ЃердЯев Ќиколай. ‘удьба ђоссии

Ћцените этот текст:
ЃердЯев Ќиколай. ‘удьба ђоссии

     ‘борник статей (1914 - 1917)
     OCR: ЌатальЯ Љорчагина



     ЊироваЯ опасность
     I. ЏсихологиЯ русского народа
     „уша ђоссии
     Ћ "вечно-бабьем" в русской душе
     ‚ойна и кризис интеллигентского сознаниЯ
     ’емное вино
     ЂзиатскаЯ и европейскаЯ душа
     Ћ власти пространств над русской душой
     –ентрализм и народнаЯ жизнь
     Ћ свЯтости и честности
     Ћб отношении русских к идеЯм
     II. Џроблема национальности
     Ќациональность и человечество
     Ќационализм и мессианизм
     Ќационализм и империализм
     Љонец …вропы
     ‡адачи творческой исторической мысли
     ‘лавЯнофильство и славЯнскаЯ идеЯ
     Љосмическое и социологическое мироощущение
     III. „уши народов
     ‘удьба Џарижа
     ђусскаЯ и польскаЯ душа
     ђелигиЯ германизма
     IV. ЏсихологиЯ войны и смысл войны
     Њысли о природе войны
     Ћ жестокости и боли
     Ћ правде и справедливости в борьбе народов
     „вижение и неподвижность в жизни народов
     Ћ частном и историческом взглЯде на жизнь
     V. ЏсихологиЯ политики и общественности
     Ћб отвлеченности и абсолютности в политике
     ‘лова и реальности в общественной жизни
     „емократиЯ и личность
     „ух и машина

     ЊироваЯ опасность
     (‚место предисловиЯ)

     ‘  горьким чувством перечитывал Я страницы сборника  статей, написанных
за времЯ войны  до революции.  ‚еликой  ђоссии уже нет, и нет стоЯвших перед
ней мировых  задач, которые Я  старалсЯ по-своему осмыслить. ‚ойна внутренно
разложилась  и  потерЯла  свой  смысл.   ‚се  переходит  в  совершенно  иное
измерение.  ’е оценки, которые Я применЯл в своих опытах, Я считаю внутренно
верными, но неприменимыми уже  к современным событиЯм. ‚се изменилось вокруг
в мире,  и нужны уже  новые реакции  живого духа на все  совершающеесЯ.  ќти
новые реакции нужны  и длЯ  духа, оставшегосЯ верным своей вере, своей идее.
Ќе вера, не идеЯ изменилась, но мир и люди изменили этой вере и этой идее. €
от этого менЯютсЯ суждениЯ о мировых соотношениЯх. Ќи одна из  задач мировой
войны  не может быть положительно  разрешена, и прежде  всего не  может быть
разрешен  восточный вопрос. ‚ыпадение  ђоссии  из войны  -  факт роковой длЯ
судьбы войны. € роковой смысл этого  выпадениЯ Я вижу даже не в том,  что он
дает перевес  враждебной  нам стороне.  ‘мысл  этого  событиЯ лежит  глубже.
ђусское  падение  и  бесчестье  способствовало военным успехам  ѓермании. Ќо
успехи эти не слишком реальны, в них много призрачного. ѓерманские победы не
увеличили  германской  опасности  длЯ  мира.  џ  даже  склонен  думать,  что
опасность эта уменьшаетсЯ. ‚оинственный и внешне могущественный вид ѓермании
внушает почти жалость, если всмотретьсЯ глубже в выражение германского лица.
ѓерманиЯ есть в совершенстве  организованное и  дисциплинированное бессилие.
Ћна надорвалась, истощилась и  принуждена  скрывать испуг перед собственными
победами. …е владычество над огромной  таинственной  хаотической  стихией, в
прошлом именовавшейсЯ ‚еликой ђоссией, не может не пугать ее. Ћна не в силах
совладать с больным и павшим колоссом. Ћна должна будет отступить перед ним,
истощив свои силы. ‘илы германского народа истощаютсЯ все более и более, как
и  силы  всех  народов  …вропы. €  ныне перед европейским миром  стоЯт более
страшные опасности,  чем те,  которые  Я видел  в этой  войне.  Ѓудущее всей
христианской  культуры старой …вропы подвергаетсЯ величайшей опасности. …сли
мироваЯ война будет еще долго продолжатьсЯ,  то все народы …вропы со старыми
своими культурами  погрузЯтсЯ во тьму и мрак. ‘  ‚остока, не арийского и  не
христианского, идет гроза на всю …вропу. ђезультатами войны воспользуютсЯ не
те, которые на это рассчитывают. Ќикто не победит. Џобедитель не в состоЯнии
уже будет пользоватьсЯ своей  победой. ‚се одинаково  будут побеждены. ‘коро
наступит такое  времЯ, что все равно уже  будет, кто  победит. Њир вступит в
такое измерение  своего исторического бытиЯ, что  эти старые категории будут
уже неприменимы.
     ‚се времЯ войны Я горЯчо стоЯл за войну до  победного конца. €  никакие
жертвы не пугали менЯ. Ќо ныне Я не  могу не желать, чтобы скорее  кончилась
мироваЯ война. ќтого должно желать и с точки зрениЯ судьбы ђоссии, и с точки
зрениЯ судьбы всей  …вропы. …сли  война еще будет  продолжатьсЯ,  то ђоссиЯ,
переставшаЯ быть субъектом и превратившаЯсЯ в объект, ђоссиЯ, ставшаЯ ареной
столкновениЯ народов,  будет продолжать гнить, и гниение  это слишком далеко
зайдет к дню окончаниЯ войны.  ’емные разрушительные  силы,  убивающие  нашу
родину,  все свои надежды  основывают на том, что  во  всем  мире произойдет
страшный катаклизм  и будут разрушены основы христианской культуры. ‘илы эти
спекулируют на мировой войне, и не так уж ошибочны их ожиданиЯ. ‚сей  …вропе
грозит внутренний взрыв и катастрофа,  подобнаЯ нашей. †изнь  народов …вропы
будет отброшена к элементарному, ей грозит варваризациЯ. € тогда кара придет
из Ђзии. Ќа пепелище старой христианской …вропы, истощенной, потрЯсенной  до
самых оснований  собственными  варварскими хаотическими  стихиЯми,  пожелает
занЯть господствующее положение инаЯ, чужаЯ нам раса, с иной верой, с чуждой
нам цивилизацией.  Џо сравнению с  этой перспективой всЯ мироваЯ  война есть
лишь  семейнаЯ  распрЯ.  ’еперь  уже  в результате  мировой  войны выиграть,
реально победить  может лишь  крайний  ‚осток,  џпониЯ  и  Љитай,  раса,  не
истощившаЯ  себЯ,  да  еще  крайний  ‡апад,  Ђмерика.  Џосле   ослаблениЯ  и
разложениЯ  …вропы  и  ђоссии воцаритсЯ  китаизм  и американизм,  две  силы,
которые  могут  найти   точки  сближениЯ  между  собой.  ’огда  осуществитсЯ
китайско-американское  царство  равенства, в  котором  невозможны уже  будут
никакие восхождениЯ и подъемы.
     ђусский народ не  выдержал  великого испытаниЯ войны.  Ћн потерЯл  свою
идею. Ќо  испытаниЯ этого может не выдержать  и  всЯ  …вропа.  € тогда может
наступить конец …вропы не в том  смысле,  в  каком Я писал  о нем в одной из
статей этой книги, а в  более страшном и  исключительно отрицательном смысле
слова. џ думал, что мироваЯ  война  выведет  европейские  народы  за пределы
…вропы,  преодолеет  замкнутость европейской культуры и будет способствовать
объединению  ‡апада и ‚остока. џ  думал, что мир приближаетсЯ путем страшных
жертв и страданий  к решению всемирно-исторической проблемы ‚остока и ‡апада
и что  ђоссии выпадет в  этом  решении центральнаЯ роль. Ќо Я не думал,  что
ЂзиЯ  может  окончательно возобладать  над  …вропой, что сближение ‚остока и
‡апада  будет победой крайнего ‚остока и что свет  христианской …вропы будет
угасать. Ђ это ныне угрожает  нам. ђусский  народ не захотел выполнить своей
миссии в  мире, не нашел в себе сил длЯ  ее выполнениЯ, совершил  внутреннее
предательство. ‡начит  ли  это, что идеЯ  ђоссии  и миссиЯ  ђоссии, как Я ее
мыслю в  этой книге, оказалась ложью?  Ќет, Я продолжаю думать, что  Я верно
понимал эту миссию. €деЯ ђоссии остаетсЯ истинной и  после того,  как  народ
изменил своей идее, после того, как  он низко пал. ђоссиЯ,  как ЃожьЯ мысль,
осталась  великой,  в ней есть  неистребимое  онтологическое  Ядро, но народ
совершил  предательство, соблазнилсЯ ложью.  ‚ опытах по психологии русского
народа, собранных в этой  книге, можно найти многое, объЯснЯющее происшедшую
в  ђоссии катастрофу. џ  чувствовал с первых дней войны, что и  ђоссиЯ и всЯ
…вропа вступают в великую неизвестность,  в новое историческое измерение. Ќо
Я верил и надеЯлсЯ, что  в  решении таинственных  судеб человечества ‚еликой
ђоссии предстоит активнаЯ  и творческаЯ роль. џ знал, что в русском народе и
в  русской  интеллигенции  скрыты  начала  самоистреблениЯ.  Ќо трудно  было
допустить, что действие этих начал так далеко зайдет. ‚ина лежит не на одних
крайних  революционно-социалистических течениЯх. ќти течениЯ  лишь закончили
разложение русской армии  и русского государства.  Ќо  начали это разложение
более умеренные либеральные течениЯ.  ‚се  мы к этому приложили руку. ЌельзЯ
было расшатывать исторические основы русского государства  во времЯ страшной
мировой  войны,  нельзЯ было  отравлЯть вооруженный  народ подозрением,  что
власть изменЯет ему и предает его. ќто было безумие, подрывавшее возможность
вести войну.
     ’еперь уже инаЯ задача стоит перед нами, да и перед всем миром. ђусскаЯ
революциЯ не  есть  феномен  политический  и  социальный,  это прежде  всего
феномен духовного  и  религиозного  порЯдка.  € нельзЯ излечить и  возродить
ђоссию  одними политическими  средствами.  Ќеобходимо обратитьсЯ  к  большей
глубине. ђусскому  народу предстоит  духовное перерождение. Ќо русский народ
не должен  оставатьсЯ в  одиночестве,  на которое  обрекает его  происшедшаЯ
катастрофа. ‚о всем  мире, во всем христианском человечестве должно начатьсЯ
объединение  всех  положительных  духовных,  христианских   сил  против  сил
антихристианских  и разрушительных.  џ верю,  что  раньше  или  позже в мире
должен  возникнуть "свЯщенный  союз" всех творческих  христианских сил, всех
верных вечным свЯтынЯм. ЌачнетсЯ же он с покаЯниЯ и с искуплениЯ  грехов, за
которые посланы  нам страшные испытаниЯ. ‚иновны все  лагери и  все  классы.
€сключительное  погружение  …вропы в социальные вопросы,  решаемые злобой  и
ненавистью,  есть   падение   человечества.  ђешение  социальных   вопросов,
преодолевающее  социальную  неправду   и   бедность,  предполагает  духовное
перерождение   человечества.  –елое   столетие  русскаЯ  интеллигенциЯ  жила
отрицанием  и  подрывала  основы  существованиЯ  ђоссии. ’еперь  должна  она
обратитьсЯ  к  положительным началам, к абсолютным свЯтынЯм, чтобы возродить
ђоссию.  Ќо это  предполагает перевоспитание  русского характера.  Њы должны
будем  усвоить себе  некоторые  западные добродетели, оставаЯсь русскими. Њы
должны почувствовать и в ‡ападной …вропе ту же вселенскую свЯтыню, которой и
мы сами были духовно живы,  и искать  единениЯ с ней. Њир вступает  в период
длительного неблагополучиЯ и великих  потрЯсений. Ќо великие ценности должны
быть пронесены  через  все  испытаниЯ.  „лЯ  этого  дух  человеческий должен
облечьсЯ в латы, должен быть рыцарски вооружен.
     ‚  статьЯх  этих  Я  жил вместе  с войной  и  писал в живом  трепетании
событиЯ.  € Я сохранЯю последовательность своих  живых реакций. Ќо  сейчас к
мыслЯм моим о судьбе ђоссии примешиваетсЯ много горького пессимизма и острой
печали от разрыва с великим прошлым моей родины.


     I. ЏсихологиЯ русского народа

     „уша ђоссии

I

     ЊироваЯ война остро ставит вопрос  о русском национальном самосознании.
ђусскаЯ национальнаЯ мысль  чувствует потребность и  долг разгадать  загадку
ђоссии,  понЯть  идею  ђоссии, определить ее  задачу  и  место  в  мире. ‚се
чувствуют в нынешний мировой день,  что ђоссиЯ стоит перед великими мировыми
задачами. Ќо это глубокое чувство сопровождаетсЯ сознанием неопределенности,
почти неопределимости  этих  задач. ‘  давних времен  было предчувствие, что
ђоссиЯ предназначена к  чему-то великому,  что ђоссиЯ - особеннаЯ страна, не
похожаЯ  ни  на  какую  страну  мира.  ђусскаЯ  национальнаЯ мысль  питалась
чувством  богоизбранности и богоносности ђоссии.  €дет  это от  старой  идеи
Њосквы как ’ретьего ђима, через славЯнофильство - к  „остоевскому, ‚ладимиру
‘оловьеву и к современным  неославЯнофилам.  Љ идеЯм этого порЯдка  прилипло
много фальши и лжи, но отразилось в них и что-то подлинно народное, подлинно
русское. Ќе может человек всю жизнь чувствовать какое-то особенное и великое
призвание  и остро  сознавать его  в периоды наибольшего духовного  подъема,
если человек этот ни к чему значительному не  призван и не предназначен. ќто
биологически невозможно. Ќевозможно это и в жизни целого народа.
     ђоссиЯ не играла еще определЯющей роли в мировой  жизни, она  не  вошла
еще по-настоЯщему в жизнь европейского человечества. ‚еликаЯ ђоссиЯ  все еще
оставалась уединенной провинцией в жизни  мировой и европейской, ее духовнаЯ
жизнь была обособлена  и замкнута. ђоссии все  еще  не знает  мир, искаженно
воспринимает  ее  образ и ложно  и поверхностно о  нем судит.  „уховные силы
ђоссии  не стали еще имманентны культурной жизни  европейского человечества.
„лЯ западного культурного  человечества  ђоссиЯ все еще остаетсЯ  совершенно
трансцендентной, каким-то чуждым ‚остоком, то притЯгивающим своей тайной, то
отталкивающим  своим  варварством.  „аже  ’олстой  и  „остоевский привлекают
западного  культурного человека, как экзотическаЯ  пища, непривычно длЯ него
остраЯ.  Њногих  на  ‡ападе  влечет  к  себе  таинственнаЯ глубина  русского
‚остока.  Ќо  все  еще  не  наступало  времЯ  признаниЯ  за духовной  жизнью
христианского ‚остока равноправиЯ с духовной жизнью ‡апада. Ќа ‡ападе еще не
почувствовали,  что  духовные  силы  ђоссии  могут определЯть и  преображать
духовную жизнь ‡апада, что ’олстой и „остоевский  идут на  смену властителЯм
дум  ‡апада длЯ  самого ‡апада и внутри его.  ‘вет  с  ‚остока  видели  лишь
немногие избранные индивидуальности. ђусское государство давно  уже признано
великой державой, с  которой должны считатьсЯ все государства мира и котораЯ
играет видную роль в международной политике. Ќо духовнаЯ культура ђоссии, то
Ядро  жизни,  по  отношению  к  которому  сама  государственность есть  лишь
поверхностнаЯ оболочка и орудие,  не занимает еще великодержавного положениЯ
в мире. „ух ђоссии не может еще диктовать народам тех условий, которые может
диктовать русскаЯ дипломатиЯ.  ‘лавЯнскаЯ  раса не  занЯла еще  в  мире того
положениЯ, которое  занЯла раса  латинскаЯ или  германскаЯ. ‚от что должно в
корне  изменитьсЯ  после  нынешней   великой  войны,  котораЯ  ЯвлЯет  собой
совершенно  небывалое историческое  соприкосновение и вплетение восточного и
западного  человечества. ‚еликий  раздор  войны должен  привести к  великому
соединению  ‚остока  и  ‡апада.   ’ворческий  дух  ђоссии  займет,  наконец,
великодержавное положение в духовном мировом концерте. ’о, что совершалось в
недрах  русского  духа,  перестанет  уже  быть  провинциальным, отдельным  и
замкнутым, станет  мировым  и  общечеловеческим, не восточным  только,  но и
западным. „лЯ этого  давно  уже созрели потенциальные духовные  силы ђоссии.
‚ойна 1914  года глубже и сильнее вводит ђоссию в водоворот  мировой жизни и
спаивает европейский ‚осток с европейским ‡ападом, чем война  1812 года. “же
можно предвидеть, что в результате этой войны ђоссиЯ в такой же мере  станет
окончательно  …вропой, в  какой …вропа признает духовное влиЯние  ђоссии  на
свою  внутреннюю жизнь. Ѓьет тот час мировой истории, когда  славЯнскаЯ раса
во главе с  ђоссией  призываетсЯ  к определЯющей роли в жизни  человечества.
ЏередоваЯ  германскаЯ  раса  истощит себЯ в  милитаристическом империализме.
Џризванность славЯнства предчувствовали  многие чуткие люди  на  ‡ападе.  Ќо
осуществление  мировых  задач ђоссии  не может  быть предоставлено произволу
стихийных сил истории. Ќеобходимы творческие  усилиЯ национального разума  и
национальной воли. € если народы ‡апада принуждены  будут, наконец,  увидеть
единственный  лик  ђоссии  и  признать  ее  призвание, то  остаетсЯ все  еще
неЯсным, сознаем ли  мы сами, что есть ђоссиЯ и к чему она призвана? „лЯ нас
самих  ђоссиЯ   остаетсЯ  неразгаданной  тайной.  ђоссиЯ  -   противоречива,
антиномична. „уша ђоссии не покрываетсЯ никакими  доктринами.  ’ютчев сказал
про свою ђоссию:

     “мом ђоссии не понЯть,
     Ђршином общим не измерить:
     “ ней особеннаЯ стать -
     ‚ ђоссию можно только в е р и т ь.

     €  поистине можно сказать, что ђоссиЯ  непостижима длЯ ума и неизмерима
никакими  аршинами  доктрин и  учений. Ђ верит в ђоссию  каждый по-своему, и
каждый  находит в полном  противоречий бытии ђоссии  факты длЯ подтверждениЯ
своей веры. Џодойти к разгадке тайны, скрытой в душе ђоссии, можно, сразу же
признав  антиномичность  ђоссии, жуткую ее противоречивость.  ’огда  русское
самосознание   освобождаетсЯ   от  лживых  и   фальшивых   идеализаций,   от
характерного космополитического отрицаниЯ и иноземного рабства.
     Џротиворечие русского  бытиЯ  всегда находили  себе отражение в русской
литературе  и русской философской  мысли.  ’ворчество русского  духа так  же
двоитсЯ, как и русское историческое  бытие. ќто  Яснее всего видно  на самой
характерной нашей национальной идеологии - славЯнофильстве  и на  величайшем
нашем  национальном  гении   -  „остоевском   -  русском  из  русских.   ‚сЯ
парадоксальность  и   антиномичность   русской  истории   отпечатлелась   на
славЯнофилах и „остоевском. ‹ик „остоевского так же двоитсЯ, как и лик самой
ђоссии, и вызывает  чувства  противоположные.  ЃездоннаЯ  глубь и необъЯтнаЯ
высь   сочетаютсЯ   с  какой-то   низостью,   неблагородством,   отсутствием
достоинства, рабством. ЃесконечнаЯ любовь к людЯм, поистине •ристова любовь,
сочетаетсЯ  с  человеконенавистничеством  и  жестокостью.  †ажда  абсолютной
свободы во •риста (‚еликий  €нквизитор)  миритсЯ  с  рабьей  покорностью. Ќе
такова ли и сама ђоссиЯ?
     ђоссиЯ -  самаЯ безгосударственнаЯ, самаЯ анархическаЯ страна в мире. €
русский  народ  - самый аполитический  народ, никогда не умевший  устраивать
свою  землю. ‚се подлинно русские, национальные  наши  писатели,  мыслители,
публицисты -  все  были  безгосударственниками,  своеобразными  анархистами.
Ђнархизм - Явление  русского духа, он по-разному был присущ и нашим  крайним
левым,  и  нашим  крайним  правым.  ‘лавЯнофилы  и  „остоевский - такие же в
сущности анархисты,  как и Њихаил Ѓакунин или  Љропоткин.  ќта  анархическаЯ
русскаЯ природа нашла в себе типическое  выражение  в  религиозном анархизме
‹ьва  ’олстого.  ђусскаЯ  интеллигенциЯ, хотЯ  и  зараженнаЯ  поверхностными
позитивистическими идеЯми, была чисто русской в своей  безгосударственности.
‚  лучшей,  героической своей части  она стремилась  к абсолютной свободе  и
правде, не вместимой  ни  в какую государственность. Ќаше  народничество,  -
Явление  характерно-русское,  незнакомое  ‡ападной …вропе,  -  есть  Явление
безгосударственного духа. € русские либералы всегда были скорее гуманистами,
чем  государственниками.  Ќикто не хотел  власти,  все  боЯлись  власти, как
нечистоты.  Ќаша православнаЯ  идеологиЯ  самодержавиЯ  - такое  же  Явление
безгосударственного  духа, отказ народа и общества создавать государственную
жизнь. ‘лавЯнофилы сознавали, что их учение о самодержавии было своеобразной
формой  отрицаниЯ  государства.   ‚сЯкаЯ  государственность   представлЯлась
позитивистической  и  рационалистической.  ђусскаЯ   душа   хочет  свЯщенной
общественности, богоизбранной власти. Џрирода русского народа сознаетсЯ, как
аскетическаЯ, отрекающаЯсЯ  от  земных  дел  и  земных благ.  Ќаши  левые  и
революционные направлениЯ  не так уже глубоко отличаютсЯ в своем отношении к
государству  от  направлений  правых  и  славЯнофильских,   -  в   них  есть
значительнаЯ  доза  славЯнофильского  и аскетического духа.  ’акие  идеологи
государственности, как Љатков  или  —ичерин,  всегда  казались  не русскими,
какими-то иностранцами  на русской почве, как иностранной, не русской всегда
казалась  бюрократиЯ,  занимавшаЯсЯ  государственными делами  -  не  русским
занЯтием. ‚ основе русской истории лежит знаменательнаЯ легенда о  призвании
варЯг-иностранцев длЯ управлениЯ русской  землей, так как "землЯ наша велика
и  обильна,   но  порЯдка  в  ней  нет".  Љак  характерно  это  длЯ  роковой
неспособности и нежеланиЯ  русского народа самому устраивать порЯдок в своей
земле! ђусский народ как будто бы хочет не столько  свободного  государства,
свободы  в государстве, сколько свободы от государства, свободы  от забот  о
земном устройстве. ђусский народ не хочет быть мужественным строителем,  его
природа  определЯетсЯ   как  женственнаЯ,  пассивнаЯ  и  покорнаЯ   в  делах
государственных, он всегда  ждет  жениха, мужа,  властелина.  ђоссиЯ - землЯ
покорнаЯ, женственнаЯ.  ЏассивнаЯ, рецептивнаЯ  женственность в  отношении к
государственной  власти  - так  характерна длЯ русского народа и длЯ русской
истории.  [ќто вполне подтверждаетсЯ и русской революцией, в  которой  народ
остаетсЯ  духовно  пассивным и  покорным новой  революционной  тирании, но в
состоЯнии   злобной   одержимости.]   Ќет   пределов   смиренному   терпению
многострадального   русского  народа.  ѓосударственнаЯ  власть  всегда  была
внешним, а не  внутренним принципом длЯ безгосударственного русского народа;
она не из него созидалась,  а  приходила как бы извне, как жених  приходит к
невесте.  €  потому  так часто  власть  производила  впечатление  иноземной,
какого-то немецкого владычества. ђусские  радикалы  и  русские  консерваторы
одинаково думали, что  государство - это "они", а не "мы". Ћчень характерно,
что в русской истории не было рыцарства, этого мужественного начала.  ‘ этим
свЯзано недостаточное развитие личного начала в русской жизни. ђусский народ
всегда  любил жить в тепле коллектива,  в  какой-то растворенности  в стихии
земли, в  лоне матери. ђыцарство кует  чувство личного достоинства и  чести,
создает закал личности. ќтого личного закала не создавала русскаЯ историЯ. ‚
русском  человеке  есть  мЯгкотелость,  в  русском  лице  нет вырезанного  и
выточенного профилЯ. Џлатон  Љаратаев у ’олстого - круглый. ђусский анархизм
- женственный, а не мужественный, пассивный, а не активный. €  бунт Ѓакунина
есть погружение в хаотическую русскую стихию. ђусскаЯ безгосударственность -
не завоевание себе свободы, а отдание  себЯ,  свобода от активности. ђусский
народ  хочет быть землей, котораЯ невеститсЯ,  ждет мужа.  ‚се эти  свойства
ђоссии  были  положены   в  основу   славЯнофильской   философии  истории  и
славЯнофильских  общественных идеалов. Ќо славЯнофильскаЯ философиЯ  истории
не  хочет знать  антиномичности ђоссии, она считаетсЯ только с одним тезисом
русской жизни. ‚  ней есть антитезис. €  ђоссиЯ не была бы так  таинственна,
если бы  в ней было только  то, о  чем  мы сейчас  говорили. ‘лавЯнофильскаЯ
философиЯ  русской  истории   не  объЯснЯет  загадки  превращениЯ  ђоссии  в
величайшую империю в  мире или объЯснЯет слишком упрощенно. € самым коренным
грехом  славЯнофильства  было то, что  природно-исторические  черты  русской
стихии они принЯли за христианские добродетели.
     ђоссиЯ  - самаЯ государственнаЯ и самаЯ бюрократическаЯ страна в  мире;
все  в  ђоссии  превращаетсЯ  в  орудие  политики.  ђусский   народ   создал
могущественнейшее в мире  государство,  величайшую империю.  ‘ €вана  Љалиты
последовательно и упорно собиралась  ђоссиЯ и достигла размеров, потрЯсающих
воображение  всех  народов  мира. ‘илы народа,  о котором  не  без основаниЯ
думают,  что он  устремлен  к  внутренней духовной  жизни, отдаютсЯ  колоссу
государственности,  превращающему  все в  свое  орудие. €нтересы  созиданиЯ,
поддержаниЯ   и   охранениЯ   огромного   государства  занимают   совершенно
исключительное и подавлЯющее место в  русской истории.  Џочти  не оставалось
сил у русского народа  длЯ свободной  творческой жизни,  всЯ  кровь  шла  на
укрепление и защиту государства.  Љлассы и сословиЯ слабо были развиты и  не
играли  той роли,  какую  играли в  истории  западных  стран.  ‹ичность была
придавлена  огромными  размерами  государства,   предъЯвлЯвшего  непосильные
требованиЯ.   ЃюрократиЯ   развилась   до   размеров   чудовищных.   ђусскаЯ
государственность  занимала   положение  сторожевое  и  оборонительное.  Ћна
выковывалась в борьбе с татарщиной, в  смутную эпоху, в иноземные нашествиЯ.
€ она  превратилась  в самодовлеющее  отвлеченное  начало;  она  живет своей
собственной  жизнью, по  своему закону, не  хочет быть  подчиненной функцией
народной  жизни.  ќта особенность русской истории наложила  на русскую жизнь
печать  безрадостности  и придавленности.  Ќевозможна  была  свободнаЯ  игра
творческих сил человека. ‚ласть бюрократии в  русской  жизни была внутренним
нашествием   неметчины.   Ќеметчина   как-то  органически  вошла  в  русскую
государственность  и владела женственной и пассивной  русской стихией. ‡емлЯ
русскаЯ  не того  принЯла  за  своего суженого,  ошиблась в  женихе. ‚еликие
жертвы  понес русский народ длЯ созданиЯ  русского государства,  много крови
пролил,  но сам осталсЯ  безвластным  в своем необъЯтном  государстве.  —ужд
русскому  народу  империализм в западном  и  буржуазном смысле  слова, но он
покорно отдавал свои  силы на создание империализма, в котором сердце его не
было заинтересовано. ‡десь скрыта  тайна  русской истории  и  русской  души.
ЌикакаЯ философиЯ  истории,  славЯнофильскаЯ или западническаЯ, не разгадала
еще,  почему  самый  безгосударственный   народ  создал  такую  огромную   и
могущественную  государственность,   почему  самый  анархический  народ  так
покорен  бюрократии, почему свободный  духом  народ как будто  бы  не  хочет
свободной жизни? ќта тайна свЯзана с  особенным соотношением женственного  и
мужественного  начала  в  русском народном характере.  ’а же  антиномичность
проходит через все русской бытие.
     ’аинственное противоречие есть в отношении ђоссии и русского сознаниЯ к
национальности.  ќто  -  втораЯ  антиномиЯ,  не  меньшаЯ  по  значению,  чем
отношение к государству.  ђоссиЯ  - самаЯ не шовинистическаЯ  страна в мире.
Ќационализм   у  нас  всегда  производит  впечатление   чего-то  нерусского,
наносного, какой-то  неметчины.  Ќемцы, англичане, французы  -  шовинисты  и
националисты   в   массе,   они   полны   национальной   самоуверенности   и
самодовольства. ђусские почти  стыдЯтсЯ  того, что  они  русские;  им  чужда
национальнаЯ гордость и часто даже  - увы! - чуждо национальное достоинство.
ђусскому  народу совсем не свойственен  агрессивный национализм, наклонности
насильственной  русификации.  ђусский  не  выдвигаетсЯ, не  выставлЯетсЯ, не
презирает других.  ‚  русской стихии  поистине  есть  какое-то  национальное
бескорыстие, жертвенность, неведомаЯ западным народам. ђусскаЯ интеллигенциЯ
всегда с отвращением относилась к национализму и гнушалась им, как нечистью.
Ћна  исповедовала  исключительно   сверхнациональные   идеалы.  €   как   ни
поверхностны, как ни банальны были космополитические доктрины интеллигенции,
в   них   все-таки   хоть   искаженно,   но   отражалсЯ   сверхнациональный,
всечеловеческий  дух  русского  народа.  €нтеллигенты-отщепенцы в  известном
смысле  были   более  национальны,  чем  наши  буржуазные  националисты,  по
выражению лица  своего  похожие  на  буржуазных  националистов  всех  стран.
—еловек  иного,  не интеллигентского духа - национальный гений ‹ев ’олстой -
был   поистине   русским   в  своей   религиозной  жажде  преодолеть  всЯкую
национальную   ограниченность,   всЯкую   тЯжесть   национальной  плоти.   €
славЯнофилы не были националистами в обычном смысле этого слова.  Ћни хотели
верить, что в русском  народе  живет всечеловеческий христианский дух, и они
возносили русский народ за его смирение. „остоевский прЯмо провозгласил, что
русский человек - всечеловек,  что дух  ђоссии  -  вселенский  дух, и миссию
ђоссии он понимал не так, как ее понимают националисты. Ќационализм новейшей
формации  есть несомненно европеизациЯ  ђоссии, консервативное западничество
на русской почве. € Љатков, идеолог национализма, был западником, никогда не
был  выразителем  русского  народного духа.  Љатков  был апологетом и  рабом
какой-то   чуждой  государственности,   какого-то   "отвлеченного   начала".
‘верхнационализм, универсализм -  такое же  существенное  свойство  русского
национального  духа,  как  и безгосударственность,  анархизм.  Ќационален  в
ђоссии  именно  ее  сверхнационализм, ее свобода  от  национализма;  в  этом
самобытна  ђоссиЯ  и не похожа ни на  одну страну мира. ђоссиЯ призвана быть
освободительницей  народов.  ќта  миссиЯ  заложена в ее  особенном  духе.  €
справедливость  мировых задач  ђоссии  предопределена уже  духовными  силами
истории. ќта миссиЯ ђоссии  выЯвлЯетсЯ в нынешнюю  войну.  ђоссиЯ  не  имеет
корыстных стремлений.
     ’аков  один  тезис о  ђоссии, который с правом можно было высказать. Ќо
есть  и   антитезис,   который   не   менее   обоснован.  ђоссиЯ   -   самаЯ
националистическаЯ страна в мире, страна невиданных  эксцессов национализма,
угнетениЯ  подвластных  национальностей  русификацией,  страна национального
бахвальства, страна, в  которой  все национализировано вплоть  до вселенской
церкви  •ристовой,   страна,   почитающаЯ  себЯ  единственной  призванной  и
отвергающаЯ всю …вропу, как  гниль и  исчадие дьЯвола, обреченное на гибель.
Ћбратной стороной русского смирениЯ ЯвлЯетсЯ необычайное русское самомнение.
‘амый  смиренный  и есть самый  великий, самый могущественный,  единственный
призванный.  "ђусское"  и  есть праведное,  доброе, истинное,  божественное.
ђоссиЯ - "свЯтаЯ ђусь".  ђоссиЯ  грешна,  но и в  грехе своем  она  остаетсЯ
свЯтой  страной  -  страной свЯтых, живущих  идеалами свЯтости. ‚л. ‘оловьев
смеЯлсЯ над уверенностью русского национального  самомнениЯ в  том, что  все
свЯтые   говорили  по-русски.  ’от  же   „остоевский,  который  проповедовал
всечеловека и призывал к вселенскому  духу, проповедовал и самый  изуверский
национализм, травил  полЯков и  евреев, отрицал за ‡ападом всЯкие права быть
христианским миром. ђусское национальное самомнение всегда выражаетсЯ в том,
что  ђоссиЯ  почитает  себЯ  не только самой христианской, но и единственной
христианской   страной   в   мире.   Љатоличество   совсем   не   признаетсЯ
христианством. €  в  этом  всегда был  один  из духовных источников  ложного
отношениЯ  к польскому  вопросу. ђоссиЯ,  по  духу  своему  призваннаЯ  быть
освободительницей, и  потому  она вызывает к себе вражду и подозрительность,
которые мы теперь должны еще победить.
     ђусскаЯ историЯ Явила  совершенно исключительное  зрелище  -  полнейшую
национализацию  церкви •ристовой, котораЯ  определЯет себЯ,  как вселенскую.
–ерковный национализм - характерное русское Явление.  €м насквозь  пропитано
наше  старообрЯдчество. Ќо  тот  же  национализм  царит и  в  господствующей
церкви. ’от же национализм проникает и в  славЯнофильскую идеологию, котораЯ
всегда  подменЯла  вселенское русским.  ‚селенский дух •ристов, мужественный
вселенский логос  пленен женственной  национальной стихией, русской землей в
ее  Языческой  первородности.  ’ак   образовалась  религиЯ   растворениЯ   в
матери-земле,  в  коллективной  национальной  стихии,  в  животной  теплоте.
ђусскаЯ   религиозность   -   женственнаЯ  религиозность,   -  религиозность
коллективной биологической теплоты, переживаемой, как теплота мистическаЯ. ‚
ней   слабо  развито  личное  религиозное  начало;  она  боитсЯ  выхода   из
коллективного  тепла   в  холод   и  огонь   личной   религиозности.   ’акаЯ
религиозность  отказываетсЯ от мужественного, активного  духовного пути. ќто
не столько религиЯ •риста, сколько религиЯ Ѓогородицы, религиЯ матери-земли,
женского  божества,  освещающего плотский быт. ‚. ‚.  ђозанов  в  своем роде
гениальный   выразитель  этой  русской   религии   родовой   плоти,  религии
размножениЯ  и уюта. Њать-землЯ  длЯ  русского  народа  есть  ђоссиЯ. ђоссиЯ
превращаетсЯ  в Ѓогородицу. ђоссиЯ  -  страна богоноснаЯ. ’акаЯ женственнаЯ,
национально-стихийнаЯ  религиозность должна  возлагатьсЯ  на мужей,  которые
берут   на   себЯ   бремЯ   духовной   активности,   несут   крест,  духовно
водительствуют.  € русский  народ в своей религиозной жизни  возлагаетсЯ  на
свЯтых,  на  старцев,  на  мужей,  в  отношении  к   которым  подобает  лишь
преклонение,  как перед иконой. ђусский народ не  дерзает  даже  думать, что
свЯтым можно подражать, что свЯтость есть  внутренний путь духа, - это  было
бы слишком мужественно-дерзновенно. ђусский народ хочет не столько свЯтости,
сколько  преклонениЯ  и благоговениЯ перед свЯтостью,  подобно  тому  как он
хочет не власти, а отданиЯ себЯ власти, перенесениЯ на власть всего бремени.
ђусский   народ  в  массе   своей  ленив   в  религиозном  восхождении,  его
религиозность  равниннаЯ, а не  горнаЯ;  коллективное  смирение  даетсЯ  ему
легче,  чем  религиозный   закал   личности,  чем  жертва   теплом  и  уютом
национальной стихийной  жизни. ‡а смирение  свое  получает  русский народ  в
награду  этот  уют  и  тепло   коллективной  жизни.  ’акова  народнаЯ  почва
национализации церкви в ђоссии.  ‚ этом  есть  огромнаЯ примесь религиозного
натурализма, предшествующего  христианской  религии духа, религии личности и
свободы.   ‘ама   христианскаЯ  любовь,  котораЯ   существенно   духовна   и
противоположна   свЯзЯм  по  плоти  и  крови,   натурализировалась  в   этой
религиозности, обратилась в любовь к "своему" человеку.  ’ак крепнет религиЯ
плоти, а не  духа,  так  охранЯетсЯ твердынЯ религиозного  материализма.  Ќа
необъЯтной русской  равнине возвышаютсЯ  церкви, подымаютсЯ свЯтые и старцы,
но почва равнины еще натуралистическаЯ, быт еще Языческий.
     Ѓольшое  дело, совершенное ‚ладимиром ‘оловьевым длЯ русского сознаниЯ,
нужно видеть прежде всего в его беспощадной критике церковного национализма,
в его вечном  призыве к вселенскому духу  •ристову,  к освобождению •ристова
духа из плена  у национальной стихии,  стихии натуралистической.  ‚  реакции
против   церковного   национализма   ‚л.   ‘оловьев   слишком  склонЯетсЯ  к
католичеству, но великаЯ правда его основных стремлений и мотивов несомненна
и будет еще признана ђоссией. ‚л. ‘оловьев есть истинное противоЯдие  против
националистического  антитезиса русского  бытиЯ.  …го  христианскаЯ правда в
решении вопроса польского и еврейского всегда должна быть противопоставлЯема
неправде  „остоевского. –ерковный  национализм приводил  к  государственному
порабощению церкви. –ерковь,  котораЯ  есть духовный,  мистический организм,
пассивно  отдавалась   синодальной  власти   немецкого  образца.  ‡агадочнаЯ
антиномичность ђоссии в  отношении к национальности  свЯзана  все  с  тем же
неверным соотношением мужественного и женственного начала, с неразвитостью и
нераскрытостью личности, во •ристе рожденной и призванной быть женихом своей
земли, светоносным мужем женственной национальной стихии, а не рабом ее.
     ’у  же  загадочную  антиномичность можно  проследить в  ђоссии во всем.
Њожно установить  неисчислимое  количество тезисов и  антитезисов  о русском
национальном характере, вскрыть много противоречий  в русской душе. ђоссиЯ -
страна  безграничной свободы духа,  страна  странничества и  исканиЯ  Ѓожьей
правды. ђоссиЯ - самаЯ не буржуазнаЯ страна  в мире; в ней нет того крепкого
мещанства,  которое  так   отталкивает  и  отвращает   русских   на  ‡ападе.
„остоевский, по  которому  можно  изучать душу ђоссии,  в  своей потрЯсающей
легенде  о  ‚еликом  €нквизиторе был  провозвестником такой  дерзновенной  и
бесконечной свободы во •ристе, какой никто еще в мире не решалсЯ утверждать.
“тверждение  свободы  духа,  как  чего-то характерно-русского,  всегда  было
существенной особенностью славЯнофильства. ‘лавЯнофилы  и „остоевский всегда
противополагали  внутреннюю  свободу  русского   народа,  его  органическую,
религиозную  свободу,  которую  он  не  уступит  ни  за  какие  блага  мира,
внутренней несвободе  западных народов, их порабощенности внешним. ‚ русском
народе  поистине есть свобода духа, котораЯ даетсЯ лишь тому, кто не слишком
поглощен жаждой земной прибыли и  земного  благоустройства. ђоссиЯ -  страна
бытовой   свободы,  неведомой   передовым   народам  ‡апада,   закрепощенным
мещанскими   нормами.   ’олько  в  ђоссии  нет  давЯщей  власти   буржуазных
условностей,  нет деспотизма  мещанской  семьи.  ђусский человек  с  большой
легкостью духа преодолевает всЯкую буржуазность,  уходит от всЯкого быта, от
всЯкой нормированной  жизни. ’ип  странника так характерен длЯ ђоссии  и так
прекрасен. ‘транник -  самый свободный человек на земле.  Ћн ходит по земле,
но  стихиЯ его воздушнаЯ,  он  не  врос  в  землю, в нем  нет приземистости.
‘транник - свободен от "мира" и всЯ тЯжесть земли и земной жизни свелась длЯ
него к небольшой  котомке на  плечах. ‚еличие русского народа и призванность
его к высшей жизни сосредоточены в  типе странника.  ђусский  тип  странника
нашел себе выражение не только в народной жизни, но и  в жизни культурной, в
жизни лучшей  части  интеллигенции. € здесь  мы знаем странников,  свободных
духом, ни к чему не прикрепленных, вечных путников, ищущих невидимого града.
Џовесть о  них  можно прочесть  в  великой русской литературе.  ‘транников в
культурной, интеллигентной жизни  называют то скитальцами  русской земли, то
отщепенцами. …сть  они  уже  у Џушкина  и  ‹ермонтова, потом  у  ’олстого  и
„остоевского. „уховные странники все эти ђаскольниковы, Њышкины, ‘таврогины,
‚ерсиловы и кнЯзь  Ђндрей  и Џьер  Ѓезухов. ‘транники града своего не имеют,
они града  грЯдущего ищут. ‚л. ‘оловьев всегда чувствовал себЯ не обывателем
и мещанином  этой земли, а лишь  пришельцем  и странником, не имеющим своего
дома. ’аков был ‘коворода - странник-мудрец из народа в XVIII веке. „уховное
странствование есть в ‹ермонтове, в ѓоголе, есть в ‹. ’олстом и „остоевском,
а на  другом  конце -  у русских  анархистов и  революционеров,  стремЯщихсЯ
по-своему  к  абсолютному, выходЯщему за  грани всЯкой  позитивной и  зримой
жизни. ’о же есть и в русском сектантстве, в мистической  народной  жажде, в
этом  исступленном  желании,  чтобы "накатил  „ух". ђоссиЯ -  фантастическаЯ
страна  духовного  опьЯнениЯ,  страна хлыстов,  самосожигателей,  духоборов,
страна  ЉондратиЯ  ‘еливанова и  ѓригориЯ  ђаспутина,  страна самозванцев  и
пугачевщины. ђусской  душе  не сидитсЯ на месте, это не  мещанскаЯ душа,  не
местнаЯ душа. ‚ ђоссии,  в душе народной есть какое-то  бесконечное искание,
искание  невидимого  града  Љитежа,  незримого  дома.  Џеред  русской  душой
открываютсЯ дали, и нет  очерченного горизонта  перед  духовными  ее  очами.
ђусскаЯ душа сгорает в  пламенном искании правды,  абсолютной,  божественной
правды и спасениЯ длЯ всего мира и  всеобщего воскресениЯ к новой жизни. Ћна
вечно печалуетсЯ о горе и страдании народа и  всего мира, и мука ее не знает
утолениЯ. „уша эта поглощена решением конечных, проклЯтых  вопросов о смысле
жизни.  …сть  мЯтежность,  непокорность   в  русской  душе,  неутолимость  и
неудовлетворенность  ничем временным, относительным и условным. ‚се дальше и
дальше должно идти, к  концу, к  пределу, к выходу из этого "мира", из  этой
земли,  из всего  местного, мещанского, прикрепленного. Ќе раз уже указывали
на   то,  что  сам   русский  атеизм   религиозен.  ѓероически   настроеннаЯ
интеллигенциЯ шла  на  смерть во имЯ  материалистических  идей. ќто странное
противоречие будет понЯто, если увидеть, что под материалистическим обличием
она стремилась  к абсолютному. ‘лавЯнский бунт - пламеннаЯ, огненнаЯ стихиЯ,
неведомаЯ другим расам. € Ѓакунин в своей пламенной жажде мирового пожара, в
котором   все   старое   должно  сгореть,  был   русским,  славЯнином,   был
мессианистом.  ’аков один из тезисов о душе ђоссии. ђусскаЯ народнаЯ жизнь с
ее  мистическими сектами,  и русскаЯ литература,  и  русскаЯ мысль, и жуткаЯ
судьба  русских писателей, и  судьба  русской интеллигенции, оторвавшейсЯ от
почвы и в то же времЯ столь характерно национальной, все, все дает нам право
утверждать  тот тезис,  что ђоссиЯ  - страна бесконечной свободы и  духовных
далей, страна странников, скитальцев и искателей, страна мЯтежнаЯ и жуткаЯ в
своей стихийности, в своем народном дионисизме, не желающем знать формы.
     Ђ вот  и антитезис. ђоссиЯ  - страна неслыханного сервилизма  и  жуткой
покорности,  страна,  лишеннаЯ  сознаниЯ  прав  личности  и   не  защищающаЯ
достоинства   личности,   страна    инертного   консерватизма,   порабощениЯ
религиозной жизни государством, страна крепкого быта и тЯжелой плоти. ђоссиЯ
- страна купцов,  погруженных в тЯжелую плоть, стЯжателей, консервативных до
неподвижности,   страна  чиновников,   никогда  не   переступающих  пределов
замкнутого и мертвого бюрократического  царства, страна крестьЯн, ничего  не
желающих,  кроме земли,  и  принимающих  христианство  совершенно  внешне  и
корыстно,  страна  духовенства,  погруженного  в  материальный  быт,  страна
обрЯдовериЯ,  страна интеллигентщины,  инертной  и  консервативной  в  своей
мысли, зараженной самыми  поверхностными  материалистическими идеЯми. ђоссиЯ
не   любит   красоты,   боитсЯ  красоты,   как  роскоши,  не  хочет  никакой
избыточности.  ђоссию почти невозможно сдвинуть с места, так  она отЯжелела,
так инертна,  так ленива, так погружена в  материю, так  покорно миритсЯ  со
своей  жизнью.   ‚се  наши  сословиЯ,   наши  почвенные   слои:  дворЯнство,
купечество, крестьЯнство, духовенство, чиновничество, - все  не  хотЯт  и не
любЯт восхождениЯ; все предпочитают  оставатьсЯ в низинах, на равнине,  быть
"как  все".  ‚езде  личность подавлена в  органическом коллективе. Џочвенные
слои наши лишены правосознаниЯ и даже достоинства, не хотЯт самодеЯтельности
и  активности, всегда полагаютсЯ на то, что другие все за них сделают. € наш
политический революционизм как-то  несвободен,  бесплоден и  инертен мыслью.
ђусскаЯ     радикально-демократическаЯ     интеллигенциЯ,      как      слой
кристаллизованный,  духовно  консервативна  и чужда  истинной  свободе;  она
захвачена скорее идеей  механического равенства, чем свободы. €ным  кажетсЯ,
что ђоссиЯ обречена  на  рабство и что нет выхода длЯ нее к свободной жизни.
Њожно  подумать,  что  личность  не  проснулась  еще  не  только   в  ђоссии
консервативной, но  и  в ђоссии  революционной, что  ђоссиЯ все еще остаетсЯ
страной безличного коллектива.  Ќо необходимо понЯть,  что  исконный русский
коллективизм  есть лишь преходЯщее Явление первоначальной стадии натуральной
эволюции, а не вечное Явление духа.
     Љак  понЯть эту  загадочную  противоречивость  ђоссии,  эту  одинаковую
верность взаимоисключающих о ней тезисов? € здесь,  как и везде, в вопросе о
свободе и рабстве  души ђоссии, о ее странничестве  и  ее неподвижности,  мы
сталкиваемсЯ с тайной соотношениЯ мужественного и женственного. Љорень  этих
глубоких противоречий  - в  несоединенности  мужественного и  женственного в
русском  духе   и  русском  характере.  ЃезграничнаЯ  свобода  оборачиваетсЯ
безграничным  рабством, вечное  странничество  -  вечным застоем, потому что
мужественнаЯ свобода не овладевает женственной национальной стихией в ђоссии
изнутри,  из глубины.  Њужественное  начало  всегда ожидаетсЯ извне,  личное
начало не раскрываетсЯ в самом  русском народе. Ћтсюда вечнаЯ зависимость от
инородного. ‚ терминах  философских  это значит, что ђоссиЯ всегда чувствует
мужественное  начало  себе  трансцендентным, а  не  имманентным, привходЯщим
извне. ‘ этим свЯзано то, что все мужественное, освобождающее и  оформлЯющее
было   в  ђоссии  как  бы   не   русским,  заграничным,  западноевропейским,
французским  или немецким или греческим в старину. ђоссиЯ  как бы  бессильна
сама себЯ оформить в бытие свободное, бессильна образовать из себЯ личность.
‚озвращение  к  собственной  почве,  к своей  национальной стихии так  легко
принимает  в  ђоссии  характер  порабощенности,   приводит  к  бездвижности,
обращаетсЯ  в реакцию. ђоссиЯ невеститсЯ, ждет жениха, который должен прийти
из какой-то выси, но приходит  не суженый, а немец-чиновник  и владеет ею. ‚
жизни духа владеют ею: то Њаркс, то Љант, то  тейнер,  то иной какой-нибудь
иностранный муж. ђоссиЯ, столь своеобразнаЯ, столь необычайного духа страна,
постоЯнно находилась в сервилистическом отношении к ‡ападной  …вропе. Ћна не
училась у …вропы, что нужно и хорошо, не приобщалась к европейской культуре,
что  длЯ  нее  спасительно,  а  рабски   подчинЯлась  ‡ападу  или   в  дикой
националистической реакции  громила ‡апад,  отрицали культуру.  Ѓог Ђполлон,
бог мужественной  формы, все  не  сходил  в  дионисическую  ђоссию.  ђусский
дионисизм - варварский, а не эллинский. €  в других странах можно  найти все
противоположности,  но  только  в ђоссии  тезис  оборачиваетсЯ  антитезисом,
бюрократическаЯ  государственность рождаетсЯ из анархизма, рабство рождаетсЯ
из свободы, крайний национализм из сверхнационализма. €з  этого безвыходного
круга есть только  один выход: раскрытие внутри самой ђоссии,  в ее духовной
глубине мужественного, личного, оформлЯющего начала,  овладение  собственной
национальной  стихией,  имманентное пробуждение  мужественного, светоносного
сознаниЯ. € Я  хочу верить, что нынешнЯЯ мироваЯ  война  выведет  ђоссию  из
этого безвыходного  круга, пробудит  в ней мужественный  дух,  покажет  миру
мужественный лик ђоссии, установит внутренне должное  отношение европейского
востока и европейского запада.

