рЯть
людЯм, но мне;
     вы  не  должны боЯтьсЯ природных  Явлений,  но лишь менЯ одного;  вы не
должны поклонЯтьсЯ  звездам, как будто  от них исходит ваше благосостоЯние и
спасение, но мне, который поставил звезды на служение вам, - так говорит бог
€егова, монотеистический бог вообще, своим  слугам, чтобы предохранить их от
идолопоклонства. Ќо  ему  не нужно  было бы так говорить, приказывать, чтобы
люди  ему  одному  лишь  доверЯли и  служили,  если  бы существовало  особое
религиозное  чувство, особый религиозный орган. Љак мне не нужно приказывать
глазу: ты не должен слушать, служить звуку; или уху: ты не должно видеть, не
должно обслуживать свет,  так и  предмету религии не нужно  было бы говорить
человеку: ты  мне лишь должен служить, если бы был особый религиозный орган,
ибо  этот  орган  так же  мало имел бы отношениЯ  к другому, не религиозному
предмету, как мало ухо имеет отношениЯ к  свету, и глаз  к предмету слуха. €
так же мало, как глаз ревнует ухо, как мало он боитсЯ, чтобы ухо не отбило у
него его предмета и не  присвоило его себе, так же мало мог бы бог ревновать
к  природным  и человеческим  существам  или  мыслитьсЯ  ревнивым,  если  бы
существовал   исключительно   религиозный   или   божественный,  только  ему
соответствующий орган.
     Ћрган религии есть чувство, есть сила воображениЯ, есть потребность или
стремление  быть счастливым, но  эти органы отнюдь  не  распространЯют своей
власти  над  особой  категорией  предметов  -  предметов,  обозначаемых  как
религиозные,  точно существуют  таковые, а  не каждый предмет, каждаЯ  сила,
каждое  Явление,  как  человеческое, так  и природное, может быть  предметом
религии.  Ќо предметом  религии  -  религии, по крайней мере  в  собственном
смысле слова - делаетсЯ предмет фантазии, чувства, стремлениЯ к счастью лишь
при  особых условиЯх,  при условиЯх, о  которых  Я  только что говорил,  при
наличности  той  точки   зрениЯ,   когда  человеку   из-за   недостаточности
образованиЯ, учености, критики, различениЯ между субъективным и объективным,
предмет,  или существо не ЯвлЯетсЯ тотчас же тем, что оно само есть, чем оно
ЯвлЯетсЯ в действительности, что оно из  себЯ представлЯет как объект разума
и  чувства,  но  лишь как существо  чувства, фантазии, стремлениЯ к счастью.
Џравда, и длЯ натуралиста природа  есть предмет стремлениЯ к счастью, -  ибо
кто может быть счастливым, например, в тюремной клетке, где нет ни простора,
ни воздуха, ни света? - предмет воображениЯ, фантазии, предмет чувства, даже
чувства зависимости, но натуралист  не упускает  из виду  ее действительного
предметного  существованиЯ,  и именно поэтому  его не  вводит  в  обман  его
стремление к  счастью, его не одолевают его чувства, его  не  опережает  его
фантазиЯ, и  поэтому  природа  ему не  кажетсЯ субъективным, то есть личным,
произвольным, милостивым  и немилостивым, карающим и награждающим существом,
следовательно,  существом, которое по необходимости, в силу  своей  природы,
ЯвлЯетсЯ  предметом жертв  и покаЯний, хвалебных  и  благодарственных песен,
почтительных  просьб  и  коленопреклонений,  то  есть  предметом  религии. €
натуралист или гуманист - приведу еще пример - еще  почитает мертвых,  но не
религиозно,  не  как  богов,  потому  что  он  не  делает,  как  это  делает
религиозное   воображение,   существа,  имеющиесЯ  лишь   в   представлении,
существами действительными, личными,  потому что он  не переносит  ощущений,
которые  в  нем  вызывает  мертвец, на самый предмет,  не считает  мертвецов
ужасными,  страшными существами, вообще  существами, которые еще имеют волю,
способность вредить  или  приносить пользу,  которых  еще  следует почитать,
боЯтьсЯ, просить и умилостивлЯть, как действительные существа.
     ‚ернемсЯ, однако, назад, к нашей настоЯщей теме. Џереход от Язычества к
христианству,  от религии природы к религии духа или человека Я объЯснил как
акт  воображениЯ.   ‘начала   Я  показал,  что  бог  есть  образ,   существо
воображениЯ,  причем Я одновременно показал различие между христианским, или
монотеистическим,  и  Языческим, или политеистическим,  богом, а именно, что
Языческий бог есть материальный,  телесный, единичный образ, христианский же
бог  есть духовный  образ, есть слово, что  поэтому, чтобы познать  сущность
христианского бога, необходимо лишь понЯть сущность слова. ќтим, однако, Я и
ограничил мое выведение религии из  воображениЯ,  Я установил различие между
произведениЯми  религиозной  силы  воображениЯ   и   простыми   поэтическими
вымыслами, или фикциЯми, показал, что религиозное воображение действует лишь
в союзе с чувством зависимости, что боги никоим  образом не  ЯвлЯютсЯ только
существами  воображениЯ, но и предметами сердечной потребности, - предметами
тех чувств, которые охватывают человека в важнейшие моменты жизни, в счастье
и в несчастье;
     что  боги  именно  потому,  что  человек  стремитсЯ получить  приЯтное,
хорошее и  устранить неприЯтное, плохое,  ЯвлЯютсЯ и предметами стремлениЯ к
счастью, потребности в нем. ќтот  пункт привел нас к различию между религией
и образованием, молитвой и трудом; религиЯ в том сходитсЯ с образованием,  с
культурой, с трудом, что она имеет культурные цели, но расходитсЯ в том, что
она этих целей хочет достигнуть без  культурных средств.  Џосле того, как  Я
таким образом наметил это различие, Я  возвращаюсь к религии, как к предмету
стремлениЯ к счастью. џ высказал по этому случаю смелое положение:
     боги  суть  превращенные  в  действительность  или  представленные, как
действительные существа, желаниЯ людей; бог есть не что иное, как стремление
человека к  счастью,  нашедшее свое удовлетворение  в фантазии.  џ  заметил,
однако, что  боги столь же различны,  как и  желаниЯ людей или народов,  ибо
хотЯ все  люди  желают быть счастливыми, но  один делает одно, другой другое
объектом  своего  счастьЯ. “ Язычников поэтому другие боги, чем у  христиан,
ибо у них  другие  желаниЯ. €ли  - отличие христианского бога от  Языческого
покоитсЯ на  отличии христианских желаний от желаний Язычников. "Љаково твое
сердце, таков и твой бог", - говорит ‹ютер. "‚се народы, - говорит Њейнерс в
указанном сочинении, -  просили богов  вплоть  до возникновениЯ христианства
лишь  о временных благах и об  устранении временных зол (25). „икие  племена
рыбаков  и  охотников молились своим богам,  чтобы они  сделали  удачными их
рыбную ловлю  и  охоту, пастушеские  народы  -  чтобы боги  благословили  их
пастбища и  стада, земледельческие - чтобы боги благословили их сады и полЯ.
