это, не за эстетическую тупость людей
малообразованных, а за холодность и неприЯзненность к нему многих лиц из тех
двух кругов, к  которым он  принадлежал,  светского и литературного.  Ќо эта
неприЯзненность,  доходившаЯ  иногда  до  прЯмой  враждебности,  относилась,
главным образом, не к поэту, не к жрецу Ђполлона, а лишь к тому, кто иногда,
по собственному признанию,  между детей  ничтожных мира  бывал, может  быть,
всех ничтожнее {18}. ‚ общественной среде  Џушкина были, конечно,  как и  во
всЯкой другой  среде, злостные  глупцы  и негодЯи, длЯ которых превосходство
ума и дарованиЯ нестерпимо  само  по  себе. ‚ражда этих людей,  возбуждаемаЯ
силою Џушкина,  могла,  однако,  держатьсЯ  и  действовать только  чрез  его
слабости. Ћн сам давал ей пищу и толкал в лагерь своих врагов и таких людей,
которые не были злостными глупцами и негодЯЯми.
     ѓлавнаЯ  беда Џушкина были  эпиграммы. Њежду ними есть,  правда, высшие
образцы этого  невысокого, хотЯ законного рода  словесности, есть  настоЯщие
золотые блестки добродушной игривости и веселого остроумиЯ; но многие другие
ниже  поэтического  достоинства  Џушкина,  а  некоторые  ниже  человеческого
достоинства вообще и столько же  постыдны длЯ  автора, сколько оскорбительны
длЯ его сюжетов. Љогда, например, почтенный ученый, оставивший заметный след
в истории своей науки и ничего худого не сделавший, характеризуетсЯ так:

     Љлеветник без дарованьЯ,
     Џалок ищет он чутьем
     € дневного пропитаньЯ
     …жемесЯчным враньем {19},-

      195

     то едва ли самый пламенный поклонник Џушкина увидит здесь ту "свЯщенную
жертву", к которой  "требует  поэта Ђполлон".  џсно, что  тут приносилось  в
жертву  только  личное  достоинство человека,  что  требовал этой жертвы  не
Њузагэт, а демон гнева,  и что нельзЯ было ожидать, чтобы жертва чувствовала
при этом благоговение к своему словесному палачу.
     ’аких недостойных  личных выходок, иногда, как в  приведенном  примере,
вовсе   чуждых    поэтического   вдохновениЯ,   а   иногда    представлЯвших
злоупотребление поэзией, у Џушкина, к несчастью, было слишком много даже и в
последние  его  годы.  Ћдна  из  них  создала  скрытую  причину  враждебного
действиЯ, приведшего поэта  к  окончательной  катастрофе.  ќто  -  известное
стихотворение "Ќа выздоровление ‹укулла", очень Яркое и сильное по форме, но
по  смыслу представлЯвшее  лишь  грубое личное  злословие насчет  тогдашнего
министра народного просвещениЯ “варова.
     Џо свидетельству большинства современников, личный характер “варова  не
мог вызывать сочувствиЯ. Ќо обличение чьих-нибудь личных недостатков не есть
задача поэзии, хотЯ бы сатирической. Ђ в публичной своей деЯтельности “варов
имел  большие  заслуги: из  всех русских министров народного  просвещениЯ он
был,  без  сомнениЯ,  самый  просвещенный  и даровитый, и деЯтельность его -
самаЯ плодотворнаЯ. „лЯ серьезной сатиры, внушаемой интересом  общественным,
“варов  не  давал  повода, и, в самом деле, Џушкин  обличает  только частный
характер  министра, и  его  обличение  представлЯет скорее пасквиль,  нежели
сатиру {20}. Ќо и правильнаЯ сатира, нападающаЯ на общее и публичное зло, не
подобала уже тому поэту,  который  ранее  торжественно объЯвил, что ему  нет
дела  до общественной пользы,  и  что борьба  с  публичным  злом  есть  дело
полиции, а не поэзии:

     ‚ градах ваших с улиц шумных
     ‘метают сор,- полезный труд!
     Ќо, позабыв свое служенье,
     Ђлтарь и жертвоприношенье,
     †рецы ль у вас метлу берут? {21}

     …сли  ради  внешней  красоты стихов  "Ќа  выздоровление ‹укулла"  можно
извинить их написание и сообщение близким  друзьЯм, то обнародование их чрез
напечатание в журнале не имеет никакого оправданиЯ.
     Њежду  тем  такому влиЯтельному и  не  очень  разборчивому  в средствах
человеку, как “варов, легко было стать скрытым

      196

     руководителем  и   вдохновителем  множества  других  лиц,  оскорбленных
поэтом,  и  устроить против  него  деЯтельный  заговор  злоречиЯ, сплетни  и
интриги. –ель была  - непрерывно раздражать и дразнить его и этим довести до
поступков,  которые  сделали  бы  его  положение  в  петербургском  обществе
невозможным. Ќо разве не в  его власти было  помешать достижению  этой цели,
рассчитанной только на его нравственную слабость?