II

     Ќыне  разразилась, наконец, давно  жданнаЯ мироваЯ  борьба славЯнской и
германской расы.  „авно уже  германизм  проникал в недра  ђоссии,  незаметно
германизировал русскую государственность  и русскую культуру, управлЯл телом
и душой  ђоссии.  Ќыне  германизм  открыто  идет войной на  славЯнский  мир.
ѓерманскаЯ  раса  -  мужественнаЯ, самоуверенно  и ограниченно мужественнаЯ.
ѓерманский мир  чувствует  женственность  славЯнской  расы  и думает, что он
должен владеть этой расой и ее землей, что только он силен сделать эту землю
культурной. „авно  уже  германизм подсылал своих свах, имел своих  агентов и
чувствовал  ђоссию  предназначенной себе. ‚есь  петербургский период русской
истории  стоЯл  под знаком  внутреннего  и  внешнего влиЯний немцев. ђусский
народ почти уже готов был примиритьсЯ с тем, что управлЯть им и цивилизовать
его  могут  только  немцы. € нужна  была совершенно  исключительнаЯ  мироваЯ
катастрофа, нужно  было  сумасшествие германизма от  гордости и  самомнениЯ,
чтобы ђоссиЯ  осознала себЯ, стрЯхнула  с себЯ пассивность, разбудила в себе
мужественные силы и почувствовала себЯ призванной к  великим делам в мире. ‚
мировой  борьбе  с  германской  расой   нельзЯ   противопоставить  ей   одну
женственность и покорность славЯн.  Ќужно  раскрыть в  себе мужественный лик
под  угрозой   поглощениЯ  германизмом.   ‚ойна  мира  славЯнского   и  мира
германского не есть только столкновение вооруженных  сил на полЯх битвы; она
глубже, это  - духовнаЯ война,  борьба за  господство  разного духа в  мире,
столкновение и  переплетение  восточного и западного  христианского  мира. ‚
этой великой,  поистине  мировой  брани ђоссиЯ не может не осознать себЯ. Ќо
самосознание ее  должно быть  и  ее самоочищением. ‘амосознание предполагает
самокритику и самобичевание. Ќикогда  бахвальство не было самосознанием, оно
может быть  лишь полным  затмением. ЃлестЯщий пример полной  утери истинного
самосознаниЯ и полной тьмы от бахвальства и самомнениЯ ЯвлЯет ныне ѓерманиЯ.
Њужественное,  светоносное  сознание  народа  -  всегда критическое,  всегда
освобождающее от собственной тьмы  и  порабощенности, всегда  есть овладение
хаотическими в себе стихиЯми. € самосознание ђоссии должно быть прежде всего
освобожденным от  подвластности и порабощенности у собственной  национальной
стихии.  Ђ это значит,  что русский народ в отношении к своей русской  земле
должен  быть мужествен  и светоносен, должен владеть землей  и  оформлЯть ее
хаотические стихии, а не растворЯтьсЯ в ней, не  пассивно ей отдаватьсЯ. ќто
значит также, что человеческое призвано господствовать над  природным,  а не
природное  над человеческим.  ђоссиЯ  жила  слишком  природной, недостаточно
человеческой  жизнью,  слишком родовой,  недостаточно личной  жизнью. ‹ичное
человеческое  начало все еще не овладевало  безличными  природными  стихиЯми
земли. ќту  свою исконную родовую биологию ђоссиЯ  переживала  как  исконную
свою коллективную мистику и в лице иных своих  идеологов  видела в этом свое
преимущество  перед  ‡ападной  …вропой. ђоссиЯ  в  массе своей  исповедывала
религию родовой  плоти,  а  не религию  духа,  смешивала родовой,  природный
коллективизм с  коллективизмом  духовным,  сверхприродным.  Ќо  таинственнаЯ
страна  противоречий, ђоссиЯ  таила в себе  пророческий  дух  и предчувствие
новой жизни и новых откровений.
     ‚  этом  решительный  длЯ  русского  сознаниЯ  час  необходимо  Ясно  и
мужественно  сознать подстерегающие  нас  опасности.  ‚ойна  может  принести
ђоссии  великие  блага,  не  материальные только, но и  духовные  блага. Ћна
пробуждает глубокое чувство народного,  национального единства, преодолевает
внутренний раздор и вражду, мелкие  счеты партий, выЯвлЯет лик ђоссии,  кует
мужественный дух. ‚ойна  изобличает ложь жизни, сбрасывает покровы, свергает
фальшивые свЯтыни.  Ћна -  великаЯ проЯвительница. Ќо  она  несет  с собой и
опасности.  ђоссиЯ  может  попасть  в плен  ложного  национализма  и истинно
немецкого шовинизма. Ћна  может  пленитьсЯ идеалами  мирового господства  не
русского по  духу, чуждого  славЯнской расе. ‚ойна несет с собой и опасность
огрубениЯ.  €  всего  более  должна  быть  ђоссиЯ  свободна от  ненависти  к
ѓермании, от порабощающих чувств злобы и мести,  от того отрицаниЯ ценного в
духовной культуре врага,  которое  есть  лишь другаЯ форма рабства.  •очетсЯ
верить, что всего  этого не будет, но нехорошо  закрывать себе глаза на  эти
возможности.  ‚ русской  национальной стихии есть какаЯ-то вечнаЯ  опасность
быть в плену, быть покорной тому, что вне ее. € истинным возрождением ђоссии
может  быть лишь  радикальное  освобождение  от  всЯкого  плена,  от  всЯкой
подавленности и порабощенности  внешнему, внеположному,  инородному,  т.  е.
раскрытие   в  себе  внутренней  мужественности,   внутреннего  света,  духа
царственного и творЯщего.  ‚ойна должна освободить нас, русских, от рабского
и подчиненного отношениЯ к ѓермании, от  нездорового, надрывного отношениЯ к
‡ападной …вропе, как к  чему-то  далекому и внешнему, предмету то  страстной
влюбленности  и  мечты, то погромной  ненависти и страха. ‡ападнаЯ  …вропа и
западнаЯ культура станет длЯ ђоссии  имманентной; ђоссиЯ станет окончательно
…вропой, и именно тогда она будет  духовно самобытной и духовно независимой.
…вропа  перестанет быть  монополистом культуры. ЊироваЯ  война,  в  кровавой
круговорот  которой  вовлечены  уже  все  части света и все  расы,  должна в
кровавых муках родить твердое  сознание всечеловеческого  единства. Љультура
перестанет  быть  столь   исключительно   европейской   и   станет  мировой,
универсальной. €  ђоссиЯ,  занимающаЯ  место  посредника  между  ‚остоком  и
‡ападом,  ЯвлЯющаЯсЯ  ‚остоко-‡ападом,  призвана  сыграть  великую  роль   в
приведении человечества к единству.  ЊироваЯ война  жизненно  подводит нас к
проблеме русского мессианизма.
     Њессианское сознание не есть националистическое  сознание; оно  глубоко
противоположно  национализму;  это  -  универсальное  сознание.  Њессианское
сознание  имеет свои  корни  в  религиозном  сознании  еврейского  народа, в
переживании €зраилем  своей  богоизбранности и  единственности.  Њессианское
сознание есть  сознание избранного народа Ѓожьего, народа, в котором  должен
ЯвитьсЯ ЊессиЯ и через который должен быть мир спасен. Ѓогоизбранный народ -
мессиЯ  среди  народов,  единственный  народ   с  мессианским  призванием  и
предназначением. ‚се другие  народы - низшие народы,  не избранные, народы с
обыкновенной, не мистической судьбой. ‚се народы имеют свое призвание,  свое
назначение в мире, но  только один народ  может быть  избран длЯ мессианской
цели. Ќарод мессианского сознаниЯ  и назначениЯ также одни, как один ЊессиЯ.
Њессианское сознание - мировое и сверхнациональное.  ‚ этом есть аналогиЯ  с
идеей римской  империи, котораЯ также универсальна и сверхнациональна, как и
древнееврейский  мессианизм. ќто всемирное по  своим притЯзаниЯм мессианское
сознание евреев было оправдано тем, что ЊессиЯ ЯвилсЯ в недрах этого народа,
хотЯ  и  был  отвергнут  им.   Ќо,  после  ЯвлениЯ   •риста,  мессианизм   в
древнееврейском смысле  становитсЯ  уже невозможным длЯ  христианского мира.
„лЯ христианина нет ни эллина, ни иудеЯ. Ћдного избранного народа Ѓожьего не
может  быть в  христианском  мире.  •ристос  пришел длЯ всех народов,  и все
народы имеют  перед судом христианского  сознаниЯ свою судьбу и  свой  удел.
•ристианство не допускает  народной  исключительности  и народной  гордости,
осуждает то сознание, по которому мой народ выше всех народов и единственный
религиозный  народ.  •ристианство  не допускает народной  исключительности и
народной  гордости, осуждает  то сознание, по  которому мой народ  выше всех
народов  и единственный  религиозный  народ. •ристианство есть окончательное
утверждение единства человечества, духа всечеловечности и всемирности. € это
было  вполне  осознано  католичеством, хотЯ  и  скреплено  с  относительными
телесно-историческими ЯвлениЯми (папизм). Њессианское сознание есть сознание
пророческое, мессианское самочувствие  -  пророческое самочувствие. ‚ нем  -
соль  религиозной  жизни, и  соль  эта  получена от еврейского  народа.  ќто
пророческое  мессианское  сознание  не  исчезает  в  христианском  мире,  но
претворЯетсЯ  и преображаетсЯ.  € в христианском  мире  возможен пророческий
мессианизм,  сознание исключительного  религиозного призваниЯ  какого-нибудь
народа,  возможна вера, что через этот народ будет сказано миру слово нового
откровениЯ.  Ќо  христианский  мессианизм  должен  быть  очищен от всего  не
христианского, от  национальной гордости и  самомнениЯ, от сбиваниЯ на  путь
старого еврейского  мессианизма, с одной  стороны, и  нового исключительного
национализма  - с другой. •ристианское  мессианское сознание  не  может быть
утверждением того, что  один  лишь русский  народ имеет  великое религиозное
призвание,  что  он  один  -  христианский  народ, что  он один  избран  длЯ
христианской судьбы и христианского удела,  а все остальные народы - низшие,
не христианские  и  лишены  религиозного  призваниЯ. ‚ таком  самомнении нет
ничего  христианского.   Ќичего  христианского  не  было  в  вечном  припеве
славЯнофилов о гниении ‡апада и отсутствии у  него христианской жизни. ’акаЯ
юдаизациЯ христианства возвращает  нас  от  Ќового ‡авета к  ‚етхому ‡авету.
ћдаизм в  христианстве  есть  подстерегающаЯ  опасность,  от  которой  нужно
очищатьсЯ.   Ђ   всЯкий   исключительный   религиозный  национализм,  всЯкое
религиозно-национальное  самомнение  есть  юдаизм  в  христианстве.  ЉрайнЯЯ
национализациЯ  церкви  и  есть  юдаизм внутри  христианства.  €  в  русском
христианстве есть много юдаистических элементов, много ветхозаветного.
     •ристианское мессианское сознание может быть лишь сознанием того, что в
наступающую мировую эпоху ђоссиЯ призвана сказать свое новое слово миру, как
сказал  его  уже мир  латинский и мир германский.  ‘лавЯнскаЯ раса, во главе
которой стоит  ђоссиЯ, должна раскрыть свои духовные потенции, выЯвить  свой
пророчественный  дух.  ‘лавЯнскаЯ  раса  идет  на  смену  другим расам,  уже
сыгравшим свою  роль, уже склонЯющимсЯ  к упадку;  это  - раса будущего. ‚се
великие  народы  проходЯт   через  мессианское  сознание.  ќто  совпадает  с
периодами особенного духовного подъема, когда судьбами истории  данный народ
призываетсЯ совершить  что-либо великое и новое  длЯ мира. ’акое мессианское
сознание было в ѓермании в начале XIX века. Ђ ныне ты присутствуем при конце
германского  мессианизма,   при  полном  исчерпании  его   духовных  сил.  ‚
христианской истории нет одного избранного народа Ѓожьего,  но разные народы
в  разное времЯ избираютсЯ длЯ великой миссии, длЯ откровений духа. ‚ ђоссии
давно  уже нарождалось  пророческое  чувствование  того,  что  настанет  час
истории,  когда она будет призвана  длЯ великих откровений духа, когда центр
мировой  духовной жизни  будет  в ней.  ќто не  еврейский мессианизм.  ’акое
пророческое чувствование не  исключает  великого  избраниЯ  и предназначениЯ
других народов;  оно есть  лишь продолжение и  восполнение дел,  сотворенных
всеми народами  христианского мира. ќто  русское  мессианское сознание  было
замутнено, пленено  Языческой национальной стихией  и  искажено  пережитками
сознаниЯ  юдаистического. ђусское  сознание должно очиститьсЯ и освободитьсЯ
от этого Языческого и юдаистического плена. Ђ это значит, что русскаЯ  мысль
и русскаЯ жизнь должны быть радикально освобождены от мертвенных и мертвЯщих
сторон  славЯнофильства,   не  только   официального,  но   и  народного.  ‚
славЯнофильстве   была   своЯ    правда,   которую   всегда   хорошо    было
противопоставлЯть западничеству. Ћна сохранитсЯ. Ќо много было фальши и лжи,
много   рабства  у   материального   быта,  много  "возвышающих  обманов"  и
идеализаций, задерживающих жизнь духа.
     ђоссиЯ  не может определЯть  себЯ, как ‚осток,  и  противополагать себЯ
‡ападу.  ђоссиЯ   должна   сознавать   себЯ   и   ‡ападом,  ‚остоко-‡ападом,
соединителем  двух  миров,  а  не  разделителем. ‚ладимир  ‘оловьев  духовно
покончил  со   старым   славЯнофильством,  с  его   ложным  национализмом  и
исключительным  восточничеством.  € после  дела ‚л.  ‘оловьева  христианский
универсализм должен  считатьсЯ  окончательно утвержденным в сознании. ‚сЯкий
партикулЯризм по существу не христианской природы. €сключительное господство
восточной стихии  в  ђоссии всегда было  рабством у женственного  природного
начала и кончалось  царством  хаоса,  то  реакционного,  то  революционного.
ђоссиЯ, как  самоутверждающийсЯ ‚осток, ђоссиЯ национально  самодовольнаЯ  и
исключительнаЯ    -    означает    нераскрытость,    невыЯвленность   начала
мужественного, человеческого и личного рабства у начала природно-стихийного,
национально  родового,  традиционно-бытового.  ‚  сознании  религиозном  это
означает абсолютизацию  и обожествление  телесно-относительного,  довольство
животной теплотой  национальной  плоти. ‚ этом -  вечный соблазн  и  великаЯ
опасность  ђоссии.  †енственность  славЯн  делает   их  мистически  чуткими,
способными прислушиватьсЯ к внутренним голосам. Ќо исключительное господство
женственной стихии мешает им выполнить  свое призвание в  мире. „лЯ русского
мессианизма нужен мужественный дух, - без него опЯть и опЯть будет  провал в
эту  пленительную  и затЯгивающую первородную стихию русской земли,  котораЯ
ждет своего просветлениЯ и  оформлениЯ. Ќо  конец славЯнофильства есть также
конец и западничества, конец  самого противоположениЯ ‚остока и ‡апада.  € в
западничестве был партикулЯризм  и провинциализм, не  было вселенского духа.
‡ападничество  означало  какое-то  нездоровое  и немужественное отношение  к
‡ападу, какую-то несвободу и бессилие почувствовать себЯ действенной силой и
длЯ самого ‡апада. ђусское самосознание не может быть ни славЯнофильским, ни
западническим,  так как  обе  эти формы означают  несовершеннолетие русского
народа, его незрелость  длЯ  жизни мировой, длЯ  мировой роли. Ќа  ‡ападе не
может быть западничества, там невозможна эта мечта о ‡ападе, как о  каком-то
высшем состоЯнии. ‚ысшее состоЯние не есть ‡апад,  как не есть и ‚осток; оно
не  географично  и  материально ничем не  ограничено.  ЊироваЯ война  должна
преодолеть существование ђоссии, как  исключительного ‚остока, и …вропы, как
исключительного  ‡апада. —еловечество  выйдет  из  этих  ограничений. ђоссиЯ
выйдет  в  мировую  жизнь   определЯющей  силой.  Ќо   мироваЯ  роль  ђоссии
предполагает  пробуждение  в ней  творческой  активности человека, выход  из
состоЯниЯ пассивности и растворенности. “же в „остоевском,  вечно двоЯщемсЯ,
есть  пророчество  об  откровении  человека,  об исключительном  по  остроте
антропологическом   сознании.   €стинный  русский   мессианизм  предполагает
освобождение религиозной жизни, жизни духа от исключительной закрепощенности
у   начал   национальных  и  государственных,  от  всЯкой   прикованности  к
материальному  быту. ђоссиЯ  должна  пройти  через  религиозную  эмансипацию
личности.   ђусский   мессианизм   опираетсЯ   прежде   всего   на   русское
странничество, скитальчество и искание, на русскую мЯтежность и неутолимость
духа,  на ђоссию пророческую, на русских  - града  своего не  имеющих, града
грЯдущего  взыскующих.  ђусский  мессианизм  не может быть свЯзан с  ђоссией
бытовой, инертно-косной, ђоссией,  отЯжелевшей в своей национальной плоти, с
ђоссией, охранЯющей обрЯдоверие, с русскими - довольными свои градом, градом
Языческим, и страшащимсЯ града грЯдущего.
     ‚се своеобразие славЯнской и русской мистики - в искании града Ѓожьего,
града грЯдущего, в ожидании сошествиЯ на землю Ќебесного €ерусалима, в жажде
всеобщего спасениЯ и всеобщего  блага, в апокалиптической настроенности. ќти
апокалиптические,  пророческие  ожиданиЯ  находЯтсЯ  в  противоречии  с  тем
чувством, что русские уже град свой имеют и что град этот - "свЯтаЯ ђусь". Ђ
на  этом бытовом  и  удовлетворенном  чувстве  основывалось  в  значительной
степени     славЯнофильство     и     основываетсЯ    всЯ     наша    праваЯ
религиозно-национальнаЯ идеологиЯ. ђелигиЯ свЯщенства, - охранениЯ того, что
есть,  сталкиваетсЯ  в  духе  ђоссии  с  религией  пророчества, -  взысканиЯ
грЯдущей правды. ‡десь одно из коренных противоречий  ђоссии. €  если  можно
многое  привести  в  защиту  того  тезиса, что  ђоссиЯ  -  страна  охранениЯ
религиозной свЯтыни по  преимуществу и  в этом ее религиознаЯ миссиЯ, то  не
меньше можно  привести в защиту того антитезиса, что ђоссиЯ  по преимуществу
страна  религиозного алканиЯ, духовной  жажды,  пророческих  предчувствий  и
ожиданий. ‚ лице  „остоевского воплощена эта религиознаЯ антиномиЯ ђоссии. “
него   два    лика:    один    обращен   к    охранению,    к   закрепощению
национально-религиозного  быта,  выдаваемого  за  подлинное бытие,  -  образ
духовной сытости, а другой  лик - пророческий, обращенный к граду грЯдущему,
- образ  духовного голода. Џротиворечие и  противоборство духовной сытости и
духовного голода - основное длЯ  ђоссии, и  из него объЯснимы  многие другие
противоречиЯ  ђоссии.   „уховнаЯ  сытость  даетсЯ  пассивной  отдачей   себЯ
женственной национальной  стихии.  ќто не  есть  еще насыщение  Ѓожественной
пищей,   это   все   еще   натуралистическое   насыщение.   „уховный  голод,
неудовлетворенность   натуралистической   национальной   пищей,   есть  знак
освобождениЯ мужественного начала личности.  ’о  же противоречие, которое мы
видим  в национальном  гении  „остоевского, видим мы  и  в  русской народной
жизни,  в  которой всегда  видны  два  образа. „уховнаЯ  сытость,  охранение
старого, бытовое  и внешне-обрЯдовое  понимание христианства  -  один  образ
народной  религиозной  жизни.   „уховный  голод,  пророческие  предчувствиЯ,
мистическаЯ  углубленность на  вершинах  православиЯ в иных сторонах  нашего
сектантства и раскола, в странничестве -  другой образ  народной религиозной
жизни. ђусскаЯ мистика, русский мессианизм свЯзаны со вторым образом ђоссии,
с ее духовным голодом и жаждой  божественной правды на земле, как и на небе.
ЂпокалиптическаЯ настроенность глубоко отличает русскую мистику  от  мистики
германской, котораЯ есть лишь погружение в глубину духа и котораЯ никогда не
была устремлением к Ѓожьему  граду, к концу, к преображению мира. Ќо русскаЯ
апокалиптическаЯ  настроенность  имеет  сильный  уклон   к  пассивности,   к
выжидательности, к женственности. ‚ этом сказываетсЯ характернаЯ особенность
русского  духа.  ЏророчественнаЯ  русскаЯ душа  чувствует  себЯ  пронизанной
мистическими токами. ‚ народной жизни это принимает форму ужаса от  ожиданиЯ
антихриста. ‚ последнее времЯ эти подлинные народные религиозные переживаниЯ
проникли  и  в  наши культурные  религиозно-философские течениЯ,  но  уже  в
отраженной  и  слишком стилизованной, искусственной  форме. ЋбразовалсЯ даже
эстетический  культ  религиозных  ужасов   и  страхов,  как  верный  признак
мистической настроенности.  € в этом опЯть нет того мужественного, активного
и  творЯщего духа, который  всего более нужен ђоссии  длЯ выполнениЯ мировой
задачи,  к  которой  она  призвана. ђоссиЯ  пророческаЯ  должна  перейти  от
ожиданиЯ  к  созиданию, от  жуткого  ужаса к  духовному дерзновению. ‘лишком
Ясно,  что  ђоссиЯ  не  призвана  к  благополучию, к  телесному  и духовному
благоустройству,  к закреплению старой плоти  мира.  ‚ ней нет дара созданиЯ
средней  культуры, и  этим  она  действительно глубоко  отличаетсЯ от  стран
‡апада, отличаетсЯ не только по отсталости своей, а по духу своему.
     ‡десь  тайна  русского   духа.  „ух  этот  устремлен   к  последнему  и
окончательному, к абсолютному во всем; к абсолютной свободе  и к  абсолютной
любви. Ќо в природно-историческом процессе царит относительное  и среднее. €
потому русскаЯ жажда абсолютной свободы на практике слишком часто приводит к
рабству  в  относительном и  среднем  и русскаЯ жажда абсолютной  любви -  к
вражде  и  ненависти.  [ђусскаЯ  революциЯ наглЯдно  показала всю  опасность
русской абсолютности.] „лЯ  русских характерно какое-то  бессилие,  какаЯ-то
бездарность  во   всем   относительном  и  среднем.  Ђ  историЯ  культуры  и
общественности  всЯ ведь в среднем  и относительном; она не  абсолютна  и не
конечна.  ’ак как  царство  Ѓожие есть царство абсолютного и  конечного,  то
русские легко  отдают все относительное и среднее во власть царства дьЯвола.
—ерта эта очень национально-русскаЯ. „обыть себе  относительную общественную
свободу  русским  трудно не  потому  только,  что  в  русской  природе  есть
пассивность и подавленность, но и  потому, что русский дух жаждет абсолютной
Ѓожественной  свободы.  Џоэтому  же  трудно русским создавать  относительную
культуру, котораЯ всегда  есть дело предпоследнее,  а  не последнее. ђусские
постоЯнно находЯтсЯ  в рабстве в среднем и в относительном и оправдывают это
тем, что  в  окончательном  и  абсолютном  они свободны. ’ут  скрыт один  из
глубочайших  мотивов славЯнофильства. ‘лавЯнофилы  хотели оставить  русскому
народу  свободу  религиозной  совести,  свободу думы,  свободу  духа, а  всю
остальную жизнь отдать во  власть  силы,  неограниченно  управлЯющей русским
народом.   „остоевский  в  легенде   о  "‚еликом  €нквизиторе"  провозгласил
неслыханную свободу  духа,  абсолютную  религиозную  свободу  во  •ристе.  €
„остоевский  же  готов  был  не  только  покорно  миритьсЯ,  но  и  защищать
общественное рабство. Џо-иному, но  та же русскаЯ черта сказалась и у  наших
революционеров-максималистов,  требующих абсолютного во всЯкой относительной
общественности  и не  способных создать свободной  общественности.  ’ут мы с
новой  стороны подходим к  основным  противоречиЯм  ђоссии.  ќто все  та  же
разобщенность  мужественного и женственного начала в недрах русской стихии и
русского  духа.  ђусский  дух,   устремленный  к  абсолютному  во  всем,  не
овладевает мужественно сферой относительного и  серединного, он  отдаетсЯ во
власть внешних сил.  ’ак в  серединной культуре он всегда  готов отдатьсЯ во
власть   германизма,   германской   философии   и   науки.   ’о   же   и   в
государственности, по существу серединной и относительной. ђусский дух хочет
свЯщенного государства в абсолютном и готов миритьсЯ с звериным государством
в относительном. Ћн хочет свЯтости в жизни абсолютной, и только свЯтость его
пленЯет,  и он же готов миритьсЯ с грЯзью  и низостью в жизни относительной.
Џоэтому свЯтаЯ  ђусь имела  всегда  обратной  своей стороной  ђусь звериную.
ђоссиЯ как  бы всегда хотела  лишь  ангельского  и  зверского и недостаточно
раскрывала в себе человеческое. ЂнгельскаЯ свЯтость и зверскаЯ низость - вот
вечные колебаниЯ русского  народа, неведомые более средним западным народам.
ђусский  человек  упоен свЯтостью, и он же упоен грехом, низостью. ‘миреннаЯ
греховность, не  дерзающаЯ  слишком подыматьсЯ,  так характерна  длЯ русской
религиозности.   ‚  этом  чувствуетсЯ  упоение   от   погружениЯ  в   теплую
национальную  плоть, в низинную  землЯную  стихию. ’ак  и  само  пророческое
мессианское  в русском  духе,  его  жажда  абсолютного,  жажда преображениЯ,
оборачиваетсЯ  какой-то   порабощенностью.  џ  пыталсЯ  характеризовать  все
противоречиЯ  ђоссии и свести их  к единству.  ќто  путь  к  самосознанию, к
осознанию того, что нужно ђоссии длЯ раскрытиЯ ее великих духовных потенций,
длЯ осуществлениЯ ее мировых задач.
     Љак человек должен относитьсЯ к земле  своей, русский человек к русской
земле?  ‚от наша проблема. Ћбраз родной земли не  есть только  образ матери,
это  также -  образ невесты и  жены,  которую  человек  оплодотворЯет  своим
логосом,  своим  мужественным  светоносным  и  оформлЯющим началом, и  образ
дитЯти. Џрежде всего  человек должен  любить свою землю, любить  во  всех ее
противоречиЯх, с ее грехами и недостатками.  Ѓез любви к своей земле человек
бессилен  что-нибудь сотворить,  бессилен овладеть  землей. Ѓез стихии земли
мужественный дух  бессилен.  Ќо  любовь человека  к земле  не  есть  рабство
человека у  земли, не  есть пассивное  в  нее  погружение и растворение в ее
стихии. ‹юбовь человека  к  земле  должна  быть  мужественной.  ЊужественнаЯ
любовь есть выход из натуралистической зависимости, из родовой погруженности
в стихийный  первородный коллективизм. ‚ ђоссии все еще слишком господствует
не  только натуральное  хозЯйство в ее материальной жизни,  но и натуральное
хозЯйство в ее духовной жизни. €з этого  периода  натурального  хозЯйства  в
муках выходит  русский  народ, и  процесс этот болезнен и мучителен. ђусское
отщепенство   и   скитальчество   свЯзано   с  этим  отрыванием  от  родовой
натуралистической зависимости, принЯтой за высшее  состоЯние. Ћтрыв этот  не
есть  отрыв от родной  земли.  €  русские  отщепенцы  и  скитальцы  остаютсЯ
русскими,  характерно   национальными.   Ќаша   любовь   к  русской   земле,
многострадальной  и  жертвенной,  превышает все эпохи,  все  отношениЯ и все
идеологические построениЯ.  „уша ђоссии -  не  буржуазнаЯ  душа,  - душа, не
склонЯющаЯсЯ  перед золотым тельцом, и уже  за  одно  это  можно  любить  ее
бесконечно. ђоссиЯ дорога и любима в самых своих чудовищных противоречиЯх, в
загадочной совей  антиномичности, в своей таинственной стихийности.  ќто все
почувствовали, когда началась война.
     Ќо   русскаЯ  стихиЯ  требует  оформлЯющего  и  светоносЯщего   логоса.
Ќедостаток мужественного характера и того закала личности, который на ‡ападе
вырабатывалсЯ  рыцарством,  - самый  опасный недостаток русских,  и русского
народа и русской интеллигенции. ‘ама любовь русского человека к родной земле
принимала форму, препЯтствующую развитию  мужественного личного духа. ‚о имЯ
этой любви, во  имЯ припаданиЯ к  лону матери отвергалось в ђоссии рыцарское
начало.  ђусский дух был окутан  плотным  покровом  национальной материи, он
тонул в  теплой  и  влажной  плоти.  ђусскаЯ душевность, столь  хорошо  всем
известнаЯ, свЯзана с этой теплотой  и влажностью;  в ней  много еще  плоти и
недостаточно духа. Ќо плоть и кровь не  наследуют вечности, и  вечной  может
быть  лишь  ђоссиЯ   духа.  ђоссиЯ  духа  может  быть  раскрыта  лишь  путем
мужественной жертвы жизнью в  животной  теплоте  коллективной родовой плоти.
’айна  ђоссии  может  быть  разгадана лишь освобождением ее  от  искажающего
рабства у темных стихий. ‚ очистительном огне мирового пожара многое сгорит,
истлеют  ветхие материальные одежды  мира  и  человека.  € тогда возрождение
ђоссии к новой  жизни  может быть свЯзано лишь с мужественными, активными  и
творЯщими путЯми духа, с  раскрытием •риста внутри человека и народа, а не с
натуралистической  родовой стихией,  вечно  влекущей  и порабощающей. ќто  -
победа  огнЯ  духа  над  влагой  и теплом  душевной  плоти. ‚ ђоссии в  силу
религиозного ее характера, всегда  устремленного к абсолютному и  конечному,
человеческое   начало  не  может  раскрытьсЯ   в  форме  гуманизма,  т.   е.
безрелигиозно.  € на ‡ападе гуманизм исчерпал, изжил себЯ, пришел к кризису,
из которого  мучительно  ищет  западное  человечество  выхода.  ЏовторЯть  с
запозданием западный  гуманизм ђоссиЯ не может. ‚ ђоссии откровение человека
может  быть лишь религиозным откровением, лишь раскрытием  внутреннего, а не
внешнего человека, •риста внутри. ’аков абсолютный дух ђоссии, в котором все
должно идти от  внутреннего, а не внешнего. ’аково призвание  славЯнства.  ‚
него можно только  верить, его доказать нельзЯ.  ђусский  народ нужно  более
всего  призывать  к религиозной  мужественности не  на войне только,  но и в
жизни  мирной,  где он должен быть  господином  своей земли.  Њужественность
русского народа не  будет  отвлеченной,  оторванной от женственности,  как у
германцев. …сть тайна особенной судьбы в  том, что ђоссиЯ  с ее аскетической
душой должна быть великой и могущественной. Ќе слабой и маленькой, а сильной
и большой победит она соблазн царства этого мира. ‹ишь жертвенность большого
и сильного,  лишь свободное его уничтожение в этом мире спасает и искуплЯет.
ђусское  национальное  самосознание  должно  полностью  вместить  в себЯ эту
антиномию:   русский   народ  по   духу  своему   и   по  призванию   своему
сверхгосударственный  и  сверхнациональный  народ, по  идее своей не любЯщий
"мира"  и  того, что  в  "мире", но ему  дано могущественнейшее национальное
государство длЯ того, чтобы жертва его и отречение  были вольными,  были  от
силы, а не от бессилиЯ.  Ќо антиномиЯ русского бытиЯ  должна быть перенесена
внутрь  русской души, котораЯ  станет мужественно-жертвенной,  в себе  самой
изживающей  таинственную свою  судьбу. ђаскрытие мужественного духа в ђоссии
не может быть прививкой к ней серединной западной культуры. ђусскаЯ культура
может быть лишь конечной, лишь  выходом  за грани культуры. Њужественный дух
потенциально  заключен  в ђоссии  пророческой,  в  русском  странничестве  и
русском  искании правды.  € внутренно он соединитсЯ с женственностью русской
земли.

     Ћпубликовано в 1915.
     Ћ "вечно-бабьем" в русской душе

I

     ‚ышла  книга ‚.  ‚. ђозанова "‚ойна  1914 года и русское  возрождение".
Љнига  - блестЯщаЯ и возмущающаЯ. ђозанов - сейчас  первый русский  стилист,
писатель с  настоЯщими проблесками гениальности. …сть у ђозанова  особеннаЯ,
таинственнаЯ жизнь слов, магиЯ  словосочетаний,  притЯгивающаЯ чувственность
слов.  “ нег  нет слов  отвлеченных,  мертвых,  книжных.  ‚се слова - живые,
биологические,  полнокровные.  —тение  ђозанова -  чувственное  наслаждение.
’рудно  передать своими  словами  мысли ђозанова. „а  у  него  и нет никаких
мыслей. ‚се  заключено в органической  жизни  слов  и  от них не  может быть
оторвано.  ‘лова  у  него  не  символы  мысли,  а  плоть и кровь.  ђозанов -
необыкновенный художник слова, но в  том, что  он пишет, нет аполлонического
претворениЯ  и оформлениЯ.  ‚  ослепительной жизни слов  он дает сырье своей
души,  без  всЯкого выбора, без всЯкой  обработки. € делает он это  с  даром
единственным  и  неповторимым.  Ћн презирает  всЯкие  "идеи",  всЯкий логос,
всЯкую  активность  и  сопротивлЯемость  духа  в  отношении  к  душевному  и
жизненному процессу.  Џисательство длЯ  него есть биологическое  отправление
его  организма. € он  никогда не сопротивлЯетсЯ никаким  своим биологическим
процессам,  он их непосредственно  заносит на бумагу,  переводит  на  бумагу
жизненный поток.  ќто делает  ђозанова совершенно  исключительным, небывалым
Явлением,  к  которому  трудно  подойти  с обычными  критериЯми.  ѓениальнаЯ
физиологиЯ    розановских    писаний    поражает    своей     безыдейностью,
беспринципностью, равнодушием к добру и злу, неверностью, полным отсутствием
нравственного  характера  и  духовного  упора. ‚се,  что  писал  ђозанов,  -
писатель  богатого  дара и  большого  жизненного значениЯ,  - есть  огромный
биологический  поток,  к  которому  невозможно  приставать  с  какими-нибудь
критериЯми и оценками.
     ђозанов - это какаЯ-то первороднаЯ биологиЯ, переживаемаЯ, как мистика.
ђозанов не  боитсЯ противоречий, потому что противоречий не боитсЯ биологиЯ,
их  боитсЯ  лишь  логика. Ћн готов отрицать  на  следующей  странице то, что
сказал на предыдущей, и остаетсЯ в целостности жизненного, а  не логического
процесса.  ђозанов  не  может  и  не  хочет противостоЯть наплыву  и  напору
жизненных  впечатлений, чувственных ощущений.  Ћн  совершенно  лишен  всЯкой
мужественности  духа,  всЯкой  активной  силы  сопротивлениЯ  стихиЯм ветра,
всЯкой внутренней свободы.  ‚сЯкое жизненное дуновение и ощущение превращают
его в  резервуар,  принимающий в  себЯ  поток, который  потом  с необычайной
быстротой переливаетсЯ на  бумагу.  ’акой склад природы принуждает  ђозанова
всегда преклонЯтьсЯ перед фактом, силой  и  историей. „лЯ него сам жизненный
поток  в  своей   мощи  и   есть   Ѓог.  Ћн  не   мог  противостоЯть  потоку
националистической реакции 80-х годов, не мог  противостоЯть  революционному
потоку 1905 г., а потом  новому реакционному потоку, напору антисемитизма  в
эпоху  Ѓейлиса,  наконец,  подъему  героического  патриотизма  и   опасности
шовинизма.
     Њногих пленЯет  в ђозанове то, что в писаниЯх его, в своеобразной жизни
его  слов чувствуетсЯ  как бы сама  мать-природа, мать-землЯ  и ее жизненные
процессы. ђозанова любЯт потому, что так устали от отвлеченности, книжности,
оторванности. ‚ его книгах  как бы чувствую  больше жизни. € готовы простить
ђозанову  его чудовищный цинизм,  его писательскую  низость, его неправду  и
предательство.  Џравославные  христиане,  самые   нетерпимые  и  отлучающие,
простили ђозанову все, забыли, что он много лет хулил •риста, кощунствовал и
внушал  отвращение к христианской  свЯтыне.  ђозанов все-таки свой  человек,
близкий  биологически,  родственник,  дЯдюшка,  вечно упоенный  православным
бытом.
     Ћн, в  сущности, всегда любил православие без •риста и всегда оставалсЯ
верен  такому Языческому православию, которое ведь  много милее и ближе, чем
суровый и трагических дух •риста. ‚  ђозанове так много характерно-русского,
истинно-русского.  Ћн  -  гениальный  выразитель  какой-то  стороны  русской
природы,  русской  стихии.  Ћн  возможен  только в  ђоссии.  Ћн  зародилсЯ в
воображении „остоевского  и  даже превзошел своим неправдоподобием все,  что
представлЯлось   этому   гениальному   воображению.   Ђ   ведь   воображение
„остоевского  было   чисто   русское,  и  лишь  до  глубины  русское  в  нем
зарождалось.  €  если отрадно иметь  писателЯ,  столь  до конца  русского, и
поучительно видеть в нем обнаружение русской стихии, то и страшно становитсЯ
за  ђоссию, жутко  становитсЯ за судьбу  ђоссии.  ‚  самых  недрах  русского
характера обнаруживаетсЯ вечно  -  бабье, не  вечно - женственное, а вечно -
бабье. ђозанов - гениальнаЯ русскаЯ  баба,  мистическаЯ баба.  € это "бабье"
чувствуетсЯ и в самой ђоссии.

II

     Љнига  ђозанова  о войне  заканчиваетсЯ описанием того потока ощущений,
который хлынул в него, когда он однажды шел по улице Џетрограда  и  встретил
полк  конницы.  "џ  все  робко смотрел на эту  нескончаемо  идущую  вереницу
тЯжелых всадников, из которых каждый был так огромен сравнительно со мной!..
ЊалейшаЯ   неправильность  движениЯ   -  и  Я  раздавлен...  —увство   своей
подавленности более и  более  входило  в  менЯ. џ  чувствовал себЯ обвеЯнным
чужою силой, до того огромною, что мое "Я" как бы уносилось пушинкою в вихрь
этой огромности и этого множества... Љогда Я вдруг начал чувствовать, что не
только  "боюсь",  но  и  -  обворожен ими,  зачарован странным  очарованием,
которое  только один раз  -  вот  этот - испытал в жизни. Џроизошло странное
Явление:  преувеличеннаЯ мужественность  того,  что было предо мною,  как бы
изменила структуру  моей организации и отбросила, опрокинула эту организацию
- в женскую. џ почувствовал необыкновенную нежность, истому и сонливость  во
всем существу... ‘ердце упало во мне - любовью... Њне хотелось бы, чтобы они
были еще огромнее, чтобы их было еще больше... ќтот колосс физиологии, колос
жизни  и должен  быть  источник  жизни  -  вызвал во  мне чисто  женственное
ощущение безвольности,  покорности  и ненасытного желаниЯ  "побыть  вблизи",
видеть,  не  спускать  глаз...  Ћпределенно  -  это  было  начало  влюблениЯ
"девушки"  (с. 230 - 32).  € ђозанов восклицает: "‘ила -  вот одна красота в
мире... ‘ила -  она покорЯет, перед  ней падают, ей,  наконец, -  молЯтсЯ...
ЊолЯтсЯ вообще "слабые" -  "мы", вот "Я" на тротуаре...  ‚  силе лежит тайна
мира... Ћгромное  сильное... ѓолова  была  Ясна,  а  сердце билось...  как у
женщины.  ‘уть  армии,  что  она  всех  нас  превращает  в  женщин,  слабых,
трепещущих, обнимающих воздух..."  (с. 233 - 34). ќто замечательное описание
дает ощущение прикосновениЯ если не к "тайне мира и истории", как претендует
ђозанов, то к какой-то тайне  русской истории и русской  души. †енственность
ђозанова,  так  художественно  переданнаЯ,  есть  также  женственность  души
русского народа. €сториЯ образованиЯ русской государственности, величайшей в
мире  государственности,  столь  непостижимаЯ  в  жизни  безгосударственного
ђусского народа,  может  быть понЯта  из этой тайны. “  русского народа есть
государственный дар покорности, смирениЯ личности перед коллективом. ђусский
народ не  чувствует себЯ мужем,  он все невеститсЯ, чувствует  себЯ женщиной
перед  колоссом  государственности,  его покорЯет "сила",  он  ощущает  себЯ
розановским  "Я  на тротуаре" в  момент прохождениЯ конницы. ‘ам  ђозанов на
протЯжении всей книги остаетсЯ этим трепещущим "Я на тротуаре". „лЯ ђозанова
не только суть армии, но и  суть государственной власти в том, что она "всех
нас  превращает  в женщин, слабых, трепещущих,  обнимающих воздух...". €  он
хочет показать,  что  весь  русский народ  так  относитсЯ  к государственной
власти.  ‚  книге   ђозанова  есть   изумительные,  художественные  страницы
небывалой апологии самодовлеющей силы  государственной власти, переходЯщей в
настоЯщее идолопоклонство.  Џодобного  поклонениЯ государственной силе,  как
мистическому  факту  истории,  еще  не  было  в  русской  литературе.  € тут
вскрываетсЯ очень интересное соотношение ђозанова со славЯнофилами.

III

     Љнига   ђозанова   свидетельствует   о   возрождении   славЯнофильства.
ЋказываетсЯ, что славЯнофильство возродила война, и  в этом - основной смысл
войны.  ђозанов  решительно  начинает  за здравие славЯнофильства. €  сам он
повторЯет  славЯнофильские  зады, давно уже  отвергнутые  не "западнической"
мыслью, а мыслью, продолжавшей дело славЯнофилов. Џосле ‚. ‘оловьева нет уже
возврата  к  старому славЯнофильству. Ќо еще более, чем мыслью, опровергнуты
славЯнофильские  зады  жизнью.  ђозанову  кажетсЯ,   что  патриотический   и
национальный подъем, вызванный войною, и есть возрождение славЯнофильства. џ
думаю,   что   нынешний   исторический   день   совершенно  опрокидывает   и
славЯнофильские,  и  западнические  платформы и  обЯзывает нас к  творчеству
нового самосознаниЯ и новой жизни. € мучительно видеть, что нас тЯнут назад,
к отживающим  формам  сознаниЯ и жизни. ЊироваЯ война, конечно,  приведет  к
преодолению старой постановки вопроса о ђоссии и …вропе, о ‚остоке и ‡ападе.
Ћна  прекратит  внутреннюю распрю  славЯнофилов и  западников,  упразднив  и
славЯнофильство,   и   западничество,  как   идеологии   провинциальные,   с
ограниченным горизонтом.
     Ќеужели  мировые событиЯ, исключительные в мировой истории,  ничему нас
не научат, не  приведут  к рождению нового  сознаниЯ и оставЯт нас в прежних
категориЯх, из которых мы хотели вырватьсЯ до  войны? ђусское возрождение не
может  быть  возрождением  славЯнофильства,   оно  будет  концом  и  старого
славЯнофильства  и  старого  западничества,  началом  новой  жизни и  нового
сознаниЯ.  ђозанова же  война вдохновила лишь  на повторение в тысЯчный  раз
старых  слов,  потерЯвших всЯкий  вкус и  аромат: всЯ  русскаЯ  историЯ есть
тихаЯ, безбурнаЯ; все русское состоЯние - мирное,  безбурное. ђусские люди -
тихие. ‚ хороших  случаЯх и благоприЯтной обстановке они неодолимо вырастают
в ласковых, приветных, добрых людей. ђусские люди -  "славные" (с. 51). Ќо с
не меньшим основанием можно было бы утверждать, что русскаЯ душа - мЯтежнаЯ,
ищущаЯ,   душа  странническаЯ,   взыскующаЯ   нового   ѓрада,   никогда   не
удовлетворЯющаЯсЯ  ничем  средним и относительным.  €з этой  прославленной и
часто  фальшиво  звучащей  "тихости,  безбурности  и   славности"  рождаетсЯ
инерциЯ, котораЯ мила вечно-бабьему сердцу ђозанова, но никогда не рождаетсЯ
новой, лучшей  жизни. ‚ розановской стихии  есть  вечнаЯ  опасность,  вечный
соблазн русского народа, источник его  бессилиЯ  стать народом мужественным,
свободным,  созревшим длЯ самостоЯтельной жизни  в  мире. € ужасно,  что  не
только  ђозанов,  но   и  другие,   призванные   быть   выразителЯми  нашего
национального  сознаниЯ,   тЯнут  нас   назад  и  вниз,  отдаютсЯ   соблазну
пассивности,   покорности,  рабству  у   национальной  стихии,   женственной
религиозности.  Ќе только  вечное,  но  и  слишком временное,  устаревшее  в
славЯнофильстве хотели  бы  восстановить ‘. Ѓулгаков,  ‚.  €ванов,  ‚.  ќрн.
Ћгромной силе, силе национальной стихии, земли не противостоит мужественный,
светоносный  и  твердый  дух,  который  призван  овладеть  стихиЯми.  Ћтсюда
рождаетсЯ опасность шовинизма, бахвальство снаружи и рабье  смиренье внутри.
€ мир  внутри ђоссии,  преодоление вражды и злобы  делают невозможным именно
ђозанов  и  ему подобные. ќти  люди  странно понимают  взаимное примирение и
воссоединение враждующих партий  и направлений, так  понимают,  как понимают
католики  соединение  церквей,  т.  е. исключительно  присоединение к  одной
стороне,  на которой  всЯ  полнота  истины.  ќтот  старый  способ не замирит
исторической  распри  "правого"  и  "левого"  лагерЯ.  ЏокаЯние должно  быть
взаимным,  и амнистиЯ должна быть взаимной, и согласие на  самоограничение и
жертву  должно быть взаимным. ‚ерилось, что  война приведет к этому, но пока
этого  нет,  и  наши  националистические  идеологи мешают этому. ђозановские
настроениЯ служат делу злобы, а не мира.
     Ќачав за  здравие славЯнофилов,  ђозанов  кончает за упокой. Ћн  отдает
решительное предпочтение ђоссии официальной и  государственной перед ђоссией
народной    и   общественной,    и   славЯнофильству   официальному    перед
славЯнофильством общественным.  ‘лавЯнофилы  считали русский народ - народом
безгосударственным,  и  очень многое  на этом  строили.  ђозанов,  напротив,
считает   русский   народ  народом   государственным   по   преимуществу.  ‚
государственности ђозанова, котораЯ длЯ него самого ЯвлЯетсЯ неожиданностью,
ибо в нем самом всего менее было государственности и гражданственности, - он
всегда  был певцом  частного  быта, семейного родового уклада, - чувствуетсЯ
приспособление  к духу  времени,  бабьЯ  неспособность  противостоЯть потоку
впечатлений  нынешнего  днЯ.  Њнение   славЯнофилов  о  безгосударственности
русского  народа  требует  больших  корректоров,  так  как  оно  слишком  не
согласуетсЯ  с  русской  историей,   с  фактом  созданиЯ  великого  русского
государства.
     Ќо способ, которым ђозанов  утверждает государственность и  поклонЯетсЯ
его  силе, совсем  не государственный,  совсем  не  гражданский,  совсем  не
мужественный. ђозановское отношение к  государственной власти есть отношение
безгосударственного, женственного  народа,  длЯ  которого  эта  власть  есть
всегда начало вне его и над ним находЯщеесЯ, инородное ему.  ђозанов, как  и
наши  радикалы, безнадежно смешивает государство  с правительством и думает,
что  государство - это всегда "они",  а не "мы". —то-то  рабье есть в словах
ђозанова о государственности, какаЯ-то вековаЯ отчужденность от мужественной
власти. ќто какое-то мление, недостойное народа, призванного к существованию
совершеннолетнему, мужественно-зрелому. ‚ своем рабьем и бабьем млении перед
силой государственности, импонирующей  своей далекостью и чуждостью, ђозанов
доходит до того, что прославлЯет официальную правительственную  власть за ее
гонениЯ против  славЯнофилов. Ќовый  поток  впечатлений хлынул  на ђозанова.
‘лавЯнофилы, которые в начале книги выражали ђоссию и русский народ, в конце
книги  оказываютсЯ  кучкой литераторов,  полных самомнениЯ  и  оторванных от
жизни. €стинным  выразителем  ђоссии  и  русского  народа  было  официальное
правительство,  которому  славЯнофилы  осмеливались   оказывать   оппозицию.
"‘лавЯнофильство  умерло, потому что оно оказалось  не  нужным и  напрасным,
только  мешающим в  параллельной мысли  тому  "официальному  правительству",
которое о  д н  о  и могло с д е л  а  т ь... Ћни (славЯнофилы)  были именно
малодушны о ђусской истории, твердЯ, но отвлеченно, о ней, что она свЯтаЯ...
‘вЯтаЯ ђусь им  казалась менее умной  и менее правдивой, чем их литературнаЯ
общественнаЯ партиЯ.  €  вот  откуда на  них гонение, довольно понЯтное" (с.
122).    ‚озрождение    славЯнофильства    оказываетсЯ    совсем   ненужным.
ѓосударственнаЯ власть  и  была истинным  славЯнофильством, рЯдом с  которым
жалко   и   не   нужно    славЯнофильство    литературное,   идеологическое.
‘лавЯнофильство воскреснет  лишь под  тем условием,  что оно покаетсЯ  перед
официальным  правительством и пойдет за  ним. €долопоклонство перед  фактом,
как силой, достигло завершениЯ.
     ‘лавЯнофилы  не были способны  на  такое идолопоклонство и потому  были
бессильны. "ЏЯтном на славЯнофильстве было  то, что они за официальностью не
видели  сердца, которое всегда билось. Њундир распахнулсЯ,  -  и мы  увидели
сердце,  которое  всегда  болело. € болело  по-своему,  никому  не подражаЯ,
болело из себЯ" (с. 127). "Ќесчастье, ошибка и порок славЯнофилов заключалсЯ
именно  в таком воздушном представлении своей Якобы воздушной истории, Якобы
без - материальной истории" (с. 125). ‘лавЯнофильство оказываетсЯ  нисколько
не лучше западничества,  оно  - так же отвлеченно, литературно, идеологично,
оторвано от подлинной жизни, котораЯ есть ђоссиЯ "официальнаЯ". ‘лавЯнофилы,
действительно, преклонЯлись больше перед русской "идеей", чем перед фактом и
силой. ђозанов завершает славЯнофильство преклонением перед силой и  фактом.
Џрезрение ђозанова к идеЯм,  мыслЯм,  литературе не имеет пределов. —иновник
длЯ него выше  писателЯ.  —иновничьЯ служба - дело серьезное, а литература -
забава.  ђусский народ  - государственный и серьезный  народ. "…му было любо
государство в самих казнЯх,  -  ибо, казнЯ,  государство видело в нем душу и
человека,  а не игрушку, с  которой  позабавитьсЯ.  “вы,  литература  только
"забавилась" около  человека"  (с.  135).  ђозанов  хочет  с  художественным
совершенством выразить обывательскую точку зрениЯ  на мир, тот взглЯд старых
тетушек и дЯдюшек, по которому государственнаЯ служба есть дело серьезное, а
литература,  идеи и  пр. - пустЯки, забава. Ќо  до чего все это литература у
самого ђозанова. Ћн  сам насквозь литератор, и литератор  болтливый. ђозанов
был  когда-то  чиновником  контрольного  ведомства. Ќо  врЯд  ли он  захочет
остатьсЯ  в  истории  в  таком  качестве.  Ћн  захочет  остатьсЯ  в  истории
знаменитым литератором и  ни от одной  строчки, написанной им, не откажетсЯ.
Љак много литературы в самом чувстве народной жизни у ђозанова, как далек он
от народной жизни и как мало ее знает.
     Ќарод   и  государственность  в   ослепительно  талантливой  литературе
ђозанова  так  же  отличаетсЯ  от народа и государственности  в  жизни,  как
прекраснодушнаЯ война  его книги  отличаетсЯ  от трагической  войны, котораЯ
идет на берегах ‚ислы  и на Љарпатах. Ћрганичность, народность,  объективнаЯ
космичность   ђозанова   лишь   кажущиесЯ.   Ћн    совершенно   субъективен,
импрессионистичен и  ничего не  знает и не хочет знать, кроме  потока  своих
впечатлений и ощущений. ‘амо преклонение ђозанова перед фактом и  силой есть
лишь  перелив  на  бумагу  потока  его  женственно-бабьих переживаний, почти
сексуальных  по  своему  характеру.  Ћн  сам  изобличил  свою  психологию  в
гениальной книге "“единенное", котораЯ должна была бы быть последней  книгой
его  жизни и  котораЯ навсегда  останетсЯ  в  русской  литературе.  Ќапрасно
ђозанов взывает к серьезности против игры и забавы.  ‘ам он лишен серьезного
нравственного характера, и  все,  что  он пишет  о  серьезности  официальной
власти, остаетсЯ длЯ него  безответственной  игрой и забавой литературы.  Ћн
никогда не возьмет  на себЯ ответственности  за все сказанное им в  книге  о
войне.

IV

     …сть  что-то неприЯтное и  мучительное  в  слишком легком, благодушном,
литературно-идеологическом   отношении  к  войне.  Њережковский  справедливо
восстал против "соловьев над кровью".  Њожно видеть  глубокий смысл нынешней
войны  и  нельзЯ  не видеть  в  ней  глубокого духовного  смысла.  ‚се,  что
совершаетсЯ  ныне на войне  материально  и внешне,  -  лишь знаки  того, что
совершаетсЯ  в  иной,  более  глубокой,  духовной   действительности.  Њожно
чувствовать, что  огонь  войны  очистителен.  Ќо  война  -  Явление  глубоко
трагическое,  антиномическое   и  страшное,  а  нынешнЯЯ  война  более,  чем
какаЯ-либо из войн  мировой истории. "Љровь - жидкость совсем  особеннаЯ", -
говорит ѓете в "”аусте". € нужно самому  приобщитьсЯ к мистерии крови, чтобы
иметь  право до конца  видеть  в  ней  радость,  благо, очищение и спасение.
Љабинетное,   идеологическое  обоготворение   стихии  войны  и  литературное
прославление  войны,  как  спасительницы  от всех  бед  и  зол,  нравственно
неприЯтно  и  религиозно  недопустимо.  ‚ойна  есть внутреннЯЯ  трагедиЯ длЯ
каждого существа, она  бесконечно серьезна.  €  мне  кажетсЯ, что ђозанов со
слишком большой легкостью и благополучием  переживает весну от войны, сидЯ у
себЯ  в кабинете. Ћн пишет  о  героическом подъеме,  хотЯ  героизм чужд  ему
окончательно, и  он отрицает его каждым своим звуком. Ќо он также  не  может
противитьсЯ наплыву героизма, как не может противитьсЯ  разгрому германского
посольства,  которое стараетсЯ  защитить.  Ќужно помнить, что природа  войны
отрицательнаЯ,  а  не  положительнаЯ,   она   -  великаЯ  проЯвительница   и
изобличительница. Ќо война, сама по себе,  не творит новой жизни, она - лишь
конец старого, рефлексиЯ на зло. Ћбоготворение войны так же недопустимо, как
недопустимо обоготворение революции или государственности.

V

     …сть  в  книге  ђозанова  еще одна  неприЯтнаЯ  и  щекотливаЯ длЯ  него
сторона.  ђозанов  всюду  распинаетсЯ  за  христианство, за православие,  за
церковь, всюду выставлЯет себЯ верным сыном православной церкви. Ћн уверЯет,
что славЯнофилов  не любили потому, что они  были  христианами. Ћн повторЯет
целый рЯд  общих мест об  измене христианству, об  отпадении от веры  отцов,
поминает  даже  "Ѓюхнера  и  Њолешотта",  о  которых  не  особенно  ловко  и
вспоминать  теперь,  до  того  они  отошли  в  небытие.  Ќо   Я  думаю,  что
христианскаЯ   религиЯ   имела  гораздо  более  опасного,  более   глубокого
противника,  чем  "Ѓюхнер  и  Њолешотт", чем  наивные  русские  нигилисты, и
противник этот был -  ‚.  ‚. ђозанов. Љто  написал гениальную хулу на •риста
"об  €исусе ‘ладчайшем и о  горьких  плодах  мира", кто  почувствовал темное
начало  в   •ристе,  источник   смерти  и  небытиЯ,   истребление  жизни,  и
противопоставил   "демонической"   христианской  религии   светлую   религию
рождениЯ, божественное  Язычество,  утверждение  жизни и  бытиЯ?  [‘м. книгу
ђозанова "’емный лик".]
     Ћ,  как  невинно,   как  неинтересно   и   незначительно   отношение  к
христианству —ернышевского и Џисарева, Ѓюхнера и  Њолешотта по  сравнению  с
отрицанием   ђозанова.  Џротивление   ђозанова   христианству   может   быть
сопоставлено лишь с  противлением  Ќицше, но с той разницей,  что  в глубине
своего духа Ќицше ближе ко •ристу, чем ђозанов, даже в том случае, когда  он
берет под свою  защиту православие. ‹учшие,  самые Яркие,  самые  гениальные
страницы  ђозанова  написаны  против  •риста  и  христианства.  ђозанов, как
Явление бытиЯ, есть глубочайшаЯ,  полЯрнаЯ противоположность всему •ристову.
Љонечно,  с   ђозановым  мог  произойти  духовный  переворот,  в  нем  могло
совершитьсЯ  новое рождение, из Язычника он мог стать христианином. Ќехорошо
попрекать человека тем, что  раньше он был другим. Ќо с  ђозановым не в этом
вопрос. ЉаждаЯ строка ђозанова свидетельствует о том, что в нем не произошло
никакого переворота, что он  осталсЯ  таким же Язычником, беззащитным против
смерти,  как и всегда был,  столь же полЯрно противоположным всему •ристову.
…сть  документы его души:  "“единенное" и "Ћпавшие  листьЯ", которые  он сам
опубликовал  длЯ мира. ђозанов пережил испуг перед ужасом жизни и  смерти. Ћ
смерти он раньше не удосуживалсЯ  подумать, так как  исключительно был занЯт
рождением  и  в нем искал  спасение от  всего.  €  ђозанов из  страха принЯл
православие,  но православие без •риста, -  православный  быт,  всю животную
теплоту православной  плоти, все  Языческое  в  православии.  Ќо ведь это он
всегда  любил  в  православии и всегда  жил  в  этой  коллективной  животной
теплоте, - не любил он  и не мог  принЯть лишь •риста. Ќет ни единого звука,
который свидетельствовал бы, что ђозанов принЯл •риста и в  Ќем  стал искать
спасение. ђозанов сейчас держитсЯ за  христианство, за  православную церковь
по   посторонним,  не  религиозным  соображениЯм  и  интересам,  по  мотивам
национальным,   житейско-бытовым,  публицистическим.  ЌельзЯ  быть  до  того
русским  и не иметь свЯзи с православием!  Џравославие так же нужно ђозанову
длЯ русского стилЯ, как самовар и блины. „а и с "левыми", с интеллигентами и
нигилистами,  легче расправлЯтьсЯ,  имеЯ в  руках орудие  православиЯ.  Ќо Я
думаю, что иные русские  интеллигенты-атеисты на  какой-то  глубине ближе ко
•ристу,  чем  ђозанов.  ђусские интеллигенты,  в лучшей,  героической  своей
части, очень национальны и в  своем антинационализме, в своем отщепенстве  и
скитальчестве и даже в своем отрицании ђоссии. ќто  - Явление русского духа,
более  русского,  чем  национализм западно-немецкого образца. ‘ам же ђозанов
видит  в русском западничестве чисто русское самоотречение  и  смирение  (с.
53). € невозможно все в жизни русской интеллигенции отнести на счет "Ѓюхнера
и  Њолешотта", "Њаркса и ќнгельса". Ќи  Њаркс, ни  Ѓюхнер никогда  не сидели
глубоко в русской душе, они заполнЯли лишь поверхностное сознание.
     ‚еликаЯ  беда русской души в том же, в чем беда  и самого ђозанова, - в
женственной пассивности, переходЯщей в "бабье", в недостатке мужественности,
в склонности к браку с  чужим и  чуждым мужем. ђусский народ слишком живет в
национально-стихийном  коллективизме,  и  в  нем  не  окрепло  еще  сознание
личности,  ее  достоинства  и  ее прав.  ќтим  объЯснЯетсЯ  то, что  русскаЯ
государственность  была так  пропитана  неметчиной  и  часто  представлЯлась
инородным владычеством. "ђозановское", бабье и рабье, национально-Языческое,
дохристианское все еще очень сильно в русской народной стихии. "ђозановщина"
губит ђоссию, тЯнет ее вниз, засасывает, и освобождение от нее есть спасение
длЯ ђоссии. Џо крылатому слову ђозанова, "русскаЯ душа испугана грехом", и Я
бы прибавил, что она им ушиблена и придавлена. ќтот первородный испуг мешает
мужественно  творить жизнь, овладеть своей землей  и национальной стихией. €
если есть желанный смысл этой войны, то он прЯмо противоположен тому смыслу,
который хочет  установить ђозанов. ‘мысл этот может быть  лишь в выковывании
мужественного,  активного духа в  русском  народе,  в выходе из  женственной
пассивности.   ђусский   народ   победит   германизм,  и  дух   его   займет
великодержавное  положение  в мире, лишь победив  в себе  "розановщину".  Њы
давно уже говорили о русской национальной культуре, о национальном сознании,
о великом призвании русского народа. Ќо наши упованиЯ глубоко противоположны
всему  "розановскому",  "вечно-бабьему",  шовинизму  и  бахвальству и  этому
духовно-вампирическому отношению к крови,  проливаемой  русскими войсками. €
думаетсЯ,  что  длЯ   великой  миссии  русского  народа  в   мире  останетсЯ
существенной  та  великаЯ христианскаЯ истина,  что душа человеческаЯ  стоит
больше, чем все царства и все миры...

     Ћпубликовано в Январе 1915.

     ‚ойна и кризис интеллигентского сознаниЯ

I

     ‚ огромной массе русской  интеллигенции  война должна породить глубокий
кризис сознаниЯ, расширение  кругозора,  изменение  основных  оценок  жизни.
Џривычные   категории   мысли  русской  интеллигенции  оказались  совершенно
непригодны длЯ суждениЯ о таких грандиозных событиЯх, как  нынешнЯЯ  мироваЯ
война.    ‘ознание    нашей    интеллигенции    не    было    обращено     к
исторически-конкретному  и  не  имеет органа  длЯ  суждений и оценок  в этой
области. ќто  сознание  фатально  пользуетсЯ  суждениЯми  и  оценок  в  этой
области. ќто сознание фатально  пользуетсЯ суждениЯми и оценками, взЯтыми из
совсем   других   областей,   более   длЯ   него   привычных.   ’радиционное
интеллигентское   сознание  было  целиком  обращено  на  вопросы  внутренней
политики  и ориентировано исключительно  на  интересах  социальных.  ЊироваЯ
война  неизбежно  обращает  сознание к  политике  международной  и  вызывает
исключительный  интерес к роли  ђоссии в  мировой  жизни. Љругозор  сознаниЯ
делаетсЯ  мировым.   ЏреодолеваетсЯ  провинциализм  сознаниЯ,  провинциализм
интересов.  Њы,  волей  судьбы,  выводимсЯ в ширь всемирной истории.  Њногие
традиционно  настроенные русские  интеллигенты, привыкшие  все оценивать  по
своим отвлеченно-социологическим  и  отвлеченно-моралистическим  категориЯм,
почувствовали  растерЯнность,  когда от них потребовалась  живаЯ реакциЯ  на
мировые  событиЯ  такого  масштаба. Џривычные  доктрины  и теории  оказались
бессильны перед грозным  лицом всемирно-исторического фатума. Џровинциальный
кругозор  русского радикализма не вмещал таких мировых событий. ’радиционное
сознание  привыкло презирать  все "международное" и  целиком отдавать его  в
ведение "буржуазии". Ќо после того, как началась мироваЯ война, никто уже не
может с презрением отвращатьсЯ от "международного", ибо ныне оно  определЯет
внутреннюю  жизнь  страны.  ‚  русской  интеллигенции пробудились инстинкты,
которые  не вмещались  в  доктрины  и были  подавлены доктринами,  инстинкты
непосредственной  любви  к  родине, и  под из жизненным  воздействием начало
перерождатьсЯ  сознание.  Њногими   этот  изменение  сознаниЯ   переживаетсЯ
трагически и сопровождаетсЯ чувством выброшенности  за борт истории. ‘ миром
происходит не то, что привыкли предвидеть, что должно было с ним происходить
по  традиционным  доктринам и  теориЯм.  ЏриходитсЯ  ломать не  только  свое
"мировоззрение",  но  и свои  привычные  традиционные  чувства.  ‚ынужденное
всемирной историей  обращение  к  интересам  международным,  к  историческим
судьбам народов  и их взаимоотношениЯм обращает также и внутрь жизни каждого
народа,  повышает  и  укреплЯет  национальное самочувствие  и  самосознание.
Ћбращение  к   международному  и  всемирно-историческому  обострЯет  чувство
ценности  собственной   национальности  и  сознание   ее  задач  в  мире.  Ђ
поглощенность борьбой  партий и  классов ослаблЯет  чувство  национальности.
ироким   кругам   интеллигенции  война   несет   сознание   ценности  своей
национальности,   ценности  всЯкой  национальности,  чего  она   была  почти
совершенно лишена.  „лЯ традиционного  интеллигентского  сознаниЯ существует
ценность  добра,  справедливости,  блага  народа, братства  народов,  но  не
существовало ценности национальности, занимающей совершенно особенное  место
в   иерархии   мировых   ценностей.    Ќациональность    представлЯлась   не
самоценностью, а чем-то подчиненным  другим отвлеченным  ценностЯм  блага. €
это объЯснЯетсЯ  прежде  всего  тем, что традиционное сознание интеллигенции
никогда не было обращено к исторически-конкретному, всегда жило отвлеченными
категориЯми  и  оценками. €сторические инстинкты  и  историческое сознание у
русских  интеллигентов  почти  так  же слабы, как  у женщин,  которые  почти
совершенно лишены возможности стать  на точку зрениЯ историческую и признать
ценности исторические. ќто всегда означает господство точки зрениЯ блага над
точкой зрениЯ ценности.
     ‚едь  последовательно проведеннаЯ  точка  зрениЯ  блага людей  ведет  к
отрицанию  смысла  истории  и  исторических  ценностей,  так   как  ценности
исторические  предполагают жертву людским благам  и людскими поколениЯми  во
имЯ того, что выше блага и счастьЯ  людей и их эмпирической жизни.  €сториЯ,
творЯщаЯ ценности, по существу трагична  и не допускает никакой остановки на
благополучии  людей.   –енность  национальности  в  истории,  как  и  всЯкую
ценность,  приходитсЯ  утверждать  жертвенно,  поверх  блага  людей,  и  она
сталкиваетсЯ  с   исключительным  утверждением  блага  народа,  как  высшего
критериЯ. „остоинство нации ставитсЯ выше благополучиЯ людей. ‘ точки зрениЯ
благополучиЯ  нынешнего поколениЯ можно согласитьсЯ на постыдный мир, но это
невозможно с точки зрениЯ ценности национальности и ее исторической судьбы.

II

     ‘ущность  кризиса,  совершающегосЯ  у  нас  под  влиЯнием  войны, можно
формулировать так: нарождаетсЯ новое сознание, обращенное к историческому, к
конкретному.   преодолеваетсЯ    сознание   отвлеченное   и   доктринерское,
исключительный  социологизм и  морализм нашего  мышлениЯ и оценок.  ‘ознание
нашей интеллигенции  не хотело знать  истории, как конкретной метафизической
реальности  и  ценности.  Ћно  всегда  оперировало  отвлеченными категориЯми
социологии,   этики   или  догматики,  подчинЯло  историческую  конкретность
отвлеченно-социологическим,  моральным или догматическим схемам.  „лЯ такого
сознаниЯ  не  существовало  национальности  и расы,  исторической  судьбы  и
исторического  многообразиЯ   и  сложности,  длЯ   него  существовали   лишь
социологические классы или отвлеченные  идеи добра и  справедливости. ‡адачи
исторические,   всегда   конкретные   и    сложные,    мы    любили   решать
отвлеченно-религиозно, т.  е.  упрощать  их, сводить к категориЯм, взЯтым из
других   областей.   ђусское  сознание   имеет   исключительную   склонность
морализировать над  историей, т. е. применЯть к истории моральные категории,
взЯтые из личной жизни.
     Њожно  и  должно открывать моральный  смысл исторического  процесса, но
моральные категории  истории существенно  отличаютсЯ от  моральных категорий
личной жизни.  €сторическаЯ  жизнь  есть  самостоЯтельнаЯ реальность и в ней
есть  самостоЯтельные ценности. Љ таким  реальностЯм и ценностЯм принадлежит
национальность,  котораЯ   есть  категориЯ   конкретно-историческаЯ,  а   не
отвлеченно-социологическаЯ.  ‚ русской  потребности  все  в  мире  осмыслить
морально  и  религиозно  есть  своЯ  правда.  ђусскаЯ  душа  не  миритсЯ   с
поклонением   бессмысленной,  безнравственной  и  безбожной  силе,   она  не
принимает истории, как природной  необходимости.  Ќо  тут здоровое и  ценное
зерно должно быть выделено из  ограниченного, упрощающего и схематизирующего
сознаниЯ. Њы  должны раскрыть свою душу и свое  сознание  длЯ  конкретной  и
многообразной    исторической    действительности,     обладающей     своими
специфическими  ценностЯми. Њы  должны признать  реальность нации и ценность
национально-исторических  задач. ‚опрос о мировой  роли ђоссии,  о ее судьбе
приобретает  огромное  значение, он не может  быть  растворен  в  вопросе  о
народном  благе, о  социальной  справедливости  и т.  п. вопросах.  Љругозор
становитсЯ  мировым,  всемирно-историческим.  Ђ   всемирную  историю  нельзЯ
втиснуть  ни  в какие  отвлеченно-социологические  или  отвлеченно-моральные
категории, -  она знает свои оценки. ђоссиЯ  есть самостоЯтельнаЯ ценность в
мире, не растворимаЯ в других ценностЯх, и эту ценность ђоссии нужно донести
до божественной жизни.
     ’радиционное          применение         русской          интеллигенции
отвлеченно-социологических  категорий к  исторической  жизни  и историческим
задачам всегда было лишь своеобразной и прикрытой формой морализированиЯ над
историей.  Љогда  разразилась война,  то многие  русские интеллигенты делали
попытки  оценить  ее  с точки зрениЯ интересов пролетариата, применить к ней
категории   социологической   доктрины   экономического   материализма   или
социологической и этической теории народничества. ’акже интеллигенты другого
лагерЯ  начали   применЯть  доктрины  славЯнофильские  и   рассматривать  ее
исключительно  с   точки   зрениЯ  православно-догматической.   Ђ  толстовцы
бойкотировали   войну  с  позиций  своего  отвлеченного  морализма.  ђусские
социал-демократы или народники также упрощенно морализовали над историей при
помощи своих социологических схем,  как и славЯнофилы, как и толстовцы,  при
помощи   схем  религиозно-онтологических  и  религиозно-моральных.  ‚се  эти
традиционные  и  доктринерские  точки  зрениЯ  не  признают  самостоЯтельной
исторической реальности и  самостоЯтельных исторических ценностей.  „уша  не
раскрываетсЯ перед многообразной  исторической действительностью, и  энергиЯ
мысли не работает  над новыми творческими задачами, постановленными жизнью и
историей. Њысль  не  работает  над новыми ЯвлениЯми и темами, не проникает в
конкретность мировой жизни, а  упрощенно применЯет свои  старые  схемы, свои
сокращенные   категории,  социологические,  моральные  или  религиозные.  Ќо
мировые событиЯ  требуют  погружениЯ в конкретное,  повышениЯ энергии мысли,
совершающей новую работу над  всЯким новым Явлением жизни.  ‘лавЯнофильские,
народнические  или социал-демократические  доктринерские схемы совершенно не
приспособлены  длЯ  новых событий мировой истории,  ибо  они выработаны  длЯ
более простой и элементарной  действительности. ђусское мышление всегда было
слишком  монистично, слишком  поглощено  единым и враждебно множественности,
закрыто длЯ конкретного  многообразиЯ. ЊироваЯ  война  вызывает кризис этого
исключительного  монизма  русского  мышлениЯ,  всегда  склонного  насиловать
бесконечную сложность бытиЯ. Ќужно начать мыслить не  по готовым схемам,  не
применЯть  традиционные категории,  а мыслить  творчески  над раскрывающейсЯ
трагедией мировой истории. €бо  огромный  моральный и духовный смысл мировой
войны ускользает  от того, кто насилует историю доктринерской точкой зрениЯ.
Ђбсолютное   неприменимо  к  относительному,  к   исторически-телесному,  не
вместимо  в  нем.  ‚сЯ относительность природного  и исторического  процесса
сводима  к  единству  с  абсолютным  лишь в  глубине духа,  а не  во внешней
действительности.

III

     „ругим результатом войны длЯ нашей интеллигенции должен быть переход от
сознаниЯ  по  преимуществу  отрицательного  к  сознанию   положительному.  ‚
традиционном интеллигентском сознании господствовало распределительное, а не
производительное отношение к  жизни, бойкотирующее,  а не  созидающее.  Ќаше
социальное  сознание не было  творческим. ‚ойна горьким опытом своим научает
тому,  что  народ должен  стЯжать  себе  положительную  силу  и мощь,  чтобы
осуществить свою миссию в мире. ‚ русском народе и  русском  обществе должна
пробудитьсЯ производЯщаЯ и  созидающаЯ  энергиЯ.  ‚  народной жизни  моменты
положительные должны победить моменты отрицательные. Ђ это предполагает иное
состоЯние  сознаниЯ  -   более  мужественное,  ответственное,  свободное   и
независимое. €сторическое творчество становитсЯ  выше  отрицательной  борьбы
партий,  направлений,  лагерей  и групп.  ’олько  созидаЯ, можно справедливо
распределЯть. ђусскаЯ интеллигенциЯ не  была еще призвана к власти в истории
и  потому привыкла  к безответственному  бойкому всего исторического. ‚  ней
должен  родитьсЯ вкус к  тому, чтобы  быть  созидательной силой  в  истории.
Ѓудущее великого  народа  зависит  от него самого, от его воли и энергии, от
его творческой силы  и от  просветленности  его  исторического  сознаниЯ. Ћт
"нас", а не от "них" зависит наша  судьба. ‘ведение  старых счетов не должно
так исключительно  владеть нашим сознанием  и волей. € отрицательнаЯ реакциЯ
не   должна   свЯзывать   нашу   творческую   энергию.  ‚  сознании  народов
расслаблЯющаЯ  идеЯ  блага и  благополучиЯ должна быть побеждена укреплЯющей
идеей  ценности. –ель жизни народов  - не благо и благополучие, а творчество
ценностей, героическое и трагическое переживание своей исторической  судьбы.
Ђ это предполагает религиозное отношение к жизни.
     ‹иберальный империализм ЯвлЯет у нас опыт положительного созидательного
сознаниЯ,  и в нем  есть обращение к исторически-конкретному. Ќо либеральный
империализм слишком уже создаетсЯ по образцам западноевропейским, слишком уж
мало  русский и национальный по духу. „уша русской интеллигенции отвращаетсЯ
от  него  и не хочет видеть даже  доли  правды, заключенной  в нем. ‘ознание
нашей  интеллигенции  должно  быть  реформировано, перерождено  и  обогащено
новыми ценностЯми. џ верю, что это совершитсЯ  под влиЯнием войны. Ќо в душе
русской  интеллигенции есть  своЯ непреходЯщаЯ ценность,  и эта  ценность  -
глубоко  русскаЯ.  Ћна  должна  остатьсЯ  и  пробыть  в  неизбежном процессе
европеизации ђоссии  и ее  вовлечениЯ  в круговорот всемирной  истории.  ќта
ценность  должна  быть  лишь  освобождена  от  отрицательной  свЯзанности  и
ограниченности.  ђусскаЯ  интеллигенциЯ,  освобожденнаЯ  от  провинциализма,
выйдет,  наконец, в  историческую ширь и туда  понесет свою жажду правды  на
земле, свою часто неосознанную мечту о мировом спасении и свою волю к новой,
лучшей жизни длЯ человечества.

     Ћпубликовано в июле 1915.

     ’емное вино

I

     ‚ русской политической жизни, в русской государственности скрыто темное
иррациональное  начало,   и  оно   опрокидывает   все  теории  политического
рационализма, оно  не поддаетсЯ никаким  рациональным  объЯснениЯм. „ействие
этого иррационального  начала создает  непредвиденное  и неожиданное в нашей
политике, превращает нашу историю  в  фантастику, в  неправдоподобный роман.
—то в основе нашей государственной политики лежат не государственный разум и
смысл,  а  нечто  иррациональное  и  фантастическое, -  это  особенно  остро
чувствуетсЯ в  последнее времЯ. €ррациональное  начало  все  перемешивает  и
создает  самые  фантастические  соотношениЯ.  Џравое,  консервативное,  даже
реакционное  московское  дворЯнство  ставитсЯ  в  положение оппозиционное  и
принуждено прибегать к действиЯм демонстративным.  …динственный общественный
слой, который мог быть опорой старой  власти, ускользает из-под ее ног. „аже
московскаЯ  духовнаЯ академиЯ, столь привыкшаЯ к раболепству, демонстративно
выражает свой  испуг за судьбу свЯтой церкви, подавленной темными влиЯниЯми.
ЌастоЯщий  консерватизм,  настоЯщаЯ церковность содрогаютсЯ от власти темной
стихии над русским государством и русской церковью.
     €нтересно было  назначение  Ђ. „. ‘амарина  обер-прокурором  свЯтейшего
синода.  ‘ этим назначением  подлинные православные свЯзывали надежды на то,
что  будет  отстаиватьсЯ  независимость  церкви   и  будут  сделаны  шаги  к
обновлению  церкви.  ’о  были  консервативные  надежды,  надежды  искренних,
идейных  церковных консерваторов, которых  приводило  в отчаЯние  разрушение
церковной  жизни,  господство  над нею  темных  сил.  ’Яжело  было  смотреть
верующему  православному   на  рабскую  зависимость  церковной  политики  от
посторонних  влиЯний, чуждых внутренней  свЯтыне  церкви. Ќедолго  пробыл г.
‘амарин у власти,  и отставка  его еще интереснее, чем его назначение. Ђ. „.
‘амарин  -   правый,  консерватор-церковник.  Ћтставка  его  не  могла  быть
результатом  столкновениЯ с правой и даже реакционной политикой. Ћн, по всей
вероЯтности,  и  сам не чужд реставрационных тенденций, и  вдохновлЯющие его
идеалы обращены назад, а не вперед.  Ќо Ђ.  „. ‘амарин столкнулсЯ с  темным,
иррациональным  началом  в церковной  жизни, в  точке  скреплениЯ  церкви  и
государства,  с влиЯниЯми, которые не могут быть даже названы  реакционными,
так как  длЯ них нет  никакого  разумного  имени.  Љак убежденный  церковный
человек и как  человек  чести, г.  ‘амарин  не мог перенести сервилизма.  Ћн
должен  был  оказатьсЯ  в  оппозиции,  в  качестве  правого и  консерватора,
крепкого православного и церковника. ѓосударство в  опасности - это вызывает
в нас патриотическую тревогу. Ќо и церковь в опасности. ќто вызывает тревогу
религиозную. Џоложение ђоссии небывало трагическое.
     Ћна  должна одолеть не  только  внешнего врага, но  и внутреннее темное
начало. ’рудно даже сказать, что сейчас  происходит планомернаЯ реакциЯ. ќто
-  не  реакциЯ, а  опьЯненное  разложение. „аже  сколько-нибудь  осмысленные
реакционеры против того, что происходит.  Џравые все-таки  могут  признавать
государственный   разум,  овладение   темными   стихиЯми.  Ђ.  „.   ‘амарин,
по-видимому, и ЯвлЯетсЯ разумным, осмысленным правым, довольно трезвым, даже
слишком  трезвым.  Ћн,  вероЯтно,  боитсЯ  всЯкого  слишком  иррационального
начала.  €   его   разумнаЯ  и  трезваЯ  правость,   его  рационалистическое
славЯнофильство  столкнулись  лицом  к  лицу  со  скрытой  силой безумной  и
опьЯненной, с темным вином  русской земли. ђазумный, культурный консерватизм
бессилен   в  ђоссии,  не   им   вдохновлЯетсЯ  русскаЯ  власть.  €   только
беспредельнаЯ  приспособлЯемость  русской  бюрократии, ее  рабьЯ  готовность
служить  чему  угодно может ладить  с темными влиЯниЯми. ђусскаЯ  бюрократиЯ
есть  корректив  русской  темной  иррациональности,  ее   рассудочно-деловое
дополнение,  без  которого  эта  русскаЯ  стихиЯ  окончательно  бы  погибла.
ЃюрократиЯ умерЯет иррациональное начало  и, приспособлЯЯсь к темной стихии,
устраивает  длЯ нее дела  мира сего. €  у нас  фактически  сочетаетсЯ сухой,
рассудочный петроградский  бюрократизм со  скрывающейсЯ за  властью  темной,
иррациональной, пьЯной силой.

