 постели, а сидел в углу
у печки, маленький и жалкий, осаждаемый соседкой, котораЯ принесла молоко, а
заодно  решила  прочесть  ему длинную и обстоЯтельную  нотацию по поводу его
беспутной жизни и, похоже, была твердо намерена довести начатое до конца, не
обращаЯ вниманиЯ на неожиданную помеху.
     -- ѓлЯнь-ка, Џетер приехал! -- сказал старый грешник и подмигнул мне.
     Ќо  она  как ни в чем не бывало продолжала свою проповедь. џ присел  на
стул, дожидаЯсь, когда  иссЯкнет  источник  ее прорвавшейсЯ  наружу  любви к
ближнему, и открыл в ее  речи  несколько пассажей,  которые и  мне отнюдь не
бесполезно было послушать.  Њежду  делом Я наблюдал, как  тает  снег на моем
пальто и  на сапогах и образует сначала мокрые  пЯтна  вокруг стула, а затем
маленький пруд. ‹ишь после того, как заботливаЯ соседка  кончила, состоЯлась
официальнаЯ церемониЯ встречи, в которой и она сама принЯла живое, дружеское
участие.
     Ћтец сильно сдал за то времЯ, что мы не виделись.  Њне  вспомнилась моЯ
перваЯ  безуспешнаЯ попытка  ухаживать за ним. Ћтъезд  мой тогда  ничего  не
изменил,  и  теперь, когда это  стало  уже настоЯтельной  необходимостью,  Я
должен был расхлебывать эту кашу.
     ‚   конце  концов   нельзЯ   же  требовать  от  старого,   заскорузлого
крестьЯнина,  который  и  в  лучшие  свои  годы  никогда  не  был   зерцалом
добродетели, чтобы он  на склоне жизни,  одолеваемый  старческими  недугами,
смЯгчилсЯ и в умилении взирал на  подвиги сыновней любви.  Ќи о чем подобном
отец мой и не помышлЯл,  а становилсЯ, напротив, чем немощнее, тем несносней
и отплатил мне за все, чем Я прежде  мучил его, если не с процентами, то уж,
верно, сполна. Џравда, на  словах он  был со  мною осторожен и сдержан, зато
располагал множеством способов  выразить свое  недовольство и  раздражение и
быть грубым, обходЯсь без всЯких слов. Џорою  Я с удивлением спрашивал себЯ,
неужели и мне  предстоит к  старости  превратитьсЯ  в  такого непроходимого,
привередливого чудака.  ‘ бражничеством ему пришлось  покончить  навсегда, и
стаканчик доброго  южного  вина, получаемый им  от менЯ  дважды в  день,  он
вкушал с сердитой  миной,  так как Я каждый раз после этого тотчас же уносил
бутылку обратно в пустой подвал и зорко следил за тем, чтобы ключ не попал к
нему в руки.
     ‹ишь  в  конце февралЯ начались те  светлые  недели,  которые и придают
горной  зиме  неповторимую  прелесть.  ‚ысокие  заснеженные  утесы,  глубоко
врезавшиесЯ  в васильковое небо, кажутсЯ в такие  дни  невероЯтно  близкими.
‹уга   и   склоны   покрыты   снегом   --   сахарно-белым,   сверкающим    и
горьковато-душистым горным снегом, которого никогда не увидишь на  равнинах.
‚    полдень   солнце   зажигает   на   выпуклостЯх   земли   ослепительные,
огненно-радужные звезды; в ложбинах и на  склонах лежат сочные голубые тени,
а воздух настолько чист  после недельных снегопадов, что каждый вдох кажетсЯ
глотком нектара. Ќа отлогих откосах молодежь забавлЯетсЯ катанием на санках;
в переулках после обеда собираютсЯ  старики  погретьсЯ на солнышке, а  ночью
вновь  трещат от мороза балки на  чердаке. €  посреди белых снежных покровов
Ярко  синеет  неподвижное,  никогда  не замерзающее озеро, такое прекрасное,
каким оно  бывает  только  зимой. џ  каждый  день усаживал  отца  на  свежем
воздухе, у  порога, и с отрадой смотрел, как он блаженно  подставлЯет солнцу
свои  коричневые  узловатые  пальцы.  ‘пустЯ   некоторое  времЯ  он  начинал
покашливать и жаловатьсЯ  на холод. ќто была одна  из его безобидных уловок,
чтобы получить рюмку шнапса;  Я это прекрасно знал и  не принимал всерьез ни
кашель, ни жалобы. Џолучив свою порцию  генциановой настойки или абсента, он
с  нарочитой  постепенностью  прекращал  кашлЯть  и  радовалсЯ  втайне,  что
перехитрил менЯ. Џосле обеда Я оставлЯл его одного, надевал гамаши и два-три
часа,  не  останавливаЯсь, шел  в гору, пока  не  упиралсЯ в кручи, а  затем
садилсЯ на захваченный  с  собою мешок длЯ фруктов и скатывалсЯ,  словно  на
санках, по отлогим снежным склонам обратно.
     ‚  начале  весны, когда Я должен был бы отправитьсЯ в Ђссизи, землЯ еще
была  скрыта метровыми  сугробами.  ‹ишь в апреле  весна взЯлась за  дело, и
талые  воды обрушились на нашу деревушку  с  такой Яростью, какой  здесь  не
видали уже много лет. „ень и ночь слышны были завывание фена, гул отдаленных
снежных  лавин  и злобный рев водопадов, которые  швырЯли  на  наши скудные,
узенькие  огороды  и  фруктовые   луга  огромные  обломки   скал   и   куски
раздробленных на камнЯх деревьев. ЂльпийскаЯ лихорадка лишила менЯ сна; ночь
за ночью, глубоко взволнованный, Я со страхом внимал  стенаниЯм ветра, грому
лавин  и  рокоту  взбеленившегосЯ озера. ‚  эту  тревожно-лихорадочную  пору
ужасных весенних битв преодоленнаЯ мною болезнь  любви еще раз  дала о  себе
знать и  причинЯла  мне  такую  боль, что Я  ночью, не выдержав,  поднЯлсЯ с
постели, высунулсЯ в окно и сквозь бурю  отчаЯнно  закричал ќлизабет о своей
любви. Ќикогда еще с той самой цюрихской ночи, когда Я бесновалсЯ на вершине
холма от любви  к  прекрасной иноземке-художнице, страсть не овладевала мною
столь жестоко и неотвратимо. —асто мне казалось, будто ќлизабет стоит  прЯмо
передо мной,  улыбаетсЯ  мне  и  всЯкий раз,  как  только  Я  делаю  шаг  ей
навстречу, отступает назад. Њысли  мои, куда бы они  ни уносились, неизменно
возвращались  назад к  этому образу;  Я  уподобилсЯ больному,  руки которого
вопреки рассудку непрестанно тЯнутсЯ к зудЯщему нарыву и расчесывают кожу до
крови. џ сам себЯ стыдилсЯ, что было так же мучительно, как  и бесполезно; Я
проклинал  фен и  все  же  тайком,  одновременно  со  всеми  своими  муками,
испытывал сокровенное, сладостное чувство блаженства, то самое, что в ранней
юности  накрывало менЯ темной, горЯчей  волной всЯкий раз, когда  Я думал  о
хорошенькой ђези.
     џ  понЯл, что  против  этой  болезни  еще  не  придумано  лекарства,  и
попыталсЯ  хотЯ  бы   немного  поработать.   џ  занЯлсЯ  композицией  своего
произведениЯ,  набросал несколько проектов и вскоре убедилсЯ,  что времЯ длЯ
этого было  отнюдь не  самым  подходЯщим.  Ђ  между  тем отовсюду  поступали
недобрые  вести  о  последствиЯх  фена, да  и  нашу деревню беда  не  обошла
стороной: полуразрушенные  дамбы,  поврежденные  дома, хлева  и  амбары;  из
соседней общины прибыли люди, оставшиесЯ без крова; всюду воцарились нужда и
тревога,  и негде было взЯть денег.  € так случилось,  к моему счастью,  что
староста  пригласил  менЯ в свою конторку и  спросил,  не желаю  ли  Я стать
членом комиссии по оказанию помощи пострадавшим.  ‹юди, заЯвил он,  доверЯют
мне  представлЯть  интересы  общины в  кантоне и прежде  всего через  прессу
добитьсЯ участиЯ и материальной помощи страны. „лЯ менЯ это оказалось весьма
кстати  --  именно  теперь  получить  возможность  забыть  свои  собственные
бесполезные  страданиЯ  за  более  серьезными  и  достойными  заботами,  и Я
отчаЯнно ухватилсЯ за  эту возможность.  —ерез  переписку Я  быстро  нашел в
Ѓазеле желающих  организовать сбор пожертвований.  “  правительства кантона,
как мы  и предполагали, денег не было,  и оно смогло лишь выделить несколько
подручных  рабочих. ’огда Я  обратилсЯ с воззваниЯми и репортажами в газеты;
посыпались  письма,  денежные  переводы, запросы, а кроме этой  писанины, на
менЯ возложена была  обЯзанность улаживать споры и разногласиЯ между советом
общины и деревенскими тугодумами.
     Ќесколько  недель  напрЯженной, неотлагательной работы подействовали на
менЯ благотворно. Љогда дело наконец принЯло желаемый оборот и мое участие в
нем перестало быть  необходимостью, вокруг  уже зеленели альпийские  луга, и
чистое  голубое око озера,  казалось,  весело подмигивало освободившимсЯ  от
снега  пологим склонам. Ћтец мой  почувствовал себЯ  лучше,  и мои  любовные
терзаниЯ  исчезли, испарились, словно грЯзные остатки снежной лавины. Џрежде
в эту пору отец всегда  смолил нашу лодку;  мать с огорода поглЯдывала в его
сторону, а Я, позабыв обо  всем  на свете, следил за его ловкими движениЯми,
за облачками дыма из его трубки и за желтыми мотыльками. ќтой весною смолить
было нечего;  матери давно уже не  было в живых, а отец мрачно сидел в нашем
старом, запущенном доме. Ћ былых временах  напоминал мне и дЯдюшка Љонрад. џ
частенько  тайком от отца брал его в трактир, угощал вином,  и он пускалсЯ в
воспоминаниЯ   о  своих  многочисленных  проектах,  рассказываЯ  о   них   с
добродушным смехом, однако  не без гордости. Ќовых проектов он уже никому не
предлагал, да и возраст уже наложил на него свою отчетливую печать, и все же
в лице его, и особенно в его смехе,  было что-то мальчишеское или юношеское,
что согревало мне душу. Ћн не раз был мне утешением и развлечением, когда Я,
не выдержав дома, со стариком, брал его с собою  в трактир. Џо дороге он изо
всех сил старалсЯ приноровитьсЯ  к моим  шагам и суетливо ковылЯл  рЯдом  на
своих тощих, кривых ногах.
     -- Џоднимай парус, дЯдюшка Љонрад!  -- подбадривал  Я его, и каждый раз
упоминание злополучного  паруса  наводило разговор на наш старый челнок,  от
которого уже давно не осталось ни щепки и который дЯдюшка  оплакивал, словно
покойника.  ’ак  как  старое суденышко  и  мне было  дорого  и  памЯтно,  мы
пускались в подробнейшие воспоминаниЯ обо всем, что было с ним свЯзано.
     Ћзеро было таким  же голубым, как в детстве,  солнце  таким же теплым и
празднично-Ярким,  и   Я,  старый  чудак,  смотрел  на  желтых  мотыльков  и
постепенно  проникалсЯ  чувством,  будто с  тех  пор  в  сущности  мало  что
изменилось и Я мог бы вновь как ни в чем не бывало лечь в траву и поплыть по
волнам  мальчишеских  грез.  Ћ том, что  это заблуждение и что  добраЯ часть
жизни  пронеслась  в прошлое и  уже  никогда не вернетсЯ,  мне  каждое  утро
говорило  мое собственное  носастое  лицо с горестно поджатым  ртом, в  упор
глЯдЯ на менЯ сквозь блестЯщую  рЯбь  воды из ржавой умывальной  миски.  …ще
более отрезвлЯюще действовал на менЯ Љамен-цинд-старший, живое напоминание о
свершившихсЯ  переменах,  а если мне  нужно  было  совершенно  отрешитьсЯ от
прошлого и целиком перенестись  в настоЯщее, достаточно  было лишь выдвинуть
отсыревший  Ящик  стола  в  моей  комнате,  в котором  покоилось мое будущее
произведение в виде стопки пожелтевших от времени набросков и шести или семи
проектов, написанных на бумаге в четвертку.
     Љроме ухода за стариком  много хлопот  доставлЯло мне  и наше захудалое
хозЯйство. ‚ полу  зиЯли  черные  дыры,  печь  и  плита,  давно  требовавшие
ремонта, отчаЯнно чадили, двери не  закрывались, лестница на  чердак, бывший
некогда  свидетелем суровых  отцовских мер  воспитаниЯ,  стала  опасной  длЯ
жизни.  Џрежде чем  что-нибудь сделать, нужно было  наточить топор, починить
пилу, одолжить молоток,  наскрести  гвоздей,  а потом отобрать  из  остатков
прежних   полусгнивших  запасов   досок  подходЯщий  материал.  ‘   ремонтом
инструмента и старого точильного круга мне немного помог дЯдюшка  Љонрад, но
от  слабого, сгорбившегосЯ старика толку было мало.  €  вот Я  раздирал свои
мЯгкие  сочинительские  руки о  непослушные  доски,  крутил  педаль  шаткого
точильного  круга,  карабкалсЯ  вверх-вниз  по  вконец прохудившейсЯ  крыше,
стучал, колотил, стругал и резал,  а так как Я уже успел изрЯдно раздобреть,
то и пролил за всеми этими занЯтиЯми немало пота. ‚ремЯ от времени, особенно
на этой ненавистной крыше, Я вдруг  неожиданно замирал, совершенно позабыв о
занесенном над шлЯпкой  гвоздЯ  молотке,  усаживалсЯ  поудобнее,  раскуривал
полупогасшую  сигару, устремлЯл  взор в густую небесную  синь  и наслаждалсЯ
своей  ленью, в  радостном сознании того, что отец уже не может подгонЯть  и
бранить менЯ. …сли мимо шли соседи -- женщины, старики или школьники, --  Я,
чтобы  как-то  оправдать свое безделье,  заводил  с  ними дружески-соседские
разговоры  и  постепенно  снискал себе  славу человека,  с  которым  приЯтно
перемолвитьсЯ словом.
     -- Ќу что, пригревает сегоднЯ, ‹исбет?
     170
     <i>Џетер Љаменцинд</i>
     -- € не говори, Џетер. —то мастеришь?
     -- Љрышу вот латаю.
     : -- ’оже дело. „авно уж пора было.
     -- ’воЯ правда.
     -- ‘тарик-то здоров? …му уж небось давно семьдесЯт стукнуло?
     --  ‚осемьдесЯт, ‹исбет, восемьдесЯт. ЏредставлЯешь,  и мы когда-нибудь
доживем до таких лет, а? ‘тарость не радость...
     -- —то верно, то верно, Џетер. Ќу Я пойду, а то муж уже ждет свой обед.
‘частливо оставатьсЯ!
     € она  шла дальше  со своей  завернутой в платочек миской,  а  Я  мирно
попыхивал сигарой, смотрел  ей вслед и думал:  отчего же это так происходит,
что все, люди как люди, трудЯтсЯ не покладаЯ рук, хлопочут, в то времЯ как Я
уже второй день никак не управлюсь с одной планкой.  Ќо в конце концов крыша
все же была готова. Ћтец против обыкновениЯ заинтересовалсЯ  моими успехами,
и, так  как Я  не  мог  затащить  его на крышу, мне  пришлось  все  подробно
описывать  и отчитыватьсЯ  за  каждую  рейку,  и,  конечно же,  трудно  было
удержатьсЯ, чтобы слегка не прихвастнуть.
     -- •орошо, хорошо, -- похвалил он. -- џ-то думал,  ты в этом году ни за
что не управишьсЯ!
     ‘ейчас,  когда Я,  оглЯдываЯсь  назад, обозреваю  и переосмысливаю свои
странствиЯ и жизненные  опыты, мне и радостно, и досадно оттого, что Я  и на
себе самом испытал старую  истину:  рыбе не жить без воды, а крестьЯнину без
деревни, и никакие науки не сделают из  ними-конского Љаменцинда городского,
светского человека. џ уже почти свыксЯ с этим  и рад, что моЯ неловкаЯ охота
за высшим счастьем против  моей воли  привела  менЯ обратно,  на  маленький,
зажатый между озером и горами клочок земли, где мое законное место и где мои
добродетели и пороки  -- и  прежде  всего пороки -- суть  нечто ординарное и
привычное. ’ам, на чужбине,  Я забыл свою  родину и был близок к тому, чтобы
самого себЯ  считать чем-то  вроде  редкого, диковинного растениЯ;  теперь Я
вновь вижу, что это просто нимиконский дух бродил во мне, словно хмель, и не
желал покоритьсЯ чуждым  обычаЯм. ‡десь никогда никому не  придет  в  голову
назвать менЯ  чудаком,  а стоит мне посмотреть на  своего папашу или дЯдюшку
Љонрада, и Я кажусь себе вполне достойным сыном и племЯнником. Њои несколько
зигзагообразных  полетов  в царство духа и так называемого образованиЯ очень
напоминают знаменитую парусную одиссею  дЯдюшки -- разница состоит, пожалуй,
лишь в том, что мне  они  стоили ббльших жертв:  денег,  усилий и прекрасных
лет, которых уже не вернуть. Ђ с тех  пор  как мой кузен Љуони в  первый раз
подстриг мне  бороду и Я вновь начал носить  штаны с поЯсом и  ходил в одной
рубахе,  Я  и внешне  ничем  не  отличаюсь  от  своих  землЯков, и  когда  Я
превращусь в седого старца, то незаметно  займу  место отца и возьму на себЯ
его роль в  жизни деревни.  ‹юди знают  только то, что Я  много лет провел в
чужих краЯх, и  Я остерегаюсь рассказывать им,  что за жалкое ремесло у менЯ
было  и  в  скольких  лужах мне довелось  вывалЯтьсЯ,  иначе  мне хватило бы
насмешек и  обидных  прозвищ до  конца дней моих. ‚сЯкий  раз, рассказываЯ о
ѓермании, €талии  или Џариже,  Я  слегка  важничаю  и  порой  даже  в  самых
искренних местах моего  повествованиЯ вдруг сам  начинаю сомневатьсЯ в своей
правдивости.
     € что  же мне  принесли все  эти прожитые годы, все  скитаниЯ? †енщина,
которую  Я  любил  и  которую все  еще  люблю,  растит  в  Ѓазеле двух своих
прелестных детей.  „ругаЯ,  котораЯ любила  менЯ,  вскоре утешилась и по сей
день торгует овощами, семенами и фруктами. Ћтец, из-за которого Я вернулсЯ в
родное гнездо,  не умер и не выздоровел, а сидит себе напротив менЯ на своей
лежанке, смотрит на менЯ и завидует моему обладанию ключом от погреба.
     Ћднако  это ведь  еще не все.  Љроме матери и утонувшего друга юности у
менЯ есть еще два ангела на небе -- белокураЯ Ђги и бедный скрюченный Ѓоппи.
Љ  тому  же  Я  в конце  концов  стал свидетелем  того, как  отремонтировали
пострадавшие дома и починили обе дамбы. …сли  бы Я захотел, Я мог  бы сейчас
заседать в совете общины. Ќо там и без менЯ хватает Љаменциндов.
     Ђ   недавно  передо  мною  открылась  еще  одна  перспектива.  ‡доровье
трактирщика  Ќидеггера,  у  которого  и  мой отец, и  Я выпили не  один литр
фельтлинского, валлийского или  ваадтлендского,  сильно  пошатнулось, и дело
уже не  приносит  ему прежней радости. Ќа днЯх он  поведал мне свои  печали.
‘амое скверное заключаетсЯ в том, что если хозЯйство его не купит кто-нибудь
из местных  жителей, то  это  сделает  какаЯ-нибудь  пивоварнЯ,  и  у нас  в
Ќимиконе  уже не  будет такого по-домашнему уютного трактира.  Џриедет чужой
арендатор, которому, конечно, выгоднее торговать пивом, чем вином, и славный
ниддегерский  винный погреб будет запущен и  загублен. ‘ тех  пор как  Я это
знаю, Я лишилсЯ покоЯ: в Ѓазеле у менЯ осталось еще немного денег в банке, и
старый Ќидеггер  мог бы  обрести в  моем лице неплохого преемника. ‡агвоздка
лишь в том,  что  мне  не хотелось  бы становитсЯ  хозЯином пивной при жизни
отца. €бо в один  прекрасный  день Я не углЯжу за стариком, и он дорветсЯ до
вина, а  кроме того, длЯ него это было бы триумфом -- то, что  со всей своей
латынью  и  прочими книжными премудростЯми  Я  стал  всего-навсего  хозЯином
нимиконской пивной. ќтого  Я допустить не могу  и потому постепенно,  против
своей воли, начинаю как бы мысленно призывать кончину старика -- не то чтобы
с нетерпением, а просто длЯ пользы общего дела.
     „Ядюшка   Љонрад   с  недавних  пор  вновь   охвачен   неуемной  жаждой
деЯтельности, после долгих  лет тихой дремы, и это не нравитсЯ  мне. ‡акусив
указательный палец, с глубокомысленной складкой на лбу, он торопливо семенит
взад-вперед по комнате и в Ясную погоду то и дело поглЯдывает на озеро.
     --  џ уж давно говорю, он опЯть  собралсЯ  строить  свои  кораблики, --
сообщила стараЯ тетушка Љенцине.
     Ћн и  в самом деле впервые за столько лет выглЯдит так бодро и отважно,
а лицо его  принЯло лукаво-высокомерное выражение, мол, теперь-то Я уж точно
знаю,  как это делаетсЯ. Ќо Я думаю, это все пустое; это просто усталаЯ душа
его требует крыльев, чтобы вернутьсЯ  домой. Џоднимай парус, старина Љонрад!
€ если  действительно  час его  пробил, то  господа  нимиконцы увидЯт  нечто
неслыханное. €бо Я решил на могиле  его сразу же после свЯщенника произнести
небольшую речь, чего  здесь  испокон веку не бывало. џ призову  всех почтить
памЯть  дЯдюшки как  праведника и избранника ЃожиЯ, а  за этой назидательной
частью моей речи последует обращение к возлюбленным скорбЯщим родственникам,
приправленное  доброй  пригоршней соли  и перца,  которое  они мне  долго не
смогут забыть и простить. Ќадеюсь, что и отец мой доживет до этого событиЯ.
     Ђ в Ящике стола лежат начатки моей великой поэмы. Њожно было бы сказать
-- "дело  всей  моей жизни".  Ќо это звучит чересчур патетично,  и потому  Я
предпочитаю  не  говорить  этого,  ибо  следует  признать,  что  вероЯтность
продолжениЯ и завершениЯ  оного весьма невелика.  Ѓыть  может, еще  настанет
времЯ, и Я вновь начну, продолжу и закончу свою  поэму;  если  это случитсЯ,
то, стало быть, моЯ юношескаЯ тоска была не напрасна и Я все же -- поэт.
     Џожалуй,  это  было  бы длЯ менЯ ценнее и совета  общины, и всех  дамб,
вместе взЯтых. Ќо ушедших в прошлое и все же  не потерЯнных  лет моей жизни,
со всеми дорогими и незабвенными  образами --  от стройной ђези ѓиртаннер до
бедного Ѓоппи, -- оно бы не перевесило.

     OCR, Spellcheck: €льЯ ”ранк, <a href=http://franklang.ru>http://franklang.ru</a> (мультиЯзыковой проект
€льи ”ранка)


        1
     <i>ЊультиЯзыковой проект €льи ”ранка www.franklang.ru</i>
     <i>frank@franklang.ru</i>