚ообще,
когда он обращалсЯ мыслью к тем далеким  временам,  особенно  к
студенческим  годам и Ѓамбуковой роще, у него всегда было такое
ощущение, будто  он  смотрит  из  холодной,  голой  каморки  на
просторный,   озаренный   солнцем   пейзаж   --  как  на  нечто
безвозвратное, сохранившеесЯ только как радужное  воспоминание;
такие  раздумьЯ,  даже  если  они  и не будили печали, вызывали
картины       чего-то       очень       далекого,        иного,
таинственно-праздничного,   столь   непохожего  на  сегоднЯшние
будни. Ќо нынче, в этот Ясный, солнечный сентЯбрьский  день,  с
его  сочными красками вблизи и нежными, голубовато-фиолетовыми,
переливчатыми оттенками дали, во времЯ этой радостной  прогулки
и   бездумного   созерцаниЯ,   ушедшее   в  прошлое  странствие
показалось ему отнюдь не недосЯгаемым раем, -- нет, сегоднЯшнЯЯ
прогулка походила на тогдашнюю, сегоднЯшний €озеф Љнехт походил
на  тогдашнего,  как  родной  брат,  и  все  было  опЯть  ново,
таинственно  и столько обещало, словно минувшее могло вернутьсЯ
и принести с собой еще много нового.  „авно  уже  день  и  весь
белый  свет  не  казались  ему  такими  легкими,  прекрасными и
невинными. ‘частливое ощущение свободы и независимости опьЯнЯло
его как крепкое вино: давно он  не  испытывал  этого  ощущениЯ,
этой  сладостной, восхитительной иллюзии! Ћн порылсЯ в памЯти и
вспомнил час, когда это несравненное чувство впервые  встретило
преграду  и  его  сковали  будто  цепЯми:  это  было  во  времЯ
разговора с Њагистром ’омасом, под  его  приветливо-ироническим
взором.  Љнехт вновь ощутил всю тЯгостность того часа, когда он
потерЯл  свою  свободу:  то  не  была  реальнаЯ  боль,   жгучее
страдание,  --  скорее  робость, легкий предостерегающий озноб,
сосание под ложечкой, изменение температуры, всего темпа жизни.
‘ейчас он был исцелен и вознагражден за мучительное,  сковавшее
его, сдавившее ему горло ощущение той роковой минуты.
     …ще  вчера  на  пути в •ирсланд Љнехт решил: что бы там ни
случилось,  он  ни   при   каких   обстоЯтельствах   не   будет
раскаиватьсЯ  в  содеЯнном.  Ќа  сегоднЯ  он запретил себе даже
думать о подробностЯх своего разговора с Њагистром Ђлександром,
о своей борьбе с ним и за него. ’еперь он весь отдалсЯ  чувству
отдохновениЯ   и   свободы,   которое   переполнЯло   его,  как
переполнЯет  оно  земледельца,  закончившего  тЯжелый  трудовой
день;  в  душе  его  был разлит покой, он знал, что свободен от
всех обЯзанностей,  что  он  никому  в  эту  минуту  не  нужен,
выключен  из  всего,  не  должен ни работать, ни думать; полный
Ярких красок день, обволакивавший  его  своим  нежным  сиЯнием,
воплощал  только  этот  миг,  ничего  не  требуЯ,  не  знаЯ  ни
прошлого,  ни  будущего.  Џорой   Љнехт,   довольный,   напевал
вполголоса одну из тех походных песенок, какие они некогда, еще
будучи   маленькими   учениками  элитарной  школы  в  ќшгольце,
распевали на три-четыре голоса во времЯ  прогулок,  и  из  поры
Ясной  зари  его  жизни  выпархивали,  словно  щебечущие птицы,
отголоски светлых воспоминаний и звуков.
     Љнехт остановилсЯ под  вишневым  деревом  с  листвой,  уже
тронутой  осенним  пурпуром, и присел на траву. Ћн сунул руку в
нагрудный  карман  и  вытащил  оттуда  вещицу,  какой   Њагистр
Ђлександр  никогда  не  предположил  бы  у  него,  -- маленькую
деревЯнную флейту -- и стал рассматривать ее с нежностью.  ќтот
простенький,  похожий на детскую игрушку инструмент принадлежал
ему с недавних пор, примерно с полгода, и  он  с  удовольствием
вспоминал  тот  день, когда флейта стала его собственностью. Ћн
поехал в Њонпор,  чтобы  обсудить  с  Љарло  ”ерромонте{<a href=#2_2_03>2_2_03</a>}
некоторые  проблемы  теории  музыки; между прочим, зашла речь о
деревЯнных духовых инструментах разных эпох, и  Љнехт  попросил
своего  друга  показать  ему Њонпорскую коллекцию инструментов.
Џосле приЯтнейшей прогулки по нескольким залам, где выстроились
старинные органы, арфы, лютни, фортепьЯно, они пришли на склад,
где хранились инструменты длЯ школ. ’ам Љнехт увидел целый Ящик
таких флейточек, облюбовал себе одну, попробовал ее  и  спросил
друга, может ли он взЯть ее себе. Љарло со смехом предложил ему
выбрать, какую хочет, со смехом выписал на нее квитанцию, после
чего  подробнейшим  образом  объЯснил ему строение инструмента,
обращение с ним и технику игры. Љнехт взЯл с собой эту приЯтную
игрушку, теперь у него, впервые  со  времен  детской  флейты  в
ќшгольце,  был  духовой  инструмент  длЯ  упражнений на досуге.
Љроме  гамм,  он  разучивал  старинные  мелодии  из   сборника,
составленного  ”ерромонте  длЯ  начинающих,  и из магистерского
сада или из спальни Љнехта порой разносились мЯгкие  сладостные
звуки  маленькой  флейты. …му еще было далеко до мастерства, но
все же он разучил несколько хоралов и песен из  того  сборника,
знал  их  наизусть,  некоторые  даже  со  словами. Ћдна из этих
песен, подходившаЯ к настоЯщей минуте, пришла ему на памЯть. Ћн
произнес вполголоса несколько строчек:

          Њое бедное тело
          ‚о гробе истлело.
          Ќо ныне восстал Я,
          € узы порвал Я,
          ‚ небо господне, ликуЯ, глЯжу.