II

     ‘амое  правое, консервативное направление может защищать известный  тип
культуры. ‚ самом консервативном  типе культуры темнаЯ стихиЯ проходит через
работу  и преодоление человеческого духа и сознаниЯ. Ќо и в ђоссии почти нет
такого  культурного  консерватизма.  ђусскаЯ  реакциЯ  по  существу   всегда
враждебна  всЯкой  культуре,  всЯкому  сознанию, всЯкой духовности,  за  ней
всегда стоит  что-то  темно-стихийное, хаотическое, дикое,  пьЯное.  ђеакциЯ
всегда у нас  есть  оргиЯ,  лишь  внешне  прикрытаЯ  бюрократией,  одетой  в
европейские сюртуки и фраки. ‚ ђоссии есть трагическое столкновение культуры
с  темной стихией. ‚ русской земле, в  русском  народе есть темнаЯ, в дурном
смысле иррациональнаЯ, непросветленнаЯ и не поддающаЯсЯ просветлению стихиЯ.
Љак бы далеко ни заходило просветление  и подчинение культуре русской земли,
всегда остаетсЯ осадок, с которым  ничего  нельзЯ поделать. ‚ народной жизни
эта  особеннаЯ  стихиЯ  нашла  себе  Яркое,  Я  бы  даже сказал,  гениальное
выражение в  хлыстовстве.  ‚ этой  стихии  есть  темное  вино,  есть  что-то
пьЯнЯщее  и  оргийное, и  кто  отведал  этого  вина,  тому  трудно  уйти  из
атмосферы, им  создаваемой. •лыстовство  очень глубокое Явление, и оно  шире
секты,   носЯщей  это  наименование.   •лыстовство,  как   начало  стихийной
оргийности, есть и в нашей церковной жизни. ‚сЯкаЯ опьЯненность первозданной
стихией русской земли имеет хлыстовской уклон.
     ‚  самой хлыстовской  секте  меньше  этой  непросветимой  темы,  чем  в
неоформленных  и  не  концентрированных  стихийных народных переживаниЯх.  ‚
мистической  жажде хлыстов есть  своЯ правда, указывающаЯ  на  неутоленность
официальной    церковной   религией.   ‚   русской   литературе   гениальное
художественное  воспроизведение  эта   стихиЯ  нашла  в  романе   Ђ.  Ѓелого
"‘еребрЯный  голубь".  Ђ.  Ѓелый  художественно  прозрел  в  русском  народе
страстную  мистическую  стихию, котораЯ  была  закрыта  длЯ  старых  русских
писателей, создавших традиционно народническое  представление о народе. ќтой
стихии не  чувствовали и славЯнофилы, не чувствовал  и  ‹.  ’олстой.  ’олько
„остоевский  знал  ее,  но  открывал  ее  не  в  жизни  народа,  а  в  жизни
интеллигенции.
     ќта темнаЯ русскаЯ стихиЯ реакционна в  самом глубоком смысле  слова. ‚
ней  есть вечные  мистические реакции против всЯкой культуры, против личного
начала, против прав  и  достоинства личности, против всЯких  ценностей.  ќта
погруженность в  стихию русской земли, эта опьЯненность стихией, оргийное ее
переживание  не  совместимы  ни с  какой  культурой  ценностей,  ни с  каким
самосознанием личности.  ’ут антагонизм непримиримый. ‚сЯкое идеализирование
нередко у нас принимает форму упоенности русским бытом, теплом самой русской
грЯзи и сопровождаетсЯ враждой  ко всЯкому восхождению. •лыстовскаЯ  русскаЯ
стихиЯ  двойственна. ‚ ней скрыта  подлиннаЯ и  правленаЯ  религиознаЯ жажда
уйти из этого постылого мира. ‚ хлыстовском сектантском движении есть ценнаЯ
религиознаЯ  энергиЯ,  хотЯ  и  не  просветленнаЯ  высшим  сознанием.  Ќо  в
хлыстовской стихии, разлитой в разных формах по русской земле, есть и темное
и грЯзное  начало, которого нельзЯ просветить.  ‚  ней есть источник темного
вина,   пьЯнЯщего  русский   народ  дурным,   мракобесным  опьЯнением.   ќто
хаотически-стихийное,  хлыстовское  опьЯнение  русской земли  ныне  дошло до
самой  вершины  русской  жизни.  Њы  переживаем  совершенно  своеобразное  и
исключительное Явление - хлыстовство самой власти.  ќто путь  окончательного
разложениЯ и  гниениЯ  старой  власти.  ’ак исторически  изживаетсЯ  остаток
беспросветной тьмы в  русской  народной  стихии.  ’емнаЯ иррациональность  в
низах  народной  жизни   соблазнЯет  и  засасывает  вершину.  ‘тараЯ  ђоссиЯ
проваливаетсЯ в  бездну.  Ќо ђоссиЯ  новаЯ, грЯдущаЯ  имеет свЯзь с другими,
глубокими  началами народной жизни, с душой ђоссии, и потому ђоссиЯ не может
погибнуть.

III

     „лЯ     ђоссии     представлЯет     большую     опасность     увлечение
органически-народными  идеалами,  идеализацией  старой русской  стихийности,
старого  русского уклада народной жизни,  упоенного натуральными  свойствами
русского  характера. ’акаЯ  идеализациЯ  имеет  фатальный  уклон  в  сторону
реакционного    мракобесиЯ.    Њистике    народной   стихии   должна    быть
противопоставлена мистика духа, проходЯщего через культуру.  ЏьЯной и темной
дикости  в  ђоссии  должна  быть  противопоставлена  волЯ   к   культуре,  к
самодисциплине,  к оформлению стихии  мужественным сознанием. Њистика должна
войти в глубь  духа, как то и было у всех великих мистиков. ‚ русской стихии
есть  вражда  к  культуре.  €  вражда  эта  получила  у  нас  разные   формы
идеологических  оправданий.  ќти   идеологические  оправданиЯ  часто  бывали
фальшивыми.  Ќо одно верно. Џодлинно  есть  в русском духе устремленность  к
крайнему и предельному. Ђ путь культуры  - средний путь. € длЯ судьбы ђоссии
самый жизненный вопрос  - сумеет  ли она себЯ дисциплинировать длЯ культуры,
сохранив все свое своеобразие, всю независимость своего духа.
     Ќе изойдет  ли  ђоссиЯ  в природно-народном дионисическом  опьЯнении, в
слишком  позднем и потому  гибельном длЯ нее Язычестве? ’о,  что совершаетсЯ
сейчас  в русской реакции, есть  пьЯное Язычество, пьЯнаЯ оргиЯ, дошедшаЯ до
вершины.  ‚ойна ознаменовалась  великим делом  - уничтожением пьЯнства. Ќо у
русского есть темное вино, которого нельзЯ лишить никакими внешними мерами и
реформами. —тобы народ  русский перестал опьЯнЯтьсЯ этим  вином,  необходимо
духовное  возрождение  народа  в  самых  корнЯх его  жизни,  нужна  духовнаЯ
трезвость,  через  которую только  и заслуживаетсЯ  новое  вино.  “  нас  же
продолжают  опьЯнЯть себЯ  старым вином, перебродившим и перекисшим.  ‘тараЯ
ђоссиЯ  и должна  опьЯнЯть  себЯ в час  разложениЯ и  исторической  кончины.
‘тараЯ  жизнь  не легко  уступает место жизни новой. ’от  мрак душевный, тот
ужас, который охватывает  силу отходЯщую и разлагающуюсЯ, но не  способную к
жертве  и  отречению,  ищет опьЯнениЯ,  дающего иллюзию  высшей  жизни.  ’ак
кончина старой  исторической силы застигает ее в  момент  оргии.  €  историЯ
окружает  этот конец фантастикой.  ‚ырождаетсЯ и  приходит к концу  какое-то
темное начало  в русской  стихии, котораЯ  вечно грозила погромом ценностей,
угашением духа. € была какаЯ-то ниточка, соединЯющаЯ тьму на вершине русской
жизни с тьмой в ее низинах. ‚ершина рушитсЯ, почва уходит из-под нее уходит,
никакаЯ существеннаЯ сила уже  не  поддерживает  ее.  Ќо внизу все еще  есть
темнаЯ  стихиЯ,  упивающаЯсЯ темным  вином,  на  которую пытаетсЯ  оперетьсЯ
вершина.  ‘тихиЯ эта давно уже не преобладает в народной жизни,  но она  все
еще способна выставлЯть своих самозванцев, которые придают нашей церковной и
государственной  жизни темно-иррациональный характер, не просветимый никаким
светом. Ќа это нужно смотреть глубже и серьезнее,  чем принЯто смотреть, ибо
знаменательно это и не случайно  длЯ ђоссии. € длЯ борьбы с внутренней тьмой
необходима мобилизациЯ всего духа, избравшего путь света.

     Ћпубликовано в октЯбре 1915.

     ЂзиатскаЯ и европейскаЯ душа

I

     ‚  первом номере журнала "‹етопись" напечатана очень характернаЯ статьЯ
Њ. ѓорького "„ве души", котораЯ,  по-видимому, определЯет направление нового
журнала. ‘татьЯ  вращаетсЯ  вокруг вечной темы  русских  размышлений, вокруг
проблемы ‚остока и ‡апада. ‘ этой темой свЯзана вековаЯ  распрЯ славЯнофилов
и западников. ’ема - основнаЯ  длЯ нашего национального самосознаниЯ и очень
ответственнаЯ; тема -  основнаЯ длЯ философии истории и требующаЯ  серьезной
философской подготовки.  Љак  отнессЯ  к ней наш  прославленный писатель? Њ.
ѓорький  пишет  таким тоном, как  будто  делает открытие.  Ћн,  по-видимому,
чувствует  себЯ первым радикальным западником  в  ђоссии. "Њы  полагаем, что
настало времЯ,  когда  историЯ  повелительно  требует от  честных и разумных
русских  людей, чтобы они  подвергли это самобытное всестороннему  изучению,
безбоЯзненной критике. Ќам нужно боротьсЯ с  азиатскими наслоениЯми  в нашей
психике". Њожно подумать,  что  изучение и критика нашей самобытности только
теперь  должна  начатьсЯ.  Ќо  ведь  долгие  десЯтилетиЯ западничество  было
господствующим  направлением  русской мысли.  Ќи один  народ не  доходил  до
такого самоотрицаниЯ, как мы,  русские. џвление  - совершенно невозможное на
‡ападе,  где пышно расцвел  национализм.  €  где  же  можно найти  настоЯщее
обоготворение ‡ападной …вропы и западноевропейской культуры, как не в ђоссии
и  не у  русских? Ћтрицание ђоссии и идолопоклонство перед …вропой - Явление
очень  русское,  восточное,  азиатское  Явление.   €менно  крайнее   русское
западничество и  есть Явление  азиатской души. Њожно  даже  высказать  такой
парадокс: славЯнофилы, взглЯды которых, кстати сказать, Я в большей части не
разделЯю,  были первыми  русскими европейцами, так как  они пытались мыслить
по-европейски самостоЯтельно, а  не подражать западной мысли,  как подражают
дети.  ‘лавЯнофилы  пробовали  делать в ђоссии то же,  что делал в  ѓермании
”ихте, который хотел вывести германское сознание на самобытный путь. Ђ вот и
обратнаЯ  сторона парадокса: западники оставались азиатами, их сознание было
детское,  они относились к европейской  культуре  так, как могли  относитьсЯ
только  люди, совершенно  чуждые ей, длЯ  которых  европейскаЯ культура есть
мечта о далеком, а не внутреннЯЯ  их сущность. „лЯ русского западника-азиата
‡апад - обетованнаЯ землЯ,  манЯщий  образ совершенной жизни. ‡апад остаетсЯ
совершенно внешним,  неведомым  изнутри, далеким.  “  западника  есть  почти
религиозное благоговение, вызываемое  дистанцией. ’ак дети относЯтсЯ к жизни
взрослых,  котораЯ  представлЯетсЯ им удивительной и  соблазнительной именно
потому, что она совершенно им чужда. Џоистине в русской душе есть "азиатские
наслоениЯ"  и они  очень  всегда  чувствуютсЯ  в  радикальном  западничестве
горьковского типа. ‚ радикальном  западничестве русской интеллигенции всегда
было  очень  много  не  только  совершенно  русского,  чуждого  ‡ападу, но и
совершенно  азиатского. …вропейскаЯ  мысль до  неузнаваемости  искажалась  в
русском интеллигентском сознании. ‡ападнаЯ наука, западный разум приобретали
характер  каких-то  божеств,  неведомых  критическому ‡ападу.  „аже  Ѓюхнер,
третьестепенный популЯризатор поверхностных  идей, превратилсЯ  в катехизис,
внушающий религиозное к себе отношение.  ‘амоценность же мысли и  познаниЯ у
нас всегда отрицалась. ‚от  от этого азиатства пора бы освободитьсЯ русскому
человеку,    культурному   русскому   человеку.    ‡ападный    человек    не
идолопоклонствует  перед своими культурными ценности из глубины.  ’ворческаЯ
самобытность свойственна европейскому  человеку.  ‚  этом и  русский человек
должен быть подобен человеку европейскому.
     ђусскую  самобытность не следует  смешивать с русской  отсталостью. ќто
прискорбное  смешение  слишком  свойственно  самым  различным  направлениЯм.
ђоссиЯ -  страна культурно отсталаЯ. ќто факт неоспоримый.  ‚  ђоссии  много
варварской тьмы, в ней бурлит темнаЯ, хаотическаЯ стихиЯ ‚остока. Ћтсталость
ђоссии должна  быть преодолена творческой активностью, культурным развитием.
Ќо  национальнаЯ самобытность ничего  общего не имеет  с отсталостью, -  она
должна  выЯвитьсЯ  на высших,  а  не  на низших ступенЯх  развитиЯ. Ќаиболее
самобытной  будет  грЯдущаЯ, новаЯ ђоссиЯ,  а  не  стараЯ,  отсталаЯ ђоссиЯ.
Џодлинное  национальное сознание может  быть лишь творческим,  оно  обращено
вперед,  а не назад.  ’ак  было  у  всех народов …вропы.  € еще  не  следует
смешивать  темного,  дикого,  хаотического   азиатского  ‚остока  с  древней
культурой  азиатского  ‚остока,  представлЯющего  самобытный  духовный  тип,
привлекающий  внимание  самых культурных  европейцев. Ќа  ‚остоке - колыбель
всех великих  религий и культур. € на вершинах европейской культуры подлинно
культурный европейский  человек  не  может  чувствовать  презрениЯ  к  своим
древним  истокам.  ќто  презрение  свойственно  лишь  варвару,  человеку  не
культурному.   ‘тариннаЯ    культурнаЯ    европейскаЯ    душа    не    может
идолопоклонствовать  перед  европейской  культурой  и   не  может  презирать
культуру ‚остока. ’олько темнаЯ  еще азиатскаЯ  душа,  не ощутившаЯ  в своей
крови  и  в  своем  духе  прививок  старой   европейской   культуры,   может
обоготворЯть   дух   европейской   культуры,  как   совершенный,  единый   и
единственный. € она же не чувствует древних культур ‚остока.  Њ. ѓорький все
смешивает   и  упрощает.  ‘тараЯ  и   в   основе   своей   вернаЯ   мысль  о
созерцательности  ‚остока  и  действенности  ‡апада  им  вульгаризируетсЯ  и
излагаетсЯ  слишком  элементарно.  ’ема эта  требует  большого  философского
углублениЯ.   “   ѓорького    же   все   времЯ   чувствуетсЯ   недостаточнаЯ
осведомленность   человека,  живущего  интеллигентско-кружковыми  понЯтиЯми,
провинциализм, не ведающий размаха мировой мысли.

II

     ‹ишь слегка прикоснувшись к поверхности европейского знаниЯ,  можно так
упрощенно поклонЯтьсЯ  разуму и науке и в  них видеть  панацею от всех  зол.
’от, кто находитсЯ внутри, в самой глубине европейского процесса познаниЯ, а
не  со стороны  благоговейно на него смотрит, постигает  внутреннюю трагедию
европейского  разума и европейской науки,  глубокий  их  кризис, мучительную
неудовлетворенность,  искание новых путей. ѓорький, по-видимому, прошел мимо
огромной  философской  работы,  котораЯ происходила на  ‡ападе  за последние
десЯтилетиЯ    и    котораЯ    не    оставила    камнЯ    на    камне     от
наивно-натуралистического   и    наивно-материалистического   мировоззрениЯ.
ѓорький  благоговейно   утверждает  разум  в   каком-то  очень  наивном,  не
критическом,  совсем не  философском  смысле  слова.  ЃольшаЯ  часть  научно
позитивных направлений совсем не признает разума.  ‚ разум верЯт метафизики.
€  у ѓорького есть какаЯ-то очень наивнаЯ метафизическаЯ вера, ничего общего
не имеющаЯ  с исследующей положительной наукой. „лЯ  науки и ее целей совсем
не  нужна  эта  религиознаЯ вера  в  разум. ѓорький,  как  типичный  русский
интеллигент,  воспринЯл европейскую науку слишком по-русски  и поклонилсЯ ей
по-восточному,  а не  по-западному,  как никогда  не  поклонЯетсЯ  тот,  кто
создает науку. „лЯ ѓорького, как некогда длЯ Џисарева, наука - катехизис. Ќо
это еще детское состоЯние сознаниЯ, это радость первой встречи.
     …вропа бесконечно сложнее, чем это представлЯетсЯ  ѓорькому, бесконечно
богаче. ’ам, на  ‡ападе,  есть  не только положительнаЯ наука и общественное
деЯние.  ’ам есть  и  религиЯ,  и  мистика,  и  метафизика, и  романтическое
искусство, там есть созерцание  и мечтательность. ђелигиозные исканиЯ в нашу
эпоху характерны не только длЯ ђоссии, но  и длЯ  …вропы. € там  ищут Ѓога и
высшего смысла жизни,  и там тоска от бессмыслицы жизни.  ђомантизм, который
так не  нравитсЯ  ѓорькому, есть  Явление западное, а  не  восточное. €менно
западный человек - романтик  и страстный мечтатель. ‚осточный человек совсем
не романтик и не мечтатель, его религиозность совсем другого типа. ђомантизм
сопутствует  католическому   типу  религиозности,  но  его  совсем   нет   в
православном  типе религиозности. Ќа православном ‚остоке невозможно искание
чаши св. ѓраалЯ. Ќет романтизма и в €ндии, на ‚остоке не христианском. Њожно
ли назвать йога романтиком? „лЯ Њ. ѓорького романтизм всегда есть буржуазнаЯ
реакциЯ, и на  этом  утверждении можно  видеть, до какого ослеплениЯ доводит
схема  экономического   материализма,  как  безжизненна  она.  ђомантическое
движение на ‡ападе возникло  тогда, когда буржуазиЯ была  еще в самом начале
своего  жизненного пути, когда  ей предстоЯло  еще  целое столетие блестЯщих
успехов и могущества в земной жизни. Ћ разложении европейской буржуазии в то
времЯ так же нелепо говорить, как  нелепо говорить  о разложении буржуазии в
наше времЯ в ђоссии, когда она еще в начале своего развитиЯ. џ не говорю уже
об оскорбительном безвкусии таких объЯснений духовной жизни.
     Њ. ѓорький обвинЯет  русское "богоискательство" в  желании  найти центр
вне себЯ  и снЯть  с себЯ  ответственность за бессмысленную  жизнь.  Ћн даже
считает  возможным  утверждать,  что  именно религиозные люди отрицают смысл
жизни.  ‚от  изумительный  пример ослепленности!  €менно  те,  кого  ѓорький
называет  неудачным  термином "богоискатели",  вот  уже много  лет  пытаютсЯ
перенести  центр тЯжести  внутрь человека,  в  его глубину, и  возложить  на
личность человеческую огромную ответственность  за жизнь. Ћни-то и борютсЯ с
безответственностью, с возложением  ответственности  на  силы,  вне человека
находЯщиесЯ. ѓорькому  даже начинает казатьсЯ, что религиозные люди отрицают
смысл земной жизни, в то времЯ как  только они  его и признают. Џозитивизм и
материализм отрицают ответственность,  свободу,  творческую  волю,  отрицают
человека и строЯт безвольную теорию социальной среды и власти необходимости,
могущества внешних обстоЯтельств. ђелигиозное же сознание должно боротьсЯ  с
этими  разлагающими  и обессиливающими  теориЯми  социальной  среды  во  имЯ
творческой  активности человека, во имЯ  его высшей свободы, во имЯ  высшего
смысла жизни. ‚  ђоссии эти материалистические  теории заедающей  социальной
среды, эти  принижающие  учениЯ о  необходимости  всего совершающегосЯ  лишь
потворствуют  восточной   лени,  слабоволию,   безответственности.   ‚ера  в
человека,  в  его  творческую свободу  и творческую мощь  возможна лишь  длЯ
религиозного  сознаниЯ,  которое  смотрит   на   человека,  как  на  рефлекс
материальной среды, природной и социальной. Џоистине необходим и неотложен в
ђоссии призыв к повышению человеческой активности, человеческого творчества,
человеческой ответственности. Ќо это возможно на почве  совсем иной, чем та,
на которой стоит Њ. ѓорький. ђадикальное русское западничество, искаженное и
рабски воспринимающее сложную и  богатую  жизнь ‡апада, есть форма восточной
пассивности.  Ќа  ‚остоке  должна  быть   пробуждена  самобытнаЯ  творческаЯ
активность,  созидающаЯ новую  культуру, и это возможно лишь на  религиозной
почве. Њы уже вступаем в тот возраст нашего бытиЯ, когда времЯ нам уже выйти
из  детского  западничества  и  детского  славЯнофильства, когда  мы  должны
перейти к более зрелым  формам  национального  самосознаниЯ. ‚еликие мировые
событиЯ выводЯт  нас  в  мировую  ширь,  к мировым  перспективам. ЏотрЯсениЯ
мировой  войны  выводЯт и …вропу за ее замкнутые пределы, вскрывают коренные
противоречиЯ внутри самой …вропы и свергают кумиры западничества. ‚овлечение
ђоссии в  мировой круговорот  означает  конец ее  замкнутого провинциального
существованиЯ,  ее славЯнофильского самодовольства и западнического рабства.
Ќо Њ. ѓорький остаетсЯ в старом сознании, он  ничему  не хочет научитьсЯ  от
совершающегосЯ  в  мире  и пребывает  в старой  противоположности ‚остока  и
‡апада.

     Ћ власти пространств над русской душой

I

     Њного есть  загадочного в  русской истории, в судьбе  русского народа и
русского государства. ЋтношениЯ между  русским народом, которого славЯнофилы
прославлЯли народом безгосударственным, и  огромным русским  государством до
сих пор остаетсЯ загадкой философии русской истории. Ќо не раз уже указывали
на то, что в судьбе  ђоссии огромное  значение имели факторы географические,
ее положение  на земле, ее необъЯтные пространства. ѓеографическое положение
ђоссии было таково, что русский народ принужден был  к образованию огромного
государства.   Ќа   русских   равнинах   должен   был  образоватьсЯ  великий
‚остоко-‡апад, объединенное и организованное государственное целое. Ћгромные
пространства  легко давались русскому  народу,  но  не  легко  давалась  ему
организациЯ этих пространств в величайшее  в мире государство, поддержание и
охранение  порЯдка  в нем.  Ќа это ушла большаЯ  часть  сил русского народа.
ђазмеры  русского  государства  ставили  русскому народу  почти  непосильные
задачи,  держали русский народ  в  непомерном напрЯжении. € в  огромном деле
созданиЯ  и охранениЯ своего государства русский народ  истощал  свои  силы.
’ребованиЯ государства  слишком  мало  оставлЯли свободного избытка сил. ‚сЯ
внешнЯЯ  деЯтельность  русского  человека шла на службу  государству.  € это
наложило  безрадостную печать на жизнь  русского человека. ђусские  почти не
умеют  радоватьсЯ. Ќет  у русских  людей творческой  игры сил. ђусскаЯ  душа
подавлена  необъЯтными  русскими полЯми  и необъЯтными русскими снегами, она
утопает  и  растворЯетсЯ  в  этой  необъЯтности.  Ћформление  своей  души  и
оформление  своего  творчества затруднено было длЯ  русского человека. ѓений
формы - не русский  гений, он с трудом совмещаетсЯ с властью пространств над
душой. € русские совсем почти не знают радости формы.
     ѓосударственное    овладение    необъЯтными   русскими   пространствами
сопровождалось   страшной    централизацией,    подчинением    всей    жизни
государственному интересу и подавлением свободных личных и общественных сил.
‚сегда  было  слабо  у  русских  сознание  личных  прав  и не  развита  была
самодеЯтельность классов  и групп. Ќе  легко было  поддерживать величайшее в
мире государство, да  еще народу, не обладающему формальным  организационным
гением.  „олгое времЯ приходилось  защищать  ђоссию  от  наступавших со всех
сторон  врагов.  ‚олны с  ‚остока и ‡апада  грозили затопить ђоссию.  ђоссиЯ
пережила татарщину, пережила смутную эпоху и окончательно окрепла, выросла в
государственного колосса.  Ќо необъЯтные пространства ђоссии  тЯжелым гнетом
легли  на  душу  русского народа. ‚  психологию его вошли  и  безграничность
русского  государства и безграничность русских  полей. ђусскаЯ душа ушиблена
ширью,  она не  вошла внутрь,  в созерцание,  в  душевность,  она  не  могла
обратитьсЯ  к истории, всегда  свЯзанной  с  оформлением, с путем, в котором
обозначены  границы. ”ормы  русского  государства делали  русского  человека
бесформенным. ‘мирение русского человека стало его самосохранением. Ћтказ от
исторического и  культурного творчества требовалсЯ русским государством, его
сторожами и  хранителЯми. ЌеобъЯтные  пространства,  которые со всех  сторон
окружают  и   теснЯт  русского  человека,  -  не  внешний,  материальный,  а
внутренний,  духовный фактор его жизни. ќти необъЯтные русские  пространства
находЯтсЯ и внутри  русской души  и имеют  над ней  огромную власть. ђусский
человек,   человек  земли,  чувствует   себЯ   беспомощным   овладеть  этими
пространствами   и   организовать  их.  Ћн   слишком  привык  возлагать  эту
организацию на  центральную власть, как  бы  трансцендентную  длЯ него. €  в
собственной душе чувствует он необъЯтность, с которой трудно ему справитьсЯ.
ирок русский человек, широк как русскаЯ землЯ, как русские полЯ. ‘лавЯнский
хаос  бушует  в   нем.  Ћгромность  русских  пространств  не  способствовала
выработке  в  русском  человеке  самодисциплины  и  самодеЯтельности,  -  он
расплывалсЯ в  пространстве.  € это  было  не внешней,  а внутренней судьбой
русского народа,  ибо все внешнее есть лишь символ  внутреннего. ‘  внешней,
позитивно-научной  точки зрениЯ огромные русские пространства представлЯютсЯ
географическим  фактором  русской  истории. Ќо с  более глубокой, внутренней
точки  зрениЯ  сами эти пространства  можно  рассматривать  как  внутренний,
духовный факт в русской судьбе. ќто - географиЯ русской души.

II

     ‚ русском  человеке нет  узости европейского человека, концентрирующего
свою  энергию  на  небольшом  пространстве  души,  нет  этой  расчетливости,
экономии пространства и времени, интенсивности  культуры.  ‚ласть  шири  над
русской  душой порождает целый рЯд русских  качеств и  русских  недостатков.
ђусскаЯ лень,  беспечность,  недостаток  инициативы, слабо развитое  чувство
ответственности  с этим свЯзаны.  ирь  русской  земли и  ширь русской  души
давили   русскую   энергию,  открываЯ   возможность   движениЯ   в   сторону
экстенсивности. ќта  ширь  не  требовала  интенсивной энергии  и интенсивной
культуры. Ћт русской души необъЯтные русские пространства требовали смирениЯ
и  жертвы, но  они  же  охранЯли  русского  человека  и давали  ему  чувство
безопасности. ‘о  всех  сторон чувствовал себЯ  русский  человек  окруженным
огромными пространствами, и  не  страшно  ему  было  в этих  недрах  ђоссии.
ЋгромнаЯ  русскаЯ  землЯ,  широкаЯ  и   глубокаЯ,  всегда  вывозит  русского
человека,  спасает его. ‚сегда слишком  возлагаетсЯ он на русскую  землю, на
матушку  ђоссию.  Џочти  смешивает и  отождествлЯет  он  свою  мать-землю  с
Ѓогородицей  и  полагаетсЯ  на  ее  заступничество.  Ќад  русским  человеком
властвует  русскаЯ  землЯ, а  не  он  властвует над ней.  ‡ападноевропейский
человек чувствует себЯ сдавленным малыми размерами пространств земли и столь
же малыми  пространствами души. Ћн  привык возлагатьсЯ на  свою  интенсивную
энергию  и  активность. € в душе его тесно, а не пространно, все должно быть
рассчитано  и правильно распределено. ЋрганизованнаЯ прикрепленность всего к
своему  месту  создает  мещанство западноевропейского человека, столь всегда
поражающее   и  отталкивающее  человека   русского.   ќто  мещанские   плоды
европейской  культуры вызывали негодование ѓерцена, отвращение Љ. ‹еонтьева,
и длЯ всЯкой характерно русской души не сладостны эти плоды.
     ‚озьмем немца. Ћн  чувствует  себЯ  со всех  сторон  сдавленным, как  в
мышеловке. ири нет ни вокруг него, ни в нем самом. Ћн ищет спасениЯ в своей
собственной  организованной энергии,  в напрЯженной  активности.  ‚се должно
быть   у   немца  на  месте,   все   распределено.  Ѓез   самодисциплины   и
ответственности немец не может существовать. ‚сюду он  видит границы и всюду
ставит границы. Ќемец  не может существовать в безграничности,  ему чужда  и
противна славЯнскаЯ  безбрежность.  Ћн  только с большим напрЯжением энергии
хотел бы расширить свои границы. Ќемец должен презирать русского человека за
то, что  тот не умеет  жить, устраивать жизнь, организовать жизнь,  не знает
ничему  меры и места, не  умеет достигать  возможного.  ђусскому же противен
германский пафос мещанского устроениЯ  жизни. ѓерманец чувствует, что его не
спасет ѓерманиЯ, он сам должен спасти ѓерманию. ђусский же думает, что не он
спасет ђоссию,  а  ђоссиЯ  его  спасет. ђусский никогда  не  чувствует  себЯ
организатором. Ћн  привык быть организуемым.  €  даже в  эту страшную войну,
когда русское государство в опасности, не легко русского человека довести до
сознаниЯ  этой опасности,  пробудить в нем чувство ответственности за судьбу
родины, вызвать напрЯжение энергии. ђусский человек утешает себЯ тем, что за
ним еще стоЯт необъЯтные  пространства и спасут его, ему не очень страшно, и
он не очень склонен слишком напрЯгать  свои силы. € с трудом доходит русский
человек до сознаниЯ необходимости мобилизовать  всю свою энергию.  ‚опрос об
интенсивной культуре, предполагающей напрЯженную активность, еще  не делалсЯ
длЯ  него  вопросом жизни и  судьбы.  Ћн  тонул  в  своих недрах и  в  своих
пространствах. € нужно  сказать, что всЯкой  самодеЯтельности  и  активности
русского   человека    ставились   непреодолимые    препЯтствиЯ.   ЋгромнаЯ,
превратившаЯсЯ  в  самодовлеющую   силу  русскаЯ  государственность  боЯлась
самодеЯтельности  и  активности  русского человека,  она слагала с  русского
человека бремЯ ответственности за судьбу ђоссии и возлагала на  него службу,
требовала    от   него    смирениЯ.   —ерез   исторический   склад   русской
государственности    сами    русские   пространства   ограничивали    всЯкую
ответственную самодеЯтельность и творческую активность  русского человека. €
это порабощение сил русского человека и всего  русского народа оправдывалось
охранением и упорЯдочением русских пространств.

III

     ’ребованиЯ, которые  составит ђоссии  мироваЯ война, должны  привести к
радикальному изменению сознаниЯ русского человека и направлениЯ его воли. Ћн
должен,   наконец,  освободитьсЯ   от  власти  пространств  и  сам  овладеть
пространствами,  нимало  не  изменЯЯ этим русскому своеобразию, свЯзанному с
русской  ширью.  ќто  означает радикально иное  отношение  к  государству  и
культуре, чем  то, которое было  доныне у русских людей.  ѓосударство должно
стать внутренней силой русского народа, его собственной положительной мощью,
его орудием, а не  внешним над ним  началом,  не господином его. Љультура же
должна   стать   более   интенсивной,   активно   овладевающей   недрами   и
пространствами и разрабатывающей их русской энергией. Ѓез такого внутреннего
сдвига русский народ не может иметь будущего, не может перейти в новый фазис
своего  исторического бытиЯ,  поистине исторического  бытиЯ, и  само русское
государство  подвергаетсЯ  опасности разложениЯ.  …сли  русское  государство
доныне  хотело существовать пассивностью своего  народа, то отныне оно может
существовать лишь  активностью  народа.  Џространства  не должны  запугивать
русский народ, они должны  будить энергию,  не немецкую, а  русскую энергию.
Ѓезумны  те,  которые  свЯзывают   русскую  самобытность  и  своеобразие   с
технической и  экономической  отсталостью,  с элементарностью  социальных  и
политических  форм  и  хотЯт  сохранить  русское  обличье  через  сохранение
пассивности  русского  духа. ‘амобытность не может быть свЯзана с слабостью,
неразвитостью, с недостатками. ‘амобытный тип русской души уже  выработан  и
навеки утвержден. ђусскаЯ культура и русскаЯ ответственность могут творитьсЯ
лишь из  глубины русской  души, из  ее  самобытной  творческой  энергии.  Ќо
русскаЯ  самобытность  должна,   наконец,  проЯвитьсЯ  не   отрицательно,  а
положительно,  в мощи, в творчестве, в свободе. ЌациональнаЯ самобытность не
должна быть пугливой,  мнительно себЯ охранЯющей, скованной. ‚ зрелый период
исторического  существованиЯ  народа  самобытность   должна   быть  свободно
выраженной,  смелой, творЯщей,  обращенной  вперед,  а  не назад.  Ќекоторые
славЯнофильствующие и в  наши  горестные дни  думают, что если  мы, русские,
станем активными в  отношении  к государству  и  культуре,  овладевающими  и
упорЯдочивающими,  если  начнем  из  глубины  своего духа  создавать  новую,
свободную общественность и необходимые нам материальные орудиЯ, если вступим
на путь технического развитиЯ, то во всем будем подобными немцам  и потерЯем
нашу  самобытность.  Ќо  это есть неверие в духовную мощь  русского  народа.
‘амобытность, котораЯ может быть сохранена лишь прикреплением ее к  отсталым
и элементарным материальным формам, ничего не стоит, и на  ней ничего нельзЯ
основать. Ћхранители всегда мало верЯт в то, что  охранЯют. €стиннаЯ же вера
есть лишь у творЯщих, у свободных. ђусскаЯ самобытнаЯ духовнаЯ энергиЯ может
создать лишь самобытную жизнь. € пора перестать запугивать русского человека
огромностью государства, необъЯтностью пространства и держать его в рабстве.
€менно тогда, когда русский  человек  содержалсЯ в рабстве, он был во власти
неметчины,  наложившей  печать  на  весь  склад  русской  государственности.
Ћсвобождение русской народной энергии и направление ее к активному овладению
и оформлению  русских пространств будет и освобождением  русского народа  от
немецкого рабства,  будут  утверждением его  творческой самобытности. ЌельзЯ
полагать  русскую  самобытность в том, что  русские должны быть рабами чужой
активности, хотЯ бы  и немецкой, в отличие от немцев, которые  сами активны!
„а сохранит нас Ѓог от такой самобытности - мы от нее погибнем! €сторический
период власти пространств над душой русского народа кончаетсЯ. ђусский народ
вступает в новый исторический период, когда он должен стать господином своих
земель творцом своей судьбы.

     –ентрализм и народнаЯ жизнь

I

     ЃольшаЯ  часть  наших  политических  и  культурных  идеологий  страдает
централизмом.  ‚сегда  чувствуетсЯ  какаЯ-то  несоизмеримость   между  этими
идеологиЯми  и  необъЯтной русской  жизнью. Ќедра  народной  жизни  огромной
ђоссии все еще остаютсЯ неразгаданными, таинственными. ‘ам народ все еще как
будто бы безмолвствует, и волю его с трудом разгадывают люди  центров. ’акие
направлениЯ  наши,  как   славЯнофильство  и  народничество,  относились   с
особенным  уважением  и  вниманием  к народной жизни и по-разному стремились
оперетьсЯ  на самые  недра  земли  русской.  Ќо  и  в  славЯнофильстве  и  в
народничестве  всегда  была  значительнаЯ  долЯ  утопизма  централистических
идеологий, и эти  обращенные  к народной жизни идейные течениЯ не  покрывали
всей необъЯтности и огромности русской народной  жизни. Ќародничество, столь
характерное длЯ  русской  мысли  и  проЯвлЯющеесЯ  в  разнообразных  формах,
предполагает уже отщепенство и чувство оторванности  от  народной жизни. Ћно
было  исканием  истинного  народа  и  истинной  народной  жизни  со  стороны
интеллигенции,  утерЯвшей  свЯзь  с  народом  и  не  способной  себЯ сознать
народом. ќто -  стремление к  слиЯнию  с  народом  и  идеализациЯ народа  со
стороны и издали. Ќародничество - чисто интеллигентское направление. ‚ самой
глубине народной жизни, у лучших людей из народа никакого народничества нет,
там  есть  жажда  развитиЯ  и  восхождениЯ,  стремление  к  свету,  а  не  к
народности. ќто совершенно так же, как на ‡ападе нет западничества. Ћдной из
коренных ошибок народничества было отождествление народа с простонародьем, с
крестьЯнством, с трудЯщимисЯ классами. Ќаш  культурный и интеллигентный слой
не имел  силы сознать  себЯ народом и с завистью  и  вожделением смотрел  на
народность   простого  народа.  Ќо  это  -  болезненно  самочувствие.   ‹юди
культурных и  интеллигентных центров слишком часто думают, что центр тЯжести
духовной и  общественной  народной жизни - в простонародье,  где-то далеко в
глубине ђоссии. Ќо центр народной жизни везде, он в глубине каждого русского
человека и  каждой  пЯди  русской земли. его нет в  каком-то  особом  месте.
ЌароднаЯ жизнь  есть национальнаЯ,  общерусскаЯ  жизнь,  жизнь  всей русской
земли и всех русских людей, взЯтых не в поверхностном, а глубинном пласте. €
каждый  русский  человек должен  был бы  чувствовать  себЯ и сознавать  себЯ
народом  и  в  глубине  своей  ощутить  народную стихию  и  народную  жизнь.
‚ысококультурный человек, проживающий в центрах,  должен и может чувствовать
себЯ не менее народным человеком, чем мужик где-то в глубине ђоссии. € всего
более народен - гений. ‚ысококультурный слой может быть так  же народен, как
и глубинный  подземный слой народной жизни. Ќарод  - прежде всего Я сам, моЯ
глубина,  свЯзывающаЯ менЯ с глубиной  великой  и необъЯтной ђоссии. €  лишь
поскольку Я  выброшен на поверхность, Я могу чувствовать себЯ оторванным  от
недр народной жизни. €стинной народной жизни нужно искать не в пространствах
и внешних расстоЯниЯх, а  в  изменениЯх  глубины. € в глубине Я - культурный
человек  - такой же народ,  как и русский мужик, и мне легко общатьсЯ с этим
мужиком  духовно.  Ќарод   не  есть   социальнаЯ   категориЯ,  и  социальные
противоположениЯ  лишь  мешают  осознанию  народности.  ’оскующаЯ  мечта  об
истинной народной  жизни где-то  вне менЯ и вдали  от  менЯ -  болезненна  и
бессильна.  €стинный  центр  всегда  ведь  может  быть  обретен  лишь внутри
человека, а  не вне его.  €  всЯ народнаЯ русскаЯ землЯ есть лишь  глубинный
слой каждого русского  человека,  а не вне его и  вдали  лежащаЯ обетованнаЯ
землЯ. €стинный центр не в столице и  не в провинции,  не  в верхнем  и не в
нижнем слое, а в  глубине  всЯкой личности.  ЌароднаЯ  жизнь не  может  быть
монополией   какого-нибудь  слоЯ   или   класса.   „уховную   и   культурную
децентрализацию   ђоссии,   котораЯ   совершенно    неизбежна   длЯ   нашего
национального здоровьЯ, нельзЯ  понимать как чисто  внешнее пространственное
движение  от  столичных  центров  к  глухим  провинциЯм.  ќто  прежде  всего
внутреннее движение, повышение сознаниЯ и рост соборной национальной энергии
в каждом русском человеке по всей земле русской.

II

     ђоссиЯ совмещает  в себе несколько исторических и культурных возрастов,
от  раннего  средневековьЯ  до  XX века,  от  самых  первоначальных  стадий,
предшествующих  культурному состоЯнию,  до  самых  вершин мировой  культуры.
ђоссиЯ -  страна  великих  контрастов  по  преимуществу  - нигде  нет  таких
противоположностей  высоты  и  низости, ослепительного света  и  первобытной
тьмы.  ‚от  почему  так  трудно  организовать  ђоссию,   упорЯдочить  в  ней
хаотические стихии.  ‚се  страны  совмещают много  возрастов. Ќо  необъЯтнаЯ
величина ђоссии и  особенности  ее истории  породили  невиданные контрасты и
противоположности.  “  нас почти нет того среднего  и крепкого общественного
слоЯ, который повсюду организует народную жизнь. Ќезрелость глухой провинции
и гнилость  государственного центра -  вот  полюсы русской жизни. €  русскаЯ
общественнаЯ  жизнь  слишком  оттеснена к  этим полюсам.  Ђ  жизнь передовых
кругов Џетрограда и Њосквы и жизнь глухих уголков далекой русской  провинции
принадлежит  к  разным  историческим  эпохам.   €сторический  строй  русской
государственности централизовал  государственно-общественную жизнь,  отравил
бюрократизмом  и задавил  провинциальную общественную и культурную  жизнь. ‚
ђоссии произошла централизациЯ культуры, опаснаЯ длЯ будущего такой огромной
страны. ‚сЯ наша  культурнаЯ  жизнь  стЯгиваетсЯ  к  Џетрограду,  к  Њоскве,
отчасти лишь к Љиеву. ђусскаЯ культурнаЯ энергиЯ  не  хочет распространЯтьсЯ
по  необъЯтным   пространствам  ђоссии,  боитсЯ   потонуть  во  тьме  глухих
провинций,  стараетсЯ охранить себЯ в  центрах.  …сть  какой-то испуг  перед
темными  и  поглощающими  недрами  ђоссии.  џвление   это  -  болезненное  и
угрожающее.  ђоссиЯ - не ”ранциЯ. € во ”ранции исключительное сосредоточение
культуры в Џариже порождает непомерную разницу возраста Џарижа и французской
провинции  и делает непрочными  и поверхностными политические перевороты.  ‚
ђоссии  же такаЯ централизациЯ совсем уже  болезненна и удерживает ђоссию на
низших стадиЯх развитиЯ. ‚  ђоссии существенно необходима духовно-культурнаЯ
децентрализациЯ и  духовно-культурный  подъем  самих недр  русской  народной
жизни.  €  это совсем не народничество. Ћдинаково  должны быть  преодолены и
ложный  столичный централизм,  духовный бюрократизм и ложное  народничество,
духовный провинциализм. Ћдинаково неверна и столичнаЯ ориентировка  жизни, и
ориентировка  провинциальнаЯ.  ќто две стороны  одного и  того же разрыва  в
народной жизни. „олжна начатьсЯ общенациональнаЯ ориентировка жизни,  идущаЯ
изнутри всЯкого русского человека, всЯкой  личности, сознавшей свою свЯзь  с
нацией. Ќедра русской  жизни  не где-либо,  а  везде,  везде  можно  открыть
глубину  народного духа.  Ќа  поверхности  национальной жизни  всегда  будут
существовать духовные  центры, но  не  должно это носить характера  духовной
бюрократизации жизни.
     ђазные возрасты ђоссии прежде всего ставЯт задачи духовного, морального
и  общественного воспитаниЯ и  самовоспитаниЯ нации. ќти задачи предполагают
большую  гибкость  и  не  допускают  насилиЯ   над   народной  жизнью.  …сли
бюрократически-абсолютистскаЯ       централизациЯ       и      централизациЯ
революционно-ЯкобинскаЯ  вообще опасны длЯ здорового народного  развитиЯ, то
еще более опасны они в такой колоссальной и таинственной стране, как ђоссиЯ.
–ентрализм реакционный и централизм  революционный  могут быть  в одинаковом
несоответствии  с тем, что совершаетсЯ в глубине  ђоссии, в недрах  народной
жизни. € да не будет  так, чтобы старое бюрократическое насилие над народной
жизнью сменилось новым Якобинским насилием! Џусть жизнь народнаЯ развиваетсЯ
изнутри,  в соответствии с реальным бытием нашим! Џетроградский  бюрократизм
заражал и наше либеральное и революционное движение. Ѓюрократизм есть особаЯ
метафизика жизни  и  она глубоко проникает в  жизнь.  Ќо  провинциализм есть
другаЯ  метафизика  жизни.  Љрайний централистический бюрократизм  и крайний
провинциализм  -   соотносительны  и   взаимно  обусловливают   друг  друга.
„ецентрализациЯ  русской  культуры  означает не  торжество провинциализма, а
преодоление  и  провинциализма,  и  бюрократического  централизма,  духовный
подъем всей  нации  и каждой личности. ‚ ђоссии повсеместно должна  начатьсЯ
разработка  ее  недр,  как духовных, так и материальных.  Ђ это предполагает
уменьшение различиЯ  между  центрами  и провинцией,  между  верхним и нижним
слоем  русской  жизни,  предполагает  уважение  к  тем жизненным  процессам,
которые  происходЯт  в  неведомой  глубине  и  дали  народной  жизни. ЌельзЯ
предписать свободу из центра, - должна быть волЯ к свободе в народной жизни,
уходЯщей корнЯми своими в недра земли. ќта волЯ к свободе и к свету есть и в
самых  землЯных  и  темных еще слоЯх  народа. Ќужно только  уметь подойти  к
темной еще народной душе  с  вникающей  любовью и  без насилиЯ. Ќыне  должна
проснутьсЯ не интеллигенциЯ, не  верхний культурный  слой,  не  какой-нибудь
демагогически   развиваемый   класс,   а  огромнаЯ,   неведомаЯ,   народнаЯ,
провинциальнаЯ,  "обывательскаЯ"  ђоссиЯ,  не  сказавшаЯ  еще  своего слова.
ЏотрЯсениЯ  войны  способствуют  тому пробуждению.  € свет сознаниЯ, который
должен идти  навстречу  этой пробуждающейсЯ ђоссии,  не должен быть внешним,
централистическим и  насилующим  светом,  а  светом внутренним  длЯ  всЯкого
русского человека и длЯ всей русской нации.

     Ћ свЯтости и честности

I

     Љ. ‹еонтьев говорит, что русский человек может быть свЯтым, но не может
быть  честным.  —естность  -  западноевропейский   идеал.  ђусский  идеал  -
свЯтость. ‚ формуле Љ. ‹еонтьева  есть некоторое эстетическое преувеличение,
но есть в ней и несомненнаЯ истина, в ней ставитсЯ очень интереснаЯ проблема
русской  народной  психологии.   “  русского  человека  недостаточно  сильно
сознание  того,  что честность обЯзательна  длЯ  каждого  человека, что  она
свЯзана  с  честью  человека,  что  она   формирует  личность.  ЌравственнаЯ
самодисциплина личности никогда у нас не рассматривалась как самостоЯтельнаЯ
и высшаЯ задача. ‚ нашей истории отсутствовало рыцарское начало, и  это было
неблагоприЯтно длЯ развитиЯ  и  длЯ  выработки личности. ђусский  человек не
ставил себе  задачей  выработать и  дисциплинировать  личность,  он  слишком
склонен был полагатьсЯ на то,  что  органический коллектив,  к  которому  он
принадлежит, за  него  все сделает  длЯ его нравственного здоровьЯ.  ђусское
православие,  которому русский  народ обЯзан своим нравственным воспитанием,
не ставило  слишком высоких нравственных  задач личности  среднего  русского
человека,  в  нем  была  огромнаЯ  нравственнаЯ снисходительность.  ђусскому
человеку  было прежде всего  предъЯвлено  требование смирениЯ.  ‚ награду за
добродетель смирениЯ ему все  давалось  и  все разрешалось.  ‘мирение и было
единственной формой дисциплины  личности. ‹учше смиренно грешить, чем  гордо
совершенствоватьсЯ. ђусский  человек  привык думать, что бесчестность  -  не
великое  зло,  если  при  этом   он  смиренен  в  душе,  не   гордитсЯ,   не
превозноситсЯ. € в самом большом преступлении можно смиренно каЯтьсЯ, мелкие
же  грехи легко  снимаютсЯ свечечкой, поставленной  перед угодником.  ‚ысшие
сверхчеловеческие задачи стоЯт перед свЯтым. Ћбыкновенный русский человек не
должен задаватьсЯ высокой целью даже отдаленного приближениЯ к  этому идеалу
свЯтости. ќто -  гордость. Џравославный  русский  старец  никогда  не  будет
направлЯть по  этому  пути. ‘вЯтость есть  удел немногих,  она не может быть
путем  длЯ  человека.  ‚сЯкий  слишком  героический  путь  личности  русское
православное  сознание  признает  гордыней, и идеологи русского  православиЯ
готовы  видеть в  этом пути  уклон  к человекобожеству  и демонизму. —еловек
должен  жить  в  органическом  коллективе,  послушный  его  строю  и   ладу,
образовыватьсЯ   своим  сословием,  своей   традиционной   профессией,  всем
традиционным народным укладом.
     ‚ каком же смысле русское народное православное сознание верит в свЯтую
ђусь и всегда  утверждает,  что  ђусь живет свЯтостью, в  отличие от народов
‡апада, которые живут  лишь честностью, т. е. началом  менее высоким? ‚ этом
отношении в  русском религиозном  сознании  есть  коренной дуализм.  ђусский
народ и истинно русский человек живут свЯтостью не в том смысле, что видЯт в
свЯтости  свой  путь  или  считают  свЯтость  длЯ  себЯ  в  какой-либо  мере
достижимой или обЯзательной.  ђусь совсем  не свЯта  и не  почитает длЯ себЯ
обЯзательно сделатьсЯ свЯтой и  осуществить идеал свЯтости, она - свЯта лишь
в  том смысле, что бесконечно почитает свЯтых и свЯтость, только  в свЯтости
видит  высшее  состоЯние  жизни,  в  то  времЯ как  на ‡ападе  видЯт  высшее
состоЯние также и в  достижениЯх познаниЯ или общественной справедливости, в
торжестве культуры, в  творческой гениальности. „лЯ русской религиозной души
свЯтитсЯ не столько человек, сколько сама русскаЯ землЯ, которую  "в рабском
виде –арь небесный исходил, благословлЯЯ". € в религиозных видениЯх русского
народа  русскаЯ землЯ представлЯетсЯ самой Ѓогородицей. ђусский  человек  не
идет  путЯми  свЯтости, никогда  не задаетсЯ  такими  высокими целЯми, но он
поклонЯетсЯ  свЯтым  и свЯтости, с  ними свЯзывает  свою  последнюю  любовь,
возлагаетсЯ  на  свЯтых, на  их заступничество  и предстательство, спасаетсЯ
тем, что русскаЯ землЯ имеет так много свЯтынь. „уша русского народа никогда
не  поклонЯлась  золотому тельцу  и,  верю,  никогда  ему  не  поклонитсЯ  в
последней  глубине  своей.  Ќо русскаЯ  душа  склонна  опускатьсЯ  в  низшие
состоЯниЯ,  там  распускать себЯ,  допускать  бесчестность и  грЯзь. ђусский
человек будет грабить и наживатьсЯ нечистыми путЯми, но при этом  он никогда
не будет почитать материальные богатства высшей ценностью,  он будет верить,
что  жизнь св. ‘ерафима ‘аровского выше всех земных  благ и что св.  ‘ерафим
спасет его и всех  грешных русских людей, представительствуЯ перед ‚севышним
от лица русской  земли.  ђусский человек может  быть отчаЯнным мошенником  и
преступником,  но в  глубине  души  он благоговеет перед  свЯтостью  и  ищет
спасениЯ  у  свЯтых, у их посредничества. Љакой-нибудь хищник и кровопийца -
может  очень  искренно,  поистине благоговейно  склонЯтьсЯ  перед свЯтостью,
ставить  свечи перед образами  свЯтых, ездить в пустыни к старцам, оставаЯсь
хищником и кровопийцей. ќто даже нельзЯ  назвать  лицемерием.  ќто -  веками
воспитанный дуализм, вошедший в плоть и кровь, особый душевный уклад, особый
путь. ќто -  прививка душевно-плотской, недостаточно духовной религиозности.
Ќо  в   русском  душевном   типе  есть  огромное  преимущество  перед  типом
европейским. …вропейский буржуа наживаетсЯ и обогащаетсЯ с сознанием  своего
большого   совершенства  и  превосходства,   с  верой  в   свои   буржуазные
добродетели. ђусский  буржуа, наживаЯсь и  обогащаЯсь, всегда чувствует себЯ
немного грешником и немного презирает буржуазные добродетели.

II

     ‘вЯтость остаетсЯ длЯ русского человека трансцендентным началом, она не
становитсЯ  его внутренней энергией. Џочитание свЯтости построено по тому же
типу, что и почитание икон. Љ свЯтому сложилось отношение, как  к иконе, лик
его   стал   иконописным   ликом,   перестал   быть   человеческим.  Ќо  это
трансцендентное начало  свЯтости, становЯщеесЯ  посредником  между  Ѓогом  и
человеком,  должно что-то  делать длЯ русского человека, ему помогать  и его
спасать, за  него совершать нравственную и духовную работу.  ђусский человек
совсем  и не  помышлЯет  о  том,  чтобы свЯтость стала  внутренним  началом,
преображающим  его  жизнь, она  всегда  действует  на  него извне.  ‘вЯтость
слишком высока и недоступна, она - уже не  человеческое состоЯние, перед ней
можно лишь благоговейно склонЯтьсЯ и искать в ней помощи и заступничества за
окаЯнного грешника. Џочитание свЯтых заслонило  непосредственно богообщение.
‘вЯтой -  больше, чем  человек,  поклонЯющийсЯ  же  свЯтому,  ищущий  в  нем
заступничества, - меньше, чем  человек. ѓде  же человек? ‚сЯкий человеческий
идеал   совершенства,   благородства,   чести,  честности,   чистоты,  света
представлЯютсЯ    русскому    человеку    малоценным,    слишком    мирским,
средне-культурным.  €  колеблетсЯ русский человек  между началом  звериным и
ангельским, мимо начала человеческого. „лЯ русского человека так  характерно
это  качание   между   свЯтостью  и  свинством.   ђусскому   человеку  часто
представлЯетсЯ, что  если нельзЯ быть  свЯтым поднЯтьсЯ до сверхчеловеческой
высоты,  то лучше уж оставатьсЯ в свинском  состоЯнии, то не  так уже важно,
быть  ли  мошенником  или честным.  Ђ  так  как  сверхчеловеческое состоЯние
свЯтости  доступно  лишь  очень  немногим,  то  очень многие  не достигают и
человеческого   состоЯниЯ,   остаютсЯ   в   состоЯнии   свинском.   Ђктивное
человеческое совершенствование и  творчество парализованы. ‚ ђоссии все  еще
недостаточно раскрыто человеческое начало, оно все еще  в потенциЯх, великих
потенциЯх, но лишь потенциЯх.
     ђусскаЯ  мораль   проникнута   дуализмом,   унаследованным   от   нашей
своеобразной народной религиозности. €деЯ  свЯтой ђуси имела глубокие корни,
но она заключала в  себе и нравственную опасность длЯ русского человека, она
нередко расслаблЯла его нравственную энергию, парализовала  его человеческую
волю и мешала его восхождению. ќто - женственнаЯ религиозность и женственнаЯ
мораль.  ђусскаЯ  слабость, недостаток характера  чувствуетсЯ  в этом вечном
желании  укрытьсЯ  в  складках одежд Ѓогородицы, прибегнуть к заступничеству
свЯтых. Ѓожественное  начало  не раскрываетсЯ изнутри, в самой русской воле,
русском жизненном  порыве.  ЏереживаниЯ своей слабости  и своего окаЯнства и
представлЯютсЯ религиозными переживаниЯми по  преимуществу. € мы всего более
нуждаемсЯ  в  развитии  в  себе  мужественного  религиозного начала  во всех
отношениЯх. Њы должны развивать в себе сознание ответственности и приучатьсЯ
возлагать  как можно больше на  самих себЯ  и на свою  активность.  Ћт этого
зависит будущее  ђоссии, исполнение  ее  признаниЯ  в  мире.  ЌельзЯ  видеть
своеобразие  ђоссии в  слабости  и отсталости. ‚  силе и  в развитии  должно
раскрытьсЯ  истинное  своеобразие ђоссии.  ђусский  человек должен перестать
возлагатьсЯ  на  то, что за  него  кем-то  все  будет  сделано и достигнуто.
€сторический час жизни ђоссии требует, чтобы  русский  человек раскрыл  свою
человеческую духовную активность.
     Ћчень характерно, что  не только в русской народной религиозности  и  у
представителей   старого   русского  благочестиЯ,   но  и  у   атеистической
интеллигенции,  и  у  многих   русских  писателей  чувствуетсЯ  все  тот  же
трансцендентный   дуализм,    все    то    же    признание   ценности   лишь
сверхчеловеческого   совершенства   и   недостаточнаЯ   оценка  совершенства
человеческого. ’ак средний радикальный интеллигент обычно думает, что он или
призван перевернуть мир, или принужден остатьсЯ в довольно низком состоЯнии,
пребывать   в   нравственной   нерЯшливости   и   опускатьсЯ.   Џромышленную
деЯтельность  он  целиком  предоставлЯет той  "буржуазии",  котораЯ, по  его
мнению,  и  не  может обладать  нравственными  качествами. ђусского человека
слишком легко "заедает среда".  Ћн привык возлагатьсЯ не на себЯ, не на свою
активность,  не   на  внутреннюю  дисциплину  личности,  а  на  органический
коллектив,   на  что-то   внешнее,  что  должно  его  подымать  и   спасать.
ЊатериалистическаЯ теориЯ  социальной среды  в  ђоссии  есть  своеобразное и
искаженное   переживание  религиозной  трансцендентности,  полагающей  центр
тЯжести вне глубины человека.  Џринцип  "все  или  ничего"  обычно в  ђоссии
оставлЯет победу за "ничем".

III

     Ќужно признать, что личное достоинство, личнаЯ честность и чистота мало
кого у  нас пленЯют.  ‚сЯкий  призыв к личной дисциплине раздражает русских.
„уховнаЯ работа над формированием своей личности не  представлЯетсЯ русскому
человеку  нужной и  пленительной. Љогда  русский  человек  религиозен, то он
верит, что свЯтые или сам  Ѓог все за  него сделают, когда же он атеист,  то
думает,  что  все за  него  должна сделать социальнаЯ среда.  „уалистическое
религиозное  и  моральное воспитание,  всегда  призывавшее  исключительно  к
смирению и никогда не призывавшее к чести, пренебрегавшее чисто человеческим
началом, чисто человеческой активностью и человеческим достоинством,  всегда
разлагавшее   человека  на  ангельско-небесное  и  зверино-земное,  косвенно
сказалось  теперь,  во  времЯ  войны. ‘вЯтости  все еще поклонЯетсЯ  русский
человек  в   лучшие   минуты  своей  жизни,  но   ему  недостает  честности,
человеческой  честности. Ќо  и  почитание  свЯтости, этот  главный  источник
нравственного питаниЯ  русского народа, идет на убыль, стараЯ  вера слабеет.
‡верино-земное начало в человеке, не привыкшем к  духовной работе над собой,
к  претворению  низшей  природы в  высшую,  оказываетсЯ  предоставленным  на
произвол  судьбы. €  в  отпавшем от  веры,  по  современному обуржуазившемсЯ
русском человеке остаетсЯ  в силе старый религиозный  дуализм.  Ќо благодать
отошла   от  него,  и  он  осталсЯ   предоставленным  своим  непросветленным
инстинктам. ЋргиЯ химических инстинктов, безобразной наживы и  спекулЯции  в
дни великой мировой войны и великих испытаний длЯ ђоссии есть наш величайший
позор, темное пЯтно на национальной жизни, Язва на теле ђоссии. †ажда наживы
охватила  слишком  широкие  слои  русского  народа.  ЋбнаруживаетсЯ  вековой
недостаток честности  и чести  в русском человеке, недостаток  нравственного
воспитаниЯ  личности и свободного ее самоограничениЯ.  € в этом  есть что-то
рабье, какое-то не гражданское,  догражданское состоЯние.  ‘реднему русскому
человеку,  будь  он  землевладельцем  или  торговцем,  недостает гражданской
честности и  чести.  ‘вободные  граждане не  могут  спекулировать,  утаивать
продукты первой необходимости и т. п. во времЯ великого испытаниЯ духовных и
материальных  сил  ђоссии.  ќто несмываемый позор, о котором  с  содроганием
будут  вспоминать  будущие  поколениЯ нарЯду с  воспоминанием о  героических
подвигах  русской армии, о  самоотверженной деЯтельности  наших общественных
организаций.  џ верю,  что Ядро русского народа нравственно-здоровое.  Ќо  в
нашем  буржуазно-обывательском  слое  не   оказалось   достаточно   сильного
нравственного гражданского  сознаниЯ, нравственной  и гражданской подготовки
личности. Џеред этим слоем стоЯт  не только большие испытаниЯ,  но и большие
соблазны.  ђусский человек может  бесконечно много  терпеть  и  выносить, он
прошел школу смирениЯ. Ќо  он  легко  поддаетсЯ соблазнам  и  не выдерживает
соблазна  легкой  наживы,  он  не  прошел  настоЯщей школы  чести,  не имеет
гражданского  закала.  ќто  не  значит,  что,  так  легко  соблазнЯющийсЯ  и
уклонЯющийсЯ от путей личной и гражданской честности, русский человек совсем
не любит ђоссии. Џо-своему он любит ђоссию, но он не привык чувствовать себЯ
ответственным перед ђоссией, не воспитан в  духе свободно-гражданского к ней
отношениЯ.
     ЏриходитсЯ с грустью  сказать, что свЯтаЯ ђусь имеет  свой коррелЯтив в
ђуси  мошеннической.  ќто подобно тому, как  моногамическаЯ семьЯ имеет свой
коррелЯтив  в  проституции.  ‚от  этот   дуализм  должен  быть  преодолен  и
прекращен.  Ќужно вникать  в  глубокие  духовные  истоки  наших  современных
нравственных Язв. ‚ глубине ђоссии, в душе русского народа должны раскрытьсЯ
имманентнаЯ  религиозность   и   имманентнаЯ  мораль,  длЯ   которой  высшее
божественное начало  делаетсЯ внутренно преображающим и творческим  началом.
ќто значит, что должен во весь свой рост  стать человек и  гражданин, вполне
свободный. ‘вободнаЯ  религиознаЯ  и социальнаЯ психологиЯ  должна  победить
внутри  каждого  человека рабскую религиозную  и социальную  психологию. ќто
значит  также, что русский человек должен выйти из того состоЯниЯ, когда  он
может быть  свЯтым, но не  может быть  честным.  ‘вЯтость навеки останетсЯ у
русского  народа,  как  его  достоЯние,  но  он  должен  обогатитьсЯ  новыми
ценностЯми.  ђусский  человек  и   весь   русский   народ   должны   сознать
божественность человеческой  чести  и честности. ’огда  инстинкты творческие
победЯт инстинкты хищнические.

     Ћб отношении русских к идеЯм

I

     Њногое  в складе  нашей общественной  и народной психологии  наводит на
печальные  размышлениЯ.  € одним  из самых печальных фактов  нужно  признать
равнодушие к идеЯм и идейному творчеству, идейную  отсталость  широких слоев
русской интеллигенции.  ‚ этом  обнаруживаетсЯ  вЯлость  и инертность мысли,
нелюбовь  к  мысли,  неверие в  мысль.  Њоралистический склад  русской  души
порождает  подозрительное  отношение  к мысли. †изнь  идей признаетсЯ у  нас
роскошью, и  в  роскоши  этой  не видЯт существенного  отношениЯ к жизни.  ‚
ђоссии  с  самых  противоположных  точек зрениЯ  проповедуетсЯ  аскетическое
воздержание  от  идейного  творчества, от  жизни мысли,  переходЯщей пределы
утилитарно  нужного длЯ  целей  социальных,  моральных или религиозных. ќтот
аскетизм в отношении к мысли и к идейному творчеству одинаково утверждалсЯ у
нас и с точки  зрениЯ религиозной и  с точки зрениЯ  материалистической. ќто
так свойственно русскому  народничеству, принимавшего и самые левые, и самые
правые формы.  џрко выразилась эта складка  русской души в толстовстве. Ћдни
считают  у  нас  достаточным  тот   минимум  мысли,  который  заключаетсЯ  в
социал-демократических  брошюрах,  другие  -  тот,  который  можно  найти  в
писаниЯх свЯтых  отцов. Ѓрошюры толстовские, брошюры "религиозно-философской
библиотеки  Њ. Ђ.  Ќовоселова и брошюры социально-революционные обнаруживают
совершенно  одинаковую  нелюбовь  и презрение  к  мысли. ‘амоценность  мысли
отрицалась, свобода идейного творчества  бралась под  подозрение то  с точки
зрениЯ социально-революционной,  то с точки зрениЯ религиозно-охранительной.
‹юбили у нас лишь катехизисы, которые легко  и просто применЯлись ко всЯкому
случаю  жизни. Ќо  любовь  к  катехизисам и есть  нелюбовь к самостоЯтельной
мысли.  ‚  ђоссии  никогда не  было  ничего  ренессансного,  ничего от  духа
‚озрождениЯ. ’ак печально и уныло сложилась русскаЯ  историЯ и сдавила  душу
русского человека! ‚сЯ духовнаЯ энергиЯ русского человека была направлена на
единую мысль  о  спасении своей  души, о спасении  народа, о спасении  мира.
Џоистине  эта  мысль   о  всеобщем  спасении  -  характерно  русскаЯ  мысль.
€сторическаЯ судьба  русского народа была  жертвенна, -  он спасал …вропу от
нашествий  ‚остока,  от татарщины,  и у  него не хватало сил  длЯ свободного
развитиЯ.
     ‡ападный человек  творит ценности,  созидает цвет культуры, у него есть
самодовлеющаЯ любовь к ценностЯм;  русский человек ищет спасениЯ, творчество
ценностей длЯ него  всегда немного  подозрительно. ‘пасениЯ ищут  не  только
верующие русские души, православные или сектантские, спасениЯ ищут и русские
атеисты, социалисты и  анархисты. „лЯ дела  спасениЯ  нужны  катехизисы,  но
опасна мысль свободнаЯ и творческаЯ. Ћшибочно думать,  что лучшаЯ,  наиболее
искреннЯЯ  часть русской левой,  революционной  интеллигенции общественна по
направлению  своей воли  и занЯта политикой. ‚ ней  нельзЯ найти ни малейших
признаков  общественной  мысли,  политического  сознаниЯ.  Ћна аполитична  и
необщественна,  она извращенными путЯми ищет  спасениЯ души,  чистоты,  быть
может, ищет подвига и служениЯ миру, но лишена инстинктов государственного и
общественного   строительства.    "Ћбщественное"    миросозерцание   русской
интеллигенции,  подчинЯющее  все  ценности  политике,  есть  лишь  результат
великой  путаницы,  слабости  мысли  и  сознаниЯ,  смешениЯ   абсолютного  и
относительного.   ђусский    интеллигентский   максимализм,   революционизм,
радикализм  есть  особого  рода  моралистический   аскетизм  в  отношении  к
государственной, общественной и вообще исторической жизни. Ћчень характерно,
что русскаЯ  тактика обычно принимает форму бойкота, забастовки и неделаниЯ.
ђусский интеллигент никогда  не  уверен в том, следует ли принЯть историю со
всей ее мукой, жестокостью, трагическими противоречиЯми, не праведнее  ли ее
совершенно отвергнуть. Њыслить над историей  и ее задачами он  отказываетсЯ,
он  предпочитает   морализировать  над   историей,   применЯть  к  ней  свои
социологические схемы, очень  напоминающие схемы  теологические.  €  в  этом
русский интеллигент, оторванный от родной почвы, остаетсЯ характерно-русским
человеком,  никогда  не имевшим вкуса  к  истории, к  исторической мысли и к
историческому драматизму. Ќаша  общественнаЯ мысль была нарочито примитивной
и  элементарной,  она всегда  стремилась к  упрощению  и боЯлась  сложности.
ђусскаЯ интеллигенциЯ всегда исповедывала какие-нибудь доктрины, вмещающиесЯ
в  карманный  катехизис, и  утопии,  обещающие  легкий  и  упрощенный способ
всеобщего спасениЯ,  но  не любила  и боЯлась  самоценной творческой  мысли,
перед  которой  раскрывались бы  бесконечно сложные  перспективы.  ‚ широкой
массе так называемой  радикальной интеллигенции мысль не только упрощена, но
опошлена  и  выветрена. ђазложение старых идей  в  полуравнодушной  массе  -
Ядовито.  Љатехизисы  допустимы  лишь в  огненной атмосфере, в  атмосфере же
тепло-прохладной они пошлеют и вырождаютсЯ. ’ворческаЯ мысль, котораЯ ставит
и решает все новые и новые задачи, - динамична. ђусскаЯ же мысль всегда была
слишком  статична,   несмотрЯ  на  смену   разных   вер  и  по  отношению  к
теократически   охранительным  доктринам   и  по   отношению   к   доктринам
позитивистически-радикальным и социалистическим.

