€льЯ €льф, …вгений Џетров. „ень в Ђфинах

Ћцените этот текст:
€льЯ €льф, …вгений Џетров. „ень в Ђфинах

----------------------------------------------------------------------------
‘обрание сочинений в 5 томах. ’ом 4. €здательство "•удожественнаЯ
литература". Њосква, 1961
OCR, проверка - —итальный зал - http://www.reading-room.narod.ru/lib
----------------------------------------------------------------------------

ѓолубой советский крейсер стоЯл на открытом рейде против дачной
пристани ”алерон. ‘лева, за мысом, густо покрытым белыми и розовыми
домиками, находилсЯ порт Џирей. ‘права, на высоком холме, виднелсЯ афинский
Ђкрополь. Ѓыл конец октЯбрЯ. ‘ветило сильное солнце, дул африканский ветер,
и поднЯтаЯ им древнЯЯ пыль создавала легкую мглу.
‚ семь тридцать от кораблЯ отвалил первый рейсовый баркас, и началось
регулЯрное сообщение с берегом.
‘тремительно приблизилась курортнаЯ деревЯннаЯ пристань на тонких
металлических опорах, баркас развернулсЯ и, закачавшись на собственной
волне, причалил к лестнице. Ќа пристани людей было мало - наш сигнальщик с
флажками, несколько загорелых полицейских и два караульных греческих матроса
в белых шапочках набекрень и темно-синих шароварах, стЯнутых у щиколотки.
Џо всему было видно, что дачный сезон уже окончилсЯ. ‚идно, так уж
устроено во всем мире, что дачные сезоны, независимо от климата, кончаютсЯ в
сентЯбре. ‘тоЯл сухой и жаркий день, небо было чисто, нагретые волны
неторопливо шлепались о берег, а на пустынной желтой дорожке уже по-осеннему
волочилась брошеннаЯ кем-то газета. “ двери ресторана, скрестив на груди
руки, стоЯл официант в белом фартуке и печально смотрел на пустые мраморные
столики. Џод стеной лежали в штабелЯх складные железные стульЯ. Џо календарю
сезон окончилсЯ, и никакое солнце не могло его вернуть.
Ќа берегу толпились фалеронцы. Љ пристани их не допускали. €сключение
было сделано только длЯ трех штатских типов в светлых грЯзноватых шлЯпах.
Ћни внимательно рассматривали высаживающихсЯ краснофлотцев. ќти почтенные
господа молча крутили свои усы. Џри этом на их пальцах мутно поблескивали
серебрЯные перстни с неестественно большими бриллиантами.
Ћдин из штатских снЯл шлЯпу и радостно нам поклонилсЯ:
- ‚ы красные офицеры? - спросил он по-русски. - Њы вас так ждали!
Ћн подошел совсем близко и, конспиративно оглЯнувшись на полицейских,
прошептал:
- ѓреческий пролетариат стонет под игом капитала. Ђ?
Њы вздрогнули и в смЯтении двинулись дальше. ‹ицо нового знакомого
сиЯло, и он с нежностью смотрел нам вслед. Њы уже спускались в подземный
вокзал, чтобы ехать в Ђфины, а он все еще стоЯл на пристани и приветственно
размахивал шлЯпой.
—то может быть дороже сердцу путешественника, чем первые минуты и часы,
проведенные в стране, где до сих пор никогда не был и о которой еще ничего
не знаешь? ’о есть знаешь из книг, что Ђкрополь стоит на возвышенном месте,
но не знаешь, что эта возвышенность представлЯет собой раскаленную солнцем
отвесную скалу, под которой глубоко внизу лежат Ђфины, и что мраморы
Џарфенона - желтые, обветренные, шероховатые, а не белые и гладкие, как
думалось всегда; прекрасно знаешь, что Ђфины - это столица ѓреции,
расположеннаЯ в восьми километрах от ќгинского залива, но разве думал, что
будешь ехать от этого залива в эту столицу в старомодном электрическом
поезде, в котором есть первый и третий классы, но почему-то нет второго, и
что рЯдом с тобой на скамье будет сидеть громаднаЯ гречанка в черном платье,
с голыми руками, толстыми, как ноги, что из окна вагона будет видно
асфальтовое шоссе, по которому сперва проедет старый, еще военных времен,
заново выкрашенный грузовик с английской надписью "‘тандард Ћйл", потом
пройдут ослики, нагруженные плетенками с овощами, что навстречу поезду
помчатсЯ каменные заборы, огороды, кипарисы, иногда пальмы, одноэтажные
домики и что, наконец, пройдЯ предместье, поезд уйдет под землю, чтобы
прибыть к конечной станции под площадью ЋмониЯ?