     Џотом он поднес инструмент  к  губам  и  заиграл  мелодию,
посмотрел  на горные вершины в мЯгко сиЯющей дали, услышал, как
отзвучали сладкие переливы набожно-веселой песни, и ощутил себЯ
в единении и согласии с небом,  горами,  песней  и  сегоднЯшним
днем.  …му  приЯтно было осЯзать между пальцами гладкую круглую
деревЯшку и думать о том, что, кроме платьЯ на  его  теле,  эта
маленькаЯ флейта -- единственное имущество, которое он позволил
себе  унести из ‚альдцелЯ. ‡а долгие годы вокруг него скопилось
нечто вроде личного достоЯниЯ, в особенности записи, тетради  с
выписками и тому подобное; все это он оставил, пусть пользуютсЯ
в ‚альдцеле, кто захочет. Ќо маленькую флейту он взЯл с собой и
радовалсЯ,  что  она  с ним; это был скромный и милый товарищ в
пути.
     Ќа следующий день путник прибыл в столицу и ЯвилсЯ  в  дом
„езиньори.   Џлинио   сбежал   ему   навстречу  по  лестнице  и
взволнованно обнЯл его.
     -- Њы с таким нетерпением и беспокойством ожидали тебЯ! --
воскликнул он. -- ’ы сделал великий шаг, друг мой, да  принесет
он нам всем благо! Ќо как они тебЯ отпустили? ‚от никогда бы не
поверил!
     Љнехт засмеЯлсЯ:
     --  Љак  видишь,  Я  здесь.  Ќо  об  этом  Я расскажу тебе
позднее. Ђ сейчас Я хотел бы прежде всего приветствовать  моего
воспитанника  и,  разумеетсЯ,  твою  супругу  и подробно с вами
договоритьсЯ, в чем будут  состоЯть  мои  обЯзанности.  Њне  не
терпитсЯ приступить к работе.
     Џлинио  позвал  горничную  и  велел  ей тотчас же привести
сына.
     -- Њолодого господина? -- с  видимым  удивлением  спросила
девушка,  но  тут  же  быстро удалилась, а хозЯин дома проводил
друга в отведенную длЯ гостЯ комнату и с увлечением  начал  ему
рассказывать,  как он все обдумал и приготовил к приезду Љнехта
и к его совместной жизни с ’ито. ‚се устроилось так, как  желал
Љнехт,  даже  мать  ’ито  после некоторого сопротивлениЯ понЯла
справедливость его требований и  подчинилась  им.  “  них  была
небольшаЯ   дача   в  горах,  названнаЯ  Ѓельпунт  и  живописно
расположеннаЯ на берегу озера; там Љнехт со своим воспитанником
поживут  некоторое  времЯ,  заботитьсЯ  о  них   будет   стараЯ
экономка,  она  уже на днЯх туда уехала, чтобы все подготовить.
ђазумеетсЯ, там они пробудут недолго, самое большее до  прихода
зимы,  но именно на первое времЯ такое уединение будет им обоим
только полезно. …му, Џлинио, это приЯтно еще и потому, что ’ито
очень любит горы и Ѓельпунт, всегда рад пожить там и согласилсЯ
на это без возражений. „езиньори  вспомнил,  что  у  него  есть
папка  с  фотографиЯми  дома  и окрестностей; он повел Љнехта в
свой кабинет, начал  быстро  искать,  нашел,  раскрыл  папку  и
принЯлсЯ  показывать  фотографии и рассказывать гостю о доме, о
комнате  в  крестьЯнском  стиле,  о  кафельной  печи,  беседке,
купальне у озера, водопаде.
     --  ЌравитсЯ  тебе?  --  допрашивал  он его настойчиво. --
Ѓудешь ли ты себЯ там хорошо чувствовать?
     -- Џочему же нет? -- ответил Љнехт  спокойно.  --  Ќо  где
’ито? Џрошло уже много времени, с тех пор как ты за ним послал.
     Ћни поговорили еще немного о том, о сем, потом послышались
шаги,  дверь  отворилась  и  кто-то вошел: это был не ’ито и не
посланнаЯ  за  ним  служанка.  ќто  была  мать  ’ито,   госпожа
„езиньори.   Љнехт   встал,  чтобы  поздороватьсЯ  с  нею,  она
протЯнула ему руку, улыбнулась несколько принужденной  улыбкой,
и  он  заметил,  что этой улыбкой она стараетсЯ скрыть какую-то
заботу или огорчение. Ќе успела  она  сказать  гостю  несколько
приветственных  слов,  как  уже  повернулась к мужу и поспешила
высказать мучившую ее новость.
     -- ЉакаЯ неприЯтность! -- воскликнула  она.  --  Џредставь
себе, мальчик исчез, его нигде не нашли.
     --  Ќу, наверное, вышел пройтись, -- успокаивал ее Џлинио,
-- сейчас вернетсЯ.
     -- Ѓоюсь, что это не так, -- сказала мать. --  …го  нет  с
самого утра. џ давно заметила его отсутствие.
     -- Џочему же Я только сейчас узнаю об этом?
     --  џ с минуты на минуту ждала его возвращениЯ и не хотела
напрасно тебЯ тревожить. ‘начала Я  и  не  предполагала  ничего
худого,  думала, что он вышел погулЯть. Ќо когда он не ЯвилсЯ к
обеду, Я начала беспокоитьсЯ. ’ы тоже не обедал дома, иначе  ты
сразу  бы все узнал. Ќо Я и тут себЯ уговаривала, что он просто
по небрежности так долго заставлЯет  менЯ  ждать.  ЋказываетсЯ,
дело не в этом.
     --  ђазрешите  спросить,  --  заговорил  Љнехт, -- молодой
человек  знал  о  моем  скором  приезде  и   о   ваших   планах
относительно нас обоих?
     --  ђазумеетсЯ,  господин  Њагистр,  и он был по видимости
доволен  этими  планами,  во  всЯкое  случае,  он  предпочитает
получить такого учителЯ, как вы, нежели снова быть отправленным
в какую-нибудь школу.
     --  Ќу, тогда все в порЯдке, -- заметил Љнехт. -- ‚аш сын,
синьора, привык к большой свободе, особенно за последнее времЯ,
и  перспектива  попасть  в  руки  воспитателЯ   и   укротителЯ,
естественно, отнюдь ему не улыбаетсЯ.