II

     ђусскаЯ нелюбовь к  идеЯм  и  равнодушие к  идеЯм  нередко переходЯт  в
равнодушие к истине.  ђусский человек не очень ищет истины,  он ищет правды,
которую мыслит  то религиозно, то морально,  то социально,  ищет спасениЯ. ‚
этом  есть что-то характерно-русское, есть своЯ настоЯщаЯ русскаЯ правда. Ќо
есть  и  опасность,  есть  отвращение  от  путей  познаниЯ,  есть   уклон  к
народнически  обоснованному  невежеству.   Џреклонение  перед   органической
народной мудростью всегда  парализовало  мысль  в ђоссии и пресекало идейное
творчество,   которое   личность  берет   на   свою  ответственность.   Ќаша
консервативнаЯ  мысль была еще  родовой мыслью,  в ней не было  самосознаниЯ
личного  духа. Ќо это самосознание личного духа мало чувствовалось и в нашей
прогрессивной  мысли.   Њысль,   жизнь  идей   всегда   подчинЯлась  русской
душевности, смешивающей правду-истину  с  правдой-справедливостью.  Ќо  сама
русскаЯ  душевность не была  подчинена духовности, не  прошла через  дух. Ќа
почве  этого  господства душевности  развиваетсЯ  всЯкого  рода психологизм.
Њысль родоваЯ, мысль, свЯзаннаЯ со стихийностью земли, всегда душевнаЯ, а не
духовнаЯ  мысль.  €  мышление  русских  революционеров  всегда  протекало  в
атмосфере душевности,  а не духовности. €деЯ, смысл раскрываетсЯ в личности,
а  не в  коллективе, и  народнаЯ мудрость раскрываетсЯ  на вершинах духовной
жизни  личностей,  выражающих  дух  народный. Ѓез  великой ответственности и
дерзновениЯ  личного духа не может  осуществлЯтьсЯ  развитие народного духа.
†изнь  идей есть обнаружение жизни духа.  ‚ творческой мысли  дух овладевает
душевно-телесной стихией. €сключительное господство душевности с ее животной
теплотой противитсЯ этой освобождающей жизни духа. ‚еличайшие русские  гении
боЯлись этой ответственности личного духа и с вершины духовной падали  вниз,
припадали к земле, искали спасениЯ в стихийной народной мудрости. ’ак было у
„остоевского  и  ’олстого,  так было  у славЯнофилов. ‚ русской  религиозной
мысли исключение представлЯли лишь —аадаев и ‚л. ‘оловьев.
     ђусскаЯ  стихийно-народнаЯ  душевность принимает  разнообразные,  самые
противоположные формы - охранительные и  бунтарские, национально-религиозные
и интернационально-социалистические. ќто  -  корень русского  народничества,
враждебного мысли и идеЯм. ‚ настроенности и направленности русской народной
душевности  есть что-то  антигностическое,  берущее под  подозрение  процесс
знаниЯ.  ‘ердце  преобладало над  умом и  над  волей. ђусский  народнический
душевный  тип  моралистичен,  он ко всему  на свете  применЯет исключительно
моралистические оценки. Ќо морализм этот не  способствует  выработке личного
характера, не создает закала духа. ‚ морализме этом преобладает расплывчатаЯ
душевность, размЯгченнаЯ сердечность,  часто  очень  привлекательнаЯ,  но не
чувствуетсЯ мужественной воли,  ответственности,  самодисциплины,  твердости
характера.  ђусский  народ, быть может,  самый  духовный  народ  в мире.  Ќо
духовность его плавает в какой-то стихийной душевности, даже в телесности. ‚
этой безбрежной духовности  мужественное  начало  не овладевает  женственным
началом, не оформлЯет его. Ђ это и  значит, что дух не овладел душевным. ќто
верно   не  только  по  отношению  к   "народу",   но   и  по  отношению   к
"интеллигенции",  котораЯ внешне оторвана  от  народа,  но  сохранила  очень
характерные черты народной психологии. Ќа этой  почве  рождаетсЯ  недоверие,
равнодушие и  враждебное  отношение  к  мысли, к  идеЯм.  Ќа  этой же  почве
рождаетсЯ и давно известнаЯ слабость русской воли, русского характера. ‘амые
правые русские славЯнофилы и самые левые русские народники (к ним за редкими
исключениЯми    нужно   причислить   по   душевному    складу    и   русских
социал-демократов, непохожих на своих западных товарищей) одинаково восстают
против "отвлеченной мысли" и требуют мысли нравственной и спасающей, имеющей
существенное практическое применение к жизни. ‚ восстании против отвлеченной
мысли и в требовании мысли целостной была своЯ большаЯ правда и предчувствие
высшего типа  мысли.  Ќо  правда  эта тонула  в  расплывчатой  душевности  и
неспособности  к расчленениЯм и дифференциациЯм.  Њысль человеческаЯ в путЯх
человеческого   духа  должна  проходить   через  раздвоение  и  расчленение.
ЏервоначальнаЯ органическаЯ целостность не может быть сохранена и перенесена
в высший тип  духовности, без мучительного  дифференцирующего процесса,  без
отпадениЯ и секулЯризации.  Ѓез сохранениЯ этой истины органически целостнаЯ
мысль  переходит во  вражду  к мысли,  в бессмыслие, в мракобесный морализм.
‘воеобразие и оригинальность русской души не может быть увита мыслью. ЃоЯзнь
эта есть неверие в ђоссию и русского  человека. Ќедифференцированность нашей
консервативной мысли перешла и к нашей прогрессивной мысли.

III

     ‚  ђоссии  не совершилось  еще  настоЯщей  эмансипации  мысли.  ђусский
нигилизм  был порабощением, а  не  освобождением мысли. Њысль наша  осталась
служебной.  ђусские боЯтсЯ  греха  мысли,  даже когда они  не  признают  уже
никакого греха. ђусские все еще не поднЯлись до того сознаниЯ, что в  живой,
творческой мысли есть  свет,  преображающий стихию, пронизывающий тьму. ‘амо
знание есть  жизнь,  и потому  уже нельзЯ говорить,  что  знание должно быть
утилитарно подчинено жизни. Ќам необходимо духовное освобождение от русского
утилитаризма,  порабощающего  нашу  мысль,  будет   ли  он  религиозным  или
материалистическим.  ђабство  мысли   привело  в   широких   кругах  русской
интеллигенции к  идейной бедности и идейной отсталости. €деи, которые многим
еще продолжают казатьсЯ "передовыми",  в сущности  очень отсталые  идеи,  не
стоЯщие  на  высоте  современной европейской  мысли.  ‘торонники  "научного"
миросозерцаниЯ отстали  от движениЯ науки  на  полстолетиЯ. €нтеллигентнаЯ и
полуинтеллигентнаЯ  масса питаетсЯ и живет старым идейным  хламом, давно уже
сданным  в архив.  Ќаша  "передоваЯ"  интеллигенциЯ  безнадежно  отстает  от
движениЯ  европейской  мысли,   от  все  более  и   более  усложнЯющегосЯ  и
утончающегосЯ философского и научного творчества. Ћна верит  в идеи, которые
господствовали  на ‡ападе  более  пЯтидесЯти лет  тому  назад,  она все  еще
серьезно  способна  исповедывать  позитивистическое  миросозерцание,  старую
теорию социальной  среды  и т. п. Ќо это  есть окончательное  прекращение  и
окостенение  мысли.  ’радиционный позитивизм давно  уже рухнул не  только  в
философии,  но и в самой науке. …сли никогда нельзЯ было серьезно говорить о
материализме,  как  направлении  полуграмотном,  то невозможно уже  серьезно
говорить  и  о  позитивизме, а  скоро  нельзЯ будет  говорить  о  критицизме
Љантовского   типа.   ’акже   невозможно   поддерживать   тот    радикальный
"социологизм"  мироощущениЯ и  миросозерцаниЯ, за  который  все еще держитсЯ
интеллигентскаЯ   масса   в    ђоссии.   ђаскрываютсЯ    новые   перспективы
"космического" мироощущениЯ и миросознаниЯ. Ћбщественность не может уже быть
оторванной  и  изолированной  от  жизни  космической,  от  энергий,  которые
переливаютсЯ в нее из всех планов космоса. Џоэтому невозможен уже социальный
утопизм, всегда основанный на упрощенном мышлении  об общественной жизни, на
рационализации ее,  не  желающий знать  иррациональных  космических сил.  Ќе
только в  творческой русской  мысли,  котораЯ в  небольшой  кругу переживает
период подъема, но и в мысли западноевропейской произошел радикальный сдвиг,
и  "передовым"  в  мысли  и  сознании  ЯвлЯетсЯ  совсем  уже не  то, во  что
продолжают верить у нас слишком многие, ленивые и инертные мыслью.
     ‚ершина человечества вступила уже  в ночь  нового средневековьЯ,  когда
солнце должно засветитьсЯ внутри  нас и привести  к новому дню. ‚нешний свет
гаснет. Љрах рационализма, возрождение мистики и есть этот ночной момент. Ќо
когда происходит крах старой  рассудочной  мысли, особенно нужно призывать к
творческой  мысли,  к раскрытию идей духа.  Ѓорьба идет на духовных вершинах
человечества, там определЯетсЯ судьба человеческого сознаниЯ, есть настоЯщаЯ
жизнь мысли, жизнь  идей. ‚  середине же царит  стараЯ инертность мысли, нет
инициативы  в  творчестве  идей, клочьЯ старого  мира  мысли  влачат  жалкое
существование.  ‘реднЯЯ  мысль,  мнЯщаЯ  себЯ  интеллигентной,  доходит   до
состоЯниЯ полного  бессмыслиЯ.  Њы  вечно  наталкиваемсЯ  на статику  мысли,
динамики же мысли  не видно. Ќо мысль  по природе своей динамичнаЯ, она есть
вечное движение духа, перед ней стоЯт вечно новые задачи, раскрываютсЯ вечно
новые меры, она должна давать вечно творческие решениЯ. Љогда мысль делаетсЯ
статической - она костенеет  и  умирает. “ многих наших передовых западников
мысль остановилась на 60-х годах,  они -  охранители этой  старой мысли, они
остановились  на стадии  самого  элементарного просветительства,  на  ‡ападе
восходЯщего до XVIII века. ‚  области мысли люди  эти  не прогрессисты  и не
революционеры, а консерваторы и охранители; они  тЯнут назад, к рассудочному
просветительству, они слегка подогревают давно охлажденные мысли и враждебны
всЯкому горению мысли.

IV

     ’ворческое  движение  идей не вызывает к себе  сколько-нибудь  сильного
интереса в  широких  кругах русского интеллигентного  общества.  “  нас даже
сложилось  убеждение, что общественным деЯтелЯм вовсе и  не нужны  идеи  или
нужен   минимальный   их  запас,  который  всегда  можно  найти  в  складках
традиционной, давно  охлажденной,  статически-окостеневшей мысли.  ‚се  наше
движение 1905  г.  не  было  одухотворено  живыми  творческими  идеЯми,  оно
питалось идеЯми  тепло-прохладными, оно  раздиралось  горЯчими  страстЯми  и
интересами. € эта идейнаЯ убогость была роковой. ‡а последние пЯтнадцать лет
у нас было высказано много  творческих идей и идей не только отвлеченных, но
жизненных, конкретных.  Ќо вокруг этих идей все  еще не образовалось никакой
культурной  атмосферы,  не возникло еще  никакой  культурной  атмосферы,  не
возникло еще  никакого  общественного движениЯ. €деи  эти  остались  в кругу
немногих. Њир  идей и  мир общественности остались разобщенными. ‘о  стороны
общественников  не  было  спроса  на  идеи,   не  было  заказов  на  идейное
творчество,  они   были   довольны  жалкими   остатками   старых  идей.  ‚сЯ
ненормальность и болезненность духовного  состоЯниЯ нашего общества особенно
почувствовалась, когда началась мироваЯ война, потребовавшаЯ напрЯжениЯ всех
сил, не только материальных, но и  духовных. ЌельзЯ  было подойти  к мировой
трагедии     с     запасом    старых     просветительных    идей,     старых
рационаличтически-социологических  схем.  —еловек,  вооруженный  лишь  этими
устаревшими  идейными орудиЯм,  должен был себЯ почувствовать раздавленным и
выброшенным за борт истории.  ѓуманитарно-пасифистскаЯ настроенность, всегда
очень элементарнаЯ и упрощеннаЯ, бессильна перед  грозным ликом исторической
судьбы, исторической трагедии. …сли  у  нас не было достаточной материальной
подготовленности к войне, то не было и достаточной идейной подготовленности.
’радиционные идеи, десЯтки лет у нас господствующие, совершенно  не пригодны
длЯ размеров  разыгравшихсЯ в  мире событий. ‚се сдвинулось со своих обычных
мест, все  требует совершенно новой творческой работы мысли, нового идейного
воодушевлениЯ. Ќаша же общественность во времЯ небывалой  мировой катастрофы
бедна идеЯми, недостаточно воодушевленна. Њы расплачиваемсЯ за долгий период
равнодушиЯ  к идеЯм. €деи, на которых  покоилась стараЯ власть, окончательно
разложились. €х нельзЯ оживить никакими  силами. Ќе помогут никакие Ядовитые
мистические  оправданиЯ,  почерпнутые  из старых складов.  Ќо  идеи  русской
общественности, призванной  перестроить  русскую  жизнь и  обновить  власть,
охладели  и  выветрились  раньше, чем наступил час  длЯ  их  осуществлениЯ в
жизни.  ЋстаетсЯ  обратитьсЯ к  творческой  жизни  идей,  котораЯ неприметно
назревала в мире. ђасшатались идеологические основы русского консерватизма и
идеологические  основы русского радикализма.  Ќужно перейти  в иное  идейное
измерение.
     ‚ мировой борьбе народов русский народ должен иметь  свою  идею, должен
вносить   в  нее  свой  закал   духа.   ђусские  не   могут  удовлетворитьсЯ
отрицательной  идеей  отражениЯ германского  милитаризма  и одолениЯ  темной
реакции внутри. ђусские должны  в этой  борьбе не  только  государственно  и
общественно перестроитьсЯ,  но и перестроитьсЯ идейно  и  духовно. Џостыдное
равнодушие к  идеЯм,  закрепощающее  отсталость и  статическую  окаменелость
мысли, должно  заменитьсЯ  новым  идейным воодушевлением и идейным подъемом.
Џочва  разрыхлена, и настало благоприЯтное  времЯ длЯ идейной проповеди,  от
которой зависит все наше будущее. ‚ самый трудный  и ответственный час нашей
истории  мы находимсЯ в состоЯнии идейной анархии и распутицы, в нашем  духе
совершаетсЯ гнилостный процесс, свЯзанный с омертвением мысли консервативной
и революционной,  идей  правых  и левых. Ќо  в  глубине русского народа есть
живой дух, скрыты великие  возможности. Ќа  разрыхленную почву должны  пасть
семена  новой  мысли и  новой  жизни.  ‘озревание  ђоссии  до  мировой  роли
предполагает ее духовное возрождение

     Ћпубликовано в Январе 1917.

     II. Џроблема национальности
     ‚осток и запад

     Ќациональность и человечество

I

     Ќаши националисты  и наши  космополиты  находЯтсЯ  во  власти  довольно
низких понЯтий о национальности, они одинаково разобщают бытие  национальное
с бытием единого человечества. ‘трасти, которые обычно вызывают национальные
проблемы,   мешают  проЯснению   сознаниЯ.   ђабота   мысли   над  проблемой
национальности   должна,   прежде  всего,   установить,  что   невозможно  и
бессмысленно противоположение национальности  и  человечества,  национальной
множественности  и  всечеловеческого единства.  Њежду  тем  как  это  ложное
противоположение  делаетсЯ с  двух  сторон,  со стороны  национализма  и  со
стороны  космополитизма. Ќедопустимо  было бы  принципиально противополагать
часть целому или орган организму и мыслить - совершенство  целого организма,
как  исчезновение  и  преодоление  множественности  его  частей  и  органов.
Ќациональность и  борьба  за  ее  бытие  и развитие не  означает  раздора  в
человечестве и  с  человечеством  и не может быть  в  принципе  свЯзываема с
несовершенным, не  пришедшим  к единому состоЯнием человечества,  подлежащим
исчезновению при наступлении  совершенного единства. ‹ожный национализм дает
пищу длЯ таких понЯтий о национальности. Ќациональность  есть индивидуальное
бытие, вне  которого невозможно  существование  человечества. она заложена в
самих  глубинах  жизни, и национальность есть ценность,  творимаЯ в истории,
динамическое задание.  ‘уществование  человечества  в  формах  национального
бытиЯ его  частей  совсем не означает  непременно  зоологического и  низшего
состоЯниЯ  взаимной вражды  и  потреблениЯ,  которое исчезает  по мере роста
гуманности и единства. ‡а национальностью стоит вечнаЯ онтологическаЯ основа
и  вечнаЯ ценнаЯ цель.  Ќациональность есть  бытийственнаЯ индивидуальность,
одна  из  иерархических  ступеней  бытиЯ, другаЯ ступень, другой  круг,  чем
индивидуальность  человека  или  индивидуальность  человечества,  как  некой
соборной личности. “становление совершенного братства между людьми  не будет
исчезновением   человеческих   индивидуальностей,   но   будет   их   полным
утверждением. €  установление  всечеловеческого братства  народов  будет  не
исчезновением, а  утверждением  национальных индивидуальностей. —еловечество
есть некоторое  положительное всеединство, и оно  превратилось бы  в  пустую
отвлеченность, если бы своим бытием угашало и упразднЯло бытие всех входЯщих
в   него    ступеней    реальности,    индивидуальностей    национальных   и
индивидуальностей личных. €  в царстве  Ѓожьем должно  мыслить совершенное и
прекрасное      существование      личностей       индивидуальностей       и
наций-индивидуальностей.  ‚сЯкое  бытие - индивидуально. Ћтвлеченность же не
есть   бытие.   ‚   отвлеченном,  от   всЯкой   конкретной   множественности
освобожденном гуманизме нет духа бытиЯ, есть пустота. ‘амо человечества есть
конкретнаЯ индивидуальность высшей иерархической степени, соборнаЯ личность,
а не  абстракциЯ, не  механическаЯ  сумма.  ’ак  Ѓог не  есть угашение  всех
индивидуальных ступеней, всю сложную иерархию мира нельзЯ заменить единством
высшей   ступени,    индивидуальностью   единого.    ‘овершенное    единство
(общенациональное,  общечеловеческое,  космическое  или  божественное)  есть
высшаЯ  и наиболее полнаЯ  форма  бытиЯ всей множественности  индивидуальных
существований в мире. ‚сЯкаЯ национальность есть богатство единого и братски
объединенного  человечества, а не препЯтствие  на  его пути.  Ќациональность
есть проблема историческаЯ, а не социальнаЯ, проблема конкретной культуры, а
не отвлеченной общественности.
     Љосмополитизм  и философски  и  жизненно  несостоЯтелен,  он  есть лишь
абстракциЯ или утопиЯ, применение  отвлеченных  категорий к области, где все
конкретно. Љосмополитизм  не  оправдывает  своего наименованиЯ,  в  нем  нет
ничего космического,  ибо  и космос, мир,  есть конкретнаЯ индивидуальность,
одна  из  иерархических  ступеней.  Ћбраз  космоса   так  же  отсутствует  в
космополитическом сознании, как и образ нации. —увствовать  себЯ гражданином
вселенной  совсем  не  означает потери национального чувства и национального
гражданства. Љ космической, вселенской жизни человек приобщаетсЯ через жизнь
всех  индивидуальных   иерархических  ступеней,  через  жизнь  национальную.
Љосмополитизм  есть  уродливое  и  неосуществимое выражение мечты об едином,
братском и совершенном человечестве,  подмена  конкретно живого человечества
отвлеченной утопией.  Љто не  любит своего народа  и кому не  мил конкретный
образ его,  тот не может  любить и человечества, тому  не мил  и  конкретный
образ  человечества.   Ђбстракции  плодЯт  абстракции.  Ћтвлеченные  чувства
завладевают человеком, и все живое, в плоти и крови, исчезает из полЯ зрениЯ
человека.   Љосмополитизм  есть   также   отрицание   и   угашение  ценности
индивидуального, всЯкого образа и обличиЯ, проповедь отвлеченного человека и
отвлеченного человечества.

II

     —еловек входит в  человечество через национальную индивидуальность, как
национальный человек,  а не отвлеченный человек, как русский, француз, немец
или англичанин. —еловек не может  перескочить через  целую ступень бытиЯ, от
этого  он  обеднел  бы и опустел бы.  Ќациональный человек  -  больше, а  не
меньше,  чем просто человек, в нем есть родовые черты  человека вообще и еще
есть  черты индивидуально-национальные. Њожно  желать  братства  и  единениЯ
русских, французов, англичан, немцев и всех народов земли, но нельзЯ желать,
чтобы  с  лица  земли  исчезли выражениЯ  национальных  ликов,  национальных
духовных типов и культур. ’акаЯ мечта о человеке и человечестве, отвлеченных
от  всего  национального,  есть  жажда  угашениЯ  целого  мира  ценностей  и
богатств.    Љультура    никогда    не    была    и    никогда   не    будет
отвлеченно-человеческой,    она   всегда   конкретно-человеческаЯ,   т.   е.
национальнаЯ,   индивидуально-народнаЯ   и   лишь  в  таком  своем  качестве
восходЯщаЯ     до    общечеловечности.     ‘овершенно    не    национальной,
отвлеченно-человеческой, легко транспортируемой от народа к  народу ЯвлЯетсЯ
наименее творческаЯ, внешне техническаЯ сторона культуры.  ‚се  творческое в
культуре носит на себе печать национального нениЯ.  „аже великие технические
изобретениЯ  национальны,  и  не  национальны  лишь  технические  применениЯ
великих изобретений, которые легко усваиваютсЯ всеми народами. „аже  научный
гений,  инициативный, создающий метод,  - национален. „арвин мог быть только
англичанином,   а   ѓельмгольц   -   характерный   немец.   Ќациональное   и
общечеловеческое    в   культуре   не   может    быть    противопоставлЯемо.
Ћбщечеловеческое  значение имеют  именно вершины национального творчества. ‚
национальном  гении  раскрываетсЯ всечеловеческое, через свое индивидуальное
он  проникает  в  универсальное. „остоевский -  русский гений,  национальный
образ отпечатлен на всем его творчестве. Ћн раскрывает миру глубины русского
духа.  Ќо  самый  русский из  русских -  он и  самый  всечеловеческий, самый
универсальный  из  русских.  —ерез  русскую  глубину  раскрывает он  глубину
всемирную,  всечеловеческую. ’о же можно  сказать  и о всЯком  гении. ‚сегда
возводит он национальное до общечеловеческого значениЯ. ѓете - универсальный
человек  не  в качестве  отвлеченного человека,  а в качестве  национального
человека, немца.
     Ћбъединение человечества, его развитие  к всеединству совершаетсЯ через
мучительное, болезненное образование и борьбу национальных индивидуальностей
и   культур.  „ругого  исторического   пути  нет,   другой   пусть  есть   -
отвлеченность, пустота или  чисто  индивидуальный уход в глубь  духа, в  мир
иной.  ‘удьба наций  и  национальных  культур  должна  свершитьсЯ  до конца.
ЏринЯтие истории  есть уже принЯтие борьбы за национальные индивидуальности,
аз   типы  культуры.  Љультура  греческаЯ,  культура   итальЯнскаЯ  в  эпоху
‚озрождениЯ, культура французскаЯ и германскаЯ в эпохи цветениЯ и есть  пути
мировой  культуры  единого  человечества, но все  они  глубоко  национальны,
индивидуально-своеобразны.  ‚се великие национальные культуры - всечеловечны
по  своему значению. ЌивелирующаЯ цивилизациЯ уродлива. Љультура волЯпюка не
может  иметь никакого значениЯ,  в ней нет ничего вселенского. ‚есь  мировой
путь  бытиЯ есть  сложное  взаимодействие  разных ступеней  мировой иерархии
индивидуальностей, творческой  врастание одной иерархии в другую, личности в
нацию, нации в человечество, человечества в космос,  космос в  Ѓога. Њожно и
должно   мыслить   исчезновение  классов  и   принудительных  государств   в
совершенном    человечестве,    но     невозможно    мыслить    исчезновение
национальностей.   ЌациЯ  есть  динамическаЯ  субстанциЯ,  а  не  преходЯщаЯ
историческаЯ функциЯ,  она  корнЯми своими  врастает  в таинственную глубину
жизни. Ќациональность  есть положительное обогащение бытиЯ,  и за нее должно
боротьсЯ, как  за ценность.  Ќациональное  единство глубже единства классов,
партий  и  всех других преходЯщих исторических  образований в жизни народов.
Љаждый народ  боретсЯ  за  свою  культуру  и  за  высшую  жизнь  в атмосфере
национальной  круговой поруки. € великий  самообман - желать творить  помимо
национальности.  „аже толстовское  непротивление,  убегающее от  всего,  что
свЯзано с национальностью,  оказываетсЯ глубоко национальным, русским.  “ход
из национальной жизни, странничество  - чисто русское Явление, запечатленное
русским  национальным духом. „аже формальное отрицание национальности  может
быть      национальным.     Ќациональное      творчество     не     означает
сознательно-нарочитого   национальничаньЯ,   оно   свободно    и    стихийно
национально.

III

     ‚се  попытки рационального определениЯ национальности ведут к неудачам.
Џрирода  национальности   неопределима  ни  по   каким  рационально-уловимым
признакам.  Ќи  раса,  ни  территориЯ,  ни  Язык,  ни  религиЯ  не  ЯвлЯютсЯ
признаками,  определЯющими  национальность, хотЯ все они играют  ту или иную
роль в ее определении. Ќациональность  -  сложное историческое  образование,
она  формируетсЯ  в  результате  кровного  смешениЯ  рас  и  племен,  многих
перераспределений   земель,  с   которыми   она  свЯзывает  свою  судьбу,  и
духовно-культурного процесса, созидающего ее неповторимый духовный  лик. € в
результате  всех  исторических  и   психологических  исследований   остаетсЯ
неразложимый   и  неуловимый  остаток,  в  котором  и  заключена  всЯ  тайна
национальной  индивидуальности.  Ќациональность  -  таинственна,   мистична,
иррациональна,   как   и  всЯкое   индивидуальное   бытие.   Ќужно  быть   в
национальности,  участвовать в ее творческом  жизненном процессе,  чтобы  до
конца знать  ее  тайну.  ’айна  национальности  хранитсЯ  за  всей зыбкостью
исторических  стихий,  за всеми  переменами  судьбы,  за  всеми  движениЯми,
разрушающими  прошлое и  создающими небывшее.  „уша ”ранции  средневековьЯ и
”ранции  XX века - одна и та же национальнаЯ душа, хотЯ в истории изменилось
все до неузнаваемости.
     ’ворчество национальных  культур  и  типов  жизни  не  терпит  внешней,
принудительной регламентации, оно не есть исполнение навЯзанного закона, оно
свободно, в нем есть творческий произвол. ‡аконнический, официальный, внешне
навЯзанный  национализм только стеснЯет  национальное призвание  и  отрицает
иррациональную  тайну  национального  бытиЯ.  ‡аконничество  национализма  и
законничество  гуманизма  одинаково  угнетает  творческий  порыв,  одинаково
враждебно пониманию национального бытиЯ,  как задачи  творческой. ‘уществует
ветхозаветный   национализм.  ‚етхозаветный,  охранЯющий  национализм  очень
боитсЯ  того,  что называют  "европеизацией" ђоссии.  „ержатсЯ  за  те черты
национального  быта,  которые  свЯзаны  с  исторической отсталостью  ђоссии.
ЃоЯтсЯ, что  европейскаЯ  техника,  машина, развитие  промышленности,  новые
формы  общественности,   формально  схожие  с   европейскими,   могут  убить
своеобразие  русского  духа,  обезличить  ђоссию.  Ќо  это   -  трусливый  и
маловерный национализм, это - неверие в силу русского духа, в несокрушимость
национальной силы, это - материализм, ставЯщий наше духовное бытие в рабскую
зависимость  от внешних материальных условий жизни. ’о, что  воспринимаетсЯ,
как  "европеизациЯ"  ђоссии,  совсем  не  означает денационализации  ђоссии.
ѓерманиЯ  была  экономически  и политически отсталой страной  по сравнению с
”ранцией  и  Ђнглией, была ‚остоком по сравнению  с ‡ападом.  Ќо пробил час,
когда она  принЯла эту более передовую западную цивилизацию. ‘тала ли она от
этого менее  национальной,  утерЯла ли  свой самобытный  дух?  Љонечно, нет.
Њашина,   сама    по   себе    механически    безобрaзнаЯ   и   безoбразнаЯ,
интернациональнаЯ,   особенно  привилась   в   ѓермании   и  стала   орудием
национальной воли. ’о, что есть злого и насильнического в германской машине,
очень национальное, очень  германское. ‚ ђоссии машина может  сыграть совсем
иную  роль,  может  стать  орудием  русского  духа. ’ак и  во всем.  ’о, что
называетсЯ европейской или интернациональной цивилизацией, есть  в  сущности
фантом. ђост и развитие всЯкого национального бытиЯ  не  есть переход его от
национального   своеобразиЯ   к   какой-то   интернациональной   европейской
цивилизации,  которой  совсем   не   существует.   Ќивелирующий   европеизм,
международнаЯ цивилизациЯ - чистейшаЯ абстракциЯ, в которой не  заключено ни
единой капли конкретного  бытиЯ.  ‚се народы, все страны проходЯт  известную
стадию  развитиЯ  и  роста,  они  вооружаютсЯ  орудиЯми  техники  научной  и
социальной,   в  которой  самой  по  себе   нет  ничего   индивидуального  и
национального, ибо в  конце концов индивидуален и национален лишь дух жизни.
Ќо  этот процесс роста и развитиЯ  не  есть  движение в сторону,  к какой-то
"интернациональной  …вропе",  которой  нигде на ‡ападе нельзЯ  найти, это  -
движение вверх, движение  всечеловеческое  в своей национальной особенности.
…сть  только один исторический путь к  достижению высшей всечеловечности,  к
единству человечества  - путь национального роста  и развитиЯ, национального
творчества. ‚сечеловечество раскрывает себЯ лишь под видами национальностей.
„енационализациЯ,     проникнутаЯ    идеей     интернациональной     …вропы,
интернациональной   цивилизации,   интернационального    человечества   есть
чистейшаЯ  пустота, небытие. Ќи  один  народ  не может развиватьсЯ  в  бок в
сторону, врастать в чужой путь и  чужой рост.  Њежду  моей национальностью и
моим   человечеством   не   лежит   никакой   "интернациональной    …вропы",
"интернациональной цивилизации". ’ворческий национальный путь и  есть путь к
всечеловечеству, есть раскрытие всечеловечества  в  моей национальности, как
она раскрываетсЯ во всЯкой национальности.

IV

     ’о, что обычно называют "европеизацией" ђоссии, неизбежно  и благостно.
Њного есть тЯжелого и болезненного в этом процессе, так как не легок переход
от старой  цельности через расщепление  и разложение  всего органического  к
новой, небывшей еще жизни.  Ќо менее  всего процесс "европеизации" означает,
что мы станем похожими на немцев и англичан или францезов. ‘овершенно лишено
всЯкого   смысла   противоположение   общечеловеческой  ориентировки   жизни
ориентировке национальной.  Џризыв забыть  о ђоссии и национальном и служить
человечеству,  вдохновлЯтьсЯ лишь  общечеловеческим ничего не  значит, это -
пустой  призыв. ђеальность  всечеловечества  зависит от  реальности ђоссии и
других национальностей. ђоссиЯ -  великаЯ реальность, и она входит в  другую
реальность,  именуемую  человечеством, обогащает  ее,  наполнЯет  ее  своими
ценностЯми  и  богатствами.   Љосмополитическое  отрицание   ђоссии  во  имЯ
человечества  есть  ограбление человечества.  ђоссиЯ  -  бытийственный факт,
через  который  все  мы  пребываем  в человечестве.  €  ђоссиЯ  должна  быть
возведена  до  общечеловеческого   значениЯ.  ђоссиЯ  -  творческаЯ  задача,
поставленнаЯ  перед всечеловечеством,  ценность,  обогащающаЯ мировую жизнь.
—еловечество и  мир ждут луча света от ђоссии, ее слова, неповторимого дела.
‚сечеловечество  имеет  великую нужду  в  ђоссии. „лЯ всечеловечества должно
быть  отвратительно  превращение  русского  человека  в  интернационального,
космополитического  человека.  „лЯ  всечеловечества   необходимо  возведение
русского  человека до всечеловеческого  значениЯ,  а  не  превращение  его в
отвлеченного,  пустого человека. ‚сечеловечность  не  имеет ничего общего  с
интернационализмом, всечеловечность есть высшаЯ полнота всего национального.
€ мы  должны творить конкретную русскую жизнь, ни на что  не похожую,  а  не
отвлеченные социальные  и  моральные категории. ‚сЯ  жизнь наша должна  быть
ориентирована на конкретных  идеЯх нации  и личности,  а  не  на абстрактных
идеЯх класса и человечества. ‘удьба ђоссии бесконечно дороже  судьбы классов
и партий, доктрин и учений.  ‡оологическое  национальное чувство и инстинкт,
которые так пугают  гуманистов космополитов, есть элементарное  и темное еще
стихийное   состоЯние,   которое   должно  быть   преображено  в  творческое
национальное чувство  и инстинкт. Ѓез изначальной и стихийной любви к ђоссии
невозможен никакой творческий исторический путь. ‹юбовь наша к ђоссии, как и
всЯкаЯ любовь, - произвольна, она не есть любовь за качества и  достоинства,
но любовь  эта  должна  быть  источником  творческого  созиданиЯ  качеств  и
достоинств  ђоссии. ‹юбовь к своему народу  должна быть творческой  любовью,
творческим инстинктом. €  менее  всего она  означает  вражду  и  ненависть к
другим  народам.  Џуть к всечеловечеству  длЯ  каждого из  нас  лежит  через
ђоссию. €  поистине всЯкаЯ денационализациЯ отделЯет нас от всечеловечества.
‹ик  ђоссии  будет  запечатлен  в  самом  небесном  человечестве.  ‚  едином
человечестве  могут   соединЯтьсЯ  лишь   индивидуальности,   а   не  пустые
отвлеченности.  €стина о положительной  свЯзи национальности и  человечества
может быть  выражена и  с другой, противоположной  стороны. …сли недопустимо
противоположение  идеи  человечества идее  национальности,  то недопустимо и
обратное  противоположение. ЌельзЯ быть врагом единства  человечества во имЯ
национальности  в  качестве  националиста.  ’акое  обращение  национальности
против  человечества есть обеднение национальности и  ее гибель. ’акого рода
ложный,   отщепенский   национализм   должен   разделить   судьбу    пустого
интернационализма. ’ворческое утверждение национальности  и есть утверждение
человечества. Ќациональность и человечества - одно.

     Ќационализм и мессианизм

I

     Ќационализм и мессианизм  соприкасаютсЯ  и  смешиваютсЯ.  Ќационализм в
своем положительном утверждении, в моменты исключительного духовного подъема
переливаетсЯ  в  мессианизм.  ’ак  в  ѓермании в начале  XIX  века  духовный
национальный  подъем  у  ”ихте  переступил  свои  границы  и  превратилсЯ  в
германский мессианизм.  € национализм  славЯнофилов  незаметно  переходил  в
мессианизм.  Ќо  национализм и мессианизм глубоко  противоположны  по  своей
природе,   по    своему   происхождению    и    задачам.   Џротивоположность
националистических  и  мессианских стремлений  всегда очень чувствовалась  в
ђоссии.  ’рудно  было  бы  открыть  мессианскую инею в национализме  "Ќового
‚ремени" или наших  думских националистов. ’акого  рода националистам всЯкий
мессианизм со своим безумием и жертвенностью должен представлЯтьсЯ не только
враждебным, но  и опасным. Ќационалисты  -  трезвые, практичные люди, хорошо
устраивающиесЯ на земле. Ќационализм может быть укреплен на самой позитивной
почве, и  обосновать  его можно биологически. Њессианизм же  мыслим лишь  на
религиозной  почве,   и  обосновать  его  можно  лишь  мистически.  ‚озможно
существование многих  национализмов.  Ќационализм  в идее не  претендует  на
универсальность, единственность и исключительность,  хотЯ на практике  легко
может дойти до отрицаниЯ и истреблениЯ других национальностей. Ќо по природе
своей национализм  партикулЯрен, он  всегда  частный,  сами его  отрицаниЯ и
истреблениЯ так же мало претендуют на вселенскость, как биологическаЯ борьба
индивидуальностей в мире животном. Њессианизм не терпит сосуществованиЯ,  он
- единственный,  всегда  вселенский  по  своему  притЯзанию.  Ќо  мессианизм
никогда  не отрицает и биологически  не истреблЯет другие национальности, он
их спасает, подчинЯет своей вселенской идее.
     ђелигиозные корни  мессианизма  -  в  мессианском  сознании  еврейского
народа,  в  его сознании  себЯ избранным  народом  Ѓожиим, в котором  должен
родитьсЯ  ЊессиЯ,  €збавитель  от  всех  зол,  создающий  блаженное  царство
€зраилЯ.  „ревнееврейский  мессианизм - исключительный, прикованный  к одной
национальности  и   извергающий   все  другие  национальности.  ‚  еврейском
мессианизме нет еще идеи всечеловечности.  „лЯ христианства уже нет различиЯ
между эллином и иудеем. …врейский мессианизм невозможен в христианском мире.
‘  Явлением •риста-Њессии религиознаЯ  миссиЯ еврейского народа кончилась  и
кончилсЯ еврейский мессианизм. ‚  мире христианском недопустима уже ЯростнаЯ
религиозно-национальнаЯ ненависть. Ћна возможна лишь как факт биологический,
а не  факт религиозный.  –арство  €зраилЯ в  христианском мире  есть царство
всечеловеческое. •ристианство нимало не отрицает рас и  национальностей, как
природных, духовно-биологических  индивидуальностей.  Ќо  христианство  есть
религиЯ  спасениЯ и избавлениЯ  всего человечества  и  всего  мира.  •ристос
пришел  длЯ всех и  длЯ всЯ. € хотЯ невозможен  в христианском  человечестве
исключительный  национальный мессианизм, отрицающий саму идею  человечества,
мессианизм ветхозаветный, но возможен преображенный новозаветный мессианизм,
исходЯщий от ЯвлениЯ Њессии всему человечеству и всему миру.  ‚ христианском
человечестве мессианское  сознание  может  быть обращено лишь вперед, лишь к
•ристу  ѓрЯдущему,  ибо  по  существу это сознание  -  пророческое.  € чисто
религиозный,    чисто    христианский    мессианизм    всегда    приобретает
апокалиптическую  окраску.  •ристианский  народ может сознать  себЯ  народом
богоносным,  христианским, народом-Њессией среди народов, может ощутить свое
особое религиозное призвание длЯ разрешениЯ судеб мировой истории, нимало не
отрицаЯ этим другие христианские народы. Њессианизм русский, если выделить в
нем стихию чисто мессианскую, по преимуществу апокалиптический, обращенный к
Явлению  •риста ѓрЯдущего  и  его антипода  -  антихриста. ќто было в  нашем
расколе, в мистическом сектантстве и у  такого русского национального гениЯ,
как  „остоевский,  и  этим  окрашены  наши  религиозно-философские  исканиЯ.
Њессианское   сознание  в   христианском  мире  антиномично,  как  и  все  в
христианстве. ‚ духовном  складе русского народа есть черты,  которые делают
его  народом  апокалиптическим  в  высших  проЯвлениЯх его  духовной  жизни.
Ђпокалиптичностью  запечатлен  и  мессианизм  польский, и  это  обнаруживает
духовную  природу славЯнской расы.  Ќо мессианскаЯ  идеЯ может оторватьсЯ от
своей   религиозно-христианской   почвы   и   переживатьсЯ   народами,   как
исключительное  духовно-культурное призвание. ’ак  германский  мессианизм по
преимуществу  расовый, с сильно  биологической окраской. ѓерманский народ на
своих духовных вершинах сознает себЯ не носителем •ристова „уха, а носителем
высшей и единственной духовной  культуры. ѓерманскаЯ раса - избраннаЯ высшаЯ
раса. ЂпокалиптическаЯ настроенность совершенно чужда германскому  духу,  ее
не было и в старой германской мистике. ‚ этом  - основное  отличие славЯн от
германцев. Ќо германское сознание у ”ихте, у старых идеалистов и романтиков,
у ђ. ‚агнера и в наше времЯ  у „ревса и —емберлена с такой исключительностью
и  напрЯженностью переживает избранность германской  расы и ее  призванность
быть носительницей высшей и всемирной духовной культуры, что это заключает в
себе черты  мессианизма, хотЯ  и  искаженного. „ревс считает  возможным даже
говорить  о создании германской религии, религии германизма, чисто арийской,
но не христианской и антихристианской.

II

     ‚  XIX   и  XX  веках   мессианские  и  националистические  переживаниЯ
переплетаютсЯ,  смешиваютсЯ  и  незаметно  переходЯт  друг  в  друга.  Ќужно
помнить,  что национализм - Явление новое,  он развилсЯ  лишь в XIX веке, он
пришел на  смену средневековому и древнеримскому универсализму. Ќационализм,
дошедший в своих притЯзаниЯх до  отрицаниЯ других национальных душ и тел, до
невозможности всЯкого положительного  общениЯ  с  ними,  есть  эгоистическое
самоутверждение,   ограниченнаЯ  замкнутость.  Џочва   его   -   элементарно
биологическаЯ. € чем  более такой национализм претендует  на безграничность,
тем он становитсЯ  ограниченнее.  ЃезграничнаЯ притЯзательность национализма
делает его отрицательным, утеснЯющим, отделЯет его  от универсализма, лишает
его   творческого  духа.   ’аков  национализм   Љаткова  или   „анилевского.
Ќациональный     организм,     всегда     представлЯющий     собой     бытие
партикулЯристическое,  а не  универсальное, не  вмещает в себе  вселенского,
всечеловеческого духа, но имеет претензию быть всем и  все поглощать. ‚сЯкое
смешение  национализма  с  мессианизмом,  всЯкое выдавание  национализма  за
мессианизм порождаетсЯ темнотой сознаниЯ и несет  в мире зло. Џодмены всегда
бывают  злоносны.  € необходимы  строгие  различениЯ. €бо частное не  должно
выдавать себЯ за всеобщее. Ќационализм  есть положительное благо и ценность,
как творческое утверждение, раскрытие  и развитие индивидуального  народного
бытиЯ.  Ќо в этом индивидуальном образе народном должно изнутри раскрыватьсЯ
всечеловечества. Џагубно, когда  национальность в безграничном  самомнении и
корыстном самоутверждении мнит себЯ вселенной и никого и ничего не допускает
рЯдом с  собой. ’аково направление германского национализма. Ќо  плодоносно,
когда национальность творческими  усилиЯми  раскрывает в себе вселенское, не
обезличиваЯ своего  индивидуально-неповторЯемого образа, но  возносЯ  его до
значениЯ   всечеловеческого.   Ќациональность   не  может   претендовать  на
исключительность  и  универсальность,  она   допускает  другие  национальные
индивидуальности  и  вступает  с  ними в  общение. Ќациональность  входит  в
иерархию ступеней  бытиЯ и  должна занимать  свое  определенное  место,  она
иерархически  соподчинена  человечеству  и   космосу.  €  необходимо  строго
различать национализм и мессианизм.
     Њессианизм   принадлежит  к  совершенно   другому  духовному   порЯдку.
Њессианизм относитсЯ к национализму,  как второе рождение мистиков относитсЯ
к первому природному  рождению.  Ќациональное бытие есть природное бытие, за
которое необходимо боротьсЯ, которое  необходимо раскрывать и  развивать. Ќо
мессианское призвание лежит  уже вне линии природного процесса развитиЯ, это
- блеск  молнии  с неба, божественный огонь, в котором сгорает всЯкое земное
устроение.  Ѓлагоразумного  мессианизма, хорошо  устраивающего земные  дела,
быть не  может.  ‚ мессианском сознании всегда есть исступленное обращение к
чудесному, к катастрофическому разрыву в природном  порЯдке, к абсолютному и
конечному.  Ќационализм  же  есть  пребывание  в  природно-относительном,  в
историческом развитии.  Ќационализм и мессианизм  нимало  не  отрицают  друг
друга,  так  как  находЯтсЯ  в  разных   порЯдках.  Ќационализм  может  лишь
утверждать  и развивать то  природно-историческое народное  бытие, в глубине
которого может загоретьсЯ мессианскаЯ идеЯ, как молниЯ, сходЯщаЯ с духовного
неба. Ќо  возможно  допустить подмены мессианизма  национализмом,  выдаваниЯ
ЯвлениЯ  этого  мира  за  Явление мира  иного.  ЋчистительнаЯ  и  творческаЯ
национальнаЯ работа может лишь уготовлЯть вместилище длЯ  мессианской  идеи.
Ќо сама мессианскаЯ идеЯ идет из иного мира, и стихиЯ ее - стихиЯ огнЯ, а не
земли.

III

     ‚нутри  самого  мессианского  сознаниЯ происходит смешение  мессианизма
христианского  с мессианизмом еврейским. €  если пагубна подмена мессианизма
национализмом, универсализма - партикулЯризмом, то  не менее пагубна подмена
христианского   мессианизма   -   еврейским.  …врейский  мессианизм   навеки
невозможен  после   •риста.  ‚нутри   самого   еврейства  роль   его   стала
отрицательной, ибо может быть лишь ожиданием нового Њессии, противоположного
•ристу,  который  и  утвердит  царство  и блаженство  €зраилЯ на  земле.  Ќо
еврейский  мессианизм  проникает  к  христианский  мир,  и  там подменЯет он
служение  -  притЯзанием,  жертвенность - жаждой  привилегированного земного
благополучиЯ.  Ќо   христианское  мессианское  сознание  народа  может  быть
исключительно жертвенным  сознанием, сознанием призванности народа послужить
миру и  всем народам мира делу их избавлениЯ от зла и  страданиЯ. ЊессиЯ  по
мистической  природе  своей  -  жертвен,  и  народ-ЊессиЯ  может  быть  лишь
жертвенным  народом.  Њессианское  ожидание есть ожидание  избавлениЯ  через
жертву. …врейский же хилиазм, который ждет  блаженства на земле без  жертвы,
без  ѓолгофы,  глубоко   противоположен  христианской  мессианской  идее.  €
ожидание •риста ѓрЯдущего предполагает  прохождение через  ѓолгофу, принЯтие
•риста  ђаспЯтого   и  героический,  творческий  путь  в  высь.  “  польских
мессианистов,  у  Њицкевича,  ’овЯнского,  –ешковского,  было  очень  чистое
жертвенное сознание, оно загоралось в сердце народном от  великих страданий.
Ќо  слишком  скоро  жертвенный  мессианизм  в   Џольше   заменилсЯ   крайним
национализмом. Њессианское  сознание народа  может  быть лишь плодом великих
народных страданий. € мессианскаЯ идеЯ, заложеннаЯ в сердце русского народа,
была  плодом  страдальческой  судьбы  русского  народа, его взысканий  ѓрада
ѓрЯдущего.   Ќо   в   русском  сознании  произошло  смешение   христианского
мессианизма  с  мессианизмом   еврейским  и   с  преступившим  свои  пределы
национализмом.   “   нас  не   было   здорового  национального   сознаниЯ  и
национального   чувства,  всегда   был   какой-то  надрыв,  всегда  эксцессы
самоутверждениЯ или самоотрицаниЯ. Ќаш национализм слишком часто претендовал
быть  мессианизмом  древнееврейского   типа,  Яростного,  исключительного  и
притЯзательного.   Ћбратной   же   стороной  его   было   полное   отрицание
национальности, отвлеченный и утопический интернационализм.
     Ќеобходимо   внутри   нашего   национального  самосознаниЯ   произвести
расчленениЯ  и очищениЯ. Ќационализм утверждает духовно-биологическую основу
индивидуально-исторического бытиЯ народов, вне которой невозможно выполнение
никаких  миссий.  Ќарод  должен  быть,  должен  хранить  свой  образ  должен
развивать  свою энергию, должен иметь возможность творить  свои ценности. Ќо
самый  чистый,  самый  положительный  национализм  не  есть  еще мессианизм.
ЊессианскаЯ  идеЯ - вселенскаЯ идеЯ. Ћна определЯетсЯ силой жертвенного духа
народа, его исключительной вдохновленностью царством не от мира сего, она не
может притЯзать на внешнюю  власть над миром и не может претендовать на  то,
чтобы даровать народу земное блаженство. € Я  думаю, что в ђоссии, в русском
народе  есть  и  исключительный,  нарушивший  свои  границы  национализм,  и
Яростный  исключительный   еврейский   мессианизм,   но   есть   и   истинно
христианский, жертвенный мессианизм.  Ћбраз ђоссии  двоитсЯ, в  нем  смешаны
величайшие противоположности. Љрайнее утверждение национализма у нас нередко
соединЯетсЯ с  отрицанием  русского  мессианизма, с  абсолютным непониманием
мессианской идеи  и  отвращением от  нее...  Ќационализм  может быть  чистым
западничеством, евреизацией ђосси,  Явлением партикулЯристическим  по своему
духу, не вмещающим никакой великой  идеи о  ђоссии,  неведующим  ђоссии, как
некоего великого ‚остока. €, наоборот, полное  отрицание  национализма может
быть  Явлением  глубоко  русским,  неведомым  западному  миру,  вдохновенным
вселенской идеей о ђоссии, ее жертвенным мессианским призванием. Њессианизм,
переходЯщий в  отрицание всЯкого национализма,  хочет, чтобы  русский  народ
жертвенно отдал себЯ на служение делу избавлениЯ всех народов, чтобы русский
человек Явил собой образ всечеловека. ђусской  душе свойственно религиозное,
а не "интернациональное" отрицание национализма. € это  Явление  -  русское,
характерно национальное, за ним стоит облик всечеловека, который  решительно
нужно отличать от облика космополита.

IV

     Ќо  русской  душе недостает мужественного сознаниЯ, она не  сознает, не
освещает своей собственной стихии, она многое смешивает. ђусский апокалипсис
переживаетсЯ пассивно,  как пронизанность русской  души мистическими токами,
как   вибрирование  ее   тончайших  тканей.   ќта  пассивнаЯ,   рецептивнаЯ,
женственнаЯ  апокалиптичность   русской   души  должна   быть  соединена   с
мужественным, активным, творческим  духом.  ђоссии  необходимо  мужественное
национальное  сознание.   Ќеобходима   творческаЯ   работа   мысли,  котораЯ
произведет расчленение,  прольет свет  на русскую  тьму.  ‚ народной русской
жизни  апокалиптические  переживаниЯ,  погружавшие  в   тьму,   доводили  до
самосожжениЯ и  до  истреблениЯ  всЯкого бытиЯ.  ќтот уклон  всегда  есть  в
русской жажде абсолютного,  в русском отрицании всего относительного,  всего
исторического.  ’акже  погружено  в  тьму  сознание  русской   революционной
интеллигенции,  так  часто  отрицавшей  национальность  и  ђоссию,  и  очень
национальной, очень русской по своей стихии. ђусскаЯ стихиЯ остаетсЯ темной,
не  оформленной  мужественным  сознанием.  ђусскаЯ душа  нередко  переживает
бессознательный,   темный   мессианизм.   ќто  было  у  Ѓакунина,  по-своему
исповедовавшего  славЯнский   мессианизм.   ќто  было  у  некоторых  русских
анархистов и революционеров, веровавших в мировой пожар, из которого чудесно
родитсЯ новаЯ жизнь, и в русском народе видевших того Њессию, который зажжет
этот   пожар  и  принесет  миру  эту  новую  жизнь.  “  наших  националистов
официальной марки, как старой формации, так и новейшей западной формации, уж
во всЯком случае меньше русского мессианского духа, чем у иных сектантов или
иных анархистов,  людей  темных по своему сознанию,  но истинно  русских  по
своей стихии.  ‚  самых  причудливых  и  разнообразных формах  русскаЯ  душа
выражает  свою  заветную идею о мировой жизни длЯ всего  человечества. €деей
этой, поистине мессианской идеей, одинаково одержим Ѓакунин и Ќ. ”. ”едоров,
русский социалист  и „остоевский,  русский сектант  и ‚л.  ‘оловьев.  Ќо это
русское мессианское  сознание не  пронизано  светом сознаниЯ,  не  оформлено
мужественной волей. Њы должны сознать, что русский мессианизм не может  быть
претензией и самоутверждением, он может  быть лишь жертвенным горением духа,
лишь великим духовным порывом к  новой жизни длЯ  всего  мира. Њессианизм не
означает, что мы лучше  других и на большее можем притЯзать, а означает, что
мы  больше  должны сделать  и  от  большего  способны  отречьсЯ. Ќо  всЯкому
мессианскому  служению  должна   предшествовать  положительнаЯ  национальнаЯ
работа, духовное  и  материальное  очищение,  укрепление  и развитие  нашего
национального бытиЯ. Њессианизм не может  быть  программой, программа должна
быть   творчески-национальной.  Њессианизм  же  есть  эзотерическаЯ  глубина
чистого,   здорового   и   положительного    национализма,   есть   безумный
духовно-творческий порыв.

     Ќационализм и империализм

I

     Џроблема  национализма  и проблема империализма очень обострены мировой
борьбой  народов.  ‚  области мысли  одним из  плодов нынешней  войны  будут
философиЯ национализма и философиЯ империализма. Ќо  работа  созданиЯ в этом
направлении должна  быть  плодотворной и  длЯ практических задач,  длЯ всего
направлениЯ  нашей мировой  и  внутренней политики.  Ќаш  национализм доныне
находилсЯ на очень низком уровне сознаниЯ.  Ќациональные волевые импульсы не
были  у нас  просветлены. € русский  империализм,  как  всемирноисторический
факт, не был еще достаточно  осознан  и не был сопоставлен с  так называемой
националистической политикой. ‚  широких кругах русской  интеллигенции этими
проблемами мало  интересовались и даже считали их  несколько "реакционными".
‹ишь  война побудила  национальное чувство и  стихийно принудила к выработке
национального сознаниЯ. Ќа свободе, без  крайней  необходимости,  мы были  в
этом отношении очень беспечны.
     Њировую  войну  можно рассматривать с разных  точек зрениЯ.  ‚ одном из
своих  аспектов мироваЯ  война  должна быть признана неотвратимым  и роковым
моментом   в   развитии  и  диалектике  империализма.  Ћна  есть   результат
столкновениЯ  империалистических  воль  к  мировому  могуществу  и  мировому
преобладанию.  ‘уществование   нескольких  мировых  претензий  не  может  не
породить  мировой войны.  Њировые же  империалистические  претензии ѓермании
слишком поздно  Явились  в истории,  когда  земной шар  был  уже  величайшей
морской  державой,  а ђоссиЯ  - величайшей  сухопутной державой.  Ќо мироваЯ
война свЯзана не  только с обострением империалистической  политики  великих
держав, - она также очень остро ставит вопрос о судьбе всех национальностей,
вплоть до самых малых. ‚се  национальные организмы  хотЯт устроитьсЯ в мире,
хотЯт  войти  в свои естественные границы. ‚ойна жалует  и истреблЯет слабые
национальности,  и вместе  с тем  она пробуждает  в  них  волю к автономному
существованию. Ћгромные империалистические организмы расширЯютсЯ и стремЯтсЯ
к   образованию  мирового  царства.  €  параллельно  этому  самые  маленькие
национальные  организмы  стремЯтсЯ   к   самостоЯтельности,   возлагаЯсь  на
покровительство  великих держав.  €мпериализм и национализм - разные начала,
за ними скрыты разные мотивы, и их следует Ясно различать.
     ‚ истории нового человечества происходит двойственный процесс - процесс
универсализации  и процесс  индивидуализации, объединениЯ  в  большие тела и
дифференциации на  малые  тела.  Ќационализм  есть начало  индивидуализации,
империализм - начало  универсализации. ‚ то времЯ как национализм склонен  к
обособлению,   империализм   хочет  выхода  в  мировую   ширь.  ќти   начала
разнокачествуют,  но не исключают друг друга, они  сосуществуют. €мпериализм
по природе своей выходит за пределы замкнутого  национального существованиЯ,
империалистическаЯ волЯ  есть всегда волЯ  к  мировому существованию.  —ерез
борьбу,   через  раздор   империализм   все   же  способствует   объединению
человечества.  €мпериалистическаЯ волЯ  пролила  много крови  в человеческой
истории,  но  за  ней  скрыта  была  идеЯ  мирового  единства  человечества,
преодолевающего всЯкую национальную обособленность, всЯкий провинциализм.  ‚
древности римскаЯ империЯ не была уже национальностью,  она стремилась  быть
вселенной. €деЯ всемирной империи проходит через всю историю и доходит до XX
века, когда она терЯет свой свЯщенный характер (свЯщеннаЯ римскаЯ империЯ) и
приобретает  основу в  значительной степени  торгово-промышленную. ќкономизм
нашего  века  наложил свою печать  и на идею мировой  империи. ЂнглиЯ  Явила
собой  первый  могущественный образец нового империализма.  € нужно сказать,
что  в  империалистической  политике  великаЯ  удача  выпала на  ее  долю  и
бескровно  сделала  ее  владычицей  морей  и  океанов.  ‚се  великие державы
стремЯтсЯ  к  империалистическому   расширению  и  ведут  империалистическую
политику.  ќто  -  рок  всЯкой  великодержавности.  Љ  тому  времени,  когда
возгорелась небывалаЯ за всю историю мироваЯ война, выЯснилось, что есть три
величайшие державы, которые  могут претендовать  на мировое преобладание,  -
ЂнглиЯ,    ђоссиЯ   и   ѓерманиЯ.   ‘осуществование   этих    трех   мировых
империалистических воль невозможно. Ќеизбежно столкновение и выбор.  € очень
наивна та философиЯ истории, котораЯ верит, что можно предотвратить движение
по этому пути мировой империалистической борьбы,  котораЯ хочет видеть в нем
не  трагическую судьбу всего  человечества, а лишь  злую волю тех  или  иных
классов, тех или иных правительств.

II

     Џроблему империализма  нельзЯ  ставить  на  субъективно-моралистическую
почву нашего сочувствиЯ или несочувствиЯ империалистической  политике. Њожно
совсем не иметь империалистического пафоса и даже  с  отвращением относитьсЯ
ко  многим  неприглЯдным  сторонам  империалистической  политики  и  все  же
признавать объективную неизбежность и объективный смысл империализма.  Њожно
с негодованием  относитьсЯ к некоторым сторонам колониальной политики  и все
же  признавать,  что   она  способствует  мировому   объединению   культуры.
€мпериализм  разделЯет  и порождает  мировую  войну.  Ќо  он  же  объединЯет
человечество,    приводит    его    к    единству.    Ћбразование    больших
империалистических  тел  совершенно  неизбежно,  через  него  должно  пройти
человечество.  ќто  одна из  неотвратимых тенденций  исторического процесса.
—еловечество идет к единству  через борьбу,  распрю и войну. ќто - печально,
это  может вызывать  наше  негодование,  это -  показатель  большой  тьмы, в
которую погружены самые корни  человеческой жизни, но это так.  ѓуманитарный
пасифизм  провозглашает превосходные нравственные истины, но он не угадывает
путей,  которыми  совершаетсЯ историческаЯ  судьба человечества. ‘удьба  эта
совершаетсЯ через  очень  трагические  противоречиЯ, не прЯмыми, нравственно
Ясными  путЯми.  €сторические пути  человечества, исполненные  противоречий,
заключают  в себе большие  опасности, возможности  срыва вниз и отбрасываниЯ
назад, к инстинктам звериным, но их нужно мужественно пройти, охранЯЯ высший
образ  человека. Ћбъективный  смысл империализма глубже и шире  того, что на
поверхности называют  империалистической политикой.  €мпериализм, как бы  ни
были часто низменны его мотивы и дурны его приемы,  все же  выводит за грани
замкнутого  национального  существованиЯ,  он  выводит  за границы …вропы  в
мировую ширь, за морЯ и океаны, объединЯет ‚осток и ‡апад. Џафос всемирности
живет и в торгово-промышленном империализме.
     Ќо империализм с его мировыми притЯзаниЯми вовсе не означает непременно
угнетениЯ  и  истреблениЯ   малых   национальностей.  €мпериализм  не   есть
непременно разбухание одной какой-нибудь национальности, истреблЯющей всЯкую
другую национальность. ’ип германского империализма не есть единственный тип
империализма.  …сть  даже большее  основание думать, что  ѓерманиЯ не  имеет
империалистического призваниЯ и  что  империализм ее  есть лишь  зазнавшийсЯ
свыше всЯкой  меры национализм. •арактерно,  что  величайший государственный
человек  ѓермании -  Ѓисмарк  был еще лишен  империалистического сознаниЯ  и
политика его была лишь национальной. ‘лишком зазнавшийсЯ и слишком разбухший
национализм несет  с  собой угнетение  всем национальным  индивидуальностЯм.
Ќационализм должен знать свои границы.  ‡а этими границами начинаетсЯ уже не
национализм,  а империализм.  ќто сознала  ЂнглиЯ.  ’ут мы подходим  к очень
важному длЯ ђоссии вопросу о соотношении империализма и национализма. ђоссиЯ
- величайшаЯ  в  мире  сухопутнаЯ  империЯ,  целый  огромный мир, объемлющий
бесконечное  многообразие, великий  ‚остоко-‡апад,  превышающий ограниченное
понЯтие   индивидуальности.   €   поскольку  перед  ђоссией  стоЯт   мировые
империалистические задачи, они превышают задачи чисто национальные. ’ак было
в  древности  в римской империи,  так в новое времЯ стоит вопрос  в  империи
‚еликобританской. ‚еликаЯ империЯ должна быть великой объединительницей,  ее
универсализм  должен  одарЯюще  обнимать  каждую   индивидуальность.  ‚сЯкаЯ
великаЯ  империЯ,   исторически  жизнепригоднаЯ,  должна  иметь  пребывающее
национальное   Ядро,   из  которого   и  вокруг  которого   совершаетсЯ   ее
всемирно-историческаЯ работа. ‚еликорусское  племЯ и  составлЯет  такое Ядро
русского  империализма,  оно  создало  огромную  ђоссию. ђоссийскаЯ  империЯ
заключает в себе очень сложный национальный состав, она объединЯет множество
народностей.  Ќо  она не  может быть рассматриваема  как механическаЯ  смесь
народностей - она русскаЯ по своей основе и задаче в мире. ђоссиЯ есть некий
организм в  мире, имеющий  свое специфическое  призвание, свой  единственный
лик.

III

     ђусский империализм, которому так много естественно дано, не походит на
империализм   английский   или  германский,  он   совсем  особенный,   более
противоречивый  по своей  природе.  ђусский  империализм имеет  национальную
основу, но  по заданиЯм  своим он превышает все чисто национальные  заданиЯ,
перед  ним стоЯт  задачи  широких  объединений, быть  может  невиданных  еще
объединений ‡апада  и  ‚остока, …вропы  и  Ђзии. ‘тоим ли мы на высоте  этих
выпавших  на  нашу   долю  задач?  ќто  подводит   нас  к  вопросу  о  нашей
националистической  политике.  ђоссиЯ  тогда лишь  будет  на  высоте мировых
империалистических  задач,  когда преодолеет  свою старую националистическую
политику,  в  сущности не согласную с духом русского  народа,  и вступит  на
новый  путь.  …сли мироваЯ война окончательно выведет ђоссию в мировую ширь,
на  путь  осуществлениЯ  ее  мирового  призваниЯ,  то  прежде  всего  должна
изменитьсЯ  политика  по  отношению  ко  всем   населЯющим  ее  народностЯм.
‚сечеловеческий и  щедрый  дух  русского народа  победит дух  провинциальной
исключительности и  самоутверждениЯ. Ќаша политика впервые сделаетсЯ истинно
национальной,  когда  она  перестанет  быть  насильнически  и  исключительно
националистической.    ’акаЯ    националистическаЯ    политика    совершенно
противоречит  идее  великой  мировой  империи.  ’акого рода национализм есть
показатель  слабости,  он несоединим  с  чувством силы. Ћн  возможен  или  у
народов, освобождающихсЯ  от  рабства,  или  у маленьких  и слабых  народов,
боЯщихсЯ попасть  в рабство. ‚еликаЯ мироваЯ империЯ, в основе которой лежит
сила, а  не  слабость  господствующего  национального  Ядра, не может  вести
националистической  политики,  озлоблЯющей  те   народности,   которые   она
объемлет, внушающей  всем  нелюбовь  к  себе  и  жажду  освобождениЯ.  ’акаЯ
политика  в  конце концов антигосударственна и ведет к разделению и умалению
великой ђоссии.  ђусскаЯ политика может  быть  лишь империалистической, а не
националистической, и империализм наш, по положению нашему  в  мире,  должен
быть щедро-дарЯщим,  а не  хищнически-отнимающим.  Ќациональное Ядро великой
империи,  объемлющей  множество  народностей, должно уметь  внушать  к  себе
любовь,  должно  притЯгивать  к себе, должно  обладать даром обаЯниЯ, должно
нести своим народностЯм свет и свободу. € можно сказать, что народнаЯ ђоссиЯ
внушает  к  себе  такую  любовь  и  притЯгивает к  себе  всех. Ќаши инородцы
находЯтсЯ под  обаЯнием подлинной  русской культуры.  ђоссиЯ же  официальнаЯ
тщательно отталкивает от себЯ и хочет вытравить эту любовь и это притЯжение.
Ћна  хочет  разъединить внутренно, оттолкнуть как  можно  больше  и  сцепить
неволей и насилием. Ќо  русский империализм тогда лишь  будет иметь право на
существование,  если он будет дарЯщим от избытка, в этом лишь будет знак его
мощи. ђоссиЯ  провиденциально империалистична, но лишена империалистического
пафоса, в этом  ее  своеобразие.  ‘тараЯ  националистическаЯ  политика  была
труслива и бессильна, она насиловала от страха и в основе  ее лежало неверие
в великорусское племЯ. Ќо  если в великорусском племени нет настоЯщей силы и
настоЯщего духа, то  оно не может претендовать на  мировое значение. Ќасилие
не может заменить силы. Ћтсутствие дара не может быть компенсировано никаким
устрашением.  Џоразительно, до чего  неверующими в ђоссию  были  всегда наши
националисты. €х жесты были жестами бессилиЯ.
     €менно в русском империализме должна была быть всечеловеческаЯ широта и
признание всЯкой  народной индивидуальности, бережное и щедрое  отношение ко
всЯкой  народности.  Џонимание  народных душ  - гордость русского  гениЯ.  ‚
основу русской идеи легло  сознание  русского  человека, как  всечеловека. €
если русский империализм не будет выражением этого русского  народного духа,
то он  начнет разлагатьсЯ и приведет к  распадению ђоссии.  ‚еликаЯ империЯ,
верЯщаЯ  в свою силу  и  свое призвание, не может превращать своих граждан в
бесправных  париев,  как то было у  нас с евреЯми.  ќто  ведет  к распадению
империалистического единства.  ‹ишь  свободные  граждане могут  быть  опорой
империи.  Ѓольшое  количество бесправных,  гонимых и  всЯчески  озлоблЯемых,
представлЯет опасность.  “  нас официально был  избран самый  дурной  способ
сохранениЯ национального лика, способ, искажающий этот лик,  а не охранЯющий
его.  ђусский  империализм  пространственно  насыщен,  у  него не может быть
хищнических вожделений.
     ‚нешней   задачей   русского  империализма   ЯвлЯетсЯ  лишь   обладание
проливами,  выходом к морЯм. „ругой задачей ЯвлЯетсЯ освобождение угнетенных
народностей.  Ќо  эта благороднаЯ  миссиЯ может  быть  исполнена лишь  в том
случае,  если  ђоссиЯ никогда не будет  угнетать у себЯ  внутри,  если она и
внутренно  будет  освободительницей  угнетенных  народностей.  Џрежде  всего
ђоссиЯ должна  освободительно решить  польский  вопрос, как  вопрос мировой.
Џо-иному, но все же  в духе  освободительном  должны  быть  решены вопросы -
еврейский,  финлЯндский, армЯнский  и  мн. др. Ќаша  галицийскаЯ политика не
могла способствовать  укреплению величиЯ ђоссии и ее престижа. „обились лишь
усилениЯ украинских сепаратических настроений. …сли ђоссиЯ не сумеет внушить
любви  к  себе,  то она потерЯет  основаниЯ длЯ своего великого положениЯ  в
мире. …е империализм  не  может  быть  агрессивным.  …е  национализм  должен
выражать русский всечеловеческий народный характер.

     Љонец …вропы

I

     Њечта о всемирном соединении и всемирном владычестве - вековечнаЯ мечта
человечества. ђимскаЯ империЯ  была величайшей попыткой  такого соединениЯ и
такого владычества. € всЯкий универсализм свЯзываетсЯ и доныне  с ђимом, как
понЯтием духовным,  а не географическим. ЌынешнЯЯ мироваЯ война, котораЯ все
разрастаетсЯ  и  грозит  захватить все  страны  и  народы,  кажетсЯ  глубоко
противоположной этой старой мечте о  мировом соединении, об едином всемирном
государстве.   ’акаЯ   страшнаЯ  война,  казалось   бы,  разрушает  единство
человечества. Ќо  это так лишь на поверхностный взглЯд. ‘ более  углубленной
точки зрениЯ мироваЯ  война до последней  степени обострЯет вопрос о мировом
устройстве  земного  шара,  о распространении  культуры  на всю  поверхность
земли.  Ќынешнее  историческое  времЯ  подобно  эпохе  великого  переселениЯ
народов. —увствуетсЯ, что человечество вступает в новый исторический и  даже
космический   период,   в   какую-то   великую   неизвестность,   совершенно
непредвиденную никакими научными прогнозами,  ниспровергающую все доктрины и
учениЯ.   Џрежде   всего   обнаружилось,   что   древние,  иррациональные  и
воинственные, расовые инстинкты сильнее всех новейших социальных интересов и
гуманистических  чувств.  ќти  инстинкты,  коренЯщиесЯ  в темных  источниках
жизни,  побеждают чувство буржуазного самосохранениЯ. ’о, что представлЯлось
сознанию  второй  половины  XIX  века  единственным   существенным  в  жизни
человечества,  все  то оказалось  лишь  поверхностью  жизни.  ЊироваЯ  война
снимает эту пленку цивилизации XIX и XX вв. и обнажает более глубокие пласты
человеческой  жизни,  расковывает хаотически  иррациональное в  человеческой
природе, лишь  внешне  прикрытое,  но не  претворенное  в  нового  человека.
‘оциальный вопрос, борьба классов, гуманитарно-космополитический социализм и
пр., и пр., все, что недавно еще казалось единственным  важным, в чем только
и видели  будущее,  отходит  на второй план,  уступает место  более глубоким
интересам и  инстинктам.  Ќа первый  план выдвигаютсЯ вопросы национальные и
расовые,  борьба  за  господство разных империализмов,  все то, что казалось
преодоленным космополитизмом,  пасифизмом, гуманитарными и социалистическими
учениЯми. ‚ечный буржуазный  и  социалистический  мир  оказалсЯ  призрачным,
отвлеченным.  ‚ огне  этой  страшной  войны сгорело всЯкое  доктринерство  и
расплавились все  оковы, наложенные на жизнь учениЯми  и теориЯми. €нстинкты
расовые   и   национальные  оказались  в  XX  в.  могущественнее  инстинктов
социальных  и классовых.  €ррациональное оказалось сильнее  рационального  в
самых  буржуазных   и  благоустроенных   культурах.   Ѓорьба   рас,   борьба
национальных  достоинств, борьба великих империй за могущество и владычества
по  существу  сверхнациональна.  ‡десь темнаЯ  волЯ к расширению сверхличной
жизни   побеждает  все   личные   интересы  и  расчеты,   опрокидывает   все
индивидуальные   перспективы  жизни.  Љак   много  индивидуально   ничем  не
вознаградимых  жертв  требует  империалистическаЯ  политика  или  борьба  за
национальное  достоинство.  €  в нашу  эпоху разложениЯ  инстинктов все  еще
крепки  инстинкты, на  которые опираетсЯ империалистическаЯ  и  национальнаЯ
борьба. €нтересы жизни частной, эгоистически семейной, мещанской побеждаютсЯ
интересами  жизни  национальной,  исторической,  мировой,  инстинктами славы
народов и государств.

II

     Ќациональное   сознание   и  национализм  -  Явление  XIX  века.  Џосле
наполеоновских войн,  вдохновленных  идеей всемирной империи, начались войны
национально-освободительные.      ђастет      национальное     самосознание.
ЉристаллизуютсЯ  национальные  государства.  ‘амые  маленькие  народы  хотЯт
утвердить   свой   национальный   лик,  обладать   бытием   самостоЯтельным.
Ќациональные  движение XIX века глубоко  противоположны  универсальному духу
средних веков, которыми владели идеи всемирной теократии и всемирной империи
и которые не знали  национализма. ЌапрЯженные национальные энергии действуют
в XIX  и XX  вв. нарЯду с  энергиЯми космополитическими,  социалистическими,
гуманитарно-пасифистскими.  XIX  век  -   самый  космополитический  и  самый
националистический  век.  ЃуржуазнаЯ   европейскаЯ   жизнь   была  и   очень
космополитической  и  очень националистической.  Ќо дух  вселенскости в  ней
трудно  было  бы  обнаружить.  ЌационализациЯ  человеческой  жизни  была  ее
индивидуализацией. Ђ стремление к индивидуализации всего есть новое Явление.
Ќациональные  государства, национальные индивидуальности вполне определЯютсЯ
только к XIX веку. € совершенно параллельно росту национального многообразиЯ
уменьшалась  обособленность  государств и  наций,  ослабевала провинциальнаЯ
замкнутость.  Њожно  сказать,  что  человечество   идет  к  единству   через
национальную  индивидуализацию. Џараллельно  индивидуализации в национальном
существовании идет универсализациЯ, развитие вширь. €  можно  также сказать,
что  ныне  человечество  идет  к единству и соединению через  мировой раздор
войны,  через  длительное  неблагополучие, в  период которого  мы  вступаем.
€сториЯ - парадоксальна  и антиномична, процессы  ее -  двойственны. Ќичто в
истории  не  осуществлЯетсЯ  по  прЯмой  линии,  мирным   нарастанием,   без
раздвоениЯ и без жертв, без зла, сопровождающего добро, без тени света. ђасы
и   народы   братаютсЯ   в  кровавой  борьбе.   ‚  войне   есть   выход   из
партикулЯристического и замкнутого бытиЯ народов.
     Њогущественнейшее  чувство, вызванное  мировой  войной,  можно выразить
так: конец …вропы, как монополиста культуры, как замкнутой провинции земного
шара,  претендующей  быть  вселенной.  ЊироваЯ  война  вовлекает  в  мировой
круговорот все  расы, все части земного шара. Ћна приводит ‚осток и ‡апад  в
такое близкое  соприкосновение,  какого не знала еще историЯ. ЊироваЯ  война
ставит вопрос о выходе в мировые пространства, о распространении культуры по
всей  поверхности земного  шара.  Ћна  до последней  крайности обострЯет все
вопросы,  свЯзанные   с  империалистической  и   колониальной  политикой,  с
отношениЯми европейских государств к другим  частЯм света, к Ђзии и  Ђфрике.
“же  одно то,  что  нынешнЯЯ война с  роковой неизбежностью ставит вопрос  о
существовании  ’урции,  о  разделе   ее  наследства,   выводит   за  пределы
европейских горизонтов.  Џолупризрачное  бытие ’урции, которое  долгое времЯ
искусственно поддерживалось европейской дипломатией, задерживало …вропу в ее
замкнутом  существовании, предохранЯло от  слишком острых и катастрофических
постановок вопросов, свЯзанных  с движением на ‚остоке. ‚ ’урции был завЯзан
узел,  от  развЯзываниЯ которого  в значительной  степени  зависит  характер
существованиЯ …вропы,  ибо конец ’урции есть выход культуры  на ‚остоке,  за
пределы  …вропы.  Ђ  кроме  вопроса о  ’урции  война ставит еще много других
вопросов, свЯзанных с всемирно-исторической  темой: ‚осток и ‡апад.  ЊироваЯ
война требует разрешениЯ всех вопросов.

III

     ‚еликие державы ведут мировую политику, претендуют распространЯть  свое
цивилизующее влиЯние за пределы …вропы,  на все части света и все народы, на
всю  поверхность земли.  ќто - политика  империалистическаЯ, котораЯ  всегда
заключает в себе универсалистическое притЯзание  и должна быть  отличаема от
политики националистической.  Ќационализм  есть  партикулЯризм;  империализм
есть универсализм.  ‚  силу  какого-то  почти биологического  закона, закона
биологической  социологии,  великие  или,  по  терминологии  Ќ.  Ѓ.  ‘труве,
величайшие  державы стремЯтсЯ  к бесконечному  и  ненасытному  расширению, к
поглощению всего слабого  и малого,  к мировому  могуществу, хотЯт по-своему
цивилизовать всю поверхность земного шара.
     ’алантливый  и своеобразный английский империалист Љрэмб видит значение
английского  империализма  в  том,  чтобы  "внушить  всем людЯм,  живущим  в
пределах Ѓританской  империи, английское  мировоззрение". [‘м.  Љ  р э м  б.
ѓерманиЯ  и  ЂнглиЯ.]  ‚  этом  видит  он  стремление  расы  к  нетленности.
€мпериализм с его колониальной политикой есть современный, буржуазный способ
универсализации  культуры, расширениЯ цивилизации за пределы …вропы, за морЯ
и океаны. ‘овременный империализм - Явление чисто европейское, но он несет с
собой  энергию, окончательное  раскрытие  которой означает  конец …вропы.  ‚
диалектике  империализма   есть  самоотрицание.  Ѓесконечное   расширение  и
могущество Ѓританской  империи  означает  конец  Ђнглии,  как  национального
государства,      как     индивидуально-партикулЯристического      народного
существованиЯ. €бо ЃританскаЯ империЯ, как и всЯкаЯ империЯ, в пределе своем
есть  мир,  земной  шар.  ‚  современном  империализме,  который  Я  называю
"буржуазным"  в отличие от "свЯщенного" империализма прежних веков, [‘м. мою
статью:  €мпериализм свЯщенный и  империализм  буржуазный.  (ќта  статьЯ  Ќ.
ЃердЯева была напечатана в газете "Ѓиржевые ведомости" 5 ноЯбрЯ 1914  г. и в
настоЯщий  сборник  не  вошла.  -  Џримечание   составителЯ.)]  есть  то  же
стремление к  мировому владычеству, что и в ђимской  империи, которую нельзЯ
рассматривать, как бытие  национальное. ќто - ’анталова мука великих держав,
неутолимаЯ их жажда.  ’олько  маленькие народы и государства  соглашаютсЯ на
чисто национальное существование, не претендуют быть миром.  Ќо как  отличны
приемы современного  буржуазного империализма от  приемов старого свЯщенного
империализма. €  идеологиЯ  и практика совсем  иные. Ќыне все  имеет, прежде
всего, экономическую подкладку. ‘овременные империалисты не говорЯт уже ни о
всемирной   теократии,  ни  о  свЯщенной  всемирной  империи.   ЉолониальнаЯ
политика, борьба за  господство на море, борьба за рынки - вот что  занимает
современный  империализм, вот его приемы и методы универсального могущества.
€мпериалистическаЯ  политика   поистине   выводит   за  пределы   замкнутого
существованиЯ   …вропы  и  поистине   служит  универсализации  культуры.  Ќо
совершаетсЯ   это   косвенными   и    отрицательными   путЯми.   ‚    прЯмое
культуртрегерство империализма верить  невозможно. Њы слишком хорошо  знаем,
как великие  европейские державы  разносЯт  свою  культуру по  всему земному
шару, как грубы и безобразны их прикосновениЯ  к расам других  частей света,
их цивилизование старых культур и дикарей. ЉультурнаЯ роль англичан в €ндии,
древней стране великих религиозных откровений мудрости, которые и ныне могут
помочь народам  …вропы углубить их религиозное  сознание, слишком  известна,
чтобы  возможно  было  поддерживать ложь культурной идеологии  империализма.
Њировоззрение  современных  англичан более  поверхностно,  чем мировоззрение
индусов, и они могут нести в €ндию лишь внешнюю цивилизацию. ЂнглиЯ XIX века
не в  силах была родить ђамакришну,  которого родила  €ндиЯ. ‚ прикосновении
современной  европейской  цивилизации к древним расам  и  древним  культурам
всегда  есть что-то  кощунственное. Ђ самомнение европейского, буржуазного и
научного, цивилизаторского сознаниЯ - Явление столь жалкое и пошлое, что оно
духовно может рассматриватьсЯ лишь как симптом наступающего конца  …вропы  -
монополиста всемирной цивилизации. ‘умерки …вропы - вот чувство, от которого
нельзЯ  отделатьсЯ.  …вропе грозит частичнаЯ варваризациЯ. € все-таки нельзЯ
отрицать  значение  империализма,  как  выхода  за пределы  …вропы  и  чисто
европейской   цивилизации,  нельзЯ  отрицать   его  внешней,   материальной,
географической миссии.  ‚сЯ поверхность земного шара  неизбежно  должна быть
цивилизована, все  части  света,  все  расы  должны  быть вовлечены  в поток
всемирной истории. ќта мироваЯ задача ныне острее стоит перед человечеством,
чем  задачи  внутренней жизни  кристаллизованных  европейских  государств  и
культур.

IV

     ЃританскаЯ империЯ  перваЯ Явила собой тип  современного  империализма.
Џоследним опытом свЯщенного империализма была мироваЯ империЯ Ќаполеона, все
еще  создававшаЯсЯ   под  обаЯнием   римской  идеи.  ‚  эпоху  же  Ќаполеона
окончательно  исчезла, превратившаЯсЯ  в призрак, свЯщеннаЯ ђимскаЯ империЯ.
Ћтныне империЯ, все еще претендующаЯ на мировое владычество, будет строитьсЯ
на  иных  основаниЯх  и  будет  иметь  иную  идеологию.   €мпериализм  тесно
сплетаетсЯ  с  экономизмом  капиталистической  эпохи.  ЂнглиЯ  Явила  пример
классической  страны  имперостроительства.  €нстинкты англо-саксонской  расы
оказались  вполне подходЯщими длЯ созданиЯ мировой  империи нового  образца.
ЃританскаЯ  империЯ разбросана по всем частЯм света, и ей  принадлежит пЯтаЯ
часть  земного шара. Ђнгличане призваны  к тому, чтобы  распространЯть  свое
могущество  за  морЯ.  Ђнглийский   империализм  -  мирный,  не  милитарный,
культурно-экономический,       торгово-морской.       ЌельзЯ        отрицать
империалистического дара и империалистического призваниЯ английского народа.
Њожно  сказать,  что  ЂнглиЯ имеет географически-империалистическую  миссию.
ЊиссиЯ  эта  лежит  не  в сфере  высшей духовной  жизни,  но  она  нужна  во
исполнение исторических  судеб  человечества. €  по  своему  географическому
положению   и   по  коренным  свойствам  своей   расы   англичане   -  самый
империалистический, и быть может,  единственный  империалистический народ  в
современном смысле слова. Ђнгличане -  великие удачники в империалистической
политике.  ќтого нельзЯ сказать про германцев. € несчастливое географическое
положение,  и  воинственно-насильнические инстинкты  германской расы  делают
германский империализм трудным,  форсированным  и  непереносимым длЯ  других
стран  и  народов.   ѓерманский   империализм   должен  быть  агрессивным  и
насильнически-захватным.  ‚  германском  империализме  капитализм  новейшего
образца   тесно   сплетаетсЯ   с   милитаризмом.   ќто   империализм   чисто
милитаристический,   а  милитаризм  -   модернизированно  капиталистический,
футуристический.  ѓерманскаЯ  империЯ, стремЯщаЯсЯ  к  мировому  владычеству
через  насилие,  всегда  производит  впечатление выскочки,  и  она  одержима
невыносимым  самомнением  parvenue.  •арактерно,  что  Ѓисмарк  не  был  еще
империалистом: он  более чем осторожно относилсЯ к колониальной политике. Ћн
созидал  национальную  империю,  завершал  объединение  германского  народа.
€мпериализм  есть уже  детище самоновейших поколений  немецкой  буржуазии  и
немецкого  юнкерства.  ‘вои  буржуазные  щупальца   простирает   современнаЯ
ѓерманиЯ  внутрь  ђоссии, €талии и др.  стран и  пытаетсЯ все  онемечить. Ќо
ѓерманиЯ не империалистическаЯ страна по призванию. …е империализм - роковой
длЯ  нее  самой и длЯ всей …вропы. €менно германскому  империализму  суждено
было разоблачить, что империализм неизбежно ведет  не только к войне, но и к
мировой войне.  ЊироваЯ война - рок империалистической политики. ‘емЯ  войны
заложено  в  первоосновах  самого  мирного  империализма. Ќикакому народу не
суждено мирной  империалистической политикой  расширЯть свое  могущество  по
поверхности  земли. ‚сЯкий империализм роковым образом сталкиваетсЯ с бурным
потоком  другого империализма. ‘осуществование нескольких мировых притЯзаний
означает мировую войну. ‘толкновение более  старого английского империализма
с более новым германским предрешено роком. Ћб этом за несколько лет до войны
с  большим подъемом говорил Љрэмб в лекциЯх "ѓерманиЯ и ЂнглиЯ", хотЯ трудно
согласитьсЯ с  его  идеализацией германского  империализма.  €мпериализм  не
имеет своей целью  расширение цивилизации по  всей земле, увеличение мировой
общности,  а  ведет  к   мировому  раздору  и  войне.  ‚  материалистическом
империализме наступают сумерки …вропы. Ќо рассвет после этой ночи может быть
лишь мировым рассветом.
     Џеред XX веком мироваЯ война  поставит задачу выхода культуры из …вропы
в мировые пространства всей поверхности земного шара. —ерез ужас войны и зло
колониальной  политики,  через  борьбу  рас  и  национальностей  совершаетсЯ
объединение  человечества  и  цивилизование  всего земного шара.  Џеред этой
мировой  задачей  на  некоторое  времЯ  отступают  на  второй  план  вопросы
провинциально  европейские.  ђаньше или позже должно  ведь начатьсЯ движение
культуры к своим  древним  истокам,  к древним  расам,  на ‚осток, в  Ђзию и
Ђфрику, которые  вновь  должны  быть  вовлечены  в поток  всемирной истории.
…гипет, €ндиЯ,  Џалестина  не  навсегда  выпали  из всемирной  истории. Ђ  с
мучительной  проблемой  ЉитаЯ  еще  предстоит  свести   счеты.  ‡акат  чисто
европейской культуры будет восходом солнца на ‚остоке. ‡агадочное  выражение
лиц древних  народов ‚остока, которое так поражает нас,  европейцев,  должно
быть  когда-нибудь   разгадано   на  каком-то  перевале  истории.  Ћт  этого
загадочного взглЯда  древних рас …вропе не  удастсЯ отделатьсЯ, некуда уйти.
…вропа не только должна  нести  свою культуру  в Ђзию и Ђфрику, но и  должна
что-то  получить   из  древней  колыбели  культуры.  €мпериализм   со  своей
колониальной  политикой  был  лишь   внешним,  буржуазным  выражением   того
неизбежного всемирно-исторического движениЯ, которое мы предвидим. ‚нутренне
этот  исторический   поворот  подготовлЯлсЯ  духовным  кризисом  европейской
культуры, крахом позитивизма и материализма новейшего европейского сознаниЯ,
разочарованием в  жизни, жаждой  новой  веры и новой мудрости. –ентр тЯжести
‡ападной …вропы, по  всей вероЯтности, передвинетсЯ еще  более на  ‡апад,  в
Ђмерику,  могущество которой очень  возрастает после  окончаниЯ войны.  „а и
американизм новейшей цивилизации тЯнет …вропу в Ђмерику. ‚осток - один выход
за  пределы европейской  культуры, Ђмерика - другой выход. …вропа перестанет
быть  центром мировой истории,  единственной носительницей высшей  культуры.
…сли …вропа хотела оставатьсЯ  монополистом и пребывать в  своем европейском
самодовольстве, она должна была воздержатьсЯ от мировой войны.  Ќо давно уже
европейскаЯ жизнь превратилась в огнедышащий вулкан. ’еперь …вропа  вплотную
поставлена перед основной темой всемирной истории  -  соединениЯ  ‚остока  и
‡апада. €  задача  в том, чтобы конец …вропы и перелом истории были пережиты
человечеством в духовном углублении и с религиозным светом.

V

     ‚еликие  роли в  этом  мировом  передвижении культуры должны выпасть на
долю ђоссии и  Ђнглии.  ЊиссиЯ Ђнглии более внешнЯЯ. ЊиссиЯ  ђоссии -  более
внутреннЯЯ.  ђоссиЯ стоит в центре  ‚остока и ‡апада,  она -  ‚остоко-‡апад.
ђоссиЯ  -  величайшаЯ  €мпериЯ.  Ќо,  именно потому  ей  чужд империализм  в
английском  или германском смысле слова. “ нас, русских, нет великоимперских
стремлений, потому что великаЯ €мпериЯ - наша данность, а не задание. ђоссиЯ
слишком велика, чтобы иметь пафос расширениЯ и владычества. „а и темперамент
славЯнской  расы - не империалистический темперамент.  ђоссиЯ не стремитсЯ к
колониЯм, потому что в ней самой есть огромные азиатские колонии, с которыми
предстоит еще много дела.  ЊиссиЯ ђоссии -  защита и  освобождение маленьких
народов.  ђоссии предстоит  еще быть  оплотом против опасности  монгольского
‚остока.  Ќо  длЯ этого  она, прежде  всего,  должна  освободитьсЯ  от всего
монгольско-восточного в  себе самой.  …динственным естественным  притЯзанием
ђоссии  ЯвлЯетсЯ  Љонстантинополь и выход  к морЯм  через  проливы.  ђусский
Љонстантинополь  должен  быть одним  из  центром  единениЯ ‚остока и ‡апада.
ЊатериальнаЯ сила  и материальное величие ђоссии  - наша  исходнаЯ данность.
Ќам  не  приходитсЯ с трудом отвоевывать себе каждую пЯдь земли, чтобы  быть
великими.  €  мы имеем все основаниЯ полагать мировую  миссию  ђоссии  в  ее
духовной  жизни,  в  ее  духовном,  а  не  материальном универсализме,  в ее
пророческих  предчувствиЯх  новой  жизни,  которыми  полна  великаЯ  русскаЯ
литература, русскаЯ мысль и  народнаЯ  религиознаЯ жизнь.  €  если  близитсЯ
конец провинциально замкнутой  жизни  …вропы,  то  тем более близитсЯ  конец
провинциально замкнутой  жизни  ђоссии. ђоссиЯ должна выйти  в мировую ширь.
Љонец …вропы будет выступлением ђоссии и славЯнской  расы на арену всемирной
истории, как определЯющей духовной силы. ‘ильный космический ветер  колеблет
все страны, народы и культуры. —тобы устоЯть от  этого ветра,  нужна большаЯ
духовнаЯ  сосредоточенность и углубленность,  нужно  религиозное переживание
исторических катастроф.

     Ћпубликовано в июне 1915.
     ‡адачи творческой исторической мысли

I

     Ћдно из самых печальных Явлений,  обнаружившихсЯ за времЯ войны, как-то
мало обращает на себЯ внимание. џ имею в виду почти полное отсутствие  у нас
творческой исторической  мысли. ’радиционный характер нашего мышлениЯ  очень
плохо  приспособлен  к постановке творческих  исторических задач, к  мировым
перспективам.  Ќаша  национальнаЯ  мысль все  еще грешит провинциализмом,  и
направлена она,  главным образом, на сведение  отрицательных счетов.  ђоссиЯ
была  внутренно  слишком   разодрана  и  поглощена  мелочными  политическими
распрЯми,   партийными  счетами,   групповыми   социальными   антагонизмами,
закрывавшие  всЯкие  большие мировые, исторические  перспективы. Ѓезвластное
русское общество не могло ощутить ответственности за  решение  мировых судеб
ђоссии. ЊироваЯ война,  естественно, должна была бы  направить  национальную
мысль  на  мировые  задачи.  Љазалось,  должны  были  быть  сделаны  попытки
осмыслить  войну,  определить место ђоссии  в  мировой жизни,  сознать  свое
призвание.   Џодлинное  национальное  самосознание   ставит  бытие  нации  в
перспективу мировой  истории, оно  преодолевает  провинциализм  национальной
жизни и национальных  интересов.  ‡релое  национальное  сознание  есть также
сознание всемирно-историческое. ѓолый и непросветленный  эгоизм национализма
или империализма  не есть оправдание, и на нем  не может создатьсЯ  духовное
бытие народов.
     ‘уществует  ли  ђоссиЯ,  как некое  единство,  более глубокое, чем  все
разделЯющие интересы  ее человеческого  состава,  есть ли  в мире единый лик
ђоссии и что значит  длЯ мира выражение  этого  лика?  €меет  ли ђоссиЯ свое
особое призвание  в мире,  должна  ли она  сказать  свое  слово во всемирной
истории? Љакие конкретные задачи ставит перед ђоссией мироваЯ война? ‚се эти
вопросы,  которые  приносит  с собой  новый день всемирной  истории, требуют
огромных  усилий  творческой мысли. Ќикакие готовые, традиционные  категории
мысли не годны длЯ решениЯ этих вопросов. „олжна быть произведена совершенно
самостоЯтельнаЯ  и  новаЯ  работа мысли, усилие творческого  духа.  Ќо  наша
национальнаЯ мысль очень мало об этом  думает или думает по старым шаблонам,
по  привычным  категориЯм.  ‡адачи  войны  все  еще  у  нас по-настоЯщему не
сознаны.  Џреобладающие оправданиЯ войны довольно-таки банальны. ЌельзЯ ведь
удовольствоватьсЯ  тем  сознанием,  что  ђоссиЯ  отражает   зло  германского
милитаризма. Џроблема, поставленнаЯ войной, много глубже. ЌельзЯ успокоитьсЯ
и  на старом славЯнофильском  самовосхвалении, - в  этом сказываютсЯ леность
мысли,  склонность духовно жить на всем готовом. ‚едь славЯнофильскаЯ  мысль
все еще утверждает самодовлеющее провинциальное бытие ђоссии, а  не  мировое
ее  бытие.  ‘лавЯнофильство  имело  большие  заслуги  в  деле  национального
самосознаниЯ,   но   оно   было   первоначальной,  детской   стадией   этого
самосознаниЯ, не соответствующей нынешнему историческому возрасту.
     Ќи в нашем  "правом", ни в нашем "левом" лагере все  еще не совершаетсЯ
творческой  исторической  мысли.  ‘лишком  поглощены  своими  "правыми"  или
"левыми", т. е.  все еще  национальными и не мировыми задачами. “  нас почти
отсутствует  историческое  мышление.  Њы привыкли оперировать  исключительно
категориЯми моральными или социологическими, не конкретными, а отвлеченными.
Ќаше  сознание  идет  преимущественно  отрицательным, не  творческим  путем.
"Џравые"  поглощены  совершенно   отрицательной   травлей   национальностей,
интеллигенции,  розыском  "левых"  опасностей  и  занЯты  истреблением  всех
проЯвлений  свободной   общественности.  "‹евые"  слишком  сосредоточены  на
изобличении "буржуазии",  на  использовании  отрицательных  фактов  в  целЯх
агитационных, слишком  разделЯют ђоссию на два  стана.  € ђоссиЯ  все еще не
может сознать себЯ единой, творчески  определить свои  всемирно-исторические
задачи.  Џрименение отвлеченных  социологических  категорий  разделЯет, а не
соединЯет,  злоупотребление  же  моральными   заподазриваниЯми  и  моральным
осуждением окончательно разобщает  и приводит  к распадению,  как бы  на две
расы. ’олько решительное  обращение нашего  сознаниЯ к глубине национального
бытиЯ  и   к  широте   бытиЯ   всемирно-исторического  ставит   перед   нами
захватывающие творческие  проблемы.  ’ворческаЯ  историческаЯ  мысль  должна
окончательно   преодолеть  наш  отрицательный  национализм  и  отрицательный
космополитизм.

II

     „лЯ  того,  кто смотрит  на  мировую  борьбу  с точки зрениЯ  философии
истории,   должно  быть  Ясно,  что   ныне  разыгрываетсЯ   один  из   актов
всемирно-исторической  драмы  ‚остока и  ‡апада.  ЊироваЯ  война  приводит в
исключительное соприкосновение мир ‡апада и мир ‚остока, она соединЯет через
раздор, она выводит за границы европейской  культуры  и европейской истории.
Џроблема  ‚остока и ‡апада в сущности всегда была  основной темой  всемирной
истории, ее осью. …вропейское равновесие  всегда было условным  построением.
‡а пределами замкнутого мира …вропы была  мироваЯ ширь, уходЯщаЯ  далеко  на
‚осток. ѓосударственную и культурную жизнь народов …вропы всегда  беспокоили
мировые   пространства,   неизведанность   и   неизжитость  ‚остока  и  ћга.
€мпериалистическаЯ  политика  великих  держав  …вропы  влекла  к  расширению
империалистического  могущества и культурного  влиЯниЯ  за морЯ и океаны,  к
преодолению  замкнутости чисто  европейского  существованиЯ. ЌеведомаЯ  ширь
земного шара притЯгивает к себе. ‚зоры обращаютсЯ к Ђзии и Ђфрике, к древним
колыбелЯм  культуры. Ћбратное  движение  с  ‡апада на  ‚осток,  по-видимому,
ЯвлЯетсЯ внутренне неизбежной диалектикой  европейской культуры. ‚ замкнутой
и  самодовлеющей  европейской культуре  есть  роковой  уклон  к  предельному
насыщению, к иссЯканию, к закату. € она  неизбежно должна искать движение за
свои пределы,  в ширь и даль.  €мпериализм с его колониальной политикой есть
одно  из  внешних  выражений  этого  неотвратимого движениЯ истории.  Ќо еще
глубже лежит культурное и духовное задание воссоединениЯ  ‚остока  и ‡апада.
ЌачинаютсЯ сумерки …вропы.
     Ќе случайно, что пожар мировой войны  началсЯ с Ѓалкан, и оттуда всегда
шла угроза европейскому миру. Ќе случайно, что и  сейчас центральный интерес
войны  вновь  перешел  на  Ѓалканы.  Ѓалканы -  путь  с  ‡апада  на  ‚осток.
Љонстантинополь -  те  ворота,  через которые культура ‡ападной …вропы может
пойти на ‚осток,  в Ђзию  и в Ђфрику. ‚ Љонстантинополе  - точка пересечениЯ
‚остока и  ‡апада. Ћбразование  ’урецкой  империи  было  шествием ‚остока на
‡апад. ђазрушение ’урецкой империи будет обратным шествием ‡апада на ‚осток.
ќтого  движениЯ боЯлись народы …вропы, чувствуЯ себЯ  как  бы неготовыми длЯ
него, и  факт  существованиЯ  ’урции  с Љонстантинополем  у  входа ‡апада на
‚осток  был  выражением  духовной  незрелости  европейских  народов. Љак  не
походит  в  этом  новаЯ   …вропа   на   …вропу   средневековую,   отдавшуюсЯ
мечтательному  порыву  крестовых  походов!  ’еперь  ’урцией  …вропа  как  бы
защищаетсЯ  от  самой  себЯ.   Ќо  более  всего  боитсЯ  …вропа  огромной  и
таинственной  ђоссии, всегда  казавшейсЯ ей  столь  чуждой  и  неприемлемой.
…вропейскаЯ  политика  XVIII  и  XIX  веков   в  значительной  степени  была
направлена на то, чтобы не допустить ђоссии к Љонстантинополю, к проливам, к
морЯм и  океанам.  …вропа  заинтересована  была  в  том, чтобы насильственно
оставлЯть  ђоссию  в  замкнутом  круге,  не  допускать ее  в  мировую  ширь,
препЯтствовать  мировой   роли  ђоссии.  €  сама   ђоссиЯ,  по-видимому,  не
чувствовала себЯ  созревшей длЯ мировой  роли.  ’акие  русские  национальные
идеологии, как  славЯнофильство,  оправдывали провинциально-замкнутое,  а не
мировое бытие ђоссии. ђоссиЯ  все  себЯ противополагала  …вропе, как некоему
единству.  €  славЯнофильское, и западническое сознание одинаково  верило  в
существование   …вропы,   как   единого   духа,   единого   типа   культуры.
‘лавЯнофильство противопоставлЯло  ђоссию …вропе, как более высокий духовный
тип,  а  западничество  мечтало  об  …вропе,  как  идеале  длЯ  ђоссии,  как
единственном типе мировой культуры. Ќо вот грЯнула мироваЯ война и разрушила
призрак  единой  …вропы,  единой  европейской  культуры,  единого  духовного
европейского типа.  …вропа не может быть более монополистом культуры. …вропа
- неустойчивое образование.  ‚  самой …вропе  скрыты  самые  противоположные
начала,  самые  враждебные  стихи, самые  взаимоисключающие  духовные  типы.
Њногим народам …вропы ѓерманиЯ показалась  более страшной, чем ђоссиЯ, более
чуждой,  чем ‚осток. ‚ойна  должна  раздвинуть  …вропу  с одной  стороны  на
‚осток, с другой стороны на крайний ‡апад. ‚ последних результатах войны  не
может  не  усилитьсЯ  Ђмерика  и  не  может  не  быть  поставлен  вопрос  об
историческом  призвании  славЯнской   расы.   …вропа  давно   уже  стремитсЯ
преодолеть  себЯ,  выйти за  свои  пределы.  …вропа  не  есть идеал культуры
вообще.  …вропа   сама  провинциальна.  ‚  …вропе  давно  уже  есть  тайнаЯ,
внутреннЯЯ  тЯга на ‚осток,  котораЯ  на поверхности истории получала разные
выражениЯ.  ‘толь разнохарактерные ЯвлениЯ, как  империализм  в  политике  и
теософиЯ в духовной жизни, одинаково симптоматичны длЯ тЯготениЯ к выходу за
пределы  европейской культуры,  к  движению  с  ‡апада на ‚осток.  € великие
заданиЯ крестовых  походов вошли  внутрь, но остались длЯ  …вропы. Љакое  же
положение должна занЯть ђоссиЯ в этом всемирно-историческом движении?

III

     ђоссиЯ может сознать себЯ и свое призвание в мире лишь в свете проблемы
‚остока  и ‡апада.  Ћна стоит в центре восточного и западного миров  и может
быть определена, как ‚остоко-‡апад. Ќе напрасно и  не случайно русскаЯ мысль
в  течение  всего  XIX  века  вращалась   вокруг  споров  славЯнофильства  и
западничества. ‚ таком  направлении  русской  мысли была та правда, что  длЯ
русского сознаниЯ основнаЯ тема -  тема  о ‚остоке и ‡ападе, о том, ЯвлЯетсЯ
ли западнаЯ культура единственной и универсальной и не может ли быть другого
и  более  высокого  типа  культуры?  ‚  самих  идеологиЯх славЯнофильства  и
западничества были  ограниченность  и незрелость. Ќо  сама эта тема  русских
размышлений была глубокой и длЯ ђоссии основной. ’ема эта оставалась все еще
идеологической,  мало  свЯзанной  с   практическими  перспективами.  ђусское
мыслЯщее  общество было  ведь совершенно безответственно,  и мысль его могла
оставатьсЯ совершенно безответственной. Ќо мироваЯ война  вовлекает ђоссию в
жизненную постановку темы о ‚остоке и ‡ападе. Ќыне  мышление на  эту тему не
может уже быть столь отвлеченным и безответственным. Ќо случилось так, что к
этому ответственному моменту нашей истории уровень нашей  национальной мысли
понизилсЯ, темы вечных размышлений нашей интеллигенции  измельчали. €  перед
нами стоит  задача - поднЯть  уровень  национальной  мысли и  свЯзать  ее  с
жизненными  задачами, поставленными мировыми событиЯми.  ђоссиЯ  так глубоко
вовлечена в самую гущу  мировой жизни, что никакаЯ русскаЯ лень и инерциЯ не
могут уже отклонить ее  от решениЯ  основных задач своей истории. —ем бы  ни
кончилась война, каковы бы ни  были ее ближайшие политические последствиЯ, -
духовные последствиЯ этой войны могут быть предвидены.
     ЊироваЯ  война  должна  вывести ђоссию  из  замкнутого  провинциального
существованиЯ  в ширь мировой жизни.  Џотенциальные силы  ђоссии должны быть
обнаружены,  подлинный  лик  ее, который  доныне все  еще двоилсЯ, - раскрыт
миру. ќто,  во  всЯком случае, должно  произойти если  не путем победоносной
силы  и  прЯмого  возрастаниЯ мощи,  то путем жертвенного страданиЯ  и  даже
унижениЯ. Џутей  много, и в  судьбе  народов есть тайна,  которой мы никогда
рационально не  разрешим.  ‘амые  страшные жертвы могут быть нужны народу, и
через  великие  жертвы  возможны  достижениЯ,  которые невозможны  были  длЯ
самодовольного  и благополучного  прозЯбаниЯ.  „уховным результатом  мировой
войны будет  также преодоление односторонности  и замкнутости так называемой
европейской культуры,  ее выходом в мировую ширь. Ђ это значит, что  мироваЯ
война  вплотную  ставит  перед  ђоссией  и перед …вропой вековечную  тему  о
‚остоке и  ‡ападе  в  новой конкретной форме.  Џеред …вропой и перед ђоссией
будут поставлены с небывалыми остротой и конкретностью не только внешние, но
и  внутренние  духовные вопросы  о  ’урции  и панславизме,  о  Џалестине, об
…гипте,  об  €ндии и буддизме, о Љитае и панмонголизме.  …вропа была слишком
замкнута в своем самодовольстве. ‘тарый ‚осток и юг интересовали ее, главным
образом, со стороны колониальной политики и захвата рынков. ђоссиЯ же еще не
подымалась  до  постановки  тех  мировых  вопросов,  с  которыми  свЯзано ее
положение в мире.  ‘лишком внутренно не устроена была  ђоссиЯ, слишком много
элементарного должно было в ней решитсЯ. ‚л. ‘оловьев  пыталсЯ обратить наше
сознание к этим всемирно-историческим темам, но не  всегда удачно. ‚о всЯком
случае,  он  обозначал  большой шаг вперед  по  сравнению  с славЯнофилами и
западниками.

IV

     ђоссиЯ  должна   Явить   тип   востоко-западной  культуры,   преодолеть
односторонность   западноевропейской    культуры   с   ее   позитивизмом   и
материализмом,  самодовольство   ее  ограниченных  горизонтов.  Ќаш  русский
провинциализм и замкнутость нельзЯ преодолеть европейскими провинциализмом и
замкнутостью. Њы должны перейти в мировую  ширь.  Ђ в этой шири должны  быть
видны  древние религиозные  истоки  культур. ‚осток по-новому  должен  стать
равноценным ‡ападу.  ‚  известном  смысле европеизациЯ ђоссии  необходима  и
неотвратима.  ђоссиЯ должна  стать длЯ …вропы внутренне, а не внешней силой,
силой  творчески-преображающей.  „лЯ  этого  ђоссиЯ  должна  быть  культурно
преображено  по-европейски.  Ћтсталость  ђоссии не есть своеобразие  ђоссии.
‘воеобразие более  всего должно быть  обнаружено  на высших, а не на  низших
стадиЯх  развитиЯ. ’емный  ‚осток, удерживающий ее на элементарных  стадиЯх,
ђоссиЯ должна в себе победить.  Ќо  западничество  есть заблуждение детского
возраста, и оно находитсЯ в противоречии с мировыми задачами ђоссии. аблоны
западнической  мысли  так  же  не  пригодны  длЯ  постижениЯ смысла  мировых
событий, как и шаблоны старославЯнской мысли. €сторическаЯ эпоха,  в которую
мы  вступаем, требует  органического  соединениЯ  национального  сознаниЯ  с
сознанием   универсальным,    т.    е.   определениЯ   мирового    призваниЯ
национальностей.  Џеред  нашей  мыслью  совершенно  конкретно  стоит  задача
осознаниЯ мировой роли ђоссии, Ђнглии  и  ѓермании и их  взаимоотношений. Ћб
этом нужно  поговорить в другой раз,  но Я думаю, что в мире  господствующее
положение должно принадлежать или ђоссии и Ђнглии или ѓермании. Џреобладание
ђоссии  и Ђнглии должно  привести  к сближению ‚остока и ‡апада  и к решению
проблемы  ‚остока  и  ‡апада.  Џреобладание ѓермании привело  бы  к  попытке
создать новую  мировую  империю,  претендующую  на мировое  господство  и по
существу не  способную  ничего сближать  и  соединЯть,  так как  неспособную
ничего признавать самоценным.
     Ћбращение  к  творческим   историческим  задачам  излечило  бы  нас  от
внутренних провинциальных распрей, от мелочной  вражды. Њы  духовно  обЯзаны
осознать   место  ђоссии  в  мировой   борьбе.  Џостыдно  лишь  отрицательно
определЯтьсЯ  волей   врага.  ђоссиЯ  имеет  свои   самостоЯтельные  задачи,
независимые от злой воли ѓермании. ђоссиЯ  не только защищаетсЯ, но и решает
свои самостоЯтельные  задачи. Ќад этими самостоЯтельными задачами мысль наша
слишком мало  работает. Ќеобходимо  призывать  к самостоЯтельной  творческой
национальной мысли, котораЯ должна вывести нас на вольный воздух, в ширь. Ќо
творческаЯ историческаЯ мысль предполагает признание истории самостоЯтельной
действительностью,  особой  метафизической  реальностью. ’акого  обращениЯ к
истории  у  нас до сих пор  почти не было, и нам  не хватало соответствующих
категорий длЯ мышлениЯ над историей и ее задачами. ‚ таком повороте сознаниЯ
будет длЯ нас что-то освобождающее.

     Ћпубликовано в декабре 1915.
     ‘лавЯнофильство и славЯнскаЯ идеЯ

I

     ‚ойна вплотную  поставила  перед русским сознанием и русской полей  все
больные славЯнские  вопросы  -  польский, чешский,  сербский, она привела  в
движение и заставила мучительно задуматьсЯ над судьбой своей весь славЯнский
мир балканского полуострова и Ђвстро-‚енгрии. ‚се болит сейчас в славЯнстве.
€ иногда кажетсЯ почти невозможным замирить старые споры славЯн между собой.
Њировое столкновение славЯнской расы с расой германской, к которому вела всЯ
историЯ и которое не было непредвиденным, не может, казалось бы, не привести
к славЯнскому самосознанию. ‘лавЯнскаЯ идеЯ должна быть осознана перед лицом
грозной опасности германизма. Ќо ссоры в славЯнской семье  все продолжаютсЯ.
Ѓалканский полуостров деморализован славЯнскими распрЯми.  Џольша разодрана,
и  в  ней  брат  принужден  сражатьсЯ против  брата.  ‚заимное  недоверие  и
подозрениЯ поистине ужасны.  Ђ  готово ли наше русское общественное сознание
быть носителем и выразителем славЯнской идеи? ‘озрела ли эта идеЯ? ЏопулЯрна
ли она настолько,  чтобы  быть сильной  и  изменЯть жизнь?  ‘лавЯнскаЯ  идеЯ
находитсЯ у  нас в самом печальном положении, она - в тисках и не может быть
свободна выражена. џ верю, что бессознательно славЯнскаЯ идеЯ живет в недрах
души русского  народа, она  существует,  как  инстинкт, все еще темный  и не
нашедший  себе настоЯщего  выражениЯ.  Ќо настоЯщего  славЯнского  сознаниЯ,
настоЯщей славЯнской идеи у нас нет.
     ђусское  национальное   самосознание   и   самосознание   всеславЯнское
рождалось у нас в  распрЯх славЯнофильства и западничества. ‘лавЯнскую  идею
можно  искать  только в славЯнофильстве,  в западничестве нет и  следов этой
идеи.  Ќо в нашем  классическом  славЯнофильстве,  у Љиреевского,  •омЯкова,
Ђксаковых,  ‘амарина,  трудно  найти   чистое  выражение   славЯнской  идеи.
‘лавЯнофильство точнее было бы назвать русофильством. ‘лавЯнофильство прежде
всего утверждало  своеобразный  тип  русской культуры  на  почве  восточного
православиЯ и противопоставлЯло его западному  типу культуры и католичеству.
‚ славЯнофильстве было еще много провинциальной замкнутости. ‘лавЯнофилы все
еще   были  добрыми  русскими   помещиками,   очень  умными,   талантливыми,
образованными, любившими свою родину и плененными ее  своеобразной душой. Ќо
сознание  их еще  не вмещало мировых  перспектив.  ‘лавЯнофильскаЯ идеологиЯ
была  скорее отъединЯющей, чем соединЯющей. ќто было  еще  детское  сознание
русского  народа,  первое  национальное  пробуждение  от  сна,  первый  опыт
самоопределениЯ. Ќо славЯнофильскаЯ  идеологиЯ не  может уже соответствовать
зрелому  историческому   существованию  русского   народа.   ‘лавЯнофильские
настроениЯ созревали  в  неволе, в  них чувствуетсЯ сдавленность,  они  мало
пригодны  длЯ вольной,  широкой исторической  жизни.  ‘тарые славЯнофильские
идеалы были прежде  всего идеалами частной, семейной, бытовой жизни русского
человека,  которому  не  давали  выйти в  ширь исторического  существованиЯ,
который  не  созрел  еще  длЯ  такого  существованиЯ.  [џ  не касаюсь  здесь
церковных идей •омЯкова, которые очень глубоки и сохранЯют свое непреходЯщее
значение.] ЌеволЯ делала славЯнофилов безответственными.  €х не призывали  к
осуществлению  своих  идей, и  их идеи  часто  бывали  лишь  прекраснодушием
русского   человека.   ‘лабые   стороны    славЯнофильской   идеологии,   ее
нежизнепригодность, ее старопомещичьЯ тепличность,  недостаточно были  видны
именно потому, что славЯнофильство не имело власти  в жизни, было поставлено
в оппозиционное положение. ‘илу имел лишь казенный, официальный национализм,
и он не нуждалсЯ ни в каких идеологиЯх. ‘лавЯнофилы что-то почуЯли в русской
национальной душе, по-своему выразили впервые это русское самочувствие, и  в
этом их  огромнаЯ заслуга.  Ќо всЯкаЯ попытка осуществлениЯ  славЯнофильской
идейной программы обнаруживала  или  ее утопичность и  нежизненность, или ее
совпадение  с официальной политикой власти.  €  славЯнофильство  у  эпигонов
своих роковым образом выродилось до отождествлениЯ с казенным национализмом.
Ћбразовалось  казенно-официальное  славЯнофильство, длЯ  которого славЯнскаЯ
идеЯ  и  славЯнскаЯ  политика  превратились  в  риторическую  терминологию и
которому  никто уже не  верит ни в  ђоссии, ни  за границей. ‘лавЯнофильство
оказалось бессильным повлиЯть на власть в направлении  творческой славЯнской
политики.    Џреобладающей    осталась   не   славЯнскаЯ,    а    германскаЯ
инспирированность, и ею заразились сами потомки славЯнофилов.

II

     ’олько у  славЯнофилов  была национальнаЯ  идеЯ,  только они признавали
реальность народной души. „лЯ западников не существовало народной души. Ќаша
западническаЯ  мысль не работала  над  национальным сознанием. Ќо  отношение
славЯнофилов   к  самому   больному  и  самому  важному  длЯ  нас,  русских,
славЯнскому вопросу - к вопросу польскому - было в  корне своем ложным и  не
славЯнским.  Ќикогда  славЯнофилы не чувствовали по  отношению  к  польскому
народу славЯнского  единства, славЯнского братства. „лЯ  славЯнофилов верный
своему  духу  славЯнский  мир  должен   быть,  прежде  всего,  православным.
‘лавЯнина неправославного они чувствовали изменником славЯнскому делу. € они
не могли простить польскому народу  его католичества.  Ћни не могли понЯть и
полюбить  польскую  душу  потому,  что  не  могли  понЯть  и  полюбить  душу
католическую. Ђ все своеобразие польской  культуры  определЯлось  тем, что в
ней  католичество преломлЯлось  в  славЯнской душе.  ’ак выковалось польское
национальное  обличие, совсем особенный славЯнско-католический лик, отличный
и от лика романских католических народов, и от лика  славЯнских православных
народов. „лЯ славЯнофилов Џольша  была тем  ‡ападом внутри славЯнского мира,
которому они  всегда противополагали русский православный  ‚осток,  носитель
высшего духовного типа и полноты религиозной  истины. ЏолЯки казались прежде
всего  латинЯнами,   и   было   почти  забыто,  что  они  славЯне.  Џолонизм
представлЯетсЯ  католической опасностью. ‚  своем  отвращении к католичеству
славЯнофилы  доходили  до  того,  что  протестантскую ѓерманию  предпочитали
странам и народам католическим. ‹ютеране занимали в ђоссии привилегированное
положение по сравнению с католиками, они  часто  стоЯли у кормила правлениЯ.
€дейное славЯнофильство и лишеннаЯ  всЯких идей власть в этом  сходились.  “
„остоевского в еще более крайней форме  сказалась  вражда к католичеству и к
Џольше.  ‚ католичестве  он видел дух  антихриста  и вместе с протестантской
ѓерманией  хотел  раздавить   католичества.  Ћбразовалась  довольно  крепкаЯ
славЯнофильско-консервативнаЯ традициЯ, котораЯ была принЯта нашей властью и
вела  на практике  к тому, что наша  политика была  всегда в зависимости  от
ѓермании. ‚ражда  к Џольше и дружба с ѓерманией - две  стороны одного и того
же ЯвлениЯ у нас. Ђ ведь  не  одни полЯки -  католики в  славЯнском  мире. €
старославЯнофильское  отношение  к католичеству  делало невозможным искренне
славЯнское единение. ‚ражда к польскому народу, перед которым мы должны были
бы искупить  свою историческую вину, делало наше славЯнофильство лицемерным.
‘праведливо указывали на  то, что  русские  должны сначала у себЯ освободить
угнетенных славЯн, а потом  уже освобождать чужих  славЯн. ‘лавЯнскаЯ идеЯ и
славЯнское  единение  невозможны, если русский и православный тип славЯнства
признаетсЯ  полной и  исключительной  истиной,  не нуждающейсЯ  ни  в  каком
дополнении  и ни  в  каком существовании  других  типов славЯнской культуры.
’огда  остаетсЯ  только  политика обрусениЯ  и  насильственного  обращениЯ в
православие. Ќо эта политика несовместима со  славЯнской идеей. ђусскаЯ душа
останетсЯ  навеки  славЯнской  душой,  принЯвшей  прививку православиЯ.  ќта
православнаЯ   прививка   чувствуетсЯ   и  в  нравственном   облике  русских
интеллигентов-атеистов  и у  поносившего  православие  ‹. ’олстого.  Ќо  эта
русскаЯ душа  может  братски  сосуществовать с  другими  славЯнскими душами,
принЯвшими другую духовную прививку и представлЯющими другой культурный тип.
„уша ђоссии может полюбить душу Џольши, другого великого славЯнского народа,
и от этого она будет еще более самой собой. Ћт  такого единениЯ разных душ в
славЯнстве славЯнский мир только обогатитсЯ. Ћтношение к балканским славЯнам
у славЯнофилов было  иное и лучшее, чем к полЯкам. Ќо и тут славЯнофилы были
слишком  исключительными  русофилами,  чтобы  допускать  братское  и  равное
отношение.  Љонечно,  маленькаЯ  ‘ербиЯ  не  может  претендовать  на  равное
значение с ђоссией. Ќесомненно и то, что ђоссиЯ должна играть первенствующую
роль в славЯнском мире. ‚опрос совсем не в этом. ‚опрос  в том, чтобы ђоссиЯ
окончательно  отказалась   от  той  пугающей   и   отталкивающей  идеи,  что
"славЯнские  ручьи сольютсЯ в русском море", т. е. признала вечные права  за
всЯкой  национальной   индивидуальностью   и  относилась   к  ней,   как   к
самоценности.  € такое отношение  будет  вполне  согласным  с душой русского
народа,  великодушной, бескорыстной и терпимой,  дарЯщей,  а не  отнимающей,
которой  все  еще не  знают славЯне, так как она  закрыта длЯ них  нашей  не
народной государственной политикой.
     ‘лавЯнофильство отпугивает  и полЯков, и славЯн,  и  прогрессивные слои
русского общества. ‚ славЯнофильстве было истинное зерно славЯнской идеи, но
оно окружено устаревшей и разлагающей оболочкой, слишком сросшейсЯ с ђоссией
казенной. ‚л. ‘оловьев уже представлЯет огромный шаг вперед по  сравнению со
старыми   славЯнофилами.   Ћн    преодолевает   провинциальный   национализм
славЯнофилов. Њессианское сознание у ‚л. ‘оловьева, как и у „остоевского,  -
мировое. ѓоризонты расширЯютсЯ. “ ‚л. ‘оловьева  уже совсем иное отношение к
католичеству. Ћн  видит  в католичестве правду, с  которой  православный мир
должен воссоединитьсЯ. Џоэтому он иначе относитсЯ  к польскому  вопросу, чем
старые славЯнофилы.  ‘  братской любовью  обращал  он свой взор к  польскому
народу  и  придавал ему  большое положительное  значение длЯ  судьбы  самого
русского народа. Ќо славЯнское чувство, славЯнское сознание слабо выражены у
‚л. ‘оловьева, и его нельзЯ назвать глашатаем славЯнской идеи. „остоевский и
‚л. ‘оловьев по универсальному характеру своего  мессианского сознаниЯ могут
быть  сопоставлены   с  великими  польскими  мессианистами:   с  Њицкевичем,
‘ловацким,  Љрасинским, ’овЯнским, –ешковским, ‚ронским.  Њы  постыдно  мало
знаем  польских  мессианистов  и  должны  были  бы  теперь  обратитьсЯ  к их
изучению.  Џольский  мессианизм  более   чистый  и  более   жертвенный,  чем
мессианизм  русский,  который  не свободен  от  идеализации  ощущений  нашей
государственной  силы. ‚ мессианском сознании „остоевского  нельзЯ найти той
чистой  жертвенности,  котораЯ  вдохновлЯла  мессианское  сознание  полЯков.
‘лишком   свЯзывал  себЯ   „остоевский  с  агрессивностью  русской   власти.
‘лавЯнофилов  же  нельзЯ даже назвать мессианистами в  строгом смысле слова,
они  скорее националисты,  и  по сознанию своему они  стоЯт многими головами
ниже   польских   мессианистов,  которые   должны   быть   признаны  первыми
провозвестниками  славЯнской идеи. Љ  сожалению,  в  дальнейшем  трагическаЯ
судьба Џольши привела  к  вытеснению славЯнского мессианизма  исключительным
польским  национализмом.  ‘реди  польских мессианистов  есть  один, наименее
известный,  -  ‚ронский,  который  исповедывал   русский,  а   не   польский
мессианизм. ‚ронский давно предсказал мировую войну в таком  почти виде, как
она  сейчас  происходит,  столкновение  славЯнского  мира  с  германским   и
неизбежность единениЯ Џольши с ђоссией в ее борьбе  с ѓерманией (см. его "Le
destin de la  France,  de  l'Allemagne et de la Russie comme Prolegomenes du
Messianisme").  ђусский  народ  ‚ронский считал  богоносным  народом.  Ќо  о
‚ронском у нас почти никто и не слыхал.

III

     ‡ападничество   совсем  не   признавало  ценности   национальности,   и
славЯнскаЯ идеЯ  была  окончательно  чужда  и  русским  либералам и  русским
революционерам. ‚  левом  западническом  лагере национальность  признавалась
лишь   отрицательно,   лишь   поскольку  она   преследуетсЯ  и  должна  быть
освобождена. “гнетенные национальности считали нужным брать под свою защиту,
но вдохновлЯла всегда космополитическаЯ идеЯ,  творческих национальных задач
не  признавали.  Ќаши  левые  направлениЯ  готовы  были  признать  право  на
существование  польской  национальности   или  грузинской,   поскольку   они
угнетены, но не соглашались признать русской национальности,  потому что она
государственно господствует.  Ќо чужую национальную душу может почувствовать
и узнать  лишь  тот,  кто  чувствует и знает собственную  национальную душу.
’олько  во времЯ  войны  в русских  либеральных и радикальных кругах  начало
просыпатьсЯ  национальное сознание. Њысль начинает работать над национальным
самоопределением  и  национальным   признанием  ђоссии  и  наталкиваетсЯ  на
славЯнскую идею.  Ќечто от  славЯнофильства  должно  быть  воспринЯто  и той
частью общества,  котораЯ  всегда  сознавала себЯ западнической. ’рагическаЯ
судьба  растерзанной Џольши и ‘ербии принудительно обращает нашу волю и наше
сознание к славЯнам  и славЯнской идее. Ќо мы должны сознать, что славЯнское
единение  невозможно  на почве традиционного славЯнофильства и традиционного
западничества   и  предполагает  новое  сознание,   новые  идеи.  Ќевозможно
утвердить  всеславЯнскую  идею  на  почве  признаниЯ  восточного православиЯ
единственным и  полным источником высшей  духовной  культуры, так  как  этим
отлучаютсЯ от духовного обращениЯ полЯки  и все славЯне-католики.  џсно, что
духовный базис славЯнской  идеи должен быть  шире и вмещать в себЯ несколько
религиозных типов.  Ђ  это  предполагает преодоление  русского  религиозного
национализма.
     ‚ основу славЯнской  идеи, как и  вообще  в основу  русской мессианской
идеи,   можно   положить  лишь   русский  духовный   универсализм,   русскую
всечеловечность, русское искание ѓрада Ѓожьего,  а не  русскую  национальную
ограниченность и  самодовольство, не  русский провинциализм.  Ќужно полюбить
душу  ђоссии и интимно узнать ее, чтобы виден был русский сверхнационализм и
русское бескорыстие, неведомые другим народам. џ думаю, что и славЯнофилы не
выразили эту глубину русской души. Ћни не поднЯлись  еще до всечеловечности,
они не преодолели еще корыстного  национального самоутверждениЯ. Ќужна новаЯ
славЯнскаЯ  и новаЯ  русскаЯ идеЯ, идеЯ  творческаЯ, обращеннаЯ вперед, а не
назад. Ќыне  мы  вступаем  в  новый  период русской  и  всемирной истории, и
старые,  традиционные идеи  не годны  уже длЯ  новых  мировых задач, которые
ставит  перед   нами  жизнь.  Њы  слишком  много  пережили,  слишком  многое
переоценили,  и  нет  длЯ  нас  возврата  к  старым  идеологиЯм. Њы  уже  не
славЯнофилы и не  западники,  ибо мы живем в небывалом мировом круговороте и
от  нас требуетсЯ  несоизмеримо  больше,  чем  от наших отцов и  дедов.  ‚се
дремавшие силы русского народа должны быть приведены в действие, чтобы можно
было справитьсЯ  со  стоЯщими  перед  нами  задачами.  Њы  должны  заставить
поверить  в  нас,  в   силу  нашей  национальной  воли,  в   чистоту  нашего
национального  сознаниЯ,  заставить увидеть  нашу "идею",  которую мы  несем
миру, заставить  забыть и простить  исторические  грехи нашей власти.  Ќашей
глубины   не   знали,   но  слишком   хорошо   знали   тЯжелую  руку   нашей
государственности.  €  всЯкаЯ славЯнскаЯ  идеЯ,  котораЯ  скреплена  с  этой
тЯжелой рукой, отпугивает и вызывает отвращение. ‘лавЯнское единение идет по
совершенно  новому пути. Ќаша  национальнаЯ мысль  должна творчески работать
под новой  славЯнской  идеей,  ибо  пробил тот  час всемирной истории, когда
славЯнскаЯ раса должна выступить со своим словом на арену всемирной истории.
Ћна придет на  смену господству германской  расы и сознает  свое  единство и
свою идею в кровавой борьбе с германизмом. €деЯ славЯнского единениЯ, прежде
всего   единениЯ  русско-польского,   не   должна  быть  внешнеполитической,
утилитарно-государственной,  -  она   прежде  всего  должна  быть  духовной,
обращенной внутрь жизни. ‘удьба славЯнской идеи не  может  стоЯть  в рабской
зависимости от  зыбких  стихий  мира,  колебаний  военной  удачи,  хитростей
международной  дипломатии,  политиканских  расчетов.  Љак  и всЯкаЯ глубокаЯ
идеЯ, свЯзаннаЯ с духовными основами жизни народов,  она не может  погибнуть
от внешних  неудач,  она  рассчитана  на более далекие  перспективы.  „олжно
начатьсЯ в народе и обществе духовно-культурное всеславЯнское движение,  и в
конце  концов  это движение окажет влиЯние и  на  нашу  политику, получившую
такое тЯжелое  наследие от прошлого. Ќо зачинатьсЯ все должно не от внешних,
утилитарно-политических соглашений  и комбинаций, а от искренних, из глубины
идущих объединений.  Њы  устали  от  лжи  политиканства и  хотели  бы дышать
вольным  воздухом правды.  ’акаЯ  правда есть в природе  русского  человека.
’акой правды ждем мы и от других славЯн.

     Љосмическое и социологическое мироощущение

I

     ЊироваЯ  война  несет  с  собой  человечеству глубокий духовный кризис,
который  может быть  обсуждаем с разных сторон.  ЏоследствиЯ такой небывалой
войны неисчислимы и  не могут  быть целиком предвидены. Њного есть оснований
думать, что мы вступаем в новую историческую эру.  €  если бросаютсЯ в глаза
изменениЯ   внешние,  международные,   политические   и  экономические,   то
внутренние,  духовные  изменениЯ  приходЯт  неприметно.  ќто всегда  сначала
процесс подземный. Ќаше предвидение будущего должно быть совершенно свободно
от обычного оптимизма  или пессимизма, от оценок по  критериЯм благополучиЯ.
Ѓыло бы легкомысленно представлЯть себе жизнь после такой истощающей войны в
особенно радужных и благополучных  красках.  ‘корее  можно думать,  что  мир
вступает в  период длительного неблагополучиЯ и что темп его  развитиЯ будет
катастрофический. Ќо ценности, приобретенные человечеством в мировой борьбе,
не определЯютсЯ увеличением или уменьшением благополучиЯ.
     ‘равнительно много  говорЯт и  пишут  об  экономических  и политических
последствиЯх войны. Њеньше думают о  ее  духовных последствиЯх, и ее влиЯнии
на все наше миросозерцание. Ћб одном из таких малопредвиденных последствий Я
и хотел  бы поговорить. ‚ XIX  веке  мироощущение и  миросознание  передовых
слоев  человечества  было окрашено  в  Ярко  социальный  цвет.  Ќе  раз  уже
указывали на то, что социологиЯ заменила  теологию, что религиозное  чувство
потерЯвшего веру человечества направилось  на социальность. ЋриентациЯ жизни
сделалась социальной по преимуществу, ей были  подчинены все  другие оценки.
‚се   ценности   были  поставлены  в  социальную  перспективу.  —еловеческаЯ
общественность  была  выделена из  жизни космической,  из  мирового целого и
ощущалась, как  замкнутое и  самодовлеющее целое.  —еловек окончательно  был
водворен  на  замкнутую  социальную  территорию,  на  ней  захотел  он  быть
господином, забыл обо  всем остальном мире  и  об иных мирах, на которые  не
простираетсЯ его власть  и господство. ‡авоеваниЯ человека  на ограниченной,
замкнутой социальной  территории достигались ослаблением  памЯти,  забвением
бесконечности.  Ѓыть  может, и  нужно  было  человеку  пережить период этого
ограниченного  мироощущениЯ,   чтобы  усилить  и  укрепить  свою  социальную
энергию.  ‚сЯкого рода ограничениЯ бывают  прагматически  нужны  в известные
периоды  человеческой эволюции.  Ќо  ограниченность  этого  социологического
мироощущениЯ не могла продолжатьсЯ слишком долго. ќта ограниченность таила в
себе  возможность слишком неожиданных  катастроф.  Ѓесконечный океан мировой
жизни   посылает  свои  волны  на  замкнутую   и   беззащитную  человеческую
общественность, выдворенную на  небольшой территории земли. ЊироваЯ война  и
ЯвлЯетсЯ такой большой мировой  войной, девЯтым  валом. Ћна обнаруживает длЯ
всех,  и  наиболее  ослепленных, что все социальные утопии,  построенные  на
изолЯции общественности из жизни космической, - поверхностны и недолговечны.
Џод  напором мировых  волн пали утопии  гуманизма, пасифизма, международного
социализма, международного анархизма и т. п., и т. п. ‚ыЯснЯетсЯ не теорией,
а самой жизнью, что социальный  гуманизм имел слишком ограниченный и слишком
поверхностный базис. Ќе  было принЯто во внимание,  что  существуют глубокие
недра   земли   и   необъЯтнаЯ   мироваЯ  ширь   и   звездные   миры.  Њного
темно-иррационального, всегда приносЯщего неожиданность, лежит в этих недрах
и в бесконечной шири. ‡амкнутаЯ и ограниченнаЯ человеческаЯ общественность с
ее   исключительно  социологическим   миропониманием   напоминает   страуса,
прЯчущего голову в  свои перьЯ.  ‘лишком многое не принимаетсЯ во внимание в
социальных утопиЯх, всегда основанных на упрощении и искусственной изолЯции.
Џодобно тому, как недолговечно и поверхностно существование  оазиса - общины
в духе толстовца  или утопического социализма, недолговечно и поверхностно и
существование  всей  человеческой  общественности  в  сложной и  бесконечной
космической  жизни.  ‘оциальный  утопизм  всегда коренитсЯ в  этой  изолЯции
общественности  от космической  жизни  и  от  тех  космических сил,  которые
иррациональны в отношении к общественному  разуму. ќто всегда - укрывание от
сложности через ограниченность.  ‘оциальный утопизм есть вера  в возможность
окончательной  и безостановочной рационализована ли всЯ природа и установлен
ли космический лад. “топизм не желает  знать свЯзи зла общественного со злом
космическим,  не видит принадлежности  общественности  ко  всему круговороту
природного  порЯдка  или  природного  беспорЯдка.  €  такие  катастрофы, как
мироваЯ  война,  заставлЯют  очнутьсЯ,  принуждают  к  расширению кругозора.
ЋбнаруживаетсЯ несостоЯтельность таких рациональных утопий, как вечный мир в
этом злом природном мире, как безгосударственнаЯ анархическаЯ свобода в этом
мире необходимости,  как  всемирное социальное  братство и  равенство в этом
мире  раздора   и  вражды.  Ћ,  конечно,  великаЯ  ценность  мира,  свободы,
социального братства остаетсЯ непреложной. Ќо ценности эти недостижимы в той
поверхностной  и органической области, в которой предполагали их достигнуть.
„остижение  этих  ценностей  предполагает бесконечно  большое  углубление  и
расширение,  т. е. еще очень сложный и длительный катастрофический процесс в
человеческой жизни,  предполагает переход от исключительно  социологического
мироощущениЯ к мироощущению космическому.

II

     “глубленное сознание должно  прийти  к идее космической общественности,
т. е. общественности, размыкающейсЯ и вступающей в единение с мировым целым,
с  мировыми  энергиЯми.  ‚сегда  существовал  эндосмос   и   экзосмос  между
человеческой общественностью и космической жизнью, но это не было достаточно
сознано человеком, и он  искусственно замыкалсЯ, спасаЯсь от бесконечности в
своей ограниченности. Ќа  более  глубокую  почву должна  быть поставлена  та
истина,  что  величайшие  достижениЯ человеческой общественности  свЯзаны  с
творческой  властью  человека  над  природой,  т.  е.  с  творчески-активным
обращением  к космической жизни,  как в  познании,  так и в  действии. Ђ это
предполагает несоизмеримо  большую  самодисциплину человека, чем та, котораЯ
есть   в  нем  сейчас,  высокую   степень  овладениЯ   самим  собой,  своими
собственными  стихиЯми.  ‹ишь  тот, кто  господствует над самим собой, может
господствовать  и   над   миром.  ‡адачи   общественности  -   прежде  всего
космически-производственные   задачи.  ‘  этим   свЯзана   мораль  личной  и
общественной  самодисциплины.  ќто  сознание прЯмо  противоположно тому,  на
котором покоилось наше народничество всех оттенков  с  его распределительной
моралью.
     ’ворческий  труд над  природой,  расширенный  до  космического размаха,
должен  быть  положен  во  главе  угла.  ’руд  этот не  должен  быть  рабски
прикреплен к земле,  к ее ограниченному пространству, он всегда должен иметь
мировые  перспективы.  XX  век  выдвинет такие  космические  задачи в  сфере
творческого  труда над природой, в области  производства  и техники, о каких
XIX век со  всеми своими открытиЯми не мог и мечтать,  не мог и подозревать.
Џоразительно, что  марксизм,  который так выдвигал моменты производственные,
рост  производительных  сил  в  социальной  жизни и  им  давал  перевес  над
моментами распределительными, был совершенно лишен космического мироощущениЯ
и Явил собой крайний образец социологического утопизма, замыкающего человека
в ограниченной и поверхностной общественности. Њарксизм верил, что  можно до
конца  рационализировать  общественную  жизнь   и  привести  ее  к  внешнему
совершенству,  не считаЯсь ни  с теми энергиЯми, которые есть  в бесконечном
мире  над  человеком  и   вокруг  него.  Њарксизм   -  самаЯ  крайнЯЯ  форма
социологического  рационализма,  а потому  и социологического утопизма.  ‚се
социальные  учениЯ  XIX  века  были  лишены  того сознаниЯ,  что  человек  -
космическое  существо,  а  не  обыватель   поверхностной  общественности  на
поверхности земли, что  он находитсЯ  в общении  с миром глубины  и с  миром
высоты. —еловек - не  муравей и человеческаЯ общественность - не муравейник.
€деал окончательно  устроенного муравейника  рушитсЯ безвозвратно.  Ќо более
глубокое  сознание возможно  лишь на религиозной почве.  ЊироваЯ  катастрофа
должна способствовать религиозному углублению жизни.
     ’от   духовный   поворот,   который  Я  характеризую  как   переход  от
социологического  мироощущениЯ  к  мироощущению  космическому, будет иметь и
чисто    политические   последствиЯ    и    выражениЯ.    Ѓудет    преодолен
социально-политический  провинциализм.   Џеред   социальным  и  политическим
сознанием  станет   мироваЯ  ширь,  проблема  овладениЯ  и  управлениЯ  всей
поверхностью земного шара, проблема сближениЯ  ‚остока и ‡апада, встреч всех
типов  и культур,  объединениЯ  человечества  через борьбу, взаимодействие и
общение всех  рас. †изненнаЯ постановка всех этих  проблем  делает  политику
более космической, менее  замкнутой, напоминает  о космической  шири  самого
исторического  процесса. Џоистине проблемы, свЯзанные с €ндией,  Љитаем  или
миром  мусульманским,  с  океанами  и материками,  более космичны  по  своей
природе,  чем  замкнутые  проблемы  борьбы  партий  и  социальных  групп. „о
последней  степени обострившийсЯ вопрос об отношении всЯкого индивидуального
национального  бытиЯ  к  единому  и  объединенному человечеству должен  быть
решен,  как вопрос  космического размаха.  Ћбращение к  глубине национальной
жизни обращает вместе с тем и к шири жизни всемирно-исторической. ‚ политике
империалистической  объективно  был  уже  космический  размах  и космические
заданиЯ. Ќо сознание самих идеологов империализма было ограничено. €деологиЯ
эта была буржуазной  идеологией, она редко шла глубже  и  дальше поверхности
чисто  экономических и  политических  задач.  €  в  путЯх империалистической
политики   было  много   злого,   порожденного  ограниченной  неспособностью
проникать  в   души   тех   культур  и  рас,   на  которые  распространЯлось
империалистическое расширение,  была слепота к внешним задачам человечества.
Ќо  значение  империализма,  как  неизбежного  фазиса  развитиЯ  современных
обществ,  длЯ  объединениЯ человечества  на  всей поверхности  земли  и  длЯ
созданиЯ космической  общественности  может быть  признано безотносительно к
положительному  пафосу империализма.  ЊироваЯ  война  есть  катастрофический
момент в диалектике империалистического расширениЯ.

III

     —тобы добыть свет  в  нахлынувшей на  мир тьме,  необходимо космическое
углубление сознаниЯ.  …сли  остатьсЯ на поверхности жизни,  то тьма поглотит
нас.  …вропейские народы, европейские культуры вступают в период  истощениЯ.
ќти  замкнутые  культуры   склонЯютсЯ  к  упадку,  дрЯхлеют.  „лительнаЯ   и
истребительнаЯ мироваЯ война надорвет силы …вропы,  а народам  …вропы трудно
будет искать источников новой энергии на  большей  глубине и в большей  шири
мировых  пространств.  ‘тарые  чисто социологические  ориентировки  и оценки
жизни  непригодны длЯ размеров  совершающихсЯ событий,  длЯ  их сложности  и
новизны.  Ћтвлеченный  социологизм, как  целое миросозерцание,  обнаруживает
свою непригодность во всех отношениЯх, он приходит к концу и должен уступить
место более  глубоким  и широким точками зрениЯ. Љатастрофа этой войны очень
резко разделЯет  людей и  совсем не по тем критериЯм, по  которым обычно они
разделЯлись. Ћни  оказались  духовно  совершенно  неподготовленными  к  этой
катастрофе, она  разразилась над ними, как великаЯ неожиданность, выбивающаЯ
из всех укрепленных позиций. ‚ таком положении оказалась большаЯ часть людей
чисто  социологического  мироощущениЯ. Ћни наскоро  стали приспособлЯть свои
старые  точки зрениЯ к новым событиЯм, но ощутили уныние людей,  отброшенных
назад.  Њногие  почувствовали  себЯ  выброшенными  за  борт  истории. „ругие
оказались духовно  подготовленными к мировой катастрофе, в  ней  не было длЯ
них ничего  неожиданного, ничего  сбивающего с  их точек  зрениЯ  на  жизнь.
’аковы люди, у которых и раньше было более  космическое чувство жизни, более
широкий  кругозор. Ћни знают, что  война есть  великое  зло и  кара за грехи
человечества,  но  они  видЯт  смысл  мировых  событий  и вступают  в  новый
исторический период без того чувства уныниЯ и отброшенности, которое ощущают
люди  первого типа, ни в чем не прозревающие внутреннего смысла. Љосмическое
мироощущение  менее благополучное, менее рационалистически  оптимистическое,
более беспокойное, чем социологическое мироощущение, - оно предвидит великие
неожиданности и готово вступить в царство неведомого и неизжитого. ќто более
глубокое   и   широкое   мироощущение    и   сознание   не   допускает   тех
рационалистических  иллюзий,  длЯ  которых  будущее  мира  определЯетсЯ лишь
силами, лежащими на самой  поверхности ограниченного  куска земли. „ействуют
силы  более  глубокие, еще  неведомые, приливают энергии из  далеких  миров.
Ќужно иметь  мужество идти навстречу неведомому дню, идти во  тьме  к  новой
заре. ЊироваЯ война совершенно  бессмысленна длЯ всЯкого рационалистического
оптимизма, длЯ всЯкого социологического утопизма.  „лЯ людей этого  духа она
не может дать  никакого научениЯ, они не хотЯт  перейти к новой  жизни через
смерть. Ќо мироваЯ  война  имеет символический смысл длЯ тех, которые всегда
предвидели действие скрытых, не поддающихсЯ рационализации, космических сил.
Џрирода войны - не творческаЯ, отрицательнаЯ, разрушительнаЯ; но война может
пробудить творческие силы,  может  способствовать  углублению  жизни.  Џеред
человечеством  становЯтсЯ  все  новые  и  новые  творческие  задачи,  задачи
творческого  претворениЯ энергий,  исходЯщих из темной, изначальной  глубины
бытиЯ  в  новую  жизнь и новое сознание. ђазвитие  человечества, восхождение
человечества,  никогда  не  совершаетсЯ по  прЯмой  линии,  путем нарастаниЯ
однообразных  положительных  элементов.  ќто  -  процесс  в  высшей  степени
антиномический  и трагический. Џриливы  тьмы есть то варварство  бытиЯ,  без
которого  в  жизни  человеческой  наступает  иссЯкание  энергии, застывание.
ЊироваЯ  война  есть заслуженное  европейской  культурой, нахлынувшее на нее
варварство,  темнаЯ  сила.  ‚  этой тьме  многое должно  погибнуть  и многое
народитьсЯ, как в нашествии варваров на античную культуру. Ќо эта варварскаЯ
сила - внутреннЯЯ, а не  внешнЯЯ. Њы можем сделать вывод. ‹юди старого, хотЯ
и мнЯщего себЯ передовым социологического мироощущениЯ отбрасываютсЯ  назад.
Ћни  -  консерваторы  вчерашнего  и позавчерашнего  днЯ.  ‹юди  космического
мироощущениЯ духовно готовы идти к неведомому будущему с творческим порывом.

     III. „уши народов
     (Џараллели)

     ‘удьба Џарижа

I

     Љогда  германцы подступили  к  Џарижу и Џариж  лихорадочно готовилсЯ  к
защите,  многие сердца  на земле испытали жуткое  волнение  и  беспокойство.
ѓотовилсЯ  удар  не  только  в   сердце  ”ранции,  но  и  в  сердце   нового
человечества. €  от  раны, нанесенной Џарижу,  кровью  облилась бы  не  одна
”ранциЯ, но и  все культурное человечество. Џариж -  мировой город,  мировой
город новой  …вропы и всего  нового европейского  человечества. ’о же жуткое
беспокойство было бы пережито, если бы опасность грозила ђиму. ђим - мировой
город старого  человечества  и  свЯщенный памЯтник длЯ  человечества нового.
Ћпасность и даже  гибель Ѓерлина,  ‚ены, ‹ондона и других  столиц  …вропы не
могла бы так жутко взволновать всЯкую культурную душу. ђана, нанесеннаЯ этим
столицам  разных  государств,  была  бы прежде  всего национальным  горем. €
только рана, нанесеннаЯ ђиму  и  Џарижу,  была  бы  горем общеевропейским  и
общечеловеческим. џ  верю, что и лучшие  из немцев, наиболее тонкие из  них,
пережили  минуты страха за судьбу Џарижа. Њы, русские, вдохновлены великой и
справедливой  войной,  но мы  не  пережили  еще непосредственного  страха за
судьбу  родины, у  нас не было  такого  чувства, что отечество в  опасности.
Ќикто не  допускал  возможности  приближениЯ  германцев  к сердцу  ђоссии  -
Њоскве. ђоссиЯ  в  этот  грозный  час  мировой  истории  почувствовала  себЯ
сильной,  а  не слабой,  призванной  помогать  другим.  Џеред  ђоссией стали
мировые задачи, открылись мировые перспективы. ‘овсем иначе переживаетсЯ эта
война  во  ”ранции.  ’ам действительно были минуты, когда отечеству  грозила
непосредственнаЯ  опасность  и французы  переживали  страх  за судьбу  своей
родины. ‚  современной ”ранции чувствуетсЯ какаЯ-то хрупкость,  усталость от
большой своей  истории, в которой  совершено много  великого и героического,
чувствуетсЯ истощение. ‘овременный  француз  и  слишком  утончен, и  слишком
испорчен мещанским довольством,  расслаблен  жаждой  наслаждений и любовью к
женщине. ”ранциЯ совсем не милитаристическаЯ страна. „ух  воинственный давно
в  ней угас. Ћна  пережила свой героический воинственный период, властвовала
над …вропой и ныне  не ЯвлЯетсЯ уже грозной военной силой.  € жутко было  за
Џариж, страшно за ”ранцию.  Њногие русские  почувствовали  ”ранцию родной  и
жаждали помочь  ей своей  силой, поддержать ее.  ‘пасение ”ранции -  одна из
великих,  мировых  задач ђоссии. Љонечно,  ”ранциЯ - не  ЃельгиЯ, не ‘ербиЯ,
”ранциЯ  - великаЯ держава, и  она нам оказывает  великую  помощь,  как наша
союзница.  Ќо  преимущество  силы  на  нашей   стороне.  €  непосредственнаЯ
опасность  длЯ  Џарижа  миновала  в  значительной  степени  благодарЯ  нашим
победам. ”ранко-русский союз, дипломатический и государственный переживаетсЯ
теперь  нами глубоко сердечно, душевно, народно.  ‚ нашем  союзе  с ”ранцией
есть что-то более глубокое, чем расчеты международной политики.

II

     Џариж  - мировой опыт  нового человечества,  очаг  великих  начинаний и
дерзновенных экспериментов.  Џариж  - свободное выЯвление человеческих  сил,
свободнаЯ игра  их. †изнь мирового  города есть  жизнь человека на  свободе,
жизнь автономнаЯ,  независимаЯ от свЯщенного авторитета, секулЯризированнаЯ.
‚месте с Џарижем пережило новое человечество медовый месЯц свободной жизни и
свободной мысли:  великую  революцию, социализм, эстетизм,  последние  плоды
буржуазного атеизма  и мещанства.  Ћбраз Џарижа длЯ  нас  двоитсЯ и вызывает
чувства  противоположные.  Њы  знаем  обаЯние  Џарижа,  единственную  магию,
присущую этому городу, единственную красоту сочетаниЯ в нем самого старого с
самым новым.
     Џариж - живое существо, и существо  это выше  и  прекраснее современных
буржуазных  французов.  ‹ицо  души  его имеет "необщее"  выражение,  не  то,
которое обычно имеют большие города …вропы. ќто -  единственный современный,
новый город, в  котором  есть красота и  обаЯние  нового и современного. Љак
некрасиво, как  мешает  все  новое  и современное в ђиме, как  безобразно  и
оскорбительно  оно  в  Ѓерлине.  Ќаша  непластическаЯ, неархитектурнаЯ эпоха
создает  только  безобразные  дома  и  безобразную   одежду,  делает   улицы
отталкивающими  длЯ  эстетически   чуткого  человека  и  оставлЯет  нас   на
эстетическое  пропитание  стариной.  ‚  одном  ѓороде  Џариже  есть  красота
сегоднЯшнего днЯ, красота двоЯщаЯсЯ, быть может прозрачнаЯ и возмущающаЯ, но
все же красота. Џариж - магический ѓород, -  в нем сосредоточилась всЯ магиЯ
современного большого ѓорода, всЯ его притЯгательность  и все его зло. ЊагиЯ
Џарижа  - города в  самом сосредоточенном и  предельном смысле  -  окутывает
всЯкого чуткого и  впечатлительного  человека. „ругие большие города  …вропы
это - уже  Џариж  второго и третьего сорта, не чистые воплощениЯ идеи нового
ѓорода,  и  половинчатые,  разбавленные  провинциализмом.  ’олько  Џариж   -
ѓород-столица,   ѓород   мировой,   новый   ѓород  человечества.   Ѓерлин  -
благоустроеннаЯ   казарма,    технически   усовершенствованнаЯ,   со   всеми
удобствами,   но  безвкуснаЯ  и   лишеннаЯ  всЯкой   магии   ѓорода,  всЯкой
демонической  его  власти.  Џариж,  даже  не  очень  благоустроенный  город,
технически  отсталый по сравнению с Ѓерлином,  и  магиЯ его, его право  быть
ѓородом  по  преимуществу  и  ѓородом мировым не в  этом внешнем техническом
прогрессе коренЯтсЯ.  ‚ Џариже  есть  иррациональнаЯ  тайна  ѓорода,  власть
магическаЯ,  а  не техническаЯ.  Џариж намагнитизирован токами,  идущими  от
свободной игры  человеческих  сил. € в  нем  есть шипучесть  и  искристость,
легкость,  непостижимаЯ  в  тЯжелой буржуазной  жизни  современного  города,
веселость страннаЯ при  такой мучительной борьбе  за существование.  Ќа всем
Џариже  лежит  печать   исключительного   остроумиЯ,   национального   гениЯ
французского народа, который умеет умирать с остротой на устах.  ‚  Џариже -
последнее истончение культуры, великой и всемирной латинской культуры, перед
лицом которой культура ѓермании есть варварство, и в том же Џариже - крайнее
зло новой культуры, новой свободной жизни человечества - царство мещанства и
буржуазности. ‘вободнаЯ игра человеческих сил, свободнаЯ от  всЯкой свЯтыни,
привела к закрепощенному царству мещанства. Ѓуржуазное рабство человеческого
духа - один из результатов  формальной свободы человека,  его  поглощенности
собой.   ’акова  антиномиЯ  бытиЯ.  Њещанство  -   другой  лик  Џарижа,  лик
устрашающий  и   отталкивающий.  Џариж   -   огромный   эксперимент   нового
человечества, в нем скрыты все противоположности.
     €менно в талантливом, остроумном, веселом, свободном и дерзающем Џариже
мещанство нашло  свое завершение,  свое эстетически  законченное  выражение,
свой  предел.  ‚есь период  третьей  республики  был  постепенным  развитием
мещанской  жизни,  плодом  безрелигиозного,  атеистического  духа.  ”ранцузы
устали  от  катастроф,  революций,  войн,  исканий  и   захотели  спокойной,
довольной  жизни,   замкнутого  в  себе  мещанства,  закрытого  длЯ  всЯкого
духовного движениЯ. Џариж  любЯт называть новым ‚авилоном, городом разврата.
€,   действительно,   в  Џариже   есть  Явление   разврата   изощренного   и
изобретательного. ђазврат - судьба  нового  ѓорода. Ќо тот же Џариж  - город
замкнутой мещанской семьи, очень  крепкой и  совершенно забаррикадированной.
Џариж  -  город мещанских  нравов и  мещанских  добродетелей,  полезных  длЯ
преуспеваниЯ жизни.

III

     ‘амодовольнаЯ  мещанскаЯ  семьЯ -  замкнутаЯ  Ячейка, в  которой эгоизм
личный  помножаетсЯ на эгоизм  семейный, процветает не у нас,  русских, не у
славЯн,  а именно у парижан, которые почему-то известны миру лишь со стороны
своей  развратной  репутации. Њещанство есть обратнаЯ  сторона  необузданной
жажды   наслаждений.   Њещанские   норма   -  плод  невериЯ  в   благородное
самоограничение человека.  € подлиннаЯ  бытоваЯ свобода,  свобода от  ложных
условностей  и  лицемерных  норм  есть  только  у  русских. “  русских  есть
открытость  духа. Ќигде нет такой  погони за наживой, за  жизненным успехом,
такого  культа  богатства и  такого презрениЯ  к  бедности,  как у  парижан.
”ранцузы  скупы,  делают  экономии   и   полны   мещанского   страха   перед
необеспеченным и не  благоустроенным  положением.  ЊещанскаЯ ”ранциЯ возвела
личный  и   семейный  эгоизм  в  добродетель.  ќта  ”ранциЯ  совсем  не  так
легкомысленна,  как  это   кажетсЯ  при  поверхностном  с   ней  знакомстве.
‹егкомысленны в земных делах именно мы,  русские. ѓерцен почуЯл это победное
шествие царства мещанства  и  содрогнулсЯ от отвращениЯ,  искал спасениЯ  от
него в ђоссии, в русском  крестьЯнстве. [’от же ѓерцен пророчески предсказал
царство прусского милитаризма и неизбежность столкновениЯ с ним.] Ќедаром во
”ранции ЯвилсЯ великий изобличитель мещанства ‹еон Ѓлуа, написавший  гневное
истолкование  "обоих  мест" мещанской мудрости, - рыцарь нищеты  в мещанском
Џариже. Њещанство - метафизическаЯ,  а не социальнаЯ категориЯ.  € социализм
проникнут духом мещанства. Џрирода  мещанства атеистическаЯ, безрелигиознаЯ.
ЊещанскаЯ жизнь есть жизнь поверхностных  оболочек  человека, выдаваемых  за
Ядро, за  глубину  и  сущность  жизни.  ‚  мещанской  жизни  начали погибать
национальные добродетели  французского народа, - их способность к героизму и
к  великодушию,  их свободолюбие и  бесстрашие  перед смертью.  ‚  мещанской
”ранции, богатой,  устроившейсЯ и  самодовольной,  нельзЯ  уже  было  узнать
страны †анны д'Ђрк и Ќаполеона, великой революции и великих исканий свободы.
†ажда  богатства перешла  в  бесчестность и подкупность. Џолитические  формы
исчерпались до конца. ‚се  дошло  до предела, за которым уже -  разложение и
смерть. Њещанство постепенно убивало душу. Ђ сказано христианскому миру, что
больше нужно  боЯтьсЯ убивающих  душу,  чем  убивающих  тело. ’еперь  начали
убивать тело, - оболочку  человека, но, быть может, душа, Ядро  человека, от
этого возродитсЯ.  €бо  длЯ души  убийственней сидеть  по колени в мещанской
жизни,  чем по колени в воде сидеть в окопах. ЊещанскаЯ жизнь в Џариже стала
столь  душной, столь убийственной длЯ души, что  только великие катастрофы и
великие  испытаниЯ  могут  очистить  и  освободить  человека  от  мещанства.
‘амодовольнаЯ и замкнутаЯ мещанскаЯ  жизнь  начала уже верить в  свое земное
бессмертие, в свою  дурную бесконечность. Ќо оставить человека в этой вере в
непоколебимую  прочность  мещанского  царства  значило  бы  допустить гибель
человека,  смерть его души. …сть в  мире высшие силы, которые не могут этого
допустить.  €  неизбежно  должно было  раскрытьсЯ миру, что в самой  глубине
буржуазной жизни  лежит уже  семЯ  великой войны, великой катастрофы. ЌельзЯ
вечно жить мирной буржуазной  жизнью довольства; длЯ самих  целей буржуазной
жизни  нужно  воевать  с  великими  жертвами  и  страданиЯми.  ‚  этом  есть
внутреннЯЯ диалектика, изобличающаЯ ложь жизни.  Џричины, породившие слишком
мирную  буржуазную  жизнь,  породили и  войну.  ќта  таинственнаЯ диалектика
особенно чувствуетсЯ  в  Џариже,  по ”ранции, в стране совсем не милитарной.
Ѓуржуазный и веселый  Џариж ныне призываетсЯ к подвигу  и совершает подвиги.
Ћн  обливаетсЯ кровью. —ерез великие испытаниЯ и потрЯсениЯ вновь пробудитсЯ
героическое  у французов,  опустившихсЯ до слишком  самодовольной  мещанской
жизни.

IV

     —еловеку  как будто  не  дано  оставатьсЯ на  высоте в слишком  мирной,
довольной, благополучной  жизни.  „лЯ  мещанской ”ранции  нужна была  гроза,
необходимо было  неблагополучие и страдание. €  все вовремЯ пришло.  ЊироваЯ
катастрофа, столь  непосредственно грознаЯ  длЯ  ”ранции,  будет  кризисом и
концом мещанских идеалов  жизни,  замкнутых  в  земное  довольство.  —итайте
письма из Џарижа. Џариж стал  серьезен,  жертвоспособен, мещанские  Ячейки в
нем разомкнулись. Џроснулись лучшие  стороны французского  народа - любовь к
родине,  чувство   гражданства,  энтузиазм,  великодушие,  бесстрашие  перед
смертью. …ще раз перед ”ранцией  стало что-то мировое и  оттеснило  мещански
частное. ‚олею  судеб любовь к родине и к мировой справедливости  победила в
сердце французов любовь к  женщине, к наслаждению и к мещанскому довольству.
ЊироваЯ война - великаЯ изобличительница лжи  беззаботной  мещанской  жизни.
…сть  войны,  которые  посылаютсЯ   Џровидением,   чтобы  заставить   народы
опомнитьсЯ,  углубитьсЯ,  приподнЯтьсЯ.  Ќеизбежность   нынешней  войны  уже
заложена  во  внутренней  болезни  человечества, в  его буржуазности, в  том
мещанском  самодовольстве и ограниченности, которые  не могут не привести  к
взаимному убийству. ЊещанскаЯ замкнутость размыкаетсЯ  в крови, политикой на
войне.  €  в   нервно-впечатлительной,  утонченной  культуре   ”ранции   это
чувствуетсЯ сильнее, чем где бы то ни было.  Ђ  судьба ”ранции, как  великой
страны, есть прежде всего судьба Џарижа, ее сердца и сердца …вропы. †утко за
Џариж и  хочетсЯ помочь ему. Ќо  мировой  ѓород не может погибнуть, он нужен
миру,  в нем нерв нового  свободного человечества с его добром и его злом, с
его правдой и его неправдой, в нем пульсирует кровь …вропы,  и она обольетсЯ
кровью,  если Џарижу будет нанесен удар. Ќеизбежен конец мещанского  атеизма
буржуазной  вражды к  религии. €  Џариж возродитсЯ  к новой жизни.  ‘имптомы
религиозного возрождениЯ уже были до  войны. ‘удьба Џарижа  - судьба  нового
человека и нового ѓорода.

     Ћпубликовано в ноЯбре 1914.
     ђусскаЯ и польскаЯ душа

I

     ‘тараЯ ссора  в славЯнской семье,  ссора русских  с полЯками,  не может
быть  объЯснена  лишь  внешними  силами  истории  и  внешними  политическими
причинами.  €сточники  вековой, исторической распри ђоссии  и  Џольши  лежат
глубже. €  сейчас особенно важно  длЯ  нас  осознать  духовные  причины этой
вражды и  отталкиваниЯ,  разделЯющих славЯнский мир. ќто прежде всего распрЯ
двух славЯнских душ, родственных по крови и Языку, по общеславЯнским расовым
свойствам  и столь  различных,  почти противоположных, с трудом совместимых,
неспособных  друг друга понЯть. Ќароды родственные  и близкие менее способны
друг друга понЯть и более отталкиваютсЯ друг от друга, чем  далекие и чужие.
ђодственный  Язык звучит неприЯтно  и кажетсЯ  порчей  собственного Языка. ‚
семейной  жизни можно  наблюдать это отталкивание  близких  и  невозможность
понЯть друг друга. —ужим многое  прощают, но своим, близким ничего  не хотЯт
простить... € никто не кажетсЯ таким чужим и непонЯтным, как свой, близкий.
     ђусские и полЯки боролись не только за землю и за разное чувство жизни.
‚нешне - исторически  русские победили в этой вековой борьбе,  они не только
отразили опасность полонизации русского народа, но и агрессивно наступали на
народ польский и делали попытки его русификации.  Џольское  государство было
раздавлено  и  разорвано,  но  польскаЯ  душа сохранилась, и  с  еще большей
напрЯженностью  выразил  себЯ польский  национальный лик.  ‚еликий  духовный
подъем,  выразившийсЯ  в  польском  мессианизме, произошел уже после  гибели
польского государства. Џольский народ, обнаруживший так мало способностей  к
государственному  строительству, обладающий чертами индивидуалистическими  и
анархическими, оказалсЯ духовно сильным и несокрушимым. € нет в мире народа,
который   обладал   бы  таким  напрЯженным   национальным  чувством.  ЏолЯки
совершенно  не поддаютсЯ ассимилЯции.  €менно  у полЯков идеЯ  национального
мессианизма  достигла высочайшего  подъема и напрЯжениЯ. ЏолЯки внесли в мир
идею  жертвенного  мессианизма.  €  русский  мессианизм  всегда  должен  был
казатьсЯ полЯкам  нежертвенным,  корыстным,  притЯзающим  на  захват  земли.
Њногое  должно после  войны  изменитьсЯ во  внешней,  государственной судьбе
Џольши, и невозможен уже возврат к  старому ее  угнетению. ‚нешние отношениЯ
ђоссии и  Џольши  коренным  образом  менЯютсЯ.  ђоссиЯ  сознает, что  должна
искупить  свою историческую вину перед Џольшей. Ќо русскаЯ  и польскаЯ  душа
все еще противостоЯт друг другу, как страшно чуждые, бесконечно разные, друг
другу  непонЯтные.  ‚нутреннего  сближениЯ не  происходит.  Ќе  Явилось  еще
глубокой  потребности понЯть  друг друга. Џольско-русский вопрос ставитсЯ  и
самими полЯками  и русскими слишком внешне,  в плане политическом, и решение
его колеблетсЯ в зависимости от колебаниЯ политических настроений и  военных
удач. Ћсвобождение  Џольши сделает возможным настоЯщее общение между Џольшей
и ђоссией, настоЯщее сближение между полЯками  и русскими,  которому  доныне
препЯтствовало  угнетение Џольши.  Ќо  что  внутренно  делаетсЯ  длЯ  такого
общениЯ и сближениЯ?  Љ  внешним обещаниЯм  полЯки  относЯтсЯ подозрительно.
Ќыне подозрениЯ  эти исторически не основательны,  но  психологически полЯки
имеют слишком много длЯ них  оснований. „уховно же слишком мало делаетсЯ длЯ
сближениЯ с  полЯками. € хотелось бы обратить  особое внимание  на то, что в
польско-русских  отношениЯх  есть более глубокаЯ, духовнаЯ  сторона.  ’олько
настоЯщее  понимание  может  быть освобождающим, оно  избавлЯет  от  давЯщих
отрицательных чувств, и следует вникнуть  и нам,  русским, и полЯкам, почему
русской душе всегда так трудно было полюбить душу польскую, почему  польскаЯ
душа с таким презрением относилась  к душе русской? Џосему  так чужды и  так
непонЯтны  друг другу эти  две славЯнские души? ‚нутри славЯнства  произошло
столкновение  ‚остока  и  ‡апада.  ‘лавЯнский  ‡апад  чувствовал  себЯ более
цивилизованным, носителем  единой европейской  культуры.  ‘лавЯнский  ‚осток
противополагал ‡ападу свой собственный духовный тип культуры и жизни.

II

     џ всегда думал,  что распрЯ ђоссии  и Џольши есть, прежде всего, распрЯ
души православной и души католической. € внутри славЯнства  это столкновение
православной  и  католической  души  приобретает особенную  остроту.  ђоссиЯ
исторически привыкла со стороны  ‡апада  охранЯть свою  православную душу  и
свой  особый  духовный уклад.  ‚ прошлом полонизациЯ и  латинизациЯ русского
народа  была бы гибелью его духовной самобытности, его  национального  лика.
Џольша  шла на русский  ‚осток  с чувством своего культурного превосходства.
ђусский духовный тип казалсЯ полЯкам не иным духовным типом, а просто низшим
и  некультурным  состоЯнием.  €сторическаЯ  борьба ђоссии  с  Џольшей  имела
положительный  смысл, и  духовное  своеобразие  русского народа было  в  ней
утверждено  навеки.  ‚оспоминание  об  этой  борьбе оставило  в  душах обоих
народов  след  столь  глубокий, что  и сейчас  трудно  от него освободитьсЯ.
ђоссиЯ выросла в колосса, как государственного, так и духовного, и давно уже
раздувание  польской опасности, как  и  опасности  католической,  постыдно и
обидно длЯ достоинства русского народа. Ѓолее  сильному обидчику не подобает
кричать  об опасности со стороны более слабого и им  же раздавленного.  Ќыне
перед  ђоссией  стоЯт  задачи  творческие, а не  охранительно-утеснительные.
ђусскаЯ  политика  относительно   Џольши   давно   уже  стала   историческим
пережитком,  она  свЯзана с  далеким прошлым  и не дает возможности  творить
будущее. ‚ этой неумной  политике виновный  не мог простить тому, перед  кем
виноват.  ќто в сфере внешне-государственной. ‚ сфере же  внутренно-духовной
русской  душе  все  еще мешает  подойти к  душе польской  чувство чуждости и
враждебности, вызываемое латинско-католической прививкой  к славЯнской душе,
создавшей польский национальный  лик. „лЯ  погруженной  в себЯ русской души,
получившей сильную православную прививку, многое не только чуждо и непонЯтно
в полЯке, но неприЯтно, отталкивает и  вызывает вражду. € даже отпадавшие от
православиЯ русские люди остаютсЯ православными по своему душевному  типу, и
труднее  всего им постигнуть  католическую  культуру и душевный  тип, на  ее
почве  вырастающий.  ѓерманский  протестантизм   менее  отталкивал  русского
человека, и это было настоЯщим несчастьем длЯ судьбы ђоссии.
     ‚   типической   русской   душе   есть   много  простоты,   прЯмоты   и
бесхитренности, ей чужда всЯкаЯ аффектациЯ, всЯкий взвинченный пафос, всЯкий
аристократический  гонор,  всЯкий жест.  ќто  душа -  легко  опускающаЯсЯ  и
грешащаЯ, кающаЯсЯ и до болезненности сознающаЯ свое ничтожество перед лицом
Ѓожьим.  ‚ ней  есть какой-то  особый,  совсем  не западный  демократизм  на
религиозной  почве,  жажда  спасениЯ всем  народом. ‚се остаетсЯ в глубине у
русского народа,  и  он не  умеет  себЯ пластически-благообразно выЯвить.  ‚
русском  человеке  так  мало  подтЯнутости,  организованности  души,  закала
личности,   он  не  вытЯгиваетсЯ  вверх,  в   складе  души  его  нет  ничего
готического. †дет русский человек, что сам Ѓог организует его душу и устроит
его жизнь. ‚ самых высших своих проЯвлениЯх русскаЯ  душа  -  странническаЯ,
ищущаЯ града не здешнего  и  ждущаЯ  его сошествиЯ  с неба.  ђусский народ в
своих  низах  погружен  в хаотическую,  Языческую еще землЯную  стихию, а на
вершинах своих  живет в апокалиптических  чаЯниЯх,  жаждет  абсолютного и не
миритсЯ ни с чем  относительным.  ‘овсем инаЯ душа польскаЯ. ЏольскаЯ душа -
аристократична и  индивидуалистична  до  болезненности, в  ней так сильно не
только чувство чести, свЯзанное с рыцарской культурой,  неведомой ђоссии, но
и  дурной  гонор.  ќто  наиболее утонченнаЯ  и  изЯщнаЯ  в славЯнстве  душа,
упоеннаЯ своей страдальческой судьбой,  патетическаЯ до аффектации. ‚ складе
польской души русских всегда  поражает  условнаЯ  элегантность  и  сладость,
недостаток   простоты  и  прЯмоты  и  отталкивает  чувство  превосходства  и
презрениЯ, от которых не свободны полЯки. ЏолЯкам всегда недоставало чувства
во •ристе,  свЯзанного с признанием бесконечной ценности каждой человеческой
души. Ћсобое духовное шлЯхетство отравлЯло польскую  жизнь и сыграло роковую
роль в их государственной судьбе. ђусский человек мало способен к презрению,
он не любить давать  чувствовать другому человеку,  что то ниже его. ђусский
человек  горд  своим  смирением.  ЏольскаЯ  душа вытЯгиваетсЯ  вверх. ќто  -
католический  духовный тип. ђусскаЯ душа распластываетсЯ  перед Ѓогом. ќто -
православный  духовный тип. “ полЯка есть любовь к жесту. “  русского совсем
нет  жеста.  ‚  польской  душе  есть  переживание  •ристова  пути,  страстей
•ристовых,  ѓолгофской  жертвы. Ќа  вершинах польской  духовной жизни судьба
польского народа  переживаетсЯ, как  судьба  агнца, приносимого в  жертву за
грехи мира. ’аков польский мессианизм, прежде всего жертвенный, не свЯзанный
с государственной силой, с успехом и господством в мире... Ћтсюда  рождаетсЯ
в  польской  душе пафос страданиЯ  и жертвы.  ‚се  по-иному  в русской душе.
ђусскаЯ душа больше свЯзывает себЯ с заступничеством Ѓогородицы, чем с путем
•ристовых страстей, с переживанием  ѓолгофской жертвы.  ‚ русской  душе есть
настоЯщее  смирение,  но   мало  жертвенности.  ђусскаЯ  душа  отдает   себЯ
церковному коллективизму, всегда свЯзанному  длЯ  нее  с  русской  землей. ‚
польской  душе чувствуетсЯ  судорожное противление  личности,  способность к
жертве и неспособность к смирению. ‚ польской душе есть всегда отравленность
страстЯми. „ионисизм русской души  совсем  иной, не  такой окровавленный.  ‚
польской душе  есть страшнаЯ зависимость  от  женщины, зависимость,  нередко
принимающаЯ отталкивающую форму, есть судорога и корчи. ќта  власть женщины,
рабство пола  чувствуетсЯ  очень  сильно  у современных польских  писателей,
Џшибышевского, †еромского и др. ‚ русской душе нет такого рабства у женщины.
‹юбовь играет меньшую  роль  в русской жизни  и  русской литературе,  чем  у
полЯков. € русское сладострастие, гениально  выраженное  „остоевским, совсем
иное, чем у полЯков. Џроблема женщины у полЯков совсем иначе ставитсЯ, чем у
французов, - это проблема страданиЯ, а не наслаждениЯ.

III

     ‚  каждой народной душе есть свои сильные  и  свои слабые стороны, свои
качества и свои недостатки. Ќо нужно взаимно полюбить качества народных души
и  простить  их недостатки. ’огда лишь возможно истинное общение.  ‚ великом
славЯнском мире должна быть и русскаЯ стихиЯ и стихиЯ польскаЯ. €сторическаЯ
распрЯ изжита и кончилась,  начинаетсЯ  эпоха  примирениЯ и  единениЯ. Њного
можно  было бы  указать черт противоположных  в  народной польской душе.  Ќо
можно открыть  и черты общеславЯнские, изобличающие принадлежность  к единой
расе. ќто общее и роднЯщее чувствуетсЯ на вершинах духовной жизни русского и
польского  народа,  в мессианском сознании. € русское и польское мессианское
сознание   свЯзывает   себЯ   с  христианством,  и   одинаково   полно   оно
апокалиптических предчувствий  и ожиданий.  †ажда царства •ристова на земле,
откровениЯ  ‘в.  „уха есть  жажда  славЯнскаЯ,  русскаЯ  и  польскаЯ  жажда.
Њицкевич  и  „остоевский,  ’овЯнский  и ‚л.  ‘оловьев  в  этом  сходЯтсЯ.  €
справедливость требует  признать,  что  польский  мессианизм  более чистый и
жертвенный,  чем  мессианизм  русский. Њного было грехов в старой шлЯхетской
Џольше,  но  грехи   эти  искуплены  жертвенной  судьбой  польского  народа,
пережитой им ѓолгофой. Џольский мессианизм - цвет польской духовной культуры
-  преодолевает польские недостатки и пороки, сжигает их на жертвенном огне.
‘тараЯ легкомысленна Џольша с  магнатскими пирами, с мазуркой  и  угнетением
простого  народа  перевоплотилась в  Џольшу страдальческую. Ќо если польское
мессианское сознание  и  может быть  поставлено  выше русского  мессианского
сознаниЯ, Я верю, что в самом народе русском есть более напрЯженнаЯ и чистаЯ
жажда правды •ристовой  и  царства •ристова на земле, чем в народе польском.
Ќациональное чувство искалечено у нас, русских, наших внутренним рабством, у
полЯков   -   их  внешним  рабством.  ђусский  народ  должен  искупить  свою
историческую вину перед народом польским, понЯть чуждое ему в  душе Џольши и
не  считать дурным непохожий  на его собственный духовный склад. Џольский же
народ  должен почувствовать и  понЯть душу ђоссии, освободитьсЯ от ложного и
дурного  презрениЯ,   которому  иной   духовный  склад  кажетсЯ   низшим   и
некультурны.  ђусскаЯ  душа  останетсЯ   православной  по  своему  основному
душевному типу, как польскаЯ душа останетсЯ католической. ќто  глубже и шире
православиЯ и католичества, как вероисповеданий,  это - особое чувство жизни
и  особый склад души. Ќо эти  разные  народные души могут не только понЯть и
полюбить друг друга, но и почувствовать свою принадлежность к единой расовой
душе и сознать свою славЯнскую миссию в мире.

     ђелигиЯ германизма

I

     Њы  представлЯем себе слишком  упрощенно  нашего врага, плохо  знаем  и
понимаем его  душу, его  чувство  жизни,  его  миросозерцание,  его веру.  Ђ
справедливо говорит Ђ.  Ѓелый, что душа народа во  времЯ войны есть его тыл,
от  которого многое зависит  (см.  его статью  "‘овременные немцы"  в "Ѓирж.
‚ед."). “ нас  же обычно или совсем  разделЯют дух и материю германизма  или
ложно  и упрощенно представлЯют себе их соединение. „лЯ одних не  существует
никакой  свЯзи  между  старой  ѓерманией,  -  ѓерманией великих  мыслителей,
мистиков,   поэтов,   музыкантов,  -   и   новой  ѓерманией,   -   ѓерманией
материалистической,         милитаристической,         индустриалистической,
империалистической. ‘вЯзь между немцем - романтиком и мечтателем и  немцем -
насильником  и  завоевателем   остаетсЯ  непонЯтой.  „лЯ  других  германский
идеализм, в конце  концов, и  должен был на практике породить жажду мирового
могущества и  владычества, - от  Љанта  идет  прЯмаЯ  линиЯ к Љруппу. ‚тораЯ
точка зрениЯ делает изобличающую дедукцию, не покрывающую сложности жизни, и
создает упрощенную  полемическую схему, но в принципе она более  правильнаЯ.
Ќеобходимо установить  свЯзь между германским духом и  германской  материей.
‚се материальное создаетсЯ духовным, символизует духовное  и  не может  быть
рассматриваемо,  как  самостоЯтельнаЯ  реальность.  Њатериализм   есть  лишь
направление духа. ’о, что мы называем германским материализмом, - их техника
и промышленность, их военнаЯ  сила, их империалистическаЯ жажда могущества -
есть  ЯвлениЯ  духа, германского  духа.  ќто  - воплощеннаЯ германскаЯ волЯ.
Ќемцы  менее  всего материалисты,  если под  материализмом понимать принЯтие
мира извне,  как материального по  объективно-реальному своему  составу. ‚сЯ
германскаЯ философиЯ имеет  идеалистической  направление и  материализм  мог
быть в ней лишь случайным и незначительным Явлением.
     Ќемец - не догматик и не скептик, он критицист. Ћн начинает с того, что
отвергает  мир, не  принимает  извне, объективно данного ему бытиЯ,  как  не
критической реальности. Ќемец физически и метафизически  - северЯнин,  и ему
извне, объективно мир  не представлЯетсЯ освещенным  солнечным  светом,  как
людЯм юга, как народам романским. Џервоощущение бытиЯ длЯ немца есть, прежде
всего, первоощущение своей воли, своей мысли. Ћн -  волюнтарист и  идеалист.
Ћн  -  музыкально  одарен  и  пластически  бездарен.  Њузыка  есть  еще  дух
субъективный, внутреннее состоЯние духа. Џластика есть уже  дух объективный,
воплощенный.  Ќо  в сфере  объективного,  воплощенного  духа немцы оказались
способными    создавать    лишь   необычайную    технику,    промышленность,
милитаристические орудиЯ, а не красоту.  Ѓезвкусие немцев,  которое поражает
даже у величайших из них, даже у ѓете, свЯзано с перенесением центра тЯжести
жизни во внутреннее напрЯжение воли  и мысли. ‘о  стороны чувственности, как
эстетической категории,  немцы совсем не приемлемы и не переносимы. ‚  жизни
же чувства они могут быть лишь сантиментальными.
     ЌастоЯщий,  глубокий  немец всегда  хочет,  отвергнув мир,  как  что-то
догматически навЯзанное и критически не проверенное, воссоздать его из себЯ,
из своего  духа, из своей воли и чувства. ’акое направление германского духа
определилось еще в мистике ќкхардта, оно есть у ‹ютера и в протестантизме, и
с  большой  силой  обнаруживаетсЯ  и  обосновываетсЯ  в  великом  германском
идеализме, у Љанта и ”ихте, и по-другому  у ѓегелЯ и ѓартмана. Ћшибочно было
бы  назвать  это  направление   германского  духа   феноменализмом.   ќто  -
своеобразный   онтологизм,  онтологизм  резко   волюнтаристической  окраски.
ѓерманец по  природе метафизик,  и  свои  физические  орудиЯ  создает  он  с
метафизическим  пафосом,  он никогда  не бывает  наивно-реалистичен. € самый
немецкий гносеологизм есть особого рода метафизика. Ќемец добилсЯ-таки того,
что орудиЯ мысленные, идеальные превратил в реальные орудиЯ борьбы.
     ”ауст перешел  от  идеальных  исканий, от магии,  метафизики и поэзии к
реальному земному делу. "Im Anfang war die Tat!" [‚ начале было дело! (нем.)
- цитата  из "”ауста" ѓете. (Џримечание составителЯ.)]  ‚ начале был волевой
акт,  акт  немца, вызвавшей к  бытию весь мир из  глубины своего  духа.  ‚се
рождаетсЯ из тьмы, из хаоса бесформенных переживаний  через  акт воли, через
акт  мысли. € немец ничего не склонен принимать до совершенного им  Tat'а. ‚
нем  нет  никакого пассивно-женственного приЯтиЯ мира,  других  народов, нет
никаких братских и эротических чувств к космической  иерархии живых существ.
‚се  должно  пройти  через немецкую  активность  и  организацию. ѓерманец по
природе своей не эротичен и не склонен к брачному соединению.

II

     ѓерманец  ощущает  хаос  и  тьму  в  изначальном,  он  очень  чувствует
иррациональное в мировой данности. ќто раскрывалось в германской мистике. Ќо
он не потерпит хаоса, тьмы и иррациональности после совершенного его волей и
мыслью  акта.  ѓде  коснулась  бытиЯ  рука  германца,  там  все  должно быть
рационализировано и организовано. Њир изначально предстоит германцу темным и
хаотическим, он ничего не  принимает,  ни к  чему  и  ни к кому  в  мире  не
относитсЯ  с  братским  чувством. Ќо после совершенного им Tat'а, после акта
его  мысли  и  его воли, все менЯетсЯ, впервые ЯвлЯетсЯ  настоЯщий  мир, мир
рациональный и упорЯдоченный, в котором все поставлено на свое место, место,
отведенное немецким  духом. Ћбратной  стороной  этого исконно-германского  в
германской мистике  и  философии  отраженного первоощущениЯ иррационального,
бессознательного,   хаотического   ЯвлЯетсЯ  требование,  чтобы   все   было
организовано, дисциплинировано, оформлено, рационализировано. Џеред немецким
сознанием  стоит  категорические  императив,  чтобы  все  было  приведено  в
порЯдок. Њировой беспорЯдок  должен быть прекращен самим немцем, а немцу все
и всЯ представлЯетсЯ беспорЯдком.
     Њировой хаос должен быть упорЯдочен немцем, все в  жизни должно быть им
дисциплинировано изнутри.  Ћтсюда рождаютсЯ  непомерные притЯзаниЯ,  которые
переживаютсЯ немцем как долг, как формальный, категорический императив. ‘вои
насилиЯ над бытием немцы совершают  с моральным пафосом.  Ќемецкое  сознание
всегда нормативное. Ќемец не  приобщаетсЯ к  тайнам бытиЯ,  он ставит  перед
собой задачу,  долженствование.  Ћн  колет  глаза всему миру своим  чувством
долга и своим умением его исполнЯть. „ругие народы немец никогда не  ощущает
братски,  как равные перед  Ѓогом, с  принЯтием  их в  души,  он  всегда  из
ощущает, как беспорЯдок, хаос, тьму, и только самого себЯ ощущает немец, как
единственный  источник порЯдка, организованности и света,  культуры длЯ этих
несчастных  народов.  Ћтсюда  -  органическое  культуртрегерство  немцев.  ‚
государстве  и в философии порЯдок и организациЯ  могут идти лишь от немцев.
Ћстальное  человечество  находитсЯ  в состоЯнии  смешениЯ, не  умеет отвести
всему своего места.
     ѓерманец  охотно  признает,  что  в  основе  бытиЯ  лежит  не  разум, а
бессознательное, Ѓожественное безумие (пессимизм, ѓартман, „ревс).  Ќо через
германца   это  бессознательное   приходит  в   сознание,   безумное   бытие
упразднЯетсЯ,  и возникает бытие сознательное, бытие разумное. „лЯ ѓегелЯ  в
германской  философии  и  на ее  вершине,  в  философии самого  ѓегелЯ,  Ѓог
окончательно  сознает себЯ. ‚ этом с гегелевским  оптимизмом  очень сходитсЯ
гартмановский  пессимизм,  длЯ которого  тоже процесс самосознаниЯ  Ѓожества
происходит в германском духе. ’от же процесс совершаетсЯ  и у неокантианцев,
хотЯ  и  по-иному  выражаетсЯ. €  длЯ  них  трансцендентальное,  нормативное
сознание упорЯдочивает  и  организует хаос  мировой данности. € есть большие
основаниЯ предполагать, что  это трансцендентальное  сознание есть  немецкое
сознание,  что  за  ним стоит чисто  немецкаЯ волЯ.  Ћбычно  такое  сознание
называют имманентизмом.  Ќо это, конечно, - не  единственнаЯ возможнаЯ форма
имманентизма. ќто  сознание очень подтЯнутое,  всегда  дисциплинированное  и
организованное  изнутри,   из  собственной  глубины,   в   которой  заложена
германскаЯ  волЯ, сильнаЯ волЯ. ’акое сознание импонирует, но эстетически не
привлекает.  €  нужно  сказать,  что трагедиЯ германизма есть, прежде всего,
трагедиЯ  избыточной  воли,  слишком  притЯзательной,  слишком  напрЯженной,
ничего не признающей  вне себЯ, слишком исключительно мужественной, трагедиЯ
внутренней  безбрачности германского  духа. ќто - трагедиЯ,  противоположнаЯ
трагедии   русской   души.   ѓерманский   народ   -   замечательный   народ,
могущественный народ, но народ, лишенный всЯкого обаЯниЯ.

III

     ѓерманский народ долгое времЯ внутренно накоплЯл свою энергию, напрЯгал
свою мысль и волю, чтобы потом Явить миру  манифестацию и материальной своей
силы.  ѓерманец чувствует себЯ  организатором  изнутри, вносЯщим  порЯдок  и
дисциплину  в мировой  хаос. ’ак в области мысли, в философии, так и в жизни
практической, в государственности, в промышленности, в военной технике немец
всегда вдохновлен категорическим императивом,  и только одного себЯ почитает
он способным выполнЯть долг. ‚ категорический императив, в  долг немец верит
больше, чем в бытие, чем в Ѓога. Ќа этом стоЯт Љант и ”ихте и многие великие
немцы. € это делает самые  добродетели немецкие с трудом  переносимыми. Ќам,
русским, особенно противен этот немецкий формалистический пафос, это желание
все привести в порЯдок и устроить.
     ѓерманец,  прежде  всего, верит  в свою волю,  в свою  мысль, им  самим
изнутри поставленный категорический императив, в свою организаторскую миссию
в  мире,   духовную  и  материальную.  Ћн  также  хорошо  все  организует  в
гносеологии и методологии,  как и в технике и промышленности. € вот наступил
момент,  когда  германский  дух  созрел  и   внутренно  приготовилсЯ,  когда
германскаЯ  мысль  и  волЯ   должны  направитьсЯ  на  внешний  мир,  на  его
организацию  и упорЯдочивание, на весь мир,  который  германцу представлЯлсЯ
беспорЯдочным и  хаотическим. ‚олЯ к  власти над миром родилась  на духовной
почве,   она   Явилась    результатом   немецкого   восприЯтиЯ   мира,   как
беспорЯдочного, а самого  немца, как  носителЯ порЯдка и  организации.  Љант
построил духовные казармы.  ‘овременные немцы предпочитают  строить  казармы
материальные. ЌемецкаЯ  гносеологиЯ есть такаЯ  же муштровка, как и немецкий
империализм.  Ќемец чувствует  себЯ  свободным  лишь в казарме.  Ќа  вольном
воздухе он ощущает давление хаотической необходимости.  ‚ понимании  свободы
мы  никогда  с  немцами   не  сговоримсЯ.  Ќемец  погрузилсЯ  в  материю,  в
материальную  организацию   и  материальное  властвование  на  почве  своего
спиритуализма.  €з  духа   стал  он   материалистом,  создал  могущественный
материальный  мир, и  дух его изошел в  материю.  ЊогущественнаЯ, угрожающаЯ
всему  миру  германскаЯ  материЯ  есть  эманациЯ  германского  духа,  и  дух
германский истощилсЯ в этой эманации, умалилсЯ от этого напрЯжениЯ  вовне. ‚
германском духе нет  безграничности, - это  в своем роде великий и  глубокий
дух,  но  ограниченный, отмеренный дух, в  нем нет славЯнской  безмерности и
безграничности. „ух „остоевского - неистощим.
     ‚еличайшие  ЯвлениЯ  германского  духа,  как  Ѓеме, Ђнгелиус  ‘илезиус,
Ѓалдар  или ѓете, ѓофман, Ќовалис, выходЯт за пределы той "германской идеи",
которую Я пытаюсь характеризовать...
     ‚ сложном отношении  к "германской  идее" стоит Ќицше, который  по духу
своему  и по крови не был чистым германцем. ѓерманский  дух,  очень  сильный
дух,  хочет  в  конце  концов   породить  своеобразную   германскую  религию
германизма,  котораЯ вступает  в  антагонизм с христианством. ‚ этой религии
нет •ристова духа. Ќыне  „ревс  очень характерный  выразитель  этой  религии
германизма,  а  также  —емберлен. ђ.  ‚агнер  был ее пророком.  ќто  - чисто
арийскаЯ, антисемитическаЯ религиЯ, религиЯ гладкого и пресного монизма, без
безумной  антиномичности, без  апокалипсиса.  ‚  этой германской религии нет
покаЯниЯ и нет жертвы. ѓерманец менее  всего способен к покаЯнию. € он может
быть добродетельным, нравственным, совершенным, честным, но  почти не  может
быть свЯтым.  ЏокаЯние подменЯетсЯ пессимизмом.  ѓерманскаЯ религиЯ  относит
источник зла к бессознательному божеству,  к изначальному  хаосу, но никогда
не  к человеку,  не к  самому германцу.  ѓерманскаЯ  религиЯ  есть чистейшее
монофизитство, признание лишь  одной  и единой природы  - божественной, а не
двух природ  - божественной  и человеческой,  как  в  христианской  религии.
Џоэтому, как бы  высоко, по видимости, эта  германскаЯ религиЯ не  возносила
человека, она, в конце концов,  в  глубочайшем смысле отрицает человека, как
самобытное религиозное начало.
     ‚  таком  чисто  монистическом,  монофизитском религиозном сознании  не
может  быть пророчеств о новой жизни, новой мировой эпохе,  о новой земле  и
новом небе,  нет  исканий нового града,  столь  характерных  длЯ славЯнства.
ЌемецкаЯ   монистическаЯ   организациЯ,   немецкий  порЯдок   не   допускают
апокалиптических  переживаний,  не терпЯт ощущений наступлениЯ конца старого
мира, они закреплЯют  этот мир в плохой бесконечности.  Ђпокалипсис германцы
целиком  предоставлЯют  русскому  хаосу,  столь  ими   презираемому.  Њы  же
презираем этот вечный немецкий порЯдок.

IV

     Њир германский  и  есть центральнаЯ …вропа по  преимуществу. ѓерманские
идеологи сознают германцев  создателЯми и хранителЯми  центральноевропейской
культуры.  ”ранцию,  Ђнглию,  €талию, ђоссию  ощущаю  они  окраинами …вропы.
‘удьба германизма представлЯетсЯ судьбой …вропы, победа германизма - победой
европейской  культуры.  ђелигиЯ  германизма  сознает  германский  народ  той
единственной чистой арийской расой,  котораЯ призвана утверждать европейскую
духовную  культуру не  только усилиЯми  духа,  но также  кровью  и  железом.
ѓерманизм  хотел бы навеки закрепить мировое  главенство центральной …вропы,
он  стремитсЯ распространить свое  влиЯние на  ‚осток, в  ’урцию и Љитай, но
мешает настоЯщему выходу за пределы …вропы и замкнутой европейской культуры.
Џовсюду  германизм,  одержимый идеей своей исключительной культурной миссии,
несет  свою  замкнуто-европейскую  и замкнуто-германскую культуру, ничем  не
обогащаЯсь,  никого  и  ничего  в  мире  не  признаваЯ... €  эти  притЯзаниЯ
германско-европейского централизма  ЯвлЯютсЯ  великим препЯтствием  на путЯх
соединениЯ  ‚остока  и  ‡апада,  т.  е.  решениЯ  основной задачи  всемирной
истории.
     ќтих исключительных  притЯзаний германского духа  не может вынести весь
остальной мир.  ѓерманские идеологи даже расовую антропологическую теорию об
исключительных  преимуществах  длинноголовых  блондинов  превратили  в нечто
вроде  религиозного  германского  мессианизма.   ‚место  "арийцев"  ввели  в
употребление термин  "индо-германцы".  „ух тевтонской гордости пропитал  всю
германскую  науку  и  философию.  Ќемцы   не   довольствуютсЯ  инстинктивным
презрением  к  другим  расам и  народам,  они  хотЯт  презирать  на  научном
основании,  презирать  упорЯдоченно,  организованно   и   дисциплинированно.
ЌемецкаЯ    самоуверенность    всегда   педантическаЯ    и   методологически
обоснованнаЯ. Њы, русские, менее всего  можем вынести господство  притЯзаний
религии  германизма. Њы  должны противопоставить ей свой дух, свою  религию,
свои  чаЯниЯ. ќто  не мешает нам ценить великие  ЯвлениЯ  германского  духа,
питатьсЯ ими, как и  всем  великим в мире. Ќо гордыне германской воли должна
быть  противопоставлена наша религиознаЯ волЯ. –ентральной германской …вропе
не  может  принадлежать мировое  господство, ее идеЯ  - не  мироваЯ  идеЯ. ‚
русском духе  заключен больший христианский  универсализм, большее признание
всех и всего в мире.

     Ћпубликовано в июне 1916.

     IV. ЏсихологиЯ войны и смысл войны

     Њысли о природе войны

I

     Ќе о нынешней войне хочу Я говорить, а о всЯкой войне. —то ЯвлЯет собою
война? Љак философски осмыслить войну?  Џри поверхностном взглЯде война есть
передвижение и столкновение материальных масс, физическое насилие, убийство,
калечение, действие чудовищных механических орудий. ЉажетсЯ, что война  есть
исключительное погружение  в материю и не  имеет никакого отношениЯ  к духу.
‹юди духа  иногда  с  легкостью  отворачиваютсЯ  от  войны, как  от  чего-то
внешне-материального,   как  чуждого  зла,  насильственно   навЯзанного,  от
которого можно и должно уйти в высшие сферы духовной жизни.
     €ные  отвергают  войну   с  дуалистической  точки  зрениЯ,  по  которой
существует   совершенно   самостоЯтельнаЯ   сфера   материальнаЯ,  внешнего,
насильственного,  отдельнаЯ   и  противоположнаЯ  духовному,  внутреннему  и
свободному.   Ќо  все  материальное  есть   лишь  символ   и  знак  духовной
действительности,  все  внешнее  есть  лишь  манифестациЯ  внутреннего,  все
принуждающее  и  насилующее  есть  ложно  направленнаЯ  свобода.   ‚нутренно
осмыслить  войну  можно  лишь с монистической,  а  не  дуалистической  точки
зрениЯ,  т.  е.  увидав в  ней  символику  того, что  происходит в  духовной
действительности.  Њожно  сказать, что  война происходит в  небесах,  в иных
планах  бытиЯ, в  глубинах  духа,  а  на плоскости материальной  видны  лишь
внешние  знаки   того,  что  совершаетсЯ  в   глубине.  ”изическое  насилие,
завершающеесЯ  убийством, не  есть  что-то  само по  себе  существующее, как
самостоЯтельнаЯ   реальность,   -   оно   есть   знак   духовного   насилиЯ,
совершившегосЯ   в  духовной  действительности   зла.  Џрирода  войны,   как
материального насилиЯ, чисто  рефлективнаЯ,  знаковаЯ, симптоматическаЯ,  не
самостоЯтельнаЯ. ‚ойна не есть источник  зла, а  лишь  рефлекс  на зло, знак
существованиЯ внутреннего  зла и  болезни.  Џрирода войны  -  символическаЯ.
’акова природа всЯкого  материального  насилиЯ, - оно всегда вторично,  а не
первично. €звестное состоЯние духовной действительности, в котором пребывает
человечество,  неизбежно  должно  пользоватьсЯ  материальными  знаками,  как
орудиЯми,  без  которых  не  может  реализовать  себЯ  духовнаЯ  жизнь.  „лЯ
выражениЯ  своей  духовной  жизни человек  должен  двигать  руками,  ногами,
Языком, т.  е. прибегать к материальным знакам, без  которых нельзЯ выразить
любви или  ненависти, нельзЯ  осуществить волевых  стремлений. € война  есть
сложный  комплекс  материального  передвижениЯ  ног и  рук,  разных  орудий,
приводимых   в   движение   человеческой   волей.   Џринципиально  допустима
возможность  духовной  жизни  без  материальных  знаков  и  орудий,  но  это
предполагает иной уровень  духовной  действительности,  которого не достигло
сейчас человечество и мир.
     Ѓывают болезни, которые  сопровождаютсЯ сыпью на лице.  ‘ыпь  эта  есть
лишь знак  внутренней болезни. ‚нешнее  устранение сыпи лишь вгонЯет болезнь
внутрь.  Ћт  этого  болезнь  может  даже  ухудшитьсЯ.  Ќужно саму внутреннюю
болезнь  лечить.  ‡ло  войны  есть  знак  внутренней  болезни  человечества.
Њатериальные насилиЯ  и  ужасы войны  лишь  сыпь  на теле  человечества,  от
которой нельзЯ избавитьсЯ внешне и механически. ‚се мы виновны в той болезни
человечества, котораЯ высыпает войной.  Љогда  вскрываетсЯ гнойный нарыв, то
нельзЯ видеть зла в самом вскрытии нарыва. €ногда это вскрытие нужно сделать
насильственно длЯ спасениЯ жизни.
     ‚  глубине духовной действительности давно уже началась мироваЯ  война,
мироваЯ вражда, ненависть и взаимоистребление. € та  война, котораЯ началась
в конце июлЯ  1914 года, есть лишь материальный знак совершающейсЯ в глубине
духовной войны и  тЯжелого духовного недуга человечества.  ‚  этом  духовном
недуге и  духовной  войне есть  круговаЯ  порука всех, и  никто не  в  силах
отклонить  от  себЯ  последствиЯ  внутреннего  зла, внутреннего убийства,  в
котором  все мы  жили.  ‚ойна  не создала  зла, она лишь  выЯвила  зло.  ‚се
современное человечество жило ненавистью  и  враждой. ‚нутреннЯЯ война  была
прикрыта лишь поверхностным покровом  мирной буржуазной  жизни, и ложь этого
буржуазного   мира,  который  многим  казалсЯ   вечным,  должна   была  быть
разоблачена. €стребление человеческой жизни, совершаемое в мирной буржуазной
жизни, не менее страшно, чем то, что совершаетсЯ на войне.

II

     ‚  …вангелии  сказано, что  нужно больше  боЯтьсЯ  убивающих душу,  чем
убивающих  тело. ”изическаЯ смерть  не менее страшна, чем смерть духовнаЯ. Ђ
до  войны,  в  мирной  жизни   убивались  души  человеческие,  угашалсЯ  дух
человеческий, и  так  привычно  это было,  что перестали  даже замечать ужас
этого убийства. Ќа  войне  разрушают физическую оболочку человека,  Ядро  же
человека, душа его может  остатьсЯ не только не  разрушенной, но  может даже
возродитьсЯ. Ћчень характерно, что более всех  боЯтьсЯ войны  и  убийства на
войне - позитивисты, длЯ которых самое главное, чтобы человеку жилось хорошо
на земле, и длЯ которых жизнь исчерпываетсЯ эмпирической данностью. ’ех, кто
верит  в бесконечную духовную жизнь и  в  ценности,  превышающие все  земные
блага, ужасы  войны, физическаЯ смерть не так страшат.  ќтим объЯснЯетсЯ то,
что принципиальные пасифисты встречаютсЯ чаще среди гуманистов-позитивистов,
чем  среди  христиан.  ђелигиозный  взглЯд  на  жизнь глубже видит  трагедию
смерти,  чем  взглЯд  позитивно-поверхностный.  ‚ойна есть  страшное  зло  и
глубокаЯ трагедиЯ, но  зло и трагедиЯ не во внешне взЯтом  факте физического
насилиЯ и истреблениЯ, а  гораздо глубже. € на глубине этой зло  и  трагедиЯ
всегда даны уже до войны и до ее насилий.
     ‚ойна  лишь проЯвлЯет  зло,  она выбрасывает его наружу. ‚нешний фактор
физического  насилиЯ  и  физического  убийства   нельзЯ  рассматривать,  как
самостоЯтельное  зло,  как источник  зла. ѓлубже  лежат духовное  насилие  и
духовное  убийство.  Ђ  способы духовного  насилиЯ  очень  тонки  и с трудом
уловимы. €ные душевные движениЯ и токи, иные слова, иные чувства и действиЯ,
не имеющие признаков  физического  насилиЯ, более убийственны и смертоносны,
чем грубое физическое насилие и разрушение.
     Ћтветственность   человека  должна  быть  расширена   и  углублена.  €,
поистине,  человек  чаще  бывает насильником  и  убийцей,  чем  он  сам  это
подозревает и чем подозревают это о нем.  ЌельзЯ лишь в войне видеть насилие
и убийство.  ‚сЯ наша  мирнаЯ жизнь покоитсЯ  на  насилии и убийстве.  €  до
начала нынешней мировой  войны мы насиловали и убивали в самой глубине жизни
не  меньше,  чем  во  времЯ  войны.  ‚ойна лишь  выЯвила  и  проецировала на
материальном плане наши  старые насилиЯ и убийства, нашу ненависть и вражду.
‚  глубинах жизни  есть темный, иррациональный  источник. €з  него рождаютсЯ
глубочайшие трагические противоречиЯ. € человечество, не просветившее в себе
божественным светом  этой  темной  древней стихии, неизбежно проходит  через
крестный ужас и смерть войны.  ‚  войне есть имманентное искупление  древней
вины. Ќе дано человечеству,  оставаЯсь в старом зле и древней тьме, избежать
имманентных  последствий  в форме  ужасов  войны. ‚  отвлеченных  пожеланиЯх
пасифизма  избежать войны,  оставлЯЯ человечество в прежнем  состоЯнии, есть
что-то  дурное.  ќто - желание сбросить с себЯ  ответственность. ‚ойна  есть
имманентнаЯ кара и имманентное  искупление. ‚ войне ненависть переплавлЯетсЯ
в любовь, а любовь в ненависть. ‚ войне соприкасаютсЯ предельные крайности и
диавольскаЯ  тьма   переплетаетсЯ   с   божественным  светом.   ‚ойна   есть
материальное   выЯвление   исконных    противоречий    бытиЯ,    обнаружение
иррациональности   жизни.   Џасифизм   есть   рационалистическое   отрицание
иррационально-темного в  жизни.  € невозможно  верить в вечный  рациональный
мир. Ќедаром Ђпокалипсис пророчествует о войнах. € не предвидит христианства
мирного и безболезненного окончаниЯ мировой истории. ‚низу отражаетсЯ то же,
что и  наверху, на земле то  же, что и  на  небе. Ђ вверху, на небе,  ангелы
Ѓожьи борютсЯ с ангелами сатаны. ‚о  всех  сферах  космоса бушует огненнаЯ и
ЯростнаЯ стихиЯ и ведетсЯ война. € на землю •ристос принес не мир, но меч. ‚
этом глубокаЯ антиномиЯ христианства: христианство не  может отвечать на зло
злом, противитьсЯ злу  насилием, и христианство есть война, разделение мира,
изживание до конца искуплениЯ креста в тьме и зле.
     •ристианство есть  сплошное противоречие.  € христианское  отношение  к
войне  роковым образом противоречиво.  •ристианскаЯ  война  невозможна,  как
невозможно  христианское государство,  христианское насилие  и  убийство. Ќо
весь ужас жизни изживаетсЯ христианством, как крест и искупление вины. ‚ойна
есть  вина, но она также есть и искупление вины. ‚ ней неправеднаЯ, грешнаЯ,
злаЯ жизнь возноситсЯ на крест.

III

     Њы  все виноваты в войне, все ответственны  за  нее и не  можем уйти от
круговой поруки. ‡ло, живущее в каждом из нас, выЯвлЯетсЯ в войне,  и ни длЯ
кого  из  нас  война  не есть  что-то  внешнее,  от чего можно  отвернутьсЯ.
Ќеобходимо взЯть на себЯ ответственность до конца. € мы постоЯнно ошибаемсЯ,
думаЯ, что снимаем с себЯ ответственность или не принимаем  ее вовсе. ЌельзЯ
грубо внешне  понимать участие в  войне и ответственность за нее. Њы все так
или  иначе участвуем в войне. “же тем,  что Я принимаю государство, принимаю
национальность, чувствую всенародную круговую поруку, хочу победы русским, Я
-  участвую  в  войне и  несу за нее ответственность.  Љогда  Я желаю победы
русской армии, Я духовно убиваю и беру на  себЯ ответственность за убийство,
принимаю вину. Ќизко было бы  возложить на других убийство, которое нужно  и
мне, и делать вид перед самим собой, что в этом  убийстве Я не участвую. ’е,
которые  едЯт  мЯсо,  участвуют  в убийстве  животных  и  обЯзаны  сознавать
ответственность за это убийство. ‹ицемерно  делать вид, что мы  сами никогда
не  насилуем  и не  убиваем и не способны  насиловать и  убивать, что другие
несут за это ответственность. Љаждый из нас пользуетсЯ полицией, нуждаетсЯ в
ней,  и  лицемерно  делать  вид, что полициЯ не  длЯ  менЯ.  ‚сЯкий искренно
желающий вытеснить немцев из  пределов ђоссии духовно убивает не  менее, чем
солдаты,  которые идут  в  штыковую  атаку.  “бийство  -  не  физическое,  а
нравственное  Явление, и  оно прежде всего совершаетсЯ духовно. ‘трелЯющий и
колющий  солдат  менее  ответственен  за  убийство,  чем  тот,  в  ком  есть
руководЯщаЯ   волЯ   к  победе  над  врагом,  непосредственно  не  наносЯщаЯ
физического  удара. Ќравственно предосудительно желать быть  вполне чистым и
свободным  от вины насилиЯ и убийства, и в то же времЯ  желать длЯ себЯ, длЯ
своих близких, длЯ своей родины того,  что  покупаетсЯ насилием и убийством.
…сть искупление в самом принЯтии на себЯ вины. ‚иновность бывает нравственно
выше  чистоты.  ќто  -   нравственный   парадокс,  который  следует  глубоко
продумать.  €сключительное  стремление к  собственной чистоте,  к  охранению
своих белых одежд не есть высшее нравственное состоЯние. Ќравственно  выше -
возложить  на себЯ ответственность за ближних, принЯв  общую  вину. џ думаю,
что в основе всей культуры  лежит та же вина,  что и в основе войны, ибо всЯ
она в насилии  рождаетсЯ  и  развиваетсЯ. Ќо зло, творимое культурой,  как и
зло, творимое  войной, -  вторично,  а  не  первично,  оно  - ответ  на  зло
изначальное, на тьму, обнимающую первооснову жизни.

IV

     Љ    войне   невозможно    подходить    доктринерски-рационалистически.
„октринерский  абсолютизм  в  оценке жизни  всегда  безжизнен,  насильствен,
всегда есть фарисейское превозношение субботы над человеком. Ќо человек выше
субботы  и  суббота не  должна  быть  абсолютным принципом жизни. ‚озможна и
желанна  лишь жизненно-пластическаЯ  мораль,  длЯ которой все  в  мире  есть
индивидуально  творческаЯ  задача.  Љ  сфере   относительного  не  применимо
абсолютное. ‚  исторически-телесном  мире  нет ничего  абсолютного. ‚озможна
абсолютнаЯ жизнь, но невозможно применить абсолютное к жизни  относительной.
ЂбсолютнаЯ жизнь есть жизнь в любви. ‚ абсолютной жизни не может быть войны,
насилиЯ  и убийства. “бийство, насилие, война есть знак жизни относительной,
исторически-телесной, не божественной. ‚  историческом  теле, в материальной
ограниченности невозможна абсолютнаЯ божественнаЯ жизнь. Њы живем в насилии,
поскольку  живем  в  физическом  теле. ‡аконы  материального  мира  - законы
насилиЯ.  Ђбсолютное  отрицание насилиЯ  и  войны возможно  лишь как Явление
глубоко   индивидуальное,  а  не  как  норма  и   закон.   ќто  предполагает
одухотворение, побеждающее  "мир", и его родовой  закон,  просветление  тела
человеческого нездешним  светом.  Ќо  к  жизни  в  материи этого мира нельзЯ
применить абсолютного, как  закон и норму. …вангелие  не есть  закон  жизни.
Ђбсолютное не применЯетсЯ, а достигаетсЯ. ЂбсолютнаЯ жизнь  есть благодатнаЯ
жизнь,  а не  жизнь,  исполЯющаЯ  закон  и норму.  ‡аконническое  применение
абсолютного к относительному и есть субботничество, заклейменное •ристом.
     ЂбсолютнаЯ истина  о непротивлении злу насилием  не есть закон  жизни в
этом  хаотическом и темном мире, погруженном в материальную относительность,
внутренно  проникнутом  разделением и  враждой.  Џусть этот мир  перейдет  к
абсолютной жизни  в любви. †елать  можно только этого и только к этому можно
стремитьсЯ. ‘овершаетсЯ это  таинственно  и  незримо,  как незримо  приходит
–арство Ѓожие.  Ќо не имеет никакого внутреннего смысла желать внешнего мира
и отрицать  всЯкое внешнее насилие, оставлЯЯ внутренно мир в  прежнем хаосе,
тьме, злобе и вражде.  ќто ничего не значит. ЌавЯзывание  абсолютного закона
относительной жизни есть доктринерство, лишенное всЯкого внутреннего смысла.
†елать можно лишь внутреннего здоровьЯ,  а не  внешнего обличьЯ здоровьЯ при
внутренней  болезни. ЌельзЯ достаточно сильно подчеркивать,  что  абсолютнаЯ
•ристова  любовь  есть  новаЯ   благодатнаЯ  жизнь  духа,  а  не  закон  длЯ
относительной  материальной  жизни.  ‚от  почему  бесконечно сложна проблема
отношениЯ христианства к войне.
     ‚ойну можно  принЯть  лишь трагически-страдальчески. Ћтношение  к войне
может быть лишь  антиномическое. ќто  -  изживание  внутренней  тьмы мировой
жизни,  внутреннего   зла,   принЯтие  вины   и   искуплениЯ.   Ѓлагодушное,
оптимистическое, исключительно радостное  отношение к войне - не допустимо и
безнравственно. Њы войну и принимаем и  отвергаем. Њы принимаем войну во имЯ
ее отвержениЯ. Њилитаризм и пасифизм - одинаковаЯ  ложь.  €  там,  и здесь -
внешнее  отношение к жизни. ЏринЯтие войны есть принЯтие  трагического ужаса
жизни. € если в войне есть озверение и потерЯ  человеческого облика, то есть
в ней и великаЯ любовь, преломленнаЯ во тьме.

     Ћ жестокости и боли

I

     Њного говорЯт  о жестокости наших  дней,  нашей эпохи, о  невозможности
вынести количество боли, выпадающее на долю  нашего поколениЯ.  Њногим  даже
представлЯетсЯ времЯ наше  более жестоким, чем  былые исторические  времена.
ќто - иллюзиЯ и самообман. Њы слишком мало  восприимчивы к жестокости жизни,
вообще, слишком  привыкли к  болЯм  обыденной  жизни. € нужны исключительные
внешние  проЯвлениЯ жестокости,  чтобы  ранить  нашу  душу  и поразить  наше
воображение. „о войны и ее ужасов мы каждый день совершали много жестокого и
претерпевали  много  жестоких  болей.  Џроцесс  всЯкой  жизни  -   жесток  и
болезненен. Ќо восприимчивость  наша притупилась, кожа наша стала толстой. €
мы  ужасаемсЯ  жестокостЯм  войны, в нашем сострадательном пафосе есть  долЯ
бессознательного лицемериЯ. ђост жизни всегда сопровождаетсЯ болью. Љогда мы
творим жизнь, мы совершаем много жестокостей и много жестокостей совершаетсЯ
над нами.  Њы убиваем  не только тогда, когда  колем  штыком  и  стрелЯем из
ружьЯ. ‚ сущности тот, кто принимает мировой процесс, историческое развитие,
тем  самым принимает жестокость и боль и оправдывает их. …сть  жестокость  и
болезненность во всЯком  процессе развитиЯ, во  всЯком выходе  из  состоЯниЯ
покоЯ и бездвижности, во  всЯком восхождении.  ѓероическое начало - жестокое
начало.  ‘амо  движение  уже   болезненно.   Ѓолезнен   самый   элементарный
механический толчок,  порождающий движение. € так до самых высших проЯвлений
духовной  жизни. € кто  хочет свершениЯ исторических судеб человечества, его
развитиЯ ввысь, тот обЯзан принЯть жестокость и боль, заковать себЯ в броню.
’от  же,  кто не  хочет  никакой  жестокости  и  боли,  -  не  хочет  самого
возникновениЯ  мира и мирового  процесса, движениЯ  и  развитиЯ, хочет, чтоб
бытие осталось в состоЯнии первоначальной бездвижимости и покоЯ, чтобы ничто
не возникало. ’аков неотвратимый метафизический вывод.

II

     ‚  исторической  жизни  всЯкое движение вперед  начинаетсЯ с  нарушениЯ
установившейсЯ системы приспособлениЯ  и равновесиЯ, с  всегда  мучительного
выхода из состоЯниЯ относительной гармонии. Ѓолезненно трудно расставатьсЯ с
привычным  строем жизни,  с  тем, что казалось  уже органически  вечным.  Ќо
необходимо  пройти  через  момент   разрыва  и  дисгармонии.  €  это  всегда
болезненно.  Ќо эту болезненность,  эту  жестокость  начала всЯкого движениЯ
должен  принЯть всЯкий,  кто не  хочет  вечного  застоЯ и  покоЯ,  кто  ищет
развитиЯ и новой жизни. †есток и болезненен переход от патриархального строЯ
жизни к иному, более сложному  строю, в котором подымаетсЯ личное начало, до
того времени дремавшее. Ѓолезненно и жестоко всЯкое нарушение первоначальной
целости  и  органичности.  ЏросыпающаЯсЯ,   подымающаЯсЯ  и  сознающаЯ  себЯ
личность всегда жестока в отношении к окружающей ее среде и господствующей в
ней системе  приспособлениЯ,  она  не может  не  причинЯть боли.  Љак  много
жестокости и боли бывает при всЯком разрыве личности с семьей, котораЯ давит
своей системой приспособлениЯ! Љак много  жестокости и боли бывает во всЯкой
борьбе за ценность,  котораЯ  ставитсЯ  выше  блага! Ѓолезненна и мучительна
замена натурального хозЯйства  денежным, болезненно и  мучительно разложение
общины,  разложение старого строЯ семьи, болезнен и  мучителен всЯкий разрыв
со старыми  устоЯми жизни,  со  старыми  идеЯми, болезнен и мучителен всЯкий
духовный и  идейный кризис. Ѓезболезненно оставатьсЯ в покое и бездвижности.
‘ точки зрениЯ состраданиЯ  к людЯм и человеческим поколениЯм, боЯзни боли и
жестокости,  лучше  оставатьсЯ в старой системе  приспособлениЯ,  ничего  не
искать, ни  за  какие ценности  не  боротьсЯ. †естокость сопровождает всЯкое
зачинающеесЯ движение, всЯкий разрыв, предшествующий творчеству.
     €сключительнаЯ религиЯ состраданиЯ,  боЯщаЯсЯ всЯкой боли и  страданиЯ,
как, например, буддизм, есть  религиЯ  бездвижности,  покоЯ. ‚  христианстве
этого  нет,   христианство  считает   неизбежным  прохождение  жизни   через
страдание, христианство знает ценности высшие, чем покой и безболезненность.
•ристианство верит в  искупительность страданиЯ и зовет к вольной ѓолгофе. €
судьба христианских народов -  динамична, а  не статична, как судьба народов
‚остока.  •ристианское человечество творит историю.  Џризнание высшим благом
счастьЯ,  благополучиЯ,  безболезненного  состоЯниЯ людей, прЯмых  интересов
данного поколениЯ должно привести  к застою, к боЯзни творческого движениЯ и
истории.  ‚сЯкое  творчество и всЯкаЯ историЯ есть любовь к  дальнему,  а не
любовь  к  ближнему, любовь к ценности, а  не  к благополучию. ’ворчества  и
истории   нет  без   моментов  страданиЯ   и   боли,   без   жертвы   благом
непосредственной жизни. ‚о всЯкой любви к дали, к  выси, к сверхчеловеческой
ценности есть своЯ жестокость. ‘ухой огонь этой любви пожирает влагу жизни и
несет  страданиЯ  всему,  что  близко,  что  на  плоскости.  Ѓезболезненнее,
сострадательнее было бы не отстаивать дальних и горних ценностей и  уступить
их во имЯ блага людей, не творить истории. ‚ самой точке зрениЯ ценности уже
есть  жестокость и  болезненность. ‚ точке  зрениЯ  блага - безболезненность
покоЯ, приспособлениЯ, удовлетворенности  тем, что  есть, и длЯ тех, которые
есть. Ќо при таком отношении к жизни нельзЯ было бы творить большую историю.

III

     ‚се вышесказанное  может  быть применено  и  к войне.  ‚ойна  жестока и
болезненна. Ќикто не станет утверждать, что война сама по себе есть желанное
благо. Ќетрудно всЯкого привести к сознанию желательности прекращениЯ всЯких
войн  и  замирениЯ  человечества в братском  единении. Ќо такие  отвлеченные
истины  мало помогают  выйти  из жизненных затруднений. ‚есь  вопрос  в том,
отстаиваютсЯ  ли   в  войне   какие-нибудь  ценности,   более  высокие,  чем
человеческое  благополучие,   чем  покой  и  удовлетворенность  современного
поколениЯ? ‘овершаетсЯ ли в этой страшной и жестокой войне что-то важное длЯ
исторической дали и  выси? ‚ идеологических  восхвалениЯх  войны всегда есть
что-то неприЯтное и недолжное. ‚ойна может быть принЯта лишь страдальчески и
трагически.  Ќо эта ниспосланнаЯ нам  война,  может быть,  самаЯ страшнаЯ из
всех  бывших  войн,  есть  во  всЯком  случае  страдальческое  испытание длЯ
современного человечества,  развращенного буржуазным благополучием и покоем,
поверившего  в  возможность мирной  внешней  жизни  при внутреннем  раздоре.
–енность  чести,  национальной  и  личной,  выше  благополучиЯ  и  покойного
удовлетворениЯ.  „остижениЯ жизни исторической, решениЯ  мировых  задач выше
достижений  жизни  замкнуто-эгоистической,  личной  и семейной.  Ѓез  такого
сознаниЯ не может быть  закала народного характера.  …сли в народе побеждают
интересы  покойно-удовлетворенной  жизни  современного поколениЯ,  то  такой
народ  не  может  уже иметь истории,  не в  силах выполнить никакой миссии в
мире. †естокость войны, жестокость нашей  эпохи не  есть просто  жестокость,
злоба, бессердечие  людей, личностей, хотЯ все  это и  может быть  ЯвлениЯми
сопутствующими.   ќто   -   жестокость   исторической   судьбы,   жестокость
исторического движениЯ, исторического испытаниЯ.
     †естокость   человека  -  отвратительна.  Ќас   справедливо   возмущает
жестокость немцев.  Њы чувствуем за этим превращение человека в механическое
орудие  длЯ  целей государственных,  умирание  души  в совершенной  массовой
дисциплине.  Џротив  ожесточениЯ  сердца,  против  жестокости  нравов  нужно
боротьсЯ всеми силами. ‚ойна, конечно,  несет с собой опасность варваризации
и  огрублениЯ. Ћна сдирает  покровы культуры  и обнажает ветхую человеческую
природу.  Ќо есть другаЯ  сторона  в моральной  и  психологической  проблеме
жестокости.  ‘овременные  люди,   изнеженные,  размЯгченные  и  избалованные
буржуазно-покойною   жизнью,   не   выносЯт   не   этой  жестокости   сердца
человеческого, - сердца  их достаточно ожесточены и в мирной жизни, - они не
выносЯт  жестокости  испытаний,  жестокости  движениЯ, выводЯщего из  покоЯ,
жестокости истории и  судьбы. Ћни  не хотЯт истории  с ее  великими  целЯми,
хотЯт ее прекращениЯ в покое удовлетворениЯ и благополучиЯ. € вот эта боЯзнь
жестокости и боли не есть показатель духовной высоты.
     ‘амый  любЯщий.  добрый, сердечный человек может безбоЯзненно принимать
муку  свершающейсЯ  истории,  жестокость  исторической  борьбы.  „оброта  не
противоположна  твердости,  даже  суровости,  когда ее  требует  жизнь. ‘ама
любовь  иногда  обЯзывает  быть  твердым  и жестким,  не боЯтьсЯ  страданиЯ,
которое  несет с  собой  борьба  за  то, что  любишь. ‚опрос  идет  о  более
мужественном,  не  размЯгченном  отношении  к  жизни.   €  в  конце  концов,
безбоЯзненное принЯтие  моментов неизбежной жестокости приводит к  тому, что
многие страданиЯ  избегаютсЯ. ‚едь нужна бывает операциЯ, чтобы  избавить от
смертельной  болезни,  чтобы  предотвратить еще более ужасные страданиЯ. ќта
жестокость и болезненность операциЯ должна быть морально оправдана и в жизни
исторической.  ’от  уготовлЯет человечеству несоизмеримо большие  страданиЯ,
кто боЯзливо  закрывает себе  глаза на необходимость  таких  операций  и  их
доброты  и  мЯгкосердечиЯ  предоставлЯет  человечеству  погибать  от гнойных
нарывов.
     “ нас,  русских, есть боЯзнь силы,  есть вечное подозрение,  что всЯкаЯ
сила от дьЯвола. ђусские - непротивленцы по своему духу. ‘ила представлЯетсЯ
всегда насилием и жестокостью. Ѓыть может, потому русские стали  такими, что
в  истории  своей они слишком много страдали от  насиловавшей  их,  над ними
стоЯщей силы. Њы не  привыкли на силу смотреть с моральной точки зрениЯ, как
на дисциплину  духа,  как  на закал характера.  €з инстинкта  самосохранениЯ
русский  народ привык  подчинЯтьсЯ внешней силе, чтобы она не раздавила его,
но внутренно он считает состоЯние силы не высшим, а низшим состоЯнием. ’аким
создала русский  народ  историЯ. ‚ нравственных сомнениЯх, вызываемых силой,
есть   своЯ   правда.   ‚опрошениЯ  ‹.  ’олстого   не  могут   быть  названы
недоразумением. ‚ них  чувствуютсЯ великие вопрошениЯ всего русского народа,
его своеобразный  моральный склад. Ќо в  русском непротивлении есть опасный,
расслаблЯющий уклон, уклон от  христианства к буддизму.  Ѓыть сильным духом,
не  боЯтьсЯ ужасов и испытаний жизни, принимать  неизбежное  и очистительное
страдание, боротьсЯ против зла - остаетсЯ императивом  истинно-христианского
сознаниЯ. ђусские всего более нуждаютсЯ в  закале характера. ђусскаЯ доброта
часто бывает русской бесхарактерностью, слабоволием,  пассивностью,  боЯзнью
страданиЯ.  ќта пассивнаЯ доброта,  всегда готоваЯ уступить и  отдать всЯкую
ценность, не может быть признана таким  уж высоким качеством.  …сть  доброта
активнаЯ,  твердаЯ  в  отстаивании ценностей.  ’олько  к такой доброте нужно
призывать. €  нужно  противитьсЯ расслаблЯющему  и размЯгчающему ужасу перед
болью и жестокостью жизни.

     Ћ правде и справедливости в борьбе народов

I

     ‘амый  распространенный взглЯд, которым оправдываетсЯ война  со сторона
какого-нибудь народа, -  тот,  что правда и справедливость на  стороне этого
народа. ‚раждебный же народ  представлЯетсЯ целиком пребывающим в неправде и
несправедливости. ќто - чисто  моральнаЯ оценка войны, перенесение моральных
категорий личной жизни  на  историческую жизнь  народов.  ’акое приписывание
исключительной моральной правоты своему народу в войне, а враждебному народу
исключительной  неправоты  нередко бывает скрытым  пасифизмом, вынужденным к
оправданию  данной  войны. ќто благообразнаЯ  точка зрениЯ, котораЯ сразу же
сделалась  господствующей в  ђоссии,  когда разразилась война,  не только не
верна,  но и  опасна. ђусским очень трудно было  вообще  оправдать  войну. ‚
широких  кругах русской интеллигенции  господствовало  сознание,  совершенно
отрицающее войну. ќлементарно простое отрицание войны базировалось на разных
отвлеченных  учениЯх,  как гуманитарный  пасифизм, международный  социализм,
толстовское непротивление  и  т. п.  Џодход  к  проблеме  войны  всегда  был
отвлеченно-моралистический,          отвлеченно-социологический          или
отвлеченно-религиозный. ‘амостоЯтельной работы  мысли  над сложной проблемой
войны у нас не происходило. ‚ойна застала нас нравственно неподготовленными.
Ќачали   на  скорую  руку   строить  оправданиЯ   войны  и  применили  самый
элементарный  прием  -  перенесение  на  мировую  борьбу  народов  привычных
категорий  нравственной  жизни личности. ќто  делали  и  левые  направлениЯ,
исходившие    из   позитивистического    миросозерцаниЯ,    и    направлениЯ
славЯнофильские,  религиозные.  ‘амобытной  исторической   действительности,
обладающей  своими   самостоЯтельными  ценностЯми   и  оценками,   все   эти
направлениЯ не признавали.  ’ворческие  исторические задачи выпадали из полЯ
зрениЯ исключительно моралистического сознаниЯ. ‚ результате наших поспешных
оправданий  войны,  или, точнее, наших самооправданий, получилсЯ один вывод:
мы  лучше  немцев,  нравственнаЯ  правота на нашей стороне,  мы защищаемсЯ и
защищаем, немцы же в нравственном отношении очень плохи, они - насильники, в
них - дух антихристов. ‚ывод  этот не очень богатый и не  очень глубокий. Ќо
лишь в силу  этого нравственного суждениЯ мы признали возможным воевать. „лЯ
одних германский народ был признан носителем милитаризма и реакции  и потому
нужно  воевать  с  ним,  это  -  дело прогрессивное.  „аже  анархисты  вроде
Љропоткина стали на  эту точку зрениЯ. „лЯ  других германский народ оказалсЯ
носителем антихристианских начал, ложной духовной культуры, и потому война с
ним - свЯщеннаЯ война. Ќо всегда оказывалось, что воевать можно лишь потому,
что мы лучше. Њало кто встал на точку зрениЯ борьбы рас.
     џ  думаю, что  такаЯ исключительно  нравственнаЯ оценка войны ложна и в
конце  концов безнравственна. ќлементарное морализирование мешает постигнуть
нравственный смысл  войны.  ’аким  путем угашаетсЯ  вселенское  нравственное
сознание виновности  всех и  всЯ, всех народов и всего  человеческого мира в
ужасе  войны.  Ќравственно достойнее на  себЯ взЯть ответственность  за  зло
войны, а не возлагать  его  целиком  на другого. Ќравственно предосудительно
слишком уж себЯ  считать лучше другого,  а другом  видеть злодеЯ  и на  этом
основании оправдывать  свою борьбы  с ним.  ‚ поединке  необходимо некоторое
уважение к противнику, с  которым стало тесно жить на свете. „олжно это быть
и в поединке народов. „а и неправдоподобно, чтобы мы были во всех отношениЯх
лучше немцев и чтобы  враги  наши были такими уж  низкими злодеЯми и волЯ из
целиком  была  отдана  неправде и злу.  ’ак не бывает.  € в нашей литературе
указывали  на  то,  что  немцы  обнаружили  не только  жестокость  и волю  к
господству  и  насилие,   но   и   чувство   долга,   патриотизм,   огромную
самодисциплину, способность к самопожертвованию во имЯ государства, что само
зло делают они, оставаЯсь верными моральному категорическому императиву. …ще
более  приходитсЯ  признать,  что  в  духовной жизни  германского  народа, в
германской  мистике,  философии,  музыке,  поэзии  были  великие  и  мировые
ценности, а не один лишь культ силы, не один призрачный феноменализм и пр. ‘
другой  стороны, у нас  оказалось  много  нравственных дефектов,  которые уж
слишком  бросаютсЯ в  глаза  и болезненно поражают. Њного русской неправды с
горечью  сознаем  мы.  „олжна ли ослабеть от этого наша волЯ к победе,  наше
сознание исторических задач, падает ли от этого оправдание войны?

II

     ЋбнаруживаетсЯ  всЯ  шаткость наших  моралистических обоснований войны.
ђусский человек, усомнившись в своих исключительных нравственных качествах и
признав некоторые качества за врагом, начинает думать, что  и воевать-то  не
стоит, - у него  слабеет волЯ,  он уже не имеет пафоса. …сли у  немцев  есть
своЯ правда и свои нравственные качества, то русскому начинает казатьсЯ, что
воевать  против  немцев  нельзЯ,  нехорошо  и  неоправданно. Ќа  почве такой
моральной    рефлексии   растут    настроениЯ    пассивного   пораженчества,
гуманитарного  пасифизма  и  просто  длЯблости и индифферентизма.  „лЯ того,
чтобы мы были  по-настоЯщему воодушевлены, независимо от оценки немцев, наше
сознание должно  быть  направлено  в  совершенно другую сторону,  мы  должны
преодолеть исключительный морализм наших  оценок. ЊироваЯ  борьба народов  в
истории определЯетсЯ не моральными прерогативами. ќто  - борьба за достойное
бытие и исторические задачи, за историческое творчество. ‘праведливость есть
великаЯ   ценность,  но   не  единственнаЯ  ценность.   €  нельзЯ  оценивать
историческую борьбу народов  исключительно с точки зрениЯ справедливости,  -
существуют   и  другие  оценки.  Ќациональные  тела  в  истории   образуютсЯ
длительной, мучительной и сложной борьбой. „остойное национальное бытие есть
историческое  задание,  а  не  простаЯ  историческаЯ данность.  ‡адание  это
осуществлЯетсЯ  борьбой. €сторическаЯ  борьба есть  борьба за бытие, а не за
прЯмолинейную  справедливость, и  осуществлЯетсЯ  она совокупностью духовных
сил народов. ќта  борьба за национальное бытие - не утилитарнаЯ  борьба, она
всегда  есть борьба  за ценность,  за творческую силу, а не  за элементарный
факт  жизни,  не за простые интересы. Њожно  сказать, что  борьба народов за
историческое  бытие имеет глубокий моральный и  религиозный  смысл,  что она
нужна длЯ высших целей  мирового  процесса.  Ќо нельзЯ  сказать, что  в этой
борьбе  один  народ  целиком  представлЯет  добро,  а другой  народ  целиком
представлЯет  зло. Ћдин народ может быть лишь  относительно более прав,  чем
другой.  Ѓорьба  за  историческое  бытие  каждого  народа  имеет  внутреннее
оправдание. џ могу признавать правоту своего  народа в мировой войне, но это
не  есть  правота исключительных  нравственных  преимуществ, это  -  правота
творимых исторических ценностей и красота избирающего ќроса.
     €  мироваЯ борьба  союзников с  ѓерманией  есть борьба  за историческое
бытие и исторические ценности, а не борьба исключительных моральных  качеств
и  прерогатив. џ  хочу  преобладаниЯ в  мире ђоссии и  Ђнглии  и  ослаблениЯ
мирового   значениЯ  ѓермании.  Ќо  совсем  неверно  было  бы  сказать,  что
постановка такой исторической задачи и борьба за такую историческую ценность
есть  требование отвлеченной справедливости и  определЯетсЯ  исключительными
нравственными  преимуществами  Ђнглии  и  ђоссии  перед  ѓерманией.  Ѓорьба,
которую ведет так  насильнически ѓерманиЯ  за мировое преобладание, длЯ  нее
может быть не  менее  оправдана и в ней может быть свой нравственный  пафос.
Ќужно признать, что война одинаково может быть оправдана с двух  сторон. ќто
нравственно парадоксальное по внешности утверждение ведет не к нравственному
индифферентизму, а к повышению нравственного  сознаниЯ. Ќравственно ошибочно
и  недостойно  обосновывать,  например, великую миссию  ђоссии на принижении
других народов. „остойнее  боротьсЯ за исторические ценности с  противником,
за  которым  признаютсЯ  некоторые ценности.  ‚ойна есть столкновение судеб,
поединок, обращенный  к  высшему ‘уду.  ’акова природа всЯкого  столкновениЯ
индивидуальностей  в  мире.  ‚  поединке,  который  есть  апеллЯциЯ  двух  к
’ретьему, к Џровидению, один  может  быть более  прав, чем другой.  Ќо смысл
поединка, как и всЯкого столкновениЯ индивидуальностей, совсем не в том, что
один имеет исключительные нравственные преимущества  перед другим.  ‚опрос о
том, что войну  начала ѓерманиЯ, что  она главнаЯ виновница  распространениЯ
гнетущей власти милитаризма над миром, что она нарушила нормы международного
права, вопрос дипломатический и военный - длЯ нашей темы второстепенный. ќта
точка зрениЯ  не берет глубины вопроса, остаетсЯ на поверхности. „ело идет о
мировом   духовном   преобладании   славЯнской  расы.  Њне  неприЯтен   весь
нравственный  склад германца, противен его формалистический пафос долга, его
обоготворение государства, и Я склонен  думать, что славЯнскаЯ душа с трудом
может переносить самые нравственные качества германцев, их нравственную идею
устроениЯ  жизни.  € Я  бы хотел боротьсЯ с германцами  за  наш нравственный
склад, за наш  духовный тип. Ќо это менее всего означает, что война подлежит
расценке с  точки зрениЯ моральных прерогатив  противников. ‚ойна апеллирует
не  к  моральной  справедливости,  а  к  онтологической  силе.  Џреобладание
славЯнского нравственного склада  над германским нравственным складом совсем
не  есть  проблема   справедливости.  Љ  столкновению  индивидуальностей  не
применима категориЯ справедливости. ќто скорее дело исторической эстетики.

II

     ЌельзЯ искать справедливости в  образовании  великих империй, например,
ђимской  или Ѓританской. Њожно  обсуждать способы, которыми пользовались при
образовании великих империй, но точка  зрениЯ отвлеченной справедливости при
оценке великих  исторических образований совершенно безжизненна и бесплодна.
Њы признаем, что образование великой ђимской империи имело огромное значение
длЯ  объединениЯ человечества, длЯ  единства  всемирной  истории.  Ќо  очень
сомнительно,  чтобы  в  образовании  ђимской  империи   можно  было  увидеть
справедливость.  „лЯ  чисто  моралистической точки  зрениЯ,  переносЯщей  на
историческую   действительность   моральные  категории   личной  жизни,   не
существует   исторических   задач   и  ценностей   жизни  исторической,  как
самостоЯтельной  сферы.  ’акой  морализм  ведет  к утверждению  status  quo.
‘праведливость  -  статична,  а не  динамична. ‚сЯкаЯ творчески историческаЯ
задача предполагает изменение status quo  и не обходитсЯ без принудительного
перераспределениЯ  исторических  тел.  Њорализм,  целиком захваченный  одной
идеей отвлеченной  справедливости, допускает лишь оборонительную войну, лишь
отрицательную  самозащиту.  Ќо  великаЯ  война  должна  иметь  и  творческие
исторические  задачи,  должна  что-то изменить  в мире  к лучшему,  к  более
ценному бытию.  Ќапример, борьба за  проливы не есть  борьба  за отвлеченную
справедливость,  это   -   борьба  за  историческое   бытие,   за  повышение
исторической ценности. ’рудно было бы даже сказать, что означает отвлеченнаЯ
справедливость  в  применении к  турецкой проблеме.  ‘праведливо  ли было бы
охранение  ’урецкой империи или  справедливо  ее  разрушение?  џ  верю,  что
мировое  преобладание  ђоссии и  Ђнглии повысило бы  ценности  исторического
бытиЯ человечества, способствовало бы объединению ‚остока и ‡апада и дало бы
простор  всЯкому индивидуальному историческому  существованию.  Ќо  проблема
‚остока и ‡апада не есть проблема отвлеченной справедливости, это - проблема
конкретного бытиЯ. „лЯ отвлеченных моралистов в  оценке исторической  борьбы
проблема ‚остока и ‡апада просто не существует, она не интересует их.
     Ќам,  русским, необходимо  духовное воодушевление  на  почве  осознаниЯ
великих исторических  задач,  борьба за  повышение  ценности нашего  бытиЯ в
мире,  за  наш дух,  а  не  на  почве  того  сознаниЯ, что  немцы  злодеи  и
безнравственны,  а мы  всегда правы и  нравственно  выше  всех.  Џреодоление
элементарного морализма  привело  бы  к более высокому моральному  сознанию.
‘праведливое и  джентльменское  отношение к диаволу  может  лишь  укрепить в
борьбе со  злом. Ѓолее справедливое отношение к  врагу должно не ослабить, а
усилить волю к победе. ‚олЯ к победе должна быть поставлена в зависимость от
наших  отрицательных  оценок  нравственных  свойств немцев.  Њы  верим,  что
последнЯЯ и  окончательнаЯ победа в бытии должна принадлежать духовной силе,
а не  материальному насилию  Ќо  духовнаЯ сила может проходить в  мире через
великое испытание и  унижение,  через ѓолгофу. ‘ила же торжествующаЯ  в мире
может оказатьсЯ призрачной.  € как бы ни слагалась внешнЯЯ судьба, наше дело
- выковывать волю к высшему бытию.

     „вижение и неподвижность в жизни народов

I

     €сторическаЯ жизнь народов полна борьбы и движениЯ. ЏринЯвший историю и
историческую судьбу принимает и движение со всей его болью и мучительностью.
Ѓорьба народов за повышение и рост жизни не может быть неподвижностью. Њежду
тем очень распространены идеологические построениЯ, которые в неподвижности,
в   сохранении   status   quo   видЯт   справедливость,  всЯкую  же  борьбу,
перераспределЯющую  исторические тела,  считают неправдой и насилием. Њногие
находЯт очень прогрессивной, демократической и справедливой ту точку зрениЯ,
котораЯ  провозглашает:  не нужно  никаких  аннексий, пусть все  останетсЯ в
прежних  границах.  ‘овершенно  непонЯтно,  почему  status  quo,  сохранение
прежних границ бытиЯ народов есть меньшее насилие, чем изменение границ, чем
перераспределение национальных тел,  чем те или другие аннексии. ‘овременные
люди охотно соглашаютсЯ воспользоватьсЯ  результатами старых насилий, старой
борьбы, старых перераспределений и аннексий. Ќо они не согласны возложить на
себЯ  ответственность  за новые  перераспределЯющие  движениЯ, за новую боль
исторического  созиданиЯ.  Ќациональные  тела  образовались   в  истории   и
определили  свои границы через  борьбу, и в борьбе этой был элемент насилиЯ.
Ќо  можно  ли сказать, что великие исторические  задачи  уже кончились и что
остаетсЯ   лишь  сохранение   установившегосЯ?   ‘крытое   отрицание  всЯких
исторических задач  есть  в  современных идеологиЯх, которые  кажутсЯ  очень
прогрессивными.  Њировое дело овладениЯ  поверхностью земли и расселениЯ  на
ней народов  представлЯетсЯ уже  законченным.  ‚ соотношениЯх народов должно
прекратитьсЯ  всЯкое  движение  и  начатьсЯ  неподвижность.   ЋстаетсЯ  лишь
счастливо  устроитьсЯ на  справедливо распределенной  земле.  Ќо  счастливое
устроение - статическаЯ,  а  не  динамическаЯ  идеЯ. Ћтвлеченно-гуманитарное
отрицание всЯких  движений и  готовность признать,  что  война  должна  быть
вничью  и вернуть лишь к status quo ante bellum, [Џоложение, существующее до
перемен, происшедших  в  результате войн (лат.).  (Џримечание составителЯ.)]
враждебнаЯ историческому творчеству.
     ’очка  зрениЯ  отвлеченной справедливости  -  статична. ќта отвлеченнаЯ
справедливость  лишь  поддерживает мировое  равновесие,  идеальный  экилибр.
€сторическаЯ  динамика  предполагает  нарушение  экилибра  и  того,  что уже
слишком  привыкли считать  справедливым, предполагает прохождение  через то,
что может показатьсЯ несправедливым, признание ценностей иных,  чем ценность
отвлеченной,  охранЯющей  справедливости. ЏасифистскаЯ  теориЯ вечного  мира
легко  превращаетсЯ в  теорию вечного  покоЯ, счастливой  бездвижности,  ибо
последовательно должно отрицать не только  боль,  свЯзанную с  движением, со
всЯким  зачинающим  историческим творчеством. …сли  утверждаетсЯ,  что война
сама по себе  не есть благо,  что она свЯзана со злом и  ужасом, что желанно
такое состоЯние человечества, при котором войны невозможны и ненужны, то это
очень  элементарно  и слишком  неоспоримо.  —еловечество  и  весь  мир могут
перейти к высшему бытию, и  не будет уже материальных  насильственных войн с
ужасами,  кровью  и убийством.  Ќо  и  тогда  в  этом высшем состоЯнии будет
борьба, движение,  историческое творчество,  новое  перераспределение  тел и
духов.  €зменЯтсЯ способы борьбы, все сделаетсЯ более  тонким, и внутренним,
преодолеютсЯ слишком грубые и внешние методы, но и тогда будет боль движениЯ
и  борьбы,  счастливого  покоЯ  и  бездвижности,  благодатного  экилибра  не
наступит.  € на  небе, в иерархии  ангелов,  есть  войны. ‚ойны  могут  быть
духовными,  войнами  духов.  „ухи  добрые  сражаютсЯ   с  духами  злыми,  но
вооружениЯ из более тонкие и совершенные. ’ворческие заданиЯ исторического и
мирового  процесса  не могут  прекратитьсЯ и  не  может  наступить состоЯние
статическое, вечный счастливый покой. —еловечество призвано идти ввысь, а не
устраиватьсЯ  на  равнине.  €  высшаЯ  радость  человеческаЯ   есть  радость
движениЯ, а не радость бездвижности. Џеред  человечеством стоЯт еще огромные
задачи  овладениЯ  поверхностью  земного  шара  и  регулированиЯ ее. Џроцесс
образованиЯ  и  кристаллизации национальных  тел  еще  не закончилсЯ. Њиссии
народов в истории еще не  выполнены, и существуют народы и  расы, которые не
сказали еще своего  слова, не  выполнили своего  дела,  и им  предстоЯт  еще
периоды высшего подъема.

II

     ”ормальный  принцип   отрицаниЯ   всЯких  аннексий,  сохранениЯ  старых
установившихсЯ  границ неприемлем,  последовательно  не приводим и  не может
претендовать  на безусловное значение. Ђннексии могут быть отвратительны, но
могут быть желанны. Џопробуйте применить  эту  статистическую точку зрениЯ к
’урции  и Ђвстрии, и сразу же обнаружитсЯ ее несостоЯтельность.  Џочему было
бы справедливым сохранение status quo в  разлагающейсЯ, не  имеющей будущего
’урции  или  в  искусственной,   не   органической  и   не  имеющей  никакой
самостоЯтельной миссии Ђвстрии?  €нстинкты исторического  творчества, ценные
исторические задачи требуют тут больших изменений и перераспределений. Ќовые
образованиЯ  будущего более  ценны,  чем охранение  одрЯхлевших исторических
организмов.  ‚се  национальные  и  государственные  образованиЯ  имеют  свою
судьбу,  свои периоды  зарождениЯ,  расцвета  и упадка. ‚се народы  призваны
сказать свое слово, сделать свой вклад в  мировую  жизнь, достигнуть высшего
цветениЯ  своего  бытиЯ.  Ќо  бытие  народов  и   государств  в  истории  не
сохранЯетсЯ  вечно,  в  неподвижных  формах и  границах.  Ќаступают  моменты
истощениЯ  и  нежизнепригодности.  ѓрециЯ создала  величайший  цвет  мировой
культуры,  знала  небывалые,  единственные  творческие  подъемы,  но  и  она
выродилась и исчезла. ќллины истощили свои силы и должны были уступить место
римлЯнам, имевшим совсем другую  миссию в мире. џ верю, что  древнЯЯ  ќллада
останетсЯ  навеки  жить  в  божественном  миропорЯдке,  но  эмпирически  она
перестала  существовать.  €спаниЯ   была  великой  страной,  знала   великий
творческий  подъем  и расцвет. Ќо она  быстро  истощилась,  была оттеснена и
превратилась  во  второстепенную страну.  € врЯд ли  кто-нибудь думает,  что
€спаниЯ  может  возродитьсЯ до мировой роли. ‚се народы имеют свои времена и
сроки, знают свой час. …сть  смена в миссии великих народов. Ћдин народ свою
миссию уже исполнил  или истощилсЯ прежде, чем исполнил ее  до конца. „ругой
народ идет ему на смену. „о времени народы хранЯт свои потенциальные силы. €
к  этой  смене народных миссий не применимы  суждениЯ  справедливости. ќто -
высшаЯ судьба.
     Ѓорьба народов  есть борьба  духовных сил,  высших предназначений, а не
борьба   за   животное   существование  и  элементарные  интересы.  †ивотное
существование  и  удовлетворение  элементарных  интересов  возможно   и  при
оттеснении  народов и государств  на второй  план истории.  “нижение  народа
наносит рану прежде всего его духу, а не его телу, его призванию,  а не  его
интересам. „уховный  и  культурный  расцвет  народа предполагает и некоторое
материальное могущество, символизирующее его внутренние потенции.  Ќо  народ
опускаетсЯ и погибает, когда материальное могущество превращаетсЯ длЯ него в
кумира  и целиком захватывает  его дух.  …сть большие основаниЯ думать,  что
германский  народ, имевший свою великую миссию в мире, в этой  войне истощит
свои  силы.  ‘лишком  направил  он  свои  силы  на  создание   материального
могущества, и это  исказило  дух его.  Ќарод же  русский таил свои  силы, не
выЯвил  их еще целиком в истории. € можно верить, что час смены исторических
миссий  пробил. Њногое перераспределЯетсЯ  в  исторических  телах  от  смены
исторических  призваний. Ќо к этой смене народных  призваний,  всегда  столь
многое   изменЯющей  на  поверхности  земли,  совсем   неприложимы  суждениЯ
статической  справедливости.  ‘уществуют  страны  и  народы,  огромнаЯ  роль
которых в истории определЯетсЯ  не  положительным,  творческим призванием, а
той карой,  которую несут они другим народам за их грехи. €  всего более это
можно сказать о ’урции. Ћбразование великой ’урции  в  …вропе, ее власть над
христианскими  народами - это была кара,  ниспосланнаЯ  за грехи  ‚изантии и
христианских народов …вропы.  ’урциЯ, как великаЯ империЯ, всегда  держалась
взаимной ненавистью и распрЯми христианских народов. ‘охранение status quo в
’урции  было  низкой, трусливой и завистливой политикой великих  европейских
держав.  ’аким путем не давали ђоссии выЯвить в  мире свою  мощь и исполнЯть
свое призвание. € если  беспримернаЯ война не решит  восточного вопроса,  то
человечеству грозЯт  новые,  страшные войны.  Ќередко сохранение  status quo
означает сохранение огнедышащего вулкана, который раньше или позже извергнет
лаву.

III

     Ѓорьба ђоссии и ѓермании не есть соревнование на почве  справедливости,
но не есть также и  элементарнаЯ биологическаЯ борьба за  интересы. ‚ борьбе
этой ставЯтсЯ динамические,  творческие задачи. ђоссиЯ и ѓерманиЯ борютсЯ за
свои  места в мировой жизни и мировой истории, за преобладание  своего духа,
за  творчество  своих  ценностей, за свое  движение.  Њатериальные  интересы
играют тут  роль, но  подчиненную. ‚  такой  борьбе  должна быть приведена в
движение всЯ совокупность духовных  сил народов. Ќо  постановка исторической
задачи каким-нибудь  великим народом предполагает некий творческий произвол,
свободное  напрЯжение  всей энергии этого народа. ’ворческаЯ задача не  есть
исполнение закона, не  есть дело божественного фатума. Њожно  допустить, что
‘ам  Ѓог  предоставлЯет  своим  народам  свободу в  постановке  динамических
исторических задач  и  в их выполнении, не насилует их, когда они борютсЯ за
творчество более высоких ценностей. € духовное преобладание в мире ђоссии, а
не   ѓермании,   есть  дело   творческого   произвола,  а   не   отвлеченной
справедливости.  ќто дело свободного  движениЯ  в  мире,  а не  статического
равновесиЯ.
     Ћправдание  ђоссии  в мировой  борьбе,  как  и всЯкой  страны,  всЯкого
народа, может  быть лишь  в  том, что  внесет в мир  большие ценности, более
высокого  качества духовную  энергию,  чем ѓерманиЯ, притЯзаниЯ  которой  на
мировое  владычество  она отражает,  что своим  неповторимым  индивидуальным
духом она подымает человечество на более высокую  ступень бытиЯ. ќто не есть
от  века   предрешенное,   уже   в  онтологическом   порЯдке  осуществленное
преимущество ђоссии, это  -  стоЯщаЯ перед нами свободнаЯ творческаЯ  задача
грЯдущей жизни.  Ћправдание всЯкого народа,  как и всЯкого  человека,  перед
высшим  ‘мыслом  жизни может  быть лишь динамическим,  а не  статическим.  ‚
творческом  движении,  а  не  в  извечной  неподвижности,  котораЯ   кажетсЯ
справедливостью, нужно искать более высоких качеств бытиЯ народов. €деологиЯ
статической справедливости или предвечно осуществленного статического бытиЯ,
- мертвенна и безжизненна. ’олько творческое сознание может оправдать их и в
собственных глазах, и в глазах мира. ‚нести  же в мир творческие ценности мы
может лишь в том  случае,  если будем  повышатьсЯ и в ценности  и в качестве
нашего  собственного   бытиЯ.  ‚сЯкое  творческое  притЯзание  должно   быть
оправдано  творческим  действием,  движением  к более  высокому  качеству. €
истиннаЯ национальнаЯ политика может быть лишь  творческой, а не охранЯющей,
созидающей лучшую жизнь, а не кичащейсЯ своей статической жизнью.

     Ћпубликовано в мае 1916.
     Ћ частном и историческом взглЯде на жизнь

I

     Ћтношение к  войне очень разделЯет людей  на  два типа,  которым трудно
сговоритьсЯ. Ћдни смотрЯт на войну,  как и  на все на свете, с частной точки
зрениЯ, с точки зрениЯ личной или семейной жизни, блага и  счастьЯ людей или
их   страданий   и  несчастьЯ.   „ругие  смотрЯт  на  войну  с  сверхличной,
исторической, мировой точки зрениЯ, с точки  зрениЯ ценности национальности,
государственности, исторических  задач,  исторической судьбы народов и всего
человечества. —астнаЯ точка  зрениЯ на жизнь, имеющаЯ  в виду  исключительно
благо  или  несчастьЯ - Џетрoв и €вaнов, -  не есть непременно обывательскаЯ
безыдейнаЯ точка зрениЯ, - она может быть  и очень идейной,  принципиальной.
„лЯ  идейного  сознаниЯ счастье или страдание Џетра  и  €вана представлЯетсЯ
счастьем  или страданием народа.  Ћчень  характерно, что ‹. ’олстой и тогда,
когда писал "‚ойну и мир", и тогда, когда писал свои нравственно-религиозные
трактаты, был  безнадежно замкнут в  кругу частной точки зрениЯ на жизнь, не
желающей  знать ничего, кроме индивидуальной  жизни, ее радостей и горестей,
ее  совершенств или  несовершенств. „лЯ толстовского чувства жизни реальна и
существенна лишь частнаЯ жизнь €вана и Џетра, жизнь семейнаЯ и нравственнаЯ,
их нравственные сомнениЯ и их исканиЯ нравственного совершенствованиЯ. Ћчень
показательно отношение  ‹евина  к  русско-турецкой  войне  и  к  славЯнскому
вопросу. †изнь историческаЯ, национальнаЯ, задачи истории, борьба народов  и
царств,  великие  исторические  люди   -   все  это  казалось   ‹.  ’олстому
несущественным, нереальным, обманчивой и внешней оболочкой жизни. ‚ "‚ойне и
мире" не только "мир" побеждает "войну",  но и  вообще  реальность "частной"
жизни   побеждает   призрачность  жизни   "исторической",  детскаЯ  пеленка,
запачканнаЯ в  зеленое  и  желтое,  оказываетсЯ  существеннее,  глубже  всех
Ќаполеонов и  всех столкновений  ‡апада  и  ‚остока.  „лЯ ’олстого  частнаЯ,
растительно органическаЯ  жизнь  всегда реальнее и  существеннее,  чем жизнь
духовнаЯ, чем презираемое им культурное творчество, чем "науки и искусства".
€ вместе с тем со своей  "частной"  точки зрениЯ ’олстой  не видит  личности
человеческой,  всЯкий  лик  тонет  длЯ  него  в  безличном.  ’олстой с такой
легкостью радикально отверг  историю  и  все историческое, потому что  он не
верит  в ее реальность  и  видит  в  ней лишь случайную  и хаотическую  кучу
мусора. Ќо историЯ отомстила ему. Ћн перестал видеть и личность, она утонула
в  органической стихии. “ Џлатона Љаратаева нет  личности,  как нет  ее  и у
Ќаташи. ‹ичность  заслонена такими "частными" вещами, как пеленки и онучи. ‚
истории же, в  сверхличной, мировой истории именно видна личность, проЯвлЯет
себЯ ЯркаЯ  индивидуальность.  "€сторическое" раскрывает  личность, дает  ей
движение,  "частное" же, хозЯйственно-родовое, закрывает личность и не  дает
ей хода.
     Џо-другому, менее последовательно, чем  ‹. ’олстой,  но  также отвергла
исторический и  утверждала  "частный"  взглЯд на  жизнь  значительнаЯ  часть
русской  интеллигенции  в своем  традиционном миросозерцании.  ‚  отличие от
моралистического   индивидуализма    ’олстого,   радикальнаЯ   интеллигенциЯ
держалась общественного миросозерцаниЯ и общественных  оценок.  Ќо сама  эта
общественность  была глубоко  "частной", признавшей  единственной  ценностью
благо €вaнов  и  Џетрoв, по своей ориентировке  игнорировавшей  исторические
ценности  и   задачи,  мировые,  сверхчеловеческие  перспективы.  „лЯ  этого
частно-общественного миросозерцаниЯ интеллигенции не существовало, например,
самостоЯтельной ценности национальности или  конкретного типа  культуры. ќто
миросозерцание было  номиналистическим  в  отношении  ко  всем  историческим
организмам: национальным, государственным, церковным - и реалистическим лишь
в  отношении  к   социальному  человеку  и  социальным  классам.  „лЯ  этого
миросозерцаниЯ  не  существовало  ђоссии,  как  самостоЯтельной  реальности,
имеющей свою судьбу и задачу в мире. ђеальна не ђоссиЯ, а лишь населЯющие ее
люди, например, крестьЯне и  рабочие, их  благо и  их судьба. “ женщин очень
слабо  развито  чувство   истории,  их  очень  трудно  довести  до  сознаниЯ
исторической задачи и исторической ценности, их взглЯд на жизнь - безнадежно
и  безвыходно  "частный".  †енское  частное  сострадание  может  привести  к
увеличению страданий, ибо оно не видит общей перспективы человеческой жизни,
целиком захвачено временно-частным.
     ’акое женски-частное и женски-сострадательное отношение к жизни  всегда
бывает результатом  решительного преобладаниЯ чувства над волей.  …сли бы  в
мире господствовало исключительно женственное начало, то истории не было бы,
мир осталсЯ бы в "частном" состоЯнии, в "семейном"  кругу. Њенее всего можно
было  бы  сказать,  что такое  частно-женственное  отношение  к  жизни  есть
результат сильного чувства личности. Ќаоборот, сильное чувство личности есть
в  том мужественном  начале,  которое  начало историю и хочет довести ее  до
конца. ‚се в мире совершаетсЯ через истинное соотношение мужского и женского
начала  и  взаимное  их  проникновение.  Ќо  в  отношении  к  жизни  русской
интеллигенции,   да  и  вообще   русских  людей  есть  как  бы  преобладание
женственного,  господства  чувства  женственного  состраданиЯ,   женственных
"частных"  оценок,  женственного  отвращениЯ  к   истории,  к  жестокости  и
суровости всего исторического, к холоду и огню восходЯщего ввысь духа.

II

     ќто "частное"  миросозерцание есть плод гуманизма. Ќо это  не  гуманизм
эпохи ‚озрождениЯ, это - гуманизм, доведенный в  XIX веке до своих последних
выводов,  соединившийсЯ  с  позитивизмом, отвергнувший  все  ценности, кроме
человеческого блага. ‚ конце концов, этот гуманизм  антирелигиозен  по своей
природе.   ќто  исключительное  внимание   к  судьбе   отдельного   человека
оказываетсЯ    призрачным.   ‚   действительности   же    номинализм   этого
миросозерцаниЯ  идет дальше,  он разлагает и человека, принужден  отвергнуть
реальность души человека, всегда ведь свЯзанной с бесконечной глубиной бытиЯ
мирового, и  выбрасывает  человека на поверхность. —еловек  делаетсЯ орудием
фиктивного блага. ѓуманитарнаЯ теориЯ прогресса приносит  всЯкого человека в
жертву своему  божку  и  не  может  найти оправданий  длЯ страданий и  жертв
человеческой     личности.     ’акова    уж     неотвратимаЯ     диалектика:
позитивно-гуманитарное  отвержение  божественных  ценностей  ведет  в  конце
концов к  отвержению человека, ценности его души, превосходЯщей  эту видимую
эмпирическую жизнь.
     „лЯ  этого  миросозерцаниЯ  благо  человека,  отсутствие страданий выше
ценности человека,  выше чести  и достоинства человека. —астно-общественное,
гуманистическое  миросозерцание  расслаблЯет  человека,  отнимает  у него ту
глубину,  в  которой  он всегда свЯзан со всем "историческим",  сверхличным,
всемирным,  делает  его  отвлеченно-пустым  человеком. ’ак погибает и  немаЯ
великаЯ правда гуманизма. Џоистине всЯкий  человек есть  конкретный человек,
человек исторический,  национальный, принадлежащий  к тому  или  иному  типу
культуры,  а не отвлеченнаЯ  машина, подсчитывающаЯ свои блага  и несчастьЯ.
‚се историческое и мировое в человеке принимает форму глубоко-индивидуальных
инстинктов,  индивидуальному  любви к своей  национальности, к национальному
типу культуры, к конкретным историческим задачам.
     Ѓолее  углубленный,  более  религиозный  взглЯд  на  человека  ведет  к
открытию  в   нем,  в  его   глубине  всего  исторического,  мирового,  всех
сверхличных ценностей. Ќациональность есть моЯ национальность и она во  мне,
государственность  -  моЯ  государственность  и она  во мне,  церковь  - моЯ
церковь и она во мне, культура - моЯ культура и она во мне, всЯ историЯ есть
моЯ  историЯ  и  она  во  мне.  €сторическаЯ судьба  моего  народа,  истории
человечества и истории мира. €  все жертвы всемирной истории совершаютсЯ  не
только мной, но и длЯ  менЯ, длЯ моей вечной жизни. ‘лезинка ребенка пролита
не  только длЯ мира,  длЯ свершениЯ мировой судьбы, но и длЯ самого ребенка,
длЯ  свершениЯ его  судьбы. €бо весь мир  есть мир этого ребенка, он в нем и
длЯ него. ђебенок может не сознавать своей всемирности, как не сознают этого
многие взрослые дети - Џетры и €ваны. Ќо это слабость и узость человеческого
сознаниЯ,  это  выброшенность   человека  на   поверхность  не  может   быть
опровержением той  великой истины, что каждый человек  - всемирный по  своей
природе и что в нем и длЯ него совершаетсЯ всЯ историЯ.
     ‹ишь такой углубленный взглЯд делает менЯ свободным,  гражданином моего
отечества  и  гражданином  вселенной.  "—астный"  же  взглЯд на  жизнь,  длЯ
которого все историческое, мировое  сверхличное - чуждое и инородное, делает
рабом, способным лишь на рабий  бунт. ђаб вечно ощущает насилие над собой со
стороны внешнего,  и длЯ него все  внешнее -  чуждое. ‘вободный  все ощущает
своим  путем,  своим  испытанием,  своей  судьбой.  ’ак  и  войну  Я  должен
постигнуть как  свершение  моей  судьбы  -  Я  ее  виновник  и  она  во  мне
происходит, в каждом €ване и Џетре и длЯ каждого €вана и Џетра. €бо поистине
каждый €ван и Џетр - мировое  существо, в глубине своей сообщающеесЯ со всем
историческим и сверхличным. „лЯ огромной массы €ванов и Џетров  этот мировой
процесс  протекает  в их  бессознательной  или  подсознательной  стихии.  Ќо
сознание этой массы должно быть поднЯто до этого мирового сознаниЯ, а  не до
того  рабски-обособленного  сознаниЯ, длЯ  которого  все мировое оказываетсЯ
внешним и  навЯзанным.  ‹ишь на этой почве  возможно решение проблемы  €вана
Љарамазова о слезинке замученного ребенка. ‘ "частной" точки зрениЯ слезинка
ребенка не может быть оправдана.  ‡асученный ребенок - бессмысленнаЯ жертва,
вызывающаЯ протест против мира, а в конце концов, и против Ѓога. Ќо жертвы и
страданиЯ могут быть оправданы, если видеть ту глубину  всЯкого существа, на
которой судьба национальнаЯ, историческаЯ и  мироваЯ  есть  его  собственнаЯ
судьба.

III

     Ћчень  характерно,   что  углубленный,  религиозный  взглЯд   на  жизнь
допускает жертвы  и страданиЯ, во многом слишком трудно  видеть искупление и
путь к высшей  жизни.  Ѓолее  же  поверхностный, "частный"  взглЯд  на жизнь
боитсЯ жертв и страданий и всЯкую слезу считает бессмысленной. ’от взглЯд на
жизнь,  который  Я называю историческим  лишь в противоположность частному и
который, в сущности, религиозный, - ценности ставит выше блага, он принимает
жертвы и страданиЯ во  имЯ  высшей  жизни,  во  имЯ  мировых целей,  во  имЯ
человеческого восхождениЯ.
     ‚се героическое  рождаетсЯ  на этой почве. ѓосподство частных оценок  и
частных  точек зрениЯ  на жизнь не  способствует расцвету личности.  Ќа этой
почве  рождаютсЯ  бессмысленные  и  рабьи  бунты,  но   не  рождаютсЯ  Яркие
творческие  индивидуальности.  џркие творческие индивидуальности всегда ведь
обращены   к   мировому,   к  "историческому",  а  не   к   "частному".  „лЯ
исторического, обращенного  к мировым  ценностЯм взглЯда на жизнь остаетсЯ в
силе заповедь Ќицше: будьте жестоки,  тверды. €  другаЯ еще заповедь лежит в
основе этого  чувства жизни: любите дальнего больше, чем ближнего. †есткость
совсем не есть жестокость, она есть свойство духовное, а не биологическое, -
жертва  низшими  состоЯниЯми  духа   во   имЯ   высших   состоЯний,   жертва
элементарными благами  во имЯ восхождениЯ  и эволюции  человека.  Џо личному
своему  опыту каждый  человек знает,  что боЯзливаЯ и размЯгчающаЯ  отсрочка
некоторых страданий и жертв ведет лишь к тому, что в будущем эти страданиЯ и
жертвы делаютсЯ еще большими. …сть неотвратимаЯ жестокость в развитии жизни,
и  при  исполнении  заповеди  жесткости  и  твердости  эта  жестокость может
уменьшитьсЯ и сократитьсЯ. ’ак на войне, слишком жалеЯ людей, можно привести
к тому, что погибнет еще большее количество людей. …сть жестокость во всЯком
государстве,  оно имеет  природу "холодного  чудовища".  Ќо без  государства
человечество на том уроне, на котором оно находитсЯ, было бы ввергнуто в еще
более жестокое, звериное состоЯние. †естокаЯ судьба государства есть в конце
концов судьба человека, его борьба с хаотическими стихиЯми в себе  и  вокруг
себЯ, с изначальным природным злом,  восхождение человека  к высшему  и  уже
сверхгосударственному  бытию.  ѓосударство  само   может  делатьсЯ  злым   и
истреблЯющим, его всегда подстерегает  соблазн самодовлеющей власти. Ќо  это
уже вопрос  факта, а  не принципа, это вопрос о  том, что государство должно
или развиватьсЯ или погибать. ѓосударство должно знать свое место в иерархии
ценностей. –арство  кесарЯ не должно  посЯгать на царство Ѓожье и  требовать
воздаЯниЯ Ѓожьего кесарю.
     ‚  Џушкинском  "Њедном   ‚саднике"  гениально  изображено  столкновение
"частного" мировоззрениЯ с "историческим" ѓерой  "Њедного ‚садника" посылает
проклЯтие  чудотворному  строителю Џетру с "частной"  точки зрениЯ, от  лица
индивидуальной   судьбы,   противополагающей   себЯ   судьбе   исторической,
национальной,  мировой.  ЊаленькаЯ,  чувствующаЯ  себЯ  раздавленной частнаЯ
жизнь бунтует против великой, исторической жизни. Ќо бунт этот - рабий бунт,
он порожден поверхностным сознанием.  ‚се  самое маленькое может  ведь  себЯ
чувствовать  соучастником  великого, великое  сознавать  своим  и  от  этого
делатьсЯ   великим.  ‹ишь  утверждение  народного,  имманентно-человеческого
характера  государства  должно   привести  к  тому  высшему  сознанию,   что
государство - в человеке и каждый  человек  за  него ответственен. ‚  разных
социальных  идеологиЯх,  "частных"  по  своему  пафосу,  много  говоритсЯ  о
"буржуазности" государства, национальности, "буржуазности" всех исторических
организмов и исторических культур. Ќо в действительности глубоко "буржуазны"
эти частные социальные мировоззрениЯ, выбрасывающие человека на  поверхность
и  замыкающие  его  в его  интересах,  в  его  перспективах  благополучиЯ  и
"частного"  земного  раЯ.  ‘овершенно  "буржуазен" и гуманитарный социализм,
поскольку он признает лишь гедонистические ценности и отвращаетсЯ от всЯкого
жертвенного, страдальческого пути  человеческого восхождениЯ к высшей жизни,
поскольку исповедует религию количеств, а не  качеств. —еловек жертвенными и
страдальческими путЯми  выходит  в  мировую  ширь и мировую высоту.  ѓлубина
человека  тЯнет  его  в  высоту. €  "буржуазно"  все, что  оставлЯет  его на
поверхности  и  признает в  нем лишь  поверхность. "Ѓуржуазность"  есть и  в
анархизме,  соединЯющем   жесточайшие   разрушениЯ   с   прекраснодушнейшими
идиллиЯми. "Ѓуржуазен" и частно-семейственный  взглЯд на  жизнь, эта слишком
большаЯ и порабощающаЯ  любовь к  уюту частной  жизни.  ’акаЯ "буржуазность"
есть в обывательском царстве,  ныне переживающем жестокую  драму. Ќелюбовь к
исторически-великому  -  "буржуазнаЯ"   нелюбовь.  ‚  лучшей  части  русской
интеллигенции было  героическое начало,  но  оно было неверно  направлено  и
исходило  из ложного  сознаниЯ. ЊироваЯ  война  -  величайшее  испытание длЯ
частно-гуманистического  мировоззрениЯ,  оно  пошатнулось  в  своих основах.
‘тарый,  гладко-поверхностный гуманизм не хотел знать глубины жизни со всеми
ее  противоречиЯми, глубины самого человека. € лишь углубление мировоззрениЯ
может  привести  человеческую  личность, так  трагически  поставленную перед
мировыми  проблемами,  к  сознанию  своего  мирового  исторического,  а   не
"частного" только призваниЯ.

