орошо знал. Ћн тогда  только-только  приехал  в  ‹ондон,
очень  красивый был юноша, хотЯ, пожалуй, несколько полноватый.
€ вот он влюбилсЯ  в  элегантную  молодую  леди,  работавшую  в
магазине мадам ќлизы на Ѓонд-стрит. Љаждый день дожидалсЯ шести
часов,  когда  она  уходила  с  работы  домой, и плелсЯ за ней,
совершенно как собачонка, не решаЯсь заговорить.  ‚  кармане  у
него лежал купленный ей в подарок дорогой браслет, а в руках он
держал  букет цветов, что ни день, то новый, но поднести его не
решалсЯ,   поскольку   был   слишком   в   нее   влюблен.   Ћна
представлЯлась  ему  ангелом,  идеалом.  Ћн мечтал о ней днем и
ночью, гадаЯ, наберетсЯ ли он когда-либо смелости, необходимой,
чтобы  заговорить  с  таким  высоким  и  величавым   созданием.
Џонимаете,  она  была  его первым в Ђнглии любовным увлечением,
впоследствии он, конечно, овладел необходимыми  навыками.  ЏЯть
или шесть недель он оставалсЯ в этом несчастном положении, пока
в один прекрасный день, когда он по обыкновению поспешал за ней
следом,  она вдруг не повернулась к нему и не сказала с гневом:
"—то  это  значит,  сэр,  почему  вы  преследуете  менЯ   столь
омерзительным  образом?  Љак  вы  смеете? …сли это случитсЯ еще
раз, Я позову полицейского". Џоначалу дар речи ему изменил: все
что он мог, это таращитьсЯ  на  нее,  как  говоритсЯ,  в  немом
изумлении. Ќо потом ему удалось выдавить несколько слов, насчет
своего  пронзенного сердца и любви вообще и показать ей цветы и
браслет. Ћна же сказала: "Ђх вот как? Љакой вы забавный. Ђ  что
же   вы   раньше  молчали?  ‡наете,  тут  есть  за  углом  одно
местечко..."
     -- •а, ха, ха!
     ќто в соседней комнате разразилсЯ  своим  пугающим  смехом
Љонсул.
     Ћн там беседовал с несколькими друзьЯми о Ќаполеоне.
     ‚от  человек, которого не помешало бы иметь на Ќепенте, --
человек,  умеющий  делать  дело.  Ќаполеон  бы  с  этой   вашей
“илберфорс  чикатьсЯ  не  стал.  ‘кандалище!  ‚ыдумали какой-то
Љомитет, чтобы заставить ее держатьсЯ  в  рамках  приличиЯ  или
запереть  в  санаторию.  „а что толку от ваших Љомитетов? Њожно
подумать,  никто  не  знает,  что  такое  Љомитет!  Љомитет!  €
слово-то дурацкое. ‚се Љомитеты на свете одинаковы. Љомитет! Ќу
да, он сам его возглавлЯет, делает, что может, но что он может?
Ќичего  не  может. Џервое дело, денег нет, вот разве кто-нибудь
сумеет  подольститьсЯ  к  этому  богатому  старому  развратнику
Љоппену,  чью Яхту поджидают со днЯ на день, и выпросить у него
чек. Ђ тут еще ее собственное ослиное упрЯмство! Ќу, не  желает
она  даже разговаривать о том, что делаетсЯ в ее же собственных
интересах. Ќаполеон бы ее уломал, уж будьте уверены -- ха,  ха,
ха!
     “помЯнутаЯ    дама,    ничего    не   ведавшаЯ   об   этих
человеколюбивых   замыслах,   занимала    в    данную    минуту
стратегическую  позицию  неподалеку  от  буфета  с  напитками и
застенчиво озиралась в поисках мужчины, внешний облик  которого
позволЯл  бы  надеЯтьсЯ,  что  он способен принести ей с буфета
порЯдочный стаканчик чего-либо и поскорее.  ‘обственно  говорЯ,
она  уже подзаправилась, но не настолько, чтобы самой подойти к
буфету, -- она сознавала, что прикует к себе  все  взоры,  а  в
последнее времЯ и без того только и было разговоров, что о ней.
ЏьЯнаЯ,  она  была  невыносима, мертвецки трезваЯ -- невыносима
почти  в  такой  же  мере:  замкнутаЯ,  надменнаЯ,   неотразимо
логичнаЯ,  с  горестным  и удивленным лицом, внушающим мысль об
оскорбленном достоинстве.
     ‹юди избегали мисс  “илберфорс.  €  все  же  в  те  редкие
мгновениЯ, когда она была лишь немного на взводе, не любоватьсЯ
ею   было   невозможно.  ‚  этом  состоЯнии  в  ней  проступало
прелестное остроумие, остатки благородного  воспитаниЯ,  нежные
инстинкты  и  чарующие  манеры,  пленЯвшие  собеседника.  „а  и
внешность  ее  отнюдь  не  портила  впечатлениЯ.  ќта   хрупкаЯ
стремительнаЯ  женщина  была неизменно одета в черное. –вет она
выбрала инстинктивно. ѓоворили, будто она потерЯла жениха -- он
служил на флоте и утонул, бедный юноша,  где-то  в  ‘редиземном
море;  говорили,  будто ночами она блуждает, разыскиваЯ его или
стараЯсь забыть о нем и ища забвениЯ в вине.
     Љак  ни  удивительно,  все  это  было  правдой.  †изнь  ее
надломилась в самом начале. ‘мерть молодого возлюбленного стала
длЯ  ее впечатлительной натуры ударом, от которого она так и не
сумела оправитьсЯ.  Њир  повернулсЯ  к  ќми  “илберфорс  темной
изнанкой.   Ћна   редко   говорила   о   женихе,  но  постоЯнно
заговаривала о море. ђаз или два она пыталась утопитьсЯ. ‡атем,
понемногу, в  ней  стали  проступать  черты  совершенно  нового
существа,   с  которого  пласты  такими  трудами  приобретенной
культуры слезали, точно никчемное, расползшеесЯ трЯпье, уступаЯ
место свойственным ее  предкам  сомнительного  толка  повадкам.
ЃлаговоспитаннаЯ    скромнаЯ   девушка   стала   бесцеремонной,
надменной, несдержанной в речах. Љогда желающие ей только блага
друзьЯ говорили, что и им приходилось терЯть возлюбленных,  она
смеЯлась  в ответ и советовала поискать себе новых. €х, небось,
на белом свете  как  собак  нерезанных  и  так  далее,  и  тому
подобное.
     ‚скоре  она  обнаружила,  что осталась одна -- при всем ее
немалом состоЯнии.  „рузьЯ  и  знакомые  без  зазрениЯ  совести
покидали ее.
     ѓоды шли.
     ’ихо-мирно,  без  особого  рвениЯ, но и без каких бы то ни
было опасений она начала попивать.
     Љакие-то смутные воспоминаниЯ,  свЯзанные  со  ‘редиземным
морем,  завлекли  ее  на  Ќепенте.  Љо времени своего поЯвлениЯ
здесь она уже приноровилась поглощать одну за другой три  пинты
"ЊартелЯ"  или  "•еннесси",  после  чего  "смывала их" -- по ее
выражению --  содержимым  двухквартовой  бутыли  "Џеррье  †уа";
процедура,  котораЯ,  заставлЯЯ  румЯнитьсЯ ее щеки и искритьсЯ
несчастные, всегда сохранЯвшие смЯтенное  выражение  глаза,  не
сообщала  однако  же  нижним конечностЯм способности удерживать
тело в равновесии. ‚ итоге периодически  возникали  пресловутые
"нервные  срывы",  вынуждавшие ее на какое-то времЯ становитьсЯ
затворницей, а иногда и прибегать к услугам врача. ‚  последний
год  или  два подобные приступы прискорбно участились. €мелсЯ у
нее и еще один недостаток -- во хмелю ее обуревала  потребность
сделать  свою  особу сколь возможно более заметной. —то она при
этом говорила, ей было решительно наплевать -- она прославилась
тем, что  вогнала  в  краску  самого  дона  ”ранческо,  который
однажды,  не  сознаваЯ  в  каком  состоЯнии она находитсЯ, имел
неосторожность вежливо поинтересоватьсЯ, почему  она  постоЯнно
носит черное, и услышал в ответ, что она носит траур -- который
и  прочим  не мешало бы поносить -- по его почившей невинности.
„лЯ  Љонсула,  ее  высоконравственного  соотечественника,  она,
англичанка, была все равно что кость в горле.
     ‘омнамбулические   похождениЯ   нередко   приводили  ее  к
столкновениЯм с местной полицией, а порой  и  с  …го  Њилостью,
синьором Њалипиццо. Љ великому изумлению мистера Џаркера, ‘удьЯ
относилсЯ к ней с мЯгкой терпимостью. ’ем не менее, ей довелось
провести  несколько  ночей  в  местной кутузке. ЉовылЯЯ в тихие
предрассветные часы по улочкам Ќепенте, она, словно побуждаемаЯ
неЯсным первобытным инстинктам, нередко принималась избавлЯтьсЯ
от всего, что на ней  было  надето  --  поведение,  пронимавшее
своей   диковинностью  даже  самых  заскорузлых  ночных  гулЯк,
имевших  несчастье  на  нее  натолкнутьсЯ.  Љогда  же  кто-либо
упрекал  ее  за  столь  причудливое поведение, она ссылалась на
пример поступавшего точно так же ‘вЯтого ”ранциска  Ђссизского,
гневно  вопрошаЯ:  может,  и он длЯ вас уже недостаточно хорош?
Љоротко говорЯ, с ней ничего нельзЯ было поделать.
     ЊилейшаЯ женщина, как часто называл  ее  Љит,  становилась
настоЯщей проблемой.
     €  вот  теперь  ее шарившие по комнате глаза остановились,
руководимые свойственным пьЯницам  безошибочным,  ниспосылаемым
свыше  чутьем,  на  „енисе.  Љакой  славный,  скромный  юноша и
выглЯдит, как джентльмен! €менно то, что ей требуетсЯ.
     -- ќтот сирокко! -- вздохнула она, театрально шарЯ  вокруг
рукой  в  поисках  стула.  --  ‘о  мной от него творитсЯ что-то
неладное. Ћ, Ѓоже! Џо-моему, Я  сейчас  в  обморок  упаду.  Ђх,
молодой  человек,  будьте добры, принесите мне немного бренди с
содовой. ‚  большом  стакане.  Џрошу  вас,  пожалуйста!  ’олько
содовой  как  можно меньше -- она дурно влиЯет на сердце. ‘амую
капельку!
     ‘делав два-три глотка, она поколебалась, как  бы  терзаЯсь
сомнениЯми,  удастсЯ  ли  ей проглотить эту гадость, и наконец,
талантливо изобразив отвращение, вылила в горло все  остальное.
„енис  лишилсЯ  слов  -- по его безыскусным представлениЯм дозы
хватило бы, чтобы прикончить лошадь.  Ћднако  мисс  “илберфорс,
нимало  не пострадавшаЯ, присела близ „ениса на стул и завела с
ним беседу. Ѓеседа ее была прелестна, она говорила  об  Ђнглии.
„енис   слушал,   как   зачарованный,   со   все   возрастающим
наслаждением.  —ем-то  она  отличалась  от  прочих  женщин,   с
которыми   ему  случалось  в  последнее  времЯ  знакомитьсЯ  на
Љонтиненте, чем-то непонЯтным. ‘овсем  другой  человек.  Ћткуда
такое чувство? -- дивилсЯ он.
     Ћна все говорила и мало по малу, „енис начинал понимать, в
чем дело.  ‘транно,  думал  он,  что Я прежде этого не замечал.
Њисс “илберфорс заставила его почувствовать  разницу.  Љонечно,
те  женщины  тоже  говорили  по-английски, но на всех них лежал
отпечаток  континентальной  …вропы  --  чужие  фразы,  обороты,
привЯзанности, дух и грациЯ космополитов, ранившие его прЯмую и
непорочную английскую натуру. Ђ эта женщина была совсем другой.
Ћна  всЯ,  душой и телом принадлежала старой Ђнглии. ђазговор с
ней привел его  в  необычайно  приподнЯтое  настроение,  здесь,
среди  стольких иноземцев, эта удивительнаЯ, тоскующаЯ женщина,
умеющаЯ говорить так естественно, способнаЯ  силой  одних  лишь
слов  овеЯть его дыханием родного графства, странно притЯгивала
его. ’очно так же он мог бы сидеть сейчас со  старшей  сестрой,
лакомитьсЯ   клубникой   со   сливками   и   смотреть,  как  на
какой-нибудь  затененной   зеленой   площадке   разворачиваетсЯ
теннисный   матч.   Ћн  испытывал  счастье,  ощущение  которого
усилилось, когда Ђнджелина проплыла мимо него и, увидев  с  ним
рЯдом   мисс   “илберфорс,   лукаво   приподнЯла   брови,   длЯ
разнообразиЯ наградив „ениса чем-то вроде всамделишной улыбки.
     ‚прочем, у нее нашлась улыбка и длЯ мистера ќдгара Њартена
и еще одна -- длЯ дона ”ранческо, который, когда она  проходила
мимо,  воспользовалсЯ случаем и чуть ли не с видом собственника
отечески  потрепал   ее   под   подбородком,   сопроводив   сей
неблагопристойный жест без малого звучным подмигиваньем.
     ‚се  это не ускользнуло от глаз мистера •ерда. Џоначалу он
нахмурилсЯ.   “виденное   странно   кольнуло   его,    заставив
задуматьсЯ.  ‚о  всем,  что  касаетсЯ  женщин,  он  был  нелепо
чувствителен.
     -- ђезвое  дитЯ,  --  подумал  он.  --  Lasciva  puella<sup><a href=#s10>(10)</a></sup>.
‚озможно, беспутное.
     „а,  но  в  каких  отношениЯх  с  ней состоит этот молодой
человек? Џрикосновение к подбородку  --  что  за  ним  кроетсЯ?
Љвазиотеческим   или   псевдоотеческим  был  этот  поступок?  ‘
глубоким сожалением мистер  •ерд  заключил,  что  поступок  был
всего лишь псевдоотеческим.
     € все же -- сколь поразительно естественным он казалсЯ!
     -- Ќикто,  кроме нашего "парроко", не в силах держать руки
подальше  от  этой  девушки,  --  с  блаженным  видом   заметил
свЯщенник.
     …ще один легкий укол...


        ѓ‹Ђ‚Ђ IX

     Ђрхитектурные  красоты,  а  с  ними и красоты природы, как
правило, оставлЯли мистера •ерда равнодушным.  Ћн  считал  себЯ
человеком  сдержанным, неромантическим и открыто признавал, что
в искусстве разбираетсЯ слабо и  особого  почтениЯ  к  нему  не
питает.   Љрасота  человеческого  характера  трогала  его  куда
сильнее, чем красота каких бы то ни было пейзажей и  живописных
полотен.  € все же, когда на следующий день, ближе к вечеру, он
поднЯлсЯ к плоскогорьЯм Ќепенте, странное  и  почти  неодолимое
очарование  "‘тарого  города"  невольно поразило его. ‚се здесь
так отличалось от нижней части острова, казалось таким  мирным,
безмЯтежным.
     ’ам,  внизу,  в современном селении, добратьсЯ до которого
было намного проще, царило  Яркое  многоцветье,  все  полнилось
шумом,  движением,  красками,  сливаЯсь  в  одно  ослепительное
пЯтно!  ‚се  пронизывалось  мЯгким  дыханием  морЯ,   пусть   и
лежавшего   четырьмЯ  сотнЯми  футов  ниже  города,  --  каждый
постоЯнно ощущал, что находитсЯ на острове.  Љогда  же  человек
поднималсЯ  сюда,  это  ощущение  его  покидало. Ћн вступал под
своды могучих деревьев, среди которых стоЯл ‘тарый город.
     ‚ерхний город, в отличие  от  нижнего,  глЯдел  на  север;
более  того,  он  располагалсЯ  несколькими сотнЯми футов выше.
‚прочем, одно лишь это не могло объЯснить существовавшую  между
ними  разницу  в  температурах,  чтобы не сказать -- в климате.
Џрежде всего, маленькую горную котловину, посреди которой стоЯл
‘тарый город, покрывал исключительно глубокий  слой  почвы,  за
неисчислимые столетиЯ смытой сюда дождЯми из расположенных выше
горных  областей  и  позволившей  множеству  развесистых дубов,
тополей, орехов и  Яблонь  разрастись  до  небывалых  размеров,
заслонив  своими  кронами  солнце. Љстати сказать, что-то вроде
легкого дождичка шло здесь постоЯнно. Ќапоенный влагой сирокко,
раздираЯсь в клочьЯ об острые пики высоких южных утесов, осыпал
этот укрытый облаками зеленый оазис незримой моросью.  Ќочью  в
‘таром  городе  можно было прЯмо на улице принЯть замечательный
душ.
     €значально город был крепостью, его и построили  на  такой
высоте,  чтобы дать островитЯнам прибежище во времЯ сарацинских
набегов. Љогда наступила более мирнаЯ эра, люди начали покидать
город, полагаЯ  более  удобным  обосноватьсЯ  в  новом,  нижнем
поселении.  ‡атем  наступило  времЯ  „оброго  ѓерцога Ђльфреда,
властелина, который, как любил  повторЯть  мистер  ќймз,  nihil
quod  tetigit  non  ornavit<sup><a href=#s11>(11)</a></sup>. ‘тараЯ цитадель, до которой в ту
пору  можно  было  добратьсЯ   лишь   по   легко   оборонЯемой,
протоптанной   мулами  тропе,  пришлась  ѓерцогу  по  душе.  Ћн
проложил  к  ней  хорошую  дорогу,   изобилующую   изгибами   и
поворотами, но достаточно широкую, чтобы по ней могли, двигаЯсь
вровень,  проехать  сразу  две  его  поместительных официальных
кареты. Џокончив с дорогой, он принЯлсЯ размышлЯть о дальнейших
усовершенствованиЯх. ™еголЯвший своей пылкой  привЯзанностью  к
добрым старым временам, ѓерцог решил сохранить прежний характер
поселениЯ -- ему надлежало остатьсЯ крепостью, если не по сути,
то  хотЯ бы по внешности. ‚округ города выросла массивнаЯ, хоть
и бесполезнаЯ крепостнаЯ стена с бойницами, четверкой  ворот  и
расположенными  через  должные  промежутки сторожевыми башнЯми;
каждый  дом,  чем-либо   мешавший   возведению   этой   грозной
постройки,   а   таких   насчиталось  изрЯдное  множество,  был
безжалостно срыт. ѓород оказалсЯ словно бы стЯнутым обручем.
     „алее,  желаЯ  положить  конец  раздражавшему  его  оттоку
горожан,  ѓерцог  обнародовал  закон,  в  коем установил точное
число обитателей города: пЯтьсот душ, не больше  и  не  меньше.
…сли  в какой-либо год население превышало этот предел, избыток
ликвидировалсЯ -- потребное длЯ сего количество взрослых мужчин
отправлЯлось на герцогский флот в качестве  галерных  рабов;  в
случае  недостачи,  тем  из  местных  жительниц, которые еще не
породили потомства, присылались из нижнего города новые  мужьЯ,
иногда  три-четыре  зараз  --  "дабы иметь уверенность в добрых
результатах". ђаботала эта система прекрасно. …сли  не  считать
пустЯковых,  хотЯ и достойных порицаниЯ отклонений, рождаемость
сравнЯлась  со  смертностью,   наступило   состоЯние   мертвого
равновесиЯ,  --  обстоЯтельство, давшее придворному панегиристу
повод  сравнить  …го  ‚ысочество  с  €исусом,  с  тем,  который
приказал солнцу остановитьсЯ в небесах. …ще один из этих господ
заЯвил,  что  в деЯниЯх ѓерцога "искусство восторжествовало над
природой",  добавив  не  без  ехидства,  что  "никогда   доныне
творческие   способности   человека   не  отливались  со  столь
очевидным успехом в форму никому не нужной стены". Љ сожалению,
у монсиньора Џеррелли не нашлось что сказать на данную тему. Џо
причинам,  о  коих  смотри   ниже,   он   проЯвлЯл   редкостную
сдержанность  во  всем,  относЯщемсЯ  до правлениЯ его великого
современника.
     Ќо и это ѓосударЯ не  удовлетворило.  ’вердынЯ  оставалась
еще    далекой    от   совершенства;   ѓерцогу   не   нравилась
разномастность ее  построек,  она  напоминала  ему  о  кричащей
Яркости   нижнего   города.  ’ут  требовалось  нечто  иное.  Ћн
поразмыслил и, как  человек  со  вкусом,  питавший  к  тому  же
пристрастие к живописному великолепию, распорЯдилсЯ, чтобы весь
город   --   стены,   дома,  два  монастырЯ  (бенедектинский  и
картезианский), церкви, даже свинарники и  конюшни  --  словом,
все,   выкрасили   в  единообразный  розовый  цвет:  "розовый",
предписал он, "и без малейшей примеси синего".  ‘трого  говорЯ,
ему  требовалсЯ  цвет  бледной  розы  или  человеческой  плоти,
оттенок, который, как он предвидел, будет хорошо смотретьсЯ  на
фоне  окружающей  сочной  зелени. ќто повеление было, как и все
остальные, выполнено без малейшей задержки.
     ’огда, наконец, обозрел ѓерцог дело рук  своих  и  увидел,
что оно хорошо. ѓерцог создал жемчужину. ‘тарый город обратилсЯ
в симфонию изумрудных и коралловых тонов.
     ’аковой   он   осталсЯ  и  поныне.  †ители  его  понемногу
прониклись  гордостью  за  свою  розовую  цитадель,  среди  них
установилсЯ  неписанный  закон,  в  силу  которого  каждый  дом
следовало окрашивать в те же тона. —то до остального, то  после
смерти  ѓерцога  строились  здесь  мало  -- лишь в окрестностЯх
выросло, нарушаЯ старинный закон, несколько разрозненных  вилл.
„а еще население стало вновь убывать. ‹юди покидали город, все,
кроме  крестьЯн, возделывавших окрестные полЯ. Ѓашни и зубчатые
стены  понемногу  разваливались;  дороги  вспучились  кустиками
пробившейсЯ  сквозь  трещины  в  старых  плитах травы. Џорой на
закате днЯ по ним погромыхивала  сеннаЯ  телега,  со  скрежетом
сворачиваЯ   к   какому-нибудь  дворику,  в  котором  виднелись
сваленные  в  заросшие  мхом  стенные  ниши,  груды  кукурузных
початков  и  тыкв;  Яблони и сливы дремотно кивали над стенами,
осыпаЯ улицы  снежно-белыми  лепестками  или  увЯдшей  листвой.
’орговлЯ  пребывала  на  грани  исчезновениЯ.  ‘ лиц владельцев
нескольких  уцелевших  лавок  не  сходило   выражение   сонного
человеколюбиЯ.   ‘ами  камни  города  источали  покой.  ЊЯгкое,
аристократическое выражение навек пристало к розоватым жилищам,
что гнездились, забытые всем светом, среди зеленой благодати...
     Ћдним  из  немногих  современных  домов   была   и   вилла
"Њон-ђепо".  Џро  нее  рассказывали  довольно занЯтную историю.
‚иллу  построили  почти  столетие   назад   длЯ   эксцентричной
француженки,  лирической  поэтессы,  излюбленной  позой которой
была усталость от жизни. Ћна прослышала, что где-то на  Ќепенте
имеетсЯ  высоченный  обрыв,  единственный  в  своем роде, очень
удобное место длЯ всЯкого,  кто  пожелает  покончить  с  собой.
Џоэтесса  решила,  что  неплохо бы поселитьсЯ к нему поближе --
вдруг пригодитсЯ. ‚ Џариже, говорила она, ничего подходЯщего не
сыщешь -- сплошь пЯтиэтажные отели и тому подобное, а  мысль  о
том,  чтобы  броситьсЯ  вниз  с  одного  из таких искусственных
возвышений,  противна  ее  чувствительной  натуре,  она   хочет
умереть,  как  ‘афо,  бывшаЯ  ее идеалом. Џоэтесса купила кусок
земли, прислала архитектора, который выстроил и  обставил  дом.
Џосле   этого,   завершив   все   свои  дела  во  ”ранции,  она
обосновалась в "Њон-ђепо". ‚ вечер  приезда  она  поднЯлась  по
крутому   склону,   расположенному  на  задах  ее  владений,  и
остановилась лицом к югу, глЯдЯ с  верхушки  отвесной  каменной
стены  высотой  в  восемьсот-девЯтьсот  футов на покрытое рЯбью
волн море. Ћт  этого  зрелища  ей  стало  как-то  не  по  себе.
„альнейшее знакомство с обрывом не породило, вопреки пословице,
презрениЯ;  ее  приходы  сюда  становились все реже и реже. Ћна
умерла в своей постели, прожив аридовы веки  и  написав  ученую
брошюру,  в  которой доказывалось, что рассказ о прыжке ‘афо со
знаменитой   серебристой   скалы   представлЯет   собою    миф,
"сенсационный  вымысел  чистой  воды",  сказочку  грамматистов,
"безнадежно несовместимую со всем, что  мы  знаем  о  характере
этой великой женщины".
     ‚се  это  епископ  услышал  от  мистера  Љита.  Џоследнему
историЯ ‘афо очень нравилось, по его словам она в  наиполнейшей
мере  отвечает  человеческой природе и делает столько чести уму
старой    дамы,    что    он    непременно    отправилсЯ     бы
засвидетельствовать  ей свое почтение, не умри она за много лет
до его приезда на остров. ‘ам же мистер  Љит  услышал  историю,
разумеетсЯ,   от   ќймза,   который   в  качестве  комментатора
"„ревностей" Џеррелли, имел обыкновение собирать  всЯкого  рода
странные  сведениЯ  относительно находЯщихсЯ в частном владении
домов и даже раздобыл в ходе своих исследований  экземплЯр  той
самой  брошюры  --  он  намеревалсЯ  воспроизвести  ее вместе с
прочими, ей подобными, в приложении, озаглавленном "‘овременнаЯ
общественнаЯ историЯ".
     „орога, добравшись до ‘тарого города,  прервалась.  Њистер
•ерд  вылез  из повозки, прошел описанной ему „енисом тропкой и
вскоре  оказалсЯ  перед  дверьми  виллы  "Њон-ђепо".   ’о   был
простенький  домик, окруженный розовым садиком и тремЯ-четырьмЯ
каштанами. ‘разу за ним круто уходил кверху обрывавшийсЯ  прЯмо
в  воздухе  склон.  Њистер  •ерд  заключил,  что обрыв, видимо,
находитсЯ прЯмо за этим склоном, и подумал, что  если  так,  то
дом  мог бы стоЯть от него и подальше, во всЯком случае на его,
мистера  •ерда,  вкус.  Њистер  •ерд  вполне  понимал   чувства
французской  поэтессы. Ћн тоже не любил обрывов. ‘амое большее,
что он способен был сделать, не испытываЯ  головокружениЯ,  это
глЯнуть вниз с церковной колокольни.
     Ќа  ступеньках,  ведущих  в  дом,  сидела  рЯдом  с пустой
колыбелью  лохматаЯ  стараЯ  ведьма  --   худющаЯ,   устрашающе
сложеннаЯ,  с  крючковатым  носом  и смуглой кожей. ‚стрепанные
седые  волосысвисали,  совсем  как  у  скай-терьера,  на   лоб,
наполовину   закрываЯ   угольно-черные  глаза.  Ћна  поднЯлась,
перегородила дверь смахивающей на клешню рукой и  с  недоверием
оглЯдела епископа.
     "–ербер!  -- подумал он. -- Ќе иначе как та самаЯ старуха,
что понимает хинди.  •отел  бы  Я  знать,  понимает  ли  она  и
английский?"
     Џохоже,  что  понимала; а может быть, доброе лицо епископа
расположило к нему старую женщину. ‚о всЯком случае, в дом  она
его пропустила.
     Ќо   дом   оказалсЯ   пуст.  Њиссис  Њидоуз,  по-видимому,
отправилась на прогулку и ребенка взЯла с собой. …пископ, решив
подождать, присел и принЯлсЯ оглЯдывать жилище  кузины.  Њирное
прибежище,  проникнутое домашним духом. …пископу, прирожденному
домоседу, к тому же успевшему, несмотрЯ на  молодость,  немного
устать   от   скитаний  по  свету,  оно  показалось  милым.  Ћн
позавидовал счастливой семейной жизни кузины.  „оведетсЯ  ли  и
ему когда-либо вкусить такой жизни? •отЯ она, подобно ему, была
на  Ќепенте не более чем перелетной птицей, ей удалось сообщить
этим  скромно  обставленным  комнатам   отпечаток   собственной
личности,  заполнить  их  атмосферой  Ђнглии.  ’Яжелые  вазы со
свежими розами стоЯли по  комнатам.  —то  же  она  представлЯет
собою теперь, после стольких лет? “знает ли его? ‘лышала ли уже
о его приезде на остров?
     Њиссис Њидоуз так и не возвратилась. Њожет быть, встретила
каких-то  из  друзей  или  соседей, и те оставили ее с ребенком
обедать. ‘таруха то ли не желала, то ли не могла  сообщить  ему
что-либо  определенное  о местонахождении кузины. Џрождав около
часа, он набросал коротенькую записку, положил ее на письменный
стол и ушел. ‚зглЯд  страховидного  созданиЯ  проводил  его  до
самого выхода из сада. ‚месте с запахом роз...


        ѓ‹Ђ‚Ђ X

     „ень  клонилсЯ  к вечеру, когда мистер •ерд, пребывавший в
безмЯтежном, созерцательном  настроении,  вновь  приблизилсЯ  к
розовым    бастионам   ‘тарого   города,   намереваЯсь   пешком
возвратитьсЯ домой.
     Ћн вышел из города через те из четырех ворот, что  глЯдели
на  запад.  Џод  ними,  по обе стороны от дороги, устроены были
скамьи, позволЯвшие путнику с удобством укрытьсЯ от солнца  или
дождЯ.  €  прЯмо  под  сводами  ворот  он повстречал любезного,
по-военному подтЯнутого графа Љаловеглиа, который  сразу  узнал
его и приветствовал совершенно по-дружески.
     -- Ќе  доставите ли вы мне удовольствие, посетив мой дом и
позволив предложить вам чашку чаю?  ќто  недалеко  --  вон  тот
округлый   портал,   видите?  там  где  склонЯетсЯ  над  улицей
смоковница. Ќе более сотни Ярдов.  €ли,  если  вам  угодно,  мы
могли  бы передохнуть и побеседовать здесь, под сводами. ‚сегда
приЯтно следить за проходЯщими мимо  селЯнами,  да  и  вечерний
свет  таит в себе странное очарование. Ќу что же, тогда давайте
присЯдем. џ  вижу,  вас  заинтересовали  эти  люди.  ђедкостнаЯ
возникает иллюзиЯ, не правда ли?
     ‘казанное   относилось   к  компании  обнаженных  по  поЯс
мальчиков и мужчин, несших, держа их над головами, колоссальные
серебристые камни.
     -- ‚ы угадали мои мысли, -- ответил епископ.  --  Љак  они
ухитрЯютсЯ таскать подобные тЯжести? Ћни напоминают мне Ђтласа,
держащего мир на своих плечах.
