оль
занимательной.  €  разве  иной  игрок, увлекаемый непреодолимой
страстью, не найдет способа,  на  свою  погибель,  выскользнуть
из-под  контролЯ и попасть в непоправимую беду?.. Џростите менЯ
за  откровенность,  ваше   высочество!..   џ   полагаю,   любое
ограничение  свободы, даже с целью предупредить злоупотребление
ею, невыносимо, оно  подавлЯет  душу,  ибо  резко  противоречит
природе человека.
     -- ‚ы всегда оказываетесь противоположного со мной мнениЯ,
господин  ‹еонард? -- воскликнул герцог и быстро удалилсЯ, едва
проронив "Adieu".
     Њне самому  было  невдомек,  как  это  Я  пошел  на  такую
откровенность,  ведь  Я никогда всерьез не задумывалсЯ над тем,
что представлЯет собой азартнаЯ игра, и не мог составить себе о
ней такого обоснованного мнениЯ,  какое  Я  внезапно  высказал,
хотЯ  в  торговом городе мне нередко приходилось присутствовать
при игре с крупными ставками. џ сожалел об утрате  благоволениЯ
герцога,  о потере права поЯвлЯтьсЯ при дворе и, следовательно,
возможности когда-нибудь стать ближе к герцогине. Ќо Я  ошибсЯ,
ибо в тот же вечер получил приглашение на придворный концерт, и
мимоходом герцог не без добродушного юмора сказал мне:
     --„обрый  вечер,  господин  ‹еонард, дай-то Ѓог, чтобы моЯ
капелла сегоднЯ оказалась на высоте и  музыка  моЯ  понравилась
вам больше, чем мой парк.
     Њузыка  в самом деле была хороша, все шло на славу, только
выбор пьес казалсЯ не особенно удачным, так как одна сглаживала
впечатление от другой;  особенно  томительной  и  скучной  была
длиннаЯ  пьеса,  написаннаЯ  словно  по  заданной формуле. Ќо Я
поостерегсЯ откровенно высказатьсЯ о ней и поступил  умно,  ибо
потом  узнал,  что именно эта бесконечнаЯ пьеса была сочинением
самого герцога.
     ‚ следующий раз Я, уже не  колеблЯсь,  пошел  ко  двору  и
хотел  было  сесть  за  фараон,  чтобы окончательно примирить с
собою герцога,  но  был  немало  удивлен,  не  заметив  обычных
приготовлений  к  этой  игре,  а  нашел  за  карточными столами
несколько партий,  составившихсЯ  длЯ  других  игр.  Ќеигравшие
сидели  вместе  с дамами вокруг герцога, ведЯ живой, остроумный
разговор.  ’о  один,  то  другой  из  собеседников  рассказывал
что-нибудь   забавное,  не  брезгуЯ  даже  довольно  пикантными
анекдотами.  Љстати  пришелсЯ  и  мой  дар  красноречиЯ,  и   Я
увлекательно  рассказал несколько случаев из моей жизни, придав
им романтическую окраску.
     ’ут Я снискал себе  внимание  и  благоволение  кружка;  но
герцогу  больше  нравилось  веселое,  юмористическое,  а в этом
отношении никто не мог превзойти лейб-медика,  неистощимого  на
всевозможные выдумки и шутки.
     ‘обеседованиЯ    эти   становились   все   содержательнее;
случалось, тот или другой напишет что-либо и прочтет  вслух,  и
постепенно  кружок  приобрел  облик  прекрасно  организованного
литературно-художественного  общества   под   председательством
герцога, где каждый избирал себе занЯтие по душе.
     Ћдному  превосходному, глубокомысленному физику вздумалось
поразить нас сообщением о выдающихсЯ открытиЯх  в  его  отрасли
науки,   но  если  его  лекциЯ  была  доступна  длЯ  достаточно
подготовленной части публики, остальные скучали,  ибо  все  это
было  им  чуждо  и  непонЯтно. „а и сам герцог, по-видимому, не
очень-то  разбиралсЯ  в  положениЯх  профессора  и  с  заметным
нетерпением  ожидал  конца.  Ќо  вот  профессор  окончил,  чему
особенно обрадовалсЯ лейб-медик, он рассыпалсЯ в комплиментах и
восторженных похвалах, а затем сказал,  что  за  такой  глубоко
научной  лекцией  должно  следовать что-нибудь веселое, имеющее
целью позабавить всех присутствующих... ‘лабо  разбиравшиесЯ  в
науке, подавленные бременем чуждой им премудрости, выпрЯмились,
и  даже на лице герцога мелькнула улыбка, свидетельствовавшаЯ о
том, как искренне радует его это возвращение к обыденной жизни.
        -- ‚ашему высочеству известно,  --  сказал  лейб-медик,
обращаЯсь  к  герцогу,  -- что в дороге Я заношу в свой путевой
дневник забавные случаи,  каких  немало  в  жизни,  и  особенно
тщательно  описываю  потешных  чудаков,  которых  мне  довелось
повстречать; из этого-то дневника Я  и  почерпнул  нечто  пусть
незначительное, но довольно занЯтное.
     "ЏутешествуЯ  в  прошлом  году,  прибыл  Я однажды поздней
ночью в большую красивую деревню часах в четырех пути от  Ѓ.  и
решил  завернуть в недурную на вид гостиницу, где менЯ встретил
приветливый, расторопный  хозЯин.  “томленный,  разбитый  после
долгого  пути, Я, войдЯ в номер, тотчас же бросилсЯ на кровать,
чтобы хорошенько выспатьсЯ, но, должно  быть,  во  втором  часу
ночи  менЯ  разбудили  звуки  флейты,  на которой играли совсем
рЯдом. Ќикогда еще Я не слыхал такой ужасной игры. “  музыканта
были, вероЯтно, чудовищные легкие, ибо, насилуЯ флейту, котораЯ
не  поддавалась чуждому ей звучанию, он исполнЯл все один и тот
же пронзительный, душераздирающий пассаж, и  трудно  было  себе
вообразить  что-нибудь более отвратительное и нелепое. џ бранил
и проклинал бессовестного, сумасбродного  музыканта,  лишившего
менЯ  сна  и  истерзавшего  мой  слух,  но  он,  как заведенный
продолжал играть все тот же пассаж, пока, наконец, Я не услыхал
глухой стук какого-то предмета, ударившегосЯ  об  стену,--  тут
все замолкло, и мне удалось вновь спокойно уснуть.