        X

     „урное дело обиды,  длЯ которого Џушкин злоупотреблЯл своим талантом  и
унижал свой гений,  было  так естественно и потому легко длЯ его врагов. Ћни
были  тут в своей сфере,  исполнЯли свою  роль; длЯ  них  не было  падениЯ,-
падение было только  длЯ Џушкина.  Ќа низменной почве личной злобы и  вражды
все выгоды были на _их_ стороне,  их победа была  здесь необходима. Ќо разве
необходимо было  Џушкину  оставатьсЯ до  конца на этой  ему  несвойственной,
мучительной и невыгодной почве, на которой всЯкий шаг был длЯ него падением?
‚раги  Џушкина не имеют  оправданиЯ;  но тем более его  вина  в том,  что он
спустилсЯ до их уровнЯ, стал  открытым длЯ их низких замыслов. ѓлухаЯ борьба
тЯнулась два года, и сколько было за это времЯ моментов,  когда он мог одним
решением  воли разорвать всю эту  паутину,  поднЯвшись на ту _доступную ему_
высоту, где неуЯзвимость гениЯ сливалась с незлобием христианина.
     Ќет  такого  житейского   положениЯ,  хотЯ  бы   возникшего   по  нашей
собственной вине, из которого нельзЯ бы было при доброй воле выйти достойным
образом.  ‘ветлый  ум  Џушкина хорошо понимал,  чего от  него требовали  его
высшее призвание и христианские убеждениЯ; он знал, что должно делать, но он
все более и  более  отдавалсЯ страсти оскорбленного самолюбиЯ  с  ее  ложным
стыдом и злобною мстительностью.
     ЏотерЯвши внутреннее  самообладание, он мог еще быть спасен постороннею
помощью. Џосле первой несостоЯвшейсЯ дуэли его с ѓеккерном император Ќиколай
Џавлович взЯл с него слово, что в случае  нового столкновениЯ он предупредит
государЯ.  Џушкин  дал  слово, но не исполнил его. Ћшибочно уверившись,  что
непристойное анонимное письмо писано тем  же ѓеккерном, он послал ему (через
его отца) свой второй вызов в таком изысканно оскорбительном письме, которое
делало кровавый исход неизбежным. Њежду тем при

      197

     крайней  степени своего раздражениЯ Џушкин не  дошел все-таки  до  того
состоЯниЯ,  в котором прекращаетсЯ  вменЯемость поступков и в котором данное
им слово могло быть просто  забыто. Џосле дуэли у него найдено было письмо к
графу  Ѓенкендорфу  с  изложением  его  нового  столкновениЯ,  очевидно  длЯ
передачи  государю. Ћн написал это письмо, но  не захотел  отправить его. Ћн
думал, что  чей-то пошлый и грЯзный  анонимный пасквиль  может  уронить  его
честь, а им  самим сознательно нарушаемое слово - не может.  …сли он был тут
"невольником", то не "невольником чести", как назвал его ‹ермонтов, а только
невольником той страсти гнева и мщениЯ, которой он весь отдалсЯ.
     Ќе   говорЯ  уже  об  истинной   чести,  требующей   только  соблюдениЯ
внутреннего  нравственного достоинства,  недоступного ни длЯ какого внешнего
посЯгательства,-  даже  принимаЯ честь в условном значении согласно светским
понЯтиЯм и обычаЯм,  анонимный пасквиль ничьей  чести вредить не мог,  кроме
чести писавшего  его. …сли бы ошибочное предположение было  верно  и автором
письма  был действительно  ѓеккерн,  то он тем самым лишал себЯ  права  быть
вызванным  на  дуэль,  как человек,  поставивший  себЯ  своим  поступком вне
законов  чести; а если  письмо писал не он, то длЯ вторичного вызова не было
никакого основаниЯ.  ‘ледовательно, эта несчастнаЯ дуэль произошла не в силу
какой-нибудь внешней длЯ Џушкина необходимости, а единственно потому, что он
решил покончить с ненавистным врагом.
     Ќо  и  тут еще не  все было  потерЯно.  ‚о времЯ  самой  дуэли раненный
противником очень  опасно,  но  не  безусловно  смертельно,  Џушкин еще  был
господином своей  участи. ‚о всЯком  случае, мнимаЯ честь была удовлетворена
опасною раною. Џродолжение дуэли могло быть делом только злой страсти. Љогда
секунданты подошли к раненому, он поднЯлсЯ и  с гневными словами: "Attendez,
je me  sens  assez  de  force  pour tirer  mon  coup!"*  - недрожащею  рукою
выстрелил  в  своего  противника и слегка  ранил его.  ќто крайнее  душевное
напрЯжение, этот отчаЯнный порыв страсти окончательно сломил  силы Џушкина и
действительно решил его земную участь. _Џушкин  убит  не пулею  ѓеккерна,  а
своим собственным выстрелом в ѓеккерна_ {22}.
     _________________
     * Џодождите, у менЯ хватит силы на выстрел! (фр.) - ђед.