‚се без  исключениЯ молили  длЯ себЯ  и  членов своего  племени о здоровье и
долголетии, о богатстве и  благоприЯтствующей погоде  и победе над врагами и
противниками". ’о  есть  Язычники  имели  ограниченные желаниЯ, чувственные,
материальные,  на Языке  христиан  -  земные,  плотские желаниЯ.  Ќо  именно
поэтому у  них  были материальные, чувственные, ограниченные боги, и столько
богов, сколько  имеетсЯ чувственных  желательных благ.  ’ак,  у них  был бог
богатства, бог здоровьЯ, бог  счастьЯ, удачи и так  далее, и так как желаниЯ
людей  сообразовались с  их сословием,  с их занЯтием,  то каждое сословие у
греков  и  римлЯн  имело  своих  особых богов,  пастух - пастушеских  богов,
земледелец - крестьЯнских богов, купец - своего ЊеркуриЯ, которого он умолЯл
о прибыли (26).
     Џредметы   Языческих   желаний,   впрочем,  не   "безнравственны";   не
безнравственно желать здоровьЯ; наоборот, это - совершенно разумное желание;
не  безнравственно  также  желать   быть  богатым,   -  ведь  благодарЯт  же
благочестивые христиане своего бога, когда  получают богатое  наследство или
натыкаютсЯ   на   счастливую   находку;   безнравственными    или,   вернее,
бесчеловечными, потому что только  бесчеловечное безнравственно, были  тогда
лишь пожеланиЯ или молитвы  Язычников о богатстве,  когда они просили богов,
чтобы те  отправили на тот  свет их  родственников,  их родителей, чтобы тем
самым  получить   их  имущество.  џзыческие   желаниЯ  были  желаниЯми,   не
выходившими из рамок природы человека, не переступавшими границы этой жизни,
этого действительно чувственного мира.  Ќо именно  поэтому и их боги не были
такими      неограниченными,      супранатуралистическими,      то      есть
сверхъестественными, существами, как христианский бог. Љак желаниЯ Язычников
не были внемировыми и  сверхмировыми желаниЯми,  так  не  были таковыми и их
боги;
     они скорее были едиными с миром,  мировыми существами. •ристианский бог
делает  с миром что хочет, он его создает из ничего, потому что мир длЯ него
ничто, потому что он сам был,  когда мир был еще  ничем; но Языческий бог  в
своем творении и действии свЯзан с веществом,  с материей; даже те Языческие
философы,  которые больше всего  приближались к представлениЯм христианства,
верили в вечность материи, основного вещества мира, уделЯли своему богу лишь
роль  мирового  формировщика,  но не  настоЯщего творца.  Ѓог Язычников  был
свЯзан  с  материей, потому что  Языческие желаниЯ  и  мысли  были свЯзаны с
веществом, с содержанием действительного мира. џзычник не отделЯлсЯ от мира,
от природы;  он мог мыслить себЯ лишь как  ее часть;  у него не было поэтому
отличного от мира и от него оторванного бога. Њир был длЯ него божественным,
чудесным существом или, вернее, самым высоким, самым  прекрасным, что он мог
себе  представить.  ‚   одинаковом  смысле   употреблЯют  поэтому  Языческие
философы-теисты  слова:  бог,  мир, природа. Љаков человек, таков и его бог;
Языческий  бог  есть  образ  Языческого  человека  или,  как Я  выражаюсь  в
"‘ущности  христианства",  не  что  иное,  как  сущность  человека-Язычника,
опредмеченное  и  изображенное  как   самостоЯтельное  существо.  Ћбщее  или
одинаковое в  различных богах и религиЯх есть лишь то, что обще человеческой
природе.  Љак ни  различны  люди, но  все они  все-таки люди; одинаковость и
единство  человеческого рода,  человеческой  организации  есть  одинаковость
богов;  эфиоп рисует себе бога черным, как  он сам, кавказец  - таким, каков
цвет его  кожи; но все они придают богам человеческий облик или представлЯют
их себе как человеческие существа.
     Џоверхностно,  впрочем,  не принимать во внимание различиЯ  богов;  длЯ
Язычника  есть только Языческий бог, тот бог,  который един с его, Язычника,
отличием  от   других  народов  и  людей,  бог  длЯ  христианина  есть  лишь
христианский бог. Њногие строгие христиане отрицали за Язычниками даже самую
веру  в бога, ибо  боги  Язычников - не боги в понимании христиан, они уже в
силу   своего  множества  противоречат   христианскому   понЯтию   божества.