     ‚от он и улетучилсЯ в такую минуту, когда его еще не сдали
с рук  на  руки  новому  наставнику,  надо полагать, не столько
надеЯсь избежать предназначенной ему  участи,  сколько  имеЯ  в
виду,  что он ничего не проиграет, выгадав времЯ. Џомимо этого,
ему, очевидно, хотелось натЯнуть нос и родителЯм, и только  что
нанЯтому педагогу, а заодно дать выход раздражению против всего
мира взрослых и учителей.
     „езиньори   понравилось,   что  Љнехт  не  воспринЯл  этот
инцидент трагически. Ќо сам он был сильно расстроен и озабочен,
любЯщему  отцовскому  сердцу  уже   мерещились   все   мыслимые
опасности.  Љто  знает, может быть, ’ито всерьез решил убежать,
может быть, даже задумал учинить над собой дурное? „а, все, что
было неправильно или  упущено  в  воспитании  мальчика,  теперь
мстило  за  себЯ, как раз в ту минуту, когда родители надеЯлись
поправить дело.
     ‚опреки совету Љнехта,  он  настаивал  на  том,  что  надо
предпринЯть  какие-то  шаги;  не в силах покорно и бездеЯтельно
ожидать удара, он взвинтил себЯ до высшей степени нетерпениЯ  и
нервной  возбужденности, чем вызвал молчаливое осуждение своего
друга. Џоэтому решено было послать слуг в несколько домов,  где
’ито  бывал у своих сверстников и товарищей. Љнехт обрадовалсЯ,
когда госпожа „езиньори вышла, и он осталсЯ с другом наедине.
     -- Џлинио, -- сказал он, -- у тебЯ такое лицо,  словно  ты
уже  хоронишь  своего сына. Ћн не маленький ребенок и не мог ни
попасть под машину, ни объестьсЯ волчьих Ягод. ‚озьми же себЯ в
руки, дружище! Џока сыночка нет  дома,  разреши  мне  ненадолго
вместо  него  взЯть  в  учебу  тебЯ. џ наблюдал сейчас за твоим
поведением и нахожу, что ты не в форме. ‚ то  мгновение,  когда
атлет  неожиданно оказываетсЯ под ударом или под давлением, его
мускулы   сами   собой   производЯт    необходимые    движениЯ,
растЯгиваютсЯ   или   сокращаютсЯ   и   помогают  ему  овладеть
положением. ’ак и ты, ученик Џлинио, в то мгновение,  когда  ты
почувствовал  удар,  -- или то, что преувеличенно воспринЯл как
удар, --  должен  был  применить  первое  средство  защиты  при
душевных травмах и вспомнить о замедленном, тщательном дыхании.
’ы же вместо этого дышишь, как актер, который должен изобразить
крайнее   потрЯсение.  ’ы  недостаточно  хорошо  вооружен,  вы,
мирЯне,  по-видимому,   совершенно   по-особому   уЯзвимы   длЯ
страданий   и   тревог.   ‚   этом  есть  нечто  беззащитное  и
трогательное, порой же, когда дело идет о подлинном страдании и
мученичество  имеет  смысл,  --  даже  величественное.  Ќо  длЯ
повседневной жизни такой отказ от обороны -- негодное оружие; Я
позабочусь  о том, чтобы сын твой был вооружен лучше, когда ему
это понадобитсЯ. Ђ теперь, Џлинио, будь добр,  проделай  вместе
со  мной  несколько упражнений, чтобы Я убедилсЯ, действительно
ли ты все окончательно забыл.
     ‘ помощью  дыхательных  упражнений,  проделанных  под  его
строго    ритмическую    команду,   €озеф   отвлек   друга   от
самоистЯзаниЯ, после чего  тот  согласилсЯ  выслушать  разумные
доводы  и  подавил  в  себе  страх  и  тревогу. Ћни поднЯлись в
комнату ’ито; Љнехт с удовольствием разглЯдывал разбросанные  в
беспорЯдке  вещи  мальчика,  взЯл  с  ночного столика у кровати
книгу, заметил торчащий из нее  листок  бумаги  и  вот  --  это
оказалась  записка  с  весточкой от пропавшего. Љнехт со смехом
протЯнул листок „езиньори, и лицо  Џлинио  тоже  посветлело.  ‚
записке  ’ито сообщал родителЯм, что сегоднЯ рано утром уезжает
один в горы и будет ждать нового  наставника  в  Ѓельпунте.  Ћн
просил  извинить  ему  эту  небольшую вольность, он разрешил ее
себе,  прежде  чем  его  свобода  опЯть  будет  столь   досадно
ограничена,  ему  ужасно не хотелось проделать это короткое, но
чудесное  путешествие  в  сопровождении  учителЯ   и   в   роли
поднадзорного или пленника.
     --  џ  вполне  его  понимаю, -- заметил Љнехт. -- ‡автра Я
последую за ним и застану его уже на месте, в твоем  загородном
доме.  Ђ  теперь  прежде всего ступай к жене и сообщи ей, в чем
дело.
     Ћстаток днЯ в доме царило веселое и спокойное  настроение.
‚  тот  же  вечер Љнехт, по настоЯнию Џлинио, коротко рассказал
другу о событиЯх последних  дней  и  о  своих  двух  беседах  с
Њагистром   Ђлександром.   ‚   этот   вечер  он  записал  также
примечательный стих на листке, хранЯщемсЯ в настоЯщее  времЯ  у
’ито „езиньори. Џовод к тому был таков.