     -- ќто   пемза  --  ее  добывают  здесь  издревле.  Љарьер
расположен там, на склоне.  ‚улканическаЯ  порода.  Ќа  острове
имеютсЯ  и  иные  свидетельства того, что в его глубинах таитсЯ
подземное пламЯ, -- горЯчий ключ, например, к которому  здешние
обитатели  относЯтсЯ  с  суеверным почтением. Љлюч этот состоит
под покровительством ‘вЯтого €лии и, как здесь верЯт, находитсЯ
в таинственном родстве с расположенным  на  материке  вулканом.
Љроме  того,  вам  еще  представитсЯ  рано  или  поздно  случай
заметить, что в характерах местных жителей  присутствует  нечто
пылкое,  непредсказуемое.  Ѓыть  может, тут сказываетсЯ влиЯние
винограда, растущего на этих выжженных  склонах.  …сли  геологи
правы, мы с вами сидим в эту минуту на вулканическом кратере...
     -- Џодумать  только! Ќаверное, это опасно. ’ак стало быть,
эта пемза очень легка?
     -- Љак пена. € однако же, кто бы в это поверил? Ќосильщики
проходЯт всего в нескольких футах  от  нас,  и  все  равно  нам
кажетсЯ,  будто на плечах у них глыбы известнЯка или гранита. €
невольно задаешьсЯ вопросом: как это  возможно?  Ѓудь  их  ноша
такой,  какой  она представлЯетсЯ, их вдавило бы в землю, а они
между тем гордо идут своею дорогой. ‚осхитительные  фигуры!  ‚ы
верно    сказали,    это   зрелище   заставлЯет   вспомнить   о
мифологических временах. ’ак и  хочетсЯ  назвать  его  шествием
порожденных  богами  ’итанов,  громоздЯщих  гору  на гору перед
некоей битвой, от  которой  содрогнетсЯ  землЯ.  Ќо  глаза  нас
обманывают.  Џодобно  ”оме,  сомневающемусЯ  апостолу,  мы  все
должны потрогать руками. ‚прочем, и прикосновение не вполне нас
убеждает. „аже на менЯ, знающего, на что способны  человеческие
кости  и  мышцы,  эти люди производЯт впечатление каждодневного
чуда. Ћни смеютсЯ над моими представлениЯми  о  возможном.  Љак
трудно   бывает   порой  доверитьсЯ  свидетельству  собственных
чувств! ‘ какой неохотой разум снисходит к реальности! Џромысел
этот приходит в упадок, -- добавил он, --  но  Я  надеюсь,  что
менЯ он переживет.
     -- ‡десь  все  кажетсЯ  приходЯщим в упадок -- сдержанно и
грациозно. џ очарован вашим ‘тарым  городом,  граф.  Ћн  словно
пропитан духом осеннего увЯданиЯ. Љак греза поэта. ‡десь мог бы
поселитьсЯ философ, мудрец, уставший от сложностей жизни.
     ђедко  случалось мистеру •ерду прибегать к оборотам, столь
красочным  и  чувствительным.  ЊЯгкость  освещениЯ,  окружение,
напоенное  покоем,  пахнувшаЯ на него домом вилла "Њон-ђепо" --
все  это,  объединив   усилиЯ,   привело   его   в   непривычно
идиллическое настроение. Ѓудь его волЯ, он так и сидел бы здесь
с   дружелюбным   чужеземцем,   казалось,  ставшим  со  времени
театрального   представлениЯ   куда   более    приветливым    и
разговорчивым. ‡акурив сигарету, епископ некоторое времЯ следил
за  течением  жизни, неторопливо льющейсЯ сквозь ворота. “зкий,
точно просквозивший игольное ушко луч уходЯщего к западу солнца
пронизывал этот проход. ‚исевшаЯ в воздухе тонкаЯ пыль  одевала
золотистой дымкой направлЯвшихсЯ по домам крестьЯн.
     -- „а,  --  откликнулсЯ  граф.  -- ќта цитадель ЯвлЯет нам
микрокосм того, чем мог бы стать мир, если бы люди были немного
разумнее. Ќе все, конечно!  ‡начительнаЯ  их  часть  достаточно
хороша длЯ того, чтобы остатьсЯ такой, какова она есть. „а мы и
не  выжили  бы  без  тех,  кто  должным  образом оттенЯет своим
существованием  разум  немногих   иных.   Ѓудь   все   устроено
по-другому, разум покинул бы мир, не так ли?
     -- Ћ, это было бы неприЯтно, -- согласилсЯ мистер •ерд. --
ЊенЯ чрезвычайно  заинтересовало,  граф,  сказанное вами вчера.
Џомните, вы говорили о том, что ‘редиземноморье станет  центром
человеческой  активности.  „лЯ того, кто, подобно мне, вырос на
классической  литературе  и  никогда  не  забывал  о   духовных
глубинах античности, в этой идее есть притЯгательность. Џравда,
Я  сомневаюсь  в  ее  способности  вдохновить  большинство моих
соотечественников.
     ‘тарый граф ответил:
     -- џ думаю,  нам  не  стоит  беспокоитьсЯ  о  большинстве.
ЌельзЯ  ожидать  от  большинства,  что  его приведут в движение
какие-либо мотивы за исключением низменных. ‚  частности,  ваше
английское большинство, не ведаЯ о том, в каком оно долгу перед
нами,  врЯд ли удостоит нас даже взглЯдом. Ќо что касаетсЯ иных
северЯн, людей просвещенных -- Я не могу не думать, что в конце
концов они образумЯтсЯ.  Ћ  да!  Љ  ним  возвратитсЯ  здравость
рассудка.  Ћни  поймут,  в  каких  неестественных, унизительных
условиЯх   им   приходитсЯ   жить,   каким   ложным   принципам
подчинЯтьсЯ;  им  откроютсЯ  преимущества  климата,  в  котором
природа как будто раскрывает перед человеком  объЯтиЯ.  џ  мало
знаю  Ђнглию,  но  с  ‘оединенными  татами  знаком  хорошо  --
полагаю, в рассуждении климата эти страны довольно схожи.  €  в
том,  что  человеку  там  приходитсЯ  из  кожи  вон  лезть ради
приобретениЯ материальных выгод, Я ничего  привлекательного  не
вижу.  Ќо  что еще ему остаетсЯ делать на земле, пригодной лишь
длЯ волков  и  медведей?  Ѓез  определенной  степени  комфорта,
который   кажетсЯ   здесь   чрезмерным,  человек  ощущает  себЯ
униженным. …сли он хочет восторжествовать  над  враждебным  ему
окружением, остаетсЯ одно -- прилежно трудитьсЯ.
     -- „а,  но  мы  вообще  чрезвычайно  ценим  прилежание, --
возразил епископ.
     -- Ђ вы разве не замечали, что все, навЯзываемое  человеку
силой,  сколь бы фантастическим оно ни казалось, в конце концов
обращаетсЯ им в божество? Џотому вы и обожествлЯете прилежание.
‚ы не смеете махнуть на него рукой. џ нисколько не сомневаюсь в
том, что эскимос обожествлЯет ворвань, без нее он  попросту  бы
не  выжил.  €  все  же,  получи он возможность жить лучше, он и
минуту не осталсЯ бы эскимосом. ‚ы желаете относитьсЯ  к  жизни
серьезно? Ќичего не имею против. Ќо давайте относитьсЯ серьезно
прежде всего к вещам существенным.
     -- Љ  существенным,  граф!  Ќо  неужели стремление мужчины
создать длЯ своей жены и детей наилучшие из  возможных  условий
не ЯвлЯетсЯ похвальным?
     -- Ќесомненно.  Ћднако  людЯм,  духовно избранным, следует
заниматьсЯ этим в таких местах,  где  те  же  самые  результаты
можно  получить  с  меньшей затратой жизненных сил. Њы обладаем
ограниченным запасом энергии.  ’ак  подобает  ли  до  последней
капли  тратить ее на борьбу с жестокой природой? —еловек создан
длЯ лучшего. € все, что не способно возвысить его душу,  отнюдь
не  ЯвлЯетсЯ  длЯ  него  полезным.  ЋбъЯсните  мне,  сэр, каким
образом может возвыситьсЯ душа, если тело изнурено  погоней  за
материальными   благами?  ђассудите  сами,  в  каких  тЯгостных
условиЯх вынуждена жить семьЯ северЯнина. Џодумайте  о  трудах,
потраченных на становЯщуюсЯ день ото днЯ все более ожесточенной
битву  с  силами  природы  --  о  дополнительной одежде, обуви,
шарфах и шубах, об одеЯлах и коврах, о дорогой и обильной пище,
необходимой длЯ поддержаниЯ  тела  в  здоровом,  пригодном  длЯ
работы   состоЯнии,  о  водопроводе,  газе,  деревЯнных  домах,
которые приходитсЯ постоЯнно красить и перекрашивать, о  тоннах
топлива,  о  зимнем освещении, об изобретательности, потребной,
чтобы защититьсЯ от дождЯ и  мороза,  о  нескончаемых  починках
жилища,  о  необходимости  каждодневно чистить что-то, скрести,
вытирать пыль, о тысЯче других мелочей, составлЯющих угрозу длЯ
духовной жизни! Џоловины из них на наших широтах не существует,
стало  быть  половину  жизненной  энергии,   котораЯ   на   них
расходуетсЯ,  можно использовать длЯ достижениЯ иных целей. ‚аш
северЯнин на исходе днЯ испытывает довольство собой. Ћн  выжил,
более  того,  он  преуспел.  “  его  семьи  есть  хороший дом и
приличнаЯ  одежда.  ’ем,  кто  разделЯет  его   воззрениЯ,   он
представлЯетсЯ  "достойным", как он это называет, человеком. Ћн
воображает, будто уЯснил цель и смысл бытиЯ.  Ѓорьба  ослеплЯет
его настолько, что он даже не способен понЯть, до какой степени
несообразны его усилиЯ. —то он, собственно, сделал? Ћн возложил
себЯ  на алтарь ложного идеала. Љ разумной жизни он даже близко
не  подошел.  „а,  он  исполнил  определенный  общественный   и
политический долг, но о долге перед самим собой он и понЯтиЯ не
имеет.  џ  говорю  о  людЯх,  от  которых можно было бы ожидать
чего-то лучшего. —то до большинства, до толпы, до стада --  так
его попросту не существует, ни здесь, ни где бы то ни было. Ћно
оставлЯет  в последующих поколениЯх чисто физиологический след,
поддерживаЯ существование вида и оберегаЯ свое потомство. ’о же
самое делают лисы. „лЯ нас этого мало. †иви эти люди в  здешних
краЯх,  у  них  был  бы  досуг,  который позволил бы им развить
лучшие стороны их натур. „лЯ них открылись бы устремлениЯ более
чистые и радости более достойные. Ћни насладились бы  счастьем,
доступным  мудрому.  Ђ  какое  иное  счастье  заслуживает этого
имени? Ќадежда человечества,  мистер  •ерд,  сокрыта  здесь,  в
‘редиземноморьи.
     …пископ  погрузилсЯ  в размышлениЯ. ‚ голову ему приходили
разнообразные   возражениЯ   на   эту   довольно    причудливую
аргументацию.  Ћднако  он  ничего  не сказал. Ћн от природы был
скуп на слова -- куда интереснее слушать других,  чем  говорить
самому!  Ђ  в  эту  пору  его  жизни  он  был восприимчив более
обычного и более склонен к размышлениЯм.
     ‘частье -- честное, не нуждающеесЯ в  оправданиЯх  счастье
-- как  его  обрести? Ќикак иначе, привычно полагал он, но лишь
через двойственное посредничество христианства  и  цивилизации.
Ћн уверовал в них еще с университетских времен. Ќо за прошедшие
годы   что-то   неуловимо   менЯлось  в  его  взглЯдах.  —то-то
сдвигалось внутри, накапливались знаниЯ, обогащаЯ  его  свежими
воззрениЯми.   ЏрежнЯЯ   уверенность  в  правоте  своих  мыслей
покинула   епископа.   ‡дание   его   разума   утратило   былую
устойчивость,    казалось,    будто   элементы,   которых   его
образовывали, плавают в  каком-то  растворе,  готовые  в  любую
минуту  вступить в новые сочетаниЯ. Љитай показал ему, что люди
могут быть счастливы и беспорочны, не только не обладаЯ  первой
из  двух  благодетельных составных частей, но даже презрительно
отвергаЯ ее. Џотом пришел черед Ђфрики, обитатели  которой  еще
сильнее  пошатнули его представлениЯ, ибо относились с издевкой
и к •ристианству, и к цивилизации  и  при  все  том  оставались
такими  славными, здоровыми животными! —еловек душевно честный,
он не мешал ни логике своей, ни  прирожденной  проницательности
свободно  распорЯжатьсЯ  воспоминаниЯми  о первых переживаниЯх,
испытанных им среди лондонской бедноты. ’еперь эти  переживаниЯ
наполнились  новым  смыслом.  ’е  важные  верованиЯ, которые он
проповедовал в ту пору, -- такой ли  уж  истинной  панацеей  от
всех  горестей рода людского были они? …го не покидали мысли об
изможденных телах и изголодавшихсЯ душах, о  белых  лицах  этих
людей  --  и  какаЯ грЯзь, какаЯ мерзость запустениЯ! ’ак это и
есть христианство с цивилизацией?