•ристианский же бог есть не  что  иное, как  существо  человека-христианина,
олицетворенное  или  опредмеченное,  представленное  силой  воображениЯ  как
самостоЯтельное  существо.  •ристианин имеет сверхземные,  сверхчувственные,
сверхчеловеческие,  сверхмировые  желаниЯ.  •ристианин  -  по  крайней  мере
истинный  христианин,  который  не  вобрал  в себЯ Языческих элементов,  как
современные светские люди  и  ханжи,  -  не  желает себе  ни  богатства,  ни
почетных мест,  ни долгой жизни,  ни  здоровьЯ. —то такое здоровье в  глазах
христианина? "‚едь  всЯ эта  жизнь есть не что иное,  как болезнь,  только в
вечной жизни здоровье", - говорит  св. Ђвгустин. —то  такое  долгаЯ  жизнь в
понимании христианина?  ‚ сравнении с вечностью,  которую христианин имеет в
своей голове, самаЯ долгаЯ жизнь есть мимолетное мгновение. —то такое земные
блеск и слава? ‚ сравнении с небесной славой  то  же самое,  что  блуждающий
огонек  в  сравнении  с  небесным светом.  Ќо именно  благодарЯ  этим  своим
желаниЯм христианин имеет и сверхземного, сверхчеловеческого и сверхмирового
бога. •ристианин не смотрит на себЯ, подобно Язычнику, как на члена природы,
как  на часть мира. "ЌастоЯщего града не  имамы, - говоритсЯ в  Ѓиблии, - но
грЯдущего взыскуем".  "Ќаша  жизнь  (то есть  наше право  уроженца  и  право
гражданина)  на  небесах".  "—еловек,  -  говорит  определенно  отец  церкви
‹актанций, - не есть продукт мира, не есть часть мира";
     "—еловек,  -  говорит  Ђмвросий,  -  выше мира". "Ћдна душа, -  говорит
‹ютер, - лучше целого мира".
     “ христианина  есть свободнаЯ причина  природы, господин  природы, чьей
воли,  чьего  слова  природа слушаетсЯ,  есть  бог,  который  не свЯзан  так
называемой  причинной  свЯзью,  необходимостью,  цепью,   котораЯ  соединЯет
следствие с причиной и причину  с причиной; тогда как Языческий бог свЯзан с
природной необходимостью и даже своих любимцев не может избавить от рокового
жребиЯ смерти.
     Ќо у христианина есть свободнаЯ причина, потому что он в своих желаниЯх
не  свЯзывает себЯ  с  общим порЯдком, с необходимостью  природы. •ристианин
желает себе существованиЯ, - и верит в него, - жизни, где он был бы избавлен
от всех потребностей, от всей природной необходимости вообще, где он жил бы,
не имеЯ надобности  дышать, спать, есть, пить,  производить и  рожать, тогда
как у Язычников даже бог подвержен необходимости  сна, любви,  еды и  питьЯ,
именно потому, что Язычник не  освободилсЯ от необходимости  природы, не мог
мыслить  себе  существованиЯ   без  естественных  потребностей.   •ристианин
осуществлЯет поэтому  свои желаниЯ  быть свободным  от  всех потребностей  и
необходимостей  природы  в  существе,   которое  действительно  свободно  от
природы, которое  может упразднить и устранить и действительно устранЯет все
ограничениЯ и препЯтствиЯ  природы, мешающие осуществлению этих христианских
желаний. ‚едь природа есть  единственное  ограничение человеческих  желаний.
Ћграничением  желаниЯ летать,  как  ангел,  или  в один  миг  оказыватьсЯ  в
желательном  отдаленном   месте   ЯвлЯетсЯ  тЯжесть;   ограничением  желаниЯ
постоЯнно заниматьсЯ религиозными  созерцанием и чувствами ЯвлЯетсЯ телеснаЯ
потребность; ограничением желаниЯ быть безгрешным, или, что то же, праведным
(27) -  телесность и чувственность моего существованиЯ; ограничением желаниЯ
жить  вечно,  то  есть  ограничением,  противостоЯщим   осуществлению  этого
желаниЯ, -  смерть, необходимость конечности, тленности. ’аким  образом, все
эти желаниЯ христианин осуществлЯет или создает возможность их осуществлениЯ
в существе, которое, согласно его воображению, стоит над  природой и вне ее,
против воли которого природа бессильна.
     —ем человек не ЯвлЯетсЯ в  действительности, но чем он  хочет быть, тем
он делает  своего  бога или  - это его бог. •ристианин желает быть существом
совершенным,    безгрешным,    нечувственным,   не   подчиненным    телесным
потребностЯм, блаженным, бессмертным, божественным, но он им не ЯвлЯетсЯ; он
поэтому представлЯет  себе то, чем он сам хочет  быть  и чем он когда-нибудь
надеетсЯ стать, как  существо, от него отличное, которое он называет  богом,
которое,  однако,  в  своем  основании  есть не что  иное,  как существо его
собственных  сверхъестественных   желаний,  как  его  собственное  существо,
выходЯщее  за  пределы природы.  ‚ера  в  происхождение мира от  свободного,
внемирового, сверхъестественного существа теснейшим образом  свЯзана поэтому
с верой в  вечное небесное  существо. ‚едь порукой,  что  сверхъестественные
желаниЯ  христиан будут  исполнены, ЯвлЯетсЯ  как раз  то, что сама  природа
зависит   от   сверхъестественного   существа,   что   она   обЯзана   своим
существованием  произволу  этого существа. …сли природа не от бога, если она
от самой себЯ, если она необходима,  то необходима  и смерть, то  неизменны,
непреодолимы  и вообще все законы, или естественнаЯ  необходимость,  которой
подвержено человеческое существование. ѓде природа не имеет начала,  там  не
имеет она и конца. •ристианин же  верит  в конец природы, или мира, и желает
его;  он верит,  что все жизненные  отправлениЯ и естественнаЯ необходимость
прекратЯтсЯ, и  желает этого, он должен поэтому верить и в начало и притом в
духовное,  произвольное   начало  природы,  телесного   существа   и  жизни.
