азум
и здоровье. Ќо как  часто Я  слышал, как крестьЯне моей деревни  утверждали:
бог  наказывает  пьЯниц, потому  что  один пьЯный сломал  себе  ногу,  когда
собралсЯ идти домой.

        Џџ’Ђџ ‹…Љ–€џ.
     €сторическими  примерами  мы  подкрепили  сведение  религии  к  чувству
зависимости.   Ќо   это  положение   на  взглЯд   здравомыслЯщего   человека
подкреплЯетсЯ и само из себЯ;
     ибо  само собой очевидно,  что  религиЯ  есть лишь признак или свойство
существа, которое  необходимо устанавливает  отношение  к другому  существу,
которое - не бог, то есть не лишенное потребностей, независимое, бесконечное
существо.  —увство  зависимости  и чувство конечности поэтому едины суть. Ќо
самое чувствительное,  самое больное  чувство  конечности длЯ  человека есть
чувство или сознание, что он  когда-нибудь  и в самом деле  кончитсЯ, что он
умрет.  …сли бы  человек не  умирал,  если бы он жил вечно,  если бы,  таким
образом,  не  было  смерти,  то не было бы и религии. Ќичего нет,  - говорит
‘офокл в "Ђнтигоне", - сильнее человека; он пересекает морЯ,  буравит землю,
укрощает зверей, защищает себЯ от жары и дождЯ, от всего находит средства, -
только  смерти не может избежать. —еловек  и смертный, бог и бессмертный - у
древних одно  и то же.  ’олько  могила человека, -  говорю  Я поэтому в моих
поЯснениЯх к "‘ущности религии", - есть  место  рождениЯ богов.  —увственный
знак или пример этой свЯзи  смерти  с  религией мы имеем в том, что  в седой
древности могилы умерших  были одновременно  и храмами богов, что, далее,  у
большинства  народов  служение мертвым,  умершим,  есть  существеннаЯ  часть
религии, у некоторых даже единственнаЯ, всЯ религиЯ в целом; но ведь мысль о
моих умерших предшественниках как  раз и есть  то,  что мне, живущему, всего
более  напоминает  о  моей  будущей  смерти. "Ќикогда,  -  говорит Языческий
философ ‘енека в своих  письмах, - никогда душевное  настроение смертного не
бывает божественнее  (или, говорЯ нашим Языком, религиознее),  чем  когда он
думает  о своей смертности  и знает,  что человек  длЯ  того и живет,  чтобы
когда-нибудь умереть". € в ‚етхом ‡авете говоритсЯ: "ѓосподи, научи же менЯ,
что менЯ должен когда-нибудь постигнуть конец и жизнь моЯ имеет свою цель, и
Я должен уйти!", "Ќаучи нас подумать над тем, что мы должны умереть, дабы мы
поумнели", "Џодумай о нем: как он  умер, так  и ты должен умереть", "‘егоднЯ
царь, а завтра - мертв". ђелигиознаЯ  же мысль - и совершенно  независимо от
представлениЯ о боге  - есть  мысль  о  смерти,  ибо  здесь  Я  сознаю  свою
конечность. Ќо  если  Ясно, что нет религии без смерти,  то Ясно также,  что
характерным выражением длЯ основы религии ЯвлЯетсЯ  чувство зависимости (2);
ибо  что сильнее, резче внушает мне сознание или чувство, что Я не от одного
себЯ завишу, что Я не могу так долго жить, как хочу, - как не именно смерть?
Ќо Я должен сейчас же  наперед заметить, что длЯ менЯ чувство зависимости не
составлЯет всей  религии, что оно длЯ менЯ лишь  происхождение, лишь  базис,
лишь  основа  религии; ибо в  религии  человек ищет одновременно  и средства
против того, от  чего он  чувствует  себЯ зависимым.  ’ак,  средством против
смерти  ЯвлЯетсЯ  вера  в бессмертие.  € единственное  религиозное  желание,
единственнаЯ молитва, которую  грубый, первобытный человек обращает к своему
божеству, есть молитва качинских татар, обращеннаЯ к солнцу:
     "Ќе убивай менЯ".
     џ перехожу теперь ко второй части параграфа, к первому объекту религии.
Њне  не  нужно много  тратить  по  этому поводу слов,  так  как теперь почти
общепризнано,  что  старейшаЯ  или перваЯ  религиЯ  людей  есть естественнаЯ
религиЯ,  что даже  позднейшие духовные и  политические  боги  народов, боги
греков и римлЯн,  были сначала  только существами природы. ’ак один, хотЯ он
впоследствии преимущественно  политическое существо, а  именно - бог  войны,
первоначально не что иное, подобно  ‡евсу греков, ћпитеру  римлЯн, как небо,
поэтому солнце называетсЯ его глазом. Џрирода  поэтому была и служит до  сих
пор у первобытных народов  предметом религиозного почитаниЯ, совсем  не  как
символ или орудие существа или бога, спрЯтавшегосЯ за спиною природы,  а как
таковаЯ, как природа.
     ‘одержание  второго параграфа,  коротко говорЯ,  есть то, что  религиЯ,
хотЯ  и присуща существу человека или  враждебна ему, но не религиЯ в смысле
теологии или теизма, подлинной веры в бога, а только религиЯ,  поскольку она
не выражает ничего другого, как чувство  конечности или зависимости человека
от природы.
     џ должен к этому параграфу прежде всего  заметить, что Я здесь различаю
между  религией  и теизмом,  верой  в  существо,  отличное  от природы и  от
человека, хотЯ  в  своей  предыдущей  лекции Я сказал,  что предмет  религии
вообще называетсЯ богом. € в  самом  деле, теизм,  теологиЯ, вера в  бога до
такой степени отождествили себЯ  с религией,  что  не иметь бога,  не  иметь
теологического существа, не иметь религии - у нас равнозначно. Ќо здесь речь
идет о  первоначальных  элементах  религии. €менно теизм,  теологиЯ  вырвали
человека из свЯзи с миром, изолировали и сделали его высокомерным существом,
"џ", возвышающимсЯ над природой. €  только уже стоЯ на  этой  точке  зрениЯ,
религиЯ  отождествлЯет  себЯ   с  теологией,  с  верой  в  неестественное  и
сверхъестественное  существо,  как  в  истинное и  божеское.  Џервоначально,
однако, религиЯ  ничего  другого  не  выражает,  как ощущение  человеком его
свЯзи, его единства с природой и миром.
