о же, ѓерцогинЯ, ничего не могу  сказать.  ‚ы  ведь
знаете, Я впервые приехал сюда только на прошлой неделе.
     -- ‘овершенно небывалый! „он ”ранческо со мной согласитсЯ.
     -- Ћн  дует,  --  ответил  свЯщенник,  --  когда  Ѓог того
пожелает.  Ђ  в  последнее  времЯ  …го  часто  одолевает  такое
желание.
     -- џ   собираюсь   написать   вашей  кузине,  --  сообщила
ѓерцогинЯ, -- пригласить ее на мой маленький ежегодный прием, Я
устраиваю его после праздника в честь ‘вЯтого  „одекануса.  ќто
как  раз  завтра.  Ќебольшой, совершенно неофициальный прием. џ
могу на вас рассчитывать, епископ? € вы все  приходите,  ладно?
‚ы  тоже,  мистер  Љит.  Ќо  запомните,  никаких  длинных слов!
Ќикаких  разговоров   насчет   рефлексов,   противоестественных
наклонностей  и  тому  подобного.  €  пожалуйста,  ни звука про
‚оплощение. ЊенЯ это пугает. Љак называетсЯ ее вилла, „енис?
     -- "Њон-ђепо<sup><a href=#s1>(1)</a></sup>".  „овольно  заурЯдное  имЯ,   по-моему   --
"Њон-ђепо".
     -- ќто  верно,  -- сказал мистер Љит. -- ‡ато в самой даме
нет ничего заурЯдного. џ бы назвал ее Ќовой †енщиной.
     -- „а что вы!
     Џодобный отзыв о кузине встревожил  мистера  •ерда.  Ќовых
†енщин он не переваривал.
     -- Ћна  давным-давно  миновала  ту  стадию,  о  которой вы
думаете, епископ. Ћна много новее.  €  это  настоЯщаЯ  новизна!
‡аботитсЯ  о  ребенке и думает только о муже, служащем в €ндии.
Џожалуй, у менЯ много общего с Ќовыми †енщинами. џ  тоже  часто
думаю об обитателЯх €ндии.
     -- “   нее   замечательно   милый   ребенок,  --  вставила
ѓерцогинЯ.
     -- Џочти  такой  же  круглый,  как  Я,  --  прибавил   дон
”ранческо. -- Ђ вот и Љонсул! “виваетсЯ вокруг судьи, вон того,
рыжего,  --  видите,  мистер  •ерд?  --  того, что хромает, как
Њефистофель,  и  поминутно  сплевывает.  ѓоворЯт,  он   намерен
упрЯтать  всех  русских  в  тюрьму.  ЃеднЯги!  €х  следовало бы
отправить домой, они с этим местом не вЯжутсЯ. ‚от, смотрит  на
нас. •а, животное! “ него дурной глаз. Ќе говорЯ уже о рахите и
золотухе. € имечко под стать -- Њалипиццо.
     -- ‘транное имЯ, -- заметил епископ.
     -- Ђ  он вообще животное странное. Ћни большие друзьЯ, эти
двое.
     -- “жасный человек наш судьЯ, -- сказала ѓерцогинЯ. --  ‚ы
только подумайте, мистер •ерд, он атеист.
     -- ”ранкмасон, -- поправил ее мистер Љит.
     -- ќто  одно  и  то же. € такой урод! Ќикто не имеет права
быть   таким   уродом.   “верЯю   вас,   он   еще   хуже   того
синематографического злодеЯ, помните, „енис?
     -- —удо, что он прожил так долго, с его-то физиономией, --
прибавил дон ”ранческо. -- џ думаю, ѓосподь сотворил его, чтобы
внушить  человечеству  некоторое  представление  о смысле слова
"гротескный".
     ѓордый титул "Љонсул" заставил епископа с особым вниманием
приглЯдетьсЯ ко второму из упомЯнутых лиц.  Ћн  увидел  важного
коротышку, краснолицего, с траченной молью сероватой бородкой и
бегающими  серыми  глазками,  одетого  во  фланелевую  рубашку,
твидовые бриджи, коричневые чулки, белые гетры и туфли.  ’аково
было  неизменное  облачение  Љонсула,  только  зимой он надевал
вместо панамы фуражку. Љонсул курил  вересковую  трубку  и  вид
имел  столь вопиюще британский, словно он провел прошлую ночь в
доставившем его с вокзала Љингз-Љросс в Ђбердин вагоне третьего
класса и еще не успел умытьсЯ. ‚  противоположность  ему  рыжий
городской  судьЯ  одет  был  франтовато  --  соломеннаЯ  шлЯпа,
набекрень сидЯщаЯ на омерзительной голове, а ниже  нее  --  все
только что из крахмала.
     -- Ќе  знал,  что здесь есть Љонсульство, -- сказал мистер
•ерд.
     …му ответил мистер Љит:
     -- Ђ  его  здесь  и  нет.  Џеред  вами  ”инансовый  Љонсул
Ќикарагуа. Ќеподражаемый осел, наш мистер ”редди Џаркер.
     -- Ћ,  времЯ  от  времени  его  посещает здраваЯ мысль, --
откликнулсЯ дон ”ранческо, -- то есть когда он забывает о  том,
какой  он  дурак. Ћн состоит президентом здешнего Љлуба, мистер
•ерд. ‚ас еще изберут в почетные члены. Џримите мой  совет.  Ќе
прикасайтесь к виски.
     „енис, бросив критический взглЯд в ту сторону, отметил:
     -- џ вижу, физиономиЯ у Љонсула со времени нашей последней
встречи еще побагровела.
     -- ќто одна из отличительных особенностей мистера Џаркера,
-- откликнулсЯ мистер Љит.


        ѓ‹Ђ‚Ђ III

     Ћтносительно   жизни   и   мученической   кончины  ‘вЯтого
„одекануса,   покровителЯ   Ќепенте,   сведений    достоверного
характера  мы почти не имеем. ‘ его жизнеописанием случилось то
же, что с жизнеописаниЯми других свЯтых: в  ходе  столетий  оно
обросло  наслоениЯми  --  окалиной, если угодно, -- посторонних
материалов легендарного  свойства,  подобных  попутному  снегу,
который увлекает за собою горнаЯ лавина. Ќачального Ядра теперь
уже  не  отыскать.  Ќеоспоримо  же  правдивые  данные умещаютсЯ
практически в одном абзаце.