Ќеобходимой  предпосылкой конца  ЯвлЯетсЯ  начало, необходимой  предпосылкой
веры в бессмертие ЯвлЯетсЯ вера  в божественное всемогущество, которое  даже
мертвых  пробуждает, длЯ которого нет  ничего невозможного,  длЯ которого не
существует естественного закона, не существует необходимости. Џри посредстве
догмата сотворениЯ  из ничего, ЯвлЯющегосЯ величайшим шедевром божественного
всемогущества,  человек  внушает  себе  уверенность,  говорю  Я в  "‘ущности
христианства" в  том,  что  мир  есть ничто  и  бессилен против человека, а,
выражаЯсь точнее, человек  посредством  этого догмата обретает  утешительную
веру. "Њы имеем  господа, - говорит ‹ютер,  - который более велик, чем  весь
мир;  мы  имеем такого могущественного  господа, что  когда  он говорит,  то
рождаютсЯ все вещи. ‡ачем же нам боЯтьсЯ, когда он к нам благосклонен". "Љто
верит, -  говорит он же в своем толковании ЊоисеЯ,  - что бог  есть  творец,
который из ничего делает все, тот по необходимости должен так умозаключать и
говорить:  "поэтому  бог  может  и  мертвых  пробуждать".   ‚ера   в  чудеса
тождественна с верой в бога -  по крайней мере, в христианском смысле  этого
слова - стало быть, и с верой в христианского бога.

        „‚Ђ„–Ђ’њ …‘’Ђџ ‹…Љ–€џ.
     ЏонЯтие  чуда -  одно  из  важнейших  длЯ познаниЯ  сущности религии, в
особенности христианской.  Њы  должны  поэтому  немного на нем остановитьсЯ.
Џрежде всего мы должны поостеречьсЯ смешать чудеса религии с так называемыми
чудесами  природы, например с  "чудесами неба", как  озаглавил один астроном
свою  астрономию,  с "чудесами геологии",  или  истории  земли,  -  как один
англичанин окрестил свою геологию.  —удеса  природы  суть вещи, возбуждающие
наши  удивление  и  изумление,  потому   что  они  выходЯт  из  круга  наших
ограниченных  понЯтий, наших ближайших, обыкновенных представлений  и опыта.
’ак,  мы дивимсЯ,  например,  окаменелым скелетам  животных пород,  когда-то
хозЯйничавших на земле, динозавров, мегатериев, ихтиозавров и  плезиозавров,
этих  чудовищных  разновидностей  Ящеров,  потому  что  величина  их  далеко
превосходит те размеры, которые  мы  знаем у ныне живущих пород животных. Ќо
религиозные чудеса  не  имеют ничего  общего  с  мегатериЯми, с динозаврами,
ихтиозаврами  и  плезиозаврами  геологии.  ’ак называемые чудеса  природы  -
чудеса  длЯ нас, но не  чудеса  сами по себе или длЯ природы; они имеют свое
основание в существе  природы, все равно,  откроем и  поймем мы его или нет.
’олько  теистические,  религиозные  чудеса превосходЯт силы природы; они  не
только  не  имеют   своего  основаниЯ  в  существе   природы,  но  они   ему
противоречат; они суть  доказательства, произведениЯ  существа,  от  природы
отличного и сверхъестественного. "•отЯ, - говорит, например, ученый ”оссий в
своем сочинении о  происхождении и  развитии  Язычества, -  бог  и предписал
небесам их порЯдок, он тем не менее не отказалсЯ от своего права менЯть его,
ибо  он  даже  солнцу  приказал  остановитьсЯ.  ’ак,  вопреки  естественному
порЯдку, который называетсЯ необходимым, вопреки естественной необходимости,
по его  повелению  родила  дева, слепые стали зрЯчими, мертвые  неоднократно
воскрешались". —тобы  сделать  религиозное  чудо  правдоподобным,  постоЯнно
ссылались,  правда,  на  естественные  чудеса,  которые,  однако, совсем  не
чудеса.  ќтот прием принадлежит  к числу  тех  многочисленных  благочестивых
обманов, которые  во все времена  и  во  всех религиЯх  допускались с  целью
одурачить людей  и удержать их в  религиозном рабстве. Ћднако различие между
обоими   видами  чудес  становитсЯ   очевидным   уже  из  одного  того,  что
естественное чудо есть  нечто длЯ  человека безразличное,  в  религиозном же
чуде человек заинтересован, в нем участвует его эгоизм.
     ђелигиозное чудо  имеет свое основание  не  во внешней  природе,  но  в
человеке.  ђелигиозное чудо имеет своей предпосылкой какое-либо человеческое
желание,  человеческую  потребность. ђелигиозные  чудеса  происходЯт  тогда,
когда  есть нужда, когда человек хочет быть  избавленным от какого-либо зла,
от  которого он, однако, пока дело идет естественным порЯдком, не может быть
избавлен.  ‚  чудесах  дает  себЯ чувственно знать сущность  религии. Љак  и
религиЯ, чудо  есть дело не только чувства и фантазии, но и воли, стремлениЯ
к  счастью.  Џоэтому  Я   в  "‘ущности  христианства"  определЯю  чудо   как
реализованное   супранатуралистическое,  то   есть  как   осуществленное   в
действительности  или  как представленное осуществленным  сверхъестественное
желание.  џ  говорю  сверхъестественное,  потому что  желаниЯ христианина по
своему предмету и содержанию  выходЯт за  пределы природы и  мира.  ‚прочем,
желаниЯ вообще,  по  крайней мере  по форме,  по  тому,  как они  хотЯт быть
исполнены, супранатуралистичны. џ желаю, например,  быть дома тогда, когда Я
нахожусь далеко от дома,  на чужбине. Џредмет этого желаниЯ не есть что-либо
сверхъестественное; ибо  Я  могу,  ведь, достигнуть его  естественным путем,
стоит мне только отправитьсЯ домой. Ќо сущность желаниЯ такова,  что Я хотел
бы  сейчас  же,  не  тратЯ  времени, быть  дома, что  Я хотел  бы  тотчас же
оказатьсЯ  в  действительности  там,  где  Я  нахожусь  в  мыслЯх.  …сли  мы
рассмотрим  чудеса,  то  мы  найдем,  что в  них опредмечиваетсЯ,  принимает
чувственную форму,  становитсЯ  действительным  не  что  иное, как  сущность
желаниЯ.  •ристос  исцелЯет  больных;  исцеление  больных не  чудо;  сколько
больных  выздоровело естественным путем!  Ќо он исцелЯл их  так, как больной
желал бы  быть исцеленным: мгновенно, а не скучным,  трудным и дорогим путем
естественных целебных средств. "Ћн говорит, - замечает ‹ютер, - будь здоров!