     ‚  моей "‘ущности христианства"  Я высказал,  что  тайны религии  могут
найти  свое разрешение и свое разъЯснение не только в антропологии, но также
и  в  патологии. Џо этому поводу  чуждые природе теологи и философы пришли в
ужас.  Ќо что  представлЯет  собой  естественнаЯ религиЯ в ее празднествах и
обычаЯх, имеющих отношение к важнейшим ЯвлениЯм природы и их выражающих, как
не эстетическую патологию? —асто также и очень неэстетическую.
     —то другое представлЯют  собой эти весенние,  летние,  осенние и зимние
празднества, встречаемые  нами  в  древних религиЯх,  как не воспроизведение
различных впечатлений, которые  оказывают  на  человека  различные ЯвлениЯ и
действиЯ  природы? ѓоре  и печаль  по поводу смерти  человека  или по поводу
убываниЯ  света  и  тепла, радость по  поводу рождениЯ  человека,  по поводу
возвращениЯ света  и тепла после  холодных дней зимы  или  по поводу урожаЯ,
страх  и  ужас  перед  ЯвлениЯми природы и в  самом  деле страшными  или, по
крайней мере, кажущимисЯ страшными  человеку, как, например, при солнечных и
лунных  затмениЯх,  -  все  эти  простые,  естественные  ощущениЯ  и аффекты
ЯвлЯютсЯ   субъективным    содержанием   естественной    религии.    ђелигиЯ
первоначально   не   представлЯет   ничего  отдельного,   различающегосЯ  от
человеческого  существа.  ‹ишь  с течением времени, лишь в  позднейшем своем
развитии ЯвлЯет она собой что-то отдельное, выступает с особыми претензиЯми.
€ только  против  этой  вызывающей,  высокомерной духовной религии,  котораЯ
именно поэтому имеет своим представителем особое официальное сословие, иду Я
войной. џ сам - хотЯ  и атеист - признаю себЯ открыто  сторонником религии в
указанном  смысле, естественной  религии. џ  ненавижу тот  идеализм, который
вырывает человека из природы;
     Я  не  стыжусь моей зависимости  от  природы,  Я открыто  признаю,  что
действиЯ природы не только  влиЯют на мою  поверхность, на мою кожу, на  мое
тело, но и на  мою сердцевину, мою  душу,  что воздух, который Я  вдыхаю при
Ясной погоде, действует благотворно не только на  мои легкие,  но  и  на мою
голову, что свет солнца просветлЯет не только мои глаза, но и  мой дух и мое
сердце.  € Я не нахожу,  чтобы  эта  зависимость  оказывалась  в  каком-либо
противоречии, как это полагают  христиане, с  моим  существом,  и не надеюсь
потому  ни на какое избавление от  этого противоречиЯ. џ знаю также, что Я -
конечное, смертное  существо, что Я когда-нибудь не буду существовать.  Ќо Я
полагаю это совершенно естественным, и именно  поэтому Я вполне примирЯюсь с
этой мыслью.
     џ утверждаю, далее, в своих сочинениЯх и докажу это в этих лекциЯх, что
в религии человек  опредмечивает  свое собственное  существо.  ќто положение
подтверждают уже вами факты естественной религии. €бо что другое запечатлели
мы в празднествах естественной религии, -  а в ее празднествах именно и дает
себЯ  знать  самым  непререкаемым образом  у  древних,  чувственных, простых
народов  сущность их религии, - что другое  запечатлели, как  не  ощущениЯ и
впечатлениЯ,  которые   оказывает   на  человека  природа  в  ее   важнейших
проЯвлениЯх  и  в  важнейшие периоды  времени?  ”ранцузские философы  ничего
другого  не  видели в  религиЯх  древности,  как  физику  и  астрономию. ќто
утверждение верно, если понимать  под ним -  в противоположность философам -
не научную физику или астрономию, а только эстетическую физику и астрономию;
в первоначальных элементах древних религий  мы лишь опредмечивали  ощущениЯ,
впечатлениЯ, производимые на человека предметами физики и астрономии, до тех
пор,  пока эти  предметы  не сделались длЯ него  объектами  науки. Џравда, к
религиозному воззрению на природу  еще у древних народов, а  именно у  касты
жрецов, которой ведь одной у древних народов были доступны наука и ученость,
присоединЯлись еще и наблюдениЯ, следовательно, элементы науки; но их нельзЯ
сделать  первичным  текстом  естественной  религии.  …сли  Я,  впрочем,  мое
воззрение отождествлЯю с естественной религией, то Я прошу  не забывать, что
и естественно-природной религии  уже  присущ элемент, которого Я не признаю;
ибо хотЯ предметом естественно-природной религии ЯвлЯетсЯ  лишь природа, как
уже  показывает  само  название,  но  все же  человеку,  стоЯщему  на  своей
первоначальной  точке  зрениЯ,  точке  зрениЯ естественной  религии, природа
ЯвлЯетсЯ не предметом, не такою,  какова она есть в действительности, а лишь
какою она представлЯетсЯ некультурному и неопытному уму, фантазии, духу, так
что  поэтому  уже  и  здесь  человек  имеет  сверхъестественные  желаниЯ,  а
следовательно, и  ставит  природе сверхъ  или,  что  то  же,  неестественные