     ѓраф, мысли  которого  текли  по  иному  пути,  разразилсЯ
речью,  похожей  на  песнь  „ельфийского оракула, подавшегосЯ в
рапсоды:
     -- Ћ,  глупость  людскаЯ!  “м  народа  нашего  притупилсЯ,
обычаи   его   и  привычки  стали  достойны  скотов,  климат  с
ландшафтом --  и  те  уничтожены.  †ивой  гений  греков  скован
варварской,  свинцово-серой религией, плодородные равнины Њалой
Ђзии и €спании обратились  в  пустыни!  Њы,  наконец,  начинаем
понимать,  в какую беду мы попали, мы знаем, кто виноват, мы на
пути  к  выздоровлению.  Џод   мЯгкой   оболочкой   творческого
воображениЯ у homo mediterranius<sup><a href=#s12>(12)</a></sup> скрыто Ядро твердого разума.
Њы  добрались до этого Ядра. ’вердость северЯнина поверхностна,
его сердцевина,  его  внутреннее  существо  вечно  содрогаетсЯ,
пребываЯ  в состоЯнии неустойчивой безответственности. € все же
разумные люди существуют повсюду: люди, не желающие расходовать
свои способности в унизительных усилиЯх,  направленных  на  то,
чтобы  ограбить  ближнего,  люди, уставшие от раздоров и давки.
—то бы вы, сэр, могли назвать главным Явлением современности? ‚
чем  состоит  основнаЯ   особенность   современной   жизни?   ‚
банкротстве,  в  обнаружившей  себЯ бессмысленности всего того,
что  именуетсЯ  ‡ападной  цивилизацией.   Њне   кажетсЯ,   люди
проникаютсЯ   пониманием   как   низменности   меркантильных  и
милитаристских идеалов, так и величиЯ  идеалов  древности.  Ћни
еще  соединЯтсЯ,  избранные всех наций, в благословенных богами
землЯх, лежащих по берегам ‚нутреннего морЯ, и заживут здесь  в
безмЯтежном   покое.  Ђ  тем,  кто  ЯвитсЯ  к  ним,  проповедуЯ
неблагопристойные принципы жизненного устройства, они  ответЯт:
"Љ  чему  клонЯтсЯ  ваши  нелепые и дикие речи насчет усердиЯ и
прилежаниЯ? € кто вы такие, чтобы указывать нам, чему посвЯщать
наши дни? Џрочь! ‘тупайте в свои гиперборейские норы, чтобы там
трепетать  и  боротьсЯ.  ’опчитесь  в  туманных,  измокших  под
дождЯми  полЯх, выкалываЯ друг другу допотопными штыками глаза.
€ли на ваших нелепых  судах  носитесь  взад-вперед  по  морским
просторам,  опустошаЯ  карманы  тех,  кто  вас  по всем статьЯм
превосходит. ’аков данный вам способ самовыражениЯ. Ќам  он  не
подходит."    €   первыми   встанут   на   этот   путь   народы
‘редиземноморьЯ. Ћни  более  прочих  настрадались  от  тупоумиЯ
королей,  свЯщенников,  солдат  и политиканов. Ћни-то и положат
конец неврастеническому  шатанию  и  приобретательству.  ‘обрав
воедино  все свои силы, они вернут себе утраченное достоинство.
€ндивидуализм древних вновь утвердитсЯ в правах. —еловек  опЯть
станет личностью...
     ’ак  он  пророчествовал  еще  какое-то  времЯ, а епископ в
одобрительном молчании слушал его,  хотЯ  ему  и  захотелось  в
какой-то момент вставить словечко насчет Њарафона и ’ермопил. “
него   тоже   имелось   что   сказать   о   пороках   северного
индустриализма -- о том,  как  он  иссушает  тело  и  сковывает
разум.
     "Љакой очаровательный мечтатель!" -- думал епископ.
     €менно  в  эти  дни  граф  был более чем не прочь сойти за
мечтателЯ.
     Ќа самом-то деле он был господином донельзЯ практичным.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XI

     -- ‘анидин?  --  довольно  вЯло   поинтересовалсЯ   „енис,
поднимаЯ с земли камень.
     Ћтвет  Њартена  его  почти не интересовал. ‚сего несколько
дней назад он думал, что неплохо бы стать геологом,  --  Њартен
сумел увлечь его своей наукой. Ќо и этот приступ прошел.
     Љак быстро улетучилсЯ его интерес к геологии! Љак быстро в
последнее времЯ улетучиваетсЯ любое его увлечение.
     ‘  „енисом  творилось  неладное.  ‘егоднЯ  рано  утром он,
впервые за долгое времЯ, вновь попыталсЯ писать  стихи.  —етыре
слова -- вот все, чем одарило его вдохновение.

     €ли лозой увитаЯ ’осканьЯ...

     ‘импатичный  зачин, в манере раннего Љитса. ‘трока приЯтно
глЯделась на белом листе бумаги. "€ли лозой  увитаЯ  ’осканьЯ."
ќтой  фразой  он  был  доволен.  Ќо  где, спрашиваетсЯ, остаток
строфы?
     ‘ какой легкостью год-другой  назад  он  сочинЯл  не  одну
строфу,  а целое стихотворение. Љак легко все давалось ему в ту
пору. ‘тать поэтом: то была веха, постоЯнно  маЯчившаЯ  на  его
горизонтах.  €з-под  пера  „ениса  уже  вышло  множество  живых
лирических   стихотворений,   не   говорЯ   уж   о   трех    не
предназначенных  длЯ  сцены пьесах. “ друзей по университету он
пользовалсЯ  необычайным  успехом,  все  любили  его,  он   мог
говорить и делать все, что придет ему в голову. ђазве он не был
идолом  кружка  избранных,  преклонЯвшихсЯ не только друг перед
другом,   но   и   перед   сатанизмом    Ѓодлера,    жреческими
непристойностЯми  ЃердслеЯ,  заплесневелыми  мудрецами Џерсии и
новейшими  рифмоплетами  Ђмерики?  ‚