и  больные   делаютсЯ  здоровыми.  ‘ледовательно,  ему  не  нужно   никакого
лекарства,  он делает  их  здоровыми своим словом". •ристос исцелЯет больных
даже  на расстоЯнии; ему совсем не  нужно телесно  передвигатьсЯ с места  на
место,  чтобы исцелЯть; больной  ведь не  может дождатьсЯ  своего врача; это
именно желание  ЯвлЯетсЯ чем-то таким, что  хочет иметь человека около себЯ,
перенести  его  волшебным   образом;  желание  не  свЯзывает  себЯ   рамками
пространства и  времени;  желание  не ограничено, не  свЯзано, свободно, как
бог. •ристос  исцелЯет,  однако,  не только болезни, которые  могли  бы быть
преодолены естественным путем; он исцелЯет и неисцелимые болезни;  он делает
слепорожденных зрЯчими. €скусство излечивает и слепорожденных, но лишь в том
случае, когда слепота излечима, когда, стало быть, исцеление не  есть  чудо.
"‘  тех  пор,  как  мир  стоит,  ни  разу  не  случилось,  чтобы  кто-нибудь
слепорожденному  раскрыл глаза. …сли бы исцеливший не был от бога, он не мог
бы этого совершить".
     Ќо  и   эта   божественнаЯ  чудотворнаЯ  сила  делает  лишь  чувственно
доступным, наличным силу человеческих желаний. „лЯ человеческого желаниЯ нет
ничего  невозможного,  недостижимого.  •ристос  пробуждает  мертвецов,  как,
например, ‹азарЯ, "который  уже четыре днЯ находилсЯ  в гробу", "который уже
смердел".  Ќо мы каждый день  в наших желаниЯх, в  нашей фантазии пробуждаем
дорогих нам  мертвецов.  Џравда,  мы остаемсЯ при  одних лишь  желаниЯх, при
одной лишь фантазии. Ќо бог может выполнить  то, что человек лишь желает, то
есть  религиознаЯ  фантазиЯ воплощает в своих богах желаниЯ человека. ‚ера в
бога и вера в чудеса поэтому - одно и то  же; чудо и бог отличаютсЯ  друг от
друга лишь  так,  как  действие - от  действующего  существа. —удеса  -  это
доказательства  того,   что   существо,  творЯщее  чудеса,   есть   существо
всемогущее, то есть существо, которое может исполнить все желаниЯ человека и
именно поэтому  и  характеризуетсЯ человеком  и почитаетсЯ  им  как существо
божественное.  Ѓог, который не творит  больше  чудес,  а  стало быть,  и  не
внемлет  молитвам,  не  исполнЯет  желаний, - за  исключением  тех  желаний,
удовлетворение которых уже заложено в  естественном ходе вещей, естественно,
возможно,  которые,  следовательно,  и  без  него  и  без  молитвы  были  бы
исполнены,   -   есть   негодный,   бесполезный   бог.  Ќет   ничего   более
поверхностного,  произвольного,  чем  то,  как  современные  христиане,  так
называемые  рационалисты, обходЯтсЯ с чудесами, как они их упразднЯют и  тем
не  менее  все же хотЯт сохранить христианство, христианского бога,  как они
хотЯт естественным образом  объЯснить чудеса и, стало  быть,  уничтожить тот
смысл,  который  имеет или  должно иметь  чудо, или  как-нибудь иначе  самым
легкомысленным  образом  от  них  отделатьсЯ.  Ћдин  современный, уже  ранее
упоминавшийсЯ рационалист приводит  даже  в  защиту своего  поверхностного и
легкомысленного толкованиЯ чуда следующее место из ‹ютера:
     "’ак  как  гораздо большее значение принадлежит слову, чем  поступкам и
делам •риста, то если бы нужно  было выбирать, то лучше было бы лишитьсЯ дел
и происшествий, чем слова и учениЯ; поэтому  надлежит превыше  всего воздать
хвалу тем книгам, которые больше всего  трактуют об учении  и  слове господа
•риста.  €бо если  бы чудесных деЯний •риста и не было, и мы бы о них ничего
не знали, то нам все же достаточно было бы слова, без которого у нас не было
бы жизни".  …сли ‹ютер  порой и равнодушен к чуду, то он имеет в  виду чудо,
рассматриваемое  без  религиозного  отношениЯ,  без   веры,  как   некоторое
историческое, то есть  прошедшее, мертвое событие. —то толку другим людЯм от
того,  что тот  или другой  еврей  был чудесно исцелен,  тот  или другой был
чудесно накормлен? —удо, как исторический факт, простирает свое влиЯние лишь
на  то  времЯ и на  то место, когда и где оно произошло; око, правда, в этом
смысле имеет, как говорЯт рационалисты, лишь  относительную ценность, только
длЯ  современников, у которых эти чудеса  произошли  на глазах и которым они
пошли на пользу. Ќо это отнюдь не есть истинный религиозный смысл чуда.