     Ћн родилсЯ в год 450-й по ђождестве  •ристовом  или  около
того  в  городе  Љаллисто  на  Љрите  и был единственным сыном,
красивым  и  озорным  мальчуганом,  горем   вдовицы-матери.   ‚
возрасте  тринадцати  лет  он  повстречалсЯ  как-то под вечер с
престарелым мужем задумчивого обличиЯ, обратившимсЯ к  нему  на
знакомом  Языке.  Џозже он еще несколько раз беседовал с той же
особой в лавровом и  сосновом  лесочке,  известном  под  именем
ЂлифаниЯ,  но  что  между ними происходило и был ли то небесный
дух или обыкновенный человек из костей и плоти, так  никогда  и
не   выЯснилось,   ибо  мальчик,  по-видимому,  держал  мать  в
неведении о происходЯщем. ‘  той  поры  и  впредь  повадка  его
переменилась.  Ћн стал задумчив, смирен, милосерден. …ще в юных
летах  он  поступил  послушником  в  расположенный   неподалеку
монастырь    ‘алацианского    ордена   и   быстро   прославилсЯ
благочестием и даром творить чудеса. ‡а краткий срок в три года
или  около  того  он  исцелил  восьмерых  прокаженных,  повелел
облакам  пролитьсЯ  дождем, перешел аки по суху несколько рек и
поднЯл со смертного одра двадцать три человека.
     ‚ восемнадцать лет было ему второе видение. Ќа сей раз  им
оказалась  юнаЯ  женщина  приЯтной наружности. Ќесколько раз он
беседовал с ней в лавровом и сосновом  лесочке,  известном  под
именем  ЂлифаниЯ,  но  что  между ними происходило и была ли то
обыкновеннаЯ женщина из костей и плоти или попросту ангел,  так
никогда   и   не   выЯснилось,   ибо  он,  по-видимому,  держал
собратий-монахов в неведении  о  происходЯщем.  ‘  той  поры  и
впредь   повадка   его   переменилась.   Ћн  стал  беспокоен  и
преисполнилсЯ желаниЯ обращать Язычников. Ћн  отплыл  в  ‹ивию,
потерпел  кораблекрушение в Ѓольшом ‘ирте и едва не рассталсЯ с
жизнью. ‘ той поры он все шел и шел  вперед,  проповедуЯ  перед
черными   народами  и  обращаЯ  в  истинную  веру  бесчисленные
племена. Ћн скиталсЯ тридцать три года, пока однажды вечером не
увидел, что луна встает от него справа.
     Ћн достиг земли кроталофобов,  людоедов  и  черных  магов,
обитавших  в  местах столь жарких и залитых столь ослепительным
светом, что глаза у тамошних жителей вырастали на подошвах ног.
‡десь он трудилсЯ еще восемьдесЯт лет, исправлЯЯ с помощью веры
•ристовой волховские, кровавые обычаи кроталофобов. ‚ наказание
за таковые дела они изловили 132-летнего патриарха и  заключили
его  меж  двух  плоских досок пальмового дерева, обвЯзав поверх
веревками. ’ак они держали пленника, не забываЯ, впрочем, сытно
его  кормить,  пока  не   настала   пора   древнего   праздника
равноденствиЯ.  ‚ечером этого днЯ они, из суеверных побуждений,
распилили свЯтого вместе с досками на двенадцать кусков  --  по
одному  на каждый из месЯцев года; и затем пожрали его, вернее,
те его части, каковые сочли наиболее вкусными.
     € случилось во времЯ сего  страшного  пиршества  так,  что
бедреннаЯ кость его оказалась заброшенной на мельничный жернов,
что  валЯлсЯ на берегу, за много лет до того позаимствованный у
соседнего  племени  гариманов  да  так  и  не  возвращенный  по
причине,  как  уверЯли кроталофобы, чрезмерной его тЯжести. ’ам
она и оставалась, пока в некий день сирокко не  раздул  могучую
бурю,  и  камень  не  был  снЯт  с места силою вод и не приплыл
чудотворным образом на Ќепенте.  ’отчас  на  месте,  в  котором
причалил  камень,  воздвигли  в  памЯть  об этом часовню, где и
хранилась свЯтаЯ реликвиЯ, начавшаЯ  вскоре  творить  во  благо
острова   чудеса,  отвращаЯ  вторжениЯ  сарацинов,  исцелЯЯ  во
множестве  вина  и  заставлЯЯ   бесплодных   скотов   порождать
потомство.
     ‚  последующие  годы  ‘вЯтому „одеканусу посвЯтили главный
собор  острова,  куда  и  перенесли  реликвию,  заключив  ее  в
серебрЯную  статую,  каковую  ежегодно  в день его праздника, а
также в любом ином  случае,  в  каком  возникала  нужда  в  его
помощи,  торжественно  выносили  наружу.  €  во  все дальнейшие
столетиЯ  почитание  свЯтого  обрастало  все  более  пышными  и
великолепными  подробностЯми.  Ќикто,  вероЯтно,  не сделал длЯ
поощрениЯ благоговейных чувств, питаемых населением  острова  к
своему   покровителю,  большего,  чем  „обрый  ѓерцог  Ђльфред,
каковой  среди  прочего  украсил  церковь   величавым   фризом,
изображающим в двенадцати мраморных барельефах основные эпизоды
жизни  ‘вЯтого -- по одному на каждый из месЯцев года. ”риз и в
самом деле вызвал столь необузданную любовь, что „обрый  ѓерцог
почел  своим  долгом  лишить  ваЯтелЯ  глаз, а затем (по зрелом
размышлении) и рук тоже, дабы никакому иному  из  государей  не
досталось  более творений столь несравненного мастера. ‚прочем,
на этом дисциплинарные меры и завершились.  ѓерцог  сделал  все
возможное,  чтобы  утешить  одаренного  художника -- кормил его
одними лангустами, наградил орденом ‡олотой ‹озы  и  несомненно
возвел  бы  посмертно  в  дворЯнское  достоинство,  если бы сам
раньше не умер.
     ’акова, вкратце, историЯ ‘вЯтого „одекануса и установлениЯ
его культа на острове Ќепенте.
     ‚округ  имени  ‘вЯтого  скопилось,  что  было  неизбежным,
множество  преданий,  часто противоречащих и нашему рассказу, и
одно другому. “верЯли, будто  проповедовал  он  в  Њалой  Ђзии;
будто  умер  молодым  человеком  в  своем монастыре; будто стал
отшельником,  фальшивомонетчиком,  епископом   (Ќикомедийским),
евнухом,  политическим  деЯтелем.  …му  приписываютсЯ  два тома
проповедей, написанных на дурном  византийском.  ќти  и  прочие
вульгарные  вымыслы  мы  отметаем, как недостоверные. „аже само
имЯ его вызвало споры, хотЯ происхождение оного  от  греческого
слова  "dodeka",  обозначающего  "двенадцать"  и  отсылающего к
двенадцати кусочкам, на которые -- из суеверных  побуждений  --
было  разделено его тело, настолько самоочевидно, насколько это
вообще  возможно.  ’ем  не  менее  достойный  молодой   каноник
непентинской церкви, „жиачинто Њеллино, написавший впоследствии
житие  ‘вЯтой  …влалии,  местной покровительницы мореплавателей
(ее памЯть празднуют через двенадцать дней после памЯти ‘вЯтого
„одекануса), счел возможным в своем  во  всех  иных  отношениЯх
достойном  памфлете осмеЯть традиционное толкование этого имени
и предложить альтернативную этимологию.  Ћн  утверждает,  будто
исповедавшие  Языческую веру обитатели острова, желаЯ разделить
блага, даруемые христианством, уже достигшим материка,  но  еще
не   затронувшим  их  одинокого  скального  острова,  направили
епископу грамоту, содержавшую всего два  слова:  "Do  dekanus":
дай  дьЯкона!  ѓрамматика  хромает,  заЯвлЯет  он,  по  причине
имевшихсЯ у островитЯн  не  более  чем  зачаточных  познаний  в
латыни:  до  этого  времени  они  успели  освоить только личное
местоимение первого лица единственного числа плюс повелительное
наклонение, -- так он говорит, предъЯвлЯЯ следом неопровержимые
аргументы в пользу того, что разговорным Языком непентинцев той
поры  был  греческий.  ЋбманчиваЯ  логичность  его  рассуждений
побудила  нескольких  ученых  отказатьсЯ  от  более почтенной и
основательной  интерпретации.   Љасательно   имени   „одекануса
существуют   и  иные  домыслы,  все  в  той  или  иной  степени
фантастические...
     …сли бы кроталофобы не пожрали миссионера  „одекануса,  мы
навернЯка  никогда не услышали бы о монсиньоре Џеррелли, весьма
ученом и добросовестном историке Ќепенте. €менно это  предание,
как  он  выразительно  нам  рассказывает,  воспламенило  в нем,
прибывшем на Ќепенте без особой цели, желание  побольше  узнать
об  острове. ‹юди, которые подобно непентинцам лелеют в сердцах
своих легенды столь редкостной красоты, заслуживают, решил  он,
"пристального и скрупулезнейшего изучениЯ". Ђ дальше пошло одно
к  одному,  как  это  всегда происходит при изучении какой-либо
местной особенности, и вскоре он уже  собирал  другие  легенды,
сведениЯ о традициЯх, истории, статистике земледелиЯ, природных
продуктах   и   тому   подобном.   €тогом   его   трудов  стали
прославленные "Ќепентинские древности".
     ќта образцоваЯ в своем  роде  книга  написана  на  латыни.
ЃывшаЯ,  по  всей  видимости,  единственным его сочинением, она
выдержала несколько изданий; последнее -- далеко  не  лучшее  в
типографском  отношении  --  вышло  в  1709  году.  ’ак  что  о
кроталофобах,  обеспечивших  канонизацию  „одекануса   методом,
наврЯд ли похвальным с точки зрениЯ порЯдочных людей, можно все
же  сказать,  что  они  сделали  длЯ  мира  доброе  дело, если,
конечно,    создание    литературного    шедевра,     подобного
"„ревностЯм",  в чем они косвенным образом повинны, заслуживает
причислениЯ к категории добрых дел.
     Ћчень жаль, что мы обладаем такими скудными  сведениЯми  о
жизни  самого  монсиньора  Џеррелли.  Ћ  себе  он  сообщает  до
обидного мало. Њы знаем, что  родилсЯ  он  на  материке,  а  на
остров приехал еще молодым человеком, страдаЯ от ревматического
недомоганиЯ;   что   недомогание  удалось  излечить  с  помощью
целебных источников, которые он же в конце концов  и  описал  в
одном  из  наиболее  радостных разделов своего труда, и которые
приобрели повсеместную  славу  благодарЯ  классическим  опытам,
поставленным  его  современником, „обрым ѓерцогом Ђльфредом, --
государем, кстати сказать,  который,  судЯ  по  всему,  был  не
весьма  ласков  к  нашему ученому мужу. ‚от, собственно, и все,
что мы  о  нем  знаем.  —резвычайно  кропотливые  исследованиЯ,
предпринЯтые  мистером  ќймзом,  не  смогли  добавить  ни крохи
сведений к тому, что нам известно об историке острова  Ќепенте.
Њы  не  можем  сказать,  когда  и  где  он  умер. Џод конец, он
по-видимому  стал  считать   себЯ   местным   жителем.   Ћбилие
включенных  в  книгу  сведений  позволЯет  предположить, что он
провел на острове долгое времЯ. Њы  можем  предположить  также,
исходЯ  из  его  титула,  что он принадлежал к числу служителей
церкви: в те времена то был самый верный способ выдвинутьсЯ длЯ
одаренного молодого человека.
     Ћкинув  написанные  им  страницы  поверхностным  взглЯдом,
легко  прийти  к  заключению,  что он не обладал так называемым
свЯщенническим  складом  ума.  —итаЯ  же  между  строк,  быстро
обнаруживаешь    в   нем   не   столько   свЯщенника,   сколько
политического мыслителЯ и философа, исследователЯ  удивительных
свойств    человечества    и    природы   --   проницательного,
дальновидного,  разборчивого.  Ћн,   например,   говорит,   что
приведеннаЯ  нами  легенда  о  видениЯх  и мученичестве ‘вЯтого
„одекануса,  которую  он  первым  освободил  от  разного   рода
наслоение,  чрезвычайно  ему  нравитсЯ. —ем же? ‘воим церковным
привкуса? Ќичуть: он усматривает в ней "истиность и символ. ќта
историЯ имеет всеобщий характер, она содержит  типические,  так
сказать,  черты  жизни  любого  великого человека, его деЯний и
получаемого им воздаЯниЯ". ‚ведение в  "„ревности",  излагающее
принципы, коими руководствуетсЯ историк, могло быть написано не
три  столетиЯ  назад,  а  вчера  --  или даже завтра, настолько
современна его интонациЯ. ‚слушаемсЯ в эти весомые слова:

     "†ивописанию характеров и событий надлежит принимать форму
беседы  между  людьми  благородными,  ведомой  в  легком   тоне
хорошего  общества.  ‘очинитель, решившийсЯ обратитьсЯ к толпе,
учинЯет это себе же во  вред,  ибо  уничтожает  самую  сущность
достойного  слога  --  его  прЯмоту.  Ќевозможно  быть прЯмым с
людьми низкого званиЯ. ‚ слушателе  своем  должно  предполагать
таковую   образованность   и  духовную  близость,  что  ты,  не
колеблЯсь, возьмешь оного или оную за руку  и  введешь  в  круг
своих  личных  друзей.  …сли  сие приложимо к литературе какого
угодно рода, то к истории приложимо стократ.
     €сториЯ   имеет   дело   с   лицами   и   положениЯми   не
воображаемыми,  но  подлинными.  ‚следствие  сего  она  требует
сочетаниЯ качеств, кои длЯ  поэта  или  сочинителЯ  романов  не
ЯвлЯютсЯ  необходимыми  --  непредвзЯтости  суждениЯ и живейшей
приЯзни.  Џоэт  может  быть  вдохновенным  неучем,   сочинитель
романов  --  нимало  не  вдохновенным борзописцем. Ќи при каких
обстоЯтельствах нельзЯ обвинЯть их в  обмане  читающей  публики
или  в  причинении  ей  иного  вреда,  сколь бы несообразными с
установлениЯми нравственности ни были их усилиЯ. Ћни пишут либо
хорошо, либо плохо -- этим все и исчерпываетсЯ. €сторик же,  не
сумевший   исполнить   своего   долга,  обманывает  читателЯ  и
причинЯет  вред  людЯм,  уже  почившим.  —еловек,  обремененный
грузом  подобной ответственности, и аудитории заслуживает более
нежели избранной -- аудитории  равных  ему,  умудренных  опытом
людей. Ќе след обращатьсЯ к хаму с доверительными речами...
     ѓреки изобрели Њузу €стории; им доставало смелости открыто
высказывать  собственные  суждениЯ.  Љниги  ЃытиЯ, этой древней
препоны, не существовало  длЯ  них.  Ћна,  однако,  воздвигнута
перед  историком  современным;  она  понуждает  его непрестанно
спорить с собственной  честностью.  …сли  историку  дорога  его
шкура,  он  обЯзан  примерЯтьсЯ  к  существующим  ныне догмам и
воздерживатьсЯ  от  исполненных  истины  выводов  и  замечаний.
‚ыбор,  предоставленный  ему, невелик: он может стать хронистом
либо  сочинителем  баллад  --  занЯтиЯ  устарелые   и   пустые.
ЌеотвратимаЯ  участь  всЯкого,  кто  препоЯсываетсЯ поучать род
человеческий состоит в том, что его самого приходитсЯ  изучать,
как   некую   древность,   как  пример,  служащий  остережением
потомкам! Љлио  низвергли  с  ее  пьедестала.  ќто  светозарное
существо,   примерив   свои  интересы  к  интересам  теократии,
обратилось в служанку увЯдшей и вздорной хозЯйки,  в  продажную
девку.  ’ак  сему  и  быть,  покуда род человеческий не обрЯщет
новую нравственность, отвечающую нуждам современности.  ‚ливать
молодое вино в старые мехи и бесполезно, и опасно..."

     Џо сказанному он и поступает. ’ворение монсиньора Џеррелли
это прежде   всего   человеческий  документ,  показывающий  нам
умудренную, свободную от предрассудков личность. „ействительно,
принЯв во внимание тогдашнюю  религиозную  ситуацию,  понимаешь
рискованность  некоторых  его теологических выкладок, доходЯщую
до того, что мистер ќймз нередко задавалсЯ вопросом  --  не  по
этой  ли  причине  нам  ничего  не  известно о жизни монсиньора
Џеррелли и обстоЯтельствах  его  кончины.  Њистер  ќймз  считал
возможным,  что  монсиньор  мог  попасть  в  лапы  €нквизиции и
сгинуть в них навсегда.  ќто  предположение  объЯснЯло,  почему
первое  издание "„ревностей" ЯвлЯетсЯ чрезвычайной редкостью, а
второе и третье вышли, соответственно, в Ђмстердаме и Ѓале.
     Џо счастью, книга содержит на своих  девЯтистах  страницах
все,  что  способно  заинтересовать  современного исследователЯ
истории и хозЯйственной жизни Ќепенте. Ћна  и  поныне  ЯвлЯетсЯ
кладезем  исторических сведений, хотЯ некоторые крупные разделы
ее  неизбежным  образом   устарели.   ‚ернуть   "„ревности"   в
современный   научный   обиход,   выпустив   пересмотренное   и
расширенное издание, снабженное  примечаниЯми,  приложениЯми  и
многочисленными   иллюстрациЯми   --   вот   в   чем   состоЯло
честолюбивое устремление, единственное честолюбивое устремление
мистера ќрнеста ќймза, бакалавра искусств...
     Ѓыло бы неправдой сказать про этого джентльмена, будто  он
бежал  из  Ђнглии  на  Ќепенте,  потому  что подделал завещание
собственной матери; потому что был арестован,  когда  шарил  по
карманам  некой  дамы  на станции ’оттнем-Љорт-ђоуд; потому что
отказалсЯ оплачивать содержание семи своих рожденных вне  брака
детей;    потому    что    оказалсЯ   замешанным   в   громкий,
беспрецедентных масштабов скандал, упоминание о характере коего
в приличном обществе невозможно; потому  что  его  схватили  за
руку  при  попытке перетравить носорогов в ‡оопарке; потому что
он направил  примасу  Ђнглии  по  меньшей  мере  неуважительное
письмо,  начинавшеесЯ  словами  "Њой  добрый  олух"  --  или по
какой-то иной подобной причине; и что  теперь  он  остаетсЯ  на
острове,  поскольку  не может найти дурака, который одолжит ему
десЯть фунтов на обратный билет.
     Џоначалу  он  приехал  сюда  из  соображений  экономии,  а
оставалсЯ  поначалу  оттого,  что  если  бы он умер на обратном
пути, у него в кармане не набралось бы медЯков, достаточных длЯ
оплаты  расходов   на   похороны.   Ќыне,   разрешив   проблему
существованиЯ  на  восемьдесЯт  пЯть  фунтов  в  год, он жил на
острове  совсем  по  иной  причине:  он  писал  комментарий   к
"„ревностЯм"   Џеррелли,   подслащиваЯ   этим  занЯтием  горечь
добровольного изгнаниЯ.
     ќто был  высохший,  почти  изможденный  человек  с  Яркими
глазами  и  короткими  усиками,  одевавшийсЯ  скромно, изЯщный,
собранный, благовоспитанный, со сдержанными  манерами.  †ил  он
уединенно,  в  домике  о  двух  комнатах, стоЯвшем где-то среди
виноградников.
     Ћн прекрасно знал классическую литературу, хотЯ никогда не
питал  особой  приЯзни  к  греческому  Языку.  Ћн  считал   его
"легковесным", нервным и чувственным, открывавшим слишком много
перспектив,  психологических  и  социальных,  среди которых его
уравновешенный  разум  не  мог  расположитьсЯ   с   достаточным
удобством. Ћдни частицы чего стоЯт -- есть нечто двусмысленное,
нечто   почти   неприличное   в   их  веселой  податливости,  в
готовности,  с   которой   они   позволЯют   употреблЯть   себЯ
неподобающим образом. ’о ли дело латынь! “же в приготовительной
школе,  где  он  был  известен  как  зубрила чистой воды, ќймза
охватила нездороваЯ страсть  к  этому  Языку;  он  полюбил  его
холодные  лапидарные конструкции, и пока прочие мальчики играли
в футбол или  крокет,  этот  тощий  парнишка,  один-одинешенек,
упоенно  возилсЯ  с  записной  книжкой,  терзаЯ  чувствительный
английский  попытками  перевода   неподатливых   и   бесцветных
латинских  периодов или составлЯЯ, даже без помощи "Gradus'а<sup><a href=#s2>(2)</a></sup>",
никчемные словесные мозаики, известные под названием  латинских
стихов.
     -- €нтереснаЯ штука, ничуть не хуже алгебры, -- говорил он
с таким видом, словно давал хорошую рекомендацию.
     „обрый  классный  наставник  качал  головой и обеспокоенно
спрашивал, хорошо ли он  себЯ  чувствует,  не  терзают  ли  его
какие-либо тайные тревоги.
     -- Ћ  нет,  сэр,  --  со  странным  смешком  отвечал  он в
подобных случаЯх. -- ‘пасибо, сэр. Ќо прошу вас, сэр! Ќе  могли
бы  вы  сказать  мне  действительно  ли  pecunia<sup><a href=#s3>(3)</a></sup> происходит от
pecus<sup><a href=#s4>(4)</a></sup>? Џотому что Ђдамс-младший (еще один зубрила) утверждает,
что это не так.
     Џозже, обучаЯсь в университете, он прибегал к  английскому
из  соображений  удобства,  --  чтобы  преподавателЯм  и главам
колледжей легче было его понимать. Ќо думал он на латыни и  сны
видел латинские.
     ’акой  человек, поЯвившись на Ќепенте без гроша в кармане,
мог протЯнуть один, от силы два бездеЯтельных месЯца,  а  затем
перебралсЯ  бы в Љлуб и сгинул там к чертЯм собачьим. ‚се та же
латынь его и спасла. Ћн принЯлсЯ  за  изучение  первых  местных
авторов,  часто  писавших  на  этом  Языке.  …го как раз начало
подташнивать от иезуитской гладкости и сахариновых  уподоблений
таких  писателей,  как  „жианнеттасио,  когда в руки ему попали
"„ревности". €спытанное  им  ощущение  походило  на  то,  какое
оставлЯет  глоток  густого  южного  вина  после  курса  лечениЯ
Ячменным  отваром.   ќто   была   достойнаЯ   чтениЯ,   сочнаЯ,
мускулистаЯ,  образнаЯ, элегантнаЯ, мужественнаЯ латынь. ѓибкаЯ
и одновременно сжатаЯ. ‹атынь как раз по его  вкусу:  призывный
крик, донесшийсЯ через века!
     ‘интаксис  и  грамматика "„ревностей" настолько околдовали
мистера ќймза, что он успел прочесть их три  раза,  прежде  чем
сообразил,   что   автор,   умеющий  строить  такие  красочные,
пламенные предложениЯ, еще и описывает нечто. „а,  он  пытаетсЯ
поделитьсЯ   чем-то,   представлЯющим  незаурЯдный  интерес.  €
джентльмен, клЯнусь ћпитером! ‘толь непохожий  на  тех,  с  кем
приходитсЯ  сталкиватьсЯ ныне. “ него оригинальное видение мира
-- гуманистическое.  ‚есьма   гуманистическое.   ќто   странное
простодушие, эти причудливые богохульства, эти прЯные дворцовые
анекдоты,  как  бы  рассказываемые  между  делом  в курительной
патрицианского клуба -- редкостный старикан! Њистер ќймз  отдал
бы что угодно, лишь бы свести с ним знакомство.
     ‘  этого времени мистер ќрнест ќймз стал другим человеком.
…го замороженный классической премудростью  разум  расцвел  под
благотворным  воздействием  ренессансного мудреца. Ќастала пора
второго отрочества -- на этот раз настоЯщего, полного восторгов
и приключений на извилистых тропках  цветущего  сада  учености.
Њонсиньор  Џеррелли  вобрал  его  в  себЯ.  €  он вобрал в себЯ
монсиньора Џеррелли.  Џометки  на  полЯх  породили  примечаниЯ,
примечаниЯ  -- приложениЯ. Њистер ќймз обрел жизненную цель. Ћн
станет комментатором "„ревностей".
     ‚ разделе, посвЯщенном жизни ‘вЯтого „одекануса, итальЯнец
выказал более чем обыкновенную эрудицию и проницательность.  Ћн
с  таким старанием просеЯл исторические свидетельства, что перу
комментатора  осталось  лишь  вывести  несколько  слов  ему   в
похвалу.  Ќо  имелись  два  незначительных  раздела,  к которым
англичанин, о чем он весьма сожалел, мог, а вернее  обЯзан  был
кое-что добавить.
     Њножество  раз  мистер  ќймз проклинал день, в который он,
роЯсь в архивах материка, наткнулсЯ на неизданную хронику  отца
Љапоччио,  доминиканского  монаха,  обладавшего  вольным и даже
распущенным образом мыслей, ненавистника  Ќепенте  и,  судЯ  по
всему, личного врага обожествлЯемого мистером ќймзом монсиньора
Џеррелли.  ђукопись -- во всЯком случае, большаЯ ее часть -- не
годилась длЯ печати, она не годилась даже длЯ  того,  чтобы  до
нее  дотрагивалсЯ порЯдочный человек. ‚прочем, мистер ќймз счел
своим долгом махнуть рукой на соображениЯ деликатного свойства.
‚ качестве комментатора он нырнул бы головою вперед  в  Ђвгиевы
конюшни,  если  бы  существовало хоть подобие надежды вынырнуть
наружу с микроскопическим  комментарием,  проливающим  свет  на
что-либо.  Ћн  внимательно  прочитал  рукопись,  делаЯ выписки.
Њерзкий  монах,  решил   он,   обладал   доскональным   знанием
непентинской  жизни, а также склонностью к обжорству и вздорным
придиркам. Ћн никогда не упускал возможности  очернить  остров;
во  всем,  что  касалось  этих  мест,  он намеренно, совершенно
намеренно выискивал только дурные стороны.
     Љ примеру, относительно свЯщенной  реликвии  --  бедренной
кости  свЯтого,  хранимой в главной из непентинских церквей, --
он написал следующее:
     "Ќекий Џеррелли, именующий себЯ историком, а  это  то  же,
что  назвать  мула  конем  или  осла  мулом, громко и бессвЯзно
вопит, восхвалЯЯ бедренную кость тамошнего божества.  Њы  лично
изучили   сей  бесценный  мосол.  ќто  не  бедреннаЯ  кость,  а
берцоваЯ. € берцоваЯ кость отнюдь не свЯтого, но молодой коровы
или теленка. Ћтметим мимоходом, что  мы  обладаем  дипломом  по
анатомии,  полученным  на медицинском факультете университета в
Џалермо."
     ‚ этом весь отец Љапоччио, всегда готовый сказать гадость,
раз уж не представлЯетсЯ возможности сказать непристойность.
     „лЯ мистера ќймза было a priori<sup><a href=#s5>(5)</a></sup>  неважно,  бедреннаЯ  это
кость  или берцоваЯ, человеческаЯ или коровьЯ. ‚ данном случае,
он предпочитал  считать  ее  бедренной  костью  свЯтого.  Ћн  в
необычайно  сильной  степени  обладал  той  присущей  латинЯнам
pietas<sup><a href=#s6>(6)</a></sup>, тем благоговением,  что  предпочитает  оставлЯть  вещи
там,  где  они  есть,  особенно  если  их  длЯ  блага  грЯдущих
поколений  описал  и  притом  с  очаровательным  чистосердечием
человек,  подобный  Џеррелли.  Ћднако  инсинуации  такого  рода
замалчивать  не  следовало.  ќто  был  открытый  вызов!  ‚опрос
надлежало  проЯснить.  —етыре  месЯца  он корпел над трудами по
анатомии и хирургии. ‡атем, приобретЯ познаниЯ в  этой  области
-- адекватные,  хотЯ  по  необходимости  и поверхностные, -- он
попросил у духовных властей разрешениЯ  осмотреть  реликвию.  ‚
разрешении  ему  вежливо отказали. ‘вЯщенный предмет, объЯснили
ему, можно показывать только  лицам,  принадлежащим  к  римской
католической церкви да и то по особой рекомендации епископа.
     -- ’аковы,  --  говаривал  мистер  ќймз,  --  трудности, с
которыми сталкиваетсЯ добросовестный комментатор.
     Џо  другому  вопросу,   касательно   происхождениЯ   имени
свЯтого,  он  с  болью  душевной  обнаружил  на  страницах отца
Љапоччио альтернативное  предположение,  о  коем  смотри  ниже.
Џредположение  это  стоило ему многих бессонных ночей. ‚прочем,
обо  всем,  что  касалось  климата  Ќепенте,   его   населениЯ,
производимых   на  нем  продуктов,  здешних  минералов,  водных
источников, рыболовства, торговли, фольклора, этнологии --  обо
всем  этом  он  собрал  множество свежих сведений. Ќа столе его
скопились целые груды необычайно интересных заметок.
     „а, но когда же будут опубликованы все эти материалы?
     Њистер ќймз не имел о том ни малейшего  представлениЯ.  Ћн
преспокойнейшим образом продолжал накапливать их, накапливать и
накапливать.   ђано   или   поздно,   глЯдишь,   и  подвернетсЯ
какой-нибудь  случай.  ‚сЯкий,  кто  обладал   хоть   малейшими
притЯзаниЯми  на ученость, интересовалсЯ его работой; многие из
друзей предлагали  ему  денежную  помощь  в  публикации  книги,
котораЯ  врЯд  ли  могла  стать длЯ издателЯ источником дохода;
богатый и доброжелательный мистер Љит, в частности, ругательски
ругалсЯ, жалуЯсь и очень искренне, что ему не позволЯют  помочь
даже  какой-нибудь  сотней  фунтов или двумЯ. Ѓывали дни, когда
мистер ќймз по всей видимости поддавалсЯ на уговоры; дни, когда
он  распускал  паруса  фантазии,  позволЯл  ей  разгулЯтьсЯ,  и
улыбалсЯ,   воображаЯ   благородный   том   --  золотую  латынь
монсиньора Џеррелли, обогащенную его, ќймза, двадцатипЯтилетним
кропотливым трудом; дни,  когда  он  заходил  так  далеко,  что
начинал  обсуждать  будущий  издательский  договор,  переплет и
фотогравюры,  полЯ  и  бумагу.  ‚се,  разумеетсЯ,  должно  быть
достойного качества -- не претенциозным, но изысканным. Ђх, да!
Љнигу такого рода лучше всего поместить в особый футлЯр...
     ‡атем он вдруг заЯвлЯл, что шутит -- шутит, не более.
     €  перед  собеседником  вновь  возникал  и  утверждалсЯ  в
законных правах подлинный мистер ќймз. Ћн съеживалсЯ при  одной
лишь  мысли  об  издании,  закрывалсЯ,  будто цветок в холодную
ночь. Ћн не собираетсЯ принимать на себЯ  никаких  обЯзательств
перед кем бы то ни было. Ћн сохранит личную независимость, даже
если  ради нее придетсЯ пожертвовать целью всей его жизни. Ќи у
кого не одалживатьсЯ! ќти слова звенели в ушах  мистера  ќймза.
‘лова  его  отца.  Ќи  у  кого не одалживатьсЯ! ‚от определение
джентльмена, данное джентльменом -- и от души одобрЯемое  всеми
прочими    джентльменами,    во   всЯком   случае   теми,   кои
придерживаютсЯ одних с мистером ќймзом-младшим взглЯдов.
     Џоскольку в  наши  дни  джентльмены  довольно  редки,  нам
следует  проникнутьсЯ  благодарностью к кроталофобам за то, что
они  пожрали  ‘вЯтого  „одекануса,  открыв  тем   самым,   via<sup><a href=#s7>(7)</a></sup>
"„ревности"  монсиньора  Џеррелли,  путь  длЯ  светлой личности
мистера ќймза -- пусть даже это и  не  входило  в  исходные  их
намерениЯ.


        ѓ‹Ђ‚Ђ IV

     Ќазавтра, ровно в четыре утра, состоЯлось землетрЯсение.
     €ностранцы, непривычные к особенностЯм непентинской жизни,
в одних пижамах повыскакивали из домов, спасаЯсь от падавших на
головы  обломков.  ЂмериканскаЯ  дама,  поселившаЯсЯ  в  том же
высшего разрЯда  отеле,  что  и  мистер  Њулен,  выпрыгнула  из
расположенной  на  третьем  этаже  спальни  прЯмо во внутренний
дворик и едва не ушибла лодыжку.
     ’ревога  оказалась  ложной.  ‚незапный  удар  сразу   всех
городских   колоколов   купно   с   залпом   двухсот  мортир  и
одновременным буханьем гигантской пушки, той самой  повсеместно
прославленной  пушки,  чьи  фокусы  стоили  во  времена „оброго
ѓерцога жизни сотнЯм приставленных к  ней  канониров,  все  это
вполне  могло  сойти  за  перворазрЯдное  землетрЯсение  --  по
крайности в  том,  что  касаетсЯ  грома  и  содроганиЯ.  Ћстров
качнулсЯ  на  скальном  своем основании. ’о был сигнал к началу
праздника в честь ‘вЯтого ЏокровителЯ.
     ‘пать в таком грохоте -- вещь невозможнаЯ. „аже смертельно
усталый мистер •ерд пробудилсЯ и открыл глаза.
     -- —то-то тут происходит, -- сказал он: замечание, которое
ему предстоЯло еще не раз повторить впоследствии.
     …пископ оглЯдел комнату. ќто  определенно  не  гостиничный
номер.  € еще не стрЯхнув дремоты, он начал кое-что вспоминать.
Ћн вспомнил приЯтный сюрприз, поднесенный ему вчера вечером, --
ѓерцогине пришла на ум маленькаЯ вилла, снЯтаЯ ею длЯ подруги и
освобожденнаЯ подругой раньше,  чем  ожидалось.  ЊеблированнаЯ,
безупречно  чистаЯ,  состоЯщаЯ  под присмотром местной женщины,
умелой кухарки. ѓерцогинЯ настоЯла, чтобы он поселилсЯ на  этой
вилле.
     -- ’ам  гораздо приЯтней, чем в унылом гостиничном номере!
Џокажите епископу, что там и как, ладно, „енис?
     ЌаправлЯЯсь  вдвоем  к  вилле,  они  догнали  еще   одного
недавнего  обитателЯ  Ќепенте,  мистера  ќдгара Њартена. Њистер
Њартен  был  всклокоченным,  стесненным  в  средствах   молодым
евреем, не отличавшимсЯ разборчивостью вкуса и питавшим страсть
к  минералогии.  Ќекий  университет  снабдил  его  деньгами длЯ
проведениЯ кое-каких  исследований  на  Ќепенте,  прославленном
разнообразием  скальных  пород.  ‡амечательной  пробивной  силы
человек, подумал мистер  •ерд.  ђазговор  мистера  Њартена  был
несколько  бессвЯзен,  но  „енис  с  восторгом  выслушивал  его
невразумительные  замечаниЯ  о  разломах  и  тому  подобном   и
смотрел,  как он тычет тростью в грубую стену, пытаЯсь выломать
камень, показавшийсЯ ему любопытным.
     -- ’ак вы что же, авгита от амфибола не  можете  отличить?
-- по   ходу  разговора  осведомилсЯ  мистер  Њартен.  --  Ќет,
серьезно? ‹опни мои глаза! ‘колько, вы сказали, вам лет?
     -- „евЯтнадцать.
     -- € чем же вы занимались, ”иппс,  последние  девЯтнадцать
лет?
     -- ‚ моем возрасте невозможно знать все.
     -- ‘огласен.  Ќо,  полагаю, хоть такую-то малость вы могли
бы усвоить. ‡айдите ко мне в четверг поутру.  џ  посмотрю,  чем
вам можно помочь.
     Њистеру  •ерду  молодой  ученый, пожалуй, даже понравилсЯ.
‚от кто знал, что ему требуетсЯ: ему требовались камни.  ‹учший
среди  ему  подобных  --  положение, всегда казавшеесЯ епископу
привлекательным. ЏриЯтные юноши,  и  тот,  и  другой.  €  такие
разные!
     —то  касаетсЯ  „ениса  -- о „енисе он определенного мнениЯ
составить не смог. Џрежде всего, от юноши  веЯло  специфическим
университетским  душком,  избавитьсЯ  от  которого  зачастую не
удаетсЯ даже ценою пожизненных героических усилий. Љроме  того,
он  что-то такое говорил о ”лоренции, о —инквеченто и о „жакопо
Ѓеллини. Ѓудучи человеком практическим, епископ не видел особой
ценности ни в „жакопо Ѓеллини, ни в людЯх, о нем  рассуждающих.
’ем  не  менее, помогаЯ епископу распаковыватьсЯ и раскладывать
вещи, „енис обронил фразу, поразившую мистера •ерда.
     -- …сли взглЯнуть на Ќепенте, как на  живописное  полотно,
-- заметил   он,  --  замечаешь,  что  он,  пожалуй,  несколько
перегружен деталЯми.
     Ќесколько перегружен деталЯми...
     €стинно так, думал епископ тем вечером, в одиночестве сидЯ
у окна и глЯдЯ на море, в которое  только  что  ушла  на  покой
молодаЯ   луна.   Џерегружен!  Ќепрестанно  движущаЯсЯ,  словно
гонимаЯ приливом  людскаЯ  толпа  поплыла  перед  его  усталыми
глазами.  Ћщущение  нереальности,  охватившее  его  при  первом
взглЯде на остров, все еще  сохранЯлось;  и  южный  ветер,  вне
всЯких   сомнений,  поддерживал  эту  иллюзию.  Ћн  вспомнил  о
достатке и добродушии местных жителей, они  произвели  на  него
немалое  впечатление.  …му  здесь нравилось. Ћн уже ощущал себЯ
словно попавшим домой и даже поздоровевшим. Ќо едва он  пыталсЯ
извлечь  из  памЯти  сколько-нибудь определенное впечатление от
этих мест и людей, образы их становились расплывчаты; улыбчивый
свЯщенник, ѓерцогинЯ, мистер Љит -- они походили на  персонажей
из сна; они сливались с африканскими воспоминаниЯми; с обликами
пассажиров  кораблЯ,  на  котором  он  плыл  из  ‡анзибара; они
смешивались с представлениЯми о его будущей жизни в Ђнглии -- с
представлениЯми о кузине, живущей здесь,  на  Ќепенте.  €  силы
покидали мистера •ерда.
     “сталость  его  была так велика, что даже канонада, вполне
способнаЯ пробудить и  покойника,  на  него  не  подействовала.
Ќаверное,  что-то  произошло,  --  подумал  он, и заключив этим
выводом свои размышлениЯ, повернулсЯ на другой бок. Ћн  проспал
до  позднего  утра,  а проснувшись, обнаружил в смежной комнате
стол, весьма аппетитно накрытый к завтраку.
     Ђ теперь, подумал он, посмотрим, что тут у них за шествие.
     Љолокола  наполнЯли  веселым  звоном  пронизанный  солнцем
воздух.  “же  издали  он  различил медные звуки оркестра, пение
свЯщенников и горожан,  пронзительные  возгласы  женщин.  ‡атем
показалась  процессиЯ,  извивавшаЯсЯ  под множеством украшенных
флагами арок, сплетенных из зеленых ветвей, -- сверху из окон и
с балконов на нее дождем  осыпались  цветы.  ‚переди  выступали
стайки  детей  в многоцветных нарЯдах, отвечающих разнообразным
школам и братствам. ‡а ними шагал городской оркестр, облаченные
в  форму  музыканты  наигрывали  развеселые   мелодии;   следом
шествовала  непентинскаЯ  милициЯ,  имевшаЯ крайне внушительный
вид благодарЯ старинным серебрЯно-алым мундирам.  Џо  пЯтам  за
нею  двигались  островные  власти -- серьезные господа в черных
одеждах, кое у кого расцвеченных лентами и орденами. ‘реди  них
виднелсЯ  и  мефистофельского  обличиЯ судьЯ-вольнодумец, -- он
бодро хромал, сплевываЯ через каждые десЯть,  примерно,  Ярдов,
-- по-видимому  выражаЯ  неудовольствие  тем, что ему как лицу,
состоЯщему на государственной службе, приходитсЯ участвовать  в
религиозных  торжествах.  ЌаблюдалсЯ в чиновных рЯдах и консул.
ќтот  выглЯдел  в   точности,   как   вчера,   --   чрезвычайно
неофициальные  бриджи  и  багроваЯ,  не  иначе  как  от избытка
здоровьЯ, физиономиЯ.
     „алее тЯнулась длиннаЯ вереница свЯщенников в кружевных  и
шелковых  одеЯниЯх  всевозможных  оттенков.  Ѓольше  всего  они
походили на вышедший  прогулЯтьсЯ  цветник.  “питанные,  полные
жизни   мужички,   блаженно   поющие   и   времЯ   от   времени
перебрасывающиесЯ друг с другом несколькими словами. Њежду ними
поблескивал  багровым  облачением  дон  ”ранческо,  --  признав
мистера  •ерда,  он приветствовал его широкой улыбкой и чем-то,
что можно было по ошибке счесть за подмигиванье.  ‘ледом  плыла
огромнаЯ  серебрЯнаЯ статуЯ свЯтого. ’о было гротескное чудище,
несомое на деревЯнной платформе, котораЯ покачивалась на плечах
восьми  буйно  потевших  мужчин.  Џри  ее  прохождении  зрители
приподнимали  шлЯпы  --  все,  кроме  русских,  Ѓелых  Љоровок,
стоЯвших несколько в особнЯком с написанным  на  детских  лицах
изумлением;   они   были   избавлены  от  такой  необходимости,
поскольку  их  вождь,   самозваный   ЊессиЯ,   боговдохновенный
Ѓажакулов,  шлЯпы  носить  запрещал;  Ѓелым Љоровкам полагалось
зимой и летом ходить босиком и  не  покрывать  голов,  "подобно
христианам  древних  времен".  Љое-кто  из пылких верующих даже
преклонЯл перед статуей колени, опускаЯсь на каменистую  землю.
‘реди  прочих  эту  благоговейную  позу  принЯла  и  ѓерцогинЯ,
будущаЯ католичка; окруженнаЯ  множеством  дам  и  господ,  она
расположилась  на  другой  стороне улицы. ЋглЯдев толпу, мистер
•ерд  отказалсЯ  от  мысли,  прорезав  шествие,  перебратьсЯ  к
ѓерцогине  и  обменЯтьсЯ  с  ней парой слов. …му еще предстоЯло
увидетьсЯ с нею под вечер.
     Ђ вот,  наконец,  и  епископ  --  сановник,  которого  дон
”ранческо  назвал  "не вполне либералом". „аннаЯ характеристика
словно длЯ него  и  была  придумана.  ‡лющаЯ  стараЯ  образина!
Љоричневый, будто мумиЯ, с мутным взором и до того толстый, что
ноги давным-давно отказались служить ему в каком-либо качестве,
сохранив за собою лишь функцию сомнительной надежности подпорок
длЯ  стоЯниЯ.  ‚  пышном  облачении  он  ехал  на белом ослике,
ведомом  двумЯ  миловидными  мальчиками-хористами   в   голубых
одеждах.  Џриделанный  к длинному шесту гаргантюанских размеров
зонт, зеленый, с  красными  кистЯми,  защищал  его  морщинистую
главу  от  лучей со