ЏоднЯвшись на площадь, мы стали осматриватьсЯ. Џолицейский в белых
нарукавниках до локтЯ торжественно управлЯл не очень оживленным движением, в
многочисленных киосках торговали соленым миндалем в прозрачных пакетиках,
инжиром, мушмулой и лезвиЯми "жиллет". …ще в ‘тамбуле нам рассказывали, что
в Ђфинах лезвиЯ стоЯт неслыханно дешево и что сам господин †иллет со своими
глупыми пушистыми усами не может понЯть, как это афинские ларьки умудрЯютсЯ
торговать его бритвами дешевле, чем они обходЯтсЯ ему самому. Њы тоже
удивлЯлись. “дивлЯлись и покупали. ‚скоре, однако, секрет афинской торговли
и промышленности раскрылсЯ. ‹езвиЯ были действительно настоЯщие и очень
дешевые, но, к несчастью, уже бывшие в употреблении по меньшей мере раз по
тридцать.
ќто мы узнали впоследствии, а сейчас во все глаза смотрели на
магазинные вывески. ’акие вывески могут только приснитьсЯ. ‚есь греческий
алфавит составлен из русских букв, есть даже фита, но понЯть ничего
невозможно. €з-под вывесок выбегали частники и приглашали "зайти и
убедитьсЯ". ‚ окне эмигрантского ресторанчика "‚олга" стоЯла тарелка с
борщом и было вывешено меню: "Ѓорщ малороссийский, битки новороссийские".
Ќо, несмотрЯ на борщ, гимназическую фиту, одесский запах каленых орехов
и каштанов, несмотрЯ на батумско-тифлисский вид чистильщиков сапог с их
Ящичками, обитыми медью - это был совершенно чужой теплый мраморный город,
окруженный голыми розоватыми холмами.
- Љак вам нравЯтсЯ Ђфины? - раздалсЯ крик.
‘ противоположного тротуара к нам пробиралсЯ тот самый человек в
грЯзноватой шлЯпе, который заговорил с нами на пристани. Ћн горЯчо пожал нам
руки и поспешно сказал:
- ‚ы не думайте, что Я хочу на вас что-нибудь заработать. џ очень люблю
русских. џ сам жил когда-то на Љавказе. ЊенЯ зовут Љонстантин Џавлидис.
Џравда, паршивый город Ђфины?
Њы не успели ответить.
- ’ут такой страшный кризис, - продолжал он радостно, - всюду такой
капиталистический гнет. Њожет быть, вам надо что-нибудь купить? џ могу вас
повести. ’ут один капиталист обанкротилсЯ, знаете, буржуй, и объЯвил
распродажу. Ђ если не хотите покупать, то пойдем просто полюбуемсЯ на его
разорение.
€, растолкав собравшихсЯ вокруг нас продавцов, размахивавших палками,
на которых висели длинные ленты неразрезанных лотерейных билетов, он потащил
нас в какой-то магазин. Њы полюбовались на пожилого грека, стоЯвшего за
прилавком, на тощие стопочки сорочек, на какую-то галантерею и в недоумении
вышли на улицу.
- Ќу что? - хохоча спросил Џавлидис. - ‚идели буржуЯ? ‘коро мы их всех
передушим. •отите, Я познакомлю вас с нашими? Ђ? Њожет быть, нужно передать
какие-нибудь прокламации, литературу? Ђ?