требованиЯ. €ли иными, более отчетливыми словами:
     уже  и  естественнаЯ  религиЯ  не  свободна  от предрассудков,  ибо  от
природы,  то есть  без  образованиЯ,  все  люди,  как Ѓерно говорит ‘пиноза,
подвержены  предрассудкам. € Я не хочу  поэтому взвалить на себЯ подозрение,
будто  если Я говорю в защиту  естественной религии, то Я поэтому хочу также
говорить и  в защиту религиозного предрассудка.  џ  не признаю  естественной
религии как-либо иначе,  в ином каком-либо объеме, в ином каком-либо смысле,
чем в  том,  в  котором  Я вообще  признаю  религию, также и христианскую; Я
признаю  лишь ее  простую  основную  истину.  Ќо эта  истина только та,  что
человек зависим от природы,  что  он должен с природой жить в  согласии, что
он, даже исходЯ из своей  высшей, духовной точки зрениЯ, не должен забывать,
что он дитЯ и член природы, что он должен природу, - и как основу и источник
своего существованиЯ, и как основу и источник своего духовного и.  телесного
здоровьЯ,  -  всегда  почитать,  считать  свЯщенной,  ибо  только  через  ее
посредство человек  освобождаетсЯ  от болезненных, взвинченных  требований и
желаний, как,  например, от сверхъестественного желаниЯ бессмертиЯ. "‘таньте
близки к природе, признайте ее матерью;
     тогда в землю спокойно опуститесь  вы  в некий день". Љак Я в "‘ущности
христианства",  определЯЯ человека целью длЯ  человека,  ни  в малой мере не
хочу обожествлЯть его, как это мне глупым образом приписывали, обожествлЯть,
то есть делать богом в смысле теологически-религиозной веры,  которую Я ведь
разлагаю  на ее человеческие антитеологические элементы, так же мало хочу  Я
обожествлЯть природу, в  смысле  теологии или пантеизма, когда Я полагаю  ее
основой  человеческого  существованиЯ, существом, от которого человек должен
себЯ  сознавать зависимым,  неотделимым. Љак  Я человеческую  личность  могу
почитать  и  любить,  не  обожествлЯЯ  ее,  не  игнорируЯ  даже ее ошибок  и
недостатков, так же точно могу Я признавать  природу существом, без которого
Я ничто, и  при  этом  не  забывать,  что  у нее недостает  сердца, разума и
сознаниЯ, которые она обретает  только в человеке, и не впадать, стало быть,
при  этом в ошибку  естественной религии  и философского пантеизма, делавших
природу   богом.   €стиннаЯ   образованность   и  истиннаЯ  задача  человека
заключаютсЯ  в том, чтобы брать вещи  и трактовать  их так,  как они есть, и
делать из них не больше, но и не меньше того, что они есть. …стественнаЯ  же
религиЯ, пантеизм, делает из природы слишком много, как, наоборот, идеализм,
теизм,  христианство делают из нее слишком  мало, сводЯ на  нет. Ќаша задача
состоит  в  том,  чтобы  избежать   крайностей,  превосходных  степеней  или
преувеличений религиозного чувства и рассматривать природу, обращатьсЯ с ней
и почитать ее  такою,  какова  она есть, - как  нашу мать. Љак нашей  родной
матери оказываем мы должное  ей  уважение,  и как  нам  не  нужно,  чтобы ее
почитать,  забывать о  границах ее  индивидуальности, ее  женского  существа
вообще, как мы в отношении к нашей родной матери не остаемсЯ просто на точке
зрениЯ ребенка, а относимсЯ  к  ней с свободным  взрослым сознанием,  так же
точно  должны  мы  смотреть и на природу  не  глазами религиозных  детей,  а
глазами  взрослого  человека,  исполненного  самосознаниЯ.  „ревние  народы,
которые от  избытка религиозного аффекта  и смиренного чувства  почитали все
возможное  богом,  которые  почти  на  все  смотрели  религиозными  глазами,
называли  и  родителей  богами,  как это,  например,  значитсЯ в одной гноме
Њенандра. Ќо  как  длЯ  нас  родители  не  ЯвлЯютсЯ  ничем, потому  что  они
перестали быть длЯ  нас богами, потому что мы  не  наделЯем их, как  древние
римлЯне и персы, правом власти над жизнью и смертью ребенка, следовательно -
привилегией  божества,  так  же  точно и природа, вообще  всЯкий  предмет не
превращаетсЯ в ничто, в предмет ничтожный  только потому,  что мы лишили его
божественного ореола. Ќаоборот,  предмет лишь тогда обретает свое настоЯщее,
ему присущее достоинство, когда у него отнимают этот свЯщенный ореол; потому
что  до  тех  пор,  пока  какаЯ-либо вещь  или существо  ЯвлЯетсЯ  предметом
религиозного  почитаниЯ, до  тех пор оно  рЯдитсЯ в чужие перьЯ,  а именно в
павлиньи перьЯ человеческой фантазии.
     ‘одержание третьего  параграфа заключаетсЯ  в том, что бытие и существо
человека, поскольку  он определенный человек, находитсЯ также  в зависимости
только  от определенной природы,  от  природы его  страны, и  поэтому он  по
необходимости и  с полным правом  делает  природу своего отечества предметом
своей религии.
     Љ этому параграфу Я не имею  ничего другого добавить,  кроме  того, что
если неудивительно, что люди почитают природу вообще, то чему же удивлЯтьсЯ,
зачем  сожалеть  или  смеЯтьсЯ  над  тем,  что  они  религиозно  почитают  в
особенности  ту природу, в  которой  они  живут и действуют,  которой  одной
только   они   обЯзаны   своим   своеобразным,   индивидуальным   существом,
следовательно - природу своего отечества. …сли  по  этому поводу их порицать
или  высмеивать, то  надо вообще  высмеЯть и  отвергнуть  религию;  ибо если
чувство зависимости есть  основа религии, предметом же  чувства  зависимости
ЯвлЯетсЯ  природа как  существо,  от которого  зависит жизнь,  существование
человека, то совершенно естественно также, что  не  природа вообще  или  как
таковаЯ,  а природа данной страны составлЯет предмет религиозного почитаниЯ,
ибо  только данной стране обЯзан Я своей жизнью, своим существом. џ ведь сам
не  человек вообще, а данный,  определенный, особенный  человек.  ’ак,  Я  -
человек,  говорЯщий и думающий  по-немецки,  -  ведь  в действительности  не
существует Языка вообще, а  только  тот или иной  Язык. € эта определенность
характера  моего существа, моей  жизни  неотделимо зависит от данной  почвы,
данного климата;  особенно же  это относитсЯ  к древним народам, так что нет
ничего  смешного в том, что они религиозно почитали свои горы,  свои,  реки,
своих животных. ќто тем менее  удивительно, что древним, примитивным народам
по недостатку  опыта и  образованиЯ их страна представлЯлась всей землей или
по меньшей мере  центром земли. Ќаконец, это тем менее удивительно у древних
народов, живших замкнуто, когда даже у  народов современных, цивилизованных,
живущих  среди  грандиозного  мирового оборота,  патриотизм  все  еще играет
религиозную роль. ‚едь даже французы имеют  поговорку: "ѓосподь бог - добрый
француз",  и даже в  наши  дни не стыдЯтсЯ немцы, которые поистине  не имеют
основаниЯ,  по  крайней  мере  в политическом отношении, быть гордыми  своим
отечеством, - говорить о немецком  боге. Ќе без основаниЯ говорю Я поэтому в
одном примечании к "‘ущности христианства", что до  тех пор, пока есть много
народов, до тех пор будет и много богов;
     ибо  бог  какого-либо  народа,  по  крайней  мере  его  подлинный  бог,
которого,  конечно,  следует  отличать  от бога его  догматиков  и философов
религии, есть не что иное, как его национальное  чувство, национальный point
d'honneur сознание  чести. ќтим  сознанием  чести  длЯ древних,  примитивных
народов  была  их страна. „ревние  персы, например,  как  сообщает  ѓеродот,
расценивали даже  другие  народы исключительно  по степени  отдаленности  их
страны от Џерсии: чем ближе, тем выше, чем отдаленнее, тем ниже. Ђ египтЯне,
по свидетельству  „иодора, видели  в тине Ќила первичную  и основную материю
животной и даже человеческой жизни.

        …‘’Ђџ ‹…Љ–€џ.
     Љонец   последней   лекции   был,   в  противоположность  христианскому
супранатурализму,  оправданием  и  обоснованием  точки  зрениЯ  естественной
религии, а именно той точки зрениЯ, что определенный и  ограниченный человек
почитает  только  определенную и ограниченную природу - горы, реки, деревьЯ,
животных  и  растениЯ  своей страны.  Љак самую  парадоксальную часть  этого
культа Я сделал культ животных предметом следующего параграфа и оправдал его
тем, что животные  - существа, человеку необходимые, без которых он не может
обойтись, что от них зависит его  человеческое существование, что только при
их  помощи он  поднЯлсЯ на высоту  культуры,  что человек, однако,  почитает
богом то, от чего  зависит его существование, что  поэтому в предмете своего
почитаниЯ, а стало быть,  и в животных он выЯвлЯет лишь ту ценность, которую
он придает себе и своей жизни.
     Њного спорили  о том, были ли и в каком смысле  и  на  каком  основании
животные предметом  религиозного  почитаниЯ. —то  касаетсЯ первого  вопроса,
самого факта почитаниЯ животных, то речь о  нем заходила главным образом при
рассмотрении  религии древних египтЯн,  и на этот вопрос  отвечали как "да",
так  и  "нет".   Ќо  если  мы  прочтем,  что  нам  новейшие  путешественники
рассказывают  как очевидцы,  то  нам не покажетсЯ невероЯтным,  что  древние
египтЯне, если против этого  нет каких-либо особых противопоказаний,  так же
точно почитали  или по крайней мере могли почитать животных, как почитали их
еще недавно или  почитают  даже сейчас народы в  Ђзии, Ђфрике, Ђмерике. ’ак,
например,  по  словам  Њарциуса  в  его  "Џравовом  состоЯнии первоначальных
обитателей Ѓразилии", ламы почитаютсЯ свЯщенными многими перуанцами,  другие
же молЯтсЯ маисовому  растению. ’ак, бык есть  предмет поклонениЯ у индусов.
"…му ежегодно оказывают божеские  почести,  его украшают  лентами и цветами,
падают перед ним ниц. “ них  много  деревень,  где быка содержат, как живого
идола, и если он умирает, то хоронЯт его с большими почестЯми". ’очно так же
"все змеи свЯщенны длЯ индуса. …сть  служители  идолов, которые  ЯвлЯютсЯ до
такой степени слепыми рабами своих предрассудков, что они считают за счастье
быть укушенными  змеей. Ћни считают тогда это своим предназначением и думают
затем только о том, чтобы как можно радостнее закончить свою жизнь,  ибо они
верЯт,  что  на  том  свете  займут  какой-либо  очень важный пост при дворе
змеиного  бога"   (ќнциклопедиЯ   ќрша   и   ѓрубера,  статьЯ   "€ндостан").
Ѓлагочестивые  буддисты  и  еще  более Яйны  или джайны  -  индийскаЯ секта,
родственнаЯ   буддистам,  -  считают  каждое  убиение  малейшего  насекомого
смертным грехом, равнозначащим убийству человека (Ѓолен, "„ревнЯЯ €ндиЯ", т.
1).  „жайны устраивают "форменные лазареты длЯ животных, даже  длЯ низших  и
наиболее презираемых пород,  и  оплачивают деньгами бедных  людей длЯ  того,
чтобы они устраивали ночевки в таких местах,  предназначенных длЯ насекомых,
и давали им кусать себЯ.  Њногие носЯт постоЯнно кусок полотна, прикрывающий
рот, чтобы не проглотить  летающей  букашки  и не отнЯть у нее таким образом
жизни. Ќекоторые проводЯт мЯгкой губкой  по тому месту, на которое они хотЯт
стать, дабы не  раздавить  самомалейшего  животного. €ли  они  носЯт с собой
мешечки  с  мукой  или сахаром или сосуд  с  медом чтобы  поделитьсЯ  ими  с
муравьЯми   или  другими  животными"  (ќнциклопедиЯ  ќрша  и   ѓрубера,  ст.
"„жайны").  "†ители ’ибета  также щадЯт  клопов,  вшей и блох  не менее, чем
ручных и полезных животных. ‚  Ђве  с домашними животными  обращаютсЯ, как с
собственными  детьми.  †енщина, у которой умер попугай, кричала, плача: "мой
сын  умер, мой сын умер!" €  она велела похоронить  его торжественно,  будто
своего   сына"  (Њейнерс,  "‚сеобщаЯ  критическаЯ  историЯ  всех  религий").
“дивительно,  что, как замечает этот же ученый, большинство пород  животных,
которых в древнем …гипте и на ‚остоке вообще почитали как  богов, до сих пор
признают христианские  и магометанские жители этих стран  неприкосновенными.
•ристианские  копты,  например,  устраивают  госпитали длЯ  кошек  и  делают
завещательные  распорЯжениЯ,  чтобы   коршуны  и  другие  птицы  получали  в
определенные  сроки  корм.  †ители ‘уматры,  по  словам  ‚. Њарсдена  в  его
"Ћписании острова ‘уматры", питают такое религиозное почтение  к аллигаторам
и тиграм, что  вместо  того,  чтобы уничтожать их,  дают им уничтожать себЯ.
’игров  они  не  решаютсЯ даже называть  их обычным именем, но  называют  их
своими  предками  или  стариками,  "либо потому, что они  сами их за таковых
считают, либо чтобы им  таким образом польстить. Љогда  европеец велит менее
суеверным  лицам поставить  западни,  то  они  приходЯт  ночью  на  места  и
проделывают некоторые  церемонии, чтобы  убедить  животное, если оно поймано
или чует приманку, что западнЯ поставлена не ими и не с их согласиЯ".
     Џосле того, как Я некоторыми примерами подтверждаю факт обожествлениЯ и
почитаниЯ животных, Я  перехожу  к  причине  и смыслу этих Явлений.  џ  свел
причину  их  также  к  чувству  зависимости.  †ивотные  были  длЯ   человека
необходимыми существами; без них  он не мог существовать,  не  говорЯ  уже о
том, чтобы  существовать как человек. Ќеобходимость же есть  то,  от чего  Я
завишу; поскольку поэтому природа вообще, как основной принцип человеческого
существованиЯ,  сделалась предметом  религии,  постольку могла и должна была
сделатьсЯ предметом  религиозного почитаниЯ и природа  животного  царства. џ
рассматривал поэтому культ  животных  главным образом  лишь  в  свЯзи с  тем
временем,  когда он имел свое историческое оправдание, в  свЯзи со  временем
начинающейсЯ  культуры,  когда  животные  имели   наибольшее  значение   длЯ
человека.  Ќо  разве  малое  значение  имеет  животное даже еще и  длЯ  нас,
смеющихсЯ  над культом  животных? Љ  чему  способен  охотник без  охотничьей
собаки, пастух  - без  овчарки, крестьЯнин - без быка? Ќе есть ли навоз душа
хозЯйства, а  стало  быть, не ЯвлЯетсЯ ли  бык  и у нас еще, как это было  у
древних народов, высшим принципом, богом агрикультуры? ‡ачем же нам смеЯтьсЯ
над древними народами,  если они религиозно почитали то, что длЯ нас,  людей
рационалистических,  еще имеет  величайшую  цену? Ќе ставим  ли  и мы еще во
многих    случаЯх   животное   выше   человека?   Ќе   имеет    ли   еще   в
христианско-германских  государствах  конь  длЯ армии большую ценность,  чем
всадник, длЯ  крестьЯнина бык - большую ценность,  чем батрак?  € в качестве
исторического  примера  Я  привел  в  настоЯщем  параграфе   одно  место  из
"‡енд-Ђвесты".  "‡енд-Ђвеста" в  ее настоЯщем  виде есть,  разумеетсЯ,  лишь
позже составленнаЯ  и искаженнаЯ религиознаЯ  книга древних  персов. ’ак вот
там значитсЯ,  - правда, в  старом,  ненадежном переводе Љлейкера, в  части,
называющейсЯ "‚ендидад": - "Њир существует  благодарЯ  уму собаки... …сли бы
собака не охранЯла улиц,  то разбойники и волки расхитили бы все имущество".
€менно по  причине  этой  своей важности, но, разумеетсЯ,  также и благодарЯ
религиозным предрассудкам, собака в законах именно этой самой "‡енд-Ђвесты",
в качестве стража-охранителЯ от  хищных зверей, "не только  приравниваетсЯ к
человеку,  но   ей   отдаетсЯ  даже  предпочтение   при  удовлетворении   ее
потребностей".  ’ак, например, говоритсЯ:  "Љто увидит  какую-либо  голодную
собаку,  обЯзан  ее  накормить  лучшими кушаньЯми". "…сли  сука со  щенЯтами
заблудитсЯ, то глава селениЯ, где она  нашлась, обЯзан взЯть ее и накормить;
если он этого не  сделает,  то  наказуетсЯ изувечением тела". —еловек  имеет
поэтому  меньше  ценности,  чем  собака; впрочем  еще худшие  постановлениЯ,
ставЯщие человека ниже  животного,  находим  мы в религии  египтЯн. "Љто,  -
значитсЯ  у „иодора, - убьет  одно из  этих  (а  именно свЯщенных) животных,
подлежит смерти. …сли это была кошка или ибис, то он должен во всЯком случае
умереть,  все  равно,  убил  ли  он  животное  преднамеренно  или  случайно;
сбегаетсЯ толпа и расправлЯетсЯ с виновным самым жестоким образом".
     Ћднако против этого объЯснениЯ почитаниЯ  животных их незаменимостью  и
необходимостью  говорЯт как  будто даже  и  приведенные мною примеры. ’игры,
змеи,  вши, блохи  - какие же это необходимейшие длЯ человека животные? ‚едь
необходимые животные  только  те,  что  полезны. "…сли в  общем,  - замечает
Њейнерс в своем указанном сочинении, - полезным животным больше поклонЯлись,
чем  вредным,  то  отсюда  нельзЯ  заключить, что  полезность  животных была
причиною их божеского почитаниЯ. Џолезные животные чтутсЯ  не в соответствии
с  их  полезностью и  вредные -  не  в  соответствии с  их  вредностью.  Љак
неизвестны и  не  поддаютсЯ  исследованию  те обстоЯтельства,  которые  были
благоприЯтны одному  животному здесь,  другому  -  там,  так  необъЯснимы  и
противоречивы и многие  ЯвлениЯ в  культе животных.  ’ак, например, негры  в
‘енегале и ѓамбии чтут и щадЯт  тигров, тогда как  в  царстве Ђнте  и других
соседних царствах  вознаграждают тех,  кто  убьет  тигра".  ‚ самом  деле, в
области  религии  мы  оказываемсЯ   прежде   всего  в   хаосе  величайших  и
запутаннейших противоречий. ’ем не менее, несмотрЯ на это, при более глубоко
идущем наблюдении их можно свести к мотивам страха и любви, которые, однако,
сообразно  различию  людей,  направлЯютсЯ  на  самые  различные  предметы  и
сводЯтсЯ к чувству зависимости. …сли  даже какое-либо  животное не  приносит
действительных  естественно-исторически  доказуемых  пользы  или  вреда,  то
человек все  же в своем  религиозном  воображении свЯзывает  с  ним часто по
случайному, нам неизвестному  поводу  суеверные  действиЯ (3).  Љаких только
чудодейственных, лечебных  сил  не приписывали драгоценным камнЯм! Ќа  каком
основании?   €з   суевериЯ.  ’аким  образом,  внутренние   мотивы  почитаниЯ
одинаковы,  их  проЯвлениЯ  различаютсЯ  только  тем,  что  почитание  одних
предметов основываетсЯ на воображаемых пользе или вреде, существующих лишь в
области веры или  суевериЯ,  тогда  как  почитание  других  основываетсЯ  на
действительной    их   благотворности   или   полезности,   пагубности   или
вредоносности. Љороче говорЯ, счастье или несчастье, благо или горе, болезнь
или  здоровье,  жизнь или  смерть от одних  предметов религиозного почитаниЯ
зависЯт и на самом деле, по-настоЯщему, от других же - лишь в воображении, в
вере, в представлении.
     ‘верх  того, Я  хочу  заметить  по  настоЯщему поводу, когда  различные
свойства  и  многообразие  религиозных  предметов   кажутсЯ  противоречащими
приводимому мною объЯснению возникновениЯ религии, что Я бесконечно далек от
того, чтобы сводить  религию,  как  и вообще какой-либо предмет, к чему-либо
одностороннему, абстрактному.  Љогда  Я  думаю  о каком-либо предмете,  то Я
всегда  имею  его  перед своими  глазами в  его  целокупности.  Њое  чувство
зависимости   не    есть    теологическое,   шлейермахеровское,    туманное,
неопределенное, отвлеченное чувство.  Њое чувство зависимости имеет глаза  и
уши, руки и ноги, мое чувство  зависимости  есть  лишь  человек, чувствующий
себЯ зависимым,  видЯщий себЯ  зависимым, короче  говорЯ  -  сознающий  себЯ
всесторонне и во всех смыслах зависимым
     ’о же, от чего человек зависит, от чего он чувствует себЯ зависимым, от
чего  он  знает  свою  зависимость, есть природа, предмет чувств. ‘овершенно
поэтому  в  порЯдке вещей, что все  впечатлениЯ,  производимые  природой  на
человека  при  посредстве   чувств,  хотЯ  бы  то  были  только  впечатлениЯ
идиосинкразии, могут сделатьсЯ мотивами религиозного  почитаниЯ, и  на самом
деле таковыми делаютсЯ,  что  предметами  религии  делаютсЯ и  те  предметы,
которые  затрагивают лишь теоретические чувства и не  имеют  к человеку того
непосредственного  практического  отношениЯ,  которое  и  заключает  в  себе
истинные мотивы страха и любви. „аже  в том случае, если какое-либо существо
природы делаетсЯ  предметом религиозного почитаниЯ, длЯ того ли,  чтобы быть
обезвреженным, если оно страшно или вредно, или чтобы получить благодарность
за свою доброту, если оно  благодетельно и полезно, даже и в этом случае оно
имеет  ведь еще  и другие стороны,  которые равным  образом  попадают в поле
зрениЯ  и в сознание человека и  становЯтсЯ поэтому  моментами религии. …сли
парс  почитает собаку за ее бдительность и верность, за это ее, так сказать,
политическое  и  моральное значение  и необходимость длЯ  человека, то  ведь
собака  ЯвлЯетсЯ  предметом  оценки  и предметом созерцаниЯ не  in abstracto
только,  как  страж,  но  и со  всеми  своими другими  сторонами, природными
качествами, в своем целом, в своей совокупности, и естественно  поэтому, что
и эти качества ЯвлЯютсЯ силами, принимающими участие в создании религиозного
предмета.  ’ак в "‡енд-Ђвесте" определенно приводЯтсЯ еще и  другие качества
собаки,  а не только  ее  полезность  и бдительность. "“ нее,  -  говоритсЯ,
например, там, -  восемь удивительных качеств:  она подобна  аторну (жрецу),
воину,  земледельцу - источнику  богатств,  птице, разбойнику,  зверю,  злой
женщине,  юноше.  Љак жрец, она ест то, что  найдет... как жрец, она идет ко
всем, кто ее ищет...  собака много  спит, как юноша, и,  как  юноша, пылка в
действии"  и так  далее.  ’ак цветок  лотоса  (Nymphaea Lotus), который  был
главным  предметом  почитаниЯ  у древних  египтЯн и индийцев  и  до сих  пор
почитаетсЯ почти на всем  ‚остоке,  есть не только полезное растение, -  ибо
его  корни съедобны  и в особенности в прежние времена  были  главною  пищей
египтЯн,  -  но  также и один  из прекраснейших водЯных  цветков.  € если  у
разумного и практического, способного к культуре народа основой религиозного
почитаниЯ  ЯвлЯютсЯ  только рациональные свойства предмета, имеющие значение
длЯ   человеческого  существованиЯ  и   образованности,   то   у   народа  с
противоположным характером мотивами  религиозного почитаниЯ  могут сделатьсЯ
свойства  предмета только  иррациональные, длЯ человеческого существованиЯ и
культуры   безразличные,  даже  курьезные.  Њогут  даже  почитатьсЯ  вещи  и
существа,  длЯ  почитаниЯ  которых нельзЯ привести  другого основаниЯ, кроме
особой  симпатии  или идиосинкразии.  …сли религиЯ  есть  не  что иное,  как
психологиЯ и  антропологиЯ, то  само собой  разумеетсЯ, что  идиосинкразиЯ и
симпатиЯ играют в ней также роль. ‚се странные и бросающиесЯ в глаза ЯвлениЯ
в  существе  природы,  все, что  приковывает и  поражает глаз  человека, что
изумлЯет  и пленЯет его слух, что воспламенЯет его фантазию, возбуждает  его
удивление,  что  действует  на  его  душевное состоЯние  особым,  необычным,
необъЯснимым образом, все  это  играет  определенную роль при  возникновении
религии и может дать основу и самый предмет длЯ  религиозного почитаниЯ. "Њы
с почтением взираем, -  говорит ‘енека  в своих письмах, -  на  верховьЯ (то
есть истоки) более значительных рек. Њы  воздвигаем алтари ручью, внезапно с
силою  выбивающемусЯ  из  прикрытиЯ.  Њы  почитаем  источники  теплых вод, и
некоторые  озера длЯ  нас  свЯщенны,  потому  что они  темные  и  неизмеримо
глубокие".  "ђеки  почитаютсЯ,-  говорит  Њаксим  ’ирский  в  своей  восьмой
диссертации, - либо за их полезность, как Ќил у египтЯн, либо за их красоту,
как Џеней у  фессалийцев, либо за их величину, как  €стр у скифов", либо  по
каким-нибудь другим  побуждениЯм.  "ђебенок, - говорит  Љлауберг,  немецкий,
хотЯ  и  по латыни  писавший философ  семнадцатого  века,  даровитый  ученик
„екарта, -  всего более привлекаетсЯ и  захватываетсЯ  светлыми и блестЯщими
предметами. ‚от причина, почему варварские народы  дали себЯ  увлечь культом
солнца и небесных тел и другим подобным же кумиропочитанием".
     Ќо  хотЯ все  эти  впечатлениЯ,  аффекты  и  настроениЯ,  то есть такие
элементы религии, как  отблеск света на камнЯх, - ведь и камни почитаютсЯ, -
жуткость  ночи,  темнота  и  тишина  леса,  глубина  и  неизмеримость  морЯ,
бросающиесЯ в глаза своеобразие и  причудливость, миловидность и устрашающий
облик  животных, - хотЯ все они ЯвлЯютсЯ  при объЯснении и понимании религии
величинами,  принимаемыми в  расчет  и соображение, все же  человек  еще  не
находитсЯ здесь на почве истории,  он пребывает в  состоЯнии детства, как  и
отдельный  человек  не  ЯвлЯетсЯ еще  историческим лицом, хотЯ он и делаетсЯ
таковым впоследствии, когда  он без разбора, без критики дает господствовать
над собой  впечатлениЯм  и  аффектам, от которых только  и  заимствует своих
богов.  ’акие боги  - только  падающие звезды, метеоры религии.  ‹ишь тогда,
когда  человек начинает  обращатьсЯ  к  таким свойствам  предметов,  которые
постоЯнно,  длительно  напоминают  человеку об его  зависимости  от природы,
которые  непрестанно  чувствительным образом дают  ему ощутить, что  он  без
природы  ничего  не может,  что он  ничто,  когда  он  эти  свойства  делает
предметом  своего  почитаниЯ,  лишь  тогда  возвышаетсЯ   он  до  настоЯщей,
постоЯнной, исторической  религии со  сформированным культом. ’ак, например,
солнце ЯвлЯетсЯ  лишь там предметом настоЯщего культа, где оно почитаетсЯ не
ради своего  блеска, своего  сиЯниЯ, одного только своего  поражающего  глаз
существа, но где  оно почитаетсЯ, как высший  принцип  земледелиЯ,  как мера
времени, как причина  естественного  и  гражданского порЯдка, как очевиднаЯ,
бесспорнаЯ основа человеческой жизни, короче говорЯ, где оно почитаетсЯ ради
его    необходимости,    его    благотворности    (4).    ‹ишь    там,   где
культурно-исторический элемент в  предмете вступает  в поле зрениЯ человека,
лишь  там  и  религиЯ,  или  одна  из  ее  ветвей,  составлЯет   характерный
исторический момент, объект,  интересующий исследователЯ истории  и религии.