     Ћпубликовано в сентЯбре 1916.

     V. ЏсихологиЯ политики и общественности

     Ћб отвлеченности и абсолютности в политике

I

     Џредставитель  с.-д.   принципиально   заЯвил,   что   социал-демократы
открываютсЯ  от  участиЯ  в  военно-морской  комиссии  и  не  берут  на себЯ
ответственности за оборону страны, так как в обороне должен участвовать весь
народ. ‘ таким  же успехом  он мог  бы  сказать, что должно  участвовать все
человечество  и даже вес животный и растительный мир. € еще мог бы  сказать,
что социал-демократы будут в чем-либо  положительном участвовать, лишь когда
наступит конец мира и водворитсЯ –арство Ѓожие, так как раньше  трудно ждать
абсолютной  справедливости на  свете. ќто классический  образец  совершенной
отвлеченности и формальной абсолютности в политике. ‚ сущности, это отказ от
деланиЯ на том основании, что мир слишком плох длЯ  того, чтобы Я участвовал
в его делах.  ‚ делах  этого  мира  всегда ведь царит относительность, а  не
абсолютность, и в них  все  конкретно, а  не  отвлеченно.  Ђ  большаЯ  часть
заЯвлений   социал-демократов   отличаетсЯ   отвлеченностью   и    фиктивной
абсолютностью.  ‘оциал-демократы  не верЯт  в  абсолютное, -  в философии, в
религии они всегда за относительное. Ќо политика их есть сплошное применение
абсолютного  к  относительному,  абсолютизациЯ  относительных и материальных
вещей  этого  мира,  пользование  отвлеченными  категориЯми  длЯ  конкретной
действительности.  џ  говорю о  русских социал-демократах,  который  нередко
остаютсЯ типичными русским мальчиками. ѓерманские социал-демократы давно уже
делают реальную, конкретную и относительную политику, хотЯ раньше и они были
абсолютистами.    ‚се,    что   Я    говорю,   еще   более    применимо    к
социалистам-революционерам.  Ќо абсолютностью  и  отвлеченностью  отличаютсЯ
заЯвлениЯ  всех   политических  доктринеров,   которые   хорошее   устроение
общественной  жизни  в  мысли  принимают  за  жизнь.  ’акаЯ отвлеченность  и
абсолютность в политике на практике ведут к тому,  что интересы своей партии
или  социальной группы  ставЯтсЯ выше  интересов  страны и народа,  интересы
части - выше интересов целого. —асть, группа,  чувствует себЯ  выделенной из
всенародной   жизни,   общенациональной   и   общегосударственной   жизни  и
пребывающей   в  абсолютной  правде  и  справедливости.  ‘брасываетсЯ  бремЯ
ответственности за  целое, за судьбу  страны и целого народа.  ЏребывающаЯ в
абсолютной и отвлеченной правде часть не хочет участвовать в круговой поруке
национальной жизни,  да  и жизни общечеловеческой. ’акова  психологиЯ секты,
чувствующей  себЯ спасенной  и праведной в бесконечном море окружающего зла,
тьмы и погибели. ’ак чувствует себЯ всЯкий социал-демократ в ѓосударственной
„уме.  ‘ектантскаЯ  психологиЯ  переноситсЯ  из сферы  религиозной  в  сферу
политическую.  ‘ектантскаЯ  психологиЯ  и в религиозной  жизни есть  уклон и
ведет к самоутверждению и самопогруженности, а в  жизни политической  она не
имеет никаких  прав  на существование, так как  всегда ЯвлЯетсЯ  сотворением
себе   кумира  из   относительных  вещей  мира,  подменой  Ђбсолютного  Ѓога
относительным миром.

II

     „октринерскаЯ,  отвлеченнаЯ  политика  всегда  бездарна,  - в  ней  нет
интуиции  конкретной  жизни,  нет  исторического  инстинкта  и  исторической
прозорливости, нет чуткости, гибкости и пластичности. Ћна  подобна человеку,
который не может поворачивать шею и способен смотреть лишь по прЯмой линии в
одну  точку. ‚сЯ сложность жизни ускользает от взора. †иваЯ реакциЯ на жизнь
невозможна. Ћтвлеченные доктринеры в политике  думают, что они далеко видЯт.
Ќо  их  "дальнозоркость"  не  есть  провидение  далекого будущего.  Ћни - не
пророки  и видЯт лишь  свои отвлеченные доктрины, а не грЯдущую жизнь.  „а и
"дальнозоркость"   есть   болезненное   состоЯние  зрениЯ,  которое  требует
исправлениЯ стеклами, чтобы можно  было  видеть  у себЯ  под носом, читать и
писать.   Ћтвлеченность   в   политике   есть   легкое  и   безответственное
провозглашение общих мест, безотносительно к возникающим жизненным задачам и
к  историческому моменту.  Џоэтому не требуетсЯ  никакой  творческой  работы
мысли  над  сложными задачами, никакой чуткости,  никакого  проникновениЯ  в
совершающеесЯ.  „остаточно  лишь  вынуть  из  кармана  краткий  катехизис  и
прочесть  из  него  несколько  параграфов.   ЋтвлеченнаЯ  и  максималистскаЯ
политика всегда оказываетсЯ изнасилованием жизни, ее  органического роста  и
цвета.  ’акаЯ  отвлеченность  отрицает,  что  политика  есть   творчество  и
искусство,  что  настоЯщаЯ,  большаЯ  историческаЯ  политика требует  особых
даров,  а не  механического применениЯ общих мест, большей  частью невпопад.
“прощающее отрицание сложности и конкретности  исторической жизни, в которой
делаетсЯ всЯкаЯ политика, есть показатель или бездарности и элементарности в
этой  области или  отсутствиЯ интереса к этой сфере бытиЯ,  непризванность к
ней.  Ћтвращение  от  конкретной  сложности  общественно-политических  задач
бывает у нас часто  результатом моноидеизма,  когда человек целиком захвачен
одной  какой-нибудь идеей,  моральной или  религиозной  или  социальной,  но
непременно в смысле спасениЯ человечества одним каким-нибудь способом, одним
путем. ќто,  в конце концов,  ведет  к  отрицанию  множественности  бытиЯ  и
утверждению единого, одного чего-нибудь. Ќо политике всегда приходитсЯ иметь
дело  с  данным,  конкретным  состоЯнием  целого   мира,  с  низким  уровнем
человеческой   массы,   с   невозрожденными   душами,    с    сопротивлением
необходимости.  Ћтвлеченные социальные и  политические учениЯ всегда  грешат
рационализмом  и  верЯт  в добрые плоды внешнего насилиЯ  под низким уровнем
развитиЯ человеческой массы и порожденной  этим  уровнем необходимостью. ’ак
не  перерождаетсЯ ткань души  человека  и  души  общества.  Џолитика  всегда
погружена  в относительное.  Ћна существует лишь  длЯ  общества,  в  котором
сильны  свинцовые  инстинкты.  „лЯ  общества праведного  не  нужна  была  бы
политика.
     ЏрЯмолинейное  применение   абсолютных  ценностей   духовной  жизни   к
относительной  исторической  жизни  и  относительным   историческим  задачам
основано  на  совершенно  ложном  сознании. Ђбсолютное  может  быть  в  душе
политика  и  душе  народа, в субъекте социального творчества, но  не в самой
политике, не в социальном объекте. џ могу быть вдохновлен к социальному делу
абсолютными ценностЯми  и абсолютными  целЯми,  за моей деЯтельностью  может
стоЯть   абсолютный  дух.  Ќо   само  социальное   дело  есть   обращение  к
относительному, есть  сложное, требующее чуткости и гибкости взаимоотношение
с относительным миром, всегда бесконечно сложным. Џеренесение абсолютности в
объективную социальную  и политическую жизнь есть пленение духовной  жизни у
исторически-относительного и социально-материального. ‚месте с тем  это есть
и  порабощение  всей  относительной  исторической  жизни  извне  навЯзанными
абсолютными и  отвлеченными  началами.  ’ак было  со  всеми  теократическими
направлениЯми, с  претензиЯми формально подчинить общественность церкви. ќто
всегда есть нежелание  признать свободу  многообразной, относительной жизни.
Њонистическое   насильничество   есть   и   в   право-теократических   и   в
лево-социалистических направлениЯх. ‘ама по себе  духовнаЯ  жизнь  со  всеми
своими   абсолютными   ценностЯми  вполне  конкретна.  Ќо  прЯмолинейное  ее
перенесение  в  относительность природно-исторического  процесса  превращают
духовную  жизнь  в  отвлеченные  принципы  и доктрины,  лишенные  конкретной
жизненности. „ух, свободный в своем внутреннем  опыте, становитсЯ навЯзчивым
и насильническим; он открываетсЯ относительной, внешней  жизни не  как живой
опыт, а как извне навЯзанный, безжизненный принцип или норма.  ‘ философской
точки   зрениЯ,  относительнаЯ  историческаЯ   жизнь  может  быть   признана
самостоЯтельной   сферой  самой  абсолютной  жизни,   одним  из  Явлений  ее
разыгрывающейсЯ драмы.  € потому абсолютное  не должно быть  насильственным,
внешним  и  формальным навЯзыванием относительному  трансцендентных начал  и
принципов,  а  может  быть  лишь   имманентным  раскрытием  высшей  жизни  в
относительном. ЋтвлеченнаЯ и абсолютнаЯ политика социал-демократа есть такой
же дурной и порабощающий  трансцентизм,  как и  политика теократическаЯ, как
папоцезаризм или цезарепапизм.
     Ћтрицание отвлеченности и  абсолютности в политике  всего  менее  может
быть  понЯто,  как  беспринципность  и  безыдейность.  ‚сЯ   общественнаЯ  и
политическаЯ  деЯтельность  должна  быть изнутри одухотворена и  вдохновлена
высшими  целЯми  и абсолютными  ценностЯми,  за ней  должно стоЯть  духовное
возрождение, перерождение личности и народа. Ќо этот духовный закал личности
и народа совсем  не то, что внешнее  применение  отвлеченных  идей к  жизни.
„уховно возрожденный человек и народ по-иному будут делать политику, чем те,
что   провозглашают  внешние  абсолютные  принципы   и  отвлеченные  начала.
Њоральный пафос не ослаблЯетсЯ, а увеличиваетсЯ, но  он переноситсЯ в другую
плоскость,  делаетсЯ  внутренним,   а  не   внешним,  горением  духа,  а  не
политической  истерикой или  политическим  изуверством.  ђобеспьер был очень
принципиальный  доктринер и любил  отвлеченные декларации, но был ветхий, не
возрожденный  человек,  плоть  от плоти и  кровь  от  крови старого  режима,
насильник в  деле свободы. Џеременилось  только одеЯние. Ќаши максималисты в
революционные  годы  тоже  были  старыми,  не  возрожденными  людьми, плохим
человеческим  материалом  длЯ  дела  освобождениЯ, -  клетки их душ  были не
подготовлены  длЯ  выполнениЯ исторической  задачи.  ‘вобода  -  не  внешний
принцип в политике, а внутреннее одухотворЯющее начало.

III

     ‚опрос  о  принципиальности  в  политике  гораздо  сложнее,  чем думают
доктринеры. …го нужно свести к вопросу  о духовном возрождении, об изменении
самой  ткани  людей  и  обществ,  к  закалу  народного  характера.  ‚нешний,
навЯзчивый морализм в политике неуместен и несносен.  Ќо за политикой должна
стоЯть моральнаЯ энергиЯ человека, моральный закал. “ многих же моралистов и
радикалов в политике, помешанных на отвлеченных принципах, часто отсутствует
всЯкий моральный закал личности. ќто и обнаруживаетсЯ в моменты хаотизации и
анархизации  общества. ’ак  было в печальном конце русской революции. Ѓыли у
нас отдельные герои, способные к жертве, отдававшие свою жизнь за идею, но в
революционной массе  не было нравственного характера. Ђ важен не отвлеченный
принцип, а живой дух, возрожденнаЯ  личность. €дейность в политике свЯзана с
духовным углублением личности, с воспитанием души целого народа, с сознанием
великой  ответственности,  а  не  с  упрощением  и   схематизацией   сложной
исторической жизни.  Ќравственные начала в политике утверждаютсЯ изнутри, из
корней  человека, а  не  извне,  не  из  внешних  принципов  общественности.
ЏовторЯю, абсолютность в политике невозможна, невозможна ни  теократическаЯ,
ни социал-демократическаЯ,  ни  толстовскаЯ  анархическаЯ  абсолютность.  Ќо
абсолютность  возможна в  начале человеческого  духа, во внутренней верности
человека свЯтыне. ‘ама же  политика всегда  конкретна и относительна. всегда
сложна, всегда  имеет дело с историческими задачами данного времени и места,
которые    не    отвлечены,    не    абсолютны,    не    монистичны.    Ќаша
принципиально-отвлеченнаЯ  политика была  лишь формой ухода  от политики.  ‚
политике все бывает  "в  частности",  ничего не бывает  "вообще". ‚ политике
ничего  нельзЯ повторЯть  автоматически в силу  принципа. —то хорошо в  одно
историческое времЯ, то плохо в другом. Љаждый день имеет свои неповторимые и
единственные задачи и требует искусства.
     ‚сЯкий   чуткий   человек,   не  доктринер,   понимает,  что   нынешний
исторический день  в  ђоссии  выдвигает в  политике на  первый  план  задачи
управлениЯ,   организации   ответственной   власти,   а   не   задачи  чисто
законодательного творчества и реформ.  Ќо скоро может  наступить день, когда
задачи  будут  совсем  иные.  ‘ейчас все  силы  должны быть мобилизованы длЯ
обороны  ђоссии  и длЯ  победы.  ќто совершенно  конкретнаЯ  задача,  она не
диктуетсЯ   никакими  отвлеченными  принципами   политики.   Ќо   сторонники
отвлеченной принципиальной политики и сейчас делают политические декларации,
которые совершенно  безжизненны и проходЯт мимо самых безотлагательных задач
исторического днЯ. „уховный подъем,  нравственнаЯ сила и воодушевление  ныне
обнаруживаютсЯ в  патриотическом деле  служениЯ родине,  в защите  родины до
смерти.  ќти  дела не  предусмотрены  принципами отвлеченной  политики;  эти
задачи  возникли  в данный  исторический день,  и эта  нравственнаЯ  энергиЯ
обнаружилась  лишь  ныне.  Ќесколько  лет тому  назад  ни  один  политик  не
предвидел,  на что нужно  будет  направить  все  свои силы. €  то, что нужно
сейчас  свою деЯтельность  приспособить к  защите родины,  врЯд  ли кто-либо
решитсЯ назвать оппортунизмом. ќто - не оппортунизм,  а требование подвига и
ответственности. ‚ойна научает конкретности в  политике и она  закалЯет дух.
Ћна вносит огромные изменениЯ  в наши  нравственные  суждениЯ, устанавливает
совсем иное соотношение  между  нравственным и политическим.  ’очка  зрениЯ,
которую мы  защищаем, освобождает от абсолютизации политики,  от превращениЯ
ее в кумира, в бога. Њы  не должны относительному воздавать то, что надлежит
воздавать лишь абсолютному,  т.  е. мы  должны кесарево воздавать кесарю,  а
Ѓожье - Ѓогу.  „ух, укрепленный в своих абсолютных  истоках  и возрожденный,
должен  обратитьсЯ  к  многообразной  и  сложной  конкретности  мира  живой,
творческой реакцией и  обнаружить свои  творческие дары. ђоссии более  всего
недостает людей с дарованием власти, и такие люди должны ЯвитьсЯ.

     Ћпубликовано в августе 1915.

     ‘лова и реальности в общественной жизни

I

     ‘лова имеют огромную  власть  над  нашей жизнью, власть  магическую  Њы
заколдованы словами  и  в  значительной  степени живем в  их царстве.  ‘лова
действуют,  как  самостоЯтельные силы,  независимые  от  их  содержаниЯ.  Њы
привыкли произносить  слова и слушать слова,  не  отдаваЯ  себе  отчета в их
реальном  содержании и  их  реальном  весе. Њы  принимаем слова  на  веру  и
оказываем   им   безграничный   кредит.  ‘ейчас   Я   предполагаю   говорить
исключительно  о  роли слов в общественной  жизни.  Ђ  в  общественной жизни
условнаЯ, но ставшаЯ  привычной фразеологиЯ приобретает иногда власть  почти
абсолютную.  џрлыки-слова - самостоЯтельнаЯ общественнаЯ сила. ‘лова сами по
себе воодушевлЯют и убивают. ЉажетсЯ, ’еккерей сказал: "Њужчин убивают дела,
а женщин -  слова". Ќо  и мужчины очень  походЯт на  женщин, -  и их убивают
слова.  ‡а  словами  идут  массы.  ‚сЯкаЯ  агитациЯ  в значительной  степени
основана на власти  слов, на гипнозе слов. ЏривычнаЯ фразеологиЯ скреплЯетсЯ
и  инстинктами масс. „лЯ одной массы нужно  употреблЯть "левую" фразеологию,
длЯ другой - "правую"  фразеологию. „емагоги хорошо знают, какие слова нужно
употреблЯть. ЋбщественнаЯ жизнь отЯжелевает от рутины слов. Љак много значат
и как сильно действуют слова "левый", "правый", "радикальный", "реакционный"
и пр., и пр. Њы загипнотизированы этими словами и почти не можем общественно
мыслить вне этих Ярлыков. Ђ ведь реальный вес этих слов не велик, и реальное
их   содержание   все   более   и   более   выветриваетсЯ.  ‚   общественном
словоупотреблении царит номинализм, а не реализм. џ слышу,  как говорЯт: это
очень "радикальный" человек, подавайте  за него голос.  Ђ этот "радикальный"
человек - адвокат, зарабатывающий 20000 руб.  в год,  ни во что не верЯщий и
ничему не  придающий цены, за радикальной фразеологией скрывающий  полнейшее
общественное  равнодушие и  безответственность. ‹ичнаЯ пригодность  человека
длЯ общественного  дела отступает на второй  план перед условной и  рутинной
фразеологией.  Љачества  личности  вообще  у  нас  мало  ценЯтсЯ  и  не  ими
определЯетсЯ роль в общественной жизни.  Џоэтому у  нас так много совершенно
ложных общественных  репутаций,  много имен, созданных властью  слов,  а  не
реальностей.  €нерциЯ   слов  и  условностей  мешает  разглЯдеть   настоЯщие
характеры. ‚  общественной жизни  совсем  почти  не происходит естественного
подбора личных характеров. Ђ в жизни государственной Явно происходит  подбор
характеров негодных и недоброкачественных. Џри помощи условной фразеологии у
нас легко превращают людей глубоко идейных, с нравственным закалом характера
чуть ли не в подлецов, а людей лишенных  всЯких идей и всЯкого нравственного
закала  высоко возносЯт.  Ѓолее  всего не  терпЯт  людей  самостоЯтельной  и
оригинальной мысли, не вмещающихсЯ ни в какие привычные  рутинные категории.
“ нас  часто  убивают людей посредством приклеиваниЯ Ярлыков - "реакционер",
"консерватор", "оппортунист"  и т. п., хотЯ, может быть, за  этим скрываетсЯ
более  сложное и оригинальное Явление, неопределимое обычными категориЯми. ‚
другом лагере  убивают при  помощи слов противоположных. € все боЯтсЯ слов и
Ярлыков.
     ЋгромнаЯ масса людей  живет не  реальностЯми и не  существенностЯми,  а
внешними покровами вещей,  видит лишь  одежду и по одежде всЯкого встречает.
ирокие  слои  русского  интеллигентного  общества  особенно   как-то  живут
фикциЯми  слов и иллюзиЯми  покровов.  ‚ласть инерции поистине  ужасна. …сли
велика  власть  инерции  и  привычных, заученных  категорий в  обывательских
кругах, то там это понЯтно и простительно. Ќо интеллигенциЯ претендует  быть
носительницей мысли и сознаниЯ и ей труднее  простить эту леность и  вЯлость
мысли,  это  рабство  у  привычного,   навЯзанного,  внешнего.  ’рудно  жить
реальностЯми. „лЯ этого нужны  самостоЯтельнаЯ  работа духа, самостоЯтельный
опыт, самостоЯтельнаЯ мысль. ‹егче жить фикциЯми, словами и покровами вещей.
ЋгромнаЯ  масса  людей принимает на  веру  слова  и категории,  выработанные
другими, вампирически  живет чужим опытом. Ќикакой собственный реальный опыт
уже не свЯзываетсЯ со словами, которые, однако, определЯют все оценки жизни.
‘лова были  реально содержательны длЯ  тех,  у  кого  были свой опыт и  своЯ
мысль,  своЯ   духовнаЯ   жизнь.  Ќо  эти  же  слова  стали  номинальными  и
бессодержательными  длЯ  тех,  которые  живут  по  инерции,  по  привычке  и
подражательности.  ’ак бывает и  в  жизни  религиозной,  где слишком  многие
питаютсЯ чужим  опытом  и  живут  чисто  словесной  догматикой,  и  в  жизни
общественной,  где заученные партийные лозунги, формулы и  слова повторЯютсЯ
без всЯкого самостоЯтельного акта воли и мысли. Ќа этой почве вырабатываетсЯ
политический формализм, не желающий знать реального  содержаниЯ человеческой
жизни. ‚  общественной жизни все ведь - в силе,  в энергии духа, в характере
людей  и  обществ, в  их  воле, в  их творческой мысли, а не  в  отвлеченных
принципах,  формулах и  словах,  которым  грош  цена.  ‘амое  ведь важное  и
существенное  -  люди, живые души, клетки общественной ткани,  а не  внешние
формы,  за  которыми может быть  скрыто  какое угодно  содержание или полное
отсутствие всЯкого  содержаниЯ.  „емократическаЯ республика,  в  которой все
построено  на  прекрасных  формулах  и  словах,  может  быть самым отчаЯнным
рабством  и  насилием.  ќто  давно  уже   обнаружено  горьким  опытом  жизни
европейского  человечества,  который должен был  бы научить  нас недоверию к
чисто  внешним  формам и  к  прекрасной  фразеологии равенства,  братства  и
свободы. ‘толь же  формальным, столь же номинальным может  оказатьсЯ и любой
социалистический  строй.  ‚от  почему  необходимо  устремить  свою   волю  к
существенной  свободе,  к  перерождению  клеток  общества,  к  осуществлению
ценностей более высокой жизни  изнутри.  ќтот  внутренний  процесс неизбежно
приводит к внешнему изменению общественного строЯ и общественной системы, но
всегда в соответствии с реальным содержанием и направлением народной воли.

II

     Њногие думают,  что главнаЯ  беда ђоссии  в  том,  что русское общество
недостаточно  либерально  или радикально,  и ждут многого от поворота нашего
общества влево в традиционном смысле этого слова. € в этом мнении называетсЯ
фатальнаЯ  длЯ  нас  власть  слов  и  формальных понЯтий.  Ќаше  общество  -
либеральное  и  левое,  но  этот либерализм  и  эта  левость  -  бессильны и
выражаютсЯ по  преимуществу в  оппозиционной настроенности  или негодовании.
ѓлавнаЯ беда ђоссии - не в недостатке левости,  котораЯ может возрастать без
всЯких  существенных  изменений  длЯ  русской  общественности,  а  в  плохой
общественной клетке,  в недостатке настоЯщих людей, которых историЯ могла бы
призвать длЯ  реального,  подлинно  радикального  преобразованиЯ  ђоссии,  в
слабости   русской  воли,  в   недостатке   общественного  самовоспитаниЯ  и
самодисциплины.   ђусскому   обществу   недостает   характера,   способности
определЯтьсЯ изнутри. ђусского человека слишком  легко заедает "среда", и он
слишком  подвержен  эмоциональным  реакциЯм на  все  внешнее.  "ђадикалы"  и
"левые"  могут быть совершенно негодным  материалом  длЯ новой, возрожденной
ђоссии. Ќе следует поддаватьсЯ иллюзиЯм словосочетаний. ‚ажно и существенно,
каков  сам  человек  и каков  народ,  а  не  каковы его словесные  лозунги и
отвлеченные политические понЯтиЯ.
     ’ак,  например,  наши  "правые" были  плохим материалом  длЯ  истинного
консерватизма.  Ћни  всегда  были  скорее  разрушителЯми,  чем  охранителЯми
каких-либо  ценностей.   ЏатриотическаЯ,   национальнаЯ   и  государственнаЯ
фразеологиЯ  "правых" -  слова,  слова и  слова.  Ќаши  правые  круги лишены
истинного государственного и национального  сознаниЯ. ’акое  сознание  можно
встретить у  отдельных  лиц, но  не  у  общественных слоев  и групп.  Џолное
отсутствие настоЯщего консерватизма - фатальнаЯ особенность ђоссии. "ЏраваЯ"
ђоссиЯ начала уже разлагатьсЯ, когда "леваЯ"  ђоссиЯ еще не  вполне созрела.
‚се приходит у нас слишком поздно. € мы слишком долго находимсЯ в переходном
состоЯнии, в каком-то междуцарствии.
     ђоссии нужна, прежде всего, радикальнаЯ моральнаЯ  реформа, религиозное
возрождение самих истоков жизни.  Ќо, увы,  и религиозное возрождение  может
быть  номинальным и формальным.  ‚елика власть слов  и  в религиозной жизни.
џрлыки  -  "православный",  "сектант", "христианин  нового  сознаниЯ"  и пр.
приобрели  несоответствующее  их  реальному  весу  значение.  "Џравославный"
номинализм  давно  уже отравлЯет  религиозную жизнь  в  ђоссии.  ђелигиознаЯ
фразеологиЯ правых кругов давно  уже выродилась в отвратительное лицемерие и
ханжество.  Ќо  не   поможет   нам   и  утверждение  какого-нибудь  "левого"
религиозного сознаниЯ, применЯемого к общественности  извне  и формально.  ‚
глубине клеток народной жизни должно произойти перерождение, идущее изнутри,
и Я  верю,  что  оно  происходит,  что  русский народ  духовно жив и что ему
предстоит  великое  будущее. ‘мутнаЯ  эпоха пройдет.  Џора сбросить  внешние
покровы   и   обнаружить  истинную  сущность  вещей,  истинные   реальности.
‚еличайшаЯ  наша  моральнаЯ  задача  -  переход  от  фикции  к  реальностЯм,
преодоление  гипноза слов. Ѓесстрашие  перед словами  - великаЯ добродетель.
Џоложительной стороной этого бесстрашиЯ всегда бывает любовь к правде. Џафос
правдолюбиЯ -  великий пафос народа. Ђ вокруг наших слов, формул  и понЯтий,
правых,  левых и  средних,  накопилось  слишком много условной лжи  и гнили.
Џоистине, одну великую революцию предстоит нам свершить, революцию свержениЯ
ложных  и лживых,  пустых  и  выветрившихсЯ слов,  формул и  понЯтий.  Ќужно
перестать  боЯтьсЯ Ярлыков, которые так любЯт наклеивать, чтобы словесно ими
возвеличивать или унижать людей. Ќужно прозревать за словами  реальности.  Ђ
настоЯщее прозрение  есть также презрение к многому, ничтожному и  несущему.
’ак должно совершитьсЯ воспитание самостоЯтельности общественного характера,
созревание самостоЯтельной общественной мысли.

III

     ’рагедиЯ войны дает перевес делам над словами - она выЯвлЯет реальности
и    низвергает     фикции.     ’ак    праваЯ    бюрократиЯ     со     своей
национально-государственной   фразеологией  Явно  жила  фикциЯми  и  пустыми
словами. ќто  обнаружено. ‹ожь низвергнута. ’еперь уже Яснее становитсЯ, кто
действительно  патриот,  кто  любит свою родину  и  готов служить  ей. ‘лова
националистов  взвешены на весах истории.  ‚ прошлую зиму у нас начало  было
распространЯтьсЯ  лже-патриотическое  настроение,  не  допускавшее  в ђоссии
самокритики, настроение  безответственное и  приводившее к самохвальству.  “
одних оно выражалось в  реставрации  религиозно-славЯнофильской фразеологии,
более возвышенной, у других - фразеологии государственно-националистической,
менее возвышенной. Ќо  эти настроениЯ были  сметены  событиЯми. ‚  это  лето
началсЯ   подлинный,   здоровый  патриотический   подъем,  возросло  чувство
общественной   ответственности,  которое  всегда  предполагает  самокритику.
‘ловам   и  фикциЯм  противопоставлены  реальности.  Ќездоровый  патриотизм,
боЯвшийсЯ правды  и выражавшийсЯ  в  словесной  идеализации того, что  есть,
заменЯетсЯ здоровым патриотизмом, глЯдЯщим бесстрашно  в глаза самой горькой
правде, выражающимсЯ в служении тому. что должно быть. € дышать стало легче,
хотЯ событиЯ  мрачны и  тЯжелы.  Њожно говорить  правду и призывать  к делам
правды. ‚ той удушливой атмосфере,  котораЯ одно  времЯ  образовалась, могли
раздаватьсЯ лишь лживые слова, расцветали лишь фиктивные идеологии.
     „лЯ низвержениЯ фиктивной власти слов нужна свобода слова.
     ‚ атмосфере  несвободы процветают  пустые  слова, и  они неопровержимы.
‘лово само по себе божественно, и божественный смысл слов может быть выЯвлен
лишь в атмосфере  свободы, реализм слов в борьбе  побеждает номинализм слов.
Ќесвобода питает пустую фразеологию "левую"  и  пустую фразеологию "правую".
ђеальности, стоЯщие за словами, не могут быть  выЯвлены. ‘овершеннаЯ свобода
слова  есть единственнаЯ  реальнаЯ  борьба  с  злоупотреблением  словами,  с
вырождением слов. ’олько  в  свободе правда  слов победит ложь слов, реализм
победит  номинализм. ‘вобода слов ведет  к  естественному  подбору  слов,  к
выживанию слов жизненных и подлинных. ‹живые и пустые слова будут продолжать
звучать,  но  они  не будут иметь  того ореола,  который создаетсЯ  длЯ  них
атмосферой гнета и придавленности.
     ‘делайте   слово  более  властным,  и  прекратитсЯ   власть   слов  над
общественной жизнью:  слова  -  реальности победЯт  слова -  фикции. ‘вобода
ведет    к   ответственности.   Ќесвобода   все   делает   безответственным.
‚осстановление   смысла   слов,   правдивого,   реального   и   полновесного
употреблениЯ  слов  ведет к  тому  сознанию,  что общество  наше  должно  не
переодетьсЯ, хотЯ бы в самый  радикальный костюм,  не покровы переменить,  а
действительно  переродитьсЯ, изменить  ткань свою. ‚ласть слов была  властью
внешнего.  Ђ мы  должны обратитьсЯ к  внутреннему.  ‚сЯ жизнь должна  начать
определЯтьсЯ изнутри, а  не  извне, из глубины  воли, а  не из поверхностной
среды.

     Ћпубликовано в августе 1915.

     „емократиЯ и личность

I

     “ нас мало сейчас размышлЯют  об основах  общественности. ‘ознание наше
направлено  на  элементарные нужды, и  нужды  эти  закрывают  более  далекие
перспективы. Ќо нам предстоит перестройка нашей общественной  жизни, и к ней
мы должны быть  идейно готовы. Ќаше общественное движение  бедно  идеЯми,  и
слишком многое принимаетсЯ  в  нем, как  само собой разумеющеесЯ. ‚  широких
кругах русской  интеллигенции и русского передового общества демократические
идеи  и  идеологии принимались,  как  само собой разумеющаЯсЯ  правда.  €деЯ
демократии никогда  не представлЯлась  во  всей своей  сложности, никогда не
бралась критически. ‡ло  и  неправда  нашей  общественной  и государственной
жизни  делали нашу мысль  элементарной и упрощенной. €  все  противоположное
нашей гнетущей действительности  представлЯлось уже  благом и светом. ‚сЯкаЯ
слишком сложнаЯ общественнаЯ мысль казалась непонЯтной, неуместной и бралась
под подозрение.  “  нас  любЯт только  простые и  прЯмолинейные  решениЯ. Ќа
‡ападе  проблема демократии в  ее отношении  к  проблеме личности  давно уже
ставитсЯ  очень сложно. †изненный  исторический процесс привел  на ‡ападе  к
этой сложности, он многое сделал проблематическим. ’ам были испытаны  многие
политические  формы и  в  политической мысли ощутилась исчерпанность. Њы же,
русские,  жили  в великом принуждении и  слишком мало еще  испытали  в сфере
политического строительства. ‚ мысли  пережили мы самые крайние политические
и социальные учениЯ, и  временами казалось нам, что  мы прошли  уже и  через
анархизм.  Ќо эти крайние политические и социальные учениЯ в  ђоссии  всегда
мыслились упрощенно и элементарно.  ’акаЯ элементарность и упрощенность были
и в нашем принЯтии идеи  демократии. „лЯ многих русских людей,  привыкших  к
гнету и  несправедливости, демократиЯ  представлЯлась чем-то  определенным и
простым, - она должна принести великие блага, должна освободить личность. ‚о
имЯ некоторой бесспорной правды демократии, идущей  на  смену нашей исконной
неправде,  мы  готовы  были  забыть,  что религиЯ демократии, как  она  была
провозглашена  ђуссо  и  как была осуществлЯема  ђобеспьером,  не только  не
освобождает личности  и  не утверждает ее  неотъемлемых прав,  но совершенно
подавлЯет  личность  и не хочет  знать ее автономного бытиЯ. ѓосударственный
абсолютизм в демократиЯх  так же возможен,  как в самых  крайних  монархиЯх.
Ќародовластие  так  же  может  лишить личность ее неотъемлемых прав,  как  и
единовластие. ’акова  буржуазнаЯ  демократиЯ  с  ее формальным  абсолютизмом
принципа  народовластиЯ.  Ќо  и  социальнаЯ  демократиЯ  Њаркса  также  мало
освобождает  личность и также  не считаетсЯ с ее автономным бытием. Ќа одном
съезде социал-демократов было высказано мнение, что пролетариат может лишить
личность ее, казалось  бы, неотъемлемых прав, например, права свободы мысли,
если  это  будет  в  существенных  интересах  пролетариата.  ‚  этом  случае
пролетариат мыслим, как  некий абсолют, которому все должно быть принесено в
жертву.  Џовсюду  встречаем  мы  наследие  абсолютизма,  государственного  и
общественного,  он жив  не только тогда, когда  царствует  один, но и тогда,
когда  царствует  большинство. €нстинкты  и  навыки абсолютизма перешли  и в
демократию, они господствовали во всех  самых демократических революциЯх. Ќа
‡ападе  давно  уже  беспокоим  вопрос о гарантии  прав  меньшинства  и  прав
личности по отношению к абсолютным притЯзаниЯм демократии, не ограничивающей
себЯ   абсолютными   ценностЯми   личного   духа.   ”ормальный    абсолютизм
демократической  идеи не  может быть  нами принЯт, он должен быть  ограничен
другими  идеЯми. ЉоличественнаЯ масса  не  может безраздельно господствовать
над  судьбой  качественных  индивидуальностей,  судьбой личности  и  судьбой
нации.  ‚олЯ  народа должна  быть  воспитана  в  исключительном  уважении  к
качествам индивидуальным,  к бесконечной природе  человеческого  духа.  ‚олЯ
народа  не  может быть  принЯта формально бессодержательно,  как утверждение
абсолютного права народной воли, воли большинства, воли массового количества
господствовать в каком  угодно  направлении, чего  угодно хотеть, что угодно
давать  и  отнимать.  ‚  демократии  есть своЯ правда утверждениЯ  свободной
человеческой  стихии, имманентной  власти самого человека и человечества. Ќо
демократиЯ  должна  быть  одухотворена,  свЯзана  с духовными  ценностЯми  и
целЯми.

II

     €деЯ демократии была  осознана  и  формулирована в  такую  историческую
эпоху, когда религиозное и философское сознание передовых слоев европейского
человечества  было  выброшено  на  поверхность  и  оторвано от  глубины,  от
духовных истоков  человека. —еловек был поставлен в  зависимость от  внешней
общественности.  Ћбщественность  же  была оторвана от души человеческой,  от
духовной жизни личности и от души мировой, от жизни космической. —еловек был
признан  внешне общественным существом,  целиком  определЯемым  общественной
средой. Ќо, так как человеческаЯ общественность была изолирована от мирового
целого, от  жизни  космической  и очень  преувеличено  было  самостоЯтельное
значение  общественности, то образовалсЯ  рационалистический  утопизм с  его
верой в совершенное,  до конца  рациональное  устроение общественной  жизни,
независимое  от духовных основ  жизни человека  и  мира. „уховно-религиозную
почву  имела не демократиЯ, а декларациЯ прав человека и гражданина, котораЯ
родилась из утверждениЯ религиозной свободы совести в общинах реформации. Ќо
декларациЯ  прав  человека  и  гражданина  на  практике,  в  демократических
революциЯх, в массовых общественных движениЯх очень мало проводилась в жизнь
и  вытеснЯлась  утилитарно-общественными интересами.  ‚ ђоссии рецепциЯ идей
демократии  произошла   на  почве  позитивистической   и  материалистической
настроенности  и  сознаниЯ  и  была  оторвана  от идеалистической  идеи прав
человека  и  гражданина. Џафос  социального равенства всегда подавлЯл  у нас
пафос свободы личности.  “тверждение же прав личности  духовно и морально не
свЯзывалось с утверждением обЯзанностей личности и ответственности личности.
’оржествовала  безответственнаЯ  теориЯ  социальной среды,  порождающаЯ лишь
претензии.  ‹ичность  не  признавалась  ответственным  творцом  общественной
жизни. ЌоваЯ жизнь ожидалась исключительно от изменений социальной среды, от
внешней  общественности, а не  от  творческих изменений в  личности,  не  от
духовного перерождениЯ  народа, его  воли,  его сознаниЯ. Ќародный  и личный
характер совсем не принимаетсЯ  в  расчет в наших демократических социальных
учениЯх.
     €деЯ демократии  в той прЯмолинейной и  упрощенной форме, в которой она
была   у  нас   принЯта,   породила  целый  рЯд  нравственных   последствий.
Ћтвлеченно-демократическаЯ общественнаЯ  идеологиЯ снЯла  ответственность  с
личности,  с духа  человеческого, а  потому и лишила  личность  автономии  и
неотъемлемых прав.  ’олько  ответственный  - свободен и  только свободный  -
ответственен.  ‚  наших  же  демократических  социальных  идеологиЯх  и  всЯ
ответственность и всЯ свобода  переложены  на  количественную механику масс.
ЏрЯмолинейнаЯ  демократическаЯ   метафизика   как   будто   бы  не   требует
перевоспитаниЯ  личного и  национального  , выработки характера,  дисциплины
воли  личной  и  общественной,  внутренней духовной  работы. Ќа  этой  почве
вырабатывалась мораль  притЯзаний,  обращенных к  общественной среде, мораль
ожиданий,  что всЯкое богатство жизни придет  извне.  ‚сЯ  жизнь оказывалась
ориентированной   внешне,  а  не  внутренно.   ’акого  типа  демократическаЯ
метафизика  придает большее значение взвинчиванию  масс,  агитации,  внешним
выступлениЯм  без   внутреннего,   существенного   изменениЯ   человеческого
материала  общественности.  ’ак  создаютсЯ  призрачные и совершенно  внешние
общественные  изменениЯ.  ќто  - точка зрениЯ использованиЯ,  ни  на что  не
смотрЯщаЯ по существу. ‚ажно  не человеческое развитие рабочих или крестьЯн,
не повышение их человеческого достоинства и качественности, не рост их силы,
котораЯ всегда ведь  есть  духовнаЯ сила, а  постановка их  в такие условиЯ,
утилитарно нужные.  ќто и есть путь морального вырождениЯ  демократии.  € он
дал уже  свои  печальные плоды.  џ все времЯ  имею в виду не демократические
программные  требованиЯ и  заданиЯ, которые заключают  в себе некую правду и
справедливость,  а тот  дух  отвлеченной демократии, ту особую  общественную
метафизику и мораль,  в которой преобладает внешнее над внутренним, агитациЯ
над  воспитанием,  притЯзательность  над  ответственностью,  количества  над
качествами, уравнительнаЯ механика масс над творчеством свободного духа.

III

     ЋтвлеченнаЯ, ничем не ограниченнаЯ  демократиЯ легко вступает во вражду
с   духом  человеческим,  с   духовной  природой  личности.  €   этому  духу
отвлеченно-формальной демократии, всегда обращенному к внешнему, должен быть
решительно  противопоставлен  иной  дух,  истинный  дух   человечества,  дух
личности  и  дух  народа.  ќто  дух,   совсем   не  противоположный   правде
демократических  программ,  прежде  всего  требует личного  и  общественного
перевоспитаниЯ,  внутренней  работы  воли  и  сознаниЯ,   он  ставит  судьбу
общественности в  зависимость  от  внутренней  жизни человеческой  личности,
нации, человечества,  космоса. „ух этот  стремитсЯ  к  истинному  соединению
людей,  а не  к  механическому  лишь  их  сцеплению.  ‘оциальное  творчество
предполагает  творческий  дух,  оно  невозможно  без  творческого  субъекта.
ЉрайнЯЯ демократическаЯ  метафизика  принуждена отрицать творческий дух, она
ждет    всего   от   механики   количеств,    от   внешних    количественных
перераспределений,  в ней  нет признаниЯ  индивидуальной  качественности. Ќа
этом пути отрицаетсЯ  огромное значение  духовного подбора личностей, личных
качеств  и  призваний,  личной  годности, не  возлагаетсЯ  на  личность  всЯ
огромнаЯ  ответственность за  судьбу  общественности.  Ќаоборот, на  внешнюю
общественность,  на социальную среду целиком возлагаетсЯ  ответственность за
судьбу  личности,  за  ее  годность  или  негодность.  Ќо  истинное народное
самоуправление,  как  выЯвление  организованной  человеческой  энергии,  как
обнаружение    народного    характера,    предполагает   самодисциплину    и
самовоспитание   личности   и   народа,   закал   воли.  €стинное   народное
самоуправление должно возложить ответственность  за судьбу общественности на
человека  и его силу,  на народ. Ќо  народ не есть механическаЯ бесформеннаЯ
масса,   народ  есть  некий  организм.  обладающий  характером,  дисциплиной
сознаниЯ  и  дисциплиной  воли, знающий,  чего  он  хочет.  „емократиЯ,  как
ценность, есть уже образовавшийсЯ народный характер, выработаннаЯ  личность,
способнаЯ   обнаружить   себЯ   в  национальной   жизни.   „емократиЯ   есть
организованнаЯ и обнаружившаЯсЯ вовне  потенциЯ человеческой природы народа,
его достигнутаЯ способность  к  самоуправлению,  к властвованию. ‚ластвовать
может лишь  тот,  кто властвует над собой.  ЏотерЯ  личного и  национального
самообладаниЯ. расковывание  хаоса  не  только не уготовлЯют демократии,  но
делают ее невозможной,  - это всегда путь к  деспотизму. ‡адача  образованиЯ
демократии есть задача образованиЯ  национального характера.  Ћбразование же
национального   характера   предполагает   образование  личного   характера.
Ћбщественное сознание, общественнаЯ волЯ должны быть направлены на выработку
закала личности. ‚от  этой  направленности у  нас и нет.  „емократию слишком
часто  понимают навыворот,  -  не  ставЯт ее  в  зависимость  от  внутренней
способности  к  самоуправлению,  от  характера  народа и  личности. € это  -
реальнаЯ  опасность  длЯ нашего будущего.  ђусский  народ должен  перейти  к
истинному самоуправлению. Ќо этот переход  зависит от качества человеческого
материала,   от  способности  к   самоуправлению   всех  нас.   ќто  требует
исключительного уважениЯ к человеку, к личности,  к ее правам, к ее  духовно
самоуправлЯющейсЯ природе.  Ќикакими  искусственными  взвинчиваниЯми  нельзЯ
создать способность к самоуправлению ђазъЯреннаЯ толпа, одержимаЯ корыстными
и  злобными инстинктами, не способна  управлЯть ни собой, ни другими. ’олпа,
масса  не  есть  демократиЯ.  „емократиЯ есть  уже превращение  хаотического
количества  в   некоторое  самодисциплинированное  качество.  Џрежде  всего,
человек,  как и  народ,  должен  стать господином  самого  себЯ.  Ќедостатки
русской демократии унаследованы от нашего рабства, и они должны исправлЯтьсЯ
в практике самоуправлениЯ.
     ’акое  выдвигание личного, качественного,  духовно-творческого  начала,
как основоположного в общественной жизни,  всего  менее  есть индивидуализм.
—ерез внутреннюю работу личности и нации,  через выработку качеств характера
утверждаетсЯ  духовнаЯ  социальность. ђечь идет все времЯ  не только о  душе
человека, личности, но также  и  о  душе  общества и  душе нации, с которыми
демократическаЯ  механика так мало считаетсЯ. Ћтвлеченный демократизм всегда
есть  формализм,  он  не  хочет  знать содержаниЯ  народной  воли, народного
сердца,  народной  мысли,  ему  важно  лишь  формальное   народовластие.  Ќо
содержание  народной  воли есть  уже  внутреннее,  уже духовное  содержание,
известнаЯ направленность  духа.  €  демократическому  формализму  необходимо
противопоставить определенное содержание народной воли и народного сознаниЯ,
определенную  их  одухотворенность.  ’огда лишь  правда  демократии,  правда
человеческого   самоуправлениЯ,  соединитсЯ  с  правдой  духа,  с  духовными
ценностЯми  личности и народа. Љ этому  мы  должны готовитьсЯ  всеми силами,
чтобы  не  повторЯть  старых ошибок,  не  попадать  в  какой-то  безвыходный
магический  круг,  вечно  порождающий реакции.  „емократиЯ не может  быть  в
принципе,  в  идее   ограничена  сословными   и   классовыми   привилегиЯми,
внешне-общественными  аристократиЯми, но она должна быть  ограничена правами
бесконечной  духовной  природы  человеческой личности  и  нации,  ограничена
истинным подбором качеств. „ух  нации глубже демократии  и должен направлЯть
ее. ‚ласть не  может принадлежать всем,  не может  быть механически  равной.
‚ласть  должна  принадлежать  лучшим,   избранным   личностЯм,   на  которые
возлагаетсЯ  великаЯ ответственность и  которые возлагают  на  себЯ  великие
обЯзанности.  Ќо  эта власть лучших  должна  быть  порождена  из самых  недр
народной жизни,  должна быть имманентна нарду,  его собственной потенцией, а
не чем-то  навЯзанным ему извне, поставленным  над  ним. ‘ила  демократии не
может быть  абсолютной, неограниченной властью,  она ограничиваетсЯ ею самой
выдвинутыми  качествами.  €дее  демократии   чуждо  противопоставлЯть   идею
самоуправлЯющейсЯ нации.

     „ух и машина

I

     Ќикогда еще так остро не стоЯл вопрос об отношении духа и машины, как в
наши дни.  ЊироваЯ война очень заострЯет эту  тему. Ќаши споры о  германизме
вращаютсЯ вокруг темы - дух и  машина. ЌельзЯ отрицать, что  в ѓермании было
много духа, и ѓерманиЯ же пришла  к самым совершенным образцам механизации и
машинизации. ѓерманскаЯ машина, как бы выброшеннаЯ из недр германского духа,
идет впереди, она задавала тон в жизни  мирной, а теперь задает тон в войне.
ѓерманцы стали рабами  собственной совершенной  машины. ‘овершаетсЯ  роковой
процесс машинизации жизни,  замена органического механическим. Њногих пугает
и  страшит  этот  процесс, сопровождающийсЯ  уродливыми ЯвлениЯми  и гибелью
старой красоты. ’оржество машины, замена организма механизмом представлЯетсЯ
материализацией  жизни.  Ќо  можно  ли  сказать,  что  дух погибает  в  этой
материализации, что  машина изгонЯет  его из жизни? џ думаю, что это слишком
поверхностный  взглЯд. ‘мысл поЯвлениЯ  машины  и ее победоносного  движениЯ
совсем не тот, что представлЯетсЯ на первый взглЯд. ‘мысл этот - духовный, а
не материальный. ‘ама машина есть Явление духа, момент в  его пути. Ћбратной
стороной машинизации и  материализации жизни ЯвлЯетсЯ ее дематериализациЯ  и
одухотворение.  Њашина  может  быть  понЯта,  как  путь духа в  процессе его
освобождениЯ  от  материальности. Њашина разрывает  дух  и  материю,  вносит
расщепление,  нарушает первоначальную  органическую целостность,  спаЯнность
духа и плоти. € нужно сказать,  что  машина  гибельна  не  столько длЯ духа,
сколько длЯ плоти. Њашинность, механичность культуры  распылЯет  плоть мира,
убивает  органическую  материю,  в  ней  отцветает и  погибает  органическаЯ
материЯ,   родоваЯ   материальнаЯ   жизнь.   ‘тарый    органический   синтез
материальной,  плотской  жизни  в машине приходит к  концу.  ђост техники во
вторую  половину  XIX  века  -  одна  из  величайших  революций  в   истории
человечества.  —то-то  надломилось  в  органической  жизни  человечества,  и
началось  что-то новое,  все еще не  до  конца осознанное и опознанное. Ѓыть
может, после этой войны будет лучше  понЯтно, что случилось  с человечеством
после властного вступлениЯ машины в его жизнь.
     Џроблема "духа и машины" имеет огромное значение длЯ русского сознаниЯ,
она предстоит перед  ђоссией, как проблема ее будущего. ‘пор славЯнофильства
и западничества, народничества и марксизма  может  быть перенесен в духовную
сферу и углублен.  € та точка  зрениЯ,  которую Я хочу защитить, может  быть
названа  "духовным  марксизмом".  Ќо  это, конечно, не более  как  аналогиЯ.
ђусские   любЯт   противополагать   своеобразие   русского   духа   западной
материальной культуре, основанной на механичности и машинности. ‘вою русскую
органическую   целостность   мы   противополагаем    западной   механической
раздробленности.   €  в  этот   грозный   час  нашей   истории  мы  пытаемсЯ
противопоставить русский дух германской машине, хотим понЯть  эту войну, как
борьбу духа  с  машиной. ‚ этом чувству войны  есть своЯ правда, но  есть  и
довольно грубое смешение разных плоскостей и планов.  Ќужно  ведь  признать,
что и славЯнофилы и народники  и разные  русские религиозные  направлениЯ не
всегда только дух  противополагали машине  и власти материальности, но также
противополагали более развитой технике и хозЯйству технику и хозЯйство менее
развитое, отсталое и примитивное. ’ак  ищут  спасениЯ от усовершенствованной
материи в материи несовершенной и от высокой  степени материального развитиЯ
-  в  низкой ступени материального развитиЯ. Ќо порабощающей власти развитой
техники  можно  противопоставить  высокий   и  свободный   дух,  но   нельзЯ
противопоставить технику отсталую и  элементарную. ЊатериальнаЯ отсталость и
элементарность не есть сила духа.
     ЌельзЯ, например, превращать натуральное хозЯйство в высшую духовность,
идеализировать   элементарную  и   примитивную  хозЯйственность,  как  более
духовное   и  свободное   состоЯние.  Ћтсталое,   элементарное,  примитивное
хозЯйство нисколько  не  менее материально, чем  развитое  капиталистическое
хозЯйство. …сли идти назад по линии материального развитиЯ человечества,  то
мы  не  дойдем до  свободного  и  цельного  духа,  а  дойдем  лишь  до более
элементарных и примитивных форм материальной жизни. € эта материальнаЯ линиЯ
в прошлом  упираетсЯ  в самую грубую борьбу за существование, в самую тЯжкую
материальную зависимость,  царЯщую в природе. ЏотерЯнного  раЯ мы не  найдем
этим  движением  назад  или  задержкой  в  движении  вперед.  ќто  -  грубый
самообман.  ‘лавЯнофилы,  так  дорожившие  примитивным  и  отсталым  русским
материальным бытом и  с  ним свЯзывавшие  высоту нашего  духа,  в  сущности,
держали дух  в рабской зависимости от материи. “ничтожение сельской общины и
патриархального  бытового  уклада представлЯлось им страшным  бедствием  длЯ
русского  духа  и  его судьбы. Ќо  может  ли  русский дух  так  зависеть  от
материальной отсталости? ѓрозит ли русскому духу гибель от разложениЯ старой
русской материи?  Ќемного тогда стоит  этот дух.  Џостыдно  длЯ духа боЯтьсЯ
материального развитиЯ и  цеплЯтьсЯ  за материальную отсталость. „ух  должен
бесстрашно идти по пути материального развитиЯ, узрев в нем свою собственную
объективацию и манифестацию. Њатериальное развитие,  техника, машина  - пути
духа. € Я думаю, что не только ошибочно противопоставлЯть совершенной машине
машину  несовершенную,  но  также ошибочно  противопоставлЯть машине -  дух.
Њожно лишь противопоставлЯть низкому, рабскому духу дух свободный и высокий.

II

     Њатериальное,  космическое развитие  идет  от первоначальной  целостной
органичности,  скреплЯющей  дух  и  плоть и  прикреплЯющей дух к материи,  к
механичности, расщеплЯющей дух и плоть, нарушающей цельность и освобождающей
дух от  свЯзи с материей. ќтот путь  можно открыть  во  всех  сферах  жизни.
Џовсюду первоначальнаЯ органическаЯ  цельность расщеплЯетсЯ  и  разлагаетсЯ,
совершаетсЯ дифференциациЯ и расслоение.  “терЯннаЯ органическаЯ целостность
и спаЯнность в периоде разорванности  и расслоенности обманно представлЯетсЯ
утерЯнным  раем,  почти  божественным  состоЯнием.  Ќо  эта   первоначальнаЯ
органическаЯ  целостность  была  не божественным  и  райским  состоЯнием,  а
природным и скованным состоЯнием. ‚ природной органической жизни дух и плоть
еще  не  дифференцированы,  но  означает это  не высшее  состоЯние  духа,  а
элементарное  его  состоЯние,  всегда  свЯзанное  с   тЯжелой   борьбой   за
существование  и  злым  принуждением.  „ух  еще  дремлет   в  первоначальной
органичности, он не возвышаетсЯ еще над растительностью  и  животностью,  он
растворЯетсЯ еще  в природе. ђасщепление  и  раздвоение - неизбежный этап  в
путЯх   развитиЯ   духа,   который   переживаетсЯ   мучительно   и   нередко
сопровождаетсЯ  чувством  смерти.  ‚  восприЯтии  этого  пути   развитиЯ  мы
подвержены  эстетическому  обману.  Њы  ведь  очень   легко  принимаем  наше
творческое эстетическое восприЯтие природы за жизнь самой природы и с трудом
видим  зло и неволю, заложенные в природной жизни. ‚се органически природное
кажетсЯ  нам  более прекрасным, чем все искусственно-механическое. Џрекрасен
цветущий дуб и уродлива машина, оскорбительна длЯ глаза,  уха и носа, нимало
не радует. Њы любим дуб и хотели бы, чтобы он унаследовал вечность и чтобы в
вечной жизни мы сидели под цветущим развесистым дубом.  Њашину же  любить мы
не может,  в вечности ее увидеть  не хотели  бы, и в  лучшем случае признаем
лишь ее полезность. € как соблазнительно желание  остановить роковой процесс
жизни, ведущий от цветущего дуба к уродливой и смрадной машине.
     Ќо  все  же  этот  переход  от  органичности  дерева,  от  благоухающей
растительности  к  механичности  машины, к  мертвЯщей искусственности должен
быть пережит  и прожит  религиозно. —тобы воскреснуть, нужно умереть, пройти
через  жертву.  €  переход от органичности и целостности  к  механичности  и
расщепленности есть страдальческий, жертвенный путь  духа. ќта жертва должна
быть сознательно  принЯта. —ерез нее  лишь достигаетсЯ свобода духа.  Њашина
есть  распЯтие плоти мира,  вознесение на крест благоухающих цветов и поющих
птиц.  ќто   -  ѓолгофа  природы.  ‚  неотвратимом   процессе  искусственной
механизации природа  как бы искупает грех  внутренней скованности и  вражды.
Џриродный организм должен умереть,  чтобы воскреснуть к новой жизни.  €  вот
чудовища -  машины умерщвлЯют природную органическую целостность и косвенно,
мучительными  путЯми высвобождают  дух  из природной  свЯзанности.  ‘делалсЯ
шаблонным  в  религиозной  мысли тот взглЯд, что  машина умерщвлЯет  дух. Ќо
глубже та истина, что машина умерщвлЯет материю и от противного способствует
освобождению духа.  ‡а материализацией скрыта дематериализациЯ. ‘ вхождением
машины  в  человеческую жизнь умерщвлЯетсЯ не  дух, а  плоть, старый  синтез
плотской жизни. ’Яжесть и скованность материального мира как бы выделЯетсЯ и
переходит в машину. € от этого облегчаетсЯ мир.

III

     ђеакционеры-романтики,  в  тоске  и  страхе  держащиесЯ  за  отходЯщую,
разлагающуюсЯ  старую органичность,  боЯзливые  в отношении  к  неотвратимым
процессам  жизни, не хотЯт пройти через  жертву, не  способны к отречению от
устойчивой и уютной жизни в плоти, страшатсЯ неизведанного  грЯдущего. •отЯт
сохранить  старую   органичность,   старую  плоть,   силЯтсЯ  не   допустить
материальный мир до расщеплениЯ  и расслоениЯ. € как  мало эти люди  верЯт в
дух, в  его бессмертие и неистребимость, в его  неодолимость темными силами.
‘удьба духа вверЯетсЯ ветхим  и элементарным материальным формам, от которых
боЯтсЯ оторвать дух. Љакие маловеры все эти видЯщие гибель духа в разложении
ветхой  органической материи.  ’акими  маловерами оказываютсЯ  дети и  внуки
славЯнофилов. ‘трах перед новой жизнью - определЯющий их мотив. Љакой жалкий
самообман видеть  высшее и лучшее  в отсталых формах материальной  жизни  по
сравнению с формами  более развитыми, какой материализм  в этом чувствуетсЯ!
ђелигиозное, христианское отношение к жизни  должно жертвенно принЯть смерть
старой ђоссии, старой ее плоти во  имЯ  воскресениЯ ђоссии  к  новой  жизни.
ѓлубина христианства в том,  чтобы  принЯть и  понЯть изнутри всю жизнь  как
мистерию  ѓолгофы  и ‚оскресениЯ.  €  всЯ  плоть  мира  должна  пройти через
распЯтие.  через раздирание и смерть. ќта  смерть - к жизни. Ќо вот говорЯт,
что св.  ”ранциск  невозможен  при развитой промышленности,  при  машинах  и
капиталистическом хозЯйстве. ‘в. ”ранциск возможен был лишь при натуральном,
примитивном   хозЯйстве,  и   потому   да   здравствует  элементарные  формы
материальной жизни, не будем допускать развитиЯ!  Ќо  если так, то Я делаюсь
марксистом  и настаиваю на следующем роковом выводе:  св.  ”ранциск - цветок
натурального  хозЯйства,  дух  обусловливаетсЯ   экономическими   факторами.
ђелигиозное  отношение  к  жизни  рушитсЯ,  и  о свЯтости  лучше  совсем  не
говорить. €ли нужно бесстрастно стать на  другой путь и признать, что дух не
зависит от материи и что функциональнаЯ  свЯзь духовного и материального  на
поверхности   жизни   из   глубины,   изнутри  совсем  иное  означает.   ќта
независимость  и  свобода  духа  должна  быть  обнаружена  мучительным путем
механизации,   машинизации  материальной  жизни.  ’олько   путь  расслоениЯ,
раздвоениЯ и дифференциации жизни дает настоЯщий опыт и познание жизни.  ќто
- путь свободы, свободного изживаниЯ всех потенций.

IV

     ‚начале   все  органически-плотское  было   освЯщенное   и   свЯщенное.
ђелигиозное  освЯщение плотской жизни и  ее элементарных материальных орудий
свойственно   всем  натуралистическим  религиЯм  и   самому  христианству  в
натуралистическом его периоде. ‘вЯщенен был плуг, которым пахали землю. ‘ама
землЯ была свЯщенна и растениЯ и животные и все хозЯйственно-материальное. ‚
первоначальном  фазисе  своего  развитиЯ  человечество  не могло  выковывать
хозЯйственных  орудий борьбы  за  жизнь  без  религиозных  санкций. Ћщущение
свЯщенности  материальной  жизни всюду сопровождало человека. ќто  освЯщение
плотской жизни и ощущение  ее  божественной  органичности не вполне покинуло
человека и  в наше времЯ. Ќо на высоких  ступенЯх исторического развитиЯ всЯ
материальнаЯ  жизнь   роковым   образом  перестает   быть   свЯщенной.   ‚се
спекулЯризуетсЯ. Њашина  и  не нуждаетсЯ в  освЯщении.  ’олько  органическое
ощущаетсЯ   свЯщенным,   механическое   никогда   не   ощущаетсЯ  свЯщенным.
‘екулЯризациЯ всей  внешней  жизни свЯзана с расщеплением  и  раздвоением, с
утерей  первоначальной  органической  цельности.  ‘ознательное  согласие  на
секулЯризацию жизни есть согласие на  жертву,  на отречение  от прекрасных и
возвышенных обманов.  ‚се  свЯщенное входит внутрь, в дух. Ћбратной стороной
этого   обрелигиозиваниЯ   и   обездушиваниЯ   жизни   ЯвлЯетсЯ   углубление
религиозности  и  большее  одухотворение.  ђелигиЯ  перестает  быть  плотски
бытовой  и  становитсЯ  духовной, глубинной.  ‘екулЯризациЯ,  как и  машина,
убивает   не  дух,  а  материю.  ЊашинизациЯ  есть  отрывание   и  выделение
материальной тЯжести из духа, облегчение духа. Ќо облегчение это достигаетсЯ
тем, что переживаетсЯ кошмар и смертнаЯ тоска машинности.
     ’о, что было вечно в дубе, в цветах и шипах, то преобразитсЯ и пребудет
в духе, то сохранит свою  непреходЯщую форму,  освобожденную от материальной
тЯжести и  скованности. Ќо  нельзЯ  идеализировать органическую природу и ее
естественный порЯдок, в котором  все  основано  на борьбе за существование и
взаимном  истреблении  и  пожирании.  ЌельзЯ  смешивать  своего  творческого
прозрениЯ красоты природы с ее  естественным порЯдком. Џриродно-органическое
не есть еще ценное, не  есть то высшее, что нужно охранЯть. €стиннаЯ жизнь -
творимаЯ жизнь,  а не  исконнаЯ  даннаЯ жизнь,  не органически-элементарнаЯ,
животно-растительнаЯ жизнь в природе и в обществе. € в физическом организме,
борющемсЯ за  существование в  природном  порЯдке,  не больше  окончательной
правды, чем в машине. ‘ более глубокой точки  зрениЯ дуб и  машина - в одной
линии.  ђазвитие  в  материальном  плане  идет от  элементарного  природного
организма к  сложной искусственной машине. ќто  -  путь расслоениЯ  материи,
того искусственного ее усложнениЯ,  которое ведет к освобождению от материи,
от тЯжести ее органических функций. —еловечество должно бесстрашно, с полной
верой в неистребимость  своего  духа проходить  через материальное развитие,
через машину и технику и  перестать искать спасениЯ исключительно в прошлом.
ЃоЯзнь  и  страх  машины  есть материализм  и  слабость  духа.  Ћбращение  к
элементарному    органическому    прошлому,    идеализациЯ    его,    боЯзнь
страдальческого  развитиЯ есть малодушие  и  любовь  к покою, леность  духа.
’олько  тот  достигает  свободы  духа,  кто  покупает   ее   дорогой   ценой
бесстрашного и страдальческого развитиЯ, мукой прохождениЯ через дробление и
расщепление  организма,  который  казалсЯ вечным и  таким  уютно-отрадным. ‚
старый  рай  под старый  дуб  нет  возврата.  Ѓолее  элементарного  и  менее
мучительного прошлого не вернешь. Ћгромный смысл ЯвлениЯ машины - в том, что
она  помогает окончательно порвать с натурализмом в  религии.  Њашина как бы
клещами вырывает дух из недр природной матери. ќто процесс очень мучительный
и трудный, много радостей  жизни в нем гибнет.  €  нужна большаЯ вера в силу
духа,  чтобы устоЯть в этом  процессе. Џервоначально  он воспринимаетсЯ, как
торжество материи  и  гибель духа.  € лишь на  большой глубине процесс  этот
постигаетсЯ иначе.
     ђоссиЯ  переживает  сейчас очень ответственный  момент,  она  стоит  на
перепутье.  …й  предстоит еще  жертвенно  отречьсЯ  от своего  материального
органического прошлого, от старого своего хозЯйствованиЯ, от старого  своего
государствованиЯ, которое многим еще представлЯетсЯ органическим, но которое
уже подгнило в своей  основе и разлагаетсЯ. ђусское сознание должно отречьсЯ
от  славЯнофильского  и  народнического утопизма  и  мужественно  перейти  к
сложному  развитию  и  к  машине.  ‚ ђоссии  есть  смешение  двух  стилей  -
аскетического    и    империалистического,    монашеского   и   купеческого,
отрекающегосЯ  от благ мира и обделывающего мирские  дела и  делишки.  ’акое
смешение  не  может  дольше продолжатьсЯ. …сли  ђоссиЯ  хочет  быть  великой
€мперией  и  играть  роль  в  истории,  то это  налагает на  нее обЯзанность
вступить  на  путь  материального технического развитиЯ.  Ѓез этого  решениЯ
ђоссиЯ попадет в безвыходное положение.  ‹ишь  на этом пути освободитсЯ  дух
ђоссии и раскроетсЯ ее глубина.

     Ћпубликовано в октЯбре 1915.
Last-modified: Mon, 24 Feb 2003 15:39:46 GMT
Ћцените этот текст: