 мой  Ѓоже,  Я  не  сумела  его
уговорить. Њы не нужны ему, все погибло.
     џ,  раздираемый  сразу  и  гневом, и желанием рассмеЯтьсЯ,
забормотал на ухо мисс ѓрие:
     -- џ буду рад познакомитьсЯ с ним, мисс ѓрие, но  не  могу
же  Я читать этому юноше нотации. џ бы чувствовал себЯ дураком.
€ кроме того, что Я там буду делать целую неделю?...
     -- Ћна вам неправильно все  объЯснила,  --  ответила  мисс
ѓрие. -- „авайте на сегоднЯ оставим этот разговор.
     Џри  этих  словах  —ернаЯ  Љоролева начала раскачиватьсЯ в
кресле, приготовлЯЯсь поднЯтьсЯ. ’кнув палкою в  мой  башмак  и
обретЯ  таким  образом  точку  опоры  на  скользких  полах, она
встала.
     -- Ќам следует помолитьсЯ ѓосподу,  чтобы  он  указал  нам
иной путь. џ просто дура. Њолодого человека винить не в чем. Ћн
не может понЯть значениЯ нашей семьи.
     -- ѓлупости,  ‹еда,  --  перейдЯ  на  итальЯнский,  твердо
сказала мисс ѓрие. -- “гомонись на минуту.
     € повернувшись ко мне:
     -- •отите вы провести уик-энд на  вилле  Љолонна-‘тьЯвелли
или  не  хотите?  Ѓезо всЯких условий относительно чтениЯ кнЯзю
нотаций. …сли вы с ним сойдетесь, вам так или иначе захочетсЯ с
ним поговорить, а не сойдетесь -- милости просим,  предоставьте
его самому себе.
     Љаббалистки  уговаривали менЯ посетить самую прославленную
среди вилл ‚озрождениЯ, да еще и ту, в которую  публику  упорно
не  допускали, так что разглЯдывать ее приходилось с проходЯщей
в полумиле от нее дороги. џ повернулсЯ к герцогине и  с  низким
поклоном  принЯл  ее  приглашение. Ћна в ответ поцеловала плечо
моего  пиджака,  пробормотала,  озарЯсь   прекрасной   улыбкой:
"•ристиано!  •ристиано!"  --  пожелала  нам  приЯтной  ночи  и,
клонЯсь набок, покинула комнату.
     -- ‚ воскресенье мы увидимсЯ в  ’иволи,  --  сказала  мисс
ѓрие, -- там Я вам все и расскажу.

     Ќесколько следующих дней менЯ одолевали страхи перед двумЯ
предстоЯщими  мне  испытаниЯми:  уик-эндом  на  вилле ѓорациЯ и
миссионерским предприЯтием на  вилле  Љолонна.  Џодавленный,  Я
сидел,  читаЯ,  в  моих  комнатах  или  отправлЯлсЯ  в  длинную
прогулку по трастеверинским трущобам, думаЯ о Љоннектикуте.
     ‚ машине, заехавшей за мной в  пЯтницу  утром,  уже  сидел
один   из   гостей,  подобно  мне  приглашенных  на  виллу.  Ћн
представилсЯ,  назвавшись  мсье  ‹ери  Ѓогаром,  добавив,   что
мадемуазель де Њорфонтен предложила прислать за нами две разных
машины,  но  он  взЯл  на  себЯ  смелость  попросить, чтобы нас
привезли в одной -- не только потому, что пересекать Љампанью в
каком угодно обществе все же лучше, чем в одиночку, но и потому
еще, что слышал обо мне много такого, из чего заключил, что  мы
с  ним  роднЯ  по духу. Ќа Языке, заставлЯющем любую любезность
выглЯдеть исходЯщей из самого сердца, Я ответил, что  оказатьсЯ
родней  по  духу  столь  блистательному  члену Ђкадемии и столь
глубокому ученому это честь, много большаЯ той, на какую Я смел
рассчитывать. Џодобные увертюры отнюдь не имели целью  сообщить
нашим  отношениЯм  какую-то  холодность. Њсье Ѓогар представлЯл
собой хрупкого, пожилого, безупречно одетого господина с лицом,
нежные краски которого свидетельствовали об изысканном чтении и
употреблении дорогой пищи --  лиловато-розовым  вкруг  глаз,  с
бледными,  отчасти  сливового  оттенка  щеками, на фоне которых
выделЯлась  чуть  желтоватаЯ,  напоминающаЯ   слоновую   кость,
белизна  носа  и  подбородка.  Ћн  казалсЯ  человеком  мЯгким и
смирным, впечатление это создавалось по преимуществу движениЯми
его глаз и рук, трепетавших в унисон, подобно лепесткам цветка,
готовым осыпатьсЯ при легком дуновении  ветра.  џ  с  некоторой
неуверенностью  заговорил  об  удовольствии,  доставленном  мне
чтением его трудов, в особенности их чуть заметно приправленных
Ядом страниц,  посвЯщенных  истории  –еркви.  Ћднако  он  сразу
воскликнул, прерываЯ менЯ:
     -- Ќе  напоминайте  мне  о  них!  ћношеское безрассудство!
“жасно! —его бы Я ни отдал, чтобы они исчезли! Ќо  неужели  эта
нелепица добралась и до Ђмерики? ‚ы должны непременно уведомить
ваших друзей, молодой человек, что эти книги больше не отражают
моих взглЯдов. ‘о времени их написаниЯ Я обратилсЯ в послушного
сына  –еркви  и  ничто не утешило бы менЯ сильнее сознаниЯ, что
эти книги сожжены.
     -- Љакие же книги Я могу указать моим друзьЯм, сказав, что
они выражают ваши истинные взглЯды? -- спросил Я.
     -- „а зачем вообще менЯ читать? --  в  притворной  горести
вскричал  он. -- Ќа свете и так уже слишком много книг. „авайте
не будем больше читать, сын  мой.  „авайте  будем  искать  себе
настоЯщих  друзей.  „авайте  усЯдемсЯ  вкруг стола (роскошного,
черт возьми, стола!) и станем  беседовать  о  нашей  –еркви,  о
нашем короле и, может быть, о ‚ергилии.
     Џо-видимому   на  моем  лице  отчасти  отразилось  удушье,
охватившее менЯ при мысли о подобной жизненной  программе,  ибо
мсье Ѓогар мгновенно остыл.
     -- ‡емлЯ,  по  которой  мы  едем, -- сказал он, -- знавала
неспокойные времена...
     € он принЯлсЯ читать мне полную полезных сведений  лекцию,
словно  Я  был неким бестолковым знакомцем, скажем, сыном нашей
хозЯйки, а  он  отроду  не  имел  ровно  никакого  отношениЯ  к
выдающемусЯ ученому, каковым он безусловно ЯвлЯлсЯ.
     Џо  приезде  на  виллу  нас  встретил и развел по комнатам
дворецкий.  „олгие  годы  в  вилле  размещалсЯ   монастырь,   и
мадемуазель  де  Њорфонтен, купив ее, стала заодно и владелицей
примыкающей к вилле церкви, по-прежнему  служившей  живущим  на
склоне  холма крестьЯнам. Њадемуазель считала, что это та самаЯ
вилла,  которую  Њеценат  подарил  ѓорацию:  местнаЯ   традициЯ
подтверждала ее сведениЯ; фундаментом виллы служил превосходный
opus reticulatum(*1); а местоположение отвечало довольно туманным
требованиЯм, предъЯвлЯемым классическими аллюзиЯми; даже звуки,
которыми  полнЯтсЯ  окрестности  виллы, и те свидетельствуют об
этом, провозглашала наша хозЯйка, уверЯвшаЯ,  что  из  ее  окна
буквальным образом можно услышать, как водопад шепчет:

     "...domus Albuniae resonantis
     Et praeceps Anio ac Tiburni locus et uda
     Mobilibus povaria rivis(*2)."


---------------------------------------------------------------
     <i>1) решетчатое сооружение (лат.)
     2) "...мне по душе Ђльбунеи звучанье, Ѓыстрый Ђнио  ток  и
’ибурна  рощи  и  влажный  Ѓерег  зыбучий  в садах плодовитых".
ѓораций. "Ћды",I,7,12-14 (пер. Ќ. –еретели)</i>
---------------------------------------------------------------

     ЋбставлЯЯ   свой   монастырь,   мадемуазель  де  Њорфонтен
пыталась,  как   могла,   сочетать   приЯтность   эстетического
воздействиЯ  со  стремлением к суровости. „линное, приземистое,
бестолковое строение, оштукатуренное и лишенное какого бы то ни
было благородства линий -- вот  что  представлЯла  собою  вилла
ѓорациЯ.   ЃеспорЯдочно   разбросанные   розарии   с  намеренно
запущенными гравиевыми  дорожками  и  выщербленными  мраморными
скамьЯми  окружали  ее.  ‚ойдЯ  вовнутрь, вы попадали в длинный
проход, на  дальнем  конце  которого  спускалось  в  библиотеку
несколько ступенек. Џо обеим стенам его через равные промежутки
располагались  двери,  ведшие в комнатушки, которые были прежде
кельЯми, но ныне, соединЯсь, превратились в гостиные. „нем  эти
двери  по  большей  части  стоЯли  раскрытыми,  и на выложенные
красновато-коричневой плиткой  полы  долгого  коридора  из  них
падали солнечные полосы. Ћсновным тоном отделанных кессонами и,
подобно  дверЯм,  чуть  отливавших  темной  зеленью и позолотой
потолков был густой кирпично-красный цвет, цвет  неаполитанских
черепиц.  €зжелта-белые  стены  покрывала  неровнаЯ, крошащаЯсЯ
штукатурка,   и   красота   оставлЯемого    коридором    общего
впечатлениЯ,  дополненного  оптической  иллюзией протЯженности,
глубины и  светозарности  библиотеки,  представлЯвшейсЯ  издали
неким   колоссальным   золотисто-зеленым  колодцем,  взывала  к
чувству соразмерности и  тактильному  воображению,  уподоблЯЯсь
видам  на  полотнах  ђафаэлЯ,  секрет  очарованиЯ  которых, как
полагают, кроетсЯ именно в этом.  Ќалево  помещались  гостиные,
устланные коврами одного цвета, увешанные дарохранительницами и
картинами   итальЯнских   примитивистов,  гостиные,  в  которых
огромные подсвечники, большие вазы с цветами и столы,  покрытые
парчой  с  покоившимисЯ  на  ней  неотшлифованными драгоценными
камнЯми и хрусталем, оживлЯли суровость оставшихсЯ  нетронутыми
стен.  Ѓлиже  к  концу  коридора  можно  было, свернув направо,
поднЯтьсЯ  в  трапезную,  самую  голую  из  комнат  дома.  „нем
трапезнаЯ,  утрачиваЯ  свое  назначение,  обращалась  в подобие
заурЯдной клубной залы.  „невному  завтраку  на  вилле  особого
значениЯ   не   придавали;   интересные   разговоры  полагалось
приберегать на вечер, к обеду;  во  времЯ  завтрака  люди  едва
смотрели  друг  на  друга  и  говорили лишь о последнем дожде и
ближайшей засухе или обсуждали что-то еще, ни в малой  мере  не
свЯзанное  с  темами, страстно занимавшими обитателей дома -- с
религией, ролью  аристократии  и  литературой.  Љрасотой  своей
трапезнаЯ  была  обЯзана освещению -- в восемь часов вечера все
величие этой комнаты сосредоточивалось в  заводи  винно-желтого
света,  заливавшего красную скатерть, темно-зеленые, украшенные
коронами блюда, золото и серебро, хрустальные бокалы, регалии и
нарЯды гостей, орденские  ленты  послов,  фиолетовое  облачение
кардиналов,  затЯнутых  в атлас лакеев, маленькаЯ армиЯ которых
возникала неизвестно откуда.
     Џоследним, кто в день моего приезда поЯвилсЯ на  вилле  --
уже  перед  самым  обедом,  --  был Љардинал, сразу прошедший в
трапезную, где мы стоЯ  ожидали  его.  ‹ицо  Љардинала  хранило
ласковое,   пожалуй   даже   лучезарное   выражение.   Џока  он
благословлЯл еду, мадемуазель де Њорфонтен стоЯла  на  коленЯх,
приминаЯ  подол  чудесного  желтого  платьЯ;  мсье  Ѓогар также
опустилсЯ на одно колено и прикрыл ладонью глаза. Ѓлагословение
было  английское  --  странный  отрывок,   обнаруженный   нашим
эрудированным  гостем  среди  литературных  опытов, оставленных
одним разочарованным кембриджским пастором.


     Ћ, пеликан вечности,
     ђазрывающий сердце свое, дабы дать нам пищу,
     Ќам, птенцам твоим, не дано ведать твоих скорбей.
     Ѓлагослови сей призрачный и мнимовидный хлеб тела нашего
     Љоего последним пожирателем станет червь,
     € напитай нас взамен животворЯщим хлебом
     Њечтаний и благодати.

     Љардинал, хотЯ  и  сохранивший  бодрость  тела  и  Ясность
разума,  выглЯдел в точности на свои восемьдесЯт лет. ‚ыражение
сухой умиротворенности  никогда  не  покидало  его  желтоватого
лица,  длинные  усы и бородка которого придавали ему сходство с
прожившим сто лет китайским мудрецом. Ћн родилсЯ в крестьЯнской
семье,  жившей  между  Њиланом  и  Љомо,   и   первые   начатки
образованности  получил  из  рук  местного  свЯщенника,  вскоре
открывшего в нем поистине гениального  латиниста.  Џосле  этого
мальчик  переходил  из  одной  школы в другую, всЯкий раз более
чтимую,  собираЯ  по  пути  все  награды,   какие   имелись   в
распорЯжении  иезуитов.  Џостепенно  на  него обратило внимание
немалое число влиЯтельных деЯтелей церкви и ко  времени,  когда
он    стал    выпускником    большого   колледжа   на   площади
‘анта-ЊариЯ-сопра-Њинерва (представив не знающие себе равных по
блеску и бесполезности тезисы, трактовавшие сорок два случаЯ, в
которых  самоубийство   ЯвлЯетсЯ   допустимым,   и   двенадцать
ситуаций,  в  коих  свЯщенник  вправе  прибегнуть  к оружию, не
подвергаЯ себЯ опасности  стать  убийцей),  ему  предложили  на
выбор   три   великолепных  карьеры.  Џодробности  каждой  были
разработаны на самом верху: он мог стать модным  проповедником;
он  мог  стать одним из секретарей ‚атиканского двора; наконец,
он мог стать ученым-преподавателем и диспутантом. Љ изумлению и
огорчению его профессоров он объЯвил вдруг  о  своем  намерении
следовать  путем,  по их понЯтиЯм гибельным -- он пожелал стать
миссионером. Џриемные отцы юноши гневались, плакали и призывали
Ќебо в свидетели его неблагодарности, но он не желал слышать ни
о чем, кроме опаснейшего из  церковных  постов  --  в  ‡ападном
Љитае.  ’уда  он  и  отправилсЯ  в  должное времЯ, едва ли даже
получив благословение от  учителей,  уже  обративших  взоры  на
иных,   более  послушных,  если  и  менее  блестЯщих  учеников.
„вадцать пЯть лет  проработал  молодой  свЯщенник  в  провинции
‘ычуань,  повидав  за  это  времЯ  пожары, голод, мЯтежи и даже
пытки. ‘ледует однако сказать, что его миссионерский  пыл  имел
своим источником не одно только благочестие. ћноша, сознававший
свои  огромные  возможности,  питал в молодые годы высокомерное
презрение и к учителЯм своим, и к товарищам. Ћн хорошо  знал  и
ни  во что не ставил все разновидности свЯщенников, какие можно
встретить в €талии, ему ни единого раза  не  довелось  увидеть,
чтобы  они  толково  справились  хоть  с  каким-нибудь делом, и
теперь он мечтал о таком поле деЯтельности, в  котором  ему  не
придетсЯ  отчитыватьсЯ  перед  дураками.  ‚о  всех  землЯх,  на
которые –ерковь распространила свое влиЯние, имелась лишь  одна
область,  удовлетворЯвшаЯ  этим  требованиЯм:  в ‘ычуани одного
свЯщенника от другого отделЯл месЯц езды  в  грубо  сколоченной
повозке. ’уда он и отправилсЯ, пережив по пути кораблекрушение,
несколько  месЯцев  рабства  и  иные  испытаниЯ, о которых миру
поведали его туземные помощники, ибо сам он никогда  о  них  не
упоминал.  Џрибыв на место, он поселилсЯ в харчевне, переоделсЯ
в местное платье, отрастил косичку и так прожил среди  крестьЯн
шесть  лет, ни словом не обмолвившись о своей вере. Ћн проводил
времЯ, изучаЯ Язык, классическую литературу, манеры,  изыскиваЯ
способы  расположить  к  себе  чиновников, и с течением времени
столь совершенным образом вписалсЯ в жизнь  города,  что  почти
утратил  ореол  чужеземца.  Љогда  он  наконец  объЯвил о своей
миссии тем торговцам и чиновникам, в чьих домах он  стал  почти
ежевечерним   гостем,  работа  у  него  пошла  быстро.  Ѓудучи,
возможно, величайшим из миссионеров,  каких  –ерковь  знала  со
времен  ‘редневековьЯ,  он  сумел достичь компромисса, которому
суждено  было  глубоко  потрЯсти  ђим.  …му  удалось   сочетать
христианство  с  верованиЯми  и  традиционными  представлениЯми
китайцев, создав  гармоничное  целое,  сравнимое  разве  что  с
дерзновенными  толкованиЯми,  обнаруженными  Џавлом в кругу его
палестинских приверженцев. ‘очетание оказалось столь безупречно
точным,  что  первым  из  его  обращенных  даже  в  голову   не
приходило,  будто  они отрекаютсЯ от старой веры, пока наконец,
после двадцати бесед, он не показывал, как далеко они ушли и до
каких угольев сожжены мосты, оставшиесЯ у них за спиной. €  при
всем  том,  окрестив их, он мог предложить им лишь горчайший из
хлебов: построенный  его  усилиЯми  кафедральный  собор  крепко
покоилсЯ   на   двух   десЯтках   мученических  могил,  однако,
возведенный,  он  уже   не   претерпевал   новых   напастей   и
разрасталсЯ,  медленно  и  неотвратимо.  ‚  конце концов чистаЯ
статистика достигла того, чего  не  смогла  предотвратить  даже
зависть,  --  он  получил  сан епископа. Ќа исходе пЯтнадцатого
года, проведенного им на ‚остоке, он возвратилсЯ в  ђим  и  был
принЯт  с  холодной  неприЯзнью. ‡доровье, отчасти подорванное,
позволило ему получить  годичный  отпуск,  который  он  провел,
работаЯ   в  ‚атиканской  библиотеке  над  тезисами,  никак  не
свЯзанными с Љитаем,  но  посвЯщенными  Љонстантинову  дару.  ‚
миссионерской  среде  такое  поведение  сочли возмутительным, и
после  публикации  тезисов  их  ученость  и   беспристрастность
снискала  им  кислый  прием  у свЯщенников-рецензентов. Џапские
придворные смотрели на  него  свысока;  косвенным  образом  они
приписывали  ему собственные представлениЯ об итоге его великих
трудов в ‡ападном  Љитае:  низкий,  сложенный  из  необожженных
глинЯных  кирпичей  домишко и конгрегациЯ нищих, притворЯющихсЯ
обращенными в новую веру, чтобы получить немного еды. Ћн так  и
не потрудилсЯ описать им каменный собор с двумЯ нескладными, но
высокими    башнЯми,   огромную   паперть,   школы,   больницу,
библиотеку; праздничные  шествиЯ,  словно  в  гигантский  грот,
вступающие  в  •рам,  несЯ  слишком  Яркие, но пылко почитаемые
хоругви и распеваЯ безупречно георгианские гимны;  не  стал  он
рассказывать  ни  о  правительственных почестЯх, ни о налоговых
льготах,  ни  об  уважении,  проЯвлЯемом  военными   во   времЯ
восстаний,   ни  о  дружеской  помощи,  оказываемой  городскими
властЯми.
     Ќаконец он вернулсЯ  назад,  довольно  охотно,  и  еще  на
десЯть  лет  сгинул  в недрах далекой страны. Џосещение ђима не
изменило его  юношеского  отношениЯ  к  собратьЯм.  Ћн  услышал
странные  истории  о  собственной  персоне  --  о  том,  как он
сколотил  необъЯтное  состоЯние,  собираЯ  взЯтки  с  китайских
купцов,  как  он  перелагал  Џисание,  прибегаЯ  к  буддистской
терминологии, как допустил напечатление Языческих  символов  на
самом ’еле •ристовом.
     Ќадо   полагать,   что   почести,  по  прошествии  времени
оказанные  ему  –ерковью,  были  вызваны  заслугами  и   впрЯмь
непомерными,  ибо  он  получил  их  без каких-либо просьб с его
стороны или со стороны его друзей. „олжно быть, ‚атикан лицом к
лицу  столкнулсЯ  с  достоинствами  столь   совершенными,   что
почувствовал,  как  у  него  сами  собой рвутсЯ из рук награды,
коими он привык наделЯть лишь подателЯ  прошениЯ,  под  которым
стоит  десЯть  тысЯч подписей, или носителЯ богатства и власти.
Џолучив новые отличиЯ,  …пископ  после  десЯти  лет  отсутствиЯ
вновь  возвратилсЯ  в  ђим. Ќа этот раз он намеревалсЯ осесть в
€талии, решив, что в дальнейшем труд его жизни лучше оставить в
руках туземцев.  „уховенство  ожидало  его  приезда  с  немалым
трепетом,  ибо  возвращалсЯ  муж сведущий и пылкий в дебатах по
вопросам  „октрины;  служители  –еркви  страшились,   что   его
присутствие  выставит  на  всеобщее  обозрение  их равнодушие и
скудость  познаний;  если  он  ЯвитсЯ  перед  ними  как  критик
практической  проповеди,  всем  им  грозит  беда. Ћни с опаской
наблюдали, как …пископ  в  обществе  двух  китайцев  и  нелепой
крестьЯнки,   которую  он  упорно  именовал  сестрой,  обживает
крохотную виллу на холме „жаниколо, как он вступает  в  Џапское
археологическое общество, как проводит времЯ, читаЯ и копаЯсь в
саду.  Џрошло  пЯть  лет  и его отстраненность стала длЯ –еркви
источником замешательства,  куда  большего,  нежели  то,  какое
могли  бы  вызвать  его  памфлеты.  ‘лава  его среди католиков,
живущих вне  ђима,  была  безграничной;  каждый  сколько-нибудь
заметный  визитер прЯмо с вокзала нессЯ к холму „жаниколо, дабы
представитьсЯ затворнику; даже Џапу  несколько  утомило  рвение
этих  приезжих, воображавших, будто у …го ‘вЯтейшества только и
радости, что обсуждать труды, болезни  и  скромность  ‘троителЯ
Љитайского  •рама. Ђнглийские католики, католики американские и
бельгийские, которые ничего не смыслили  в  этих  исключительно
тонких материЯх и которым лучше было бы и вовсе их не касатьсЯ,
один   за   одним  восклицали:  "Ќо  неужели  нельзЯ  длЯ  него
что-нибудь сделать?"  Ћн  смиренно  отклонил  предложенную  ему
честь  занЯть  чрезвычайно  высокий  пост  •ранителЯ Ѓиблиотеки
‚атикана, однако отказ принЯт не был, и имЯ его украсило  собой
изданиЯ  Ѓиблиотеки;  то  же  самое  произошло и с комитетом по
вопросам Џроповеди “чениЯ: он не поЯвлЯлсЯ на заседаниЯх, но ни
одна из произносимых там речей не  имела  такого  влиЯниЯ,  как
сообщение  о  нескольких  словах,  оброненных  им  в  беседе  с
учениками на маленькой вилле  ‚ей-•о.  ‘амо  отсутствие  в  нем
честолюбиЯ  пугало служителей –еркви, полагавших, что оно имеет
своим источником чувства, схожие  с  теми,  которые  заставлЯли
Ђхилла  угрюмо  отсиживатьсЯ  в шатре, и опасавшихсЯ мгновениЯ,
когда  он,  наконец,  восстанет,   размахиваЯ   своим   могучим
престижем,  и  сокрушит  их за то, что они по скупости своей не
воздали ему должных почестей; в конце  концов  особый  комитет,
образованный  из  членов  Љонклава, предложил ему кардинальскую
камилавку, обливаЯсь потом от страха, что он и  ее  не  примет.
Ћднако,  на  этот  раз  он  принЯл  предложенное и исполнил все
положенные  формальности,  строго  следуЯ  этикету  и  соблюдаЯ
мельчайшие  частности  традиции,  которые приходилось тщательно
объЯснЯть его ирландско-американским коллегам.
     Џожалуй, трудно сказать, о чем он думал в те  Ясные  утра,
когда сидел, окруженный цветами и кроликами, с томиком ЊонтенЯ,
свалившимсЯ   на   гравийную   дорожку   со   стоЯвшей   позади
табуреточки, о чем думал он, глЯдЯ на свои  желтоватые  руки  и
вслушиваЯсь  в  возбужденный шепот Ђква Џаола, возносЯщего ђиму
вечную хвалу. „олжно быть, он часто спрашивал  себЯ,  на  каком
году  жизни  его  покинули  вера и радость. Ќекоторые говорили,
будто  он  чрезмерно  привЯзалсЯ  к  одному  из  обращенных  им
туземцев,  впоследствии  вновь  впавшему в Язычество, другие --
что попав однажды в руки бандитов, он, чтобы спасти свою жизнь,
отрексЯ от христианства. ‚озможно, причина была иной:  возможно
попытав  силы  в  решении  труднейшей из существующих задач, он
обнаружил, что задача в конечном итоге вовсе не так  трудна,  и
думал  теперь,  что мог бы составить в финансовом мире огромное
состоЯние, потратив на это лишь половину энергии и одну десЯтую
дарований; что он единственный в мире человек, способный писать
на латыни, котораЯ привела бы в восторг современников  Ђвгуста;
что  он  последний,  кому  по  силам  держать  в уме все учение
–еркви; и  что  от  человека,  желающего  стать  ЉнЯзем  –еркви
требуетсЯ  лишь  одно:  самозабвенное  безразличие к ее великим
трудам, -- и размышлЯЯ об этом он  мог  с  таким  же  вероЯтием
испытывать чувство, что мир далеко не достоин бури восторженных
рукоплесканий,   непрестанно   возносЯщихсЯ  к  Ќебесам  ему  в
похвалу. Њожет быть, какаЯ-то инаЯ планета  в  большей  степени
стоит беззаветных усилий разумного существа.
     Ѓлагословение  было  прочитано,  но  сесть  за  стол мы не
могли, пока Љардиналу не сообщат, куда подевалась Ђликс.
     -- Ђ где же Ђликс?
     -- Ђликс всегда опаздывает.
     -- Ћна после полуднЯ телефонировала, что...
     -- Ќу это уж никуда не годитсЯ! ‚ечно она поЯвлЯетсЯ,  еле
переводЯ   дыхание,   к  середине  обеда.  €  тут  же  начинает
извинЯтьсЯ. ‚ы слишком добры к ней, свЯтой отец.  ‚сегда  сразу
ее прощаете. Ќужно показать ей, что вы сердиты.
     -- Њы все должны показать ей, что сердимсЯ.
     -- „оговорились,  как только поЯвитсЯ Ђликс, все принимают
рассерженный вид.
     џ полагал, что собравшись in camera(*1), члены Љаббалы  ведут
головокружительно   увлекательные   разговоры.   џ   предвкушал
красноречие и остроумие застольной беседы, опасаЯсь  лишь,  что
всем   постепенно   откроетсЯ   мое   косноЯзычие  и  некотораЯ
глуповатость. € потому, когда началсЯ разговор,  мной  овладело
смутное ощущение, что Я уже слышал нечто подобное в каком-то из
загородных  домов  на  берегу  ѓудзона. "Ќе спеши, -- твердил Я
себе, -- они еще разойдутсЯ. •отЯ возможно, это мое присутствие
мешает  им  проЯвитьсЯ  во  всем  блеске".  €  Я   вспомнил   о
литературной  традиции,  согласно  которой  боги  античности не
умерли, но продолжают скитатьсЯ по земле, лишась большей  части
былого величиЯ, -- ћпитер, ‚енера и Њеркурий блуждают по улицам
‚ены  в  обличии  странствующих  музыкантов  или  бродЯт по югу
”ранции сезонными сборщиками винограда. ‘лучайные знакомцы не в
состоЯнии  различить  их   сверхъестественной   природы,   боги
старательно  таЯт свою сущность, но стоит чужаку удалитьсЯ, как
они сбрасывают обременительные человеческие  личины  и  вкушают
покой,  осененные  отсветами  своей  древней  божественности. џ
говорил себе, что ЯвлЯюсь помехой,  что  эти  Ћлимпийцы  так  и
будут  отпускать  шуточки  насчет  погоды, пока Я не уйду, и уж
тогда все переменитсЯ -- и какие волшебные разговоры...

---------------------------------------------------------------
     <i>1) в тесном кругу (лат.)</i>
---------------------------------------------------------------

     ’ут в трапезную,  задыхаЯсь  и  лепеча  извинениЯ,  вихрем
ворвалась  та  самаЯ  Ђликс,  кнЯгинЯ  д'ќсполи. Ћна преклонила
колени перед сапфировым перстнем Љардинала. Ќикто даже в  малой
мере не выглЯдел рассерженным. ‘луги и те разулыбались. Ќам еще
предстоит   несколько  позже  многое  узнать  о  кнЯгине;  пока
достаточно  сказать,  что  это  была  француженка,  чрезвычайно
маленькаЯ  и изЯщнаЯ, рыжеватаЯ, хорошенькаЯ и наделеннаЯ даром
вести беседу, в которой всплески  хитроумиЯ,  юмора,  пафоса  и
даже  трагической  мощи следовали одно за другим без передышки.
—ерез несколько  мгновений  общество  уже  зачарованно  слушало
совершенно    нелепую   историю   о   лошади,   котораЯ   вдруг
разговорилась на холме Џинчио, и об усилиЯх полиции, пытавшейсЯ
подавить  подобное  нарушение  законов  природы.   Љогда   менЯ
представили ей, она торопливо прошептала:
     -- Њисс  ѓрие  просила  сказать  вам,  что  поЯвитсЯ около
половины одиннадцатого.
     Џосле обеда мадам Ѓернштейн в течение  некоторого  времени
играла   на  фортепиано.  Ћна  по-прежнему  продолжала  править
большим немецким банкирским домом. Ќе показываЯсь на совещаниЯх
совета директоров и в кабинетах своих сыновей, она тем не менее
определЯла все важные решениЯ, принимаемые фирмой -- длЯ  этого
ей   хватало   нескольких  отрывистых  слов,  произнесенных  за
обеденным  столом  кого-нибудь  из  сыновей,  постскриптумов  к
письмам   и  гортанных  приказов,  отдаваемых  сразу  вслед  за
пожеланием спокойной ночи. Ћна и хотела бы удалитьсЯ,  наконец,
от   управлениЯ   фирмой,   ибо   всЯ   ее  зрелаЯ  жизнь  была
величественной демонстрацией административного таланта  и  силы
финансового воображениЯ, но ей никак не удавалось выкинуть дела
фирмы  из  головы.  „ружба  с  Љаббалой, начавшаЯсЯ как попытка
чем-то заполнить надвигающуюсЯ старость, все сильней и  сильней
погружала ее в музыку, которую она всегда любила.
     …ще девочкой ей часто выпадало слушать в доме матери ‹иста
и ’аузига; благодарЯ тому, что она никогда не играла умана или
Ѓрамса,  ей удалось сохранить серебристую хрустальность звуков,
вылетающих  у  нее  из-под  пальцев,  и  даже   теперь,   почти
обратившись  в  старуху,  она  заставлЯла слушателЯ вспомнить о
великой эпохе виртуозов, о времени, когда оркестр еще не  довел
фортепианную  технику  до горестных имитаций струнных и духовых
инструментов. Њадемуазель де Њорфонтен сидела,  положив  ладонь
на   морду   одного   из  своих  великолепных  псов.  ѓлаза  ее
увлажнились, но было ли то проЯвлением ее податливой  на  слезу
полубезумной  натуры  или  следствием воспоминаний, принесенных
приливной волной шопеновской сонаты, мы этого знать  не  можем.
Љардинал  рано  покинул  общество,  а кнЯгинЯ сидела в тени, не
слушаЯ музыки, но преследуЯ неких призраков по  глубинам  своей
на редкость скрытной души.
     €  едва  только  армиЯ,  плеща знаменами, отмаршировала по
залитым солнцем снежным просторам последней части  сонаты,  как
один из слуг шепнул мне, что менЯ желает видеть Љардинал.
     џ  нашел  его в первой из двух комнаток, отведенных ему на
вилле. Ћн писал письмо, стоЯ за  одной  из  конторок,  знакомых
диккенсовским    клеркам    и   иллюминистам   ‘редних   ‚еков.
‚последствии мне довелось получить  немало  этих  прославленных
писем,  никогда  не  выходЯщих  за  пределы четырех страниц, но
всегда достигающих этих пределов; никогда не утрачивающих своей
изумительной   учтивости;   никогда   не   блещущих   особенным
остроумием  или  живостью,  но  от  первого до последнего слова
несущих на себе  отпечаток  души  их  автора.  ЋтклонЯл  ли  он
приглашение  или рекомендовал прочесть книгу ”рейда о ‹еонардо,
или давал советы касательно кормлениЯ кроликов, всегда в первой
фразе содержалось  предвестье  последней  и  всегда,  словно  в
камерных  произведениЯх  Њоцарта,  единый  дух  пронизывал  все
письмо, а совершенство деталей оказывалось лишь подспорьем  длЯ
совершенства  формы.  Ћн усадил менЯ в кресло, на которое падал
весь бывший в комнате свет, сохранив длЯ себЯ прозрачную тень.
     ђазговор он начал со слов о том,  что  слышал,  будто  мне
предстоит некоторое времЯ присматривать за сыном донны ‹еды.
     ђазгорЯчась  и  путаЯсь  в словах, Я запротестовал, силЯсь
сказать, что ничего не могу обещать, что мне это совсем  не  по
душе,  и что Я по-прежнему сохранЯю за собой право отстранитьсЯ
в любую минуту.
     -- Џозвольте Я вам о нем  расскажу,  --  произнес  он.  --
‚озможно,  мне следует первым делом сказать, что Я в этой семье
-- что-то вроде старика-дЯдюшки, Я уже многие годы  ЯвлЯюсь  их
исповедником.  ’ак вот -- Њаркантонио. —то Я могу сказать? ‚ы с
ним уже виделись?
     -- Ќет.
     -- Њальчик обладает прекрасными качествами. Ћн... он... Ћн
обладает прекрасными качествами. ‚озможно, от этого и  все  его
беды. ’ак вы говорите, что еще не виделись с ним?
     -- Ќет.
     -- Љазалось,   все   начитаетсЯ  замечательно.  Ћн  хорошо
училсЯ. ‡авел много друзей. Ћсобенно хорош он был в церемониЯх,
участиЯ в которых требует его ранг, он ведь допущен ко „вору  и
в  ‚атикан.  Њать,  правда,  немного  тревожили  его  юношеские
кутежи. Џодозреваю, что у нее не шел из головы  отец  мальчика,
ей хотелось, чтобы сын как можно скорее прошел через это. „онна
‹еда  женщина  неразумнаЯ и неразумнаЯ более обыкновенного. Ћна
очень  обрадовалась,  когда  мальчик   обзавелсЯ   собственными
апартаментами на ‚иа Џо и стал чрезвычайно скрытен.
     ’ут Љардинал примолк, подыскиваЯ слова и, возможно, дивЯсь
своему  затруднению. ‚скоре, однако, он сделал над собою усилие
и решительно продолжил:
     -- ‚от  после  этого,  дорогой   мой   юноша,   что-то   и
разладилось.  Њы рассчитывали, что мальчик, пройдЯ сквозь опыт,
обычный длЯ молодого жителЯ ђима, принадлежащего к  его  кругу,
угомонитсЯ  и  займетсЯ чем-то иным. Ќо он так и не угомонилсЯ.
‚озможно, вы в состоЯнии объЯснить мне, почему молодой  человек
никак не может выпутатьсЯ из пЯти или шести любовных интриг?
     џ  проЯвил  полную  неспособность разумно ответить на этот
вопрос. —естно говорЯ, сообщение о пЯти-шести  любовных  свЯзЯх
шестнадцатилетнего  мальчика  до  того  поразило  менЯ, что Я с
трудом сохранЯл на лице безразличное выражение. Њне  ужасно  не
хотелось  показатьсЯ  шокированным  и  Я  с  некоторым  усилием
приподнЯл одну бровь, как бы говорЯ: да хоть двадцать, коли ему
это нравитсЯ.
     -- Њаркантонио,  --  продолжал  свЯщенник,  --  повелсЯ  с
компанией   молодых   людей,   несколько  старших  его  годами.
‚еличайшее его желание состоит в том, чтобы во всем походить на
них. €х можно встретить на бегах, в мюзик-холлах, при „воре,  в
кафе  или  в  вестибюлЯх  больших  отелей.  Ћни носЯт монокли и
американские шлЯпы, и все их разговоры сводЯтсЯ к женщинам и  к
тому,  какой они имеют успех. ќ-э... возможно, мне лучше начать
с самого начала.
     Џоследовала еще одна пауза.
     -- Џервое посвЯщение -- хотЯ вероЯтно,  мне  следовало  бы
прибегнуть  к  более  сильному  выражению -- произошло на озере
Љомо.  Ћн  часто  играл  в  теннис  с  одними  весьма   пылкими
молоденькими  южно-американскими  девушками  -- наследницами из
Ѓразилии,  если  не  ошибаюсь,  --  длЯ  которых  в  жизни   не
существовало  никаких  тайн.  Ќасколько Я себе представлЯю, наш
’онино желал  всего  лишь  порадовать  их  несколькими  робкими
знаками  вниманиЯ,  чем-нибудь  вроде  неожиданного  поцелуЯ  в
лавровых  зарослЯх,  но  вскоре  обнаружил,  что  участвует   в
небольшом...  в  своего  рода  рубенсовском бесчинстве. „а, все
началось с подражаниЯ старшим друзьЯм. Џодражание обратилось  в
тщеславие.   ’о,  что  было  тщеславием,  стало  удовольствием.
“довольствие -- привычкой. Џривычка -- манией. ’аково  нынешнее
состоЯние дел.
     …ще одна пауза.
     -- ‚ы,   должно  быть,  слышали  о  том,  как  сумасшедшие
начинают иногда проЯвлЯть редкостную  сообразительность  --  то
есть  становЯтсЯ сдержанными и скрытными -- пытаЯсь утаить свои
видениЯ  от  тех,  кто  за  ними  присматривает?  „а,   и   мне
рассказывали о порочных детЯх, совершавших достойные опытнейших
преступников чудеса двуличности в стараниЯх скрыть от родителей
свои  проделки.  ‚ам  приходилось слышать о чем-то подобном? Ќу
вот, именно это и происходит с  Њаркантонио.  Љое-кто  говорит,
что  нам следует дать ему волю, пусть себе беситсЯ, пока самому
не станет противно. Њожет быть, они правы, но мы предпочли  бы,
если  возможно,  вмешатьсЯ  несколько раньше. ’ем более, что во
всей этой истории возникли новые обстоЯтельства.
     џ к тому времени впал в настроение, в котором  мне  меньше
всего   на   свете   хотелось   разбиратьсЯ   еще   и  в  новых
обстоЯтельствах. ‚далеке послышалась  музыка,  мадам  Ѓернштейн
вновь  заиграла  опена.  џ многое отдал бы в обмен на душевные
силы,  необходимые  длЯ  того,  чтобы   с   грубой   решимостью
направитьсЯ  к  двери  и  пожелать  моему собеседнику спокойной
ночи, долгой, спокойной ночи и ему, и погрЯзшему в пороке юному
кнЯзю, и кнЯжей матушке.
     -- „а, -- продолжал Љардинал, --  мать  наконец  подыскала
ему  невесту.  „онна  ‹еда,  разумеетсЯ,  не  верит, что в мире
существует хотЯ бы один род, способный прибавить  знатности  ее
собственному,  тем  не  менее  она  нашла  владеющую  некоторым
состоЯнием девушку из старинной семьи и ожидает, что Я  довершу
остальное.  Ћднако братьЯм девушки Њаркантонио хорошо известен.
Ћни принадлежат к компании, о которой Я вам рассказывал.  €  не
соглашаютсЯ  на  брак,  пока  Њаркантонио,  ну  --  пока  он не
утихомиритсЯ немного.
     „олжно быть,  в  эту  минуту  на  лице  моем  обозначилась
богатаЯ  смесь ужаса, желаниЯ расхохотатьсЯ, гнева и изумлениЯ,
озадачившаЯ  Љардинала.  ‚ероЯтно,  он  сказал  себе:   никогда
знаешь, что удивит американца.
     -- Ќет, только не это. “вольте, свЯтой отец. џ не могу, не
могу.
     -- Ћ чем вы?
     -- ‚ы  хотите,  чтобы Я отправилсЯ за город и на несколько
недель принудил его к воздержанию. Ќе понимаю, как такое пришло
вам в голову, но именно этого вы и хотите. Ћн  длЯ  вас  что-то
вроде   страсбургского   гусЯ,   которого  необходимо  начинить
добродетелЯми, не так ли, -- перед женитьбой? Ќо неужели вам не
понЯтно...?
     -- ќто преувеличение!
     -- Џростите, свЯтой отец, если мои слова звучат грубо.  Ќе
диво,  что  вам  не  удалось  произвести  на  мальчика никакого
впечатлениЯ, -- вы же сами не верите в  то,  что  говорите.  ‚ы
ведь, в сущности, ни в какое воздержание не верите.
     -- ‚ерю,  не  верю.  Ќет,  разумеетсЯ  верю.  ђазве  Я  не
свЯщенник?
     -- ’огда почему не заставить мальчика...?
     -- Ќо, в конце концов, все мы живем в миру.
     џ рассмеЯлсЯ. џ хохотал, и  хохот  мой,  пожалуй,  мог  бы
звучать   оскорбительно,   если  бы  к  нему  не  примешивались
истерические нотки. "Ћ, благодарю тебЯ, дражайший  отец  ‚аини,
-- мысленно  говорил  Я,  -- благодарю тебЯ за эти слова. ‘коль
понЯтной становитсЯ после них €талиЯ да и всЯ  …вропа.  Ќикогда
не пытайсЯ делать что-либо, противное наклонностЯм человеческой
натуры.  џ-то  как  раз  происхожу из колонии, в которой правит
прЯмо противоположный принцип."
     -- Џростите, свЯтой отец, -- сказал Я, наконец, -- но Я не
могу на это  пойти.  ‚  любом  случае  Я  чувствовал  бы  себЯ,
разговариваЯ  с  мальчиком,  ужасным лицемером. Ђ сознание, что
мои разговоры с ним нужны лишь длЯ того, чтобы он пару  месЯцев
практиковал  добродетель,  усилило бы это чувство десЯтикратно.
’ут не о чем даже спорить, речь идет о  внутреннем  чувстве.  џ
должен сказать мисс ѓрие, что не смогу посетить ее подругу. Ћна
собиралась  приехать  к десЯти тридцати. ‘ вашего позволениЯ, Я
пойду поищу ее в музыкальной гостиной.
     -- Ќе сердитесь на менЯ,  сын  мой.  ‚озможно,  вы  правы.
Ќаверное, мне и впрЯмь не хватает веры.
     …два   Я  с  написанным  на  лице  отвращением  вступил  в
гостиную, как  навстречу  мне  двинулась  кнЯгинЯ  д'ќсполи.  ‘
помощью некой телепатии, к которой Љаббала прибегала, устраиваЯ
свои  дела,  она  уже  прознала,  что менЯ придетсЯ уговаривать
заново.  Ћна  силком  усадила  менЯ  рЯдом  с  собой  и   после
кратчайшей   из   возможных   демонстрации  дара  упрашивать  и
очаровывать, секретом которого она  обладала,  вырвала  у  менЯ
требуемое  обещание. —ерез две минуты мне уже казалось, что нет
ничего естественнее, чем разыгрывать  строгого  старшего  брата
при ее одаренном, но беспутном друге.
     ‘ледом,  словно  по сигналу распорЯдителЯ сцены, поЯвилась
мисс ѓрие.
     -- Ќу, как вы здесь, как? -- говорила она, приближаЯсь  ко
мне    и    влача   за   собой   по   плитчатому   полу   подол
красновато-коричневого платьЯ. -- “гадайте, кто менЯ привез?  џ
должна  поскорее  вернутьсЯ.  Ћколо  двенадцати ‹атеранский хор
будет петь длЯ менЯ  Џалестрину,  --  вы,  может  быть,  знаете
мотеты  на тексты из "Џесни песней"? Ќет? Њаркантонио, вот кто.
Ћн любит мощные машины, а поскольку мать не в состоЯнии  купить
ему  такую, Я разрешаю ему забавлЯтьсЯ с моей. ‚ы можете сейчас
спуститьсЯ, познакомитьсЯ с ним? ’олько накиньте пальто.  Ќочью
кататьсЯ любите?
     Ћна проводила менЯ к дороге, на которой, незримый за двумЯ
слепЯщими фарами, нетерпеливо урчал мотор.
     -- Ђнтонино,  --  позвала  она.  --  ќто американский друг
вашей матери. -- Џотратьте полчаса, покажите ему машину, ладно?
’олько смотрите, никого не убейте.
     ЌевероЯтно  тонкий  и   определенно   малорослый   щеголь,
выглЯдЯщий  ровно  на  свои  шестнадцать  лет, сверкнув черными
глазами, скованно поклонилсЯ мне в тусклом свете,  падающем  на
руль. €тальЯнские кнЯзьЯ не встают при поЯвлении дамы.
     -- Ќе покалечьте моей машины или моего друга, Њаркантонио.
     -- Ќе покалечу.
     -- Људа вы поедете?
     Ќа это он предпочел не отвечать, а дальнейшие вопросы мисс
ѓрие утонули  в  реве  включенного  двигателЯ.  „есЯть минут мы
просидели в молчании, глЯдЯ на дорогу, в свете фар летевшую нам
навстречу.  Џосле   мучительной   борьбы   с   самолюбием   дон
Њаркантонио  спросил,  не хочу ли Я сесть за руль. “слышав, что
никакаЯ перспектива не пугает менЯ  больше  этой,  он  с  почти
сладострастным  рвением  отдалсЯ  управлению  автомобилем. Ћн с
замечательной точностью одолевал подъемы и повороты,  исполнЯл,
словно  протЯжные  мелодии,  спуски, бойкими скерцо пролетал по
камнЯм брусчатки. ЋчертаниЯ холмов  Ђльбано  вставали  на  фоне
звезд,   походивших  на  рой  золотистых  пчел  и  заставлЯвших
вспомнить кичливого Ѓарберини, провозгласившего, что само  небо
образует  щит  его  родового  герба.  Ќи огонька не светилось в
крестьЯнских домах, но, проносЯсь  сквозь  деревни,  мы  видели
лавчонки с горЯщей внутри лампой и играющими в карты мужчинами.
Ќаверное,  немало людей, маЯвшихсЯ без сна на огромных семейных
кроватЯх, заслышав свистЯщий шелест,  с  которым  мы  пролетали
мимо, осенЯли себЯ крестом и переворачивались на другой бок.
     Џо   прошествии   времени   водителю   все  же  захотелось
поговорить. Ћн засыпал менЯ  вопросами  о  ‘оединенных  татах.
Џравда  ли,  что  там  всЯкий  может в любую минуту окунутьсЯ в
жизнь „икого ‡апада? Њного ли в этой  стране  больших  городов,
таких  же, как ђим? Ќа каком Языке говорЯт в ‘ан-”ранциско? Ђ в
”иладельфии? ѓде готовЯтсЯ наши спортсмены  перед  Ћлимпийскими
играми? € публике разрешаетсЯ наблюдать за ними? Њне что-нибудь
об   этом   известно?   џ  ответил,  что  обучаЯсь  в  школе  и
университете, волей-неволей набираешьсЯ  сведений  относительно
спортивной  формы  и  тренировок. ’ут он поведал мне, что велел
садовникам виллы Љолонна разбить беговую  дорожку,  гаревую,  с
барьерами,   с   Ямой  длЯ  прыжков,  оборудованную  навесом  и
насыпными наклонными поворотами. € что нам предстоит бегать  по
ней  каждое  утро.  Ћн мечтал одолевать небывалые расстоЯниЯ за
небывало короткое времЯ. Ћн в общих  чертах  изложил  мне  свой
план:  он  начнет  с  того, что станет пробегать по миле каждое
утро, каждую неделю прибавлЯЯ по полумиле. ќто займет несколько
лет, по прошествии которых он  сможет  выступить  на  Ћлимпиаде
1924 года в Џариже.
     ‚  последнее  времЯ  нервные  центры,  отвечающие у менЯ в
мозгу за способность приходить в изумление, несколько подустали
благодарЯ мадемуазель де Њорфонтен с ее ќкуменическим  советом,
Љардиналу  с  его  терпимостью  и  мисс  ѓрие с ее удивительной
кашицей. Ћднако должен признатьсЯ,  что  их  изрЯдно  трЯхнуло,
когда   этот   хрупкий,   пустоватый   человечек  объЯвил  себЯ
кандидатом в рекордсмены мира по бегу на длинные дистанции.  Ќе
без  робкого  умысла  Я принЯлсЯ описывать жертвы, коих требуют
честолюбивые устремлениЯ подобного рода.  џ  коснулсЯ  диеты  и
пробуждений  в  ранние  утренние  часы; он с готовностью на них
согласилсЯ. ’огда Я прошелсЯ  по  самоограничениЯм,  имеющим  к
нему  более  непосредственное  отношение:  в  ответ  он  со все
возраставшей  восторженностью,  почти   с   религиозным   пылом
поклЯлсЯ,   что   готов   к  воздержанию  какого  угодно  рода.
“дивление,  испытанное  мною,  свидетельствует  лишь   о   моей
неопытности. џ решил, что присутствую при великом перерождении.
џ  говорил  себе,  что Њаркантонио жаждет спасениЯ; что он ищет
вовне  с