Њы, конечно, подозревали, что в Ђфинах не ахти какаЯ передоваЯ охранка,
уж во всЯком случае не "€нтеллидженс ‘ервис", но такого простодушиЯ и южной
беззаботности все-таки не ждали.
Њы торопливо вскочили в автобус, не попрощавшись с Џавлидисом. Ћн
нисколько не обиделсЯ и снова приветственно помахал нам вдогонку шлЯпой.
Ќам попалсЯ странный автобус. Џочти все его пассажиры и кондуктор были
в трауре. Ћзадаченные этим, мы стали присматриватьсЯ. Ћказалось, и на улицах
прохожие по большей части носили нарукавные креповые повЯзки. —то бы это
могло значить?
Ђвтобус остановилсЯ напротив кофейни. Ќа тротуаре за мраморными
столиками сидели люди. Ћдни играли в нарды, другие резались в карты, бросаЯ
их на специальную войлочную подстилку, одни пили кофе из маленьких чашечек,
другие - чистую воду, а перед каким-то толстЯком, как видно отчаЯнным
кутилой и прожигателем жизни, стоЯла высокаЯ стопка пива и лежала на
блюдечке закуска - большаЯ блестЯщаЯ маслина с воткнутой в нее зубочисткой
{1}. € большинство этих деловых людей тоже носило траур.
ќто загадочное обстоЯтельство долго мучило нас. € только к вечеру мы
узнали, что в ѓреции принЯто носить траур по умершим целых три года. Ђ так
как носЯт его даже по случаю смерти дальних родственников, то в общем всегда
находитсЯ уважительнаЯ причина длЯ того, чтобы надеть на рукав траурную
ленту. € если афинЯнин носит траур, то это вовсе не значит, что он
переживает сильное горе, что он безутешен. Џопросту два с половиной года
назад на острове •иосе умерла троюроднаЯ бабушка второй жены его брата, имЯ
и фамилию которой он даже успел забыть, не то Њиропа ‘иони, не то Љалиопа
‘инаки. ’олько и всего.
Џроехав всю улицу ‘тадио и отдалившись на порЯдочное расстоЯние от
Џавлидиса, мы вышли на большой площади, сплошь заставленной ресторанными
столиками. Ћбычно на городских площадЯх стоЯт памЯтники, либо бьют фонтаны,
либо находЯтсЯ стоЯнки автомобилей. Ќо в Ђфинах многие площади сдаютсЯ под
кофейни. ‘толиков в городе так много, что если бы все торгующее население
Ђфин бросило свои несложные дела по продаже лотерейных билетов и старых
лезвий и уселось бы в кофейнЯх, то и тогда осталось бы еще много свободных
мест.
Џеред президентским дворцом, у могилы неизвестного солдата, под
большими полосатыми зонтами стоЯли на карауле два евзона в парадных
гофрированных юбках, белых оперных трико и чувЯках с громадными пушистыми
помпонами. Ќа стене, позади могилы, были высечены названиЯ мест, где
греческие воины одержали победы. ‘писок начиналсЯ чуть ли не с ”ермопил и
кончалсЯ Ћдессой и •ерсоном.
Џо поводу ”ермопил нам не хотелось бы втЯгиватьсЯ в длинный и скучный
спор с местными историографами, но что касаетсЯ Ћдессы и •ерсона, то в
девЯтнадцатом году мы случайно оказались скромными свидетелЯми победоносных
операций греческих интервентов. Њы не специалисты военного дела, но, на наш
дилетантский взглЯд, никогда еще ни одна регулЯрнаЯ армиЯ не отступала с
такой быстротой, галдежем и суетливостью. €нтервенты бежали через город в
порт, с лихорадочной быстротой продаваЯ по пути коренному населению Ћдессы
английские обмотки, французские винтовки и обозных мулов. Ћни предлагали
даже пушки, однако пресыщенные одесситы вежливо отказывались.
Ќо здесь не с кем было поговорить на эту интересную историческую тему.
Џалило солнце, и белокурые евзоны неподвижно стоЯли в тени своих зонтов.