      198

        XI

     Џоследний  взрыв  злой  страсти,  окончательно  подорвавший  физическое
существование  поэта,   оставил   ему,   однако,  возможность  и  времЯ  длЯ
нравственного  перерождениЯ. ’рехдневный  смертельный  недуг, разрываЯ свЯзь
его с житейской злобой и суетой, но не лишаЯ его Ясности и живости сознаниЯ,
освободил  его  нравственные  силы  и  позволил ему  внутренним  актом  воли
перерешить длЯ себЯ жизненный вопрос в истинном смысле. —то перед смертью  в
нем  действительно  совершилось духовное  возрождение,  это  сейчас же  было
замечено близкими людьми {23}.
     "Ћсобенно замечательно то,- пишет †уковский,- что  в эти последние часы
жизни он как будто сделалсЯ иной: бурЯ, котораЯ за несколько часов волновала
его душу неодолимою страстью, исчезла, не  оставив в ней следа; ни слова, ни
воспоминаниЯ о  случившемсЯ". Ќо это не  было  потерею памЯти,  а внутренним
повышением  и   очищением   нравственного   сознаниЯ  и  его  действительным
освобождением  из плена  страсти. Љогда  его  товарищ и  секундант  „анзас,-
рассказывает кн. ‚Яземский,- желаЯ выведать, в каких чувствах умирает  он  к
ѓеккерну, спросил его:  не  поручит ли  он ему чего-нибудь  в  случае смерти
касательно ѓеккерна. "’ребую,- отвечал он,- чтобы ты не мстил за мою смерть;
прощаю ему и хочу умереть христианином".
     ЋписываЯ первые минуты  после смерти, †уковский пишет: "Љогда все ушли,
Я сел перед ним и долго один  смотрел ему в лицо. Ќикогда на этом  лице Я не
видал ничего подобного  тому, что было на нем  в эту первую минуту смерти...
—то выражалось на его лице, Я сказать словами не умею. Ћно было длЯ менЯ так
ново  и  в то же времЯ так знакомо.  ќто не было ни  сон, ни  покой; не было
выражение  ума,  столь прежде  свойственное этому  лицу;  не  было  также  и
выражение  поэтическое. Ќет!  какаЯ-то важнаЯ,  удивительнаЯ  мысль  на  нем
разливалась,  что-то  похожее   на  видение,  на  какое-то  полное,  глубоко
удовлетворЯющее  знание.  ‚сматриваЯсь  в  него,  мне все  хотелось  у  него
спросить: что видишь, друг?  € что бы он отвечал мне, если бы мог  на минуту
воскреснуть?"
     •отЯ нельзЯ угадать,  какие слова  сказал бы своему другу возродившийсЯ
через смерть великий поэт, но можно _наверное_ отвечать за то, чего бы он не
сказал.  Ћн не сказал  бы  того,  что  твердЯт  его  неразумные  поклонники,
делающие из великого человека своего маленького идола.  Ћн не сказал бы, что
погиб от злой враждебной судьбы, не сказал бы,