     Џеред  ужином  хозЯин  ненадолго оставил Љнехта одного. Ћн
увидел шкаф, набитый старинными книгами,  который  привлек  его
любопытство.  Ћн  вновь  испытал удовольствие, почти забытое за
долгие  годы  воздержаниЯ,  на  него   вновь   повеЯло   теплом
воспоминаний  о  студенческой  поре:  стоЯть  перед незнакомыми
книгами, наугад брать то один, то другой том, если позолота или
имЯ автора, формат или цвет переплета тебЯ поманит. ‘  приЯтным
чувством  он  сначала  пробежал  глазами названиЯ на корешках и
убедилсЯ,  что  перед  ним   беллетристика   девЯтнадцатого   и
двадцатого   столетий.   Ќаконец   он  вытащил  одну  книжку  в
вылинЯвшем холщовом переплете, название  которой  --  "Њудрость
браминов"{<a href=#2_12_03>2_12_03</a>}  --  привлекло  его  внимание. ‚начале стоЯ,
потом присев на стул, он перелистывал книгу, содержавшую  сотни
поучительных     стихов,    любопытное    смешение    болтливой
назидательности и настоЯщей мудрости, филистерства и  подлинной
поэзии.   ‚   этой  забавной  и  трогательной  книге,  как  ему
показалось, отнюдь не было недостатка в эзотерике, но она  была
запрЯтана  в  грубую  скорлупу доморощенности, и как раз самыми
приЯтными были не  те  стихотворениЯ,  что  всерьез  стремились
запечатлеть мудрость, а те, в которых, излилась душа поэта, его
человеколюбие,  его  способность любить, его честный бюргерский
склад.  ‘о  смешанным  чувством  почтениЯ  и  веселости   Љнехт
старалсЯ  проникнуть  в  смысл  этой  книги, и тут ему на глаза
попалось четверостишие, которое ему понравилось и которое он  с
удовлетворением  прочитал и с улыбкой приветствовал, словно оно
было ниспослано ему длЯ этого именно днЯ. ‚от оно:

          Њы видим: дни бегут и все вокруг дрЯхлеет,
          Ќо нечто милое за долгий срок созреет:
          Џусть, выпестовав сад, мы шум его услышим,
          ђебенка вырастим и книжицу допишем.

     Ћн выдвинул Ящик письменного стола, порылсЯ в  нем,  нашел
листок  бумаги  и  записал  на  него  четверостишие. Џозднее он
показал его Џлинио, промолвив:
     -- ‘тихи мне понравились, в них есть что-то особенное: как
это лаконично и как  задушевно!  Ћни  так  соответствуют  моему
теперешнему  положению и душевному настрою! Џусть Я не садовник
и не собираюсь  посвЯтить  себЯ  пестованию  сада,  но  Я  ведь
наставник  и  воспитатель, Я на пути к своей задаче, к ребенку,
которого Я буду  воспитывать.  Љак  Я  этому  рад!  —то  же  до
сочинителЯ  этих  стихов, поэта ђюккерта, то он, надо полагать,
был одержим тремЯ благородными страстЯми:  страстью  садовника,
воспитателЯ  и автора, причем третьЯ стоит у него, наверное, на
первом месте, почему и упоминает  он  ее  на  последнем,  самом
значительном;  он настолько влюблен в предмет свой страсти, что
даже впадает в нежность и называет книгу  "книжицей".  Љак  это
трогательно!
     Џлинио засмеЯлсЯ.
     --  Љто  знает,  --  заметил  он,  --  не  ЯвлЯетсЯ ли эта
прелестнаЯ уменьшительнаЯ форма  попросту  данью  стихотворному
размеру,  который  в  этом  месте  требует  не  двусложного,  а
трехсложного слова.
     -- Ќе будем недооценивать поэта,  --  возразил  Љнехт.  --
—еловек,  сочинивший  в  своей жизни десЯтки тысЯч стихотворных
строк, не станет в  тупик  из-за  какой-то  жалкой  метрической
трудности.  Ќет,  ты  только  послушай,  как  нежно и чуть-чуть
застенчиво это звучит: "...и  книжицу  допишем"!  ‚озможно,  не
только  влюбленность  превратила "книгу" в "книжицу". ‚озможно,
он  хотел  что-то  оправдать  или  примирить.  ‚озможно,   даже
вероЯтно,  этот поэт был настолько увлечен творчеством, что сам
порою смотрел на свою склонность к сочинению книг  как  на  род
страсти  или порока. ’огда в слове "книжица" заключен не только
оттенок влюбленности, но и тот  примирительный,  отвлекающий  и
извинЯющий  смысл,  какой имеет в виду игрок, приглашаЯ на игру
"по маленькой", пьЯница, когда он требует еще  "стаканчик"  или
"рюмочку".  Ќо  все  это  одни предположениЯ. ‚о всЯком случае,
этот стихотворец с его ребенком, которого он хочет вырастить, и
с его книжицей, которую он хочет  дописать,  встречает  у  менЯ
полную  поддержку  и  сочувствие.  €бо  мне  знакома  не только
страсть к  воспитательству,  нет,  и  сочинение  книг  --  тоже
страсть,  которой  Я вовсе не чужд. ’еперь, когда Я освободилсЯ
от своей  должности,  эта  мысль  снова  приобретает  длЯ  менЯ
завлекательную  силу:  когда-нибудь,  на  досуге,  при  хорошем
расположении  духа  написать  книгу,  нет,  книжицу,  маленькое
сочинение длЯ друзей и единомышленников.
     -- Ћ чем же? -- полюбопытствовал „езиньори.
     -- Ћ, это безразлично, тема не имеет значениЯ. Ћна была бы
только поводом погрузитьсЯ с головой в работу, испытать счастье
ничем  не  ограниченного  досуга.  ‘амое важное длЯ менЯ -- это
тон, золотаЯ середина между благоговением  и  доверительностью,
серьезностью и забавой, тон не назиданиЯ, а дружеского общениЯ,
возможность высказатьсЯ о том, о сем, что Я испытал и чему, как
мне кажетсЯ, научилсЯ. Њанеру этого ”ридриха ђюккерта смешивать
в  своих стихах назидание с раздумьем и серьезность с болтовней
Я бы, конечно, не перенЯл, и все же чем-то она  мне  мила;  она
индивидуальна  и в то же времЯ лишена произвола, она причудлива
и в то же времЯ свЯзана твердыми законами формы, и это мне  как
раз  нравитсЯ.  Џока  что  мне  некогда  предаватьсЯ радостЯм и
проблемам сочинительства, Я должен беречь силы длЯ другого.  Ќо
когда-нибудь,  попозже,  Я  думаю,  и  длЯ менЯ может расцвесть
радость   творчества,   такого,   как   оно   мне    мерещитсЯ:
неторопливое,  но  бережное  прикосновение к вещам, и не только
длЯ собственного  удовольствиЯ,  а  с  постоЯнной  оглЯдкой  на
немногих добрых друзей и читателей.
     Ќа  следующее  утро  Љнехт  собралсЯ  в Ѓельпунт. Ќакануне
„езиньори предложил проводить его до места,  но  он  решительно
это отверг, а когда друг стал настаивать, чуть не рассердилсЯ.
     --  •ватит  с  мальчика  и  того, -- сказал он, -- что ему
предстоит  встретить  навЯзанного  ему  учителЯ,  к  чему   еще
присутствие  отца,  которое именно сегоднЯ врЯд ли доставит ему
большое удовольствие.
     Љогда свежим сентЯбрьским утром он ехал в нанЯтом длЯ него
Џлинио экипаже, к нему вернулось  хорошее  дорожное  настроение
вчерашнего  днЯ.  Ћн  разговорилсЯ с кучером, иногда просил его
остановитьсЯ или ехать помедленней, если местность ему особенно
нравилась, несколько раз принималсЯ играть на маленькой флейте.
ќто была прекраснаЯ,  увлекательнаЯ  поездка:  из  долины,  где
расположена столица, в предгорьЯ, все выше и выше, все дальше и
дальше,  от  позднего  лета  к  осени.  Ћколо  полуднЯ  началсЯ
последний большой подъем по змеившейсЯ широкими петлЯми дороге,
по редеющему хвойному лесу,  вдоль  бурливых,  пенЯщихсЯ  среди
скал  горных  ручьев,  через  мосты,  мимо одиноких, окруженных
глухими заборами, приземистых домиков  с  маленькими  окошками;
началсЯ  край  каменных  хребтов,  все более суровый и дикий, и
среди  этой  неприступности  и  холода  вдвое  милей   казались
попадавшиесЯ им маленькие полЯны, усеЯнные цветами.
     ЌебольшаЯ  дача,  до которой они наконец добрались, стоЯла
на берегу горного озера, притулившись к седым скалам,  на  фоне
которых  ее  едва  можно  было  различить. Џри виде дома путник
сразу оценил его строгую, несколько  мрачную  архитектуру,  как
нельзЯ  лучше гармонировавшую с суровым горным пейзажем; но тут
же радостнаЯ улыбка осветила его лицо, ибо в широко распахнутых
дверЯх дома он увидел юношу в Яркой куртке и коротких штанах, и
это не мог быть никто иной, как его ученик ’ито; и  хотЯ  Љнехт
все  это  времЯ, в сущности, не особенно беспокоилсЯ о беглеце,
он все же вздохнул с облегчением  и  благодарностью.  ђаз  ’ито
здесь  и  приветствует его на пороге дома, значит, все хорошо и
отпали его опасениЯ о  возможных  трудностЯх,  которые  в  пути
как-никак возникали у него в уме.
     Њальчик  шагнул  ему  навстречу  с приветливой и несколько
смущенной улыбкой, помог ему выйти из экипажа и сказал:
     --  џ  не  хотел  вас  обидеть,  заставив  проделать   это
путешествие  в одиночестве. -- €, не дождавшись ответа учителЯ,
доверчиво закончил: -- џ думаю, вы понЯли  менЯ.  €наче  вы  бы
навернЯка  привезли  с  собой  отца.  џ  уже  сообщил  ему, что
благополучно добралсЯ сюда.
     Љнехт, улыбаЯсь, пожал ему руку и последовал за ним в дом,
где его приветствовала экономка, сообщившаЯ,  что  ужин  вскоре
будет   готов.   Љогда  Љнехт,  повинуЯсь  необычной  длЯ  него
потребности,  ненадолго   прилег   перед   ужином,   он   вдруг
почувствовал, что устал, даже обессилел, хотЯ поездка в экипаже
была  весьма  приЯтной;  и  вечером,  когда  он болтал со своим
учеником  и  рассматривал  его  гербарий  горных   растений   и
коллекцию  бабочек,  его все больше одолевала эта усталость, он
даже испытал нечто похожее на головокружение, небывалую до  сих
пор  пустоту в голове и неровные толчки сердца. ’ем не менее он
просидел с ’ито до условленного между ними часа отхода ко сну и
изо всех сил старалсЯ не обнаружить  свое  недомогание.  “ченик
был  несколько удивлен тем, что Њагистр ни словом не обмолвилсЯ
о начале занЯтий, расписании уроков,  о  последних  отметках  и
тому  подобных  вещах;  когда  же  ’ито  попыталсЯ использовать
доброе  расположение   учителЯ   и   предложил   завтра   утром
отправитьсЯ  в  дальнюю  прогулку, чтобы показать ему новые длЯ
него места, учитель любезно принЯл его предложение.
     -- џ очень рад такой прогулке, -- добавил Љнехт, -- и хочу
сразу же попросить вас об  одном  одолжении.  ђассматриваЯ  ваш
гербарий,  Я  убедилсЯ,  что  вы гораздо лучше знакомы с горной
флорой, нежели Я. Њежду прочим, одна из задач нашей  совместной
жизни  состоит  в том, чтобы обмениватьсЯ знаниЯми, подтЯгивать
друг  друга;  начнем  же  с  того,   что   вы   проверите   мои
незначительные  сведениЯ  о  ботанике и поможете мне наверстать
упущенное.
     Љогда они пожелали друг другу  спокойной  ночи,  ’ито  был
очень  доволен  и  полон  самых  благих намерений. ќтот Њагистр
Љнехт  и  на  сей  раз  очень  ему  понравилсЯ.  Ћн  не  тратил
выспренних  слов  и  не разглагольствовал о науке, добродетели,
благородстве духа, как это охотно делали школьные  учителЯ,  но
было  в  этом  невозмутимом,  приветливом человеке, во всем его
облике, в речах нечто обЯзывающее и  взывающее  к  благородным,
добрым,   рыцарским   и  высоким  устремлениЯм  и  силам.  …сли
обмануть, перехитрить любого учителЯ  считалось  удовольствием,
даже  доблестью,  то  в отношении такого человека, как Њагистр,
подобнаЯ мысль не могла бы даже прийти в голову.  Ћн...  да,  а
что  он  и кто он? ’ито задумалсЯ: что же в этом чужом человеке
было такого, чем он ему так нравилсЯ и внушал  уважение?  €  он
понЯл: это его благородство, его аристократизм, его властность.
‚от  что прежде всего подкупало в нем юношу. ќтот Њагистр Љнехт
был аристократом, он  был  господином,  благородным  человеком,
хотЯ  никто  не  знал,  откуда  он и не был ли его отец простым
сапожником. Ћн был благороднее  и  тоньше,  нежели  большинство
знакомых  ему мужчин, не исключаЯ даже его отца. ћноша, который
столь высоко ставил патрицианские черты и традиции своей семьи,
который не мог простить отцу, что  тот  презрел  эти  традиции,
сейчас  впервые  в  жизни встретил духовный, благоприобретенный
аристократизм,   --   ту   силу,   котораЯ    при    счастливых
обстоЯтельствах может иногда совершить чудо и, перескочив через
длинный    рЯд    предков    и    поколений,    на   протЯжении
одной-единственной человеческой жизни превратить сына плебеЯ  в
знатного  человека. ‚ душе пылкого и гордого юноши шевельнулось
предчувствие, что принадлежность к такого рода  аристократии  и
служение  ей  могло  бы  стать  длЯ  него долгом и честью, что,
возможно, именно здесь, с поЯвлением этого учителЯ, который при
всей  своей  кротости  и  приветливости  был  до  мозга  костей
господином,  он  приблизитсЯ  к  разгадке  смысла своей жизни и
стоЯщих перед ним задач.
     Љнехта проводили в его комнату,  но  он  не  сразу  лег  в
постель, хотЯ его сильно клонило ко сну. ќтот вечер утомил его,
ему  было  трудно  и  обременительно  держать  себЯ  в  руках в
присутствии молодого человека, который, несомненно, внимательно
наблюдал за ним, и не  обнаружить  ни  словом,  ни  жестом,  ни
голосом  свою странную, все более давЯщую усталость, или дурное
настроение, или болезнь. Ќо, судЯ по всему,  ему  это  удалось.
’еперь,   однако,   он   должен   победить   эту  пустоту,  это
недомогание,   пугающее   его    головокружение,    смертельную
усталость,  исполненную  тревоги,  а  длЯ  этого  необходимо, в
первую очередь, ее распознать и понЯть. ќто далось ему довольно
легко, хотЯ и не сразу. Ћн убедилсЯ в том, что его  недомогание
не  имело  других  причин,  кроме сегоднЯшней поездки, во времЯ
которой он за очень короткое времЯ попал из  долины  на  высоту
двух  тысЯч  метров. Ћн плохо перенес такой быстрый подъем, ибо
со времен ранней юности, когда он совершил  несколько  подобных
прогулок,  не  бывал  на  такой  высоте  и  не  привык  к  ней.
Џо-видимому, еще день-два он будет чувствовать себЯ плохо, если
же и тогда это не пройдет и ему не станет лучше, придетсЯ им  с
’ито  и  с  экономкой  вернутьсЯ домой, тогда, значит, план его
друга  Џлинио  относительно  их  пребываниЯ  в   очаровательном
Ѓельпунте  не  осуществитсЯ.  †аль, конечно, но и особой беды в
том нет.
     ‚ раздумьЯх обо всем этом он лег в постель, но провел ночь
почти  без  сна,  то  возвращаЯсь  мысленно   к   преодоленному
путешествию, начинаЯ с момента отъезда из ‚альдцелЯ, то пытаЯсь
успокоить сердцебиение и возбужденные нервы. € об ученике своем
он  думал много и думал с приЯзнью, но не строЯ никаких планов;
ему казалось, что  этого  породистого,  но  горЯчего  жеребенка
легче  всего приручить добротой и тесным общением, без излишней
поспешности, без понуканиЯ. Ћн мечтал постепенно привести юношу
к сознанию своих способностей и сил и одновременно взлелеЯть  в
нем  ту  высокую  любознательность, то благородное недовольство
собой, которые дают силы длЯ любви к науке, к духовной жизни, к
прекрасному. ќто была возвышеннаЯ задача, его воспитанник -- не
просто первый встречный юноша,  молодой  талант,  который  надо
пробудить  и  облечь в определенную форму; как единственный сын
богатого и влиЯтельного патрициЯ, ’ито должен был, кроме  того,
стать  в  будущем  одним  из  власть  имущих,  одним из творцов
общественной и политической жизни страны  и  народа,  одним  из
тех,  кто  призван  служить  примером  и  вести за собой людей.
ЉасталиЯ была в долгу перед семейством  „езиньори:  доверенного
ей   некогда  отца  ’ито  она  воспитала  недостаточно  хорошо,
недостаточно  закалила,  поставив  в  трудное  положение  между
мирскими  и  духовными интересами, сделала тем самым несчастным
не  только  одаренного  и  привлекательного  молодого   Џлинио,
человека  с  неустроенной жизнью, которой он не умел управлЯть,
но  и  его  единственного  сына   подвергала   опасности   быть
вовлеченным  в  проблемы,  терзавшие отца. ’ут надо было многое
исцелить и исправить, как бы погасить долг, и Љнехту доставлЯло
радость и казалось полным смысла, что эта задача выпала на долю
именно ему, строптивцу и мнимому отступнику.
     “тром, едва заслышав в доме признаки пробудившейсЯ  жизни,
он  встал,  нашел  у  постели приготовленный длЯ него купальный
халат, накинул его поверх легкого ночного бельЯ и  прошел,  как
ему  накануне указал ’ито, через заднюю дверь в крытую галерею,
соединЯющую дом с купальней и с озером.
     Џеред  ним  лежало  небольшое  озеро,  зеленовато-стальнаЯ
гладь  его  была  неподвижна,  по ту сторону вздымалсЯ высокий,
крутой и скалистый склон с острым, зазубренным гребнем, который
как  бы  врезалсЯ  в  прозрачное,   зеленоватое,   по-утреннему
прохладное  небо  и  отбрасывал  резкую,  холодную тень. Ќо уже
чувствовалось за  этим  гребнем  восходЯщее  солнце,  лучи  его
вспыхивали  то  тут,  то  там  редкими  искрами  вдоль  острого
каменистого хребта; еще считанные минуты --  и  из-за  зубчатой
вершины  выкатитсЯ солнце и затопит Ярким светом озеро и горную
долину. ‚нимательно и сосредоточенно всматривалсЯ Љнехт  в  эту
картину, воспринимаЯ окружающую тишину, суровость и красоту как
нечто далекое и в то же времЯ его касающеесЯ и зовущее. ѓораздо
глубже,  нежели  во  времЯ  вчерашней  поездки, он ощутил мощь,
холодность и величавую неприютность этого горного краЯ, который
не раскрываетсЯ навстречу человеку, не  манит  его  к  себе,  а
только  терпит.  € ему казалось удивительным и полным значениЯ,
что свои первые шаги в свободную мирскую жизнь он делает именно
здесь, среди этого безмолвного и холодного величиЯ.
     Џодошел ’ито, в одном купальном костюме, протЯнул ему руку
и сказал, указываЯ на скалу напротив:
     -- ‚ы пришли как раз вовремЯ, сейчас взойдет  солнце.  Ђх,
до чего хорошо здесь наверху!
     Љнехт ласково кивнул ему. Ћн уже знал, что ’ито любит рано
вставать,   бегать,  боротьсЯ,  бродить,  хотЯ  бы  из  чувства
протеста против  отсутствиЯ  мужественности,  против  ленивого,
барского   образа   жизни   отца.  Џо  этой  же  причине  юноша
презрительно отказывалсЯ от вина. ќти  привычки  и  склонности,
правда,  иногда  ставили  ’ито в позу первобытного дикарЯ с его
презрительным    отношением    к    духовности.    ‘трасть    к
преувеличениЯм, видимо, была в крови у всех „езиньори, но Љнехт
приветствовал   это,  он  даже  решил  использовать  совместные
занЯтиЯ спортом как одно из средств длЯ завоеваниЯ и  укрощениЯ
пылкого  юноши.  Ћдно  из  немногих  средств,  и  даже не самое
важное; от музыки, например, он  ожидал  гораздо  большего.  €,
разумеетсЯ,  он не надеЯлсЯ достигнуть равных успехов с молодым
человеком в физических упражнениЯх, тем более не стремилсЯ  его
превзойти.  „остаточно ни к чему не обЯзывающего участиЯ, чтобы
показать юноше, что его воспитатель -- не  трус  и  не  заЯдлый
домосед.
     ’ито пристально смотрел на темный гребень горы, за которым
клубилось   позолоченное  утренней  зарей  небо.  ‚друг  острие
скалистой  вершины  вспыхнуло,  будто  раскаленный  и  как  раз
начавший  плавитьсЯ металл, очертаниЯ хребта расплылись, он как
бы сразу сделалсЯ  ниже,  будто,  таЯ,  осел,  и  из  пылающего
провала  выплыло  ослепительное  светило днЯ. € сразу озарилось
все вокруг: землЯ, дом, купальнЯ, берег озера по эту сторону, и
два человека, оказавшиесЯ под Яркими лучами солнца, очень скоро
почувствовали  его  благодетельное  тепло.  ћноша,  захваченный
торжественной  красотой  этого  мгновениЯ  и ликующим ощущением
своей молодости и  силы,  потЯнулсЯ,  раскинул  руки  ритмичным
движением,   за   которым  последовало  и  все  тело,  чтобы  в
экстатическом  танце  почтить  рождение  днЯ  и  выразить  свое
душевное  единение  с  колыхавшимисЯ и пламеневшими вокруг него
стихиЯми. Ћн то устремлЯлсЯ в  радостном  поклонении  навстречу
победоносному  солнцу,  то благоговейно отступал; распростертые
руки  словно  хотели  прижать  к  сердцу  горы,  озеро,   небо,
преклонением  колен он приветствовал матерь-землю, простиранием
рук -- воды озера, предлагаЯ вечным силам, как праздничный дар,
свою  юность,  свою  свободу,  свое  сокровенно   разгорающеесЯ
упоение жизнью.
     Ќа  его  смуглых плечах играли солнечные блики, глаза были
полузакрыты под слепЯщими лучами, на юном лице с неподвижностью
маски  застыло  выражение  восторженной,   почти   фанатической
серьезности.
     Њагистр  тоже  был  возбужден  и  взволнован торжественным
зрелищем нарождающегосЯ днЯ в безмолвной каменной  пустыне.  Ќо
еще  более,  нежели  эта  картина,  потрЯсло  и  захватило  его
происходЯщее  у   него   на   глазах   преображение   человека,
праздничный  танец  его  воспитанника  во  славу утра и солнца,
который поднимал незрелого,  подверженного  причудам  юношу  до
почти  литургической  сосредоточенности  и раскрывал перед ним,
зрителем,  его  сокровеннейшие  и  благороднейшие   склонности,
дарованиЯ  и  предназначениЯ,  так  же  внезапно и ослепительно
сорвав с них все  покровы,  как  взошедшее  солнце  обнажило  и
высветлило   холодное  и  мрачное  ущелье.  ћное  существо  это
предстало перед  ним  более  сильным  и  значительным,  чем  он
воображал  его  себе  до  сих  пор,  но  зато  и более жестким,
недоступным, чуждым духовности, Языческим. ќтот  праздничный  и
жертвенный   танец  юноши,  одержимого  восторгом  Џана,  весил
больше, нежели речи и поэтические творениЯ Џлинио в юности,  он
поднимал  ’ито  намного  выше отца, но и делал его более чужим,
более неуловимым, недоступным зову.
     ‘ам мальчик был охвачен этим  исступлением,  не  сознаваЯ,
что  с  ним  происходит.  …го  плЯска  не  была  уже известным,
показанным ему, разученным танцем; это не был также  привычный,
самостоЯтельно  изобретенный  ритуал  в  честь утренней зари. €
танец его, и магическаЯ одержимость, как он понЯл лишь позднее,
были рождены не только воздухом гор, солнцем, утром,  ощущением
свободы,  но  в  не  меньшей  степени новой ступенью в юной его
жизни, ожиданием каких-то перемен, возникших перед ним в образе
столь же приветливого, сколь  и  почтенного  Њагистра.  ‚  этот
утренний  час  в  судьбе  ’ито и в его душе совпало все то, что
выделило час этот из тысЯчи других, как  особенно  возвышенный,
праздничный,  свЯщенный. Ќе отдаваЯ себе отчета, что он делает,
без рассуждений и сомнений, он творил то, чего требовал от него
этот блаженный миг, облекал в  плЯску  свой  восторг,  возносил
молитву  солнцу,  изливал  в  самозабвенных  телодвижениЯх свою
радость, свою веру в жизнь,  свое  благочестие  и  преклонение.
ѓорделиво   и   в   то  же  времЯ  смиренно  он  приносил  свою
благоговейную душу в жертву солнцу и богам, а вместе и предмету
своего обожаниЯ и страха, мудрецу и  музыканту,  ЯвившемусЯ  из
неведомых   сфер,  мастеру  магической  €гры,  будущему  своему
воспитателю и другу.
     ‚се это, как и пиршество красок в миг восхождениЯ  солнца,
длилось  недолгие  мгновениЯ.  ‚зволнованно взирал Љнехт на это
удивительное  зрелище,  когда   ученик   у   него   на   глазах
преображалсЯ, и, весь раскрывшись перед ним, шел ему навстречу,
новый  и  незнакомый человек, в полном смысле слова равный ему.
Ћба они стоЯли на тропе между домом и хижиной, купаЯсь  в  море
света,  льющегосЯ  с востока, глубоко потрЯсенные вихрем только
что пережитых ощущений, как вдруг ’ито, только что  закончивший
последнее движение своего танца, очнулсЯ от счастливого забытьЯ
и,  словно  застигнутое  врасплох  за  своими  одинокими играми
животное, застыл, постепенно осознаваЯ, что он здесь  не  один,
что  он  не  только  делал и пережил нечто необыкновенное, но и
происходило это на глазах у свидетелЯ. Њолниеносно он схватилсЯ
за первую попавшуюсЯ мысль, чтобы выйти из  положениЯ,  которое
вдруг  показалось ему в чем-то опасным и постыдным, чтобы силой
вырватьсЯ из-под власти волшебства этих необычайных  мгновений,
столь   неразрывно   опутавших   его  и  завладевших  всем  его
существом.
     ‹ицо юноши, еще за минуту до этого не имевшее  возраста  и
строгое,   как  маска,  вдруг  принЯло  ребЯчливое,  глуповатое
выражение, какое бывает у неожиданно разбуженного от  глубокого
сна  человека. Ћн несколько раз чуть присел, пружинЯ в коленЯх,
с тупым изумлением  взглЯнул  в  лицо  учителЯ  и  с  внезапной
поспешностью,  словно вспомнил и боЯлсЯ упустить что-то важное,
указующим жестом протЯнул правую руку к противоположному берегу
озера,  еще  лежавшему,  как  и  половина  его  поверхности,  в
глубокой  тени,  которую  скала  под  натиском  утренних  лучей
постепенно все ближе стЯгивала к своему подножию.
     -- …сли мы скорей поплывем, --  воскликнул  он  быстро,  с
мальчишеской  горЯчностью,  --  мы еще успеем добратьсЯ до того
берега раньше солнца!
     …два  успев  вымолвить  эти  слова,  едва  бросив  клич  о
состЯзании   с  солнцем,  ’ито  могучим  прыжком  головой  вниз
бросилсЯ в озеро, как бы желаЯ, то ли из  озорства,  то  ли  от
смущениЯ,   как   можно   скорей   удрать  отсюда,  энергичными
движениЯми  заставить   позабыть   только   что   разыгравшуюсЯ
торжественную  сцену.  ‚ода  брызнула фонтаном и сомкнулась над
ним, и только  спустЯ  несколько  мгновений  вынырнули  голова,
плечи,    руки    и,    быстро    удалЯЯсь,    выступали    над
зеленовато-голубым зеркалом воды.
     “ Љнехта, когда он вышел на берег,  и  в  мыслЯх  не  было
купатьсЯ или плавать, день длЯ этого был чересчур прохладный, и
после дурно проведенной ночи он чувствовал себЯ слишком слабым.
’еперь,  когда он стоЯл под теплыми лучами солнца, возбужденный
только что  пережитым,  а  также  товарищеским  приглашением  и
вызовом  своего воспитанника, подобнаЯ смелость уже не казалась
ему столь безрассудной. Ќо больше всего он боЯлсЯ, как бы  все,
чему  этот  утренний  час положил начало, все, что он возвещал,
снова не сгинуло, не исчезло, если Љнехт теперь  бросит  юношу,
одного,    разочарует    его,    если   в   холодной   взрослой
рассудительности откажетсЯ от предложенной пробы сил.
     Џравда,  чувство  неуверенности  и   слабости,   возникшее
вследствие быстрого переезда в горы, предостерегало его, но кто
знает,   может   быть,  надо  пересилить  себЯ,  делать  резкие
движениЯ, и тогда он скорее преодолеет свое недомогание.  ‚ызов
победил  сомнениЯ,  волЯ  --  инстинкт. Ћн быстро скинул легкий
халат, сделал глубокий вдох и бросилсЯ в воду в том  же  месте,
куда нырнул его ученик.
     Ћзеро,  питаемое  ледниковыми  водами  и  доступное даже в
самые жаркие дни  лишь  длЯ  очень  закаленных  купальщиков,  с
острой враждой пронзило его ледЯным холодом. Љнехт приготовилсЯ
к  изрЯдному  ознобу,  но  не  к  этой  свирепой стуже, котораЯ
отовсюду  охватила  его,  будто  пылающим  пламенем,  и   после
минутного  ощущениЯ  ожога  начала быстро проникать в его тело.
Џосле прыжка он сразу вынырнул на  поверхность,  увидел  далеко
впереди  плывущего  ’ито,  ощутил,  как  его одолевает ледЯнаЯ,
дикаЯ, враждебнаЯ стихиЯ, и в воображении своем еще боролсЯ  за
цель  заплыва,  за  уважение  и дружбу, за душу юноши, когда на
деле он уже боролсЯ со смертью, вызвавшей  его  на  поединок  и
охватившей  его  в  борьбе.  ‚се  силы  свои бросил Љнехт в эту
схватку и сопротивлЯлсЯ до тех пор, покуда не перестало  битьсЯ
сердце.
     Њолодой   пловец   то   и   дело  оглЯдывалсЯ  назад  и  с
удовлетворением убедилсЯ