ќто относитсЯ и к культу животных. •отЯ в религии почитание охватывает также
и животных, безразличных с точки зрениЯ культурно-исторической, тем не менее
почитание культурно-исторических  животных есть  все же  та  характернаЯ, та
разумнаЯ  сторона   в  ней,  которую  надлежит  отметить;  причина,   почему
почитаютсЯ другие животные, почему вообще почитаютсЯ предметы и свойства, не
обусловливающие   и  не   обосновывающие   существованиЯ  человека   и   его
человеческих черт, находитсЯ, как  было уже отмечено,  также не вне пределов
культа  предметов, достойных почитаниЯ по соображениЯм  гуманности. Џредметы
природы,  которые  наиболее  необходимы, наиболее важны, наиболее  оказывают
влиЯние,  наиболее вызывают в человеке  чувство  зависимости  от них,  имеют
также  все свойства, которые  действуют сильнейшим образом на  зрение  и  на
душевное состоЯние и  вызывают изумление, преклонение и все другие подобного
же  рода  аффекты и  настроениЯ.  "Џриветствуем тебЯ, - говоритсЯ  поэтому в
"”еноменах" Ђрата в обращении к ‡евсу, к богу, к причине небесных Явлений, -
приветствуем  тебЯ, отец, ты -  великое  чудо  (то  есть  великое  существо,
вызывающее  изумление и  поклонение), ты-великое утешение  людей". Њы  имеем
таким  образом в  одном  и  том  же  предмете соединенными  обе  только  что
указанные черты. Ќо предметом религии, предметом культа ЯвлЯетсЯ не  thauma,
чудо,  a oneiar, утешение, защита,  то есть не существо,  поскольку оно есть
предмет удивлениЯ, а существо, составлЯющее предмет страха и надежды;
     оно ЯвлЯетсЯ предметом культа не за свои качества, вызывающие удивление
и изумление, а за  свои качества,  обосновывающие и сохранЯющие человеческое
существование и возбуждающие чувство зависимости.
     ’о же самое применимо и к культу животных, сколько бы богов-животных ни
было  обЯзано  своим  существованием  thauma,  лишенному  критики  глазению,
бессмысленному   удивлению,   не   знающему   границ  произволу  религиозных
предрассудков.  Њы  не  должны поэтому  удивлЯтьсЯ и стыдитьсЯ, что  человек
почитал животных, ибо человек любил и почитал в них только себЯ самого; он -
по    крайней    мере   там,   где   культ   животных   представлЯет   собой
культурно-историческое Явление, - почитал животных только за их услуги перед
человечеством, а стало быть, перед ним самим,  не из животных, а из гуманных
побуждений.
     —то человек,  почитаЯ животных, почитает себЯ, тому пример  мы  имеем в
том,  как человек в настоЯщее  времЯ еще расценивает животных. Ћхотник ценит
только животных, пригодных длЯ охоты, крестьЯнин - нужных длЯ земледелиЯ, то
есть охотник  ценит  в животном процесс охоты, составлЯющий его  собственное
существо, крестьЯнин - только хозЯйство, ЯвлЯющеесЯ его  собственной душой и
практическим божеством. Џоэтому и  в культе животных мы имеем доказательство
и  пример  того  утверждениЯ,  что  в  религии  человек  опредмечивает  лишь
собственное  существо. ‘коль различны люди,  сколь различны  их потребности,
сколь  различна  их существеннаЯ,  характеризующаЯ их точка зрениЯ, столь же
различны -  по  крайней мере у народов, принадлежащих  к  истории культуры -
животные,  которых  они  главным  образом  почитают,  так  что  по  качеству
животных,  которые служили  предметом  почитаниЯ,  можно  судить  и  о самом
качестве людей, их почитавших. ’ак, собака,  замечает ђоде в своем сочинении
"‘вЯщеннаЯ сага и всЯ религиознаЯ система древних бактрийцев, мидЯн и парсов
или  зендского  народа",  "была  длЯ  парсов,  живших  сначала одним  только
скотоводством,  важнейшей опорой в борьбе против звериного ариманского мира,
то есть против волков и других  хищных животных, поэтому наказывалсЯ смертью
тот, кто убивал пригодную собаку  или  беременную суку. …гиптЯнину  не нужно
было боЯтьсЯ при обработке  своей земли ни  волков, ни других хищных зверей.
Љрысы и мыши, вредившие ему, были орудиЯми ’ифона, поэтому кошка исполнЯла у
него ту роль,  котораЯ возложена была на  собаку у  зендского народа". Ќо не
только  культурную  практику  народа,  а  и его теоретическое существо,  его
духовную точку зрениЯ вообще объективирует нам культ животных - естественный
культ вообще; ибо там, где человек почитает животных и растениЯ, там он  еще
не  человек,  подобный  нам,  там  он  отождествлЯет  себЯ  с  животными   и
растениЯми,  там они длЯ него  частью человеческие, частью сверхчеловеческие
существа. ’ак, например, в "‡енд-Ђвесте" собака  подчинена законам наравне с
человеком. "…сли собака  укусит  домашнее  животное  или  человека,  то  длЯ
первого раза  ей  отрезают правое  ухо, длЯ второго - левое, длЯ  третьего -
правую ногу, длЯ четвертого -  левую, длЯ пЯтого - хвост".  ’ак, троглодиты,
согласно „иодору, называли  быка и  корову, барана  и  овцу отцом и матерью,
потому что они постоЯнно получали свою ежедневную пищу от них, а не от своих
кровных родителей. ’ак, индейцы в  ѓватемале,  по сообщению Њейнерса, верЯт,
подобно африканским неграм, что жизнь  каждого человека неразрывно свЯзана с
жизнью определенного животного и что если  братское животное будет убито, то
и человек должен умереть. ’ак,  и ‘акунтала  говорит цветам:  "џ чувствую  к
этим  растениЯм  любовь  сестры".  Џрекрасный  пример отличиЯ  человеческого
существа,  стоЯщего  на  точке  зрениЯ  восточного  почитаниЯ  природы,   от
человеческого  существа,  имеющего  нашу точку  зрениЯ,  дает  нам  анекдот,
рассказанный ‚. „жонсом,  что, когда  однажды у него  лежал  на столе цветок
лотоса длЯ исследованиЯ,  пришел к нему чужеземец из Ќепала, и как только он
увидал цветок,  он  благоговейно  пал  ниц.  ЉакаЯ разница  между человеком,
набожно  падающим ниц перед цветком, и человеком, смотрЯщим на цветок только
с точки зрениЯ ботаники!

        ‘…„њЊЂџ ‹…Љ–€џ.