     —удо должно служить на деле  доказательством того, что  чудотворец есть
всемогущее, сверхъестественное, божественное существо.  Њы должны удивлЯтьсЯ
не чуду, а причине его, тому существу, которое это чудо совершает и подобные
чудеса совершать  может, если это  потребует человеческаЯ надобность. ‘лово,
учение,  разумеетсЯ, постольку больше значит, чем дело, поскольку  дело идет
на пользу только отдельным лицам, поскольку оно  прикреплено  к определенным
времени и месту, тогда как слово проникает всюду, не терЯет своего  смысла и
в наше времЯ. €, однако, чудо говорит то же самое, если Я его верно понимаю,
что и  слово,  что  и  учение,  с  той лишь  разницей,  что  учение  говорит
отвлеченно, словами  то,  что  чудо  выражает в чувственных  примерах. ‘лово
говорит: "џ есмь воскресение и жизнь. Љто верит в менЯ, тот будет жить, хотЯ
бы  умер. € кто живет и верит в менЯ, тот никогда не умрет". Ќо что  говорит
воскрешение ‹азарЯ из мертвых? —то говорит собственное воскресение •риста из
гроба?  Ћно говорит  то  же,  но  примерами,  и  подтверждает  чувственными,
отдельными действиЯми то, что слово говорит в общей форме. Џоэтому чудо есть
также учение, слово  - только драматическое слово, спектакль. —удо, говорю Я
в "‘ущности христианства", имеет всеобщее  значение, значение  примера. "ќти
чудеса написаны  в присутствии нас, избранных", -говорит ‹ютер. "’акое дело,
как прохождение через Љрасное  море, произошло длЯ наглЯдности, длЯ примера,
чтобы нам  возвестить, что и с нами так же случитсЯ", то есть что в подобных
же случаЯх необходимости бог будет совершать подобные же чудеса. …сли, стало
быть, ‹ютер дает  невысокую  оценку чудесам,  то  это  относитсЯ  к  чудесам
постольку,  поскольку они рассматриваютсЯ  как  мертвые,  исторические,  нас
нисколько не  касающиесЯ происшествиЯ. Ќо с такой  же  низкой  оценкой ‹ютер
подходит и к другим предметам и даже ко всем учениЯм, ко всем догматам веры,
если они рассматриваютсЯ только исторически, если они не поставлены  в свЯзь
с настоЯщим  временем,  с  живым человеком, и  даже к самому богу,  если  он
рассматриваетсЯ как  существо само по себе, а  не как существо длЯ человека.
„остаточно длЯ  этого сравнить в  особенности места, приведенные в "‘ущности
веры в понимании ‹ютера". …сли, стало быть, ‹ютер  низко расценивает чудеса,
то  смысл  его  низкой  оценки таков: что  тебе  от  того,  что ты  веришь в
воскрешение  ‹азарЯ •ристом,  если  ты не веришь, что он и  тебЯ,  и  твоего
брата,  и твоего ребенка  может воскресить, если  захочет? —то толку верить,
что •ристос насытил 5000 человек пЯтью Ячменными хлебами, если ты не веришь,
что он  может и тебЯ  и вообще всех  голодных насытить  при помощи  таких же
малых средств или даже без всЯких средств, раз он этого только захочет? ‘илу
творить чудеса ‹ютер приписывал поэтому также отнюдь не одним  только первым
временам христианства, когда,  как  обычно  принималось, она  Якобы только и
была  необходима длЯ  того,  чтобы распространить христианскую  веру. Љстати
сказать, смешное различие! —удеса либо всегда необходимы, либо никогда. ’ак,
например, никогда  чудеса не  были бы  более необходимы,  чем в наше  времЯ,
когда так много и столь основательно неверующих, как, быть может, ни в какое
другое времЯ.  ‹ютер, таким  образом, приписывал  чудотворчество  отнюдь  не
одним только первым  временам  христианства: "Њы еще обладаем,-говорит он, -
силой  творить  эти  знамениЯ", разумеетсЯ  лишь  тогда,  когда, как  он это
замечает в другом месте, они нужны.
     Ќет   поэтому   ничего    более    произвольного,    беззаконного,   не
соответствующего истине, чем желание отделЯть веру в бога от  веры в чудеса,
христианское  учение  -  от христианского  чуда. ќто все равно, что захотеть
отделить основание от ее следствий, правило - от его применениЯ, учение - от
тех примеров,  в которых оно только и находит свое подтверждение, - захотеть
отделить  и сохранить особо. …сли  вы  не хотите никакого  чуда,  так  вы не
хотите и бога. Ќо если вы, выходЯ из рамок мира, из рамок природы, приходите
к  признанию бога,  то выходите же и из рамок действий природы. …сли бог, то
есть существо, от природы, от мира отличное, есть причина  природы или мира,
то  по  необходимости должны существовать и действиЯ, отличные  от  действий
природы,  действиЯ,  которые и ЯвлЯютсЯ доказательствами,  поступками  этого
отличного от природы существа. ќти действиЯ и представлЯют собой чудеса. Ќет
других  доказательств бытиЯ бога,  чем чудо.  Ѓог есть не только  от природы
отличное,  но   и   природе  противоположное  существо.  Њир  есть  существо
чувственное,   телесное,  плотское,   бог  же,  согласно   вере  даже  наших
рационалистов,  существо  не чувственное,  не телесное;  но  если есть такое
существо,  то  должны  быть  по  необходимости и  действиЯ  этого  существа,
следовательно  действиЯ,  которые  противоположны  действиЯм  природы  и  им
противоречат. Ќо этими  противоречиЯми  существу природы  и ЯвлЯютсЯ чудеса.
…сли Я  отрицаю чудеса, то Я должен  остатьсЯ при  одной  природе, при одном
мире, и  хотЯ  бы Я мыслил себе тела, попадающие в сферу наших чувств, - эти
звезды,   эту   землю,   эти   растениЯ,   этих  животных   -  происшедшими,
произведенными некоей  причиной, Я все же должен принЯть только  причину, не
отличающуюсЯ по своему  существу от природы,  причину,  к которой поэтому Я,
лишь  злоупотреблЯЯ,  могу   прилагать  имЯ  бога;  потому  что  бог  всегда
обозначает  произвольное,  духовное,  фантастическое,  от  природы  отличное
существо. —тобы выйти из рамок природы,  то есть  придти  к  богу,  Я должен
скакнуть, сделать прыжок. ќтот прыжок и есть чудо.
     Ћднако  рационалист  в  области  религии верит  в бога; он  верит,  как
указанный рационалист выражаетсЯ,  что "то, что мы называем законом, мировым
порЯдком, без всЯкого основаниЯ приписываетсЯ природе  вещей, тогда  как она
не может дать закона, а может лишь получить его". Џрирода, правда, не издает
законов,  но она их  и не получает.  ‡аконы  издают лишь властители людей, и
получают законы лишь люди - подданные; но оба понЯтиЯ не приложимы к природе
по той простой причине, что солнце, луна, звезды  и составлЯющие их вещества
-  не  люди.  ‡аконодатель  не повелевал  кислороду  соединитьсЯ  с  другими
веществами в данной определенной весовой  пропорции, и кислород этого закона
не принимал,  но это  заложено  в  его свойствах,  которые составлЯют  нечто
единое  с  его   природой   и   существованием.  ђационализм  же   принимает
существование бога, который, как король  своим подданным, дает  миру законы,
не заложенные в природе мира, вещей; он должен, стало быть, если желает быть
последовательным,  принимать  также  и  то,  что  имеютсЯ  и  доказательства
существованиЯ такого  законодателЯ,  доказательства  того, что  то,  что  мы
называем законом,  мировым  порЯдком, не  лежит  в природе  вещей;  но этими
доказательствами и ЯвлЯютсЯ чудеса. „оказательство,  например,  того, что не
существует  необходимого  закона, основанного  на  природе женщины,  но  что
исключительно от воли бога  зависит,  чтобы женщина сделалась матерью только
через посредство мужчины, - это доказательство даетсЯ лишь тем,  что женщина
и  без  мужа стала  беременной. Ќо  в  чудеса рационалист не  верит,  он  их
отрицает,  то  есть  он  отрицает   попадающие  в   сферу  чувств  очевидные
несообразные   действиЯ   и   следствиЯ   веры  в   бога;  но  причины  этих
несообразностей,  так как они не бросаютсЯ в глаза, так как  они  выЯснЯютсЯ
лишь  при помощи основательного мышлениЯ  и исследованиЯ, -  а  он длЯ этого
слишком ленив, слишком  ограничен, слишком поверхностен,  -  их он оставлЯет
нетронутыми. €, однако, Я должен, если хочу быть последовательным, вместе со
следствиЯми  устранить  и  причину,  или же вместе с  причиной  признавать и
следствиЯ.  „елать  природу  зависимой  от  бога - значит  мировой  порЯдок,
необходимость природы  делать  зависимыми  от  воли; значит во главе природы
поставить  кнЯзЯ, королЯ, властителЯ.  Ќо точно так же,  как  кнЯзь лишь тем
доказывает,  что он  действительный  властитель,  что  он может  издавать  и
отменЯть законы, точно так же и бог доказывает свою божественность лишь тем,
что он  может законы упразднить  или  приостановить, по  крайней мере, когда
этого требует данный  момент. „оказательством, что он их дал,  ЯвлЯетсЯ лишь
то, что  он  их отменЯет. Ќо  это доказательство доставлЯет "чудо".  "Ѓог, -
говорит епископ Ќемезий в своем  сочинении о  природе человека, - не  только
стоит вне всЯкой необходимости, но он  также и  господин этой необходимости;
ибо  так как  он  существо, которое все  может, чего хочет, то он  ничего не
делает ни в силу необходимости природы, ни  в  силу велениЯ закона; длЯ него
все  возможно  (случайно), даже  необходимое. € дабы  это было показано,  он
однажды  задержал  движение  солнца  и луны,  которые в  силу  необходимости
движутсЯ  и постоЯнно совершают это единообразно, задержал, чтобы  показать,
что длЯ него нет ничего необходимого, но все по произволу возможно".
     ђационалист пытаетсЯ  избегнуть необходимости чуда отговоркой, заЯвлЯЯ:
"божественнаЯ  волЯ  есть  самаЯ совершеннаЯ;  как  таковаЯ,  она  не  может
менЯтьсЯ,   но  должна  неизменно  действовать  в  направлении  одной  цели;
божественнаЯ волЯ должна быть, поэтому, наиболее постоЯнной,  она должна нам
представлЯтьсЯ   в  виде   неизменного   закона,  постоЯнного   правила,  не
допускающего никогда исключениЯ".  Љак смешно! ‚  том-то и  дело,  что волЯ,
котораЯ  представлЯетсЯ не волей, котораЯ представлЯетсЯ в  виде неизменного
закона,  не есть  волЯ, есть  лишь пустаЯ фраза  и  описательный оборот  длЯ
естественной   необходимости,   есть   лишь   выражение   рационалистической
половинчатости  и  неосновательности,  которые  находЯтсЯ слишком во  власти
теологии, чтобы признать природу в ее полной истинности, и слишком во власти
познаниЯ природы,  чтобы  признавать все  выводы  теологии, котораЯ  поэтому
ставит  во  главу  мира  портрет  своей собственной  нерешительности,  волю,
котораЯ не есть волЯ, и необходимость, котораЯ  не есть необходимость. ‚олЯ,
котораЯ делает  постоЯнно одно и то же, но  есть волЯ.  Њы потому  только не
признаем за природой воли, свободы, что она всегда и неизменно делает одно и
то же. Њы говорим, что ЯблонЯ  в силу необходимости, а не  в  силу свободной
воли  приносит Яблоки, что она  приносит одни только Яблоки  и притом Яблоки
одного и  того же  вида и качества; мы  лишь  потому не  признаем  за птицей
свободы пениЯ, что она постоЯнно поет одни  и те же  песни и, следовательно,
других петь не может. —еловек, однако, приносит не всегда, как дерево,  одни
и те же плоды; он не всегда, как птица, поет одни  и те же песни; он поет то
одну   песню,   то   другую,   то  грустную,   то   веселую.   ђазнообразие,
многогранность,  изменчивость, непостоЯнство,  незакономерность одни  только
представлЯют собой те ЯвлениЯ, те действиЯ, причиной которых мы мыслим  себе
свободное,  обладающее  волей  существо. ’ак, христиане  из  неизменности  и
закономерности  движениЯ  светил  умозаключили,  что  они  не  божественные,
свободные  существа, как верили  Язычники,  ибо если  бы  их  движение  было
свободно, то они двигались бы то туда,  то  сюда. Ћни были  правы: свободное
существо  дает  себЯ  знать  свободными, непостоЯнными  проЯвлениЯми.  ђека,
источник,  которые  с  шумом  проносЯтсЯ  перед  нашими  зрением  и  слухом,
производЯт  на  менЯ   то  более   слабое,  то  более  сильное  впечатление,
соответственно  тому,  увеличиваетсЯ  или  уменьшаетсЯ  масса  воды,  но  по
существу  это будет одно и то же впечатление. Ђ пение человека!  ’о оно менЯ
настраивает на один лад,  то на другой; то вызывает во мне одно ощущение, то
совершенно другое, противоположное; то оно в одном тоне звучит, то в другом.
Њонотонное существо,  существо,  которое  всегда  одинаково себЯ  проЯвлЯет,
всегда  однообразно действует, так же мало, поэтому, ЯвлЯетсЯ свободным, как
мало  всегда себе  равнаЯ в  своей  деЯтельности,  неизменнаЯ  вода ЯвлЯетсЯ
свободным человеческим существом.
     Љогда верующий  рационалист отрицает за богом чудотворную  деЯтельность
потому,  что  она  ЯвлЯетсЯ  слишком  человеческим  представлением,  то  это
свидетельствует  лишь о его  недомыслии.  …сли уничтожить  человечность  или
человекоподобие бога, то тем самым уничтожаетсЯ  и  само божество.  —то бога
отличает  от людей, так это - природа, заимствованные у природы свойства или
силы, как, например, та  сила,  благодарЯ которой растет трава и формируетсЯ
дитЯ во чреве матери. …сли  хотЯт  поэтому  иметь существо, ничего  общего с
человеком  не представлЯющее,  то пусть на место бога  поставЯт  природу; но
если  хотЯт иметь существо, у которого, как у  человека,  есть волЯ,  разум,
сознание,  личность, то  это значит,  что  хотЯт иметь  совершенное,  целое,
человеческое существо, и пусть не отрицают тогда, что бог творит чудеса, что
он в разное времЯ и при различных обстоЯтельствах различное делает и имеет в
виду, короче говорЯ, -  что его  волЯ  столь  же  переменчива,  как  и  волЯ
монарха, человека вообще, потому  что только переменчиваЯ  волЯ и есть волЯ.
Voluntashominis, говорЯт юристы, esfc  ambu-latoria usque ad mortem, то есть
волЯ человека переменчива до самой  его смерти.  —его Я постоЯнно, неизменно
хочу, того мне не нужно желать;  постоЯнство, неизменность есть уничтожение,
смерть воли. џ хочу идти,  потому что Я до сих пор сидел или стоЯл; работать
- потому  что Я  до сих пор отдыхал или ленилсЯ; отдыхать  - потому что Я до
сих  пор  работал.  ‚олЯ имеетсЯ лишь  там,  где имеютсЯ  противоположности,
непостоЯнства,  разрывы  и перерывы.  Ќо  эта  смена,  этот  разрыв  вечного
безразличиЯ природы в сфере религиозного верованиЯ,  ставЯщего во главе мира
существо, обладающее волей, есть чудо. Џоэтому чудо  нельзЯ, не  прибегаЯ  к
величайшему произволу, отрывать от веры в бога.
     Ќо   именно  этот  произвол,  эта   половинчатость,   этот   недостаток
основательности  есть  сущность наших  рационалистов в  области веры,  наших
современных  христиан вообще.  …ще  один пример,  чтобы подтвердить это  мое
утверждение.  ’от  же   самый,  уже   указанный  рационалист-   впрочем,   в
противоречии  с  некоторыми другими рационалистами, объЯснЯющими воскресение
таким образом,  что •ристос на кресте на самом деле  не  умер, -  принимает,
наоборот,  воскресение и допускает  его  как исторический факт, но не только
без  тех необходимых выводов, которые  с воскресением свЯзаны, но и  без тех
ближайших  обстоЯтельств,  согласно свЯщенному  писанию, Якобы  сопровождают
этот факт. ’о, что, как  единогласно  рассказывают  Њарк,  Њатфей  и ‹ука, в
момент  смерти €исуса завеса в храме перед свЯтаЯ свЯтых  разорвалась сверху
донизу на две  части,  что, как  рассказывает Њатфей, скалы  треснули, гробы
вскрылись, сама  землЯ заколебалась - и это было в момент  смерти и в момент
воскресениЯ  •риста, - все  это  объЯснЯет  он прикрасами  устной  передачи.
Ћднако если •ристос в самом деле воскрес из мертвых, а не просто проснулсЯ к
жизни из мнимомертвого состоЯниЯ, то это воскресение  из мертвых было чудом,
и притом чудовищно большим и важным чудом,  ибо это,  ведь, была  победа над
смертью,  победа  над  естественной  необходимостью,  и  притом   над  самой
же