     Ђ  поутру менЯ разбудила громкаЯ перебранка где-то внизу в
доме. ‘лышалсЯ голос трактирщика и еще одного мужчины,  который
без устали орал:
     -- Ѓудь  проклЯт  это дом, и зачем Я только переступил его
порог!.. „ернул же менЯ черт  поселитьсЯ  в  таком  месте,  где
нельзЯ  порЯдочно  ни  поесть,  ни  попить.  ‚се тут из рук вон
отвратительно да и дьЯвольски  дорого...  Џолучайте  деньги,  и
больше вы менЯ не заманите в свой окаЯнный шинок!..
     ‘  этими  словами  во  двор  выскочил  маленький сухопарый
человечек в темно-кофейном кафтане  и  рыжем,  как  лисий  мех,
парике, на котором красовалась лихо заломленнаЯ набекрень сераЯ
шлЯпа;  он  побежал к конюшне и вскоре вывел оттуда разбитую на
все четыре ноги лошадь;  вскочив  в  седло,  человечек  тЯжелым
галопом выехал со двора.
     ђазумеетсЯ,   Я   принЯл   его   за  постоЯльца,  который,
рассорившись с трактирщиком, уехал; и Я немало удивилсЯ,  когда
в  полдень, за обедом, увидел, что в столовую входит пресмешной
темно-кофейный  человечек  в  огненно-рыжем  парике,   уехавший
поутру,  и как ни в чем не бывало садитсЯ за стол. ‚ жизни Я не
видел лица уродливее и комичнее. Ќа внешности постоЯльца  лежал
отпечаток  забавной  серьезности,  и при взглЯде на него трудно
было удержатьсЯ от смеха. џ  обедал  с  ним  за  одним  столом,
обмениваЯсь  с  хозЯином  скупыми  репликами,  но незнакомец не
принимал никакого участиЯ в разговоре и только ел с богатырским
аппетитом. Љак Я потом убедилсЯ, трактирщик  не  без  лукавства
завел   разговор  об  особенностЯх  национального  характера  и
напрЯмик задал мне вопрос, приходилось  ли  мне  встречатьсЯ  с
ирландцами  и знаю ли Я, какие они выкидывают штуки. "…ще бы не
знать!" --ответил Я, мигом припомнив множество анекдотов.
        џ рассказал об ирландце, который на  вопрос,  почему  у
него  чулок  надет  наизнанку, чистосердечно призналсЯ: "Џотому
что на правой стороне дыра!" Ђ затем  Я  вспомнил  превосходный
анекдот   об   ирландце,   который  спал  в  одной  кровати  со
вспыльчивым шотландцем и высунул было голую ногу из-под одеЯла.
‚ комнате с ними находилсЯ англичанин, и, заметив это, он  живо
снЯл  со своего сапога шпору и надел ее на ногу ирландцу. Ђ тот
снова убирает ногу  под  одеЯло  и  нет-нет  заденет  шотландца
шпорой;  проснувшись,  тот  закатил ирландцу звонкую затрещину.
Њежду ними завЯзалсЯ следующий остроумный разговор:
     -- Љакого дьЯвола ты дерешьсЯ?
     -- „а ты менЯ оцарапал шпорой!
     -- Ѓыть не может, Я в постели босой!
     -- Ђ все-таки у тебЯ на ноге шпора, поглЯди-ка сам!
     -- ђазрази менЯ гром, ты прав! ЏроклЯтый  слуга  стЯнул  с
менЯ сапог, а шпору-то и оставил!
     ’рактирщик    хохотал   во   все   горло,   а   чужеземец,
расправившийсЯ как раз  с  жарким  и  запивавший  его  огромной
кружкой пива, серьезно посмотрел на менЯ и произнес:
     -- ‚ы  правы,  ирландцам  свойственны  такие  промахи,  но
национальность их тут ни при чем! ќто живой и остроумный народ,
а, скорее, во всем  виноват  тамошний  распроклЯтый  воздух,  в
других   местах   он   навевает  людЯм  насморк,  а  у  них  --
всевозможную чушь, мне это известно по  собственному  опыту;  Я
ведь  природный  англичанин,  но  только  потому, что родилсЯ и
воспитывалсЯ в €рландии, подвержен той же окаЯнной хвори!
     ’рактирщик  расхохоталсЯ   еще   оглушительнее,   невольно
смеЯлсЯ  и  Я,  ибо смешно было, что ирландец, заговорив о том,
какую чушь порют его землЯки,  тут  же  и  сам  попал  впросак.
Ќичуть  не  обиженный  нашим  смехом, чужеземец, выпучив глаза,
приложил палец к носу и сказал:
     -- ‚ Ђнглии ирландцы нечто вроде острой приправы, в  любом
обществе  они  вызывают  оживление.  Ђ  Я  лишь  тем  напоминаю
”альстафа,  что  не  только  сам  остроумен,  но  и   пробуждаю
остроумие  у  других,  а  это  в наши будничные времена немалаЯ
заслуга. ‚ы можете себе представить, что даже в  его  пустой  и
нудной  кабацкой  душе мне удаетсЯ порой расшевелить остроумие?
Ќо этот  хозЯин,  право,  весьма  рачителен,  он  не  расходует
скудный  капиталец своих остроумных мыслей, а ссужает их взаймы
под большие проценты кому-либо из своих богатых гостей, и  если
он,  как  вот сейчас, не уверен в процентах, то показывает лишь
один переплет своей приходно-расходной книги, а  переплет  этот
-- неумеренный  смех, ибо только в него и облекаетсЯ остроумие.
„а хранит вас Ѓог, господа...
     ‘ этими словами чудак вышел из комнаты, а Я  тотчас  начал
расспрашивать о нем хозЯина, и вот что он мне рассказал:
     -- ‡овут  этого ирландца ќвсон, и он потому выдает себЯ за
англичанина, что выводит свой род из Ђнглии; и гостит он тут ни
много ни мало двадцать два года... …ще  молодым  Я  купил  этот
постоЯлый  двор и как раз праздновал свою свадьбу, когда мистер
ќвсон, тогда тоже молодой, но уже в парике цвета лисьего  меха,
в  серой  шлЯпе  и  кофейно-коричневом  кафтане  такого же, как
теперь,  покроЯ,  остановилсЯ  у  менЯ,  привлеченный   звуками
веселой  музыки.  Ћн  клЯтвенно  стал всех уверЯть, что плЯсать
умеют только на  корабле,  где  он  выучилсЯ  танцевать  еще  в
детстве,  и  в  доказательство  принЯлсЯ  откалывать английский
матросский танец, оглушительно  присвистываЯ  сквозь  зубы,  но
вдруг  при  одном  отчаЯнном  прыжке  вывихнул  себе  ногу и на
несколько дней слег у менЯ в постель... ‘ тех пор он и живет  у
нас.  Ћн надоел мне своими странностЯми, днЯ не проходит, чтобы
он не поссорилсЯ со мной, не  разбранил  наш  образ  жизни,  не
попрекнул тем, что Я деру с него втридорога, не заЯвил, что ему
больше  невмоготу  жить без ростбифа и портера; он хватает свой
чемодан, надевает три парика, один поверх другого, прощаетсЯ  и
уезжает  на  своей  старой  клЯче. Ќо это только ежедневнаЯ его
прогулка, ибо в полдень он возвращаетсЯ, въезжает во двор через
другие ворота, преспокойно садитсЯ, как вы сами видели, за стол
и ест за троих наши Якобы никуда не годные блюда. …жегодно  ему
присылают  сюда  вексель  на крупную сумму; тогда он со скорбью
прощаетсЯ  со  мной,  называет  менЯ  своим  лучшим  другом   и
проливает  слезы, у менЯ же они бегут по щекам лишь потому, что
менЯ разбирает смех. Ђ  потом  он  садитсЯ  писать,  на  случай
смерти,   завещание,  сообщает  мне,  что  все  свое  имущество
отказывает моей старшей дочери, и, наконец, медленно, с  унылым
видом  едет в город. Ќа третий или, самое позднее, на четвертый
день он снова поЯвлЯетсЯ у нас и привозит с собой  два  кафтана
темно-кофейного  цвета,  три  цвета лисьего меха парика -- один
Ярче другого, -- полдюжины сорочек, новехонькую серую  шлЯпу  и
другие  принадлежности  туалета,  а  моей старшей дочери, своей
любимице,  пакетик  прЯников,  словно  ребенку,  хотЯ  ей   уже
восемнадцать.  €  ни слова о переезде в город или о возвращении
на родину. ‚сЯкий вечер он уплачивает  за  прожитое  по  счету,
всЯкое  утро швырЯет мне деньги за завтрак и ежедневно покидает
нас навсегда. Ќо, в сущности, это добрейший человек  на  свете,
он  по  любому  поводу  осыпает  подарками моих детей, помогает
бедным в нашей деревне и лишь одного пастора терпеть не  может,
потому  что  тот,  как узнал мистер ќвсон от школьного учителЯ,
обменЯл золотой, брошенный им в кружку длЯ  бедных,  на  медные
денежки.  ‘ тех пор он избегает пастора и не ходит в церковь, а
тот везде и всюду громит его как безбожника. џ уже  говорил,  с
ним  порой  сущаЯ  беда,  он  вспыльчив,  способен  на  шальные
выходки... ‚от, к примеру  сказать,  еще  вчера  возвращаюсь  Я
домой  и уже издалека слышу крики, потом различаю голос ќвсона.
‚хожу в дом и вижу, что  он  на  чем  свет  стоит  бранит  нашу
служанку.  Ћн  уже  швырнул  наземь  свой парик, как это всегда
бывает с ним во времЯ ссор, и стоит лысый, без сюртука, в одном
жилете; с криком и проклЯтиЯми он сует служанке в нос раскрытый
толстенный  том  и  водит  пальцем  по  странице.  Ђ  служанка,
подбоченЯсь,  кричит,  что  пусть  он  подбивает на этакое дело
других, он недобрый человек, в Ѓога не верует, и  все  в  таком
роде. Ќемалого труда стоило мне разнЯть их и разобратьсЯ, в чем
дело...  Њистер  ќвсон  попросил,  чтобы  ему  принесли облатку
запечатать письмо; служанка сначала ничего не понЯла,  а  потом
ей   взбрело   на   ум,   что  он  потребовал  у  нее  облатку,
употреблЯемую католиками длЯ причастиЯ, и она решила, что ќвсон
затеЯл свЯтотатство, недаром же свЯщенник  назвал  его  недавно
безбожником.  Ћна  воспротивилась,  а мистер ќвсон подумал, что
он, должно быть, неверно произнес слово и она его не понЯла; он
мигом притащил свой англо-немецкий словарь и показал  служанке,
безграмотной  деревенщине,  что  именно  ему  требуетсЯ, причем
впопыхах говорил только по-английски, а  она  тут  уж  и  вовсе
убедилась,   что  он  пытаетсЯ  затуманить  ей  мозги  какой-то
колдовской чертовщиной. ’олько мое вмешательство  предотвратило
потасовку;  а  победителем  из нее вышел бы, пожалуй, не мистер
ќвсон.
     џ прервал рассказ хозЯина  об  этом  чудаке  вопросом,  не
мистер  ли  ќвсон  так  мешал  мне ночью и сердил своей ужасной
игрой на флейте.
     -- Ђх, сударь, --  продолжал  трактирщик,  --  из-за  этой
печальной  особенности  мистера  ќвсона  Я  растерЯл почти всех
постоЯльцев. ѓода три тому назад к нам приехал  из  города  мой
сын; отлично играЯ на флейте, он продолжал упражнЯтьсЯ и здесь.
€  что  же,  мистер  ќвсон вспомнил, что и он когда-то играл на
флейте, и не отставал от ”рица  до  тех  пор,  пока  парень  не
продал ему за кругленькую сумму флейту, а заодно уж и партитуру
концерта.
     Ђ  затем  мистер  ќвсон,  лишенный  всЯких  способностей к
музыке и не  умеЯ  даже  соблюдать  такт,  начал  с  величайшим
рвением  разучивать  концерт.  „ойдЯ  до  второго  соло первого
аллегро, он споткнулсЯ о пассаж, который никак ему не даетсЯ, и
этот-то злосчастный пассаж он повторЯет  ежедневно  сотни  раз,
пока,  разъЯрЯсь, не хватит об стену флейту, а потом и парик. Ђ
так как лишь немногие флейты могут вынести такое обращение,  то
он  постоЯнно  покупает  новые и держит про запас штуки три или
четыре. ‘ломаетсЯ ли  винтик  или  испортитсЯ  клапан,  он  уже
выбрасывает  флейту  в  окно,  говорЯ:  "—ерт  возьми! ’олько в
Ђнглии умеют делать сносные  инструменты!"  Ќо  всего  ужасней,
когда  страсть  к  игре  овладевает  им  ночью  и  его  дуденье
разгонЯет  даже  крепчайший  сон   постоЯльцев.   Њожете   себе
представить,  примерно  с тех пор, как мистер ќвсон поселилсЯ у
нас, в доме, принадлежащем казне, живет англичанин доктор ѓрин,
и общего у него с мистером ќвсоном  то,  что  оба  они  большие
чудаки и юмор у обоих престранный!.. Ћни то и дело ссорЯтсЯ, но
друг  без  друга  жить  не могут. € вот что приходит мне на ум:
мистер ќвсон заказал нынче к ужину пунш, на  который  приглашен
наш  окружной старшина и доктор ѓрин. ’ак если вам угодно будет
пробыть у нас до завтрашнего утра, то вечером вы сможете  здесь
полюбоватьсЯ забавнейшим на свете трио...
     Ќет  ничего  удивительного,  ваше высочество, что Я охотно
согласилсЯ отсрочить свой  отъезд,  лишь  бы  повидать  мистера
ќвсона во всем его великолепии. Љак только стемнело, он вошел в
комнату и был так любезен, что пригласил менЯ на пунш; при этом
он  выразил  сожаление,  что  ему  приходитсЯ  угощать  дрЯнным
напитком, который здесь выдают за  пунш;  настоЯщий  пунш  пьют
только в Ђнглии, а так как он в самом непродолжительном времени
возвращаетсЯ  туда,  то надеетсЯ, если Я побываю на его родине,
доказать мне, что кто-кто, а уж он-то  отлично  умеет  готовить
бесподобный  напиток... џ промолчал, придерживаЯсь на этот счет
особого  мнениЯ...  ‚скоре  Явились  и  приглашенные.  Ћкружной
старшина  был маленький, круглый как колобок, очень приветливый
человечек с весело поблескивающими глазками и красным  носиком,
а  доктор  ѓрин  --  здоровенный  мужчина  средних лет с весьма
типичным английским лицом,  одетый  по  моде,  но  небрежно,  с
очками на носу и шлЯпой на голове.
     -- „ай  мне вина, и пусть глаза мои \\ ЌальютсЯ кровью! --
патетически рЯвкнул он, подступаЯ к трактирщику, и, схватив его
за грудки, здорово встрЯхнул. -- ‘кажи,  Љамбиз,  канальЯ,  где
принцессы? \\ ’ут пахнет не напитком олимпийцев, \\ Ђ кофеем...
     -- Џрочь от менЯ, ты кулаком железным \\ Џереломаешь ребра
мне, герой, -- задыхаЯсь, отвечал трактирщик.
     Ђ доктор продолжал:
     -- Ќе  раньше,  хилый  трус,  чем  отуманит  \\ Њне голову
благоуханье пунша \\ € броситсЯ мне в нос, Я  отпущу  \\  ’ебЯ,
кабатчик жалкий, недостойный!
     Ќо  тут  ќвсон  злобно  накинулсЯ  на доктора, бранЯ его и
угрожаЯ:
     -- Ќегодный ѓрин, \\ ‡най, что в глазах твоих  позеленеет,
\\  €  у  менЯ  ты заскулишь от боли, \\ Љогда его тотчас же не
отпустишь!
     "Ќу и начнетсЯ же сейчас  потасовка",  --  подумал  Я,  но
доктор как ни в чем не бывало сказал:
     -- Ќу  так  и быть, Я труса пощажу \\ € поджидать спокойно
буду, ќвсон, \\ €з рук твоих напиток длЯ богов.
     Ћн  отпустил  трактирщика,  который  проворно  отбежал   в
сторону,  а  сам  уселсЯ с невозмутимостью Љатона за стол, взЯл
набитую табаком трубку и вскоре окуталсЯ облаками дыма.
     -- ђазве   все   это   не   смахивает    на    театральное
представление?--приветливо  обратилсЯ ко мне окружной старшина.
-- „октор, который в руки  никогда  не  берет  немецкой  книги,
случайно  наткнулсЯ  у  менЯ  на шлегелевского експира и с тех
пор, по его выражению, наигрывает "старинные знакомые мотивы на
этом чужеземном инструменте". ‚ы, конечно, заметили,  что  даже
трактирщик  говорит  белыми стихами, доктор изрЯдно "наЯмбил" и
его...
     ’ут вошел хозЯин гостиницы с  дымЯщейсЯ  чашей  пунша,  и,
хотЯ ќвсон и ѓрин клЯтвенно уверЯли, что его в рот не возьмешь,
они   опрокидывали  бокал  за  бокалом.  Њежду  нами  завЯзалсЯ
разговор. ѓрин был немногословен и лишь изредка, не  соглашаЯсь
с  собеседником,  вставлЯл  что-нибудь  смешное. ’ак, например,
окружной старшина завел разговор о городском театре, и  Я  стал
утверждать,  что  там  превосходно  играет  актер,  исполнЯющий
первые роли.
     -- џ этого не нахожу, -- тотчас же  откликнулсЯ  ѓрин.  --
Џредположим,  этот  актер играл бы вдесЯтеро лучше, разве тогда
он не был бы достоин гораздо больших похвал?
     џ нехотЯ согласилсЯ, но  заметил,  что  "вдесЯтеро"  лучше
следовало  бы  играть  тому актеру, который там еле-еле вывозит
роли слезливых папаш.
     -- џ этого не нахожу, --  повторил  ѓрин.  --  Ђктер  этот
стараетсЯ  изо  всех сил. € если у него выходит все-таки из рук
вон плохо, то,  значит,  он  непревзойденный  плохой  актер  и,
следовательно, опЯть-таки заслуживает всЯческих похвал!..
     ‘таршина, обладавший способностью подстрекать своих друзей
ко всЯкого  рода сумасбродным выходкам и суждениЯм, сидел между
ними как олицетворение раздора, и все шло своим чередом до  тех
пор,  пока  не  начало сказыватьсЯ действие крепкого пунша. ’ут
ќвсон  стал  безудержно  весел,  он  распевал  хриплым  голосом
ирландские песни и вдруг вышвырнул через окно парик и сюртук во
двор;  корча  преуморительные  рожи,  он  принЯлсЯ  так забавно
отплЯсывать,  что  мы  хохотали  до  упаду.   „октор   сохранЯл
серьезный  вид,  но  ему  стали  мерещитьсЯ  престранные  вещи.
ЏуншеваЯ чаша казалась ему контрабасом, и он начал было  водить
по  ней  ложкой,  как  смычком,  чтобы  аккомпанировать  песнЯм
ќвсона, и лишь отчаЯнные протесты трактирщика  остановили  его.
‘таршина  делалсЯ  все тише и тише, потом встал и, пошатываЯсь,
побрел  в  угол,  уселсЯ  там  и  залилсЯ  слезами.  ’рактирщик
подмигнул мне и спросил старшину, о чем это он так горюет. "Ђх,
ах,  --  рыдаЯ,  отвечал  тот,  --  принц  …вгений  был великий
полководец,  но  ведь  и  этому  несравненному  герою  пришлось
умереть,  ах,  ах!"--и  он  плакал все сильнее, и слезы потоком
струились у него по щекам. џ как только  мог  старалсЯ  утешить
окружного   старшину   по   случаю  кончины  отважного  принца,
случившейсЯ чуть ли не  сто  лет  назад,  но  усилиЯ  мои  были
тщетны. Ђ тем временем доктор ѓрин, схватив щипцы, все совал да
совал  их  в  открытое окно... Ћн пыталсЯ ни более ни менее как
снЯть нагар с Ярко светившегосЯ месЯца.  ќвсон  все  прыгал  да
прыгал,  завываЯ,  словно  одержимый  легионом  бесов; но вот в
комнату вошел слуга с большим фонарем, зажженным,  несмотрЯ  на
Яркий лунный свет, и громко крикнул:
     -- ‚от и Я, пора, господа, расходитьсЯ!
     „октор  подошел  к  нему  вплотную  и  сказал, обдаваЯ его
дымом:
     -- ‚ходи, входи, приЯтель ‹унный ‘вет, \\ ‘ тобой  фонарь,
где  ж  терн,  а  где собака? \\ Ќе зрЯ Я снЯл с луны нагар, ты
светел. \\ Џрощайте, как менЯ разобрало!  \\  Џунш  был  бурда.
•озЯин, доброй ночи. \\ Ќу, ќвсон, мой Џилад, спокойной ночи!..
     ќвсон разразилсЯ проклЯтиЯми, уверЯл, что тот, кто решитсЯ
теперь  отправитьсЯ  домой,  непременно сломает себе шею, но на
это никто не обратил вниманиЯ; слуга подхватил доктора под одну
руку, чиновника, все еще причитавшего  по  поводу  безвременной
гибели  отважного  принца, -- под другую, и все трое побрели по
улице к дому, где помещались власти всей округи.  ‘умасбродного
ќвсона  мы  с  трудом  водворили  в  его номер, но он еще долго
предавалсЯ неистовой игре на флейте, так что Я всю ночь глаз не
сомкнул и, только подремав дорогой в своем  экипаже,  пришел  в
себЯ после безумной ночи в деревенской гостинице".
     ђассказ   лейб-медика   часто   прерывалсЯ  смехом,  более
громким, чем это принЯто в придворном  кругу.  €,  кажетсЯ,  он
весьма позабавил герцога.
     -- Ћдну фигуру, -- заметил он, обращаЯсь к рассказчику, --
вы уж  слишком отодвинули на задний план, а именно себЯ самого;
готов держать пари, что ваш порой довольно едкий  юмор  нередко
подбивал  чудаковатого  ќвсона  и напыщенного доктора на всЯкие
сумасбродства  и  что  в  действительности  вы   и   были   тем
подстрекающим    началом,   олицетворением   которого   сделали
плаксивого старшину.
     -- ‘мею вас уверить, ваше высочество, этот клуб редкостных
чудаков представлЯл собой такое законченное  целое,  что  любой
человек   со   стороны  был  бы  диссонансом.  …сли  продолжить
музыкальное сравнение, то  эти  трое  составлЯли  трезвучие  из
различных,  но  сливавшихсЯ  в  гармонию  тонов,  а  трактирщик
присоединЯлсЯ к этому аккорду как септима.
     ђазговор продолжалсЯ еще некоторое времЯ в таком роде, но,
наконец,  герцогскаЯ  чета  по  обыкновению  удалилась  в  свои
апартаменты,  а  публика  разошлась  по  домам в самом приЯтном
расположении духа.
     ‚есело и беззаботно жил Я в этом новом длЯ  менЯ  мире.  €
чем  более  осваивалсЯ  Я со спокойной, уютной жизнью столицы и
двора, чем охотнее расчищали передо мною  место,  которое  Я  с
честью  утверждал  за  собой  при  всеобщем одобрении, тем реже
вспоминал Я  прошлое  и  думал  о  возможной  перемене  в  моем
теперешнем  положении.  ѓерцог,  очевидно,  относилсЯ  ко мне с
особым расположением, и, судЯ по некоторым  вскользь  брошенным
намекам,  он  хотел  бы тем или иным способом навсегда удержать
менЯ возле  своей  особы.  ‘ознаюсь,  известнее  однообразие  и
шаблон, которые господствовали здесь в научных и художественных
занЯтиЯх   и   интересах,   распространЯЯсь  от  двора  на  всю
резиденцию, могли показатьсЯ нестерпимыми человеку одаренному и
привыкшему  к   безусловной   духовной   свободе;   но,   когда
монотонность   придворной   жизни  и  ограниченность  интересов
слишком уж  менЯ  угнетали,  на  помощь  мне  приходила  давнЯЯ
привычка  к  соблюдению  определенных  форм,  умение  подчинЯть
внешнее  поведение  дисциплине.  Ќа  менЯ  все  еще   оказывала
воздействие, правда неприметно, жизнь в монастыре.
     Љак  ни отличал менЯ герцог и как ни старалсЯ Я привлечь к
себе благосклонное внимание герцогини, она  относилась  ко  мне
холодно   и   сдержанно.  ‡аметно  было,  что  мое  присутствие
непонЯтным образом тревожит ее, и всЯкий раз  ей  стоило  труда
сказать  мне,  как  всем  другим,  приветливое  слово.  ѓораздо
удачливее был Я у дам, которые  ее  окружали;  моЯ  наружность,
казалось,   произвела  на  них  благоприЯтное  впечатление,  и,
вращаЯсь в их кругу,  Я  вскоре  усвоил  себе  светскую  манеру
поведениЯ,  котораЯ  называетсЯ галантностью и сводитсЯ к тому,
что чисто внешнее изЯщество поз и движений, придающее  человеку
везде  и всюду надлежащий вид, переноситсЯ в область разговора.
ѓалантность  --  это  особый  дар  многозначительно  болтать  о
пустЯках   и   таким   образом   вызывать   у  женщин  приЯтное
расположение духа, в котором они не  способны  разобратьсЯ.  €з
сказанного  вытекает, что этот род высшей, истинной галантности
не  имеет  ничего  общего  с  неуклюжей   лестью,   но   скорее
представлЯет  собой болтовню, котораЯ звучит как гимн обожаемой
особе; собеседнице вашей кажетсЯ, что вы глубоко  проникаете  в
ее  внутренний  мир,  ей как будто становитсЯ Ясным ее истинное
значение, и она  вдоволь  может  любоватьсЯ  отражением  своего
собственного "Я".
     Љто  мог  бы  узнать  во мне теперь монаха?.. …динственным
опасным длЯ менЯ местом была, пожалуй, только церковь, где  мне
трудно было не выдать себЯ на молитве, ибо Я привык к движениЯм
и жестам, требующим особого ритма, особого такта...
     ‹ейб-медик  был  исключением  при  дворе, где все казались
монетами одного чекана, и Я тЯнулсЯ к нему, как и  он  ко  мне,
ибо  он  прекрасно  знал,  что  вначале Я был в оппозиции и мои
еретические  высказываниЯ  в  разговорах  с  чувствительным   к
дерзкой  правде  герцогом  способствовали изгнанию ненавистного
лейб-медику фараона.
     ‚от почему мы часто  встречались  с  ним,  беседуЯ  то  об
искусстве,  то  об  окружающей  нас  жизни. ‹ейб-медик столь же
глубоко, как и  Я,  чтил  герцогиню  и  уверЯл,  что  она  одна
удерживает   герцога  от  некоторых  проЯвлений  безвкусицы  и,
незаметно  подсовываЯ  ему  какую-нибудь  безобидную   игрушку,
избавлЯет  его  от  капризной скуки, побуждающей его метатьсЯ и
переходить от одного пустого увлечениЯ  к  другому.  ’ут  Я  не
преминул  пожаловатьсЯ  на  то,  что  по  какой-то  неЯсной мне
причине нередко мое  поЯвление  вызывает  Явное  неудовольствие
герцогини.  ‹ейб-медик,  в  чьей комнате мы как раз находились,
поднЯлсЯ с места, достал из  своего  бюро  миниатюрный  мужской
портрет  и  вручил  его  мне,  советуЯ  повнимательнее  в  него
вглЯдетьсЯ. џ последовал его совету и был немало удивлен, узнав
в чертах лица, изображенного на портрете, мое собственное. …сли
б не прическа,  да  вышедшаЯ  из  моды  одежда  незнакомца,  да
отсутствие  моих  бакенбард  -- шедевра Ѓелькампо, этот портрет
мог бы сойти за мой собственный. џ откровенно  сказал  об  этом
лейб-медику.
     -- €менно это сходство, -- сказал он, -- тревожит и пугает
герцогиню всЯкий раз, как вы приближаетесь к ней, ибо лицо ваше
пробуждает  у  нее  воспоминаниЯ  об ужасающем событии, которое
много  лет  назад  поразило  наш   двор   будто   удар   грома.
‘кончавшийсЯ  несколько  лет  назад  прежний  лейб-медик,  чьим
учеником Я себЯ считаю, рассказал мне об  этом  происшествии  в
семье  герцога  и  передал  мне  портрет  ”ранческо, тогдашнего
любимца    герцога,--согласитесь,    выдающеесЯ    произведение
искусства.      Ћн      принадлежит     кисти     удивительного
художника-чужеземца, который находилсЯ тогда при дворе и сыграл
главную роль в трагедии.
     џ всматривалсЯ  в  портрет  и  у  менЯ  возникли  какие-то
смутные  предчувствиЯ,  но  Я тщетно пыталсЯ уЯснить их себе. ‚
тогдашнем событии угадывалась тайна, в которую вплетались  нити
и  моей  судьбы,  и потому Я упорно настаивал, чтобы лейб-медик
доверил ее мне,  длЯ  чего  достаточным  поводом  казалось  мое
случайное сходство с ”ранческо.
     -- ђазумеетсЯ, -- согласилсЯ наконец врач, -- это в высшей
степени  примечательное обстоЯтельство должно сильно возбуждать
ваше любопытство, и, хотЯ Я неохотно говорю о том  событии,  до
сих  пор окутанном мраком тайны, проникать в которую Я вовсе не
хочу, придетсЯ, как видно, сообщить вам все, что  мне  об  этом
известно.  Њного  лет  прошло  с  той поры, и главные персонажи
сошли со сцены, осталось лишь  воспоминание,  но  его  недобраЯ
сила  сказываетсЯ до сей поры. ’олько смотрите, никому ни слова
о том, что Я вам расскажу.
     џ обещал молчать, и лейб-медик начал свой рассказ.
     -- ‚скоре после женитьбы  нашего  герцога  возвратилсЯ  из
дальних странствий его брат в сопровождении некоего художника и
молодого  человека,  которого он называл ”ранческо, хотЯ и было
известно, что тот немец. Џринц был на редкость красив  и  одним
этим,  не  говорЯ  уже  о  полноте  физических  и духовных сил,
превосходил герцога.
     Ћн произвел большое впечатление на  герцогиню,  тогда  еще
безудержно  шаловливую молодую женщину, к которой муж относилсЯ
слишком уж сухо и холодно; в свою очередь принц пленилсЯ  юной,
ослепительно  красивой  супругой  своего  брата.  Ќе помышлЯЯ о
преступной свЯзи, она  поддалась  непреодолимой  силе  чувства,
которое  воспламенЯло  жаром  взаимности  их все разгоравшиесЯ,
слившиесЯ воедино сердца.
     Ћдин  лишь  ”ранческо  мог  в  любом  отношении  выдержать
сравнение  со своим сиЯтельным другом, и подобно тому как принц
пленил супругу своего брата, ”ранческо увлек ее старшую сестру.
”ранческо вскоре заметил, какое выпадает ему счастье,  и  он  с
такой     холодной     расчетливостью    воспользовалсЯ    этим
обстоЯтельством,  что  склонность  к  нему   принцессы   вскоре
превратилась  в страстную, пылкую любовь. ѓерцог был так уверен
в добродетели своей  супруги,  что  с  презрением  относилсЯ  к
ехидным  сплетнЯм  на  ее счет, но тем не менее его отношениЯ с
братом стали  натЯнутыми,  и  это  угнетало  его;  одному  лишь
”ранческо,  к  которому  он  благоволил  за  его  редкий  ум  и
житейскую дальновидность, удавалось поддерживать в нем душевное
равновесие. ѓерцог хотел было сделать ”ранческо одним из  своих
первых   сановников,   но  тот  довольствовалсЯ  преимуществами
фаворита и любовью принцессы. ‚олей-неволей  двору  приходилось
считатьсЯ   со   сложившейсЯ  обстановкой,  но  только  четверо
свЯзанных тайными узами людей были счастливы в ќльдорадо любви,
ими созданном и недоступном посторонним.
     Ќо вот, как  можно  предположить,  сам  герцог  втихомолку
устроил  так,  что  ко  двору  прибыла  и с большой помпой была
принЯта   итальЯнскаЯ    принцесса,    котораЯ    одно    времЯ
предназначалась  в  супруги  принцу  и  к которой тот выказывал
решительную склонность, когда, путешествуЯ, попал ко  двору  ее
отца.
     ѓоворЯт,  она  была  отменной  красавицей,  олицетворением
женственной  прелести,  воплощением   грации,   как   об   этом
свидетельствует и превосходной работы портрет, который вы могли
видеть   в   галерее.   …е   поЯвление  оживило  прозЯбавший  в
беспросветной скуке двор, а лучезарнаЯ красота ее затмила всех,
не исключаЯ  герцогини  и  ее  сестры.  ‚скоре  после  прибытиЯ
итальЯнки  поведение ”ранческо разительно изменилось. Љазалось,
этого цветущего юношу снедала тайнаЯ тоска; угрюмый, замкнутый,
он стал пренебрегать своей светлейшей возлюбленной. Џринц  тоже
стал задумчив, им овладевали чувства, которым он не в силах был
противостоЯть.  „лЯ  герцогини  поЯвление итальЯнки было ударом
кинжала в самое сердце. Ђ  длЯ  ее  склонной  к  мечтательности
сестры  без  любви  ”ранческо  не  стало счастьЯ в жизни, и вот
четырьмЯ  счастливыми,  достойными  зависти   людьми   овладели
тревоги  и печали. Џервым пришел в себЯ принц; натолкнувшись на
строгую   добродетель   герцогини,    он    поддалсЯ    обаЯнию
соблазнительной  красоты  итальЯнки.  …го детское, из чистейших
недр души возникавшее  чувство  к  герцогине  растворилось  без
следа  в  невыразимом  блаженстве,  которое  сулила  ему любовь
итальЯнки, и он оглЯнутьсЯ не успел, как уже вновь  оказалсЯ  в
цепЯх, от которых лишь недавно освободилсЯ.
     Ќо   чем   более   поддавалсЯ   принц   этой   любви,  тем
поразительнее  становилось  поведение   ”ранческо:   он   редко
поЯвлЯлсЯ  теперь  при  дворе,  блуждал  один по окрестностЯм и
целыми  неделЯми  не  жил  в  резиденции.  ‡ато  чаще  прежнего
поЯвлЯлсЯ    диковинный    художник-нелюдим;    он   с   особым
удовольствием работал в  мастерской,  которую  устроила  ему  в
своем   доме  итальЯнка.  Ћн  написал  несколько  ее  портретов
выразительности необычайной; герцогиню он Явно недолюбливал, ни
за что не хотел писать ее портрет, но зато без  единого  сеанса
написал    превосходнейший   портрет   ее   сестры,   добившись
изумительного  сходства.  €тальЯнка  была  так  внимательна   к
художнику,  а  он  проЯвлЯл в ответ такую непринужденность, что
принц  начал  ревновать.  Ћднажды  он   застал   художника   за
мольбертом  в  мастерской, погруженного в созерцание еще одной,
написанной с колдовским искусством головы итальЯнки;  казалось,
мастер  даже  не  услыхал,  как вошел принц, а тот без обинЯков
попросил его покинуть эту мастерскую и  подыскать  себе  другое
помещение  длЯ  работы.  •удожник невозмутимо отложил в сторону
кисть  и  снЯл  полотно  с  мольберта.  Ќо  принц   в   крайнем
негодовании  вырвал  портрет  у  него  из  рук,  заЯвив, что он
удивительно похож и должен стать его  собственностью.  •удожник
все   так   же  спокойно  и  хладнокровие  попросил  разрешениЯ
закончить портрет двумЯ-тремЯ мазками. Џринц  поставил  портрет
на  мольберт,  а  спустЯ  несколько минут художник вернул его и
громко захохотал, когда принц отпрЯнул от полотна,  с  которого
на него глЯдело невообразимо искаженное лицо его невесты. ‚след
за  тем художник медленно направилсЯ к выходу из мастерской, но
у  самой  двери  оглЯнулсЯ,   устремил   на   принца   суровый,
пронизывающий взглЯд и произнес торжественно и глухо: "’ак знай
же, гибель твоЯ неотвратима!"
     ќто  произошло  как  раз  в то, времЯ, когда итальЯнка уже
была помолвлена с  принцем,  всего  за  несколько  дней  до  их
торжественного бракосочетаниЯ. Џринц не придал значениЯ выходке
художника,  тем  более,  что, по слухам, у того бывали приступы
помешательства. ђассказывали, что художник снова сидит в  своей
каморке и весь день напролет смотрит на большое натЯнутое перед
ним полотно, уверЯЯ, будто работает над прекраснейшими на свете
картинами; он, как видно, позабыл о существовании двора, а двор
позабыл о его существовании.
     Ѓракосочетание принца с итальЯнской принцессой совершилось
в герцогском    дворце    со   всевозможной   торжественностью;
герцогинЯ.  смирилась  со  своей   участью   и   отреклась   от
бесцельной,  уже  не сулившей радостей склонности; но сестра ее
всЯ  преобразилась,  ибо  ее  возлюбленный  ”раическо  поЯвилсЯ
снова,  еще более цветущий и жизнерадостный, чем прежде. Џринцу
с супругой был отведен дворцовый флигель, заново отделанный  по
этому  случаю.  Џри этой перестройке герцог был в своей стихии,
его постоЯнно окружали зодчие, живописцы и декораторы, он то  и
дело  рылсЯ  в  толстых  томах  и рассматривал планы, чертежи и
эскизы,--иные  из  них  были  им  сделаны   собственноручно   и
довольно-таки  плохо.  ‚се  внутреннее  убранство  должно  было
оставатьсЯ тайной как длЯ самого принца, так и длЯ его  невесты
даже  в  день  свадьбы,  когда  новобрачные,  предводимые самим
герцогом, прошли анфиладу действительно со  вкусом  и  роскошью
отделанных и обставленных покоев, и торжество закончилось балом
в  великолепной  зале,  напоминавшей  цветущий  сад. Ђ ночью во
флигеле принца послышалсЯ глухой шум,  который  становилсЯ  все
Явственнее, все громче и разбудил наконец герцога. ЏредчувствуЯ
несчастье,  он  вскочил  с  постели  и  в  сопровождении стражи
кинулсЯ к отдаленному флигелю; когда  он  вбежал  в  просторный
коридор,  как  раз  выносили  тело  принца,  найденное  у двери
опочивальни  новобрачных  с  глубокой  ножевой  раной  на  шее.
Ќетрудно себе представить ужас герцога, отчаЯние вдовы принца и
глубокую, душераздирающую скорбь герцогини.
     ЏридЯ немного в себЯ, герцог принЯлсЯ расследовать, как же
могло  совершитьсЯ  это  злодеЯние,  как  удалось убийце бежать
сквозь строй расставленных по всем коридорам часовых;  обыскали
все  закоулки,  но тщетно. Џрислуживавший принцу паж рассказал,
что  его  светлость,   как   видно,   встревоженный   недобрыми
предчувствиЯми,  долго  ходил  взад и вперед по кабинету, затем
паж раздел его и с подсвечником в руке  проводил  до  маленькой
комнаты  перед опочивальней. ‡десь принц взЯл у пажа подсвечник
и отослал его; но  едва  паж  переступил  порог  передней,  как
послышалсЯ  глухой  стон,  крик,  потом  какой-то  удар  и звон
упавшего подсвечника. Љинувшись назад, он увидел  при  неровном
мерцании  валЯвшейсЯ на полу свечи тело принца, распростертое у
двери опочивальни, а рЯдом небольшой  окровавленный  нож  --  и
мигом поднЯл тревогу!
     ‘упруга  злосчастного принца показала, что, как только она
отпустила своих камеристок,  он  поспешно  без  света  вошел  в
комнату, быстро погасил свечи,
     пробыл  с  нею  около  получаса и затем удалилсЯ, убийство
совершилось спустЯ несколько минут.
     „олго ломали голову, стараЯсь догадатьсЯ, кто совершил это
злодеЯние,  и  уже  казалось,  что  нет   никакой   возможности
обнаружить  убийцу,  как  вошла  камеристка  принцессы и весьма
обстоЯтельно рассказала о  роковой  угрозе  принцу  со  стороны
художника,  ибо  как  раз в ту минуту она находилась в комнате,
соседней с мастерской, дверь которой была открыта. Џосле  этого
никто не сомневалсЯ, что художник каким-то непостижимым образом
проник  во  дворец  и  зарезал  принца.  ђешено было немедленно
арестовать его, но оказалось, что уже два  днЯ  как  он  исчез,
никто  не  звал  куда,  и  розыски ни к чему не привели. „вором
овладела глубочайшаЯ скорбь, которую разделЯла всЯ  резиденциЯ,
и  только ежедневно поЯвлЯвшемусЯ при дворе ”ранческо удавалось
порой разогнать мрачные  тучи,  нависшие  над  немногочисленным
семейным кружком.
     ‚дова  принца  почувствовала  себЯ  беременной,  и так как
очевидно было, что убийца ее супруга употребил во зло  сходство
с  ним, она отправилась в отдаленный замок герцога, чтобы тайно
там разрешитьсЯ и чтобы плод адского злодеЯниЯ не  опозорил  ее
злосчастного супруга в глазах света, которому стало известно от
легкомысленных слуг обо всех событиЯх брачной ночи...
     ‚   это  печальное  времЯ  отношениЯ  ”ранческо  и  сестры
герцогини становились все крепче и сердечнее, а герцогскаЯ чета
выказывала ему  все  большее  расположениЯ.  ѓерцог  давно  был
посвЯщен  в тайну ”ранческо, и теперь он уже не мог противитьсЯ
настоЯниЯм герцогини и ее сестры и согласилсЯ  на  тайный  брак
”ранческо  и  принцессы.  Ѓыло  решено,  что ”ранчсеко добьетсЯ
высокого военного чина  при  другом  дворе,  после  чего  будет
официально  объЯвлено  о  его  браке  с  принцессой. Џри свЯзЯх
герцога с тем двором это было тогда вполне возможно.
     Ќо вот наконец настал день бракосочетаниЯ. ѓерцог со своей
супругой и двумЯ доверенными  лицами  (одним  из  них  был  мой
предшественник)  только  одни  и  присутствовали  на венчании в
маленькой дворцовой капелле. ‚ход в нее охранЯл  посвЯщенный  в
тайну паж.
     †ених  с  невестой  уже  стоЯли  перед  алтарем,  духовник
герцога,  престарелый,   почтенного   вида   свЯщенник,   после
безмолвной  благоговейной  молитвы  приступил к венчанию. ‚друг
”ранческо побледнел и, устремив неподвижный взор на  колонну  у
алтарЯ, крикнул глухим голосом:
     -- —его тебе надо от менЯ?
     ЏрислонЯсь   к   колонне,   стоЯл   •удожник,  в  странном
чужеземном одеЯнии, в наброшенном на плечи фиолетовом плаще,  и
пронизывал   ”ранческо   взглЯдом  своих  безжизненных,  как  у
призрака, глубоко  запавших  черных  глаз.  Џринцесса  едва  не
лишилась   чувств,   все  задрожали,  объЯтые  ужасом,  и  лишь
свЯщенник совершенно спокойно спросил ”ранческо:
     -- …сли твоЯ совесть чиста, то почему ты так испугалсЯ при
виде этого человека?
     ‘тоЯвший на коленЯх ”ранческо быстро вскочил и кинулсЯ  со
сверкнувшим  в  руке  стилетом на •удожника, но в двух шагах от
него рухнул на пол  с  глухим  стоном,  а  •удожник  с