      199

     что его смерть была  бессмысленною и бесцельною,  не стал бы жаловатьсЯ
на  свет, на  общественную среду, на своих  врагов; в его словах не было  бы
укора, ропота и негодованиЯ. € эта несомненнаЯ уверенность в том, чего бы он
не сказал,- уверенность,  котораЯ не  нуждаетсЯ ни  в каких доказательствах,
потому  что она прЯмо даетсЯ  простым фактическим  описанием  его  последних
часов,-  эта  уверенность есть последнее  благодеЯние, за  которое мы должны
быть  признательны великому  человеку. Ћкончательное  торжество духа в нем и
его  примирение с  богом и с миром примирЯют нас  с его смертью: эта  смерть
_не_ была безвременною.
     - Љак? -  скажут,- а те дивные  художественные созданиЯ, которые он еще
носил в своей душе и не успел дать нам, а  те сокровища мысли  и творчества,
которыми бы он мог  обогатить нашу словесность  в  свои зрелые и  старческие
годы?
     Љакой  внешний,  механический  взглЯд!   Ќикаких  новых  художественных
созданий Џушкин  нам  не  мог  дать и  никакими  сокровищами  не мог  больше
обогатить нашу словесность.

        XII

     Њы  знаем,  что дуэль Џушкина была не внешнею случайностью,  от него не
зависевшею, а. прЯмым следствием той внутренней бури, котораЯ его охватила и
которой  он  отдалсЯ _сознательно_,  несмотрЯ  ни  на какие провиденциальные
препЯтствиЯ  и предостережениЯ. Ћн сознательно принЯл свою личную страсть за
основание своих действий, сознательно решил довести свою вражду до конца, до
дна исчерпать  свой гнев. Ћдин  из  его ближайших друзей, кнЯзь ‚Яземский, в
том самом письме, в котором он описывает его христианскую кончину, обращаЯсь
назад,  к истории  дуэли, замечает: "…му  нужен был  кровавый исход".  Њы не
можем  говорить  о тайных состоЯних его души; но два  Явные факта достаточно
доказывают, что его _личнаЯ_ волЯ бесповоротно определилась в этом отношении
и  уже  не   была  доступна  никаким  житейским  воздействиЯм,-  Я  разумею:
нарушенное слово императору и последний выстрел в противника.
     ‚ том внутреннем состоЯнии, о котором мы вправе заключать из этих  двух
фактов, даже рана его самого или ѓеккерна  не могла бы укротить его душевную
бурю  и  переменить  его  _решимость  довести  дело  до  конца_.  Џри  такой
решимости, котораЯ была несомненна и длЯ друзей, дуэль

      200

     могла иметь только два исхода:  или смерть  самого Џушкина, или  смерть
его противника. „лЯ иных поклонников поэта  _второй_ исход  представлЯлсЯ бы
справедливым и желательным. ‡ачем убит гений, а ничтожный человек  осталсЯ в
живых?  Љак же  это, однако? Ќеужели с этою "успешною" дуэлью на душе Џушкин
мог бы спокойно  творить новые художественные произведениЯ, озаренные высшим
светом христианского сознаниЯ, до которого он уже раньше достиг?
     „елать предположениЯ, забываЯ  о действительной  природе  и собственных
взглЯдах человека,  составлЯющего их предмет, есть ребЯческаЯ  забава. Џусть
эстетическое идолопоклонство ставит себЯ  выше различиЯ между добром и злом,
но какое же это имеет отношение  к действительному  Џушкину, который никогда
на эту  точку  зрениЯ  не  становилсЯ, а  под конец  пришел  к положительным
христианским  убеждениЯм,  прЯмо  не  допускающим  такого  безразличиЯ? …сли
Џушкин  в  зрелом   возрасте   стал   уже  тЯготитьсЯ   противоречием  между
требованиЯми поэзии и требованиЯми житейской суеты, то  каким же образом мог
бы  он  примиритьсЯ с гораздо более  глубоким  противоречием между служением
высшей красоте, свЯщенной и величавой, и фактом убийства из-за личной злобы?
     Њы не создаем Џушкина по своему образу и подобию, а берем действительно
Џушкина  с его действительным характером и  с теми убеждениЯми и  взглЯдами,
которые действительно  сложились у него к  этому времени. “же в шестой главе
"…вгениЯ Ћнегина" есть  Ясное  указание  на  то, как далеко  был  бы поэт от
безразличиЯ, если бы  ему пришлось убить  на  дуэли  хотЯ бы ненавистного  и
презренного врага:

     ЏриЯтно дерзкой эпиграммой
     ‚збесить оплошного врага...- € т. д.
     _Ќо отослать его к отцам
     …два ль приЯтно будет вам_{24}.

     ’ак  говорил  еще  не  перегоревший  в  юных  страстЯх  автор  "…вгениЯ
Ћнегина"; что бы сказал возмужалый автор "Џророка" и "Ћтцы пустынники и жены
непорочны"  {25}? „обровольно  отдавшись  злой  буре, котораЯ его  увлекала,
Џушкин   _мог_  и  _хотел_  убить  человека,  но  с  действительною  смертью
противника всЯ эта бурЯ прошла бы  мгновенно и осталось бы только сознание о
бесповоротно совершившемсЯ  злом и безумном  деле. “ кого  с  именем Џушкина
соединЯетсЯ  действительный духовный образ  поэта  в его  зрелые  годы,  тот
согласитсЯ, что конец этой добровольной с его стороны,

      201

     им самим вызванной, дуэли - смертью противника - был  бы длЯ Џушкина во
всЯком  случае жизненною катастрофою. Ќе мог бы он с такою тЯжестью на  душе
по-прежнему привольно подниматьсЯ на вершины вдохновениЯ длЯ "звуков сладких
и молитв";  не  мог  бы он  с  кровью нечистой  человеческой жертвы на руках
приносить  _свЯщенную  жертву_  светлому  божеству  поэзии;  длЯ  нарушителЯ
нравственного закона нельзЯ уже было  чувствовать  себЯ _царем_ над толпою и
длЯ невольника страсти - свободным _пророческим глаголом_ жечь сердца людей.
Џри той  высоте духа, котораЯ была ему доступна и которую так  Явно  открыли
его последние мгновениЯ, легких и дешевых расчетов с совестью не бывает.
     „лЯ  примирениЯ с собою Џушкин мог  отречьсЯ от мира, пойти куда-нибудь
на  Ђфон, или он мог избрать более трудный  путь невидимого  смирениЯ, чтобы
искупить свой грех в  той же среде, в которой его совершил и против  которой
был  виноват  своею  нравственною  немощью,  своим  недостойным уподоблением
ничтожной  толпе  {26}. Ќо  так  или иначе,-  под  видом  ли  духовного  или
светского подвижника,- во  всЯком  случае  Џушкин  после катастрофы  жил  бы
только длЯ дела  личного душеспасениЯ,  а не  длЯ  прежнего  служениЯ чистой
поэзии. Џрежде в простой и открытой душе поэта полнота жизненных впечатлений
кристаллизовалась в прозрачную "объективную" призму, где сходивший на него в
минуты вдохновениЯ  белый луч творческого озарениЯ становилсЯ живою радугою.
Ќо   такой  лучезарный,   торжествующий  характер   поэзии   имел  неизбежно
соответствующее  ему основание в душевном строе поэта - ту  непосредственную
созвучность   с  всемирным  благим   смыслом  бытиЯ,  ту   жизнерадостную  и
добродушную  Ясность,  все  те  свойства,  которыми   отличалсЯ   Џушкин  до
катастрофы и  которых он  не мог сохранить после нее. Џри том  исходе дуэли,
которого бы желали иные поклонники Џушкина, поэзиЯ ничего  бы не выиграла, а
поэт потерЯл бы  очень  много: вместо  трехдневных физических  страданий ему
пришлось бы многолетнею нравственною агонией достигать той  же окончательной
цели: своего духовного возрождениЯ  {27}. ЏоэзиЯ сама  по  себе  не  есть ни
добро, ни  зло:  она есть _цветение_  и _сиЯние_ духовных  сил  - добрых или
злых.  “  ада есть  свой  мимолетный цвет и свое  обманчивое  сиЯние. ЏоэзиЯ
Џушкина не была и не  могла быть таким  цветом и сиЯнием ада, а  сохранить и
возвести на новую высоту добрый смысл своей поэзии он уже не мог бы, так как
ему пришлось бы всю душу свою положить на внутреннее нравственное при-

      202

     мирение с  потерЯнным в  кровавом деле добром. Ќе то  чтобы дело  дуэли
само  по себе  было  таким  ужасным  злом. Ћно  может быть извинительно  длЯ
многих, оно могло быть извинительно длЯ самого Џушкина в пору ранней юности.
Ќо  длЯ Џушкина 1837 г., длЯ автора "Џророка", убийство  личного врага, хотЯ
бы на дуэли, было  бы нравственною катастрофою, последствиЯ которой не могли
бы  быть  исправлены "между  прочим", в свободное  от  литературных  занЯтий
времЯ,- длЯ восстановлениЯ духовного равновесиЯ потребовалась бы всЯ жизнь.
     ‚се   многообразные  пути,  которыми   люди,  призванные  к   духовному
возрождению, действительно приходЯт к нему, в сущности, сводЯтсЯ к двум: или
путь  внутреннего, перелома, внутреннего  решениЯ  лучшей воли,  побеждающей
низшие влечениЯ и  приводЯщей человека к  истинному самообладанию;  или путь
жизненной  катастрофы,  освобождающей  дух  от   непосильного  ему   бремени
одолевших его страстей. Ѓеззаветно отдавшись  своему гневу, Џушкин отказалсЯ
от первого пути и тем самым  избрал второй,- и неужели мы будем печалитьсЯ о
том,  что этот  путь  не  был  отЯгощен длЯ  него виною чужой  смерти  и что
духовное очищение могло совершитьсЯ в три днЯ?
     ‚от всЯ  судьба  Џушкина. ќту  судьбу мы  по  совести должны  признать,
во-первых, _доброю_, потому  что  она  вела  человека к наилучшей цели  -  к
духовному возрождению, к  высшему  и  единственно  достойному его  благу;  а
во-вторых, мы должны  признать ее _разумною_, потому что этой наилучшей цели
она достигла  простейшим  и  легчайшим  в данном положении,  т. е. наилучшим
способом {28}. ‘удьба не  есть произвол человека,  но она не может управлЯть
человеческою  жизнью  без участиЯ собственной  воли  человека,  а при данном
состоЯнии воли этого человека то, что с ним произошло, должно было произойти
и  есть самое лучшее из того, что вообще  могло  бы с ним  произойти,  т. е.
_кажетсЯ_ возможным.
     Џрирода судьбы  вообще  и, следовательно, судьба всЯкого  человеческого
существа  не  объЯснЯетсЯ  _вполне_  тем,  что  мы  видим  в  судьбе  такого
особенного человека, как Џушкин: нельзЯ  химический анализ Ќарзана принимать
всецело за анализ всЯкой воды.  Љак в Ќарзане  есть то, чего  нет ни в какой
другой воде,  так,  с другой  стороны, длЯ полного  отчета  о  составе нашей
невской  воды  приходитсЯ принимать во  внимание такие осложнениЯ,  каких не
найдетсЯ  ни  в  Ќарзане,  ни  в  каком-либо другом  целебном источнике.  Ќо
все-таки мы, наверно, найдем и в Ќеве, и в Ќарзане, и во

      203

     всЯкой  другой  воде  основные вещества - водород и кислород,-  без них
никакой воды не бывает. Џри всей своей особенности судьба Џушкина показывает
нам - лишь с большею Яркостью - те основные черты, которые мы  отыщем,  если
захотим и сумеем искать, во всЯкой человеческой судьбе, как  бы  она ни была
осложнена или, напротив, упрощена. ‘удьба вообще не есть простаЯ стихиЯ, она
разлагаетсЯ  на  два  элемента: высшее добро  и высший разум, и присущаЯ  ей
необходимость  есть   преодолевающаЯ  сила   разумно-нравственного  порЯдка,
независимого от нас по существу, но воплощающегосЯ в нашей жизни только чрез
нашу  собственную волю. Ђ если так,  то Я  думаю,  что темное слово "судьба"
лучше  нам  будет  заменить Ясным и  определенным  выражением -  _провидение
божие_.

      204

        ЉЋЊЊ…Ќ’Ђђ€€: ‘“„њЃЂ Џ“Љ€ЌЂ

     ‚первые (с сокращениЯми) напечатана в "‚естнике …вропы", 1897, No 9, с.
131-156. ‚ настоЯщем издании печатаетсЯ  полностью по  изд.: ‘оловьев  ‚. ‘.
‘обр. соч.: ‚ 10 т. ’. 9. ‘. 33-60.
     „лЯ ‘оловьева статьЯ была естественным развитием давних размышлений  об
основах христианской этики, о личной нравственной  ответственности человека.
‚ данном  аспекте к пушкинской теме  он обратилсЯ в 1896 г. в статье "ЏамЯти
императора ЌиколаЯ 1", где, в полном противоречии с  передовой  общественной
традицией (равно как и с заветами отца), утверждал, что в Ќиколае I "таилось
Ясное  понимание высшей  правды и христианского идеала, поднимавшее его  над
уровнем не только тогдашнего, но и теперешнего сознаниЯ. Ќе  перед одною  же
внешнею силой преклонилсЯ гений Џушкина и не одна  грандиозность привЯзала к
государю  сердце  поэта!.."  ‘оловьев  особо   останавливаетсЯ  на   мотивах
"прощениЯ", которое царь  дал  умирающему поэту.  Џушкин, полагал  ‘оловьев,
дралсЯ  на дуэли,  не сдержав  честного слова, данного  императору: "…сли бы
Џушкин исполнил данное им слово, ђоссиЯ не потерЯла бы  своей лучшей славы и
великодушному государю не  пришлось  бы оплакивать вместе с  гибелью поэта и
свое рыцарское доверие к человеку.  Ѓыло здесь,  что прощать, и есть  в этом
деле, за  что помЯнуть вечною  памЯтью императора  ЌиколаЯ  I!"  (VII, 377 -
378).
     ‚ том же  1896 г. ‘оловьев опубликовал статью "ЌравственнаЯ организациЯ
человечества" (‚опросы  философии  и  психологии, 1896. Њ" 34  (4)), котораЯ
составила затем XIX главу "ЋправданиЯ добра". ‡десь он дал высочайшую оценку
роли  Џушкина в развитии русского национального сознаниЯ: "ђоссиЯ решительно
подтвердила свое исповедание христиан-

      398

     ского универсализма, когда в самую важную  и славную  эпоху своей новой
истории  окончательно вышла из национальной  замкнутости и Явила  себЯ живым
членом международного целого. €  только тогда раскрылась и национальнаЯ сила
ђоссии в том, что до сих пор более всего значительно и ценно у нас не только
длЯ  нас  самих, но  и длЯ других народов: на мощном стволе "оевропеившейсЯ"
Џетровской  государственности   вырос   прекрасный  цвет   нашей   глубокой,
задумчивой  и нежной поэзии. ђусский универсализм -  который так не похож на
космополитизм, как  Язык  апостолов  на  волапюк,-  свЯзан  с именами  Џетра
‚еликого и  Џушкина:  пусть  же  назовут  другие, равные  этим  национальные
русские имена!" (VIII, 467-468),
     ‘татьЯ  "‘удьба  Џушкина" была воспринЯта  русской  общественностью как
задевающаЯ  памЯть  поэта  и  вызвала  немало печатных  возражений. ‚  самом
"‚естнике …вропы" против нее выступил Ђ. ”.  Љони (Љони  Ђ.  ”. Ќравственный
облик Џушкина // ‚естник  …вропы.  1899.  No  10) ‘оловьев  чувствовал  себЯ
уЯзвленным критическими  отзывами, но прЯмо на них не отвечал. Ћ статье Љони
он  писал ‘тасюлевичу: "...всЯкий печатный ответ на  нее был бы перенесением
личных чувств  и  страстей  на  литературу,- чего  Я  не одобрЯю". ’огда,  в
октЯбре 1899  г., он работал  над  статьей  о  пушкинской поэзии  и  сообщал
‘тасюлевичу: "Њне совершенно необходимо  будет  коснутьсЯ вначале  немногими
словами и "‘удьбы  Џушкина", т. к. иначе мое неограниченное восхваление  его
поэзии может показатьсЯ (по необЯзательности логики длЯ читателей) некоторою
ретракцией моего прежнего взглЯда на его характер и образ действий; что  мое
суждение об этом вовсе не относитсЯ к поэзии, никто ведь сам собой не примет
во   внимание...  џ  остаюсь  при  своем   прежнем  взглЯде,  как  никем  не
опровергнутом" (Џисьма, 4, 81).
     {1} ЏоследнЯЯ  строфа  стихотворениЯ Џушкина "Ѓрожу  ли  Я  вдоль  улиц
шумных..." (1892).
     {2} €з стихотворениЯ "Љ***" ("џ помню чудное мгновенье...") (1825).
     {3} ЌеточнаЯ цитата из письма Џушкина Ђ. Ќ. ‚ульфу от 7 маЯ 1826 г.
     {4}  ‘оловьев  полностью  приводит  стихотворение  "Љогда  твои  младые
лета..." (1829).
     {5} €з стихотворениЯ "ѓерой" (1830).
     {6} ѓерой одноименной трагедии експира (1607 -1609).
     {7} ЏерваЯ строка стихотворениЯ "Џоэт" (1827).
     {8} €меетсЯ в виду сонет "Њадонна" (1830).
     {9}  ‘оловьев  приводит строки  из  стихотворений  "‚  часы  забав  иль
праздной  скуки..."  (1830), "Љогда б  не смутное  влеченье..." (1833),  "19
октЯбрЯ"  (1825). „лЯ  обоснованиЯ  своей  мысли он  не обращает вниманиЯ на
времЯ их написаниЯ.
     {10} €ерусалимский патриарх ‘офроний (умер в 641 или 644 г.) был дружен
с  агиографом  €оанном Њосхом,  автором "‹имонара",  сборника  жизнеописаний
первых христианских подвижников.
     {11} _ѓивеониты_ - жители города ѓивы, известные своей нечестивостью

      399

     (напр., Ћс. 9,9; 10, 9); _ЂнаниЯ_  с  женой _‘апфирой_ („еЯн. 5, 1 -10)
утаили деньги от апостолов, за что были  наказаны; _‘имон_  - волхв (I  в.),
основатель   гностически  секты   симониан,   признанный  раннехристианскими
богословами родоначальником  всех  церковных ересей;  _‚алентин_ (II  в.)  -
выдающийсЯ  гностический  философ;  _монофелитство_ -  ересь, сложившаЯсЯ  в
‚изантии VII в. (учение о двух природах, но одной воли и энергии у •риста).
     {12} €з стихотворениЯ "џ памЯтник себе воздвиг нерукотворный..."
     {13} ‘трофа X шестой главы "…вгениЯ Ћнегина".
     {14} €з сонета "Џоэту" (1830).
     {15} €з "Џолтавы", песнь перваЯ.
     {16}  „алее  до конца раздела следуют  строки,  отсутствующие в  тексте
"‚естника …вропы".
     {17} Ќачало фразы  в "‚естнике  …вропы"  читалось: "Ќо,  помимо случаев
личного раздражениЯ, в которых виноват был сам Џушкин, его не ценили..."
     {18} „алее до конца абзаца текст в "‚естнике …вропы" опущен.
     {19} "ќпиграмма" (1821) направлена против издателЯ "‚естника …вропы" Њ.
’. Љаченовского.
     {20} ‘тихотворение "Ќа выздоровление ‹укулла"  (1835)  своим поЯвлением
обЯзано именно публичной деЯтельности ‘. ‘. “варова.
     {21} ‘троки  стихотворениЯ  "Џоэт  и  толпа"  (1828).  “  Џушкина:  "‚о
градах...".
     {22}  ЉлючеваЯ  мысль ‘оловьева, вызвавшаЯ почти  всеобщее  возмущение.
‘оловьева  не удовлетворЯла версиЯ  "духовного  рикошета", он  настаивал  на
буквальном понимании своих слов и был недоволен статьей ‘. Њ. ‹укьЯнова, где
опровергалось его утверждение.- ‘м.: ‹укьЯнов ‘. Њ. Ћ последних днЯх жизни и
смерти Ђ.  ‘.  Џушкина  с  медицинской  точки  зрениЯ  // €звестиЯ ЋтделениЯ
русского Языка и словесности имп. Ђкадемии  наук. 1899. ’. 4. Љн.  3.; Ћ н ж
е. Ћ ‚л. ‘. ‘оловьеве в его молодые годы. Љн. 1. ‘. 134-135.
     {23} Ќиже  ‘оловьев  цитирует известное письмо  ‚.  Ђ. †уковского ‘. ‹.
Џушкину от 15 февралЯ 1837 г. и письмо Џ. Ђ. ‚Яземского к Ђ. џ. Ѓулгакову от
5 февралЯ 1837 г.
     {24} ‘трофа XXXIII шестой главы "…вгениЯ Ћнегина".
     {25}   "Џророк"   относитсЯ   к  1826  г.,  "Ћтцы  пустынники   и  жены
непорочны..." - к 1836 г.; шестаЯ глава "…вгениЯ Ћнегина" написана в 1826 г.
‚ероЯтно,  ‘оловьев отнес  "Џророка"  к  более позднему  периоду  творчества
Џушкина.
     {26} ‚ "‚естнике …вропы" два последних слова заменены словом "ей".
     {27} ‘ледующего абзаца в журнальной публикации нет.
     {28}  „алее в "‚естнике …вропы" текст  опущен, за исключением последних
двух фраз статьи.

      400