‚ это времЯ мы Явственно почувствовали присутствие в эфире постороннего
тела. ’ак и есть! Љ нам, размахиваЯ шлЯпой, подбегал Џавлидис.
- ‹юбуетесь на наемников капитала? - спросил он задыхаЯсь.
—ерт знает, до чего однообразный человек был этот Џавлидис! ‚ конце
концов столичнаЯ полициЯ могла бы прикрепить к нам более способного агента.
ќтот выражалсЯ, как положительный персонаж из плохой рапповской пьесы. Ћн
все времЯ клеймил капитал и в суконных выражениЯх обличал буржуазию.
€збавитьсЯ от него было невозможно. Ћн настигал нас всюду.
Љогда мы смотрели на президентский дворец, он стоЯл позади и шептал,
дыша нам в затылок:
- •орошо бы его взорвать. Ђ? •оть одну хорошую бомбочку? Ђ? Ђ то пойдем
тут за угол, там такие носки и галстуки продаютсЯ. „аром! Ђнглийский товар!
Ђ? ’ам же увидите, какой кризис раздирает капиталистическое общество.
Ћчевидно, Џавлидис по совместительству был еще комиссионером какой-то
галантерейно-трикотажной фирмы. € обе свои должности он с неслыханным
усердием исправлЯл одновременно. Љончилось тем, что мы махнули на него
рукой.
‚ городе всюду видны были советские морЯки. Ћни шагали парами и
группами, раз по двадцать в день встречаЯсь друг с другом и снова расходЯсь.
Ћни поднимались на Ђкрополь, чуть-чуть вразвалку проходили базарные улицы,
толпились у входа в Ќациональную галерею и заходили в магазины. € куда бы
они ни шли, вокруг них понемножку собирались кучки рабочих. Љ середине днЯ
сами по себе образовались несколько демонстраций. ‡апевали "€нтернационал",
и на Ђкрополе, куда пришла большаЯ экскурсиЯ краснофлотцев, афинские
рабочие, люди южные и горЯчие, уже били троцкистов, пытавшихсЯ ввернуть свои
лозунги. ЊорЯки с литвиновской дипломатичностью любовались Џарфеноном и
ЏропилеЯми и шли дальше.
„остаточно было морЯкам задержатьсЯ где-нибудь на несколько минут, как
возле них начиналось нечто вроде митинга. ЊорЯки, бегло улыбаЯсь, сейчас же
удалЯлись, но толпа уже не расходилась, начинались споры, пускались в ход
кулаки, поЯвлЯлась полициЯ.
‚ дни стоЯнки отрЯда советских кораблей каждаЯ синЯЯ краснофлотскаЯ
форменка в глазах греческих рабочих превращалась в красный флаг.
“видЯ одно из таких рабочих шествий, Џавлидис, не отстававший от нас ни
на шаг, поспешил произнести красивую напыщенную фразу:
- ‚от идут мои братьЯ по классу.
€ тут же он убежал в какую-то подворотню. ‚идимо, встреча с братьЯми по
классу не входила в его планы. ЏользуЯсь счастливой возможностью побыть
немножко без нашего друга Џавлидиса, мы быстро свернули на кривую и грЯзную
улицу ”емистокла, промчались мимо кафе "Џосейдон", кино "Џантеон",
меблированных комнат "Џарфенон" и слесарной мастерской "Њарафон" и укрылись
в небольшом ресторане. Ќе успели мы усестьсЯ за столик возле окна, как мимо
ресторана, придерживаЯ шлЯпу рукой, проскакал Џавлидис.
‚ ресторане было тихо, пусто и прохладно. ‘ улицы вошел седой старик с
черными бровЯми. Ћт подбородка до ног он был увешан большими и маленькими
мЯгкими губками. €з уважениЯ к старости пришлось купить у него губку.
‘горЯча мы выбрали самую большую. ‘прЯтать ее было некуда. ’ак мы и пошли с
ней потом на Ђкрополь, как в баню.
Џодошел официант и принЯл от нас заказ, который мы изложили при помощи
кошмарной смеси английского, французского и итальЯнского Языков.
- €нглиш? - спросил официант. - ”ренч? €тэльен?
- ђус, - ответили мы.
- ђус? - переспросил официант.
- ђус. ‘овет.
Ћфициант внезапно покраснел.
- “ра, ура, ура, - сказал он вдруг вполголоса, но с большим выражением.
- “ра, ура, ура, - быстро повторил он с тем же ударением.
€ он посмотрел на нас таким обожающим взглЯдом, что нам стало совестно.
Ћн взволнованно ходил вокруг нас, подал какое-то дешевое превосходное
вино, приводил к столу официантов из соседнего кафе и что-то им рассказывал.
Ћни стоЯли кучкой поодаль. Џотом один из них подошел и молча нарисовал на
мраморе столика серп и молот. Ђ когда мы уже расплачивались, наш официант
осторожно сунул нам записочку на английском Языке: "’оварищи, мы здесь
боремсЯ за ‘оветский ‘оюз". ‘казать правду, мы даже растрогались и, уйдЯ из
ресторанчика, долго молча шли по улицам. ‡аписку мы храним, как самое теплое
воспоминание о ѓреции.
‚се-таки Џавлидис отравил нам последние часы, проведенные в Ђфинах.
Њы бродили по Ђкрополю среди его опрЯтных руин. ”отограф-пушкарь,
точь-в-точь такой же, как и его собрат с ’верского бульвара, только немножко
более смуглый, направил свою фанерную камеру на пожилую английскую девушку.
€з московских атрибутов фотографу не хватало только полотнЯного фона с
намалеванными на нем балюстрадами, беседками и дирижаблем. Ќо здесь этого не
требовалось. „екорацию заменЯли кариатиды ќрехетейона.
Њы много раз обошли маленькую площадку ЂкрополЯ и, пройдЯ по щербатым
плитам Џарфенона, расселись на его нагретых солнцем гигантских ступенЯх.
‘транное и немножко грустное чувство охватило нас.
"‚ конце концов, - думал каждый из нас, - здесь, на этом небольшом
кусочке земли, было очень много начато. € философиЯ, и архитектура, и
литература, и театр. Њожет быть, с этого самого места, на котором мы сидим,
и в этот самый час ‘ократ задумчиво смотрел на залив, а может быть, смотрел
на залив ѓераклит, начинаЯ подумывать о том, что все течет, что все
менЯетсЯ..."
‚ общем, в голову лезли торжественные и приЯтные, но, к сожалению,
общеизвестные мысли.
€ когда мы окончательно разнежились и, собрались было поделитьсЯ друг с
другом соображениЯми насчет того, что вот уже две с половиной тысЯчи лет
солнце освещает парфенонские мраморы, из-за колонны раздалсЯ знакомый голос:
- ‡десь разлагалась древнегреческаЯ буржуазиЯ. ‡десь попы и жрецы
отравлЯли сознание...
Њы с тоской оглЯнулись. €з-за колонны выступил Џавлидис. Ќа его потном
лице застыла добродушнаЯ полицейскаЯ улыбка.
- Ћдну минуточку, - сказал он. - …сть красивые вЯзаные кофточки,
подарок женам и дочерЯм...
Њы бросились к выходу, делаЯ большие прыжки по лестнице Џропилеев. ‡а
нами, подымаЯ мраморную пыль, гналсЯ Џавлидис.
“тром крейсер снЯлсЯ с ЯкорЯ. ‡агремели выстрелы прощального салюта.
Љрейсер хорошим ходом пошел в море, и через час Ђфины, провинциальные Ђфины,
где так много нищеты, солнца, древнего величиЯ и революционной страсти,
скрылись из виду.

1936

1 ‘начала съедают маслину, а потом, в течение последующих четырех-пЯти
часов пребываниЯ в кафе, зубочисткой озабоченно ковырЯют в зубах - вот времЯ
мало-помалу и проходит (прим. авторов).
Last-modified: Sat, 05 May 2001 20:43:27 GMT
Ћцените этот текст: